Найденный крейсер

Рэйтё Енё

В южной части Тихого океана таинственно исчез пароход, битком набитый богатыми туристами. Посланный на поиски крейсер также бесследно пропадает на бескрайних водных просторах. Прошел год, а тайна так и осталась нераскрытой.

Страховая компания объявляет о крупном вознаграждении за любую информацию о пропавших судах. И тогда свои услуги предлагает старый морской волк по кличке Грязнуля Фред, знающий Мировой океан как свои пять пальцев.

Большинство из спасателей не могли и представить, в события какой важности они оказались вовлеченными. За исключением нескольких посвященных…

 

От редакции

Енё Рэйтё, пожалуй, самый популярный в Венгрии писатель. Его романы пронизаны духом романтики и авантюризма, пропитаны искрометным жизнеутверждающим юмором и доброй иронией. В общем, заряд бодрости и хорошего настроения читателям гарантирован.

Кроме того, в книгах писателя присутствует детективный элемент, что заставляет читать их с не меньшим интересом, чем детективы Агаты Кристи. Только в отличие от последних романы Енё Рэйтё оптимистичны и всегда заканчиваются хеппи-эндом.

Енё Рэйтё прожил до обидного мало – всего тридцать восемь лет, но его литературное наследие насчитывает около тридцати романов, большинство из которых переведены на многие языки мира. Судьба этих книг чем-то схожа с судьбой книг наших замечательных авторов – И. Ильфа и Е. Петрова, – их читают и перечитывают уже многие поколения, их экранизируют, а реплики персонажей давно стали крылатыми выражениями. Настало время познакомить и российских читателей с творчеством Енё Рэйтё. Уверены, что знакомство это будет приятным.

 

Пролог

Эта удивительная, можно даже сказать, фантастическая история произошла много лет назад, во времена, когда одна мировая война уже закончилась и стала понемногу забываться, а о приближении другой догадывались еще немногие. Но и те, кто догадывались, предпочитали помалкивать, а не кричать об этом на каждом перекрестке.

В любом случае описываемые в нашей книге события не случились бы, если бы не противоборство разведывательных служб государств, которым через некоторое время предстояло воевать друг с другом. Впрочем, многие персонажи нашего крайне увлекательного повествования даже и представить себе не могли, в события какой мировой важности они оказались вовлечены.

Ну а пока сообщим следующее: в южной, малоисследованной части Тихого океана исчезли два судна. Одно из них было битком набито богатыми туристами (по крайней мере, именно так сообщали все газеты и телеграфные агентства мира), а другое было послано на поиски первого, но также как будто испарилось в бескрайних водных просторах.

Прошел год после исчезновения кораблей, однако тайна так и оставалась неразгаданной…

 

Глава первая

– Кошелек или жизнь?

– Кошелек!

Вооруженный револьвером налетчик был настолько ошарашен таким ответом, что невольно отшатнулся. С тех пор, как стоит мир, на этот избитый пароль впервые был получен столь нетрадиционный отзыв. Пистолет, в любое мгновение готовый выстрелить, дрогнул в руке грабителя. Меж тем человек, подвергшийся нападению, преспокойно поднял обе руки кверху и застыл с совершенно безразличным видом.

Разыгралась печальнейшая с точки зрения завязки и финала криминальная сцена за все исторические времена. Место действия – Сан-Франциско, Окленд. Автор – сама жизнь.

Действующие лица:

Грабитель с расшатанными нервами.

Жертва в состоянии прострации.

Военные, полицейские, а также полное безлюдье.

Время: деньги.

– Идиот! Я тебя человеческим языком спрашиваю: кошелек или жизнь? – повторил грабитель, успевший, кажется, слегка успокоиться после столь наглого ответа жертвы. – Не слышишь, что ли?

– Нечего орать, я не глухой! Если уж ты предоставил мне выбор расстаться с кошельком или с жизнью, то я предлагаю тебе свою жизнь.

Положение налетчика становилось прямо-таки отчаянным.

– Эти в-ваши кривлянья до добра не доведут! Считаю д-до трех, – произнес грабитель с запинкой, с перепугу перейдя на «вы».

– Бьюсь об заклад, вы учитель арифметики! Я что, невнятно объясняю, что жизнь моя в вашем распоряжении? – ухмыльнулся наглец. – Видите ли, я из породы дармоедов, так что жизнь моя гроша ломаного не стоит. Да и где мне взять другой пятидесятицентовик, если я отдам свой последний?

Что оставалось делать незадачливому грабителю? Застрелить человека ради жалких пятидесяти центов, рискуя тем самым угодить на электрический стул, или удалиться ни с чем после этого выразительного обмена репликами? Как-то несолидно. Ситуация складывалась явно нестандартная.

– В последний раз предупреждаю, ну а уж потом… – сурово проговорил он.

– Не стоит связывать себя дополнительным сроком! Вы предоставили мне право выбора, я выбор сделал, так что извольте стрелять! – Тут прохожий, видимо, сжалился над грабителем, беспомощно размахивающим громоздким револьвером. В голосе его зазвучали мягкие, насмешливые нотки: – Вот что, почтеннейший: выкиньте из головы надежду с моей помощью стать богаче хоть на пару центов. Поверьте, за всю мою долгую практику такого не бывало.

– Я, кажется, ясно сказал – кончайте валять дурака, не то пристрелю, как собаку! – Грабитель изо всех сил пытался сохранить солидность.

– О'кей, только поторапливайтесь, а то мне надоело здесь околачиваться! – Бродяга разразился хриплым, наглым смехом. – И вообще, из нас двоих жертва уж скорее вы, чем я. Неиспорченный человек, только вступающий на преступное поприще, не станет убивать ближнего ради пятидесяти центов. Нет уж, меньше чем за два доллара вы до такой низости не опуститесь. Старина Вагнер в людях разбирается, милейший мой гангстер!

В этот момент неподалеку от них неожиданно показались двое солдат, направлявшихся в их сторону.

– Кранты, попались!

Незадачливый грабитель в замешательстве спрятал пистолет в карман. Объект нападения спокойно опустил поднятые руки, повернулся к приближающимся воякам и… не проронил ни слова.

А ситуация между тем усложнялась. Сверху, со стороны набережной, послышалось шуршание велосипедных шин и голоса: двое патрульных полицейских, переговариваясь на ходу, катили сюда же, а жертва нападения по-прежнему не делала никаких попыток избавиться от грабителя. Наконец солдаты и патрульные удалились на приличное расстояние. Гангстер тотчас же вновь выхватил из кармана свое оружие и грозно прикрикнул на жертву:

– Ни с места, иначе…

Тот испуганно оглянулся по сторонам, а потом, грозно взглянув на бандита, рявкнул:

– Чего разорался, кретин несчастный! Не ровен час, полицейские со всей округи сюда сбегутся! Таких психованных грабителей отродясь не видывал. С тобой из-за пустяков того и гляди влипнешь в серьезные неприятности.

Грабитель был явно перепуган и озадачен: боже правый, ну и в переплет же он попал! Жертва больше боитсяполиции, чем вооруженных гангстеров. Кто он, этот субъект? Не иначе как матерый преступник, объявленный в розыск!

– Руки вверх! – снова крикнул он.

Объект нападения послушно вздернул руки.

– Мы что тут, решили подзаняться гимнастикой? Право слово, деловому парню ни к чему эти дешевые штучки. Повторяю в третий раз – убери свою пушку, а то еще, чего доброго, выпалит, и патрульные вернутся… Нет, милейший, если у тебя нервы ни к черту, то самое время менять профессию! – раздраженно отчитывал он грабителя, и вдруг утробно икнул, так что мятый цилиндр сполз ему на нос.

– У вас что, не все дома?

– Может быть, но в данный момент от этого никому ни жарко, ни холодно… Послушай, ты, если охота поиграть в разбойников, – миролюбивым тоном проговорил потерпевший, – гони доллар, и я отпускаю тебя на все четыре стороны без лишних споров и препирательств. По рукам?

– Вы меня отпускаете?! – в полном изумлении переспросил гангстер. – По-моему, это вы должны радоваться, если я уйду, не причинив вам зла.

– Законная точка зрения, но не моя. И-ик!.. Не пугайся, приятель, я всего лишь икнул. Моя точка зрения другая. Скажем, как только ты повернешься, чтобы уйти, я достану свой нож и метну его тебе в спину. Бью без промаха! – Он расхохотался своим хриплым смехом. – По этой части старина Вагнер мог бы брать олимпийские призы. Так что сам понимаешь, парень, мне без разницы: мигом извлечь нож из своего кармана или доллар из твоего. Как видишь, бывает и такая точка зрения. Итак, выбирай: кошелек или жизнь?

Грабитель почувствовал себя вконец сбитым с толку. Застрелить этого мерзавца ради жалких пятидесяти центов? Или подставить спину и схлопотать удар ножом? Неужто по собственной доброй воле расставаться с долларом? Смех, да и только!

Вагнер, слегка пошатываясь, спокойно ждал дальнейшего развития событий.

Выглядел он, между прочим, весьма живописно. Пожалуй, ни одно уважающее себя огородное пугало не позарилось бы на такой гардероб. Рубашку заменяло какое-то тряпье, обмотанное вокруг шеи. Пиджак был истертый, мятый и засаленный. Законченность этому импозантному костюму придавала слегка увядшая гардения в пиджачной петлице.

Увядший цветок служил символом неувядаемого оптимизма, клокочущей энергии, наивной жизненной философии и неуемного, пьянящего веселья, с каким господин Вагнер каждый час и каждый миг доверчиво распахивал свою душу навстречу простым и обыденным радостям жизни.

Испещренное старческими морщинами лицо его было усеяно бородавками, губастый беззубый рот подковкой обрамляла шкиперская бороденка – жидковатая, зато длинная. На первый взгляд борода казалась искусственной, словно привязанной на шнурке. Когда же на нее упал лунный свет, борода эта вогнала в дрожь и без того растерянного грабителя.

Бедняга испуганно вскрикнул: растительность отливала синевой.

Кто не знал, что господин Вагнер после мощной затрещины угодил в котел с корабельной краской, тот при лунном свете и впрямь мог принять его за привидение.

– Ну и долго ты намерен напрягать извилины? – поторопил господин Синяя Борода незадачливого грабителя. – Не торчать же нам тут до скончания века! Гони доллар и проваливай ко всем чертям, стручок безмозглый!

«Стручок»… Словцом этим господин Вагнер разбрасывался направо-налево, и какой смысл он в него вкладывал, трудно было понять. Впрочем, этого не знал и сам Вагнер: непрестанное, беспробудное пьянство окончательно затуманило его мозги.

– Да поймите же, наконец, – взмолился грабитель, – нет у меня денег, да и в вас стрелять я не желаю! Убивать стариков не в моих правилах!

– А мне что за дело?! Легко быть добреньким за чужой счет! Гони доллар или стреляй!

– Да не могу я!

– Значит, придется мне пустить в дело нож. Небось думаешь, ножичек у меня маленький, перочинный? Черта с два! Большущий, кухонный, едва в кармане умещается. А если ты по-прежнему намерен стоять столбом, вступает в силу второй вариант: изволь стрелять! Со мной шутить не советую. Ну а если у тебя нет денег, приятель, плати натурой! Я готов принять твой револьвер. Попробую обменять его на выпивку в «Трех пробках от красного». Ну как, согласен?

Надо ли продолжать? После недолгого, но ожесточенного спора револьвер перешел в руки господина Вагнера. Пятьдесят центов не стоят такого риска: ни ножа в спину, ни казни на электрическом стуле. Гангстер попался из начинающих, неполных девятнадцати лет – что, конечно, могло служить некоторым оправданием его неопытности.

– Ну, топай за мной, парень! – приободрил пришедший в доброе расположение духа пострадавший. – Тебе тоже достанется глоток спиртного… Расплатишься патронами от своего револьвера. Ух ты, какой шикарный ремень для брюк! – воскликнул он при виде веревки, свисающей с траверса. – Срезать бы, и я был бы надолго обеспечен… У тебя случайно ножичка не найдется? – с усмешкой обратился он к молодому человеку.

– Что?! – вскричал тот, смертельно побледнев. – Но ведь вы угрожали мне ножом.

– Не валяй дурака! Да я отродясь перышком не баловался. Вот пукалка у меня теперь есть, врать не стану…

И Вагнер сунул под нос простофиле-налетчику его же собственное оружие.

 

Глава вторая

Это одновременно удивительное и забавное грабительское нападение и послужило началом всемирно известных приключений найденного крейсера. Грабитель и его жертва двинулись дальше, будто двое приятелей. Молодой человек шел довольно медленно, однако старик Вагнер еле поспевал за ним, часто перебирая короткими ножками. И тут между ними состоялся разговор, приведший к роковому развитию событий.

– Ты, парень, похоже, иностранец, иначе бы ты меня знал. Меня все здешние грабители знают как облупленного, они от меня за пять шагов нос воротят. Откуда ты заявился, голубчик? – Вагнер намеревался зевнуть, но вместо этого икнул. – Порассказал бы, что в мире творится…

– Я приплыл из Александрии, на «Маршале Ниле»… – начал юный грабитель. – Но и там народ толкует о том же, о чем в Окленде: все гадают, что могло случиться со знаменитым «Андре де Ремьё».

– А тут и гадать нечего, спросили бы меня, я бы вам сразу сказал, – хмыкнул Вагнер. – Мы вместе сидели в Сурабае, замечательное, скажу я тебе, было времечко. Да, жаль беднягу, в прошлом году его пырнули ножом в кабацкой драке.

– Нет, уважаемый, вы что-то путаете. Я говорю о пропавшем трансокеанском лайнере, который назывался «Андре де Ремьё». На борту у него была компания туристов: сплошь одни аристократы и миллионеры. Все как на подбор…

– И какая-то сволочь стырила эту посудину? – перебил его господин Вагнер. – В открытом море держись с оглядкой, уж кому другому, а мне ты это можешь не рассказывать…

Тут ему пришла на ум оперная ария, где упоминались карты, и он затянул ее в полный голос. Господин Вагнер был большим любителем оперы и азартных игр, и, когда был пьян, его страсть вырывалась наружу. Юный грабитель только сейчас сообразил, что обладатель необычной синей бороды пьян, причем пьян до остекленения. И чтобы как-то скрыть сей факт, болтает без передышки, однако в узких проулках иной раз выписывает невероятные зигзаги от одного тротуара до другого. Тем не менее он ни на миг не вынимал из правого кармана пиджака руку с зажатым в ней револьвером. Что называется, кошка спит, а мышку видит. Поэтому нападать на синебородого старика молодой человек не решался.

Где же упомянутая стариком таверна? – терялся в догадках молодой человек.

Постепенно они миновали холмы, вблизи которых располагались портовые пакгаузы. Вот уже остались позади хибары китайцев и латиноамериканцев, обосновавшихся в этой части Сан-Франциско, а чудаковатый старик, выписывая кренделя на дороге и распевая арии, знай себе тащится вперед. «Может, он уже забыл, куда собирался?» – подумал юноша.

Впрочем, надо было совершенно не знать господина Вагнера, чтобы предположить, будто Синебородый (независимо от количества поглощенного спиртного) оказался не в состоянии отыскать таверну, в которую направлялся.

– А вы, часом, не заблудились? – поинтересовался озадаченный парень.

– Еще чего! Молод больно задавать мне такие вопросы! – хрипло захохотал господин Вагнер. – К «Трем пробкам от красного» я и на карачках доползу, потому как последние два часа у меня капли во рту не было… Видишь, вон там шесть светящихся точек? Нет, не шесть, а пять!

– Там, вдали? Я вижу всего лишь слабый отсвет огня…

– В твои годы, сынок, я тоже видел не дальше своего носа… Короче говоря, наша пивнушка именно там и есть. Каждый мало-мальски уважающий себя пропойца знает это дивное местечко.

– Скажите… – поинтересовался паренек, и, собственно, с этого вопроса и началась вся дальнейшая безумная неразбериха. – Не знаете ли вы случаем некоего Грязнулю Фреда? А еще он известен под кличкой Капитан, да и вообще он портовая знаменитость.

– Как ты сказал?! – возмущенно воскликнул старый Вагнер. – И человек с такими, мягко говоря, сомнительными знакомствами имеет наглость грабить приличных портовых бандитов! Вот уж верно говорят: скажи мне, кто твой друг…

– Да нет, лично я не знаком с этим Фредом, но думал, что вы-то уж наверняка с ним на дружеской ноге. Дело в том, что Капитана Фреда разыскивают…

– Его всегда разыскивают! – пренебрежительно отмахнулся господин Вагнер. – Да только им сроду его не поймать! Мой добрый друг Грязнуля Фред – тертый калач! – Восторженно жестикулируя, Вагнер споткнулся о булыжник, завалился на бок, да так и остался лежать, чтобы слегка передохнуть. Отдышавшись, он поднялся и продолжил: – У этого Фреда в полиции любой страны своя лапа имеется…

– Насколько я понял, речь идет не о преступлении. Не то чтобы он совершил кражу со взломом или прихватил чужие денежки…

– А я бы и не поверил, если бы мне кто наплел про Фреда такое. Не в его правилах вламываться в чужие дома или шарить по чужим карманам!

Новоявленные приятели продолжили путь к таверне.

– Вот и я говорю, что никаких грехов за ним не числится… – проговорил парень. – Просто по радио передали, чтобы Капитан Фред нанес визит британскому послу или консулу в любой стране, где окажется. Гарантируют, что после беседы с консулом он, мол, сможет беспрепятственно удалиться.

– Беспрепятственно удалиться?

– Да, именно так и было сказано.

– Какая глупость! Старина Фред и без того удалится, если захочет, ему не нужны никакие гарантии, – возмущенно прорычал Вагнер.

– Я ведь неспроста интересуюсь, – стал объяснять парень дальше. – Было объявлено: кто сообщит властям о местонахождении Капитана Фреда, тот получит сто фунтов вознаграждения.

– Что-о?! – Вагнер даже остановился, хотя устоять на месте стоило ему немалого труда: тело его норовило завалиться навзничь, и приходилось отчаянно размахивать руками, чтобы удержать равновесие. – Что это за небылицы ты плетешь, пустая твоя голова? Видать, выпил побольше моего… И-ик!.. Да не пугайся ты, пора привыкнуть, что я время от времени икаю… Итак, ты утверждаешь, будто за такую пустяшную услугу власти готовы отвалить целых десять фунтов наличными?!

Вагнер жутко разволновался, ведь такой солидной суммы он отродясь в руках не держал.

– Я сказал не десять, а сто фунтов. Собственными ушами слышал, как в Сан-Франциско по радио объявляли.

– Не прельщай меня такими деньжищами, почтеннейший господин грабитель! – с дрожью в голосе взмолился несчастный Вагнер и от волнения икнул три раза подряд, отчего с головы у него свалилась шляпа, а когда он нацелился ее поднять, то промахнулся и, падая, увлек за собой и парнишку. Словом, очень не скоро и с большим трудом до Вагнера дошел смысл сказанного, и тогда он издал радостный вопль: – Вот это да!!! Так, значит, осведомленное лицо получит целых двадцать фунтов! Даже и не говори мне: сто! Наверняка ты не расслышал, дружок! Сто фунтов! Да такие суммы встречаются только в задачках но арифметике. Вот двадцать или, к примеру, двадцать четыре фунта – столько бывает, я своими глазами видал. Господи, наконец-то можно будет оттянуться вволю! Ура! – Вагнер восторженно подбросил вверх шляпу, но тотчас растерянно закружил на месте, пытаясь отыскать в потемках эту убогую деталь своего туалета. – Хорош теперь видок у меня без шляпы! Ну да ладно, не беда!.. И вот что еще: получи-ка ты обратно свой револьвер, приятель. Мне он теперь без надобности. Злачных местечек, где меня готовы поить в долг, что пташек на небе! С той лишь разницей, что кредиторы мои не разлетятся…

Вагнер вынул из кармана пиджака заряженный пистолет, с торжественным видом вернул юному грабителю, после чего дружески похлопал его по плечу.

– Так вы и вправду что-то слышали о Капитане? – спросил молодой человек, после короткого колебания решив все же не пускать в ход вновь обретенное оружие.

– «Слышал»! – хмыкнул Вагнер. – Да я в полдень с ним разговаривал.

– Так где же он?

– Вот этого я не знаю.

– А где вы встретились с ним?

– У меня дома.

– Но тогда вы должны знать, где он обретается.

– Поздним вечером-то? Совершенно исключено. Скажи спасибо, если я сумею туда добраться и показать это место… Ну вот мы и дотопали до таверны! Заходи, приятель!

И Вагнер пинком распахнул дверь убогого притона. Молодого человека оглушил шум, крики, взвизги гармоники, в нос ударила сложная смесь запахов, в глазах защипало от густого табачного дыма. Но прежде чем они успели войти, Вагнер внезапно отпрянул назад, захлопнул дверь и испуганно схватил паренька за руку:

– Бежим отсюда со всех ног!

И тотчас растянулся плашмя.

Молодой человек не знал, что и думать. Конечно, смекни он, в чем дело, и он припустился бы бежать, словно его застукали на месте преступления.

Посреди таверны, куда Вагнер намеревался войти, стоял Джимми От-Уха-До-Уха, и ястребиный взор его был обращен к входной двери. Отступление оказалось запоздалым маневром, поскольку дверь снова распахнулась и Джимми выскочил наружу…

Юный грабитель, хотя и не знал, что к чему, непроизвольным движением схватился за револьвер. В тот же миг он схлопотал увесистую затрещину и, совершив замысловатый кувырок, успел почувствовать, как из рук у него вырывают оружие. После чего в глазах у него все померкло. Сокрушительная сила и молниеносная быстрота удара делали Джимми непревзойденным чемпионом затрещин во всех злачных местах как Тихоокеанского, так и Атлантического побережья.

 

Глава третья

Что же заставило мистера Вагнера так панически испугаться Джимми От-Уха-До-Уха? Причины были очень веские. Дело в том, что все лица, причастные к уголовному миру, к числу которых, разумеется, принадлежал и чемпион оплеух Джимми, отлично знали, что Грязнуля Фред во время своего пребывания во Фриско обретается у Вагнера.

Причина взаимной ненависти Джимми и Грязнули Фреда служила в порту предметом всеобщего обсуждения. Считалось, что в ходе каких-то уголовных авантюр, когда Джимми, словно мальчишка-несмышленыш, таскал каштаны из огня, откуда ни возьмись объявился Капитан Фред и, даже не запачкав пальцев в золе, присвоил плоды не совсем праведных, но, бесспорно, выстраданных трудов Джимми. Да еще и втянул малого в какое-то гнусное дело. Поговаривали также, будто бы они никак не могут свести старые счеты в какой-то давней запутанной истории. Якобы Джимми От-Уха-До-Уха однажды целые сутки продержал Капитана запертым в сундуке, а в другой раз Капитан, не пожалев хлопот, упрятал Джимми в карантин. Постепенно взаимная вражда между ними дошла до того, что, стоило Джимми где-либо появиться, он первым делом интересовался, где Капитан, потому как им, видите ли, спешно требуется пощекотать ножичком друг друга. Вот и в Окленде он прямиком бросился на поиски Вагнера, чтобы через этого синебородого типа выйти на след своего заклятого врага.

Два дня назад Джимми выведал у знакомого контрабандиста, что Грязнуля Фред находится во Фриско. К тому же он не хуже других знал: тому, кто наведет британское консульство на след Капитана, полагается весьма солидное вознаграждение – сто фунтов. И упускать их ему не хотелось.

Так почему же Джимми сразу не явился к англичанам за наградой? Ведь ему было известно, что Фред наверняка обретается у своего дружка Вагнера. Тем более что эту наводку не следовало рассматривать как доносительство: Капитан разыскивался по какому-то официальному делу и ему гарантировалась неприкосновенность личности. Да только эта наводка, или подсказка, мало что дала бы британскому консульству: об истинном месте жительства Вагнера во Фриско знали, пожалуй, человека четыре, и излишне говорить, что Джимми От-Уха-До-Уха не принадлежал к этой четверке посвященных.

Кроме того, представителей уголовного мира никакой наградой не заманишь в официальное учреждение. Среди бывалых мошенников распространено поверье: от любых присутственных мест добра не жди.

К тому же Джимми имел весьма печальный опыт общения с британскими таможнями и прочими охранительными органами. Конечно, деньги не пахнут, а потому негоже слишком уж интересоваться их происхождением, но всему есть предел. Будучи отъявленным контрабандистом, нарушения границ Джимми не страшился, однако порог официальных учреждений был для него той границей, которую он редко переступал по доброй воле. Вот почему он и не стал соваться в британское консульство во Фриско с имеющимися у него сведениями, вот почему старик Вагнер завопил «бежим!», прежде чем растянуться плашмя. Ну, и по этой же причине старый пропойца ничуть не удивился, когда шею его сдавило словно тисками и мощная ручища поставила его на ноги, лишив возможности двигаться.

– Ба, кого я вижу! – воскликнул Вагнер с вымученной улыбкой, пытаясь выдать ее за учтивую. – Да ведь это мой добрый старый приятель! Благодарю, дружище, что помог мне подняться, а теперь будь любезен, отряхни с меня пыль. – Ответа на его слова не последовало, а тиски не ослабили хватки, и Вагнер возопил с еще более подобострастным видом: – У тебя, дружище, случаем, сигары не найдется? Я уж бог знает с каких пор не курил.

Джимми красовался в необычайно живописной и широко известной в узких кругах так называемой форме лейтенанта первого ранга. Почему так называемой? Да потому, что и звание, и форма были изобретением самого Джимми. Выглядела она так: на ногах роскошные краги сверкающей кожи, на голове – белое кепи с козырьком, позаимствованное у американских спасателей на водах, и фланелевая куртка с золотыми пуговицами. Завершал картину весьма забавный аристократический монокль. Именно так Джимми называл медицинское увеличительное стекло, используемое обычно для обследования радужной оболочки глаза. Оно болталось на цепочке от пробки для ванной. Время от времени Джимми подносил «монокль» к глазу, если ситуация требовала держаться с особым достоинством.

– Гнусный карманник! – воскликнул Джимми вместо приветствия. – И не вздумай пудрить мне мозги, иначе от тебя только мокрое место останется!

– Что ты меня вечно этим мокрым местом пугаешь! – огрызнулся Вагнер, хотя и был смертельно напуган. – По пять раз спрашивать, куда Грязнуля Фред подевался… Что я, ему в сторожа нанимался, что ли, прохиндею этому!

– Ага, сам знаешь, где собака зарыта! Я тебе еще вопроса не задавал. Да не дрожи ты, как побитый пес! У меня и в мыслях нет пришивать Фреда, просто должен же он со мной за карантин расплатиться! Хотя за такую подставу можно было бы…

– Ах вон оно что! Тогда жди на этом месте, я к тебе его пришлю! – Вагнер заерзал и хотел было повернуть прочь, однако железная рука Джимми рывком вернула его в исходное положение.

– Послушай, чего ты меня так дергаешь?!

– Нет уж, прежде ты меня послушай! Если тотчас не отведешь меня к Капитану, придется мне взыскать свой должок с тебя. Я ведь знаю, что его логово находится где-то возле железнодорожного моста.

– Спасибо за подсказку, стручок любезный! Оттуда я запросто доберусь до дома, а то я вот уже целый час голову ломаю… Да перестань ты наконец меня дергать!

Возмущенный крик Вагнера перешел в невнятное бульканье, поскольку Джимми безжалостно тряхнул его в очередной раз.

Между тем юный грабитель пришел в себя, но не отважился шевельнуться, словно его припечатали по башке стальной дубинкой. Кстати сказать, впечатлительный молодой человек на другой же день отплыл назад, в Европу, где начал новую жизнь и вернулся на стезю добродетели. Согласитесь сами: пережить за одну ночь встречу с такими нелицеприятными субъектами, как Вагнер и Джимми От-Уха-До-Уха, для нормального человека явно многовато. Да и карьера грабителя его сразу не заладилась, опять же по вине старого оборванца с синей бородой.

Лейтенант первого ранга, скрежеща зубами от злости, раздумывал, как ему поступить с Вагнером. Тот между делом стал клевать носом, надежно опершись на крепко сжимавшую его руку. В ответ на очередной резкий толчок он, громко всхрапнув, испуганно встрепенулся.

– Боже правый! Который теперь час?! – вскричал старик, словно бы у него хоть раз в жизни было какое-либо важное дело, причем срочное.

– Слушай, ты, старая пьяная развалина! Если ты отведешь меня к Капитану, обещаю тебе верных сто фунтов.

– Твержу всем, твержу, все равно никто не верит… Да не бывает таких деньжищ и в помине. Тоже мне, миллионер выискался! Разве что десять фунтов, но уж никак не сто! И вообще, не квартирует у меня нынче Грязнуля Фред, можешь мне поверить. Сроду я врал кому-нибудь?

– Но и правду от тебя я никогда не слышал.

– Пусть так, готов с тобой согласиться. Но только сам посуди: с какой стати мне сейчас врать, когда ты так нежно держишь меня за глотку? Да чтобы я стал врать закадычному другу, с которым не один год вместе хлебал тюремную баланду?!

Джимми призадумался. Запугивать этого прожженного мошенника было бы несусветной глупостью. Выпытать у него все равно ничего не удастся. Зато издали, исподтишка, можно за ним проследить.

Он выпустил шею Вагнера и оттолкнул от себя старого пропойцу.

– Ну что ж, придется поверить тебе на слово, старый дикобраз! Если Фред сейчас в бегах, дождусь следующего раза. Но уж тогда спуску тебе не дам!

Вагнер отвесил галантный поклон, поправил цветок в петлице и, пошатываясь на нетвердых ногах, двинулся в темноту. И вдруг радостно воскликнул, наступив на собственную шляпу.

– Где же ты столько времени летала? – пропел Вагнер, водружая ее на косматую башку.

После чего, мурлыча себе под нос оперную арию и спотыкаясь через каждые десять шагов, преодолевая ухабы и рытвины, узкими ходами и проулками он побрел к дому. Судя по всему, он даже не догадывался, что Джимми следует за ним неотступной тенью.

Примерно через полчаса Вагнер перебрался на другую окраину порта, минуя сухие доки и дорогу, ведущую из Окленда в Сан-Франциско. Блуждая по пустырям, он достиг железнодорожной насыпи. По шпалам в ночной темноте он, видно, идти не решался, побрел рядом с рельсами, по узенькой тропке, тянувшейся вдоль железнодорожного полотна.

Чуть погодя его спотыкающаяся фигура запетляла среди запасных путей. В ночном сумраке проглядывали железнодорожная водокачка и несколько будок, а дальше тянулись ряды пустых товарных вагонов.

«Куда, к чертям, прется этот старый хрыч?» – подумал Джимми.

Старик подошел к самому дальнему вагону, стоящему в тупике, отодвинул засов и прошмыгнул внутрь.

Попался, голубчик!

Джимми, пригибаясь к земле, рысью припустил за ним. Приблизившись к вагону, он решил, что нелишне проявить осторожность. Вытащив карманный фонарик, он огляделся по сторонам.

Так значит, именно в этом заброшенном, изъеденном ржавчиной вагоне и обитает старый пропойца Вагнер на пару с Капитаном. Ну что ж, самое время поквитаться!.. Джимми проворно отодвинул дверь и нырнул внутрь вагона. Фонарик его стремительно описал круг, – как известно, Грязнуля Фред пускает нож в ход не задумываясь.

Но что это?

Вагон был пуст!

Обозленный Джимми подскочил к двери на противоположной стороне вагона. Черт побери, этот шакал Вагнер попросту выскочил из вагона с другой стороны, а дверь запер на засов.

Гоп! Джимми стремительно крутанулся на месте с быстротой, отработанной в портовых стычках, и все же опоздал… Резкий скрежет металла послышался с той стороны, откуда он проник в вагон.

Дверь задвинулась, и снаружи лязгнул засов.

Все ясно – старый хрыч заманил его в ловушку! А он, как последний идиот, не почуял подвоха.

– Хелло, друг любезный! Запомни впредь, что у каждого вагона двери с обеих сторон! – прокричал на прощание Вагнер. – Придется тебе чуток побиться башкой об стену, когда надоест тут отсиживаться. Глядишь, кто-нибудь и отзовется… Хотя этот поезд любит опаздывать, а точнее, вот уже лет пять с места не трогался.

До бедолаги Джимми донесся удаляющийся голос Вагнера, с чувством распевавшего арию Аиды.

 

Глава четвертая

Джимми влип в нешуточную передрягу.

В вагоне на запасных путях в два счета протянешь ноги с голоду, если не колотиться в дверь в надежде на вызволение. А нынешняя ситуация во Фриско сложилась для матерого гангстера столь неблагоприятно, что привлекать к себе излишнее внимание было совсем не с руки. В последний раз они на пару с Чарли Ясным Месяцем уплыли из Сан-Франциско на двухмачтовой шхуне и по рассеянности забыли возвратить судно владельцу, который, надо полагать, не преминул заявить в полицию.

