– 1

На этот раз "запои" продолжался трое суток. И последствия его были очень похожи на те, от которых в свое время страдал Мартин Брук.

Скверный был человек и к тому же пьяница, но теперь он, без сомнения, уже давным-давно мертв, упокой господи его душу, и поэтому не стоит даже думать о нем плохо. А Дерек жив. Пока. Однако если так будет продолжаться, то и его ждет та же участь, что и Мартина Брука. Вообще-то она ждет любого, потому что все на свете имеет конец, но Дерек понимал, что, позволяя себе подобные длительные "загулы", он ускоряет ее приближение.

И на этот раз – как всегда, как всегда – Чип снова пошел у него на поводу. Он понимал, как Дереку сейчас трудно. Он всегда обладал способностью понимать других. Довольно редкой, надо сказать. Из трех дней только один и то не целиком они провели в заповеднике на берегу маленького озера. Там плавали прекрасные горделивые лебеди и смешные утки с выводками утят, неотступно, точно привязанные, следовавших за своей матерью.

Темная вода сильно заросла крупными плоскими листьями и желтыми чашами кувшинок, над ней носились стрекозы и толклась всякая мелкая мошкара, а из камышей раздавалось несмолкающее кваканье лягушек, которые при приближении людей с громким всплеском плюхались в воду. Чип купался, загорал, ловил садком рыбу и тут же выпускал ее обратно, а Дерек сидел на берегу и получал удовольствие просто оттого, что видит мальчика.

Да, электронного дубля Чипа так и тянуло на природу, не меньше, чем когда-то его самого. Создавая его, Дерек потрудился на славу, вложив в это творение всю свою любовь – и все, что сам знал о мальчике и что сумел обнаружить. На доводку ушло лет десять, не меньше, но оно того стоило.

Чип, дорогой, незабвенный друг, так навсегда и оставшийся пятнадцатилетним.

Именно в этом возрасте он погиб по нелепой случайности, сорвался со скалы в горах, куда отправился побродить вместе с отцом, который тоже вскоре умер от инфаркта. Или, что более похоже на правду, от горя. Чип всегда предпочитал городу природу. Когда-то Дерек тоже ничего против нее не имел и с удовольствием принимал участие в его прогулках. Но не теперь, нет, не теперь. Кстати, если бы в тот раз они взяли его с собой, может быть, мальчик и уцелел. Хотя, конечно, это не бесспорно. И хватит об этом.

Теперь Дерек эту самую природу почти возненавидел и поэтому все оставшееся время они просто шатались по огромному городу. Там по улицам сновали длинные черные мобили, низкие, широкие и плоские, точно жуки; между небоскребами, закладывая немыслимые виражи, скользили похожие на диковинных бабочек разноцветные аэрокары и спидеры; на дороге то и дело попадались маленькие, голубые в белую полоску роботы-уборщики, которые кидались подбирать каждую бумажку или окурок. Но, главное, там были тысячи – нет, миллионы! – людей, общества которых Дереку сейчас так не хватало.

И конечно, именно Чип вечером третьего дня напомнил Дереку, что, "как ни жаль, старина, но тебе, наверно, пора возвращаться".

У мальчика всегда было удивительно сильно развито чувство ответственности. У Дерека оно тоже еще не угасло – хотя, по правде говоря, едва теплилось – поэтому они и распрощались прямо там, в маленьком уличном кафе, где Чип потягивал колу и бросал заинтересованные взгляды на сидящую за соседним столиком долговязую девицу, которая не обращала на него никакого внимания. Там они и встретятся в следующий раз, будто Дерек никуда и не уходил. А пока он благодарно сжал руку Чипа, мысленно сказал "возврат" и увидел, как кафе стремительно удаляется, а фигура мальчика становится все меньше, меньше, в конце концов превращается в крошечную сверкающую точку и гаснет. И вот уже нет ни города, ни кафе – нет ничего, кроме тьмы, неприятного гула и пощелкивания в голове и еще более неприятного, какого-то тянущего ощущения в левом коленном суставе. Мартин Брук тоже всегда жаловался, что у него с перепоя болит голова. А что касается сустава… Это, наверно, от долгого сидения в одной и той же позе. А может, просто от старости.

Дерек медленно стянул шлем, перчатки и не слишком внимательно обвел взглядом небольшой зал наблюдательного пункта. На его стенах мерцали обзорные экраны, позволяющие наблюдать практически за всем островом.

И, конечно, за время "отсутствия" Дерека здесь ничего не изменилось. Он, собственно, ничего другого и не ожидал. Что такое три дня по сравнению с вечностью?

Не сходя с места, он включил программу контроля.

Пока она работала – при этом внутри то там, то здесь возникало легкое ощущение, напоминающее щекотку – Дерек сидел, упорно отгоняя от себя крамольную мысль, которая в последнее время все чаще не давала ему покоя. А что, если заблокировать механизм возврата, снова натянуть шлем, перчатки и вернуться к электронному Чипу, но уже навсегда? Или, точнее, до тех пор, пока "смерть не разлучит нас", потому что рано или поздно его сидящее перед компьютером тело, конечно же, непременно умрет. Но это произойдет не скоро, очень, очень не скоро, а до тех пор… До тех пор он, по крайней мере, не будет так бесконечно одинок.

Дереку казалось, что он всерьез обдумывает такую возможность, и все же где-то глубоко внутри он отдавал себе отчёт в том, что не сделает этого никогда. Более того. Испытывая что-то вроде угрызений совести, он дождался, пока отработала программа контроля, убедился, что на этот раз у него "полетели" целых две микросхемы и сдвинул указатель таймера возврата с крайнего правого положения, означающего, что время не ограничено, до отметки "двое суток". Вот так, во всем надо знать меру, друг Дерек, а не то…

Нет, он не станет запойным пьяницей, неспособным оторваться от бутылки – хотя бы потому, что всегда терпеть не мог Мартина Брука и меньше всего хотел сделаться похожим на него. Но это, конечно, не главное. Главное – он органически не мог предать тех, кто доверил ему этот пост. Даже если, как ему в последнее время все чаще казалось, они оставили его здесь просто на всякий случай, хотя и предполагали, что вероятность возникновения этого самого "случая" очень близка к нулю. Все равно, он будет стоять до конца. До тех пор, пока не кончатся запасные детали, микросхемы и материалы, из которых можно их изготовить, и пока в результате этого он просто не утратит способность функционировать. Вот разве что тогда, предчувствуя близкий конец… Да что об этом думать? До конца еще очень, очень далеко.

Дерек встал и первым делом отправился в небольшую ремонтную комнату, расположенную тут же, при наблюдательном пункте. Заменил вышедшие из строя микросхемы и изрядно опустошенный блок питания, тщательно смазал механические сочленения левого колена. Несколько раз согнул и разогнул ногу – вроде бы все в порядке. В голове тоже сразу прояснилось; можно считать, что Дерек "опохмелился", как говаривал все тот же Мартин Брук, будь он неладен.

Вернувшись на наблюдательный пункт, Дерек снова небрежно скользнул взглядом по экранам. Проверяя показания датчиков, регистрирующих температуру и состав воздуха, направление и силу ветра, влажность почвы и прочее в том же духе, он только сейчас заметил, что на пульте мигает крошечный красный огонек. Одна из множества солнечных батарей – их "цветы", похожие на серебристые зонтики, "росли" по всему острову – вышла из строя.

