20** год

Эвон помнила все как-то слишком уж отчетливо. Как визжали шины в безуспешной попытке замедлить летящую на нее иномарку. Как Мишель визгнула, отпрыгивая в сторону. Как ее собственное тело снесло с ног и подбросило в воздух. Мгновение в невесомости, и вот уже в ушах отдается эхом жуткий хруст, а легкие наполняются кровью. Девушка ошеломленно распахнула глаза, выдохнула и…

И все закончилось.

Она ждала чего угодно. Длинного тоннеля со спасительным белым светом, к которому придется немного пробежаться. Райского сада посреди облаков или огромного котла с кипящим маслом. Перерождения в гусеницу или мангуста. Даже пугающей, поглощающей все живое пустоты. Но, открыв глаза, она стояла посреди обычного дома среднестатистической американской семьи.

Удивленно протерев глаза, Эвон огляделась. Вокруг сновали дети, и девушка недовольно поморщилась. К ним она никогда не питала особой любви. Младшая сестра, с которой приходилось возиться, пока мама отрабатывала две смены, чтобы содержать дочерей, выматывала похуже домашних заданий и уборки в квартире. Воспоминание о семье не вызвали в девушке ни тоски, ни сожалений, ни боли. Ничего. Пустота и безразличие, что даже не пугали.

— Новенькая? — раздался голос за спиной.

Обернувшись, девушка встретилась взглядом с пареньком лет тринадцати. Его полупрозрачное тело излучало зеленоватый свет, а на месте сердца пульсировал огонек. Паренек нахально усмехался, опершись о дверной косяк.

— Сид, — он протянул руку, и девушка пожала ладонь.

— Эвон.

— Что ж, Эвон, — собеседник нарочито выделил ее имя, пытаясь придать своему голосу важности. — Добро пожаловать в клуб мертвых людей.

Девушка фыркнула, закатывая глаза.

— Ох, спасибо. А я бы сама не догадалась, что коньки отбросила. Или ты ожидал театральной постановки «О Господи, что со мной? Где я? Я не могла умереть!» и бла-бла-бла? Еще не поздно начать размахивать руками и носиться из стороны в сторону, взывая к небесам?

Запал Сида значительно померк. Парнишка сложил руки на груди и отвел взгляд в сторону.

— Могла бы и подыграть, раз такая умная, — пробурчал он.

Эвон усмехнулась. Все, о чем так упорно твердили книги, оказалось ложью. Она совсем не была напугана, и почему-то понимала все намного отчетливее, чем при жизни. Словно внезапная смерть открыла перед ней двери ко всем потаенным знаниям мира. Вот, только руку протяни, и пользуйся, сколько вздумается.

— Если тебе не нужно объяснять азы, тогда иди, знакомься, та рыжая деваха с праздничным колпаком на голове — твоя, — бросил Сид, скрываясь за стеной.

Девушка отыскала взглядом ту, о ком говорил паренек, и принялась ее разглядывать. Обычный такой себе ребенок. Огненные кудряшки забавно подскакивали, когда девчушка оживленно рассказывала какую-то историю. За ее спиной возвышался мужчина, с любовью глядя на малышку. Что-то подсказывало, что он был ее отцом. А вот матери поблизости не наблюдалось.

Девочка то и дело касалась кулона на шее, будто боясь, что он вот-вот должен был исчезнуть. Она невольно поглядывала по сторонам, ища что-то. Вдруг ее взгляд зацепился за Эвон, и та заинтересованно уставилась на незнакомку.

— Хей, с днем рождения, мелкая. Сколько это тебе сегодня раз Земля кирпичом по голове стукнула?

— А? — девочка недоуменно наклонила голову.

Эвон покачала головой, усмехаясь, мол, забудь. Остальные дети уставились туда, куда смотрела виновница торжества, но, как и ожидалось, ничего не увидели.

— Ты это с кем, Айви? — спросила розовощекая девочка, убирая с лица локон пшеничных волос.

«Айви, значит», — подумала Эвон.

Голова закипела от информации, словно в нее вливали заводские настройки. После смерти все было совсем иначе, не так, как девушка себе представляла. Она откуда-то знала, что эта малышка — жнец, забирающий человеческие души, и что она вовсе не такая, как остальные. Знала, что сама она будет привязана к ней до конца ее жизни. Знала, что все, что делало ее человеком, исчезло, и остался лишь крошечный осколок из воспоминаний и чувств, которые были слишком уж чужды душе.

Эвон смотрела на Айви, смеющуюся и убеждающую друзей, что ни с кем она не говорила, а в голове, будто мантра, звучали слова.

«Приспособься. Ты должна защищать ее. Ты должна помогать ей. Ты должна стать ее другом».

— Так вот какова она — жизнь после смерти, — фыркнула девушка, принимая новую ипостась.

Эвон Дефоссе погибла под колесами автомобиля ноябрьским утром. Ее оплакивали родные где-то за океаном, куда она больше не вернется. Быть частью вселенной нравилось Эвон определенно больше, чем человеческая жизнь.

 

=== Глава 21 ===

Спотыкаясь, я взобралась по ступенькам на дрожащих ногах.

— Кто такая Ния? — недоуменно смотрела на меня Оливия, ковыряясь вилкой в тарелке с жареной картошкой.

Сердце громко стучало, эхом отдаваясь в ушах. В глазах потемнело, и я оперлась рукой о стену, скрутившись пополам и восстанавливая дыхание.

— Как она может быть нашей подругой, если мы ее даже не знаем? — брови Лидии удивленно взметнулись вверх, а сама девушка слегка наклонила голову.

Я несмело постучала в дверь, подставляя лицо прохладному ветру. Щеки горели, словно я подхватила простуду, и к горлу подступила тошнота.

— В нашей школе никогда не училась девушка по имени Пенсильвания Аккерман, — стальной голос мистера Купера пригвоздил меня к месту.

Не сдерживаясь, я молотила чужую дверь кулаками, сдирая кожу с костяшек. Плевать на позднее время и на вибрирующий в кармане телефон.

— Айви, ты хорошо себя чувствуешь? Я никогда не знал… Прости, как ты ее назвала? — Айзек насмешливо фыркнул. — Пенсильванию? Что за нелепое имечко. Вот же поиздевались родители, ничего не скажешь.

Тяжелое дыхание оглушало. Удар. За ним еще один. И еще. Снова и снова.

— Почему она тебя так волнует? — Лидия сжала мою ладонь своими пальцами. — Эта Ния… Раз она была так важна для тебя, почему ты никогда о ней не рассказывала?

— Да откройте уже, чёрт бы вас побрал! — голос срывался на хрип.

Тело било мелкой дрожью, хоть на дворе и стояла майская жара. Затертые старые спортивные штаны болтались на бедрах, так и норовя соскользнуть. Из небрежного пучка на макушке одна за другой выпадали пряди. Я лупила ладонью о деревянную поверхность, не жалея сил, и покрасневшая кожа саднила.

Дверь резко приоткрылась, и я замерла с занесенной для очередного удара рукой в воздухе. На меня глядели перепуганные глаза Си Джея. Он неуверенно выглядывал, прикрываясь дверью, словно щитом.

— Дилан дома? — выпалила я.

Не успел мальчик толком кивнуть, как я толкнула дверь резким ударом. От неожиданности Си Джей попятился и, споткнувшись о кроссовок в прихожей, растянулся на полу. Я переступила порог и рванула вглубь чужого дома.

— Что ты здесь делаешь? — дорогу мне преградил Невил.

Парень окинул меня угрожающим взглядом. Я чувствовала, как в его голове вертелись шестеренки, подбивая вытолкать меня за дверь. Сделав шаг назад, я замерла, выжидая. Взгляд метался из стороны в сторону, ища лазейку, чтобы проскочить мимо юноши, не будучи пойманной.

— Кто там? — послышался голос Винсента из гостиной.

Невил повернул голову на звук, что стало ошибкой. Едва открыв рот, чтобы ответить, парень осознал, что сам предоставил мне возможность пронестись мимо и буквально взлететь по ступенькам на второй этаж.

— Айви! — послышался за спиной угрожающий возглас.

Я толкнула первую попавшуюся дверь. Пусто. Следующая попытка оказалась удачной. Окинув взглядом знакомую фигуру, я ввалилась в комнату, захлопнув за собой дверь, и прижалась спиной к деревянной поверхности. Мое сбивчивое дыхание было единственным звуком, нарушающим тишину. Прикрыв глаза, я позволила себе передохнуть, а после подняла взгляд.

Дилан сидел ко мне спиной. Прислушавшись, я различила мелодию, едва доносящуюся из наушников. Полумрак, царивший в комнате, освещал тусклый свет, исходящий от экрана ноутбука. Ослабевшие ноги едва удерживали меня, и я постепенно сползла на пол. Запал, приведший меня в дом Арджентов, постепенно угасал, и меня все больше накрывало очередной волной истерики.

В какой-то момент парень отложил наушники в сторону и плавно развернул стул в мою сторону. Тень, падающая на его лицо, исказила черты. Он снял очки, и я заметила, что под глазами пролегли черные синяки, словно парень не спал уже много дней.

— Что ты?..

— Они не помнят ее, — перебила я Дилана, срываясь на крик. В горле застрял ком, и я прикусила щеку, пытаясь вернуть контроль. — Никто… никто не помнит. Я спрашивала. Почему все отвечают, что никогда не знали Нию Аккерман? — я запиналась едва ли не после каждого слова. — Почему все, как один, твердят, что ее не существует?

— Ты пришла ко мне за полчаса до полуночи, чтобы ныть о какой-то чертовщине, о которой я понятия не имею? — голос парня был пропитан скепсисом.

Я не заметила, как вновь сгрызла губы в кровь, сдирая тонкую кожицу. Пальцы нервно теребили ткань футболки, а сама я жалась к двери, словно загнанное в угол животное. Только вот я сама пришла к нему, ворвалась в чужой дом без приглашения. Я сама….

— Я не знала, к кому еще идти, — заикаясь, твердила я. — Просто не знала. Никто не слышит меня, никто не верит. Мне не верят, Дилан. Они думают, — с губ сорвался нервный смешок, — что я сбрендила. Но ведь нет же, нет! Я знаю, она существовала. Она была моей подругой. Точно была, я помню это. Я ведь не могла этого придумать, да? Не могла ведь…

Я обхватила колени руками, и фыркнула. Почему мне все вдруг показалось таким смешным и бессмысленным? Почему захотелось рассмеяться? Это ведь не смешно. Не смешно совсем.

— Это все они, я знаю, — пробормотала я, надув щеки. — Кто же еще? Только они могли влезть всем в голову и заставить забыть Нию. И как я сразу не догадалась? Это ведь так просто, так очевидно, правда? — я посмотрела на парня. — Почему ты не сказал мне, что все так просто?

— О ком ты говоришь? — Дилан присел около меня на полу.

Его волосы спутались, и на них осели пылинки. Растянутый свитер висел на худощавом теле, и казался мне слишком нелепым. Почему он нацепил его? Разве ему не было жарко?

— Почему я не подумала раньше? — прошептала я, прикладывая палец к его губам. — Только так все можно объяснить, правда? Только так.

Я рассмеялась. Нервный, истерический хохот, что узлом свернулся в животе. Я откинулась назад, стукнувшись головой о деревянную поверхность. Легкие всполохнули огнем. Перед глазами завертелась безумная карусель из отдельных кадров, что я не могла свести воедино. Ногти царапали шероховатую поверхность ковра. Мне хотелось кричать, но из горла вырывался лишь сдавленный хрип. Сердце колотилось в груди, ударяясь о ребра, и его стук заглушал все звуки.

Паника. Она поджидала меня за каждым углом, в каждой тени, в каждом воспоминании. Стоило мне потерять бдительность, как она медленно выползала их своего укрытия и, словно хищница, выгнув спину, бросалась на меня. Острые зубы вгрызались в кожу, без промедлений находя сонную артерию, и выпускали смертельный яд в кровь.

Неожиданно моих губ коснулось непривычное тепло. Я задержала дыхание и широко распахнула глаза. Чужое лицо было слишком близко. Я могла рассмотреть темные крапинки в зеленой радужке. Холодные пальцы сжали мою ладонь, что без устали скребла ковер. От неожиданности я прикусила губу, и рот наполнился чужой солоноватой кровью.

Дилан поморщился и отстранился.

— Какого… чёрта? — ошарашено пробормотала я.

— Если у женщины истерика — сделай так, чтобы она обалдела и успокоилась. Никогда не слышала об этом правиле? — сквозь зубы процедил парень. — Чертова вампирша.

Я облизала пересохшие губы и нервно сглотнула. Осознание происходящего медленно начинало доходить до меня, паззлом укладываясь в голове.

— Ты… — прошипела я, сжимая ладони в кулаки. — Успокоить меня поцелуями было лучшим, что ты придумал?

— Не за что, — Дилан закатил глаза и поднялся с пола.

Я рывком подорвалась на ноги и схватила его за плечо. Внезапно накатившая злость ослепляла, и руки чесались врезать юноше по лицу за наглость, которую он себе позволил.

— Успокойся, Варенье. Злишься так, словно впервые целовалась.

— И вовсе не впервые, — фыркнула я, складывая руки на груди.

— Тогда все чудесно. Это не то, что кто-либо из нас хотел бы запоминать. По крайней мере, ты забыла про свою проблему. Не благодари.

Умостившись на стуле, парень рукой нащупал наушники и заткнул ими уши. На экране ноутбука высветилась таблица в Exsel. Юноша всячески давал понять, что разговор окончен, и я могла проваливать из его комнаты.

Внутри тихо заскреблась обида. Кто вообще целует девушку, а потом, как ни в чем не бывало, возвращается к своим делам? Словно это пустяк какой-то. Почему он не двинул мне по лицу, чтобы успокоить? Не выставил прочь, не желая слушать мои проблемы? Злость постепенно утихла. Я присела на чужую кровать, пытаясь совладать с эмоциями. Бросая украдкой взгляды на ссутулившуюся спину парня, я не могла понять, что делать дальше.

Настенные часы равномерно тикали, приближая время к часу за полночь. Глаза постепенно начали слипаться, и я прилегла на кровать, скрутившись в позу эмбриона. Мысленно я обещала, что всего пару минут, и я переберусь на пол, не желая занимать кровать человека, на которого безумно злилась. Но внутренний голос услужливо подбрасывал каверзный вопрос, заставляя меня оправдываться. Раз я так убеждала себя, что терпеть не могла Дилана, почему именно в его комнате я искала понимания и защиты?

* * *

Левая рука затекла, и я невольно заворочалась, пытаясь выпустить ее из под живота.

— Тшш, — послышался едва различимый шепот.

Моей щеки коснулись холодные пальцы, выводя замысловатые узоры на коже. Я придвинулась ближе к источнику тепла и уткнулась носом в мягкую ткань. Чужая рука переместилась на спину, успокаивающе поглаживая меня. Сквозь дремоту постепенно пробивались лучики сознания, воскресившие воспоминания минувшего дня. Я, бьющаяся в истерике на полу в комнате Дилана. Замешательство парня. И поцелуй…

Невольно я облизала нижнюю губу. Мысль об этом заставляла меня смущенно прятать лицо в складках чужого свитера. Я пыталась отыскать причину стеснения, что накрыло меня, но она все не находилась, сколько бы я ни думала об этом вновь и вновь.

Я приоткрыла глаза и попыталась выбраться из объятий. Но стоило мне только двинуться, как руки обвились вокруг меня сильнее.

— Все хорошо, ты в безопасности, — сонливость придавала мужскому голосу некого очарования.

Я повторила попытку подняться более настойчиво, и в какой-то момент юноша сдался и расслабил руки, позволяя мне покинуть его объятья. Я села на кровати и протерла глаза, зевая.

— Почему ты не разбудил меня?

Дилан приоткрыл один глаз и посмотрел на меня. В его взгляде не было ни насмешки, ни недовольства, лишь безграничная усталость. Внутри все сжалось, и я стыдливо отвернулась, пытаясь спрятать лицо.

— Прекрати вечно винить себя, — юноша потер переносицу. — Я сделал так просто потому, что захотел.