Что толку от клещей, надежно укрытых во внутреннем кармане, от небольшого, но прочного стального сверла в верхнем кармашке, от кусачек и напильника в заднем кармане штанов! С помощью этих инструментов массивную вагонную дверь не своротишь; Джимми слишком хорошо был знаком с конструкцией подобных вагонов. Это ж надо оказаться таким лопухом!

Пожалуй, можно попытаться перепилить засов у самого стыка дверей, но эта операция нудная и трудоемкая, уж лучше подождать случайного прохожего.

Должно быть, с час просидел Джимми в мучительных раздумьях, не зная, что предпринять, и заходясь от бессильной злобы…

Вдруг до него донесся шум шагов – спокойных, неторопливых. Джимми напрягся, весь обратившись в слух. Похоже, какой-то одинокий бродяга забрел сюда ненароком, и вряд ли ему под силу в одиночку справиться с крепким засовом.

И все же стоит рискнуть. Не подыхать же здесь с голоду и от жажды!

Джимми забарабанил кулаками в дверь.

– Войдите! – послышалось в ответ.

«Тоже мне, шутник выискался!» – вскипел в душе Джимми и заорал что есть мочи:

– Откройте дверь! Я работаю здесь, в доке, прилег вздремнуть, а меня кто-то случайно запер.

Незнакомец без обиняков отодвинул засов и открыл дверь.

Джимми подскочил к раскрытой двери и тут же, с разинутым от удивления ртом, плюхнулся на пустой ящик, стоявший у входа.

Чудеса, да и только!.. На рельсах стоял импозантного вида субъект с козлиной бородкой. Невероятно длинными, похожими на ястребиные когти ногтями он взбивал ее, будто старался придать более зловещий вид.

Сомнений не оставалось, перед ним Капитан Фред собственной персоной. Невероятно, но факт: его спасителем оказался Грязнуля Фред, от которого Джимми мог ожидать чего угодно, только не помощи в трудную минуту.

Джимми увидел в этом перст судьбы. Если ему суждено выбраться из ловушки с помощью Капитана, тут уж добра не жди…

– Поговаривают, ты меня разыскивал, сынок, – осклабился Капитан. – Должно быть, у тебя ко мне какое-то дельце имеется? Так?

Тысяча чертей!.. Одно дело идти по следу Капитана с единственным намерением – всадить ему в спину нож и тем самым свести все старые счеты и расквитаться за нанесенные когда-то обиды. И совсем другое, когда тебя самого застали врасплох, будто голенького. Не приведи господь столкнуться нос к носу с этим опасным стариком с насквозь продубленной кожей и изборожденным морщинами лицом! Какой же гипнотической силой обладали маленькие, хитро поблескивающие глазки Капитана, если даже такой силач, отчаянный драчун и непревзойденный мастер поножовщины, как Джимми, чувствовал себя сейчас смущенно и неуверенно.

Изобразив некое подобие ухмылки, Джимми, явно стушевавшись, пробормотал нечто невнятное и щелчком сбил с рукава несуществующую пылинку. Но затем кое-как совладал с собой, вспомнив, что в каждом портовом кабаке клялся и божился, что вовек не видать ему верной своей подружки Офелии Пепиты, если он не скрутит Капитана в бараний рог.

– Верно говорили! – грубо отрезал Джимми, стараясь подбодрить самого себя. – У меня и впрямь есть к вам одно дельце.

– Вон оно как! И что же это за нужда тебя прихватила? – с ухмылкой поинтересовался Грязнуля Фред, внезапно шагнув вперед, и лейтенант первого ранга ощутил в области пупка легкий укол, словно какая-то колючка, пропоров рубаху, слегка царапнула кожу.

– Поберегись, Джимми! – беззлобным шепотом предостерег его Капитан. – А то не ровен час, напорешься в потемках на мои маленький перочинный ножик…

Когда этот коварный тип успел вытащить нож и открыть его, как ухитрился с профессиональной ловкостью приставить его к животу противника, лишь слегка уколов кожу, но не проткнув насквозь? Лучше не задаваться таким вопросом: Капитан слыл непревзойденным мастером этого трюка и только что продемонстрировал свое умение на деле. Будь ты хоть сто раз отпетым мошенником вроде Джимми От-Уха-До-Уха, но если нож Грязнули Фреда уперся тебе в живот, то лучше помолиться о спасении души, прежде чем дерзнешь шевельнуть хотя бы мизинцем.

– С чего это вам вздумалось размахивать ножом? – вопросил Джимми еще более грубым тоном, однако не сделал ни малейшей попытки пошевелиться. – Можно подумать, кто-то здесь собирался вас обидеть.

– До меня всего-навсего дошел слушок, будто ты меня разыскиваешь, вот я и решил выяснить, зачем я тебе понадобился. Неужто для того, чтобы засвидетельствовать мне свое почтение?

– А если даже и разыскивал, что здесь такого? Хозяин таверны «Веселый пьянчужка» на Гавайях просил передать, что вы еще в прошлом году забыли у него свой кисет.

– Знаю я про свою пропажу, знаю также, что по этой причине ты вот уже год как гоняешься за мною. Рассказывали люди и в сингапурском казино «Катакомбы», и в роттердамском кабаке «Сырная голова»… Стоило ли ради этакого пустяка так усердствовать?

Джимми готов был растерзать Капитана в клочья. Но… Попробуй вывернись, ежели в тебя уперто острие ножа! К тому же он отметил, с какой уверенностью покоится рукоятка ножа в зажатой ладони Капитана: лежит мягко, свободно, а готовое вонзиться ему в живот острое как бритва лезвие поддерживается снизу вытянутым безымянным пальцем. Джимми представил себе, с какой удивительной легкостью войдет в тело это грозное орудие, а потом Грязнуля Фред аккуратно вытрет лезвие о траву, сунет нож в карман и лениво, вразвалку удалится как ни в чем не бывало, и заскрежетал зубами от бессилия.

Да, Джимми кипел от ярости, но при этом ухитрялся сохранять непринужденную позу и доброжелательную ухмылку на лице, словно и впрямь ради забытого кисета разыскивал по всем притонам пяти континентов этого коварного обладателя зловещей козлиной бородки.

– Поговаривали также, что ты якобы собираешься свести со мной счеты. Уж и не знаю, верить ли этим россказням… – по-прежнему мягким тоном продолжил Капитан.

– Э-э… Вы ведь и сами не раз повторяли, будто бы я давным-давно задолжал вам четыре доллара…

– Что ж, если вернешь должок, я возражать не стану. Добавь процент… Короче, с тебя десятка!

– Сейчас я не при деньгах. А в ту пору, когда я тебя разыскивал, деньжата у меня водились…

Капитан миролюбиво отступил на шаг, сел на деревянную шпалу чуть поодаль и спрятал в карман свое знаменитое перо.

– Ну вот что, Джимми! – после некоторого молчания заговорил он медленно, неколебимо уверенным тоном. – Ты мне тут наплел складные байки, но заруби себе на носу: тот, кто меня так настырно разыскивает, рискует рано или поздно и впрямь столкнуться со мной ненароком. – Голос Капитана звучал спокойно и невозмутимо, но Джимми прекрасно знал: с той же неуловимой быстротой, с какой нож исчез, он может вновь вынырнуть из кармана. – Тебе хорошо известно, что я всегда питал к тебе слабость… Да не жмись ты, сынок, расслабься! Можешь разгуливать взад-вперед, можешь сунуть руки в карманы. Были у тебя припрятаны и нож, и револьвер; были, да сплыли – изъял я их у тебя, сынок. И нечего зубами скрипеть, не то выпадут до срока. До моих лет доживешь, ни одного не останется. А мои вот пока все как один на месте.

– Ладно, и за это рано или поздно поквитаемся…

– Ты меня не запугивай, сынок! Я от твоих угроз только крепче становлюсь! Меня не такие, как ты, пугали… И где они теперь? На том свете. Туда же хочешь?

Капитан снисходительно ухмыльнулся и стал не спеша набивать трубку табаком.

«Опять какую-то пакость замыслил, – с тоской подумал Джимми. – Не затем же явился сюда старый разбойник, чтобы вызволить меня из западни. Такой и родного брата преспокойно угробит, глазом не моргнет. Вот и сейчас попыхивает себе трубочкой, а сам обмозговывает очередную каверзу, где сам черт одну ногу сломает, а другую вывихнет. Но пусть его нож достанется в наследство мясникам, если в один прекрасный день кто-нибудь не пырнет им этого старого дьявола!»

– Чего вам еще от меня надо?! – в сердцах воскликнул Джимми, чувствуя, что в данный момент его мечты вряд ли осуществятся.

– Хотел бы уладить с тобой должок, чтобы ты раз и навсегда оставил меня в покое.

– Измываетесь?! Ладно, на сей раз ваша взяла, а только не мешало бы помнить, что даже самый хитрый лис может угодить в капкан.

– В капкан мне лезть без надобности, – серьезно, без усмешки парировал Капитан. – Хочу предложить тебе одно дельце, чтобы нам обоим по полсотни на нос обломилось.

– О чем это вы?!

– Сейчас растолкую: меня по какому-то делу разыскивают англичане из консульства. Ничего незаконного на мне не висит. Скорее всего, хотят разузнать что-нибудь насчет затонувшего парохода «Виннифред». Я тогда на одном трехмачтовике как раз в той акватории обретался, ну и спас многих пассажиров.

– Как же, как же, припоминаю! Благородства вам не занимать! Только потом все удивлялись, до чего интересно дело кончилось: пассажиры-то спаслись, а вот их кольца, часы и прочие побрякушки так и сгинули. Должно быть, штормовым ветром за борт снесло!

– Да! – задумчиво кивнул Капитан, погрузившись в воспоминания. – Знатный был шторм, не приведи господь… Но к британскому посольству он не имеет никакого касательства. Сейчас, если я сам объявлюсь в консульстве, мне причитается вознаграждение. А тому, кто поможет напасть на мой след, особо полагается сотня фунтов. Я решил, помимо собственного вознаграждения, прибрать к рукам еще полета из этой сотни, обещанной информатору. Вот почему я и предлагаю тебе доставить меня в британское посольство: ты за здорово живешь огребаешь полсотни, да и я внакладе не останусь, коль скоро мне не надо будет опасаться, что ты меня пришьешь из-за угла. Считаю, на этом можно заключить мировую.

«Хитрит Капитан или нет? Звучит слишком уж заманчиво. Похоже, старый лис хочет меня подловить, – размышлял Джимми. – Знать бы только, какие козни он строит. А может, и впрямь решил заключить со мной перемирие и заграбастать себе полсотни фунтов? Впрочем, отчего бы и не согласиться, риска тут никакого нет. Допытываться, кто я такой, британцы вряд ли станут, а на крайний случай у меня припасены почти чистые корочки на имя шведского матроса Джефа Ольсена. Пожалуй, и в британское консульство можно заявиться под видом шведского моряка, потому как с этим старым пройдохой нужно держать ухо востро».

– По-моему, – чуть подумав, уклончиво произнес Джимми, – вы опять хотите заманить меня в капкан.

– Если не доверяешь, тебе же хуже. Подыщу другого напарника. А ты, похоже, схрусил.

Джимми От-Уха-До-Уха обладал массой достоинств, однако самолюбие иной раз подавляло все его положительные качества. Вот и сейчас он в ответ на обвинение в трусости залился краской праведного гнева.

– Неужто вам доводилось слышать, будто Джимми От-Уха-До-Уха – парень робкого десятка? Видать, забыли, с кем имеете дело!

– На это я и рассчитывал, – признался Капитан Фред с полной искренностью. На самолюбие, тщеславие и наивность Джимми можно было полагаться на все сто процентов. – Ну что ж, если ты согласен войти в дело, то разрешаю меня проводить. Немного людей на свете могут похвастаться тем, что знают мое убежище. Теперь ты станешь одним из немногих. И прямо с утречка отправишься к британскому консулу. Получишь свои пятьдесят фунтов и заключим с тобой мировую. Ну как, по рукам?

Капитан протянул ему свою грязно-бурую, как у мумии, пятерню с длиннющими, ястребиными когтями.

«Надует или нет?» – мучился сомнениями Джимми, неуверенно потянувшись к капитанской ладони. Гроза портовых головорезов, обладатель недюжинной физической силы и ловкости со смущением мальчишки-школяра, робеющего перед суровым учителем, пожал морщинистую руку Капитана.

– Документик какой у тебя имеется? – деловито осведомился Грязнуля Фред.

– Документ отменный! На имя шведского матроса Джефа Ольсена.

– Ну тогда полный порядок!

И старик в знак доверия первым зашагал по железнодорожным путям – вперевалку, попыхивая трубкой, перебросив куртку себе за спину и сбив на затылок старую капитанскую фуражку с козырьком.

Неподалеку от моста они выбрались на окраину Фриско. При виде мрачного здания из серого известняка Джимми охватило недоброе предчувствие. Полицейская казарма! Какие тут могут быть тайные убежища для бродяг, которые не в ладах с законом?

Капитан и Джимми осторожно крались под прикрытием железнодорожной насыпи: занималась заря. На рассвете в этих местах бывает особенно холодно. Уже в конце лета ветер, приносящий в эти широты ледяное дыхание Арктики, гонит отсюда прочь всех портовых бродяг.

На путников дохнуло холодной, солоноватой влагой. «Хороню этому старому морскому волку, шкура у него так задубела, что никакая стужа ему нипочем», – подумал Джимми с завистливым уважением. В одном месте, у поворота шоссе, Грязнуля Фред вдруг наклонился, поднял решетку водосточного люка и стал спускаться по стальным скобам.

– Двигай за мной! – скомандовал он.

Джимми последовал за стариком, опустив на место решетку. «Не в канализационном же стоке они обосновались?» – недоумевал он. С Вагнера, конечно, станется, но Капитан – надо отдать ему должное – берег репутацию своей пусть и замызганной, зато подлинной капитанской фуражки. Уж он-то не допустил бы слухов о том, что обитает в сточной канаве.

Старик и Джимми долго брели по цементной кромке вдоль канала, стремительно несущего грязную жижу. Им поминутно приходилось отшвыривать ногами кишащих вокруг крыс. Здоровенная, с добрую кошку, омерзительная тварь мелькнула чуть ли не у самого лица Джимми и с громким всплеском плюхнулась в быстрый поток.

Дойдя до ответвления канала, Капитан остановился возле ржавой железной лестницы и начал карабкаться вверх. Джимми последовал его примеру. Откинув решетку, они очутились в просторном подвальном помещении. Повсюду лежали какие-то тюки с тряпьем, видимо, служившие здешним обитателям постелью. Похоже, именно здесь и было тайное убежище Капитана Фреда.

– Что это за дыра? – поинтересовался Джимми и… слова застряли у него в горле. В дальнем конце подвала высоко под потолком виднелось несколько окошек, сквозь которые в помещение проникал сероватый рассветный сумрак. И вдруг прямо в окошке показалась пара обутых в сапоги ног, вышагивавших четкой и уверенной поступью. Несколько шагов, щелканье каблуками… резкий поворот. И опять эта подозрительно знакомая, размеренная поступь. Шаги удалились…

«Да ведь это же часовой! Неужто Капитан заманил меня в ловушку?!» – запаниковал Джимми.

Поддавшись первому побуждению, он метнулся к канализационной решетке. И тут, судорожно переводя дыхание, остановился. Нет, вряд ли Грязнуля Фред стал бы заманивать его в полицейский участок. У старого хрыча провинностей перед властями не меньше, чем у него самого. Взяв себя в руки, Джимми небрежно плюхнулся на узел с барахлом, широко расставив ноги и всем своим видом показывая, что чувствует себя в этой норе как дома.

– Дядюшка Фредди, – обратился он к старику, – где это мы находимся?

Прежде чем ответить, Капитан сделал добрый глоток спиртного из фляжки. Потом протянул фляжку Джимми.

– Это, сынок, подвал полицейской казармы. Склад всякого хлама. Ни одна живая душа сюда носа не кажет, просто забрасывают через оконце изношенное тряпье, к примеру списанное обмундирование, и раз в год за этим барахлом наведывается старьевщик. Место самое что ни на есть тихое и безопасное. Не слыхал, чтобы сюда хоть разок с облавой нагрянули.

Капитан удобно расположился на груде тряпья и тотчас крепко уснул.

 

Глава пятая

Ранним утром они покинули свое убежище в подвале и направились в город.

– Ты сейчас где приткнулся? – спросил своего молодого спутника по дороге Капитан. Несмотря на пробирающий до костей ледяной ветер, характерный для августовского Фриско, старик не стал облачаться в куртку. Его черный шерстяной свитер с обтрепанным высоким воротом и штопаными локтями за годы бурных странствий затвердел как панцирь и, судя по всему, надежно защищал владельца от непогоды. Под стать свитеру были и его знаменитые широченные штаны, доходящие чуть ли не до подмышек, обе брючины были заправлены в высокие башмаки и смотрелись на капитане как галифе.

– Служил у капитана Бриджа, на шхуне «Стремительная», – ответил Джимми. – Контрабандой перевозили эмигрантов из Китая на Яву.

– Это было год назад, – заметил старик, раскуривая трубку.

– А кроме того, прихварывал, – слегка нервничая, пояснил Джимми. – Когда афера со шхуной накрылась медным тазом, я схлопотал пулю в ногу. Рана пустяшная, но… Так уж, верно, человек устроен, что может расхвораться даже из-за пустяковой царапины, если не остережется вовремя. Ну, надеюсь, теперь-то вы всю мою подноготную выпытали?

– Это как посмотреть! – Капитан попыхивал трубкой. – Ведь прошло больше полугода с тех пор, как ты темной ноченькой распрощался со своей Офелией и отчалил во Фриско на грузовом судне Придурка Гарри.

Должно быть, Грязнуля Фред водил дружбу с самим сатаной! Иначе откуда бы ему знать такие подробности?

– Да, я перебрался во Фриско, ну и что с того?! А вы, похоже, сменили род занятий. Не зря, видать, поселились в подвале полицейской казармы. Потрошите меня дотошнее заправского фараона. Копнуть поглубже, так небось и в вашей житухе пробелы и изъяны найдутся… Прямо смех слушать! Должен же человек как-то перебиваться, вот и приходится колесить по свету. Иной раз и осечки бывают…

Грязнуля Фред никак не отозвался на эту тираду. Молча пожал плечами, сдвинул фуражку на затылок и, запустив руки в карманы, подтянул свои необъятные штаны к самым подмышкам. Скучающий взгляд его был устремлен куда-то в пространство.

Джимми время от времени встревоженно косился на Капитана. «Да нет, ничегошеньки этот старый пройдоха про меня не знает, а вопросы его лишь по чистой случайности попали в точку», – думал он.

Старик по-прежнему брел с обычным своим отрешенно-равнодушным видом, и Джимми почти успокоился. Они дошагали уже до парка Голден-Гейт, находящегося чуть ли не в самом центре города, когда Капитан, придав своему лицу мечтательное выражение, вдруг спросил:

– Любопытно бы узнать, что сейчас поделывают наши старые приятели? Не слышал чего новенького о крейсере «Роджер»? Ты что, никак поперхнулся?

– Сигарета больно крепкая… Так о чем вы меня спрашивали? – глухим голосом отозвался Джимми.

– Вспомнился мне наш старый добрый «Роджер» – тот самый, который я однажды ночью угнал с рейда цейлонского карантина, на широте Пуан-де-Галль… Да, веселые были денечки! – Капитан мечтательно вздохнул.

Будь Грязнуля Фред талантливейшим актером в мире, и тогда он не сумел бы лучше сыграть свою роль. Нет-нет, и упоминание о «Роджере», должно быть, чистая случайность.

– Давненько не попадалась мне на глаза эта посудина, – безразличным тоном ответил Джимми вслух.

– Гм… Тогда, наверное, у тебя с глазами не все в порядке. Полгода назад «Роджер» швартовался здесь, в Окленде. Как же ты его не приметил?

Джимми От-Уха-До-Уха остановился как вкопанный и набрал полную грудь воздуха. Мощная грудная клетка грозно вздыбилась. Кто хоть немного знал Джимми, постарался бы в этот момент поскорее отойти в сторонку: в гневе Джимми был страшен.

– Что, дядюшка Фред? Опять вздумали мутить воду?

– Ну и чудак же ты, право слово! – Капитан невозмутимо пожал плечами и снова принялся набивать трубку. – С людьми ты сводишь дружбу охотнее, чем я, вот я и подумал: вряд ли вы разминулись с Доктором, с Чарли Ясным Месяцем, с Колючкой Ванеком и прочей братией, коль скоро их посудина швартовалась тут, у причала, а ты аккурат в ту пору добывал себе пропитание именно здесь, в Окленде. Не понимаю, чего ты надулся, как индюк!

Джимми шумно выдохнул. Этот силач и громила постоянно держался настороже со старым и хитрым морским волком, на каждом шагу ожидая подвоха. Да и шестеренки в голове у Джимми крутились не так шустро, как у Капитана Фреда. Но ведь и в самом деле, что тут странного, если Грязнуля Фред интересуется своими дружками? Правда, в последний раз Капитан вроде бы напрочь расплевался с ними, на прощание пожелал всем поскорее попасть в глотку к акулам и дальше держал путь сам по себе. Но ведь тогда выяснилось, что Капитан, верный своей натуре, проворачивал махинации с топливом и прочими материалами, делал подложные записи в 'судовом журнале, словом, подвел всю команду. Матросы тоже за словом в карман не лезли: черт, мол, принес его им на голову, а Толстяк Петере даже обозвал Капитана старой гиеной; это, мол, тот еще фрукт, ему родного отца зарезать – раз плюнуть, – заявил он. Ну да ведь промеж старых дружков всякое случается. Сегодня повздорили, за ножи схватились, а завтра, глядишь, в обнимку в кабаке сидят. Правда, бывает и наоборот… В любом случае каждому покажется подозрительным: сам Джимми обретается во Фриско, здесь же стоит на причале «Роджер», а он порет чушь, будто бы в глаза судна не видел. Да разве найдется в Окленде хоть один захудалый сампан, которого Джимми не приметил бы, пройдясь разок вдоль причала?! Вот и выходит, что он попросту чушь спорол.

– Ну, перемолвился я словцом с Колючкой Ванеком и еще кое с кем из парней, – стал объяснять он. – Эка важность!.. Зато я, к примеру, не сую нос в чужие дела, а считаю, что каждый волен сам зарабатывать себе на хлеб, как ему вздумается…

– Верно, сынок, – согласно кивнул Капитан. – Вроде бы ты уже пытался мне это внушить. Но ведь я только хотел полюбопытствовать, в какие дали подался наш старина «Роджер». Вот уже полгода об этой ржавой жестянке ни слуху ни духу, вот я и обеспокоился.

– А чего вам беспокоиться, дядюшка Фред? Может, у вас столовый прибор или кисет с табаком на крейсере остались?

– Я о своих друзьях беспокоюсь.

– Отвяжитесь вы от меня со своими расспросами! Мало того что вечно под мухой, так теперь спьяну и вовсе заговариваться стали. Какие у вас могут быть друзья, при вашей-то черствой душе?

– Ах, Джимми, Джимми! Как у тебя язык поворачивается говорить такое! Забыл, кто тебе предложил мировую и полсотни фунтов в придачу?

– Что правда, то правда, – вынужден был признать Джимми. – Вот только не лезли бы вы ко мне со своими каверзными вопросиками! Спрашиваете о том о сем, а что у вас при этом на уме, разве что одному Господу Богу известно. Ну коли уж вас, дядюшка Фред, так любопытство разбирает, могу передать, что рассказал мне Вихлястый Скелет накануне отплытия. «Роджер», мол, снова нанят каким-то страховым агентством для сопровождения и охраны судна с ценным грузом.

– Странно! – пробормотал Капитан Фред. – Чудеса, да и только… Ну да ладно…

– Чего это вы опять в моих словах странного углядели?

– А вот возьмем, к примеру, тебя, моряка, каких еще поискать. В этих делах я разбираюсь, можешь мне верить. И в наши дни, когда здесь, во Фриско, самый паршивый бич идет на вес золота, команда «Роджера» вдруг отказывается от услуг такого крепкого моряка, как Джимми От-Уха-До-Уха, и уходит в рейс без него. Поди тут разберись, к дьяволу!.. А может, прошел слушок, будто Джимми уже не тот, что прежде? Да, пожалуй, именно здесь собака и зарыта. Помнится, мне кто-то говорил недавно…

– Брехня все это! – возмущенно вскричал Джимми и тотчас спохватился. Старый черт опять очень ловко сыграл на его самолюбии. – Звали они меня с собой, да я сам отказался, потому как рассорился с Толстяком Петерсом. Устраивает такое объяснение?

Капитан пожал плечами и затянулся трубкой.

– Чего ты кипятишься, Джим! Ну отказался плыть с ними, и все дела… – Капитан флегматично почесал в затылке, отчего капитанская фуражка съехала ему на лоб.

Оба шли, храня молчание. Вдали уже показался особняк британского консульства, когда кто-то вдруг истошно завопил:

– Вот он, мой добрый старый приятель Капитан Фред! Прошу незамедлительно выдать мне двадцать два фунта.

То был Вагнер в сопровождении консульского служащего.

Джимми крепко выругался про себя. Подумать только: этот негодяй Вагнер обскакал их, и теперь как ни крути, а вознаграждение достанется ему! Синебородый прохвост правой рукой держался за стенку, а левой – ко причине пьяной неустойчивости – вынужден был крепко-накрепко ухватиться за рукав консульского чиновника.

– Прошу прощения, вы действительно являетесь персоной, известной под кличкой Капитан Фред? – осведомился служащий консульства. Страдальческое выражение, написанное на его лице, свидетельствовало о том, что он спит и видит, как бы ему освободиться от пьяного Вагнера, повисшего у него на руке.

– О чем это вы? – удивленно переспросил Капитан. – Тут какая-то накладка вышла: матрос я, обыкновенный рядовой матрос!

– Помилуйте, друг мой! – возопил Вагнер, в отчаянии всплеснув руками, и попытался обнять хотя бы одного из мерещившейся ему спьяну шестерки Фредов, однако растянулся во весь рост на тротуаре. Приняв таким образом более устойчивое положение, Вагнер продолжил свои причитания: – Как же можно отказываться от собственного доброго имени!.. Да разрази меня гром, если это не мой давний закадычный друг Капитан Фред!

– Кто эта пьяная скотина? – брезгливо поморщившись, поинтересовался Капитан у Джимми.

Тот поначалу обмер от неслыханной наглости, но в следующую же минуту проникся к Грязнуле Фреду почтением, разгадав его гениальный план.

– Этот человек заявил, будто проживает вместе с вами в одном… хм… подвале, – с недоумением переводя глаза то на Вагнера, то на Капитана, произнес чиновник.

– Отродясь его не видал, – огрызнулся Капитан Фред. – Извольте сами взглянуть, вот мой документ. Матрос Джеф Ольсен, всего неделя, как я из Адена, приплыл на судне «Гётеборг».

И что. бы вы думали? Капитан с невозмутимым видом извлек из кармана своих необъятных брюк замечательный, почти неотличимый от подлинного документ, которым совсем недавно хвастался Джимми, и протянул его чиновнику. Как сей документ оказался в кармане у Капитана Фреда, оставалось лишь догадываться.

Минуту спустя все трое поспешно удалились. Третьим был пьяный Вагнер, преследовавший Капитана и Джимми в надежде получить хоть какое-то объяснение. Однако бедолага, видимо, так крепко нализался, что, споткнувшись, упал на землю и тотчас забылся блаженным пьяным сном.

 

Глава шестая

– Если мы сейчас заявимся в консульство, этот чиновник рассудит, что вознаграждение все же причитается Вагнеру, – резонно рассудил Джимми.

– Значит, и нечего нам туда соваться. Отправишь письмо на имя консула и попросишь его нас принять, – сухо отозвался Грязнуля Фред.

– По придворному этикету это, кажется, называется аудиенцией, – счел нужным уточнить Джимми. – Если хочешь, чтобы тебя приняли, полагается подать прошение в королевскую канцелярию. А это дело долгое.

– Ты не рассуждай, а делай, что тебе говорят. Да побыстрее!

Вечером того же дня Грязнуля Фред и Джимми От-Уха-До-Уха явились на квартиру британского консула в Сан-Франциско, и их без промедления провели в небольшую комнату наподобие гостиной. Там их дожидались два джентльмена. Джимми в юности отслужил два года в военном флоте, после чего вообще не мыслил себе жизни без соленого запаха океана. Поэтому он без труда узнал в одном из присутствующих контр-адмирала Андерсона. Другим оказался консул Хайнс, который, слава богу, не стал уточнять, кто из них двоих Грязнуля Фред. Кто не слепой, тот и сам мог увидеть.

– Наконец-то вы объявились, мистер Капитан! – с искренней радостью приветствовал он старого морехода.

Что же касается контр-адмирала, то в очень давнюю пору они вместе с Грязнулей Фредом служили гардемаринами на боевом корабле Его Величества «Принц Букингемский». Правда, кроме них самих сей факт не был известен ни одной живой душе. Поговаривали, будто Капитан из-за какой-то загадочной, так и не выясненной семейной трагедии пренебрег мундиром капитана первого ранга и преимуществами светской жизни и покатился по кривой дорожке. Однако с тех незапамятных пор в особых случаях, когда даже секретные службы оказывались бессильными, из любого, даже самого отдаленного уголка мира мог быть вызван Капитан Фред. Его уникальный опыт и на редкость проницательный ум высоко ценились британской короной.

Впрочем, Капитан Фред был человеком упертым и недоверчивым, а потому делиться своим опытом был намерен далеко не с каждым. Старый морской волк-одиночка ни в какую не поддавался на уговоры, если просьба не исходила лично от сэра Андерсона.

Факт остается фактом: только контр-адмирал имел возможность влиять на него.

В давнюю пору, еще будучи молодыми офицерами, Капитан на пару с Андерсоном участвовал в чрезвычайно дерзкой операции, когда боевой корабль «Принц Букингемский» высадил на аравийский берег десант из сотни моряков, а те пересекли пустыню и напали на неприятельские отряды с тыла. С победоносным, разумеется, результатом.

Словом, по просьбе Андерсона Капитан неоднократно выполнял труднейшие задания. К примеру, именно он помог обезвредить скрывающихся на отдаленных, диких островах торговцев контрабандным оружием; не побоялся он отправиться и к вождям племени каннибалов и сумел договориться с ними, чтобы те не ели англичан-колонистов.

Но вот что самое удивительное – этот в высшей степени меркантильный человек, выполнив очередное ответственное поручение, бесследно исчезал и его невозможно было отыскать, чтобы вручить положенное вознаграждение.

– Добро пожаловать, Фред! – приветствовал Капитана адмирал и по-приятельски положил руку ему на плечо. Капитан пробурчал что-то в ответ и сунул в карман брюк скомканную фуражку. Джимми в силу своих представлений о том, как следует себя вести в светских кругах, поднес к глазу монокль и отвесил присутствующим глубокий поклон.

– Знакомьтесь, – представил его Капитан. – Это Джимми От-Уха-До-Уха, один из лучших матросов на свете.

Лейтенант первого ранга зарделся от похвалы. Судя по всему, душа в таком человеке, как Капитан Фред, не окончательно зачерствела, коли он расточает похвалы ему, Джимми, давнему своему противнику. Теперь полсотни фунтов, считай, уже в кармане.

– Сказать по правде, мы ведь неспроста разыскивали вас… – обратился мистер Хайнс к Капитану Фреду.

– Для начала уточним: именно этот парень сообщил мне, что меня разыскивают, – проговорил Капитан, – и я желал бы самолично вручить ему обещанные сто фунтов за проявленное усердие.

– Пожалуйста, деньги уже приготовлены, – снисходительно улыбнулся Хайнс и отсчитал нужную сумму.

Джимми несколько удивился, причем неприятно, когда старик, кивнув ему с ободряющей улыбкой, сунул деньги в задний карман своих широченных брюк.

– Деньги твои, Джимми, ты их честно заслужил, – утешил его Капитан, располагаясь в кресле, поскольку контр-адмирал жестом пригласил их сесть. Затем обратился к окружающим: – Любопытно узнать, господа, чего ради вы так настойчиво меня разыскивали.

– Господин Капитан, доводилось вам слышать о судне под названием «Андре де Ремьё»?

– Разумеется. Двухтрубное, грузоподъемностью в пятнадцать тысяч тонн, спущено на воду семнадцать лет назад в Шербуре. С тех пор лишь один раз корабль нуждался в ремонте – после наводнения в дельте реки Мэл. В Батавии был поставлен в сухой док. В последний свой рейс с туристами на борту корабль отправился к архипелагу Инкогнито, где и пропал. Словно в воздухе растворился… Последний радиосигнал был получен с широты мыса Блаунт.

– Оказывается, вы полностью в курсе дела, Фред, – с удовлетворением заметил контр-адмирал. – В таком случае, возможно, у вас есть предположения, что могло произойти с судном?

Джимми бросил на старика встревоженный взгляд, но тот лишь удивленно пожал плечами.

– Ни один человек в мире не способен угадать, какая из бед подстерегла судно, бесследно исчезнувшее за мысом Блаунт. И вообще, за каким дьяволом тащиться туда паровому судну? Ведь после Маркизских островов начинается сплошная полоса коралловых рифов и атоллов, лавировать между которыми практически невозможно.

