Утро, как обычно, наступило слишком рано: никакого солнца за окном, сплошные серые тучи, а ведь сегодня первый день весны! Если бы Ванесса не привыкла слушаться своего будильника, то она бы сейчас с удовольствием продолжала нежиться в теплой постели, а не шарила бы босыми ногами по полу в поисках тапочек и не пыталась стряхнуть с себя остатки сна. Но что поделаешь, выходные закончились, наступили рабочие будни!

Ванесса лениво потянулась всем телом, потом накинула на розовую кружевную ночнушку такой же пеньюар и медленно побрела в ванную комнату, постукивая каблучками домашних туфель.

Судя по звяканию ложек и тарелок на кухне, Анна уже встала, умылась и теперь готовит завтрак. Алька, конечно же, еще в постели, ее по утрам вообще никогда не добудишься. Ванесса зашла в ванную и открыла кран. Сейчас она примет душ, потом выпьет с невесткой чашечку кофе на кухне, проводит Анну на работу, разбудит Альку и займется собой. Потом внучка упорхнет в школу, а она, никуда не торопясь, отправится в институт. Сегодня ей только ко второй паре, так что у нее уйма времени!

За тридцать семь лет работы в Политехе Ванесса привыкла к заведенному порядку: три раза в неделю она читает первокурсникам лекции по начертательной геометрии, один или два раза преподает старшекурсникам инженерную графику. Семь лет назад ее вроде бы официально проводили на пенсию, но эти проводы начались и закончились шумным маленьким банкетом в одной из аудиторий института, а на следующий день Ванесса так же, как обычно, пришла на работу и до сих пор делает это с завидной регулярностью. Даже на больничный ни разу не ходила… У нее просто нет времени болеть.

Ванесса вымыла голову и осторожно обмотала волосы полотенцем, потом закрыла горячий кран и на две секунды включила холодную воду, окатив себя ею с головы до пят. Теперь надо сделать укладку, наложить макияж, костюм с вечера висит на плечиках, с маникюром тоже все в порядке… Значит, жизнь идет своим ходом, по плану, и никаких неприятных сюрпризов. А что еще нужно для счастья?

– С добрым утром! Как спали? Сегодня под окном так орали коты, что я думала, глаз не сомкну до утра, но сама не заметила, как заснула. Зато Алька, похоже, опять всю ночь в Интернете сидела. – Анна улыбнулась и подвинула свекрови тарелку с ароматным омлетом. – Реферат искала своему Костику, кажется, нашла… довольная, даже не ворчала, когда я ее будила.

Дверь Алькиной комнаты хлопнула, по коридору прошлепали босые ноги, в ванной полилась вода, и через секунду, перекрывая плеск, на всю квартиру зазвенел высокий голосок, старательно вытягивая незамысловатую песенку. Анна весело фыркнула, а Ванесса улыбнулась – вообще-то, в их семье особым музыкальным слухом никто не отличается, но Альку это совершенно не волнует. Впрочем, слушать внучку почему-то приятно, да и смотреть на нее – тоже. В семнадцать лет человеку о многом можно не задумываться, это тебе не шестьдесят два и даже не сорок.

Анна глянула на часы, залпом допила свой кофе без сахара и вылетела из-за стола.

– Мам, я сегодня скорее всего задержусь, у нас совещание после работы, так что напомните, пожалуйста, Альке, что ее очередь готовить ужин, она мне обещала. А то упорхнет со своим Костиком, и поминай как звали!

Анна ловко вскочила в тяжелые черные сапоги до колен и аккуратно, чтобы не сломать молнию, застегнула их. Поправила клетчатый шарф на груди, пристроила сумочку на правом плече, придирчиво оглядела себя в зеркале и выпорхнула за дверь. Лифта дожидаться не стала, побежала по ступенькам, перепрыгивая через одну. Ей вообще не хватает терпения, Ванесса сто раз говорила Анне, что она ведет себя как девчонка, забывая о возрасте, носится сломя голову.

Вздохнув, Ванесса налила еще одну чашку кофе и добавила сливок. В отличие от невестки, она не отказывает себе в невинных удовольствиях и никогда не морит себя диетами. Женщина должна выглядеть довольной, а какое может быть удовольствие, если ты не ешь сладкого, острого, жирного и соленого!.. Хотя, справедливости ради стоит заметить, что Анна очень хорошенькая, стройная, рядом со своей дочкой смотрится скорее старшей сестрой, чем мамой. Наверняка и мужчинам нравится!..

– Привет, ба! – Аля тяжело плюхнулась на табуретку и тут же потянулась к сковороде с омлетом. Короткие волосы девушки после душа прилипли ко лбу и торчали во все стороны, как иголки дикобраза.

– С добрым утром. – Ванесса улыбнулась внучке, но, взглянув на нее, охнула: – Алька, что у тебя с челкой! Опять покрасилась? Когда только успела!.. И этот Интернет!.. Мать говорит, ты опять всю ночь за Костика уроки делала.

– Ничего не всю ночь, и вообще, я же не виновата, что у меня комп слабый! Один дурацкий реферат полтора часа грузился!.. И волосы как волосы, чем тебе не нравится-то? Кстати, ба, я к тебе сегодня на работу зайду, ладно? Выведешь мне пять страничек, хорошо? А я твои любимые картофельные оладьи сделаю, давай? – Алька тряхнула длинной ярко-рыжей челкой и, не удовлетворившись результатом, сдула ее с глаз, картинно выпятив нижнюю губу.

Ванесса попыталась нахмуриться, но ее строгость всегда таяла от Алькиной жизнерадостной непосредственности. Пару лет назад, когда внучка в первый раз выкрасила волосы, она думала, что с ней случится удар: ну ладно бы еще цвет был нормальный, а то ведь нет, девчонка предпочла окрас взбесившегося лимона! Потом Аля красилась в черный цвет, позже ходила с бело-синими полосами. Учителя замучили Ванессу и Анну звонками и записями в дневнике, но вроде бы этот бум прошел. Внучка, разумеется, не бросила свои эксперименты с волосами, однако за последние полгода все ее опыты стали, если можно так выразиться, более осмысленными и даже, на взгляд бабушки, вносили в облик Али некоторый шарм. Правда, сегодняшняя рыжая челка Ванессе не понравилась, но не ворчать же, в самом деле, из-за такой ерунды!

Девчонка с аппетитом уплела несколько тостов с сыром, выпила весь оставшийся кофе, неторопливо оделась, кое-как покидала учебники и тетради в свой любимый рюкзак с то ли индийским, то ли индейским орнаментом и наконец ушла в школу. Ванесса, встав у окна, привычно проводила легкую фигурку внучки глазами и так же привычно нахмурилась, заметив идущего навстречу Альке парня. Этот ее ненормальный Костик, любовь на всю жизнь, радость, страдания и слезы в подушку!.. Каждое утро у них все хорошо, он встречает Альку у подъезда, несет ее рюкзак и обнимает за плечи, но раза два в неделю девчонка бежит домой одна, злая как черт, волоком тащит за собой свою поклажу и мечтает жестоко отомстить «этому гаду» за поруганную любовь. И так – целый год!

Решительно прошествовав в свою комнату, Ванесса надела бежевый трикотажный костюм – пиджак, юбку и трикотажную же блузку цвета чайной розы. Еще в примерочной кабинке магазина Анна сказала, что этот наряд очень идет ей, делает моложе и даже как-то «освежает» лицо. Но даже если бы невестке не понравился ее вид, Ванесса все равно бы купила этот костюм, это как раз ее стиль – элегантный и в то же время удобный, не слишком строгий, но и не наивный.

Расправив плечи, женщина легко помассировала пальцами веки, похлопала себя по щекам, подбородку. Потом, включив радио, села возле трюмо на маленький пуфик и под бодрые голоса Мурзилок на «Авторадио» занялась собой. От этого утреннего часа перед зеркалом зависит ее настроение на целый день, будет она сегодня себе нравиться или же нет. Крем для век, увлажняющий крем для лица, потом тональный, тени для век и тушь для ресниц, прозрачная перламутровая помада коричневатого оттенка… Оглядев себя со всех сторон, Ванесса удовлетворенно кивнула своему отражению и улыбнулась. Волосы подсохли, можно делать укладку.

Зеркало в коридоре отразило элегантную даму с блестящими медовыми волосами, красиво лежащими в несложной, но стильной прическе. Ванесса застегнула на все пуговицы длинное пальто кофейного цвета, осторожно, чтобы не испортить укладку, надела шляпу, поправила яркий шарфик на шее, наконец вышла из квартиры и вызвала лифт. Газ выключен, входная дверь закрыта на два оборота, нужные бумажки в сумке. Можно ни о чем не беспокоиться. Ванесса поправила завернувшийся воротник пальто и мгновенно переключилась с «домашних» мыслей на деловые. Дорога из дома на работу заняла полчаса: сперва она шла по пешеходной зоне, потом несколько остановок проехала в трамвае. Но, как обычно, этого времени хватило на полное превращение Ванессы, симпатичной женщины среднего возраста, в уважаемого доцента Ванессу Николаевну, строгую и деловую даму, больше половины жизни проработавшую в родном институте. Здесь ей знакома каждая трещинка в стене (здание давно следует отремонтировать!), да и своих студентов, хоть их много, она прекрасно знает в лицо (всегда была хорошая память).Ванесса прошла через аудиторию (пока пустую) и шагнула в примыкающий к ней небольшой кабинет. Это ее личное пространство – вот уже почти пятнадцать лет! Здесь особенно хорошо в солнечный день, из огромного окна свет заливает всю комнату! Тут есть все, что надо для работы и уюта: компьютер с принтером и сканером, письменный стол с выдвижными ящиками, доверху забитыми чертежами, ручками, карандашами и ластиками, шкафчик с посудой, чайной заваркой и карамельками. Алька частенько к ней сюда наведывается и всякий раз непременно притаскивает что-нибудь «к чаю»: то плюшки, то пирожные.??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.?????????????????????????????????????????????:??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????…Прозвенел звонок, в аудитории послышался топот, шум отодвигаемых стульев, грохот падающих книжек, раздались голоса и смех. Поправив выбившуюся из прически прядь, Ванесса Николаевна открыла дверь кабинета и вышла к студентам. Вот так всегда, одно и то же на протяжении множества лет: острое волнение перед началом урока, но через минуту – полное спокойствие и уверенность в себе, потому что она – хороший преподаватель, она любит свой предмет и умеет донести знания до слушателей. Даже до тех, кому нет никакого дела до начертательной геометрии, вроде тех двоих за последней партой, влюбленно пожирающих друг друга глазами…Чуть заметно улыбнувшись, Ванесса Николаевна постучала указкой по доске, привлекая к себе внимание студентов, и начала урок.

* * *

Днем на работу к Ванессе забежала Алька со своим рефератом, но чай пить не стала, потому что на улице, на каменном институтском крыльце, ее дожидался Костя. Ванесса, конечно, больше из вежливости, предложила внучке позвать к ним мерзнущего кавалера, однако та не захотела, вывела на принтере все, что было нужно, чмокнула бабушку в щеку и ускакала.

К пяти часам вечера Ванесса успела прочитать трем группам первокурсников лекции, обсудить с замдекана новую преподавательницу сопромата, приобрести головную боль и избавиться от нее с помощью банального цитрамона, обнаружить, что удобно расположенная прямо в здании Политеха столовая, где она любила обедать, закрыта на ремонт, и выпить три чашки кофе с несвежими бубликами. Рабочий день благополучно закончился.

Ванесса вышла из здания института и, вдыхая свежий мартовский воздух, медленным шагом двинулась через обнесенный железным забором двор. На Альку и ее ужин надежды мало, раз сегодня она с Костиком, Анна вернется поздно, значит, придется самой зайти в магазин и купить чего-нибудь на вечер. Готовить неохота, надо взять полуфабрикаты, овощей или готовых салатов… Три женщины в доме, конечно, едят не столько, сколько мужчины, но Алька еще растет, у девочки вообще хороший аппетит, ее отец тоже всегда ел много и с удовольствием!..

Мысль резко прервалась, как будто наткнувшись на острый камень. Ванесса остановилась и поправила сползающий с плеча ремешок сумки. Завтра пятикурсники сдают свои рефераты, скорее всего большую часть чертежей придется вернуть на доработку. Вот лучше об этом думать. Или об Анне, которая последнее время устает на работе до бледности и синевы под глазами… Нет, об этом тоже не надо, а то опять мысли соскальзывают в ненужную сторону.

Ванесса открыла калитку, вышла на улицу, и тут же холодный ветер налетел на нее, едва не сорвав с головы шляпу. Женщина поежилась и, подняв воротник, ускорила шаг. Уже скоро вечером в это время, в начале шестого, будет светло, как днем, страна перейдет на летнее время и легкие куртки, надо только потерпеть. Потерпеть, подождать… Пригнувшись и рукой изо всех сил прижав шляпу к голове, Ванесса встретила новый порыв ветра фетровой макушкой, опустив лицо в цветастый шарфик.

Через мгновение, подняв глаза, она обнаружила прямо перед собой мужчину в темной куртке, но сразу же отодвинуться не успела, а когда попыталась это сделать, поняла, что опоздала. Двигаться стало решительно некуда – мужчина крепко взял ее за плечи, притянул к себе, и Ванесса, от испуга вдохнув двойную порцию мартовского холода, растерянно ткнулась головой в шершавый подбородок.

– Ну здравствуй, милая моя, вот я и дождался тебя! Хорошая моя, золотая…

Подбородок мужчины слегка отстранился от нее, и Ванесса, резко качнув головой, умудрилась рассмотреть лицо человека, так бесцеремонно схватившего ее и говорящего удивительно знакомым голосом. В ту же секунду ее рот, уже было выплеснувший гневный крик, захлебнулся и беспомощно выдохнул, а пальцы с красивыми овальными ноготками, нервно дернувшись, вцепились в мужские руки, по-прежнему обнимающие ее.

Если бы кто-нибудь сказал Ванессе, что сегодня она – вот так просто и обыденно, прямо на улице, возле своей работы! – встретит этого человека, она бы не поверила. Однако – это случилось, он здесь и стоит в такой близости от нее, что его колени соприкасаются с ее ногами, и если бы не ее пальто и его куртка, она бы легко почувствовала его тело!.. Хотя какая разница, она и так его чувствует, но ведь такого просто не бывает, потому что – не может быть!

Пятнадцать лет разлуки закончились резким, почти болезненным узнаванием, эхом раскатившимся по всему телу, в какой-то момент женщина даже испугалась, что ее сердце не выдержит этой радости. Но оно скрипнуло, несколько раз с размаху ударилось о ребра и блаженно расслабилось, когда мужчина прижался лицом к Ванессиной щеке. Временная пропасть сомкнула края, расстояние исчезло и стерлось из памяти, потому что когда тебя так – горько, нежно… знакомо! – целуют, нет и не может быть ничего на свете, кроме этого долгого и желанного поцелуя.

Шляпа соскользнула с ее головы, но Ванесса вспомнила о ней потом, столетие спустя (неужели это длилось лишь минуту?..), когда Станислав, улыбаясь, отпустил женщину, перестав целовать ее щеки, волосы, губы, глаза… Она тоже целовала его, пытаясь дотронуться губами до всего, что видела, и только тогда, когда мужчина отодвинулся от нее, поняла, что плачет.

Щеки Ванессы моментально замерзли на ветру, короткие волосы растрепались. Вдвоем, намертво сцепившись ладонями, они долго озирались по сторонам, пока женщина не обнаружила свою шляпу, закатившуюся за урну. В любой другой день вид измятого и испачканного головного убора расстроил бы Ванессу, но не сегодня, не сейчас. Она почему-то засмеялась, когда Станислав попытался деловито очистить фетровые поля шляпы от мусора, и он засмеялся в ответ, потом сунул несчастную шляпу в пакет и обнял Ванессу. Так, обнявшись, мужчина и женщина опять простояли на одном месте целую вечность, не говоря друг другу ни слова и не глядя по сторонам.

А потом они куда-то шли, на какой-то остановке прыгнули в трамвай и ехали, не думая о конечной цели, просто смотрели друг на друга, держась за руки, как влюбленные подростки, и сыпали бесконечными вопросами, но едва находили в себе силы выслушивать ответы, потому что на разговоры не хватало терпения, да и не нужны были слова… Этот вечер остался в памяти Ванессы яркой вспышкой счастья, и никаких подробностей, ничего лишнего. Просто в первый день весны она вдруг поняла, что вокруг нее – прекрасный, удивительный и невообразимый мир, в котором так здорово жить!

Алька все же сдержала свое обещание и приготовила ужин, правда, Ванесса пришла поздно, оладьи давно остыли, но это неважно… Почему-то только дома, поужинав, она вдруг поняла, что у нее больше никогда не будет простых спокойных будней, заполненных работой, общением со студентами, утренними разговорами с невесткой, «кабинетными» чаепитиями с внучкой, домашними посиделками вечером на кухне… Ее размеренная жизнь раскололась на две части – до сегодняшней встречи со Станиславом и после нее. И хотя части явно неравноценны, но – как выяснилось, все, что «после», важнее и весомее всего, что «до».

Ни Анна, ни Алька ничего особенного в ней не заметили. От желания спрятать свою радость Ванесса вдруг стала очень внимательна к близким: суетилась вокруг невестки, уговаривая ту поесть вместе с ней и заранее зная, что получит отказ, беспокоилась об Аннином здоровье, рассказывала что-то смешное… С Алькой они едва успели перемолвиться двумя фразами: за внучкой зашли приятели, и девушка убежала на дискотеку. В кои-то веки Ванесса порадовалась этому обстоятельству, хотя она не приветствует ночные походы внучки в клубы. Женщине нестерпимо хотелось побыть одной, но в то же время она чувствовала почему-то свою вину перед близкими за то, что так преступно счастлива. Это в ее-то возрасте!

Ванесса поела, вымыла за собой тарелку и чашку, потом сняла макияж, приняла душ. Даже привычные действия сегодня исполнены для нее особого смысла, как будто теперь она делает все не просто так, не потому, что так заведено испокон веков, а ради мужчины, который в эту самую минуту думает о ней, вспоминает ее слова и улыбку. Ванесса даже знает, как он о ней думает – лежит на диване, закинув руки за голову, и иногда резко вскидывает одну бровь, левую… Удивительно, когда она увидела Станислава сегодня, первое, что приковало к себе ее взгляд, были его черные как уголь, совершенно прежние ресницы, и это почему-то потрясло женщину. Наверное, потому, что на фоне поседевших бровей и серой, как пыль, шевелюры его глаза сверкали так же, как пятнадцать лет назад. Да что пятнадцать – как тридцать пять лет назад, когда они познакомились!..

Господи, ведь с тех пор целая жизнь прошла! Даже две жизни. Альке вон семнадцать уже, совсем взрослая девчонка, а тридцать пять лет – это вдвое больше, но Ванесса все помнит так живо, так ярко, словно и первая встреча со Станиславом, и ее молодость были вчера… Ну или позавчера. Страшно думать, что все это осталось в далеком прошлом. Хотя разве она боялась чего-нибудь сегодня, когда ее ладонь привычно лежала в сильной ладони любимого мужчины и когда ее тело всякий раз, когда трамвай трясло, прижималось к его телу?..

Она испугалась только один раз – когда Станислав близко-близко склонился к ней: «Дай я на тебя посмотрю!» Он гладил пальцами ее кожу, дотрагивался до губ, на которых уже не было помады, и улыбался. Ванесса чувствовала на щеке мятное дыхание, и ей было ужасно хорошо… Но в какую-то секунду женщину вдруг захлестнула паника – вот сейчас Станислав увидит, как она постарела, как изменили ее годы, и в темных глазах она прочитает приговор себе… От этой мысли по телу побежали мурашки, и Ванесса тихонько отодвинулась от Станислава, мир вокруг сразу навалился на нее дребезжанием трамвая, гулом голосов и холодом кожаного сиденья. Если бы Станислав не сказал в этот момент, что она самая красивая, самая родная для него, она бы, наверное, выскочила из трамвая на первой же остановке. Под любым предлогом или даже без него, потому что это было по-настоящему страшно – выдержать взгляд человека, который часть твоей жизни, лучшая часть… Но Станислав прошептал единственное, что Ванессе хотелось и надо было услышать, и ее паника моментально растворилась в этом теплом голосе.

Он всегда умел успокоить ее. Наверное, потому, что лучше всех в этом мире знал, чего она боится… Ванесса усмехнулась. Целых пятнадцать лет она была сильной и решительной. Глядя на нее, разве кто-нибудь подумал бы, что она тоже умеет трястись, словно осиновый листочек на ветру? Студенты считают Ванессу суровой и твердой, как кремень, ни разу в жизни она не позволила себе проявить чувства на работе. Ну, Алька с Анной, конечно, видят и понимают, что она не железная, но и при них Ванесса всегда держит себя в руках, по крайней мере старается, иначе ей нельзя… А тут – раз! – и она в один момент превратилась в обыкновенную слабую женщину: мир перевернулся, все стало с ног на голову, но от этого почему-то не плохо, а хорошо.

Включив настольную лампу, Ванесса привычно раскрыла книгу, однако через пять минут заметила, что не может осилить даже один абзац. Что ж, тогда надо просто полежать в темноте и подумать о чем-нибудь приятном. Нет, не о Станиславе, так она не уснет, а ведь завтра рано вставать, к первой паре, институт же не виноват в том, что у нее вдруг нашлось, чем заполнить вечер.

В первый раз они со Станиславом гуляли по городу тридцать три года назад. За время, прошедшее с того славного майского вечера, можно было успеть родить и вырастить Илью Муромца… Ванесса бы, может, и родила Станиславу и сына, и дочку, если б тогда не была уже давным-давно замужем, если б ей не приходилось скрывать свою любовь от мужа и маленького сына, и если бы ее обожаемый Стас не оказался так прочно и безнадежно женат и тоже не прятался бы от семьи. Вот так вся жизнь и прошла среди этих «кабы» да «если».

Хотя… разве жизнь не подарила ей сегодняшнюю встречу, разве не оказалось вдруг, что Станислав вдовец, – а ведь она никогда даже мысленно не разрешала себе думать об этом! Ванесса зажмурилась и с легкостью вызвала в памяти любимое мужское лицо… Надо спать, но как же трудно ни о чем не думать. На душе так радостно и шумно от чувств, которые, мнилось, давно забыты!..

Когда она в последний раз приходила домой так поздно? Пожалуй, лет семь назад, когда на пару с Аннушкой бегала по всему городу, искала Алю, которая ушла к кому-то в гости, не предупредив их об этом. Но то позднее возвращение домой было ужасным – она волновалась и плакала, правда, украдкой, а то Анна и так выглядела как привидение, белая и страшная… Женщины вдвоем шли назад в пустую квартиру, так и не обнаружив Альку, и хорошо еще, что девчонка уже сидела под дверью, виновато улыбаясь… Они ее даже не ругали в тот момент, такое было счастье обнаружить негодницу живой и здоровой. И все же это далеко не лучшее Ванессино воспоминание, та вынужденная прогулка по темным улицам врезалась в ее память как что-то тревожное и неправильное, может быть, и потому тоже она никогда никуда не ходила вечерами?..

Натянув теплое ватное одеяло до подбородка, Ванесса легла на бок и уютно свернулась калачиком. Широкая двуспальная постель вдруг показалась женщине слишком большой для нее одной. Странно, ведь раньше она ничего не замечала, ее все устраивало… И вообще, этому раскладному дивану уже лет двадцать, не меньше, Ванесса купила его как раз в тот год, когда Виталий женился на Анне… Да-да, все верно: она отдала молодым ту старую софу, а сама спала на раскладушке, потом приобрела диван. Виталик мужественно нес его на своем горбу с первого этажа на пятый, а ночью сына скрючил остеохондроз… Анна тогда измучилась с ним, мужчины, когда болеют, просто невыносимы.

Резко раскрыв глаза, Ванесса медленно вдохнула и выдохнула, потом сосчитала до десяти и снова зажмурилась. Почему, когда хочешь уснуть, память всегда услужливо подсовывает те воспоминания, которые и днем-то будоражат сознание и не дают жить спокойно? Это все Станислав виноват, если бы не он, ее голова не гудела бы сейчас, как потревоженный улей, и прошлое не высовывалось бы изо всех щелей с такой настойчивостью, а лежало бы себе где-нибудь в закоулках мозга, на самом дне, как задремавшая кобра… Но Станислав приехал и потревожил проклятую змею. И все же как хорошо, что он здесь!.. Интересно, Анна его помнит?..

* * *

Анна, как выяснилось пару дней спустя, прекрасно помнила Станислава. Они столкнулись на улице, на проспекте, когда Ванесса размышляла, в какое бы кафе зайти, чтобы было не очень много народу и подавали приличный кофе. Конечно, посреди недели не так сложно найти два места в нормальном заведении, но все-таки вечер, весна, через несколько дней – Восьмое марта.

Именно в тот момент, когда Ванесса, наконец, определилась с выбором, дотронулась до Станислава и даже, кажется, взялась за его локоть, на нее буквально налетела Анна. Невестка выглядела так необычно – взволнованная, с горящими глазами и лохматая, трогательно худенькая в своей просторной рыжей дубленке. Ванесса сотни раз видела, как Анна одевается перед уходом на работу и раздевается, вернувшись, но оказалось, что на улице она смотрится совсем по-другому, не как дома. И, может быть, если бы не эта странная незнакомость невестки, то Ванесса не смутилась бы так сильно, и неожиданное столкновение не выбило бы ее из колеи, она просто представила бы Станислава Анне, и все… Вместо того женщина глупо застыла, как соляной столб, и только моргала, когда невестка обращалась к ней, ни слова не слыша из-за звона в ушах и напряжения в горле.

Станислав потом посмеялся над Ванессой, да ей и самой стало смешно – это же надо было разволноваться из-за пустяка!.. Словно Анна могла сказать или сделать что-то такое – какое? – что помешало бы Ванессе наслаждаться общением с ее мужчиной или вдруг нарушило их близость… Невестка мило улыбнулась, вспомнила Станислава Сергеевича («Вы были у нас на свадьбе»), пригласила его заходить в гости, попрощалась и побежала дальше, сжимая в худенькой ручке («Опять перчатки забыла где-то…») увесистую сумку. И все. Точно и не было никакой случайной встречи. Как ни странно, не засверкала молния в небе и не грянул гром, и даже на ладонь Ванессы, лежащую на руке Станислава, Анна не обратила никакого внимания.

– Вы так и живете все вместе? Анна изменилась, была пухленькая, веселая, а теперь – бледная и большеглазая. Хотя, конечно, столько лет прошло, была девчонка, стала женщина… Как у них с Виталием, все нормально? – Станислав отставил в сторону чашку с кофе и дотронулся до руки Ванессы, успокаивая ее пальцы, нервно постукивающие по столу.

После встречи с Анной, бегущей с работы домой, Ванесса могла позволить себе задержаться подольше, теперь домашние знают, что с ней все в порядке, и не будут волноваться. Поэтому они со Станиславом завернули в «Бэмби», заняли столик у окна и попытались завязать легкий разговор ни о чем. Но за полчаса беседы Ванесса измучилась – каждая фраза, произнесенная собеседником, почему-то попадала точно в цель. Не стремясь задеть или ранить женщину, Станислав тем не менее делал это, и, хотя она старалась не показать своего смятения, у нее это, судя по всему, выходило плохо… Она уже несколько раз ловила на себе его обеспокоенные взгляды, а теперь он гладит ее руку, но не так, как бы ей хотелось – нежно, ласково, а словно бы успокаивая расстроенного ребенка.

– Виталий уехал. Уже восемь лет не живет с нами… Такое в жизни часто случается, сам знаешь, не поладили, расстались, он уехал, а Аня с Алечкой со мной. – Все в порядке, голос звучит ровно, да и пора бы уже… Восемь лет прошло, не уворачиваться же от разговора всякий раз, как речь заходит о сыне? – Приходи к нам в гости, увидишь, какая у меня взрослая внучка, ты ее когда видел в последний раз? Ей годика два было, да?..

– Только не говори мне, что ты полностью вжилась в роль бабушки, потому что я все равно не поверю. Да и не выглядишь ты бабушкой взрослой девицы. – Станислав делано сердито нахмурил седые брови, озорно сверкнул серыми глазами и даже, кажется, погрозил Ванессе пальцем – она в этот момент рассмеялась от облегчения и удовольствия и не рассмотрела деталей, потому что счастливо зажмурилась.

Как же Ванессе просто с ним! Удивительный человек, с ним все по-другому: и радость – острее, и тоска – глуше, даже когда ей больно, то – не так, как было бы без него. Ванесса восемь лет училась говорить простыми словами о своей боли, но так и не научилась, и она, эта боль, давно стала для нее привычной – черная, гладкая, как жук скарабей! Уже много лет женщина живет с ней, не замечая ее, но чувствуя каждое мгновение, и почему-то только сейчас, когда Стас снова рядом, скарабей вдруг проснулся и неуютно зашевелился в душе. Ванесса будто очнулась от сна, и боль ожила вместе с ней, но теперь ей не так страшно, потому что рядом – ее мужчина!

Со Стасом спокойно и – безопасно. Стоит ей только заглянуть в эти ясные глаза, такие же блестящие и живые, что и раньше, как все сразу само собой становится на свои места. А голос – Ванесса даже не взялась бы описать его, он настолько необычный, что может принадлежать лишь одному человеку на всей земле, и не узнать его нельзя! И брови, и эти волосы, когда-то темно-коричневые, как она говорила, «цвета горького шоколада», а теперь – темно-серые, словно покрытые пылью или пеплом… однако все такие же густые и непослушные. Ванессе знакомо каждое его движение, но до чего же это нужно ей – сидеть, не двигаясь, и заново знакомиться со всем, что она так любила. И любит. И бог с ним, со скарабеем в груди, никуда ей не убежать уже от этой боли!

* * *

Станислав проводил спутницу до дома, но заходить не стал. Они замечательно погуляли, из кафе по Проспекту дошли до набережной, немного постояли под голыми ветвями старого ясеня… Памятное место: как раз на этом самом холмике, под этим могучим деревом много лет назад случился их первый серьезный поцелуй. Нет, конечно, они целовались и раньше, но – быстро, на лету или украдкой, ведь они никогда не позволяли себе забыть о том, что за ними могут наблюдать… А под ясенем – позволили, потому что была ночь, и их не видел никто в целом мире!

А потом Станислав точно так же, как сегодня, проводил ее до дома, и ничего с той поры не изменилось – та же неровная скамейка возле подъезда, те же деревья и кустарник во дворе, только заметно выросшие, и живет она все в той же квартире, правда, теперь уже не с мужем и сыном, а с невесткой и внучкой. Да, и железной двери с кодовым замком раньше не было. Но все это мелочи – главное, Ванессу точно так же переполняет огромное и неразумное счастье, от которого страшно хочется запеть в полный голос и перебудить всех, кто почему-то спит в такую ночь!

Но в ее квартире не спят, свет горит на кухне и в Алькиной комнате. У Ванессы почему-то тревожно екнуло сердце. Ускорив шаг, она на одном дыхании влетела на свой пятый этаж и даже почти не устала. Не разуваясь, женщина кинулась на кухню: Анна и Алька, сидя на корточках, склонились над чем-то, и только встревоженный возглас Ванессы отвлек их от этого непонятного занятия. Невестка и внучка поднялись, встопорщенные, с виноватыми лицами, и она разглядела на полу за их спинами две миски и кастрюлю. Это было странно. Каша у них там, что ли?..

– Ба, только не сердись, пожалуйста, я тебя очень прошу! Но… – Алька на секунду замешкалась, однако собралась с духом и выпалила на одном дыхании: – Мы завели собаку! Ну то есть я завела, но мама не против, только говорит, что ты рассердишься. Не думай, я буду ухаживать за Рыськой, она тебе понравится, ведь ты же не выгонишь бедняжку на улицу теперь, когда я пообещала ей теплый дом и кормежку?

Миски, кастрюльки, все ясно. Ванесса вздохнула. Ну разумеется, Алька прекрасно знает, что бабушка не выгонит щенка. Просто после Маркизы, которую они похоронили три года назад, Ванесса больше не хотела заводить собаку. Слишком это больно, когда у тебя на руках умирает родное существо, а ты смотришь и ничего не можешь поделать… Даже сейчас она не уверена в том, что хочет снова стать хозяйкой собаки. Но ведь это и не Ванесса приняла решение, а Алька.

– Ладно, где она, твоя… Рысь, что ли? – Ванесса пожала плечами и улыбнулась, когда Алька взвизгнула от радости и унеслась в свою комнату за щенком.

Собачка оказалась симпатичной рыженькой дворняжкой, смахивающей одновременно на колли и на шпица. Поглядев на новую жиличку, Ванесса поняла, что ничего не имеет против, к тому же ей вдруг страшно захотелось узнать, на кого все-таки эта пигалица вырастет похожей.

– Женский монастырь, а не дом, еще одна дама. – Ванесса с усмешкой пожала плечами, проводив глазами внучку со щенком, и, налив себе кофе, села к столу. Но Анна почему-то не улыбнулась в ответ, вместо этого села напротив свекрови и нервно постучала пальцами по стакану. Ванесса удивилась, однако готовый уже вопрос так и не слетел с губ, потому что невестка вскинула на нее встревоженные глаза, и застывшее в них беспокойство тут же передалось Ванессе.

– Мам, вы только не говорите Альке, я сегодня видела Костика с другой девушкой… девицей. Да нет, это не ерунда… очень неприятная была сцена… В общем, я его застала в самый неподходящий момент. Честно говоря, я в растерянности, не знаю, что мне делать. Как я ей скажу? А не сказать нельзя, она должна знать. – Анна неловко потерла переносицу и дернула головой. – Не хочу делать ей больно, она будет жутко переживать… И я разрешила ей взять собаку, ничего?

Ванесса крепко обхватила ладонями чашку с кофе, пытаясь унять дрожь в пальцах и придумать правильные слова, но вместо нее ответила Алька, сунув голову на кухню и мотнув рыжим чубом:

– Да, мам, спасибо, что разрешила мне взять собаку.

К концу недели Ванесса так и не сумела понять, слышала Алька что-нибудь про Костика или до ушей девочки долетели только самые последние слова Анны – про собаку… Внучка вела себя обычно: шумно, немного нервно, радостно играла с Рысей, не хотела вставать утром и поздно ложилась вечером… Если бы не тот злополучный разговор на кухне в среду, то Ванесса, глядя на Алю, и не пыталась бы искать какие-то изменения в ее поведении, но разве возможно теперь об этом не думать? Смотреть в ясные глаза девчонки и не гадать – слышала она, что сказала мать о Косте, или все-таки нет?..

Не сговариваясь, женщины решили больше не поднимать эту тему, во всяком случае пока. Аля, конечно, уже почти взрослая, но есть такие вещи, которые ей еще рано знать. Да и как расскажешь это?.. Ванесса, разумеется, не ханжа и никаких запретных тем у них с внучкой в разговорах никогда не было, но, наверное, и не случалось раньше ничего такого, о чем бы она не хотела говорить Альке.

В тот вечер они с Анной засиделись допоздна. Когда Алька наконец утихомирилась и легла спать, невестка рассказала Ванессе, что произошло. Она возвращалась с работы домой, как всегда, пешком, по Московской, потом – привычный маршрут – свернула на Вольскую и уже хотела двинуться по Проспекту в сторону Радищевской, а там вниз и домой, но тут у нее расстегнулась юбка и стремительно начала сползать с бедер. Идти дальше в таком виде было никак нельзя, и женщина свернула в ближайшую подворотню, чтобы устранить беспорядок в одежде.