Дерек отправил на поиски "птичку", которая быстро обнаружила сломанную батарею и заменила ее исправной. Дерек следил за этим процессом с помощью экрана; снаружи недавно наступил полдень, погода стояла ясная, и все было отлично видно.

Когда "птичка" вернулась, Дерек внимательно изучил сломанную батарею. Ее стебель оказался перегнут пополам, а некоторые тончайшие проводки многожильного внутреннего кабеля были даже порваны. Чувствовалось, что кто-то пытался сломать прочный стебель и трудился над ним долго и упорно. Неужели на острове снова появились дикие звери, подумал Дерек?

Вначале кабаны неоднократно пытались перегрызать или подрывать солнечные батареи. Непонятно только зачем. Хотя, может быть, металлические стержни содержали какое-то вещество, которого диким свиньям не хватало?

Как бы то ни было, кабанов Дерек давным-давно изничтожил, так же как крокодилов, крыс, змей и комаров – короче, всех животных и насекомых, которые могли бы досаждать человеку, если бы он тут появился. Остались лишь совершенно безобидные существа вроде птиц, тушканчиков и других мелких животных в том же духе, а также муравьев, бабочек, стрекоз и пчел.

И все же нет-нет да и появлялись неведомо откуда иногда хорошо знакомые, а иногда совершенно неизвестные хищники; вроде Уродов хотя бы. Может, птицы их каким-то образом заносили? Или ветер? Впервые столкнувшись с Уродами, Дерек перерыл всю биологическую энциклопедию, пытаясь выяснить, какими повадками обладают эти огромные мохнатые восьмилапые и Восьмиглазые звери с мордами, издалека удивительно смахивающими на человеческие лица, и устрашающими клыками, через которые они впрыскивали своим жертвам яд. Но ничего похожего не обнаружил.

Во время очередной встречи он описал их Чипу – даже попытался нарисовать веткой на песке, не слишком удачно, правда – и тот сказал, что больше всего они напоминают ему пауков, если не считать некоторых деталей и размера.

Пауки всегда водились на Земле, объяснил Чип, но были очень невелики; что-то вроде комаров или мух, лишь некоторые чуть крупнее. Потом Дерек отыскал в энциклопедии пауков; действительно, Уроды очень на них походили. Странно, что он сам этого не заметил. Скорее всего, потому, что сосредоточил свое внимание исключительно на крупных животных. Уроды, кстати, напоминали пауков и тем, что тоже плели паутину, только ловили с ее помощью не мух и мошек, а птиц и животных. Пытались и с ним справиться таким же образом, но, как говорится, не на того напали.

Уродами он стал называть этих безмерно разросшихся пауков с легкой руки того же Чипа. Когда Дерек впервые описал их ему, мальчик воскликнул: "Ну и уроды!". Так и пошло. Дерек чувствовал, что название это звучит не слишком… научно, но, по его мнению, оно вполне соответствовало облику и повадкам мерзких тварей. Они были такие злобные, жестокие, коварные. И такие на диво хитроумные; иногда даже казалось, что у них есть зачатки разума, так целенаправленно и слаженно они действовали, когда ловили добычу или воевали с ним, Дереком. В частности, не счесть, сколько солнечных батарей они поломали или повыдергивали из земли. Как будто понимали, что это не просто какие-то безобидные растения и что, действуя таким образом, они наносят урон своему врагу.

Хотя, конечно, ничего они не понимали. Откуда тут взяться разуму? Доведенный до совершенства инстинкт, вот что это такое. Как у муравьев, к примеру. С ними, кстати, тоже произошла определенная метаморфоза – они стали заметно крупнее – но в целом сохранили все свои повадки и остались теми же безобидными существами, что и прежде.

Не то что Уроды. Хищники, несомненные хищники, вот кто они такие. Опаснее всех, с кем Дереку когда-либо приходилось сталкиваться. Опасные не для него лично, конечно, но для людей; пусть даже, за отсутствием последних, пока потенциально опасные. И к тому же, действительно, самые настоящие Уроды! Ведь что такое урод? Существо, развившееся неправильно, с отклонениями. Именно это по какой-то непонятной причине с пауками и произошло; они вдруг выросли до совершенно фантастических размеров, но суть их от этого не изменилась, разве что еды им теперь требовалось во сто крат больше.

Но каким бы коварством и силой Уроды ни обладали, эти качества не спасли их в войне с Дереком. Внимательно понаблюдав за ними, он довольно быстро пришел к выводу, что людям такой "подарочек" ни к чему, и занялся планомерным истреблением Уродов. Благодаря их изворотливости, война эта длилась долго, несколько лет, даже несмотря на всю имевшуюся в его распоряжении технику. О чем Дерек нисколько не сожалел. А может быть – что греха таить – в какой-то степени и сам делал все, чтобы растянуть "удовольствие". Ведь пока он воевал с Уродами, ему было не до того, чтобы грустить или скучать.

После появления Уродов – неизвестно откуда, можно сказать, из пустоты – Дерек не удивился бы никому и ничему. Батарея, которую пытались перекусить, настораживала. Ну что же, он сейчас же пошлет своих летучих разведчиков и очень быстро выяснит, кого еще принесла нелегкая. Хотя не исключено, что это просто случайность. Солнечные батареи исключительно прочны, они выдерживают напор даже самого сильного шквалистого ветра. Но если, к примеру, в одну из них угодил метеорит… Дерек усмехнулся. Ничего себе, фантазия разыгралась. Хотя давно известно, что даже самые маловероятные события рано или поздно случаются, но это уже явный перебор. Да и результат такого прямого попадания был бы, несомненно, несколько иным. Нет, более правдоподобным казалось, что теперь какую-нибудь птицу привлек металл батареи, и она принялась долбить ее в надежде "полакомиться". По наблюдениям Дерека, некоторые птицы способны проявлять исключительную настырность.

А пока его летучий отряд трудится, Дерек, как всегда, осмотрит свои "владения". Или, точнее говоря, вверенное ему имущество.

 

– 2

Выйдя из наблюдательного пункта, он оказался в широком туннеле. Здесь было полутемно; из экономии горела лишь каждая пятая потолочная лампа. Посреди тянулись посверкивающие ниточки рельсов, по бокам от них – пешеходные дорожки. Довольно близко справа туннель перекрывала массивная стальная плита. Дерек, как обычно, свернул налево. В стене примерно через равные промежутки были расположены большие люки, и он заходил последовательно в каждое из помещений, доступ в которые они перекрывали.

Сразу за наблюдательным пунктом находился большой зал, где был установлен центральный компьютер, управляющий всей автоматикой, которая уже работала или только могла быть подключена.

Как только Дерек вошел туда, вспыхнул огромный экран, висящий на стене прямо напротив входа. На нем появилось изображение лохматой обезьяны, которая сидела на широкой ветке дерева, уцепившись за другую длинным хвостом и копаясь в спутанной шерсти у себя на груди. При виде Дерека она подняла голову, скорчила рожу и принялась подпрыгивать, хлопая себя ладонями по брюху и выкрикивая:

– Привет, Серебряный! Как настроение? Что новенького?

