— Хорошо, что пришёл. — Человек широко улыбнулся и потряс Ивана за плечо. — Я очень рад, государь Пётр Алексеевич, очень рад.

За царём, еле поспевая, семенил кто-то маленький, толстенький, румяный. Колобок, да и только.

— Знакомься, — царь показал на «колобка». — Аглицкий инженер господин Хоггет. — И засмеялся, показывая крупные зубы: — Что, Хоггет, летом-то веселее у нас было?

Короткая шея аглицкого инженера быстро-быстро повернулась:

— Ваша новая столица, государь, и моя старая столица климатом очень схожи. В Лондоне теперь так же холодно, но скучнее гораздо.

Петру явно понравился ответ Хоггета. И пока тот раскланивался с ван Блюменом, царь добавил:

— Хоггет славно потрудился. Летом командовал устройством фонтана в Летнем саду. Новейший насос, на пару работающий, воду из Фонтанки качал. Красота!

Федя с Тимохой оробели страшно: шутка ли — сам царь перед ними! Они сдёрнули шапки с голов и уставились в землю, боясь поднять на Петра глаза. А вот Тимка с Тинкой, напротив, рассматривали его пристально. Внешность Петра была такой, какой описал её Иван. Мышата увидели высокие чёрные сапоги-ботфорты с большими пряжками. На царе поверх полотняной белой рубахи был надет шерстяной красный камзол, а поверх камзола — распахнутый, отороченный мехом кафтан. Несмотря на мороз, Пётр был без шапки и, что бросилось мышатам в глаза, без парика.

— Брюнет, — со знанием дела сказала Тинка.

Собственные волосы Петра вились, закрывая уши, а для того, чтобы они не падали на лоб, были забраны спереди большим гребнем.

— Вот удивительная корона, — хихикнул Тимка.

— Да уж! И ни одной серебряной ниточки нигде у него не видно, — вздохнула Тинка.

— Ты, я смотрю, не один пожаловал, — загремел звучный голос Петра, — а с учениками?

— Это мой сын Фиодор, а это Тимофей, мастерового Данилы сын. Данила тот — каменщик, а ещё плитку класть по образцу голландскому у меня в доме, по моему заказу. Очень хотеть они на корабли посмотреть, государь, — объяснил Иван Петрович.

— Весной приходите, когда выпускать в море будем. Дождаться не могу. Сейчас только переделка. Купил вот «Страфорт» да «Оксфорд». — Пётр хлопнул по плечу Хоггета. Тот от неожиданности аж подскочил. Рука, которой он весь разговор держал массивную трость, дернулась, и на мальчиков глянула кабанья голова с клыками — серебряный набалдашник.

— Корабли знатные, гляжу, — тут Пётр опять хлопнул Хоггета по плечу, но на этот раз инженер вовремя схватился за кабанью голову, поэтому устоял на своих коротких, обтянутых коричневыми бархатными кюлотами ногах. — Скоро и мы делать не хуже аглицких научимся, учителей наших превзойдём.

Может быть, Тинке показалось, а может быть, свет особенным образом упал на лицо англичанина, но выражение доброжелательной готовности на секунду с него сползло, а глаза стали холодными и злыми.

Пётр кивнул мальчикам:

— Учитесь ли в цифирной школе?

— Учусь в цифирной школе при Морской академии, где батюшка учительствует, — дрогнувшим голосом сказал Фёдор.

— Значит, будущий гардемарин! А ты, Тимофей, Данилов сын? Хотел бы изучать науку числительную и грамоту?

Тимоха набрал ртом воздух, но произнести ни звука не смог, только головой кивнул.

— Да, государь, — пискнул из кармана Тимка.

— Не слышу, голос уж больно тих, — сказал Пётр.

— Да, государь! — выкрикнул Тимоха. — Я считать могу, и азбуку знаю, и рисую недурно. Только вот читать и писать не умею.

— Ну что ж, Тимофей Данилыч, красна птица перьем, а человек — ученьем. Отгадай-ка загадку: кто мост мостит без ножа, без топора, без клиньев да без подклинников?

— Сложная загадка, государь, — улыбнулся Иван, — я сам не разгадать.

Хоггет тоже улыбнулся, но глаза остались холодными. Это Тинка опять отметила про себя, хотя от нетерпения чуть не выпрыгнула из Тимохиного зипуна. Подобных загадок она целый воз знала. Наслушалась, когда в музее новогодние гулянья устраивались.

— Ну? — Пётр нахмурил брови. — Ничего не смыслить — век киснуть.

— Мороз, — сквозь яростный стук крови в ушах услышал Тимоха.

— Чего? Громче! — Пётр топнул ногой.

— Мороз, — выпалил Тимоха.

Иван облегчённо засмеялся. Тимофей тоже выдавил из себя улыбку. Пётр потрепал его по голове, резко повернулся и направился к башне со шпилем. Шаги Петра были огромны, Иван едва поспевал за ним, а мальчикам с английским инженером пришлось бежать вприпрыжку.

