Калар вздрогнул и проснулся, почувствовав чью-то руку на своем плече. Рыцарь мгновенно выхватил кинжал, и молодой оруженосец, разбудивший его, побледнев, в страхе выскочил из палатки.

— Калар из Гарамона! — позвал его кто-то, и Калар узнал голос Гюнтера.

Почувствовав боль в руке, он поморщился, и, увидев содранные костяшки пальцев, смутно начал вспоминать события прошлой ночи.

Учитель фехтования снова позвал его, и Калар, шатаясь и с грохотом в голове, встал на ноги. Вино Бордело действительно было отличным, но похмелье от него было не легче, чем от любого другого.

— Ну что? — раздраженно прохрипел Калар, выйдя из палатки на тусклый утренний свет. Моргая, он посмотрел на Гюнтера, который сидел на коне в полных доспехах и сурово глядел на своего ученика.

— Надевай доспехи, — приказал учитель фехтования ледяным голосом.

— Битва ждет. Встретимся через десять минут на поле к западу отсюда.

Твой брат уже там.

Гюнтер пришпорил коня и ускакал. Калар остался стоять в своей измятой и залитой вином одежде, которую не менял с прошлого вечера. Слова рыцаря-ветерана мгновенно заставили его стряхнуть остатки сна, и он приказал седлать коня. Повернувшись, Калар вернулся в палатку и позвал слуг.

Сняв грязную одежду, он поспешно натянул толстый стеганый поддоспешник, защищавший тело от синяков, порезов и повреждений, которые могли причинить края и сочленения стальных доспехов.

Подняв руки, он с помощью оруженосца надел кольчугу с длинными рукавами.

— Быстрее, — приказал Калар, и оруженосцы с привычной сноровкой надели на него стальную кирасу и застегнули ее кожаные ремни.

Остальные части лат надевали постепенно, элементы тяжелых пластинчатых доспехов устанавливались и закреплялись. Пока оруженосец закреплял на ногах Калара поножи и набедренники, рыцарь надел мягкие кожаные перчатки и застегнул на руках наручи и поручи, а потом с помощью оруженосца — налокотники и наплечники.

Когда последние ремни и застежки были затянуты, Калар надел латные перчатки и застегнул пояс с мечом в ножнах. Поверх лат оруженосец надел ему красно-синий табард его геральдических цветов. Облаченный в полные доспехи, Калар преклонил колени перед трехстворчатой иконой Владычицы. Склонив голову, он прошептал короткую молитву, прося укрепить его силу и храбрость, после чего встал и вышел из палатки.

Свет солнца тщетно пытался пробиться сквозь низкие облака. Сердце Калара взволнованно билось в предвкушении боя, и похмелье почти прошло. Калар даже не задумался, почему другие рыцари не спешат приготовиться к предстоящему сражению.

К нему подвели Гренголэ, могучий серый в яблоках конь был оседлан и покрыт роскошным красно-синим чепраком. Голова скакуна была защищена шипастым стальным шанфроном, а сам конь нетерпеливо бил копытом.

Сунув одну ногу в латном ботинке в стремя, Калар подтянулся и ловко сел в седло. Взяв щит и копье, поданные оруженосцем, молодой рыцарь тронул коня. «Почему Бертелис уехал один?», сердито подумал Калар.

Он проехал сквозь толпу в лагере, могучий конь легко расталкивал крестьян со своего пути. Наконец Калар вырвался из тесноты скопления людей и палаток и пустил Гренголэ в галоп, направляясь дальше от лагеря, к западу. Гренголэ легко перепрыгнул ограду и поскакал по полю за ней, подъехав к собравшейся на поле группе рыцарей и конных йоменов.

Подскакав к отряду всадников, Калар придержал коня и озадаченно нахмурился, увидев Бертелиса, на лице которого явно читалось отвращение. Гюнтер сурово воззрился на Калара.

— Ты не очень-то спешил, — заметил рыцарь-ветеран.