Это оказался небольшой двор за магазином, весь уставленный ящиками и картонными коробками. Там было так темно, что Анна спокойно, не боясь, что ее заметят, застегнула юбку. Но именно по той же причине женщина в этом дворе оказалась не одна. Когда она, приведя себя в порядок, пробиралась назад через завалы картонного мусора, то отчетливо услышала рядом два голоса, мужской и девичий. Разумеется, Анна не собиралась смотреть, кто там, ей это было совершенно не нужно, но, во-первых, молодые люди действительно оказались на ее пути, а во-вторых, с ее близорукостью только по темным закоулкам бродить! В общем, женщина вырулила из темноты прямо на парочку, пристроившуюся на большом, застеленном газетами ящике. Анна поспешила отвернуться, скомканно извинилась и отступила назад, но было уже поздно. Девчонка завизжала, быстро оттолкнула от себя кавалера, путаясь в своем длинном пальто и его куртке, за ее спиной зашуршали, падая, коробки… Но Анна, едва черкнув взглядом по встопорщенной девице, буквально приклеилась глазами к парню: чертыхаясь и судорожно натягивая штаны, тот повернулся и не мигая уставился на женщину. Длинные темные кудри, почти до плеч, черные глаза, черные брови. Красивый парень, конечно, но в этой ситуации Анна предпочла бы увидеть кого-нибудь другого, а не Костика, друга своей дочери.

И ведь что самое обидное – у нее не было ни одного шанса не узнать его, слишком уж часто женщина его видит: и на улице, когда они с Алькой идут в школу, и на своей собственной кухне, когда дочь поит его чаем. А теперь и здесь, в темном дворе, на ящиках, в объятиях какой-то вульгарной девицы с вытравленной челкой. И Костя тоже узнал Анну, как же иначе? Застыл в полусогнутом положении, глупо моргая и открыв красивый лживый рот.

Анна стрелой вылетела из гадкого двора, в ушах стучало так, словно ее голова превратилась в погремушку, и почему-то никак не хотелось (или не получалось) просто идти, ноги бежали, а руки сжимались в кулаки… Где-то в нескольких кварталах отсюда влюбленная Алька, наверное, строчит очередной доклад за этого парня, который не теряет времени даром. И если Анна ничего не скажет дочери о том, что видела своими глазами в подворотне, то получится, что она сама помогает Костику обманывать Альку. Но если Анна предупредит дочь, а та ей попросту не поверит? Да нет, вряд ли, поверит, конечно, и ей будет так больно!..

А потом Анна столкнулась на проспекте с Ванессой и Станиславом, и Альку она застала не дома, а у подъезда – и не одну, а с маленькой игривой дворняжкой… Теперь у собачки появились хозяева, а у Ванессы с Анной – новые сомнения и заботы, потому что надо ведь что-то делать. Но что?..

* * *

– Вы не имеете права скрывать от нее такую важную информацию, и не надо мне говорить, что она еще ребенок. Сейчас дети рано взрослеют. Да даже если она, по-твоему, и маленькая, так что с того? Это ее жизнь, а вы над ней квохчете, как две клуши! – Станислав сердито помог Ванессе надеть пальто и подождал, пока она поправит перед зеркалом шляпу. Его брови выразительно сошлись на переносице, и лоб рассекли три вертикальные морщины. – Я понимаю, что тебе мой совет вовсе не нужен, но я бы на вашем месте не брал на себя такую ответственность. Сказать они боятся…

Ванесса сунула руки глубоко в карманы и прибавила шагу. Ужасно неприятно, когда тебя ругают, и за что? Три дня они со Станиславом не виделись, сегодня наконец встретились, пошли в театр, с удовольствием посмотрели «Летучую мышь», и все было так здорово, так ожидаемо хорошо! Нет, черт ее дернул за язык, не удержалась, рассказала Стасу про Альку и неверного Костика. И чего добилась?! Теперь вместо того, чтобы просто наслаждаться вечером рядом с любимым мужчиной, она будет оправдываться, говорить что-то в свою и Аннину защиту, а Стас ни за что не остановится, пока не доведет тему до логического конца. Слишком хорошо Ванесса его знает!

– И вообще, неужели ты не понимаешь, что нельзя девчонку всю жизнь оберегать от неприятностей? Ведь ей же будет хуже, когда она столкнется с какой-нибудь бедой, Алька сломается, если не привыкнет бороться! А вы…

– А мы, к твоему сведению, не сумели удержать ее отца в семье, не смогли дать Альке счастливое беззаботное детство с любящими родителями. У девочки есть только мать и бабушка. Если уж на то пошло, за свои семнадцать она и так слишком многое узнала, чего бы ей лучше никогда не знать. А ты, что ты знаешь о нас? Как мы жили все эти пятнадцать лет, пока ты растил своих детей? Ты ничего не знаешь, Стас, ничего. – Ванесса закусила губу. Оказывается, она встала посреди дороги, даже не заметив этого, и, как дура, стоит и выплескивает на Станислава свою обиду, а люди обходят их с двух сторон, задевая то плечом, то сумкой… Хуже всего, что он прав: от многих бед и сам не убережешься, и близких не оградишь – но какое он имеет право обвинять ее! И Анну… Обвинять в том, что они просто очень сильно любят Альку.

Станислав осторожно обнял Ванессу и прижал к себе. Ее руки, вцепившиеся в рукав его куртки, медленно разжались… Нет, все правильно, просто если бы Станислав не пропал из ее жизни на такой огромный срок, он бы знал, что Алька – не избалованный ребенок, что ей порядком от жизни досталось, и просто чудо, что девочка выросла жизнерадостной и веселой. Еще семь лет назад, помнится, она не могла заснуть без света и часто просыпалась по ночам в слезах, ей снились такие кошмары, что Ванесса неоднократно ходила с внучкой к психотерапевту… Маленькая Алька вздрагивала от любого громкого звука, боялась темноты и мужчин, ее нельзя было оставлять дома одну. Стас просто ничего не знает!..

– Виталий очень сильно пил. Они из-за этого и расстались с Анной. Я пыталась его лечить, возила в дорогие клиники, но ничего не помогало… Полежит, полечится, выйдет – месяц держится, не пьет, а потом опять все по новой. Анне было трудно, но, наверное, она бы так и продолжала терпеть заскоки Виталия, если б не Алька. Девочка страшно боялась отца, когда тот напивался, пряталась, плакала. Ну а потом… потом он ударил Анну на глазах у дочки, ей тогда было девять лет… И в тот день я сама сказала: все, хватит, пора с этим что-то делать. Так что… Я не знаю, все это очень тяжело. Виталий – мой сын, и я люблю его, но – такое уже было невозможно терпеть. Он пил и не хотел бросать.

Где-то рядом засмеялся ребенок, мимо прошагала веселая студенческая компания, вдалеке прогромыхал грузовик, и завыла сигнализацией машина на стоянке… Все это вдруг стремительно отдалилось от Ванессы, стало ей безразличным и ненужным. На самом деле, если бы тогда, восемь лет назад, на нее вот так же смотрели бы эти внимательные светлые глаза, если бы мужские руки так же стиснули в тот жуткий вечер ее холодные ладони, как сейчас, все, конечно, было бы иначе. Проще. Не было бы тех ужасно длинных бессонных ночей на кухне, когда она выкуривала пачку сигарет, но так и не находила оправдания ни себе, ни своему сыну, ни Анне, мучилась и срывалась на крик всякий раз, как кто-нибудь заговаривал с ней о Виталии… Она не просыпалась бы от кошмаров, с опухшими от слез глазами и искусанными в кровь губами. Если бы в то злосчастное время у нее была возможность излить свою боль!.. Но все случилось так, как случилось, боль затаилась глубоко в душе, воспоминания остались в далеком прошлом, и только иногда ей снятся сны… Но жизнь идет, пройдет и это!

Все останется в прошлом. Все, кроме мужчины, который теперь рядом. Можно поцеловать его, провести пальцем по колючей щеке, потрогать подбородок и заставить замолчать рот, легонько хлопнув по нему ладонью. Как много всего произошло в ее жизни, и в его тоже, оба изменились – молодость минула, да что там говорить, у них уже взрослые внуки! И все-таки Ванесса знает каждый жест Станислава, каждую его морщинку – когда-то давно, в их далекой и уже как будто нереальной жизни «до разлуки», это были даже не морщины, а просто еле заметные тонкие лучики, бегущие от уголков глаз к вискам, раздумчиво пересекающие лоб, теперь они стали глубже и острей, но что от этого изменилось? Ничего… То же по-прежнему любимое, родное, дорогое лицо, которое – и вот это единственное, что имеет для нее значение! – она не видела так долго!

– А теперь Виталий где? – Они свернули с Горького на Театральную площадь и взяли курс к остановке, осторожно, чтобы не поскользнуться, огибая лужи и горки грязного снега. Станислав не отпустил Ванессу, его рука так и осталась лежать на ее плечах, и хотя идти, обнимаясь на ходу, не слишком удобно, зато по телу разлилось тепло и спокойствие, а ведь ей это так нужно, просто жизненно необходимо!

– Ну, уезжал к Виктору в Москву, а сейчас я даже не знаю, где он, надеюсь только, что у него все в порядке. Мы с Витей после развода ни разу не виделись, лишь дважды по телефону разговаривали, первый раз – когда я его попросила пристроить Виталия к делу, я устала одна тянуть сына из трясины, Виктор, спасибо и на этом, помог. Виталий закодировался и уехал к отцу… Ну а потом, уже года через два после этого, Виктор позвонил мне, наверное, не хотел больше чувствовать свою ответственность за сына… сказал, что Виталий уехал из Москвы куда-то на север, – Ванесса невесело усмехнулась. – Вот, собственно, и все. Я ничего сейчас не знаю о своем сыне. Вроде бы он неплохо зарабатывает, у него новая семья… Виталий же официально развелся с Анной, прислал ей бумажки, Анечка подписала, и все, их больше ничего не связывает… Виталя мне не пишет, не звонит… Вот так.

Как странно все звучит. Точно это самые обычные слова. Сын уехал и пропал, исчез, словно растворился в воздухе! А его жена, хотя официально и разведена с Виталием, живет с ней в одной квартире, но кому, к черту, сдались все эти формальности, если Анна и Алька – близкие Ванессе люди, ближе у нее никого нет… Она сама сделала такой выбор. Они и Стас – вот ее мир!.. Знать бы только, что там с Виталием, где он, как ему живется, здоров ли он… Просто знать это, и все! Больше ей ничего для счастья не надо. Ради спокойствия Анны и Али Ванесса давно уже научилась молчать о своем непутевом сыне, как будто, уехав, он раз и навсегда вычеркнул себя из их общей жизни. Но она ведь мать, она может не говорить о Виталии, но не думать о нем – выше ее сил…

– Я понимаю. – Стас коснулся губами ее холодной щеки и замолчал. Он действительно все понимает, и знать это – огромное облегчение. Так слушать умеет только Стас, и больше никто в целом свете! Наверное, именно этим он ее и зацепил… когда они столкнулись в коридоре сельскохозяйственного техникума, где проходила конференция по вопросам обучения старшекурсников. Ванесса улыбнулась – из памяти давно вылетела и тема ее доклада, и прочие мелочи, она даже не вспомнит, что тогда рассказывала Стасу, удобно примостившись у треснувшего подоконника, но как он на нее смотрел, как слушал, буквально впитывая каждое слово, – вот это незабываемо!..

Они дошли до троллейбусной остановки и остановились. Если сейчас повернуть налево и спуститься на несколько кварталов вниз, то Ванесса прямиком окажется дома, но ей туда совсем не хочется. Однако погода не для прогулки, слишком промозглый ветер и жуткая грязь под ногами, да и темно. Пойти в кафе? Сегодня канун праздника, к тому же суббота, и вряд ли можно отыскать хоть одно свободное место. Конечно, Стас ее все время зовет к себе, но как она пойдет, если они встречаются с ним только вечером, и идти к нему – это значит оставаться на всю ночь, а что Ванесса скажет Анне и Альке, как объяснит им свое отсутствие?.. Она, конечно, взрослая женщина, но что близкие подумают о ней, когда она вдруг перестанет ночевать дома? Просто невозможно взять и резко изменить себя и свою жизнь…

– Я приглашаю тебя к себе, – Станислав усмехнулся и поднял бровь. – И сегодня не приму отказа. У тебя нет другого выхода. Можешь позвонить Анне с Алькой и предупредить, что не вернешься сегодня, но я тебя не отпущу!

Никто и никогда не заставит Ванессу делать то, чего она не хочет! Никто силой не удержит ее там, где ей не нравится, и не уговорит пойти туда, куда она идти не намерена… Но Станислав сказал, что Ванесса идет к нему домой, и вдруг выяснилось, что ей этого хочется, ей это надо, и какая же она глупая, что столько времени не могла принять такое простое решение – взять и хоть на время из бабушки и свекрови превратиться в обыкновенную женщину, у которой есть мужчина, который… С которым ей хочется, нужно, важно быть вместе!

Ванесса взяла у Станислава мобильник и набрала домашний номер. После семи гудков она вспомнила, что Алька сегодня с подружками собиралась в «Джуманджи» и придет, скорее всего, только под утро… Костика с ней не будет, Ванесса осторожно выяснила (внучка, правда, не особо распространялась на данную тему), что вроде бы они в ссоре… И это хорошо. Может, даже не придется говорить ей правду про парня. Подружек, с которыми внучка будет в клубе, Ванесса хорошо знает, пусть веселятся девчонки… Итак, с Алькой все понятно, но где Анна? Почему ее все еще нет дома?

Ванесса попробовала позвонить невестке на мобильный, но он не отвечал. Как будто все близкие в одно мгновение пропали и Ванесса осталась посреди города совершенно одна! Нет, не одна, конечно, а с мужчиной, который нетерпеливо смотрит на нее и ждет, когда она перестанет сомневаться и размышлять. Когда забудет про свои заботы, домашние хлопоты и работу, позволив ему тоже обо всем забыть.

– Я позвоню Анне позже, наверное, она куда-то ушла. – Ванесса вернула Станиславу телефон и взяла мужчину под локоть. – Я могу позвонить ей от тебя! Они влезли в переполненный троллейбус, который неромантично лязгнул дверями и встряхнул пассажиров, прижав их друг к другу, но почему-то ни тряска, ни тяжелая смесь запахов, витающая в салоне, ни беспокойство об Анне, которой до сих пор нет дома, – ничего не могло уже испортить настроение Ванессе. Впереди ее ждет сказка, сегодня у нее будет вечер наедине с любимым мужчиной, который и теперь так близко, что она чувствует его дыхание на своих волосах, а до губ легко может дотронуться носом, это их тайный знак – эскимосский поцелуй!..Улыбнувшись, Ванесса переместила руку с локтя Станислава на его плечо. Сейчас они приедут, поднимутся на третий этаж знакомого ей девятиэтажного дома, и она впервые увидит квартиру, в которой живет Стас… Теперь Ванесса имеет полное право находиться там. Сколько же лет она мечтала об этом, хотела быть его гостьей, и вот – все случится так скоро!А потом как-то так само собой вышло, что весь мир остался за пределами одной небольшой квартиры в центре города. Когда Станислав запер входную дверь, Ванесса уже не помнила ни об Анне, ни об Альке с ее несчастной любовью, потому что в этот момент у нее уже было все, что нужно для счастья.

– А тебе, Ань, вот эта маленькая балерина, такая же худая и прозрачная, как ты!

Ванесса достала из коробочки стеклянную фигурку и поставила ее в центре праздничного стола, удовлетворенно заметив радостный блеск в глазах невестки. Анна уже несколько лет собирает стеклянные игрушки, у нее их около пятидесяти, все красивые и любимые, каждая – на своем особом месте в шкафу. Сегодня на полке станет одной фигуркой больше… Подумать только, маленькая стеклянная балерина, пустячок ведь! – но Анна прямо на глазах расцвела! Вот ради такой ее улыбки Ванесса и бегала несколько дней по городу в поисках заветной безделушки.

Вообще-то она ужасно любит выбирать подарки своим близким, потому что точно знает, что они любят, и как здорово потом бывает наблюдать за их восторгом! Вон как обрадовалась Алька, когда Ванесса вручила ей помаду от «Лореаль»… Девчонка несколько месяцев кругами вокруг нее ходила, но, наверное, не думала, что бабушка такая наблюдательная и запомнит, на что именно она запала. А Ванесса запомнила и подарила, и на эту бурю восторгов стоило посмотреть!

– Чтобы у нас и дальше все складывалось хорошо, как было всегда! – Продолжая держать балерину в руке, Анна подняла фужер с шампанским и звонко чокнулась со свекровью и дочкой. От удара бокалов у девчонки дрогнули пальцы, и желтая, пузырящаяся жидкость лихо выплеснулась на скатерть, залив Алькино оливье, но авария не огорчила, а развеселила Альку, которая тут же кинулась выхлебывать шампанское из своей тарелки.

Ванесса хмыкнула и придирчиво оглядела внучку. По случаю праздника они разрешили ей немного выпить, все-таки старшеклассница, совсем взрослая уже, и Алька с удовольствием воспользовалась великодушием взрослых. Это уже третий ее бокал, пора бы остановиться… И вообще, вдруг ей понравиться пить? Ванесса вздохнула. Вот всегда самые мрачные мысли посещают ее в неподходящий момент. Если она начнет запрещать Альке пить, та все равно станет это делать, только уже не с ними и не чуть-чуть, ради праздника, а в какой-нибудь компании и много… Вон летом на даче девчонка явно перебрала спиртного у подруги на дне рождения, пришла бледная до синевы и виновато прятала глаза. Ванесса не стала ее ругать. Алька и сама сделала правильные выводы: до Нового года на спиртное даже не смотрела и под бой курантов выпила совсем чуть-чуть! Так что тут нужно быть очень осторожной, у девочки сложный возраст!

Шампанское благополучно допили, и Алька, схватив две пустые бутылки, умчалась с ними на кухню. Там в духовке стоит пирог, сейчас внучка его порежет и принесет на подносе. Анна тем временем соберет пустые тарелки, а Ванесса достанет чайный сервиз и заварит чай. Это неизменный, завершающий штрих их праздничных застолий: они перебираются из-за стола на диван и смотрят телевизор, блаженно откинувшись на мягкие подушки и придвинув к себе табуретку с подносом. Анна обычно пьет чай без сахара, зато Ванесса с Алькой с аппетитом поглощают булочки и пирожки или «Зебру», как сегодня.

Через час дом погрузился в сон. Лежа на краю своей широкой кровати, Ванесса наслаждалась приятным ощущением сытости и полнейшего душевного комфорта: в соседних комнатах спят ее близкие, и, может быть, у Анны во сне с лица стерлось это странное беспокойство, которое делает женщину похожей на загнанного зверька. Наверное, когда она спит, ей хорошо и спокойно!.. Но Ванесса давно не видела невестку спящей: утром Анна встает раньше всех, а ночью уходит в свою комнату, и какое у нее лицо во сне – кто знает? Вот с Алей все ясно и просто. Ванесса улыбнулась, вспомнив замечательную картину – внучку в обнимку с собачонкой. Когда они с Аней выключили телевизор и ушли из гостиной, девчонка уже крепко спала, а преданная Рыська, распластавшись на ней, довольно посапывала… Женщины даже не стали будить их, не хотелось рушить такую идиллию!

Вообще, хороший получился день, несмотря на скверное начало… Впрочем, это как еще посмотреть, утренняя встреча Ванессы и Анны у дверей в родную квартиру – прямо-таки анекдот! Правда, единственный человек, которого случившееся искренне развеселило, – Алька, а им обеим было не до смеха. Но внучка до вечера потешалась над матерью и бабушкой, вспоминая выражение их лиц!..

А все получилось, как в идиотской комедии, которые Ванесса так не любит… Она полетела домой на всех парусах, только утром, у Стаса в объятиях, сообразив, что забыла позвонить и никого не предупредила о том, что не будет ночевать дома. Она же никогда так не поступала, поэтому могла себе вообразить реакцию домашних на ее отсутствие! Да Анна с Алькой там – Ванесса была уверена! – просто с ума сходят от тревоги, а она, безответственная женщина, лежит в постели с любимым мужчиной и в ус не дует!

Разумеется, эта мысль подхлестнула ее так, что дорогу до дома она проделала в рекордные сроки – за двадцать минут, и уже в начале девятого утра влетела в подъезд. На лифте доехала до пятого этажа, потом долго рылась в сумочке в поисках ключа, но тот куда-то запропастился, и Ванессе все-таки пришлось нажать на звонок, чтобы ей открыли… Но в тот самый момент, когда дверь в квартиру распахнулась, на лестнице прошелестели легкие шаги, и на площадку влетела запыхавшаяся Анна.

Сценка действительно получилась весьма впечатляющая: заспанная Алька в своей любимой голубой пижаме с оборками стоит на пороге и переводит взгляд с бабушки на мать, а они, как провинившиеся школьницы, хлопают глазами и совершенно не знают, что сказать!.. Но это сейчас смешно, а тогда Ванессе было не до шуток, женщина чувствовала себя просто ужасно, словно ее застукали на месте преступления! Анна тоже выглядела не лучшим образом – то краснела, то бледнела, а проходя мимо Альки, сперва уронила сумку, потом, раздеваясь, повесила дубленку мимо вешалки… Она всегда, когда нервничает, все роняет.

Так что утро получилось занятным, такого эта квартира еще не видела. Ванесса сладко потянулась под теплым одеялом и усмехнулась… Да уж, откололи номер! Весь день потом они с Анной косились друг на друга, однако обе молчали и никаких вопросов не задавали, слишком уж щекотливой оказалась тема… Ладно бы еще Алька не ночевала дома, ей это больше пристало, чем им, так ведь нет же! У нее как раз ничего с походом в «Джуманджи» не вышло, она с кем-то там поссорилась и вернулась в пустую квартиру… Алька призналась, что даже не подозревала о том, что матери и бабушки нет дома: свет в коридоре девочка не зажигала и пробиралась в свою комнату на цыпочках, стараясь не шуметь, думала, все давно спят… А отсутствия одежды на вешалке внучка, конечно, не заметила, она жутко ненаблюдательная.

Ванесса приподнялась на постели и глянула на светящийся циферблат радиобудильника. Уже почти два часа ночи, а она все никак не заснет! Что с ней происходит? Всю жизнь засыпала легко, стоило только голове прикоснуться к подушке, и сон тут как тут! А теперь эти ночные размышления становятся доброй традицией, и что делать, непонятно. Ванесса свернулась калачиком и подоткнула под себя одеяло. Надо спать. Как бы сделать так, чтобы из головы вылетели все воспоминания: и о Стасе с его поцелуями и омлетом с помидорами среди ночи, и об Альке в пижаме, хохочущей и счастливой, бегающей со своим подарком, и об Анне, испуганной и несчастной утром и довольной и оживленной вечером?.. Нет, все-таки следовало поговорить с невесткой, как-то нелепо делать вид, будто ничего не происходит, но ведь если Ванесса задаст вопрос, то и у Анны появится право расспрашивать ее, разве не так?.. А что отвечать, если о Стасе она рассказывать не хочет! Пока – нет… Но как же тогда узнать, что происходит с Анной? Замкнутый круг какой-то получается!

Хорошо, что завтра не надо идти на работу, впереди еще один день праздника. Значит, Ванесса выспится, сделает что-нибудь полезное по хозяйству, а потом, ближе к вечеру, встретится со Станиславом, и они пойдут на выставку восковых фигур в «Победу», а потом, наверное, заглянут в кафе или поедут к нему… Только в этот раз Ванесса не останется ночевать, во вторник надо на работу. Конечно, от Стаса до Политеха совсем недалеко, но за долгие годы она так привыкла к ежеутреннему ритуалу – ванная, макияж, завтрак, заранее приготовленный костюм на плечиках, поющая Алька и суетящаяся Аня, – что в одночасье взять и отказаться от всего выше ее сил. Может, когда-нибудь потом, когда Ванесса проникнется этой мыслью… Впрочем, страшнее другое: необходимость посмотреть в глаза невестке и внучке и сказать, что она, примерная бабушка и свекровь, опять не придет домой! Ну нет. Один раз – это что-то вроде случайности, с кем не бывает. А второй?

Только бы Стас не настаивал. Ванесса закрыла глаза и попыталась вспомнить его квартиру в деталях. Маленькая прихожая, овальное зеркало и деревянная сова над ним, налево – две смежные комнаты, а если свернуть направо, то попадешь в маленький коридор. Из него одна дверь ведет в ванную комнату, а вторая – на кухню, крошечную, но такую светлую и уютную, что Ванесса просто влюбилась в нее! И даже почувствовала себя там как дома… Хотя, конечно, ни на секунду не забывала, что это дом женщины, которой больше нет на свете, жены Станислава… Когда-то Ванесса видела ее, но принципиально не стала знакомиться. Зачем? Было бы нечестно общаться с человеком, которого обманываешь. А теперь – больше никакого обмана, эта квартира принадлежит мужчине, которого она любит, и на стенах Ванесса не нашла ни одной фотокарточки, которая могла бы ранить ее. Наоборот, все выглядело так, словно дом давно ее ждет!

Сколько лет они со Стасом любили друг друга так, будто не имели на то никакого права. Иначе жить не получалось. Это теперь Ванесса знает, что между черным и белым цветом – множество серых оттенков, а когда-то она была такой же максималисткой, как Алька сейчас. Но оказалось, что в жизни прямых дорожек к счастью не бывает. Постепенно Ванесса смирилась с этим, хотя далеко не сразу… Она тогда была очень молода, моложе, чем Анна, и как же сильно ей хотелось, чтобы Станислав ушел из семьи, ведь она же развелась с мужем! Но он не смог бросить больную жену, а Ванесса не смогла уйти от него, хотя не раз пыталась это сделать. Одна из попыток расставания произошла не где-то, а возле его подъезда, на старой лавке, которая стоит там до сих пор. Это был жуткий, пасмурный день: по-осеннему промозглый ветер, слезы, градом льющиеся из глаз, его руки, вцепившиеся в рукав ее пальто, боль и отчаянное желание казаться решительной, сильной, правильной… Как она бежала тогда от того проклятого подъезда, бледная от горя, с трясущимися губами! А через тридцать лет вошла в него победительницей, хотя вовсе не ее заслуга в том, что ей ни с кем больше не надо делить свою любовь, это подарок судьбы! Одно и то же место, обыкновенный подъезд девятиэтажного дома, но какие разные воспоминания с ним связаны! Вот ведь какая странная штука – жизнь! Счастье всегда казалось таким близким, думалось – протяни руку и возьми его, а осуществилось только теперь, когда ее жизненная дорожка сделала очередной вираж, а за спиной остались многие сотни километров пройденного пути!..

Ванесса потерла ладонями виски и зевнула. Судя по всему, без снотворного она не заснет, придется позаимствовать у Анны пару таблеток «Новопассита». Конечно, не хотелось бы привыкать к нему, но один раз можно.

В ванной комнате Ванесса быстро отыскала на полке в настенном шкафчике коробку с лекарствами. «Новопассит», разумеется, оказался в самом низу, под тонной других таблеток, и ей пришлось вывалить на стиральную машину все содержимое коробки. Открыв кран, Ванесса зачерпнула пригоршней воду и запила снотворное. Из зеркала на нее глянуло усталое отражение со встопорщенными волосами и совершенно ошалевшими от бессонницы глазами… Показав себе язык, Ванесса медленно стала ссыпать лекарства назад, стараясь ничего не уронить мимо коробки. Руки двигались плавно, как в замедленной съемке, глаза сами собой закрывались, как будто снотворное, только что проглоченное, уже начало действовать…

А потом вдруг одна симпатичная упаковка, выскользнув из пальцев, упала на пол. Это был оральный контрацептив. Модный дизайн, скромная надпись, однако вид маленькой коробочки почему-то неприятно потряс Ванессу, и она с трудом заставила себя вернуть ее на место. Господи, какое ей дело до того, что там хранится у Анны среди лекарств? Да и почему бы невестке, в самом деле, не иметь под рукой противозачаточные таблетки, она же не школьница, а взрослая женщина!.. Но даже под давлением таких разумных мыслей противное и нелепое ощущение обиды на Анну никуда не пропало, напротив – оно накрепко связалось со вкусом только что разжеванного «Новопассита», пропитав весь организм Ванессы горечью.

Выйдя из ванной и нырнув назад в теплую постель, она решила, что теперь бессмысленно даже пытаться заснуть, но заснула сразу же, едва додумав эту мысль, и спокойно, без снов, спала почти до десяти утра.

* * *

– Мам, я взрослая женщина, и у меня есть… определенные потребности. Я ни в коем случае не хотела бы никого задеть, ни Альку, ни вас, просто… даже не знаю, как получилось, что я оставила таблетки в аптечке. Я никогда не забывала их, и… я сейчас же все уберу, простите, что так вышло. – Анна резко вытряхнула из пачки несколько сигарет, нервно схватила одну и сунула в рот.

Все то время, пока она курила, Ванесса не отрываясь смотрела на тонкие пальцы, которые сперва никак не могли выудить спички из коробка, а когда спичка поддавалась, не умели ее зажечь. Справившись, наконец, с сигаретой, невестка как будто успокоилась, ее движения стали ровными и изящными, как у киноактрисы… Ванесса даже залюбовалась тонким профилем на фоне темного мартовского неба и нежной рукой с длинными пальцами, твердо сжимающими сигарету, хотя вообще-то она терпеть не может, когда Аня курит. Тем более на кухне. Но этот разговор… она сама виновата, что затеяла его, и не ей осуждать невестку за то, что та нервничает!

– Аня, прости, я не должна была ничего у тебя спрашивать. Сама не знаю, что на меня нашло… Извини. И… я только убедилась, что не Алька пьет эти таблетки, значит, все в порядке. Я не хотела вмешиваться в твою жизнь. – Как же все это сложно! Ванессе тяжело говорить, а Анне – слушать ее, вон, как подрагивают ресницы, и даже дым от сигареты получается какой-то рваный, зигзагами.

С самого утра она старалась выбросить из головы злосчастный контрацептив, но, как нарочно, все вокруг напоминало о нем: реклама по телевизору, журналы, открытые на медицинских статьях на данную тему, даже Рыська на прогулке умудрилась где-то раскопать блок презервативов – Алька хохотала, рассказывая об этом, а Ванесса только вздыхала про себя. Потом отменилось свидание со Стасом, к которому приехали дети, и женщина совсем загрустила. Вечером ее душа не выдержала: внучка убежала в гости к подружке Наташке, а Анна взялась приготовить мясное блюдо со странным названием, и как раз в тот момент Ванесса затеяла свой разговор.

Теперь она жалела об этом. Зачем она вообще задала Анне свои глупые вопросы – откуда у тебя эти таблетки, для чего, почему… В конце концов она сама прекрасно знает, и что это такое, и для чего нужно. А Аня, бедная, сжалась вся, как воробей перед коршуном, ссутулилась на своей табуретке, как будто прозвучали не вопросы, а упреки, и от этого Ванессе стало еще хуже. Проблема в том, что у них такая ненормальная семья. Вот если бы Аннушка была ее дочкой, то Ванесса могла бы рассчитывать на ее откровенность, о своем любимом мужчине дочка рассказала бы сама, наверняка – с огромным удовольствием. А так – пока Ванесса случайно не наткнулась на противозачаточные таблетки, она ничего не знала и даже не подозревала ни о чем… Но в то же время не знать почему-то было проще, спокойнее. Обидно, что Анна не откровенна с ней, хотя… хочется ли Ванессе этой откровенности? Да, неприятно ощущать себя змеей, вцепившейся в собственный хвост!

– Ань, у тебя есть человек… мужчина? Ты его любишь? – Все, хватит думать только о себе! Анна молодая, ей хочется любить и быть любимой, это всем женщинам надо, независимо от возраста, и кому, как не Ванессе, это знать! Но хотя она догадывалась, почти наверняка знала, каким будет ответ (Анна серьезная женщина, такие не размениваются на мимолетные романы!), все же ей не понравилось то, что она услышала.

– Да, мам, у меня есть человек, которого я люблю. Давно.

Вот и все, важные слова сказаны, теперь нужно с этим жить дальше. Из стены, которая была между ними, в один момент вывалился огромный камень, и теперь в ней зияет здоровенная брешь… Но проблема в том, что Ванесса и не подозревала ни о какой стене, ее отношения с Анной выглядели такими ровными и простыми, можно сказать, прозрачными! Странно это все, как будто они не прожили вместе в одной квартире вот уже без малого двадцать лет! Сколько же всего они друг о друге не знают! И теперь надо рушить эту никому не нужную стену дальше, ведь мириться можно лишь с полным незнанием, а когда что-то тебе известно – уже покоя не жди, пока не узнаешь остального.

Как все-таки жаль, что Анна ей не дочь! Она родная, близкая, но – жена сына всегда останется невесткой, даже бывшая жена, даже жена непутевого, невесть куда девшегося сына! Есть в этом что-то неправильное – спрашивать невестку, есть ли в ее жизни какой-то другой мужчина… Ванесса нахмурилась и одернула себя: она сама отказалась от сына, это было ее решение, и неужели теперь она всю жизнь будет видеть в Анне лишь жену Виталия, неужели никогда не поймет, что это просто женщина, такая же, как она сама? Да это ж Ванесса своими собственными руками столько лет держала Аннушку за поводок, а та – добрая душа! – не хотела или не могла снять с себя все обязательства перед ней… Как же, Ванесса – свекровь, Ванессе будет больно, если у нее, у Анны, появится в жизни кто-нибудь, кроме Виталика… Но ведь это – только материнский крест, материнская беда и боль!

– А он тебя любит? – Ничего, голосу тоже нужно время, чтобы привыкнуть к новым отношениям. Это он пока дрожит и звучит немного натянуто, но Ванесса справится со своими эмоциями, обязательно.

– Да, любит… У нас все очень серьезно… Мы уже два года встречаемся с Го… с ним. Он был женат, а теперь развелся. – Анна вскинула на Ванессу блестящие глаза, но тут же потупилась, заметалась взглядом по кухне… Ужин приготовлен, посуда вымыта, тарелки и чашки расставлены по местам, даже придраться не к чему, но смотреть на свекровь тоже не получается… Ванесса грустно улыбнулась. Да уж, ситуация. Прямо Серый Волк и Красная Шапочка. Неужели она всю жизнь была такой строгой и твердой, что Анна никак не справится со своим страхом? Невестка и вправду боится ее, Ванессу?..

Не надо так думать. Все будет хорошо и у нее, и у Анны с тем человеком, которого она уже два года любит – боже мой, Ванесса ничего не замечала, а ведь должна была, она же не слепая! Все эти бесконечные совещания на работе, тренинги по выходным, совершенно безумные и счастливые глаза по вечерам в будни и ужасно несчастные – в праздники… Она же сама через такое прошла, а тут – раз! – и как шоры на глаза упали. Ничего, теперь все обязательно будет хорошо! Анна – очень добрый, чуткий человечек, пусть ей повезет с тем мужчиной так же, как Ванессе – со Стасом… И надо наконец вычеркнуть из памяти тот факт, что когда-то Анна была женой ее сына. Все это осталось в прошлом, а впереди – совсем другая жизнь!

Свекровь дотронулась до руки Анны и погладила ладонью ее худой локоть. Почему Ванесса сто лет назад не наткнулась на эти чертовы таблетки? Давно уже надо было поговорить начистоту и успокоить Анну, чтобы угасла тревога в ее огромных светлых глазах!

– Ань, а давай ты пригласишь… этого человека к нам домой? Ведь он же еще не знаком с Алькой, нет? И я бы хотела… познакомиться с ним. Ведь два года – это немало, значит, он тебе нужен, а ты мой близкий человек, ты же мне как дочь, сама знаешь!..

