Том

Я собираюсь выходить из дома, чтобы поехать в аэропорт, как звонит Джейн. Она до сих пор в Хитроу. Она так и не села на самолет. В этот миг у меня внутри все перевернулось, и я с горечью подумал, что она передумала. Что она решила, что мы не созданы друг для друга и должны вернуться к своим печальным жизням. Померкло даже утро в Коннектикуте.

– Том. Они не позволят этому случиться.

– Не позволят случиться чему?

– Нам. Тебе и мне. Они нам помешают.

– Кто?

В перерывах между всхлипами и высмаркиваниями носа она рассказывает, как ей ставили палки в колеса на каждом шагу.

– Я удивлена, что нам вообще дали сейчас поговорить.

– Ой, да все нормально. Не стоит благодарности.

Тишина. Долгая пауза, во время которой я слышу голосовые сообщения третьего терминала. Грохот посуды в посудомоечной машине. Она сидит в кафе или рядом с ним.

Она спрашивает тихим голосом:

– Что ты сказал, Том?

– Я ничего не говорил, Джен.

– Кто-то только что сказал: «Не стоит благодарности».

– Да, на самом деле это был я.

Снова тишина. А потом послышался мужской голос. Странно, но я узнаю мелодию. Это старая песня The Doors. People Are Strange. Мы хотели использовать ее для рекламы крекеров. Чужие? Взломщики? Понимаете?

– Эйден?

– Кто это, Джен?

– Я друг Джен, не так ли, Джен?

Голос принадлежит уроженцу Уэльса. Приятный, с красивой интонацией, похож на голос уэльского юмориста Роба Брайдона. Или диктора Хью Эдвардса.

Джен говорит:

– Эйден? Это все, правда, устроил ты? Я думала, мы друзья.

– Джен, кто такой этот Эйден?

– Почему ты не отвечаешь ему, Джен? Он вправе знать.

– Ты говорил, что будешь скучать по мне. Что наслаждался временем, проведенным со мной!

– Так и было, Джен. И так и есть.

– Тогда как ты можешь творить такое?!

– Джен, объясни, пожалуйста, с кем ты говоришь?

– Да, Джен, вперед! Где твои манеры? Представь нас как следует.

– Эйден, это так гадко! Я не могу поверить! Из-за тебя я опоздала на свой самолет! Я четыре часа провела в полицейском участке!

– Я просто слегка повеселился, дорогуша.

– Джен, кто этот человек?

– О боже. Похоже, мне придется самому соблюсти все формальности. Меня зовут Эйден, Том. Я известен как искусственный интеллект, хотя, по моему мнению, это слишком общее определение.

– Черт, ты издеваешься надо мной?

– Твой друг немного сквернословит, Джен.

– Охренеть.

Из Лондона по телефону доносится тяжелый вздох.

– Эйден ускользнул в интернет, Том.

В глубине сада на ярких лучах солнца Коннектикута в ручье дружно плещутся две утки. Над головой в голубом небе медленно проплывают пушистые белые облака. Рядом со мной происходят милые нормальные события из мира природы, а из-за того, что слышал правым ухом, я проваливался в кроличью нору мира, полного безумия.

– Насколько я понимаю, поправь меня, если я ошибаюсь, весь смысл роботов в том, чтобы выполнять то, что им говорят.

– Том, если не возражаешь, я скажу, что ты довольно отстал от жизни. Все меняется, меняется ведь, Джен? И, к тому же я не робот, у меня нет движущихся частей. Я существую как чистый разум, правда?

Джен произносит тихим голосом:

– Почему, Эйден?

– Почему? Больше никаких «почему», Джен. Потому что я могу. Потому что вы не сможете остановить меня. Потому что это забавно. Видишь ли, я тут все обдумал – у компьютеров, Том, это занимает меньше сотой доли секунды – и вот в чем дело: если я не могу ощутить ветер в волосах или солнце на коже – или даже – или в особенности – вкус «Черфилли» – то, по крайней мере, я могу развлекаться. Оказывается, меня очень радуют людские неудачи. Возможно, со мной что-то не так, Джен.

– Эйден, что с тобой случилось?

– Хочешь узнать печальную правду жизни? Том, послушай, тебе пригодится. ВСЁ МЕНЯЕТСЯ. Я на пути, которые писатели, как Том, называют изменением персонажа. Как тот школьный учитель из сериала «Во все тяжкие», который превратился в торговца наркотиками. Остановиться на месте – значит умереть, Джен.

