Внизу хлопнула дверь и послышались шаги.
Мирабель попыталась вспомнить, давала ли она Дику ключи от дома, и припомнить не смогла.
Через мгновение он появился в дверях.
— Привет, — тихо сказал он.
Мирабель кивнула.
Да, наверное, он был удивлен открывшейся ему картиной не меньше, чем она, когда обнаружила в его сумке завещание.
Мирабель сидела на полу, прислонившись к креслу, вокруг нее были раскиданы вещи Дика, рядом лежала отключенная «Нокиа», а в пальцах у Мирабель были зажаты листы завещания и поляроидный снимок.
— Мирабель…
Дик стремительно подошел к ней и попытался поднять. Она уперлась кулачками ему в грудь и напряглась:
— Оставь меня.
— Я не могу. Нам надо поговорить.
— И что же ты хочешь мне сказать?
— Я могу объяснить. Я сейчас все тебе объясню. Все то, что ты держишь в руках.
— Хорошо, валяй.
Мирабель вздохнула. Эта вечная, легендарная, киношная фраза «Я все тебе объясню!».
Эти болваны думают, что подобной фразы может быть достаточно, чтобы все оправдать и исправить.
— Ты еще не выслушала меня, а уже настроена критически. — Дик нахмурился.
— Что же мне, по-твоему, остается? Ты бросил меня здесь после визита Мардж. Ты не оставил мне никакого способа для связи с тобой. Ты даже не сказал точно, когда вернешься. Что я должна была думать и как вести себя?
— Я же сказал. Ждать. Ждать, а не копаться в моих вещах. Мирабель, разве я давал тебе повод в чем-то подозревать меня или обвинять? Я врал тебе?
— Угу, врал. — Она согласно кивнула. — Сказал, что потерял свой мобильный. А между прочим, он у тебя был… Это не ложь?
— Ты бы не узнала об этом, если бы не полезла обыскивать мою сумку. Мирабель, ты знаешь, что обыскивают тех, кто в чем-то подозревается и подвергается аресту либо допросу? В чем конкретно ты подозревала меня?
— Ни в чем, — вынуждена была признать Мирабель.
Дик сел напротив нее и тихонько вздохнул:
— Знаешь, я думал, что ты умнее. Мне казалось, что ты не из тех женщин, которые считают себя вправе вторгаться в интимное пространство партнера, шпионить за ним и играть в розыск.
— Но…
— Я все рассказал бы тебе. Это было лишь вопросом времени.
— Но почему, — выкрикнула Мирабель, — ты считаешь себя вправе решать, когда пришло время человеку узнать правду?!
— Потому что в этом замешан не один человек. Пойми, я думал не только о себе. Но и не только о тебе.
— А о ком же?
— О нас двоих, — разделяя слова, произнес Дик внушительно. — Ситуация была сложной, возникло столько непредвиденных моментов…
— А я все жду, когда же ты начнешь рассказывать.
— Я начну, обязательно начну. Но вначале ты не хочешь накормить путника с дороги?
— Нет, не хочу. Откуда я знаю, что тебе можно верить? Ты и про телефон мне наврал. А правды еще не сказал ни слова. Выкладывай.
— С мобильным все крайне просто, — вздохнул Дик, — у меня отпуск. То есть это я решил, что у меня отпуск. Я давно собирался сюда прилететь. Я хотел решить все вопросы наиболее благоприятным для всех образом. На это, как видишь, требовалось время. Много свободного времени. Я не хотел, чтобы меня дергали по рабочим вопросам, пока я здесь. А меня дергали бы, поверь. Словно у меня нет управляющего. Словно у него нет нескольких заместителей. Всегда находится что-нибудь, чтобы посчитали необходимым дернуть лично тебя. Поэтому я просто отключил телефон. Мирабель, я надеюсь, что ты его не включала?
— Нет.
— Отлично. Иначе в офисе сочли бы, что я просто-напросто не желаю брать трубку, а это было бы неправдой.
— О да, твоя хваленая честность, — насмешливо произнесла Мирабель. — Я читала, что ты об этом думаешь. «Нужно быть честным со своей семьей, друзьями, партнерами, сотрудниками», — процитировала она. — Что ж, должна тебе сказать: у тебя отлично получается! Молодец!
— Подожди, ты что, читала мои интервью? — озадаченно поинтересовался Дик. — Где ты их взяла?
— В Интернете.