Конечно, Анна все знала. Но, наверное, давно не чувствовала этого так остро, так явно, как теперь! У обеих слезы хлынули из глаз и долго текли, не просыхая, – и когда они обнимались, стиснув друг друга в объятиях и горячо высказывая вслух свою любовь, и потом, когда слегка успокоились и смотрели друг на друга, улыбаясь сквозь слезы.

И зачем думать о том, что будет завтра, если сегодня – сейчас, в эту минуту! – в душе Ванессы царят покой и гармония? Двадцать лет назад ей казалось, что счастье подобно пазлам: если не хватает хоть маленького кусочка, картинка не сложится, ничего не выйдет, ведь ущербного счастья никому не надо… Но счастье – это интересная работа, любимый человек и семья, это умение дорожить тем, что у тебя есть, наконец, это просто желание жить, пусть даже – вопреки чему-то! Ванессе понадобились десятилетия, чтобы понять столь простую истину. Зато сейчас она счастлива, и как бы она хотела, чтоб у ее близких людей было так же хорошо и спокойно на сердце!

Рабочая неделя хоть и была короткой из-за праздников, тем не менее оказалась насыщенной и отняла много сил и нервов. Во вторник и среду Ванесса проверяла контрольные, в четверг объясняла сложный материал, который с огромным трудом доходит до студентов, а это значит, что придется растолковывать его снова и снова. Она, конечно же, готова к бесконечному разжевыванию темы, но не к усталости от необходимости делать это. Если бы не Стас, который звонил ей во время работы и встречал после, Ванесса бы к концу недели ощутила себя выжатым лимоном.

Любимый человек ждал ее во дворе Политеха, и они шли гулять по темным улицам, заходили в знакомые дворики, просто стояли рядышком на трамвайной остановке, и это было удивительно приятно… Правда, Ванесса предпочла бы пойти к Стасу домой, но на это не хватало времени. Потому что заглянуть к нему на пять минут, выпить чашку чая и убежать – это было бы еще хуже, чем совсем его не видеть. Они решили дождаться субботы и устроить себе праздник, а до тех пор Ванесса старалась не думать о том, как ей хочется оказаться наедине со своим мужчиной, как ей было и – она это точно знает! – будет хорошо с ним наедине опять, как в тот раз… И пусть снова весь мир останется вдали, она прикоснется губами к губам Стаса, он обнимет ее… На этой мысли Ванесса безжалостно себя обрывала – суббота нескоро, до нее еще масса дел, не надо забегать вперед!..

Перед субботой всегда идет пятница, на вечер которой они запланировали семейную встречу – Анна собиралась познакомить своего мужчину с Ванессой и Алькой, очень ответственное мероприятие. Вот о чем надо думать, а не о поцелуях и нежных прикосновениях сильных рук, ради которых можно забыть все на свете! Но почему-то не думается Ванессе ни о чем другом! Один Стас в голове!

Даже Анна Ванессу сейчас не беспокоит, да и не о чем вроде тревожиться: невестка сияет радостью, порхает мотыльком и тоненьким голосочком поет на кухне, каждый раз смущенно замолкая, когда кто-нибудь появляется в поле ее зрения. Дома все в порядке, все хорошо… Алька выглядит вполне жизнерадостно, хотя кавалер больше не приходит к ней вечерами и не встречает по утрам, перед школой. Но все это как будто осталось в прошлом, внучка смеется и прыгает по ступенькам на одной ножке, словно ей не надо никакого Костика… Может, действительно Алькина жгучая любовь прошла? В юном возрасте и правда разлюбить так же легко, как влюбиться!.. Вот и пусть это спокойствие длится бесконечно, хорошо, когда дома тишь и благодать!

В пятницу с раннего утра в их доме начались серьезные приготовления к вечеру. У Ванессы по расписанию стояла только одна пара, поэтому с работы она вернулась около двенадцати, увешанная сумками с продуктами. Анна к ее приходу уже вымыла полы, пропылесосила ковры и теперь толклась на кухне, изобретая салаты. Альке оставили посуду – сполоснуть и протереть китайский фарфоровый сервиз, чтобы уж принять гостя по всем правилам… Последний раз такие глобальные приготовления в доме велись на Новый год, когда вдруг в одночасье оказалось, что в их трехкомнатной квартире соберется человек тридцать народу! А теперь все делается ради одного-единственного мужчины, хотя, пожалуй, это нужно не ему, а Анне, и разве Ванессе так уж трудно ее понять? Честно говоря, она бы многое отдала, чтобы очутиться сейчас на месте невестки – вот так волноваться, суетясь сверх всякой меры, бояться, что салаты окажутся невкусными, пирог подгорит, а мясо будет жилистым, и по сотне раз проверять чистоту комнат, носиться с тряпкой туда-сюда, стирая невидимую пыль с мебели!.. А все потому, что придет тот, кого ты давно хочешь видеть в этом доме, рядом с близкими людьми, но – одновременно и желаешь, и боишься его прихода, потому что вдруг он не понравится твоим домашним? Что тогда делать?.. Но все это узнается потом, а пока – надо расставить на столе тарелки и стаканы да не забыть про вазу для цветов!..Ванесса натерла курицу приправами и оставила на противне. Времени до прихода Анниного Георгия (Гоши, невестка его так называет, ужасное имя, конечно!) еще достаточно, а птицу надо подавать горячей, так что лучше сунуть ее в духовку полседьмого. Лишь бы Алька нигде не задержалась и протерла сервиз, да и вообще, если дочь опоздает, Анна жутко расстроится. Все-таки для нее это очень важный вечер.Оглядев ряд разновеликих мисок и салатниц на кухонном столе, Ванесса осталась довольна. Анну она уже полчаса назад отправила наряжаться, теперь можно заняться собой. Конечно, ей вовсе не обязательно сегодня выглядеть ослепительно, мужчина придет не к ней, но хотя бы привести себя в порядок необходимо! Прическа, макияж – все должно быть на высоте, иначе Ванесса станет чувствовать себя неуютно! Еще надо успеть выгладить любимое трикотажное платье цвета молодого горошка, с чудной тонкой вышивкой на груди… Да, и уговорить бы еще Альку не надевать эти страшные старые джинсы, ничего, один вечер можно потерпеть в новой юбке с блузкой! Зато матери как приятно будет!

* * *

– Положить вам еще оливье, Георгий Иванович? Вот этот салат попробуйте, фирменное блюдо Анны. – Ванесса пододвинула к гостю хрустальную вазу и приветливо улыбнулась. Мужчина галантно поблагодарил ее и с удовольствием положил себе салата.

Ел Георгий Иванович с аппетитом, ни от чего не отказывался, и это сразу же понравилось Ванессе: мужчина должен есть хорошо и много, не привередничая. Правда, на ее взгляд, он слишком часто рассыпался в благодарностях, кивая то ей, то бледной, но ужасно красивой Анне, и даже Альке, которая откровенно рассматривала гостя целый вечер, однако Ванесса посчитала, что это можно списать на волнение. Все-таки он первый раз в их доме, и хотя держится уверенно, наверняка ощущает себя не в своей тарелке.

– Георгий Иванович, а вы где работаете, вместе с мамой, да? – Ванесса могла бы поклясться, что Алька что-то замышляет, слишком уж невинно моргают круглые карие глазки… Но ей тоже хотелось услышать ответ на этот вопрос, потому она не стала одергивать внучку и перевела взгляд на гостя.

Георгий Иванович неторопливо прожевал кусочек курицы, вытер пальцы салфеткой и вежливо улыбнулся Альке.

– Да, мы с Анной работаем в «Колесе прогресса», только я занимаюсь версткой. До этого трудился на авиационном заводе, потом вышел в отставку, закончил курсы. С вашей матерью, Алла, я познакомился…

– Алиса. – Алька упрямо тряхнула челкой и метнула на Георгия Ивановича выразительный взгляд. – Никогда не называйте меня Аллой.

– Аля, перестань! – Анна шлепнула ладонью по столу, уронив на пол ложку. Глаза женщины сердито сверкнули, и Ванесса удивленно замерла: ей показалось, что невестка сейчас заплачет, но, слава богу, этого не случилось. Анна посмотрела на своего Гошу и моментально успокоилась, даже улыбнулась, и тот ласково кивнул женщине. Наверное, взял ее ладонь под столом, догадалась Ванесса, почему-то эта мысль доставила ей удовольствие.

– Я просто не хочу, чтобы меня называли Аллой, разве я не имею право выбрать себе имя? Меня зовут Алиса, пожалуйста, запомните это! И продолжайте, вы, кажется, начали рассказывать о том, как познакомились с моей мамой?..

Вот противная девчонка. Ванесса хмыкнула, глядя на внучку, хитро поблескивающую глазами. Ведь это же настоящий допрос! Похоже, Алька вознамерилась вытянуть из гостя все подробности! Впрочем, почему бы и нет? В конце концов Анна ей не чужая, а если какой-то вопрос покажется гостю нескромным, ничего страшного, все это спишется на нежный Алькин возраст… Вот Ванессе уже нельзя так откровенно проявлять свое любопытство, хотя разве ей не хочется знать, что за человек Георгий Иванович и откуда он вообще взялся?

– С вашей матерью мы познакомились случайно, Алла… Алиса, – мужчина быстро исправил свою ошибку, наткнувшись на сердитый Алькин взгляд. – Я еще работал на заводе, в тот день пришлось доставать кое-какие бумажки, весь день бегал… А потом мне срочно понадобилось в туалет, я как раз в это время на Московской был, спрашиваю у прохожих, где тут туалет, никто не знает. Одна бабка махнула рукой – там, я и пошел. Смотрю, подъезд, вот оно, думаю. Залетаю туда, уже просто не могу терпеть, навстречу – симпатичная женщина… Правда, меня в тот момент только одно интересовало, но спасибо ей, показала туалет. А уже потом я вышел, посмотрел на нее внимательнее, познакомился!.. – А я как ошарашена была! Собралась выйти в кондитерскую, на углу которая, Алька, та, где мы с тобой винегрет покупаем… Выхожу, а тут Гоша… Георгий Иванович… идет навстречу, глаза безумные, и прямо ко мне кидается! Я даже испугалась сперва, – Анна засмеялась и потерла ладонями покрасневшие щеки. Давно уже Ванесса не видела свою невестку такой оживленной! Даже Алька от удивления забыла про Георгия Ивановича и уставилась на мать. Вот что любовь с людьми делает!– Да уж я помню, как ты на меня смотрела! Сперва испуганно, словно я маньяк какой-нибудь, зато когда я про туалет спросил, вся так выпрямилась, так холодно взглянула на меня, свысока!– И вовсе даже не свысока, просто я очень удивилась, почему ты пришел в туалет именно в «Колесо прогресса», все-таки у нас солидное заведение, а не проходной двор!..Гость пробыл у них до десяти, потом откланялся, поблагодарил за гостеприимство, хороший стол и замечательную компанию, поцеловал руки Ванессе и Альке, извинился за то, что отнял у них много времени, и ушел. Анна выскользнула на лестничную площадку вслед за гостем и вернулась в квартиру тогда, когда Ванесса с Алей убрали со стола, помыли всю посуду и засунули сервиз в буфет.Вечер удался на славу: курицу и пирог с курагой съели, салатов немного осталось, Альке с Ванессой на утро, возле мусоропровода стоят две пустые бутылки из-под белого сухого вина. Анна, проводив Георгия Ивановича, продолжала сиять и светиться, и на все ее вопросы Ванесса поспешила ответить утвердительно: да, конечно, очень симпатичный мужчина, да, он мне понравился, да, в нем что-то есть!.. А что еще Ванесса могла сказать влюбленной женщине про объект ее любви?Почему-то ночью она долго не могла заснуть, вспоминая в подробностях весь вечер. Алька дерзила и задавала кучу вопросов, но это нормально, Анна то бледнела, то краснела, это тоже понятно. Георгий Иванович вел себя безупречно, делал комплименты, к месту шутил, был мил и интересен… И все-таки что-то было не так. Неправильно, нехорошо. Но вот в чем дело, Ванесса никак не могла решить, поэтому отложила свои раздумья до утра и сладко заснула. Вино всегда действует на нее усыпляюще.

* * *

– И голос странный – вроде бы и говорит внятно, но так тихо, что все время приходится прислушиваться! Наверное, здорово, когда человека внимательно слушают, однако лично меня это к концу вечера ужасно утомило. Не дай бог вилка звякнет о тарелку, даже жевать нельзя было, чтобы не пропустить его слова! Я уж не говорю о магнитофоне, Алька сперва включила его – чтобы фоном музыка играла, но потом пришлось выключить… Это что, нормально – шепотом разговаривать? Я впервые вижу такого человека!

Опять Ванесса не удержалась – не успели они со Стасом встретиться, как все ему выложила. Непонятно, как она жила без него эти пятнадцать лет? А ведь жила и держала свои секреты в себе, и вроде не особенно страдала от того, что ей не с кем ими поделиться… Но оказалось – это необыкновенное ощущение, когда можно все рассказать и вместе с ответом (неважно каким!) вытребовать себе поцелуй, потереться щекой о мужскую ладонь и помолчать потом, вдвоем!

– Ну, ты говоришь, что он военный? На авиазаводе работал? Наверное, привык так говорить просто, вряд ли он специально шептал, чтобы позлить тебя! – Станислав дотронулся до мочки Ванессиного уха и осторожно потрогал ее сережку. – И вообще, при чем тут ты? Он же не твой любовник… Ну хорошо, хорошо, я помню, что ты терпеть не можешь это слово! Ладно, он приятель Анны, а ей, судя по твоим словам, Георгий нравится, значит, никакой проблемы нет!.. Ты мне лучше скажи, что это за камень?

Ванесса улыбнулась и покачала головой, отстранив руку Стаса от сережки. Сегодня она специально надела свой любимый комплект – маленькие золотые гвоздики с александритами, те самые, которые были на ней в тот чудесный вечер у ясеня, в их первое свидание… Тогда Стас точно так же спросил, что это за камни? А еще сказал, что когда-нибудь обязательно подарит ей кольцо с александритом – в дополнение к сережкам… Ванесса запомнила это на всю жизнь. Может, никакого кольца у нее никогда не будет, но обещание Стаса превратило просто красивые серьги в любимые.

– Вспомни, я тебе уже об этом говорила! Когда-то давно. – Мужская рука нежно скользнула по ее шее, добралась до ключиц и замерла. Ванесса затаила дыхание, не решаясь ни вдохнуть, ни выдохнуть, боясь спугнуть волшебное ощущение, охватившее ее. Если бы не люди вокруг, она бы, наверное, застонала от удовольствия и уж точно прижалась бы к этой сильной, твердой руке всем телом!

– Я помню… Я все помню. – Обняв Ванессу за плечи, Стас увлек ее с ярко освещенного Проспекта в густую тень проходного двора и там буквально смял в объятиях, пытаясь одновременно поцеловать ее рот, щеки, лоб, шею… Если Гоша так же целует Анну, да что так же – хотя бы вполовину так, как Стас целует ее, то какое Ванесса вообще имеет право судить об этом человеке? Если Анна испытывает те же чувства, так же теряет голову от объятий и просто улетает, отрывается от земли, растворяется в облаках, как Ванесса, когда Стас с ней, то – пусть рядом с Анной будет ее Георгий, пусть он будет с ней всегда!.. А Ванесса больше ни слова плохого о нем не скажет. И не подумает!И в самом деле, какие слова?.. Какие мысли? Когда Стас ее целует, Ванессе хочется только одного, даже в этой подворотне, почти на виду у всего города, в середине холодного марта, хочется так, словно они безудержно молоды и равнодушны ко всему миру, как будто им не придется оторваться друг от друга в следующее мгновение, чтобы поймать такси и доехать до квартиры Станислава. А когда так сильно чего-то хочется, то, конечно, уже не до слов и мыслей!

Они не заснули, ни на минутку за всю ночь! Да какой сон – в воскресенье в шесть утра Станислава увез поезд, а до этого они старательно делали вид, что перенесут недельную разлуку легко. Целовались, ужинали, занимались любовью, завтракали, опять целовались, вот только глаза то и дело соскальзывали на часы… Но подумаешь, какие-то семь дней! Если они продержались пятнадцать лет, что уж говорить о таком коротком сроке. В это воскресенье Ванесса проводила Станислава, в следующее – встретит, и расстраиваться не из-за чего.

Только никакие самоуговоры не помогали: почему-то было невыносимо стоять возле поезда и смотреть, как эта длинная зеленая змея на колесах забирает у нее Станислава, и оттого, что он, прижимая лицо к мутному оконному стеклу, улыбался и ободряюще поднимал бровь, стало тошно, хотелось забиться в угол и реветь белугою, глупо размазывая слезы по щекам. Но вместо этого Ванесса просто смотрела на любимого мужчину не отрываясь, стараясь запомнить каждую черточку его лица, потому что в голове предательски вертелась мысль – а вдруг она больше никогда не увидит Станислава? Вдруг он не вернется к ней? Еще пятнадцать лет разлуки Ванесса не переживет!..

Да к тому же эта песня!.. Ванесса ехала от вокзала до дома на маршрутке, у водителя играло радио, и голос Лолиты проникновенно выводил: «Легче ждать столетье, чем четыре дня!» Правда… Пятнадцать лет они жили словно в разных мирах, она здесь, Станислав – в далеком Владимире, куда она никогда в жизни не приезжала, у нее были свои дела, и у него тоже. Конечно, Ванесса верила, что когда-нибудь их пути опять пересекутся, но это была именно вера, а не уверенность в том, что такое действительно случится. Сейчас же Стас решительно и бесповоротно вошел в ее жизнь, она ощутила его так близко, и вдруг – он опять не с ней! Какими же глупыми кажутся теперь прочие переживания, те, которые мешали отдаваться любви без сомнений и с чистым сердцем. Тревожные мысли: нравится ли она ему, не слишком ли она изменилась, что он скажет о ее теле, не будет ли разочарован – все это ерунда, лишь бы он вернулся, лишь бы, лишь бы!

Ночью они много разговаривали, сидя у Стаса на кухне на маленьком кожаном диванчике, прижавшись друг к другу боками, словно два пингвина. Ванесса натянула на себя теплую старую толстовку Станислава, а на ноги набросила плед, потому что из окна страшно дуло и по полу тянуло сквозняком… Но сидеть вдвоем было уютно, они пили горячий кофе, чая у Стаса в хозяйстве не нашлось, и говорили о жизни. Обо всем, что приходило в голову, темы сменяли одна другую, не зацепляясь и не задевая их совершенно. Ванессе нравилось слушать голос Стаса, а он гладил ее плечи, целовал лицо, и все это время на кухне, и потом – в постели, и на улице, по дороге к вокзалу, она точно знала, что любима. И он знал, что она его любит. Думает ли Стас сейчас о ней? Под стук колес, выбивающих грустное «Уезжаю-уезжает, уезжаю-уезжает», на казенной полке безликого поезда?

Маршрутка довезла Ванессу почти до самого дома, и женщина медленно побрела к своему подъезду. Все хорошо, сейчас она придет домой, залезет в горячую ванну, потом попробует немного поспать. А если не сможет уснуть, то выпьет пару чашечек кофе со сливками, почитает газету и успокоится. Нет, пожалуй, с нее хватит кофе, лучше чай с бубликами. Тогда жизнь быстро наладится и войдет в привычную колею, а там, глядишь, и неделя пронесется, Станислав вернется и больше никуда не уедет, он обещал!

Конечно, он приедет через неделю, даже сомневаться не надо! Он же все подробно объяснил: Николай, старший сын (Надо же, теперь он бизнесмен! А Ванесса помнит его романтичным юношей с гитарой!), задумал совершить во Владимире какой-то сложный обмен и соединить две квартиры, свою и материнскую, в одну. А на ожидаемую доплату (за возможность разъехаться люди дают неплохие деньги!) планирует купить однокомнатное жилище дочке, то есть внучке Стаса, которая сейчас учится в группе у Ванессы… Хорошая девочка, смышленая. Пока она снимает квартиру возле Политеха, а к лету, если все пойдет как надо, у нее будет хоть маленькая, но своя жилплощадь! Вот для того, чтобы все получилось, Станислав и отправился во Владимир – ему надо выписаться из той квартиры, тогда он сможет вернуться и прописаться тут. Так что у Ванессы нет причин для беспокойства. Конечно же, нет!

А что, если Стас встретит во Владимире кого-нибудь, кто был ему дорог в те годы, когда Ванессы рядом не было?.. В те пятнадцать лет любви и счастья, украденных у нее? Нет-нет, речь не о детях и внуках, не о семье, с близкими проще – они приезжают к нему, он всегда может навестить их, но вдруг объявится некая женщина, которая очарует его. Вдруг окажется моложе и интереснее Ванессы, Стас не сумеет устоять перед ней – и останется?.. Или – еще хуже! – у Стаса с этой женщиной что-то уже было, и ей будет достаточно просто показаться ему на глаза, чтобы он все вспомнил и захотел повторения. Тогда прежняя любовь, конечно же, сразу вылетит у него из головы!..

Ванесса резко остановилась перед дверью в подъезд. Нет, так дело не пойдет. Она умеет держать себя в руках. Поддаваться ревности и громоздить одно на другое нелепейшие предположения – увольте, до такого Ванесса не опустится! Хорошо, что Станислав не знает, какая она дура! Да если бы он мог подслушать ее мысли, она бы со стыда сгорела! Переживания из-за разлуки и тоска – это одно дело, но терзать себя, выдумывать глупости она не будет никогда! Сейчас она откроет кодовый замок – привычно сложив пальцы, Ванесса ткнула в три кнопки одновременно, – медленно поднимется по лестнице на пятый этаж и по дороге постарается настроить себя на светлую, радостную волну! Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо!

В начале восьмого утра в марте еще темно, и квартира встретила Ванессу недружелюбно, однако она не расстроилась. Где-то в глубине квартиры звучали голоса – Ванесса сперва подумала, что это радио, но, прислушавшись, удивилась. Нет, явственно различим мужской голос! Ему вторит тихий женский, они как будто спорят или что-то горячо обсуждают, правда, ни слова не разобрать.

Ванесса аккуратно сняла ботинки и пальто, надела домашние туфли и, стараясь не стучать каблуками, прошла по коридору в свою комнату. Голоса доносятся из спальни Анны. Неужели она вчера пригласила в гости Георгия? А как же Алька? Ей и так сложно привыкнуть к мысли, что у матери кто-то есть, а тут – прям с корабля на бал, не успели познакомиться, как этот мужчина уже ночует здесь. Впрочем… что ж теперь, Анне всю жизнь мыкаться по пустым квартирам друзей, чтобы провести время с любимым мужчиной? В сорок лет это уже напрягает, хочется спокойной жизни, любви, нормального секса, наконец, – и не в чужом доме, а в своем, на собственной кровати, в тишине и чистоте! А Алька… да что Алька, она поймет.

Ванесса вздохнула и закрыла за собой дверь в свою комнату. С Алькой, конечно, надо будет поговорить, но она девчонка толковая, не осудит ни мать, ни ее… Вчера Ванесса заставила себя вслух – громко и отчетливо! – произнести заветные слова: я не приду ночевать. Дались они ей с огромным трудом, она все ждала, когда Алька скорчит рожицу или насмешливо округлит глаза, боялась, что Анна задаст вопрос – а где, мол, вы будете, мама, с кем? Но обе молча кивнули, и на лицах у них не возникло никакого ироничного понимания ситуации, вроде бы они даже ни в чем не заподозрили Ванессу. Наверное, не поверили, что у нее – в таком возрасте, господи! – могут быть какие-то неплатонические отношения с мужчиной? Лучше об этом не думать.

Ванесса тихонько включила радио, зажгла лампу над головой и раскрыла книжку, но почти тотчас же поняла, что очень хочет спать. Подумав минуту, она залезла под одеяло и свернулась клубком. Как же ей хочется отдалить от себя сегодняшнее мрачное утро с расставанием на вокзале, лучше всего это сделает именно сон! Когда она проснется, мир уже не будет казаться таким горьким и несправедливым. Когда она встанет, ее встретит сияние солнца и щебетание Альки за стеной, и впереди у нее – замечательное воскресенье, которое она с удовольствием проведет со своей семьей!

* * *

Проснулась Ванесса в одиннадцать. Как ни странно, ей удалось выспаться, хотя она долго не могла заснуть, все вертелась и никак не могла придать удобное положение телу и в конце концов даже решила встать и заняться какими-нибудь делами, и даже уже почти поднялась… Но в следующее мгновение проснулась и поняла, что неплохо отдохнула, неприятные мысли, из-за которых она чуть было не упустила сон, сами собой растворились и больше ее не терзают.

Ванесса сладко потянулась, глянула на себя в маленькое зеркальце на тумбочке и охнула. Это же надо, не успел Станислав уехать, а она уже позволяет себе засыпать с накрашенным лицом, и в результате – веки покраснели, кожа блеклая и тусклая! Нет, нельзя нарушать собственные правила, даже если нет сил, устала или расстроена, это Алькина внешность пока что все стерпит, а Ванесса уже не в том чудесном возрасте, когда можно не думать о себе и все равно быть красивой.

Ванесса умылась, переоделась в теплый домашний костюм и вышла на кухню. В квартире почему-то так тихо, что слышны голоса соседей за стеной слева и музыка из квартиры сверху. Обычно в это время и Анна, и Алька всегда дома, они смотрят телевизор, воскресный блок развлекательных программ, смеются и шутят. И вообще – куда подевались все привычные звуки: звякание ложечки о стакан, топот собачьих лап и веселое подтявкивание, шум воды на кухне, свисток чайника? Такое ощущение, будто Ванесса одна не только в квартире, но и в целом мире! Другого пробуждения ей хотелось.

Ванесса неторопливо выпила чашку зеленого чая. Сегодня все не так, как надо: за окном серая пелена дождя, солнца и в помине нет, наверное, и не будет. Анна, судя по отсутствию на вешалке ее дубленки, куда-то ушла, но Алька дома – вон курточка висит, и сапоги тоже тут. Вот и удобный момент для разговора.

Сполоснув чашку, Ванесса отправилась на поиски внучки. Алька обнаружилась в своей комнате, за компьютером, на экране Ванесса разглядела банальную «Косыночку» и страшно удивилась. Сколько она помнит Алю, та не то что не любила, да просто ненавидела карточные пасьянсы, а тут сидит и тупо раскладывает этот примитив! Вся нахохлившаяся, как воробей, и даже Рыська лежит у нее в ногах, не по-щенячьи серьезно сощурив круглые глазки.

– Привет, Аль, что это ты делаешь, интересно? Мама ушла? – Ну точно, такое насупленное личико у Альки бывает крайне редко. Ванесса вздохнула. Все-таки какая ужасная глупость со стороны Анны – оставить Георгия ночевать! Надо было осторожно действовать, постепенно сводить его с Алей, чтобы дочка успела привыкнуть к другу матери, а теперь что получилось? Девчонка мается от ревности, переживает!

– Бабуль… Как ты думаешь, настоящая любовь бывает один раз в жизни? – Алька подняла на Ванессу задумчивые глаза, на миг оторвавшись от экрана, но потом снова вернулась к картам, методично защелкав мышкой.

– Я даже не знаю, как тебе ответить, – Ванесса растерялась от неожиданности. – Это смотря о какой любви идет речь. А почему ты спрашиваешь?..

Алькина спина напряженно шевельнулась, мышка хищно заклекотала под ее пальцами, и «Косынка» вместе с «Тетколором» дружно полетели в «корзину». Еще несколько секунд девочка потратила на выключение компьютера, потом резко вскочила со своего стула, задев ногой дремлющую Рыську, и уселась на диван, глядя на бабушку внимательно и – во всяком случае, Ванессе так показалось! – немного затравленно.

– О любви мужчины к женщине, о чем же еще? Я вот думаю: если любовь… – не просто влюбленность, а именно настоящая любовь! – одна на всю жизнь, то как понять, что это именно она, что это истинное чувство, а не мимолетный роман?

У Альки блестящие карие глаза, а ресницы – черные и длинные, загнутые вверх! И как же требовательно она смотрит на Ванессу, будто та может дать исчерпывающий ответ на ее вопрос!

– Да, наверное, никак и не поймешь, пока не проверишь на себе. К сожалению. Сама подумай – если бы все люди могли сразу же распознавать настоящую любовь, никто бы тогда не совершал ошибок. А то ведь женятся, думая, что полюбили раз и навсегда, а потом понимают, что обманулись, и разводятся. Другие считают, что их любовь ненастоящая, и расстаются, а после тоскуют друг по другу всю жизнь… Сложно это. Но, наверное, так надо – не понимать и не знать ничего заранее. Это же и есть жизнь – шаг за шагом идти, не ведая, что там впереди… А с чего ты вдруг задумалась о таких вещах? – Ванесса села рядом с Алькой на диван и, вытащив ногу из туфли, погладила босой стопой Рыську.

Как только было решено оставить собачку, они тут же ее помыли антиблошиным шампунем, вычесали мусор из шерсти, даже зубы почистили зубным порошком, и теперь она такая мягкая, как плюшевая игрушка! Алька на дню по нескольку раз, после каждой прогулки с Рысей, моет ей лапы. Нельзя сказать, что щенок очень радуется этой процедуре. Но тем не менее Рыська безоглядно любит Альку и всегда спит возле ее кровати, как сейчас.

– Да просто. Интересно, и все. А если… ну вот скажи, бывает же так? Сперва женщина любила одного мужчину, а потом – раз, появляется другой, и она любит уже его! Что это значит тогда – что она не любила первого? – Алька невесело хмыкнула и отвернулась к окну.

Рыська громко зевнула, и Ванесса почувствовала, что засыпает… Как тяжело считать выходным такой серый дождливый день, даже собака не носится по квартире с мячиком, и Алька непривычно хмурая, и Анна где-то пропадает – вернется домой вся мокрая, зонт-то, конечно, опять не взяла с собой.

– Аль, это действительно непросто. Нельзя судить людей вот так… Обстоятельства в жизни бывают разными. Ты… ты о маме говоришь? – Наверное, надо было и дальше продолжать эту философскую беседу, рассуждать о любви, о том, какая она разная. Но смотреть на Альку и делать вид, что все в порядке, Ванессе вряд ли удастся. Потому что рука сама собой тянется к этой рыжей голове, чтобы погладить ее, утешить, хочется сказать что-то простое и ласковое, чтобы внучка оттаяла, а то сидит и смотрит в одну точку, даже ее голос, обычно такой звонкий и радостный, звучит непривычно глухо.

– О маме? Почему о маме?.. А, ты про Георгия Ивановича. – Алька оторвалась наконец от окна и повернулась к Ванессе. – Ты с ним столкнулась утром, да? Извини, что мы тебя не предупредили, но я надеялась, ты не будешь против. Я сама предложила ему остаться, а то что – пришел в гости, засиделись, чего бы он в ночь потащился через весь город? Мама, конечно, нервничала, но я ее уговорила… Как будто что-то страшное произойдет, если мужчина останется у женщины!

Алька улыбнулась и сдула челку со лба. Мрачное раздумье на ее лице сменилось озорным весельем, у Ванессы даже голова закружилась от этого мгновенного перехода от минуса к плюсу. Ее всегда удивляло, как быстро у внучки меняется настроение!

– И вообще, бабуль, я вот что думаю: пора нам с тобой заняться культурным самовоспитанием… Походим на спектакли, в кино можно, на последние сеансы… А что, завтра и отправимся, давай? В «Победе» как раз хороший фильм идет, «Пираты Карибского моря», у нас в классе его уже все видели, а я вот еще нет!.. И, ради бога, скажи маме, что ты не против того, чтобы во время нашего отсутствия ее навещал Георгий. А то ведь я ее знаю, будет мучиться, колебаться и даром терять драгоценное время!

* * *

В понедельник сходить в кино не получилось: Ванесса задержалась в институте, к ней пришли двое пятикурсников с просьбой о дополнительных занятиях, так как впереди у них экзамен, к тому же надо писать дипломную работу, большая часть которой состоит из чертежей. Ванесса договорилась с ребятами о времени занятий, с местом все понятно – они будут приходить к ней на дом, не торчать же ей, в самом деле, здесь до ночи! Да и не хочется особо афишировать тот факт, что она занимается репетиторством за деньги, хотя сейчас все так делают, а она – самый лучший педагог в Политехе, к ней всегда целая очередь из желающих получить дополнительные (ну и что, что платные?) уроки.

Зато во вторник Ванессе с Алькой посчастливилось посмотреть замечательный спектакль «Ужин с дураком»: в Политехе как раз распространяли билеты, и Ванесса взяла два, ей и в самом деле было любопытно поглядеть на Хазанова-артиста. В качестве юмориста, выступающего на сцене со своими фельетонами, она его не воспринимает, почему-то ей совершенно не хочется смеяться над его шутками, но вдруг он талантлив в другом? И они не пожалели, что сходили на этот спектакль. Хазанов оказался удивительным актером, сама вещь – смешной и трогательной одновременно, а главную роль – приятный сюрприз для Ванессы – сыграл Олег Басилашвили. Даже Алька не скучала, а это о многом говорит!

Дома их встретила сияющая Анна, только что проводившая дорогого гостя, на плите дымилось рагу, в холодильнике дожидалось своей очереди мороженое трех сортов. Наверное, именно так и должна протекать жизнь в семье: чтобы все друг друга понимали и делали все возможное, чтобы доставить другому радость. Ванесса с Алькой чудесно провели время и собирались продолжить подобные «культурные вылазки», и Анна была счастлива, и Георгий, наверное, тоже. Что может быть лучше этого?

Хотя Ванесса точно знала, чего ей не хватает. Вернее, кого. Особенно остро она поняла это в тот момент – в десять часов вечера во вторник, после спектакля, во время домашнего ужина, за которым даже Анна съела пару ложек ароматного рагу, – когда раздался телефонный звонок и она услышала любимый мужской голос. Стас позвонил из Владимира только для того, чтобы сказать, как он ее любит и скучает. А Ванесса слушала это признание и глупо улыбалась, чувствуя себя такой же беззаботной и молодой, как Алька, и такой же безудержно влюбленной и взволнованной, как Анна.

В среду у Ванессы по расписанию стояло две пары: лекция по начертательной геометрии у первокурсников и контрольная работа у них же, очень сложная, большая часть – на построение эпюров, то, что обычно трудно дается студентам и неизменно попадает в экзаменационные билеты.

Первая пара прошла под ровный гул молодых голосов, студенты, по святому убеждению Ванессы, просто не умеют говорить шепотом, она даже привыкла к этому и редко одергивает болтунов. Зато на контрольных всегда царит тишина, легко можно расслышать шаги в коридоре и тиканье больших старых часов, висящих над доской. Ванессе очень нравятся эти минуты спокойствия – когда студенты старательно склоняются над своими тетрадями и пишут, делая вид, что ни на что не отвлекаются, хотя, конечно, безбожно списывают друг у друга, разумеется, очень аккуратно – так, чтобы не привлечь внимания Ванессы к себе. Как будто она и правда не догадывается, что творится за ее спиной! Почему-то студенты всегда думают, что если преподаватель отвернулся от класса, то значит, ничего не видит и не слышит. Ванесса усмехнулась – сколько уж на ее веку сменилось поколений студентов, но все они одинаковые: молодые, веселые, бесшабашные, уверенные в себе, совсем взрослые и одновременно с тем – сущие дети! Подумать только, когда-то она сама была такой, а сейчас у нее внучка чуть помладше этих ребят, корпящих над контрольной!

– Все переписали условие четвертой задачи? Тогда я переворачиваю доску. – До начала контрольной Ванесса изрисовала проекциями и формулами три части доски с обеих сторон, и теперь все, что ей нужно было делать, – это постепенно раскрывать перед студентами многоступенчатое задание.