– Да, все это нам тоже известно, – кивнул Андерсон. – Несколько богатых и знатных джентльменов возжелали совершить путешествие в те неизведанные места. Решили, видите ли, поиграть в Робинзонов. Им захотелось провести на архипелаге Инкогнито целый год. Такая у них прихоть возникла. Оттуда приехал некий чудак-художник и напел им, будто острова эти – сущий рай.

– Сигналов бедствия не поступало?

– Нет. Последний радиосигнал был зафиксирован с широты мыса Блаунт, и в сообщении говорилось, что плавание проходит благополучно. Новоявленные Робинзоны достигли цели, когда море было спокойно. И с тех пор от них ни слуху ни духу. Лишь впоследствии выяснилось, что по поручению страховой компании за ними следовало судно под названием «Роджер». Но вот что странно: «Роджер» тоже подал последний сигнал в нескольких градусах за мысом Блаунт, а затем и его радиопередатчик умолк. Оба судна пропали бесследно. Ваша задача, Фред, – выяснить хоть что-нибудь о постигшей их судьбе.

– Весьма сожалею, сэр, – холодно ответил Капитан, вставая с места, – но это никак невозможно. Я уже условился с одним китобоем. На будущей неделе мы отправляемся в район островов Порталы. Говорят, в этом сезоне там ну просто невероятное скопление китов!

– Почему вы не желаете попытаться разыскать «Роджер» и его команду?

– Потому как не исключено, что мне удастся их обнаружить, а именно этого я бы и хотел избежать, – сурово отчеканил Капитан.

Джимми прямо-таки не знал, куда деваться от стыда за этого бессердечного истукана, который посмел так нагло разговаривать с высокими чинами.

– Я полагал, что команда корабля состояла из ваших давних друзей, – недовольным тоном заметил контр-адмирал.

– Ошибаетесь, сэр, никакие они мне не друзья! Омерзительные типы, бездельники, хлопот с ними не оберешься. Для таких «друзей» кружки морской воды и то жалко.

Грязнуля Фред решительным жестом подтянул штаны до самых подмышек.

– Ну что ж… Простите, что побеспокоили вас понапрасну, – сухо проговорил консул. – Он был явно разочарован. – Возможно, у вас есть хотя бы какое-то предположение на сей счет?

– Какое тут может быть предположение? Надо отойти на девять с половиной градусов восточнее мыса Блаунт, а там залезть на мачту и повнимательнее оглядеться вокруг. Если на горизонте не заметишь ни одного судна, то и через тысячу лет не узнать, что там случилось. Морской владыка сроду не докладывал людишкам, на какую глубину утаскивает океанские суда, если они вдруг почему-либо приходятся ему не по нраву.

Капитан, конечно же, наглец из наглецов, подумал Джимми, но ведь говорит как по писаному, ни к единому слову не придерешься. Контр-адмирал испытующе уставился в нарочито безразличное лицо Грязнули Фреда. И вдруг маленькие глазки Капитана на миг оживленно блеснули. А может, контр-адмиралу это всего лишь почудилось при ярком свете люстры?

– Не смею настаивать, Фред…

– Вот что я скажу… – произнес вдруг Капитан Фред. – Если прислушаетесь к моему мнению, сэр, то смело можете положиться на человека, который доставил меня сюда. Не сомневайтесь: я зря рекомендовать не стану. Моряк первостатейный, – дайте ему утлую лодчонку и ветхий парус, и он доплывет до полюса и обратно.

Джимми вспыхнул до корней волос. Выходит, Капитан не такой уж бездушный пень, каким его считают.

Контр-адмирал пристально смотрел на Капитана, словно желая прочесть его мысли, но тот ответил ему спокойным, твердым взглядом.

– Если мы вынуждены обойтись без услуг Капитана, – обратился Андерсон к консулу, – то хотя бы советами его, думаю, пренебрегать не стоит. – Подойдя к Джимми, он произнес: – Зайдите ко мне завтра в «Асторию Уоллдорф», молодой человек. Все средства для организации экспедиции в вашем распоряжении. Страховая компания объявила награду в пятьдесят тысяч долларов тому, кто сообщит точные сведения о пропавших. Кроме того, можете рассчитывать на особое вознаграждение и от высших инстанций.

Джимми От-Уха-До-Уха почувствовал себя на самом верху блаженства, будто на него уже пролился с небес золотой дождь. Изысканным жестом поднеся монокль к глазу, он снова отвесил глубокий поклон. Тут ему вспомнилось высказывание великого авантюриста, известного миру под именем Наполеон, и он не преминул ввернуть уместную, как ему показалось, фразу:

– Рад стараться… Дайте мне золота и хлеба, и я прорвусь хоть в Китай!

– Брось трепаться, Джимми! – одернул его Капитан. – В Китай ты прорывался не раз, притом без единого куска хлеба и без медного гроша в кармане.

На этом аудиенция закончилась, и контр-адмирал пожал руку Капитану.

– Если все же передумаете, Фред…

– Меня теперь больше интересуют киты, а не люди. Бессловесные твари, а пристойнее иных двуногих будут, – презрительно бросил Капитан. – И главное, пользы от них куда больше. Не желаю иметь дело с неблагодарными типами, которые только и могут, что подозревать тебя в разных пакостях.

Когда моряки выбрались на улицу, Джимми от души поблагодарил Фреда за протекцию, а затем добавил:

– Ну а теперь гоните мои пятьдесят фунтов!

– Ах ты, бесстыжий вымогатель! За какие такие заслуги тебе причитается полсотни? Решил разжиться за мой счет? Неужто мало того, что я тебе чуть ли не на блюдечке преподнес пятьдесят тысяч долларов?! Протяни руку и бери!

– Но ведь вы сами говорили, что половину денег… – Джимми захлебнулся от негодования.

– Заметано! Вот вернешься из экспедиции, вручишь мне половину от пятидесяти тысяч долларов, а взамен получишь свои полсотни фунтов. А теперь проваливай ко всем чертям, покуда я добрый! Надоел ты мне хуже горькой редьки…

Капитан сунул руки в карманы, резко повернулся и, ни разу не оглянувшись на лейтенанта первого ранга, своей неизменной походкой враскачку зашагал к порту.

 

Глава седьмая

Джимми прогуливался вдоль причала, бегло осматривая пришвартованные суда. Беглого взгляда было вполне достаточно: ведь даже в самом крупном порту сыщется не более трех судов, на которых можно пускаться в столь рискованное, плавание. Остальные посудины можно спокойно списывать за ненадобностью.

Все эти двух– и трехтрубные красавцы, принадлежащие крупным судовладельческим компаниям, совершенно не заслуживают внимания. Во-первых, судно не стоит и половины тех денег, которые за него просят, если ты самолично не изучил его от дверцы топки до такелажа. Во-вторых, все эти новомодные сооружения, сверкающие эмалью, с начищенными до блеска поручнями и мощными электрическими рефлекторами напоминают дешевых щеголей: стоит чуть взыграть океану, как вся эта красивая мишура мигом пойдет ко дну и через полчаса на поверхности воды уже и щепок не останется.

Зато мимо шхуны или скутера, оснащенного желто-красно-черными полотнищами парусов, Джимми От-Уха-До-Уха проходил, не скрывая восторга. Эти суда не чета крикливо разукрашенным пароходикам.

Взять, к примеру, «Янки-Дудль» или пришвартованный рядом с ним «Тюлень». На таких посудинах нестрашно пересечь океан и в штормовых широтах. Даже самый новый из видавших виды парусов насчитывает, пожалуй, добрых полсотни лет, остов пестрит налипшими водорослями со всех морей мира, а обшивка после сильных штормов вся в заплатках. Как правило, такие заплатки ставятся на скорую руку самой командой, ибо еще не родился ураган или циклон, способный загнать упрямое суденышко в док на ремонт. Правда, суда эти от днища до самого верха построены из прочных сортов дерева. Таких океану и за сотню лет не одолеть.

Смотрите-ка, здесь, оказывается, «Бухта радости»! Вот ее Джимми зафрахтовал бы с ходу, не раздумывая. Да только Хосе высмеял бы чудака, дерзнувшего сунуться к нему с такой просьбой. С лохматой черной бородой, в рваной тельняшке и протертых, закатанных до колен штанах этот испанец, облокотясь о фальшборт, со скучающим видом поплевывал в проплывавших мимо рыбешек.

А вон и «Соленый пес» – увы, тоже недосягаемый. Старина Рафф занимается исключительно сбором копры. Подобно разносчику-торговцу, шныряет он среди безымянных островков, чтобы доверху загрузить судно копрой, и при этом оплакивает старые добрые времена, когда на островах доходило до жаркой перестрелки или до рукопашной схватки на абордажных топориках.

Наконец на свободном рейде взгляд Джимми наткнулся на невзрачное, смоляного цвета паровое суденышко с убогим остовом. Оно стояло вдалеке, почти у самого конца каменного мола, где обычно бросают якорь фрахтовики.

Ба, да ведь это «Охотник»! На таком судне мало-мальски опытный моряк десять раз кряду обогнет земной шарик, хотя по неказистому внешнему виду посудины этого не скажешь, если сам не опробовал ее в деле.

Джимми поспешил к «Охотнику» в надежде, что там найдется человек, располагающий нужной информацией.

И такой человек нашелся, и даже не один: два матроса-китайца, бородач Енэ, известный под кличкой Щедрый Ротшильд, и кое-кто еще. Раздавался стук молотков, крепился такелаж, – не оставалось сомнений, что судно уже зафрахтовано. А когда на палубу загрузили пневматические гарпунные пушки, стало ясно, что «Охотник» выходит на китобойный промысел.

Китайцы пронесли в кладовую ящик, со всех сторон помеченный черепом и костями: в таких обычно хранят заостренные взрывные головки, навинчиваемые на концы гарпуна, – новейший способ забоя китов.

Значит, «Охотника» заполучил для себя Капитан Фред. И Джимми твердо знал, что другое судно, на котором бы он отважился обогнуть мыс Блаунт, у причалов Фриско в данный момент не швартуется…

Лейтенант первого ранга тяжко вздохнул. Не только судно, но и почти всех путных матросов этот старый дьявол увел у него из-под носа.

– Эй, Чан! – окликнул Джимми одного из китайцев с жидкой бороденкой.

– Чего тебе?

– Как, по-твоему, можно здесь найти еще какую-нибудь приличную посудину?

– Капитан велел тебе передать, – прокричал в ответ китаец, – потому как знал, что ты сюда заявишься… Ну так вот, он наказал: ступай в таверну «Трехмачтовик с содовой». «Слепой папаша» сегодня вечером выходит из карантина, потому как отбыл свой срок. Бесстыжий Манфред сдает его под фрахт.

Джимми припустил со всех ног. Выходит, не такой уж бессердечный этот Капитан, хотя и жмот порядочный. Судно Бесстыжего Манфреда ничуть не уступает «Охотнику». На вид «Слепой папаша» неказист, и человек несведущий счел бы этот потрепанный десятитысячное бесполезной рухлядью, совершенно непригодной для морских путешествий. Но тот, кто на этой старой посудине уходил от двух боевых кораблей, преследовавших его от Сайгона до Куала-Лумпура, – тот знал ей цену. Короче говоря, о «Слепом папаше», принадлежавшем Бесстыжему Манфреду, в каждом порту отзывались с почтением.

Однако в таверне «Трехмачтовик с содовой» Джимми не застал капитана судна – бородатого толстяка с одним глазом. Справившись у бармена, Джимми узнал, что за капитаном прибегал мальчишка-посыльный – видать, его куда-то срочно вызвали.

Черт побери, как бы не опередили!

Джимми поспешно вышел из таверны и огляделся по сторонам, прикидывая, куда бы податься в поисках Манфреда. И вдруг… Бесстыжий Манфред стоял шагах в двадцати от входа в таверну. Он разглядывал что-то лежавшее на земле у столба. При ближайшем рассмотрении это «что-то» оказалось… пьяным Вагнером. Судя по всему, обладатель уникальной синей бороды дальше этого места двинуться был не в состоянии, поэтому и вызвал сюда капитана.

– Привет, Манфред! – запыхавшись от спешки и волнения, проговорил Джимми. – Сколько просишь за «Слепого папашу»? Мне бы надо его зафрахтовать для этой… как ее… для икспидиции.

– Джимми, мальчик мой! Сожалею, но ты опоздал, – завопил Вагнер. – Зато для меня-то какая радость, какая удача! – Обнимая руками столб, он достиг сидячего положения. – Ведь я перехватил у тебя судно, этого самого «Глухого», то бишь «Хромого»… ну да, «Кривого папашу»…

– Верно, Джимми, ты опоздал! – кивнул Манфред. – Этот придурок и вправду зафрахтовал судно. На два месяца оно в его распоряжении.

С этими словами капитан повернул восвояси, а Джимми, сплюнув в сердцах, сердито уставился на Вагнера, который продолжал цепляться за столб, пытаясь встать на ноги.

– На кой дьявол сдалось тебе это судно?

– И ты еще спрашиваешь, шутник ты этакий?! – Приняв наконец вертикальное положение, Вагнер чмокнул Джимми в щеку, но тот брезгливо оттолкнул пьяницу. Нимало не смутившись, Вагнер нахлобучил шляпу и, тряхнув своей синей бородой, заявил: – Я отправляюсь на поиски дорогих моему сердцу друзей. Поплыву на этой «Слепой мамаше» к мысу Блаунт, вслед за «Роджером».

Вагнер храбро двинулся в путь, но после первого же шага вынужден был ухватиться за тележку, запряженную мулом. Животное шарахнулось в сторону, увлекая за собой пьянчугу, и тот мешком рухнул на землю. Но бодрости духа не утратил.

– Нет, вы только посмотрите на этого мустанга! Вздумал тут скачки устраивать! – со смехом воскликнул он. – Эй, Джимми, хочешь, докажу тебе свою дружбу? Готов взять тебя с собой за компанию. Желаешь, тоже можешь плыть на этом «Увечном папаше»…

Джимми готов был лопнуть от злости. Конечно же, Грязнуля Фред, дьяволово отродье, подложил ему свинью! Знал, что во всем Фриско не сыскать ни одного стоящего судна, кроме «Слепого папаши», вот и поспешил увести его у Джимми из-под носа, справедливо полагая, что экспедиции без корабля не снарядить. Вагнер послужил лишь орудием его гнусных целей.

– Ты-то с какой стати в это дело ввязался? Кто тебе поручил разыскивать пропавших?

– Друг мой, я не нуждаюсь в чьих бы то ни было поручениях!.. – Старик Вагнер стоял, пошатываясь и балансируя руками; глаза его увлажнились. – Меня подвигли на это широта души и любовь к ближнему! Мои лучшие друзья сгинули без следа… Как же старине Вагнеру не устремиться им на выручку? Для этого я и зафрахтовал этого… «Глухого родителя»…

– Скажи уж прямо, мошенник, что Капитан Фред решил ободрать меня как липку. Он прекрасно знает, что корабль этот нужен мне позарез, а другого больше нету. За сколько ты согласен уступить?

– Фи, в каких пакостях ты меня подозреваешь, дружок? Я не уступлю эту посудину ни за какие блага на свете!.. Но Капитан разрешил мне прихватить тебя заодно, если ты оплатишь целиком аренду судна. Тогда по возвращении получишь половину обещанной тебе сотни долларов… И заклинаю тебя, не говори о тысяче! – Вагнер умоляюще сложил руки. – Все вы, и Капитан в том числе, словно очумели… Консул наверняка был в подпитии, вот и сболтнул невесть что… Пятьдесят тысяч долларов… да такую кучу денег и спьяну вообразить себе невозможно!..

В конце концов, вопреки всем торжественным заверениям Вагнера, Джимми От-Уха-До-Уха понял суть сказанного: Грязнуля Фред – еще больший пройдоха, чем можно было предположить, поскольку решил заграбастать себе еще и половину чужого вознаграждения. Этот старый хитрый лис вынуждает его, Джимми, уплатить за аренду судна, прекрасно понимая, что контр-адмирал Андерсон щедро снабдит экспедицию всем необходимым. И чего бы Капитану самому не отправиться на поиски «Роджера», если он такой умник-разумник и способен все предвидеть, заранее? Но нет, старый пират, видите ли, отправляется бить китов.

И ведь никакие штормы-бури не берут этого прожженного мошенника!

На пару с будущим компаньоном Джимми вернулся в таверну, где первым делом потребовал ведро воды и несколько раз окунул туда старика Вагнера головой. Тот малость протрезвел, после чего стороны быстро пришли к соглашению.

А что, собственно, Джимми оставалось делать? Даже будь в порту хоть еще одно подходящее судно, не мог же он потерпеть, чтобы на поиски пропавших отправилась другая экспедиция, помимо него. Ему было ясно, что тут затевается серьезная закулисная игра и, следовательно, нужно держать ухо востро.

Когда Джимми наконец собрался уходить, Вагнер умильно проворковал ему вслед:

– Ах, голубчик, постой!.. Ты ведь у нас птица важная, всяк тебя знает и почитает, так что поспеши-ка в таверну «Три пробки от красного».

– На черта мне тащиться в эти «Пробки»?

Вагнер ухватился за скатерть и стал сползать вместе с ней, с бутылками и стаканами под стол. Джимми вовремя схватил его за шкирку и, поставив на ноги, вновь повторил свой вопрос:

– Какого черта я забыл в этих «Пробках»?

– Прости, дружок, начисто из головы вылетело! А я ведь должен был тебе передать, что из-за капитанской должности тут началась такая катавасия…

Джимми словно обухом по голове ударили. Самому стать на судне капитаном было для него пределом желаний.

– Что ты мелешь?

– Спасибо, что встряхнул меня, а то я несколько запылился… Видишь ли, какая штука: владелец этого «Подслеповатого родителя» сдает свою посудину лишь при условии… Плесни-ка мне, голубчик, еще водки!

– Выражайся яснее, или я тебе мигом башку сверну!

– Это, по-твоему, не ясная речь?! Да вздумай я говорить среди ночи, можешь хоть все лампы гасить: и без того яснее ясного! Владелец судна согласен сдать его только вместе с капитаном… Ой, отпусти-ка мое горло, я задыхаюсь!

– Но ведь владелец судна – Бесстыжий Манфред. Я же с ним сам разговаривал.

– Да, только он уже сдал корабль другому человеку, а меня пристроил компаньоном, потому как во мне души не чает. И кроме того, ему известно, как я о своих друзьях радею. – Вагнер пустил слезу. – Уплыли, бедные, на «Роджере» и пропали все до единого, приятели мои верные: и Колючка Ванек, и Толстяк Петере… Ну, этого-то проходимца, положим, и не жаль…

Захлебываясь рыданиями, Вагнер дрожащими руками налил себе рюмку из недопитой бутылки, залпом опрокинул ее в себя и плюхнулся на скамью.

Постепенно Джимми уяснил себе картину: судно уже кто-то зафрахтовал, и Бесстыжий Манфред уговорил этого фрахтователя взять в компаньоны безмозглого пропойцу Вагнера.

В данный момент этот кто-то является и капитаном судна.

Стало быть, капитанский пост под вопросом. А Джимми уже было присвоил его себе – с последнего рейса, когда он был первым офицером. У него даже хранилась визитная карточка с надписью:

Дон До-Уха ди Сент Джеймс,

капитан корабля

Человеку честолюбивому, уже постоявшему хоть разок на капитанском мостике, быть оттертым на вторые роли – страшнее смерти! Нет, надо действительно пойти в «Три пробки от красного» и разобраться с этим делом. Кто бы он ни был, этот капитан, а уж он, Джимми От-Уха-До-Уха, с ним совладает, вздумай тот встать у него на пути.

Однако в таверне его ожидал немалый сюрприз.

– Мне нужен капитан «Слепого папаши», – заявил Джимми хозяину таверны.

– Капитан тебя не дождался и велел передать, что заглянет сюда попозже. Примерно в половине восьмого. Советую обращаться с ним честь по чести, с этим человеком шутки плохи.

– Еще не родился такой парень, перед которым бы я спасовал.

– Это вовсе и не парень, а девица. Зовут ее Пиратка Пепи.

Джимми аж покачнулся от такого удара, но не упал. Подумать только: капитан корабля – в юбке!

 

Глава восьмая

 

Высочайшему Правителю,

Его Величеству

господину Самтыантонио

 

Глубокоуважаемый господин король!
Дон До-Уха ди Сент Джеймс

Берусь за перо, вернее сказать, за ручку-самописку, чтобы во первых строках моего письма засвидетельствовать Вам свое почтение как еще одному величеству из нашей бражки, а также наипочтеннейшему наследнику, ее милости королеве, супруге Вашей, и дражайшей родительнице. Ведь Вы сами изволили заметить, что вестям от меня всегда будете рады. Для меня это большая честь, потому как Ваше Величество – не хрен моржовый, а как-никак король, а уж выше этого звания ничего и не бывает.

А кроме того, есть у меня для Вашего Величества такие новости, что прямо закачаешься.

Теперь обо мне опять заговорят все радиостанции на свете. Вашим Величеством давно на деле доказано, что долг джентльмена для Вас – не пустой треп и какую тайну Вам ни доверь, Вы нипочем не расколетесь. Вот и хочу упредить Вас, какие махинации тут замышляются. Так уж получилось, что из-за поврежденной ноги мне пришлось поплавать среди островов Зундского архипелага, тех, что находятся на отшибе. (Эта часть пути очень опасна, потому как представляет собой сплошь заливы и бухты, а таможенники знай себе палят в каждого без разбора.)

После того как нога моя пошла на поправку, я, натурально, двинул во Фриско. Тут повстречал своего кореша Колючку Ванека, а с ним еще был Вихлястый Скелет, наш старый, испытанный сообщник. Ребятки мне несказанно обрадовались, потому как абы кого на «Роджер» не берут. Там требуются не просто опытные матросы, но и надежные люди, проверенные в деле. Так что я им вовремя подвернулся, ведь команда уже подрядилась в рейс на архипелаг Инкогнитов.

Об этом я и хотел оповестить Ваше Величество, только не вздумайте на сей счет проболтаться своим знакомцам: главному полицейскому инспектору или начальнику канцелярии. Дело в том, что «Роджера», как говорится, и след простыл. Да и другое судно с чудным таким названием, навроде «Андриан-Домиан», тоже как в землю провалилось, а точнее сказать, как в воду кануло. А каким образом – про то, кроме нас с Вами, ни одна живая душа не знает. Ваше Величество благодаря моему письму будет единственным посвященным. Тут по чистой случайности совпали истинное чудо и специально подстроенное мошенничество, да такое ловкое, каких еще отродясь не бывало. А махинация эта готовилась загодя.

Началось с того, что пассажиров-туристов с судна «Андриан-Домиан» отказались страховать от кораблекрушения или другого несчастного случая, потому как они скрывали конечную цель своего пути. Однако владелец судна, скупердяй известный, не мог устоять, чтобы не застраховать их втихую, и нанял для этой цели «Роджер». Задача наша была такая: незаметно следовать за этим «Андрианом-Домианом» и оберегать путешественников от возможных напастей. Туристам этим – а там сплошь лорды да маркизы, фабриканты и акционеры и прочие толстосумы – втемяшилось подражать какому-то придурковатому отшельнику, который жил якобы много-много лет один на пустынном острове. Никого и ничего у него будто бы не было, кроме верного слуги и полного снаряжения. Звали его вроде бы Роббензином Крузером, а слугу-туземца – то ли Пятницей, то ли Субботой.

Так вот. На том корабле собрались не иначе как больные или чокнутые. Ну сами посудите: ежели у человека хватает капиталов обживать необитаемый остров и он плевать хотел на пляжи Майами и Лозан-Желес, где кинозвезд что грязи под ногами, то у него явно с головкой не в порядке и надо бы всерьез подлечиться.

Да что с нее, с этой заевшейся публики, возьмешь! Вместо того чтобы нищим подать, они лучше сами в нищих поиграют…

То взбредет им в голову карабкаться к горным ледникам и на подступах к вершине провалиться в самую глубокую расщелину; то надумают на верблюдах путешествовать и подцепляют малярию, потому как им, видите ли, хочется взглянуть на погребенных в пирамидонах взаправдашних египтян – они в этих пирамидонах лежат забинтованные в виде мумий. Египтяне эти – наши с Вами древние коллеги, они тоже правили народами, а обзывали их невесть за что фараонами. Пирамидоны же – это такие здоровенные остроконечные каменные дома, в которых тогдашних фараонов хоронили заместо могил: ежели в пустыне раскопать песок, то пирамидонов этих там обнаружится видимо-невидимо…

Ну так вот, значит, богатые туристы отплыли себе на «Андрияне-Демьяне», чтобы заделаться роббензинами. Правда, с собой они прихватили не одного-единственного Пятницу-Субботу, а целую прорву разных слуг да прислужников – в годовом календаре столько праздников не наберется, считая не только воскресенья, но и понедельники и все прочие дни. И провианту, и снаряжения всякого с собой понабрали такое количество, что можно жить себе припеваючи целый год на том необитаемом острове.

Плавать в тех краях жуть до чего опасно, потому как там сплошняком одни кораллы да атоллы. А среди матросов я слыхал такие разговоры, будто кораллы эти под водой все время растут и множатся до неузнаваемости. Вот поэтому будто бы и случается, что иной раз моряки не могут найти знакомый остров: он за год успевает под воду уйти. А заместо его обнаруживается новый остров, которого прежде там не было: этот, видать, вдруг взял да и вынырнул из-под воды. Архипелаг Инкогнитов и состоит из таких вот островков, окруженных коралловыми бухтами.

Ну, чтобы больше не отвлекаться, скажу, что как только страховая компания поручила «Роджеру» плыть за туристами вослед, мы и крались за ними потихоньку, позволили им оторваться на день пути, чтобы с «Андрияна-Демьяна» не заметили преследования. Моряки в команде подобрались что надо, и мы действовали до того скрытно, что даже самой страховой компании оказалось не под силу нас раскусить. Вот это, я понимаю, обслуживание по высшему классу! А мысль у нас была такая: нельзя ли тут под шумок заодно и другое дельце провернуть?

Едва корабль с путешественниками обогнул мыс Блаунт и отклонился в сторону на несколько градусов, как свершилось форменное чудо света. Доктор глянул в бинокль и увидел на горизонте такую небывальщину, что у него прямо челюсть так и отвисла, а бинокль из рук выпал. Мы взять в толк не могли, что за блажь на него нашла. А Доктор малость опомнился да как завопит с мостика в переговорную трубу: «Стоп! Полуоборот вправо!.. Такое даже деду моему не могло с перепоя привидеться. А фантазии у него были очень даже богатые. В общем, полный вперед!»

И Доктор в своей команде не ошибся. Каким бы ни был бывалым пиратом его почтенный предок, сколько бы морей-океанов он ни избороздил наподобие этого Робби Крузера, но такого наверняка отродясь не видывал. Думается, даже Вы, Ваше Величество, вылупили бы свои королевские зенки, как свежепойманная рыба на сковороде, доведись Вам такое увидеть.

Зрелище было такое, что и в самом страшном сне не привидится. Этот дурацкий Роббензинов корабль застрял аккурат посередке большого, в несколько миль, острова.

Мы решили было, что спятили все до единого, коли нам эдакая страсть мерещится.

Вашему Величеству доподлинно известно, что я – человек несуеверный и никакое колдовство меня не берет, потому как в Лиме главный жрец инков дал мне амулет против всяких колдовских чар. Но тут даже я осенил себя крестным знамением.

Видавшие виды морские волки в полной растерянности таращились издалека на небывалое диво: корабль под парами, напрочь вросший в сушу!

Ночью, чтобы с корабля нас не приметили, мы с потушенными огнями подобрались к острову поближе. Это был тот самый Инкогнитов архипелаг, куда вся эта свора бездельников и направлялась. Корабль торчал посреди протянувшейся от острова косы, слегка накренившись на левый борт и наполовину увязнув в иле.

Тут-то вся тайна и разрешилась.

Бывают же такие идиотские совпадения, хотя и редко: раз в пять тыщ лет. Видно было, что коса покрыта мощными водяными растениями – разными мхами и водорослями, а среди них кишмя кишат разные твари: морские змеи, осьминоги, рыбы разноцветные… Ясно, что совсем недавно здесь было морское дно, а сейчас из-под воды повылазили какие-то чудные узкие скалы да камни розоватого цвета. Знающий человек сообразит, что это и есть коралловый риф, который до поры до времени живет под водой, пока не дорастет до размеров острова. Думаю, Ваше Величество, теперь Вы и сами догадались, что там произошло.

На подходе к острову «Андриян-с-Демьяном» замедлил ход, и тут атолл, аккурат в тот момент, когда судно находилось над ним, возьми да подымись на поверхность.

Атолл этот служил как бы продолжением острова, только под водой этого не разглядишь. Корабль враз превратился в поезд, идущий посреди вновь образованного полуострова. Понятное дело, судно накренилось набок и зарылось носом в ил – и не опрокинулось лишь потому, что двигалось малым ходом.

Судите сами, ну не чудо ли?! Угораздило же корабль пройти над атоллом в ту самую минуту, когда тому вздумалось вылезти на поверхность!

Ночь стояла лунная и звездная, и застрявший корабль издали был хорошо различим, зато нас с него увидеть было невозможно.

Спешить им на выручку нужды не было, потому как на суше корабли не тонут, и мы призадумались, нельзя ли из этого чуда света извлечь какую деловую выгоду.

– Господа там собрались важные, – сказал Доктор. – Сплошь одни аристократы и миллионеры. Представляете, какие деньжищи можно огрести, если похитить их и потребовать выкуп?

– Сами мы их похищать не имеем права, – прохрипел Толстяк Петерс, – потому как они у нас же и застрахованы от похитителей. И уж тут, как бы ручонки ни чесались, нам придется следовать пиратскому кодексу чести!

Долго мы ломали головы, что бы такое занятное придумать. Вихлястый Скелет помаргивал поверх пенсне в проволочной оправе с таким видом, будто решил заварить славную кашу. А котелок у него варит здорово, хотя и скрыт под длиннющими седыми патлами и черной фетровой шляпой с широкими полями. Да и физиономия у Скелетины та еще – весь в бородавках, урод уродом, – не скажешь, будто перед вами умник. А ведь поди ж ты…

Мы терпеливо ждали, пока он поделится с нами своими мыслями.

– Вот что, братцы, – произнес наконец Скелет, и его мясистый красный нос так и заходил ходуном, словно чуя добычу. – А что, если мы тоже напоремся на атолл и застрянем? От этих коралловых отмелей только и жди подвоха. Море – штука коварная, и ни одно судно от таких катастроф не застраховано… Тогда о нарушении кодекса пиратской чести даже разговора не возникнет.

– Хватит пудрить мозги! – взорвался Чарли Ясный Месяц. – Выкладывай, что задумал!

– Дело проще простого, – говорит Скелет. – Если пропадут оба судна, то будет объявлена большая награда тому, кто их обнаружит. Одному из нас надо будет вернуться обратно на материк, а потом вызваться на поиски. Так что мы сами же и разыщем самих себя.

– Да, но мы-то ведь не наскочили на атолл, – с тоской и едва ли не с обидой в голосе заметил Колючка Ванек, кстати, небезызвестный Вашему Величеству.

– Только допустите меня к штурвалу, – возразил Вихлястый Скелет, – и мы тут же ненароком наскочим на атолл, с той только разницей, что «Роджер» наш будет стоять поскладнее, а не так, как у этих олухов. Но сперва разберемся с Джимми От-Уха-До-Уха (со мной, значит). Его мы взяли на борт в самый последний день, стало быть, никто не знает что он – из нашей команды. Так что сначала мы повернем обратно, высадим Джимми на Маркизских островах, а потом снова вернемся сюда. И стоит чуть зазеваться, мы как миленькие сядем на мель. Да и кто сказал, что надо все время быть начеку и нельзя хоть раз чуток зазеваться?!. После того как награда за обнаружение обоих кораблей будет объявлена, Джимми явится сюда и найдет нас.

План этот все наши одобрили. Да и как тут не одобришь: задумка классная!

Сказано – сделано. «Роджер» доставил меня к Маркизским островам. Там я на шлюпке добрался до берега, пароходом доплыл до Таити, а оттуда – уже во Фриско. «Роджер» тем временем тихой сапой вернулся назад и под покровом ночи ловко сел на мель аккурат на той самой косе, что внезапно протянулась от острова.

Радиопередатчик на судне с богатыми туристами от резкого толчка вышел из строя, ну и «Роджер», натурально, не стал подавать о себе вестей. Ребята решили так: если наш крейсер тоже наскочит на атолл, как и было задумано, надо будет вывести радио из строя. Зацепиться антенной за дерево, да и дело с концом. Вроде это тоже как бы результат катастрофы.

Все у нас шло по плану, но вот надо же было случиться такой незадаче, чтобы в Окленде судьба свела меня с неким Капитаном по прозвищу Грязнуля Фред (помнится, я писал Вам о нем в своем предыдущем послании). Он вечно норовит сунуть нос не в свои дела и запросто обведет вокруг пальца кого хошь.