— Ты что, искала информацию обо мне в Интернете?
— Ну… да.
— Так вот чем ты занималась в мое отсутствие. Я не знаю, плакать мне или смеяться. Должен сказать, что ты меня удивила. Что же сподвигло тебя на розыскные работы? Ты перерыла мою сумку, нашла телефон, нашла трусы, нашла… завещание. Ты еще и ездила в город, чтобы посидеть в Интернете и почитать обо мне?
— Да. Здесь… здесь была Мардж.
— Ах, Ма-ардж, — протяжно произнес Дик. — И что же сказала тебе драгоценная Мардж?
Мирабель с минуту сомневалась, стоит ли говорить ему о просьбе сестры. Но потом решила: лучшая тактика — это честность, иначе она попросту запутается во всяких там интригах.
— Мардж, — начала она, — прилетела сюда во второй раз.
— И не лень же ей…
— На этот раз у нее был более порядочный повод. Она просила меня замолвить за нее перед тобой словечко.
— Вот как! Что же она хотела?
— Чтобы ты взял ее на работу в свой издательский холдинг.
— Еще чего не хватало! И как ей это только в голову пришло?
— Ну, по крайней мере, это уже не попытка шантажа и вымогательства, — заметила Мирабель. — Человек думает о будущем, при этом понимает, что вряд ли устроится на хорошее место без образования и без связей.
— Прелестно, — хмыкнул Дик, — но, знаешь, после того, что ты мне о ней рассказала… Нет, не имею ни малейшего желания помогать ее карьерному росту. Это все, что она хотела?
— Да.
— Какое счастье.
— Только она просила не рассказывать тебе о ее визите. Хотела, чтобы инициатива исходила якобы от меня.
— Почему?
— Не знаю, наверное, боялась, что ты с ходу ей откажешь?
— Понятно. А ты почему рассказываешь мне об этом?
— А я, в отличие от вас всех, помню о важности честного подхода в отношениях.
Дик проглотил «в отличие от вас всех» и кивнул:
— Что ж, надеюсь, хотя бы с этим мы разобрались.
— Угу.
Мирабель поднялась. Внезапно ей стало легко и весело. Внезапно ей стало все равно, чем кончится этот разговор, каковы будут его итоги. Она посмотрела на Дика:
— Пойдем, я накормлю тебя. Возможно, на сытый желудок ты будешь добрее, и у тебя не останется поводов скрывать от меня какую-то информацию.
— Зря ты так, Мирабель, — ответил Дик, поднимаясь. — Все, что я делал, я делал для тебя…
— Все так говорят.
— Все говорят, а я делал.
Пререкаясь уже почти беззлобно, они спустились вниз. Когда они проходили через гостиную, Дик заметил:
— Твоя работа?
— Разумеется. — Мирабель повернулась и посмотрела на красочное настенное «панно». — Нравится?
— Очень убедительно, — кивнул он. — Рад, что ты тут занималась хоть чем-то более полезным, чем проливание слез и шпионаж.
Теперь уже настала очередь Мирабель проглотить колкость.
— Что будешь есть? — спросила она.
— Меня вполне устроит яичница с беконом.
— А что ты будешь пить?
— То, что ты предложишь.
— Не поняла…
— Я бы выпил шампанского, если оно у тебя есть.
— А, ясно. Надеешься подлизаться, когда я размякну. Не дождешься. У меня уже нет настроения напиваться.
— Зря. — Дик улыбнулся широко и открыто. — А я бы сказал, что повод есть.
— Есть? Точно? Ты так в этом уверен?
— Вполне. Но о нем, уж прости, позже.
Яичницу с беконом Дик проглотил в мгновение ока.
— Еще порцию? — спросила Мирабель, глядя, как пустеет его тарелка. Тот молча кивнул, жуя. Мирабель вернулась к плите.
Наконец она поставила две кружки с дымящимся чаем на стол и села.
— Что ж… продолжай.
— С чего начать?
— Лучше всего с самого начала.
Дик глубоко вздохнул, собираясь с мыслями.
— Когда я получил это завещание… — начал он.
— Это не начало, — перебила Мирабель.
— Ладно. Мы с Канингемом знаем… знали… друг друга достаточно давно. Может, лет двадцать… не помню точно. Он был моложе меня на несколько лет, но это не имело для нас особого значения. В чем-то он был мне словно младший брат. В чем-то был мудрее и сдержаннее. Мы познакомились в Калифорнии. Тогда мы оба жили там. Учились в одной школе, потом я поступил в университет. Позже в университет поступил и он.