— Что тут происходит? — спросил Калар. Он заметил, что все рыцари, кроме Гюнтера — всего их было около двадцати — были молодыми и еще не заслужившими звания полноправного владетельного рыцаря.

Конные йомены, сопровождавшие их, сидели верхом на крестьянских рабочих лошадях, не защищенных броней, и были вооружены дротиками и луками. Имперский посланник Дитер Вешлер тоже был здесь, и Калар заметил, что Дитер больше не носил зеленый кушак.

Имперец выглядел бодрым и жизнерадостным, и это раздражающе подействовало на Калара, к которому начала возвращаться головная боль.

— Нас послали на разведку, — мрачно сообщил Бертелис.

— Что? — удивился Калар.

— Герцог приказал, — заявил Гюнтер. — В западной части леса прячется еще много зеленокожих, их там вполне достаточно, чтобы представлять угрозу. Вместе с дюжиной еще таких отрядов мы должны прочесать лес и выгнать орков в поле.

— Так что же, сейчас боя не будет? — мрачно спросил Калар.

— Как видишь, еще нет. Но, по крайней мере, это заставило тебя собираться быстрее, не так ли? — Гюнтер невесело улыбнулся.

— Разве это задача не для крестьян? Какая честь в том, чтобы гоняться за каждой тенью в лесу?

— Крестьяне и кабанов-то боятся выгонять из леса, чего уж говорить об армии зеленокожих, — сказал Гюнтер, и несколько молодых рыцарей засмеялись. — Нет, для этой задачи нужны сильные и смелые молодые рыцари. Какой враг не побежит перед такими воинами?

— В этом нет чести, — проворчал Калар.

Гюнтер перестал улыбаться.

— Это необходимая задача, — сказал он. — И приказ отдал сам герцог Бордело. Или ты думаешь, что между битвами рыцари только спят, пьянствуют и тискают девок?

Калар с трудом сдержался от того, чтобы возразить, и Гюнтер подъехал ближе, чтобы их разговор не слышали другие рыцари.

— Ты отнюдь не повышаешь свою репутацию в глазах товарищей по оружию, Калар, — прошептал рыцарь-ветеран. — Ты говоришь как избалованный мальчишка, не желающий выполнять обязанности, которые он считает недостойными.

— Эта обязанность действительно недостойная. И как ты смеешь… — начал Калар, но Гюнтер перебил его:

— Как смею я отчитывать тебя словно ребенка? Веди себя как рыцарь, и с тобой будут обращаться соответственно. Даже твой распущенный брат смог подняться и прибыть сюда вовремя. От тебя, Калар, я ожидал куда большего.

Калар почувствовал, как его лицо запылало от стыда и злости.

— Ты еще не лорд Гарамона, Калар, и пока мы участвуем в походе в Бордело, за тебя отвечаю я. Ты будешь выполнять мои приказы, или будешь опозорен перед всеми этими рыцарями.

Калар стиснул зубы и опустил глаза, дрожа от ярости.

— Пусть твой отец гордится тобой, Калар, — сказал Гюнтер более мягко, и молодой рыцарь кивнул. Удовлетворенный Гюнтер развернул коня.

— Мы выезжаем! Вперед! — приказал он и пришпорил коня, направляясь к югу. Другие рыцари поскакали за ним, а йомены, погоняя своих лошадей, развернулись рассыпным строем перед отрядом рыцарей.

— Почему ты не разбудил меня? — мрачно спросил Калар, ехавший рядом с Бертелисом.

— Извини, — небрежно ответил брат. — Я встал очень рано, и полагал, что уж ты-то проснешься вовремя. Я просто не думал…

— Да уж, это точно, — сказал Калар.

* * *

Герцогство Бордело, как казалось Калару, было благословлено самой Владычицей. Его земля была очень плодородной, и Калар подумал, как здесь, должно быть, прекрасно в расцвете весны.