Поначалу я решил уладить с ним все вопросы, как и положено джентльмену, то есть ножичком, но потом передумал. Чего со стариком связываться, пускай себе живет. Вашему Величеству известно, какой я отходчивый… Однако случай иной раз откалывает невероятные коленца. Именно этот самый проныра Капитан и получил от британского консула поручение возглавить поисковую икс… икспедицию. А он на это возьми да скажи: ежели, мол, черт побрал «Роджера» вместе со всеми его, Капитановыми, дружками, то туда им и дорога и незачем их разыскивать. Грех так о ближних отзываться, ну да этот Капитан греха не боится и ему плевать, что на ближних, что на дальних.

В конце концов британцам пришлось нанять меня. Но этот чертов Грязнуля Фред и тут подложил мне жирную свинью – я вынужден был стакнуться с неким синебородым субъектом и лишь таким образом завладеть «Слепым папашей». Не подумайте, будто речь идет о каком-то безглазом старикашке: так называется самое что ни на есть преотличное судно!

Но тут выясняется, что мало мне одного компаньона – кроме этого синебородого типа придется иметь дело еще кое с кем. Терпеть не могу связываться с такой ненадежной публикой, в особенности когда затеваешь серьезную аферу, ну да ничего не попишешь. Без «Слепого папаши» я как без рук.

Обязуюсь держать Ваше Величество в курсе дальнейших событий. Сообщения, выходящие из-под моего пера, вернее, авторучки, не заставят себя ждать.

Примите, Ваше Величество, мое широкое мерси за то, что не забываете своего бывшего заместителя по королевской части.

Остаюсь сердечно Ваш,

в чем и ставлю

свою собственноручную подпись,

P.S. Не знаю, доводилось ли Вам, Ваше Величество, слышать об этом синебородом типе по имени Вагнер. Фигура довольно известная, и, если Вас интересует, отпишу про него особо. Только еще раз прошу Ваше Величество молчать обо всей этой истории, как могила.
От-Уха-До-Уха

Преданный Вам и всему нашему королевскому делу

 

Глава девятая

Когда в таверне «Три пробки от красного» Джимми наконец отыскал Пиратку Пепи, это событие ознаменовало новый, славный период его жизни. Морская разбойница оказалась редкостной красоткой. Гладкие, прямые черные волосы придавали ей сходство со статуэткой из обожженной глины. Впечатление это достигалось за счет растительного масла, с помощью которого она пыталась придать форму своей непокорной гриве. На красотке был костюм в мелкую клеточку, однако портниха, видимо, обузила его, поскольку костюм так туго обтягивал фигуру красавицы, что трещал по швам при каждом движении, грозя лопнуть. Впрочем, сама Пиратка Пепи этого не боялась.

Она вообще ничего не боялась.

Шею Пепи вдоль выреза жакета украшала драная меховая горжетка, а через руку был переброшен объемистый кожаный ридикюль. Бесспорно красивые черты лица сей дамочки несколько огрубляли дешевая пудра и слишком яркая помада. Однако от этого ее внешность не сильно страдала. Маленькая шляпка была лихо сдвинута набекрень, и, когда Пепи энергичной походкой, решительно, по-солдатски, размахивая руками, шла через зал, мужчины невольно расступались перед ней. Запястья ее были сплошь унизаны украшениями: браслетами, цепочками и бусами, в несколько раз обмотанными вокруг рук, и даже брошью, усыпанной огромными искусственными камнями. На пальцах сверкали, переливаясь, цветные и белые стекляшки. Разумеется, в драгоценностях Пиратки Пепи ни один даже самый паршивый ювелир не смог бы обнаружить ни единого карата. Если, конечно, хоть какой-нибудь ювелир снизошел бы до осмотра и оценки подобных побрякушек. Впрочем, Пиратке Пепи было плевать на всех ювелиров, вместе взятых.

– Так ты и есть тот самый Джимми, что желал переговорить со мной насчет совместной фрахтовки? – Пепи решительно опустилась на стул и резким движением поддернула сползшие к кистям побрякушки. – Не возражаю против твоего участия в плавании, однако должна предупредить: тебе придется вести себя паинькой… Эй, Джек! Рюмку виски мне, того, что по доллару!

Красотка сунула в рот мятую сигарету, торчавшую из нагрудного кармашка жакета, и, щелкнув, поднесла к ней зажигалку.

Не женщина, а настоящий черт в юбке!

– Видите ли, мадам…

– Меня зовут Пиратка Пепи.

– Ну так вот, мисс Пиратка! Дело это поручено мне, и мне же обещано пятьдесят тысяч долларов в награду. Я – капитан Джимми От-Уха-До-Уха. Вам наверняка доводилось слышать это имя.

– Не имела чести, – отрезала красотка и залпом опрокинула рюмку виски.

– Э-э… Ну что ж, значит, все у нас впереди… Мне почему-то кажется, что мы с вами поладим…

– Если даже и не поладим, я не сильно расстроюсь. Значит, ты согласен взять на себя все расходы и довольствоваться третьей частью награды?

– То есть как это? – Джимми взвился на дыбы. – Выходит, вам и Вагнеру перепадет столько же, сколько и мне?!

– Времени у меня в обрез, и о пустяках болтать некогда. Денежки делим на троих поровну, а если тебя такой расклад не устраивает, ищи себе другое судно.

Чтоб ему провалиться в преисподнюю, этому чертову Капитану! Но выхода у Джимми не оставалось, а потому пришлось соглашаться на все условия. После того как принципиальное согласие было достигнуто, Пиратка Пепи раскрыла свой необъятный ридикюль, набитый всякой всячиной. Среди прочего, наряду с цветным шелковым платочком и пудреницей, там виднелись кусачки и шестизарядный револьвер. В результате долгих поисков дама-капитан извлекла из сумки мятый листок бумаги и, расправив его, положила на стол. Это был готовый текст соглашения.

Джимми скрепя сердце нацарапал под ним свою подпись.

– Теперь бери ноги в руки и ступай подбирать команду, и я тоже этим подзаймусь, – распорядилась Пиратка Пепи. – Встретимся в старой гавани.

– Тут надо вести себя очень осмотрительно…

– Не тебе меня учить! Сумею подобрать людей не хуже твоего.

Лихая дамочка без лишних церемоний направилась к выходу, а Джимми смотрел ей вслед, невольно любуясь роскошными формами, которые подчеркивал костюмчик в обтяжку. Да, конечно, Пиратка Пепи – бабенка что надо, однако язычок у нее острый и длинный. Так и чешутся руки его укоротить.

С тяжелым сердцем Джимми вновь двинул к таверне «Трехмачтовик с содовой». Подобрать команду, да еще и в самый разгар навигационного сезона, а тем более для столь рискованного путешествия – дело непростое. Попробуй найди дурака, который бы с радостью отправился к мысу Блаунт на поиски судов, загадочным образом исчезнувших в районе архипелага Инкогнито.

– Эй, Джимми! – окликнул его чей-то хриплый голос, когда он вошел в сизый от табачного дыма зал. Обернувшись, Джимми увидел Рыжего Ва-сича: ноги кривые, колесом, – он словно бы не шел, а катился по палубе шариком. Маленький, невзрачный с виду человечек, с мощной, как у гориллы, челюстью и крючковатым носом, нависающим над губами. На первый взгляд его можно было принять скорее за жокея, чем за моряка. Однако тем, кто имел несчастье схлопотать от него по физиономии, этот коротышка мгновенно представлялся профессиональным боксером, пьяным в дым.

С распростертыми объятиями Рыжий вознамерился было зависнуть на шее у своего давнего приятеля, но промахнулся и шлепнулся на пол.

Обрадованный Джимми бросился его поднимать. Еще бы: ведь Васич – превосходный механик, да и со штурвалом управляться умеет. Правда, в северных широтах, а не в тех краях, где на каждом шагу подстерегают коралловые рифы и атоллы. В любом случае подцепить Васича – большая удача.

– Слушай, Васич! Согласен подрядиться в рейс вместе со мной?

– Что за вопрос! Я свободен как ветер.

– Мы пойдем к мысу Блаунт, вслед за «Роджером»…

Рыжий едва держался на ногах, и взгляд у него был совсем остекленелый, но тут он почти протрезвел, и Джимми почувствовал, что приятель готов передумать.

– Видишь ли, какая штука… – начал он.

– Все ясно! – жестом оборвал его Джимми, в совершенстве владевший методами вербовки, особенно в сложных случаях. – Сказать по правде, я на тебя и не рассчитывал. Дело нешуточное, и тут требуется народ рослый, отчаянный, с хорошей репутацией в портовом мире…

По мнению опытных полицейских инспекторов, парня отчаяннее Рыжего Васича вряд ли можно было сыскать среди множества субъектов, не располагающих официальными документами, но достаточно известных в портовом мире. Правда, росточком Васич не вышел, поэтому выражение «народ рослый» задело его за живое.

– Ну-ка, повтори еще раз, и я тебе так изукрашу физиономию, что родная мать не признает! – задиристо вскричал Васич и хотел было лихо затянуть ремень потуже, однако сделал неверное движение и толкнул локтем в живот случайного соседа.

– Драки и потасовки временно отменяются! – рявкнул Джимми. – Пьянки тоже!.. Ладно, побегу дальше, а то не успею сколотить мало-мальски путную команду.

– Считай, что один член команды у тебя уже есть. Не желаю, чтобы на мой счет трепались, будто я, мол, отказался принять участие в деле, где требуются настоящие парни.

Для Джимми Рыжий Васич был классным приобретением: этот коренастый здоровяк один стоил двоих, а будучи трезв как стеклышко, – так и вовсе троих. И поскольку удача редко ходит – вернее, шатается – в одиночку, в районе погрузочного мола приятелям повстречался Билли Узел.

Это был в высшей степени странный субъект. По какой-то непонятной причине в разных местах его круглой, багровой и опухшей от беспробудного пьянства физиономии торчали одинокие длинные волосины. Парикмахеру было велено при бритье не касаться их, чтобы эти «крикуны-волосы» не разрослись еще пуще. Несколько лет назад Билли на каком-то модном пляже стащил соломенную шляпу с широченными полями – изнеженные дамы с помощью таких шляп спасаются от палящего солнца, – и с тех пор не расставался с нею. Пузатый, малосимпатичный оборванец среднего роста, он имел привычку постоянно почесываться – то ли потому, что редко мылся, то ли по причине какой-то кожной болезни. Человек, не знакомый с Биллом, не пустил бы его на борт своего корабля даже за деньги. Но тот, кто знал цену этому прирожденному моряку, тот понимал, что дерзкая, вызывающая манера поведения Билла не изменит ему ни при каких обстоятельствах, бушуй шторм или тони корабль.

– Привет, Билли! – окликнул его Джимми.

– Привет! – ответил тот, выпячивая свои и без того широкие и пухлые, словно у негра, губы. – Надо срочно уносить отсюда ноги, похоже, меня тут крупно заложили. Нет ли у тебя на примете какого подходящего судна?

– Есть, да не абы какое, а первоклассное – «Слепой папаша». Отплываем прямо сейчас.

– Прямо сейчас я не могу. Вечерком надо кое с кем поквитаться у «Фараона».

«Фараоном» назывался кабак, принадлежащий некоему египтянину; притаившийся в одном из самых темных закоулков старого города, притон этот служил местом встречи столь же темных личностей.

– Ну что ж, мы готовы тебя проводить туда и обождать, – предложил Джимми.

– Ну а ежели дело дойдет до кулаков… то можем и подсобить, – громко икнув, поддержал предложение Рыжий Васич. Как оказалось, он попал в точку, поскольку речь шла именно о кулачном споре.

– Главное, что от нас требуется, – разъяснил по дороге Билли Узел, – это разнести ко всем чертям их поганую лавочку. Иначе никак нельзя. Надо раз и навсегда проучить этих гнусных доносчиков! – Голос у него был громкий и зычный.

– Не беспокойся, все будет улажено в наилучшем виде! – заверил его Джимми. – Важно только управиться без проволочек, чтобы не заставлять ждать Пиратку Пепи.

Джимми слегка успокоился, увидев, что посетителей в кабаке всего человек десять – двенадцать, не считая хозяина в тюрбане, стоявшего за стойкой. Едва Билл появился на пороге, как без лишних слов из самого дальнего угла заведения ему в голову запустили бутылкой и промахнулись всего на каких-нибудь полдюйма.

В ответ Васич тотчас же опрокинул на честную компанию накрытый стол и запустил в нее стулом, а жирного пузатого египтянина, перескочившего через стойку с кухонным ножом в руке, Джимми вышвырнул на улицу с таким треском и так далеко, что надеяться на скорое возвращение владельца не приходилось.

Билли Узел разбушевался вовсю. На троих противников он опрокинул тяжелую барную стойку, затем резко метнулся навстречу другим нападавшим. Те замешкались и не успели опомниться, как на них обрушилось зеркало в полметра шириной.

Джимми От-Уха-До-Уха и Рыжий Васич тоже не теряли времени даром и успешно довершили разгром обстановки.

– Постойте! – с трудом отдуваясь, остановил приятелей Билли.

Заранее припасенным куском красного мела он накарябал на стене огромными кривыми буквами:

ЗДЕСЬ МЕНЯ ЗАЛОЖИЛИ, ПРИ СОУЧАСТИИ ВЛАДЕЛЬЦА.

ВСЕГДА ГОТОВЫЙ К ВАШИМ УСЛУГАМ

Билли Узел

Столпившиеся на улице зеваки глазели на происходящее, однако не вмешивались по неписаному закону городских окраин: не встревать в дело, непосредственно тебя не касающееся. Но даже если бы кто-то и пожелал вмешаться, то его дерзкое желание мгновенно испарилось бы при виде грозной троицы погромщиков, которые, сделав свое дело, поспешно скрылись в направлении старой гавани.

По указке Билла приятели без труда отыскали Хьюго Шухера и зазвали его в свою команду.

Вот только штурмана подобрать никак не удавалось. Те, что подворачивались попутно, и задаром были не нужны. Правда, хоть с боцманом подвезло. Из-за выпирающих наружу ребер и глубоких ключичных впадин, напоминающих солонки, а также острых локтей и тощих коленок он был известен среди портовой публики под кличкой Мешок Костей. Однако штурмана по-прежнему не было.

В полночь к условленному месту встречи примчалась Пиратка Пепи в сопровождении нескольких моряков. Выбор ее, между прочим, оказался на редкость удачным, ибо она заманила в команду, к примеру, такого отличного знатока морского дела, как Оболтус Швед, и такого превосходного радиста, как Полосатый Гарри. Этот парень получил свою кличку из-за располосованной в драке физиономии. К остальным матросам тоже не могло быть никаких претензий.

– Но без штурмана ведь все равно не тронешься в путь! – с досадой воскликнула Пиратка Пепи и в сердцах так хлопнула себя по крутому бедру, что аж гул пошел.

– Не обращаться же в контору по найму… – буркнул Джимми.

– Так и быть, согласен править вашим корытом!

Все обернулись на голос. Возле ближайшего фонарного столба стоял вызывающего вида смазливый молодчик. Он только что кончил свертывать цигарку, послюнил папиросную бумагу и, чиркнув спичкой, закурил.

– Откуда он, к чертям собачьим, свалился?! – Пиратка Пепи оторопела от удивления.

– Это Медный Граф, – без особого восторга пояснил Джимми. Он и впрямь не обрадовался, что этот смазливый хлыщ встал поперек дороги к его заветным желаниям. Медный, или Рыжий, Граф считался среди моряков признанным красавчиком. Будучи испанцем (во всяком случае, выдавая себя за испанца), он к природной элегантности умел от себя добавить шику. Непокорные рыжие кудри, красивое бронзово-смуглое лицо, вызывающе яркий голубой или красный шейный платок, пестро-клетчатая или желтая шелковая рубашка, всегда начищенные до блеска штиблеты, брюки из мягкой замши, широкий пояс с пряжкой и стройная, мускулистая фигура – все эти достоинства по отдельности и вместе взятые кололи глаза Джимми. К тому же Медный Граф замечательно пел и играл на гитаре, а его задорный, раскатистый смех и ослепительно белые зубы по своей притягательной силе могли соперничать разве что с пламенным взглядом. Поистине ледяным сердцем обладала та женщина, которая при первой же встрече не вешалась бы ему на шею. Кроме того, Медный Граф был известен как превосходный капитан, штурман и механик.

– Значит, ты согласился бы?… – с недовольным видом уточнил Джимми.

– С чего бы я стал зря языком трепать!

И Медный Граф подарил Пиратке Пепи обворожительную улыбку. Однако ледяное сердце Пепи и не думало таять. Тем более не собиралась она и вешаться ему на шею.

– А штурман-то из вас хороший?

– Не срамись, Пепи! – одернул ее Хьюго Шухер. – Этот малый с испорченным компасом привел «Ураган» в порт почти от самого Северного полюса.

– Ну что ж, тогда берем вас к себе. Будем знакомы: Пиратка Пепи… Эй, поосторожнее! Не откусите мне руку!

Капитанша отдернула руку, однако сама при этом слегка зарделась.

…На следующее утро, закончив погрузку провианта, «Слепой папаша» поднял паруса и полным ходом взял курс на юго-запад.

Его разношерстная команда и не подозревала, что за путешествием судна с тревогой и ожиданием следят весьма высокопоставленные особы.

В Британском адмиралтействе были получены радиограммы с островов Самоа и Фиджи, затем – сообщение о том, что судно миновало мыс Блаунт с отклонением в четыре градуса.

Прошло еще несколько дней… Сотни радиоприемников шарили в радиоэфире в надежде поймать сигналы «Слепого папаши»… Но – напрасно!

Миновав мыс Блаунт, корабль не подавал больше признаков жизни. Уже третье судно бесследно исчезало в этой заколдованной части Тихого океана. Во всем этом было что-то зловеще непонятное…

 

Глава десятая

Всеобщий мир и согласие на борту «Слепого папаши» было нарушено вскоре после его отплытия. Лавину стронул с места старый Вагнер. Либо он влил в себя недостаточное количество спиртного, либо выпивка оказалась не слишком крепкой, но факт остается фактом: в момент отплытия Вагнер, пошатываясь меньше обычного, взобрался на капитанский мостик. Рывком выхватил из бездонного кармана своего замызганного пиджака какой-то предмет, попутно рассыпав по палубе кучу всякой всячины: связку отмычек, моток путаной бечевки, пару бельевых прищепок, коробок со спичками… Затем он с торжественным видом водрузил найденный в кармане предмет себе на голову, и тут стало ясно, что он вознамерился использовать фуражку полицейских волонтеров Сан-Франциско в качестве атрибута капитанской власти. Решительным, командным тоном он рявкнул в переговорную трубу:

– Долго мы будем топтаться на месте? А ну поддать жару! Лодырей на своем корабле я не потерплю!

Джимми вскипел от негодования. Подскочив к синебородому самозванцу, он заявил, что если тот не уберется ко всем чертям, то полетит за борт на корм акулам.

– Посовестился бы дерзить, парень. Ты по сравнению со мной – зеленый стручок! Я – адъютант самого Грязнули Фреда. Не веришь – спроси команду, всяк подтвердит…

Джимми схватил пьянчугу за шкирку и втолкнул в каюту помощника штурмана, причем вместе с дверью, сорванной с петель. Но тут в назревавший конфликт вмешался Медный Граф.

– Эй, ты! – прокричал он с палубы, встав под капитанским мостиком. – Лично я подчиняюсь Вагнеру. По мне, так пусть уж лучше он будет капитаном, чем ты.

Джимми поспешно спустился на палубу:

– С каких это пор ты назначаешь капитанов?!

– Вот что, Джимми, – нагло ухмыльнулся Медный Граф, поправляя пряжку на своем роскошном поясе. – По-моему, нам давно пора обменяться парочкой хороших оплеух. Как считаешь?

– По-моему, тоже. Форсить – форси, но слишком много на себя не бери!

– Выбирать себе капитана я имею полное право. А тем, кто в кожаных гамашах щеголяет, не мешало бы и гонору поубавить.

Это был удар в самое сердце Джимми От-Уха-До-Уха.

Он почитал свои гамаши, словно идола, словно домашнее божество. К тому же Джимми взял за правило: если ему наносили удар в сердце, он в ответ целился обидчику в подбородок и редко промахивался.

Вот и сейчас он врезал Медному Графу в челюсть.

Бум! Бах! Трах!.. Противники начали входить в раж. Штурман от меткого удара свалился в камбуз, к ошеломленному коку, хлопотавшему у котлов, но тотчас вскочил на ноги. Получив пинок под дых, он рухнул снова. Обозленный Граф взвился, как пружина, и нанес свой знаменитый прямой удар левой, от которого Джимми буквально взлетел в воздух, будто желая попрактиковаться в воздухоплавании. Приземлившись, он запутался в канатах и, прежде чем ему удалось выпутаться, схлопотал от Медного Графа как минимум десяток затрещин.

Но едва Джимми успел высвободиться, как метким хуком снова был повержен на палубу. Однако при падении он с дьявольской ловкостью подсек ноги Графа, и противники повалились друг на дружку. Затем оба одновременно вскочили на ноги, и две пары кулаков снова заработали без передышки.

Матросы с любопытством обступили дерущихся. Зрелище и впрямь было весьма увлекательным. Не каждый день увидишь в портовых потасовках, как двое равных противников несгибаемо стоят друг против друга под градом взаимных оплеух. У человека с более хрупкими костями от одной такой затрещины, даже отпущенной вполсилы, черепушка разлетелась бы вдребезги.

Вот Медный Граф правой рукой намертво вцепился Джимми в глотку, пригвоздив его к вентиляционной трубе. Однако тот извернулся и нанес неприятелю чудовищный удар наотмашь. Мало того что Граф устоял, он в ответ с такой силой припечатал Джимми головой о вентиляционную трубу, что та жалобно застонала и дала вмятину (труба, а не голова!). При этом и сам Граф, правда, схлопотал пару мощных оплеух и здоровенный пинок в коленную чашечку… Оба противника сплелись в клубок и катались по палубе, не переставая мутузить друг друга. Палуба гудела, словно паровозный котел.

Бах! – прогремел выстрел. Вслед за ним раздался резкий окрик:

– Руки вверх!

Окрик, пожалуй, не подействовал бы, но при звуке предупредительного выстрела дерущиеся мгновенно вскочили на ноги.

Перед ними стояла Пиратка Пепи: в одной руке – раскрытый ридикюль, в другой – шестизарядный револьвер с еще дымящимся дулом.

– Это что еще за фокусы?! – разгневанным тоном вскричала она, и костюмчик ее вроде бы еще плотнее обтянул ладную фигуру, застывшую в агрессивной позе. – Явное пренебрежение своими обязанностями! Бунт в открытом море? А ну разойтись! Сию минуту! Любого, кто вздумает сеять смуту на Корабле, уложу на месте как миленького!

Драчунов можно было опознать лишь по одежде. Однако оба держались отлично, ни у одного, похоже, даже не сбилось дыхание. Сердито ворча, они ощупывали свои разбитые в кровь, опухшие физиономии.

– Ты мне не говорила, что этот тип будет здесь капитаном! – напустился на Пиратку Пепи Медный Граф.

– Я имел полное право его пристрелить! – вмешался Джимми. – Рулевой взбунтовался против капитана, и…

– Цыц! – только и произнесла Пиратка Пепи. Затем, закурив сигарету, поднялась на капитанский мостик и обнаружила там третьего претендента на место капитана: старик Вагнер в полицейской фуражке пристраивался отдохнуть.

– Пардон… – извинился перед дамой Вагнер. – Вы случайно не знаете, мадам, куда держит путь это судно?

Одно резкое движение, и старик Вагнер кубарем скатился с мостика. А Пиратка Пепи, ударив себя кулаком в грудь, произнесла следующую краткую, но внушительную речь:

– Капитан этого корабля – я! Джимми – первый офицер, а Медный Граф – штурман! Зарубите себе это на носу! Если кого-то не устраивает такое распределение обязанностей, говорите, не стесняйтесь! – Она выдержала паузу, однако возражений не последовало. – А теперь давайте-ка принимайтесь за свои дела, и если кто впредь затеет потасовку, уложу на месте…

– …как миленького! Это мы уже слышали… – буркнул Джимми и повернулся, чтобы уйти.

– Ничего, в другой раз поквитаемся! – прошипел ему вслед Медный Граф.

– Надеюсь, слишком долго ждать не придется! – Джимми испепелил его взглядом. – А Пиратку Пепи оставь в покое. Она не из тех, кто клюет на таких расфуфыренных хлыщей, как ты.

– Тогда чего тебе волноваться? Хочу – пристаю, хочу – оставлю в покое.

Несколько мгновений они в упор смотрели друг на друга, но с капитанского мостика раздались новые команды, и обозленные соперники вынуждены были разойтись по делам.

– А капитанша-то наша – баба не промах! – с уважением в голосе шепнул Вихлястый Скелет Хьюго Шухеру, мотнув головой в сторону Пиратки Пепи. Разногласия между штурманом и первым офицером их ничуть не взволновали. Тут и без того все ясно: рано или поздно один из них спровадит другого за решетку.

Скоро лихая капитанша преподнесла членам команды дополнительный сюрприз. Дело свое она знала основательно и управляла «Слепым папашей» так ловко, что никакому испытанному в бурях и штормах морскому волку не справиться было с этой задачей лучше.

На подходе к гавани Оболтус Швед полез было на мостик, чтобы помочь сманеврировать: как известно, неопытному капитану ничего не стоит на пути к причалу опрокинуть парочку баркасов или врезаться носом в мол.

– А ты чего здесь забыл? Займись своим делом! – одернула его Пиратка Пепи и разразилась целым залпом кратких, решительных команд, в результате которых маневр прошел так гладко, что бывалые матросы только диву давались.

Перед наступлением полуночи капитанша неукоснительно соблюдала обычай обходить все отсеки корабля, и ни одна, даже малейшая, оплошность команды не могла укрыться от ее зорких глаз. Частенько она останавливалась на перекур, чтобы переброситься словечком с матросами.

– Где это ты насобачилась так ловко обращаться с корытом? – поинтересовался Хьюго Шухер, когда во время одного из таких обходов Пепи задержалась у трапа, ведущего с нижней палубы на верхнюю.

– Мой отец сорок лет прослужил на «Балтиморе», – пояснила Пепи и присела рядом с матросами на ступеньку трапа. Она извлекла из верхнего кармана жакета как всегда мятую, словно жеваную сигарету и небрежно сунула ее в уголок рта. – Начинал юнгой, затем стал матросом, ну а потом двадцать лет оттрубил там капитаном. Когда умерла моя мать, он вынужден был брать меня с собой в рейсы. Я, можно сказать, выросла на «Балтиморе».

Судно чуть накренилось, послышался скрип троса. Пиратка Пепи обернулась, в полной уверенности, что Джимми, затаившись в тени, не сводит с нее глаз.

– До чего трогательная сказочка! – заметил первый офицер.

– Это не сказочка, а быль! – парировала Пепи, резко поднявшись на ноги. – Но было бы куда трогательнее смазать лебедки, чтобы не скрипели так противно.

Джимми вызвался было сопровождать капитаншу при обходе, однако Пиратка Пепи сухо заявила, что в этом нет никакой необходимости. Вздумай кто-либо из портовых сорвиголов проявить непочтительность к женщине, которая блестяще справляется с чисто мужской работой, и ему наверняка несдобровать. В таких делах матросы спуску не дают.

Заглянув в каждый закоулок судна, капитанша возвращалась к себе в каюту. Добросовестность ее не знала границ, кое в чем даже выходя за пределы капитанских обязанностей.

К примеру, в рубку рулевого она порой заглядывала и по два раза. Во время первого визита Медный Граф доложил, что все в порядке, а при повторном посещении, нахально ухмыляясь, заявил, что здесь, мол, ничего не изменилось.

– Я вас об этом не спрашивала! – раздраженно огрызнулась Пепи. – Не можете же вы днем и ночью нести вахту за рулем!

– Пока что меня вполне способен подменить Джимми, но как только мы подойдем к мысу Блаунт, мне придется торчать здесь неотлучно. Там уж, кроме меня, никто не сумеет провести судно. Если, конечно… – Граф самодовольно ухмыльнулся, – мадам капитанша не заявит, что знает Южный океан как свои пять пальцев.

Капитанша вытащила из кармана как всегда мятую сигаретку и спросила:

– Почему вы все время издеваетесь надо мною? – Вопрос ее звучал скорее с любопытством, нежели с раздражением.

– Уж такой у меня дурацкий характер! – ответил Медный Граф с притворно скорбным вздохом.

Капитанша окинула его откровенно презрительным взглядом.

– Не дай бог нам с вами когда-нибудь серьезно повздорить. Уверена, что вы перестанете обращаться со мной, как с одной из подружек по танцевальным площадкам.

– Вполне возможно, – кивнул рулевой все с той же неизменно наглой улыбочкой, демонстрируя свои великолепные зубы.

Капитанша с суровым видом удалилась, а в полночь передала вахту Джимми.

Пока что путешествие проходило более-менее благополучно, а там как знать…

По мере приближения к мысу Блаунт командой стало овладевать волнение. Что ни говори, а теперь корабль шел к тем зловещим водам, где до «Слепого папаши» проплыли два судна и словно в воздухе растворились, не подав ни единого радиосигнала. Курсировавшие возле Маркизских островов крейсера и «Лебедь», державший в то время курс на Тасманию, определенно утверждали, что, если бы любое из двух судов подало сигнал бедствия, он, несомненно, был бы ими принят. Каким образом ухитрились оба судна пойти ко дну или стать жертвой иной катастрофы, не успев послать в эфир сигнал бедствия?… Тайна эта пока так и оставалась неразгаданной.

Напрашивалось лишь одно вероятное объяснение. Если судно внезапно попадает в шторм и не удается быстро загасить топку, а котел каким-либо образом захлестывает волна, то корабль превращается в гигантскую ручную гранату, способную взорваться прежде, чем радист смекнет, в чем дело. Однако в ту пору на всем пространстве от Южного полюса до архипелага штормов не отмечалось, а уж метеорологи – народ дотошный и всегда все знают досконально.

Никто из команды «Слепого папаши» не высказывался вслух, но все придерживались мнения, что тут возможны два варианта: либо туземцы под покровом ночи напали на суда, причалившие к какому-нибудь острову, либо – что гораздо вероятнее – к исчезновению кораблей причастен морской владыка. Ведь за мысом Блаунт вплоть до Южного полюса простираются бескрайние владения Зеленой Рожи.

На сей раз, когда матросы уселись на перекур на ступеньках трапа, Билли Узел завел разговор на волнующую всех тему.

Билли Узел, как говорит само его прозвище, был человеком незаурядным. Он непрестанно жевал сигару, которую всегда держал во рту незажженной, а в заднем кармане штанов таскал фляжку со спиртным. И вот что странно – спиртное, несмотря на его крепость, должно было быть обязательно сладким. В портовых кругах, где сладкая выпивка заказывалась клиентами исключительно для своих подружек, такая привычка воспринималась как весьма потешная. Однако Билли Узел плевать хотел на насмешки и признавал только сладкие напитки. И будь то на вахте или в часы досуга, в штиль или ураган, Билли через определенные промежутки времени вытаскивал из заднего кармана фляжку с ликером и прикладывался к ней.

Один из капитанов, под чьим началом когда-то служил Билл, подметил, что тот достает фляжку машинально, с точностью часового механизма, после каждого узла пройденного пути. С тех пор и пристала к нему кличка Узел.

– Мне кажется, – с важным видом начал он, зная, что сидящие вокруг матросы должным образом оценят его информированность, – что между Зеленой Рожей и командой «Роджера» с давних пор идут распри. Что-то неладное произошло еще в то время, когда Грязнуля Фред и этот синебородый кретин Вагнер затеяли махинацию с «Бригиттой» – судном, якобы подцепившим чуму одновременно с «Роджером». Помните? Ходят слухи, будто бы этот скупердяй Капитан, ради денег готовый на любую пакость, облапошил Зеленую Рожу.

Слушатели молча внимали его словам. Стоял полный штиль, и вокруг корабля клубились легкие, рваные клочья тумана. Но вот откуда-то набежала волна и мягко качнула «Слепого папашу». Билли Узел извлек заветную фляжку с крепким ореховым ликером и приник к ней губами.

У всех моряков еще была свежа в памяти темная история с «Бригиттой», а с Капитана Фреда при его дьявольской хитрости вполне могло статься, что он не побоялся оставить с носом даже Зеленую Рожу. Какое-то время после возвращения во Фриско Господин Доктор, Толстяк Петере и остальные матросы «Роджера» действительно буквально сорили деньгами. Выходит, дело было связано с чумным карантином и с деньгами… Да, что касается денег, Грязнуля Фред самого черта обведет вокруг пальца.

– Но ведь тогда же на «Роджере» находились и Джимми От-Уха-До-Уха, и Медный Граф! – нарушил молчание Мешок Костей.