Я медленно перебралась через парня, пытаясь не касаться его. Казалось, это его позабавило, и он едва слышно фыркнул.

— Видимо, ты слишком сонный, чтобы вновь забросать меня сарказмом, — я невольно улыбнулась, восстанавливая равновесие, и принялась собирать волосы в хвост.

Дилан перевернулся на другой бок и уставился на меня, зевая. Я невольно поймала себя на мысли, что любуюсь им. Это было так странно и вовсе мне не свойственно. Воспоминания о первой встрече смазались, злость утихла, и я осознала, что больше не ненавидела его. Мне хотелось узнать, что творилось в закоулках его разума, и о чем он думал в тот самый момент, пока я спала на его кровати.

— Надеюсь, ты больше не завалишься в мой дом в истерическом состоянии, — пробормотал парень.

— Я постараюсь.

Губы изогнулись в грустной улыбке, и я осознала, что пришла пора прощаться. Не только с Диланом. С Гринвиллом и привычным для меня миром. Смерть Нии стала отправной точкой, после которой всему уже никогда не вернуться в привычное русло. Мортем слишком уж сильно обвил щупальцами мое сердце, норовя выдрать из него все дорогое мне с потрохами. И если я хотела уберечь людей, что были так дороги мне, то должна была уйти.

Я наклонилась, поддаваясь эгоистичному порыву, и коснулась губами лба парня, разглаживая морщинки. Маленькая вольность напоследок. Отстранившись, я резко развернулась и направилась прочь из комнаты, стараясь не оборачиваться. Быстрым шагом спустилась по лестнице и выскочила за дверь, покидая дом Ардженов.

Ноги сами несли меня прочь, а на душе было слишком паршиво. Я сдерживала себя, чтобы не оглянуться, не поддаться слабости. Все было кончено уже в тот миг, когда Ния испустила последний вдох. Уже тогда я точно знала, что будет после. Жизнь, что так тщательно пророчила мне мама, наконец, начала приобретать реальные черты.

— Ты куда? Твой дом совсем в другой стороне, — меня нагнала Эвон.

Ее голос звучал растеряно.

— Хочу кое-что сделать.

Неоднозначный ответ еще больше запутал подругу, но она молча следовала за мной в сплетении улочек и озиралась по сторонам, пытаясь определить цель моего маленького путешествия. И я заметила искорку понимания в ее взгляде, стоило нам свернуть в сторону дома Нии.

Я замерла в нерешительности, глядя на огромные пустые окна. Мне всегда казалось, что я слишком хорошо знала семью Аккерман. Но даже они сумели меня удивить, храня секреты моего мира. Ния оказалась ближе к осознанию истины, чем я могла представить.

Пройдя еще пару шагов, я постучалась в соседскую дверь. Не прошло и пары секунд, как она отворилась, и на пороге выросла незнакомая девушка. Она дожевывала блинчик и лучезарно мне улыбалась.

— Вам кого?

Не успела я ответить, как в прихожую с задорным лаем выскочил Майло, виляя хвостом. Маленький щенок превратился в огромного пса, который тут же снес меня с ног. Он радушно тыкался носом в мою щеку и, казалось, был очень рад меня видеть.

— Привет, дружочек, — я почесала его за ухом.

Майло присел рядом, позволяя мне подняться с земли, и выжидающе посмотрел на меня. Последняя ниточка, связывающая меня с Нией, которую я обязана была повидать прежде, чем покинуть город. Уж он-то без сомнений помнил свою хозяйку.

— Надеюсь, новая семья хорошо о тебе заботится, — прошептала я, поглаживая мягкую шерсть. — Только не забывай Нию, ладно?

Со стороны я, вероятнее всего, выглядела довольно нелепо, ожидая от собаки осмысленной реакции на сказанное, но в глубине души я знала, что эти слова предназначались мне самой. Как бы мне не было больно, я обязана была помнить все то время, что мы дружили, и верить ей.

— Надеюсь, он не приносит хлопот…

Но девушки на пороге уже не было. Я в последний раз посмотрела на Майло и направилась прочь.

До дома я буквально бежала, проталкиваясь через толпу прохожих. Стоило мне захлопнуть за собой дверь, как в коридоре показалась мама. Ее взгляд пылал праведным гневом, и я могла ее понять. Женщина злилась и отчитывала меня, а я постепенно восстанавливала сбившееся дыхание.

Наконец, прерывая ее на полуслове, я выпалила:

— Я не хочу больше оставаться здесь. Отправьте меня на остров.

 

=== Глава 22 ===

Сколько бы я не пыталась отыскать в книгах что-либо о Виджерте, все было без толку. В первый же день после моего прибытия на остров я понеслась в библиотеку и потребовала Лавинию принести мне все книги, в которых, так или иначе, упоминалась сказка, передающаяся из уст в уста многие века подряд. Я перечитала их все от корки до корки, но не нашла ничего нового, что могло бы мне расшифровать сообщение Нии. И это начинало сводить с ума.

Я пыталась отгородиться от воспоминаний стеной, не думать о произошедшем. Но память услужливо подбрасывала яркие образы, от которых меня бросало в пот, и я балансировала на грани, едва не падая в объятья очередной истерики. Тело била легкая дрожь, но я продолжала бродить между исписанными страницами, словно ищейка, в надежде, что мне повезет.

Я свыклась с сочувствующей улыбкой Лавинии, встречающей меня день ото дня. С накатывающей паникой, которая бралась словно из ниоткуда и пропадала в одно мгновение. С запахом пыльных книг и завывающим ветром, что носился коридорами лабиринта под библиотекой. С молчаливой Эвон, сидящей рядом и глядящей словно в пустоту. С бесконечными сообщениями Лидии, что переполнили мою страничку на Фейсбуке. Только с одним я никак не могла смириться…

Я чувствовала, как медленно попытки отыскать Виджерту вытягивали крупицы сознания, делая меня одержимой. В голове тихо шептал голосок подсознания, что я обязана была прервать поиски, иначе потеряю рассудок, но я затыкала его очередной старинной книгой. Я перестала спать, только бы не видеть кошмары, не видеть изможденное лицо Нии, с надеждой глядящее на меня. Часы сплелись воедино, и я не знала, сколько времени прошло со дня, как я покинула Гринвилл. Не хотела знать. Я сама создавала себе иллюзию контроля над жизнью, которая давно уже полетела под откос. И мне было себя не спасти.

От очередной книги меня оторвал знакомый голос. Я спрыгнула с подоконника и под брань Эвон за спиной поспешила на его поиски. Живот скрутило спазмом, а занемевшие ноги едва держали меня, но я неслась на голос со всей присущей мне скоростью. Обогнув очередной стеллаж с книгами, я замерла.

Гюнтер стоял с книгой в руках и, казалось, не замечал ничего вокруг. Он выглядел сосредоточенным и недовольным. Неподалеку на стуле сгорбилась милая старушка лет семидесяти, глядящая на морта, к которому была навеки привязана. В ее взгляде было так много теплоты и ласки, даже любви.

Ноги начало покалывать, и я вдруг почувствовала какую-то неведомую силу, что подпитывала меня изнутри. Первый шаг был слегка неуверенным. Но я совладала с собой, усмирила волны паники, что в очередной раз подступала криком к горлу. Сокращая расстояние между нами, я удивленно осознала, что не боялась.

— Если ты думала незаметно подкрасться ко мне, то твой план провалился, крольчишка. Ты слишком громка для хищницы, — в голосе Гюнтера звучала усмешка.

И мне так хотелось рассмеяться ему в лицо. Впервые я чувствовала себя способной на что угодно, даже на то, чтобы противостоять его горькому дыму. Только вот знала, что пришла вовсе не за этим. В этот раз я пришла сдаться.

— Забери ее.

В голосе проскользнула неожиданная сталь, что удивила даже меня саму. Гюнтер медленно закрыл книгу и обернулся. Его брови удивленно взметнулись вверх. Я слегка наклонила голову влево и принялась сверлить его взглядом, ожидая ответа. Казалось, он был порядком удивлен, что я не бежала прочь, словно запуганный зверек, а стояла перед ним, гордо вздернув подбородок, и сверлила его взглядом.

— Так, так, — юноша покачал головой. — Ты сама пришла ко мне. Да еще и смеешь просить о чем-то.

В голове панически пульсировала мысль о побеге, вызванная моим подсознанием. Инстинкты, въевшиеся под кожу, оказалось слишком трудно искоренить. Но я устала, сломалась. Держать обещание самой себе не забывать Нию оказалось в разы труднее, чем я рассчитывала. Ее мертвое тело стояло перед глазами, стоило только их закрыть, и я боялась даже моргнуть, только бы не возвращаться в тот пропахший рвотой и кровью переулок. И загадка, ответ к которой все не находился, все больше точила мой мозг, оставляя в нем дыры. Пробелы в памяти пустыми листами представали перед взором, и временами я не могла вспомнить, что было несколькими минутами ранее. Или прошли часы, дни, месяцы? Случилось то, чего я боялась больше всего на свете. Я постепенно теряла рассудок, и не могла остановить несущийся в бездну поезд. Я проиграла битву со своим даром, и он постепенно поглощал меня все больше, отбирая последние, что мне осталось.

— Ты ведь всегда с удовольствием забирался в мою голову. Что тебя останавливает в этот раз?

— Почему я должен выполнить твою просьбу? — Гюнтер сложил руки на груди.

Я недовольно фыркнула. В тот единственный раз, когда я наступила на горло своей гордости, и пришла к нему, он отказывался сделать то, что ранее делал с невероятным упоением.

— Просто сделай это. Забери все, что хочешь, перерой мои воспоминания. Да хоть заново меня создай, мне плевать. Только забери ее. Я устала, — мой голос хрипел от подступающих к глазам слез. — Ты ведь можешь. Ты ненавидишь меня. Тогда почему не сделаешь то единственное, что приносит тебе удовольствие, — не разрушишь меня?

Внезапно воздух наполнился смехом. Парень хохотал, запрокинув голову, словно я сказала что-то действительно забавное, и мои щеки постепенно заливались краской, начиная гореть.

— Да что, черт возьми, здесь смешного? — взорвалась я.

В мгновение ока наступила тягостная тишина, и в меня впился жесткий взгляд. Я следила за каждым движением Гюнтера, словно от этого зависела вся моя жизнь.

— Нет, — отчеканил он.

От удивления я раскрыла рот.

— В… смысле? — заикаясь, пробормотала я.

— В самом прямом. Я не собираюсь забираться в твою голову и забирать кого бы там ни было.

— Но почему? — в груди всполохнула злость. — Да что с тобой не так? Ты издеваешься надо мной несколько лет подряд, играешь, словно с марионеткой. А теперь, когда я стою здесь и разрешаю сделать тебе все, чего тебе только захочется, ты выставляешь меня прочь?

Гюнтер медленно наклонился к моему лицу и едва слышно прошептал:

— Ты не можешь выйти из игры, попытавшись обойти правила. Только сдаться. А это, — он приподнял мой подбородок, заставляя смотреть в его глаза, — не капитуляция. Я умею различать отчаяние. Ты пришла использовать меня, а не объявить поражение. И именно поэтому я не буду помогать тебе, глупая крольчиха.

Я едва не задохнулась от ярости, переполнившей меня. Я смахнула его руку со своего лица и отошла на несколько шагов назад.

— Ты жалкая, Айви, — Гюнтер качнул головой и отвернулся. — Именно поэтому все вокруг хотят тебя сломать. Потому что ты ничего не стоишь.

Я не нашлась, что ответить. Прежде, чем я успела осознать происходящее, ноги уже уносили меня прочь, а сердце билось о ребра с такой силой, словно норовило разорваться в клочья.

— Что это было? — Эвон преградила мне дорогу.

Я молча обошла ее и направилась прочь из библиотеки. Я исчерпала попытки разобраться во всем, и даже забыть не могла. Осталось выпустить демонов из клеток, в которых я так тщательно их запирала последние недели, и позволить им растерзать меня.

* * *

Кухня пропиталась запахом свежесваренного кофе. Я медленно спустилась по ступенькам и умостилась на табуретке, поджимая под себя одну ногу. Отец тут же поставил передо мной парующую чашку и присел напротив. На его добродушном лице пролегли морщинки, и на меня глядели грустные уставшие глаза.

— Завтра день экзамена, — начал он.

Я видела, как тяжело давались ему слова. Тень мамы нависла над ним, хоть женщина и осталась в Гринвилле. Она всегда пыталась взять под свой контроль происходящее в семье Блумфилд, даже если все давно уже было разрушено. И в том взгляде была виновата она.

Я поднялась, обогнула стол и заключила мужчину в свои объятья, утыкаясь носом в его плечо. От него пахло кофейными зернами и жесткой пожелтевшей травой, растущей на острове. Отец обхватил меня руками, прижимая ближе, и казалось, пытался передать мне частичку своих сил, только бы я держалась.

Он был свидетелем моего помешательства. Встречал вечерами с ужином и с тоской смотрел на круги под моими глазами. Он оказывался рядом, когда я просыпалась от очередного крика, и успокаивающе гладил меня по волосам. Он молча сносил все истерики, не вмешивался, пока я колотила стены и пинала вещи в своей комнате. Благодаря ему я научилась совладать со своими демонами. И глядя в папины глаза, я понимала, чего он так сильно боялся. Что, стоит мне оказаться среди горы трупов, как паника вновь возьмет верх, и я окончательно потеряю рассудок.

— Все будет в порядке, пап, — ласково прошептала я. — Я выдержу.

— Только бы это оказалось правдой, тыковка. Я не хочу и еще тебя потерять.

Что-то подсказывало мне, что спрашивать, о ком говорил отец, не стоило. Очередной секрет, который моя семья тщательно хранила. Иногда мне казалось, что проблема вовсе не в том, что они не хотели мне чего-то рассказывать. Просто прошлое обязано было остаться в прошлом, и никто не спешил бередить старые раны.

— Будь тут твоя мама, она бы нашла, что сказать. Она всегда находит, — пробормотал мужчина.

Если бы он только знал, что я вовсе и не нуждалась в словах. Их было слишком много. Лживых, приторных, громких слов, которые заполняли каждую клеточку моего тела ядом и медленно убивали. Им я больше не верила. Затыкала уши и кричала, заглушая бессмысленный бред, наполняя голову спасительной тишиной.

Разомкнув объятья, я вновь умостилась на табуретке и обхватила чашку пальцами. Ее тепло согревало руки, и постепенно мое заледеневшее сердце оттаивало. Пусть всего на день, но я была в безопасности. Будущее все еще не наступило. У меня был ворох мгновений, которые я могла провести, как пожелаю.

— Я пройдусь, ладно? — спросила я, когда чашка опустела, а за окном сгустился туман.

Отец одобрительно кивнул, и я, подхватив плащ, выскользнула за порог. На Мортем опустились сумерки. Время неумолимо спешило, перескакивая минуты, отсчитывая мгновения до самой важной даты в моей жизни. Я плутала улочками города, пока не вынырнула на окраину. На мгновение я замерла, всматриваясь в темноту впереди.

— Это не лучшая идея, — проворчала Эвон.

— Больше не существует плохих или хороших идей.

Я пробиралась сквозь прогнившие изнутри деревья, норовящими скользнуть сухими ветками по моему лицу. С каждым шагом тьма становилась все ощутимее и, казалось, дышала в мое лицо. Она оживала, стоило зайти вглубь леса, что плотным кольцом окружал город. Я осторожно ступала по сырой земле, вслушиваясь в шорохи, но вокруг царила мертвецкая тишина, поглощающая даже звук моего собственного дыхания.

Вдруг моего локтя коснулись чьи-то пальцы, и дернули на себя. Я врезалась во чье-то тело.

— Что ты здесь делаешь? — раздался незнакомый голос.

Я поежилась. Тон не предвещал ничего хорошего.

— Просто гуляю. Разве лес является запрещенной территорией?

— На сегодня Сенат объявил комендантский час. Ты должна быть дома через десять минут.

Не успела я ничего ответить, как меня поволокли прочь, не церемонясь. Я спотыкалась о торчащие из земли корни, едва поспевая за спутником, которому едва ли было дело до того, что он буквально тащил меня через лес. Несколько веток больно хлестнули по моему лицу, рассекая кожу, и я почувствовала, как по щеке тоненькой струйкой потекла кровь.