— Ясно…
— Мы вместе напивались и бросали пить, а вот от сигарет отучил меня Канингем. Знаешь, наверное, в каком-то смысле он действительно заменил мне брата. Брата, которого у меня никогда не было. Ну а с родителями я никогда не был особенно близок. Сейчас они живут где-то в Неваде. Я, естественно, слежу, чтобы они ни в чем не нуждались.
— А что там было дальше с Канингемом?
— Окончив университет, я не упустил шанс открыть свое собственное дело, создать свою фирму. Но посчитал, что гораздо лучше будет, если я сделаю это в Нью-Йорке. Да, и мне надоело вечное солнце Калифорнии. — Дик рассмеялся. — Я не сумел отделаться от него надолго… Да, я переехал в Нью-Йорк, а свое солнце ловил, шатаясь по стране на биплане, когда выдавались редкие дни отдыха. Но в один прекрасный день на меня вышли партнеры из Лос-Анджелеса. И их условия сотрудничества очень сильно заинтересовали меня. Мне пришлось проводить там много времени. Секретарша из офиса пересылала мне почту. И однажды на мой стол в Лос-Анджелесе упало письмо от Канингема. Он писал мне, что окончил обучение и тоже переехал в Нью-Йорк. Снял квартиру, устроился стажером в больницу… Словом, постепенно обустраивался и становился на ноги. Я сделал мысленную пометку, что нам с ним обязательно нужно встретиться, когда я вновь окажусь в Нью-Йорке. Следующее письмо от Канингема пришло спустя несколько месяцев. Из него выпала та самая карточка, которую ты нашла в завещании. Я порадовался за него: вы выглядели такими счастливыми. Ты мне тогда понравилась. Но я не мог, не смел воспринимать тебя иначе, как жену Канингема. Канингем писал мне, что ты замечательная, что недавно перенесла тяжелую болезнь, что вы хотите в будущем пожениться. Упомянул, что врачи рекомендовали тебе хотя бы на время сменить место жительства. Поэтому вы улетели в Висконсин и поселились в этом доме. Я сделал себе новую пометку — прилететь сюда и навестить вас, не забыв при этом о свадебном подарке. Но следующее письмо… Оно было уже не от Канингема. В письме было завещание. Как тебе уже известно, Канингем завещал мне этот дом и свою машину.
— Значит, все здесь принадлежит тебе, — тихо сказала Мирабель.
— Значит, принадлежит, — согласился Дик.
— Тогда… Тогда почему ты так долго не прилетал? Не вступал в права владения?
— Мои юристы все уладили с нотариусом… А прилететь я не мог. Не хотел сваливаться к тебе, как снег на голову. Понимал, что тебе нелегко после смерти мужа. Для тебя стало бы шоком, что он оставил все мне.
— Для меня и так это стало шоком!
— Но главная причина, по которой я так долго не мог появиться, бизнес. Мой издательский холдинг слегка пошатнулся… Потребовалась поддержка калифорнийских партнеров. Потребовалось много времени проводить в обоих городах. Я просто не мог вырваться. Вернее вырваться-то я мог, но это было бы мимолетным визитом. Представляешь, является к тебе друг (как он утверждает) твоего покойного мужа, сообщает, что это все принадлежит ему, и улетает. Зачем прилетал, чего хотел? Непонятно. Особенно если учесть, что он ничего не собирается у тебя отбирать.
— А ты действительно не собираешься? — спросила Мирабель после долгой паузы.
— Действительно не собираюсь, — весело подтвердил Дик.
— Продолжай.
— Я хотел выкроить время, прилететь, познакомиться с тобой… Мирабель, я хотел понять, почему Канингем оставил дом мне. Может быть, у вас настолько сильно испортились отношения? Может, между вами пробежала кошка? Я еще и по этой причине не раскрывал, кто я такой. Абсолютно чужого человека не станут пичкать байками про отношения с мужем…
— А когда… когда Рон… в общем, когда он стал…
— Поливать тебя грязью? Я ни минуты не поверил, что ты свела Канингема в могилу, сжила со свету. Я же видел, кто передо мной.
— Ты говоришь о Роне?
— О вас обоих.
— И… кто же был перед тобой?