– Твоя правда! Но сомневаюсь, что они расколются, если прижать к их пупку раскрытый нож. Заметь, все рейсы этого «Роджера» покрыты тайной, и у команды денег куры не клюют. А вздумай кто-нибудь проявить любопытство, его прищучат в темном портовом закоулке – и привет! Навек отобьют охоту совать нос в чужие дела. Ловкачи!

– Но ведь у нас-то не было прежде никаких стычек с Зеленой Рожей, – негромко заметил Оболтус Швед. – Так что мы тут вроде бы ни при чем…

– Как это ни при чем?! – взорвался Билли Узел. – А Джимми От-Уха-До-Уха и Медный Граф разве не пребывают сейчас на одном борту с нами? Помяните мое слово: если судно затонуло в глубоких водах Зеленой Рожи или вообще испарилось в воздухе, даже не послав сигнала «SOS», то нам с вами в лучшем случае светит вернуться назад несолоно хлебавши. Можете мне верить на слово. За этот рейс мы не получим ни цента!

– Что же ты раньше-то молчал?

– Раньше, братец, у меня земля под ногами горела, – пояснил Билли. – Надо было как можно скорей делать ноги из Фриско, так что тут уж некогда было раздумывать. Но если хотите знать, то ведь и Рыжий Васич замешан в этой истории с «Роджером». Когда они там с Зеленой Рожей чего-то не поделили…

– Могу вам в точности описать, как было дело, – неожиданно раздался сверху сиплый голос Вагнера. – Мой старый добрый друг Капитан Фред, дай бог ему здоровья, и ваш покорный слуга получили как-то деловое предложение относительно одного судна с дамским именем… Если память мне не изменяет, «Белладонна»… Это судно ухитрилось где-то подцепить чуму, и тогда стали искать предприимчивых людей, которые не побоялись бы взойти на корабль и сжечь его в открытом море. Есть ли что-нибудь на свете прекраснее открытого моря! Ах!..

После этого лирического отступления Вагнер оступился и кубарем скатился вниз по ступенькам трапа.

– Только один вопрос, – не унимался Билли Узел. – Каким это боком сюда угодила «Белладонна»? А то у тебя не поймешь, что почем.

– На этот вопрос я тебе отвечу, приятель. По-моему, она обошлась в двадцать долларов. То есть нет, не долларов, а в двадцать монет, которые в ходу в Египте и в то же время английские… Это судно мы с Капитаном затопили, а потом оно снова всплыло и еще раз затонуло. Но в конце концов все были спасены, и самое разумное нам с вами сейчас хором исполнить торжественную выходную арию из оперы «Лоэнгрин». Это будет лучшим…

Не успев договорить фразы и тем более приступить к арии, Вагнер, по своему обыкновению, захрапел.

Билли Узел достал фляжку и приложился к ней, из чего каждый мог сделать вывод, что судно еще не достигло встречного течения, иначе за это время оно не успело бы пройти один морской узел.

Моряки сидели, погрузившись в унылое молчание.

Джимми, еще раньше заступивший на вахту, во время своих обходов судна постоянно возвращался к капитанской каюте и в задумчивости стоял у дверей. Вот бы удивился он, увидев, как смягчается вызывающе-высокомерное лицо Пиратки Пепи, когда капитанша остается одна и у нее отпадает необходимость подлаживаться к грубой матросской публике.

Она что-то записывала в небольшой блокнот и между делом заваривала чай. Джимми этой сцены наблюдать не мог, поскольку иллюминатор капитанской каюты находился выше двух метров под палубой. Но из-под двери пробивалась полоска света.

Очутившись возле двери капитанской каюты в третий раз, Джимми не выдержал и постучал.

– Войдите! – раздался изнутри спокойный, звучный голос. Первый офицер одернул китель, поправил воротник и вошел.

– Добрый вечер! – приветствовал он капитаншу, стараясь изобразить на лице самую приветливую из своих улыбок.

– Добрый вечер! – невозмутимо ответила Пепи. – Что-нибудь случилось?

– Да нет, не сказал бы… Просто нам стоило бы обсудить положение на корабле с той точки зрения, что…

– По ночам я не веду никаких переговоров. И вообще… – с какой это еще точки зрения мне стоило бы что-то обсуждать с вами?

Тон капитанши звучал вроде бы не сурово, и все же… У Джимми возникло ощущение, словно его с головы до пят окатили холодной водой. Да что она о себе воображает, эта зазнайка! Эта чертова кукла!

– А точка зрения моя такая… вернее, разговор такой, что на судне у нас творится неладное. Я нечаянно подслушал, как ребята из команды промеж себя толковали, и хотя несли они всякую околесицу вроде слухов про Зеленую Рожу, но трепотня эта до добра не доведет. Да еще этот пропойца Вагнер их подзуживает…

– Сообщение, безусловно, важное, но мы обсудим его завтра. Спокойной ночи!

Сконфуженный, Джимми выкатился из капитанской каюты. Едва он ступил на среднюю палубу, как рядом, в темноте, вспыхнул огонек сигареты и послышался тихий смех.

– Я смотрю, ты с этим обходом до того расстарался, что даже капитана решил проинспектировать, – съязвил Медный Граф.

– А хоть бы и так! Что тут смешного? – огрызнулся Джимми. – Не суйся не в свои дела!

– Полегче на поворотах, приятель! Видать, тебе капитанские лавры покоя не дают…

Лейтенант первого ранга обиженно засопел. Черт бы побрал этого расфуфыренного наглеца! Почему всем и каждому колет глаза его капитанское звание, почему к Рябому Мортону или к Вилли-Бриджи никто не цепляется? Ведь они – такие же портовые парни, как и он. Но стоит только разнестись слуху, что Джимми От-Уха-До-Уха – первый офицер на корабле или капитан, и вся эта шушера тут же начинает вякать. И это ведь уже не первый случай. Видать, оплеухи, отвешенные им Медному Графу, не пошли тому на пользу. Если этот задиристый петух опять лезет на рожон, Джимми тоже с ним церемониться не станет. У него прямо-таки руки чесались немедленно врезать наглецу промеж глаз…

Двое моряков стояли вплотную друг к дружке, соприкасаясь одеждой. Медный Граф попыхивал сигаретой, так что видно было насмешливое выражение его лица.

– Мои капитанские дела тебя не касаются. Неужели ты еще этого не понял?!

– Оставь эту женщину в покое, Джимми, – тихо проговорил рулевой. – Она не для тебя.

– Может, скажешь, ты ей приглянулся?

– Этого я не утверждаю, – бесстрастно отвечал Медный Граф. И по некотором размышлении добавил: – Впрочем, не исключено…

– Пиратка Пепи? – Джимми захохотал. – Да плевать она хотела на таких хлыщей, как ты! Не из тех она женщин, кого можно сразить шелковыми тряпками да разными финтифлюшками.

– Понятно, – ухмыльнулся рулевой. – Похоже, она из тех, кто сходит с ума по кожаным гамашам… Но-но! – Он стремительно перехватил занесенную для удара руку противника. Однако Джимми удержала не столько железная хватка, сколько спокойный тон Медного Графа. – Так дело не пойдет, Джимми! Ведь мы уже в Южных водах, и если сейчас начнем сводить счеты, то послезавтра вся остальная братия будет кормить акул на дне морском… Сам знаешь, заменить нас некому.

Что правда, то правда. Черт бы побрал эту проклятущую экономию, но действительно – стоящему моряку замены в этой морской пустыне не подберешь. Те же Оболтус Швед, Хьюго Шухер или Рыжий Васич – надежные ребята, каждый на своем месте, и со штурвалом управляться умеют, – но только не здесь, не в районе мыса Блаунт.

– Верно, – кивнул Джимми. – Вот и не провоцируй меня! А когда вернемся во Фриско, не забудь, что у нас с тобой назначено рандеву.

– Кто-то когда-нибудь жаловался на мою забывчивость? – с жесткой усмешкой парировал собеседник.

Воцарилось гнетущее молчание… Внизу, в недрах корабля, беспокойно пыхтело, трудясь с натугой, изношенное сердце судна – паровая машина.

Джимми продолжил ночной дозор, по узкому спиральному трапу спустившись в машинное отделение. Медный же Граф зыркнул по сторонам, а затем бесшумной кошачьей походкой скользнул к капитанской каюте.

На палубе не было ни души. Слышался мягкий плеск волн, рассекаемых корпусом корабля.

Медный Граф обвязался веревкой вокруг пояса так, чтобы оставался длинный конец, узлом прикрепил к нему стальной крюк и вскарабкался по прочной металлической лесенке вверх. Иллюминатор каюты, куда ему до смерти хотелось заглянуть, находился на уровне выше человеческого роста. Если же взобраться на крышу каюты и оттуда свеситься к окну, то капитанша может услышать шаги над головой. Поэтому парню пришлось решиться на опасный трюк. Зацепившись крюком за ступеньку лесенки, Медный Граф оттолкнулся и повис, раскачиваясь наподобие маятника. Каждую вторую секунду он на миг приникал лицом к иллюминатору, а затем удалялся от него. Молодой человек усердствовал не из пустого любопытства. Он был одним из лучших моряков британского флота, чьими услугами пользовалась даже Секретная служба; в тех кругах, правда, он был известен под своим настоящим именем – Мильтон Винтер – и носил звание капитана третьего ранга.

Заглянув в иллюминатор, он с удивлением обнаружил, что каюта Пиратки Пепи пуста.

– Где же капитанша? – прошептал он чуть слышно.

– Я здесь! – послышался откуда-то сзади и снизу энергичный звонкий голос. Можно было подумать, что Пепи расслышала его вопрос.

Рулевой испуганно обернулся, по-прежнему раскачиваясь на тросе, и увидел внизу Пиратку Пепи с мощным шестизарядным револьвером в руке.

Да, ситуация сложилась хуже некуда! Медный Граф завис в скромной, учтивой позе и, пытаясь сделать хорошую мину при плохой игре, изобразил на лице любезную улыбку.

– Добрый вечер, мисс Пепи! – проговорил он. В подобной ситуации его обычно неотразимая улыбка выглядела нелепо, но его это не смущало. – В каюте вас не видно… Где это вас черт носит в столь позднее время?

– Что вы там делаете?

– После трудов праведных, знаете ли, приятно поразмяться! – учтиво качнулся молодой человек. – А вообще-то я хотел через иллюминатор побеседовать с вами… Мисс Пепи! – Он порывисто прижал руку к сердцу и из-за неустойчивого положения пару раз крутанулся вокруг собственной оси. – Я вас люблю! Жить без вас не могу!

– Вот как? – холодно процедила капитанша. – Весьма любезно и мило с вашей стороны. У меня на родине, между прочим, бытует поверье, будто любовное признание висельника приносит удачу.

– Рад, что…

– Хватит языком чесать, Ромео недорезанный! Спуститесь сами или мне прострелить канат? – Капитанша в сердцах топнула ногой и вскинула револьвер, слегка прищуря правый глаз. – Какой вариант предпочитаете?… А ну, немедленно слезть!

Рулевой подчинился. Качнувшись, он подлетел к лесенке, отцепил крюк, а спустившись на палубу, с истинно испанской пылкостью опустился перед капитаншей на одно колено:

– Миа белла сеньорита, я от вас без ума!

Пиратка Пепи слегка отшатнулась.

По всей видимости, столь страстное признание произвело на нее должный эффект. Однако видимость оказалась обманчивой. В следующий миг Медный Граф схлопотал от своей дамы сердца такую звонкую затрещину, что Хьюго Шухер в страхе бросился на корму, решив, что сорвался свинцовый лот и с плеском рухнул за борт.

– Бейте, бейте меня, сеньорита! – отважно продолжил рулевой. – Хоть насмерть забейте! Погибнуть во имя любви – это ли не прекрасная смерть!.. Карамба, вот участь, достойная истинного мужчины, а мой отец был настоящим идальго из древнекастильского рода!

– Странно! – удивилась Пиратка Пепи. – Насколько мне известно, иностранцы не имеют права служить в британском военно-морском флоте. За какие же заслуги отпрыск идальго Винтера по имени Мильтон был произведен в чин капитана третьего ранга?

Лицо Медного Графа дрогнуло. Откуда Пиратке Пепи известна его тайна? Значит, она либо шпионка, либо, как и он, агент какой-нибудь международной разведки. Любовное признание рулевого не было сплошной комедией, однако чувство долга и интересы Британии – превыше всего. Эта женщина должна умереть!

– Похоже, мисс Пепи, вы сегодня вечером хватили лишнего, – ответил молодой человек все тем же игривым тоном, – вот и спутали меня с кем-то другим. Вы же видели мои документы…

– Совершенно верно! – рассмеялась женщина. – И не только фальшивые! Пока вы спали, я заглянула в ваш сундучок. – Она проворно извлекла из кармана служебное удостоверение капитана третьего ранга. – Вот, извольте… В тот же миг палуба ушла из-под ног капитанши. Падая, Пепи ощутила, как из рук у нее вырывают револьвер.

Пепи не заметила в темноте, как коленопреклоненный Медный Граф осторожно протянул руку, схватил ее за щиколотку, рванул, и… мигом подмял под себя. Капитанша едва успела вскрикнуть, как рот ее тут же зажала жесткая мужская ладонь. Затем ее, будто пушинку, подняли вверх… Через фальшборт она со страхом увидела пляшущие далеко внизу волны.

Несчастная женщина поняла, что пощады ждать нечего: в следующую секунду ее бросят за борт…

Но отчего же колеблется бравый британский офицер? Неужто и в самом деле страсть одержала верх над чувством долга? Но страсть, как правило, находит верную уловку, чтобы уклониться от выполнения долга. Медный Граф решил обыскать карманы женщины. Важно узнать, что она за птица, – уговаривает себя бдительный агент и ставит капитаншу на ноги.

– Тс-с… Не вздумайте пикнуть, иначе сразу вышвырну за борт…

Пиратка Пепи подчинилась без звука. Рука рулевого хотя и не сдавливала ей горло, но крепко держала за шею.

Из-за рваных облаков на мгновение вынырнула серебристая луна, осветив мрачный зев океана. Волны лениво накатывали на корабль. Поблизости скрипнул плохо смазанный блок…

Закричать бы, позвать на помощь, но Пепи не решалась. Судорожно хватая ртом воздух, она ждала своей участи.

И тут свершилось чудо! Из критического, безнадежного положения ее выручил счастливый случай.

Вблизи послышались тихие шаги, и словно из-под земли рядом с ними возникла фигура Джимми. Медный Граф отпустил Пиратку Пепи и стиснул в кармане рукоятку револьвера.

На миг все участники сцены застыли безмолвными тенями в ночной тиши. Затем послышался глубокий вдох: Джимми набрал полную грудь воздуха, надуваясь, как петух перед боем.

Секундная пауза была наполнена таким напряжением, что все трое чувствовали: атмосфера накалилась до предела.

– Мне почудился чей-то крик, – негромко произнес Джимми, испытующе переводя взгляд с Графа на капитаншу.

Вновь наступила пауза. Ветер ухватил край плохо привязанного брезента и принялся трепать его. Брезент громко хлопал, точно крыло огромной летучей мыши.

И тут произошла совершенно удивительная вещь. Медный Граф был бы не так поражен, если бы вдруг пароходная труба заговорила человеческим голосом. Пиратка Пепи повернулась к Джимми и бесстрастным, холодным тоном произнесла:

– Понятное дело, что вам на каждом шагу чудятся крики, если лень смазать фонарный блок на корме. Сто раз было сказано, да вам сколько ни говори – все без толку!

И, словно в подтверждение ее слов, корабль мягко накренился под натиском набежавшей волны, и несмазанный блок издал жалобный стон.

Джимми замер, обескураженный. Еще раз окинул обоих воинственно горящим взглядом и медленно побрел прочь.

Оставшись наедине, капитанша и рулевой по-прежнему сохраняли неподвижность. Медный Граф не мог прийти в себя от удивления, даже челюсть у него слегка отвисла. Что за чертовщина?! Эта женщина не стала выдавать его на растерзание команде? Похоже, у этой смазливой бабенки есть на это какие-то резоны…

– Чего же вы ждете? Действуйте! – воскликнула Пиратка Пепи, когда Джимми растворился в темноте. – Или вы передумали швырять меня за борт?

– Что это значит? – хрипло проговорил Медный Граф. – Вы оставили мне… лазейку… Извольте объяснить! – закончил он чуть ли не грубо, схватив женщину за запястье.

– Пройдемте-ка ко мне в каюту! – с мягкой улыбкой проговорила капитанша и без труда высвободила руку. – Угощу вас чаем… мистер несостоявшийся убийца!

 

Глава одиннадцатая

В каюте Мильтону была возвращена картонная карточка – его удостоверение, затем Пиратка Пепи предъявила ему аналогичную, из которой следовало, что капитанша – не кто иная, как ученый-океанолог Ирэн Кансберри, агент номер 22, его коллега по секретной службе. Правда, работала она на американскую разведку, но обе эти разведки сплошь и рядом действовали бок о бок.

Женщина не солгала, сказав, что выросла на корабле, просто не стала уточнять, что после этого успела еще окончить университет и послужить в военно-морских силах США.

Капитанша закурила сигарету и бросила на Медного Графа взгляд, полный нескрываемого презрения.

– Вы на меня сердитесь, мисс Пепи… Кансберри? – тихо спросил рулевой.

– Нет, я вас презираю, – сурово ответила она. – Ваш долг был бросить меня за борт!

– Вы правы, – согласился молодой человек с искренним раскаянием. – Но вы уж простите меня, просто рука не поднялась. Взгляните на себя в зеркало, и вы найдете оправдание моему малодушию…

– Так кто же вы, собственно говоря? – полушутливым тоном спросила его капитанша. – Капитан третьего ранга Винтер или сорвиголова по кличке Медный Граф?

– Я и сам порой не знаю, – откровенно признался Мильтон Винтер. – Иной раз меня самого одолевают сомнения. В особенности, когда приходится в страшно неудобном парадном мундире изнывать на скучных послеполуденных чаепитиях в адмиралтействе. В такие моменты у меня действительно возникает ощущение, будто сорвиголова Медный Граф, прикинувшись капитаном третьего ранга Мильтоном Винтером, томится в непривычной для него обстановке.

Молодой человек чувствовал себя таким смущенным, что нельзя было не рассмеяться.

– Хотелось бы знать ваше мнение по поводу этой истории с «Андре де Ремьё», – поинтересовалась капитанша. – По-моему, матросы «Роджера», эти отпетые негодяи и мошенники, что-то сотворили с путешественниками. Возможно, попросту убили их.

– Не думаю, – возразил Медный Граф со знанием дела. – Не такие это ребята. В какой-то степени они, безусловно, склонны к мошенничеству, но по сути своей это народ надежный. Если страховая компания наняла их оберегать путешественников, то они свое дело выполнят. Не исключено, что кого-то из туристов могли поколотить или стащить кое-какие ценные вещи, но своей пиратской честью эти парни не поступятся и не обагрят рук невинной кровью. Я хорошо их знаю, все они – мои давние друзья-приятели.

– А вы не допускаете мысли, что среди них есть агенты какой-нибудь третьей державы? Например, Германии. Скажем, просочилась информация о том, что на архипелаге Инкогнито обнаружены залежи урановой руды. Стоит покопаться в списке путешественников, и наткнешься на имена некоторых военных специалистов, ни с того ни с сего вдруг вышедших в отставку… Как вам такая версия?

Медный Граф задумчиво отхлебывал чай из алюминиевой кружки.

– Мисс Кансберри, вам доводилось слышать о Грязнуле Фреде?

– Вы имеете в виду Капитана? Насколько мне известно, этот старый морской волк вполне заслуживает уважения…

– Хм… Он много чего заслуживает, но только не уважения… Ну да ладно. Зато котелок у него варит отменно. Когда мне поручили расследовать дело об исчезновении «Андре де Ремьё», я наведался к старику в его логово, в подвале казармы. Старина Фред болтать не любит, но мы с ним на короткой ноге, и несколькими словами он об этом деле обмолвился. А теперь, мисс Кансберри, держитесь за стул покрепче: разгадка этого загадочного дела известна – Джимми От-Уха-До-Уха! Он находился на борту «Роджера», сопровождавшего искомое нами судно под названием «Андре де Ремьё», и каким-то образом ему удалось вернуться с мыса Блаунт. Только ему одному! Правда, этот олух воображает, будто это никому не известно.

– Но если вам об этом было известно… отчего вы не распорядились тотчас же арестовать Джимми?!

– Совершенно бессмысленная затея. У Джимми, хоть режь его на кусочки, не вырвать ни слова признания. Крепкий орешек! Упертый!

– Каковы же ваши планы?

– Сказать откровенно? По-моему, за мысом Блаунт путешественники угодили в какую-то непредвиденную гнусную ловушку. Подозреваю, что Капитан Фред свалил на Джимми это поручение лишь затем, чтобы посмотреть, что тот станет делать. И, по всей вероятности, коварный старик идет за нами следом.

– Помилуйте! – удивилась Пиратка. – Да вот уже который день на горизонте – ни единого судна!

Мильтон Винтер пристально посмотрел в глаза Пепи.

– После Джимми я наименее суеверный человек. Но, по-моему, у нас куда больше шансов увидеть, как мифическая Зеленая Рожа сидит на Южном Кресте и наигрывает на рожке, чем заметить в море Грязнулю Фреда, особенно если он не желает, чтобы его видели. – Он погладил Пиратку Пепи по ручке, но та, углубившись в раздумья, видимо, не заметила этой вольности.

– Скажите на милость, – проговорил вдруг Медный Граф. – За что, собственно говоря, вы влепили мне такую затрещину, что в ушах зазвенело?

– Мне показалось оскорбительным, – ответила капитанша, покраснев до корней волос, – что пусть даже во имя Родины, во имя чувства долга вы способны на такую… на такую большую жертву, как признание в любви! По-моему, это была чудовищная наглость с вашей стороны.

– Вот как?… Хм… Благодарю, что все так ясно растолковали. – На миг он склонился к кружке с чаем, затем вновь вскинул глаза на молодую женщину. – В таком случае я совершенно не заслужил этой чести! Уверяю вас, что упомянутое признание было совершенно искренним выражением моих сугубо личных чувств! А потому я требую сатисфакции за оскорбление действием!

Трудно сказать, как складывались дальнейшие переговоры между агентами дружественных разведок, но, поскольку Ирэн Кансберри была не только океанологом, разведчиком, но и юристом, можно предположить в ней достаточное правовое чутье, позволившее ей возместить нанесенный Мильтону Винтеру моральный ущерб истинно по-мужски, достойным Пиратки Пепи образом. Как бы там ни было, но чаепитие затянулось до рассвета, причем речь о делах секретной службы больше не заходила…

 

Глава двенадцатая

По мере того, как корабль приближался к мысу Блаунт, нервозность команды возрастала.

– Как по-твоему, – обратился один из матросов к Джимми, – с чего бы это оба пропавших судна не подали даже сигнала бедствия?

– По-моему, – проворчал Джимми, не желая углубляться в эту тему, – тебя давно пора списать на берег по причине беспробудного пьянства. Подыщешь себе непыльную работенку, вроде как у Криворукого Джефа, того, что знай себе помахивает флажком у карантина во Фритауне! – В сердцах он сплюнул.

– Передатчик отказывает, и рация молчит, как рыба, – такая беда, ясное дело, частенько случается, – продолжал размышлять вслух матрос, явно пренебрегая советом первого офицера. – Но чтобы обе судовые рации враз не подавали ни малейших признаков жизни, такого даже в самые сильные шторма не бывало!

– Откуда тебе знать про шторма, когда ты перед любой непогодой норовишь нализаться до зеленых чертиков!

Джимми пошел своей дорогой, оборвав щекотливый разговор. Как только судно минует мыс Блаунт, настроение команды изменится. Вот только бы поскорее оказаться за этим чертовым мысом. Хуже нет, когда на судне начинаются толки да пересуды, в особенности же, если не без причины.

Джимми разыскал Пиратку Пепи, которая на сей раз одарила его необычайно приветливой, прямо-таки лучезарной, улыбкой.

Гм… Похоже, до этой вздорной смазливой бабенки рано или поздно дойдет, кто тут, на корабле, действительно стоящий парень. А уж с Медным Графом он потолкует по душам, да так, что тому придется взять на себя расходы по собственным похоронам.

– Хотел предупредить вас, – обратился он к капитанше, сопровождая свои слова галантным жестом, подмеченным некогда при королевском дворе. – Хорошо бы нам малость поторопиться. С какой скоростью идет судно?

– С момента отплытия паровая машина работает на пределе.

– Я потому беспокоюсь, что не худо бы побыстрей проскочить мыс Блаунт…

Пиратка Пепи снова игриво улыбнулась Джимми и смерила его, как ему показалось, чуть ли не влюбленным взглядом. Растроганный Джимми схватился за монокль. Чудо как хороша эта женщина! Свежий утренний бриз колыхал пышные волосы и развевал юбку, приподняв ее чуть выше дозволенного. А уж тугая грудь так и рвалась из узкой кофточки. Словом, это был лакомый кусочек, настолько соблазнительный, что у Джимми напрочь вылетели из головы все неприятности, связанные с мысом Блаунт.

– Вы заметили что-то неладное? – Пепи подошла к нему так близко, что первый офицер, казалось, явственно слышал биение ее сердца.

Поистине, эту удивительную женщину словно подменили. Видать, Медный Граф наговорил ей разных глупостей, да и что взять с простого матроса. Он хоть и много из себя воображает, но ведь ему никогда не приходилось вращаться в приличном обществе. А это много значит.

– Ворчат моряки, недовольны, – ответил он.

– Полагаете, дело серьезное? – Капитанша доверительно положила руку на плечо Джимми.

Горячая волна обдала жаром все тело Джимми. Сейчас он заслуживал свое прозвище не только из-за широкой улыбки, но и потому, что чувствовал себя влюбленным по уши.

– Ну… это как посмотреть… – пробормотал он, залившись краской до корней волос. Капитанша не сняла своей руки с его плеча, а кто способен внятно изъясняться в такой ситуации? – В данный момент осложнений опасаться рановато…

– А в дальнейшем чего стоит опасаться?

Пепи положила на плечо Джимми и другую руку и прижалась к нему всей своей упругой грудью с естественностью слабой женщины, инстинктивно ищущей защиты у сильного мужчины. «Сильный мужчина» напрочь лишился голоса, а в висках у него бурно застучала кровь. Понадобилось не меньше минуты, чтобы к нему возвратился дар речи.

– Знаете, матросня эта способна даже… хм… что же я собирался вам сказать? Ах, да! Я наконец смазал блок, так что он теперь не скрипит.

– Премного благодарна, что вы так внимательны к моим просьбам. В знак благодарности приглашаю вас на чашку чая к себе в каюту. Придете?…

Джимми нахлобучил фуражку на уши и отвесил глубокий поклон, поскольку однажды – в бытность свою в Альмире – наблюдал аналогичную сцену, когда некая престарелая дама пригласила своего спутника на чай.

– За честь почту, мисс Пепи.

– Ну и славненько… Вы что-то говорили насчет настроения команды?…

– Не мешало бы нам поскорее проскочить мыс Блаунт. Но если мы и без того движемся на всех парах, то, выходит, за это время и нельзя было продвинуться дальше, чем мы продвинулись.

– В вашем присутствии, Джимми, мне никакие беды не страшны! – пылко воскликнула капитанша. – Какое счастье, что я наняла вас!

– Вам и вправду нечего бояться! Скажите хоть одно слово, и я вздую всех мошенников и негодяев на свете.

– Мне кажется, пока что в этом нет необходимости.

– Но если понадобится какая-либо помощь, знайте, что Джимми От-Уха-До-Уха всегда к вашим услугам, мисс Пепи. Только глазом моргните!..

Капитанша осталась в одиночестве, поскольку первого офицера ждали неотложные дела.

От рулевой рубки отделилась какая-то фигура и мигом очутилась рядом с Пепи.

– Вы что, с ума спятили?! – сердито прошипел Медный Граф.

– Нет, я в своем уме. Но те секреты, что, по-вашему, у этого парня нельзя выпытать обычным способом, хоть режь его на куски, как вы говорили, я без труда узнаю за чашкой чая.

Медного Графа, судя по всему, эта затея не привела в восторг. Но не оттого, что он не одобрял ее в принципе, а просто потому, что их отношения вот уже несколько дней как переросли в нечто большее, чем дружественные.

Согласитесь: интимный союз двух сотрудников секретных служб – случай довольно редкий.

Вечером Джимми появился в каюте Пиратки Пепи в полной парадной форме, что означало, помимо обычной одежды, пояс с блестящей пряжкой. С торжествующей улыбкой он на минуту заглянул в рубку рулевого.

– Как дела за штурвалом?

– Спасибо, полный порядок, – холодно ответил Медный Граф. – С завтрашнего дня встанешь на вахту ты. Никому другому такого дела не доверить.

– Не сказать, чтобы я от этого был в восторге, ну да ничего не поделаешь. Доброй ночи! – Ладонями он еще больше сбил набекрень и без того лихо сидевшую фуражку.

– Куда это мы так вырядились?

– На чаепитие, – не скрывая своего триумфа, ответил Джимми. – Приглашен к Пиратке Пепи.

Он явно ждал, что Медный Граф изменится в лице или хоть как-то проявит свою ревность. Однако рулевой лишь на два градуса крутанул штурвал, чтобы уклониться от накатывавшей с запада большой волны, и во время этого маневра, не выпуская изо рта сигареты, небрежно процедил:

– Меня она тоже приглашала. Но, видать, умных людей эта красотка не жалует, потому как я у нее ничего не добился.

– Ну что ж, у каждого бывают осечки, – отозвался Джимми с великодушной ухмылкой. – Только я тебе советую не расстраиваться. В каждом порту красоток пруд пруди…

– Благодарю за утешение. Но Пиратку Пепи мне, пожалуй, вовек не забыть.

– Да, неприятно. Тебе всегда бабы на шею вешались, а тут, видать, сыскалась одна, что плевать на тебя хотела.

– Да, удача – штука капризная, – проговорил Медный Граф скорее сонным, нежели печальным тоном. – Зато по тебе бабье одинаково обмирает, что на суше, что на море.

После такого напутствия давнего соперника Джимми почувствовал себя окрыленным.

Он прекрасно помнил времена, проведенные в королевском замке Альмира, и знал, как следует себя вести во время чайных церемоний.

Пусть убедится эта женщина, что даже обычные портовые матросы могут держаться как истинные джентльмены.

– Чай вы предпочитаете пить с ромом? – поинтересовалась Пиратка Пепи, встретившая на пороге своей каюты первого офицера в весьма соблазнительном наряде.

– О да! Если в ром плеснуть малость чая, то будет в самый раз, – ответствовал гость, чуть ли не до края наполнив стакан ромом и изысканно оттопырив мизинец.

– В первые дни, – начала разговор капитанша, разливая чай, – я несколько недооценила вас и лишь потом поняла, с кем имею дело.

– Это в порядке вещей. Дамы любят, когда за ними, с позволения сказать, ухлестывают вовсю, а для меня подобные нарушения этикета попросту недопустимы. Но стоит лишь приглядеться ко мне повнимательнее, и… ах, прошу прощения!

Корабль слегка качнуло, и выплеснувшийся из чашки Джимми ром пролился на платье хозяйки, а сами они нечаянно стукнулись лбами. Вероятно, Медный Граф зазевался, и набежавшая волна накренила судно. Впрочем, возможно, рулевой просто нервничал и обращался со штурвалом не так сноровисто, как обычно.

– Ничего страшного, мистер От-Уха-До-Уха… – Мисс Кансберри, она же Пиратка Пепи, также старалась держаться изысканных манер, дабы не оплошать перед гостем. – Качка на корабле – дело обычное. Знаете, мне бы так хотелось установить с вами истинно дружеские, доверительные отношения. Редко встретишь подобную утонченность среди обычных матросов… пардон, капитанов!

– Навыки придворной жизни дают себя знать. Вам ведь, наверное, известно, мисс Пепи, что мне одно время пришлось замещать короля… Еще раз простите!

Чашки, стаканы, вся сервировка стола с грохотом опрокинулась на пол, поскольку волной корабль снова положило на борт.

– Похоже, Медный Граф либо уснул за рулем, либо пьян в стельку! – гневно воскликнула Пиратка Пепи.

– Наверняка притомился. Он иногда позволяет себе вздремнуть на вахте, – поддержал тему гость, стараясь при этом навести относительный порядок в каюте.

– По-моему, главное в дружбе – это взаимная откровенность, – начала расставлять сети опытный агент секретной службы. – Двое поверяют друг другу свои заветные тайны… С этого и начинается истинная близость. Не так ли?

– Ваша правда, – согласно кивнул гость и вспыхнул до корней волос, когда Пиратка Пепи подсела к нему под бок и положила изящную ручку на мощную длань первого офицера, прославившуюся своими несравненными оплеухами.

– Такой подход в точности отвечает романтическим наклонностям моей натуры, да и в придворных кругах так принято.

Джимми так и подмывало опрокинуть еще стаканчик рома, но он не решался притронуться к бутылке. Что за дьявол вселился сегодня в этого Медного Графа, заставив его совершенно забыть о своих обязанностях рулевого!