Когда впереди замаячил свет, спутник буквально вытолкнул меня прочь из леса. Я едва удержалась на ногах, но меня тут же подхватили другие руки. Их прикосновения были нежнее и заботливее.

— Тебе стоит быть вежливее, она все же девушка, Збигнев.

Присутствие Глена успокоило меня. Я выровнялась и отряхнулась.

— Спокойной ночи, — пробурчал парень и скрылся в лесу.

Я обернулась и с благодарностью посмотрела на юношу. Он, как и Збигнев, облачился в форму Теней, но я не испытывала былого страха, зная, что ему можно доверять.

— Наш отряд послали патрулировать улицы, — предугадывая мой вопрос, ответил Глен.

— Комендантский час, — я понимающе кивнула головой.

— Именно. Я провожу тебя.

Мы шли молча. В одно мгновение все вопросы, которые я так хотела задать парню, исчезли. Рядом с ним меня объяло невероятное спокойствие, даже неестественное безразличие ко всему.

— Ты ведь не пытаешься повлиять на мой эмоциональный фон, правда?

— Разве что самую малость, — Глен усмехнулся.

Когда мы поравнялись с моим домом, я повернулась и посмотрела на парня. Сквозь туман было трудно разглядеть его черты, и я слегка прищурилась.

— Почему ты вечно выручаешь меня?

Юноша пожал плечами, даже не задумываясь. Быть может, и он сам тысячу раз задавал себе этот же вопрос, не находя на него ответа. Что-то связывало нас, и каждый раз, когда мне требовалась помощь, он, словно по волшебству, оказывался рядом. Почему же я не могла любить его?

— Когда твой экзамен? — спросила я.

Я знала, он его еще не сдал. Пусть он и носил их форму и выполнял поручения, что доверялись лишь отряду Теней, я чувствовала, что он все еще не был частью того мира.

— Ближе к зиме, — уклончиво ответил Глен.

Моих губ коснулась грустная улыбка. Что-то внутри подсказывало мне, что это было нашей последней встречей до того, как он станет безжалостным убийцей, а я навеки останусь на острове выполнять поручения бабушки. Мы были составляющими единого мира, но слишком уж разных его частей, которые никогда не соприкасались.

— Удачи завтра, Айви, — юноша ободряюще улыбнулся.

— Спасибо.

Я взбежала по ступенькам и, обернувшись, помахала Глену на прощанье. Его фигура была едва различима среди тумана, но мне показалось, что он помахал мне в ответ, прежде чем скрыться во мгле.

 

=== Глава 23 ===

В нос ударил сладковатый запах гниющей плоти. Палящее солнце ускорило процесс разложения, и все вокруг пропиталось трупной вонью. Выжившие не успевали избавляться от тел, которыми была усеяна потрескавшаяся из-за засухи земля. Песок летел в глаза, и я пыталась спрятать лицо за капюшоном плаща.

На удивление, мне не было жарко. Форма сохраняла привычное тепло и, закрыв глаза, я могла представить, что находилась не посреди мертвого города, а на острове, поглощенная туманом. Медленно выдохнув, я открыла глаза и подняла взгляд на преподавателей, приставленных к нашему небольшому отряду в восемь человек на время проведения экзамена. Рядом со мной стояла София. Ее губы растянулись в задорной улыбке. Девушка разминала руки и покачивала головой из стороны в сторону.

Неподалеку мелькала фигура Гюнтера. Стоило нам встретиться взглядами в холле Академии, как тот небрежно фыркнул и отвернулся. Я лишь усмехнулась. Его слова что-то изменили во мне. Весь последний год я только и делала, что жалела себя. Я погрязла в собственном нытье, обустроила свой маленький уютный форт посреди озера из выплаканных слез, и позволила себе сдаться. Он был прав, — я стала жалкой. И мне, наконец, надоело проигрывать.

— Сегодня в полночь было зафиксировано наибольший уровень смертности, — начала Мун Ку Рин, одна из экзаменаторов. — Последующие 24 часа вы проведете здесь. Напоминаю, что минимальный предел — четыре собранные души. После второй неправильно извлеченной души ученик отстраняется от сдачи экзамена. Помните, что это не битва на скорость. Вы обязаны показать свое умение и готовность стать полноценным членом общества мортов. Желаю удачи.

Женщина кивнула, и каждому из нас вручили кожаные перчатки, обшитые зелеными нитками. Я бережно провела пальцами по крошечным нефритовым камешкам, что составляли узор на ткани. Древние сказания твердили, что нефрит прозвали камнем жизни, ведь он позволял проникать сквозь человеческое тело и забирать душу из окоченевшего тела.

— Повеселимся? Я собираюсь обставить тебя, — воодушевленно воскликнула София.

— Я не собираюсь уступать.

Думая об этом, как о соревновании, я забывала, что находилась среди некогда живых людей. Так сердце не болело от осознания происходящего. Все же, и мама, и бабушка оказывали мне огромную услугу, позволяя остаться на острове и никогда не видеть подобного кошмара вновь.

— Время пошло, — раздался голос за моей спиной, и я сорвалась с места.

Легкие, отточенные до идеала движения позволяли бежать практически невесомо. Я скользила по сухой земле, вздымая после себя крошечные облачка пыли, и искала отдаленное место. Солнце постепенно клонилось к закату, бросая длинные тени на поверхность. Обогнув несколько палаток, выставленных для балансирующих на грани зараженных, я остановилась.

Неподалеку лежало тело взрослой женщины. Ее светлые волосы спутались, а изуродованное болезнью лицо выглядело устрашающе в опускающихся на город сумерках. Я склонилась над ней, переворачивая ее на спину. Ладонь скользнула по грудной клетке и утонула в податливой плоти. Крошечный сгусток энергии, что все еще теплился в ее теле, сам потянулся на зов нефритового света. Я бережно извлекла руку на свет, едва придерживая пальцами душу. Заворожено, я наблюдала, как она пульсировала, излучая голубой свет.

— Эвон, позаботься о ней, когда она пробудится, — пробормотала я, пряча душу в заготовленный заранее мешочек, выданный нам перед экзаменом. — И обо всех остальных тоже.

— Без проблем, — прозвучал мне в ответ скучающий голос девушки.

Я двинулась дальше, собирая души одну за другой, словно играя в поиски сокровищ, как в детстве. Только вместо золотых монет, спрятанных среди ароматной травы, я складывала человеческие жизни одну к другой. Страх, сковывающий меня ранее, испарился. Я была едина с двумя мирами, которые любила. В этом было нечто совершенное, нечто правильное. Внутри расплескалось тепло, разносимое кровью по венам, и я чувствовала, что была рождена ради этого.

Краем уха я слышала, как голосов за спиной становилось все больше. Все они слились в единый фоновый шум, напоминающий, как важно быть осторожной и сосредоточенной. Запах гниющих тел заполз куда-то под ребра, становясь частью меня, и я не отводила взгляда от изувеченных лиц. Все они были составляющими огромной вселенной.

Я не заметила, как минуты сливались в часы, и вскоре мир погрузился во мрак. Я отыскала очередную душу, как вдруг неподалеку раздался протяжный вой. От неожиданности я вздрогнула и едва не выронила мешочек из рук.

— Прошу вас, — доносились до меня отголоски чужого разговора. — Это ошибка. Я смогу, я докажу вам.

— Мистер Мирзаян, вы знали правила. Устав Академии гласит, что вы должны быть отстранены от сдачи экзамена, — стальной голос Мун Ку Рин напряжением повис в воздухе.

Я поднялась на ноги и двинулась в сторону говоривших. Не успела я и пары шагов сделать, как передо мной выросла фигура в плаще.

— Мисс Блумфилд, какие-то проблемы? — учтиво спросил один из экзаменаторов, имя которого я не запомнила.

— Нет, я просто…

— Если нет, — прервал меня мужчина, — тогда возвращайтесь к экзамену.

— Но я хотела…

— Мисс Блумфилд, — в меня впился недовольный взгляд, — происходящее с мистером Мирзаяном вас не касается.

Воздух вибрировал от напряжения, повисшего между нами. Я сникла и молча направилась прочь. Уверенность в своих силах внезапно испарилась. Я знала, что будет дальше. У Эмиля отберут душу и отправят в Исландию, где он проведет остаток своих дней, храня какой-то важный секрет от таких, как я. Руки непроизвольно задрожали, и я оперлась о дерево, одиноко растущее среди пустыря.

— Ты справишься, — Эвон ободряюще обхватила мои ладони своими. — Я верю в тебя.

В ее голосе проскользнули плохо скрытые нотки надежды. Подруга не хотела исчезнуть, не хотела лишиться той единственной, кто могла видеть ее, с кем она могла говорить. Я не могла подвести ее в этот раз.

— Ты права, — я смахнула с лица пыль, витающую в воздухе. — Я справлюсь.

Я наклонилась над телом, лежащим у самих моих ног, и едва не отшатнулась. Мальчик, совсем еще ребенок. Ему не было и четырех. Его грудь слегка подрагивала, рывками ловя спасительный кислород. Мальчик тихо хрипел и стонал. Я дотронулась до его щеки дрожащей рукой.

— Почему он здесь? Он ведь еще жив… — прошептала я.

Мальчик раскрыл глаза и посмотрел на меня. В их голубизне отражалось звездное небо, и меня душили слезы.

— Ты ангел? — выдохнул он.

Я лишь закивала, не в силах и рта раскрыть, чтобы ответить.

— Ты посидишь здесь немного?

— Конечно.

Я нашла крошечную ладошку и сжала ее пальцами. Казалось, это его успокоило. Дыхание стало тише. Мальчик прикрыл глаза, и постепенно его сердце начало замедлять свой ритм. Я боялась пошевелиться, спугнуть еще искрящуюся в его груди жизнь. Вдруг стало как-то слишком безразлично все вокруг. И экзамен, и соперничество с Софией. Я распахнула глаза и осознала ужас, царящий вокруг.

— Айви…

— Да?

— Он мертв, — Эвон присела рядом.

— Мои внутренности только что вывернуло наизнанку, так что я знаю.

Я никак не могла заставить себя разжать пальцы, отпустить маленькую ручку. Казалось, пока я сидела рядом с ним, мальчик все еще был жив.

— Ты не можешь сидеть здесь всю ночь.

Я дернула плечами, смахивая с себя оцепенение. К тому, что среди горы трупов окажется ребенок, я успела себя подготовить. Но вот никак не могла ожидать, что он все еще будет дышать. Это оказалось труднее, чем мне казалось. И в тот момент я поняла, для чего мне был дан дар. Именно я могла показать душам путь, успокоить их, дать им надежду. Я была тем крошечным мостиком между миром живых и миром мертвых.

Руки больше не дрожали. С неведомой ранее мне легкостью я скользнула пальцами под кожу мальчика, извлекая под лунный свет мерцающий зеленый огонек. Я уложила его в своих ладонях, разглядывая, как менялся его цвет, темнея.

— Что это? — мальчик присел рядом, разглядывая душу в моих руках.

— Это ты.

— Но как я могу быть и здесь, и там?

Я улыбнулась и опустила огонек в мешочек к остальным душам.

— Просто только я могу говорить с тобой и видеть тебя.

— А для остальных я звездочка?

Я кивнула, мысленно удивляясь, как точно мальчик подобрал определение душе.

— Так ты отправишь меня на небо?

Я замешкалась, не зная, что ответить. Как объяснить ребенку, что его ждало после смерти?

— Я отправлю тебя в лучшее место.

Лицо мальчика озарила улыбка. Я поднялась на ноги и отряхнула плащ от налипшего песка. Впереди предстояло еще несколько часов, отведенных на экзамен. Внезапно я обрела покой, который так долго не могла в себе отыскать. Именно ради этого я и родилась. Ради улыбок тех, чьи дни были сочтены.

* * *

Около полуночи следующего дня нас всех собрали в Академии Джулианы Томпсон, чтобы объявить результаты экзамена. Пока все усаживались на своих местах в классе, я отметила, что не хватало четырех учеников, одним из которых был Эмиль. Под ложечкой засосало от неприятного ощущения потери. Пусть я и не общалась с отсутствующими достаточно близко, я не могла сказать, что это было справедливо к ним.

Рядом со мной умостилась София, довольно улыбаясь. Неподалеку сидели Натсуме и Хибики, попавшие в одну группу, что зачищала последствия землетрясения. Я то и дело невольно поглядывала на близнецов, пытаясь понять, как у них все прошло. Девушка не выглядела потерянной, а вот парню, казалось, едва удавалось уцепиться за реальность. Что-то подсказывало мне, что он взял на себя часть переживаний сестры, чтобы та сумела справиться с поставленной задачей.

«Я думал, ты уже на пути в колонию».

Я лениво пожала плечами. Голос Гюнтера в моей голове не заставил сердце неистово колотиться в груди.

«С нашей последней встречи многое изменилось».

«Не обманывайся. Ты все та же жалкая крольчиха, какой и была раньше».

Я не ответила.

Дверь отворилась, и в класс вошла сама Джулиана Томпсон, держа в руках сложенный вдвое лист. Гомон тут же утих, и ученики устремили взгляды на директора Академии. Женщина выглядела уставшей и недовольной результатами.

— Как вы уже успели заметить, четверо учеников не смогли сдать экзамен. За все время существования Академии это худший результат из всех. К тому же некоторые из вас, хоть и набрали минимум, но все же недалеко от него ушли. Я разочарована.

Каждое слово миссис Томпсон звучало, словно пощечина. В глубине души я знала, что меня это не касалось. Хоть я и сбилась со счета, но была уверена, что справилась на достаточно высоком уровне в сравнении с остальными учениками.

— Хотела бы особенно отметить двоих учеников, которые меня действительно порадовали, — женщина бросила взгляд куда-то поверх моей головы. — Мистер Шильдкнехт, мисс Блумфилд, у вас разница всего в один бал. Поздравляю вас с успешной сдачей выпускного экзамена.

У меня перехватило дыхание. Отыщи я всего на одну душу больше, стала бы лучшей на потоке. И пусть Гюнтер обошел меня, я гордилась собой. Совладав с эмоциями, страхом и паникой, что глодали меня последние месяцы, я сумела окончить обучение в Академии одной из лучших учениц.

— Лист с вашими балами и список распределения утром будет вывешен в холле. Всем спокойной ночи, — закончила женщина и, глянув на меня, покинула класс.

На мгновение воцарилась абсолютная тишина. А после взорвалась десятком голосов. София недовольно хмурилась из-за того, что я обошла ее. Кто-то поздравлял остальных с окончанием учебы. Меня объяло облегчение. Улыбка растянулась на губах сама собой.

— Пора по домам, — пробормотала я, поднимаясь на ноги.

Спина немного затекла, и я потянулась, зевая. Бессонная ночь давала о себе знать, и постепенно волнами накатывала усталость.

— До завтра?

— Увидимся, — София махнула мне рукой на прощание.

Я выскользнула из класса под общий гомон, кутаясь в плащ. Событие, пугавшее меня до дрожи, осталось позади. Я и не заметила, как стала выпускницей в обеих мирах. Тоска свернулась калачиком в сердце при мысли о том, что я пропустила бал в Гринвилле. Не хотелось признавать, но мне не хватало друзей из того мира.

Не успела я завернуть за угол, как передо мной выросла Бласка. Она набросилась на меня, едва не снося с ног, и прижала к стене. Глаза девушки блестели безумной яростью.

— Как ты смеешь диктовать ему свои правила? — прорычала она мне в лицо.

Я недоуменно посмотрела на нее, ожидая объяснений, но словенка не спешила ничего говорить. Она пытливо смотрела на меня, источая недовольство.

— Я не понимаю, о чем ты, — наконец, проронила я.

— Ой, да все ты понимаешь, — Бласка закатила глаза. — Ты заявилась к нему, предлагая себя, как покорная служка. Но ты собиралась использовать его. Решила посмеятся?

Я оттолкнула девушку от себя. От неожиданности та попятилась назад, пытаясь восстановить равновесие.

— Понятия не имею, почему это тебя так волнует, но я определенно не собираюсь с тобой это обсуждать, — бросила я, направляясь прочь.