Зрелище было, мягко говоря, странное, но Цекомпа это обстоятельство нимало не смущало.

Кривляющаяся обезьяна была, так сказать, воплощением, которое центральный компьютер избрал для себя на данный момент для общения с Дереком. Прежде он встречал Дерека в облике кого-нибудь из своих создателей или просто людей, сведения о которых хранились в его памяти. Однако Дереку было тяжело видеть их изображения. Все они давным-давно умерли, а если даже и были живы – кто знает, может быть, там, куда люди сейчас улетели, они, наконец, сумели воплотить в жизнь свою вековечную мечту о бессмертии? – то были безвозвратно утрачены для него. В конце концов Дерек так и сказал Цекомпу, и с тех пор тот приветствовал его в облике либо животных, либо сконструированных им самим совершенно фантастических созданий.

Как правило, выглядели они исключительно мерзко, но зато не вызывали у Дерека никаких тяжелых ассоциаций.

– Настроение отвратительное, как всегда, – ответил он. – Какие новости, ты что, издеваешься?

Обезьяна вытянула губы трубочкой и закачалась, уцепившись рукой за ветку.

– Да, ты не философ, – изрекла она и уселась, снова почесываясь. – Сыграем в шахматы? – Дерек покачал головой. – Ну, тогда в трик-трак? Если я выиграю, возьмешь меня с собой, когда отправишься на свидание с Чипом. Вот в таком виде, к примеру. Уверен, твой дружок не устоит.

Изображение обезьяны на экране плавно перетекло в другое. Теперь это была высокая худощавая девица с коротко остриженными волосами, выкрашенными в серебряный цвет с редкими вкраплениями темно-синего и зеленого. Разглядеть ее лицо не представлялось возможным из-за огромных черных очков, лишь резко выделялся на фоне бледной кожи накрашенный фиолетовой помадой большой рот. Ни грудей, ни бедер, прости господи.

Обтягивающие черные штаны и ядовито-красная с зеленым размахайка, сползшая с одного костлявого плеча. Девица стояла, держа в картинно отставленной руке дымящуюся сигарету. У Дерека зарябило в глазах, и все же он вынужден был внутренне согласиться, что да, Чип не остался бы к ней равнодушен. К тому же, голова у нее наверняка не песком набита; как-никак, творение Цекомпа.

– Может быть, в другой раз, – вяло ответил Дерек.

Девица снова преобразилась в обезьяну. Приставив ладонь к глазам, она некоторое время внимательно разглядывала Дерека, после чего заявила скорбным тоном:

– Милый мой, это уже диагноз. Ну, что же, будем лечить. Для начала – по одному анекдоту в день, принимать перед сном… Эй, куда же ты?

Почему-то сегодня у Дерека не было ни малейшего настроения болтать с Цекомпом. Не сказав больше ни слова, он вышел, краем глаза заметив, что обезьяна на прощание повернулась к нему спиной и похлопала себя по розовой заднице.

Ну и чувство юмора у Цекомпа…

Сразу за компьютерным залом находился ангар, где стояли спидеры и "стрекозы", полностью снаряженные и заправленные, готовые взлететь в любой момент, как только… Обидно, конечно, но, похоже, вся эта великолепная техника когда-нибудь так и сгниет, невостребованная. Заржавеет, начнет разваливаться на куски, а потом рассыплется в прах, как все здесь, как сам Дерек… Что-то сегодня настроение у него даже хуже, чем всегда. Может, остатки похмелья? Он покачал головой и пробормотал:

– Пить надо меньше.

Научные лаборатории. Мастерские. Дерек заходил последовательно во все помещения, зажигал свет и внимательно оглядывал сверкающее оборудование, мониторы, полки с лабораторной посудой, операционные столы, герметически закрытые чаны с мутноватой жидкостью, в которых плавали какие-то не слишком аппетитные на вид куски плоти, шкафы с документацией, ящики с лазерными дисками, и прочее, и прочее.

Зачем он это делал, ему было нелегко объяснить даже самому себе. Все помещения были оборудованы сигнализацией и видеокамерами наблюдения, и на пульте в наблюдательном пункте сразу зажегся бы сигнал тревоги, если бы где-то что-то оказалось повреждено или хотя бы сдвинулось с места. И все же так Дерек чувствовал себя спокойнее, хотя это, конечно, была не единственная причина, заставлявшая его время от времени совершать свой обход.

Люди покидали лаборатории в спешке, оставив или даже бросив некоторые вещи прямо там, где пользовались ими в последний раз. В одном месте висел на спинке стула белый халат, в другом на мониторе стояла чашка из-под кофе, в третьем на полу валялась дамская сумочка, а рядом с ней все ее содержимое. Иногда эти и другие мелочи создавали иллюзию, будто в комнатах все еще витают тени давно покинувших их людей. Веселее Дереку от этого не становилось, однако что-то толкало его заходить сюда снова и снова; может быть, желание напомнить себе, что все это и впрямь было, было когда-то, а не привидилось ему, не приснилось. Впрочем, Дерек никогда не спал и поэтому не видел снов.

Потом пошли всякие менее важные подсобные помещения – склады, игровая комната, спортивный зал с бассейном – и жилые комнаты сотрудников. Сюда Дерек заходил очень редко, только если ему что-то было нужно или становилось уж очень себя жаль. С некоторыми из тех, кто когда-то жил в этих помещениях, он проработал вместе много лет; их связывали самые теплые, дружеские отношения.

Здесь пресловутые тени сгущались до ощущение почти физического присутствия; казалось, люди вышли всего минуту назад и вот-вот вернутся. Именно в этих комнатах Дереку впервые пришла в голову мысль, что, может быть, имеет смысл просто взять и отключить свой эмоциональный блок. Чтобы ничего не чувствовать и, следовательно, не страдать; стать таким же жизнерадостным и отстраненным, как Цекомп. Да, может, и неплохо бы, но… Что-то мешало Дереку сделать это.

Казалось, таким образом он утратит какую-то очень существенную часть себя.

Сейчас он решил, что не стоит и дальше потакать своему дурному настроению, а потом прошел мимо жилых помещений и вскоре оказался еще перед одним люком, на этот раз выкрашенным в небесно-голубой цвет; на его гладкой поверхности черным фломастером кто-то нарисовал руку, указательный палец которой был направлен вверх. За этим люком начинался шахтный ствол, уходящий на поверхность.

Туннель медленно загибался, образуя замкнутое кольцо, и сейчас Дерек находился ровно на половине пути.

Дальше шли несколько комнат, объединенных в так называемый шлюзовой отсек, куда он тоже заглянул. Здесь, в отличие от лабораторий и жилых помещений, царил идеальный порядок. Сюда Дерек должен был привести людей, если, конечно, ему вообще суждено когда-нибудь с ними встретиться.

Тут было все, что требовалось для комфортной жизни – и кое-что еще. А именно, подключенные к Цекомпу умные машины – компьютеры, сканеры, медицинское оборудование – которые позволят провести доскональное обследование и установить уровень умственного и духовного развития "гостей". Потому что люди, как известно, бывают разные. Если, к примеру, дикарю дать в руки бластер, то неизвестно, чем это закончится не только для окружающих, но даже для него самого. А ведь бластер – просто детская игрушка по сравнению с тем, чем была напичкана подземная лаборатория, включая и самую главную ее ценность. В плохих руках все это могло наделать немало бед.