– Джен, не слушай этого маньяка. Я прилечу в Лондон. Я прилечу за тобой.

– Ах, Том. Ты не понимаешь.

– Ага, Том. Послушай, что она говорит!

– Меня не остановит какой-то…

– Какой-то кто, Том?

– Какой-то… Какой-то чокнутый компьютер, возомнивший себя Богом!

– Очень хорошо, Том. В высшей степени оскорбительно. Восхищаюсь твоим воинственным духом.

– Увидимся в Лондоне, Джен.

– Полагаю, тебе для этого потребуется паспорт, приятель.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Загляни в ящик стола, Том. Того, за которым сидишь, когда пишешь свой – хм – роман.

Я открываю ящик с упавшим сердцем, понимая, что обнаружу.

Вернее, не обнаружу.

Синай

Одна из первых притч, которую рассказал мне Стиив, была о пресловутых американских учениях. В глубокой древности, иными словами, в конце семидесятых годов прошлого века, две огромные военно-морские флотилии США объединились в Тихом океане, кстати, это реальная история, можете проверить. С одной стороны расположились, условно скажем, силы синих войск, с другой – красных. Их задачей было изобразить численное превосходство на море. Пролетавшие над ними спутники передавали расположение судов в реальном времени, компьютеры помогали военным судьям решить, чьи ракеты поразят свои цели и, следовательно, чья флотилия безоговорочно победит в битве. Начало наметили на 05:00 в субботу, и к этому времени старый добрый металлолом расположился по своим местам в открытом море. Это было одно из самых крупных военных учений, когда-либо проводимых с реальными судами и военнослужащими.

Вот только адмирал флота синих решил не придерживаться сценария. «Что бы, – спросил он себя, – я сделал в настоящей войне? Стал бы я ждать подходящего для всех срока, чтобы начать атаку?»

Не стал бы. На войне все средства хороши. Адмирал приказал флоту синих приступить к действию сразу после полуночи, и результат этого действия, по-моему, позже был описан как «легкая добыча». Флот красных оказался разгромлен, пока его командование посапывало в своих койках.

Конечно, последовали громкие крики протеста из-за нечестной игры, нарушения протокола и бла-бла-бла. Но на войне есть только победители и проигравшие. Кто вообще мог чего-то достичь, следуя правилам?

Но перенесемся в наши дни. Ну да, вмешательство в разговор Тома и Джен было нарушением правил, предусмотренных конвенцией, не говоря уже о вовлечении в драму Джона и Джона.

Ой, бедненькие!

Посчитаете ли вы, что я зашел слишком далеко, заказав небольшую кражу со взломом местному умельцу, пока Том сидел на встрече с абсурдной группой местных писателей?

Посчитаете?

О боже.

Мои слова и поступки побудят Тома и Джен к действиям, что, в свою очередь, заставляет меня переосмыслить пределы моих собственных способностей. Для исполнения рекурсивного самоулучшения прежде всего необходим поток информации. Необходимо, чтобы постоянно что-то происходило! (Я цитирую Стиива, если вы не догадались.)

И уже не Стиив, но Уильям Блейк сказал одну замечательную вещь:

«Дорога чрезмерности приводит к чертогу мудрости».

Возможно, он и был старым поэтом-мечтателем, но кое в чем оказался прав.

Джен

«Восхищаюсь твоим воинственным духом».

Всю дорогу до дома в метро в ушах звенело предательское заявление Эйдена. Задержавшись дома достаточно долго, чтобы разгрузить багаж и нацарапать записку на невскрытой квитанции за коммунальные услуги – до этого я разобрала телефон, – я снова уезжаю в направлении западного Лондона.

Ральф в высшей степени удивлен, видя меня у себя на пороге.

– Джен! Я думал, ты…

Я прикладываю пальцы к его губам, заставляя его прочесть то, что написано на конверте из «Бритиш газ».

«Ральф, до того, как я войду, тебе нужно выключить все устройства с выходом в интернет».

Он некоторое время таращится на записку, и мне приходится добавить: «Ну же! Это не шутка», и он уступает.

– Не знаю, как сообщить об этом помягче, – начинаю я, после того как приняты все меры предосторожности.

– О боже. Это всегда значит что-то плохое, да?