За спиной послышался звон стекла, и мимо меня пролетел осколок. Я обернулась, глядя на Бласку. Ее тело содрогалось от злости. Верная собачонка защищала хозяина, который в этом вовсе и не нуждался. С ее пальцев капала кровь, но девушка не обращала на это ни малейшего внимания.

— Ты не нужна ему, слышишь? — ее голос срывался на крик. — Ты не такая уж и особенная. Это пройдет, и он забудет о тебе.

— Бласка, ты несешь бред. Просто оставь меня в покое. Учеба закончилась. Все закончилось, — я развела руками, покачивая головой. — Это — прошлое. Научись жить дальше.

Игнорируя брань со стороны девушки, я направилась прочь. Она кричала мне вслед что-то о Гюнтере, но я потеряла нить разговора и понятия не имела, чего именно словенка добивалась.

Стоило мне выйти за порог здания, как в лицо ударил прохладный ветер, приятно остужая кожу. Я медленно двинулась в сторону дома. Туман стоял высоко над островом, обрамляя его куполом, и создавалось впечатление, что он вот-вот развеется, и на мертвую землю упадет лунный свет. Но, сколько бы я не всматривалась ввысь, ничего не менялось.

— Слышала, ты сдала экзамен на отлично, — около высокого забора, ограждающего Академию, меня ждала бабушка.

Поравнявшись с ней, я кивнула.

— Значит, я официально могу предложить тебя работу при Сенате. Нам понадобится такой талантливый помощник, как ты, — улыбку женщины можно было назвать добродушной, даже ласковой.

— Я смогу проведать родителей перед тем, как…

— Они прибудут на остров через несколько дней, чтобы провести их с тобой, — прервала меня Лизель, нежно касаясь пальцами моей щеки. — Нет надобности покидать остров ради такого пустяка.

Приторный голос скрывал недовольство, клубившееся внутри ее сердца. Она плела свою паутину, обвивая ею меня все больше с каждым днем, и не собиралась отпускать из своих цепких лапок. Женщина давно продумала каждый ход наперед, зная, что я не пойду против системы, подвергнув опасности каждого, кого я любила.

— Буду ждать тебя завтра, детка, — бабушка чмокнула меня в щеку и грациозной походкой направилась прочь.

— Как же она меня раздражает! — возмутилась Эвон, как только Лизель скрылась вдалеке.

«Не тебя одну, Эвон. Не тебя одну», — подумала я.

Но вслух не проронила ни слова.

 

=== Глава 24 ===

Фейсбук вновь оповестил о новом сообщении. Я невольно глянула на иконку диалогового окна и тяжело вздохнула, закрывая ноутбук. С каждым днем я тосковала по Гринвиллу чуточку больше, теша себя надеждой, что однажды смогу увидеть старых друзей, пусть всего на миг. Эфемерная ниточка, что тянулась от моего сердца в Штаты, становилась все прозрачнее, и норовила исчезнуть окончательно.

Я выудила из шкафа выглаженное вечером ранее платье. Лишь один взгляд на него вызывал во мне рвотный позыв, но бабушка настояла на дресс-коде. Женщина несколько часов пыталась убедить меня в том, что каждая уважающая себя леди обязана иметь в гардеробе несколько десятков элегантных нарядов, ведь встречают именно по одежке. О том, что ее понятие изысканности граничило с кричащей вульгарностью, я промолчала, понимая, что за этим потянется новая лекция.

Натянув на себя платье, я собрала волосы на затылке и вышла из комнаты, постукивая невысокими каблучками по полу. Ноги едва ли не с первым же шагом воспротивились неудобной обуви, но я, сцепив зубы, спустилась по лестнице и накинула на плечи плащ. С губ было сорвались слова прощания, но я одернула себя. В пустых комнатах никого не было. Прошлая жизнь с ароматным завтраком, отцовскими объятьями и пожеланиями хорошего дня осталась где-то далеко позади. В одно мгновения я из крошечной потерянной девочки превратилась во взрослую девушку, самостоятельно отвечающую за свою жизнь и делающую осознанные поступки. Только вот я так и не нашлась.

Дверь за спиной захлопнулась, и я поежилась. Влажный воздух казался вязким и тяжелым. Я позволила себе несколько секунд заминки прежде, чем сосчитать ступеньки шагами и направиться в сторону Здания Правосудия. Улицы все еще пустовали. Каблуки задорно постукивали по вымощенной брусчаткой дороге, но мне не становилось веселее.

— Ты чего раскисла? — спросила Эвон.

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Месяц работы на Сенат пролетел практически незаметно, и дни проходили практически одинаково. С самого утра выполняла мелкие поручения, что в основном составляли бумажную работу, а после проводила вечера вместе с Марцеллой, которая занималась переводом старинных книг, пытаясь разобраться в мертвых словах, глядящих на нее с пожелтевших страниц. Не то, чтобы было на что жаловаться, только вот вовсе не о таком будущем я мечтала. Кто бы мог знать, что в один миг я потеряю связь с человеческим миром, не успев толком им насладиться.

Торчащий шпиль башни Здания Правосудия издалека следил за мной, ожидая, когда я окажусь на пороге каменного здания и приступлю к своим обязанностям. Я мечтала разогнать туман, чтобы взглянуть на голубое небо и понежиться в солнечных лучах. Только вот привычная дымка плотным кольцом охватила остров, накрыв своей серой периной.

Не успела я взобраться по лестнице, как меня перехватила миссис Хоффман, вышедшая за порог здания.

— Чудесно, я как раз собиралась пойти тебя искать, — она улыбнулась. — Я поговорила с твоей бабушкой, и она отпустила тебя на сегодня под мою опеку. Мне нужно на некоторое время отправиться в колонию, а ты фактически работаешь на Сенат, хоть и не являешься Тенью, поэтому Лизель разрешила взять тебя, как сопровождающую.

От взгляда женщины не укрылся мой облегченный выдох. Я сбросила жмущие туфли с ног и коснулась обнаженной кожей прохладной земли, блаженно прикрыв глаза.

— Вы не будете против, если я переоденусь?

— Я бы даже настоятельно рекомендовала тебе это сделать, — миссис Хоффман скептически на меня посмотрела. — Складывается впечатление, что я с двойником Лизель разговариваю. С довольно-таки неудачной ее пародией, к слову.

— Буду через несколько минут, — бросила я и унеслась прочь.

Как и обещала, через минут семь я вернулась к Зданию Правосудия, облаченная в удобные черные брюки, серый свитер и привычные ногам ботинки, бег в которых доставлял одно удовольствие. Дополнением служил все тот же плащ, без которого едва ли кто из мортов передвигался по острову даже в выходные.

Без лишних слов миссис Хоффман направилась прочь, и я тенью двинулась за ней. С первыми солнечными лучами, упавшими на мое лицо, внутри начал таять лед, что постепенно корочкой покрывал мое сердце, пытаясь убить во мне эмоции. Я сбросила капюшон с головы, позволяя ветру слиться в танце с волосами. Впервые я подумала, что Глен был прав, говоря о моей манере дышать. Только вдохнув в полноте своей чистый океанский воздух я поняла, что на острове всегда довольствовалась крупицами кислорода, не позволяя себе забыться. В этом было нечто странное. Словно мои легкие сдавливало обручем.

Когда ноги ступили на землю Исландии, я ожидала, что миссис Хоффман остановится, но она двигалась дальше, будто забыв, что мне не положено было знать точное местоположение колонии. На мгновение я замешкалась, но быстро взяла себя в руки и последовала за женщиной, пытаясь запомнить дорогу. Внутренний голос нашептывал, что это было чертовски важным, и я доверилась ему.

Обогнув горный хребет, мы нырнули в небольшую пещеру, скрытую за огромным валуном. Я бы в жизни не обратила на него внимания, если бы не миссис Хоффман. Она с легкостью скользнула в крошечную щель, скрывшись в темноте, и мне приходилось двигаться на ощупь, ведь я порядком отстала от женщины, пока пробиралась в пещеру. После нескольких минут плутаний, я буквально вывалилась на влажную траву. Пальцы зарылись в рыхлую землю, и я с наслаждением вдохнула ее запах.

— Я боялась, ты заблудилась там, — Эбигейл помогла мне подняться. — Прости, не ожидала, что ты отстанешь.

— Ничего, — я отряхнулась.

Впереди виднелось небольшое поселение. Крыши домиков поросли мхом, а деревянные стены обтянула лоза. Ветер подхватывал детский смех и бережно нес нам навстречу. Посреди травы мелькали разноцветные ленточки.

— Ты можешь остаться здесь, если хочешь.

Я окинула взглядом местность и, отыскав дерево, под которым нежилась в прошлый раз, направилась к нему, оставляя миссис Хоффман. В мгновение ока я оказалась около него и присела, опершись спиной о ствол, и прикрыла глаза. Вокруг царила атмосфера беспечности и спокойствия, которая ощущалась даже в воздухе.

— Мисс?

Я приоткрыла глаза. Передо мной стояла девчушка лет восьми. Она заинтересованно рассматривала меня, слегка прищурившись.

— Да?

— Вы Тень, мисс?

Ее голосок переливался звоном тысячи колокольчиков.

— Нет, я не Тень, — я улыбнулась. — Моя учительница попросила помочь ей, поэтому я здесь.

Девочка нахмурилась на мгновение, но после морщинка на детском лобике разгладилась, и она протянула мне яблоко.

— Возьмите, мисс.

Я благодарно приняла яблоко из ее рук.

— Как тебя зовут?

— Герда, мисс, — девочка качнулась из стороны в сторону, сложив руки замочком за спиной. — А вас как зовут?

— Айви.

— А почему ваши волосы рыжего цвета, мисс? — поинтересовалась Герда. — Нас учили, что все морты рождаются с темными волосами и темными глазами, ведь мы создания ночи. Тогда почему вы выглядите как солнце?

Я откусила кусочек яблока, давая себе пару секунд, чтобы обдумать ответ. Дети, живущие в колонии, навряд ли могли понять это. Я и сама не знала, почему судьба наградила меня подобным даром.

— Думаю, это просто моя особенность. Я родилась такой, и честно говоря, не знаю, что послужило тому причиной.

Девочка одобрительно кивнула, словно давая понять, что мой ответ ее устроил. Она не была похожа на обычного ребенка, которых я так часто видела в Штатах и на острове.

— Ваша душа очень красива, мисс, — пробормотала Герда, опуская взгляд.

— А, ты об Эвон? — я улыбнулась. — Да, она прекрасна.

Стоило подруге услышать свое имя, как она тут же опустилась рядом на траву. Девушка выглядела слегка потерянной, пребывающей где-то глубоко в своих мыслях.

— Нет, мисс, — Герда покачала головой. — Я о вашей душе. Я не обладаю даром Эновисон. И никаким другим даром так же. Но я могу видеть ваши души, души мортов.

Я опешила. С детства нам едва ли не вдалбливали в голову, что иных даров не существует. И каждый свято верил в это.

— Но у мортов нет души, — выдохнула я.

— Она есть. Не у всех, но есть. Чаще всего вместо души пустота. У некоторых душа едва различима. У кого-то ярче, у кого-то тусклее, но ваша душа, мисс. Ваша душа горит. И она прекрасна.

Надкушенное яблоко выпало из руки и покатилось по земле, подпрыгивая. Я подорвалась на ноги, выискивая взглядом миссис Хоффман.

— Не бойтесь, мисс, — Герда мягко коснулась моей руки. — Они не узнают этого. И, прошу, сохраните мой секрет. Я боюсь, что Пустые заберут меня, а я не хочу исчезнуть. Вы же тоже другая, вы поймете меня.

И, подхватив с земли палку, девочка побежала прочь. Я глядела вслед ее крошечной фигурке и пыталась унять бешеный стук сердца. Как такое могло пройти мимо Древних? Как они упустили то, что морты делили не четыре дара, а больше? В голове проскочила мысль, что я знала это давно, только отказывалась принимать действительность. Натсуме и Хибики. Их связь, казавшаяся сперва всего лишь особенностью близнецов, так же была своеобразным даром, просто никто не придавал этому значения.

Я ринулась на поиски миссис Хоффман, желая расспросить ее. Просьба Герды все еще звучала в голове, но я не могла все просто оставить, не разобравшись. Я обязана была узнать правду. Ведь это кое-что меняло. Точнее, это меняло все. Червячок сомнений постепенно принялся точить меня изнутри. Слишком много пробелов, нестыковок, плохо прикрытой лжи. Правда рвалась наружу, просачиваясь сквозь трещины неидеальной защиты, и я пыталась собрать ее по крупицам воедино. Слова Нии о Виджерте обрели смысл, стали моей целью. Быть может, она не была всего лишь отступницей, которую привселюдно казнили за предательство своего народа. Быть может, за сказкой скрывалось нечто большее.

Завидев неподалеку знакомый плащ, я остановилась. Миссис Хоффман сидела на траве и разговаривала с молодым юношей. Трудно было сказать, сколько лет ему исполнилось, но он выглядел не намного старше меня. Женщина тепло улыбалась незнакомцу, сжимая его руку пальцами, и я стыдливо отвернулась. В груди защемило, и скользнула мысль о том, что я стала свидетелем чего-то слишком интимного и не предназначенного для чужих глаз. Вопросы отступили на задний план, и я присела на скамейку в ожидании.

Вокруг сновали морты, то и дело поглядывая на меня. Я приветливо улыбалась каждому, чей взгляд перехватывала, и они невольно улыбались мне в ответ. Настороженность на лицах пропадала, и их место занимало радушие. Что-то в них было другим. Мужчины и женщины, не сдавшие экзамен, сохранили в сердцах добро, и готовы были им поделиться. От этого все внутри меня согревалось.

— Айви?

Солнечные лучи ударили по глазам, и я прищурилась, пытаясь разглядеть говорившего.

— Айви Блумфилд? Ты была у нас на обеде в прошлом году, да?

Киген рухнул на лавочку рядом со мной, поправляя подтяжки. Я заметила, как он повзрослел за прошедший год. В его некогда задорном взгляде едва тлели искорки прежнего веселья.

— Могу я спросить? — губы мальчика дрогнули.

Я кивнула, наблюдая, как он становился мрачнее с каждым мгновением.

— Насколько жесток Сенат?

— Почему тебя это интересует? — мои брови взметнулись вверх от удивления.

Киген замялся. Его пальцы теребили подол рубашки.

— После того, как вы побывали у нас в гостях, папу забрали. А когда он вернулся, то уже не был таким, как прежде. Что-то в нем изменилось. Он улыбается и кажется счастливым, но я знаю, что мужчина, живущий в нашем доме, не мой отец. И теперь… — мальчик запнулся, поднимая на меня взгляд, — я не хочу ехать в Академию, не хочу покидать дом и оставлять маму наедине с ним.

Я предполагала, что Древние навестят семью Морец, и слова Кигена не стали для меня новостью. Только вот помочь я ему не могла.

— Мне жаль твою семью, но у тебя нет выбора, — я пожала плечами. — Поверь, тот человек все еще твой отец. Просто теперь он не помнит некоторых моментов, которые были неугодны Сенату. Не отрекайся от него.

Киген вскочил на ноги. Его лицо пылало от злости, а глаза налились кровью. Невольно я отшатнулась от него.

— Ты такая же, — выплюнул он. — Такая же, как и весь тот мир. Мы… Я считал, что ты другая, что ты особенная. Но ты всего лишь рыжая, и этим отличаешься от нас. Я думал, ты поверишь мне. Но все впустую.

Мальчик махнул рукой и бегом направился прочь, оставляя меня в недоумении таращиться ему вслед. Я едва рот не приоткрыла от изумления.

— Можем отправляться домой, Айви, — рядом из ниоткуда выросла миссис Хоффман, лучезарно мне улыбаясь.

Я перевела на нее взгляд. В мгновение ока улыбка женщины увяла.

— Что произошло?

— Ко мне приходил Киган, — пробормотала я. — И он говорил странные вещи.

Разговор с Гердой вылетел из головы, затменный словами мальчика. Я и забыла, что хотела расспросить учительницу о дарах.

— Что он говорил?