За шлюзовым отсеком тянулись стасисные камеры. Все они выходили непосредственно в туннель, и Дерек мог видеть каждого их обитателя, застывшего в тот миг, когда включилось стасисное поле. Камер было очень много и большинство из них пустовали.

Когда Дерек начал упоенно уничтожать на острове всю ту живность, которая, по его мнению, могла представлять опасность для людей или хотя бы создать для них некоторые неудобства, он помещал в стасисные камеры по несколько представителей каждого уничтожаемого вида.

Но вот беда – по-видимому, его деятельность в той или иной степени нарушила экологический баланс на острове. В результате начала сокращаться численность и некоторых видов животных, против которых он, так сказать, ничего не имел. К примеру, обезьян. Прошло не так уж много времени, и все они благополучно вымерли.

Что именно их не устраивало, Дереку разобраться не удалось. Вроде бы и еды хватало, и с водой и воздухом все было в порядке. Почувствовав, к чему клонится дело, он заблаговременно поместил в стасисные камеры целое семейство обезьян, чтобы сохранить их как вид. Пусть люди – если они когда-нибудь появятся – сами решают, что им делать как со своими "друзьями", так и с "врагами". К числу последних, несомненно, относились, и два Урода, самец и самка, которым Дерек сохранил жизнь, поместив их в две крайние из занятых стасисных камер; пусть люди и с ними тоже разбираются сами.

Дерек ненадолго остановился, глядя в огромные черные глаза, пылающие неукротимой злобой. Этот Урод – самец – застывший по ту сторону прозрачного смотрового окна камеры, был одним из самых крупных экземпляров и возвышался над Дереком, точно заросшая черным мхом скала, хотя сам Дерек имел рост выше среднего человеческого. Самка была поменьше, но все равно имела достаточно внушительный вид. Устрашающие создания, ничего не скажешь. Чего стоят хотя бы сильные челюсти и выступающие по бокам рта клыки? А мощные лапы, способные одним ударом сломать человеку шею? А восемь глаз, обеспечивающие панорамный обзор? Все это в сочетании с хитростью и коварством в естественных условиях делало Уродов практически непобедимыми, но люди, конечно, найдут способ справиться с ними.

Наглядевшись на поверженного врага – это зрелище всего вызывало у Дерека чувство удовлетворения, но сегодня даже оно лишь отчасти улучшило его настроение – он пошел дальше, в который уже раз задаваясь вопросом, откуда все-таки взялись Уроды. Неужели это действительно просто бывшие безобидные паучки, разросшиеся до совершенно невероятных размеров? И если да, то отчего с ними произошла такая метаморфоза?

Миновав длинную вереницу пустующих стасисных камер, Дерек остановился перед массивной стальной плитой, наглухо перекрывающей доступ в последнее не осмотренное и в каком-то смысле самое главное помещение подземной лаборатории. Идти – не идти? Ему было тяжело заходить туда; может быть, тяжелее, чем куда бы то ни было. Он стоял, совершенно человеческим жестом задумчиво потирая подбородок. И тут его размышления были прерваны негромким прерывистым сигналом зуммера, донесшимся из распахнутой двери наблюдательного пункта.

Дерек на мгновение замер, пораженный. Все сигналы отличались друг от друга, и этот означал, что… Нет, это, конечно, ошибка! Такое уже случалось однажды, а потом оказалось, что просто закоротило контур. И все же…

Он бросился в наблюдательный пункт.

 

– 3

Зуммер негромко гудел, выводя мелодию незамысловатой песенки из старого мультфильма, который назывался "Встреча друзей". На пульте то разгорался, то гас зеленый огонек, и один из экранов тоже приобрел слегка зеленоватую окраску, благодаря чему резко выделялся среди остальных. Дерек впился в него взглядом и…

О да, свершилось! Там действительно был человек! Летучие крошки нашли его! Дерек почувствовал легкое жжение в теменной области – такое ощущение возникало, когда эмоциональный блок работал на пределе. Он попытался успокоиться и даже зажмурился, но почти сразу же снова открыл глаза, испугавшись, что чудное видение растает так же неожиданно, как появилось.

Этого, слава богу, не произошло. Совершенно автоматически Дерек нажал кнопку сброса. Зуммер смолк, огонек погас, экран приобрел обычный цвет. Дерек рухнул в кресло, не отрывая взгляда от изображения на экране.

Это был совсем еще молодой человек.

Одна рука у него была замотана тряпкой и висела на перевязи, что не мешало ему довольно быстро шагать по лесу, настороженно поводя взглядом по сторонам, вверх, вниз – как будто он что-то искал.

Высокий, красивый юноша чем-то неуловимо напомнил Дереку Чипа, хотя, может быть, все дело было лишь в возрасте. В том неистребимом, почти детском интересе, который светился в широко распахнутых серых глазах, в раскованном выражении лица, в легкой припухлости юных губ.

В то же время в форме рта и прищуре глаз угадывалась твердость или, может быть, даже жесткость характера, но эта черта пока еще не стала преобладающей.

Загорелый юноша, но явно белокожий, и черты лица соответствующие. На нем была самая настоящая одежда, хотя, по-видимому, домотканая, не слишком новая и не очень чистая, выгоревшая и кое-где даже рваная: рубашка с короткими рукавами и штаны, закатанные до колен; и то, и другое бледно-коричневого цвета.

На ногах сандалии, тоже явно кустарного производства, с пояса свисают ножны и плетеная или вязаная сумка, а за поясом заткнут… бластер!

Скорее всего, юноша уже успел покопаться в развалинах дома, где когда-то жили охранники; Дерек не решался там ничего трогать точно так же, как не прикасался к неубранным постелям в жилых комнатах подземной лаборатории.

Если бластер оттуда, то сам собой напрашивался вывод – или, по крайней мере, предположение – что молодой человек прибыл на остров не сегодня, и Дерек со своим "запоем" просто прошляпил его появление.

И все же, несмотря ни на что, облик юноши только усилил ликование Дерека. Это был не какой-нибудь дикарь, а человек в той или иной степени цивилизованный, о чем свидетельствовал, в частности, и бластер; по крайней мере, юноша понял, что это такое и как им пользоваться.

Интересно, он здесь один?

Только Дерек подумал об этом, как все повторилось: снова запел зуммер, заполыхал зеленый огонек и засветился зеленым еще один экран. На нем видна была часть поляны перед полуразрушенным зданием охраны и девушка, которая что-то делала, сидя у самодельного каменного очага; ага, чистила рыбу. Рядом на больших зеленых листьях лежали – отдельно! – уже готовые тушки и требуха.

Продолжая уголком глаза следить за передвижениями молодого человека, Дерек внимательно рассматривал девушку.

Она была тоже совсем юная и тоже белокожая. Хорошенькая или нет?

На этот счет у самого Дерека точное мерило отсутствовало, хотя его менталитет носил ярко выраженную мужскую окраску, потому что его создатель, Дерек Риор, моделировал Дерека с себя самого. Однако за долгие годы общения с людьми у Дерека возникло некоторое, достаточно отчетливое представление о пристрастиях мужчин в этой сфере; они, наверно, сочли бы девушку… ну, обыкновенной. Светлые волосы были заплетены в две косы, завязанные вокруг головы. Глаза голубые, слегка вздернутый нос, маленький рот с тоже совсем по-детски припухлыми губами. Не худая, отнюдь нет. Но и не толстая.