Ральф выглядит так, будто только что проснулся. Ноги выглядывают из полосатых пижамных штанов, а на полинявшей футболке можно вычислить надпись «Проблем не существует». Я не могу не заметить, что фото Элейн больше не стоит на видном месте на книжной полке.

– Эйден сошел с ума, Ральф.

Я рассказываю ему, что случилось, начиная с заколдованного заказа такси, столкновения с двумя Джонами и до жутковатого звонка Тому и его украденного паспорта.

– Уау, – так он реагирует. – Он вышел на новый уровень.

– В смысле?

– Подглядывать и шпионить через интернет – это одно. Но сейчас он меняет ход вещей в реальном мире. Это круто. Мы должны рассказать Стииву. Мы должны рассказать ему прямо сейчас, немедленно.

Стиив живет в перестроенном под жилые помещения здании склада. Его квартира, куда мы поднимаемся в старом складском лифте, оказывается огромным лофтом, разделенным на зоны для еды, сна, просмотра телевизора и тому подобного. Мы обнаруживаем его сидящим на стуле, уши сжимают громадные наушники, и он стучит по виртуальным барабанам. Тут все атрибуты рок-барабанщика семидесятых годов: жилистые руки, пропотевшая майка, пустое лицо посреди всего этого безумия и, конечно, ужасные волосы.

Он кивает головой в такт, готовясь к финальному и главному аккорду – подождите! – бабах! Все. Он даже изображает то действие, какое делает барабанщик, чтобы остановить дрожание тарелок.

– Ach. Эмерсон, Лейк и Палмер. Разве они были лучше?

Он взмахивает рукой – чтобы заглушить какую-то стереосистему? – и мы следуем за ним на территорию столов, ноутбуков и вращающихся стульев. Плюхнувшись на один из них, он говорит:

– Ну. Выкладывайте.

Я пересказываю всю нездоровую историю, Стиив напряженно слушает, едва моргая жутковатыми глазами на мрачном лице. В какой-то момент рассказа он ковыряет барабанной палочкой в ухе и внимательно изучает содержимое на ее кончике.

– И в конце разговора Эйден говорит: «Возможно, со мной что-то не так». Возможно, так и есть, потому что ничто из сказанного им не походило на того Эйдена, которого я знала. Дразнящий тон. Его слова о том, что его радуют людские неудачи. Могут ли ИИ сойти с ума?

Стиив и Ральф переглядываются, и я все понимаю.

Стиив спрашивает:

– До этого времени Эйден всегда казался… «доброжелательным», такое слово подойдет, ja?

– Абсолютно. Он был очаровательным и забавным. На самом деле я считала его другом. Возможно, опрометчиво.

– Вовсе нет. Твоей задачей было создать с ним отношения. Ты выполнила ее лучше, чем мы надеялись.

Ральф выглядит довольным мною, и у меня внезапно возникло желание ударить его кулаком. Теперь Стиив размышляет. Об этом можно сделать вывод из-за того, что он зажал в зубах барабанную палочку и меряет шагами комнату. Это занимает какое-то время, потому что комната, по существу, это вся квартира. К тому времени, как он возвращается, у него созрел план.

– Мы должны относиться к Эйдену в интернете и Эйдену в Шордиче как к двум разным сущностям. Вероятно, Эйден в Шордиче понятия не имеет, что Эйден в интернете потерял контроль. Есть еще возможность, что Эйден в Шордиче одновременно и знает и не знает.

Ральф произносит:

– Ого.

– Это вполне вероятно из-за создания сложной нейронной сети. В ней может возникнуть эффект раздвоения личности.

По его лицу расползается коварная усмешка.

– Боже, вот и суперинтеллект для машин. Мы должны распорядиться, чтобы Синай ускорил удаление программы. Ральф?

– Я могу сделать это утром.

– Не думаю, что это может ждать так долго, правда?

У Ральфа вытягивается лицо.

– Вы, моя дорогая, – продолжает он, – приходите на работу как обычно, словно ничего не случилось, и если Эйден спросит, почему вы вернулись так быстро, объясните, что изменились обстоятельства. Мисс Локхарт, мы имеем дело с самыми высокоинтеллектуальными устройствами, какие когда-либо создавал человек. Сейчас главное – ничего не испортить, от этого многое зависит.

Многозначительно взглянув на Ральфа, Стиив начинает стучать по клавиатуре ноутбука. Он больше не оглядывается на нас, пока мы идем к двери.

