Зворыкин Владимир Кузьмич — родился 30 июля 1889 года в г. Муроме, умер в США.

Закончил Петербургский технологический институт в 1912 году, а в 1914 году Коллеж де Франс в Париже. В 1917 г. эмигрировал из России, а в 1919 году переехал в США, где поступил на работу в фирму «Вестингауз-электрик». В 1926 г. получил степень доктора философии в Питсбургском университете, а в 1938 году степень доктора наук в Бруклинском политехническом институте.

С 1929 года работал в Американской радиокорпорации, где возглавлял лабораторию электроники в Камдене и Принстоне.

В 1931 г. создал первый иконоскоп — передающую трубку, которая сделала возможным развитие электронных телевизионных систем. С 1954 по 1962 год директор Центра медицинской электроники, член Американской академии искусств и наук, а также многих других академий и научных обществ.

Мы живем в «век телевидения», что не мешает нам на все лады клясть их обоих, и телевидение, и наш век. А между тем век наш — не сирота безродная, у него есть отец. Кто же он? Посмотрите в Американскую Академическую Энциклопедию, обычную или еще лучше в новейшую, «Гролиер», на компактном диске. И вы узнаете, что «отцом телевидения» называют в Америке Владимира Кузьмича Зворыкина (1899–1982). Правда, год рождения указан неверно, на самом деле он родился в 1889 г.; но таким невниманием к родителям грешат многие дети — главное родство признают! По вине латинского алфавита, статья о Зворыкине находится в самом конце энциклопедии, когда внимание редакторов ослабевало.

А заслуги Зворыкина в создании телевидения огромны, переоценить их гораздо труднее, чем заслуги А. Попова в открытии радио, на которых, кстати, не настаивал и сам «изобретатель», ленинградский профессор, доживший до 20-х годов и отнюдь не страдавший болезненной скромностью.

Если кто-то, подобно мне, захочет узнать из книги А. Эйбрамсона, кто изобрел телевидение, его ждет нелегкая задача. Недаром автор предисловия к этой книге д-р Альберт Розе предупреждает: «Общая и всеупрощающая практика признания кого-либо «отцом» телевидения есть патентованное искажение истории… Скорее можно говорить о взаимодействии сотен ведущих ученых в их движении к общей цели, причем каждый двигался своим путем». И тем не менее в признании «отцовства» Зворыкина есть большая доля истины. Идея передачи изображений на большие расстояния очень стара, она намного старше передачи звуков, т. е. радио. Ее предыстория относится к 1671 году, когда священник Афанасий Кирхнер описал принцип «волшебного фонаря». В XIX веке идея считывания изображения, как неподвижного, так и движущегося, получила уже значительное концептуальное и практическое воплощение. Только в 1880 г. в разных странах было предложено и опубликовано семь (!) различных систем телевидения. Особенно плодотворным виделось представление о перфорированном диске, который использовался для сканирования изображения, его передачи и проецирования. Такие электромеханические устройства, «диски Нипкова» (по имени их первого конструктора, польского инженера), позволяли довольно просто передавать изображения сравнительно низкого качества. Сотни ученых занимались совершенствованием механической развертки изображения во всем мире до конца 20-х годов, прежде чем все поняли, что этот способ развертки слишком неуклюж и представляет собой тупиковый вариант.

Современное телевидение, как это бывает часто, родилось из неглавного направления исследований, также, однако, представленного десятками имен. В 1907 г. петербургский профессор физики (электроники тогда еще не было) Технологического института Борис Львович Розинг попытался запатентовать электроннолучевую трубку в качестве приемника. Сначала изображение в электроннолучевой трубке сканировалось, а затем передавалось принимающей трубке. В 1911 году Розинг усовершенствовал систему синхронизации передатчика и приемника и демонстрировал свой прибор публично, получив Золотую медаль Российского технического общества. Однако до бытового телевизора было еще далеко, предстояло решить кучу технических проблем. Розинг покушался на них и даже пытался в 1925 году в СССР кое-что патентовать, но всех трудностей не преодолел.

