«Присоединюсь к экспедиции на Островах Четверга. До тех пор сообщите всем на борту, что получена радиограмма: слух о смерти госпожи Барр оказался ложным. Прошу простить каракули, но я вынуждена писать эту записку в тесноте и лежа в крайне неудобном положении. А вы ужасный человек: плечи у меня до сих пор в синяках.Г-жа Барр».
Таково было содержание записки.
– Ну-ка, покажите! – заинтересовался ученый.
Этого еще не хватало! «Плечи у меня до сих пор в синяках»! Приятная будет жизнь с ревнивым мужем в шкафу!
Тео скомкал записку и небрежно сунул в карман, тем самым пресекая дальнейшие расспросы.
Обстановка на борту стала чуть поспокойнее. Тео расположился на корме. Вокруг – хорошо освещенное открытое палубное пространство. Существенная деталь с точки зрения дальнейших событий.
В отдалении супруга футбольного судьи оживленно беседовала с прозектором. Их семья, рассказывала дама, жила возле стадиона и арендовала буфет. С мужем своим она познакомилась во время матча на первенство по футболу. В тот день пятнадцать тысяч зрителей позаботились о том, чтобы представить его должным образом. «Осел», «дурак», «мошенник», «лопух»… – каких только аттестаций ему не давали! И конечно же кричали: «Судью на мыло!» Но ее будущий супруг пропускал всю эту чушь мимо ушей. Назначил штрафной удар, и, когда в результате был забит гол, она влюбилась в несгибаемого судью и послала ему цветок – один-единственный, но со смыслом. А вечером этот темпераментный спортсмен забрался через окно к ней в темную спальню! Ну это ли не безумец? Она страшно перепугалась и заявила судье, что, если он скомпрометирует ее и не женится на ней, отец его непременно застрелит. Влюбленный судья прямо там, в потемках, тотчас же попросил ее руки.
– Вот такая романтическая история, – завершила свое повествование дама. – У нас, можно сказать, получился спортивный брак.
– Да-а, – кивнул прозектор. – Футбол опасный вид спорта.
– А я люблю спортсменов. Вы знаете, какое у них сердце?
– Мне ли не знать! – пренебрежительно отмахнулся прозектор. – Деформированное аритмией, с гипертрофией митрального клапана. Был у меня знакомый футболист по фамилии Витман, он за моей племянницей ухаживал. Так у него к двадцати годам аорта была расширена вдвое. Очень примечательное сердце! Оно где-то хранится у меня дома.
Словом, вечер выдался прекрасный. Как всегда, в преддверии какого-нибудь ужасного события.
Офелия Пепита, потупив головку, стояла подле слесаря-водопроводчика.
– Говорят… стоит задумать желание… – шепнула она, – и взглянуть на счастливую звезду, и задуманное исполнится. Вы верите в это?
– Каких только чудес на свете не бывает! Как-то раз среди ночи грохнулся со стены дедушкин портрет, а через месяц я в пух и прах проигрался на бирже. Как после этого не верить в совпадения!.. – Он придвинулся поближе к артистке. – Давайте выберем себе звезду.
– Я уже выбрала, – опустив глаза долу, прошептала Офелия, и рука ее случайно коснулась руки господина Боргеса.
И вдруг все мигом изменилось.
Тео выронил гармонику. Он нагнулся было за ней, и на секунду перевел взгляд на палубу. Затем рука его потянулась за гармоникой, но… она исчезла!
Вокруг освещенное ровное пространство, народу ни души, а инструмента нет как не бывало.
Через пять минут на корабле опять поднялась истерическая суета.
Где-то на другом конце судна послышались тихие, беспорядочные звуки гармоники, затем они переместились в центральную часть, и все началось по новой…
– Не иначе как мы отправились в плавание под несчастливой звездой! – воскликнул Васич.
Побледневшие матросы испуганно переглядывались.
– Грязнуля Фред наперед упреждал… – пробормотал кто-то из них.
Тео, как безумный, метался по судну, из трюма в камбуз, по коридорам и каютам в поисках вздорной дамочки. Проведя полночи в этом бесплодном занятии, он споткнулся обо что-то в межпалубном пространстве, и по спине у него пробежал холод.
У ног его лежал матрос, гориллообразный Борк. Заколотый ножом!