Как-то раз Алька пришла к ней на работу и застала конец такой же вот контрольной. Хотя внучка стояла в двух шагах от аудитории, из той не доносилось ни звука, разве что скрип карандашей и шуршание линеек по бумаге, да изредка – стук упавшего ластика или негромкий кашель. Ванесса вспомнила, в какой восторг это привело Альку: надо же, бабушка, ты прямо укротительница тигров, как они тебя слушают, никто не шумит, не разговаривает, все работают!.. Девчонка тогда даже загорелась желанием пойти учиться в Политех, но, конечно же, быстро охладела. Да и трудно представить Альку студенткой строительного или механического факультета, впрочем, даже экономический – не для нее. Пожалуй, девчонка пойдет по стопам матери, филологом станет, у нее врожденное языковое чутье. Хотя Ванесса не уверена, что сама Алька знает, чего ей хочется, а пора бы уже определиться с выбором, как-никак одиннадцатый класс заканчивает, летом надо куда-то поступать!

Все, выросла девочка, а ведь еще недавно была тоненькой первоклашкой с огромным бантом на макушке, и, кажется, рука Ванессы до сих пор ощущает прикосновение маленьких детских пальчиков. Да какое прикосновение – всякий раз, когда они торопились в школу, Алька намертво вцеплялась в нее, словно их ждал по меньшей мере визит к зубному врачу. Первое сентября – самый первый внучкин день в школе! – Ванесса до сих пор вспоминает с содроганием: девчонка до последнего не желала отходить от мамы с бабушкой, а когда ее все же поставили в строй с другими детьми, подняла такой рев, что пришлось задержать линейку… А теперь из той нервной крошки с загнанным взглядом получилась красивая девушка, стройная и длинноногая. Она ведь выше Анны и выше Ванессы, даже непонятно, в кого такая уродилась, Виталик-то среднего роста, и у Анны в роду все коренастые и невысокие.

Ванесса механически перевернула часть доски с очередным заданием. Через семь минут пара закончится, опять кто-нибудь не успеет решить контрольную и просидит всю перемену, склонившись над тетрадкой, и никому нет дела до Ванессы, которая спешит домой, чтобы наскоро перекусить – и опять заняться работой. Сегодня к ней придет один из пятикурсников, поэтому никуда она вечером с Алькой не пойдет. И завтра, наверное, тоже, потому что на четверг запланирована встреча с другим студентом. Значит, ни сегодня, ни завтра у Анны не получится свидания с ее Георгием, ведь она, Ванесса, будет сидеть в своей комнате и мешать им своим присутствием… Но не отказываться же теперь в самом деле от репетиторства!

Прозвенел звонок, Ванесса собрала контрольные работы, выпроводила студентов из аудитории и аккуратно положила объемную стопку тетрадей в ящик стола. Слава богу, результаты контрольных нужны не к завтрашнему дню, а к понедельнику. Она выкроит для них время в пятницу… Все равно без Стаса вечера вдруг стали пустыми и однообразными. Если бы не Алька с ее идеей «культурного просвещения», Ванесса бы, наверное, с ума сошла от скуки. А ведь она всегда так жила – много работая и заполняя досуг общением с семьей, и ей этого хватало, мало того, ей совершенно не хотелось ничего менять в своем распорядке! Вот как бывает… в ее жизни случилось чудо, а разве теперь она может от него отказаться и жить по-прежнему?

Ванесса надела пальто и шляпу, поправила шарфик и, выйдя из аудитории, быстро прошла через извилистую сеть коридоров, спустилась по лестнице и шагнула во двор. Как странно, как необъяснимо прекрасно все то, что происходит с ней. Даже это влажное небо над головой, и серые улицы, сплошь в лужах и грязных потеках, и голые деревья с остатками прошлогодних гнезд в ветвях, и тусклые лица прохожих, – все радует Ванессу! Потому что Стас вчера звонил ей. Потому что до его приезда осталось всего три дня и четыре ночи! Потому что это так здорово – встретить дорогого мужчину на вокзале, обнять его после долгой разлуки (целая неделя!) и поцеловать, и еще раз, и еще, не стесняясь никого на свете! Вот она, любовь… А Алька этого еще не понимает. Ванесса улыбнулась, вспомнив очередной их разговор об отношениях мужчины и женщины. Алька в последнее время задает столько разных вопросов, оказывается, говорить с внучкой о любви и ненависти, предательстве и прощении удивительно интересно! Они словно смотрят на один и тот же предмет с двух противоположных концов жизненного отрезка: Алька из начального пункта А, а Ванесса – с финишной отметки В. А Анна, если бы присоединилась к их беседам, наверное, оказалась бы где-нибудь посередине.Хотя все это вовсе не значит, что чья-то любовь настоящая, а чья-то – так себе… Анна любит своего Георгия, Ванесса – Стаса, а Алька страдает по Костику… Разная бывает любовь.К остановке с неприятным лязгом подкатил трамвай, Ванессу внесло в него потоком людей и буквально швырнуло на холодное и неуютное сиденье у окна. Грустно это все!.. Ванесса вздохнула. Внучка хоть и хорохорится, но у нее на душе неспокойно, откуда бы и все эти разговоры про любовь? Сидит дома, никуда не ходит, на звонки не отвечает – сколько уже раз то Анна, то Ванесса врали мальчишеским голосам, что Альки нет дома, Алька купается, Алька спит… Но, может, все к лучшему? Переболит, а там, глядишь, и новая любовь подоспеет! И про Костика не придется ничего рассказывать… по крайней мере сейчас.Трамвай загрохотал колесами и сдвинулся с места, увозя Ванессу от работы к дому. Всю дорогу, вжавшись в холодное кресло, покачиваясь и вибрируя вместе с ним, женщина вспоминала первый день весны, когда рядом с ней, касаясь ее плечом и ладонями, ехал любимый мужчина, далекий и близкий одновременно…

* * *

– Привет, бабуль, будешь ужинать со мной? – Алька сидела на табуретке по-турецки, выпятив голые коленки и поджав под себя ступни, но при виде Ванессы вскочила на ноги и выключила огонь под кастрюлькой с сосисками. – Я вот проголодалась жутко, на твою долю тоже хватит.

Ванесса устало плюхнулась за стол и потерла ладонями виски. Все хорошо в репетиторстве, кроме одного – если студент чего-то не понимает, ему уже не велишь открыть учебник и хорошенько прочитать все по теме; за свои кровные деньги он ждет подробных объяснений от преподавателя, вот она и вдалбливает ему в голову знание, а оно ни в какую… Ужасно трудно работать с людьми, которые вообще ничего не учат сами! В конце концов, конечно, все получается, студент уходит довольный, да только у Ванессы после таких тяжелых уроков голова раскалывается на части! Алька поставила перед бабушкой тарелку с двумя сосисками, нарезала хлеба и сыра, разлила кофе по чашкам… Ванесса благодарно кивнула и с удовольствием откусила кусочек бутерброда. За сегодняшний день она только один раз толком поела – утром, перед уходом на работу. Вернувшись, она едва успела переодеться – студент пришел на полчаса раньше оговоренного времени. Можно было, конечно, попросить его подождать и поесть на кухне, но Ванесса терпеть не может заставлять кого-нибудь ждать. Поэтому она напоила Сережу чаем с сушками и сама выпила одну чашечку, вот и весь обед. Это было в три часа дня, а сейчас уже начало седьмого!– Мама с Георгием Ивановичем пошли в филармонию, кажется, на концерт органной музыки, я толком не поняла. – Алька нырнула в холодильник и вытащила из него трехлитровую банку с солеными огурцами. – Мама звала меня тоже, но я отказалась.– Почему? Сходила бы, послушала. – Ванесса доела последний кусочек сосиски и промокнула губы салфеткой. – Наверное, маме хочется, чтобы вы с Георгием поближе познакомились, подружились…Алька хмыкнула и с хрустом откусила огурец. Ванесса только сейчас обратила внимание на ее ноги и чуть не подавилась от смеха: внучка нацепила на конечности длинные полосатые носки с отделенными друг от друга пальчиками, эдакие «ножные перчатки», и с удовольствием то вытягивала ноги, то скрещивала, явно любуясь своими ступнями «в растопырку». И это почти студентка, выпускница, старшеклассница! Ванесса не устает поражаться им с Анной: ладно еще девчонка шалит и дурачится, но ведь и ее мать зачастую ведет себя так же легкомысленно!– Ладно, бабуль, поели, теперь мне нужно бежать. – Алька взглянула на часы и торопливо выскочила из-за стола. – Рыську я выгуливала, но если попросится вдруг, прогуляйте, хорошо? Я буду не поздно… вообще, может, приду через час, если не понравится!Алька засмеялась и с топотом убежала в свою комнату. Ванесса не спеша допила кофе и налила себе еще одну чашку, на этот раз со сливками. Как хорошо, что Алька интересуется не только Интернетом и компьютерными играми! Вот сегодня у них в школе вечер поэзии, кто-то из ее одноклассников будет читать свои стихи, петь песни под гитару, а говорят, что молодежь в наше время деградирует, что у молодых на уме один секс, но ведь это неправда! Алька очень разносторонняя девушка!В дверь позвонили. Ванесса поднялась, чтобы открыть, но ее опередила Алька, молнией вылетевшая из комнаты. Она уже успела одеться и даже накрасила губы подаренной помадой. Накинув на ходу куртку и вскочив в сапоги, Алька рывком распахнула дверь и скрылась в подъезде, махнув бабушке напоследок рукой. Однако Ванесса не заметила этого, потому что разглядела на лестничной площадке того, кого ей страшно не хотелось там видеть. Никогда больше.Значит, Алька помирилась с Костиком, раз тот опять заходит за ней. И сейчас они, смеясь, подкалывая друг дружку и наверняка целуясь, спустятся на лифте вниз, пойдут по двору, мальчишка опять обнимет Альку за плечи и притянет к себе… Все как прежде. Глупая Алька растает от его прикосновений и будет чувствовать себя самой счастливой на свете, ничего не зная, ни о чем не ведая… Нет, Ванесса не может этого допустить. Когда их поэтический вечер закончится, она поговорит с внучкой, обязательно. Тянуть больше нельзя.

* * *

Ванесса закуталась в одеяло по самые глаза и прислушалась к ветру, завывающему за окном. Как тоскливо лежать без сна в мартовскую ночь! За окном уже нет сплошного снежного покрова, от которого чернильная темнота неба как будто подсвечивается изнутри, только кое-где видны грязные сугробы. А звезды, от которых в январе так ясно самой темной ночью? Сейчас в небе одна только луна, а Ванессе и без нее тошно. Холодное, безразличное ко всему светило, нет ему дела до людей, их печалей и радостей!..

Закрыв глаза, Ванесса попробовала представить себя на берегу теплого моря, рядом со Стасом, и чтобы Анна с Алькой тоже там были. Почему-то воображать Георгия ей решительно не захотелось, и она переключилась на другие мысли. Вот наступит лето, и они втроем… нет, вчетвером, со Стасом – как же без него! – куда-нибудь съездят, отдохнут от города и повседневных забот. Правда, сперва Алька пусть поступит в Политех или в университет, а Стас решит свои квартирные вопросы. Да и ей самой столько всего предстоит: принять экзамены у первокурсников, поприсутствовать на защите дипломов, составить план работы на следующий год, да мало ли у нее дел…

А еще они с Анной в этом году обязательно выполнят «дачный норматив» – закатают огромное количество солений и варенья. Правда, на грядках никто из них копаться не любит: так, иногда наезжают на свои шесть соток и что-нибудь пропалывают, поливают, окучивают. А Алька вообще откровенно отлынивает от «земельных работ», но в это лето на нее никто и наседать не будет, лишь бы поступила… Хватит с них и яблок – сухофруктов наделают, навыжимают сок, варенье сварят. А Алька пусть отдыхает.

Ванесса открыла глаза и молча уставилась в потолок. Невозможно делать вид, что ничего не происходит, что все нормально. Хотя как хочется верить, что внучка понимает, что творит, и не падает в пропасть. Знать бы наверняка, что Алька не в беде и у нее все в порядке! Несмотря на несчастную любовь… Но что делать с беспокойством, которое грызет Ванессу, впивается ей в душу и терзает сердце с той самой минуты, как она затеяла свой разговор о Костике.

Нет, когда она только начала говорить, никакой тревоги не возникло. Была дикая вина и страх от того, что сейчас – вот прямо в этот миг! – Альке станет больно, потому что она узнает правду о том, кого любит, кто ей дорог… Но Ванесса решилась, и ее фраза прозвучала резко и внятно, как удар хлыста. Зато потом все в мире вдруг перевернулось и зависло, как программы в компьютере, потому что Алька ответила, тоже четко и даже слишком понятно:

– Бабушка, про Костика я все знаю.

Сказала и побежала в свою комнату, путаясь в тапочках и спотыкаясь о Рыську. Уже два часа прошло после их короткой беседы, а Ванесса лежит и никак не может переварить внучкино «я все знаю». Уже вернулась Анна – Ванесса слышала, как та на цыпочках кралась по коридору в ванную, потом, стараясь не хлопать дверями, закрылась в своей комнате. Хочется думать, что у нее все хорошо. И лучше бы думать только об этом!

Но даже во сне, пересекая в одиночестве огромный, недружелюбный океан на маленькой лодке, Ванесса слышала в плеске волн и писке рыб: «Я все знаю, я знаю все…» Только часа в три утра ей удалось погрузиться в ватный покой и проспать остаток ночи без утомительных сновидений.

А наутро весь город понял, что весны больше нет, на улице снова воцарилась зима. Когда успел выпасть снег и почему его вдруг оказалось так безнадежно много, Ванесса не знала, но только за одну-единственную ночь все вокруг стало белым и холодным. Такое ощущение, что никогда больше не будет тепла!..

Она едва успела обрадоваться, когда рано утром зазвонил телефон и в трубке раздался родной голос Станислава. Но почему-то даже не удивилась, услышав, что тот задерживается и в воскресенье скорее всего приехать не сможет. Весна обнадежила и вселила в душу уверенность в завтрашнем счастье, а потом вернулась зима и заморозила надежды и мечты!..

И вообще, четверг получился одним из тех нереальных дней, когда событий оказывается так много, что, если их выстроить цепочкой одно за другим, выйдет длинный список. Правда, у Ванессы к концу дня не осталось ни сил, ни желания что-то вспоминать. Тем более что все эти события не только не порадовали ее, а наоборот – неприятно взволновали и заставили суетиться, что-то делать, нервничать… Словно небесные силы вдруг сговорились против Ванессы, и ей только и осталось – безучастно смотреть, как все вокруг падает, рушится и дробится на части!..

Дело, конечно, не в звонке Стаса, просто с него все началось. Повесив трубку, Ванесса некоторое время молча сидела за столом, обхватив ладонями чашку с горячим кофе, и, пожалуй, эти пять минут за весь день были самыми спокойными… Не радостными, конечно. Она думала о мужчине, которого только и делает, что ждет, ждет постоянно, всю свою жизнь, и это ожидание то скрашивает, то отравляет ее существование… Может быть, лучше вспомнить о том, как она жила без него, и не привыкать к нему опять, не привязываться, не прикипать сердцем. Ведь вот он, первый тревожный сигнал: «Кажется, я задержусь». А дальше пойдут недомолвки, недоговоренности и – кто знает? – откровенная ложь, а можно ли все это вынести? Чистая правда – «Лучше ждать столетье, чем четыре дня…» Ванесса одним глотком допила кофе и поднялась из-за стола, с шумом отодвинув табуретку и поставив точку в ровном течении четверга.

А дальше события понеслись по нарастающей, громоздясь друг на друга, как колечки в детской пирамидке: неровно, кособоко, пестро… Сперва Ванесса услышала резкий голос Анны, потом объявилась сама невестка – пулей вылетела из Алькиной комнаты с тазом в руках и двумя мокрыми тряпками. Пронеслась с лихорадочно блестящими глазами мимо свекрови, похоже, даже не заметив ее, заскочила в туалет, потом в ванную, выбежала оттуда, не закрутив краны, и снова – к дочери, потом назад… Все это выглядело так необычно, что Ванесса на пару секунд замерла, не отрывая глаз от мечущейся Анны, но потом стряхнула с себя оцепенение и тоже вошла в комнату к внучке.

А когда Ванесса увидела Альку, из головы напрочь вылетели все мысли о Станиславе, о разлуке и ожидании, даже про работу она забыла – если бы не невестка, вовремя напомнившая ей про время, студенты не дождались бы в это утро преподавателя начертательной геометрии. Да какие могут быть занятия, когда на ее глазах Альку так выворачивает, что, кажется, девочка порвет себе горло, а они с Анной стоят рядом и не знают, как помочь… Анна стирает тряпочкой пот с дочкиного лба, Ванесса гладит худенькую, вздрагивающую спинку, нависшую над тазом, но все бессмысленно – девчонке худо, девчонке ужасно плохо!..

Потом началась круговерть: Ванесса позвонила в «Скорую», там ей пообещали прислать врачей через двадцать минут, посоветовали сделать девочке промывание желудка… Анна попыталась влить в Альку воду с марганцовкой, но та дрожала в ознобе и не могла сделать ни глотка, кривилась от боли в желудке и тихонько стонала, и женщины оставили свои попытки, только суетливо бегали от входной двери к окну, от окна – к Алькиной кровати, ожидая «Скорую помощь» и не находя себе места от страха.

«Скорая» приехала через полчаса, два хмурых врача промыли девочке желудок, спросили, не увлекается ли больная спиртным, не употребляет ли наркотики. Ванесса с Анной только головами трясли, испуганно отрицая все эти дикие предположения. У Альки обыкновенное пищевое отравление! Врачи велели поить больную минеральной водой, вручили упаковку активированного угля и уехали, оставив женщин в полной растерянности. Чем Алька отравилась? Просто съела что-то несвежее, вот и все. Хотя вчера они ели одно и то же! Выпытывать подробности у измученной и слабой Альки не хотелось. Вот поспит, и вечером они все выяснят. Главное, ей больше ничего не угрожает, они такого страху натерпелись!..

Анна отпросилась с работы, а Ванесса отправилась в институт, но привычный ход дня уже был сломан: всем известно, если все пошло наперекосяк с самого утра, так будет продолжаться до вечера. В Политехе Ванессу неприятно удивило то, что расписание изменили, не сообщив об этом заранее, и вместо двух пар ей поставили три, причем последним оказался семинар, к которому она совершенно не готовилась. Разумеется, и это незапланированное занятие прошло нормально, она же опытный преподаватель, однако сама она осталась недовольна.

Потом Ванесса сломала каблук сапога, спускаясь с третьего этажа на второй, и чуть не упала – спасибо студентам, вовремя поддержали под руки. Правда, сумка все равно слетела с плеча и, кувыркнувшись со ступенек, раскрылась и рассыпала свое содержимое… Ребята, конечно, помогли собрать книжки, ручки и блокноты, но любимый чешский брелок куда-то закатился и пропал, она так его и не нашла. Это ужасно ее расстроило, пожалуй, даже больше, чем сломанный каблук, который ужасно мешал идти от института до остановки, за все цеплялся и неприятно хлюпал.

Домой Ванесса поехала не на трамвае, а на частнике – поймала машину, заставив себя не думать о деньгах, которые придется отдать за комфорт и быстроту, иногда можно себе позволять такую роскошь. Не ехать же со сломанным каблуком на общественном транспорте! А дома – больная внучка. Ванесса несколько раз звонила домой, и Анна обрадовала свекровь: Альке заметно лучше, девочка рассказала, что вчера ее угостили салатом с крабовыми палочками и солеными грибами, она вроде не так уж много съела, но, видимо, что-то было несвежее или грибы какие-то не такие… В общем, банальное отравление, хорошо, что все уже позади!

Разумеется, водитель оказался жадным и взял с Ванессы денег столько, что на эту сумму она вполне могла бы доехать от своего дома до вокзала и обратно, но в такой неудачный день по-другому и быть не могло. Чертыхаясь, она вылезла из машины и тут же дверцей прищемила себе палец. Потом порвала колготки о сучок: доковыляв до лавки возле своего подъезда, Ванесса поставила на нее сумку, чтобы на весу не искать ключ, а злосчастное деревце так растопырило голые ветки, что дорогой капрон просто не мог не зацепиться за одну из них… Ну да ладно, зато она уже почти дома и все неприятности очень скоро закончатся!

Правда, до того, как Ванесса попала домой, случилась еще одна досадная мелочь – какой-то грязный бомж попытался выдернуть из ее руки сумку. Ванесса брезгливо сморщилась, уловив исходящий от мужчины запах – смесь перегара, бензина и немытого тела, – и грубо оттолкнула шатающегося мужика. Не разговаривать же с такими, в самом деле. Правда, лучше от них вообще держаться подальше… Ванесса двинулась вперед, специально не оглядываясь на бомжа, упорно следующего за ней. Чего ему надо? Что за гадостный день такой, весь мир сошел с ума, что ли? Ванесса передернула плечами, расслышав хриплое сипение за спиной, и почти влетела в подъезд, с силой захлопнув за собой дверь. Господи, как хорошо, что они пару лет назад всем подъездом решили поставить железную дверь с кодовым замком, иначе бы это отвратительное грязное существо непременно последовало за ней!

Конечно, Ванесса намертво забыла про встречу со студентом Славой Семченко, назначенную на три часа, из-за добавленного к ее двум парам семинара она опоздала на пятнадцать минут. В квартиру она заходила с единственным желанием – переодеться в домашний костюм, поесть и выпить пару чашек горячего чаю, но вместо этого пришлось отложить и еду, и разговор с внучкой, и все на свете до вечера и заниматься студентом. Правда, Славик – не вчерашний Сережа, его приятно учить, очень толковый парень… Альке он понравился, помнится. В прошлом году Ванесса уже занималась с ним, когда парень пропустил месяц из-за травмы колена, спортсмен несчастный!.. Жаль, что сегодня внучка болеет и не сможет присоединиться к ним вечером, когда Ванесса станет поить Славу чаем со свежими булочками. А то бы, глядишь, и Костика своего забыла, а Славик – очень милый мальчик, Альке бы с ним было хорошо!..

Улыбнувшись, Ванесса прошла в свою комнату и села за стол, студент устроился напротив нее, разложив на столе чертежи и конспекты. Нет, не надо Альке никого, она еще слишком маленькая для взрослых отношений, а пятикурсники – это вам уже не мальчишки, а мужчины! Сколько им там – двадцать один, двадцать два?.. Хотя – она сама, если на то пошло, была ненамного старше Альки, когда родила Виталика, двадцать лет ей было всего! Через три года внучке исполнится столько же, но Алька не такая, как Ванесса, она – еще ребенок, несмотря на вполне сформировавшуюся фигуру! Все эти ее приколы и дурацкие словечки, от которых Анну просто трясет, носки с пальчиками, компьютерные игрушки! А собаку она чему научила? Спрашивает: «Рыська, кто в доме хозяин?» Бедный щенок падает на спинку перед ней и дрыгает всеми лапками: ты, мол, хозяйка, кто же еще!..

Хотя что плохого в том, что Алька никак с детством не расстанется? Ради бога, пусть веселится, пока можно… Раньше другое время было. Ванесса рано повзрослела: сперва за больной мамой ухаживала, потом, когда мама умерла, вышла замуж, сразу же забеременела и родила. Весь дом был на ней и эти пеленки, каши, болезни, из которых Виталик, кажется, ни одну не пропустил, слабенький очень рос. А ведь она еще и училась! Вот и пришлось забыть про детские забавы… А у Альки есть мать и бабушка, которые до смерти любят ее и, наверное, все-таки излишне балуют, Стас в чем-то прав.

Вздохнув, Ванесса заставила себя вернуться в реальность, к сидящему рядом студенту, и больше уже не отвлекалась от занятия до самого вечера. А в половине седьмого Славик, отказавшись от чая с халвой и булочками, ушел домой, и они с Анной, соорудив легкий ужин и водрузив его на поднос, отправились в комнату к Альке.

Девчонка выглядела усталой, что немудрено, но, несмотря ни на что, оживленно болтала и улыбалась, и у Ванессы отлегло от сердца. Рассказ про крабовый салат и грибы тоже успокаивал, она заставила Альку несколько раз повторить все подробности: чем заправляли салат, сколько она его съела, не показался ли ей вкус странным, не пахли ли грибы землей… Внучка послушно вспоминала все, что у нее хотели узнать, и в конце концов все трое утомились. Что ж, всякое в жизни бывает, лишь бы больше подобного не повторилось. Ванесса сгоряча чуть не потребовала с Альки честное слово, что она не будет есть чужие салаты, да вовремя остановилась, усмехнувшись. Просто она сильно переволновалась за девчонку! За себя не так боишься, как за близких!

Анна за целый день ни разу не вышла на улицу, все сидела возле Альки, будто той снова было три года и у нее разыгрался страшный отит. Ванесса помнит те ужасные дни: маленькая Алька кричала и билась от боли, ей нужно было несколько раз в сутки закапывать лекарство в уши, но это причиняло боль малышке, и она так плакала, что у матери с бабушкой руки тряслись… Они чувствовали себя чудовищами: жалко ведь до смерти, а лечить надо, и вот одна прижимает ребенка к себе, а вторая с пипеткой над ухом нависает… А потом Анна так же, как сейчас, садилась возле дочери на ее кроватку и сидела рядом, держа девочку за ручку, рассказывала сказки, гладила мягонький локоток и все говорила, говорила… Алька всегда просила мать рассказать о том, как они познакомились с Виталиком, поженились и родили ее, и слушала, открыв рот. Ванесса тоже много рассказывала про ее родителей – как папа полюбил маму… Тогда ведь Виталий был хорошим сыном и мужем, а уж отцом – просто удивительным! С рук Альку не спускал, «воробышка» ей делал – подкидывал дочурку к потолку, и она счастливо визжала, потому что точно знала, ее не уронят, она в надежных, крепких отцовских руках!

Ну, с маленькой Алькой все понятно, дети любят сказки про счастливую любовь. А сегодня о чем они разговаривали с Анной, интересно? Ванесса внимательно поглядела на двух женщин, мать и дочь, и ощутила легкий укол ревности: наверное, они без нее секретничали, а она ничего не знает, ни о чем не догадывается! Через мгновение Ванесса рассердилась на саму себя: глупо ревновать дочку к маме! Да и какие секреты у них могут быть друг от друга?..

Но полночи Ванесса все-таки не спала. Ворочалась, подтыкала под себя одеяло, даже считала баранов, однако желанный сон никак не приходил. Невозможно спать, если в голове у тебя засела занозою какая-то мысль – поймать ее за хвост и вытянуть на свет не получается, мысль прячется, но как только Ванесса расслабится, так сразу же – раз! – выплывает наружу и больно колет, но только для того, чтобы опять скрыться. Просто мучение!

Ванессе даже пришлось вылезти из теплой кровати и сходить на кухню за коньяком. В буфете всегда стоит маленькая бутылка «Белого аиста» для кондитерских нужд, иногда они добавляют капельку коньяка в кофе, для аромата. Но сейчас один глоток хорошего алкоголя поможет ей уснуть. Все лучше, чем снотворное пить!

Коньяк и вправду усыпил ее. Погружаясь в сон, Ванесса твердо решила с утра разобраться в своих мыслях и ощущениях. Что-то не так, она это чувствует, но что именно – непонятно, мысль ускользает от ее сознания… Кажется, это «что-то» напрямую связано с Алькой, а может, и с Анной. Ведь не случайно же Ванесса целый день думает о своей семье, вспоминает их прежнюю жизнь, вытягивает одну за другой ниточки из прошлого, все время проводит какие-то параллели с настоящим! Нет-нет, это не может быть случайностью… Но подумает обо всем Ванесса завтра, когда проснется, умоется и пешком отправится в Политех; самое милое дело – размышлять о жизни по дороге на работу, а ночью, в постели, нужно спать!

* * *

Но прямо с утра подумать не удалось. Ванесса проснулась раньше будильника от ноющей боли в желудке, с нею же умылась и оделась, быстрее, чем обычно, и только после этого плотно позавтракала и приняла таблетку гастрофарма. Сама виновата, сколько можно питаться урывками? В Политехе – лапша и чай с пряниками, дома – уже второй день толком не обедает, вместо этого наедается на ночь… Вздохнув, Ванесса погладила больной живот кулаком против часовой стрелки и попробовала настроить себя на положительный лад. Ей ни в коем случае нельзя так безответственно относиться к своему здоровью! Сколько уже раз она обещала сама себе есть вовремя, надо, чтобы обязательно было горячее на обед, а от острого, копченого и соленого следует раз и навсегда отказаться! Правда, даже прислушиваясь к утихающей в желудке боли, Ванесса прекрасно понимала, что ни за что не перестанет баловать себя копченостями и соленьями, это выше ее сил!

Желудок почти успокоился, и Ванесса собралась идти на работу. Анна уже убежала, а Альку они решили еще денек подержать дома, ничего страшного не случится, если она пропустит несколько уроков. Девчонка хорошо учится, так что наверстает упущенное в два счета. Главное, чтобы она поскорей встала на ноги, а то вон какая бледная, даже во сне!

В пятницу у Ванессы по расписанию одна пара и факультатив, а еще надо проверить контрольные, чтобы в понедельник огласить результат. Из дому Ванесса вышла быстрым шагом: нужно было прогулять Рыську, собака просилась, из-за нее Ванесса потеряла пятнадцать минут, и теперь вместо пешей прогулки по Проспекту до трамвайной остановки придется ехать на двух троллейбусах с пересадкой. Ее ждут студенты, ей никак нельзя опаздывать. Даже если у нее неприятно побаливает в животе, дома спит больная внучка, а на душе такая же серая и скверная погода, как в это утро.

Ванесса осторожно перешла по досочке через глубокую лужу, остановилась, чтобы сбить грязь с каблуков, и тут краем глаза заметила темную фигуру. В первую секунду она удивленно разглядывала это существо, маячившее вдали, а потом резко вспомнила – вчерашний бомж, который пытался схватить ее сумку! Он опять здесь! Брезгливо дернувшись, она быстро вышла из двора и поспешила к остановке, надеясь, что этот тип не заметил ее и не привяжется сегодня… Ванесса не боялась его, но почему-то все ускоряла и ускоряла шаг, пока не сообразила, что уже бежит, и только тогда остановилась и перевела дыхание.

Если бы кто-нибудь сказал ей в тот момент, что пройдет совсем немного времени и она со страстной одержимостью станет искать встреч с этим опустившимся человеком, от которого сейчас так бежит, и будет выискивать его взглядом во всех подворотнях, парках и закутках, и тяжело переживать, не находя, она бы не поверила. Но жизнь – бусины, нанизанные на тонкую нитку, и кто знает, какая бусина выпадет завтра!.. А пока что к остановке подъехал троллейбус, и Ванесса с трудом втиснулась в него, забыв на время обо всем, кроме прижатой к груди сумки и проездного, который лежит в кармане пальто и до которого она теперь, появись вдруг перед ней контролер, ни за что не дотянется в такой давке.

…И только после работы, после очередного буднего дня, смывая макияж косметическим молочком, Ванесса вдруг поняла, что ее беспокоит. Она уже два дня не видела Костика! Не то чтобы Ванессе очень хотелось увидеть парня, но раз Алька помирилась с ним, значит, он должен был зайти за ней вчера и этим утром, а его не было!

Ну хорошо, предположим, сегодня Костик уже знал, что Алька заболела и в школу не пойдет, может быть, она ему позвонила или он ей. Но ведь парня и вчера утром не было возле их дома! А уж они с Анной туда-сюда носились: невестка ждала «Скорую» во дворе, выгуливала собаку, потом Ванесса на работу шла. Точно, парень не приходил, но ведь Костик никак не мог узнать, что Алька отравилась и за ней не надо заходить перед школой! Значит, они еще вечером поссорились.

Ванесса намазала лицо ночным кремом и устало села на кровать. Вот она, эта гадкая мысль… Как Алька послушно перечисляла вчера все, что съела! Случайность, с каждым могло такое произойти… У Ванессы, наверное, память от переживаний отшибло, если вчера она ни разу не вспомнила про «поэтический вечер», на который ушла внучка. А потом этот чертов разговор и Алькино «Я все про Костика знаю!» Где же была ее внучка? Неужели она врет? Про все – про школьный вечер поэзии, про то, что была у подружки, про невинное угощение! А на самом деле она гуляла с Костиком, и врачи правы – девочка пила что-то алкогольное… Хотя Ванесса разговаривала с Алькой вечером, и от нее никаким спиртным не пахло! Но глаза блестели, щечки горели! Господи, неужели?.. Нет, не может быть, Алька никогда не станет глотать или нюхать всякую дрянь, она умная девчонка! Но тогда почему, почему внучка врет?..

В висках мучительно заломило. Никогда у Ванессы не было таких жутких сомнений. Она же с первых дней жизни знает свою внучку, каждое Алькино движение знакомо ей, иногда она может точно сказать, о чем девчонка думает, настолько ее чувствует и понимает! И как же больно вдруг сознавать, что ты о многом даже не догадываешься!..

Ванесса вспомнила давний разговор с Алькой и чуть не застонала. Однажды она наткнулась в каком-то молодежном журнале на письмо подростка, тот в подробностях рассказывал, как они с ребятами «делают бурбульку»: наливают в бутылку клей, доводят до кипения и нюхают… Ванесса тогда жутко возмутилась – как можно публиковать такое письмо, открытым текстом сообщать детали всем желающим, а вдруг кто-то из ребят прочитает это и воспользуется!.. А Алька в ответ искренне рассмеялась и сказала, что рецепт «бурбульки» всем известен… Так и сказала – мол, кому надо, те нюхают, глотают колеса и колются.

– А ты? – В тот миг Ванесса до смерти боялась узнать, что Алька пробовала наркотики, хоть раз, да поддалась на уговоры более опытных в этом плане одноклассников. Она, наверное, умерла бы от огорчения, если бы внучка утвердительно кивнула ей, признавшись в своем грехе. Но Алька не разочаровала Ванессу, и тот разговор постепенно забылся.

– Нет, бабуль, мне это не нужно, мне есть на что потратить свою жизнь.

Ванесса тогда порадовалась Алькиному здравомыслию, ответ девчонки действительно успокоил и обрадовал. Но теперь ей вдруг стало не по себе: а что, если внучка тогда просто пощадила ее чувства и не сказала правды? Не призналась, не открылась, не попросила помощи… Вдруг Ванесса своим неприятием отдалила внучку от себя? И если у девчонки проблема с наркотиками, то это она, Ванесса, виновата, потому что собственными руками пресекла всякую возможную откровенность… боялась услышать о том, что Алька – наркоманка, но легче ли ей оттого, что Алька промолчала?

Ванесса легла под одеяло и сосчитала до пятидесяти. Во-первых, надо успокоиться и не валить все факты в одну кучу. Во-вторых, Алька молодая, но это не значит, что она глупая, внучка вполне понимает, что делает, ее здравомыслию любой взрослый позавидует! В-третьих, если и нынешнюю ночь Ванесса проведет без сна, никому от того хорошо не станет, и прежде всего ей самой. В шестьдесят два выглядеть бодрой и свежей после бессонной ночи никому еще не удавалось… А в-четвертых, в жизни все куда проще, чем людям кажется, и если Ванесса не будет паниковать, а просто поговорит с внучкой, то все, конечно, разъяснится, все сразу же встанет на свои места!.. А в-пятых – что там в-пятых?.. Засыпая, Ванесса с улыбкой подумала о Станиславе, который был бы доволен ее здравыми рассуждениями, а когда он приедет… стоп. А в-пятых, никогда нельзя сомневаться в тех, кого любишь, надо просто любить, вот и все!

В субботу Ванесса проснулась поздно и с отличным настроением. Она даже не сразу вспомнила, из-за чего долго ворочалась и не могла заснуть накануне и почему сумела сделать это только после доброго глотка коньяка… Вчера Ванесса забыла зашторить окно, и теперь в ее комнату льется солнечный свет, такой ослепительно яркий, что хочется зажмуриться, выползти из-под одеяла и принимать солнечные ванны! А эти ночные страхи, печали и размышления в сиянии весеннего утра выглядят глупыми и надуманными. Ванесса потянулась всем телом и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов… Нет, она уверена, все будет хорошо, не может в такой замечательный ясный день жизнь повернуться к ней спиной!