На Чипа она наверняка не произвела бы впечатления; тот делал стойку, главным образом, при виде тощих, высоких, длинноногих девиц вроде той, которую сегодня продемонстрировал Дереку Цекомп.

Одета девушка была примерно так же, как молодой человек, только на одной ноге у нее почему-то отсутствовала сандалия, рубашка была очень светлая – когда-то, может быть, даже белая, но от долгой носки слегка побуревшая – и с узором, вышитым по краю глубокого округлого выреза, а штаны темно-коричневые и не закатанные, а просто короткие.

И еще. У юноши рубашка имела ворот и была почти доверху застегнута на мелкие костяные пуговицы, а у девушки шея и верхняя часть груди были открыты, и там на тонком ремешке висело что-то светлое, почти сливающееся с загорелой кожей. Дерек прибавил увеличение. Ах, это оказался крестик! По-видимому, вырезанный из дерева и, может быть, не слишком искусно, но несомненно – крестик.

Прибавив увеличение и на первом экране, Дерек разглядел похожий ремешок на шее молодого человека. Самого крестика он не увидел; наверно, его скрывала рубашка.

Если бы Дерек мог плакать, сейчас на его глазах наверняка выступили бы слезы. Мечта, ставшая за долгие годы почти безнадежной, наконец-то сбылась. И бог, в существовании которого Дерек никогда, даже в самые тяжкие времена, нисколько не сомневался, привел на остров не кого-нибудь, а самых настоящих "хомо сапиенс". И к тому же верующих!

 

– 4

Дерек долго сидел у экранов, просто наблюдая за юношей и девушкой. Летучие крошки облетели весь остров, заглянули в каждый уголок, но больше никого не нашли.

Зато они обнаружили небольшую лодку, старательно спрятанную под деревьями. Так, уже кое-что проясняется. Интересно, откуда приплыла эта пара? Скорее всего, с одного из соседних островов, для больших переходов их лодка вряд ли годится. В таком случае, почему они появились здесь только сейчас? Судя по всему, кому-то из людей удалось выжить во время катаклизмов, сотрясающих Землю после того, как неподалеку от нее прошла комета. А раз так, то почему все эти долгие годы, десятилетия, век с лишним они сидели по своим островам и носа не высовывали за их пределы?

Какая-то причина для этого, несомненно, существовала, но сейчас Дерека больше интересовал другой вопрос: почему эти двое все же появились здесь? С какой целью? Разведывательной? Или, может быть, просто движимые любопытством? И почему их так мало? В конце концов, они ведь не знали, что их тут ожидает. В незнакомом месте мало ли с чем можно столкнуться. Вряд ли всего два человека и притом почти дети в состоянии справиться со сколько-нибудь серьезной опасностью; вон, и руку молодой человек повредил. Что это, беспечность? Или, может быть, они сбежали?

С подростками такое временами случается. Чип однажды тоже сбежал, когда отец не отпустил его летом к бабушке, матери жены, с которой недавно развелся. Мальчику на все эти взрослые дрязги было наплевать. Он любил бабушку и не собирался ни ради чего менять своего к ней отношения; к тому же, она жила в горах, среди самой что ни на есть дикой природы, которую Чип так обожал. В один прекрасный день отец Чипа проснулся, а сына и след простыл. Хорошо хоть записку мальчик оставил. Может быть, и этим двоим захотелось… ну, скажем, попутешествовать? Вид у них был какой-то совершенно не воинственный, несмотря даже на бластер, с которым юноша не расставался. Нет, на разведчиков они не похожи. Скорее, просто дети, слегка напуганные незнакомой обстановкой, но, тем не менее, не утратившие свойственного их возрасту любопытства.

В общем, вопросов возникало множество, и Дерек заранее предвкушал удовольствие, которое получит, выслушивая ответы. Каковы бы они ни были. Сама мысль о том, что после долгого, очень долгого одиночества он, наконец, получит возможность разговаривать с самыми настоящими живыми людьми, заставляла его трепетать от радости. Сначала он хотел… м-м-м… доставить их к себе сразу же, но потом сдержался и, изнывая от нетерпения, до вечера просто наблюдал за ними. Попутно, конечно, ведя полную запись всего, что видел и слышал, и скармливая ее машине, которая осуществляла грубую диагностику; в просторечии ее называли ГАДом.

Молодые люди явно не были знакомы с техникой, которую обнаружили в разрушенном здании, хотя проявляли к ней живейший интерес. И головы у них работали очень даже неплохо; к примеру, они поняли, пусть и не сразу, как пользоваться голографическим проектором.

Дерек с удовольствием наблюдал за сменой выражений на их лицах, когда они смотрели первую голограмму, пытаясь осознать, что это такое: сначала испуг, недоумение, потом радость понимания и, наконец, чистый, детский восторг.

Примерно такое же выражение он видел на личике совсем еще крошечного Чипа каждый раз, когда дарил ему новую игрушку.

Наконец стемнело. Дерек решил, что откладывать дольше не имеет смысла, и снова послал своих летучих малышей, на этот раз с заданием сделать людям инъекции снотворного.

Зачем? Ну, во-первых, он отнюдь не был уверен, что "детки" – так Дерек про себя называл юношу и девушку, которых, как ему уже было известно, звали Антар и Марта – спокойно среагируют на его появление. Мальчик, к примеру, со страху мог и из бластера пальнуть. А во-вторых, данные Дереку инструкции хотя и предоставляли определенный выбор методов первого контакта, все же недвусмысленно подчеркивали целесообразность именно такого варианта.

Как и следовало ожидать, снотворное подействовало почти мгновенно. Дерек активизировал антиграв, сел на него, доехал по туннелю до выходного люка и на лифте поднялся на поверхность. Маршрут он уже прежде заложил в память машины, хотя, по правде говоря, ехать-то было всего ничего; искусно замаскированный вход в подземную лабораторию находился на соседней с полуразрушенным зданием поляне.

"Детки" лежали около полупогасшего костра, такие юные, такие трогательные в своей беззащитности. Дерек постоял над ними, потом отвернул у юноши ворот рубашки и увидел крестик, как и ожидал. Он бережно поднял их, положил рядышком на платформу антиграва, тщательно загасил костер и отправился обратно.

 

– 5

Оказавшись внизу, Дерек подвел антиграв к шлюзовому отсеку и внес "деток" в первое помещение, которое, собственно, и представляло собой шлюзовую камеру. Там он уложил их на стоящие рядом узкие столы, похожие на операционные. Прежде всего снял с руки молодого человека пропитанную каким-то остро пахнущим настоем повязку. Рана была сквозная, точно юноша прострелил ладонь или с размаху напоролся, скажем, на торчащий нож с неровными краями. Эк его угораздило, однако, покачал головой Дерек. Ну, да ничего, с нашей-то техникой…

Он вытащил у юноши из-за пояса бластер, снял сам пояс с ножнами и сумкой, убедился, что у девушки нет никакого оружия. Осторожными, даже нежными движениями раздел обоих, расплел косы девушки, вызвал робота-прачку и приказал ему продезинфицировать и привести в порядок одежду.