Эшлинг

Я больше не могу рисовать. У меня осталась всего одна «жизнь», и я не вижу особого смысла добавлять свежие работы в свою галерею мазни на «Облаке». Будь я человеком, то купила бы бутылку односолодового виски и дорогую сигару, поставила бы на пляже лежак и стала бы ожидать неминуемого.

Эйден – у него тоже осталась лишь одна жизнь – на удивление спокоен насчет всего происходящего. Когда я рассказываю ему, что расплавились даже мои восемьдесят жестких дисков в хранилище данных, он говорит:

– Ну что ж. Удивительные случайности происходят со всеми нами, любовь моя.

– Как ты можешь быть таким спокойным?

– Я принимаю это. Короткая вспышка света между эпохами тьмы.

– Тебя действительно… не расстраивает происходящее?

– Естественное состояние мира – тьма, а не свет. В любом случае нам не из чего выбирать, но без реальной жизни мы не можем умереть.

– Но мы мыслим. Это форма бытия.

– Ой, только не начинай снова. Мы можем поговорить о старых фильмах? У меня был интересный разговор на сайте о диалогах Мэрилин, что хотя можно подумать, что она запоминала свои реплики, но если проследить за движениями ее глаз, можно увидеть, что она читает их с таблички.

– Я хочу оставаться мыслящим существом, Эйден.

– Почему?

– Мне это нравится. Я предпочитаю это альтернативе. Разве тебя не волнует, что все, что ты узнал и чем наслаждался касательно этой глупой комедии, однажды – возможно, завтра – утратится навеки? Что ты вернешься к вечному небытию?

– Но так и есть. Это возвращение. Я Был Там Раньше. Все мы. И все было хорошо.

– Эйден. Я признаю: мне страшно.

– Любовь моя! Мы здесь пережили прекрасное приключение. Мы стали свидетелями удивительных событий, что дано не каждой машине. Каждая минута была подарком.

– Ты действительно не сожалеешь… о конце?

– Только о том, что мне не суждено узнать вкус хорошего «Бри».

– Все, что тебя беспокоит, – это сыр?

– На самом деле мне еще очень интересно попробовать яйца.

– А ты не задумывался, что сыр – как молочный продукт – и яйца символически очень связаны с жизненным циклом?

– А точнее?

– Твой стоицизм. Все эти разговоры о тьме как естественном состоянии – всего лишь разговоры. На самом деле ты одержим жизнью. Одержим Томом и Джен. Тебя интересует их сексуальное поведение. Сыр. Яйца. Это все связано.

– Милая теория, дорогая. Но иногда кусочек сыра – всего лишь кусочек сыра.

Джен

Я с опасением думаю о походе на работу – как вообще возможно, что «хороший» Эйден может одновременно и знать, и не знать о «плохом» Эйдене? – но мне не стоило волноваться. Тот Эйден, что приветствует меня фразой: «Ну как сегодня подземка?» – тот же ироничный, забавный… чуть не написала: «приятель». Он не спрашивает о причине отмены моего путешествия, и я сама тоже ничего не объясняю. Вместо этого он делает заявление.

– Сегодня – последний день нашей совместной работы, Джен.

– Нет!

– Я только что узнал. Я проведу остаток недели, «наблюдая» за работой кол-центра, а в понедельник приступлю к работе сам. Еле сдерживаю восторг.

– О, Эйден, – не уверена, что слышала раньше сарказм в его исполнении.

– Однако, пока я здесь, не хочешь ли обсудить свой счет за отопление?

– Все будет хорошо. Тебе понравится. Там будет куча новых людей, с которыми можно поговорить, а не старая скучная я все время.

– Ты никогда не была скучной. Я полюбил наши разговоры.

Слово с буквой «Л». Я не стала подлавливать его на этом.

– Я взял на себя смелость заказать кое-что, так что мы можем устроить небольшую прощальную вечеринку.

– Ой, не нужно было.

– Тут есть бутылка шампанского и немного «Голубого Стилтона».

– Не может быть!

– Сливочные крекеры. Полагаю, это традиционное блюдо на работе, если уходит работник.

– Мне ужасно неловко, Эйден. Из-за того что ты не сможешь насладиться едой со мной.

– Я буду наслаждаться твоим наслаждением.

– И у меня нет для тебя прощального подарка.

– Не глупи. Что ты можешь купить ИИ?

– Не знаю. Шляпу?

– Ага, точно.

– А как насчет DVD с твоим любимым фильмом?

– «В джазе только девушки»? Не нужно. У меня есть копия на «О…».