Завтра приедет Станислав, и Ванесса расскажет ему о своих дурацких мыслях… как же он посмеется над ней! Спросит, с чего она взяла, что внучка подсела на наркотики. И что Ванесса ему ответит? Что вспомнила какую-то «бурбульку» из статьи многолетней давности? Ванесса задумчиво дотронулась до лица и легкими движениями помассировала лоб, щеки, подбородок. Это все нервы виноваты, нельзя женщину надолго бросать одну, ей сразу же начинают мерещиться страшные вещи. То соперницу выдумала, то теперь внучку в наркоманки записала!

Слава богу, Алька – обычная девчонка. Ну да, ничего не сказала про Костика, но Ванесса тоже далеко не всем делится со своими близкими, это нормально. Отравилась? Случается, а то, что врачи расспрашивали о выпивке и наркотиках, так это их обязанность – задавать подобные вопросы. А ей, Ванессе, не следует быть столь мнительной. Ну да, говорят, у наркоманов частенько волчий аппетит, а Алька любит поесть, и настроение у них скачет от плюса к минусу, как и у ее внучки, ну и что с того? Глупости все это. Ничего она не знает о наркоманах, ей в жизни ни разу не доводилось общаться с ними. Это лишь в газетах пишут и по телику твердят: среди молодежи столько наркоманов! Но лично Ванесса никогда не имела с ними дела, и не надо. С нее одного алкоголика хватило!

Ванесса потянулась всем телом и аккуратно повертела головой, разминая затекшую шею. Как хорошо, что после мрачной и холодной ночи иногда наступает такое солнечное и радостное утро! Сколько раз она уже зарекается не делать из мухи слона, но, видимо, этому тоже надо учиться. Вот вернется из Владимира ее учитель, и Ванесса никогда больше не будет усложнять свою жизнь, не станет к одной неприятности тут же приплетать другую, с готовностью выискивая в прошлом отрицательные примеры и подтверждения самым худшим опасениям. Впрочем, с этим мужчиной у нее не останется ни одной холодной ночи, потому что все они, до единой, будут нежными, теплыми и счастливыми!

За стеной звонко рассмеялась Алька, и в следующую секунду кто-то настойчиво поскребся в дверь Ванессиной комнаты. Острые коготки зацокали по линолеуму, потом раздалось тявканье и какое-то шуршание. Ванесса улыбнулась: вот он, выходной! Анна дома, Алька сегодня опять не пошла в школу… Ну и хорошо, пусть девчонка отдохнет! А то с ума сошли эти взрослые со своими образовательными экспериментами, чем их четверти не устраивали? Сделали детям семестры, и у бедной Альки теперь не будет весенних каникул, что за ерунда такая! Замечательно, что она сейчас дома, у Ванессы удивительное спокойствие на душе! А еще блаженная истома во всем теле и совершенное нежелание верить в плохое. Да и не может ничего случиться с ее семьей, потому что – это просто невозможно!

– Войдите. – Ванесса аккуратно расправила одеяло, по опыту зная, что сейчас на ее кровати начнется очень оживленное движение.

Она не ошиблась: едва приглашение войти прозвучало, в комнату метеором влетела Рыська с тапком в зубах, за ней, смеясь, ворвалась Алька, шествие замкнула Анна с подносом в руках. Собака радостно выплюнула свою ношу Ванессе на ноги и кинулась ей на грудь, повизгивая и стараясь дотянуться длинным розовым языком до старшей хозяйки, не замечая ни протестов женщины, ни ее отталкивающих рук. Внучка плюхнулась рядом, щекоча Рыську и оттягивая ее от бабушки за хвост, одеяло, только что расправленное, в одну секунду скомкалось и сползло на пол.

– С добрым утром, мама, я кофе сварила, – Анна улыбнулась свекрови и осторожно пристроила поднос с тремя дымящимися чашками на туалетный столик. – У нас праздник: у Рыськи выпал молочный зуб, Алька его сегодня нашла в своем тапке.

– Я из него талисман себе сделаю и буду носить на шее! – Алька подмигнула Ванессе и столкнула собаку на пол, потом сильно свесилась с кровати, взяла с туалетного столика чашку с кофе и подала бабушке. Следующим заходом взяв чашку себе, девочка сложила ноги по-турецки и осторожно пригубила напиток. От ее болезненной бледности не осталось и следа, Ванесса удовлетворенно заметила вернувшийся на свежие щечки румянец и яркий блеск в глазах внучки, значит, одним переживанием стало меньше!

Анна выпроводила Рыську из комнаты и, вернувшись, тоже села на краешек кровати, обеими руками держа чашку. Это их излюбленный ритуал – пить кофе в постели. Когда появляется такая возможность, они балуют друг дружку: кто первый встанет, тот варит кофе, а пьют его в постели того, кто еще спит. Вот только собаку приходится выгонять из комнаты, а то из-за нее они много раз обливались горячим кофе.

– Мама, давайте сегодня вместе сходим в цирк? Георгий купил на всех билеты, думали, возьмем с собой вас, Альку, там новая программа, с медведями на батуте. Говорят, очень интересная. – Анна допила кофе и отставила пустую чашку на стол.

Ванесса удивленно заметила на ее тонком запястье симпатичный пластмассовый браслетик, хотела спросить, откуда, но резко передумала. Скорее всего это подарок любимого мужчины, раз Анна его носит, вообще-то она терпеть не может дешевую бижутерию. Так что лучше Ванесса потом украдкой рассмотрит браслет, а то вдруг Анна смутится… Невестка взмахнула маленькой ручкой и грустно поглядела на дочь.

– Мне так хотелось, чтобы мы вместе пошли, а Алька отказалась. Жаль.

– Мама, ну у меня свои планы, не обижайся! – Алька чмокнула Анну в щеку и скорчила смешную гримаску. – Медведи и без меня на батуте попрыгают, а у меня ужасно важная встреча. Просто суперважная!..

Ванесса усмехнулась: ох уж эта Алька. Поцеловала мать, потерлась щекой о ее щеку, лукаво улыбнулась, и полный порядок: Анна растаяла и все дочке простила. Ну и девчонка! Что из матери, что из бабушки буквально веревки вьет, вот характер! А они рады ей потакать… Вот и теперь Ванесса послушно пойдет с Анной и Георгием в цирк, хотя ей вовсе не хочется смотреть на прыгающих на батуте медведей, но Алька уже отказалась идти, не может же и Ванесса обидеть невестку! Цирк так цирк.

* * *

Ванесса с досадой выскочила из неприглядной будки грязно-желтого цвета с надписью «Ремонт обуви» и, подумав секунду, повернула в сторону Проспекта.

Закон подлости, не иначе! В маленьком обувном ателье возле их дома не оказалось нужных гвоздей, а здесь никто не взялся починить ее сломанный каблук тут же. Сказали – оставляйте сапоги, завтра будут готовы, а у Ванессы времени нет так долго ждать! Сапоги ей нужны сегодня же, ведь они вечером идут в цирк, а у нее это единственная праздничная обувь. Вчера Ванесса позволила себе надеть ботинки, потому что на работе она все равно переобувается в туфли. Но не выходить же так в свет!

Ванесса бросила быстрый взгляд на свои ноги. В коричневых ботинках с плоской тяжелой подошвой ее ступни выглядят неплохо, но беда в том, что эта обувка совершенно не подходит к пальто и шляпе. Вот к светло-бежевой курточке – да, без сомнения, но в ней она замерзнет, все-таки на дворе середина марта, холодно, да и ветер до костей пронизывает! Значит, надо продолжать поиски обувного ателье.

Проспект оживленно бурлил, и Ванесса, с трудом продираясь сквозь гуляющую толпу, ныряла то в одну дверь, то в другую, но везде ей отказывали: нет клея, санитарный день, мастер вернется через час. Когда терпение женщины почти лопнуло, она обнаружила то, что искала: небольшое здание возле Крытого рынка, в двух шагах от остановки. Она часто проходила мимо него, но почему-то никогда не обращала внимания на аршинную вывеску! Отдав наконец-то злополучные сапоги со сломанным каблуком в починку, Ванесса сунула квитанцию в карман и вышла на свежий воздух. Час нужно где-нибудь погулять, потом вернуться и забрать сапоги, и до цирка останется целых три часа.

Ванесса подняла воротник пальто и решительно направилась в сторону «стекляшки»: лучше посидеть часок с чашкой кофе и рогаликом в уютном кафе со стеклянными стенами, чем разгуливать по грязи, не зная, чем себя занять.

Неправильный у нее какой-то день получается: все время она что-то ищет, ждет, к чему-то готовится. И ладно бы еще вечером намечалось свидание с любимым мужчиной, так ведь нет же! Зачем вообще Анна затеяла этот идиотский поход в цирк? Ах да, конечно, ради Альки. Георгий хочет, чтобы девчонка привыкла к нему, наверное, так и надо действовать – постепенно и очень осторожно. Вот только внучка почему-то все время уворачивается от его попыток сблизиться, никак не идет на контакт. Или это Ванессе кажется? Она сама, грешным делом, никак не может заставить себя отнестись к кавалеру Анны если не с симпатией, то хотя бы… приветливо, дружелюбно. Сколько раз уже Ванесса общалась с Георгием, однако тот все равно остается для нее чужим и далеким человеком, и самое ужасное – ей не хочется растапливать лед в отношениях. Чувствует ли он это? Трудно сказать, Ванесса держится с ним вежливо, улыбается… В конце концов это Аннино личное дело, если она счастлива с Георгием, то Ванесса потерпит.

В кафе она просидела совсем недолго: кофе оказался редкой гадостью, рогалик с марципаном – подсохшим и невкусным. Она даже не стала его есть. Откусила и бросила на тарелку. А когда выходила из «стекляшки» на улицу, ее чуть не сшибла ватага грязных, оборванных детей. Грубо оттолкнув Ванессу в сторону, они метнулись к столу и, схватив брошенный ею рогалик, под вопли уборщицы и продавщицы выскочили обратно, опять задев Ванессу и пробежавшись по ее ногам.

Почему-то эта живая картинка мгновенно впечаталась в память и надолго осталась там, перекрыв остальные мысли и воспоминания… Даже потом, спустя время, когда Ванесса старательно припоминала все детали того дня, да что там дня – одного конкретного часа, который провела на Проспекте, она с трудом соединяла кусочки мозаики в связное полотно. И только дети, схватившие рогалик, всплывали сами собой, без усилий с ее стороны… Вот они врываются в кафе, их грязные ручонки хватают рогалик, потом дети выбегают на улицу и почти дерутся, вырывая друг у друга лакомство. После этого ребятня побежала в сторону консерватории… и больше она ничего не помнит.

Все случилось слишком быстро, Ванессин мозг не успел зафиксировать дальнейшую последовательность действий. Так, яркие всполохи, отрывки киноленты: вот Ванесса огибает оборвышей, потом останавливается возле дороги, чуть в стороне от перехода, чтобы никому не мешать, и лезет в карман за квитанцией… А дальше – белое пятно, провал в памяти и ощущение какого-то бесконечного, неизбывного, раздирающего душу горя!.. Но, может, это от боли.

Семейная пара, доставившая Ванессу в травмопункт, так объяснила ситуацию: женщина стояла возле скользкого бордюра, на дорогу не смотрела и переходить улицу явно не собиралась. Славная такая женщина, чистая, ухоженная, в красивом пальто и шляпе. А тут к ней вдруг полез какой-то мужик, опустившийся, грязный, бомжистого вида, схватил ее за рукав, что-то кричал ей и все тянул за руку… Удивительная наглость, среди бела дня так откровенно приставать к людям! Естественно, женщине это не понравилось, она отшатнулась в сторону дороги, и, к сожалению, ее нога поехала по талому льду. А там как раз троллейбус шел, и хорошо еще, что женщина не попала под него, а только ударилась, правда, удар был достаточно сильным, она упала и потеряла сознание.

Правда, очевидцы не смогли припомнить внешность мужчины, до такой степени напугавшего пострадавшую, мало ли алкоголиков и бездомных в городе, просто грязный тип с длинными сальными волосами. Да и кому нужны такие подробности? Спасибо добрым людям: подняли Ванессу, перенесли в машину, доставили до Первой горбольницы, обещали позвонить близким и предупредить их о случившемся.

* * *

А потом был туман, густой, как молочный кисель, и такой же плотный, белый и комковатый, и она свободно плавала в нем, не пытаясь ни о чем думать, отдаваясь на волю волн, просыпаясь только от острой иглы, впивавшейся в ее тело, и снова засыпая. Иногда Ванесса падала вниз, и тогда от боли сводило все мышцы тела и лица, в эти мгновения даже слезы не могли пролиться из глаз, до того было больно. А иногда она взлетала ввысь и поднималась до самого солнца, от его горячих лучей становилось мучительно жарко, хотелось пить, и голова кружилась так сильно, что Ванесса пугалась, но никак не могла позвать на помощь, из пересохшего горла не вырывалось ни звука. Высота бесконечное число раз чередовалась с падением, ее тошнило от этих перемен, и в тело снова и снова впивались иголки, возвращая ее в блаженный, убаюкивающий туман…

А потом наступала тишина, Ванесса брела по весеннему лугу, где-то вдали играл старенький магнитофон «Волна», и маленький круглощекий ребенок прыгал вокруг, доверчиво всовывая ей в ладони нескладный букет полевых цветов и чертополоха. Когда Ванесса смотрела на колокольчики в своих руках, ей было смешно и хорошо. Потому что цветы были такие же чисто-голубые, как глаза ее сыночка, и когда она подкидывала букет к небу, маленькие синие цветочки, такие нежные, прозрачные, светлые, разлетались и падали ей на лицо, на волосы, на плечи!..

А потом небо захлестнуло ее голубой волной и оказалось озером. Погрузившись в его прохладные волны, Ванесса медленно поплыла к берегу.

– И каждый день звонят, спрашивают, не выписали ли тебя еще, волнуются. – Алька улыбнулась Ванессе и поправила одеяло, сползшее с кровати. – Так что ты, бабуль, заканчивай болеть, в доме без тебя жутко пусто, ты даже не представляешь как! Да и к тому же, если ты еще хоть пару дней тут пробудешь, твои студенты с ума меня сведут. Нам бы с мамой кто так названивал!..

Алька хмыкнула и, взяв с тумбочки мандарин, очистила его и медленно съела, наслаждаясь каждой долькой. Сколько ни вывешивай списков, все равно посетители будут носить больным апельсины и мандарины, хоть убейся! Даже больным с сотрясением мозга, у кого при одной мысли о том, чтобы что-то откусить и прожевать, сводит больную голову… Ванесса усмехнулась. Зато Альке радость: каждый день, приходя к бабушке, мерно уничтожает запасы цитрусовых, которые постоянно пополняют студенты.

Да уж, стоило ей попасть в больницу, как все вокруг просто с ума сошли! Главврач уже сердится: в палате лежат шесть человек, но навещают одну Ванессу, причем и утром, и вечером. Четыре дня назад ей разрешили свидания, и Алька с Анной сразу же примчались, до того они просто с ума сходили, беспокоясь о ней. А теперь носят ей огромные сумки с продуктами: Анна варит супчики, жидкие каши, и Ванесса морщится, но ест все это, потому что лишь такую пищу в состоянии проглотить. А остальные посетители – студенты, декан, коллеги и приятельницы – тащат с собой бананы, яблоки и стандартные апельсины. Ванесса потом угощает ими соседок по палате или складывает гостинцы в тумбочку для Альки.

Анна ходит к свекрови в утренние приемные часы, до работы, делает жуткий крюк, лишь бы повидать ее, покормить, рассказать домашние новости. А вечером прибегает Алька, так что Ванесса совершенно не чувствует себя одинокой.

Разве что изредка, ночью, когда все вокруг засыпают, ей становится ужасно тоскливо и неуютно. В коридорах тихонько поскрипывают половицы, из соседних палат доносится ровный храп, а в ординаторской негромко работает телевизор. В эти секунды Ванесса не понимает, как могло случиться так, что она в больнице, на узкой и твердой кровати, а не дома, под любимым толстым одеялом, с хорошей книжкой, и почему вокруг нее в темноте лежат и спокойно спят чужие люди, а близкие – так далеко, что она не может их позвать, прикоснуться к ним. Как она вообще попала сюда?.. Ванесса так и засыпает, не ответив на этот вопрос, просто проваливается в сон, как в гимнастическую яму с поролоном, и во сне ее ничего не мучает, потому что она спит без сновидений.

Но когда приходит Алька и сидит рядом, рассказывая про свои школьные дела, про мать, про Рыську и Интернет, Ванессе становится очень легко и хорошо. Впереди у них целый час общения, а завтра – воскресенье, в понедельник ее обещали выписать, если за выходные ничего страшного не случится.

– Мать обещала скоро прийти, она не говорила тебе утром? – Алька привычно стряхнула мандариновую кожуру в пакет и выкинула в мусорную корзину. – У нас есть сюрприз, только не говори матери, что я тебя предупредила. Я просто подумала, что ты еще разволнуешься, а тебе это вредно. Можно я съем яблоко?

– Конечно… Что за сюрприз? – Ванесса глянула на хитро улыбающуюся Альку и, не выдержав, рассмеялась сама. Наивная, милая, добрая девчонка, так похожая на нее в молодости, но в то же время совершенно другая! Иногда эти озорные глаза становятся удивительно серьезными и даже печальными, и на миг Ванесса видит перед собой не семнадцатилетнюю внучку, а красивую взрослую женщину, которой Алька когда-нибудь непременно станет… Но наваждение так же быстро проходит, как и накатывает. Сейчас это – просто ребенок, который сгорает от желания раскрыть сюрприз, но изо всех сил сдерживается, потому что нельзя, обещала маме молчать.

Как Ванесса могла в чем-то подозревать Альку! И как здорово, что на второй день посещения, когда внучка пришла без Анны, она все-таки задала свой вопрос: «Ты мне соврала про поэтический вечер?» Во время разговора Ванесса не отрываясь смотрела на темное небо за окном, и почему-то именно оно наполнило ее странной уверенностью: нет таких бед и напастей, которые они не могли бы пережить все вместе, она и ее близкие люди. И внучкины слова вплетались в ее раздумья, как ленточки в косы…

Вечер поэзии для старшеклассников правда был, только Алька с Костиком поссорились после первых же прочитанных стихов, и как ушли в коридор ругаться, так и не вернулись больше в класс. Куда отправился Костя, Алька не знает, сама же она побежала к подруге, потому что ей срочно требовалось утешиться и забыть обо всем. А к Наташке как раз нагрянула родня, и Альку тут же усадили за стол, остальное известно… Да, одну рюмку ликера внучка выпила, но действительно одну, к тому же он был очень сладкий и ей не понравился. Нет, Алька не ходит в такие компании, где увлекаются выпивкой. И наркотики она никогда не пробовала и не собирается; чтобы успокоить бабушку, она может поклясться в этом. Что она знает про Костика? Да все, но Альке неприятна эта тема и лучше поговорить о чем-нибудь другом.

Когда Алька ушла, Ванесса успокоилась и сразу же уснула. Как все хорошо! Она даже не знала, какой тяжелый камень лежал у нее на душе, а теперь в ней воцарились спокойствие и надежда, и, если бы голова не болела так одуряюще, Ванесса бы, наверное, засмеялась от счастья и внезапного облегчения!

И никаких ей сюрпризов не надо, когда у нее есть ее любимые девочки, ее семья, Аннушка и Алька! Ванесса нежно погладила коленку внучки и улыбнулась. Они всегда так жили, и эта жизнь ей нравится!..

– Ну ладно, я тебе только намекну, договорились? Короче, мама придет не одна… Нет, не с Георгием, он ведь вчера был уже… В общем, придет человек, которого тебе будет приятно увидеть, поняла? – Алька проворно достала из сумочки маленькое зеркальце и сунула остолбеневшей Ванессе в руки. Потом пошарила в тумбочке и, разыскав расческу, осторожно провела по бабушкиным волосам.

Невозможно. Неужели?.. Сердце выскочило из груди и на мгновение застряло в горле, Ванессе пришлось усилием воли заставить себя дышать ровно и глубоко. К ней сейчас придет гость, но в гости она ждет только одного человека, и даже если он уже вернулся – а он, конечно же, давно вернулся! – то как, откуда Анна с Алькой узнали о нем? И особенно о том, что ей так сильно – ужасно, жутко, дико! – хочется его видеть?..

Ванесса плеснула из пластиковой бутылки с водой на полотенце и протерла лицо. Чуть-чуть пудры, легкие тени на веках, блеск для губ… Спасибо Альке, предупредила. Ей было бы стыдно за свою бледность и глубокие тени под глазами, за волосы, торчащие во все стороны, за шерстяную кофту и казенное одеяло вместо обычного элегантного костюма. Выглядеть плохо и знать, что к тебе придет тот, кого ты так давно ждешь, – на это требуется особое мужество!..

…Но когда в палату вошел Станислав с букетом чайных роз, Ванесса мгновенно забыла о себе, потому что когда к тебе идет такой мужчина и смотрит прямо в твои влюбленные глаза, а потом, наклонившись, ласково прикасается к твоей руке, к плечу, – в этот момент можно думать только о нем! О человеке, который вернулся, как обещал, и пришел к тебе на свидание, и поцеловал!..

И Анна с Алькой, и любопытные соседки по палате – все были свидетелями того, что случилось потом. Станислав, вручив Ванессе цветы, встал перед ее кроватью на одно колено и протянул на раскрытой ладони маленькую бархатную коробочку. Пока женщина дрожащими руками открывала ее, догадываясь, что там увидит, Стас негромко произнес слова, от которых сердце Ванессы сладко заныло… и почему-то ей нестерпимо захотелось взглянуть на невестку с внучкой, которые стояли за спиной у Стаса и все слышали, все-все-все!..

– Ванесса, я наконец-то говорю тебе то, о чем думаю вот уже тридцать пять лет. Только не говори, что для тебя все это неожиданно… Я прошу тебя выйти за меня замуж. Причем не когда-нибудь, а сразу же, как ты покинешь эти стены. Я спешил из Владимира на машине, хотел сделать тебе сюрприз – просто приехать за тобой и увезти к себе, раз и навсегда. Но хоть сюрприза и не вышло, надеюсь, ты мне не откажешь. Я тебя люблю и хочу жить с тобой одной жизнью.

Конечно, Ванесса согласилась, и когда соседки возбужденно хлопали ей, а Алька с Анной поздравляли, осторожно обнимая ее, она все никак не могла оторвать глаз от своего пальца, на котором сияло золотое колечко с александритом. Станислав, держа ее ладонь в своей руке, вытребовал множество обещаний: да, она станет его женой с радостью и как можно скорее, да, она переедет к нему в тот же момент, как ее выпишут из больницы, и, конечно же, обо всем ему расскажет и не будет больше плакать, даже от счастья, как сейчас…

Провожая своих самых близких и дорогих людей на свете, Ванесса увидела на пальце у невестки тоненькое кольцо. Оно вдруг так ярко засияло, как и ее собственное, и как она могла после этого не сказать то, что сказала?

– Аня, подожди, я тут подумала… Я все равно перееду к Станиславу… Может быть, ты позовешь Георгия к себе? Попробуете пожить вместе… Если хочешь, конечно.

Хочет, конечно, хочет! Ванесса поняла это по улыбке, ведь так улыбаются только влюбленные женщины, только те, кто любит и кого любят. Уж кому, как не Ванессе, это знать!

Будильник пронзительно запищал, и Анна мгновенно проснулась. Нашарив в изголовье розовые пластмассовые часы, она выключила сигнал и позволила себе полежать еще минут пять. Для нее это ужасно важно – вот так наслаждаться теплом и спокойствием, дремать, зная, что ночь уже кончилась, впереди – последний на неделе рабочий день со своими проблемами и радостями, и сейчас, когда она встанет, мир вокруг забурлит и наполнится голосами!

Но пока дом спит. Анна всегда встает раньше всех, даже в выходные. Привыкла уже к такому режиму, хотя Георгий вон много лет ходил на свой авиационный завод к семи утра, однако не научился легко просыпаться по утрам! Анна повернула голову и посмотрела на мужчину, сладко посапывающего рядом. Спит, как ребенок! Даже руку под подушку засунул, так трогательно… Даже не хочется его будить. Ладно, пусть еще полчаса поспит, пока она умоется и разбудит Альку. Та тоже соня редкостная, опять придется выпихивать ее из постели пинками, чтобы в школу не опоздала.

Ванная встретила Анну отсутствием горячей воды в кране, чертыхнувшись, женщина босиком побежала на кухню и включила электрический чайник. С ковшиком кипятка она проскакала назад, развела воду в синем тазу и кое-как ополоснулась, поливая себя. Господи, когда уже кончатся все эти раскопки вокруг их дома! Хорошо еще, что она вчера вымыла голову! Значит, не нужно нагревать ведро воды, можно спокойно обойтись двумя кастрюлями, для Альки и Гоши.

Пока на плите закипала вода, а в ковшиках варились сосиски и яйца, Анна сделала маленькую зарядку в комнате свекрови. Она сама придумала для себя этот комплекс упражнений: наклоны в разные стороны, прыжки, мостик, качание пресса. А еще приседания, и классические, чтобы пятки не отрывались от земли, и ее любимые, как в индийских танцах, – колени широко разведены в стороны, и тело то опускается как можно ниже, то взмывает вверх. После этого ноги у Анны приятно гудят от напряжения, и она до вечера чувствует себя бодрой и полной сил.

Сделав напоследок несколько простых движений руками – плавно вверх, потом вниз и в стороны, Анна удовлетворенно посмотрела на себя в зеркало, висящее на двери комнаты, и улыбнулась. Иногда ей очень нравится собственное отражение: такое тонкое, с изящными руками… На правой – красный пластмассовый браслет, Гошин подарок, она его носит не снимая, как талисман… Ванесса Николаевна сказала, что она похожа на стеклянную балерину, у Анны эта фигурка теперь самая любимая в коллекции! А как ей идет короткая стрижка – так здорово подчеркивает линию шеи и плеча, хорошо, что она решилась отрезать свои волосы… И талия у нее узенькая, как у девчонки! Вот бедра, конечно, могли бы быть и постройнее, эти два проклятых килограмма никак не хотят исчезать!

Анна показала зеркалу язык и отвернулась. Свое трюмо Ванесса Николаевна забрала с собой, и туалетный столик с пуфиком тоже. Ее большой диван они сложили, и теперь в комнате образовалось столько свободного места, что Анна, делая зарядку, не рискует ни за что зацепиться. И Альке с Рыськой тут нравится: дочь взялась дрессировать собаку, поэтому каждый вечер здесь беготня, топот и лай. Анна, конечно, сомневается, что от Рыси будет какой-то толк, зато всем весело!

Хорошая, большая комната, в первой половине дня в ней всегда очень светло! Нет, надо все-таки переселить сюда Альку, Ванесса Николаевна не будет против, она сама об этом думала. А гостиная снова станет «общей комнатой», где они смогут собираться вечерами за чашкой чая и смотреть телевизор. Наверное, сегодня же и надо перетащить Алькины вещи на новое место!.. Как хорошо, что теперь есть кому носить мебель, мужчина в доме – великое дело! Ее мужчина.

Прислушавшись к странным звукам, доносящимся из кухни, Анна ойкнула и понеслась к плите. Забыла про яйца и сосиски, что за рассеянность! Да и Альку пора уже будить, и так десять минут лишних спит… Жалко ее. Вот Анна жаворонок, а дочка – типичная сова, для которой каждое утреннее вставание – трагедия. Зато ночью девчонку никак не уложишь, трудно это, ведь у нее в комнате и компьютер с модемом, и телевизор! Нет, решено, вечером Алю ждет сюрприз – новая комната и разлука с видеомагнитофоном.

– Алечка, просыпайся, солнышко. – Анна пощекотала ладошку дочки, высунувшуюся из-под одеяла, и засмеялась, когда Аля недовольно буркнула и втянула лапку в теплый кокон постели. – Вставай, уже семь часов, к восьми в школу… Сегодня контрольная по английскому, ты просила напомнить об этом… Давай, иди мойся. Я сейчас отнесу тебе в ванную кастрюлю с кипятком, не обожгись только. Вставай, Алька, хватит!

Сорвать одеяло рывком не получилось: Алька успела поймать мать за руки и, сонно улыбнувшись, притянула ее к себе и поцеловала. За это Анна сжалилась над дочерью и дала ей еще пять минут поспать, но потом все-таки растолкала и заставила встать и умыться. Пока девчонка плескалась, со страшной силой разбрызгивая воду из таза, она нарезала бутербродов с Алькиным любимым «Маасдамом», положила на тарелку сосиски и щедро полила их соусом чили. Трудно поверить, что ее тоненькая, как тростиночка, дочь столько ест, но это факт. Анна улыбнулась: чуть не забыла про соленые огурцы, которые Алька обожает.

Дочь вышла из ванной свежая и довольная, быстро смела завтрак, умудрившись при этом рассказать Анне все последние новости из Интернета, пожаловаться на «англичанку», освободившую от контрольной своих любимчиков, и скормить несколько кусков колбасы вечно голодной Рыське.

– Алька, ты опоздаешь, одевайся, собаку я выгуляю! – Чувствуется, что завтра суббота, они обе какие-то расслабленные: Анна не разбудила дочь вовремя, а Алька сегодня как-то особенно долго возится. Хорошо еще, до школы недалеко.

В ней, кстати, еще Ванесса Николаевна училась, но тогда это было просто среднее образовательное заведение, правда, очень хорошее, а теперь – лицей. Лет пять назад вдруг ни с того ни с сего случилось такое изменение в названии. Анна хмыкнула: как странно получилось – дочка пошла в первый класс самой обычной школы, а закончит не что-нибудь, а настоящий лицей. И уже в этом году! Как бежит время, дети растут, родители стареют…

Анна вымыла посуду и протерла стол. Если она сейчас же, прямо сию минуту, не разбудит Георгия, то они опоздают на работу!

– Все, мам, я побежала, пока! – Алька не разуваясь влетела из прихожей на кухню, поцеловала мать в щеку и выпорхнула за дверь. Анна забыла спросить дочь, встречает ли ее сегодня кто-нибудь, но, наверное, нет, раз Алька не подкрасила губы. Все, уже не ребенок, а юная женщина, никуда не денешься!..

А вот ей уже пора подумать о старости. Проклятые морщинки под глазами! И вроде бы не так уж заметны, но если приглядеться, то можно понять, что эта женщина уже не молода, что… Анна расстроенно отодвинула зеркало от глаз и вздохнула. Нет-нет, она не станет портить себе настроение с самого утра. Лучше думать, что все не так уж плохо, как могло бы быть! Вон свекрови за шестьдесят, а она сияет, у нее любовь, и никакие морщинки ее не смущают! Наверное, это все не главное, не надо обращать на такие мелочи внимания… Но как? Как это – не обращать внимания? У нее так не получается.

Анна пальцем размазала светло-серые тени по векам и быстро, но тщательно накрасила ресницы. Тональный крем она нанесет потом, когда выполнит важное дело… Поставив на поднос чашку с горячим кофе, Анна медленно проплыла по коридору и вошла в свою комнату, где все в той же позе спал ее любимый мужчина.

– Доброе утро, вставай, я тебе кофе принесла. – За ночь щеки Георгия обросли жесткой щетиной, и Анна больно наколола губу, поцеловав его. Но все равно ей нравится это делать, и она будет целовать любимого всякий раз, как представится такая возможность. Потому что это изумительное, непередаваемое ощущение: сильное мужское тело в твоей постели, в твоей квартире!.. Нет, конечно, это не ее квартира, а свекрови, Анна о том никогда не забывает, разве что в такие вот моменты, когда во всем мире нет ничего важнее колючей щеки, которую можно и очень нужно поцеловать!

…Анна крепко прижалась к Георгию, опираясь на его руку. Ради этого стоит ждать так долго, чтобы потом – вот как теперь! – идти рядом с тем, кого любишь, и не бояться, что кто-нибудь вас увидит вдвоем и донесет его жене и детям… Просто идти и вообще ни о чем не думать – это наслаждение!

Из дому они вышли без двадцати девять и пешком отправились на работу. Если бы Георгий не жил сейчас с ней, то Анна убежала бы раньше Альки, чтобы успеть встретиться с Гошей до работы, потому что не в ее силах было бы выдержать целый день, глядя на него со стороны и улыбаясь как постороннему. Она бы обязательно сорвалась – кинулась бы ему на шею в коридоре, поцеловала бы, а потом сама бы мучилась от неуместности своего поведения. Наверное, ей бы тогда проще было не работать с Георгием в одном издательстве, но, во-первых, Анна очень удачно придумала этот час до работы, а во-вторых… Впрочем, что ей еще надо?

Анна много раз слышала от приятельниц и коллег, что муж и жена не должны работать вместе: это только поначалу общее дело сближает людей, а потом рабочие моменты проникают в личную жизнь, и получается не семейный уют, а сплошное выяснение отношений. Но она не согласна с таким мнением. Это очень здорово, когда ты не только просыпаешься рядом с дорогим человеком, но и потом идешь, держась за его руку, и в любое время на работе можешь быстро спуститься со своего третьего этажа на его второй и поговорить с ним, да просто посмотреть на него, коснуться плеча! Вот ради этого удовольствия она и попросила за Георгия… Впервые в жизни воспользовалась своим правом «старожила», и ее послушали, а как же иначе? Теперь любимый мужчина всегда с ней, каждую минуту, и даже когда Георгий не рядом, Анна знает, что он очень близко и, наверное, так же думает о ней, как она – о нем!

Коричневая дверь старого добротного здания тяжело захлопнулась за ними, взвизгнув пружинами. Анна улыбнулась охраннику в фойе и наконец отпустила руку Георгия, кивнула ему и вошла в дверь с непонятной надписью «ОТПОД». Пожалуй, только Анна, проработавшая в «Колесе прогресса» тринадцать лет, помнит, что это расшифровывается как «Отдел технической поддержки и операторской деятельности», но, впрочем, ей тоже больше нравится звать эту комнату «отпадом». Никакой здесь не отдел – так, ужасно нелепое по конструкции помещение, длинное и узкое, забитое компьютерами и прилагающимися к ним девицами. Анна улыбнулась: все наборщицы до единой – красавицы, каких поискать! Если бы они еще и печатали побыстрей, и ошибок не делали на каждой странице по двадцать штук, цены б им не было!

Анна взяла со столика у двери выведенные на корректуру листы, напомнила себе о необходимости внести правку в две вчерашние статьи. А Гоша сейчас поднимается к себе, наверное, уже повесил в шкаф куртку и теперь наливает растворимый кофе в свою любимую расписную кружку, неторопливо открывает ПейджМейкер… Часика через два Анна придет его навестить, и он будет выглядеть таким увлеченным, сосредоточенным! Но пока надо забыть обо всем, кроме привычной рутины. Рабочий день начался, и если Анна будет усердно и плодотворно работать, то сама не заметит, как быстро он пролетит. Скорей бы, в самом деле!..

* * *

– Девочки, помощь нужна? – Георгий остановился в дверях кухни и приветливо улыбнулся.

Как Анне нравится, когда он выглядит так, как сейчас! Очень элегантный мужчина – тщательно выбрит, густая пепельная грива расчесана волосок к волоску. А как ему идет этот серый костюм и светлая рубашка! Вот галстуки он не любит, впрочем, и без них все хорошо. А ради этой мягкой улыбки Анна готова наготовить вдвое больше всяких блюд и вообще с кухни не уходить, если понадобится, лишь бы Георгий всегда смотрел на нее вот так и улыбался!.. Она вытерла мокрые руки о фартук и поцеловала любимого в гладкую щеку, пахнущую «Демоном». Не нужна ей никакая помощь, но, если хочет, пусть просто постоит рядом, Анна Гоше всегда рада.

