Когда они вернулись в бальный зал, уже перевалило за полночь. Бал-маскарад был в самом разгаре. Прибыли даже те гости, которые считали ниже своего достоинства появляться на балах до одиннадцати вечера. Зал был переполнен, и найти место среди танцующих (а танцы, казалось, следовали один за другим, почти без перерыва) было просто невозможно. С таким же успехом можно было попытаться вспрыгнуть на 1футящуюся карусель. Именно по этой причине Трон с императрицей остановились в стороне и с любопытством стали смотреть за тем, как танцующие пары сталкиваются, а потом весело извиняются друг перед другом за допущенную неловкость.

Но вот вальс отзвучал. Раздались рукоплескания, послышались восторженные возгласы «браво», будто музыканты играли на концерте. Танцоры воспользовались паузой, чтобы передохнуть. Многие приподняли или сняли маски, открыв раскрасневшиеся, довольные лица. Толстяк пастух прикрепил к своему пастушьему посоху букетик фиалок, выпавший из рук дамы во время танца Пастух заметно покачивался – из-за духоты в бальном зале или от выпитого шампанского, которое лакеи разносили по залу на серебряных подносах, – трудно сказать.

Музыка зазвучала вновь. Зазвучали виолончели и контрабасы. Дамы в пестрых нарядах опять стали искать взглядами своих кавалеров; пары застыли в ожидании первых тактов завораживающего вальса.

Трон с императрицей торопливо приблизились к центру зала и оказались рядом с оживленной парой. Разгоряченные лица мужчины и женщины были в капельках пота; маски свои они сняли, и те висели у них на груди, отдаленно напоминая какие-то детали рыцарских доспехов. Трон узнал Пьетро Калагеро, директора «Банко ди Парма», и его дородную курносую супругу, которая вместе с княгиней состояла в попечительском совете какого-то благотворительного общества На директоре и его жене были новые с иголочки и наверняка обошедшиеся им очень дорого маскарадные костюмы. Эти наряды наверняка стоили целое состояние, хотя выглядели они чрезмерно пестро и дешево. На вежливый кивок Трона они ответили улыбками, в которых были одновременно зависть и презрение: они завидовали тому блеску, с которым устраивались балы в палаццо Тронов, и тому, сколь высокородные гости съезжаются на бал к графине. Презрение же было связано с тем, что они отлично знали, как бедно уже давно живет эта семья старинных венецианских аристократов. Поворачиваясь спиной к Калагеро, Трон успел заметить, как толстяк директор широко открыл от удивления рот и что-то сказал своей жене, а та при этом недоверчиво помотала головой.

Однако у Трона не было времени задумываться над тем, узнал Калагеро императрицу или нет. Вальс увлек их, и теперь от Трона зависело вести императрицу так, чтобы они ни с кем не столкнулись и их никто не задел. И чтобы, упаси Господь, никто не наступил на маленькие, обшитые жемчугом атласные туфли императрицы! К удивлению Трона, она оказалась весьма опытной партнершей. Она была гибкой, стройной, вести ее было одно удовольствие. Трону ни разу не пришлось предупредительно надавливать на талию своей партнерши. Всякий раз императрица точно угадывала, в какую сторону увлечет ее партнер. Они успешно избежали столкновения с запыхавшимся толстяком в домино, который кружился по паркету с пышной блондинкой. Ее высоко взбитые волосы и наряд должны были напоминать о Марии-Антуанетте. Императрица с Троном увернулись и от кавалера во фраке, который танцевал с небрежно одетой, забывшей опустить на лицо маску княгиней де Шамбор. С каждым новым кружением в ритме вальса императрица ощущала все большую уверенность и веселую свободу.

Мимо Трона пролетела блондинка в черно-белой маске. Он вдруг подумал о зеленоглазой княгине и вспомнил встречу с Хаслингером в театре «Ла фениче». Но Трон сейчас был не в состоянии сосредоточиться ни на чем другом, кроме музыки вальса и блестящего паркета, по которому скользила их пара.

Темп вальса убыстрялся, и Трон заметил, что императрица закрыла под маской глаза. Она танцевала сейчас, всецело подчиняясь его воле и дыханию музыки, не воспринимая больше ничего из окружающей реальности. Но и реальность была фантастична. Толпа в масках сверкала обнаженными плечами, драгоценными колье и браслетами; то тут, то там вспархивали, как сказочные бабочки, раскрытые веера и качались диковинные перья на головных уборах. Вся эта толпа двигалась в лад замечательной музыке. Невероятная, утонченная и неотразимая красота царила здесь. Иногда императрица открывала глаза, откидывала голову и видела фрески на потолке. Там – под звуки вальса – летали среди перистых облаков крылатые амурчики, с улыбками протягивая друг другу руки.