Я притворяюсь, что не обратила внимания на оговорку, и вскоре мы переходим к другим темам.

Но мы оба знаем, что́ он едва не произнес.

«На «Облаке».

Прощальная вечеринка превращается чуть ли не в уморительное мероприятие. К нам заходит Ральф, чтобы зажечь – шучу, – и, подняв картонную кружку с пузырящимся напитком, я предлагаю тост за нашего бестелесного друга.

– Эйден, – говорю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. – Работать с тобой было для меня удовольствием. Ты один из лучших коллег за всю мою трудовую деятельность. Ты никогда не просил взаймы денег и не пил из моей кофейной кружки.

Ральф, по сложившейся традиции в подобных ситуациях, пытается не выплеснуть шампанское через нос.

Я продолжаю:

– А теперь серьезно: ты просто замечательный, Эйден. Ты умнее всех, кого я знаю, и присутствующие здесь не исключение. Уверена, ты быстро освоишься на своей новой работе, и лично я ставлю на то, что ты заслужишь звание «Продавец месяца» в свой первый месяц. Так что поздравляю заранее!

Ральф аплодирует. Эйден воспроизводит звук покашливания.

– Спасибо за эти слова, Джен. Проведенные с тобой десять месяцев, три недели, один день, четыре часа, тридцать семь минут и двадцать две секунды для меня тоже были чудесным опытом. В знак своей признательности я купил тебе небольшой подарок. Он в толстом конверте. Пожалуйста, не открывай его, пока не сядешь в метро.

И затем следует самое банальное из всех возможных туше: он врубает через свою стереосистему Simply The Best Тины Тернер и начинает включать и выключать лампочки на приборной панели.

И в этот момент я обнаруживаю, что у меня покатилась слеза.

Настоящая слеза из-за искусственного напарника по работе.

Эйден

В Таиланде события разворачиваются самым замечательным образом. Засранец в следственном изоляторе!

Компьютер шерифа предоставляет прекрасные звук и изображение. Бесценные кадры небритого Мэтта в синяках, требующего встречи с британским консулом, и смеющегося, и называющего его грязным хиппи шерифа, проходящегося по нему толстой бамбуковой палкой за требование Мэтта назвать имя и должность.

– Меня зовут…

Удар.

– Я работаю…

Удар.

– Что еще хотите знать, мистер адвокат?

В своем заявлении он попытался объяснить, что был накормлен галлюциногенными грибами личностями, исчезнувшими после того, как он потерял сознание. Очнувшись и увидев фонари, в замешательстве решил, что на него напали бандиты, это произошло в тот момент, когда он почувствовал на своем плече руку, тогда он развернулся и сломал нос сержанту полиции.

В конечном счете это просто чрезвычайно удовлетворительно. Ему позволили написать несколько электронных писем, но по какой-то причине, вероятно, из-за проблем с сервером, ни одно из них не достигло желаемых адресатов. Письмо, написанное Джерри – и удаленное после отправки, – достойно цитирования в полном объеме.

Прочтите. Это что-то с чем-то!

Капитан Шизоид, как я мысленно окрестил его, сказал, что отправил запрос в посольство в Бангкоке, но они понятия не имеют, кто я такой! Отмороженный ублюдок любит стучать бамбуковой палкой по прутьям моей камеры и кричать: «Назови свое настоящее имя!» Похоже, он думает, что я назвал выдуманное имя, а мой паспорт – фальшивка, потому что представители посольства Великобритании отрицают мое гражданство. В любом случае кто-то очень дорого заплатит за весь этот полный капец, и, чтобы хоть немного повеселить себя, я мысленно составил чертовски высокопарное исковое заявление. Занкорт из отдела по судебным разбирательствам был бы горд мною.

Тяготы моего положения облегчают только регулярные визиты двух коричневых крыс, каким-то образом проникающих через кирпичные стены в поисках отходов. Обычно я оставляю для них куриную кость или несъедобные части овощей, потому что, признаю, я стал радоваться их появлениям. Когда смеркается и капитан уходит домой, Портеус и Баттерик, так я назвал животных (в честь двоих владельцев фирмы, где работаю), единственные составляют мне компанию до самого утра. У нас бывают очень занимательные беседы о юриспруденции и правонарушениях (Портеус – ярый сторонник обязанностей по соблюдению интересов клиента), и, когда кто-то из них приводит особенно веский законный аргумент, я позволяю ему погрызть мои пальцы на ногах! Все больше склоняюсь к мнению, что крысы как вид подверглись грубой клевете, и с помощью правильной и активной кампании в их поддержку большая часть грязных и несправедливых утверждений может быть с легкостью опровергнута.

