Как только эмоциональное состояние мальчика немного стабилизировалось, на первый план тут же выступила пульсирующая боль в левой руке, Гарри повернул голову и поморщился, разглядывая пятно крови, расползающееся на рукаве. Осторожно, чтобы не растревожить рану, Поттер стянул рубашку, пытаясь оценить повреждения. К счастью, все обошлось парой глубоких порезов и царапин, ничего серьезного, по его мнению. Мальчик вздохнул и здоровой рукой вытащил из‑под кровати свой чемодан, надеясь найти что‑нибудь, чем можно будет перевязать раны, как раз в этот момент дверь его спальни открылась, Гарри повернул голову, увидев свою тётю, стоящую на пороге. Взгляд женщины был прикован к кровоточащим порезам на руке племянника.

— Это серьезно? — напряженно спросила она.

Гарри пожал плечами.

— Вроде бы нет, — он устало вздохнул, гадая, что она от него хочет на этот раз.

— Ты можешь сходить в ванную, — Петунья бросила на сына своей сестры недовольный взгляд, — у тебя десять минут. И не смей испачкать что‑нибудь кровью, — на этом она покинула комнату, оставив мальчика в легком замешательстве.

Наверное, это было первое в его жизни проявление «заботы» с её стороны, и все это могло бы показаться комичным, если бы в данный момент Поттер так не злился на этих магглов и проклятого Добби.

В ванной он обнаружил бинты и заживляющую мазь, которые лежали в ящичке для лекарств и, приняв душ, перебинтовал руку, наплевав на запреты Дурслей касательно того, что он не должен трогать их вещи без разрешения. Расслабленный и умиротворенный после водных процедур, мальчик вышел из ванной комнаты и наткнулся на своего кузена, который стоял, привалившись спиной к стене напротив, и с ухмылкой смотрел на Гарри.

— Чего тебе? — раздраженно поинтересовался Поттер.

— А я знаю, какой сегодня день, — со смешком заметил Дадли.

— Мои поздравления, — Гарри язвительно улыбнулся. — Неужели выучил, наконец, все дни недели?

— Сегодня твой день рождения! — мальчику так хотелось надавить на больное место кузена, что он даже не обратил внимания на явное оскорбление в свой адрес. — И что‑то я не заметил ни подарков, ни открыток,… похоже, даже в твоей уродской школе никто не хочет с тобой дружить, — он гаденько усмехнулся. — Ну, кроме твоего чокнутого приятеля, конечно, такого же ненормального, как и ты…

— Не смей, — сузив глаза, прошипел Гарри, — оскорблять его.

— Да и от него ни слуху, ни духу, видимо, он нашел себе кого‑то поинтересней, — Дадли закатил глаза. — С тобой же даже поговорить не о чем, жалкий ты уродец!

— Дадли, — мягко улыбнулся Поттер, вмиг становясь очень спокойным, — разве мамочка и папочка не говорили тебе, что меня не стоит злить?

— Они сказали, что ты псих, — фыркнул кузен, — но я тебя не боюсь, — слизеринец отметил, что несмотря на эти слова, уверенности в голосе Дадли поубавилось.

— Я бы на твоем месте дважды подумал, прежде чем подходить ко мне, — веско заметил Гарри, — если ты, конечно, не хочешь окончить своё жалкое существование в качестве клопа.

Он одарил мальчишку ледяным взглядом и почувствовал невероятное удовлетворение, увидев, как в его маленьких глазках вспыхнул страх.

— Приятных снов, — тихо сказал Поттер, пристально глядя в глаза побелевшему кузену с тем самым выражением, которое обычно использовал его лучший друг, когда хотел напугать кого‑нибудь до смерти.

Гарри, конечно, было далеко до мастерства Тома, но на болвана Дадли подействовало и это — вжавшись в стену, тот нервно сглотнул и выпучил глаза.

— Я…я все расскажу родителям, и они тебя накажут! — проскулил он.

— Попробуй, — спокойно предложил Гарри, Дадли испугано икнул.

Чёрт, это было даже смешно, и если бы в это самое мгновение Поттер не был так зол, он бы точно рассмеялся. Фыркнув, волшебник прошел мимо кузена, направляясь в свою комнату, но, открыв дверь, замер на пороге, сразу заметив, что там было что‑то не так. Ему потребовалась пара секунд, прежде чем понять, в чём дело.