Пологие холмы полны цветущей жизнью, и воздух насыщен предвкушением лета…

Герцогство находилось на побережье, и даже здесь, довольно далеко от моря, в воздухе чувствовалась морская свежесть. Калару хотелось когда-нибудь приехать на побережье, своими глазами увидеть огромные скалы, и как разбиваются о них волны моря. «Когда-нибудь», сказал он себе.

Когда отряд отъехал менее чем на милю от лагеря герцога, внезапно раздался крик одного из йоменов-разведчиков.

Бертелис привстал на стременах, пытаясь разглядеть, что там впереди.

— Что там еще? — спросил Калар.

— Не знаю… — ответил Бертелис. — Подожди… Там толпа крестьян, с полсотни или больше… Вижу знамя! — добавил он. — Оно синее… с серебряным конем, он стоит, подняв копыто. Нет, это не конь.

Единорог!

Это привлекло внимание Калара.

— Еще что-нибудь? — спросил он.

— Похоже… да! — взволнованно воскликнул Бертелис. — Под единорогом серебряный Грааль с синей геральдической лилией!

— Реол! — выдохнул Калар, привстав на стременах, чтобы видеть собственными глазами.

— Ты уверен?

— Да! Это он!

Другие молодые рыцари, услышав их, возбужденно заговорили в изумлении и восхищении, тоже пытаясь разглядеть вдалеке знаменитого рыцаря.

— Это еще один рыцарь, который ищет Грааль? — спросил Дитер.

— Нет, — благоговейно сказал Калар. — Это рыцарь, который пил из Грааля.

* * *

Перед свитой Реола бежали три крестьянина. Один из них на бегу громко трубил в ржавый рог, старательно надувая щеки. Впереди бежал довольно упитанный лысеющий крестьянин, державший щит, расколотый надвое, вероятно, каким-то очень сильным ударом.

Несмотря на повреждения, на щите был ясно виден герб: серебряный единорог на синем поле, а под ним — изображение Святого Грааля.

— Разбитый щит Реола, — благоговейно заметил Бертелис, с восхищением глядя на реликвию. Во всей Бретонии не было такого человека, который не знал бы имен, подвигов и гербов каждого из святых рыцарей Грааля, ибо они были настоящими воплощениями божественной силы Владычицы, и каждое деяние их становилось известным по всей стране. Отцы рассказывали сыновьям истории об этих могучих паладинах, при дворах бретонских владетелей внимательно слушали о деяниях рыцарей Грааля, воспеваемых в стихах, песнях и пьесах. Прибытие рыцаря Грааля к воротам замка или города ознаменовывалось празднествами и пирами, в такой день простолюдинам разрешалось не работать, и все улицы заполнялись людьми, надеявшимися взглянуть на святого воителя.

Гюнтер остановил свой отряд и приказал молодым рыцарям съехать с дороги, чтобы позволить проехать рыцарю Грааля. Демонстрируя свое уважение, рыцари даже сошли с коней, и Калар заметил, что даже Гюнтер был восхищен и взволнован, поправляя свой табард и разглаживая пышные усы. Легендарного Реола, окруженного большой толпой пилигримов, еще не было видно.

— Внимайте же! Внимайте же! — закричал лысоватый крестьянин, пыхтя и потея от усердия, и воздевая над головой расколотый щит. — Узрите пришествие живого святого, Избранного Кенелля, испившего из Грааля! Узрите святой щит его! Этот щит расколол огромный свирепый тролль из Каркассона, прежде чем Святой Реол пронзил чудовище своим копьем и срубил ему голову одним могучим ударом!

— Вы воистину благословлены, о сыны Бретонии! — заголосил другой крестьянин, завернувшийся во что-то вроде плаща, который, вероятно, когда-то носил рыцарь Грааля, хотя сейчас плащ был изорван и изношен до полной неузнаваемости. — Вы благословлены, ибо узрели пришествие лорда Реола из Кенелля, Избранного Владычицы, ответившего на призыв герцога Бордело!