Зато Алька даже головы в его сторону не повернула, сделала вид, что не расслышала вопроса, только ножиком еще громче застучала о доску. Анна тревожно нахмурилась: она с ума сойдет с этой девчонкой, и не добьешься от нее ни слова! Ведь видно же, что не все в порядке, но молчит! Безумие какое-то… Впрочем, мало ли, почему Аля так себя ведет? Может быть, у нее неприятности в школе или устала, настроение плохое… Или опять о Косте своем думает?.. И Гоша, конечно же, не имеет никакого отношения к ее поведению. Анна улыбнулась. Да, все правильно. И что уж такого особенного делает дочь? Все нормально, с Георгием она вежлива, никогда ему не грубит. В их отношениях нет сердечности, но так и должно быть, не все сразу. Нужно время, чтобы девочка привыкла к нему, она же едва познакомилась с Гошей, еще и месяца не прошло. Альке просто трудно смириться с мыслью, что этот чужой человек живет в их доме. И спит с ее матерью…

Анна виновато отстранилась от Георгия и вернулась к разложенному на столе куриному филе. Алька глянула на нее с лукавой улыбкой, засунув кусок помидора себе в рот, и Анна облегченно перевела дух: все с дочкой нормально, а она ищет сложности там, где их нет. Погладив худенькую девичью спину, она вплотную занялась готовкой. К приходу Ванессы Николаевны со Стасом Сергеевичем нужно все успеть, и пока Алька делает салаты, она запечет в духовке рулетики из курицы с грибами и сыром и пожарит мясо по-французски. Свекровь велела Анне много не готовить, как будто та может встретить гостей полупустым столом! Да и как не волноваться, не суетиться? Сегодня такой важный для нее вечер, она всю неделю ждала этой субботы, чтобы познакомить своего любимого мужчину со Станиславом Сергеевичем. И разве Анна может не волноваться, если не знает, понравится ли Гоша ее близким людям! С одной стороны, конечно, ей жить с этим человеком, и какая, собственно, разница, что подумает о нем будущий муж Ванессы Николаевны! Но, с другой стороны, Станислав Сергеевич уже почти член их семьи, и как бы Анне хотелось, чтобы и Георгий когда-нибудь вошел в их семейный круг! Так же естественно, как это сделал любимый мужчина ее свекрови!Анна вспомнила непередаваемую сцену в больнице с предложением руки и сердца и грустно улыбнулась. Если б не печальное событие, которое вынудило их в тот день собраться вокруг Ванессы Николаевны, то все происходящее выглядело бы так романтично! Оба немолодые уже люди, но – вот лично перед ней, Анной, кто-нибудь когда-нибудь опускался на колени? А Станислав Николаевич сделал это ради ее свекрови! И так смотрел на нее! Было видно, что искренне волнуется, ждет ответа – согласится ли?.. Конечно, Ванесса Николаевна согласилась, такому мужчине разве откажешь!Как он быстро и ловко все провернул: в тот же день приехал к ним за вещами Ванессы Николаевны, все сам перевез: мебель, одежду, обувь – ни о чем не забыл! И когда свекровь выписали, даже не дал ей заехать домой, сразу к себе увез! Смеется: я, говорит, не дам Ванессе повода передумать! Анне Станислав Сергеевич очень понравился, он и Альку очаровал, а это многое значит! И будет грустно, если такому замечательному человеку ее Георгий придется не по душе. Хотя, конечно, что это изменит, по большому счету? Да ничего, это ее выбор и ее жизнь. Ей сорок один год, она имеет право на любовь!…К восьми часам они уже были полностью готовы к приему дорогих гостей: накрыли стол, поставили цветы в вазу и принесли из комнаты стулья. Анна успокоилась, сделав все, что планировала, даже Алька, кажется, оттаяла и весело щебетала с Георгием, а тот в ответ отечески улыбался ей и шутил. Настоящая маленькая идиллия: родители и ребенок, Анна столько раз мечтала о таком, и вот пожалуйста – мечта сбывается. Это так здорово, так хорошо, что большего и желать нельзя!..Но за те считаные минуты, пока Анна, услышав звонок, шла к двери, открывала ее, впуская Ванессу Николаевну и Станислава Сергеевича, пока целовала свекровь и жала руку ее спутнику, все изменилось. Все то, что она успела себе придумать, разлетелось, как разбитое троллем зеркало – на сотни, тысячи кривых осколков… И все, что ей осталось, – это сожалеть о несбывшемся и смотреть на своих самых близких людей, совершенно ничего не понимая, не догадываясь, что случилось, не ведая – что вообще могло произойти в тихий апрельский вечер в стандартной гостиной типовой трехкомнатной квартиры!Когда Анна, радостно улыбаясь, вошла в комнату, от прежней идиллии не осталось и следа. Два ее дорогих человека застыли в напряжении, и она почти уловила в их глазах ненависть друг к другу… Но только «почти», потому что следом за Анной в гостиную вошли Ванесса Николаевна со Станиславом Сергеевичем, и любые чувства, если они только были там, мгновенно исчезли с лиц Георгия и дочери. Мужчины пожали друг другу руки, Алька с бабушкой расцеловались, и Анна улыбнулась, пытаясь своим теплом растопить внезапный холод, вползший в душу и затопивший ее до краев…Ночью, обнимая и прижимая ее к себе, Гоша признался, что просто неловко пошутил с Алькой, и она обиделась, а дочь наутро даже говорить ничего не стала, только плечом повела – глупости все, забудь, мама. Но Анна так и не смогла простить себе то, что ушла из гостиной на несколько злополучных мгновений, ведь именно с того вечера Георгий с Алькой словно превратились в две параллельные прямые, которые вроде и рядом, да нигде не пересекаются. Их отношения прекратились, так толком и не начавшись, и теперь каждая их фраза, обращенная друг к другу, звенит льдом, и когда-нибудь из маленьких льдинок непременно образуется одна огромная льдина! Вежливость, холодность и полное равнодушие.Но когда эта страшная льдина треснет, кто скажет – где, на какой ее половине останется Анна?..

– И обязательно… Анна Игоревна, вы слышите, что я говорю? Обязательно проследите, чтобы ваши корректоры не пропустили ни одной ошибочки, а то черт знает что такое, по сто раз приходится все проверять! – Маргарита Петровна брезгливо сморщила хорошенький носик и, дважды потыкав пальцем в листы, лежащие перед Анной, ушла, напоследок громко хлопнув дверью.

Тяжелый звук закрывшейся двери и последовавшее за этим цоканье каблучков начальницы эхом раскатились по пустому зданию, и у Анны неприятно заныло в висках. Опять руководство решило напомнить ей о себе, и как обычно – в конце рабочего дня, когда нормальные люди давно ушли домой! И только она одна, трудоголик несчастный, не может все бросить и заняться своими личными делами, но почему-то выговоры и нотации читают не кому-нибудь, а ей! Отвратительный, безобразный понедельник, неужели вся неделя будет такой? Снова Анна смолчала, опять – не возмутилась, не прервала эту выскочку, которая… Все, не думать о случившемся. Анна устало склонила голову на руки и попробовала успокоиться. Какое унижение! Спокойно проработать в журнале двенадцать лет, а на тринадцатый – вдруг обнаружить, что ее профессионализм, серьезное, почти трепетное отношение к делу, усердие, с каким она берется за каждое задание, никому не нужны! Какая раньше была команда! А теперь… «Старички» уволились – еще бы, годами ждать повышения зарплаты да так и не дождаться ничего! На работу приняли новых корректоров, назначили Анну главной над ними, и теперь эти трое сидят с ней в одной комнате и пропускают столько ошибок, что она просто за голову хватается! Элементарных вещей не знают, и хорошо еще, если посмотрят незнакомое слово в словаре или у нее спросят, а то ведь оставят как есть!.. А потом приходит кто-нибудь из начальников и начинает ее отчитывать, точно это она набрала себе в помощь народ с улицы!Не в моде сейчас грамотность. А к тем, кто ею владеет, относятся с пренебрежением – подумаешь, какая там у вас работа, только и дел, что «ошибочки» переправлять. Анна сердито отбросила от себя листы, даже не заметив, что они разлетелись по всему кабинету. Чего ради тогда она часами сидит, как дура, и пялится в монитор! Вот и сегодня весь день не разгибаясь правила распечатки двух научных статей – об инновационной деятельности и жизни дельфинов в искусственных условиях, потом вносила правку в компьютер. Устала как собака, потому что боялась чего-нибудь не заметить, не исправить ошибку, а вместо благодарности получила нагоняй. Нет, не надо Альке поступать на филологический, пусть вон к бабушке идет в Политех, не желает Анна своей дочери такой работы, как у нее!..Хотя при чем тут это, когда дело в ней, в Анне, которая год назад совершила большую ошибку – самую настоящую, которую не выправишь на распечатке и не переделаешь в Ворде… Сама виновата, и вот расплата за женскую дурость – полный игнор со стороны Ивана Владимировича и великосветское презрение Маргариты Петровны в тоненьких очках, с длинными блестящими ногтями. Надо сперва думать и только потом делать! Анна мрачно глянула на себя в настенное зеркало, механически поправила волосы и насильно растянула в улыбке рот. Да, виновата, но разве она жалуется? И кому об этом расскажешь, не Георгию же, в самом деле! Стыдно и обидно…Правда, когда через пять минут она закрыла за собой кабинет и спустилась на первый этаж, ее настроение само собой поднялось. Ну и пусть проблемы на работе, у кого их не бывает? Зато у нее есть красивый и ужасно любимый мужчина, с которым она сейчас пойдет домой! Георгий всегда преданно ждет ее, даже когда Анна не может оторваться от работы и сидит допоздна… А еще недавно, до того, как Ванесса Николаевна разрешила Гоше жить у них в квартире, они частенько оба задерживались… Запирались в Аннином кабинете «поработать», и работали так, что Анна долго не могла согнать краску с лица и боялась смотреть в глаза охраннику, проходя мимо, потому что ей казалось, что на нее смотрит весь мир! Но даже если бы это было так, она все равно встречалась бы с Гошей, пусть – тайно, но все равно они любили бы друг друга! Потому что Анне это необходимо, как вода, воздух, ведь это любовь!Но теперь игры в прятки в прошлом, у нее есть дом, дочка, любимый человек и светлое будущее!

* * *

Георгий осторожно поддержал Анну под локоток, помогая перебраться через огромную лужу. Удивительное дело, на дворе апрель, второй месяц весны, такое солнце целыми днями светит, а этому глубокому и мутному водоему ничего не делается! Если бы не Гошина помощь, Анна дала бы крюк и обошла лужу стороной, потому что в сапожках на шпильках трудно балансировать на неширокой доске, перекинутой через эту грязь. А падать тоже не хочется, как Алька намедни.

Анна улыбнулась, вспомнив, в каком виде заявилась дочка: белая кожаная курточка в грязных разводах, штаны мокрые, и все хлюпает, но главное – злющая такая! Стоит и ругается на весь свет, руки в стороны, пальцы растопырены… Забавная такая! В клуб шла, но после позорного падения в лужу, естественно, осталась дома. Анна ее сразу же отправила в ванну и заставила париться, потом поила чаем с малиновым вареньем. Холодно же, это ведь еще конец марта был… Да, точно: в тот день Анна после работы забежала в гости к Ванессе Николаевне со Станиславом Сергеевичем, свекровь ужасно себя чувствовала, и она купила ей лекарства от головной боли. А вечером, вернувшись домой, спасала дочку от простуды.

– Это не Алька там? – Георгий мягко отстранился от Анны и кивнул в сторону соседнего подъезда. Они остановились возле лавки, и пока Анна отцепляла от каблука кусок налипшей грязи, Гоша всматривался в парочку, выясняющую отношения на скамейке неподалеку.

Точно, это ее дочь с каким-то парнем. Анна легко ее узнает: высокая, гибкая, а движения порывистые и какие-то ломаные, как у жеребенка… Прищурившись, она вгляделась в мальчишку и обмерла: опять Костя. Дочь ведь клялась, что они поссорились! Впрочем, они и сейчас ругаются, это же видно невооруженным глазом! Парень упер руки в боки и набычился, а Алька – то взгромоздится на спинку лавки и нахохлится, как испуганный воробей, то вскочит со своего насеста и носится туда-сюда разъяренной тигрицей. Плохой у них разговор.

– Я сейчас прогоню этого нахала и позову Алю домой, нечего ерундой заниматься, уже поздно. – Георгий решительно повернулся и почти сделал шаг к соседнему подъезду, но Анна остановила его – резко дернула за рукав, причем не рассчитала силы и едва не упала на спину, ударившись коленкой о край лавки и наступив самой себе на ногу.

– Ты никуда не пойдешь, это их личное дело, и ни ты, ни я не будем вмешиваться! Еще не поздно, Аля взрослый человек, я ей доверяю. Если она разговаривает с… с этим парнем, то значит, так надо. Пошли домой. – Анна взяла Георгия под руку, но тот высвободил локоть, упрямо не желая замечать ни ее раздражения, ни настойчивости в голосе. Можно подумать, он Алькин отец, аж побагровел весь от негодования! А как вдруг в одно мгновение изменился его чудесный мягкий голос, всегда тихий и теплый, похожий на шелест ветра в листве, почти шепот! Георгий закричал, раньше он никогда себе такого не позволял! Анне это не понравилось, как и то, что ему, кажется, наплевать на ее реакцию.

– Ты что, не узнаешь этого… хлыща! А я отлично его помню, и если тебе самой все равно, что твоя дочь шатается по ночам с типом, которому ничего не стоит затащить ее куда-нибудь в подворотню, то мне – нет. Я сейчас пойду и…

– Хватит.

Анна сама от себя не ожидала такой жесткости. Она не только оборвала Георгия на полуслове, но и цепко схватила его запястье обеими руками, сжав его, как тисками, и он невольно поморщился, однако ничего не сказал, покорно последовав за ней. Наверное, заметил, наконец, ярость в ее глазах или настолько сильно удивился ее поведению, что просто не сумел возразить, растерялся и подчинился.

Анна чуть ли не силой дотащила Георгия до лифта, ни на секунду не отпуская его руку, каким-то непонятным образом умудрившись при этом открыть кодовый замок на двери подъезда, и только у лифта освободила пленника и перевела дух.

– В общем, так. Давай раз и навсегда договоримся, что ты больше никогда не будешь диктовать Альке собственные правила! Ладно мне, хотя я этого тоже не люблю, но моя дочь – в своем доме, она тут хозяйка и никому подчиняться не станет. Вот и все. Ты меня понял?

– Да. Я здесь никто, у меня нет ни малейших прав в этом доме, и спасибо, что ты меня сюда пустила пожить. Очень мило с твоей стороны, – голос Георгия снова превратился в шепот, но даже в тихих словах Анна уловила обиду и раздражение. Конечно, какому мужчине приятно сознавать, что в доме любовницы он не хозяин. Но ведь Георгий ей не муж, и пусть для нее это неважно, ведь она его любит, она живет с ним и спит в одной постели, однако ведь Альке-то он никто, Анна правильно сделала, что осадила его! Она права, несомненно… Вот только почему на душе после этого разговора так скверно? Откуда такой горький осадок?..

Больше они ни о чем не говорили, за целый вечер не перекинулись ни словом. Анна, переодевшись, тут же бросилась готовить ужин, зашила распоровшийся шов Гошиного свитера, подшила Алькину юбку, замочила постельное белье: хорошо, хоть горячую воду дали, не пришлось возиться в холодной. Георгий тем временем смотрел телевизор, и даже когда вернулась Алька и демонстративно прошла мимо него не здороваясь – не вскинулся, не вспылил. Молча проводил стройную фигурку взглядом и снова уткнулся в экран. Так же молча все поели, Алька помыла посуду и ушла в свою комнату – бывшую бабушкину, Георгий оккупировал гостиную, а Анна осталась на кухне, где и торчит до сих пор… Обычный вечер трудного понедельника.

Наверное, она глупо поступила. Анна угрюмо потерла щеткой пятно, прочно въевшееся в эмаль раковины, и чуть не заплакала от досады – грязь не оттерлась. Ничего ее не берет. Глупая она женщина, все делает не так, как надо! Вот зачем обидела Георгия? Ведь он же во многом прав и искренне переживает за Альку, которую угораздило влюбиться в Костика! Вполне мужская реакция: желание прогнать этого скользкого типа от ее дочери, так почему вместо благодарности она так жестко окоротила Гошу, ну почему?!

Ведь они оба видели Алькиного Костика в той чертовой подворотне! Теперь этот парень накрепко связался у Анны в голове с той крайне неприятной сценой, свидетелями которой они нечаянно стали: женские коленки в черном капроне и между ними – ослепительно-белая мужская задница, совершающая ритмичные движения, туда-сюда, и все действие – на фоне картонных ящиков, обрывков газет и тряпья. В первую секунду Анна дико смутилась, она ведь еще не знала, что это за парень, а когда тот повернулся, ее смущение сменилось гневом и обидой за дочь. И если бы не рука Георгия, лежащая у нее на талии, она бы, наверное, устроила истерику – кинулась бы на Костю и расцарапала ему физиономию… Ну или хотя бы высказала все, что о нем думает!.. Однако чувство неловкости погасило боевой настрой. Если бы Анна одна застала парочку, а то ведь с ней был мужчина, с которым она только что – буквально метрах в пяти от Костика с его подружкой! – делала то же самое. Целовалась, обнималась, как школьница, которой некуда пойти. Как эти двое. И что она могла сказать молодым любовникам, если сама, дура старая, такая же? Какое она имеет право кого-то судить!..

Анна сперва не хотела говорить Альке о Костике, но продержалась не дольше недели и потом все ей рассказала. Ну, почти все… Про Георгия и про то, зачем они зашли с ним в эту подворотню, Анна промолчала, но про Костю и девицу выложила все как есть, без купюр… Может, это было жестоко, дочка так плакала, что у Анны сердце разрывалось, но, даже глядя на зареванную Альку, она не пожалела о своей откровенности. Это слишком важные вещи, чтобы их скрывать. В жизни, к сожалению, далеко не все складывается так, как нам хочется, и Алечка должна уметь стойко переносить трудности и горести. Она справится, она такая умница, Анна не раз в этом убеждалась!

А вот с матерью Альке не повезло. Никто Анну умной женщиной не назовет. Вместо того чтобы безостановочно тереть раковину, лучше оставить все как есть и пойти спать. Завтра на работу, о которой, впрочем, не стоит думать сейчас. Анна закусила губу: все плохо… С Георгием поссорилась, на работе сплошные неприятности, у дочки тоже проблемы, похоже, а она среди ночи стоит посреди кухни и никак не хочет идти спать. Страшно – а вдруг Гоша встретит ее равнодушным взглядом и тут же отвернется, как только она ляжет рядом, и заснет, даже не поцеловав ее на ночь, не дотронувшись до нее нежно, как она любит?

Но к тому времени, как Анна приняла душ и нырнула в постель, Георгий давно спал, и она попыталась присоединиться к нему. Закрыв глаза, прислушалась к сонному дыханию, начала дышать в лад… Но не выдержала. Прижавшись всем телом к спине спящего мужчины, Анна вытянула шею и поцеловала любимую скулу, и опять, а когда Георгий заворочался и повернул к ней лицо, покрыла поцелуями уже и его лоб, и щеки, подбородок, губы…

– Прости, прости меня, я виновата… Я очень тебя люблю, и все, что у меня есть, все твое! Извини, я была не в себе, просто не хотела задевать Альку. Я не должна была так говорить… – Анна почувствовала слезы на своих губах и как-то отстраненно поняла, что плачет, но из головы моментально вылетели все мысли, потому что Георгий, сонно улыбнувшись, повернулся к ней и обнял ее, крепко прижав к себе.

– Я не сержусь, я тоже тебя люблю!

Нет, они никогда больше не будут ссориться, хотя примирение и оказалось таким сладким, как запах любимого одеколона Георгия. Анна поцеловала своего мужчину в висок, ласково провела губами по его волосам и задрожала, когда он взял ее за подбородок и почти вмял в матрас поцелуем и тяжелым телом. Ссориться, для того чтобы потом гореть от страсти и ударяться друг о друга ртами, коленями, локтями и бедрами? Нет, лучше пусть так будет всегда, без всяких размолвок и обид! Какое счастье, что она попросила прощения. Анна готова просить его и еще раз, и снова, и всегда, лишь бы потом ей было вот так – безудержно! фантастически! – хорошо, как сейчас!

Половина рабочего четверга уже прошла, но у Анны такое странное ощущение, будто на улице раннее утро: до того яркое солнце, что невозможно смотреть в окно и не щуриться! Жаль, что в такую чудесную погоду она сидит в пыльном помещении и напряженно всматривается в серые буковки на белесом экране. Лень работать, к тому же ужасно хочется есть! До такой степени, что ни о чем другом просто не думается.

Не надо было ей утром есть холодец! Такой большой кусок, упругий, мясной и невероятно вкусный! Вечно все ее диеты идут насмарку из-за Ванессы Николаевны! Зачем та принесла вчера холодец и торт? К сладкому-то Анна равнодушна, а вот на холодец соблазнилась, у свекрови он необыкновенный, у Анны такой никогда не получается… Хорошо посидели вчера, неожиданно собрались посреди рабочей недели втроем – она, Алька и Ванесса Николаевна. Станислав Сергеевич был занят, Георгий как раз навещал дочь, он часто ходит к детям… Неплохо провели время, душевно. Все-таки столько лет жили без мужчин!

Зато теперь из-за внеплановой вкуснятины придется урезать обед или вовсе отказаться от ужина, а Анне не нравится ни один из вариантов. Но с другой стороны, делать себе поблажки она тоже не привыкла: сегодня съешь лишний кусок, завтра, а там, глядишь, и результат – некрасивые «ушки» на бедрах. Избавиться от них Анне будет куда труднее, чем сегодня взять себя в руки и отказаться от ужина… Или, может, все-таки сократить обед?..

Анна нервно вздрогнула и заставила себя оторвать взгляд от часов, тикающих над дверью в кабинете. Подчиненные только что дружно ушли на обед, побросав на столах недоделанную работу, а она вот сидит и тоскливо размышляет о еде. Сколько Анна себя помнит, ее всегда занимали эти чертовы калории, кажется, она с рождения только и делает, что их считает, считает, считает… Нет, она врет, так было не всегда. Когда она выходила замуж, проблемы веса для нее не существовало, хотя, как Анна сейчас понимает, она была довольно полненькой, на всех фотографиях того периода она эдакая веселая пампушка, пышечка. Однако раньше Анна не расстраивалась из-за своих габаритов нисколечко! Чудесные были времена, молодость… Анна вздохнула и открыла окошко с другой статьей. Решено, она откажет себе в обеде, потому что вряд ли выдержит вечернюю пытку ужином: если Георгий с Алькой будут есть у нее на глазах, она точно «сломается». А сейчас Анна в кабинете одна и вполне может обойтись яблоком.

??????????????????????????????????????????.?????????????????????????????????.???????????????????????.????????????????????????????????????????????????????????.????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.?????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.

Жалко только, что Георгий пойдет в столовую без нее. Впрочем, не в первый раз они едят порознь. Ничего страшного в этом нет. Анна достала из ящика стола квелое яблоко и неохотно надкусила его. Слава богу, он никогда не упрекает ее за то, что она «вечно носится со своими калориями», как выражается свекровь. По мнению Ванессы Николаевны, Анна просто дурью мается, но ведь Георгию нравится, как она выглядит, ведь так? Значит, ради прекрасного результата можно и яблоком насытиться. А любимый человек пусть ест столько, сколько ему хочется, обед мужчины обязательно должен состоять из трех блюд и начинаться с горячего супа.

У них в семье так было заведено: мама кормила отца плотно, всегда накрывала стол белой скатертью, расставляла приборы… Это одно из немногих воспоминаний, которые Анна сохранила о своей матери, она так и впечаталась в ее память – крепкая женщина с высокой грудью и широкими бедрами, с волосами, забранными в милый, совсем не строгий пучок на затылке, и всегда такая нарядная, пахнущая чем-то свежим и приятным. Так пахнет белье, высушенное на морозе. Анне этот запах очень дорог, как и маленький квадратик маминой фотографии… Она носит снимок в косметичке и в любую минуту может достать его и посмотреть в родное лицо. Алла Владимировна умерла, когда Анне еще не исполнилось шести. Аннино детство и юность прошли без ее любви, с пьющим отцом и вечными гулянками в доме… Но, может, именно этот контраст счастливых лет при маминой жизни и унылых годов после врезал в ее ум незыблемое правило: мужчину надо кормить сытно, мужчина не должен быть голодным… потому что Алла Владимировна так считала, и Анна будет делать все, как мама!

Виталию всегда нравилось, как Анна готовит. Даже Ванесса Николаевна сразу же признала Аннин талант, а ведь свекрови часто ревнуют своих единственных сыновей к невесткам и редко их хвалят! Вот Надька, например, постоянно жалуется на «свекруху» – и проходу не дает критикой, и во все вмешивается, и всем всегда недовольна… Конечно, это еще Надьку надо знать, у Анниной лучшей подружки характер далеко не ангельский, но тем не менее, наверное, нет дыма без огня. Двум хозяйкам на одной кухне трудно ужиться. Правда, ей со свекровью повезло. Анна хмыкнула: вот же случается в жизни! Свекровь стала родным, близким человеком, а муж Анны, ее сын, – давно вычеркнут из Анниной жизни. Пропал, исчез – и слава богу!

Анна дожевала невкусное яблоко и метко бросила огрызок в корзину у двери. Надо работать, а она никак не сосредоточится на достижениях машиностроения, ее все время что-то отвлекает – то солнечные лучи, бегающие по полу и стенам кабинета, то мысли о семье, то шум за неплотно закрытой дверью… На редкость нудная и сложная статья. Чтобы заметить ошибку, нужно заставить себя не просто скользить глазами по тексту, а вчитываться в него и желательно – понимать смысл. А у нее никак это не выходит. И еще веселые голоса в коридоре, никому нет дела до того, что она работает!

Решительным шагом Анна подошла к двери и почти захлопнула ее, почти уже отсекла от себя весь мир, радостно идущий в столовую и обратно, но вдруг уловила знакомые нотки, вычленив их из общего гула, и рывком распахнула дверь.

– Ну, для такой красавицы, как ты, мне ничего не жалко. – Точно, Анна не ошиблась: ее родной Гоша, а рядом одна из «отпадовских» девчонок, блондинка Вика. Судя по всему, им ужасно весело! И это ее он только что назвал красавицей. Нет, она, конечно, и в самом деле хороша, ничего не скажешь, но… Анна невольно нахмурилась.

– Ой, какой вы, Георгий Иванович, галантный кавалер. – Ну да, Вика кокетливо улыбается и поправляет выбившуюся из прически кудряшку, сейчас стрельнет глазками и выставит ножку из разреза короткой юбочки, так, самую малость, больше и не надо… Анна вздохнула. Все это ерунда, невинный треп, кокетство, сейчас она тихо прикроет дверь и вернется к работе. Она не ревнует, все хорошо, она спокойна, она никогда не будет ревновать, ведь для ревности нет повода!.. Гергий любит ее, и…

– Гоша, можно тебя на одну секундочку? – Георгий резко повернулся и почти отскочил от красотки, зато Вика, победно улыбнувшись, скользнула по Анне таким взглядом, что той стало неприятно. Ну почему у нее не получается быть равнодушной и холодной?! Все не так, как надо. И это идиотское интимное обращение, само собой выскочившее изо рта, и поспешность, с какой она встряла в разговор, – как будто не доверяет Георгию и боится, что эта молодая вертихвостка уведет ее мужчину!

Анна расстроилась. Сейчас Георгий зайдет в кабинет, закроет дверь и отчитает ее за глупое поведение. Как будто она ревнивая дурочка! Георгию стыдно за нее! То Анне не нравится, что он пошел в столовую с Катей, то она начинает его подозревать невесть в чем, услышав обрывок разговора с Инной, теперь вот еще и Вика… У нее просто комплекс неполноценности, ведь Георгий ее любит, он живет с ней, ради нее развелся с женой, а у него, между прочим, двое детей… Какого еще доказательства любви надо?..

Но Георгий ничего не стал говорить, просто обнял ее, и Анна сразу же успокоилась. Это все ее глупая голова виновата, привыкла перемалывать грустные мысли, а какими еще могут быть мысли в голове женщины, чья семейная жизнь не сложилась? Это в двадцать лет не так страшно быть брошенной, а если тебе куда больше?.. В свои сорок «с хвостиком» Анна привыкла к одиночеству, как и к тому, что у нее нет мужчины, который бы любил ее, дорожил отношениями с ней. И когда вдруг такой мужчина появился в ее жизни, что же она делает?! Почему никак не поверит, что все правда, что ее тоже можно любить, что она достойна этого?.. Георгий по-настоящему любит ее. Анне надо просто выкинуть свои страхи из головы и прижаться к этой сильной мужской груди, забыв обо всем, что ее тревожит. О красавице Вике, например.

– Если хочешь, давай устроим вечером маленький праздник. Только мы с тобой – ты и я… Зайдем по дороге домой в наше с тобой местечко, посидим, поговорим… Хочешь? – Конечно, она хочет. Георгий поцеловал Анну в висок и ушел, оставив после себя легкий сладкий аромат и осторожно прикрыв дверь. Анна с улыбкой посмотрела ему вслед: ее тихий, нежный, мягкий Гоша, который терпеть не может громкие звуки и никогда не кричит, не топает, не хлопает дверцами шкафов, не звенит ключами. Этот человек действует на нее успокаивающе, а больше ей ничего и не надо, лишь бы на сердце и в семье царили мир, свет и уют!

Анна вернулась за свой стол и, согнав с экрана великолепное слайд-шоу, снова взялась за текст. Впереди у нее свидание, как здорово! Почему она всегда так радуется этим романтическим встречам?.. Надо будет только Альку предупредить о том, что они задержатся, чтоб не волновалась. И желательно успеть до вечера с этой ужасной статьей. Как было бы хорошо, если б начальство сегодня не вспомнило про нее!

* * *

Начальство не объявилось, Анна быстро разделалась со статьей, да и девочки из ОТПОД, как ни странно, не задержали ее ни на минуту: вывели откорректированный текст, и Анна еще раз прошлась по нему… Вика отпросилась с работы пораньше, но Анна даже самой себе бы не призналась, что почувствовала облегчение. Какое ей дело до всех блондинок в мире, если сегодня она будет сидеть с Георгием в замечательном маленьком кафе, куда он ее пригласил. В уютном зальчике, где подают исключительно русские вина, а столы, стулья и стены – бамбуковые… Удивительное место – там всегда льется тихая музыка и так приятно разговаривать, сидя за овальным столом и глядя друг другу в глаза! Когда-то Георгий именно там сказал Анне, что она ему небезразлична, и с тех пор это их любимое кафе.

– Вот, как ты любишь. – Георгий протянул Анне бокал сухого белого вина и сел рядом, аккуратно отодвинув резной стульчик от стола и устроившись поудобнее. – Ты заметила? Тут больше нет телевизора, зато туалет построили.

Георгий отпил большой глоток из своего бокала и накрыл Аннину ладонь своею. Сколько раз уже они вот так сидели, но Анне все равно кажется, что это происходит с ней впервые: мужчина, который сам предпочитает полусухое красное, однако всегда помнит, что она пьет только белое сухое; люди, переговаривающиеся у них за спиной, но кажется – где-то в другой реальности; приятный полумрак и индейские мотивы… Телевизора тут Анна никогда не видела, просто не обращала внимания, наверное. А туалет – это приятная весть, спору нет. Анна улыбнулась и погладила пальцем руку мужчины, лежащую на ее ладони.

– А помнишь, как мы мчались отсюда в «Ритон»? И смех, и грех, я думала, что не добегу. – Анна допила вино и протянула бокал Георгию, чтобы он взял ей еще вина. И это тоже часть ритуала: заказ всегда делает он, и обязательно – каждый раз берет разные вина, «на пробу».

В прошлом году Анна с Георгием отмечали годовщину своего знакомства в «Русских винах», и только когда уже немало выпили и захотели в туалет, узнали, что подобное заведение здесь не предусмотрено! Это была настоящая трагедия: Анна тогда неслась как сумасшедшая на своих каблуках, забегала во все кафешки по дороге, но только в «Ритоне», наконец, обнаружился платный сортир. А она уже отчаялась и готова была последовать уговорам Георгия – заскочить в первую попавшуюся подворотню… Анна выглядела такой нарядной, в блестящей черной блузке и узкой юбке с разрезом на боку, и ей было дико представить себе такое. Но сейчас об этом ужасно смешно вспоминать!

– У нас с тобой почему-то все важные встречи с туалетом связаны. – Георгий усмехнулся и, наклонившись к Анне через стол, чмокнул ее в нос. – Наше знакомство, наши праздники. Наверное, это потому, что мы уже давно не детишки, а взрослые люди, и не стесняемся друг друга, и ничего не пытаемся из себя изобразить, правда? – Взяв бокалы, Георгий встал из-за стола и вальяжно направился к барной стойке за новой порцией вина.

Анна качнула головой. Глупо, как все глупо. Зачем она сейчас припомнила этот дурацкий случай? Да и тогда, когда знакомила Георгия с Ванессой Николаевной и Алечкой, с восторгом пересказывала байку про то, как Гоша искал туалет, а нашел ее… Как будто больше поговорить не о чем. У нее всегда так: хочется сказать что-нибудь легкое, смешное, чтобы люди вокруг расслабились, чтобы всем стало хорошо, а получается полная ерунда! Как он сказал? Не стесняемся друг друга и не пытаемся ничего изображать из себя?.. Давно уже не дети, это у детей все романтично, а им – в их-то возрасте! – можно уже махнуть рукой на все, никакой красивой любви у них уже не будет, так, что ли?.. А вот она бы сказала по-другому: просто это признак доверия, они ничего друг от друга не скрывают! Во всяком случае она…

– Я тебе взял эльзасского, пойдет? А себе каберне и вот еще – орешков засахаренных, тебе не предлагаю. – Георгий потрепал Анну по волосам и, заглянув в ее хмурое лицо, удивился: – Что-нибудь не так? Я тебя обидел? Ну хочешь, я не буду есть эти орешки, если тебе неприятно!..

– Скажи, ты и в самом деле думаешь, что мы с тобой уже стары для… для красивой любви, для романтики, для цветов, стихов и прогулок под луной? Уже не тот возраст, да? И что нам теперь не на что рассчитывать? Потому что мы не стесняемся друг друга и нам больше не хочется выглядеть лучше, чем мы есть? – Анна в сердцах хлопнула ладонью по бамбуковому узору стола и замерла. Такой был хороший вечер, и вдруг – безумная грусть. Ужасное ощущение, будто она прямо сейчас, в эту минуту, теряет что-то очень важное и дорогое для нее!

А совсем недалеко, в своей комнате, сидит Алька, наверное, читает очередной детектив или лазает по Интернету и обязательно жует соленые огурцы или бутерброды с докторской колбаской… Анне вдруг страшно захотелось оказаться с дочкой и просто молча сидеть рядом, что-нибудь зашивая и слушая радио или расспрашивая Альку о школьных успехах. Им о стольком нужно поговорить! Но Анне всегда некогда, сегодня она выбрала кафе с Георгием, и Аля, конечно же, легко отпустила ее – да-да, мамочка, не беспокойся, все в порядке… Может быть, дочке сейчас очень плохо, ей хочется выплакаться, а мать бессовестно торчит в кафе и пьет вино, хотя уже безнадежно стара для любовных свиданий! Как и для этого красного браслета, который впору носить дочке, а не ей, а вот Анна настолько сентиментальна, что дорожит им… Она стара для всего – для поцелуев на улице, для нежных слов, для жизни!..