— Нет, — выдохнул он, — нет, нет, нет, нет…

Гарри метался по комнате, открывая тумбочки и ящики, все его вещи, чемодан с книгами, метла, мантии, волшебная палочка, даже клетка Хедвиг — все пропало! Отчаяние и злость навалились на него с новой силой, развернувшись к двери, он вперил яростный взгляд в своего дядю, стоявшего на пороге.

— Где. Мои. Вещи? — отрывисто спросил он, пытаясь перебороть в себе желание придушить кого‑нибудь собственными руками.

— Там, где им и следует быть, — самодовольно бросил Вернон, — под замком. Они тебе больше не нужны, так как в свою чертову школу ты не вернешься.

— Да как вы смеете?! — его голос сорвался на крик. — Вы не имеете права! Верните все, что забрали, сейчас же!

— А что ты можешь нам сделать? — ухмыльнулся мужчина. — Без этой своей дурацкой палочки?

Гарри задохнулся от бешенства, все его тело сотрясала крупная дрожь, мальчику казалось, что он вот–вот взорвется от переполняющих его чувств. Это уже было не внушение Добби, мальчик видел, как блестят глаза Вернона от плохо скрываемого удовольствия, казалось, своими чарами домовик разрушил какую‑то преграду, сдерживающую Дурслей весь последний месяц, и теперь они отыгрывались на племяннике за все и сразу. Это так злило его, так невероятно бесило, но Гарри мог только хватать ртом воздух в бессильной ярости, понимая всю свою бесправность и беспомощность,

— Молчишь? — издевательским тоном сказал мужчина. — И правильно.

Он захлопнул дверь, щелкнул замок, и Поттер снова остался один. Мальчик тяжело дышал, чувствуя, как в груди у него свивается комок чистой, ничем не замутненной ярости, у которой не было выхода и не было предела. Развернувшись на каблуках, он со злостью пнул попавшуюся под горячую руку тумбочку, вымещая на ней свой гнев, и в это же мгновение его тело свело от боли, а тумбочка вдруг с треском разлетелась на части. Гарри покачнулся от внезапно навалившейся усталости и замер, пытаясь понять, что именно сейчас произошло. Злость отступила, оставив мальчика разбитым и опустошенным, мысли путались, а голова кружилась и раскалывалась от боли. Сделав несколько нетвердых шагов, молодой волшебник опустился на кровать, задумчиво глядя в одну точку. Он знал, что сейчас случилось. Это была стихийная магия. Та самая магия, что вырвалась из‑под контроля прошлой зимой, когда он и Том чуть не погибли в Запретном лесу. Только в этот раз выброс был не таким сильным и всего лишь разнес в щепки одну единственную тумбочку, что в целом было неплохо, но Гарри никак не мог понять, почему эти выбросы так разрушительны и почему сопровождаются болью и слабостью. До поступления в Хогвартс эта случайная магия не вызывала такого физического дискомфорта, так что же изменилось?

Мальчик тяжело вздохнул и, не раздеваясь, лег на кровать, укрывшись пледом, его взгляд упал на часы, висящие на стене, стрелка указывала ровно полночь. Только что Гарри исполнилось двенадцать лет, и впервые за долгое время он почувствовал себя совершенно несчастным. Он был один, запертый в этом проклятом доме, с призрачной надеждой на помощь…Чёрт, да у него даже палочку забрали! Слизеринец обессилено закрыл глаза, последним, что он запомнил перед тем, как уснуть, была мысль, что если бы рядом с ним был Том, ничего этого никогда бы не случилось.

* * *

Северус Снейп, преподаватель зельеварения в школе чародейства и волшебства Хогвартс, всегда любил летние каникулы, когда можно было, наконец, вернуться в свой дом и отдохнуть от толпы безмозглых студентов, среди которых всегда находился один идиот с патологической предрасположенностью превращать любое зелье в потенциальное оружие массового поражения. И, честно сказать, это было довольно утомительно — дни напролет следить за мелкими болванами, чтобы никто из них неожиданно не подорвал себя вместе со всей школой.

Снейп терпеть не мог преподавать свой предмет. Хоть он и был мастером зелий, он не имел ни малейшего желания тратить свое время на толпу недоумков, которые совершенно не понимали всю тонкость этой науки и не ценили предоставленную им возможность изучать одну из сложнейших областей магии. Покидать школу на два полноценных месяца было истинным наслаждением, потому что тогда Северус мог посвятить все свое время изучению зелий и составлению улучшенных рецептов.