— Я тебе книгу одну показать хотел, — на ходу сказал царь Ивану Петровичу. — Вчера получил из Москвы. Тебе-то она известна, а нам интересна. Да вот только перевод с латиницы дрянной. Помощь мне твоя нужна.

Через несколько секунд мышата услышали, как Пётр распрощался с Хоггетом.

Затем все вошли в большую дверь и поднялись по лестнице.

— Не понравился мне почему-то этот инженер английский, — прошептала Тинка Тимке на ухо. — Глаза злые. А уж набалдашник!

— Да, кабан страшенный, — согласился Тимка, — но, может быть, у них в Англии сейчас мода такая.

Тем временем царь приступил к делу.

— Вот книга. Варениус Бернхардус. «География генеральная». Видишь, Иван: «Москва, 1718 год». Я для Морской академии выписал. Приказал, чтоб переводили не высокими словами словенскими, но простым русским языком. Толмач-то хитёр, гляди, чего пишет, чтоб ему голову не оторвали.

Пётр раскрыл книгу на заранее заложенной странице и прочёл с выражением: «Любомудрый читатель, разум мой могу сравнить с малым и худым кораблецем, дерзнувшим пуститься на широкий сей океан толкования». Вот ведь шельмец!

— А издано, государь, славно. Пользы немало быть. — Иван ждал указаний. Какая удача, что голландское издание «Географии» (Амстердам, 1671 год) как раз сейчас лежало в кабинете Ивана в новом доме. Ивану читать по-русски было пока труднее, чем говорить.

— Четыре главы в конце этой «Географии» посвящены науке корабельной. Держи, братец Иван. Срочно нужна мне карта побережья Балтийского моря, с определением координат для цели навигации. А завтра передам тебе ещё кое-что. — Пётр вдруг тяжело вздохнул: — Видишь ли, Иван, со шведом-то никак не замириться. Король шведский убит, слыхал, небось, в Норвегию его чёрт понёс! А мы ведь уже почти о мире договорились, так на тебе, всё сначала начинай. Видимо, придётся Швецию к миру-то силой принуждать.

— Сделаю, государь Пётр Алексеевич, не сомневайся.

— Ну, спасибо, Иван. Я к тебе в Академию загляну поутру? Не прогонишь? На отроков учёных смотреть зело приятно. — Пётр подмигнул Ивану и вдруг подошёл к Тимофею, приподнял ему волосы со лба, пристально посмотрел в глаза.

— В сём малом будет путь, быть ему гардемарином.

Тимоху прошиб пот. А царь продолжал, и каждое его слово наполняло мальчика радостью и надеждой.

— Приходи вместе с Фёдором завтра. Поступишь в цифирную школу. А отцу Даниле передай, что я велел и что ради приумножения учения будут тебе выдавать кормовые деньги до гривны и до четырёх алтын в день. А коли по прилежности станешь переходить в другие высшие степени того учения, довольствие будет иметь прибавление. Ну, прощайте пока.

Иван ван Блюмен поклонился государю. Фёдор с Тимофеем тоже поклонились.

Тинка с Тимкой вдруг так обрадовались за Тимофея, что им захотелось выскочить из зипуна и поблагодарить Медного всадника, то есть Петра Первого, то есть государя Петра Алексеевича, и порассказать ему всякого интересного…

Словно почувствовав это мышиное желание, Тимоха прикрыл карман рукой и глазами показал на него Феде. Мол, не открыть ли царю-батюшке удивительную штуку? Фёдор, не разгибаясь, быстро-быстро зашептал.

— Если он вас увидит, в Кунсткамеру посадит. Там всякие диковины заморские содержатся в банках, мне батюшка сказывал, скелеты двухголовые и жабы ядовитые.

Мышата прекрасно знали, что такое Кунсткамера. Желание знакомиться с Петром тут же пропало. Взрослые — не дети. Взрослым чудо надо разъять и посмотреть, что у него внутри…

Обратный путь до дома Иван шёл молча, погружённый в думы о срочном важном деле и о завтрашнем визите царя в Морскую академию. А Федя объяснял Тимохе, что за порядки в цифирной школе, какие есть там уроки, какие учителя. Про мышат мальчики будто забыли.

— Спасибо за всё, — поклонился Тимофей учителю. — Мне надо домой. Новости рассказать.

— Значит, завтра встретить, — сказал Иван, и Фёдор, воспользовавшись тем, что по-русски его отец говорил ещё не совсем правильно, дёрнул его за рукав и сказал:

— Да, батюшка, нам надо Тимофея завтра встретить. И мы от нас в школу пойдём. Я ему всё покажу. Можно?

Они уже стояли перед знакомой Тимохе дверью дома в Немецкой слободе.

— Хорошо. Будет так.

Фёдор незаметно погладил Тимофеев карман, прошептал мышам: «До завтра», пожал Тимофею руку, ему прошептал: «Только их не позабудь», и в этот момент Марья открыла дверь.