Поскольку вечер среды я провел в театре, а потом с приятелем во «Фламинго», то было уже больше часа, когда я вернулся домой и поставил будильник на 9.30.

Но то, что подняло меня с постели в четверг утром, не было ни часами, ни радио. Когда это случилось, я протер глаза, чтобы выяснить, что происходит. Дело не в телефоне, поскольку я его отключил и сигнал у него был громче. Это был шмель, но с какой стати шмель жужжит на 35-ой улице среди ночи? Я заставил себя открыть глаза и взглянул на часы: без шести девять... это, верно, домашний внутренний телефон. Я повернулся и дотянулся до трубки.

– Комната Арчи Гудвина...

– Прошу прощения,. Арчи... – голос Фрица. – Но она настаивает.

– Кто?

– Женщина по телефону. Что-то насчет пуговиц. Она...

– О'кей. Я поговорю, – я включил городской телефон и снял трубку. Да? Я Арчи Гудвин.

– Мне нужен Ниро Вулф... я тороплюсь...

– Его нет. Если вы насчет объявления...

– Да. Я увидела его в «Ньюс». Я знаю о нескольких пуговицах, похожих на эти, и рассчитываю быть первой.

– Вы первая. Как ваше имя?

– Беатрис Эппс.

– Вы будете первой, если ваше сообщение подойдет. Миссис Эппс?

– Мисс Беатрис Эппс. Я не смогу вам рассказать всего сейчас...

– Где вы находитесь?

– В телефонной кабинке на Гранд Централь. Я по пути на работу. Я должна быть там в девять, поэтому сейчас не могу рассказать, но хочу быть первой.

– Безусловно. Это разумно. Где вы работаете?

– У «Квина и Колллинза» в Ченин Билдинг. Недвижимое имущество. Но не приходите туда, они этого не любят. Я позвоню вам в обеденный перерыв.

– Во сколько обед?

– В половине первого.

– О'кей. Я буду у газетного киоска в Ченин Билдинг в двенадцать тридцать и мы позавтракаем. У меня в петлице будет маленькая белая с зеленым орхидея, при мне будут сто долларов.

– Я тороплюсь. Я буду там.

Разговор закончился, я упал на подушку и обнаружил: чтобы быть в форме, мне следовало поспать еще не менее часа, но пришлось опускать ноги на пол.

В десять часов я сидел на кухне за моим столиком, посыпая сахаром намазанный сметаной кусок пирога. Передо мной стояла на подставке «Таймс». Фриц, находившийся рядом, спросил:

– Корицы не надо?

– Нет, – ответил я твердо.

Заметив, что я взял второй кусок, он пошел к плите, чтобы испечь еще один пирог и сказал:

– Я слыхал, что наиболее опасное дело для детектива – это похищение ребенка.

– Может быть, да, а может быть, нет. Важны обстоятельства.

– За все годы, что я у Ниро Вулфа, это первое дело с похищением ребенка. У него никогда не было ничего подобного.

Я сделал глоток кофе.

– Опять, Фриц, ты кружишь вокруг да около. Ты мог бы просто спросить: это дело о похищении? И я бы ответил: нет.

– Ты настоящий друг. Арчи. Но если что, знаешь как я поступлю? – Он перевернул пирог на плите. – Я положу корицу во все!

Я не одобрил его намерения, и мы обсудили этот вопрос.

Вместо того, чтобы дожидаться, пока Вулф спустится вниз, и доложить ему о развитии событий, я проделал всю утреннюю работу в кабинете: вскрыл почту, вытер пыль, вытряхнул корзины для бумаг, сорвал листки с настольных календарей, налил свежую воду в вазу с цветами на столе Вулфа и поднялся наверх в оранжерею.

Когда я подошел к нему, он повернул голову и почти прорычал:

– Ну?

Предполагалось, что мешать ему здесь можно лишь в случае крайней необходимости.

– Ничего срочного, – сказал я, – просто зашел сказать, что срываю Суприпедиум Ловренцеанум – один цветок. В петлицу. Звонила женщина насчет пуговиц. Когда я встречусь с ней, цветок будет опознавательным знаком.

– Когда ты уходишь?

– Около двенадцати. По пути зайду в банк.