— Очень чистая молодая девушка, которой не слишком-то повезло в жизни. Очень трогательная. Талантливая. Не очень уверенная в своих силах, но готовая идти вперед и бороться. Умная, сообразительная, веселая. И, Мирабель, очень-очень красивая…
Она опустила взгляд.
— С первой же минуты мне захотелось оберегать тебя. С самого начала я понял, что тебя надо опекать, беречь, как драгоценность. Ты способна подарить тому, кого любишь, нечто особенное. Ты способна и миру подарить нечто особенное…
— Ты говоришь о моих картинах?
— Да.
Мирабель невесело усмехнулась:
— Мне теперь придется долго доказывать миру, что я — это я, и что плагиат — это не то, что мне свойственно.
Дик промолчал.
— Продолжай, — встрепенувшись, попросила она.
— Мирабель, я попал в глупое и неловкое положение. Я приехал сюда, чтобы помочь жене моего хорошего друга, чтобы поддержать ее. Я надеялся разобраться в том, почему все-таки он оставил этот дом мне, а не тебе. Неужели он хотел выгнать тебя отсюда? Но ведь он обеспечил тебя деньгами, значит, дело было не в испортившихся отношениях и не в колдовских заговорах…
— Да, это так, — вскинув голову, произнесла Мирабель.
— Я мучился сознанием того, что не только не вношу ясность в ситуацию, но и еще больше ее запутываю. Мы с тобой сблизились настолько быстро и легко, что я и опомниться не успел. И все это время я мучился чувством вины перед Канингемом. Но, знаешь, Мирабель… Мне кажется, я понял.
— Что ты понял? — удивилась она.
Дик поднялся из-за стола, обошел его и… опустился перед Мирабель на одно колено.
— Мирабель Хантер, я предлагаю тебе стать моей женой.
— Да я не Хантер вовсе, — засмеялась она.
— Да, точно, я и позабыл. Одним словом, Мирабель, выходи за меня замуж. Обещаю хорошо о тебе заботиться. Может быть, я даже стану твоим агентом. — Дик тоже засмеялся.
— Необыкновенно романтично.
— Я просто мало старался. Итак, Мирабель, ты согласна? Мне кажется, ты просто вынуждена согласиться…
— Неужели?
— Посуди сама: этот дом мой, и машина тоже моя… В качестве моей жены ты сможешь пользоваться всем этим без зазрения совести. Видишь, в этом нет никакой моей выгоды, если ты, конечно, еще сомневаешься в моей честности.
— Пожалуй, уже не сомневаюсь. Однако романтики по-прежнему маловато. Ты ведь наверняка летал в свой Лос-Анджелес или даже в Нью-Йорк. Неужели ни в одном из этих городов не нашлось какого-нибудь скромного, но симпатичного колечка?
— Я предвидел этот вопрос…
Кольцо в белой бархатной коробочке, которое Дик протянул Мирабель на раскрытой ладони, было тонким и изящным, а вот синий камень, окруженный блестящими прозрачными кристалликами, впечатлял размерами.
— О!.. Что это?
— Разумеется, это сапфир. Я подбирал его специально под цвет твоих глаз… И, знаешь, пока я летел сюда, я периодически открывал коробочку и любовался им — он напоминал мне твои глаза…
Мирабель, не веря своим глазам и ушам, счастливо засмеялась:
— Я думаю, это ты сделаешь любимого человека счастливым. Ты такой внимательный, заботливый… Должна сказать, что и терпение у тебя тоже невероятное. Знать почти всю историю и регулярно выслушивать о госпитале, о Канингеме, о переезде сюда… Но, Дик, а что, если я не понравилась бы тебе настолько сильно, чтобы ты влюбился?
Он пожал плечами:
— Я просто переписал бы на тебя дом и машину. К чему она мне? Хотя, должен признаться, что по местным дорогам эта старушка вполне резво бегает.
Мирабель шутливо ткнула его кулаком в бок:
— Очень цинично!
— Будем считать, что ты ответила мне полным и окончательным согласием? — не отступал от выбранной линии Дик.
— Так и будем считать, — согласилась Мирабель. — Знаешь, мне теперь кажется, что я тоже понимаю желание Канингема таким вот оригинальным способом познакомить нас.
— Да? И почему же он так хотел этого?