– Я, например, готова выдать свой секрет. Меня объявили в розыск за участие в ограблении банка во Фриско, – соврала плутовка и как бы ненароком обняла Джимми за шею. – К окошку кассы, чтобы отвлечь внимание кассира, подошла женщина – это была я. Ну, а вооруженное нападение последовало уже после того. Наверное, вы читали в газетах об этом?…

– Ничего, бывает… – небрежно бросил первый офицер и дерзко обвил рукою капитаншин стан. Пиратка Пепи отодвинулась.

– А вот вы еще не поделились со мной своими секретами. Наверняка вам тоже есть что сказать.

– Есть… – смущенно признался Джимми. – На Ямайке пару лет назад я припрятал от настырных таможенников два ящика с опиумом. Если вы кому-нибудь об этом проговоритесь, меня вполне могут вздернуть…

– Это и есть ваша самая сокровенная тайна? Ну, а в недавнем прошлом с вами ничего такого не случалось?…

Агент номер 22 недооценила своего противника. Джимми опрокинул в себя полный стакан рома и поднялся из-за стола. Одернул китель, приставил к глазу свой импровизированный монокль и отсалютовал; ему явно доставляла удовольствие торжественность этой церемонии. На большее он, похоже, и не рассчитывал.

– Мисс Пепи, благодарю за оказанную честь, был весьма рад приятному времяпрепровождению. А теперь, с вашего любезного разрешения, я удаляюсь…

Медный Граф не иначе как снова зазевался, потому что корабль снова колыхнуло, и первый офицер вывалился на мостик и покатился к трапу.

Пиратка Пепи огорченно смотрела ему вслед, поджав губки. Да, этот неуклюжий медведь умеет держать язык за зубами, не так-то просто к нему подобраться.

 

Глава тринадцатая

Как только судно миновало мыс Блаунт, тотчас начались сюрпризы. Похоже, над проходящими здесь кораблями и впрямь тяготело проклятие. Спозаранку радист – Полосатый Гарри – доложил Пиратке Пепи, что передатчик отказал. Медный Граф и капитанша вынуждены были призвать на помощь все свое самообладание, чтобы не взглянуть на Джимми. Пришлось вытребовать из машинного отделения Рыжего Васича, за которым закрепилась слава лучшего специалиста во всех областях техники.

Матросы ходили мрачные. Какое странное совпадение! Ведь и у обоих исчезнувших кораблей радиопередатчики отказали именно в этих широтах, за мысом Блаунт.

Члены команды – народ отчаянный, они не боялись ничего на свете. Ни один из них не вздумал бы струсить, завидев на горизонте клубящиеся черные тучи – предвестие близящегося циклона. Они вообще не боялись опасности, если та была зримой; с такого рода риском приходилось считаться, коль скоро ты решился ступить на борт корабля.

Но опасность, которую не видишь, а лишь чувствуешь, угадываешь, вызывала в матросах страх. Да оно и понятно. Зажатый меж двух безграничных пространств – небес и океана, бултыхаясь на утлой посудине, из последних сил противостоящей стихиям, человек быстро смекает, что здравый рассудок ничто перед непостижимыми, загадочными явлениями.

Джимми, войдя в образ бывалого капитана, решительно и с видом явного превосходства отдал команду:

– Всем соблюдать полное спокойствие!

Мешок Костей почесал в затылке, сплюнул в сердцах и огрызнулся:

– Тебя никто не спрашивает, как нам быть и как себя вести. Так что держи свои дурацкие советы при себе! Тоже мне умник выискался!

– Бунт на корабле? – Джимми сурово сдвинул брови. – Совсем от рук отбились!

Тут из машинного отделения нарисовался Рыжий Васич: ноги кривые, колесом, – он словно бы не шел, а катился по палубе шариком.

В унисон боцману откликнулся и Билли Узел:

– Да уж, Джимми, кто бы другой вякал, только не ты.

– Верно подмечено! – подал голос и Хьюго Шухер. – Ведь ты, Капитан да Медный Граф болтались в этих водах на крейсере из чумного карантина.

Джимми, по своему обыкновению, задиристо выпятил грудь и возмущенно воскликнул:

– Хватит чепуху молоть! Или вы, как глупые старухи, верите в черта и в дьявола с их делишками? И вообще… кто чего против меня имеет, подходи поближе!

Васич тем временем сбросил с себя куртку, собираясь вскарабкаться на радиомачту, чтобы установить причину неполадок рации. Билл, стоявший как раз напротив Васича, ухватил его за рукав.

– Ты-то ведь наверняка не станешь отпираться, что побывал здесь на одной посудине вместе с Грязнулей Фредом, Джимми и прочей компанией с «Роджера»: короче, на том судне, которое вам велели спалить из-за чумной заразы? А вы решили прежде поплавать аккурат в водах Зеленой Рожи. Ну? Признавайся!

– Во-первых, убери свою лапу, не то костей не соберешь, – вскипел Рыжий Васич. – Во-вторых, если хочешь знать правду, то судно вовсе не было чумным, просто Грязнуля Фред распустил такой слух, чтобы надуть кое-кого. Бока «Роджера» для маскировки прикрыли ржавым железом с борта другой посудины, вот и все дела, – вполголоса закончил он свои показания, а поскольку Билли Узел по-прежнему не выпускал его, Васич так двинул ему в челюсть, что Билли при падении сбил с ног Джимми. Вообще-то Васич был мужик спокойный, не драчун, однако всегда следил, чтобы к его предупреждениям прислушивались.

Медному Графу и Джимми совместными усилиями едва удалось удержать Билла, который, понятное дело, тут же полез в драку с Васичем.

– Пора наконец разобраться во всей этой истории, потому как дело заварилось нешуточное, – заметил Полосатый Гарри, и стало ясно, что напряженная атмосфера не разрядилась даже после короткой стычки между Рыжим Васичем и Биллом.

Корабль шел водами Зеленой Рожи. Выражаясь не столь образно, путь «Слепого папаши» лежал между многочисленными атоллами и подводными коралловыми рифами, которые, как уже было сказано, непрерывно меняли свою географию и потому не могли быть нанесены на карту.

– С чего вы взяли, будто бы меня с Фредом на «Роджере» вообще заносило когда-либо в эти края? – вмешался Медный Граф, справедливости ради упомянув и себя самого: отчасти чтобы показать, что он с Джимми и Васичем заодно, а отчасти – чтобы выяснить причину такой подозрительности среди матросов.

Оболтус Швед, здоровенный дылда и по натуре человек довольно флегматичный, тоже поддался общему мрачному настроению. Он и ответил рулевому на его вопрос.

– Вагнер вчера выложил нам все как на духу, хотя это вы должны были предупредить нас загодя о том.

– Браво, стручок! – воскликнул Вагнер, который вновь взобрался на капитанский мостик, хотя его и предупреждали никогда впредь не делать этого. – Верно замечено: нас должны были предупредить загодя. Ну да не беда, я сейчас вам все разобъясню… Значит, так… корабль носил какое-то женское имя, а затем на борту его написали: «Привет, Вагнер…»

– Нет, вы только послушайте! Этот отпетый пьяница не может запомнить даже название корабля, переименованного в его честь. На бортовых листах маскировки «Роджера» мы крупными буквами вывели: «Что новенького, господин Вагнер?» – энергично вмешался Медный Граф. – Этот гнусный тип давно пропил последние мозги и теперь сам не соображает, что несет…

– Не обо мне речь! Ты им зубы не заговаривай! Главное, чтобы ребята разобрались во всем! – прокричал с мостика Вагнер, после чего перешел на арию из «Пиковой дамы».

Моряки разбились на две группы и уже не скрывали своей взаимной вражды, когда на палубе появилась капитанша.

– Уши вянут от ваших бредней, – спокойно заявила Пиратка Пепи. – Не знаю, как кто, а я не робкого десятка и поджилки у меня не трясутся даже на широте мыса Блаунт. А вот некоторым записным храбрецам я готова пойти на уступку. Так что, если угодно, поворачиваем на сто восемьдесят градусов, и желающие могут сойти на берег в ближайшем порту! Ну что, голосуем?

Это был удар не в бровь, а в глаз. Разве могли Оболтус Швед, Хьюго Шухер, Билли Узел и другие допустить, чтобы разошелся слух, будто бы они сбежали с корабля, где не побоялась остаться какая-то девка!

Медный Граф исподтишка пожал ей руку, а матросы, недовольно ворча, разошлись по местам.

Рыжий Васич с ловкостью обезьяны вскарабкался на радиомачту и после недолгого осмотра спустился на палубу.

– Какая-то, похоже, большущая птица запуталась в антенне передатчика. Билась, пытаясь высвободиться, ну и порвала провода, вывела из строя всю систему. Передатчик теперь ни к черту не годится…

– Что же это за диковинная птица такая, дьявол ее побери? – недоверчиво буркнул Оболтус Швед.

– Да уж, птица воистину редкая, если судить по ее перу… – ответил Васич и вроде бы отправился по своим делам, а на самом деле притаился в укромном уголке палубы и подкараулил первого офицера. – Слышь-ка, Джимми, – тихо окликнул он его. – Такой диковинной птицы, что наш передатчик попортила, ручаюсь, даже мой дед не видал. Вот, я прихватил перышко…

– Гм… И что же это за перо?

– Самопишущее! Клянусь честью, таких не встретишь ни в одной коллекции. Слыханное ли дело: птица с самопишущим пером, да еще и наполненным чернилами! – И он протянул Джимми его собственную авторучку. Затем, выдержав паузу, серьезным тоном добавил: – Вхожу на равных паях в это пакостное дельце.

– О чем ты? Какое дельце?

– Этого, брат, я и сам не знаю. Но заруби себе на носу: я требую равной доли. Если у моряка не хватает ума приглядеть, чтобы проводами не выдернуло у него из кармана авторучку в тот момент, когда он выводит из строя передатчик, придется ему расплачиваться за собственную глупость. Отстегиваешь мне половину, и точка! А не то…

Что тут поделаешь, коли тебя загнали в угол? Джимми был вынужден смириться с участием еще одного компаньона. Сам виноват: хотел обстряпать дельце половчее. Передатчик он вывел из строя, чтобы нагнать страху на континенте. Шутка сказать: уже третья загадочная авария на тех же широтах, что и мыс Блаунт. Личные неприятности Джимми этой неудачей не ограничились. Он прямо-таки истерзался душой, видя, что Медный Граф и Пиратка Пепи явно поладили друг с другом и пользуются каждым удобным случаем, чтобы пошептаться где-нибудь в укромном уголке. Словом, блестяще задуманная афера погорела, и все его старания пошли псу под хвост.

…На безоблачном небосводе взошло яркое, южное солнце, обещая столь же безоблачный день. А между тем день этот готовил для всех участников нашей истории, включая и Джимми От-Уха-До-Уха, крупнейшую неожиданность и страшнейшую загадку.

С утра трое людей пристально следили за горизонтом, снедаемые одной и той же мыслью, но обуреваемые совершенно разными чувствами.

Пиратка Пепи – с любопытством.

Медный Граф – выжидательно.

Джимми От-Уха-До-Уха – с подозрением.

Капитанша думала, что Грязнули Фреда, конечно же, не может быть поблизости, поскольку – докуда хватает глаз – не было видно ни малейшей струйки дыма. Медный Граф был уверен, что Грязнуля Фред, вне всякого сомнения, находится где-то поблизости, только держится за линией горизонта, чтобы его не заметили. Ну, а Джимми твердил про себя свою привычную фразу: «Наверняка старый хитрый лис опять замыслил какую-нибудь пакость!»

Но понапрасну вся троица терзалась думами и обшаривала взглядом горизонт: ни водная гладь, ни небеса не давали ответа. Похоже, они давным-давно сдружились с Грязнулей Фредом и подыгрывали ему.

Медный Граф ни на секунду не отлучался от штурвала. Мели и рифы попадались на каждом шагу. Время от времени появлялись и ранние предвестники полярного лета: отколовшиеся льдины плыли к мысу Блаунт.

Вдали, у юго-восточной кромки горизонта, показалась темная полоска: архипелаг Инкогнито, где матросов «Слепого папаши», а вместе с ними и всю заинтригованную мировую общественность ждала разгадка тайны. Не сказать, чтобы хмурые лица моряков были равнодушно обращены к приближающейся полоске на горизонте, но их закаленные в опасностях сердца ждали грядущих событий без особого страха.

В 16 часов 30 минут пополудни с мачты раздался возглас:

– Клянусь бочкой рома, прямо по ходу – пароходная труба! Знать бы только, от какого она парохода!

В бинокль было отчетливо видно, что из острова или примыкающей к нему косы, сплошь покрытой буйной растительностью, торчит пароходная труба.

– По-моему, – заметил Медный Граф, – там какой-то корабль наскочил на мель и сидит он давно, поскольку его уже оплели морские водоросли. Но это явно не «Роджер», у крейсера трубы более узкие.

В 17 часов пополудни пьяненький сиплый голос с мостика удивленно пропел:

– Век моря не видать, но вокруг этой трубы, похоже, копошится какая-то живность!

В 17 часов 11 минут уже можно было разглядеть живность, которая кишмя кишела возле трубы: морские змеи, водные насекомые и прочая нечисть, обитающая в прибрежных водорослях, сплошной массой облепили косу…

– Это явно свежий атолл, – резюмировал наблюдения Медный Граф. – Морское дно поднялось на несколько футов.

– Только бы знать, за каким дьяволом судно врезалось в самую сердцевину этого островка? – меланхолически поинтересовался Рыжий Васич.

Ни один из моряков не мог этого понять, а тот единственный, кто был в курсе дела, поспешно отправился на очередной обход корабля, сверкая до блеска начищенными кожаными гамашами.

Смеркалось. Стараясь не сесть на мель, «Слепой папаша», осторожно лавируя, приблизился к косе и бросил якорь. Медный Граф, Джимми От-Уха-До-Уха и Мешок Костей, который выполнял обязанности боцмана, собрались на разведку. Они спустили на воду шлюпку, сложили в прорезиненный мешок топоры, мощный фонарь и кожаный бурдюк с питьевой водой.

– Сначала выясним, куда подевался «Роджер», – сказал Медный Граф, когда они гребли к берегу, и остальные одобрили его предложение.

Несколько раз взмахнув веслами, путники обогнули косу и направили шлюпку вдоль отмели. Уже издали отчетливо просматривался глубоко ушедший в ил и затянутый буйной тропической растительностью остов «Андре де Ремьё». В конце отмели обозначился остров, покрытый толстым, ровным слоем вулканической лавы. Вот он, экзотический архипелаг Инкогнито. Продолжением острова под водой был зубчатый атолл, в столь неподходящее время вышедший на поверхность. Темнело. Моряки зажгли фонарь и принялись за поиски крейсера.

Они обшарили каждый клочок длинной косы. И наконец в луче фонаря сверкнуло нечто металлическое.

Ура, «Роджер» найден! На фоне темного неба явственно просматривались изящные, тонкие силуэты труб крейсера, но… сам крейсер был густо оплетен буйно разросшейся прибрежной зеленью. Место, где он застрял, находилось к острову ближе, чем вынужденная стоянка «Андре де Ремьё», и поэтому покров морских водорослей здесь был реже, чем на прочих участках атолла.

– Эти ребята ухитрились более удачно сесть на мель! – заметил Медный Граф.

– Угу… – буркнул Джимми и тотчас отвернулся, якобы в поисках какой-то пропажи. Очень уж ему не хотелось встречаться с испытующим взглядом штурмана.

– Ума не приложу, как их угораздило наскочить на мель почти вплотную к берегу. За каким чертом их туда понесло? – диву давался Мешок Костей, а он был опытным боцманом, и удивить его было весьма трудно.

– Тебя забыли спросить!.. Нашел время строить догадки! – обрушился на него Джимми с несвойственной ему нервозностью.

Шлюпка вплотную приблизилась к крейсеру. Моряки натянули высокие резиновые сапоги и, продираясь через водоросли, направились к «Роджеру».

Вблизи оказалось, что рыхлый, смешанный с галькой песок помешал тине затянуть почву, да и всякого рода морских гадов здесь было немного, так что внутренние помещения «Роджера» сохранились лучше, чем это можно было предположить по внешнему виду корабля.

– Одного не пойму, – по-прежнему не унимался боцман. – Почему они не снялись с мели? Берег здесь ровный, пологий, дно мягкое…

– Не понимает он, видите ли! А с чего тебе быть понятливым, может, ты у нас в морском училище обучался? – вновь окрысился на него Джимми От-Уха-До-Уха.

– Чего ты на меня взъелся? – перешел в оборону боцман. – Да здесь довольно с одного борта было сделать подкоп, и судно во время прилива легко снялось бы с мели.

– Нет, вы только посмотрите на этого умника! Уж не собираешься ли ты проводить здесь расследование вместо страховой компании?! – чуть ли не с угрозой оборвал боцмана Джимми. – Да на «Роджере» даже распоследний юнга смыслит в моряцком деле поболе твоего. Какой тут можно делать подкоп? Дно рыхлое, сколько ни копай яму, ее сразу же зальет водой… И вообще не суй нос, куда тебя не просят. Помалкивай больше, за умного сойдешь!

Меж тем все вокруг окутали густые клубы тумана.

– Будет вам препираться, займемся-ка лучше делом! – одернул их Медный Граф.

Моряки вскарабкались на палубу крейсера.

На «Роджере» они не обнаружили ни одной живой души. Повсюду в беспорядке были разбросаны гвозди, болты, разный такелаж, какие-то ящики… Может, быть, команда снялась с корабля и перебралась на остров?

У Джимми на сердце словно навалился тяжелый камень. Что же стряслось с его дружками?!

В каждом закутке корабля кишела всякая нечисть: ужи, водяные крысы, гигантские пауки и другие обитатели заболоченных мест близ моря. Когда «разведчики» добрались до капитанской каюты, в общих чертах стало ясно, что случилось на крейсере. Здесь явно шла борьба!

Распахнув дверь кают-компании, моряки в испуге попятились. Все кругом было перебито-переколото, мебель опрокинута, а на разостланной карте – огромное, запекшееся бурое пятно. Кровь!

Совсем недавно здесь, похоже, дрались не на жизнь, а на смерть.

Медный Граф присел на корточки, совершенно утонув в груде мусора и обломков. Ползая по полу, он внимательнейшим образом изучал весь этот хлам и наконец обнаружил обрывок шелковой ткани, испещренный бурыми – по всей видимости, кровавыми – пятнами.

– Неужели на них напали туземцы? – в ужасе прошептал Джимми.

– Остров совершенно необитаем. Здесь нет даже пресной воды, – ответил Медный Граф и поднес к фонарю клочок шелка.

– Тогда на кой черт притащились сюда эти окаянные туристы? – упавшим голосом произнес первый офицер, растерянно потирая шею. Окутывавший округу туман был пропитан удушливыми болотными испарениями; однако Джимми От-Уха-До-Уха не падал духом и в куда более безнадежных ситуациях. Но сейчас был совсем особый случай. Его приятели, несомненно, попали в страшную передрягу. И хотя решение об его отъезде принималось сообща, теперь Джимми мучила совесть, что из всей команды «Роджера» только он один остался в живых.

– Если, как ты уверяешь, остров необитаем и здесь нет даже пресной воды, то не иначе как тут собственной персоной побывал морской дьявол, – выдвинул предположение Мешок Костей.

– К сожалению, тут случилась история пострашнее… Догадываетесь, что это?

Джимми внимательно изучил обрывок пестрой шелковой ткани с необычным узором и высказал свое мнение:

– Во дворце такими тканями прикрывали фонари, чтобы королю, когда он читает, не бил свет в глаза.

– Это китайский халат, род верхней одежды, – пояснил Медный Граф. – Кто-то из матросов в драке вырвал клок из одежды нападавшего. А это значит, что Дракон Хань или By Фен выведали планы Робинзонов.

Упомянутые лица считались самыми свирепыми пиратами южноокеанских островов. Вот уже не одно десятилетие они промышляли контрабандой оружия, поставляя его то одной, то другой заинтересованной стороне, а поскольку никто и никогда не знал в точности, только ли его обслуживает пиратская шайка или заодно подыгрывает и неприятелю, то ловким контрабандистам редко приходилось расплачиваться за свои подлости.

– Что же нам теперь делать?! – в сердцах воскликнул Мешок Костей. – Да еще судовой передатчик, черт бы его побрал, так некстати вышел из строя!..

Джимми, проглотив ругательство, молча метнул на боцмана убийственный взгляд.

– Ну, а теперь наш долг обследовать и другой корабль, – заявил Медный Граф.

Моряки снова заняли места в шлюпке. Основательно налегая на весла, они медленно продирались сквозь густую завесу тумана, пропитанную тяжелыми болотными миазмами и вонью гниющей рыбы. Тьма – хоть глаз выколи. Держась вдоль кромки отмели, моряки наугад причалили в середине косы, в том месте, откуда можно было подобраться к кораблю. Одолеваемые дурными предчувствиями, они вытянули шлюпку на берег…

 

Глава четырнадцатая

Период муссонов подошел к концу. Вот уже почти двое суток непрерывный зной палил остров и выступающую в море косу, которая еще совсем недавно была скрыта морской пучиной. Разросшийся под жаркими лучами солнца коралловый атолл буквально исторгал из себя диковинных монстров всех форм и размеров. Ценой неимоверных усилий путники пробирались через топь, перемежающуюся мелкими лагунами, не зная при этом, заблудились они или движутся в правильном направлении, то есть к эпицентру странной катастрофы.

К счастью, туман начал редеть, и с помощью ручного фонаря моряки убедились, что они на верном пути. В резиновых сапогах, вооруженные ножами и топорами, они боролись за каждый шаг продвижения в этом живом зеленом аду. Под ногами то и дело хрустели крабы, на отмели кишели полипы, гигантские насекомые, морские звезды. Плети болотных растений цеплялись за одежду, путались в ногах, не давая ступить шагу, а в следующий миг путники по пояс проваливались в болотную трясину.

Измученные, в разодранной одежде, моряки наконец добрались до полузатопленного «Андре де Ремьё» и смогли перевести дыхание. Искусанные москитами, вившимися вокруг них роями, лица их походили на куски сырого мяса.

Корабль, дающий защиту от нестерпимого зноя, манил обитателей мелководья, лишившихся вдруг надежного водяного крова. Спотыкаясь, наступая на расползающихся от света фонаря мерзких, сплетенных в клубок тварей, моряки поспешили на палубу, чтобы провести хотя бы поверхностное обследование корабля. Смотреть оказалось почти нечего. Корабль практически полностью перешел во владение омерзительных исчадий болот.

Как и на «Роджере», здесь не было ни одного человека – ни живого, ни мертвого.

– Интересно, как эти придурки собирались торчать тут целый год без питьевой воды? – спросил Мешок Костей.

– У них был дистиллятор, – ответил Медный Граф.

– Это, что ли, такая болезнь, при которой нельзя пить воду? – с искренним сочувствием спросил боцман.

– Дистиллятор – это прибор, с помощью которого морскую воду выпаривают, охлаждают и превращают в пресную, – раздраженно пояснил Медный Граф.

– Дело знакомое, – подхватил Джимми. – Года два назад я угнал яхту, так на ней тоже была установка для получения пресной воды. Дорогущая вещь!

– Хотя и нет особой надежды застать путешественников в живых, все же надо удостовериться наверняка, – сказал Медный Граф. – Предлагаю пробиваться к острову.

Путь к острову через месиво вытолкнутых на поверхность обитателей прибрежных вод тянулся мили на три. И преодолеть их было поистине подвигом.

Тем временем туман окончательно рассеялся, и измочаленные путники наконец достигли опушки джунглей на краю вновь образовавшегося атолла. Это означало, что до недавнего поднятия кораллового рифа островная суша здесь соприкасалась с морем. Зеленые заросли у кромки суши только производили впечатление непроходимых джунглей. Однако достаточно было нескольких ударов топора, одного-двух взмахов ножа, и джунглям пришел конец: они опоясывали берег лишь узкой, плотной каемкой наподобие зеленой изгороди, густой но не широкой. За нею начинался обычный подлесок с редкими стволами деревьев. Будто напоказ здесь, в тесном соседстве с морем, поднялась из-под воды эта узкая, подпитываемая плодородным слоем почвы полоска южной растительности. Столетие за столетием разлагающиеся в иле водоросли, гниющие ветви, упавшие в воду мангровые деревья и останки морских организмов создали этот питательный слой.

Здесь, у кромки новообразованного атолла, любознательному человеческому взору открывались заветные тайны природы: величие созидания, неотделимое от жалкой картины гибели.

После того, как рассеялся туман, пришла ночь с яркой красотой южного неба.

Свет восходящей луны постепенно затоплял все вокруг, выхватывая из темноты поблескивающую вулканическую породу, образовавшую остров, гущу папоротников, гибискуса и вьющихся лиан, оплетших фантастически разросшиеся кроны мангровых деревьев. Взгляд Джимми наткнулся на небольшую группу высоких, стройных пальм.

– Залезу-ка я на пальму, может, что интересное угляжу, – бросил он своим спутникам.

Никто из поисковой группы уже не верил, что хотя бы один из незадачливых путешественников остался в живых, однако для очистки совести это надо было проверить.

Джимми разулся, левой рукой обхватил ствол дерева, в правой зажал топор и начал карабкаться вверх. Продвинувшись на «шаг», он всаживал топор во влажный, гладкий ствол дерева и подтягивался кверху. Даже самому проворному туземцу не удалось бы управиться ловчее. Минута, – и он исчезает на головокружительной высоте, среди остроконечных зеленых листьев…

Луна ярко освещала окрестности, а потому видимость была отменная. Джимми сосредоточенно огляделся по сторонам и вдруг… Он чуть с пальмы не свалился от изумления.

Наконец-то загадка разрешилась! у северной оконечности острова Джимми увидел костры и несколько палаток. У костров суетились маленькие фигурки в больших, конусообразных шляпах. Китайцы! Они разбили лагерь за барьером из камней, отделяющим их от скалистого утеса. В скале – примерно на середине ее высоты – зияла черная пасть пещеры, у входа в которую поблескивали в лунном свете стволы пулеметов.

Осада по всем правилам. А осажденными, судя по всему, были незадачливые путешественники с застрявших на мели кораблей. Похоже, они укрылись в пещере и отбивали атаки пулеметным огнем.

Ну, а лагерем расположилась какая-то пиратская банда из китайцев. Противоборствующие стороны явно держали друг друга в напряжении. Как знать, сколько времени продолжается эта осада. Джимми проворно соскользнул на землю и рассказал своим спутникам об увиденном.

– Вернемся на наш корабль, – решил Медный Граф. – Нам явно понадобится вооруженная подмога.

. – Верно! Если атаковать китайцев с фланга, а у наших хватит ума воспользоваться моментом, благоприятным для прорыва, то, пожалуй, мы этих косоглазых мерзавцев одолеем. Много их там?

– До черта, гори они ясным пламенем!.. – проворчал Джимми.

Обратный путь оказался легче, поскольку троица направилась к стоящему неподалеку «Роджеру». Шлюпок там было предостаточно, надо только вытряхнуть из них угнездившихся там морских гадов.

Путники торопились изо всех сил. Луна, озарив небо последним серебристо-опаловым отсветом, скрылась за деревьями. Над океаном распростерлась темная, звездная ночь.

Часа через полтора моряки наконец взобрались на палубу заброшенного крейсера. А несколькими минутами позже шлюпка уже была спущена на воду. Не был забыт и изрядно похудевший кожаный бурдюк с питьевой водой. Теперь вся надежда была на фонарь. Тьма кругом стояла кромешная.

Мощный луч широкой дугой прощупывал спокойную гладь океана в поисках «Слепого папаши». Поначалу справа налево, затем слева направо плясал сноп света…

Вскоре методичное прочесывание прекратилось, луч беспорядочно заметался. Фонарь подняли выше и свет направили вверх, чтобы видно было дальше…

Однако в темной дали океана, куда только мог достать свет мощного фонаря, не было видно ни единого суденышка.

«Слепой папаша» исчез!

 

Глава пятнадцатая

Моряки заговорили одновременно, перебивая друг друга.

– Что с ними стряслось?

– Неужели китайцы захватили наше судно?

– Неужто ребята нас бросили?

– Может, они обогнули остров и стали на якорь по другую сторону?

Мысли путались в голове, никакое логическое объяснение не приходило на ум.

Очередная таинственная загадка океана, непонятная и неразрешимая! Разум отказывается признать очевидное. Случилось нечто невероятное, абсурдное, но тем не менее реальное. Корабль будто растворился или в воде, или в воздухе.

– Один из нас отправится к мысу, а двое других пересекут остров поперек, чтобы выйти на западный его берег, – распорядился Медный Граф. – Возможно, ребят встревожило наше отсутствие, и они решили обогнуть остров, чтобы подобрать нас там.

Проворно заработали весла, подгоняя шлюпку к берегу.

На сей раз они причалили не у отмели, а у самого острова. Осторожно углубились на несколько шагов в густые заросли, опасаясь нападения. Как знать, возможно, пираты заметили, что на острове появился кто-то еще, кроме них.

Дело принимало серьезный оборот, а исчезновение «Слепого папаши» прямо-таки дышало мистикой.

– Я пойду вдоль берега. Если «Слепой папаша» действительно вздумал обогнуть остров, то я попытаюсь подать им сигнал, – предложил Мешок Костей, беря фонарь. – А вы пробирайтесь напрямую к западу и ждите меня у противоположного берега.

Хорошо, что сквозь джунгли решили пробиваться на пару: ведь тот, кто идет в одиночку, больше рискует попасть в беду.

Мешок Костей повернул на север, а Джимми и Граф, два заклятых друга, прихватив бурдюк с питьевой водой и прочую поклажу, направились через остров к западному берегу.

Джимми От-Уха-До-Уха брел, одолеваемый несвойственной ему тревогой. Зато Медный Граф бодро вышагивал, насвистывая какой-то веселый мотивчик. Продвигаться приходилось с оглядкой, избегая открытых, освещенных луной мест.

– По-моему, – сказал Медный Граф, – не помешало бы нам держать наготове топор или нож, иначе в этой растреклятой темнотище черт знает на кого напорешься…

Достав из мешка необходимое, моряки вооружились: Медный Граф выбрал топор, а Джимми – длинное, заточенное на конце плотницкое долото. Бок о бок брели во мраке двое ненавидящих друг друга мужчин, сейчас, перед лицом общей опасности, позабыв о вражде и соперничестве. Более того, Джимми все чаще поглядывал на Медного Графа с какой-то необычной меланхолией.

Тот, неверно истолковав поведение спутника, чуть отступил в сторону и спросил в лоб:

– Драться, что ли, надумал?

– Сейчас не время… И все же постой минутку.

Джимми прислонился спиной к дереву. Видно было, что его подмывает открыть какой-то секрет, но он не решается.

– Ну, чего тебе? – спросил штурман, по-прежнему не меняя оборонительной позиции.

– Похоже, у нас нет оснований видеть ситуацию в розовом свете. Почти наверняка китайцы прикончат и нас тоже. Правда, раньше мы постараемся хоть парочке из них раскроить черепушку и посмотреть, что там у них внутри… Но вообще-то дела наши скверные. Место здесь гиблое, малярийное, пресной воды не сыскать. А у китайцев наверняка есть запасы питьевой воды. Так что…

– Да не тяни ты, выкладывай живее!

– Сейчас, выложу все как на духу. Если уж готовиться к концу, то лучше облегчить душу…

– О чем ты?

– Знай, что я тоже приплыл сюда на «Роджере», только не садился на мель вместе с остальными…

– Как же так могло получиться?

– А так, что, прежде чем сесть на мель, они подбросили меня обратно, на Маркизские острова, чтобы потом было кому их спасать.

– Не понял!

– Сейчас все поймешь!

И под покровом душной тропической ночи Джимми рассказал штурману обо всей неблаговидной затее.

– М-да… Ловко вы надумали обстряпать дельце! – заключил Медный Граф.

– Поверишь ли, мне сейчас до того не по себе… будто это я накликал на них беду…

– Чепуху городишь! – одернул его собеседник. – Ведь не ты же напал на своих товарищей, пираты!

Оба закурили и пошагали дальше.

– Мне тоже хотелось бы сказать тебе пару слов, Джимми, учитывая, что мы явно не загостимся на этом острове Робинзонов, – чуть погодя тихо проговорил Медный Граф. – Какой смысл нам враждовать друг с другом, если теперь все без разницы?

– Твоя правда. Будем друзьями!

Они крепко пожали друг другу руки, Медный Граф от души рассмеялся, а Джимми, осклабившись, растянул рот в пределах, ясно обозначенных его кличкой. Затем новоявленные приятели продолжили путь, продираясь сквозь заросли. Оба старались как можно скорее добраться до западного берега, где у них была назначена встреча с боцманом.

Вдруг совсем рядом под чьей-то ногой хрустнула сухая ветка.

Пустить в ход оружие они не успели.

– Руки вверх и ни с места!.. – зловещим шепотом донесся приказ.