На это лето у Снейпа был запланирован ряд любопытнейших исследований, поэтому, оказавшись дома, он заперся в своей лаборатории, намереваясь окунуться в удивительный мир экспериментальных зелий, в кои‑то веки, не думая о недалеких паршивцах, мешающих ему жить и творить. Несколько поистине волшебных недель он провел в окружении трав, частей тел разнообразных животных, используемых в качестве ингредиентов для зелий, котлов и книг, искренне отдыхая душой и ни о чём не беспокоясь.

Первый тревожный колокольчик о том, что этим летом все будет не так безоблачно, как он надеялся, зазвонил в его умиротворенной душе на последней неделе июля, когда он получил короткое послание от своего крестника, Драко Малфоя. Наследник благородного рода чистокровных волшебников проявлял некоторую обеспокоенность тем, что его сокурсник Гарри Поттер вот уже месяц как не отвечает на его письма. Возможно, это и обеспокоило бы Северуса, если бы письмо Драко так не походило на детскую жалобу,…и если бы речь шла не о Гарри Поттере. Снейп ничего не желал слышать о дурацком Поттере! По крайней мере, до конца лета, потом у него просто не будет выбора — паршивец учился на факультете Слизерин, деканом которого был Северус.

Зельевар ответил Драко коротким сухим посланием, выражающим изрядное раздражение тем, что Малфой беспокоит его по таким пустякам, как завышенное сверх меры самомнение Мальчика–Который–Считал–Себя–Центром–Вселенной, и который, скорее всего, слишком занят, раздавая автографы своим бесчисленным фанатам, чтобы отвечать на письма сокурсников. Отправив письмо, зельевар вернулся к своей работе, но теперь, как бы он ни старался, мысли о проклятом Поттере не оставляли его в покое.

Чуть ли не на следующий день, младший Малфой прислал ответ, в котором обрушил на крестного град обиды и возмущения, обвиняя того в безразличии по отношению к своим студентам и неуважении к мнению собственного крестника. После чего Драко выдвинул требование немедленно проверить благополучие Поттера и перестать вести себя как хладнокровное чудовище. Северус дважды перечитал письмо, искренне забавляясь некоторыми завуалированными оскорблениями в свой адрес и витиеватыми оборотами, которые так напоминали стиль отца Драко, Люциуса Малфоя. Но больше всего Северуса повеселили «требования» и «приказы» мальчишки, которыми пестрило его письмо. Младший Малфой пошел на принцип. «Сделай так, как я хочу», — эта фраза, казалось, звучала в каждом слове и каждой строчке. Но если бы Снейп так не акцентировал на этом свое внимание, то он бы заметил, что помимо возмущений и приказов в письме крестника сквозила тревога. Увы, профессор зелий остался глух к словам Драко и, написав ответное послание, где настоятельно рекомендовал мальчику следить за тем, с кем он говорит и что он говорит, вернулся к ужину в крайне раздраженном состоянии. Чёртов Гарри Поттер не оставлял его в покое даже на каникулах.

По–настоящему Снейп забеспокоился только в первых числах августа, когда к нему одновременно пришло два письма. Первое было от Министерства Магии, в котором сообщалось, что в одном из маггловских районов Лондона произошел выброс стихийной магии, спровоцированный Гарри Джеймсом Поттером, и как декан факультета Снейп должен был проинформировать своего студента о нарушении «Указа, предусматривающего разумное ограничение волшебства несовершеннолетних» и провести «разъяснительную беседу с мистером Поттером».

Северус отложил письмо и поморщился, можно подумать, извещения от Министерства, которое Поттер, скорее всего, получил сразу после нарушения Запрета, было недостаточно. Почему он вообще должен этим заниматься? И какого черта творит этот мальчишка? Неужели ему сложно хотя бы два чёртовых месяца не создавать проблем?!

Тяжело вздохнув, Снейп распечатал второе письмо и некоторое время удивленно смотрел на знакомый аккуратный почерк одного из своих студентов, после чего приступил к чтению.

«Уважаемый профессор Снейп,

Я искренне извиняюсь за беспокойство, которое доставляю вам, отправляя это письмо, но я не знаю к кому ещё я могу обратиться с этой просьбой.

Поймите меня правильно, я ни за что не стал бы беспокоить вас по пустякам, если бы не был уверен, что подобные меры необходимы. Дело в том, что за последний месяц я не получил от Гарри Поттера ни одного ответа на свои письма, что очень меня беспокоит. Гарри ни за что не стал бы игнорировать мои послания без веской на то причины. Я беспокоюсь, что с ним могло что‑то случиться. К сожалению, сейчас я нахожусь за пределами Англии и не могу навестить его и убедиться в том, что с ним все хорошо, поэтому я решил обратиться за помощью к вам, как к нашему декану и профессору.