Владимир Зворыкин родился в семье состоятельного купца, владельца волжских пароходов, в г. Муроме Владимирской губернии, который выделяло огромное количество церквей: наряду с религиозностью характеру купца были свойственны непоседливость и даже авантюризм. Как выяснилось позже, у отца Зворыкина были причины подчеркивать свою религиозность. По настоянию отца юноша поступил в Петербургский технологический институт и летом 1911 г. участвовал в работе Розинга в качестве студента-старшекурсника. В следующем году он окончил институт и в течение двух лет перепробовал несколько занятий, не выявив, однако, большой целеустремленности. Например, почти год он провел в аспирантуре у знаменитого французского физика Поля Ланжевена, но это его, кажется, мало вдохновило, и вскоре он уже был дома. Когда в 1914 г. началась первая мировая война, его призвали в российскую армию. Там, хотя он и служил радистом, пропали для исследования еще четыре года.

В конце 1919 г. Зворыкин с трудом, через Токио, попадает из Омска в Америку, но не в роли эмигранта, а в качестве официального представителя правительства Колчака, чтобы вести переговоры о поставках продовольствия в Россию. Это был уже его второй за год визит в США. Но он знал, что белые правительства в России обречены, надо было устраиваться на работу. Рискнем предположить, что Зворыкин, как это приходится делать эмигрантам нередко, сперва несколько преувеличил свой телевизионный «экспириенс», но в следующем году он стал сотрудником известной фирмы «Вестингауз» по разработке систем телевидения — большой успех, если учесть, что он был никем. Вспомним, что Сикорский в то же время мыкался пять лет, но он уже был Сикорским!

Вспомним также, что фирма «Вестингауз» первая дала приют и Тимошенко.

Правда, условия контракта Зворыкина не были идеальными. В 1921 году он уходил из фирмы «Вестингауз» в одну канзасскую компанию, потом вернулся, оговорив лучшие условия контракта; теперь за ним сохранялись права на прежние открытия и лишь новые принадлежали фирме.

По-эмигрантски быстро войдя в дело, Зворыкин уже в 1923 году подал заявку на патент передатчика изображений с электроннолучевой трубкой, содержащей пластинку, покрытую слоем фотоэлектрического материала. Впоследствии ему пришлось сожалеть о приведенном в заявке описании прибора, так как оно стало предметом длительного судебного разбирательства.

Свет от изображенного предмета вызывал электронные излучения различной интенсивности, зависящие от яркости объекта. Это электронное излучение усиливалось ионизацией паров аргона, которые заполняли контейнер. Таким образом, система Зворыкина позволяла передавать и получать телевизионное изображение чисто электронным путем, используя развертку изображения электронным лучом, без всякого механического движения. Это было существенным преимуществом зворыкинской системы, идея которой, как он сам все время подчеркивал, принадлежала Розингу. (И британцу Аллану Суинтону, который по совпадению предложил ее тоже в 1911 году. Поистине созревшие научные идеи витают в воздухе.)

В 1925 году, когда предыдущий патент еще гулял по бюрократическим инстанциям Патентного управления США, а автор тщетно пытался заменить в нем один фотоэлектрический материал другим, Зворыкин подал на патентование другой проект, посвященный уже цветной системе телевидения. Этот проект прошел на удивление быстро: в 1927 году права Зворыкина были признаны в Великобритании, а в 1928-м — в США. Собственно этого было уже достаточно, чтобы считаться изобретателем телевидения. Однако примерно в то же время ряд аналогичных проектов был запатентован или представлен на патентование в США, Великобритании, СССР, Франции, Германии и Японии. Сравнение их осложняется тем, что авторы использовали неустоявшуюся терминологию на своих языках, а порой скрывали наиболее важные элементы патента. Но в системе, созданной Зворыкиным, был, по-видимому, выше уровень практической доработки; одно время казалось, что еще одно усилие, и система телевидения будет создана.

Однако трудности оказались по-прежнему непреодоленными. Компания «Вестингауз» теряла терпение, все время откладывая продолжение финансирования. Практически начиная с 1926 г. Зворыкин телевидением в «Вестингаузе» уже не занимался: компания переключилась на разработку не признаваемой им электромеханической системы; зворыкинский проект казался ей журавлем в небе. Более того, отношения обострились настолько, что компания даже мешала принятию патентов своего же сотрудника. Можно себе представить, насколько неуютно было в это время эмигранту. Гиганты индустрии США Эй-Ти-эн-Ти, «Дженерал Электрик» и «Белл» тоже смущенно мялись, боясь завязнуть в нескончаемом проекте. Энтузиасты были заняты отстаиванием своих приоритетов, от них не стоило ждать поддержки. Но изобретатель не сдавался; он надолго отправился в Европу, чтобы познакомиться с тамошними достижениями в этой области. Снова и снова старался добиться поддержки.