Этот пилигрим явно и сам участвовал в боях, его лицо пересекал страшный шрам, а на поясе висел ржавый меч.

— Его сияющий взор лишает храбрости врагов и воодушевляет друзей! — прокричал он, брызгая слюной из беззубого рта.

— Узрите погибель тех, на кого пал святой гнев его! — заорал третий пилигрим, уродливый громила с перекошенным лицом и выбритой макушкой. Достав из окровавленного мешка отрубленную голову, он с выражением ревностного благочестия поднял ее высоко в воздух.

Голова прогнила и была усыпана трупными мухами, распространяемое ею мерзкое зловоние заставило рыцарей в отвращении поморщиться. — Это голова проклятого некроманта Мерогана из Музильона, сраженного Святым Реолом на поле битвы в Топи Кинжала!

Несколько рыцарей, услышав это имя, зашептали охранительные молитвы Владычице, и Калар заметил, как Дитер прикоснулся к эмблеме в виде двухвостой кометы на своей кирасе.

— Вы благословлены! — закричал третий крестьянин, двигая руками в некоем подобии неуклюжего благословения. Трое крестьян-глашатаев побежали дальше, шлепая по грязи и направляясь к лагерю герцога.

Затем подошла основная толпа пилигримов — диковинное сборище, поражавшее своим гротескным видом и религиозным пылом. В многочисленной пестрой свите, сопровождавшей рыцаря Грааля, были мужчины и женщины всех возрастов, они несли, выставляя напоказ, обломки ржавых доспехов, стоптанные башмаки, обрывки синей ткани и всяческие объедки: все, что когда-то выбросил рыцарь Грааля. Эти пилигримы, поклонявшиеся рыцарю как живому святому, считали каждый кусок мусора священной реликвией, и собирали их, надеясь хоть немного приобщиться к благодати, осиявшей святого воина.

Большинство из них были вооружены дубинками, кинжалами и булавами, висевшими на веревочных поясах, хотя у нескольких были ржавые выщербленные мечи, вероятно, подобранные на поле боя с убитых. Один носил на голове помятый рыцарский шлем, другой гордо красовался в кирасе с несколькими пробоинами от арбалетных болтов, очевидно, убивших ее прежнего владельца. Многие несли с собой деревянные щиты, покрашенные в синий цвет, к которым были прибиты гвоздями другие реликвии: стрелы, куски пергамента, выдранные из священных книг, и кости тех, кого убил почитаемый ими святой рыцарь.

— Вот он! — благоговейно выдохнул один из рыцарей, и Калар выпрямился, увидев, что легендарный лорд Реол уже близко.

Рыцарь Грааля казался бессмертным, божественным паладином, беспорочной живой легендой, сила, величие и вера исходили от него, словно жар от преисподней. У Калара перехватило дыхание, благоговейный трепет объял его. Рыцари Грааля являлись образцом рыцарского совершенства, идеалом, вдохновлявшим каждого рыцаря Бретонии, и просто увидеть воочию одного из этих безупречных героев было чем-то ошеломляющим.

Рыцарь Грааля ехал на самом огромном боевом коне, которого когда-либо видел Калар, возвышаясь над толпой пилигримов, словно гигант, и молодой рыцарь почувствовал себя ребенком по сравнению с ним.

Черный как ночь скакун был почти двадцать ладоней в высоту в холке, его покрывал роскошный синий чепрак, отделанный сияющим серебром. Лорд Реол возвышался в седле с королевским величием, являя собой зрелище насколько великолепное, настолько же и устрашающее.