Я очень надеюсь, что не оторвал вас от важных дел, но я действительно очень беспокоюсь за Гарри. Прошу вас, сэр, узнайте, что с ним случилось!

Заранее благодарю вас,

Томас Арчер».

Северус положил на стол письмо, и некоторое время смотрел в одну точку, складывая воедино все кусочки этой мозаики. Сначала Драко Малфой, впервые на памяти зельевара, выражает явное беспокойство благополучием кого бы то ни было, что само по себе необычно, а уж учитывая, что речь шла о Поттере, так вообще странно. Затем приходит сообщение из Министерства о выбросах стихийной магии и письмо от лучшего друга Поттера. И если сначала Снейп мог предположить, что мальчишка просто игнорирует письма Малфоя, то теперь становилось ясно, что с Гарри действительно могло что‑то произойти.

Северус встал со стула и принялся мерить комнату шагами. С одной стороны, все это вселяло беспокойство относительно благополучия Поттера, а с другой, если бы на дом кто‑нибудь напал, или рухнули охранные чары, то Дамблдор уже забил бы тревогу и ломился к нему в камин с призывами срочно начать операцию по спасению Золотого Мальчика. В данном случае, директор явно был не в курсе происходящего. Тогда что могло случиться с мальчишкой? Конечно, идеальным вариантом было бы просто отправиться туда и проверить, но…как же глупо, черт возьми, он будет выглядеть, если с мальчишкой все в порядке, и его «молчание» это просто следствие абсолютного неуважения к своим друзьям и полного к ним безразличия.

На мгновение Северус представил себе, как он врывается в обитель Дурслей с безумно горящими глазами и палочкой наготове в поисках потенциальной угрозы и находит идиота Поттера, развалившегося на диване и мирно жующего бутерброд.

— Профессор? — лениво удивляется сопляк. — А чего это вы тут делаете? И что это с вами? — он глупо таращит на него глаза и давится бутербродом от смеха, замечая, как нелепо выглядит его грозный декан.

Дальнейшее развитие событий в воображении Снейпа раздваивалось.

Первый вариант: он поднимает палочку и убивает Поттера, не в силах терпеть этого паразита.

Второй вариант: он поднимает палочку и убивает себя, не в силах выносить этот позор.

За каких‑то десять минут Северус умудрился так себя накрутить различными вариациями «на тему», что под конец ему немедленно захотелось аппарировать к Дурслям и самостоятельно прикончить проклятого мальчишку, если этого ещё не успел сделать кто‑то другой. Прорычав себе под нос несколько ругательств, Снейп решил принципиально игнорировать происходящее. Взяв книгу, декан Слизерина устроился в кресле у камина, делая вид, что плевать он хотел на всех Поттеров вместе взятых. Кому и что он пытался этим доказать, не знал даже сам зельевар.

Кульминаций всего этого безумия стало следующее утро, когда перед Северусом с хлопком появился рыдающий домовик, в котором, немного оправившись от шока, Снейп узнал собственность Поттера. Эльф надрывно завывал, раскачиваясь из стороны в сторону и дергая себя за уши, что было довольно странно, потому что до этого мгновения Виви всегда казался зельевару довольно…адекватным существом,… по крайней мере, для домовика. Волшебник и сам не до конца понял, как умудрился вычленить из бессвязных всхлипываний и причитаний ту важную информацию, которую пытался донести до него Виви, но смысл сводился к тому, что несколькими днями ранее в доме Дурслей произошел некий инцидент, после чего вокруг дома появился барьер, не позволяющий Виви попасть внутрь. Поттер на улицу не выходил, и домовик беспрестанно скулил, что «злые магглы» заперли его и морят голодом. Эльф слышал, как мальчик зовет его, но не мог прийти на зов, что было равносильно нарушению приказа. Бедняга пытался пробиться к Поттеру два дня и чуть не сошел с ума, прежде чем додумался отправиться за помощью.

Как только общая картина прояснилась, зельевар взмахнул палочкой, оглушив несчастное создание, пока тот не довел себя до полного сумасшествия. Оставив Виви на попечение своего домового эльфа, Снейп поспешил в Литтл Уининг. Чтобы там ни случилось с мальчишкой, это больше нельзя было игнорировать.

* * *

Гарри проснулся от того, что кто‑то грубо трясет его за плечо и что‑то кричит ему на ухо, мальчик с трудом разлепил глаза и уставился на разъяренное лицо своего дяди. Заметив, что племянник, наконец, проснулся, мужчина сунул ему в руки лист пергамента.