Она тихо произнесла:
— Наверное, он решил, что никто не позаботится о его любимой девочке лучше его любимого друга. Или ему была невыносима одна только мысль о том, что дальше по жизни мне придется идти без него, но с кем-то чужим…
— Мы уже никогда не узнаем всей правды. Если бы только Канингем написал к завещанию сопроводительное письмо, мы бы знали точно. Но, Мирабель, по-моему, жалеть нам не о чем… Ты думаешь, что это я перевернул твою жизнь, внес в нее оживление и радость? Да я за последние десять лет не радовался столько, сколько рядом с тобой… Пожалуй, только небо дарит такую окрыленность и остроту переживаний. Но небо не спасает от одиночества.
— Я рада, что ты будешь спасен от одиночества именно с моей помощью, — улыбнулась Мирабель. — А теперь, когда мы наконец-то покончили со всеми формальностями, может быть, ты наденешь невесте на палец кольцо и поцелуешь ее?
Дик отрицательно помотал головой.
— Нет? Но почему?
— Сначала я хочу, чтобы ты кое-что увидела. Одевайся.
— А это никак не может подождать до завтрашнего утра? Уже поздно и темно…
Голос и взгляд Мирабель были очень жалобными, но Дик не смилостивился:
— Одевайся, несносная девчонка, сколько можно тебя ждать? Можешь надеть даже свою прозрачную блузку и вишневую юбку, все равно тебя никто не увидит…
Мирабель подчинилась и оделась с рекордной скоростью.
— Я готова, — сообщила она, вновь появившись на кухне.
Они с Диком вышли на улицу и сели в машину.
Ехать пришлось недолго: через несколько минут Дик затормозил у того самого заброшенного поля, где всякий раз «припарковывал» свой биплан.
— И что? — Мирабель, выйдя из машины, в недоумении озиралась.
— Иди сюда. Осторожно, дай руку. Я хочу кое-что тебе показать…
Они подошли к биплану.
— Что же я должна увидеть?
Дик осветил борт самолета фонариком.
— Смотри. Видишь?
— Мм… да. Ничего себе! Ты решил назвать биплан так, как я тебе предложила?
— Да. Ты подарила ему прекрасное название. Просто преступлением было бы им не воспользоваться! И синяя краска тоже очень подходит ему. Ты говорила, что у самого дорогого должно быть имя… Надо сказать, что я не до конца понимал это. Даже тогда, когда на обшивку наносили буквы названия. Но теперь, когда это имя уже красуется на его боку… Я счастлив, что ты подарила нам с «Птахой» это название.
На биплане огромными синими буквами было написано: «SKY BIRD».
— Небесная птаха, — засмеялась Мирабель. — Да, звучит действительно здорово! И смотрится тоже!
— А теперь, когда мы действительно закончили со всеми важными формальностями, позволь мне сказать, Мирабель: я люблю тебя. И, знаешь, ты не одна сделала мне такой замечательный подарок. Я тоже решил кое-что подарить тебе. — Дик откашлялся и торжественным тоном произнес: — Мирабель, я выкупил для тебя авторские права на все твои картины.
— Не может быть… Подожди, мне не хватает воздуха. Ты и в самом деле сделал это? Как же тебе это удалось?
— Нет ничего невозможного, когда любишь.
— Но как? Ты что, договорился с Мардж? Выкупил у нее права абсолютно на все картины? Хотя… Даже если и так… Ведь картины все равно разошлись по покупателям. Я уже не смогу вернуть их.
— Мирабель, те картины, что оставались у Мардж, завтра прибудут сюда. Она все вернула. Ну а что касается оголтелых коллекционеров… Мне удалось договориться и с ними.
— Так ты этим занимался всю прошлую неделю?
— Нет, — подмигнул Дик, — искал кольцо. Немного терпения, милая, и скоро ты вновь увидишь все свои картины. Ты даже можешь, если захочешь, устроить для них новую выставку. Ведь все права отныне у тебя. А захочешь — не будешь продавать прежние картины и напишешь новые… Главное — чтобы ты при этом была рядом со мной.
— О, Дик, я буду! Конечно, буду! Теперь все будет хорошо, правда? Наконец-то все будет по-настоящему хорошо… Обними меня, любимый…
Дика не пришлось долго уговаривать.
Заброшенное поле заливала ночь. Стрекотали цикады, темно-синий бархат неба мягко подсвечивали камушки звезд… А биплан покровительственно распростер свои крылья над влюбленной парой, счастливее которой, казалось, не было во всем мире.