Было то простое совпадение или божественный промысел, но, когда рыцарь Грааля проезжал мимо, тучи в небе рассеялись, и блеснули золотистые солнечные лучи. В их свете броня Реола засверкала как само солнце, и Калар даже зажмурился. Доспехи рыцаря Грааля являли собой шедевр вдохновенного мастерства, каждый дюйм их был покрыт затейливыми узорчатыми гравировками, отделанными серебром. Плащ лорда Реола из синей переливающейся ткани, окаймленный пышным норковым мехом, был застегнут тяжелой золотой фибулой в виде Грааля Владычицы. Снаряжение рыцаря было украшено многочисленными религиозными предметами, от освященных икон и четок до миниатюрных медальонов, вырезанных из пальцевых костей святых в виде статуэток Владычицы.

Он медленно и величественно ехал по грязной дороге, не обращая внимания на пилигримов, громко восхвалявших его подвиги. Его щит был настоящим произведением искусства, явно сотворенным тем же гением, который изготовил его доспехи. Копье Реола являлось самым великолепным оружием, которое когда-либо видел Калар. Его посеребренный щиток был выполнен в виде пасти рычащего дракона, и Калару на секунду показалось, что по всей длине копья искрится волшебный мерцающий свет. Копье имело свое имя — Арандиаль, и было одной из самых почитаемых реликвий Кенелля. С благословения Владычицы Реол сразил им бесчисленное множество врагов, и говорили, что именно этим копьем рыцарь Грааля поразил великого дракона Грельмаларха, чудовище, столетиями наводившее ужас на Каркассон.

Полностью закрытый шлем рыцаря Грааля был увенчан великолепным геральдическим единорогом из серебра, окруженным множеством свечей. В правой стороне шлема было вырезано отверстие для дыхания в виде геральдической лилии Владычицы, и Калар почувствовал, как его сердце дрогнуло, когда лорд Реол повернул голову в его сторону.

Из тьмы смотровых щелей шлема блеснули глаза рыцаря Грааля, и под этим взглядом Калар почувствовал приступ первобытного ужаса, словно его душу свежевали заживо. Молодые рыцари все как один опустились на одно колено и склонили головы, и Калар, взмокнув от пота, радовался, что устрашающий святой воин больше не смотрит на него. Никогда еще он не встречал человека с аурой такого могущества.

Встав и подняв взгляд, Калар с восхищением увидел, что лорд Реол склонил копье, приветствуя рыцарей, и даже слегка кивнул им.

Рыцарь Грааля проехал мимо и, казалось, окружающий мир стал тусклее. Тучи снова сомкнулись в небе, скрыв солнечный свет.

— Святой Реол, рыцарь Грааля, — прошептал Бертелис, восхищенно покачав головой. — Ты видел, какой он? Я думал, что легенды о его подвигах, возможно, преувеличены, но теперь, когда я увидел его воочию, не сомневаюсь, что все это правда!

— Мы воистину благословлены, что узрели этого великого воителя, — сказал Гюнтер, снова садясь в седло. Спустя несколько минут громкие приветственные крики и рев труб возвестили о прибытии Реола в лагерь герцога. — Запомните это мгновение, рыцари Бретонии.

Храбростью, ревностным служением Владычице и безупречным исполнением рыцарского долга вы однажды тоже сможете достигнуть высот такого величия.

Калар с затуманенным взором представил, как толпы народа прославляют его имя, восхваляют его подвиги и впадают в благоговейный трепет от одного его присутствия. Его грезы прервал голос Гюнтера:

— Но вы этого не достигнете, если будете стоять, разинув рты, как толпа болванов. Чтобы стать рыцарем Грааля, должно проявлять абсолютную преданность своему сеньору и Владычице, и с честью исполнять свои воинские обязанности, сколь тягостными они не были.

Сейчас мы должны войти в лес и выгнать оттуда врага. Поэтому не медлить!

Калар вскочил в седло, все еще чувствуя восхищение от того, что видел рыцаря Грааля, самого великого Реола. Против такого воина у врага не было никаких шансов. Одна лишь возможность увидеть рыцаря Грааля в бою вызывала восторг.