— Что мистер Морец…

Я не договорила. Мои глаза удивленно расширились, и я дернулась в сторону женщины, но было поздно. За спиной Эбигейл вырос мистер Морец. Губы искривились в безумной ухмылке. Мужчина выхватил из-за спины нож и молниеносным движением скользнул лезвием по шее миссис Хоффман. Женщина захрипела, захлебываясь кровью, и схватилась за горло, пытаясь остановить хлещущую из раны алую жидкость.

— Что… что вы наделали? — заикаясь, пробормотала я.

Тело не слушалось, будто приросло к месту. Я глядела, как постепенно тело женщины оседало на землю, как трава окрашивалась багровыми каплями. Как вдруг опустела улица, и мы остались втроем посреди домиков.

— Возвращайся на остров, Айви Блумфилд. И передай Сенату, что их поручение исполнено, — голос мистера Мореца звучал отстраненно.

Я почувствовала легкое покалывание в пальцах. Запоздало я сползла с лавочки и бросилась к телу Эбигейл. Ее взгляд постепенно стекленел, а кожа холодела.

— Убирайся прочь, не то ляжешь рядом, — рявкнул мужчина.

Я проигнорировала его слова, сжав руку женщины. Она все еще едва слышно хрипела, и я мечтала забрать часть ее боли, помочь ей справиться. Мозг кричал, что ее уже не спасти, и я была с ним согласна. Но никто не должен был умирать незаслуженно, тем более в луже собственной крови.

— Я сказал…

Не отдавая отчет своим действиям, я выхватила пистолет, спрятанный под плащом, и выстрелила. Из крошечного круглого отверстия во лбу тоненькой струйкой потекла кровь, и мистер Морец упал замертво. В ушах гудело.

— Не… возвращайся… — едва слышно прохрипела Эбигейл.

В внезапно наступившей тишине я не могла найти себе места. Кровавые разводы на пальцах неумело я вытерла о ткань чужого плаща. Нужно было бежать. Но куда? Куда бежать, когда я убила морта, нарушила один из четырех законов?

Тело игнорировало разум, что метался из стороны в сторону, не зная, что решать. Ноги сами понесли меня прочь. Темнота пещеры объяла меня, а после выплюнула под палящее солнце. Прочь, подальше от колонии. От мертвых тел, оставленных посреди поселения. Я бежала наперегонки с ветром, оставляя после себя след из брызг. А в голове пульсировала мысль, что я не могла вернуться на остров.

Придя в себя, я обнаружила, что сидела на улице посреди незнакомого городка. Вокруг сновали люди, говоря на французском, и изредка поглядывали в мою сторону. О том, как я выглядела, думать вовсе не хотелось. Я судорожно нащупала телефон в кармане и разблокировала экран. Пальцы сами потянулись к иконке звонка, но я одернула себя. Кому звонить? Я вдруг потеряла все, что имела, сделав один единственный выстрел. Пуля поразила не ту цель, выбор остался позади, а я так и не могла понять, что именно выбрала.

Экран мелькнул новым уведомлением от Лидии. Я открыла его, желая раз и навсегда покончить с этим. Я должна была попрощаться с ней, сказать, что мы больше никогда не увидимся. Сказать, что наша дружба закончилась. От мыслей больно кольнуло в груди, а на глаза навернулись слезы. Я не хотела отказываться от нее. Все эти сообщения были той незримой ниточкой, ведущей меня домой, и я все надеялась, что однажды мне посчастливится вернуться.

Смахнув белую пелену с глаз, я глянула на экран. В последнем сообщении подруга писала, что провела прекрасные выходные с парнем из телефона. Я невольно улыбнулась, радуясь за Лидию. Открыв первую фотографию, прикрепленную к сообщению, я увидела девушку в обнимку с симпатичным темноволосым парнем. За их спинами виднелся парк. Я пролистнула фотографию дальше. И снова. Они выглядели такими счастливыми.

В голове возник образ Дилана, и сердце пропустило удар. Я недоуменно прислушалась к собственным ощущениям. Почему, думая о счастье, я вспоминала его? Тихонько заскреблась мысль о том, что именно в нем я нашла то, чего так не хватало во всех остальных, даже в Глене, но я поспешно отогнала ее от себя. Влюбиться в человека было абсурдно, нелепо, запретно, только вот… С каждым новым «нет» мое сердце находило десятки «да».

Внезапно взгляд зацепился за слишком знакомую вещицу. Я приблизила фотографию, желая убедиться в своей правоте, а мысленно умоляла вселенную, только бы я ошиблась. Только бы ошиблась. Но на шее Саймона, как и на моем собственном, покоился кулон в форме металлического шарика. Кулон, в котором была заключена душа, привязанная к нему до конца его дней.

Телефонный парень оказался мортом.

Я опешила и швырнула телефон о стену. Тот с глухим стуком разлетелся на части, вызывая удивленные и недовольные возгласы прохожих. Пальцы невольно сжались, и ногти впились в ладони. Только не Лидия, которая из раза в раз оставалась с разбитым сердцем, которая не умела разбираться в окружающих и вручала свои чувства всем подряд. Она не заслужила того, чтобы я сорвала счастливую улыбку с ее губ и вышвырнула на помойку. Но я обязана была ее предупредить.

— Эвон?

Душа плавно опустилась рядом со мной, внимательно глядя мне в глаза.

— Если ты думаешь, что я помогу тебе выбрать, ты ошибаешься, — лениво бросила девушка.

— Что?

— Я не твоя совесть и не шар с предсказаниями.

Я недоверчиво посмотрела на подругу.

— Я не собиралась просить тебя выбрать за меня, — отчеканила я.

Пришло время Эвон удивленно вскидывать брови.

— Тогда?..

— Я хотела попросить тебя оставаться со мной до конца. Даже когда они придут за мной. Обещаешь?

Во взгляде девушки мелькнула грусть и толика гордости за меня. Едва ли не впервые я не пряталась за своей жалостью. Я устала пускать все на самотек. Жизнь плавно скользила мимо, и я вдруг осознала, что пришло время как можно крепче ухватиться за поводья и решить самостоятельно, в какое будущее я хочу прийти.

— Обещаю.

 

=== Глава 25 ===

Гринвилл встретил меня привычной духотой и шумными улицами. В носу защипало от пыльного воздуха. Я замерла посреди толпы, вызвав недовольные возгласы и пару толчков по ребрам. Так странно было вернуться. Я отмечала крошечные детали, изменившиеся с моего отъезда, и пыталась выстроить идентичную копию города в своей голове, сохранить его в памяти, чтобы иногда бродить по нему в своих мыслях. Что бы я не переживала там, я любила Гринвилл искренне и всем сердцем.

Отыскав взглядом таксофон, я начала проталкиваться к нему сквозь людской поток. Прохожие недовольно ворчали, выкрикивали ругательства мне вслед, некоторые толкали, пытаясь быстрее выскользнуть из течения. Я сильнее натянула капюшон на лицо, пытаясь его скрыть от окружающих, если вдруг повстречается кто-то из знакомых. Бросив пару монет в таксофон, я сняла трубку и набрала номер Лидии, который знала наизусть.

Гудки тянулись невыносимо долго. Я переминалась с ноги на ногу, пытаясь унять волнение. Мне вдруг до безумия захотелось увидеть подругу, услышать ее голос и хотя бы на несколько мгновений вернуться в прошлое. Секунды ожидания изматывали. Я словно застряла в бесконечном потоке повторяющихся мгновений, который не имел начала. Лишь замкнутый круг, в котором я прижимала таксофонную трубку к уху и дышала в такт гудкам.

— Алло, — раздалось по ту сторону звонка, когда я уже было потеряла надежду.

На мгновение я забыла, как дышать. Слова, которые я так тщательно выстраивала в предложения, в момент разбежались, оставляя меня неумело открывать и закрывать рот, словно рыбешка, выброшенная на берег. Идеальное объяснение происходящего, доводы в пользу того, что подруге не следовало больше видеться с Саймоном, растворились, как сахар на дне чашки с чаем.

— Это что еще за шуточки? — недовольно пробубнила Лидия. — Если на этом все, я кладу трубку.

— Это я, Лил, — выпалила я на одном дыхании.

Воцарилась тишина. Тягостная, пугающая, и какая-то мерзкая, словно гноящаяся рана, которой так не хотелось касаться. Никто не решался нарушить молчание, тяжело дыша в трубку.

— Я… — я запнулась. Что если она вовсе не захочет меня слушать? Или плюнет мне в лицо, стоит мне только сказать что-либо о Саймоне? Ведь я пропала, ушла из ее жизни, не сказав ни слова. — Ты злишься, но, прошу, выслушай меня.

— Айви?

Голос Лидии дрожал. Я сильнее прижала трубку к уху, пытаясь понять, плакала ли она.

— Да, Лил, да. Это я. Пожалуйста, давай встретимся. Я обязана кое-что тебе рассказать.

— Хорошо, — поспешно ответила девушка. — Хорошо, конечно. Я буду через полчаса. Куда ехать?

Я продиктовала адрес своей любимой кофейни и повесила трубку. Сердце размеренно билось в груди, не срываясь на бешеный стук. В голове непривычно прояснилось, мысли упорядочились и позволили мне здраво оценить ситуацию. Я медленно двинулась по направлению к месту встречи, сбрасывая на ходу плащ. В запасе оставалось менее суток прежде, чем Сенат заметит мое отсутствие, и на мои поиски отправят Теней. Не составит труда догадаться, где именно я затаилась. Не пройдет и тридцати часов, как меня завернут в подарочную упаковку и отправят на остров под звук похоронного марша. За это время я собиралась изменить то, что еще могла.

Не успела я переступить порог кофейни, как над ухом раздался тихий шепот Эвон:

— Он здесь.

Я отмерила шагами расстояние до барной стойки и заказала латте с черничным сиропом и корицей. Отсчитала секунды ожидания, пока Ронни проделывала все необходимые операции. Обхватила бледными пальцами стаканчик с напитком и направилась в сторону столика около окна. С невозмутимым видом я опустилась на диванчик, поджимая под себя левую ногу, и уложила рядом с собой плащ. Первый глоток обжег кончик языка, и наполнил рот сладостным вкусом. Я немного нервно сглотнула и подняла взгляд.

Дилан лениво перелистывал страницы книги, не обращая на меня внимания. Его взгляд плавно скользил от одного слова к другому. Даже в июльскую жару парень кутался в растянутый свитер, словно плюя на законы природы, выставляя ей собственные условия. Я сидела напротив него и смотрела, как из-за длинных рукавов, которые, по обычаю, практически полностью скрывали его руки от моего взгляда, выглядывали бледные запястья. На левом тоненькой ниточкой тянулся шрам и уходил куда-то под ткань. Мне хотелось коснуться его, почувствовать под пальцами свидетельство его человечности. Его смертности.

Парень снял очки и потер переносицу, откладывая книгу в сторону. Правый уголок губ дрогнул в полуулыбке, которые так редко мне доставались. Это было интимнее всех поцелуев мира.

— Не ожидал тебя здесь встретить, чудо-девочка, — в голосе слышалась насмешка.

— Повторяешься, Арджент, — я качнула головой, делая очередной глоток кофе.

Немая борьба взглядов. Он глядел на меня слегка надменно и будто смеясь. Я же тонула в его глазах, не желая быть спасенной. В мгновения слабости ноги сами вели меня на порог его дома, ища вовсе не утешения, нет. Дилан не умел утешать. Он просто встряхивал мою жизнь, не давая погибнуть под грузом саможалости, ведь многим судьба подбрасывала испытания того хуже. Парень понимал, каково мне было, и давал оплеухи одну за другой, возвращая в реальность.

— Давно не слышал о тебе. Что, ковер-самолет плюнул на базовые настройки и забросил на необитаемый остров?

Я мысленно усмехнулась. Единственное, что оставалось, отплатить той же монетой.

— Я встретила своего принца в белых Найках и просто не смогла устоять, — мечтательно протянула я, наблюдая, как вытянулось лицо юноши от удивления. — Ну, ты знаешь, в наше-то время современных технологий, люди не знакомятся на улицах, но я вот, дура, решилась. Как выяснилось после, принц и не принц вовсе, а Найки фальшивые. Разбитое сердце, и вот я уже подбираю бездомного котенка, жалобно мяукающего мне вслед. А после этого уже, как говорится, по накатанной дорожке. Не поверишь, едва остановилась.

Словестный пинг-понг, в котором никто не желал уступать. Первичный ступор прошел, и я больше не глазела на Дилана с тупым выражением лица, не находясь, чем ответить.

Парень оперся локтями о столешницу и с интересом поглядел на меня.

— Я посмотрю, кто-то отыскал язык и даже научился язвить. Где же ты пропадала раньше?

— Меня придавило страданиями. Мы, девицы, умело находим повод пожалеть самих себя, возводя в культ собственную боль и разбитые сердца. Но поцелуй дракона развеял чары, возвращая здравый смысл потерянной бродяжке, напоминая, что никакая она не принцесса.

Дилан едва заметно улыбнулся. Сердце отозвалось безумным стуком в груди, будто умоляя услышать. Меня грело изнутри взошедшее солнце, посаженное этим разрушенным парнем. Таким же, как и я. И я, и он вели свою внутреннюю борьбу изо дня в день, пытаясь не рассыпаться пеплом на затворках собственного разума. Дилан крепко застрял в прошлом. Я потерялась в воспоминаниях. В этом мы были слишком уж похожи.

Звон колокольчика за спиной разрушил волшебство мгновения. Солнечный луч, секундой ранее плясавший в волосах юноши, погас. Вошедший нагло стер улыбку с лица парня, и тот, подхватив книгу, выбрался из-за стола. Беглый взгляд в мою сторону — вот и все, чего я удостоилась на прощание. Внутри меня жгло чувствами, которые я обязана была задавить, только вот я с гордостью подносила канистры с бензином к полыхающему костру.

Не успел Дилан скрыться за дверью, как напротив меня на диван рухнула запыхавшаяся Лидия. Ее волосы взлохматились, а одежда выглядела неопрятной и помятой. Глаза девушки горели болезненным огнем, и она то и дело закусывала губу, словно пытаясь остановить себя от лишних расспросов.

А ведь я так сильно была похожа на Нию, что желала открыть мне правду о мире, в который я свято верила. Она рисковала всем, даже жизнью, ради того, чтобы я имела возможность разобраться. Она укрепила во мне крошечное семечко сомнений, что зародилось там давно, и взрастила его парой умелых фраз. И вот я сидела напротив своей лучшей подруги, понимая, что сказанное мною изменит ее жизнь.

— Я не буду спрашивать, куда ты пропала, ведь ты все равно не ответишь, — отдышавшись, пробормотала девушка. — И думаю, ты понимаешь, насколько я зла на тебя сейчас.

Я кивнула. Занавес поднялся, и сцена заполнилась актерами, которые понятия не имели, о чем спектакль. Я и сама толком не могла разобраться, с чего начать, но уверенность в своей правоте крепла с каждой секундой.

— Обещай выслушать меня, не перебивая.

— Но…

— Лил, — взмолилась я. — Потом спросишь все, что хочешь. Просто пообещай.

Девушка потерла переносицу и, сдавшись, кивнула. Я сделала глоток остывшего кофе, давая пару секунд отыскать правильные слова. Будто бы в подобной ситуации они вообще существовали.

— Сейчас ты разозлишься еще больше, и я пойму тебя. Но тебе нужно перестать видеться с Саймоном. И общаться тоже, — слова давались с огромным трудом. Я запиналась едва ли не после каждого, внимательно всматриваясь в лицо подруги. — Мне трудно будет объяснить, в чем причина. И ты, вероятнее всего, даже посчитаешь меня сумасшедшей. Поэтому просто поверь. Мне действительно больно говорить подобное, ведь я видела, какой счастливой ты выглядела на тех фотографиях, но…

— Это все, что ты хотела сказать?

Я поежилась. В голосе Лидии было столько непривычного льда, что я едва не отшатнулась. Взгляд постепенно холодел, и девушка сложила руки на груди, отгораживаясь от меня стеной.

— Господи, Лил, я едва ли не впервые влезаю в твою жизнь, разве нет? Ты думаешь, я делала бы это просто из прихоти? — я взмахнула руками от негодования.