– Хорошо.

Он возобновил осмотр орхидей. Слишком занят для вопросов. Я взял цветок и спустился вниз. В одиннадцать он пришел и потребовал полный отчет. Получив его, задал один вопрос:

– Что ты думаешь о ней?

Я предположил: есть один шанс к десяти за то, что у нее есть интересующая нас информация. Я торопился уйти, рассчитывая по дороге захватить комбинезончик у Хирша.

Итак, я занял свой пост у газетного киоска в вестибюле Ченин Билдинг немного раньше назначенного времени, в руках у меня был бумажный пакет. Когда вот так ждешь – совсем иное дело: можно понаблюдать лица приходящих и уходящих, старые и молодые, уверенные и поникшие... Около половины из них выглядят так, как будто нуждаются в докторе или детективе. К ним относилось и лицо женщины, остановившейся передо мной... Я спросил:

– Мисс Эппс?

Она кивнула.

– Я – Арчи Гудвин. Спустимся вниз? Я заказал столик.

Она покачала головой.

– Я всегда завтракаю одна.

Я хотел бы быть справедливым, но, честно говоря, у нее, скорее всего, было очень мало приглашений, если были вообще. У нее был плоский нос, а подбородок в два раза больше, чем ей было необходимо. Возраст ее колебался где-то между тридцатью и пятидесятью.

– Мы можем поговорить здесь, – сказала она.

– Хорошо, здесь мы можем начать, – кивнул я. – Что вам известно о пуговицах из белого конского волоса?

– Я видела несколько таких. Но прежде, чем я расскажу вам, как я узнаю, что вы мне заплатите?

– Никак, – я дотронулся до ее локтя и мы отошли в сторону от людского потока.

– Но я хочу знать.

Я достал визитную карточку и протянул ей.

– Мне ведь придется еще проверить то, что вы мне расскажете. Это должны быть факты. Вы можете рассказать мне, что знаете человека в Сингапуре, который делал пуговицы из белого конского волоса, но он умер.

– Я никогда не была в Сингапуре.

– Хорошо. Но как обстоит дело?

– Я видела их прямо здесь. В этом здании.

– Когда?

– Прошлым летом. – Немного поколебавшись, она продолжила. – У нас в конторе во время отпуска в течение месяца работала одна девушка. Однажды я обратила внимание на пуговицы ее блузки. Я ей сказала, что никогда не видела таких пуговиц, а она ответила, что такие имеют всего лишь несколько человек. Я ее спросила, где их можно достать, но она сказала, что нигде. Она сказала, что ее тетя делает такие пуговицы из конского волоса. И чтобы сделать одну пуговицу, у нее уходит день. Поэтому на продажу она их не делает, а это как хобби.

– Пуговицы были белые?

– Да.

– Сколько их было на блузке?

– Точно не помню. Думаю, пять.

В лаборатории Хирша, решив, что комбинезон ей показывать не стоит, я оторвал одну из пуговиц, одну из трех, еще уцелевших. Я вытащил ее из кармана и показал ей.

– Похоже на эту?

Она тщательно ее осмотрела.

– Точно такая же, насколько я помню. Ведь это было около года назад. Размер тот же.

Я взял у нее пуговицу.

– Очень похоже на то, что ваш рассказ может помочь мне, мисс Эппс. А как зовут девушку?

Она заколебалась.

– Кажется, мне все равно придется все рассказать...

– Конечно, вы должны.

– Я не хочу, чтобы у нее были неприятности. Ниро Вулф – детектив, а, значит, и вы тоже.

– Я не собираюсь делать ничего такого, чтобы у кого-то были из-за меня неприятности. Если только «кто-то» сам меня об этом не попросит. Так или иначе, судя по вашему рассказу, ее, вероятно, можно будет найти. Как ее зовут?

– Тензер. Энн Тензер.

– Как зовут ее тетю?

– Не знаю. Она мне не сказала. И я не стала спрашивать.

– Вы видели ее с прошлого лета?

– Нет.

– Вы не знаете, «Квин и Коллинз» наняли ее через агентство?

– Да, через контору временного найма.

– Сколько ей лет?

– До тридцати.

– Она замужем?