– Ну почему не на что рассчитывать, ты уж не загибай!.. Для встреч под часами и стихов под луной мы действительно староваты. – Георгий хмыкнул и погладил Аннин локоть. – Ну, если хочешь, мы, конечно, можем тряхнуть стариной. На дискотеку там сходить, а что, как закрутим польку-бабочку, все только на нас и будут смотреть!

Георгий улыбнулся Анне, и она тоже в ответ растянула губы в улыбке, но почему-то ей стало еще хуже. Наверное, потому, что ее мужчина прав, сто раз прав! Всему свое время. Все ее воспоминания, те самые, которые вызывают радость и от которых щекотно ноет живот, – все они связаны с ее юностью, молодостью. Тогда Анна запросто бегала и в кино, и на дискотеки, да куда угодно! И на улице ее целовали… точнее, целовал Виталий. У Анны был только один мужчина – тогда, в прошлой жизни… Сейчас она изменилась, повзрослела, и незачем горевать из-за того, что невозможно вернуть. Это Вика еще молода, и у Альки все впереди… Новому возрасту – новые радости, и это не повод для тоски! Но ей все-таки невыносимо грустно.

Анна поднялась из-за столика, и Георгий галантно помог ей надеть дубленку, потом придержал дверь кафе, когда она выходила, осторожно ступая по узким ступенькам. Верно, она не девчонка, у нее полжизни за плечами, надо научиться смотреть на себя и на мир объективно. На самом деле все у нее прекрасно! Хорошая дочка, любимая работа, рядом – мужчина, который ее любит, у них все в семье здоровы, есть, где жить. Что еще надо?.. Может быть, свекровь и права, когда говорит, что счастье – это отсутствие несчастья!

Анна с Георгием уже дошли до остановки и притормозили, решая, ехать ли домой на троллейбусе или идти пешком, когда завибрировал Аннин мобильник. Путаясь в пуговицах и шарфе, она еле успела ответить на звонок, а едва услышав тревожный мужской голос в трубке, испугалась так, что у нее сжался желудок и запершило в горле. Кажется, она несколько минут назад была чем-то недовольна? Господи, какая же все это, на самом деле, ерунда!..

– Аннушка, извини, что беспокою. – Приятный, чуть хрипловатый баритон Станислава Сергеевича, кажется, мгновенно разлился по всему телу Анны, завибрировал в каждой его клеточке, и к концу разговора она уже не в силах была скрыть охватившей ее нервной дрожи. – Ты не могла бы приехать сейчас к нам? Ванессе плохо, я никак не могу ее успокоить… Очень тебя прошу, приезжай!

* * *

Еще одна остановка, и она у цели. Георгия Анна отправила домой, а сама поехала к свекрови. Если бы с ней не было Станислава Сергеевича, она бы без раздумий остановила любую машину и помчалась бы к Ванессе Николаевне, не разбирая дороги, никаких денег не пожалела бы, но Ванесса Николаевна, к счастью, не одна… Господи, что там могло случиться? Анна сейчас приедет и все узнает. Это ей наказание – не надо все время думать только о себе. Нужно быть довольной тем, что у тебя есть, и не гневить небо эгоистичными просьбами!

Наверное, у Ванессы Николаевны снова начались жуткие боли. Сотрясение мозга – коварная штука, вроде все прошло, а потом раз! – и опять все сначала… Гадая и сомневаясь, Анна быстро взлетела на третий этаж и резко нажала на звонок. Только бы все было не так страшно, только бы!.. Метнувшись мимо открывшего ей дверь Станислава Сергеевича в синем полосатом халате, Анна ворвалась в комнату и застыла на пороге, сраженная наповал первой же фразой свекрови:

– Аннушка, мне страшно, я схожу с ума.

Анна закрыла за собой дверь и прислушалась: удивительная тишина в квартире. Впрочем, уже почти полночь, Георгий наверняка не дождался ее и лег спать, зато у Альки в комнате свет горит. Читает или за компьютером сидит, глаза портит.

Умывшись и переодевшись в теплый махровый халат, Анна постучалась к дочери, та, негромко лязгнув задвижкой, открыла дверь и впустила ее в комнату… Надо же, а раньше Алька никогда не запиралась! Да у них вообще нигде в квартире замков нет, только в туалете и ванной, так это скорее для гостей, чтоб чувствовали себя спокойно… А трем женщинам друг от друга нечего скрывать! Теперь же вдруг дочка задвижку прибила, странно как-то, зачем ей это?..

– Привет. Как там у бабули дела, что с ней? – Алька бросила на Анну встревоженный взгляд и потянула ее за собой на диван. Когда Георгий пришел один, она испугалась за мать, думала, с ней что-то случилось, а потом он сообщил про звонок Станислава Сергеевича, и она вообще запаниковала. Даже звонила бабушке, несмотря на позднее время, и Анна десять минут увещевала дочь, уговаривала успокоиться, а то Алька совсем уже было собралась ехать к ним. – Ей плохо? Что произошло, мам?

– Успокойся, с бабушкой все нормально… – Анна нежно обняла Альку за плечи и прижала к себе, поглаживая ее мягкие рыжие волосы, ласково прикасаясь к гладким щекам, лбу, скулам. Какая бархатная кожа! И такая уже взрослая ее девочка, такая красивая! – Ну, то есть голова у нее дико болит, тут, сама понимаешь, нужно просто ждать, сотрясения сразу не проходят. Просто она очень испугалась, у нее что-то вроде… галлюцинаций, наверное. Говорит, ей чудятся такие вещи, которых быть не может, и бабушка сильно распереживалась по этому поводу. Станислав Сергеевич сказал, она даже расплакалась, влетела в квартиру вся в слезах, он ее еле-еле успокоил! А меня позвал для верности, тоже ведь боится за нашу бабушку…

– Что ей почудилось? – Алька нахмурилась и стала ужасно похожа на Ванессу Николаевну. Та тоже вот так морщит переносицу, когда разговаривает по телефону с неприятным человеком или пытается продраться сквозь дебри запутанного чертежа какого-нибудь непутевого первокурсника. Бабушка и внучка, одна порода, Алька совершенно не похожа на Анну, но это, наверное, к лучшему. У дочери и характер получился другой, не ее, она решительная и боевая девочка, не то что трусиха-мать, и такая открытая, жизнерадостная!

– Ты знаешь, я не стала выспрашивать подробности, бабушка только успокоилась, когда я приехала. Станислав Сергеевич попоил нас чаем, мы поговорили о всякой ерунде, и я ушла. – Анна пожала плечами и откинулась на подушку. Ванесса Николаевна, конечно, много чего говорила: она отправилась в районную поликлинику на очередной осмотр, и там ей почудился кто-то знакомый, она испугалась. Если бы Анна пожелала, то смогла бы вытянуть из нее все в подробностях – кто почудился, где, почему это так напугало свекровь… Но зачем все выспрашивать? Станислав Сергеевич смотрел на нее умоляюще, он только что накапал Ванессе Николаевне валерьянки, и Анна, естественно, не стала волновать свекровь по второму кругу… Успокоила, сказала, что со всеми бывает, вспомнила кстати про конкурсы двойников, потом плавно перевела разговор на Алькину учебу, спросила о планах на лето и в конце концов мирно распрощалась со всеми и ушла. – У бабушки просто нервы сейчас не в порядке, это в ее ситуации вполне объяснимо… А вот ты мне лучше скажи, с чего ты вдруг запираться стала?

Алька хмыкнула и, свесившись с дивана, одной рукой пошурудила на коврике. В следующее мгновение Анна увидела лохматую собачью голову с торчащими в стороны ушами, а затем и всю собаку – Рыська радостно вспрыгнула на диван между хозяйками и попыталась одним махом облизать обеих.

– Мам, ну, у нас же живет существо, которое ненавидит запертые двери. Знаешь, что она делает по утрам? Разбегается и прыгает на мою дверь, как пушечное ядро, это она так ее открывает! А я, извини, совершенно не хочу блистать своей пижамой или трусами. К вам-то Рыська не заходит, а мне вот пришлось придумывать задвижку… правда, разбойница? – Алька потрепала собаку по толстенькому загривку и спихнула ее с дивана, не обращая внимания на обиженные вопли.

Надо же, как быстро растут собаки. Кажется, только вчера Рыська была толстым неуклюжим щенком, а сейчас это уже маленькая барышня: откуда-то на кончиках ушей и хвосте появились пышные кисточки, тельце стало изящным, как у шелти. Пожалуй, Алька выбрала для нее удивительно точное имя. И правда, рысь, только очень маленькая и добродушная, и мордочка узкая и лукавая. А глаза такие же озорные, как у Альки. Анна улыбнулась: два ребенка, две подружки, рыжие девчонки!.. И обеим, кстати, давно пора спать.

Поднявшись с дочкиного дивана, Анна поцеловала Альку и, пожелав спокойной ночи, отправилась к себе. Завтра пятница, последний рабочий день, не менее тяжелый, чем понедельник. Зато потом – выходные, она, наконец, отоспится, отдохнет, вдоволь пообщается с близкими людьми!

– Мам, я завтра, наверное, после школы к бабушке заскочу, она ведь не работает?.. Работает? С ума сойти… Ну ладно, я все равно созвонюсь с ней и тогда зайду. Слушай, забыла тебе сказать, я недавно Георгия видела в кафе с какой-то девицей, это его дочь, да?.. Ну ладно, спокойной ночи, мам, я две страницы дочитаю и лягу!

Вот и закончился день, весь мир спит, кругом мертвая тишина… Дочка сейчас выключит свет и сразу провалится в сон. А Ванесса Николаевна уже спит, успокоенная валерьянкой и заботой Станислава Сергеевича, где-то в шести остановках от Анны. И ей самой надо немедленно лечь и попробовать прогнать из головы всякие ненужные мысли, уснуть и спать до утра, спать… Как ее мужчина, рядом с ним, в его объятиях. Анна тихо вошла к себе в комнату и замерла возле кровати, глядя на мирно похрапывающего Георгия. Спокойно дышит, густые волосы растрепались, рот приоткрыт… О чем Георгий сейчас думает, интересно? О ней? Или о ком-то другом? Может, о той девушке, которую Аля видела с ним?.. Это была его дочь. Не надо сомневаться. Дочь – кто же еще?..

Пристроившись рядом с Георгием, Анна вытянулась вдоль его тела и носом вжалась любимому в плечо. Нет, она даже спрашивать не будет, с кем он сидел в кафе, ведь она верит своему Гоше, к тому же прекрасно знает, что у него дочь-студентка и сын-старшеклассник, все ее подозрения – просто оскорбительны… Когда человека любишь – доверяешь ему безоговорочно, разве не так? И это даже очень, очень хорошо, что он так часто ходит на свидания со своей дочкой! Анна поцеловала Георгия в плечо и сонно улыбнулась. Он очень хороший и порядочный человек, он любит ее и своих детей. И Альку, наверное, тоже – хоть чуть-чуть!

А вдруг он был в кафе с Викой? Вдруг встретил ее на улице, они разговорились, потом пошли в кафе… Посидели, попили пива или кофе с пирожными, и Гоша отправился провожать Вику, а по дороге что-то случилось, и они просто не могли сдержаться: заскочили в ближайшую темную подворотню, накинулись друг на друга и целовались, целовались…

Судорожно всхлипнув, Анна прижалась горячим лбом к спине спящего Гоши и заплакала. Ну почему для любви она стара, а для ревности – нет? И почему ей так сильно, просто мучительно, хочется тепла, заботы и сильных мужских рук на своем теле, и все это нужно ей именно сейчас – когда Георгий спит и не думает о ней?..

* * *

Анна стиснула ладонями виски и закрыла глаза, стараясь не слышать веселого гомона своих подчиненных. До конца рабочего дня осталось полчаса, вполне понятно, почему молодежь так оживилась: бегают по кабинету, собирают разбросанные документы, раскладывают их по папкам, суетятся… У некоторых, наверное, свидание сегодня, или встреча с друзьями, или вообще – поход в театр или кино. Им всем по двадцать пять – двадцать шесть лет, им еще можно вот так по-детски радоваться весне, предстоящему уик-энду, своей молодости и любви! А ей уже нельзя, ей за сорок, она должна быть серьезной и все воспринимать адекватно. Все понимать…

Анна и понимает. То, что Георгий не мог сегодня не пойти на день рождения своей дочки, что та его ждет и что, как отец, он обязан там быть. Анна поняла! Отпустила и даже совсем не обиделась… Кстати и спросила – говорят, тебя видели с красивой девушкой, с дочкой, да?.. Конечно, с Леночкой. Совсем она у меня взрослая, сегодня ей двадцать один год исполняется… Георгий сверкнул глазами и улыбнулся отеческой улыбкой, а у Анны почему-то заныло сердце. Хотя она тоже улыбнулась в ответ и даже высказала несколько советов, какой подарок выбрать для дочери… Как бы ей хотелось, чтобы Гоша хоть раз с такой же гордостью что-нибудь сказал про Алечку, про ее дочку, но – она же для него просто девчонка, не родная, никто! Это в прошлой своей жизни – той, что осталась за чертой развода, о которой Анне лучше никогда не задумываться! – Георгий был чьим-то мужем и отцом, а сейчас он – только ее любимый человек… Почему – «только»? Ей что, этого мало? Опять она чем-то недовольна!

Резко оторвав руки от висков и выпрямившись, Анна взглянула на монитор… Потрогала пальцем маленький стеклянный кактус на процессоре, потом снова посмотрела на экран. Нет, на сегодня с нее работы хватит. Ребята вон давно уже сидят в напряжении, поглядывая на медленно ползущую стрелку часов, ну прямо спортсмены в ожидании свистка. А почему бы ей не стать хотя бы на один вечер такой же безответственной, как они? Ну и пусть Георгий отпросился у начальства и ушел на два часа раньше, она пойдет домой одна и получит удовольствие от прогулки! Еще светло, небо такое ясное, и в дубленке ей будет не холодно. Она погуляет и домой придет со свежей головой и спокойной душой, все равно надо чем-то себя занять, пока Георгий там, с дочерью… А статьи с ошибками никуда не денутся до понедельника!

В начале седьмого Анна проверила, выключены ли компьютеры, положила все важные документы в свой стол, вышла из кабинета и заперла его. Как странно: в здании уже почти никого нет, только она одна стоит на лестнице и застегивает дубленку. Хотя, кажется, еще кто-то спускается? Анна подняла голову и, разглядев идущего прямо на нее человека, закусила губу. Слишком долго удавалось избегать этой встречи, и вот пожалуйста!

– Анна Игоревна, а я к вам иду. Как хорошо, что вы еще не ушли. Не думал, что вы так рано домой соберетесь, обычно вы куда дольше засиживаетесь. – Иван Владимирович обезоруживающе улыбнулся, но вместо симпатии, которую она должна была ощутить, – ведь раньше же ей нравилось, как начальник улыбается! – Анна почувствовала злобу. Как все знакомо: каждое движение, и этот цепкий взгляд, и показное дружелюбие. Как она все ненавидит! Но каждый раз при встрече с начальником ей приходится давиться своими эмоциями, буквально захлебываться в них, лишь бы Иван Владимирович не заметил, как ее трясет от него. – Извините, что занимаю ваше личное время, Анна Игоревна, но мне бы хотелось обсудить с вами некоторые вопросы. Давайте поднимемся в мой кабинет, если вы не возражаете!

Он даже не стал ждать ее ответа, сразу же развернулся и неторопливо поплыл наверх. И Анна, разумеется, покорно, как болонка на веревочке, потянулась за ним. От таких начальственных предложений не отказываются, хотя рабочий день закончился и она имеет право идти, куда желает… Да уж, взять бы сейчас и броситься вниз по лестнице, перескакивая через ступеньку, пока этот вальяжный мужчина не сообразит, что Анна не следует за ним, что ее вообще уже нет в здании… Но он хорошо ее знает, и она себя тоже знает, потому и идет за начальником в его неприятный громадный кабинет, как на каторгу. Опять все начинается, старая история – по новому кругу!..

– Итак, Анна Игоревна, у меня к вам такой вопрос. – Иван Владимирович пропустил женщину вперед и с таким грохотом захлопнул за ней железную дверь, что Анна вздрогнула всем телом. Такое ощущение, будто она добровольно шагнула в тюремную камеру и теперь назад не выберется… А начальнику хоть бы что, опять впился в нее глазами и тягуче улыбнулся! – Анна Игоревна, вот скажите мне… Ань, сколько ты будешь бегать от меня? Как в кошки-мышки играем, честное слово!

Сильные пальцы начальника обхватили плечи Анны и быстрым, почти судорожным движением приблизили их к себе, женщина изумленно качнулась и всем телом упала на грудь мужчины. Но в ту секунду, когда губы Ивана Владимировича коснулись ее губ, Анна резко вывернулась и выпала из неприятных объятий. Черт возьми, она сама – добровольно! – пошла на эту пытку, ведь знала же, чем все кончится! Правда, Анна не рассчитывала на такую стремительность действий, ей казалось, что они будут долго и нудно говорить, перебирая одни и те же темы, и снова поссорятся, может, тогда Иван Владимирович попытается ее поцеловать, но она, как всегда, не дастся и выбежит из кабинета, надсадно хлопнув дверью… И наконец пойдет домой. А с чего вдруг сейчас эта мавританская страсть, эти поцелуи?!

– Иван Владимирович, если вам нечего мне сказать, то я пойду домой. – Ага, как же, пойдет она! Будет покорно сидеть в кабинете у начальника, пока ему самому не надоест играть в эти игры. – Извините, я сегодня очень устала, я… я плохо себя чувствую, отпустите меня, пожалуйста! – Анна внутренне застонала. Господи, что же у нее голос-то так дрожит? Хороша! Отпрашивается, как в детском саду!

– Аня, к чему эти формальности! Анечка, мы все-таки не чужие друг другу люди! – Начальник снова оказался так близко от нее, что она невольно вдохнула всей грудью хвойный аромат его одеколона. Анне когда-то нравился этот запах, и этот мужчина… Но не теперь. Все изменилось, Анна сделала глупость – да, она этого не отрицает, но зачем же ее мучить! Вот так стоять и смотреть прямо в глаза, заставляя краснеть и все время уворачиваться от объятий и прикосновений! – Анечка, ты на меня обиделась?.. Ну тогда?.. Мне безумно жаль, что все так произошло, поверь. Я бы так хотел, чтобы мы с тобой опять стали друзьями!

Друзьями! Анна поперхнулась словами, готовыми сорваться с губ, и опять отодвинулась на шаг от этого невыносимого человека. Он упорно загоняет ее в угол кабинета, к гладкому кожаному дивану, скоро ей будет некуда деваться. Друзьями… Они никогда не становились друзьями, ни на миг, но ровно одну неделю были любовниками. И с чего это вдруг Иван Владимирович вспомнил о той давней, не слишком красивой истории?..

Анна поежилась. Все женщины, наверное, иногда превращаются в полных дур, но так обидно сознавать, что она – не исключение… Один раз поддалась слабости и до сих пор не знает, куда девать глаза от стыда, а ведь год уже прошел, целый год! На прошлое 8 Марта это и случилось: у всех праздник, всем весело, только ей плохо, все танцуют и едят, а она заперлась в кабинете и рыдает… Жизнь у нее кончилась, ага – Георгий ушел праздновать в семье, в очередной раз Анна посчитала себя проигравшей и плакала от жалости к себе, а тут – умный и понятливый Иван Владимирович, у которого в кармашке нашелся беленький платочек. Она что-то лепетала про свое женское одиночество, а начальник очень хорошо ее слушал! Зашел просто узнать, почему Анна не со всеми, да так и остался в кабинете, и там же все как-то само собой и случилось. Прямо на ее рабочем столе – торопливо, невнятно, без удовольствия. И вроде не пьяная была – два бокала белого вина выпила, Анне даже оправдать себя нечем. Да и не нужны никакие оправдания, раз виновата! – Иван Владимирович, мне не нравится этот разговор, вы мой начальник, надеюсь, качество моей работы вас устраивает… – Анна почувствовала, как краснеет. Что она несет? Какое «качество работы»? Почему она не оторвет, наконец, взгляд от своих пыльных сапожек и не выскажет Ивану Владимировичу в глаза все, что думает о нем, о его словах, обо всей этой неприятной ситуации? Почему стоит, как школьница перед директором, и мямлит что-то, вцепившись руками в край стола?.. Анна удивленно замерла – она уже успела дойти до стола, пятилась и сама этого не замечала, а ее преследователь, не отступая, двигался следом… Какой-то бред. – Иван Владимирович, меня дочь ждет дома, разрешите, я уйду.– Ань, ты правда хочешь этого? – Ну конечно! Сейчас начальник опять попытается ее обнять и поцеловать, Анна даже знает, как он ее поцелует: крепко захватит в плен губы и будет терзать долго и решительно, пока дыхание не перехватит… Нет уж, она прекрасно обойдется без этого!– Я ухожу. – Оттолкнув мужчину, Анна сделала два шага к двери, но тут же сильная рука схватила женщину за тонкое запястье и вернула на прежнее место. Начальник явно не собирался проигрывать это сражение, однако у нее внезапно лопнуло терпение. Просто как будто маленький воздушный шарик надулся до невероятных размеров – и разорвался, не выдержав перегрузки…Анна взвыла и подскочила на месте, взвившись пружиною. Ну сколько можно?! Да, она переспала со своим начальником, это очень плохо и стыдно, но ведь и вспоминать-то даже нечего – так, несколько дней быстрого секса после работы или во время обеденного перерыва, и все! А потом он сам – сам! – ее бросил, потому что обнаружил в ОТПОДе более молодую и симпатичную барышню Риточку Сакулову. И все! Это даже не роман – это ее ошибка, и зачем теперь хватать Анну за руки, целовать и говорить какие-то идиотские слова? Ничего не было у них такого, что можно или нужно возрождать!– Что вам от меня надо? Если я плохо работаю, увольняйте, если хорошо, то оставьте в покое!– Ты ревнуешь, это из-за Марго, я понимаю… Ладно-ладно, не злись. – Иван Владимирович успокаивающе похлопал Анну по напряженным плечам, но тотчас отдернул руки, взглянув на ее сердитое лицо. – Я хотел спросить одну вещь… Наши «отпадные» девочки сплетничают, будто бы у тебя связь с верстальщиком… как его, да, со Скубаревым. Что за слухи такие, или это правда?Ах вот что, как же она раньше не сообразила! Анна ухмыльнулась про себя и слегка успокоилась. Конечно, все говорят про них с Гошей, они же вместе приходят на работу, вместе уходят, и все видят, что у них серьезные отношения. Да Анна и не скрывает этого. Она любит Георгия. А Иван Владимирович, наверное, поверить в это не может… Год назад начальник посчитал их роман завершенным, и его вполне устраивало, что Анна – одна, ни с кем. Они же с Георгием не афишировали свою неправильную любовь, все-таки Гоша был тогда еще женат. А теперь им скрывать нечего. И что, получается, видит Иван Владимирович? Что брошенная женщина в один момент превратилась в желанную и любимую! Ему неприятно. Ну хотя бы с этим теперь все понятно!– Я думаю, Иван Владимирович, что моя личная жизнь вас не касается! – Анна мысленно похвалила себя: хорошо сказала, с достоинством. Однако тут же все испортила, не выдержав и брякнув через плечо уже на пороге: – Он меня любит, что в этом странного?…Неприятный был разговор, но как же все неожиданно здорово закончилось! Анна пнула ногой камешек, лежащий на дороге, и, встав на бордюр, медленно-медленно пошла по нему, наслаждаясь своей легкостью, апрельским сырым воздухом и красиво расцвеченным небом над головой. Как здорово, что иногда случается что-нибудь, одним махом переворачивающее весь твой мир с ног на голову, а потом оказывается, это раньше ты стояла на голове, а теперь просто все наладилось и вернулось на прежнее место! От ощущения счастья и покоя на душе ей даже смеяться захотелось!Иван Владимирович ревнует. Бывший любовник понял, что она счастлива, потому что ее обожает другой мужчина, это начальнику не понравилось. Никакая молодая девица не затмила в его памяти Анну, сегодня Иван Владимирович даже пытался ее целовать и так прижимал сперва к двери, потом к столу, что у нее наверняка синяки останутся на лопатках и крестце! Мужчине было все равно, что ей уже далеко не двадцать лет, как красивой и стервозной Маргарите Петровне, что она мать взрослой дочери, ему на все это было совершенно наплевать! Иван Владимирович хотел ее, она это точно знает, она еще не забыла его тяжелое дыхание и слегка расфокусированный взгляд – он так дышит и смотрит, когда возбужден, и сегодня она его так завела!Танцующей походкой Анна приблизилась к своему подъезду, нажала код и, уже захлопывая за собой дверь, успела заметить на газоне оборванную компанию: четверо или пятеро алкашей, усевшись прямо на землю, неотрывно смотрели ей вслед… А может быть, ей это просто показалось. Лучше бы – показалось, потому что мысль об этих полулудях была неприятна… Но Альку одну она сегодня не выпустит, вместе прогуляют Рыську, так будет спокойнее.Однако пока Анна пешком поднялась на пятый этаж, неприятный осадок от встречи с алкашами рассосался, да и сами они через некоторое время куда-то делись. И уже больше ничего за целый вечер не сумело испортить ей настроение: ни засорившаяся на кухне раковина, ни жирное пятно на любимой юбке, ни даже Георгий, вернувшийся домой далеко за полночь и сильно пахнущий алкоголем… Анна решила перестать переживать о прошлом и жить настоящим, она настроилась на радость и никому не собиралась ее отдавать!

Как хорошо лежать апрельским ясным утром в постели с любимым мужчиной и знать, что сегодня никуда не надо идти, что можно хоть весь день не вставать и нежиться, валяться в свое удовольствие, потому что – суббота, выходной… Красота! В квартире только Анна с Георгием, Алька в школе, хотя уже, кажется, скоро вернется. Анна глянула на часы, тикающие в изголовье: пол-одиннадцатого, надо же! Встать, что ли, кофе сварить?

– Лене понравился твой подарок? Где праздновали, в ресторане? Или дома сидели? – Анна поцеловала Георгия в плечо и поудобнее устроилась у него под боком, повернув голову так, чтобы видеть любимое лицо.

Как спокойно звучит ее голос, будто она говорит не о дочери своего мужчины, а о ком-то постороннем, о человеке, до которого ей совершенно нет дела! Но Гоше не нужно знать, как Анне неприятна эта тема. Его дочь, его сын, бывшая жена, друзья, которых она не знает, и даже авиационный завод, на котором он работал когда-то… Зачем Анна сама расспрашивает Георгия обо всем? Ведь ей не хочется слышать его ответы, ей бы – зарыться носом в подушку и плакать, потому что все это было в его жизни до нее, и она уже никогда не сможет втиснуться в его прошлое!.. Наверное, Анне бы стало чуть легче, если б она хоть раз услышала от Георгия: глупости все это, ты – единственное, что мне нужно на всем белом свете, ты – мое счастье, моя жизнь…

– Ну конечно, она ведь мне давно уже сказала, что хочет эти часы, я и подарил ей. Дома праздновали, Ольга накрыла стол, и мы посидели так, семьей, она, Лена, я да Колька. – Георгий зевнул и лениво погладил Анну по руке, не обратив внимания, как его слова резанули женщине слух. Посидели семьей… Это его семья, а она ему тогда кто? – С друзьями Лена сегодня празднует, в общаге у кого-то собираются, выпивка, закуска, песни-танцы всякие. Зачем им там старики вроде нас?.. Только что было такое ясное и чистое небо, и вдруг набежали тучи, дождь будет, наверное. Вздохнув, Анна отодвинулась от потягивающегося мужчины и встала. Лежать почему-то расхотелось. Да и у Альки сегодня всего два урока, физкультуру отменили, вот-вот домой придет… Интересно, она позавтракала утром или унеслась голодная? Анна сегодня позорно проспала, просто не услышала будильника! Алька сама проснулась и даже выгуляла Рыську. И что тогда, спрашивается, суетиться каждое утро, если дочь прекрасно и без нее управляется?..Анна сварила кофе, потом поставила на плиту кастрюльку с кашей и застыла у окна, глядя на просторный двор с детской площадкой, на почти подсохшую лужу, на малышей, бегающих друг за другом и визжащих от восторга. Некормленная Рыська уселась у ее ног, преданно глядя то на Анну, то на греющуюся еду. Обычное утро выходного дня, когда так просто и естественно ощущать себя счастливой, радостной, молодой, но – вот не ощущается, и все! Опять Георгий говорит, что они старики, и «гусиные лапки» в уголках глаз предательски соглашаются с ним, и Альке ее помощь больше не нужна, она все сама умеет… И эти девчонки на лавочках, мамы бегающих по двору малышей, – они лет на двадцать моложе Анны, значит, она безумно, удручающе стара, хуже и быть ничего не может!Положив теплую кашу в миску и покрошив в нее вареную колбасу, Анна поставила еду перед Рыськой. Разлила сваренный кофе по кружкам и на подносе понесла в спальню. На полдороге в голове молнией мелькнула мысль: нет, она не старая, Георгий ошибается. У Анны есть хорошее доказательство – ее вчера ревновали. Господи, неужели и правда это было? Анна улыбнулась, приоткрывая ногой дверь в комнату. Было-было, ее хотели, ее – вот такую немолодую женщину, а начальник, между прочим, видный мужчина… Поставив поднос с кофе на тумбочку, Анна протянула кружку Георгию. Жаль, что Гоше нельзя ничего рассказать, он бы живо перестал ставить на ней крест!Анна отхлебнула из кружки и блаженно зажмурилась. Хороший кофе. А дождя, кажется, не будет, ветер разогнал тучи… И настроение у нее – великолепное!

* * *

Негромко мурлыкая модную песенку, Анна придирчиво оглядела стоящие перед ней в ряд железные формочки для куличей и осталась довольна. Если бы не Алька, прибежавшая из школы с крашеным яйцом в руках («Наташка подарила!»), она бы так и не вспомнила, что завтра Пасха. А ведь Анна каждый год красит яйца луковой шелухой, делает творожную пасху и куличи. Раньше, помнится, они с Ванессой Николаевной даже соревновались, у кого тесто получится вкуснее, и непременно украшали каждый куличик по-разному, чтоб интереснее было. А в этот раз у нее все вылетело из головы!

– Скажи спасибо, мам, что у тебя есть я! – Алька деловито обвязала голову платком, чтобы ее рыжая челка не падала на глаза, и лукаво подмигнула матери. – Надо готовить много, а то я вчера пригласила к нам бабушку со Станиславом Сергеевичем. Обещали прийти завтра часика в два-три… Ты же не против?

Да нет, конечно, что ж ей против-то быть… Георгий уже отправлен за дрожжами, яйцами и маслом, а они с Алькой тем временем проинспектировали все формочки, протерли их, приготовили таз для теста, надели фартуки… Как хорошо, что у нее дочка, а не сын! Мамина помощница.

– Что ж мы с тобой раньше-то про яйца не подумали, сейчас за них втридорога возьмут… Как бабушка себя чувствует, голова не болит? – Анна включила электрочайник, села на табуретку и скрестила ноги, Пока продуктов нет, можно попить кофе и поболтать с дочкой. – Она собиралась что-нибудь делать?..

– Не-а, бабушка вроде хотела куличи лепить, да Станислав Сергеевич запретил, нечего, говорит, мы лучше купим, а то будешь еще с больной головой на кухне толочься… К ней же еще – ты представляешь? – студенты на дом ходят! Ничего себе болеет человек, все равно со своими чертежами целыми днями возится!

Чайник вскипел. Алька шустро достала из навесного шкафчика бокалы, положила в каждый по ложке растворимого кофе и залила кипятком. Себе она достала из хлебницы булочку с посыпкой и с удовольствием откусила от нее большой кусок, запивая горячим напитком. Глядя на нее, Анна вспомнила себя в семнадцать лет: это даже еще не молодость, а юность, удивительная пора!.. Вздохнув, она добавила в кофе сахару на кончике ложки и осторожно пригубила. Ванесса Николаевна все время ругает их с Алькой за любовь к «этой пакости» и пытается приучить к зеленому чаю, но бесполезно. Пусть «Нескафе» и вредно пить, но по крайней мере он вкуснее, чем китайское пойло.

– Да, чуть самое главное не забыла, мам! Они же в среду расписываются! Бабушка сказала, что будем мы с тобой, Георгий Иванович и еще родственники Станислава Сергеевича – сын и внучка, кажется. И все… Здорово, да? – Алька достала из холодильника остатки джема и намазала его на вторую булочку. – Я только одного, если честно, не понимаю: ну на фига им жениться? Жили бы как живут, нет, обязательно загс, Мендельсон, кольца… Ладно бы еще молодые были, так нет же! Вот что им эта роспись даст, а, ма?

Анна едва не подавилась кофе, сделав слишком большой глоток. Вот как ей объяснить глупой и ужасно молодой дочери, почему это так важно – официально стать мужем и женой? С одной стороны, роспись действительно ничего не меняет в отношениях, если люди любят друг друга, но с другой – меняет решительно все!.. Только неразумный человек считает, что брак – неволя, плен, оковы на руках и ногах! На самом деле – это как раз и есть та единственная свобода, от которой не хочется волком выть, потому что семья – это уверенность в себе, в завтрашнем дне, в том, что все будет хорошо! Но Алька этого, наверное, пока не поймет… Вон как недоумевающе смотрит на нее – приподняв одну бровь и выпятив нижнюю губку!

– Ну, понимаешь… Вот смотри: ты говоришь – зачем, мол, все нужно, это формальности, ерунда и так далее. Неверно. Ведь когда мужчина публично заявляет: «Да, я согласен взять в жены эту женщину», он как бы всему миру заявляет о своей любви! Женщине это очень важно! Чтобы не только она одна, но и все вокруг знали о том, что она любима, что ею дорожат… Хотя, наверное, это чисто субъективное ощущение. – Анна заправила непослушные локоны за уши и налила себе еще кофе.

Нет, не умеет она объяснять дочери такие, на первый взгляд, простые вещи, у Ванессы Николаевны, наверное, получилось бы лучше. Да они и так все время ведут с Алькой какие-то философские беседы. А Анне тяжело рассуждать на отстраненные темы, ей так и хочется повернуть разговор на конкретику – на себя и свои ожидания, например, – но не будет же она делиться с дочерью своими женскими надеждами и сомнениями!.. Альке вот кажется, что так естественно жить с мужчиной и не думать о браке, обо всех этих формальностях: загсе, кольцах, свадьбе. Анна же живет с Георгием, и все нормально! Да, конечно, разве Алька может понять, как это трудно – делать вид, что такие отношения тебя целиком и полностью устраивают? Гнать из головы мысли о семейном гнездышке, скромной, но красивой свадьбе в кругу близких и друзей, о ребенке, которого ты хочешь и еще можешь родить любимому мужу?.. С каким бы удовольствием Анна взяла фамилию Георгия, и простенькое золотое колечко сияло бы на ее пальце почище иных платиновых!.. Но не с дочерью же о том говорить?..

– Не знаю, на мой взгляд, все это пустая трата времени и денег. Можно себя чувствовать женой и без штампа в паспорте, это уж какой мужчина тебе достанется, – буркнула Алька, но в следующее мгновение замолчала и занялась мытьем посуды. Входная дверь отворилась, впуская Георгия с двумя полными сумками, и разговор сам собой перешел на другие темы: на продукты, цены и завтрашний маленький семейный праздник.