— Читай, — прорычал он, прожигая Поттера гневным взглядом.

Гарри недоуменно моргнул и перевел взгляд на пергамент. Внезапно во рту у него пересохло, он снова посмотрел на Вернона.

— Читай! — повторил мужчина. — Вслух.

Мальчик нехотя начал зачитывать послание:

«Дорогой мистер Поттер!

Мы получили донесение, что в месте Вашего проживания прошлым вечером в двадцать три часа пятьдесят минут была использована магия.

Как Вам известно, несовершеннолетним волшебникам не разрешено вне школы использовать приемы чародейства. Еще одна такая провинность, и Вас исключат из вышеупомянутой школы согласно Указу, предусматривающему разумное ограничение волшебства несовершеннолетних (1875 г., параграф С).

Также напоминаем, что любой акт волшебства, способный привлечь внимание не умеющего колдовать сообщества (простецы), является серьезным нарушением закона согласно Статусу секретности Международной конфедерации колдунов и магов.

Счастливых каникул!

Искренне Ваша,

Муфалда Хмелкирк

Отдел злоупотребления магией

Министерство магии».

Гарри сглотнул комок в горле и поднял взгляд на своего дядю.

— Кажется, ты забыл сообщить нам, что тебе нельзя пользоваться магией, — прошипел Вернон. — Почему? — мальчик молчал, не зная, что вообще он может сейчас ответить. — Так вот заруби на своем носу, паршивец, из этой комнаты ты больше не выйдешь и в школу свою ты не вернешься, так что даже не думай творить в моём доме свои отвратительные фокусы!

Сказав это, он ушел, заперев дверь, а Гарри опустился обратно на кровать, слушая удаляющиеся шаги дяди. И когда только его жизнь превратилась в кошмар? Рядом послышался какой‑то шорох, Поттер повернул голову и, охнув, вскочил с кровати.

— Хедвиг!

Его белоснежная сова возмущенно смотрела на него, а на дверце клетки, в которой она сидела, висел огромный замок.

— Как же…как это случилось? — мальчик опустился на стул возле клетки, с несчастным видом глядя на свою питомицу.

Судя по всему, Хедвиг вернулась утром, и Дурсли, пользуясь тем, что Гарри спит, посадили её под замок. Поттер без особого успеха подергал запертую дверцу, сова громко ухнула.

— Прости меня, девочка, — вздохнул слизеринец, — я не могу тебя выпустить, придется нам посидеть взаперти немножко.

Птица смерила его пронзительным взглядом, словно выражая этим все свои мысли относительно Дурслей, юный волшебник тихо хихикнул.

— Ты права, как никогда, подружка, — признал он, — но мы тут как бы пленники.

Когда к полудню Гарри решил, что хуже уже быть не может, все вдруг стало совсем скверно. Вернон нанял плотника, и тот в рекордные сроки установил решетку на окне в комнате мальчика, что лишало того последней возможности для побега. Ещё через пару часов дядя собственноручно проделал в двери небольшое отверстие, в которое с трудом пролезла бы даже кошка, и теперь Поттер получал свой скудный паёк через идиотскую кошачью дверцу. Это было гадко, унизительно и обидно, Гарри даже не знал, что из всего этого злит его больше, но он понимал, что выхода у него нет, оставалось только ждать, что кто‑нибудь, наконец, вытащит его из этой дыры.

Но никто не приходил, три дня мальчик провел под замком, разделяя с Хедвиг те крохи, что доставались ему от Дурслей, и бесцельно глядя в окно. Из комнаты его выпускали только утром и вечером, чтобы он мог посетить уборную и ванную, это все больше напоминало тюрьму.

«Господи! Почему бы им просто не отправить меня в приют, раз они меня так не выносят! — в отчаянии думал он. — Неужели, я застрял тут навсегда? Неужели никто не заберет меня от них?»

Как всегда в самое неподходящее время ехидный голосок, живущий в глубине сознания Гарри, напомнил ему о том, что до поступления в Хогвартс никто и не подумал навестить его.

«Им плевать на тебя, — убеждал этот голос, — ты никому не был нужен тогда и не нужен сейчас. Ты всего лишь сирота. Жалкий, слабый, двенадцатилетний мальчишка, разве ты уже забыл? Чужие дети никому не нужны. Ты одинок».

Поттер со злостью тряхнул головой.