В 1928 году Зворыкин встретился с могущественным генеральным менеджером «Радиокорпорации Америки» (РКА) Давидом Сарновым. Впоследствии, через 25 лет после встречи, Сарнов вспоминал, что в объяснениях изобретателя он абсолютно ничего не понял, но ему понравился сам Зворыкин как деловой человек и он согласился выделить на проект 100 млн долларов, которые тот запросил. Хотя этого дипломатичный Сарнов не сказал, можно предположить, что секрет обаяния Зворыкина объяснялся еще и языком общения: оба они были эмигрантами из России. А английский язык Зворыкина не был совершенным. Так или иначе, но после бесконечных согласований и проволочек в 1930 г. Зворыкин был назначен руководителем лаборатории электроники РКА и пять предложенных им сотрудников вошли в нее, в том числе привезенный Зворыкиным из Европы Григорий Оглоблинский, которому принадлежала в последующих событиях ведущая роль.

Несмотря на связь с колчаковцами, Зворыкин не был непримиримым антисоветчиком. В 1934 г., после установления Рузвельтом дипломатических отношений с СССР, Зворыкин, ставший еще в 1924 г. гражданином США, приехал с частным визитом в СССР, читал лекции, знакомился с деятелями советского околотелевизионного мира. Он провел в СССР полтора месяца, но это не дало ему настоящих друзей в правящей верхушке этой страны.

Конечно же, при этом закон Паркинсона, гласящий, что «каждый проект стоит втрое больше, чем на него отведено средств», в отношении телевидения более чем подтвердился: на доработку зворыкинской системы ушло 10 млн долларов, прежде чем система заработала, и 40 млн долларов, прежде чем она стала приносить доход. Но зато вскоре система «Иконоскоп» позволила передавать полноценные изображения, которые принимались на кинескопах тоже зворыкинской системы. Три камеры передающей системы помогли устроить прямую передачу с Олимпийских игр 1936 г. из Берлина. Так волей судеб только что созданное телевидение сразу же славно послужило рекламе гитлеровского режима, что заставило многих критически задуматься о полезности научного прогресса. Благо телевизионная аудитория была не очень велика: принимающая система механического типа стояла в специально снятом театре в Лондоне.

Все 30-е годы прошли в ожесточенной конкурентной борьбе десятков создателей систем телевидения. Только в Соединенных Штатах над созданием электронных систем телевидения успешно работали Файло Фарнуорт, Джон Бэйрд, Эдвин Армстронг и многие другие. А сюда нужно приписать француза Пьера Шевалье, немца Манфреда фон Арденне, японца Кенджиро Такаянаги… Не все конкуренты вели себя как джентльмены: случались и подлоги. В итоге патентную схватку выиграл Зворыкин: в конце 1938 г. он наконец-то получил патент на электронное телевидение, которого ждал 15 лет — да, это был тот самый патент 1923 г., причем всего поступило 11 заявок на установление приоритета! И почти у каждого из заявителей были какие-то основания участвовать в этой гонке. Зворыкин доказал, что если и использовал достижения своих конкурентов, то делал это законно, купив право на них.

Итак, телевидение было в принципе создано и нуждалось лишь в совершенствовании, что Зворыкина мало вдохновляло. Он не стал даже доводить до ума свою же систему стереоскопического телевидения, запатентованную еще в 1932 г. и использующую две передающих трубки с катодными лучами. Его ждали новые поприща, а может быть, он просто устал от телевизионной гонки и хотел заняться чем-то далеким от острия общественного внимания.