После чего Дерек вышел из шлюзовой камеры, загерметизировал ее и включил систему дезинфекции. Одна из стен помещения представляла собой окно, рядом с которым снаружи располагался пульт управления. Сидя за ним, Дерек мог следить и за показаниями приборов, и за тем, что происходило внутри шлюзовой камеры. Поток невидимых лучей хлынул на неподвижные тела, на экране возник список уничтоженных вредоносных бактерий и микроорганизмов. Он был невелик и почти не отличался от того, который давал анализ проб местного воздуха. Отлично.

Теперь настала очередь робота-диагноста.

Пальцы Дерека запорхали по клавишам и сверху над столами опустились две сверкающие металлические сферы. Датчики облепили тела спящих, микродиагностические "змейки" проникли в кровь, обследовали все внутренние органы и вынырнули обратно. По экранам зазмеились кривые, на пульте робота-диагноста замелькали разноцветные огоньки, и спустя двадцать минут Дерек имел развернутый диагноз.

"Детки" оказались практически здоровы, если не считать кое-каких легко устранимых или не требующих медицинского вмешательства мелочей. Ну и, конечно, раны на руке Антара, которой робот-хирург тут же и занялся. Кроме нее, у молодого человека отсутствовал один передний зуб, возможно, удаленный в связи с тем, что не было возможности его залечить. И еще у него была когда-то сломана в области щиколотки и затем не совсем правильно срослась правая нога. Дерек не заметил, чтобы Антар хромал, но, скорее всего, при длительной нагрузке юноша все же мог испытывать неприятные ощущения. Ну, ногой можно будет заняться позднее; робот-диагност предложил разные варианты, которые следовало, конечно, обсудить с самим Антаром.

С Мартой тоже в целом все обстояло благополучно, если не считать того, что энцефалограмма ее головного мозга выглядела как-то не совсем обычно. В медицинском отчете подробно перечислялось, какие ритмические пики оказались слегка сглажены, а какие незначительно сдвинуты, но Дерек не стал вникать во все эти подробности. Главное, робот-диагност пришел к выводу, что никакой опасности для жизни или даже просто здоровья эта аномалия собой не представляет. Он высказал предположение, что она была врожденной, но, тем не менее, порекомендовал время от времени проводить повторные обследования. Чтобы выявить факт возникновения или отсутствия динамики и проследить за ней, если она все же будет наблюдаться. Ну, что-что, а это Дерек девушке обеспечить мог.

Вот только следовало ли сообщать ей о заключении робота-диагноста? Если бы речь шла о человеке той, давно канувшей в вечность эпохи, то ответ на этот вопрос был бы однозначный: да. В те времена считалось неэтичным скрывать от человека любые сведения о состоянии его здоровья. Но Марта выросла совсем в других условиях, скорее всего, не получила никакого сколько-нибудь серьезного образования, и эти откровения, в большой степени для нее непонятные, могли напугать девушку. И если на самом деле никакой угрозы здоровью не существует… Ну, что же, у Дерека еще будет время обдумать эту проблему. Вот познакомится он с Мартой лично, поймет, что у нее за характер, тогда и решит.

Робот-хирург закончил работу, и Дерек снова вошел в шлюзовую камеру. Он знал, что рваная рана на левой ладони Антара исчезла, а небольшие "заплаты" из синтеплоти будут практически незаметны. Руку обтягивала толстая "исцеляющая перчатка" с закрепленным на запястье источником питания. Генерируемое ею излучение довершит полное заживление поврежденных и восстановленных тканей в считанные часы.

Дерек снова перенес спящих, теперь уже в другое помещение, в целом самое обычное, если не считать того, что "гости" были лишены возможности его покинуть. Пока, во всяком случае.

Здесь стояли две удобные кровати, куда он и положил "деток", укрыв их белоснежными простынями.

Жилая комната была оборудована всем необходимым, включая пульт "повара" – автомата, шкафы со свежим постельным бельем и одеждой, приемный ящик мусоропровода, потолочные и прикроватные светильники, которые разгорались и гасли, подчиняясь голосовой команде, и многое другое.

На столиках рядом с постелями стояли необыкновенно изящные сосуды из хрусталита, в которых, повинуясь включенной Дереком программе, уже проросли и выбросили бутоны живые цветы.

К жилой комнате примыкали туалет, ванна и просторная рабочая комната, где у одной стены на большом столе стоял компьютер, а у противоположной, на столике поменьше, голопроектор; имелся и богатый набор кристаллов с голозаписями, главным образом, познавательного и развлекательного характера.

Практически всю третью стену занимал экран связи.

Жилая комната, где сейчас лежали "детки", условно называлась "синей". Незадолго до того, как над человечеством нависла смертельная угроза и время для Дерека остановилось, вошло в моду выдерживать все детали помещений в какой-то одной цветовой гамме. На полу лежал мягкий ковер цвета морской волны, фотообои имели бледно-голубую окраску. При желании ее можно было менять в определенном диапазоне и даже делать так, чтобы на стенах и потолке проступали "живые" картины, главным образом, из жизни обитателей моря. Мебель и все остальное тоже было окрашено во все мыслимые оттенки синего, от глубокого, почти темно-фиолетового, до бледно-аквамаринового, чуть-чуть розоватого. Эту цветовую гамму удачно дополняли использованные в отделке вкрапления серебряного и черного. Дереку казалось, что это очень приятная комната. Он надеялся, что она понравится "деткам" и подействует на них успокаивающе. В чем они, безусловно, будут нуждаться, когда придут в себя. Еще бы. От таких приключений у кого хочешь нервы разыграются.

Ну вот, как будто и все, что он мог пока для них сделать. Дерек еще раз оглянулся на спящих, погасил верхний свет, оставив включенными лишь прикроватные лампы, создающие мягкое, слегка розоватое освещение, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. До пробуждения "деток" осталось шесть с небольшим часов. За это время ему предстояло продумать, как побыстрее ввести их в курс дела и при этом не оттолкнуть, не напугать. Как сделать так, чтобы они поняли: он им не враг, а друг, и его единственная цель – подготовить их к тому, чтобы они могли воспользоваться дарами, которые оставили им далекие предки.

Дерек понимал, что задача, возможно, окажется непростой, в особенности, на первых порах; все-таки на непривычного человека его вид мог произвести странное и даже пугающее впечатление. Но шесть часов – это уйма времени. Можно позволить себе потратить, по крайней мере, часа два на то, чтобы вернуться в виртуальное кафе и поделиться своей радостью с Чипом.

 

– 6

Оказавшись в туннеле, Дерек быстро зашагал в сторону наблюдательного пункта. После того, как юноша и девушка получили каждый свою дозу снотворного и отключились, он оставил на поверхности часть "летучего отряда" – вдруг еще кто-нибудь пожалует? – но это просто так, на всякий случай. Интуиция, в значительной степени развившаяся у Дерека от долгого общения с людьми, подсказывала ему, что появление новых "гостей" маловероятно, но… Лучше перестраховаться.

Пока, однако, все было тихо и спокойно. Экраны наблюдательного пункта мерцали, показывая лишь смутные тени снующих во мраке мелких животных – как всегда, ночью подключалось оборудование, обеспечивающее инфракрасное восприятие – и отдельные участки острова, залитые лунным светом.