«У меня есть Том! Я не одинок, пока у меня есть Том. Он — моя семья!»

«И где же он? Почему не придет за тобой? Почему не приведет помощь? Ты обуза. Ты не нужен даже ему».

Гарри закрыл глаза и стиснул зубы, чтобы не зарычать, сейчас ему нельзя было злиться, нельзя было выпускать эту странную бесконтрольную магию, ведь если это случится снова, его исключат из Хогвартса и он навсегда останется здесь, в этой крошечной комнате с зарешетчатым окном, и однажды просто скончается от тоски или голода.

Внизу послышался звонок, мальчик слушал, как кто‑то идет к двери, и апатично думал, не стоит ли ему закричать, чтобы привлечь внимание посетителей. Хотя, скорее всего Дурсли убедят своего гостя, что это просто их «ненормальный племянник», у которого проблемы с головой, а потом придут к нему и придушат его. Гарри вздохнул и упал на свою кровать, он и не думал (а может быть, просто забыл), что за три дня можно так обессилеть от голода и недостатка сна.

Из прихожей доносились какие‑то голоса, они казались возмущенными, Поттеру даже послышалось, будто кто‑то сказал «убирайтесь», а потом другой голос произнес «прочь с дороги», впрочем, это вполне могло быть его воображение. Слизеринец закрыл глаза, пытаясь уснуть, но тут отчетливо услышал, что кто‑то приближается к его двери. В душе вспыхнуло и угасло волнение, кто бы сейчас к нему ни направлялся, это не сулило ничего хорошего.

— Что, во имя Мерлина, здесь происходит?! — рявкнул невероятно знакомый голос, от которого Гарри тут же вскочил на ноги и бросился к двери.

— Профессор Снейп! — позвал он, молясь всем богам, чтобы это не оказалось сном. — Профессор, они заперли меня…

— Мальчишка никуда не поедет! — прогремел рассерженный рев Вернона — Как вы смеете врываться в наш дом?! Вы… — он замолчал на полуслове и Поттер с удовольствием представил себе, как в это самое мгновение его профессор зелий направляет на маггла свою волшебную палочку.

— Отойдите, — ледяным тоном приказал Снейп. — Немедленно!

Гарри услышал скрип половиц, кто‑то отступил в сторону, за этим последовало тихое «Алохомора», и на пол с грохотом свалился замок, висящий на двери. Мгновение спустя на пороге комнаты стоял бледный и, кажется, чудовищно злой декан Слизерина в неизменно черной мантии. За спиной у него маячили перепуганные Дурсли.

— Поттер! — заметив мальчика, рявкнул зельевар. — Что вы…

— Профессор! — Гарри бросился к старшему волшебнику, остановившись в паре шагов от него. — Я так рад, что вы здесь! Я думал, что останусь тут навсегда!

— Не несите вздор, Поттер, — по привычке огрызнулся мужчина, окидывая ребенка цепким взглядом. — Вы больны?

Мальчик моргнул.

— Нет.

— Вы еле стоите на ногах, — отметил Снейп, проходя в комнату и брезгливо осматривая скромное убранство спальни. — Где ваши вещи?

— Они забрали их! — тут же сообщил Гарри, указывая на своих родственников, те заметно побледнели.

Зельевар медленно, словно нехотя, обернулся к магглам, и юный волшебник мог только вообразить, какое сейчас было лицо у его декана, потому что обоих Дурслей вдруг перекосило от ужаса.

— Принесите все его вещи. У вас десять секунд, — отрывисто приказал Северус, снова направляя на опекунов мальчика свою волшебную палочку. Вернона и Петунью как ветром сдуло. Зельевар раздраженно вздохнул и взглянул на Гарри.

— Сядьте, — велел он, и как только слизеринец покорно плюхнулся на свою кровать, поинтересовался: — Объясните, что здесь происходит?

Поттер пустился в краткий пересказ событий, упомянув о появлении Добби и пояснив, что домовик, скорее всего, навел на Дурслей какие‑то чары. Пока Гарри рассказывал о том, что случилось, в комнату зашел Вернон, поставив на пол чемодан и свалив на него ворох школьных мантий племянника, после чего поспешно ретировался. Снейп на появление маггла никак не отреагировал и только все больше хмурился, слушая своего студента. Когда Поттер замолчал, зельевар некоторое время задумчиво изучал его лицо.

— И как часто ваши…родственники практикуют подобные акты жестокого обращения по отношению к вам? — тихо поинтересовался он, в черных глазах профессора не отражалось ровным счетом никаких эмоций, но от него исходило такое дикое напряжение, словно он готов был взорваться в любую секунду.