И при серебристом свете луны, едва пробивавшемся сквозь кроны деревьев, блеснула сталь револьвера.

– Да ведь это Джимми От-Уха-До-Уха!.. – удивленно воскликнул нападающий.

Теперь и приятели узнали стоявшего против них типа – коренастого мужика, с физиономией, напоминающей свиное рыло.

– Ба, да никак это Тюльпан!

– Тихо, не галдите!.. Эта треклятая китаёза взяла привычку даже по ночам рассылать дозоры по острову.

– Какая ситуация там, у пещеры? – поинтересовался Медный Граф.

– Дела невеселые. Я вот уже двое суток как выбрался оттуда, а обратно попасть не могу: окаянные китайцы еще туже стянули кольцо вокруг скалы. Правда, троих я уже подловил за это время, и, ручаюсь, больше они не пикнут. И две фляжки с водой теперь мои.

– Хочешь пить? Мы прихватили с собой воды.

– Сейчас не хочу. Я только что шандарахнул по башке отбившегося от остальных китайца, а тут, смотрю, еще парочка крадется. К счастью, как подобрался поближе, разглядел, что это белолицые… вы, значит… Повезло на сей раз…

– Пора в путь, а то как бы нам с боцманом не разминуться, – напомнил Джимми.

Вдали от китайцев, сжавших скалу в кольцо, моряки отыскали лужайку в западной части острова. Теперь оставалось лишь надеяться, что Мешок Костей, двигавшийся вдоль береговой полосы, не напорется на кого-нибудь из этих косоглазых головорезов.

– Наши там по-всякому прикидывали и сошлись на том, что рано или поздно все равно придется прорываться из пещеры, потому как ни воды, ни съестных припасов нету. Блокада, одним словом! Скалу стережет шайка Дракона Ханя, чтоб им всем передохнуть.

В кустах послышался шорох, и на лужайку вышел Мешок Костей. Ничего нового он не сообщил. «Слепого папаши» нигде не видать: ни у восточного, ни у северного, ни у западного берегов острова. А в какой-то момент сам он, боцман, чуть не погорел: у северной оконечности острова стоит на якоре мощный парусник Дракона Ханя. Палуба вся заставлена бочонками с питьевой водой, их даже не переносили на берег с тех пор, как кончился сезон дождей. Только благодаря счастливой случайности Мешок Костей избежал столкновения с желтолицыми пиратами, постоянно околачивающимися возле своего парусника: спрятался в кустах и остался незамеченным.

– Ну и что же будем делать? Какие у кого планы? – произнес Медный Граф.

– Я знаю, какой план у наших, – сказал Тюльпан, – если вообще можно назвать планом заведомо безнадежную попытку вырваться из пещеры. Перво-наперво они попытаются спуститься к подножию скалы с двух сторон, чтобы их не обошли с тыла. Затем они рассчитывают дождаться ночи и под покровом темноты броситься на прорыв… Вот только знать бы, в какую сторону прорываться на этом проклятущем острове!..

– Ну что ж, тогда я предложу встречный план наших с вами военных действий! – объявил Медный Граф, кладя конец дальнейшим раздумьям. – Как только наши выберутся из пещеры и пойдут на прорыв, мы с пистолетом, ножом, топором, – короче, со всем оружием, какое у нас под рукой, поддержим их и, я уверен, сумеем спровадить на тот свет хотя бы нескольких из этих головорезов.

– Может, все-таки попытаемся подобраться поближе к нашим? – предложил Джимми.

Стараясь быть незамеченными, они поползли по направлению к скале.

– Тихо! – шепотом предупредил их Тюльпан. – У этих мерзавцев чертовски острый слух.

С превеликой осторожностью они проползли метров двадцать, после чего, по знаку Тюльпана, затаились в нескольких метрах от живой изгороди, образованной зарослями буйно разросшегося кустарника.

– Они прямо за кустами, эти бандиты? – шепотом поинтересовался Медный Граф.

– Нет, позади кустов китайцев нет. Кольцо осады смыкается ниже. Каждый, кто вздумает пробраться по широкой тропе, неизбежно должен пересечь открытое место, а это очень опасно. Но если даже кому и посчастливится добраться до этих кустов живым, то, при попытке прорваться, он будет изрешечен пулями.

– Ну и что же нам делать в таком случае?

– Там, где эта живая изгородь примыкает к скале, высится отвесная гранитная стена, – шепотом продолжил Тюльпан. – Вот по ней-то я и спустился. Только. взобраться по гладкому обрыву обратно вверх абсолютно невозможно.

Моряки, скрючившись в три погибели, затаились возле зарослей кустарника, не зная, как быть.

– Может, с другой стороны легче подняться к пещере? – высказал предположение Мешок Костей.

– «У нас уйдет не один час на то, чтобы переползти на другую сторону. Лучше уж дожидаться здесь, пока начнется схватка, а тогда напасть с тыла… Китайцы сразу же рванут вперед, стоит им заметить хоть какое-то движение. На ровной площадке им сражаться менее выгодно.

– Нелишне знать такие детали. Как только наши ребятки пойдут на прорыв, сразу станет ясно, где у пиратов самое уязвимое место и где наша подмога придется более кстати…

И словно в ответ на эти слова ночную тишину разорвала отрывистая очередь: наверху, у входа в пещеру, застрочил пулемет. Это означало, что осажденные пытаются пулеметным огнем прижать бандитов к земле и тем самым прикрыть прорыв.

Вся четверка, с револьвером, топором и ножами, ринулась в атаку.

 

Глава шестнадцатая

Отряд, совершивший боевую вылазку из пещеры, действовал в точности со стратегией, о которой говорил Тюльпан. Предпринятая ими попытка, казалось, была заведомо обречена на поражение. По обе стороны от входа в пещеру каменистые тропы вели к поросшей травой ровной площадке. По ним-то и устремились вниз осажденные. Один из пулеметов, установленный у входа в пещеру, непрерывно поливал китайцев огнем. Те, в свою очередь, разбившись на группы, устремились навстречу атакующим, стреляя на ходу, чтобы покончить с осажденными, пока они не выберутся на ровную местность с северной стороны, где их труднее будет одолеть.

Но прежде, чем пиратам удалось прорваться через заградительный пулеметный огонь, обе группы осажденных – у концов западного и восточного склона скалы – начали лихорадочно строить барьеры из разбросанных повсюду камней. Луна по-прежнему ярко освещала поле битвы. Одну из групп возглавлял капитан «Роджера», то есть Господин Доктор, другую – Колючка Ванек.

– Где запасная лента? – прохрипел Дубина.

Оказалось, что ленту впопыхах забыли в глубине пещеры. Это была непростительная оплошность – пулемет смолк. Насколько было возможно, сражающиеся сдерживали атаки китайцев пистолетным огнем, а Чарли Ясный Месяц палил из ружья, но, судя по всему, одиночными выстрелами сдержать натиск противника не удавалось.

В группе Колючки Ванека особо отличился один из туристов – капитан Дориан. Он прихватил достаточное количество пулеметных лент, благодаря чему сражающиеся сделали неприступным свой каменный барьер у противоположного склона скалы. Отряд Господина Доктора тоже держался стойко, однако положение здесь складывалось критическое. Группе противника удалось подобраться почти к самому заслону.

Убитых, к счастью, не было, но Вихлястому Скелету пуля угодила в левую руку, когда он, обороняясь, стрелял одновременно из двух пистолетов и на крайний случай стискивал зубами кухонный нож, держа его в зубах, словно индеец сиу.

– Придется отступить! – воскликнул Дубина.

– Ни в коем случае! Если они оттеснят нас наверх по склону скалы, то потом смогут с тыла ударить по отряду Колючки Ванека.

Китайцы стремительными короткими бросками, время от времени припадая к земле и используя малейшее укрытие, приблизились к каменной баррикаде. Завязалась ожесточенная перестрелка. Шальной пулей оторвало мочку уха у Толстяка Петерса. С десяток пиратов валялось, ткнувшись ничком в землю; эти уже больше никогда не поднимутся, чтобы убивать и грабить невинных людей в просторах океана. Но небольшая группа атакующих, несмотря на то что среди них были раненые, то ползком, то короткими перебежками упорно продвигалась к баррикаде.

Китайца, первым вскочившего на каменный барьер, Доктор хватил по башке ручным пулеметом, который он с необъяснимым упрямством именовал боевым топором, – хватил с такой силой, что бандит с раздробленным черепом рухнул вниз. Но в следующее мгновение его место заняли еще двое, затем подоспел третий… Доктор и Дубина отбили первое нападение, но атакующие все лезли и лезли. Ситуация, похоже, складывалась безнадежная. Вот уже двоим бандитам удалось пробраться за баррикаду, а еще несколько нападающих достигли скалы. Оттуда они могли одним броском преодолеть несколько метров, отделявших их от незащищенного пространства вдоль тропы. Среди нападающих выделялся гигант чуть ли не двухметрового роста. Взобравшись на каменный бруствер, готовый крушить все вокруг, он угрожающе размахивал огромным мечом, хранившим на себе патину многих веков…

И в этот момент, нацеленный с поразительной точностью, в темноте просвистел топор и раскроил череп верзилы-китайца.

А со стороны живой изгороди, откуда бандиты никак не ожидали нападения, на них вдруг обрушился свинцовый шквал.

В результате трое китайцев, уже подобравщихся было к баррикаде, отправились прямиком в свой восточный рай, за ненадобностью оставив на тропе бездыханную телесную оболочку.

Ряды атакующих заметно поредели, а те, кто остался в живых, бросились врассыпную в поисках укрытия. И тут из-за живой изгороди появились таинственные спасители…

Тем временем обороняющиеся оценивали последствия схватки.

Дубина истекал кровью, получив основательный удар мечом, рассекший ему все лицо – от правой брови до левой скулы; Доктору пуля задела висок, но, к счастью, по касательной, а кочегара с туристского судна китайцы прикончили ударом ножа. Первый офицер «Андре де Ремьё» получил серьезное огнестрельное ранение в грудь, и двое матросов накладывали повязку, пытаясь оказать ему посильную помощь.

Господин Доктор, прижимая к виску мятый носовой платок, оторопело уставился на Чарли Ясного Месяца, словно впервые видел его костлявую физиономию и худющую скелетообразную фигуру.

– Это ты метнул топор?

– Ты что, очумел? Топор метнули из кустов по ту сторону баррикады и стреляли тоже оттуда. Вот те крест, не сойти мне с этого места живым! Если бы не подмога, всем бы нам хана.

– Кто бы это мог быть, черт побери?!

Между тем бригада добровольных спасателей подползла по тропинке к самой баррикаде.

– Не стреляйте! – раздался чей-то негромкий голос по ту сторону каменной насыпи.

Десяток готовых выстрелить пистолетов и ружей мгновенно повернулись на голос.

– Ура! – воскликнул Господин Доктор. – Да это же Медный Граф! Нашего полку прибыло. Сколько вас там всего?

– Полный комплект! – отозвался Джимми От-Уха-До-Уха, и тотчас же все четверо, поднявшись в рост, проворно перемахнули через каменный барьер. Каменные осколки и искры так и брызнули во все стороны: это китайские пираты дали залп по четверке вновь прибывших, да поздно спохватились – те уже были в укрытии.

– Разведку мы провели честь по чести! – тяжело отдуваясь, похвастался Тюльпан.

– Что там творится на другом фланге? – прохрипел Толстяк Петерс.

– Китайцам не удалось к ним подобраться: Колючка Ванек так и косит их из пулемета, – ответил Медный Граф. – Хорошо, что мы продрались через кусты именно в этом месте: ведь, не подоспей мы вовремя, всем бы вам крышка.

– Мы забыли прихватить запасные ленты для пулемета, а иначе бы китайцы к нам тоже не подобрались, – горестно заметил Дубина и оторвал клок рубахи, чтобы хоть чуть приостановить кровь, хлещущую из раны на лице. – Кое-кому из нас крупно не повезло.

– Кочегар преставился, бедняга!

– По-моему, и первый офицер до утра не протянет, – высказал свое мнение Чарли Ясный Месяц и принялся чистить свое оружие.

Каждому хотелось узнать у Джимми, что за спасательную экспедицию он доставил, но Медный Граф, Вихлястый Скелет и пассажиры «Андре де Ремьё» были не в курсе дела, а потому морякам с «Роджера» ничего другого не оставалось, как адресовать Джимми взгляды, полные любопытства.

Настроение у всех резко упало, когда, подначиваемый их немыми вопросами, Джимми От-Уха-До-Уха начал свой рассказ, и выяснилось, что снаряженная на их поиски экспедиция исчезла без следа вкупе с кораблем, командой в полном составе и всем снаряжением. Очередная загадка, и, похоже, неразрешимая.

Положение осажденных оказалось критическим, как и предполагали спасатели. Сражающимся нечем было промочить горло. Последнюю фляжку с водой они оставили в пещере для двух престарелых ученых, мальчика-негра и трех женщин, крайне измученных жаждой.

Некоторые детали этой таинственной, запутанной истории стали понятны спасателям, когда Доктор рассказал вновь прибывшим об их скитаниях.

– Во-первых, никакие они не туристы, Робинзоны эти… Они ищут какой-то чудной камень – вроде бы марганец называется, – а тайны и маскировка были связаны с необходимостью сохранить свои изыскания в тайне от конкурентов. Вот и достукались до серьезных неприятностей… Вслед за ними и мы наскочили на мель, но, слава Богу, удачно, у более пологого берега, где тени побольше. – Он метнул быстрый заговорщический взгляд на Джимми. – Само собой, мы очень хотели спасти этих якобы туристов…

– Чего же вы тогда не сделали подкоп у крейсера? Дно там мягкое, песчаное, и во время прилива вы бы мигом снялись с мели, – вмешался в разговор Мешок Костей, который никак не мог взять в толк странное поведение бывалых моряков. – Ведь крейсер и застрял-то слегка, у самой поверхности.

Взгляды приятелей устремились на него, и не сказать, чтобы в них читалось дружелюбие.

– Какая удача, что вы прихватили с собой крупнейшего знатока мореходного дела, – язвительно заметил Вихлястый Скелет. – Только его советов нам тут и не хватало.

– И впрямь! – подхватил Господин Доктор. – Чего ты суешься, когда тебя не спрашивают? Прямо не Мешок Костей, а к каждой бочке затычка!

– Ладно, ребята, не отвлекайтесь! – одернул их Медный Граф.

Меж тем восходящее солнце вновь принялось жарить, усугубляя страдания и без того измученных людей.

– Итак, – продолжал Господин Доктор, стаскивая с себя капитанский китель, – судно наше милостию Божией село на мель вполне удачно. Первым делом мы наведались к туристам узнать, не надо ли чем помочь. Но у них тоже обошлось без жертв. Ну, а потом потянулась сплошная скучища. Они все рыскали в поисках марганца, а мы ждали, пока они его найдут. Конечно, здешние условия для этих хиляков-ученых явно не подходят, к тому же среди них некоторые ученые – совсем старики. Они обследовали недра острова – молотками обстукивали каждый камень, а на корабле у них была такая хитрая штука, которая делает пресную воду…

– Дистиллятор, – тут же блеснул своей ученостью Мешок Костей. – Черпают воду из моря и выпары… выпаривают ее…

Уж лучше бы ему промолчать. Чарли Ясный Месяц, занятый чисткой оружия, бросил на него недобрый взгляд.

– Тебя сегодня прямо как прорвало! Во все разговоры встреваешь, допытываешься, точно следователь.

– Ох, не завидую я тому следователю, что повстречается с нами на пустынной отмели! – проворчал Вихлястый Скелет.

Мешок Костей терялся в догадках, с чего бы это приятели вдруг на него так окрысились, и сделал попытку оправдаться.

– А чего я такого особенного сказал? Факт, что крейсер лежал на песке, как…

– Ну, вот что! – Чарли Ясный Месяц выпрямился во весь свой двухметровый рост и замахнулся на боцмана ружейным прикладом. – Может, тебе лучше нас известно, как и на каком боку лежал на песке крейсер, но если ты сию же минуту не заткнешься, то ляжешь сам носом в песок.

Мешок Костей выхватил нож, Медный Граф отвел в сторону занесенный для удара приклад, а Джимми От-Уха-До-Уха с понятной тревогой в душе также выступил в роли миротворца. Он с такой силой врезал Мешку Костей в челюсть, что тому долго пришлось отлеживаться в дальних кустах, куда он отлетел. После этого страсти улеглись, поскольку у каждого из присутствующих чесались руки закатить боцману оплеуху.

Поговаривают, будто бы Мешок Костей до сих пор недоумевает, с какой стати ни с того ни с сего схлопотал эту увесистую затрещину. Однако никто не спешит просветить его на сей счет, ибо история с севшим на мель «Роджером» предана забвению, как и многие другие эпизоды из прошлого многоопытной команды крейсера.

– Ну, рассказывай дальше! – поторопил Доктора Медный Граф, бросив взгляд в сторону лагеря пиратов. Несмотря на раннее утро, солнце уже палило нещадно. Китайцы пока сидели тихо. Да и чего им, собственно, было суетиться? Жажда и зной работали на них: потерпевшие кораблекрушение сами погибнут без воды.

– А дальше, – продолжал Доктор, – многие из туристов подхватили лихорадку, поскольку им изо дня в день ради своих изысканий приходилось мотаться через эту зловонную трясину взад-вперед, с корабля на остров и обратно. Поэтому большинство из них и переселились в пещеру, а дистиллятор перенесли к нам на крейсер. Но к тому времени среди членов экспедиции стало уже столько больных, что они вынуждены были и нас привлечь к работе.

– К какой еще работе? – поинтересовался Джимми.

– А вот это военная тайна! Нам не впервой оказывать услуги секретным спецслужбам. Какой-то художник, побывав на этом острове, предположил, что здесь могут находиться залежи марганца. Как я уже объяснял, это какое-то важное сырье вроде нефти. И для армейских нужд оно прямо-таки необходимо. А эти туристы – вовсе никакие не туристы, а ученые-геологи и секретные военные разведчики, и среди них так мало осталось здоровых, что они вынуждены были довериться нам и растолковать, в каком камне может скрываться этот самый марганец. Так что и нам пришлось поработать кайлом да лопатой. Хорошо еще, кое у кого из наших остались практические навыки с добрых старых времен в Родезии – у нас, в каторжном лагере, это называлось «исправительными работами».

– А ведь почему-то принято считать, будто прошлые судимости могут только повредить человеку на государственной службе, – ехидно вставил Вихлястый Скелет. – Много бы от нас проку было без нашей каторжной практики.

– Заткнитесь! – прикрикнул на своих дружков Медный Граф. – Столько тут разной чепухи намололи, что понять ничего нельзя. Значит, вы помогали им отыскивать залежи марганцевой руды?

– Да, мы знай себе лопатили землю и искали этот камень. А потом на нас напали китайцы. На борту «Андре де Ремьё» не было ни души, но у нас давно заведен обычай в подобных ситуациях всегда выставлять на вышке вахтенного. Так что Дракону Ханю со своей бандой не удалось застать нас врасплох. Первое их нападение – они-то рассчитывали захватить нас внезапно и разделаться с нами без лишних хлопот. А мы задали желторожим мерзавцам такого жару, что им не забыть нас до конца своих дней, хотя для многих из них тот день был последним. К ночи они отступили. Но мы-то понимали, что, как только чуть развиднеется, они обойдут нас и атакуют с обоих флангов. Ведь на их стороне было явное численное преимущество, и нам не оставалось ничего другого, кроме как под покровом ночи разобрать пулеметы и вообще сгрузить с корабля все, что можно. И поскольку «Роджер», слава Богу, сел на мель в очень удобном месте, – мы тоже смогли неспешно перебраться сюда, в пещеру. Тут, по крайней мере, они нас не могли обойти с тыла. С водой поначалу мы забот не знали, поскольку дождь лил сутками не переставая. Но теперь, видать, настал сухой сезон… А без воды здесь жизни нет…

Доктор выдохся от непривычно долгой речи. Зной и духота были невыносимыми.

Чарли Ясный Месяц, который с присущей ему основательностью чистил и смазывал оружие, завершил эту довольно простую историю об экспедиции, попавшей в беду.

– Конечно, эти узкоглазые черти разгадали наш замысел и, как видите, действительно взяли нас в кольцо. И начались пятнашки со смертью: либо подоспеет спасательная экспедиция, либо жажда и зной вытурят нас из пещеры.

И тут Медный Граф хлопнул себя по лбу:

– Боже правый! Ведь у нас же были с собой…

– Что?

– Фляжки! – одновременно воскликнули Мешок Костей и Джимми От-Уха-До-Уха.

Как известно, они прихватили с корабля несколько фляжек с питьевой водой, но где-то оставили их. А сейчас пот лил с них ручьями, в горле пересохло, языки стали шершавыми, как рашпиль…

Подавленные, сидели моряки среди каменных глыб на гладкой, раскаленной от солнца поверхности вулканической породы.

– Теперь ничего не поделаешь, – просипел Чарли Ясный Месяц, голос его с хрипом вырывался из пересохшей гортани. – Вот разве что вечером какому ловкачу удастся проскользнуть через вражеское окружение и раздобыть водицы… – Он умолк в изнеможении. – А то ведь мы того и гляди изжаримся на этой адской сковородке!..

Убийственный зной до марева раскалил воздух. К нашим приятелям присоединился капитан Дориан. Он украдкой выбрался из пещеры, где без пищи и воды вот уже много часов находились обессиленные члены экспедиции.

– Если не раздобыть воды, профессор Хьюго не протянет до вечера, – хмуро пробурчал он.

– Будем тащить жребий, – предложил Медный Граф. – Кому-то из нас придется пробраться за кольцо окружения и отыскать бурдюк с водой. Мы, по всей вероятности, оставили его у западного берега, на той лужайке, где повстречали Тюльпана… Тот, кому выпадет решка, пойдет на поиски бурдюка.

Такое предложение вполне отвечало матросским этическим нормам. Сам прошляпил – сам и исправляй свою ошибку. Монета взлетела вверх и упала… Медный Граф выиграл, а Джимми От-Уха-До-Уха проиграл. Подбрасывал монету боцман, и судьба вновь круто обошлась с нашим самозваным лейтенантом первого ранга.

Итак Джимми отправился в путь. Он довольно ловко прополз под завалом, а "вот выбраться незамеченным за полукольцо окружения – это была задача не из легких. Правда, полукольцо это не вплотную подступало к скале, но… Стоит только шевельнуться хоть одной ветке, как в это место обрушится огненный шквал. Эта попытка прорваться была сродни русской рулетке. Или пан, или пропал. Ну да ладно, будь что будет…

У подножия скалы, в траве, все еще валялся труп гиганта-китайца. Джимми осторожно подполз к нему. Теперь, толкая перед собой эту огромную тушу, необходимо было сантиметр за сантиметром затащить мертвеца за ближайшую крупную глыбу, но так, чтобы бдительные враги ничего не углядели. Тропическая растительность, разросшаяся за сезон дождей, стояла сплошной стеной, и замысел Джимми, похоже, мог удаться. Приятели следили сверху за уловками Джимми и, по команде Медного Графа, стали осыпать баррикаду, за которой затаились китайцы, градом пуль.

В морских боях этот способ всегда считался очень эффективным: создать искусственную завесу из порохового дыма.

В жарком, застывшем воздухе пороховой дым рассеивается очень медленно.

И Джимми, нахлобучив на себя широкополую соломенную шляпу, снятую с убитого китайца, в открытую устремился к засаде пиратов, то тут, то там отыскивая укрытие от пуль. Лицо его почти полностью было скрыто широкими полями шляпы. Бандиты не стреляли в него, пребывая, видимо, в уверенности, что это их раненый собрат, придя в сознание, решил податься к своим. С баррикады же путешественников продолжалась беспорядочная пальба, якобы ему вслед, но Джимми был уверен, что целятся его друзья весьма тщательно, чтобы ненароком не задеть его…

Еще немного, и Джимми, продравшись сквозь густые, колючие заросли, оказался за кольцом осады. Теперь – скорее к морю, а там, держась береговой линии, надо попытаться отыскать место их привала. Вон и группа пальм: на обратном пути с «Роджера» он залезал на одну из этих пальм, используя ее в качестве наблюдательного пункта. Отсюда, прикинув приблизительно направление, в каком следовало искать, Джимми углубился в заросли густой высокой травы. Продираясь сквозь нее, он буквально наткнулся на лежащий на земле бурдюк с водой. Редкое везенье! Джимми проворно нагнулся и… получил сзади сокрушительный удар по затылку. В глазах у него потемнело, он упал и, прежде чем потерять сознание, успел услышать торжествующий вопль победителя:

– Ну, что ты за молодец, стручок китаеза! Прибыл вовремя, можно сказать, по расписанию… Оп-ля, голубчик, не трепыхайся! А не то я тебя еще раз так огрею, что одно мокрое место останется! Я не привык бросать слов на ветер!

И едва Джимми, придя в себя, сделал попытку приподнять голову, Вагнер, а это, несомненно, был он, в подтверждение своих слов еще дважды огрел его тяжелой деревянной дубинкой.

Первый офицер провалился в беспамятство…

 

Глава семнадцатая

Другая группа путешественников, занявшая боевую позицию по ту сторону скалы, также изнывала от жажды. Капитан Дориан, несмотря на зной и отсутствие воды, не щадя сил, сновал среди обороняющихся и наведывался в пещеру, чтобы поддержать в людях бодрость духа. Однако в столь безвыходной ситуации пользы от его попыток было мало.

– Остались считанные минуты, и станет совсем темно, а вместе с темнотой придет прохлада, – внушал он Колючке Ванеку, который пока еще держался на ногах, правда, привалясь спиной к каменному барьеру.

– Да, а потом ночь кончится… – Матрос растянул в саркастической улыбке запекшиеся, потрескавшиеся губы. – …И наступит утро, но завтрашнего заката нам уже не видать.

– Ваши матросы держатся молодцом, а вот с гражданской публикой просто беда. Хуже всех приходится инженеру… А это что еще за чертовщина?!

Даже видавшие виды китайские пираты по ту сторону баррикады от удивления раскрыли рты. Таких чудаков и впрямь они еще не встречали: из зарослей на западной стороне вдруг показалось нечто похожее на огородное пугало.

На пугале были подтянутые к подмышкам шаровары и широченный шелковый халат канареечно-желтого цвета, подпоясанный кожаным ремнем. Дополняли гардероб черные башмаки невероятного размера и высоченный черный цилиндр. В руках пугало держало, словно щит крестоносца, снятую с петель дверцу корабельной каюты. Не будь внешность этого существа столь нелепой, его мигом бы изрешетили пулями, а так залп последовал с некоторым опозданием. Чудище ускорило шаги, при этом по-клоунски высоко задирая ноги, дабы не уронить гигантские башмаки, и прямиком направилось к барьеру. Подойдя к каменной баррикаде вплотную, оно приподняло цилиндр и громко воскликнуло:

– Я к вашим услугам, стручок Колючка! Почту за честь встречу с мошенником столь высокого класса… Нет, вы обратили внимание, здесь и вправду палят почем зря! – Тяжело отдуваясь, Вагнер, а это, разумеется, был он, перескочил через завал и очутился среди своих. – Прогулки к вам опасны для жизни.

Колючка Ванек хриплым, прерывистым голосом представил чудаковатого обладателя синей бороды:

– Этот чокнутый бродяга шляется по всем континентам. Хотя вот уже лет двадцать, как мог окочуриться от спиртного… – И, с трудом переводя дыхание, Колючка обратился к Вагнеру: – Каким злым ветром тебя занесло в это пекло?

– Твое определение в точности соответствует действительности! А занесело меня в это пекло поручение от Пиратки Пепи, королевы среди капитанов. «Вот что, Вагнер, друг мой любезный, – сказала мне эта великая женщина, черт бы ее побрал. – Садись-ка ты в шлюпку и греби к острову. Там где-то застряла наша великолепная троица: Джимми От-Уха-До-Уха, Медный Граф и Мешок Костей. Передай им, приятель, что я сгоняю на другой остров за питьевой водой… И пусть они обо мне не беспокоятся, со мной все в порядке». Ну, вот я и выполнил ее поручение… Впрочем, она еще много чего наговорила, но да ведь всего не упомнишь. Главное, чтобы вы не беспокоились, Пиратка Пепи жива-здорова, просто отправилась за водой, а потом обещала вернуться…

– Воды! – прохрипел один из матросов, на секунду выйдя из забытья.

– Воды? Извольте! Пепи прислала ее в таком количестве, что можно не скупиться…

Вагнер распахнул свой халат, и осажденные увидели, что он сплошь увешан объемистыми фляжками.

Это было чудо!

 

Глава восемнадцатая

Истомленные жаждой люди вместо криков радости испустили дружный стон. Дориан, прихватив несколько фляжек, помчался в пещеру, а оттуда – к другой баррикаде.

Вода! Вода! Вода!

Последние предзакатные лучи солнца обжигали остров яростно-багровым пламенем, а к людям, казалось бы обреченным на смерть, возвращалась жизнь.

Колючка Ванек, утерев рот тыльной стороной ладони, протянул фляжку с водой старику Вагнеру:

– Пей и ты, старина, не стесняйся! Ты заслужил добрый глоток.

Круглое морщинистое лицо Вагнера омрачилось глубокой печалью.

– Неужто я обидел кого? – с тоской вопросил он. – За что же подвергать меня такой пытке?… Отдай лучше эту воду пиратам!

С этими словами Вагнер извлек из внутреннего кармана халата бутылку рома и сделал изрядный глоток. Вытянуть из него еще какие-либо подробности относительно наказа Пиратки Пепи оказалось гиблым делом. Впрочем, что еще она могла им передать? Конечно, капитанша правильно поступила, решив пополнить запасы пресной воды, однако к тому времени, как она вернется обратно с соседнего острова, богатого водой, здесь может не остаться в живых ни одного человека.

Меж тем настала ночь. Синебородый пьянчуга с беззаботным пьяным смехом бродил среди осажденных.

В другом лагере его встретили уже с более умеренной радостью.

– Не знаешь, «Слепой папаша» намерен подбросить нам подмогу? – поинтересовался Медный Граф.

– Подмогу?… Конечно! Наши наверняка дадут знать в полицию… Эта женщина – Пиратка Пепи – столько всего наговорила, что нормальному человеку и половины не запомнить… Умная как бес!

Да, надеяться на скорую подмогу не имело смысла. Капитанша, похоже, в первую очередь решила снабдить их водой, с известием о чем и послала Вагнера, поскольку он был единственным человеком на судне, пользы от которого было как от козла молока. А так он хоть чем-то пригодился. Ближе всего отсюда Маркизские острова, но и до них не рукой подать. А на тех запасах воды, что притащил Вагнер, долго не продержишься. «Слепой папаша» не успеет покрыть и половину пути, как осажденные погибнут от жажды все до единого. Ведь эти упертые желторожие пираты, похоже, не собираются снимать осаду, хотя потери у них довольно значительные…

Наступившее утро не принесло облегчения. Суточную норму воды свели к нескольким глоткам. Осажденные, терзаясь жаждой, с тоской думали о своем безнадежном положении. И куда, интересно, пропал Джимми От-Уха-До-Уха, отправившийся на поиски потерянного бурдюка? Откуда им было знать, что Вагнер надолго вывел из строя первого офицера, приняв его за китайца. Но даже если бы мертвецки пьяный Вагнер не уснул мертвецким сном, даже несмотря на зной, если бы толком рассказал обо всех своих приключениях, или, скажем, если бы Джимми вернулся с бурдюком воды, – что бы это изменило? Да ровным счетом ничего. Жара и отсутствие питьевой воды не оставляли несчастным шансов выжить. Их могло спасти лишь чудо.

– Да, похоже, мы сваляли дурака! – пробормотал Доктор.

– Утешься – это в последний раз. Больше нам уж никаких глупостей не совершить, да, впрочем, и ничего умного тоже, – вяло огрызнулся Чарли Ясный Месяц и заглянул в ружейный ствол, проверяя, хорошо ли смазан канал.

Разговоры смолкли сами собой, и без слов все было ясно…

Внизу, по другую сторону баррикады, рассыпавшись полукругом, их подстерегали китайские головорезы. Но вот поодаль, у палатки вражеского главаря, вроде бы поднялась какая-то суматоха. С чего это они всполошились?

Первый офицер с «Андре де Ремьё» отмучился. Его похоронили у подножья скалы со всеми возможными в данных условиях почестями. А вот когда наступит черед оставшихся, их даже предать земле уже будет некому.

Унылые, однообразные часы медленно тянулись, сменяя друг друга.

И вдруг Чарли Ясный Месяц завопил не своим голосом:

– Нет, вы только взгляните туда!

Все обернулись в ту сторону, куда он указывал, – к склону за баррикадой. И застыли – с вытаращенными глазами, с разинутыми от удивления ртами, вмиг лишившись дара речи, словно все они разом повредились умом.

От лагеря китайцев отделился какой-то человек и не спеша направился к баррикаде.

То был… Грязнуля Фред! Капитан Фред, собственной персоной.