Лес угрожающе маячил вдалеке, словно огромный злой зверь. Калар вздрогнул, осматривая границу леса в поисках врага. Гренголэ беспокойно фыркнул, и Калар успокаивающе похлопал коня, мрачно глядя на темнеющие вдали деревья. Казалось, что оттуда чьи-то злобные глаза наблюдали за рыцарями.

Выбросив эти детские страхи из головы, Калар решил сосредоточиться на порученной им задаче. Подумав о том, что однажды, возможно, он заслужит честь стать рыцарем Грааля, он улыбнулся.

* * *

Тревога Калара вернулась, когда их отряд углубился в Шалонский лес. Опушки леса были открыты и хорошо освещены, молодые деревья росли на них не слишком густо, что позволяло всадникам продвигаться без трудностей. В тени деревьев цвели поздние колокольчики, что создавало картину удивительной и загадочной красоты. Кое-где из-под сине-фиолетовых цветов виднелись кости, иногда щерился череп — следы какого-то давно забытого боя.

Светлые опушки постепенно сменились более густыми и темными зарослями, там деревья были старше и росли теснее, и продвижение отряда замедлилось. Земля была усыпана толстым ковром опавших гниющих листьев. Свет с трудом проникал сквозь густые кроны деревьев, тени вокруг стали более темными и угрожающими. Взгляд Калара метался от тени к тени, рыцарь чувствовал, как чьи-то глаза наблюдают за ним, и иногда, казалось, замечал какое-то движение в чаще.

После пары часов пути рыцари вошли в темный старый лес, которого не касалась рука человека. Огромные древние дубы, искривленные, словно скрюченные старики, нависали над ними, скрипя и потрескивая.

Стволы деревьев были покрыты мхом и лишайниками, повсюду в изобилии росли ядовитые грибы и древесные губки. Гигантские ясени и буки тянулись ввысь, мелкие животные шуршали в листьях у корней и прыгали по веткам наверху. Листья и ветки сыпались на рыцарей, настороженно оглядывавшихся вокруг. Тропы, протоптанные под деревьями кабанами или оленями, были запутанными и извилистыми, толстые ветви нависали со всех сторон, заставляя рыцарей пригибаться и защищать глаза от острых сучьев.

Это было не место для рыцаря Бретонии, и Калар подумал, что сам древний лес сопротивляется пришельцам, разгневавшись на вторжение в его темное сердце. Снова он чувствовал на себе чьи-то злобные глаза, и, поворачиваясь в седле, оглядывался вокруг, пытаясь заметить опасность во мраке леса, но не видел ничего необычного.

Десятки других рыцарей и конных йоменов пробирались сквозь чащу небольшими группами, рассредоточившись как развернутая сеть, выискивая следы врага и выгоняя зеленокожих к другому краю леса.

Большинство рыцарей были молодыми и неопытными, вроде Калара, и он с досадой снова подумал, что такая задача подобает крестьянам, а не рыцарям.

Крик, раздавшийся впереди, отвлек Калара от мрачных размышлений, и, проломившись сквозь заросли папоротника, он увидел, что один из йоменов-разведчиков рассматривает несколько мертвых тел, лежавших на темной земле.

— Там их еще больше, — сказал йомен Гюнтеру, указывая на восток.

Рыцари подъехали ближе к ним, и Калар увидел, что мертвецы были зеленокожими. Мелкие твари, не больше четырех футов ростом, их кожа была покрыта дикарским пирсингом, украшениями из вороньих перьев и черными татуировками.