На мгновение Гарри охватило жгучее мстительное желание сказать, что так было всегда, и посмотреть, что его декан сделает с магглами, но поразмыслив, он пришел к заключению, что если Снейп поймет, что тот водит его за нос, то гнев его обрушится на самого Гарри, чего мальчику не очень‑то хотелось.

— Они, конечно, меня ненавидят и все такое, сэр, но подобного еще не случалось, — признался он.

— Ненавидят? — эхом переспросил зельевар.

— Ну да, — Гарри пожал плечами, — в смысле, теперь у меня хотя бы комната есть, раньше я жил в чулане.

Мальчику показалось, что при этих словах старший волшебник чуть вздрогнул, но когда он заговорил, голос его был спокоен:

— Кто‑нибудь знал об этом?

— Эм…ну профессор МакГонагалл знала, — кивнул Гарри. — И Том.

— Ясно, — Северус помолчал, размышляя, не стоит ли ему прямо сейчас совершить пару убийств, после чего отправиться к Минерве и попытаться убить и её тоже. — Собирайте свои вещи, Поттер, вы отправляетесь со мной.

— А куда? — заинтересовался приободренный мальчик.

— Подальше отсюда, — поморщился Снейп и вышел из комнаты, определенно собираясь «поболтать» с Дурслями. На губах Гарри заиграла злорадная улыбка, и он поспешил к своему чемодану, не желая заставлять своего профессора ждать.

* * *

Северус сидел напротив директора школы чародейства и волшебства Альбуса Дамблдора и сверлил его раздраженным взглядом. Один из величайших волшебников современности, взирающий на профессора зелий мудрыми голубыми глазами вот уже пять минут печально вздыхал и пытался свыкнуться с новой информацией.

— Итак, — наконец заговорил он, — Гарри Поттер сейчас находится у тебя, Северус?

Снейп болезненно поморщился при одной этой мысли. Вот чего он точно не ожидал от жизни, так это пребывания в ЕГО доме сына Джеймса Поттера. Больше всего мужчину бесило поведение директора, которого, казалось, совсем не беспокоит, что Надежда Магического Мира на данный момент ошивается в доме бывшего Пожирателя Смерти. Альбус, конечно, тяжело воспринял всё, что произошло с мальчиком, но, по мнению Северуса, как бы шокирован ни был старик, он уже должен был в срочном порядке эвакуировать своего легендарного Золотого Мальчика из логова Снейпа. Так почему он сидит тут и вздыхает?

— Временно, конечно, — нехотя ответил зельевар, — пока мы не определимся, куда его отправить.

Дамблдор покивал, пригладив свою серебристую бороду, профессор зелий нетерпеливо побарабанил пальцами по поверхности директорского стола. Конечно, Альбус не ожидал, что несчастный ребенок окончит своё пребывание у родственников изможденным от голода и недосыпа, запертым в крошечной комнате с решетками на окнах, и это известие явно расстроило его. Северус только не понимал, как директор умудрялся сохранять спокойствие по мере его пересказа событий, сам зельевар был в полнейшей растерянности после увиденного. Никогда в жизни он не мог предположить, что знаменитый Поттер проживает в таких отвратительных условиях, и эта новость стала для него открытием. Северус всегда был уверен, что ни один волшебный ребенок не должен страдать от рук жалких недалеких магглов, неспособных понять даже саму природу магии. Не говоря уже о Мальчике–Который–Выжил. Это было уму непостижимо, что Гарри не выдвинул вполне обоснованную жалобу на родственников в первое же мгновение, как оказался в волшебном мире. Снейп мог бы с ходу назвать сразу несколько семей, готовых принять наследника Поттеров как родного сына, а вместо этого мальчик был вынужден влачить жалкое существование узника у этих чокнутых, отвратительных магглов. Но хуже всего было то, что Альбус, похоже, догадывался о том, как живется Поттеру, и ничего не сделал, чтобы помочь ему.

— Вы знали? — тихо поинтересовался у директора Северус. — О том, как живет Поттер?

Старик вздохнул.

— Я знал, что его родственники не жалуют магию, — признался он. — Прошлым летом ко мне в кабинет, так же как и ты сегодня, влетела разъяренная Минерва, призывающая меня немедленно забрать Гарри от Дурслей. Признаюсь, то, что она рассказала мне… — Дамблдор нахмурился, — было для меня полной неожиданностью, ведь я надеялся, что Петунья сможет… — он замолчал, и некоторое время думал о чем‑то своем, прежде чем снова взглянул на декана Слизерина. — Я полагал, что они изменили свое отношение к Гарри этим летом…

— Вероятно, вы ошиблись, — не без сарказма заметил Снейп. — Почему вы не забрали его?