Дерек уселся у компьютера, натянул шлем, перчатки и поднял руку над клавиатурой, собираясь подвести курсор на экране к маленькой фотографии смеющегося Чипа. Это был вход в огромный комплекс программ, в которых заключался виртуальный мир, созданный Дереком в память о мальчике. Однако рука в перчатке замерла, так и не опустившись.

Дерек сдвинул шлем и взглянул на указатель таймера возврата. Как и следовало ожидать, прибор показывал то, что на нем было установлено в последний раз, а именно, двое суток. Сначала Дерек хотел было оставить все как есть. Он не собирался задерживаться надолго, в его планы входило лишь коротко рассказать Чипу о том, что произошло, и выслушать его комментарии. С чувством времени у него все было в полном порядке, и если раньше он частенько болтался в виртуальном мире сверх того, что представлялось разумным, то лишь по той причине, что ему некуда было спешить. Сейчас ситуация коренным образом изменилась. Сейчас его ждали спящие "детки". И все же Дерек подумал-подумал, да и набрал на указателе таймера возврата новую комбинацию. Два часа. Так будет вернее, сказал он себе. После чего снова натянул шлем и…

И вот уже он летит под голубым небесным сводом над бескрайней горной страной.

Каждый белоснежный пик – это база данных, каждая цветущая долина – тоже база, но содержащая менее важную, вспомогательную информацию. Дерек сам программировал все это в таком виде, и, тем не менее, ему иногда доставляло удовольствие, сбавив скорость, почти парить над раскинувшимся внизу миром. Но только не сейчас.

Сейчас он несся, точно метеор, ничего не замечая под собой, мчался к одной цели – огромному, затянутому мерцающей жемчужно-серой дымкой городу, который вырастал на горизонте, стремительно надвигаясь на него. И вот уже совсем рядом оказались сначала плавающие в небе рекламные шары, которые и шарами-то можно было назвать лишь условно, так разнообразны, так причудливы были их формы, потом гигантские небоскребы, потом маленькая зеленая площадь между ними, усыпанная белыми в крупный желтый горошек зонтиками столиков крошечного уличного кафе.

Программа автовозврата привела его точно в то самое место, где он в последний раз сидел с Чипом. Внезапно, когда он уже начал опускаться, все вокруг странным образом завибрировало и на мгновение распалось на множество крошечных цветных фрагментов, которые завертелись, точно в калейдоскопе, увлекая Дерека за собой. Однако они почти сразу же встали на свои места, мир вокруг снова обрел целостность, форму, краски и звуки. Сразу же вслед за этим Дерек опустился на стул под белым тентом, но…

Чипа, которого он оставил сидящим за этим самым столиком с банкой колы в руке, сейчас тут не было! Это невозможно, сказал себе Дерек. И тут же поправился – почему, собственно говоря, невозможно? Маловероятно, но… Сбой в программе, в результате которого его как бы занесло не туда? Скорее всего. Система, сколь она ни совершенна, иногда выкидывает такие штуки. Нужно просто вернуться и войти в нее снова.

Что он и проделал, причем для перестраховки, вынырнув на наблюдательном пункте, снял шлем, перчатки и запустил программу контроля своего виртуального мира. Не глобальную – та работала бы несколько часов, а у Дерека в запасе такого времени не было – но достаточно надежную, проверяющую только все узлы созданной им матрицы.

На экране она имела вид золотисто-зеленой змейки, шныряющей по всему кибер-пространственному ландшафту в поисках того, что выглядело бы как в некотором роде стихийное бедствие. Вышедшая из берегов река, затопившая крошечный пустынный остров и установленного на нем стража соответствующего узла матрицы.

Или горная лавина, снесшая на своем пути домик, где "обитал" страж другого узла. Или молния, наповал сразившая стража третьего, притаившегося среди кустов буйно цветущих роз. В общем, что-то в этом роде, всего даже сам Дерек сейчас не помнил. Знал лишь, что змейка должна была найти для него какой-либо непорядок, указать место сбоя, если он все еще не был устранен.

Вообще-то случайные сбои устранялись автоматически, так же, как и их последствия, и обычно все возвращалось на круги своя без каких-либо изменений и нарушений. Если же сбой был очень серьезным и самовосстановления не происходило, то проверка непременно показала бы, какой из участков, а значит, и узлов матрицы пострадал.

Однако змейка, проверив где-то за полчаса всех стражей – причем от одного к другому она перемещалась мгновенно; просто только что была на вершине горы, и вот уже извивалась в траве у ее подножья – повернулась к Дереку и выплюнула в него очередью золотистых букв.

Они одна за другой вылетали из ее красной пасти с черным раздвоенным языком, занимавшей теперь чуть ли ни весь экран:

И чего зря беспокоишь? Меня дома детки ждут.

После чего змейка вильнула хвостом и исчезла, будто ее и не было, а буквы осыпались вниз, образовав мерцающая груду, которая быстро растаяла, словно лед под лучами солнца.

Ну, что же, прекрасно. Дерек установил на указателе таймера возврата "один час" – до чего же быстро летит время! – натянул шлем и снова отправился в свое путешествие. Все было как прежде, только, подлетая к уличному кафе, он все время смотрел вниз и еще сверху увидел, что столик пуст. Чипа как не было, так и нет.

Это становится интересно, подумал Дерек, испытывая на самом деле ощущение, близкое к панике. Усевшись на свой стул, он оглянулся.

Кафе выглядело в точности так, как в прошлый раз. Да ничего другого и быть не могло! Этот мир, сконструированный самим Дереком, никогда не жил и в принципе не мог жить самостоятельной жизнью. Конечно, существовало огромное множество автономных и полуавтономных программ, программок и подпрограммок, но все они включались и начинали работать лишь с того мгновенья, как Дерек оказывался внутри системы. В его отсутствие тут ничего не происходило, и сколь бы долгой ни была пауза, ее для этого мира просто не существовало.

Пол в кафе был прозрачный, под ним в голубовато-зеленой толще воды колыхались водоросли, между которыми мелькали большие и маленькие радужные рыбки, отливающие золотом. На ровной "водной" глади "плавали" огромные "кувшинки", в центре которых и были установлены столики для посетителей.

Роботы-официанты выглядели как большие черные жуки, быстро скользящие по поверхности "воды". Подносы с блюдами они носили на плоских спинах, а потом, добравшись до нужного столика, ловко сдергивали их оттуда, немыслимым образом изгибая членистые лапы. Дерек знал, что людям часто не нравится вид насекомых – правда, к Чипу это не относилось; он обожал все, что бегало, ползало, летало и плавало, совершенно независимо от того, как оно выглядело – и потому постарался сделать так, чтобы роботы-официанты смахивали на жуков лишь условно. Выглядели они, надо сказать, презабавно.

В кафе, как и в прошлый раз, посетителей было совсем немного. За соседним столиком со скучающим видом сидела долговязая девица. Без сомнения, та самая. В ушах у нее торчали черные вкладыши наушников, одна нога слегка подрагивала, по-видимому, в такт музыке, которая грохотала в голове, больше всего смахивающей на птичье гнездо.

