Наша дорога шла через Саби, низменную местность, изобилующую крупной дичью всех видов. Днем большие стада зебр, гну и саблерогих антилоп стояли, бесстрашно пристально глядя на нас, а ночью львы оглашали ревом окрестности лагеря. Мы кормились охотой, и для меня это путешествие по неосвоенной стране было полно особой прелести — ведь мы проходили по стране, столь же нетронутой, какой была Африка во времена первых трекеров.

После долгого марша мы достигли подножия большого хребта, который уходил на север, насколько мог видеть глаз. Отсюда генерал Бота послал коммандо с заданием двигаться вдоль этого хребта к хребту Мерчинсон, до которого было двести миль. Сам он в сопровождении отряда, состоявшего из остатков Иоганнесбургской полиции, и в сопровождении горстки оставшихся с ним офицеров пошел в заброшенный поселок Охригстад в ущелье Стигроопт. Наш путь проходил через Граскоп и Пилгримс Рест, среди гор и ущелий, по местам, красивее которых я не встречал.

Теперь, когда президент Крюгер оставил страну, трансваальское правительство состояло из моего отца и вице-президента Шалка Бюргера, которых сопровождали несколько чиновников, и они пока следовали за генералом Ботой в горы, так же как и я с братьями. Мы оставались в Охригстаде в течение недели, но когда там появилась малярия, правительство переехало в находящуюся в нескольких милях поселок Лиденбург, который находился на более высоком месте. Генерал Бота ушел, чтобы спланировать действия партизанских отрядов.

Он сделал это настолько эффективно, что через несколько месяцев имел мобильные отряды во всех районах Трансвааля, действия которых изматывали англичан, что действовало на них особенно раздражающе после того как они считали наше сопротивление сломленным.

Все это, однако, было пока в будущем, а тем временем мы с братьями сидели в правительственном лагере, предаваясь вынужденному безделью. Мы выдержали две недели, а потом решили уехать. Мой самый младший брат был все еще настолько слаб от болезни, что должен был остаться, но мы втроем были готовы. Мой брат Хьялмар, который был несколько странноватым, решил уйти один, и, хотя мы пробовали его удержать, он отправился в Восточный Трансвааль. Впоследствии он попал а плен и увезен в Индию, в лагерь для военнопленных, и я его больше не видел. Мы с Жубером решили пойти на запад. От встреченного бюргера мы узнали, что генерал Бейерс собирает отряд в Уорм Батс, в двухстах милях от нас, и решили поехать туда. Наши приготовления были недолги, поскольку были достаточно просты. Мы подстрелили куду в горах, сделали бильтоно, сделали запас маиса в соседних полях. Это было всем, что мы имели, будучи отрезанными от внешнего мира после потери железнодорожной линии от залива Делагоа. Мы были на спартанской диете, и в течение следующих двух лет такая роскошь, как сахар, кофе, чай, хлеб и мыло была нам доступна только в редких случаях, если удавалось захватить это у врага

Мы попрощались со всеми и отправились в путь.

Я больше не видел отца в течение следующих двадцати месяцев. Он оставался в поле до конца войны вместе с правительственным лагерем, воюя как рядовой, когда они попадали под огонь врага, что происходило довольно часто, и делая все, чтобы поддержать боевой дух окружающих своими стихами и личным примером.

Путешествие к Уорм Батс было длинным. Наш путь лежал через бушленд, где не было никаких дорог или тропинок, потому что здесь не было никаких обитателей — ни людей, ни диких зверей. Я ехал на моей чалой, которая была со мной с самого начала, а мой брат — на лошади, которую мы забрали у Чарли в Претории.

На третий день нашей поездки произошла печальная встреча. Мы нашли комманданта Грейвтта, умирающего от ран в кустарнике. Десятью днями ранее он был ранен осколком снаряда, и его люди привезли его сюда, чтобы он не попал в руки англичан. Он знал, что его конец близок, но переносил страдания без жалоб и о смерти говорил со смирением. Он подозвал нас за несколько минут до своей кончины, чтобы сказать о том, что с нашим отцом они в прежнее время были друзьями, вскоре после этого потерял сознание и больше в него не приходил. Мы помогли похоронить его под деревом, и, опечаленные, продолжили путь.

В течение десяти дней мы путешествовали, отклонившись далеко на север, за Олифантс Ривер, потому что нас ввели в заблуждение местные жители, которые сказали нам, что коммандо находится в том направлении. Когда же мы нашли их, оказалось, что это только отряд, который отправился, чтобы разобраться с войной, которая началась между двумя местными племенами. В числе этого отряда был и генерал Марула и его брат Темный шум, которые теперь были рядовыми.

На них была та же одежда, что и в Натале, только более потертая от долгого пребывания в вельде, но они приветствовали нас так, как будто с тех пор ничего не изменилось. Оттуда мы повернули на юг, и в конечном счете достигли Уорм Батс, где нашли генерала Бейерса с тысячей человек. Перед войной он был адвокатом, а теперь состоял в коммандо Северо-запада согласно новой схеме генерала Боты. Он был храбрым человеком, но я никогда не любил его.