— Гоблины, — произнес Гюнтер. Сойдя с коня, рыцарь-ветеран носком сапога перевернул один из трупов на спину. Лицо мертвого гоблина застыло в жуткой оскаленной гримасе, вероятно, выражавшей ужас, хотя наверняка сказать было трудно. Губы гоблина были растянуты в подобии ужасной улыбки, обнажая ряд острых желтых зубов, его глаза, похожие на бусины и обведенные черным углем, выпучены. На лице твари бросалась в глаза большая черная татуировка, по-дикарски грубое изображение паука, вытянувшего свои шипастые лапы по обе стороны лица гоблина, само тело паука располагалось на лбу. Татуировка была сделана так, что глаза гоблина являлись одновременно глазами паука, а огромные паучьи жвалы как бы обрамляли рот зеленокожего. Сквозь кожу его висячих ушей были продеты кости и потрепанные черные перья. Это была дикая, отвратительная тварь, и Калар подумал, что гоблин выглядит одновременно отталкивающе и странно любопытно.

Из большой раны в голове гоблина, там, где был проломлен череп, сочилась темная кровь. Другие мелкие зеленокожие были убиты подобным же образом — на их телах ясно были заметны глубокие раны, нанесенные мощными жестокими ударами.

Недалеко оказалась и еще одна группа убитых зеленокожих, которую обнаружили бретонцы.

— Междоусобица? — предположил Калар, когда они вернулись к первым найденным трупам. Гюнтер пожал плечами.

— Может быть. Вероятно, борьба за власть между соперничающими племенами после боя. Кто знает?

— Гюнтер? — спросил Калар ветерана, рассеянно тыкавшего острием меча в рану гоблина. — Если это не междоусобная схватка, то кто мог убить этих тварей? Может быть, другая группа разведчиков из нашего отряда?

— Нет, эти раны нанесены не руками бретонцев, — ответил Гюнтер. — Ни один из этих гоблинов не был убит рыцарским копьем или стрелой йомена. И насколько я могу сказать, никакие другие разведчики не были на этом месте раньше нас.

Вдалеке сквозь чащу послышался трубный рев рогов — другие группы давали сигнал, что обнаружили противника.

— По крайней мере, мы знаем, что гоним их, — сказал Гюнтер. — Они бегут к краю леса, как мы и рассчитывали. Или они продолжат бежать, и мы выгоним их из леса, или они остановятся и примут бой.

— Или же за ними охотится кто-то еще? — задумчиво предположил Дитер. — Не рискуем ли мы оказаться между двумя врагами?

— Ерунда, — пренебрежительно заявил Бертелис. — Зеленокожие немногим умнее диких зверей. Их вожак, наверное, погиб в бою, и теперь они дерутся друг с другом за власть. Они услышали, что мы приближаемся, и побежали от нас, как испуганные олени.

Гюнтер снова пожал плечами.

— Возможно, ты и прав, — сказал он.

— Слышите? — спросил Калар, и рыцари замолчали, прислушиваясь.

Единственным звуком, который они слышали, был шум ветра в ветвях, да иногда раздавалось лошадиное ржание.

— Ничего не слышу, — сказал Бертелис.

— Вот именно, — ответил Калар. — Не слышно даже щебетания птиц или возни лесных мышей.

— Ты прав, — согласился Гюнтер. — Что-то странное в воздухе. Ладно, пошли, надо двигаться дальше. Чем скорее мы выберемся из этого леса, тем лучше. Такое чувство, что за нами кто-то наблюдает.

Другие рыцари согласно закивали, настороженно оглядываясь вокруг.

Только Бертелис казался беззаботным, как всегда.

Услышав внезапный крик из чащи, Калар вздрогнул. Бертелис, заметив это, улыбнулся, и Калар покраснел.

— Лорд Гюнтер! — позвал йомен. — Вам стоит на это взглянуть!

* * *

Дерево оказалось огромным, древним искривленным дубом, который, вероятно, был уже стар, когда Жиль Объединитель ходил среди смертных более тысячи лет назад. Его гигантский ствол был более пятидесяти футов в обхвате, вокруг него из земли выбивались массивные корни, прорастая сквозь груду тяжелых валунов столь упорно, что за столетия камни местами потрескались.

Огромные ветви дуба, словно могучие руки борца, тянулись ввысь, и с них свисали десятки мертвых тел.