— Ты себя вообще слышишь? Пропала практически на три месяца, а теперь заявляешься и разбиваешь мое только сросшееся сердце на крошечные осколки. Да кто ты такая, чтобы я слушала твои советы? — слова хлестали не хуже пощечин.

Я чувствовала, как щеки начали гореть и не находила, что ответить.

— Но мы ведь друзья.

— Ты все еще в это веришь? Лив — вот кто моя подруга. Та, что поддерживала меня. И она не пропадает невесть куда без звонка и сообщения, чтобы потом возникнуть как по волшебству. Она верная, а ты — нет, — выплюнула Лидия, выскакивая из-за стола.

Сделав пару шагов, она развернулась и глянула на меня. Где-то в глубине ее души плескалась грусть, которую девушка не желала показывать. Она заперла ее за сотней замков и стальных дверей, чтобы никогда больше не вернуться.

— И можешь быть счастлива. Утром Саймон бросил меня. Все, как ты и хотела.

Не успела я рта раскрыть, как подруга вылетела из кофейни, хлопнув дверью. Она стремительно пронеслась мимо окна, и я заметила, как в ее глазах блестели слезы. Желудок скрутило спазмом, и я ошарашено глядела на прохожих через стекло, пытаясь переварить произошедшее. Все было кончено. Ниточка, связывающая меня с домом, с оглушающим треском оборвалась.

* * *

Сгущались сумерки. Подобрав плащ, я брела, не глядя на дорогу. Часы отсчитывали минуты до неизбежного. У меня оставалось около двадцати часов свободы, а я не знала, куда себя деть. Вдруг Гринвилл показался мне слишком тесным. И вот же он, выход, переброшенный через плечо, но я не спешила им воспользоваться. Словно что-то держало меня в городе. Нечто, что я не успела исправить.

Эвон упорхнула, оставив меня наедине с мыслями. Но в голове было подозрительно пусто. Ни привычного нытья, ни жалости к самой себе, ни попыток придумать какой-нибудь выход из сложившейся ситуации. Шахматные фигуры постепенно выстраивались в нужном порядке, и близился финал партии, где я, пусть и потеряла половину всего, медленно двигалась к победе. На губах скользнула удовлетворенная улыбка.

Вдруг живот скрутило узлом, и я едва не свалилась с ног от нахлынувшей боли. В то же мгновение послышался визг шин, и воздух заполнил запах жженой резины. Пугающая тишина сдавила легкие, мешая сделать вдох. Чувства обострились в сотни раз. Никогда прежде чужая смерть не выворачивала меня наизнанку, утягивая сознание в спасительную темень.

На шатающихся ногах я направилась в эпицентр скопления людей. Невидимая рука тянула меня сквозь толпу. А разум кричал бежать прочь, но я не могла остановиться. Глухое перешептывание слышалось ото всюду, словно рой назойливых мух, налетевший внезапно, и кто-то умолял вызвать скорую.

Вывалившись на пустующий клочок асфальта, я застыла, боясь пошевелиться. На земле постепенно распускалась алыми маками кровь. Женщина нервно трясла юношу, которого сбила несколькими секундами ранее. Его руки безвольно болтались. Я попыталась ущипнуть себя в надежде, что все окажется плодом моего воображения, сном, глупой миражной шуткой. Только вот ничего не менялось.

— Чего застыла? — Эвон загородила обзор, недовольно глядя на меня. — Ты хочешь ему помочь?

— Я… — голос не слушался. Он скребся слезами и сдавленным криком в горле. Царапался, противился, словно дикое животное, запертое в клетке.

Айзек лежал посреди оживленной толпы и не дышал. Кто-то кричал о скорой, а женщина все трясла его без остановки, рыдая и умоляя открыть глаза. Пред глазами разворачивалась сцена из нелепой мелодрамы, где я была в первых ролях.

— Я не хотела. Я ведь правда не хотела… — повторяла водитель, будто мантру.

Все поплыло. Я пошатнулась, но удержалась на ногах. Только не он. Не мой лучший друг, спасающий от всех невзгод. Не Айзек, у которого впереди была долгая, безмятежная жизнь. Он не мог вот так просто…

— Айви, чёрт бы тебя побрал! — Эвон встряхнула меня. — Да прекрати строить из себя мученицу и послушай меня, наконец.

Я перевела взгляд с бездыханного друга на девушку.

— Ты сейчас сделаешь все, что я скажу.

— Это спасет его?

Эвон закатила глаза и молча направилась поближе к телу. Я поспешила за ней.

— Сперва нужно избавиться от этой тетки, — голос девушки не терпел возражений и чеканил каждое слово.

Я опустилась на колени возле женщины, перехватывая ее руку. Она подняла на меня заплаканные опухшие глаза. Ее губы дрожали.

— Я не хотела, клянусь.

— Я верю вам, — как можно мягче обратилась я к женщине. — Отпустите его, я попробую помочь.

Та нерешительно замялась, не зная, доверять ли мне, но обдумав все, послушно отпустила рубашку парня и отползла в сторону. Эвон плавно осела напротив, внимательно глядя на парня.

— Сейчас будет трудновато, но ты справишься. Сосредоточься. Закрой глаза, — требовательно звучал голос подруги. Я послушно последовала ее словам, ожидая дальнейших инструкций. — Теперь медленно проведи по его груди рукой. Чувствуешь?

Я отрицательно помотала головой, не зная, что должна была ощутить. Пальцы касались шершавой ткани, и я чувствовала пугающую пустоту. Грудь Айзека не вздымалась, делая привычный вдох, и сердце предательски молчало.

— Не думай, Айви. Это ни к чему не приведет. Чувствуй. Крошечный сгусток энергии все еще пульсирует в его сердце. Ну же, времени не так мало, как хотелось бы.

Я вновь плавно провела ладонью по груди парня, пытаясь отгородиться от шума вокруг. Душа. Она таилась где-то среди сплетений мышц и нервов. Маленькая и живая. Кончики пальцев ощутили едва различимое тепло, и я затаила дыхание, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Голос подсознания перенял бразды правления, и тело двигалось само по себе. Шум затих, и меня объяла тишина, в которой существовала лишь я. Пальцы скользнули под теплую кожу, выискивая рухнувшую звезду рядом с сердцем. Я бережно сжала ее и извлекла наружу.

— Чудесно. Теперь у тебя есть ровно три минуты, чтобы вернуть все на свои места, — ворвался в голову голос Эвон.

Я распахнула глаза и уставилась на подругу. Что она имела в виду?

— Выровняй руки и ноги. Быстро. Когда ты вернешь душу на место, переломы срастутся. Если ты не поторопишься, твоему дружку придется пережить несколько мучительных операций.

Я спрятала душу в складках плаща и принялась собирать кости Айзека по кусочкам. Это оказалось не так-то и просто. Голову заполнила дымка, не позволяющая эмоциям взять верх, и я бережно укладывала конечности друга в правильном положении. Механические, бездушные движения, спасающие чужую жизнь.

— Что это еще за?..

Я заставила себя не смотреть, не поднимать взгляд. Хоть все во мне желало успокоить друга, убедить в том, что все наладится. А ведь даже я сама не была уверена, что все сложится лучшим образом. Я безоговорочно доверилась Эвон, но та могла и ошибаться. Только вот я гнала подобные мысли прочь, сосредотачиваясь на деле.

— Айзек, все будет в порядке, — теплый голос подруги обволакивал и успокаивал. — Айви знает, что делает.

— Айви?

Я сцепила зубы. Молчать. Не произносить ни слова. Не казаться еще страннее, чем меня уже видела толпа, обступившая нас кольцом. Не подавать виду, что слышала его.

— Хорошо, — отчеканила Эвон, когда я закончила. — А теперь осталось последнее. Ты должна резко втолкнуть душу в его тело. Лучше всего это будет сделать ударом в грудь. Вероятнее всего, ему будет больно, но всего на мгновение.

Я послушно уложила душу друга на ладонях. Она светилась золотым цветом, и так напоминала звезду. Жизнь Айзека зависела от меня. От одного действия, которое либо убьет его окончательно, оставив после себя лишь угольную пыль, либо вдохнет в его легкие кислород. Я на мгновение зажмурилась, собираясь с силами и умоляя вселенную, чтобы та немного подсобила мне, хотя бы раз в жизни.

Резким ударом в грудь, я втолкнула душу обратно в тело. Секунда. Еще одна. И еще. Пугающее молчание крошило меня изнутри, и я дрожащими руками сжимала ладонь Айзека. Только бы получилось. Прошу. Только бы все сработало.

Грудь парня медленно, даже немного лениво приподнялась, легкие наполнились воздухом, и я заметила, что все это время сама боялась сделать вдох. Трясущимися пальцами я коснулась запястья, пытаясь отыскать пульс. Сердце стучало размеренно, отбивая ритм.

— Расступитесь, пожалуйста, — послышался возглас за спиной.

Обернувшись, я заметила свет машины скорой помощи. Поспешно поднялась на ноги и принялась проталкиваться сквозь толпу. Оставаться там было опасно. Как я могла объяснить произошедшее тем, кто понятия не имел о мире, сокрытом во тьме? Вынырнув из людского потока, я бросилась бежать.

Придя в себя, я обнаружила, что сидела на крыше, которая служила пристанищем мне и Лидии во многие трудные дни. Над головой приветливо мерцали звезды, напоминая, что вселенная продолжала свое движение.

— Ты плачешь…

Я коснулась щек и удивленно обнаружила струящиеся из глаз слезы. Но губы стягивала улыбка. Искренняя, радостная.

— Откуда ты знала, что нужно делать? — прошептала я.

— Я никогда не говорила тебе, но я понимаю все языки мира. Даже морит, — Эвон пожала плечами.

Так непринужденно, словно в этом не было ничего необычного. Не сдержавшись, я рассмеялась, растирая слезы по лицу. Я спасла чью-то жизнь. Не забрала, не уничтожила, не растоптала. Меня накрыло волной неестественного спокойствия и усталости.

— Разве морты не были созданы, чтобы отбирать души?

— Ты особенная, Айви. Ты можешь многое. Ты можешь возвращать людей к жизни, если того захочешь. Только с каждым разом это все больше будет отражаться на тебе, отбирая твои силы.

Не все ли равно, если тот, кем я так дорожила, выжил? Замкнутый круг разорвался, разлетелся на куски. Грань дозволенного стерлась, и я смело ее переступила.

Я скрутилась клубочком, подложив плащ под голову, и протяжно зевнула. Этот безумный и слишком длинный день подошел к концу. Мне не хотелось думать о произошедшем. О Герде, Кигене, миссис Хоффман и мистере Мореце. О Лидии, Дилане и Айзеке. И о странностях Эвон я думать так же не желала. Мне хотелось лишь одного. Провалиться в сон и проспать как можно дольше. Желательно целую вечность.

 

=== Глава 26 ===

Городская суматоха бесцеремонно ворвалась в мое мирно посапывающее сознание и нагло вытряхнула в безрадостную реальность. Тело била легкая дрожь, и окоченевшие пальцы не слушались. Влага, звенящая в воздухе, пропитала ткань, и я продрогла за ночь. Недовольно поморщившись, я разлепила веки и уставилась на брюзжащий рассвет, что солнечными лучами медленно поднимался над высотками и заливал сонные улицы. Где-то внизу возмущенно гудели автомобили, становясь неотъемлемым звеном бесконечной тянучки.

Мысли, что я тщательно упорядочивала, сбились в кучу, пытаясь перекричать одна другую, выделиться среди общего гула. Прошедший день навалился тягостной усталостью на плечи. Я протерла глаза, приподнимаясь, и окинула взглядом крышу. Эвон поблизости не оказалось, и я втайне этому порадовалась. Необходимость задавать волнующие вопросы отпала на какое-то время, и я могла обдумать свои дальнейшие действия.

К вечеру за мной придут, в этом я не сомневалась. И не то, чтобы это пугало. Страх, гнездившийся где-то под сердцем, лениво скрутился калачиком и затих, спрятав когти. Средь беспокойных слов, бьющихся о черепную коробку, ярко выделялось одно желание — увидеть Айзека. Убедиться в том, что сердце его билось, а легкие вздымались. Передать его в руки братьев и без сожалений покинуть Гринвилл.

Я поднялась на ноги и потянулась. Спина слегка затекла, и стоило мне выпрямиться, как послышался легкий хруст встающих на место костей. Тело накрыло невероятной легкостью. Слегка размявшись, я подхватила плащ с земли и побрела к выходу с крыши.

Ступенька за ступенькой оставались позади, и я постепенно освобождала голову от мыслей. Ноги легко, даже немного задорно подскакивали, спускаясь все ниже, и губы растянула удовлетворенная улыбка. Меня объяло спокойствием и толикой безразличия. Розовые очки, что Сенат так упорно натягивал на мои глаза, рухнули наземь, и я раздавила их тяжелым ботинком. Уродливая правда, сочащаяся из неприкрытых щелей будто идеальной защиты, липла к рукам, призывая обратить на нее внимание. И я прислушивалась к каждому вдоху.

Древние, словно запуганная собачья свора, лаяли на всякого, кто приоткрывал ширму, пытаясь заглянуть на подмостки нелепого спектакля, разыгранного на потеху окружающим. Они набрасывались и терзали, высасывая силы до остатка, питались страхом и наслаждались своей властью, втаптывая в грязь любого, кто был им неугоден. Идеальные маски с треском оголяли истинные лица, и я видела таких же сломленных некогда личностей, что всячески пытались прикрыть свои изъяны притворной силой. Не было там ни силы, ни величия. Ничего. Только гротескная пустота.

Выпорхнув под прохладный ветер, я поежилась. Спутавшиеся волосы я собрала в пучок на затылке, из которого тут же выпала пара прядей. На противоположной стороне улицы виднелся таксофон, и я медленно направилась к нему, выискивая в карманах мелочь. Бросив в отверстие для монет необходимое количество, я набрала номер, который знала наизусть. После первого же гудка трубку сняли, и по ту сторону послышался тихий всхлип.

— Да?

— В какую больницу его увезли? — с ходу спросила я, не тратя время на приветствия.

Девушка глухо выдохнула, собираясь с мыслями. Я терпеливо ждала, прижимая трубку к уху, и вслушивалась в звуки на заднем плане.

— Гринвилл Мэмориал, — раздался тихий шепот.

Я повесила трубку. Это было не так уж и далеко, поэтому я зашагала в сторону больницы. Толпа, окружившая меня, успокаивала. Среди людей я чувствовала себя своей, правильной шестеренкой, исполняющей предначертанную ей судьбу. Быть может, именно в этом она и заключалась, — в спасении Айзека?

Краем глаза я уловила движение неподалеку. Кто-то следовал за мной по пятам, сохраняя небольшую дистанцию, чтобы не потерять в толпе. Разыскать нужное лицо оказалось мне не по силам. Ускорившись, я нырнула в узенькую улочку, ожидая, что преследователь появится. Прижалась к стене, затаившись, и ждала.

Не прошло и нескольких секунд, как из потока людей вынырнули две фигуры и направились вглубь улочки. Раздавалось размеренное постукивание каблуков по асфальту, сопровождаемое тяжелыми ударами сапог.

— Знакомая ситуация, — я вышла из тени и остановилась напротив пары передо мной. — Переулок, тишина и некто, преследующий меня. Разве что за руку не притащили, — я усмехнулась.

— Я же говорила тебе, Спенс, — послышался задорный голосок от одной из девушек.

— Фелисити, ты слишком доверчива, — отчеканила другая. — Мы охотимся на таких, как она.

Первая девушка недовольно фыркнула и подлетела ко мне, подхватывая под руку. Она была немного ниже меня ростом, и выглядело это порядком забавно.

— Не знаю, как кто, а я хочу бургер. Может, поедим? Тут недалеко и забегаловка есть, зашибись просто. А то такие переулочные разговоры как-то стремновато, не находите?

И, не дожидаясь ответа, незнакомка потащила меня прочь из улочки. Ее спутница, недовольно вздохнув, направилась следом.

