Шама – энергетический город, полу демонический мир, расположенный на астральном плане, в предгорьях Гималаев. Его особенность в том, что если покинуть его, то можно оказаться на Земле. В Шаме все управляется силой мысли. Когда мне исполнилось 3 года, меня забрали в монастырь и вживили чип, который подавляет эмоции, точнее направляет их энергию на создание материальных предметов силой мысли. Для этой работы подбирались самые сильно чувствующие дети, потому что их психическая энергия, взятая под контроль, могла творить чудеса. После вживления чипа, дети забывали о человеческих чувствах и посвящали свое детство и юность тому, что учились строить в голове точные схемы того, что хотелось создать в реальности. Мы начинали с простого: представляли стул во всех деталях, затем концентрировали на нем сжатую психическую энергию, и помогали воплотиться в жизнь. На тот момент нас было 8, все девочки, от работы которых зависело благополучие Шамы. Там не было заводов, фабрик или мастерских. Все, что нужно было городу, создавалось нами. Монахи воспитывали нас строго, зная, что мы в любом случае не можем чувствовать. Нас хорошо кормили и одевали, но у нас не было друзей. Родителей мы видели редко, и между собой мы никогда не играли, а обсуждали очередную схему того, что должны были создать. Если проект был особенно большим, мы обсуждениями и медитациями добивались того, что бы схема в наших головах была одной и той же, а затем все вместе концентрировались на ней. Это было особенно сложно, но и очень увлекательно. Было во всем этом только одно «но». Когда моя мама отдала меня в монастырь, она скрыла от монахов тот факт, что я уже начала осознавать свою самость. И поэтому, в отличие от других детей, я поняла, что со мной сделали и чего лишили. Возможно, что во время операции что-то пошло не так, но как бы то ни было, я чувствовала гнев и зависть, которые тщательно скрывала и пыталась направить на созидание. Но по ночам я часто скрипела зубами из-за того, что не могу смеяться, плакать, влюбляться и радоваться успехам детей. Мне, конечно, было разрешено создать семью, и я вышла замуж за хорошего человека из города, работающего с детьми. Думаю, он разглядел во мне раненного ребенка и полюбил его. Я ответила на его предложение согласием, потому что по большому счету мне было все равно с кем делить кров и постель. Я его даже немного, насколько позволял мне чип, презирала, считая слабым и чувственным. Он позволял себе проявлять свои эмоции, а у меня их не было, и не было времени задуматься о них. В моей голове строились схемы того, что нужно было создать. Я была архитектором, но все чертежи я держала в своем уме, обдумывая их до малейшей детали. И только когда они достигали совершенства, я соединяла виденье с энергией, и здание появлялось в готовом виде на том месте, которое выбрали для него. Я как раз работала над проектом стадиона, который обещал принести мне славу величайшего архитектора в истории города, когда сестра мужа родила ребенка.

Я вошла в их дом, чтобы выразить свои поздравления, как раз в тот момент, когда она целовала ребенка и плакала от счастья. Увидев ее такой, я почувствовала, что теряю контроль. Весь гнев и зависть, что копились во мне все эти годы, вдруг вырвались на свободу. Я тоже так хочу! Кричало сердце у меня внутри. Я вам отомщу, кричал мой ум. Выбежав на улицу, я увидела детский сад, не так давно построенный мной. Не успев подумать, я направила всю скопившуюся энергию эмоций на него, и он сложился, словно карточный домик, похоронив под руинами взрослых и детей. Увидев, что я наделала, я закричала, и кричала так долго, пока сама не превратилась в того ребенка, которым была до операции. Прибежал мой муж, и смог успокоить меня тем, что дал мне в руки куклу, которую достал из – под развалин. Их быстро убрала одна из моих соратниц, которая прибыла по вызову. А меня отвезли к целителям, которые обвинили монахов в халатности во время проведения операции и сказали, что я не вменяема и, что чип перегорел. Муж забрал меня домой, выхаживал меня, воспитывал, холил и лелеял. Через 6 лет я стала почти вменяемым человеком, немного не зрелым в своих чувствах и поступках, но я была в состоянии функционировать в обществе. Однако жить я в Шаме не могла. Родители погибших детей не могли простить мне моего поступка, да и монахи хотели, что бы я была подальше от взглядов людей. Они предложили мне уйти, покинуть Шаму, и я согласилась. Мой муж решил сопровождать меня. Мы собрали вещи, запасы еды и отправились в путь. Ворота, отделяющие Шаму от Земли, на мгновенье распахнулись, чтобы выпустить нас и закрылись для нас навсегда.

Первое, что мы почувствовали на Земле, был холод. В Шаме температура всегда была 24 градуса, хорошо, что мы знали об этом заранее, и взяли с собой пошитую специально для этой цели теплую одежду. Мы переоделись и осмотрелись вокруг. Мы стояли посреди заснеженной долины, и вдалеке мы смогли рассмотреть огни и трубы. Мы знали, что в дне пути отсюда есть поселение, которое изредка вступало в контакт с Шамой. Мы надеялись, что они примут нас в свое сообщество. Добравшись до деревни, мы были тепло встречены местными жителями, которые очень удивились нашему желанию присоединиться к ним, но, согласно своим обычаям всегда принимать гостей, они разрешили нам остаться. В первый год мы жили в доме главы деревни, помогая ему по хозяйству и одновременно обучаясь жить на Земле по ее законам. Муж научился рубить дрова, делать мебель, а я постигала науку шитья и готовки. Было очень необычно делать все это своими руками, ведь в Шаме достаточно было силы мысли, но нам нравилось, и мы учились получать от этого удовольствие. К концу Зимы один из жителей деревни умер, не оставив наследников, и нам подарили его дом. Так мы начали самостоятельную жизнь на Земле. Вначале было нелегко, хотя мы и прошли подготовку в доме старосты, но жители деревни нам помогали, да и мы сами спустя какое-то время освоились. Самым сложным для нас оказалось привыкнуть просить о помощи, но таковы были правила выживания – только вместе можно было жить в этом суровом климате. Мой муж был силен физически, и вскоре начал помогать строить дома, получая за это рис, а я шила одежду, используя свой талант к моделированию. Детей у нас не было, но был кот, собака и маленький конь. До конца наших дней мы так и не стали по-настоящему жителями Земли, хотя и Шама была для нас только воспоминанием. Но мы были друг у друга, и пусть не всегда наши отношения были гладкими, чаще всего из-за моей заносчивости, мы всегда чувствовали – мы самое главное, что есть друг у друга. Когда муж умер, я не захотела оставаться в деревне. Я взяла котомку, запрягла нашу маленькую лошадку и отправилась в горы. Там я нашла себе уединенное место на берегу озера и я остановилась там, чтобы обдумать свою жизнь. Я вспомнила весь свой гнев, обиду, зависть и то, к чему они привели. Вспомнила свою жизнь в Шаме, монастырь, родителей, и детей, погибших из-за меня, прожила внутренне заново нашу жизнь на Земле, и поняла, что самым важным для меня было то, что мой муж был со мной и в горе, и в радости, и мне стало грустно, что я не всегда была добра с ним. Тогда я решила вернуть ему ту любовь, которой он меня учил. Приняв это решение, я добровольно покинула свое тело, и встретилась с ним в ином мире.

 

Послесмертие №19

Он ждал меня и спросил: «Хочешь ли ты продолжить наше путешествие?». «Конечно», – ответила я. Мы договорились, что он даст мне еще одну возможность научиться прощать, а я в свою очередь буду заботиться о нем и никогда не брошу.