— Владычица, дай мне силы, — прошептал Калар, с ужасом глядя на гигантский дуб.

Трупы слегка покачивались на ветру, свисая с ветвей на веревках и цепях. Другие были прибиты гвоздями к стволу дерева, и их кровь, стекая, смешивалась с древесным соком. Из земли торчали деревянные колья с насаженными на них головами, и десятки трупов, многие из которых уже превратились в рассыпавшиеся скелеты, были свалены у корней огромного дерева вместе с ржавым оружием, обломками доспехов и щитов. Калар был поражен, увидев в этой груде бретонские шлемы и щиты, и что многие из скелетов явно были человеческими.

Рядом со старыми скелетами висели тела недавно убитых гоблинов и орков, из их ужасных ран еще капала свежая кровь.

На ветвях чудовищного дуба сидели сотни черных птиц-падальщиков, глядевших на пришельцев словно с осуждением. Многие птицы перестали клевать трупы и злобно уставились на рыцарей. Другие продолжали выклевывать глазные яблоки из глазниц и отрывать клочья мяса с костей своими страшными острыми клювами.

Йомен бросил камень в одного из разжиревших стервятников, и птица захлопала своими тяжелыми черными крыльями, издав хриплый злобный крик.

Бертелис, сошел с коня и направился к дереву, вынув меч из ножен.

— Бертелис! — предостерегающе позвал его Калар, настороженно оглядываясь вокруг. Его брат не обратил внимания, медленно продолжая идти к дереву.

— Лучше нам здесь не задерживаться, — сказал Гюнтер, в его голосе явно звучало напряжение.

Младший брат Калара упрямо продолжал шагать к ужасному дубу.

Оттолкнув ногой труп гоблина, Бертелис склонился, вглядываясь во что-то, скрытое переплетением толстых корней.

— Бертелис! — снова позвал его Калар.

Светловолосый рыцарь бросил на брата раздраженный взгляд и, закусив губу, потянулся рукой под темные корни. Он не смог достать что-то, неясно блестевшее там в темноте, и склонился еще ниже, пытаясь дотянуться. Казалось, что страшное дерево сейчас оживет и проглотит молодого рыцаря в одно мгновение. Калар понимал, что это глупая детская мысль, но все равно испытывал тревогу.

— Хватит уже, брат! — крикнул он.

Он увидел, что Бертелис выпрямился, вытянув что-то из-под корней.

Калар разглядел, что это был шлем, старый и ржавый. Из шлема вывалился череп, упав к ногам Бертелиса. Молодой рыцарь сначала вздрогнул, а потом рассмеялся над своим глупым испугом.

— На этом шлеме герб Вальдена из Леонуа, — объявил Бертелис.

Вальден был рыцарем, давшим священную клятву Поиска Грааля.

Ходили слухи, что его сразил темный рыцарь из проклятого Музильона. Его вассалы утверждали, что сама Владычица появилась на призрачном корабле, не имевшем ни весел, ни паруса, и забрала Вальдена с собой в царство вечной жизни.

— Похоже, он все-таки не был принят Владычицей на ее туманном острове.

Бертелис печально покачал головой и бросил шлем на землю. Словно бы неохотно, как показалось Калару, он отошел от дерева и снова сел на коня.

— Поехали подальше от этого проклятого места, — сказал Гюнтер.

Дитер Вешлер долго смотрел на ужасное дерево, задумчиво наморщив лоб. Он слышал о таких вещах раньше, слышал, что такое находили и на его родине в Империи, в самых темных и глубоких чащах огромного леса Драквальд. Дитер покачал головой, отбросив эту мысль. Нет, несомненно, было так, как сказал молодой рыцарь: зеленокожие остались без вожака и начали воевать друг с другом. И все же он не мог избавиться от ощущения, что в лесу есть что-то еще, что-то злое и враждебное — что-то, следящее за ними.

Он снова оглянулся вокруг, с трудом сглотнув из-за неожиданно пересохшего горла.