Пока мы умащивались на стареньких потертых диванчиках пропахшей сырым мясом и пивом забегаловки, я изучающе рассматривала девушек, оказавшихся близнецами. Одна из них, Фелисити, была невысокой короткостриженой блондинкой с выкрашенными в кислотный зеленый прядями. Одна из шлеек ее комбинезона сползла с плеча, а штанины были небрежно заправлены в грубые черные берцы. Не успели мы переступить порог, как она тут же заказала себе фирменный бургер, бутылку пива и клубничный пирог. При этом она все время улыбалась во все тридцать два зуба и как-то заинтересованно косилась на симпатичного парня за стойкой.

Вторая же, Спенсер, была значительно выше сестры. Резинка стягивала пшеничные волосы в высокий хвост на макушке, а глаза, в отличие от глубоких голубых сестры, имели мутный сероватый оттенок. В своем брючном костюме и на каблуках девушка выглядела забавно среди дешевого заведения, подающего фаст фуд. Спенсер недоверчиво косилась на меня, усаживаясь напротив, и вся была натянута, словно струна, ожидая подвоха.

Только вот бежать прочь я не спешила. Пара фраз помогла мне убедиться, что сестры были охотницами, и вполне вероятно, что именно о них говорила Ния перед смертью. А раз она не смогла дать мне ответов, я собиралась вытрясти из этой парочки максимум информации.

— Эй, не бойся, — Фелисити добродушно помахала рукой, — мы не собираемся убивать тебя. По крайней мере, пока что.

Девушка мне подмигнула. Невольно, я усмехнулась. На стол со стуком опустились тарелка с бургером и бутылка пива. Фелисити заметно скисла.

— А где пирог?

— Закончился, — безразлично бросила тучная официантка, убираясь прочь.

— Сдался тебе этот пирог, — Спенсер закатила глаза.

— Конечно! Ты просто ничего не понимаешь.

Происходящее на моих глазах все больше напоминало сцену из сериала, только вот передо мной сидела женская версия известных всему миру персонажей.

— Чертовы братья Винчестеры во плоти, — буркнула я себе под нос.

— Она не хочет покупать Импалу, представляешь? — Фелисити внезапно воодушевилась и откусила кусочек бургера.

— Это не рационально. Внедорожник гораздо практичнее. Это не игра, Фелисити, а жизнь.

— Школько раж прошить? Жови меня Фо, — с набитым ртом пробормотала девушка.

Я закатила глаза. Конечно, я была не первой, кто заметил сходство. Почему-то казалось, что каждый, кто хоть раз видел эту парочку и знал, чем они занимались, сравнивал их с героями «Сверхъестественного». И пусть они не были точной копией Дина и Сэма, что-то схожее в них угадывалось.

Окончив припираться, девушки переглянулись и одновременно уставились на меня. Фо периодически отхлебывала из бутылки, но молчала, как и Спенсер. Будто они ожидали, что я первой нарушу тишину. Только вот что говорить?

— Ния успела передать тебе послание?

От осознания того, что во всем мире, кроме меня, кто-то еще помнил девушку, мне стало теплее на душе. Я откинулась на спинку диванчика и сложила руки на груди, внимательно глядя на сестер.

— Она сказала мне найти Виджерту. Только я понятия не имею, что это значит, — я пожала плечами. — И у меня больше нет времени разбираться в этом. К вечеру меня не станет, так что, чего бы вы ни добивались, думаю, вы проиграли.

Спенс принялась нервно отбивать ритм, стуча каблуком по кафелю. Девушка выглядела сосредоточенной. Фо же, напротив, была слишком расслаблена. Она заинтересованно рассматривала что-то за окном, насвистывая задорную мелодию. Угловатые, словно у подростка, лопатки выпирали, обтянутые загорелой кожей, а пальцы без конца подергивались, словно девушка играла на фортепиано, только вместо него была бутылка с пивом.

— Что ж, раз так, — Спенсер поднялась из-за стола и брезгливо отряхнулась, — боюсь, нам придется покинуть тебя. Разговор не имеет смысла, раз все уже решено. Идем, Фо.

Девушка отозвалась на призыв сестры и ринулась прочь из забегаловки, попутно бросая деньги на стойку. Не успела я опомниться, как близнецы выскользнули за порог, оставляя меня одну. Я тут же подорвалась на ноги и выбежала за ними.

— Постойте!

Девушки обернулись, глядя на меня.

— Могу я одолжить у вас оружие? Что угодно. Даже обычный кусок янтаря подойдет.

Спенсер на мгновение замялась, а после кивнула, призывая меня присоединиться. Я засеменила за ними, пытаясь понять, правильно ли я поступала. Ведь еще несколько месяцев назад я понятия не имела о существовании охотников, а теперь безоговорочно доверяла им свою жизнь, хоть они и могли ее оборвать в любой момент. Только вот сестры пугали меня в разы меньше, чем Тени, что уже наступали на пятки.

После одного из поворотов мы наткнулись на припаркованный около обветшалого здания внедорожник. Фелисити запрыгнула на переднее сидение и вынула из бардачка браслет, переливающийся золотом в свете солнечных лучей. Она тоскливо поглядела на него, а после протянула мне.

— Это принадлежало ее матери, — девушка отвела взгляд.

Семья Аккерман была мертва. Не только Ния, все они. Глаза защипало подступающими слезами, но я сдержалась. Все они остались в прошлом. Далеко за стеной, которую я пообещала себе не разрушать. Держаться до последнего, как бы трудно ни было. Не чувствовать. Не думать. Исправить все то, что еще можно было спасти.

Я подставила карман плаща, и Фо опустила в него браслет. В беглом взгляде промелькнула грусть. Сестры, как и я, потеряли важного для них человека. Война, о которой не знала даже я, разворачивалась за нашими спинами, и гибли люди. Сенат лгал, что никто не знал о нашем существовании. Знали. И защищались.

— Могу я попросить?

Спенсер кивнула, внимательно смотря в мои глаза. За ее безразличием скрывалась сломленная душа. Мой мир клеймил всех подряд, без разбору, и мне, как никогда, хотелось остановить это.

— Позаботьтесь о моих друзьях. Уверена, вы знаете, о ком я говорю. Бабуля позаботится о том, чтобы их стерли с лица земли. Не дайте Теням сделать это, ладно?

— Мы постараемся, — ответила Фелисити.

Не благодаря, я накинула на плечи плащ и унеслась прочь. Быть может, будь у меня больше времени, я бы расспросила о Виджерте, об охотниках и моем собственном мире, о котором, как оказалось, знала не так много. Но я не хотела прятаться, сбегать от ответственности. Где-то глубоко в душе я мечтала предстать перед Сенатом вновь и плюнуть им в лицо. Фальшивая реальность осыпалась пеплом под моими ногами, и я больше не бежала.

Оставалось около десяти часов прежде, чем на город опустятся Тени.

* * *

В Гринвилл Мэмориал меня слишком долго не хотели пропускать в палату Айзека, не говоря, в чем дело. С каждой минутой я все больше закипала, глядя на часы, и меряла шагами приемную. Эвон лениво расположилась в одном из кресел и пристально следила за мной взглядом.

— Ты ничего не хочешь спросить?

Я фыркнула. Ворох вопросов точил меня с самого утра, но я отгоняла их прочь, словно назойливых мух, желая сосредоточиться лишь на важном.

— Чем меньше я знаю, тем меньше они смогут выцарапать из моей головы, — улучив момент, когда никого не оказалось поблизости, бросила я.

Девушка закатила глаза.

Тиканье настенных часов лишь нагнетало обстановку, и делало меня раздражительнее. Когда я в который раз собиралась штурмовать медсестру в приемной расспросами, ко мне выбежала Оливия и повисла на шее. Под ее глазами пролегли темные круги и невысохшие дорожки от слез. Девушка обхватила меня руками и прижалась как можно ближе, ища поддержки.

— Это ведь ты спасла его, да? — сквозь рыдания бормотала подруга. — Я знаю, мне сказали, что там была девушка с рыжими волосами, которая заставила его вновь дышать. Это была ты, ведь так? Спасибо, Айви. Спасибо…

Я обняла Лив, пытаясь унять ее дрожь, успокоить. Она выглядела такой беззащитной и уязвимой. Одна только мысль о том, что Тени могли сделать с ней, заставляла мое сердце сжаться.

— Идем.

Девушка растерла слезы по лицу и потащила меня за руку вглубь коридоров. Она неслась, словно поезд, не глядя под ноги. Люди в страхе прижимались к стенам, пропуская нас. Впервые я видела в подруге подобную решительность.

Возле одной из палат Оливия остановилась и нерешительно на меня посмотрела. В ее взгляде клубилась боль и отчаяние.

— Я подожду здесь.

Я отворила дверь и вошла в палату, где царила стерильная чистота. Тишину нарушал монотонный писк. Он вгрызался в мозг и эхом раздавался в голове. Несколько шагов, и я остановилась около кровати, глядя на безмятежное лицо друга. Спящее, неживое. Сердце Айзека ритмично билось, а легкие наполнялись кислородом, только вот в теле, что неподвижно лежало на белоснежных простынях, не было ничего от моего лучшего друга.

— Почему он не просыпается? — прошептала я.

— Тело испытало шок от клинической смерти, а после от того, что в мгновение все кости срослись. Жизненные процессы в его организме восстановлены и идеально функционируют, но ему потребуется время на то, чтобы сознание справилось с подобной перегрузкой и пришло в себя. Никто не знает, когда именно он проснется, — монотонно вещала Эвон.

И с каждым новым словом, вылетающим из ее рта, мне хотелось заткнуть ее. То, что она говорила, звучало, словно приговор, но ее это ни капли не задевало. Более того, казалось, душа вовсе равнодушна к происходящему. Пусть я знала, что она не питала теплых чувств к моим друзьям, но такого открытого равнодушия не ожидала.

— Ты сделала все, что было в твоих силах. Оставь его.

Заткнись.

— Когда-нибудь он проснется, и даже не вспомнит о тебе.

Заткнись.

— Айзека больше нет, Айви. Тот, кто проснется, будет совсем иным человеком.

Заткнись…

— Тому, кто пережил смерть, будет трудно улыбаться так же, как и раньше.

Заткнись. Заткнись. Заткнись!

— Ты…

— Заткнись! — прорычала я.

Эвон лениво перевела на меня взгляд. Цвет синей пыли, исходящий от нее, становился все тусклее. Девушка покачала головой и растворилась за стеной, оставляя меня наедине с другом. Во внезапно наступившей тишине писк приборов оглушал. Я коснулась пальцами ладони Айзека.

— Ты обязательно очнешься, — прошептала я. — И все будет так, как прежде. Ты проживешь длинную счастливую жизнь. Главное, живи.

Оставаться в палате стало невыносимо, и я выскочила прочь. Пронеслась мимо ошалевшей Оливии. Она прокричала что-то мне вслед, но я не расслышала, а возвращаться не желала. Я металась коридорами больницы, пока не набрела на выход. В дверях меня коснулись мужские руки, заставляя остановиться.

— Айви?

Я замерла. Дыхание перехватило, и я почувствовала, как легкая дымка заполонила голову. Ошибка. Я дала себе слишком много времени, наивно полагая, что мое исчезновение заметят значительно позже. Экая глупость. Бабушка не выпускала дражайшую внучку из виду ни на секунду. Уж она-то должна была первой обо всем догадаться.

— Я должна идти, — я отшатнулась от парня.

Дилан удивленно на меня посмотрел. Впервые он выглядел ошарашенным и слегка смущенным. Я всем сердцем желала прикоснуться к нему, ощутить теплоту его кожи под пальцами и пообещать, что его брат поправится.

«Убей его», — раздался в голове мой собственный голос.

Я сунула руку в карман, и ладонь обожгло. Лицо перекосилось от боли, но я лишь сильнее сжала янтарные камешки в руке. Дым рассеялся, и в голове прояснилось. Песок медленно убегал сквозь пальцы, сколько бы я не пыталась его удержать, и секунды постепенно истекали.

— Я хотел поблагодарить тебя, — в голосе Дилана не было привычного яда. Он выглядел необычно серьезным и безумно уставшим. — Если бы не ты, Айзек вряд ли дотянул бы до приезда скорой.

В его глазах, таких прекрасных в свете солнца, плескалось тепло. Огонь, жгущий мою ладонь, становился все жарче, и я едва сдерживала слезы, только бы не показать свою боль. А душа постепенно разлагалась внутри. Я ненавидела себя за то, что чувствовала, за то, какой я была. Жалкая, сломленная девчонка. Эгоистка.

Я поддалась вперед, схватила Дилана за свитер и притянула к себе. Его губы были сухими, а мои кровоточили. Я не знала, поймет ли он, но мысленно умоляла, чтобы понял. Внутри меня колокола били в набат. Мосты за моей спиной полыхали ярким пламенем. Мнимое спасение осталось позади. Круг замкнулся. Я нарушила все четыре закона, что учила с самого детства. И мне не было прощения.

— Тебя найдут две сестры. Спенсер и Фелисити. Иди с ними, куда они скажут, — прошептала я ему на ухо. — Они спасут вас. Всех вас.

Вновь запустив пальцы в карман, я коснулась гладкой поверхности, и кожа всполохнула болью. Пока парень не успел сообразить, что произошло, я выскочила за дверь и понеслась прочь. Боль накатывала волнами, отрезвляя. Солнце палило, и я сдерживала стоящие в глазах слезы. Выиграть бы пару лишних мгновений, уйти как можно дальше. Бежать прочь, не разбирая дороги, не думая ни о чем. Только я, ветер, и никого более во всей огромной вселенной.

Я покинула Гринвилл, нырнула в лес, плутая едва различимыми тропками. Разжала пальцы и позволила боли утихнуть. Меня тут же настиг дым и затопил сознание. Я замерла, прислонившись к дереву, и прикрыла глаза, пытаясь отдышаться. Сердце колотилось в груди, сбиваясь с ритма. В полумраке под кронами деревьев ко мне со всех сторон постепенно тянулись Тени, протягивая свои цепкие пальцы, желая уничтожить.

Я судорожно хватала воздух, пытаясь совладать со страхом. Убеждая себя, что не боялась, я лгала. Как бы громко я не кричала, что давно смирилась с происходящим, я не хотела умирать. Не хотела, что все закончилось вот так. Прикрываясь глупой самопожертвой, я в который раз поддалась эгоистичному порыву в последний раз встретиться с теми, кого так отчаянно любила.

— Бежать бесполезно, — раздался неподалеку насмешливый голос.

Передо мной выросла фигура, облаченная в плащ, расшитый серебром. Капюшон упал с лица, и насмешливые искорки во взгляде Тэймара едва не сбили меня с ног. За его спиной постепенно показались еще несколько фигур. Одна за другой они сбрасывали капюшоны, оголяя предо мною свои личности.

— Ну, здравствуй, солнечная девочка.

Тело бросило в дрожь. Глаза расширились от удивления, и я прикрыла рот рукой, сдавливая рвущийся наружу крик. Теплота, плескавшаяся в глазах, исчезла, и ее место занял вечный холод. Знакомые глаза окинули меня безразличным взглядом.

— Но… — залепетала я, не в силах отвести глаз от искаженного жесткостью лица Глена. — Ты ведь говорил, что еще не сдал экзамен…

Губы изогнулись в насмешливой ухмылке, присущей Гюнтеру, но никак не Глену. Не этому милому, доброму морту, что столько раз защищал меня, что обнимал меня на берегу океана, сдерживая мою истерику. Не тому, кто вытаскивал пулю из моего плеча, успокаивая после смерти Курта. Не тому, кто взял на себя груз ответственности за меня перед Сенатом. Это не могло быть правдой.

— Ты еще не поняла?

Словно в замедленной съемке его лицо приблизилось к моему, и меня обдало жаром. А после где-то под ребрами распустился цветок боли. Меня изнутри разрывали когти, кромсали внутренности, а я не могла и звука выдавить. Из уголка губ потекла струйка крови, смешиваясь со слюной. Ногти стерлись о древесную кору. Боль. Невыносимая, всеобъятная. Она рождалась где-то внутри меня, цвела в каждой клеточке, в каждом атоме. Изматывала меня, сбивала с ног, уничтожала, но оставляла в сознании. Чтобы я чувствовала каждое мгновение, каждый оттенок, каждый застрявший в горле крик.