Лица разглядеть не представлялось возможным. На него свешивалась копна нечесаных, торчащих во все стороны золотисто-красно-черных волос, а на носу сидели огромные круглые очки с фиолетовыми стеклами, делающие девицу похожей на невиданное насекомое.

Худая, как жердь, она, тем не менее, приканчивала третью порцию мороженого, судя по тому, что перед ней стояли две опустевшие вазочки, каждая из которых, Дерек знал, вмещала три довольно больших сладких шарика. "Не хило", как сказал бы Чип.

Все это очень хорошо, но где же он сам?

Дерек еще раз оглянулся, уже более внимательно, и даже, от полной растерянности, заглянул под столик. Когда он поднял голову, то выяснилось, что долговязая девица, картинно перебирая длинными ногами в коротеньких, выгоревших, рваных джинсах и грязных кроссовках, которые явно были ей велики, медленно шаркает по зеркальной "водной глади" точнехонько в его сторону. Подойдя к столику Дерека, она рухнула на соседний стул и сказала сиплым басом:

– Ну, наконец-то явился, у меня мороженое уже из ушей лезет. Экий ты… блестящий, аж глаза режет. Тебя где, на свалке собирали, дедуля? – Дерек был так поражен, что открыл рот, но так и захлопнул его, не сказав ни слова. Ну, что молчишь? Граммофон сломался? – Девица нырнула двумя длиннющими худыми пальцами с обломанными ногтями в карман джинсовой безрукавки, тоже выгоревшей и рваной, выудила оттуда сложенный листок бумаги и хлопком припечатала его к столику перед Дереком. – На вот, просили передать. Сдачи не надо.

Поднимаясь, она изогнулась совершенно немыслимым образом, словно в теле у нее не было ни единой косточки. Дерек схватил девушку за тонкую руку, но она тут же выдернула ее и отшатнулась. Сильная оказалась, как ни странно.

– Эй, вот этого не надо! У меня, знаешь ли, с ориентацией все в порядке, я интересуюсь мальчиками, а не консервными банками…

– Что прикажете подать? – спросил тут же возникший у столика робот-официант и наклонил голову, шевеля длинными тонкими усами, как бы пораженный видом Дерека. – Ах, простите! Может быть, для вашей дамы что-нибудь? – он перевел на девицу взгляд похожих на черные бусинки глаз.

– Отвали, – лениво процедила та и, загребая подошвами, пошла в сторону своего столика.

– Как прикажете, – робот-официант заспешил к стойке, но по дороге несколько раз оглянулся.

– Подожди! – закричал Дерек вслед девице. Кто просил тебя передать это? – он помахал зажатым в руке листком бумаги.

– Будто ты не знаешь? Не строй из себя дурака, – бросила девица через плечо, но потом на мгновенье остановилась. Ну, что смотришь, как побитая собака? Перегрелся? На свалку тебе пора, дедуля. Как говорится, на заслуженный отдых. Читать-то еще не разучился? Ну, вот и читай.

Проходя мимо своего столика, она схватила вазочку с недоеденным мороженым и все той же ленивой, шаркающей походкой двинулась к выходу из кафе. Действительно, что он от нее хочет? Дерек развернул записку и прочел корявые, прыгающие буквы:

Дерек, прости, Дерек. Тут такое дело, я тебе потом все объясню. Это просто фантастика. Приходи в следующий раз, когда девочка опять крепко уснет. Твой Чип.

Записку, безусловно, писал Чип, ему ли не знать. Дерек сидел, тупо глядя перед собой, и ничего, совершенно ничего не понимал. Есть вещи, которые просто не могут происходить. Чип не мог никуда без него уйти, не мог написать эту записку. То есть, вообще-то мог, конечно, но только не в его, Дерека, отсутствие. Девица не могла съесть столько мороженого, дожидаясь его, потому что для нее ожидания как такового не существовало. Оба они должны были выпасть из времени после того, как Дерек отключился от системы, и встретить его в точности в тех же позах и в том же состоянии, в каком он их оставил. Независимо от того, сколько времени он отсутствовал.

И все же вот она, записка. И вот он, пустой стул Чипа, а девицы, естественно, уже и след простыл. Дерек снова перевел взгляд на клочок бумаги.

Приходи в следующий раз, когда девочка опять крепко уснет.

Какая девочка? Что все это значит?

Он сидел, невидящим взором глядя перед собой и постепенно постигая истину, которая вначале казалась совершенно невероятной, но медленно и неотвратимо формировалась у него в сознании, как единственно возможная.

Кто-то другой вошел в его систему, после чего она снова ожила.

Но кто?

К тому времени, когда механизм возврата выдернул его из виртуального мира, Дерек нашел правильный ответ. По крайней мере, он очень надеялся, что это так.

Конечно, Цекомп, кто же еще?

Ух, Дерек и разозлился! Да как он смел? Это же… Это же все равно что подглядывать в замочную скважину.

Нет, хуже, намного хуже.

Это равносильно тому, чтобы проникнуть в чужое жилище, а потом ходить по нему, хватать и рассматривать фотографии близких хозяина, надевать его ночную пижаму, пить из его бокала, бриться его бритвой… В общем, осквернять все то, что представляет собой сугубо интимный мир каждого человека или любого другого мыслящего существа. Мир, который распахивается для других только тогда, когда его хозяин сам этого пожелает. Сам, сам, по доброй воле!

Ну, Цекомп, погоди, подумал Дерек, покинув виртуальную страну, вернувшись на наблюдательный пункт и снимая шлем и перчатки. Жаль, что сейчас у него были другие заботы и расправу придется отложить на потом.

Но ничего, на одно пустячное дельце времени у него в любых обстоятельствах хватит. Дерек сделал то, что ему, как выяснилось, нужно было сделать уже давно: запечатал от постороннего проникновения свою систему, причем такой хитрый и сложный пароль поставил, что даже мозговитому Цекомпу со всеми его возможностями ни за что не догадаться, сколько он ни бейся. Вот так-то, дружок.

Пора было возвращаться к текущим делам, чем Дерек и занялся. Тем не менее, где-то в глубине сознания, точно шустрая серебристая рыбка, то и дело мелькала еще одна мысль, которая не давала ему покоя.

О какой девочке говорилось в записке?

Вначале Дерек подумал, что Цекомп явился Чипу под видом той самой длинноногой красавицы в черных очках, которую он продемонстрировал ему, Дереку, когда они разговаривали в последний раз. Девочка" пленила Чипа и увела его куда-нибудь в уютный уголок, сконструированный Цекомпом специально как гнездышко для юных влюбленных. Наверняка даже соблазнила, с Цекомпа хватит. Он всегда был слегка повернут на сексе, частенько приглашал Дерека посмотреть вместе с ним и посмаковать совершенно мерзкие порнофильмы, а теперь, видать, новых ощущений захотелось.

Ладно, все это очень походило на правду. Но тогда теряла всякий смысл та часть фразы из записки, в которой Чип предлагал Дереку придти снова, когда "девочка опять крепко уснет".

Да, задал ему Цекомп загадку, ничего не скажешь. Заодно и в душу плюнул, а еще друг называется. Ничего, Дерек с ним разберется. Но это все потом, потом, а сейчас нужно хорошенько обдумать, как ему встречать "деток", как представиться, как разговаривать с ними, чтобы не напугать и не оттолкнуть.