– Нет, насколько я знаю.

– Как она выглядит?

– Она приблизительно моего роста. Блондинка, во всяком случае, была ею прошлым летом. Считает себя очень привлекательной. И я считаю так же. Думаю, и вы сказали бы то же самое.

– Когда я увижу ее, обязательно подумаю над этим. Конечно, на вас я не сошлюсь. Я достал бумажник.

– Мистер Вулф дал мне инструкцию не платить вам, пока я не проверю вашу информацию. Но он не встречался с вами, и не слушал вас, а я слушал. Здесь половина условленной суммы, но только с условием, что вы никому об этом не скажете. Вы произвели на меня впечатление женщины, которая умеет держать язык за зубами.

– Я умею.

Она положила банкноты в сумочку.

– Когда я получу остальные?

– Скоро. Возможно я увижу вас еще раз. Но если такая необходимость не возникнет, вышлю деньги почтой, если вы дадите ваш домашний адрес и номер телефона.

Она сообщила: «Запад, 169-ая улица», хотела что-то добавить, но передумала, повернулась и ушла. Я наблюдал за ней. В ее походке не ощущалось радости жизни. Так как внизу в ресторане у меня был заказан столик, я отправился туда и заказал чашку отварных моллюсков, которые Фриц никогда не готовил, а они были единственным блюдом, которое я хотел после позднего завтрака. В телефонной книге я нашел адрес конторы временного найма – 493, Лексинггон Авеню. Но прежде чем туда обратиться, следовало обдумать, как это сделать. Потому что: 1) агентства скрывают адреса своих служащих; 2) если Энн Тензер является матерью ребенка, нужно отнестись к ней с большей осторожностью.

В результате, в начале третьего я сидел в приемной фирмы «Исключительно пуговицы-новинки» и ждал телефонного звонка, точнее надеялся его услышать. Я заключил сделку с Николасом Лессефом, пуговичным экспертом, пока он сидел за письменным столом и ел салями, черный хлеб, сыр и пикули. В результате сделки он получил пуговицу, которую я оторвал от комбинезона и твердое обещание рассказать ему об источнике пуговиц, как только позволят обстоятельства. Взамен я получил разрешение звонить и сколь угодно долго ждать ответного звонка и использовать для получения сведений название его конторы, если мне это потребуется.

Я знал заранее, что мне придется скоротать немало времени, и по пути сюда купил четыре журнала и две книги в бумажных обложках, одной из которых был роман Ричарда Вэлдона «Его собственный образ». Я прочитал журналы и половину сборника рассказов о гражданской войне, а до Вэлдона не добрался, так как в четверть шестого зазвонил телефон.

– Гудвин слушает.

– Говорит Энн Тензер. Я получила сообщение позвонить в фирму «Исключительно пуговицы-новинки» и спросить мистера Гудвина.

– Совершенно верно. Я – Гудвин.– Так как ее голос был исполнен .женственности, я придал своему мужественности. – Мне весьма хотелось бы с вами встретиться и кое-что узнать. Мне кажется, что вы осведомлены о некоторых видах пуговиц.

– Я? Я ничего не знаю о пуговицах.

– Я предполагаю, что об одном сорте пуговиц вы должны знать. О том, что делают вручную из белого конского волоса.

– О... – пауза,– неужели... вы хотите сказать, что у вас есть такая пуговица?

– Да. Могу я узнать, где вы находитесь?

– В телефонной кабинке на углу Мэдисон-авеню и сорок девятой.

– Значит, я не могу рассчитывать, что вы придете в мою контору на угол тридцать девятой. Как насчет Черчилл-холла? Вы с ним рядом. Я смогу добраться минут за двадцать. Мы выпьем и обсудим проблему пуговиц.

– Вы хотите сказать, что это вы обсудите эту проблему.

– Положим. В этом я как раз спец. «Золотой альков» в Черчилле вам известен?

– Да.

– Я буду там через двадцать минут. Я без шляпы, в руке бумажный пакет, в петлице орхидея.

– Только не орхидея. Это не для мужчин.

– У меня орхидея, и я мужчина. Против этого нет возражений?

– Не могу сказать, пока не увижу вас.

– Это разумно. Ол райт, я выхожу.