— И куда, по–твоему, я мог его отправить? В сиротский приют?

— Директор, среди волшебников полно семей, готовых…

— Северус, — мягко перебил его Альбус, — тот же разговор состоялся у меня с Минервой в прошлом голу. Я не могу доверить благополучие мальчика непроверенным людям, к тому же, дом Дурслей сейчас самое безопасное место для Гарри, благодаря защите его матери.

Снейп громко фыркнул.

— Если то, что я видел, по–вашему, можно назвать «безопасностью», то смею предположить, что мальчишку с таким же комфортом можно устроить и в Азкабане. Дементоры тоже покажутся ему весьма приятной компанией, да и безопасность там на высшем уровне.

Дамблдор невольно улыбнулся, заслужив от зельевара рассерженный взгляд.

— Что вас так развеселило? — недовольно уточнил он, заметив смешинки в глазах директора.

— Несмотря на то, что вы с Минервой постоянно ругаетесь, вы так похоже мыслите, — Альбус покачал головой. — В прошлом году она говорила мне то же самое.

— Кстати о МакГонагалл, — вспомнил Северус, для которого сама мысль о том, что они с идиотской старой кошкой могут быть в чем‑то похожи, была просто кощунственной. — Почему, скажите на милость, она не удосужилась проинформировать меня о том, как живет Поттер?

— А зачем? — спокойно уточнил директор.

— Что значит «зачем»? — не понял Снейп. — Как декан его факультета, я должен знать такие вещи!

— И что бы это изменило?

— Я бы следил за качеством его жизни у магглов, — ощетинился зельевар, на что Альбус только тяжело вздохнул.

— Ты же не можешь постоянно быть рядом с ним, — заметил он.

— Теперь это и не важно, — отрезал зельевар, — к магглам он больше не вернется. По крайней мере, этим летом.

— И куда же ты намерен отправить его?

— Я решу этот вопрос, — уверенно бросил мужчина. — Возможно, попробую найти для него подходящих опекунов.

Дамблдор кивнул и некоторое время молчал, о чем‑то размышляя, наконец, он снова посмотрела на Снейпа.

— Что ж, думаю, ты прав, если Дурсли действительно угрожают безопасности Гарри, то ему нельзя оставаться на Тисовой улице. К сожалению, поиск подходящих опекунов займет время, но я постараюсь подыскать кого‑нибудь, кому мы могли бы доверять, — директор бросил на декана Слизерина задумчивый взгляд. — К слову, Северус, твой дом хорошо защищен?

— Безусловно.

— Надеюсь, ты не будешь против, если Гарри пару дней поживет у тебя, пока мы не сообразим, у кого он сможет провести остаток лета? — осторожно спросил директор. Снейпа замутило от одной этой мысли, но он все же кивнул.

— Думаю, пару дней я смогу его потерпеть, — вздохнул мужчина.

— Спасибо, — директор подозрительно померцал голубыми глазами, немного насторожив этим Северуса, но так как на данный момент зельевара больше беспокоили все те ужасы, которые Поттер мог натворить в его доме, оставшись без присмотра, он решил свернуть этот разговор и вернуться к нему через пару дней.

Снова и снова он мысленно возвращался к тому моменту, когда в его голову забрела совершенно абсурдная мысль притащить чёртова Гарри Поттера в свой дом. Это страшное помутнение рассудка Северус списал на жуткую злость и возмущение, когда выше упомянутый мальчик был обнаружен запертым в той отвратительной маленькой комнате, словно какое‑то опасное животное.

То, что он совершил страшную глупость, волшебник понял, когда проводил мальчишке быструю экскурсию по дому, объясняя расположение комнат и «тонко» намекая, что он собственноручно сотрет паршивца в порошок, если тот вздумает лезть туда, куда его не приглашали, например, в его кабинет, или, упаси Мерлин, личную лабораторию. Последним событием этого лета станет мгновение, когда мелкий недоумок разгромит его дом. Северус был почти уверен, что Поттер не успокоится, пока окончательно не сведет с ума своего декана. И он сам подписался на все это. Какой ужас.

Распрощавшись с директором, волшебник поспешил домой, задаваясь вопросом, зачем, Мордред его раздери, он так усложняет собственную жизнь.