Небрежно перебросив через плечо свою неизменную куртку, сунув кулаки в карманы, он брел враскачку, уставясь в каменистое крошево под ногами, точно в каком-нибудь из закоулков Фриско на пути к ближайшей пивнушке.

Подойдя к баррикаде, он окинул сборище пренебрежительным взглядом и, вздернув подбородок, бросил:

– Собирайте манатки и марш по домам!..

 

Глава девятнадцатая

Так что же все-таки случилось со «Слепым папашей»?

Одно ясно: пучина не могла поглотить корабль, на море царил полный штиль.

Наиболее вероятное предположение о вмешательстве местного морского божества – Зеленой Рожи (бывали случаи, когда он цеплял полой своего черного, простертого до самого горизонта плаща полюбившийся ему корабль и уволакивал с собой на дно) казалось маловероятным. Правда, Хьюго Шухер уверял, будто слышал, как морской властелин играл на свирели, и перед самым восходом луны на какое-то мгновение Хьюго увидел в молочном мареве у горизонта ухмыляющуюся рожу призрака. Рассказу этому, разумеется, следовало верить, ибо Хьюго находился в сильном подпитии, а в таком состоянии зрение его приобретало необычайную остроту. Но Хьюго также утверждал, будто бы Зеленой Роже судно их не приглянулось, и властитель морей вновь ушел в свои бездонные глубины.

Таинственное исчезновение «Слепого папаши» произошло при следующих обстоятельствах.

После того, как шлюпка с тремя моряками скрылась в вечерних сумерках, направившись к острову, на корабле потянулись однообразные, лишенные всяких событий часы безвременья, иными словами – тоска зеленая, весьма типичная для судов, стоящих на приколе. Хьюго Шухер занялся штопкой свитера, а Рыжий Васич наконец-то смог разобрать коробку ходового механизма: от самого Таити механику не давал покоя какой-то подозрительный шум, которого не должно там быть. Полосатый Гарри сам с собой играл в кости, сидя на самом краю вентиляционного люка.

Пиратка Пепи стояла на том же месте и в той же позе, как при прощании с тремя моряками, один из которых был ей гораздо дороже двоих других. Устремив, будто Пенелопа, ожидающая Одиссея, неподвижный взгляд в сгущающуюся тьму, Пепи ждала их возвращения. Дурное предчувствие сжимало ей сердце, спазмами сдавливало горло. Каждой клеточкой своего существа Пепи чуяла опасность и одновременно надеялась вновь услышать уверенный, звучный голос Медного Графа, поминутно перемежающийся смешком.

Облокотясь о фальшборт, Пиратка Пепи ждала, ждала… И все понапрасну.

Лишь изредка доносился всплеск волны да летающая рыба, резвясь, выпрыгивала из воды и с шумом вновь плюхалась в родную стихию. Меж тем над океаном сгустился туман. Трудно сказать, сколько времени простояла так молодая женщина. Должно быть, прошло немало часов. От густого марева, пропитанного тропическими испарениями, у Пепи разболелась голова, и она направилась к себе в каюту, как вдруг…

…Как вдруг застыла от изумления на самом пороге. Неужели и впрямь мифическая Зеленая Рожа посылает ей видения?…

Но нет, это было не видение. За столом сидел какой-то бородатый старик, наружность которого не вызывала ни малейшего доверия, и невозмутимо потягивал хозяйский ром.

– Доводилось ли вам слышать обо мне, милейшая? – вместо приветствия огорошил ее вопросом нежданный гость.

Пепи в тот же миг сообразила, кто перед нею.

– Грязнуля Фред! – воскликнула она.

– Капитан Фред, – ворчливо поправил ее старик. – Настал момент действовать без промедления, а потому ставлю вас в известность, мисс Кансберри, что с данной минуты вы должны подчиняться исключительно моим приказам…

Выдавая себя за резидента английской разведки, Капитан, конечно, загнул. Только проникнув в каюту Пепи и произведя обыск, он выяснил, кем же Пиратка является на самом деле. Ну, а сблефовал он, чтобы избежать долгих объяснений и уговоров, ведь эти командирши в юбке о себе бог весть что понимают. Не зря испокон веков считалось, что бабы на корабле – дурной знак. А тут не просто баба – капитанша!

– Откуда вам известно мое имя?

– Говорю же, что я над вами старший по службе в дружественной разведке. Меня послал сюда адмирал Андерсон. Надеюсь, это имя вам что-нибудь говорит? Оставим церемонии, время не терпит.

– Но как вы здесь очутились?

– «Охотник» с потушенными огнями и без лишнего шума приблизился к вашей посудине… Что же мне теперь, рассказывать во всех подробностях, как я подплыл на шлюпке и, стараясь не звякнуть, не брякнуть, взобрался по якорной цепи на палубу? Я не привык без толку языком трепать. Еще бутылочки рома у вас случайно не найдется?

– Рома нет… Но вот виски, пожалуйста. Начну с того, что трое наших матросов высадились на берег, – взволнованно приступила Пепи к докладу «старшему по службе».

– Мне это известно. О тех троих можете не беспокоиться. Коли уж я здесь, то с горсткой китайцев мы управимся запросто. А вот на вас я возлагаю чрезвычайно важную миссию. Немедленно поворачивайте обратно и на всех парах дуйте к Маркизским островам. Там возьмите запас пресной воды, сколько поместится в трюме и на палубе. Если вам удастся нанять танкер, берите его на буксир, и – воды, воды, как можно больше и как можно скорее, иначе даже я ничем не смогу помочь попавшим в беду людям. Моих запасов хватит суток на пять, но мы готовы поделиться с бедствующими.

– А что будет с теми, кто высадился на берег? С Медным Графом, Джимми, с остальными?…

Грязнуля Фред извлек из заднего кармана штанов старинный брегет величиной с луковицу.

– Давайте сверим часы, миледи! Я не привык тратить время на пустопорожнюю болтовню. Если через десять минут вы не поднимете якорь, я возложу на вас всю ответственность за последствия. На моих часах сейчас 23.50. Всего доброго!

С этими словами Капитан Фред повернулся и вышел из каюты, небрежно ткнув пальцем в козырек фуражки, что при большом желании можно было принять за приветствие. Уходя, он, однако, не забыл прихватить с собой непочатую бутылку виски, которую Пепи вынула из хозяйственного шкафчика.

Опомнившись, Пиратка Пепи выскочила на палубу, но Капитана и след простыл. Он исчез так же, как и появился: бесшумно и внезапно, подобно призраку…

Ровно в 24 часа Капитан Фред замер на капитанском мостике «Охотника», задумчиво теребя бородку. Мало кому удалось бы разглядеть в ночной тьме сероватый контур, но от зорких глаз Капитана ничто не могло ускользнуть. Неподвижный контур дрогнул, стронулся с места и плавно заскользил по поверхности океана: «Слепой папаша» снялся с якоря и растворился в ночи… Сухая рука с ястребиными когтями перестала теребить козлиную бородку и метнулась к переговорной трубе.

– Поднять все пары!.. Эй, там, на вахте, – право руля!.. Так держать! Полный вперед!

 

Глава двадцатая

Дракон Хань, сидя на ковре в своей палатке, раздраженно прихлебывал зеленый чай. Вот уже не одну неделю он попусту торчал здесь, неся большие потери, чем при осаде какого-нибудь многонаселенного острова. И теперь с полным основанием можно было предположить, что десяткам его людей придется расстаться с жизнью, прежде чем задание будет выполнено. Черт бы побрал этих белолицых мерзавцев с крейсера, подоспевших так некстати! Не будь здесь этой шайки бродяг, он давным-давно расправился бы с остальными и теперь отдыхал бы дома. Все эти свои соображения Хань и высказал вслух своему гостю – тощему, долговязому европейцу:

– Придется тебе порядком раскошелиться, ведь ты не предупредил меня, что этот треклятый «Роджер» тоже замешан в деле.

– Я и сам не знал о таком раскладе, – досадливо пожал плечами европеец. – Ума не приложу, за каким чертом понадобилось посвящать этих субъектов в стратегические тайны. – Разговор шел на английском языке, причем как китаец, так и таинственный европеец говорили на нем из рук вон плохо. Китаец – потому, что был китайцем, а европеец – потому, что скорее всего был немцем, но никак не англичанином или французом.

– Погибли лучшие мои люди…

– В возмещение убытков получишь вдвое больше обещанного, но только после завершения операции.

В палатку влетел взволнованный Хун Фен – главный подручный предводителя пиратов.

– О великий Хань! С корабля приплыл на шлюпке и высадился на берег этот… отвратительный старый колдун… Бледнолицые называют его Нечистым Отцом Драконов.

– Грязнуля Фред! – изумленно ахнул предводитель пиратов. – Ведите его сюда.

Грязнуля Фред вошел в палатку с независимым видом, точно решил заглянуть на чашечку кофе в саутгемптонское кафе «Ройял Парк». Буркнул под нос нечто нечленораздельное и ткнул пальцем в козырек фуражки, что при очень большом желании можно было считать приветствием.

– Что тебе здесь понадобилось, Нечистый Отец Морских Драконов?… Предупреждаю, что при первой же попытке схитрить немедля велю тебя расстрелять.

– Не советую, – добродушно заметил Грязнуля Фред, после чего вальяжно расселся на ковре и, не дожидаясь приглашения, налил себе чаю. – К тому же, насколько мне известно, я – твой друг, светлейший Дракон Хань. Ведь мы с тобой пили за дружбу в твоем собственном доме.

– Это правда… Но у тебя вечно на языке одно, а на уме другое.

– Придется доказать, что ты ошибаешься, – парировал старик и, допив чай, продолжил: – Обещаю тебе по дружбе: если ты прекратишь заварушку и твои головорезы сложат оружие, то… черт с вами, так уж и быть, уносите ноги. Я не стану вас задерживать! А ведь за твою голову, светлейший Хань, на Яве сулят большущее вознаграждение.

Дракон Хань, вскочив как ужаленный, выдернул из ножен свой кривой короткий меч.

– Хочешь, чтобы я рассек тебя пополам?

– Охотно избежал бы такой чести, – ответил Грязнуля Фред и налил себе новую чашечку чаю. – Ты успел хорошо меня изучить, светлейший, но и я тебя знаю как облупленного. Можешь быть уверен: если я так говорю, то у меня есть на то основания.

– Ну а мне вовсе нет охоты убивать тебя. Ты – распроклятый колдун, и нечистая кровь твоя принесет несчастье моему мечу.

– И это было бы еще самым малым несчастьем из всех, что ждут тебя в случае моей гибели.

– Черт побери! – вмешался европеец, которому эта затянувшаяся на восточный манер «дружеская» беседа казалась верхом бессмыслицы. – Извольте объяснить, с какой стати вы предлагаете этому славному предводителю доблестных китайских воинов сложить оружие? К тому же сила на его стороне…

– А вы кто такой? – поинтересовался Грязнуля Фред и повнимательнее пригляделся к чужаку.

– Этот господин мой друг и гость… – поспешил ответить за гостя Дракон Хань.

– Ага, значит, это он предложил тебе деньги за разбойное нападение!.. Сидеть спокойно и не трепыхаться. Не успеете вытащить револьвер, как я отправлю вас к праотцам…

Дракон Хань и европеец пребывали в растерянности, а Грязнуля Фред, как водится, оказался хозяином положения, вовсе не прибегая к оружию или какому бы то ни было насилию.

– Это правда… Но у тебя вечно на языке одно, а на уме другое.

– Придется доказать, что ты ошибаешься, – парировал старик и, допив чай, продолжил: – Обещаю тебе по дружбе: если ты прекратишь заварушку и твои головорезы сложат оружие, то… черт с вами, так уж и быть, уносите ноги. Я не стану вас задерживать! А ведь за твою голову, светлейший Хань, на Яве сулят большущее вознаграждение.

Дракон Хань, вскочив как ужаленный, выдернул из ножен свой кривой короткий меч.

– Хочешь, чтобы я рассек тебя пополам?

– Охотно избежал бы такой чести, – ответил Грязнуля Фред и налил себе новую чашечку чаю. – Ты успел хорошо меня изучить, светлейший, но и я тебя знаю как облупленного. Можешь быть уверен: если я так говорю, то у меня есть на то основания.

– Ну а мне вовсе нет охоты убивать тебя. Ты – распроклятый колдун, и нечистая кровь твоя принесет несчастье моему мечу.

– И это было бы еще самым малым несчастьем из всех, что ждут тебя в случае моей гибели.

– Черт побери! – вмешался европеец, которому эта затянувшаяся на восточный манер «дружеская» беседа казалась верхом бессмыслицы. – Извольте объяснить, с какой стати вы предлагаете этому славному предводителю доблестных китайских воинов сложить оружие? К тому же сила на его стороне…

– А вы кто такой? – поинтересовался Грязнуля Фред и повнимательнее пригляделся к чужаку.

– Этот господин мой друг и гость… – поспешил ответить за гостя Дракон Хань.

– Ага, значит, это он предложил тебе деньги за разбойное нападение!.. Сидеть спокойно и не трепыхаться. Не успеете вытащить револьвер, как я отправлю вас к праотцам…

Дракон Хань и европеец пребывали в растерянности, а Грязнуля Фред, как водится, оказался хозяином положения, вовсе не прибегая к оружию или какому бы то ни было насилию.

– Говори, зачем пришел сюда и почему угрожаешь, если я твой друг? – задал вопрос предводитель бандитов.

– Я и моя команда – несколько смелых горячих голов – намеревались поохотиться на китов, но в пути перехватили радиосигналы. Мог бы и сам сообразить, что я заявился сюда на «Охотнике» не для того, чтобы выступить против тебя. Но по радио сообщалось, что военный корабль «Саутгемптон» водоизмещением в пятнадцать тысяч тонн на всех парах движется сюда, чтобы изничтожить тебя и твою шайку доблестных китайских воинов.

– Это ложь! – взорвался европеец. – Блеф чистой воды!

– Заткнись и не встревай, милейший, когда уважаемые морские драконы разговаривают между собой! – одернул его Грязнуля Фред.

Дракон Хань, как читатель уже имел возможность убедиться, и сам недолюбливал европейца. Однако дело в первую очередь затрагивало его интересы.

– Ты говоришь так, чтобы сбить меня с толку, – укорил китаец Грязнулю Фреда. – А на самом деле подыгрываешь моим недругам.

– Не веришь – не надо, мое дело предупредить тебя. Среди пассажиров севшего на мель судна «Андре де Ремьё» есть особы весьма высокопоставленные.

– Пока подмога подоспеет, мы прикончим их всех до единого! – воскликнул предводитель бандитов. – А про тебя идет слава, что ты сроду правды не говоришь, зато большой мастак запугивать людей и обводить их вокруг пальца…

– По-моему, тоже, этот человек блефует, – с неприязнью глядя на Капитана, произнес европеец. – Военный корабль не станут гонять по таким пустякам.

– Мое дело сторона. Долг дружбы я выполнил: предупредил тебя, Дракон Хань, потому что ты мой друг и мы в твоем доме пили за дружбу, – прикрыл Грязнуля Фред свое отступление. – О нашей дружбе известно на всех широтах, да и сам я только поэтому сюда и явился. Ты должен немедленно отправиться на свой корабль и убраться как можно дальше от этого острова. Иначе о нашей дружбе можешь не вспоминать!

Грязнулю Фреда под усиленным конвоем препроводили на берег к шлюпке, которую Капитан оставил привязанной к корню дерева. Старик сел в шлюпку и заработал веслами, направляясь к китобою, бросившему якорь неподалеку от берега. Настроение у Капитана было слегка подпорчено: блеф его не удался, а осажденных надо как-то спасать…

С палубы спустили веревочную лестницу, и Капитан стал взбираться на корабль.

 

Глава двадцать первая

«Охотник» удалился от острова на приличное расстояние. За это время часть осажденных вырвались из пещеры и залегли по обе стороны от скалы. Положение их, окруженных со всех сторон китайскими бандитами, однако, оставалось безнадежным. Грязнуля Фред тем временем то держал совет со своими дружками, то в обществе бутылки спиртного предавался раздумьям. Он надеялся, что ему удастся попросту запугать китайца, но просчитался.

И только в голове у него начал было выстраиваться очередной план, как вдруг… корабль резко встряхнуло, после чего он замер на месте. Коварные водоросли, похожие на лианы, постепенно опутывали винт, наматывались на него, покуда не вынудили замедлить ход. А в работающей на холостом ходу машине что-то трещало, скрежетало, взрывалось.

Капитан разразился отборными ругательствами.

Множество людей погибнет от мучительной смерти, если неполадки не удастся быстро устранить!

Китаец, который, обвязавшись веревкой, раз за разом нырял под воду, чтобы ножом срезать с винта плети водорослей, к счастью, не привлек внимание шныряющих поблизости акул. Труд его был поистине сизифов. На рассвете его сменил другой матрос. В машинном отделении тоже кипела работа, осложненная тем, что по ходу ремонта нельзя было испробовать результаты: пока винт бездействует, машину не запустишь. С острова доносилась трескотня перестрелки. Время мучительно тянулось за часом час. Наконец, с опозданием на сутки, «Охотник» двинулся к северной оконечности острова.

Корабль шел до тех пор, пока не показался стоящий на якоре огромный парусник Дракона Ханя, на палубе которого были выставлены в ряд бочки с питьевой водой. Во время недавнего сезона дождей бочки, по морскому обычаю, выставили на палубу, чтобы тропический ливень пополнил израсходованные запасы пресной воды. Тут только и требуется, что откинуть крышки, как начинается ливень, и снова закрыть их с наступлением ясной погоды.

«Охотник» медленно развернулся и пошел назад вдоль берега – неспешным ходом, вроде бы безо всякой видимой цели и – по чистой случайности – параллельным курсом с китайским парусником. Правда, Дракон Хань запретил Грязнуле Фреду околачиваться поблизости от острова, но стоит ли боевому паруснику бояться какого-то хлипкого китобойца! Китайцев ничуть не встревожило появление «Охотника». Подумаешь, несколько босоногих матросов на борту посудины без единой пушки!..

Откуда было знать пиратам, что на «Охотнике», среди прочих членов экипажа, был знаменитый гарпунщик Мордоворот Янек, а само китобойное судно оснащено пневматической гарпунной пушкой, и даже не одной, а тремя! И – непонятно зачем – все три стояли рядышком, одна возле другой. На каждый гарпун была намотана целая бухта троса, чтобы в случае попадания в цель трос свободно разматывался и судно могло беспрепятственно следовать за китом до тех пор, пока силы не покинут животное. «Ну и чудаки, для чего-то загодя выставили запасные гарпуны», – мог бы подумать кто-то из пиратов, мало-мальски знакомый с китобойным промыслом. Но вряд ли кто обратил бы внимание на такую деталь: матросы спокойно, размеренно привинчивали ко всем трем гарпунам остроконечные китобойные снаряды. Дураков нет – в такую жару пялиться по сторонам.

«Охотник» тем временем почти поравнялся с парусником. Капитан Фред, стоя на своем посту, решительным тоном скомандовал в переговорную трубу:

– Полный вперед!

Тут же раздался хлопок, напоминающий звук выстрела, и в воздухе просвистели выпущенные гарпуны… Первый гарпун уже достиг выставленных в ряд бочек.

Взрыв! Другой… третий!

Заряды рвались, сотрясая воздух, взрывная волна долетала до острова. Все три гарпуна, нацеленные меткой опытной рукой, угодили в скопление бочек на палубе. Взрывом их разметало так, что среди дощатых обломков не удалось собрать бы и дневной нормы пресной воды.

Затем, словно в довершение погрома, грот-мачта медленно накренилась и рухнула на палубу, разрывая паруса в клочья. А «Охотник» уже мчал на всех парах, выписывая широкую дугу, чтобы как можно скорее уйти с прицельного расстояния.

Дракон Хань, выслушав донесение о постигшей пиратов катастрофе, весь затрясся от гнева и досады. А вскоре доложили, что с «Охотника» приплыл на шлюпке какой-то человек. Конечно же, это был Грязнуля Фред. Причем один, безо всякого сопровождения! Это ли не образец неслыханной дерзости!

– Прибыл на переговоры с тобой, Дракон Хань, – спокойно заявил Капитан.

– Я велю изжарить тебя на углях!

– По мне, хоть сырым ешьте, – невозмутимо ухмыльнулся старик. – Вот только чем вы меня будете запивать?

– Будь ты проклят!

– Предлагаю вернуться к нашему разговору, Дракон Хань, – бодро продолжил Капитан, налив себе чаю. Европейца он в упор не замечал, словно того и не было вовсе. – Поскольку ты мне друг, я отпускаю тебя на свободу. Ничего не могу с собой поделать, такое уж у меня доброе сердце! Но – в течение часа сложить оружие вы должны. Мои ребятки – народ нервный, так что на пресную воду с «Охотника» можешь рассчитывать лишь при условии, если я вернусь на корабль и успокою матросов. А не то они чего-нибудь натворят сгоряча. Согласишься на мои условия – можешь ежедневно посылать на парусник шлюпку за пресной водой и будешь получать ее из расчета половинной нормы на каждого человека. А как только с Маркизских островов прибудет пополнение, я обеспечу тебя достаточным количеством воды для того, чтобы убраться восвояси. Полагаю, у тебя хватит ума не вступать со мной в пререкания? Тогда за дело: чтобы к моменту моего возвращения все оружие было сложено на середине лужайки. А я пойду перемолвлюсь словцом с нашими, по ту сторону баррикады… Думаю, теперь они воспрянут духом!

Операция была провернута блестяще. Дракон Хань не был бы сыном восточного народа, славящегося своей мудростью, вздумай он без толку проявлять свою ярость. Тем более, когда в нещадную жару вся шайка пиратов осталась без капли воды, в отличие от осажденных. А кто же не знает, что человек начинает изнывать от жажды при одном только известии, что вода закончилась.

Итак, совершенно неожиданно для себя осажденные превратились в победителей. С оружием на изготовку они выстроились дугообразной шеренгой, окружив пленных пиратов.

Гладкий ход событий нарушило лишь одно незначительное происшествие. В чьих-то руках случайно выстрелило ружье, и пуля, по чистому совпадению, попала в европейца, затеявшего всю эту авантюру. Никто, впрочем, не стал оплакивать его кончину: китайцы, равно как и потерпевшие кораблекрушение, всеми своими злоключениями были обязаны таинственному европейцу, говорившему на английском языке с типичным немецким акцентом.

…Грязнуля Фред сдержал свое слово. Что поделаешь, коли у тебя такое доброе сердце!.. Как только вернулся «Слепой папаша», Капитан снабдил Ханя необходимым запасом воды и предоставил своему давнему приятелю возможность подобру-поздорову убраться к себе в Поднебесную.

Для Пиратки Пепи и Медного Графа встреча стала лучшей наградой за проявленную отвагу.

Однако наибольшее признание и почет выпали на долю Капитана Фреда.

Команда «Роджера», собравшись в полном составе, решила перед отправлением в обратный рейс, – поскольку благодаря чуду Господню крейсер удалось снять с мели, – нанести визит Капитану и потребовать сатисфакции за то, что в свое время матросы застукали его на воровстве.

Однако, когда их решение утвердилось окончательно, «Охотник» давно уже снялся с якоря и даже дыма из его труб не было видно на горизонте.

 

Глава двадцать вторая

 

Его Величеству

господину Самтыантонио

 

Дорогой господин король и достопочтенные королевские сродственники!
Дон До-Уха ди Сент Джеймс

Еще на Таити получил Ваше любезное письмо – знак взаимного уважения двух правителей. А у нас тем часом такая заварушка вышла, рассказать – не поверите! Не помню, писал ли я Вам про одного типа по кличке Капитан: ох, и мастак же он воду мутить! Вот и на сей раз устроил форменный кавардак по высшему классу, а сам опять вроде бы как в стороне остался. Как ни кинь, а шарики у него вертятся до того шустро, что никакому пропеллеру за его башкой не поспеть.

Представьте себе, что еще когда у нас с ним во Фриско разговор случился, Капитан этот мигом смекнул, каким ветром меня занесло в те края. (Разве что подробности ему не были известны; к примеру, что «Роджеру» заранее было предназначено сесть на коралловую мель, ну и все прочее.) А дальнейшее было делом техники: нанял Капитан посудину и поплыл за нами следом. Теперь, когда все позади, я очень зол на него, потому как набралось нас охотников до денег больше, чем самих монет. Спасибо еще Медному Графу – это штурман наш, – его, бедолагу, угораздило жениться на капитанше и на радостях он отказался от своей доли в нашу пользу, так что и вознаграждение его тоже нам досталось.

Благополучно добрались мы до Роббензинова острова: я, Медный Граф и Мешок Костей (не знаю, знакомы ли Вы с ним, Ваше Величество, он тоже нашего поля ягода, только очень уж падок на разговоры о разных машинах да механизмах, чего на «Роджере» терпеть не могут), а там оказалось, что на наших напали желтолицые пираты, взяли в кольцо, и, как прорвать осаду, никто не дотумкал. Может, я чуть коряво объясняю, а только ежели бы Вы, Ваше Величество, самолично видели, в какую мы угодили катавасию, то не читали бы сейчас мои исповедальные строки со снисходительной усмешкой.

Дело разрешилось тем, что этот Чумазый Фред (медуза ему в глотку! вечно он затевает какие-то хитрости и норовит на мне отыграться, где бы я ни был, хоть на краю света и то меня сыщет) – изобрел новый способ морского боя: разбил у врага все бочки с питьевой водой. Неприятелю ничего другого не оставалось, кроме как сложить оружие и сдаться на милость победителя.

Старый мошенник с козлиной бородкой в одиночку захватил в плен сто двадцать! Правда, потом сжалился над ними и отпустил подобру-поздорову, не стал в полицию сдавать и в кутузку спроваживать.

На славу удался утренник у ихнего лордства контр-адмирала Андерсона. Сколько таких придворных сборищ я нагляделся в бытность мою правителем!.. Разряженные, напомаженные, столпятся в кучи – смотреть приятно, а долго не выдержишь – скукота. На придворном языке «Ау, Диенция!» называется. Ну так вот адмирал этот со всеми нами подряд ручковался и сказал, что был бы счастлив повесить по ордену на грудь и Вихлястому Скелету, который был ранен в руку, и Дубине, которому всю рожу искромсали.

А Немытый Фред на сходку так и не явился! У него только одна забота: как бы деньжат урвать да подстроить мне какую пакость. Ну да ничего, рано или поздно в этой игре мне козыри выпадут, вот тогда он у меня попляшет! Даже синебородый Вагнер явился на этот утренник к адмиралу. Как только швейцары его впустили в грязном желтом халате? Позор и срамота, одним словом!

Да хорошо, что я про этого придурка вспомнил. Ведь так вышло, что в конце концов я отдал должок и Синебородому. А вернее сказать, с него получил. Когда мы «Слепого папашу» нанимали, старый мошенник вытянул у меня обещание уступить ему третью часть всей добычи, хотя ему за его труды – вернее, за безделье – хрена моржового дать жалко. Придурок, он и есть придурок, что с него возьмешь, – только знай себе пьянствует, песни горланит да обниматься лезет к каждому встречному, поперечному. Так что я был рад, что хотя бы половину моей законной доли удалось выцарапать у этого хитреца.

Правда, этим я обязан исключительно Вашему Величеству. Помните, я в своем предыдущем письме расписал Вам этого Синебородого во всей красе и спросил, не знакомы ли Вы с ним случаем? Так вот теперь во Фриско я получил ответ, где Ваше Величество все мне изволили выложить, как на духу. Синяя Борода, пишете, Вам только одна известна, да и та скорее из печати. Сам-то я, к сожалению, газеты читать не успеваю.

А еще Вы пишете, Ваше Величество, что, мол, этот Синебородый – личность очень даже широко известная и с описанием его жизни может ознакомиться каждый, кому не лень. Даже, мол, один музыкант накатал про него целую оперу.

Ну так с этой приметой Вы попали в точку, потому как пропойцу Вагнера хлебом не корми, только дай ему спеть что-нибудь из оперы, какая про него написана…

Еще Вы пишете, Ваше Величество, будто бы Синяя Борода был многоженцем и что это, мол, законом строго карается. И такой он был привереда, этот Синебородый, что как только надоест ему очередная жена, так он ее и пришить норовит, то есть, значит, убить не стесняется. Тут Ваше Величество изволили заметить, что, мол, Синяя Борода и пьянчуга Вагнер – вряд ли одно и то же лицо. Но я все проверил и доподлинно убедился: точно он это, больше некому быть!

Судите сами: не могут же разгуливать по свету два разных человека с одинаковыми синими бородами. Нет и не может быть на свете двух одинаковых оплеух, какую отвесил Молчун Другич пропойце Вагнеру, отчего тот и сиганул рыбкой в чан с краской. А главное, поприжал я тут Вагнера к стенке. Встретил его как-то в «Трехмачтовике с содовой» и думаю: дай проверю, тот ли он или не тот, про кого Ваше Величество пишет. Ну и оглоушил его вопросом в лоб.

«Слушай, – говорю, – Вагнер, отвечай как на духу: правда ли, будто ты этой… как ее… полу… полигамией балуешься? И не вздумай отпираться, мне верные люди говорили, что у тебя было много жен!»

Знаете ли Вы, Ваше Величество, что значит попадание в яблочко?! Вагнер как стоял, так сразу на колени бухнулся.

«Смилуйся, стручок, друг ты мой разлюбезный! Я-то думал, никто не докопается, какая оказия со мной в Южной Америке приключилась».

«Вот и зря ты так думал, лопух несчастный! В газетах пропечатали, будто бы ты был брачным аферистом и на твоей совести не две женитьбы, а куда больше. Про то их Величество король Самтыантонио своими глазами читал и мне отписал!»

Тут он и раскололся, голубчик, но зато твердит, будто всю аферу эту провернул не под своим именем. Значит, надо понимать, под каким-то другим, еще фальшивее того, каким он сейчас прозывается. А из Южной Америки он умотал в Испанию и только когда оттуда вернулся, то женился по третьему разу, но не по злому умыслу, а на деньги какой-то богатой вдовы польстился.

Пришлось даже на него прикрикнуть, нечего, мол, нюни распускать, если полигамией промышляешь, то самое место тебе в тюряге. И вообще не дело это – жену, если она тебе чуть не по нраву, сразу на тот свет спроваживать.

Здесь, пожалуй, Ваше Величество, какая-то накладочка вышла. Вагнер этот клянется-божится, что все как раз наоборот: две жены его самого чуть не укокошили. Я собственными глазами видел у него на лбу шрам – жена по имени Рита Аманда запустила в него горячим утюгом. А еще Вагнер правильно говорит, что если бы он и в самом деле спроваживал своих жен на тот свет в порядке очередности, то он был бы чист как стеклышко, потому как закон запрещает человеку жениться только при живой жене.

По-моему, звучит очень даже убедительно. Ежели предыдущих жен отправлять на тот свет, то комар носа не подточит: из вдовца какой же двоеженец!

Но вообще-то Вагнер этот заслужил, чтобы его поприжали маленько. Ведь когда я на острове двинул за водой (нахлобучив для понта широкополую соломенную шляпу, чтобы пираты думали, будто я тоже китаец), этот Синебородый придурок трахнул меня дубиной по башке. Очухайся я вовремя да врежь ему, он бы теперь не каялся в своих прошлых грехах. Ну, да если тебе двинут по башке разок-другой, тут уж волей-неволей слетишь с катушек.

А еще хочу сообщить Вашему Величеству, что пассажиры «Андрияна-Демьяна» вовсе никакие не туристы оказались. Прикинулись туристами, а сами втихую искали какую-то руду – «моргунец» называется. А на корабле у них есть такая машина, которая прямо из моря пресную воду получает: чего-то там выпаривают, потом остужают, а соль обратно за борт выбрасывают. Называется эта штука по-ученому «двестилятор». Вот и все мои новости.

Позвольте, Ваше Величество, заверить Вас в моей полной Вам верной подданности.

С чем и остаюсь,

Ваш доброжелатель,

а в случае надобности и покровитель

Все моряки, обретавшиеся в ту пору во Фриско, диву-давались, когда китобой «Охотник» вернулся из рейса с совершенно пустым трюмом. Где это видано – холостые рейсы совершать! А команда судна, несмотря на явную неудачу, не жаловалась.

Но ведь Грязнуля Фред не чета простым морякам. «Перевозить грузы да китов гарпунить любой дурак сумеет, если его поднатаскать, – отвечали любопытствующим матросы «Охотника». – Зато у Капитана ума палата!»

Грязнуля Фред – своего рода министр по морским делам, и в этом причина его деловых успехов. Как показала история с Драконом Ханем, Капитан не гнушается никакими средствами, искусно применяя политику кнута и пряника.

…О таинственном путешествии мог бы подробнее рассказать Рыжий Васич, который – подобно остальным морякам «Охотника» – недели две после возвращения во Фриско сорил деньгами направо-налево. Но Васич, напившись в стельку, нес какую-то несуразицу, смысла которой никому не понять.

– Всегда надо глядеть… в оба, – заплетающимся языком говорил он, словно изрекая некую важную истину. – Тогда запросто распознаешь птицу по перу, а друга по… самопишущему перу… Вот где собака зарыта…