Лаборатория, которой заведовал Зворыкин, хотя и выиграла главный телевизионный приз, но недаром называлась лабораторией электроники, а не телевидения. Телевидение было лишь одним из направлений ее деятельности. Как только телевидение лишилось ореола новизны и стало вязнуть в производственных проблемах, центр тяжести исследований Зворыкина переместился в сторону электронной микроскопии. Фактически микроскопия была для Зворыкина той же передачей изображений, что и телевидение, только изображений очень малых предметов. Но, разумеется, это была совершенно новая наука. Он был соизобретателем электронного микроскопа, который позволяет увеличивать изображения микроскопических объектов в миллионы раз. Им издана книга об электронной микроскопии.

Когда началась вторая мировая война, Зворыкин переключился на военную радиотехнику и был привлечен своим другом генералом Сарновым к военным разработкам. Здесь в активе Зворыкина были управляемые по телевидению бомбы. Во время второй мировой войны он руководил специальным Фондом военной помощи русским и даже навлек на себя слежку американского ФБР — что делать, ужинать с коммунистами нужно было с длинной ложкой. С 1943 по 1945 г. ФБР следило за ним, обнаружив, что он имеет интимные отношения с некой «коммунисткой» Екатериной Полевицкой, особой на год старше его, а также, что он… еврей! В силу какого-то из этих открытий в 1945 г., ему не дали визы для посещения ряда европейских стран. Впрочем, первое из них вскоре подтвердилось: в 1951 году Зворыкин действительно сочетался браком с Полевицкой — она и ее муж, скончавшийся годом раньше бывший мэр г. Мурманска, долгие годы были его друзьями и соседями. Зворыкины, обвенчанные в православной церкви, были образцовыми супругами до его смерти. Первая жена Зворыкина Татьяна, с которой он не жил с 1930 г., в конце 1994 г. была еще жива во Флориде — ей было уже за сто!

Некоторые изобретения Зворыкина вырастали из запросов жизни естественно и свободно. Например, незадолго до его ухода на пенсию в 1954 г. он разработал пилюлю с радиопередатчиком, которую пациент глотал, и она выдавала данные о состоянии дел в его желудке и кишечнике. Много занимался Зворыкин в последние годы и компьютерами, не забывая, впрочем, и свое главное детище — телевидение. Под письмом президенту США, где обращалось внимание на будущее компьютеров, письмом, положившим основу компьютерного царства, подпись Зворыкина соседствовала с подписью Джона фон Неймана, крупнейшего математика века. Последний патент Зворыкина датирован 1957 г.: это установка, включающая электронный микроскоп для наблюдения живых клеток в медицинских исследованиях.

Зворыкина объединяют с Сикорским (1889–1972) совпадающие даты рождения, почти одновременное бегство из России в Америку и то, что оба они были наиболее успешными изобретателями своего времени, опередившими и определившими это время. Есть у них и еще одно общее свойство — полное непризнание при жизни на далекой российской родине, «розоватость» Зворыкину не помогла. К примеру, Большая Советская Энциклопедия издания 1956 г. персоналий таких людей не дает, хотя они глухо упомянуты как творцы открытий, которые давали им место в энциклопедии. Это вдвойне нелепо оттого, что все эти годы шла ожесточенная охота за так называемым «приоритетом русских ученых». Не гнушаясь передерживанием фактов, притягиванием за волосы и даже прямой фальсификацией документов, советские околонаучные борзописцы исступленно прославляли «научные подвиги» бесплодных прожектеров Попова и Можайского, якобы изобревших радио и самолет. Хотя сами Попов и Можайский вины за свое возвеличение не несут, они на него не претендовали. Между тем люди, на чье место они были несправедливо водружены, подлинные русские гении, безнадежно замалчивались в угоду всесильной политике. Особую непримиримость, естественно, проявляли по отношению к создателям военной техники. А именно в этом направлении много работали Зворыкин и Сикорский и за это они были наказаны. Со Зворыкиным играли в молчанку до 1959 г., когда он приехал в Москву на открытие американской выставки.

Обобрав народ России материально и духовно, большевики попытались взгромоздить на пьедесталы и вознаградить почестями ложных кумиров, тем самым, как им казалось, восстанавливая равновесие. Но делали это столь коряво и топорно, что были законно освистаны во всем мире. Ни Попов, ни Можайский ни в какие западные энциклопедии, понятное дело, не попали. Но памятников Зворыкину и Сикорскому нет ни в Муроме, ни в Киеве и сегодня. А не помешали бы…