Здесь мы с удивлением обнаружили наших старых друзей — АКК, почти в полном составе. После того несчастного дня, когда погиб Малан и семь человек, они оставили высокий вельд и ушли сюда. Именно поэтому мы и не нашли их во время отступления к португальской границе. Их было примерно шестьдесят человек, под командованием вновь прибывшего молодого офицера, которого звали Лоди Краузе, который предложил нам вновь присоединиться к ним, что мы и сделали. В Уорм Батс мы оставались большую часть месяца, пока генерал Бейерс принимал пополнение, и время проходило достаточно хорошо. Мы охотились и несколько раз выезжали на патрулирование к Пиенаарс-Ривер, примерно в двадцати пяти милях от Претории, чтобы наблюдать за расположенным там большим английским лагерем. В одну из таких поездок мы спаслись по чистой случайности. Мы вшестером приближались к холмику, возвышавшемуся над лагерем, когда вдруг сильный конный отряд попытался отрезать нам путь к отступлению. Мы развернулись и рванули назад, пойдя так близко к англичанам, что можно было слышать, как они кричали нам, чтобы мы остановились, в то время как их пули свистели рядом с нами. Они гнались за нами, однако нам удалось уйти без единой царапины.»

Если не считать этого, время было спокойное. В конце ноября мой младший брат Арнт приехал к нам, выглядел он здоровым. Он проехал сотни миль, чтобы найти нас, поскольку он, когда выздоровел, также нашел жизнь в правительственном лагере слишком скучной. Мы тоже были рады его видеть. Втроем мы построили хижину для защиты от непогоды, и жили неплохо, потому что еды хватало. Питались мы в основном дичью и зерном, которое генерал Бейерс в большом количестве получал с фермы Ватерберг. Сам он поселился в лагере рядом с нами, он всегда был в плохом настроении и никогда не упускал случая поучаствовать в общей молитве. Вместе с ним был и преподобный господин Крип, пастор голландской реформистской церкви, столь же рьяный в вопросах религии, и дошло до того, что они приказали всем молодым мужчинам посещать занятия по Библии, Когда мы этот приказ игнорировали, Бейерс и Крип приехали лично, чтобы убедить нас, и даже угрожали выгнать нас из коммандо, но мы стояли на своем. Этот случай даже укрепил нашу репутацию, поскольку буры, хотя и очень религиозны, достаточно терпимы в вопросах веры.

Бейерс меня не волновал, старый проповедник мне нравился, невзирая на узость его кругозора, и я впоследствии вспоминал его как очень упорного человека.

Приблизительно 7-ого декабря (1900) нам приказали быть в готовности на следующий день отправиться на юг. Мой брат Жубер удивил нас, сказав, что он с нами не поедет. Он сказал, что хочет быть артиллеристом при орудии Крезо, одном из немногих оставшихся у нас, и ушел со своим новым отрядом. Он всегда желал быть артиллеристом, и его упрямство побеждало наши аргументы. Он уехал в тот жк день, и с тех пор я его не видел, потому что он попал в плен и был отправлен на Бермуды, где находится до сих пор. Генерал Бейерс оставил несколько сот человек и артиллерию, чтобы противодействовать англичанам, которые готовились к вторжению в Северный Трансвааль, а сам вышел в поход с отрядом примерно в восемьсот человек. Его цель состояла в том, чтобы пойти на юг через Магалисберг в высокий вельд, лежащий за этим хребтом, чтобы продолжить партизанскую войну там.

В первый день похода мы встретили вождя местного племени по имени Косс Мамогали. Отсюда была видна долина шириной в двенадцать миль, которая вела к Магалисбергу. Горная цепь протянулась с востока на запад более чем на сто миль, она была границей между высоким вельдом и бушлендом, откуда мы пришли. Той же ночью мы пересекли долину и на рассвете достигли подножия хребта у прохода, которым больше не пользуются, известного как «старая дорога для фургонов». Здесь мы обнаружили свидетельство того, что рядом был генерал де ла Рей, потому что нашли догоравший караван из пятидесяти или шестидесяти английских фургонов, и встретили человека, который был послан к нам, чтобы сказать, что они заманили в засаду этот караван и в жестоком бою захватили много пленных.

Для нас это было хорошим предзнаменованием после постоянных неудач, которые так долго преследовали нас, поскольку это показало, что усилия генерала Боты начинали приносить результаты.

После отдыха мы поднялись на перевал, достигнув вершины в четыре часа того же дня. Оттуда открывался прекрасный вид на юг, мы видели покрытые травой равнины, а далеко на горизонте мы могли даже видеть дымовые трубы и шахты Витватерсранда. Этот вид поднял наше настроение, и мужчины заполнили край утеса, оживленно обсуждая улучшившуюся перспективу, потому что мы вернулись из дебрей к Претории и Иоганнесбургу.

Тогда мы спустились на южную сторону, и в темноте спешились среди садов и цветников. Мы не спали предыдущей ночью и с нетерпением ждали отдыха и ночлега, но этого не произошло. Пока мы готовили ужин, генерал де ла Рей прибыл к нам на своем знаменитом беломордом пони, и скоро все знали, что нам предстоит атаковать английский лагерь, который недавно был разбит недалеко отсюда у подножия гор.