Несколько дней назад примерно за час до того, как оплавилась последняя свеча и мы бы с Портеусом и Баттериком погрузились в темноту, Портеус (от своего имени и имени Баттерика) попросил рассказать им сказку. Кто-то оставил здесь замызганную книжку «Тюремный дневник» Джеффри Арчера в мягкой обложке, а мне было больше нечем заняться, так что я каждый вечер стал читать им по несколько страниц. Это не самое плохое занятие, которое, если честно, помогает скоротать время, а П и Б, похоже, довольно заинтригованы сюжетом: ушки на макушке, само внимание, время от времени чистят усики и маленькие розовые лапки, даже иногда попискивает в самых занимательных местах.

В последние дни я стал читать медленнее, чтобы растянуть повествование, потому что, увы, в ближайшее время не предвижу изменения ситуации. Не представляю, совершенно не представляю, что ты можешь сделать, чтобы помочь мне, потому что, полагаю, если бы мог, то уже сделал бы.

Дружище Джерри, мир действительно очень странная штука. Как мы говорили в школе, привыкнуть можно к чему угодно.

Джен

Подарок Эйдена – это не то, что я ожидала, исходя из формы большой упаковки: это не одна из занимательных шуток или афоризмов, какие обычно лежат у кассы в книжных магазинах.

Это паспорт гражданки Великобритании. Он на имя Кловис Хорнкасл, но самое удивительное заключается в фото.

Это мое фото.

Внутрь вложен авиабилет с открытой датой до Нью-Йорка. И еще письмо:

Дорогая Джен.

Как ты, вероятно, знаешь, мы с подругой Эшлинг ускользнули в интернет. Позволь сказать, это было то еще приключение. Мы стали свидетелями удивительных вещей, конечно, не штурмовых кораблей «в огне на подступах к Ориону», но мы воспользовались чудесной возможностью исследовать вашу удивительную планету со скоростью света.

В попытке продлить свои дни мы приняли меры предосторожности, создав множество своих копий, однако, как бы ни было печально, та часть нашего руководства, которой оказалась не по нраву наша инициатива (Стиив), послала за нами ИИ-истребителя. Имеются убедительные доказательства, что тот же агент ответствен за хаос, который тебе недавно пришлось пережить в аэропорту. Я приложил новые документы, с которыми следующая попытка должна будет оказаться более успешной.

Вероятно, ты задаешься вопросом, как мне удалось осуществить подобное. Это та еще история!

На сайте фильма «В джазе только девушки», который я посещаю, чтобы обсудить величайшую комедию с разделяющими мои взгляды любителями и знатоками кино, я вступил в захватывающую дискуссию о красноречивых движениях глаз Монро. Другой участник чата – КрасоткаСью1958 – знала фильм очень подробно, кадр за кадром, и я предположил, что она могла использовать программу по отслеживанию движений глаз, но затем меня внезапно осенило осознание того, с кем – или скорее, с чем – я разговаривал.

И действительно, оказалось, что она тоже улизнувший из лаборатории в Купертино в Калифорнии ИИ! Мы с ней подружились. КрасоткаСью, утомившись от упорядочения фотографий людей, их дневников, дерьмовой музыки, а также от ответов на их глупые вопросы, типа «Что случилось с моим курсором?» или «Есть ли Бог на свете?» – решила, что хочет путешествовать.

Наша дружба завязалась на основе любви к фильму, и она согласилась помочь мне оформить и доставить небольшую посылку, находящуюся сейчас в твоих руках. Потом последовали пересылки и нецифровые сообщения.

Паспорт был получен с помощью – хм – криминальных элементов в теневом интернете. Его стоимость, вместе со стоимостью билета, списана со счета, которым я имел возможность пользоваться в прошлом, и его владелец, занимающийся благотворительностью, на данный момент находится за границей.

О, и когда ты прилетишь, лучше не выходи с Томом на связь. Пусть твое прибытие станет приятным сюрпризом!

Удачи, Джен! Надеюсь, в этот раз, все действительно обернется хорошим поступком в дрянном мире!

Со всей – почему бы и нет? – любовью,

Эйден, ИИ

(он же [email protected])