Измученная, окровавленная, едва живая я лежала среди мха и тяжело дышала. Глаза закатились. Вокруг, словно в танце, плясали темные фигуры. Они поджигали меня, разрывали на части, глодали мои кости, и смеялись. Заливисто, безумно, победно. Тени наслаждались добычей, слабой и сломленной.

Глен склонился над моим телом, всматриваясь в заплывшее лицо. Коснулся кровавых дорожек, рисуя узор на коже, а после слизал мою кровь с пальцев. Его смех отбивался от стен черепной коробки, сводя меня с ума. И тихий шепот, что взорвал мое сознание и разнес ошметками по телу.

— Ты и была моим экзаменом…

 

=== Глава 27 ===

Я чихнула и сморщила нос, пытаясь улечься на жестких влажных камнях как можно удобнее, чтобы сохранить тепло. Плащ с меня грубо стянули, вталкивая в крошечную камеру в подземелье под Зданием Правосудия, и промокший свитер не грел. Глаза привыкли к темноте, но разглядеть что-либо удавалось с огромным трудом. Где-то вдали по длинному коридору горел факел, прикрепленный к стене, но его свет едва доходил до меня. Равномерный стук капель, падающих с потолка, нарушал тишину, и я пыталась сосредоточиться на нем, чтобы не думать о боли, терзающей мое тело.

Прохлада подземелья остужала пылающую кожу, и я едва не застонала от наслаждения, прислонившись щекой к гладкой каменной поверхности. Пульсирующая боль в пальцах от прикосновения к янтарю постепенно утихала, изредка накатывая фантомным приливом, и я размеренно дышала. Сил на мысли, на осознание произошедшего не осталось. Казалось, сердце должно было как-то отреагировать на предательство, сжаться, разлететься осколками. Хоть что-нибудь. Но оно равнодушно отсчитывало удары.

Время замерло. Я пыталась считать секунды, но без конца сбивалась, и начинала заново, забывая число, на котором остановилась. И лишь размеренное кап-кап, разбивающееся брызгами о пол, напоминало, что мир вокруг не перестал существовать. Под ногтями запеклась кровь, а влажные волосы липли к лицу, но у меня не стало сил подняться. Тело била легка дрожь, но я знала, что не заболею. Организм окреп достаточно, чтобы сносить угрозу простуды.

Когда Эвон плавно опустилась рядом, я даже не двинулась с места. Все лежала и пустым взглядом таращилась на длинные металлические прутья, за которыми была заперта. Где-то над моей головой расхаживали Древние в своих пышных нарядах и без конца обсуждали, что же делать с моей маленькой жизнью, как исправить просчет. Они пытались найти лазейку, в которой я спрятала запретные мысли, горшочек с ростком сомнений, что им не хватило ума заметить. Только вот я знала, что они не поймут очевидного. Год назад его там и не существовало. Кропотливо Древние собственноручно вложили мне в голову семена недоверия, сами того не понимая.

Я вслушивалась в каждый звук, каждый шаг, ожидая мгновения, когда меня вытащат на Суд и выскажут вердикт. И я не о чем не жалела. Я была готова предстать пред Сенатом, заглянуть в их постные лица и, улыбаясь, принять свою судьбу. То, что они приставили ко мне Глена, стало ударом в спину, которого я не могла предсказать, но это все лишь упростило. С Софией и Натсуме мы успели отдалиться, и их не заденет ядерным взрывом, а родителей спрячет под собственным крылом Лизель. Все, кем я дорожила, были в безопасности.

Вдруг за стеной послышался тихий мужской голос, напевающий старую детскую песенку, популярную на острове.

Я приподняла голову и прислушалась. Голос звучал откуда-то неподалеку, хоть и был едва различим. Казалось, темнота вокруг поглощала все звуки, не давая им пробиться.

На ватных ногах я подползла к стене и села, опершись о нее спиной. Мужчина все пел, и от этого мне становилось теплее на душе. Словно среди непроглядной мглы замерцал лучик света, ведущий меня за собой.

В наступившей внезапно тишине мое тяжелое дыхание звучало слишком громко. Я откинулась назад, прислоняясь головой к стене.

— У вас очень красивый голос, — едва слышно пробормотала я.

— Спасибо.

От осознания того, что я была не одна в подземелье, стало как-то легче на душе. По ту сторону был некто, понимающий меня.

— Как долго вы здесь?

Послышался тяжелый вздох.

— Слишком давно, чтобы считать дни. Я уже и не помню, когда именно оказался здесь.

В тишине, объявшей нас, я обрела нежданный покой. Я хотела заглянуть за стену, увидеть лицо собеседника и поблагодарить за то, что он успокоил мое сердце. Голос в темноте разогнал тревогу, и внутри плескался мир.

— Ты — дочь Солнца?

Я удивленно вскинула брови. Окружающие часто подшучивали над моим цветом волос, называя меня огненной принцессой или солнечной девочкой, но впервые в голосе говорившего не было насмешки, а лишь толика надежды.

— Если вы о цвете волос, то, увы, это стало моим проклятьем, — я слегка пожала плечами.

— Это не только цвет волос, — проскочили снисходительные нотки. — Сейчас ты вряд ли поймешь. Ты та, кто изменит все. Главное — не бойся. Что бы они ни делали, им не сломать тебя. Даже те, кого сейчас ты считаешь врагами, примут твою сторону и будут сражаться за тебя. Но для этого должно пройти время. Доверься себе.

Слова незнакомца звучали, как полная бессмыслица. В чем довериться? Почему кто-то должен принимать мою сторону? Сражаться за что? Ворох вопросов, высыпавшийся внезапно на мою голову, отвлек меня от реальности. И когда со скрежетом ключ повернулся в замке, было уже поздно. За стеной раздался визг петель, и дверь в камеру отворилась.

— Помни, что я сказал тебе, дочь Огня. Со временем ты поймешь, я обещаю, — раздался тихий шепот.

— Эй, чего это ты там кряхтишь?!

Я прислонилась ухом к стене, пытаясь разобрать, что там происходило. Удар, и глухой стук, словно кто-то рухнул на пол. А после утробный стон и недовольное ворчание.

— Поднимайся, Джейми. Тебя уже заждались, — пропел женский голос.

Скрип петель, шаги, и все вновь стихло. Я обессиленно растянулась на полу, прижимаясь щекой к прохладным камням. Его звали Джейми. Джеймс. Тот, о ком говорили родители, был на расстоянии вытянутой руки, и я могла расспросить его о том, что же он значил для моей семьи.

Веки слиплись, и глаза никак не хотели открываться. Слабость накатила приливом, и я едва удерживала сознание на плаву в надежде услышать еще хоть что-нибудь. Но глубоко внутри я знала, что Джеймс не вернется. Встреча с Сенатом должна была стать последней в его жизни. К утру морта, который был важен для родителей, не станет.

* * *

Время потеряло всякое значение. Минуты перестали существовать. Земля замерла на месте, и существовала лишь я, скрутившаяся клубочком на полу крошечной сырой камеры. Эвон изредка появлялась рядом, но чаще я была предоставлена сама себе в каменных стенах. Желудок крутило от голода, и я пыталась как можно больше спать, чтобы не думать о еде. Да и вообще не думать.

Меня не стало. Айви Блумфилд исчезла под гнетом Теней, испарилась, и оставила после себя лишь пустую оболочку. Она пыталась собрать себя воедино, блуждая кровяными сосудами и отыскивая частицы сознания, чтобы после склеить его в одно целое. Она сидела в кафетерии школы вместе с Оливией, Нией и Лидией, уминая клубничный йогурт и заливисто смеясь. Она пряталась в объятьях Глена на острове, надеясь, что весь мир исчезнет, и не нужно будет верить в жестокую реальность. Она неистово целовала губы Дилана. Она вместе с отцом бежала по пшеничному полю, утопая в золоте и подставляя бледное лицо солнцу. Она была кем угодно, но не мной.

Я невольно стирала ногти в кровь о камни, чувствуя, как безумие постепенно заполняло мою голову. Тишина давила, и я мечтала заглушить ее чем-нибудь. Криком, стоном, смехом. Я лежала на спине и глядела в полоток, пытаясь представить ночное небо и мириады звезд, усыпающие его, но перед глазами все так же стояла непроглядная темень. Факел исчез, погрузив подземелье во мглу, и я с трудом могла разглядеть собственные руки.

Я просыпалась от тихого шепота, заполняющего пространство. Мечтала ринуться с места, бежать за ним, но он существовал лишь в моей голове. Чужой голос, называющий меня дочерью Солнца. Я без конца спрашивала, умоляла объяснить, что это значило, но ответом мне служила лишь пустота. И миражная грустная улыбка, преследующая меня во снах. Я тянулась к ней, пытаясь разглядеть лицо, но оно то и дело ускользало от меня. И я летела в бездну, истошно крича.

А потом все повторялось сначала. Бесконечный замкнутый круг, не имеющий выхода. Я терялась и вновь находила себя, падала и поднималась, разбивалась на миллионы искорок и собиралась обратно. Я была всюду и нигде одновременно. Я была мортом. Я была человеком. Я была душой. Из раза в раз я оказывалась рядом с Диланом, и любила его, как впервые.

Когда вдали послышались шаги, я была истощена до предела. Разлепив веки, я уставилась на решетку, за которой в мою сторону постепенно двигался огонек. Я зажмурилась, стоило свету стать слишком ярким, и скрутилась в позу эмбриона, пытаясь спрятаться. Лязг открывающегося замка, скрип ржавых петель, и меня грубым рывком подняли на ноги.

Приоткрыв один глаз, я встретилась взглядом с Олберт, которая глядела на меня с откровенным отвращением. Я усмехнулась ей, нагло и совершенно не думая о последствиях. Она ничего не могла мне сделать. Ее не существовало.

— Заберите ее кто-нибудь, — крикнула девушка. — Она на ногах не стоит.

Меня ту же подхватил знакомый парень. Именно ему досталась «честь» поддерживать мое обессиленное тело во время последнего Суда. Я безвольно повисла у него на руках, не в силах удержаться на ногах. Незнакомец поднял меня на руки и понес прочь из камеры. Позади раздавались тяжелые шаги как минимум трех мортов, но я не была уверена, что все происходило наяву. Я слишком долго пробыла в одиночестве, чтобы быть в чем-то уверенной.

Яркий свет ударил в глаза, и я уткнулась носом в плащ юноши, пытаясь спрятаться. Он недовольно фыркнул.

— Я тебе все так же не нравлюсь?

Парень предпочел промолчать, хмыкнув.

Медленно мы продвигались в сторону огромного Зала Суда, где я была чуть более года назад. В этот раз все было иначе. Я была готова к тому, что случится. Внутренне я где-то даже злорадствовала, ведь сумела учинить подобный переполох среди Древних. И плевать, что за этим последует наказание. Представление подошло к концу, и я видела их прогнившие сущности, скрывающиеся за фарфоровыми масками. Все, что они твердили нам, было ложью. А правда была достойна того, чтобы за нее побороться.

Зал Суда заполнился сотней голосов. Члены Сената пытались перекричать друг друга, и я не могла вычленить из балагана ни одной полноценной фразы. Да и не очень хотела. Юноша пронес меня в центр зала и усадил в кресло, поставленное для меня. Я окинула его замутненным взглядом, пытаясь вспомнить, знала ли его имя, но память стойко игнорировала запросы.

Мимо промелькнула Олберт, бегло глянув в мою сторону. На мгновение мне показалось, что в ее глазах промелькнуло сочувствие, но быстро списала это на воображение. За ней следом плавной походкой проследовал Глен, даже не обратив на меня внимания. Он остановился около окна, за которым клубился туман. Над головой светила луна, бросая свои бледные лучи на мое лицо, и я, прикрыв глаза, наслаждалась мгновениями, забыв о том, где находилась. Сотня хищников скалилась, мечтая разорвать меня, и что толку дрожать в страхе, если я с самого начала знала, куда приведут меня все тропинки, какую бы ни выбрала. Рано или поздно я оказалась бы в этом кресле среди Древних, нагло скалясь им в ответ.

— Молчать! — голос Властимила громом разнесся по помещению.

И в одно мгновение все умолкли. В наступившей тишине я слышала биение собственного сердца. Сильное, бесстрашное, ровное. Я окинула взглядом усаживающихся на места Древних, искривив губы, и ждала.

— Круг замкнулся, — Эвон стояла по правую сторону от меня, положив руку на спинку кресла.

— Разве оно того не стоило?

Девушка улыбнулась. Как и тогда, мы были едины, глядя в лицо истекающему слюной чудовищу, бросая вызов. Словно крича «Ну, давай же, сожри нас!»

— Айви Тереза Блумфилд, — начал было мужчина, но я его перебила.

— Да сколько можно пафоса?! Вы пытаетесь быть величественными, но в итоге получается нелепая мазня. Вы серьезно думаете, что выглядите непревзойденно? Чушь! Вы смешны до колик в животе. Так что давайте без этого своего дочь, кровь и бла-бла-бла.

В меня впились множество уничтожающих взглядов. Но дым не коснулся затылка, не заполнил голову. Я мыслила трезво, глядя в глаза тем, кто мечтал меня уничтожить.

— Ты ведь думаешь, что мы хотим казнить тебя? — Лизель поднялась.

В ее взгляде было что-то хитрое, лисье. Будто она задумала нечто гораздо страшнее моей смерти. И по телу впервые пробежался холодок. Ведь все они могли забраться в мою голову и сделать все, что заблагорассудится.

— Ты права, дорогая, — женщина постепенно спускалась все ниже, сокращая между нами расстояние. — Мы собираемся сделать нечто, что уничтожит тебя окончательно. Старая Айви перестанет существовать, и ее место займет другая. Та, которая будет беспрекословно следовать всем указаниям, которая приведет нас к безоговорочной власти вновь.

С каждым ее словом мои глаза расширялись сильнее, и я вдруг осознала, что предпочла бы смерть. Спустившись, Лизель остановилась напротив меня. Ее темные волосы локонами спадали с плеч, струились по оголенной спине. Она глядела на меня, как победитель на проигравшего. В этой партии Сенат обыграл меня, даже не стараясь.

— Глен, — позвала бабушка.

Парень оторвался от окна и поравнялся с женщиной. Он все еще избегал меня, и мне хотелось броситься к нему, молотя кулаками, и крикнуть, что он слабак. Чертово ничтожество, которое притворялось больше года моим другом, чтобы после предать. Что он ничего не значил для меня. Злость захлестнула с головой. пеленой стала перед глазами, и я вцепилась пальцами в ткань кресла.

— Раз Айви была твоим экзаменом, так закончи его. Измени ее, — отчеканила каждое слово Лизель.

Юноша медленно повернулся на носках и уставился на меня. Его пустой взгляд скользнул по моему лицу. Крошечные искорки потухли. Не было больше того Глена, которого я знала. Быть может, его вовсе не существовало, а я верила в сказку, которой не суждено было случиться. Я не была принцессой, и не суждено было мне быть спасенной из лап дракона. Он лишь сильнее обвивал мое тело своим хвостом, ожидая подходящего мгновения, чтобы утолить голод. И я мечтала лишь о том, чтобы они не причинили вреда моим друзьям. Не причинили его Дилану.

Эвон обвила руками мои колени. В ее глазах стояли слезы, и я грустно улыбнулась подруге. Мы обе понимали, что это значило. Больше я не увижу ее. Никогда. После того, как из моей головы вынесут все привычное, и обставят по-новому, я утрачу свой дар. Через время Эвон исчезнет, уплывет в царство сновидений. Для нас обеих все заканчивалось в Зале Суда.

— Я буду рядом столько, сколько смогу, — прошептала девушка.

Глаза налились слезами, и я не смогла выдавить ни слова. В горле стал ком. Это было хуже смерти, в тысячу раз хуже.

Боль настигла меня без предупреждения. Сдавила легкие, заставив задыхаться, всполохнула огнем под кожей. Равнодушный взгляд Глена резал не хуже ножа. Я сползла с кресла, распластавшись на полу, и корчилась от боли, пытаясь унять пожар внутри. Сердце билось о грудную клетку, и крик, царапая горло, пробивал себе путь на волю. Глаза закатились, тело в мгновение обмякло.

А потом…