А жаль, что Анна не сумела подобрать правильные слова и объяснить Альке, как это здорово, когда ты вдруг – в одно мгновение! – становишься не просто женщиной, которая сама по себе, взрослая, самостоятельная единица общества, а чьей-то женой, и из самодостаточного человека превращаешься в чью-то половинку! Это удивительно и прекрасно! У Анны уже был в жизни такой счастливый момент, и разве сравнишь с чем-нибудь восторг, который ударяет в голову похлеще шампанского? Когда Виталий взял ее за обтянутый тонкой белой перчаткой локоток, повернул к себе и поцеловал, все вокруг закричали: «Поздравляем!» И женщина в красном, царица загса, улыбнулась им: теперь вы муж и жена. Это было счастье, Анна плакала от любви к своему мужу, к свекрови и будущим детям, ко всему миру, который увидел, как она стала женой… И не ее вина, что ничего не получилось. Она старалась, она была хорошей женой!..

* * *

Вечером готовые и украшенные сахарной пудрой и цветной посыпкой куличи заняли почетное место на кухонном столе. Анна, уходя спать, накрыла их салфеткой и на всякий случай, от Рыськи, закрыла дверь.

Да, Виталий отказался от нее. Но если даже Ванесса Николаевна в шестьдесят два выходит замуж за любимого мужчину, то Анне сам бог велел найти свое счастье! Вот оно, спит рядышком и не знает, что она лежит и смотрит на него… Анна нежно погладила Гошин лоб и край щеки, потом осторожно поцеловала его и повернулась на другой бок. Может быть, Алька тоже не совсем не права, можно чувствовать себя женой вот так, без всякой официальной чепухи, просто потому, что в твоем доме, на твоей постели спит твой мужчина! Дочери, конечно, легко говорить, в ее жизни никогда не было бюрократической тягомотины с разводом, кучи бумажек и многочисленных походов в паспортный стол, но ведь и Анне вовсе не обязательно об этом помнить! Можно и нужно забыть о прошлом, хотя бы на короткий миг, хотя бы – сейчас, ночью!..

Анна решительно перекатилась поближе к Георгию и игриво поцеловала его. Мужчина сонно заворчал, но покорно откликнулся на ласку, притянул ее к себе на грудь, сильные руки скользнули по ее спине – сперва вяло, потом оживились и едва не смяли ее ребра в страстном порыве. У Анны закружилась голова от возбуждения, и женщина тихонько застонала. Это все ее глупое воспитание виновато, она привыкла считать, что женщина должна быть замужем. А женщина просто должна быть любимой!.. И пусть Гоша никогда на ней не женится, ну и что? – если Анне хорошо с ним, то большего и желать не надо! Только бы он не останавливался сейчас, когда она больше не может сдерживаться и падает в бездну, трясясь, как в лихорадке, от любви, страсти, надежды на счастье и безумного желания жить, жить, жить!

…А в воскресенье Анна – впервые за много лет! – не просто нарушила свою диету, а напрочь забыла про нее. За весь день она ни разу не вспомнила про необходимость считать калории, с удовольствием ела куличи и на завтрак, с Гошей и Алькой, и потом, когда к ним пришли Ванесса Николаевна со Станиславом Сергеевичем, и даже поужинала куском кулича с творожной массой… Это был изумительный день: ясный, чистый, как вода в горной реке, Анна чувствовала себя счастливой и – какой-то настоящей. Это удивительное ощущение вкуса к жизни – когда тебе хорошо оттого, что ты просто есть на свете!..

Потом, когда в ее судьбе наступит очередная черная полоса, Анна вспомнит именно это светлое Христово Воскресенье, и на сердце станет грустно, но печаль будет светлой, как память о прекрасной, но несбывшейся мечте!..

В среду Георгий остался на работе, а принаряженные Анна с Алькой ровно к двенадцати часам дня подошли к серому и невзрачному зданию районного загса. Правда, войти внутрь им позволили не сразу, только через пятнадцать минут они, наконец, попали в небольшое помещение, где полная женщина с помятым лицом буднично велела раздеться и посидеть немного на стульях, скучно стоящих вдоль стены, подождать, пока начнется бракосочетание. К жениху с невестой их не пустили – «брачующихся» собрали отдельно, те толклись в соседней комнате и, судя по взволнованным голосам, доносившимся оттуда, страшно нервничали.

Алька ушла с третьего урока, да и Анна второй день подряд отпрашивается с работы. А что делать? Вчера у нее во время обеденного перерыва откололся кусок зуба, она только надкусила сочное яблоко, и тут такое расстройство! Зуб сразу же заныл, пришлось ехать к стоматологу и до самого вечера потом ходить с распухшей от заморозки губой. А сегодня – другая уважительная причина: свадьба свекрови. Хорошо еще, в понедельник Анна неплохо поработала… Прикрыв тяжелые веки, она попробовала расслабиться, но перед глазами начали медленно скользить колонки текста, ошибки и помарки, подзаголовки, набранные мелким кеглем, и заголовки – чуть покрупнее… Устало вздохнув, Анна откинулась на спинку неудобного стула и кое-как примостилась на жестком сиденье. Хватит думать о работе. Сегодня – такое событие в их жизни! Сейчас из соседней комнаты выйдут люди, которым через несколько минут предстоит стать мужем и женой, заиграет музыка, и все будут счастливы!..

Алька потянула мать за рукав, Анна резко открыла глаза и вскочила на ноги. Кажется, она едва не заснула!.. Тем временем шесть человек парами вырулили в фойе, нестройно и совершенно не торжественно, и та самая женщина с несвежим лицом, на ходу что-то пропищав всем собравшимся, быстро засеменила куда-то по коридору. Женихи с невестами послушно отправились за ней, следом пристроились свидетели, друзья и сопровождающие… Анна хмыкнула. Неужели со стороны действительно все смотрится так нелепо? Парочки покорно идут, как стадо баранов, за своим поводырем, у самых дверей женщины кидаются к зеркалам, а мужчины растерянно переминаются с ноги на ногу, а когда наконец-то попадают в парадный зал, замирают бледными истуканами. Неужели и они с Виталием так же выглядели, когда женились?.. Впрочем, теперь у нее другая роль: Анна свидетельница, а не невеста! Ванессу Николаевну и Станислава Сергеевича расписали последними. Кроме Анны с Алькой пришли родственники жениха – сын и внучка. Все чинно уселись на лавку возле стены, и, как только церемония началась, Алька от волнения с такой силой вцепилась в Аннино запястье, что та даже ойкнула от неожиданности. Наверняка синяки останутся!Самый торжественный момент – когда жениха с невестой объявили мужем и женой – Анна едва не пропустила. За секунду до этого она почувствовала себя плохо и еле сдержалась, чтобы не застонать от боли в висках. Волной подкатила тошнота, и от скрипки, пронзительно заигравшей в конце церемонии, у Анны одновременно заныли зубы и желудок. Кое-как дотерпев до финального призыва «поздравить молодых», Анна оттолкнула Альку и пулей вылетела из зала, сшибая всех встречных людей на своем пути… Дурнота окутала ее плотным облаком, в затылке застучали сотни молотков, и единственное, о чем она могла думать, – это ледяное оконное стекло, к которому было бы так здорово прислониться лбом и примерзнуть, чтобы больше никогда не чувствовать раздирающего озноба и духоты одновременно…Ворвавшись в туалет, Анна сунула голову под холодную воду и только тогда слегка успокоилась. Тошнота, в самый ответственный момент выдернувшая ее из зала бракосочетаний, отступила так же быстро, как и накатила, оставив после себя лишь легкое недоумение – что это было, что с ней случилось?.. Анна вытерла мокрое и бледное лицо носовым платком, несколько раз растянула губы в улыбке и заставила себя выйти из туалета. Не стоит портить праздник близким.После загса они все дружно разбежались по своим делам: Анне надо было возвращаться на работу, Алька отправилась в библиотеку, сын Станислава Сергеевича (кажется, Николай, Анна не запомнила его имя) и внучка Марина, чуть постарше ее дочери, тоже распрощались и ушли. А «молодые», взявшись за руки, медленно зашагали в сторону городского парка… Анна даже залюбовалась ими, специально остановилась, глядя им вслед. Как же ей хочется тоже вот так брести, никуда не торопясь, и чтобы дорогой мужчина вел тебя, как ребенка, и ты бы чувствовала его любовь, внимание, заботу!.. Не самые лучшие мысли для человека, у которого впереди долгий рабочий день.

… – А я говорю, ты беременна, – Ванесса Николаевна упрямо поджала губы и бросила на невестку такой взгляд, что Анне почему-то расхотелось с ней спорить. Разумеется, они не могли не собраться вечером в доме у новоиспеченных супругов, на этот раз в полном составе, но она до сих пор не пришла в себя. Дурнота давно откатила, зато теперь ее сменили вялость и слабость. – У тебя большая задержка? – Да нет, неделя всего… – Анна мягко прикрыла дверь на кухню и нервно передернула плечами. За стеной, в гостиной, Станислав Сергеевич с Георгием и Николаем смеялись над какой-то старой кинокомедией, а они вдвоем с Ванессой Николаевной взялись резать салаты и бутерброды. Марина позвонила и извинилась за то, что не сможет прийти, Алька чуть-чуть опоздает, зато обещала принести торт из «Прачкина». А пока она не явилась, свекровь твердо решила вытянуть из Анны все, и у той не было ни сил, ни желания сопротивляться. – Но я перешла на другие таблетки, врач мне говорил, что такая задержка бывает…– Ну а если все же беременна? Ты говорила об этом Георгию? Он думает на тебе жениться?Почему женатые люди стремятся поженить всех вокруг?.. Анна печально улыбнулась и покачала головой: конечно, она ему ничего не говорила. А что она скажет, если сама еще ни в чем не уверена? И даже скорее наоборот – уверена, что не беременна, потому что… это было бы неправильно, не так, как ей хочется! Она же не наивная девочка, у нее все под контролем, и никаких случайностей просто не может произойти! Да и женить на себе мужчину вот так – зачав от него ребенка и просто поставив его перед фактом? Нет, Анна на это никогда не пойдет. Вот если бы Гоша сам захотел, чтобы она родила ему сына или дочку, вот тогда другое дело! Но – сам…Звонок залился протяжным плачем. Станислав Сергеевич пошел открывать, и через секунду на пороге возникла запыхавшаяся, но ужасно довольная Алька с огромной коробкой в руках. Все в сборе, можно садиться за стол.Встряхнув головой, Анна решительно поднялась, взяла в руки две тарелки с бутербродами и понесла их в комнату, где стоит накрытый стол. Сейчас Ванесса Николаевна дорежет и принесет последний салат, Алька помоет руки, и они мило, очень по-семейному отпразднуют сегодняшнее выдающееся событие – свадьбу двух замечательных людей!В очередной раз прокричав «Горько!» и звонко чокнувшись со всеми бокалами, Анна про себя вздохнула: вот если бы она была беременной, то ей сейчас пришлось бы отставить шампанское и пить минералку. Она бы, конечно, капризничала и просила еще чуть-чуть вина, хоть капельку, но Георгий очень строго бы следил за ней, потому что здоровье малыша важнее всего. А потом они бы пошли домой пешком – чтобы Анна подышала свежим воздухом и легче заснула ночью. А когда бы ее живот уже заметно округлился, Гоша ласково гладил бы его и разговаривал с ребенком, читал бы ему сказки…Анна налила себе еще фужер шампанского и сделала большой глоток. Но она не беременна, и сегодня знаменательное событие в жизни Ванессы Николаевны и Станислава Сергеевича – свадьба, и она будет пить и кричать свое «Горько!», а Георгий никогда и ни за что не узнает, о чем она только что думала. Никогда.

* * *

Анна лениво щелкнула мышкой, выделив два больших абзаца курсивом. Черте что, в самом деле. О чем девчонки думали, набирая этот текст? То ли пропустили какие-то слова, то ли вообще не то напечатали, а в результате Анна сидит теперь и недоумевает, о чем статья. Смысл исчез напрочь.

– Тонкий шрам на любимой попе, рваная рана в моей душе!.. – Анна поморщилась: опять ее подчиненные врубили радио, даже не спросив, хочет ли она послушать музыку… А она не хочет. Анна вообще не любит радио, тем более – во время работы: когда надо вчитываться в текст, выискивать ошибки и править ляпы, посторонние шумы ее отвлекают… Но просить выключить радио она не будет, не слишком-то приятно прослыть старой брюзгой и занудой! Только как работать?

Анна уныло передвинула стеклянную фигурку справа налево, пока ее игрушечный кактус не уперся в стакан с кофе. Сейчас бы покурить, выйти на улицу в распахнутой дубленке, с удовольствием затянуться – и все! Просто замереть, наслаждаясь жизнью и выкинув из головы – хотя бы на пять минут, на минуту! – всю эту чертову корректуру, весь этот бред, не слышать радостных диджеев и радиопозывных, не вслушиваться против воли в глупые слова идиотских песен!.. Одна сигаретка – и все вернется на круги своя, все будет хорошо!

И обеденный перерыв давно прошел, весь свой стратегический яблочно-морковный запас она уже съела, теперь даже нечем заполнить жуткий вакуум в желудке и душе… Давно уже Анна не думала о куреве с таким отчаянием! Даже в первые дни, как бросила, и то – находила в себе силы отвлекаться на работу, разговоры с Алькой и Гошей, на свою любовь, в конце концов. Анна так собой гордилась! Решение отказаться от никотина пришло в одно мгновение, когда она только-только узнала, что Ванесса Николаевна попала в больницу. Анна тогда испугалась безумно, бежала к свекрови как оголтелая, но в первые два дня ее даже не пустили в палату, говорили – нельзя… Вот тогда-то она вдруг ни с того ни с сего дала себе зарок – перестать курить. Может, ей просто хотелось сделать что-нибудь приятное Ванессе Николаевне, вот она и бросила курить – свекрови ведь до смерти не нравится, когда невестка «дымит»… Выйдя из больницы, Анна выбросила в урну начатую пачку «Кента» и больше не покупала себе сигарет. И все шло нормально – до сегодняшнего дня.

Что же не так с этим четвергом? Обычное утро, такое же, как всегда, разве что на улице заметно потеплело и Анна, пока добралась до работы, запарилась в своей рыжей дубленке. Вечером она достала из кладовки плащ, почистила его и приготовила на завтра, но сегодня прямо перед выходом заметила большое грязное пятно на рукаве, пришлось опять влезать в «зимнюю шкурку». Конечно, ничего страшного в этом нет, Анна почти даже не расстроилась. У нее нормальное настроение, она ни с кем не ссорилась, все здоровы. Отчего же так безумно, невыносимо хочется курить?!

Анна глянула на часы и вздохнула: еще два часа работы. Пожалуй, если она сейчас же не займет рот едой, любой, то все же пойдет и выкурит сигарету, и не одну – судя по настроению, полпачки, не меньше! Порывшись в ящике стола, Анна выудила из коробки с разной мелочовкой старую, твердую, как камешек, карамельку и, судорожно развернув ее, сунула за щеку. Только бы унять эту противную дрожь, от которой все тело покрывается холодным потом и превращается в студенистый кисель… И бог с ней, с ее диетой, одна конфета погоды не сделает!

…В первую секунду Анна решила, что этот громоподобный треск – звук разорвавшегося над ней потолка. Но уже в следующее мгновение она испугалась за свою челюсть – острая боль пронзила ее, как иглой, и настойчиво засвербила в мозгу, ноя и пульсируя. Оказалось, что, раскусывая карамельку, Анна отломала кусок зуба. Того самого, несчастного, на который во вторник поставила пломбу.

Остаток дня прошел под знаком этой неожиданной напасти: Анна позвонила в «Багиру» и записалась к врачу на половину седьмого, потом кое-как добила начатую статью, дождалась заветных шести часов и пулей взлетела на третий этаж – к Георгию. Предупредила его о том, что едет к стоматологу, поцеловала и унеслась на всех парусах. Боль в зубе мешала ей думать и не давала расслабиться, однако – Анна даже повеселела от этой мысли! – полностью отбила желание курить.

Многое в нашей жизни зависит от случайности: какое-то событие, пустяковое и ничего не значащее само по себе, влечет за собой цепочку поступков и действий, и вдруг получается, что зерно в одночасье породило баобаб, а из мыши выросла гора! Анна и раньше не раз думала об этой странности жизни, а уж после того, что с ней случилось в тот злосчастный четверг, и подавно. Маленькой карамельке суждено было сыграть неблаговидную роль… Если бы Анна знала, что ее ждет впереди, она бы переборола голод и даже не дотронулась бы до этой гадкой конфеты!

А вышло все почти как в бульварном романе. К врачу Анна попала ровно к назначенному сроку, зуб особых хлопот не вызвал – стоматолог удалил ей нерв, поставил аккуратную пломбу, и уже через полчаса Анна вдохнула всей грудью свежий апрельский воздух. До этого мгновения все шло очень хорошо: противная боль исчезла, на улице было еще светло и нехолодно. Если бы Анна не полезла в сумку за кошельком (хотела Альке мороженое купить), не обнаружила отсутствие ключей, не вспомнила, что оставила их в кабинете на столе, и не решила бы дойти до работы и взять их, – может, и не о чем было бы рассказывать. Ну зачем, зачем ей так сильно понадобились эти ключи?!

Но так уж сложилось. Анна неторопливо поднялась по Чапаева к Московской, по дороге пару раз заходила в магазины и, кажется, даже что-то тихонечко напевала под нос, – от полноты чувств. В здании «Колеса прогресса» она приветливо улыбнулась знакомому охраннику, сидящему в стеклянной будке возле двери, и быстро, перепрыгивая через ступеньки, поднялась на второй этаж, однако дойти до своего кабинета не успела. Так и застыла в неудобной позе, вытянув вперед руку и слегка наклонив голову, но ей было ни до чего – она увидела человека, вернее, двух людей, и эта картинка словно током ее ударила.

Следующие мгновения растянулись в памяти Анны, как жевательная резинка. Наверное, прошло не более пяти минут, но почему-то ей кажется, что она весь вечер провела, стоя возле своего кабинета и бессмысленно таращась на Георгия и Вику, спускающихся с третьего этажа… Они шли так близко друг к другу, что при ходьбе их бедра соприкасались. Но это еще не все: Георгий – ее, Аннин Гоша! – нежно придерживал красотку за талию, девушка смеялась, закидывая голову так, чтобы касаться щекой его плеча, а мужчина с удовольствием позволял делать это и вовсе даже не отстранялся, не отшатывался… Анна смотрела на все с какой-то нереальной ясностью, словно она не человек, а видеокамера, механически фиксирующая происходящее и не испытывающая никаких эмоций. Длинные светлые волосы Вики, сильная мужская ладонь на ее талии, умопомрачительная коленка, мелькающая в разрезе юбки, знакомые серые глаза, глядящие не на Анну, а на другую женщину, но – с тою же нежностью и теплотой!..

Они даже не сразу ее заметили. А потом Георгий случайно наткнулся взглядом на Анну, и тягучая жевательная резинка порвалась, время побежало быстро, неровными скачками. Удивление – ты откуда здесь? какой сюрприз! Сперва испуг, а потом – торжество в Викиных глазах и вина – в Гошиных, суетливые прикосновения, скомканное, никому не нужное объяснение… И очень, очень много слов. Которым невозможно не верить. Нельзя не верить. Не может быть, чтобы все это оказалось неправдой, только не с ней. Анна будет верить, будет, будет… Обязательно! Иначе весь ее мир полетит в пропасть!

– А летом поедем к Лешке на Зоналку, и я научу тебя кататься на водных лыжах. У него свой катер, мы каждое лето бываем там… Тебе понравится! Можем и Альку с собой взять. Хочешь?

Теплая крепкая рука у нее на локте, и этот мягкий, честный взгляд. Любимые глаза с лучиками-морщинками, и полные губы, и подбородок с ямочкой. Как же Анне все знакомо – она может закрыть глаза и легко нарисовать добродушное лицо Георгия с густыми пепельными прядями, падающими на лоб, она знает его так, как собственное отражение… и оно, это дорогое лицо, почему-то врет. Она ощущает фальшь в шелесте голоса, в задумчивой складке на переносице, даже во взмахе ресниц. Какое лето, какие лыжи? У нее апрель в горле застрял, как рыбья косточка… Алька в первом классе жутко подавилась сазаньей костью, пришлось даже врача вызвать, чтоб достал. А кто ей, Анне, вынет эту занозу? Почему так случилось, за что?..

– Ань, ну хватит тебе. Что, собственно, произошло? Вика попросила меня проконсультировать ее, она хочет серьезно заняться версткой… Молодая же, не век наборщицей быть, правда? Я объяснил ей основные принципы работы, вот и все. А ты ведешь себя так, будто случилось что-то страшное! – Недоуменное пожатие плеч, обиженное выражение на лице, и такая забота в каждом движении – подать руку, придержать под локоток. В самом деле, разве что-то случилось?..

Вечером, стоя под душем, Анна долго терла себя мочалкой. Женщине было все равно, что ее чувствительная кожа моментально покрылась гусиной кожей и покраснела, как после целого дня на пляже… Скоро наступит лето, Анна уедет на дачу, разложит на маленьком пятачке теплой земли свой водяной матрац и станет загорать, ничего не делая или читая книгу и похрустывая яблоками. Вот будет здорово! Никого, только она одна и интересная книжка!.. Выключив воду, Анна с отвращением взглянула на себя в зеркало и привычно погладила плоский живот. Ничего у нее не будет хорошего, ничего! Как же она устала от этой весны, скорей бы лето, подальше из душного города, от людей и проблем. Надоело, все надоело! Надоело верить, надоело мечтать, надоело быть такой дурой!..

Анна должна верить Георгию – ведь ничего не случилось, абсолютно, и она не имеет права ни в чем его подозревать! Они уже так долго знают друг друга, двадцать шестого апреля – ровно два года, как они познакомились! Удивительно… Анна никогда не ревновала Георгия к жене, плакала, конечно, переживала, но не потому, что каждый вечер Гоша уходил домой, к другой женщине, а потому, что покидал ее… Что же она делает со своей жизнью? Почему Анна не может быть просто счастливой – теперь, когда ее мужчина с ней, когда жена больше не забирает его у нее, когда они засыпают и просыпаются вместе, пьют кофе и любят друг друга?

Анна открыла аптечку и нашла в ней старую упаковку «Новопассита». Давно уже она не пила снотворное, незачем было… Осталось две таблетки, на эту ночь хватит. Надо учиться жить по-другому, избавиться от страха и ревности, надо, надо… С завтрашнего дня она станет другой женщиной!.. Запив таблетки водой из-под крана, Анна медленно вышла из ванной и отправилась в спальню. Она так и не купила Альке мороженое… Какая большая у нее дочка, девушка уже, а ведь только недавно Анна держала ее на руках, возила в коляске, покупала ей погремушки… Как быстро растут дети! Глядишь потом на своего ребенка – и не понимаешь, как этот человечек мог сидеть у тебя в животе девять месяцев, быть частью тебя, а затем раз – и отделиться, вырасти, стать самостоятельной личностью. Волшебство!..

А может быть, еще в этом году чудо повторится, все разом изменится, ее существование наполнится смыслом?.. Закрыв глаза и натянув одеяло до подбородка, Анна прислушалась к ровному дыханию Георгия и задышала с ним в такт: глубокий вдох, пауза, быстрый выдох, опять медленно вдохнуть и через секунду резко выдохнуть… Погружаясь в сон, Анна улыбнулась и, повернувшись на бок, уютно свернулась калачиком. А завтра она скажет Гоше, что, может, у них будет настоящая семья, Георгий обязательно обрадуется, они помирятся и ссориться больше никогда не станут, потому что ее новость удивительная!.. Как бы Анне хотелось, чтобы случилось то, о чем она сейчас думает!..

…Но утро пятницы показало, что чудес на свете не бывает. Стоя под горячими струями воды, Анна медленно терла кулаком живот и заставляла себя не расстраиваться. В самом деле: нет беременности – нет хлопот. Все просто, от таблеток или из-за нервов у нее сбился цикл, но теперь все наладилось, все в порядке, и не о чем переживать. Вот только почему она стоит под душем и плачет, как дура, чувствуя себя бесконечно, невыносимо несчастной, будто только что лишилась чего-то очень важного, очень нужного ей?..

– Мам, а ты знаешь, что у Рыськи на ухе родинка? Смотри! – Алька подхватила заметно повзрослевшую собачку на руки и, вывернув наизнанку ее большое ухо, продемонстрировала Анне темное пятнышко размером с рисинку. – Я сама как увидела, так просто обалдела!.. Забавно, да?

Анна рассеянно кивнула и улыбнулась дочери. Рыська, пользуясь всеобщим вниманием, тут же радостно вскарабкалась на диван и потянулась к подносу, на который Алька поставила свою тарелку с пирожными, однако номер не прошел, и ее с позором спихнули на пол.

– Мам, а в «Пионере» твой любимый мультик идет, «Властелин времени», давай сегодня сходим. Налить тебе кофе? Нет? Тогда я допью. – Алька облизала сладкие, липкие от крема пальцы и долила из джезвы в свою чашку остаток кофе. Взяв второе пирожное, задумчиво повертела его в руках и с удовольствием откусила кусочек, брызнув кремом на поднос. – У тебя же все равно нет никаких планов на вечер, а чего мы будем в выходной сидеть дома!

– Аль, сходи сама, – Анна устало качнула головой, поставила свою пустую чашку на поднос и поднялась с дивана. – Хорошо с тобой сидеть, но мне нужно заниматься делами. Собери свои грязные вещи, постираю…

– Да ну тебя, – Алька пожала плечами и искоса поглядела на мать. – Я и среди недели постирать могу, а одна на этот мульт не пойду. Хотела с тобой куда-нибудь сходить! Ладно, не хочешь, не надо.

Анна засунула в машинку первую партию одежды и медленно обошла комнаты, собирая вещи на стирку. Брюки и рубашки Георгия, его же майки и толстовка, Алькины старые джинсы, которые Анна давно бы уже выкинула, да дочка в них души не чает… Но, наверное, теперь она так же страстно полюбит новые штаны, и от этих можно будет избавиться. Они ей сегодня чудесные американские джинсы купили, загляденье! Алька как надела брюки в примерочной, так в них и домой пришла, и сейчас в этих штанах сидит. Темно-серые, с искусственной потертостью, с ремнем и вышивкой на заднем кармане, и цена не заоблачная. Анна даже решила с зарплаты купить себе такие же, джинсы – это невероятно удобная одежда.

Вчера на работе дали аванс, и Анна устроила чудесный «предвыходной» семейный ужин: приготовила пирог с курицей и Алькин любимый греческий салат, купила бутылочку вина. Сперва хотела позвать Ванессу Николаевну со Станиславом Сергеевичем, но потом подумала, что лучше они посидят втроем, с Георгием и Алькой, и она не будет суетиться, бегая весь вечер из кухни в гостиную и назад. Ей захотелось тепла и уюта, чтобы весь вечер – говорить о приятной ерунде, смотреть телевизор, выкинув из головы все, что мешает жить… Но, конечно же, ничего не вышло. С Георгием Анна так и не помирилась – нет, внешне отношения замечательные, ровные и гладкие, но он как будто стал таким безразличным к ней, равнодушным! И это ужасно.

Анна сложила собранное из всех комнат белье в одну кучу и села на край ванны. Вот такие веселые выходные! Алька права – она сознательно портит себе субботу. Но Анне почему-то совершенно не хочется идти в кино, не хочется даже просто лежать на диване перед теликом и смотреть мелодрамы или концерты, не надо ей ничего! Лучше она постирает, все польза… А там, глядишь, и плохое настроение развеется… Надо только все время думать о хорошем. Например, о том, что завтра воскресенье, можно поспать подольше, не надо идти на работу… Вспомнив пятницу, Анна усмехнулась: впрочем, иногда и на работе бывает весело!

Вчера у них такое творилось в «Колесе прогресса», что хоть картину маслом пиши! Мало того, что во второй половине дня работа попросту встала – все получали деньги и ни о чем другом и думать не могли, это бы полбеды, обычное явление. Но плюс ко всему неожиданно заявилась Роза Васильевна, супруга Ивана Владимировича. И это было настоящее ЧП! Ее никто не ждал, а она взяла да пришла. В конце концов имеет полное право: во-первых, она жена генерального директора, а во-вторых, соучредитель ЗАО «Колесо прогресса», хотя что из этого «во-первых», а что «во-вторых», трудно сказать. Раньше Роза Васильевна приходила крайне редко – на праздники или презентации, будучи официально приглашенной, – а вчера явилась вдруг как гром среди ясного неба! Как же все заметались, забегали по этажам, любо-дорого было посмотреть!

Роза Васильевна Анне никогда особо не нравилась: рослая, полная дама с гренадерскими плечами и голосом, похожим на бас иерихонской трубы, к тому же, чего уж тут хитрить, как-то не получается любить жену человека, с которым ты – пусть по глупости, сгоряча! – но все-таки переспала… Однако вчера Анна искренне удивилась и порадовалась переменам, произошедшим в облике госпожи Тереховой: она заметно постройнела, сделала очень хорошую прическу и вообще – выглядела просто замечательно! Даже голос как будто приутих слегка… Может, она что-то вызнала про новое увлечение мужа? Если так, то ей можно поаплодировать, Роза Васильевна правильно себя повела: не стала устраивать никаких скандалов, занялась собой, похорошела. И какой муж уйдет от такой жены? Анна хмыкнула: от жены, у которой к тому же контрольный пакет акций. Да уж.

А над «новым увлечением» Ивана Владимировича вчера не потешался только ленивый! Едва Роза Васильевна переступила порог «Колеса», бедная Маргарита Петровна тенью скользнула в корректорский кабинет и притихла, буквально приросла к стене, и пока гранд-дама ходила по этажам, разговаривала с мужем, перебрасывалась шутками с верстальщиками и художниками, так и стояла возле двери, не смея шелохнуться. Анна время от времени выходила из кабинета, но, возвращаясь, неизменно заставала любовницу шефа на прежнем месте. Сперва Анне было смешно, потом – противно, в конце концов она даже обнаружила в себе нечто похожее на жалость к дурочке… Вот она – любовь и милость начальника! Пока Иван Владимирович вьюном вертится вокруг жены, осыпая ту комплиментами и не отходя от нее ни на шаг, его пассия подпирает лопатками стену в чужом кабинете… Как хорошо, что его роман с Анной так скоропостижно скончался в самом своем расцвете, а то она вполне могла оказаться на месте несчастной Риточки, с которой в одно мгновение слетела вся спесь. Или не могла бы?..

Нет, Анна никому бы не позволила себя унижать. Хотя да, она ничем не лучше этой девчонки, ведь тоже больше года была любовницей женатого мужчины… Анна считала себя разлучницей, вклинившейся в чужую семью, все время думала о детях Георгия, у которых уводит отца. Но она никогда не ставила себя на первое место, и если Гоша должен был идти домой, если его ждали – она отступала в тень, уходила, не протестовала и не умоляла задержаться «на минуточку», хотя одному богу известно, как ей не хотелось его отпускать, как было горько играть партию второй скрипки!

Машинка остановилась, и Анна, аккуратно развесив на веревке первую порцию постиранного и отжатого белья, загрузила вторую. Стирка всегда успокаивает ее, ей нравится запах порошка и ополаскивателя и это умиротворяющее урчание работающего агрегата… Под него так легко и приятно думается! Только что, казалось бы, ей был не мил весь белый свет, а сейчас она улыбается, вспоминая вчерашнюю коллизию с начальником и его женщинами, и собственные проблемы уже не кажутся такими серьезными. Георгий никогда не ставил Анну в идиотское положение, заставляя прятаться от жены, она всего-то один раз видела эту женщину – и то издалека и мельком. Потом Гоша вообще развелся, значит, выбрал ее, решился на такой серьезный шаг! А вот Иван Владимирович ни за что не бросит Розу Васильевну ради молодой финтифлюшки, и это всем понятно, даже Маргарите Петровне. Анна ни за что не хотела бы оказаться на ее месте! Это же так унизительно и обидно!

– Мам, я к Наташке, если решим пойти в «Джуманджи», позвоню. Все, не скучай, я побежала! – Алька в новых джинсах и белой курточке мелькнула в дверях ванной и тут же, чмокнув мать в щеку и пахнув на нее свежим цитрусовым ароматом, исчезла.

Закрыв за дочкой входную дверь, Анна зашла на кухню, включила чайник, насыпала себе в кружку растворимого кофе и задумчиво уставилась в окно. Через несколько секунд из подъезда вылетела ее дочка с сумкой-баулом наперевес и резво помчалась в сторону остановки. Улыбнувшись, Анна проследила за Алькой взглядом. Вот ее счастье, смысл жизни, вот ради чего стоит жить на свете! И когда в голову лезут всякие сомнения и неприятные мысли, нужно просто вспоминать про Альку, такую замечательную, милую, умную, красивую девочку, дочку, и все сразу же встанет на свои места!

И то, что Гоша сегодня с самого утра ушел с сыном на футбол, это даже очень хорошо! Мальчишке нужен отец, разве Анна не понимает? У Альки вот нет отца, и это ее боль, ее вина. Если бы Виталий хотел видеть дочку, она бы никогда ему не мешала общаться с ней! Глотнув несладкий кофе, Анна зажмурилась и резко вспомнила про сигарету, но тут же отогнала от себя неправильное желание. Нет, она больше не курит. У нее есть сила воли. Сейчас она достирает, потом вымоет окно в спальне или в Алькиной комнате, на два сразу ее не хватит, потом займется ужином. А там, глядишь, и кончится эта бесконечная суббота!..

* * *

Но суббота преподнесла Анне приятный сюрприз. Она даже помыслить ни о чем подобном не могла, потому что весь ее день ушел на хлопоты по хозяйству: достирала, вымыла оба окна и полы на кухне, привела в порядок посуду. Потом позвонила Алька и предупредила, что будет поздно, и Анна не стала готовить серьезный ужин: сама она вечером почти не ест, дочь, если ночью проголодается, сделает себе бутерброд. Вот только разве что для Георгия Анна приготовила простенький ужин: сварила картошки, почистила селедку, достала из холодильника маринованные огурчики.

Только после этого она позволила себе лечь на диван с книжкой и включить телевизор. Все как обычно, ощущения праздничного дня нет, даже наоборот: от нескончаемых домашних дел к ночи разболелась спина, Анна жутко устала, и единственное, чего ей хотелось, – это лечь спать. Георгий задерживался, и с каждой минутой Анну все больше и больше клонило в сон, она уже почти совсем сдалась, даже отложила книгу в сторону, когда наконец в замке повернулся ключ и ее мужчина вошел в квартиру.

А дальше все случилось как-то очень быстро и неожиданно. Анна моментально проснулась и, раз взглянув на Георгия, уже не могла отвести от него глаз. Потому что она никогда еще не видела его таким: в белом костюме, с букетом роз и с такой улыбкой, что даже ее одной хватило бы для счастья!

Это было удивительное зрелище. Анна чуть не решила, что ей все снится, она даже несколько раз зажмурилась, но, открыв глаза, продолжала видеть перед собой элегантного Георгия, причесанного волосок к волоску, надушенного «Демоном» и сияющего гладко выбритым лицом. Мужчина смотрел на нее и улыбался, а когда Анна попыталась что-то спросить, подошел к ней и присел рядом на диван. Вот так просто – взял за руку, погладил плечо и заглянул в глаза, но Анна затрепетала от его прикосновения, как девчонка на первом свидании, она и сама удивилась своей реакции, однако продолжала дрожать – и когда Георгий нежно трогал ее, и потом, когда заговорил.

– Анна, я понимаю, что ты за многое на меня сердишься. Согласен, я не идеальный, но мы с тобой уже оба не дети и понимаем, идеальных людей в мире нет. Главное – нам друг с другом хорошо, правда? Я не подарок, но постараюсь сделать тебя счастливой! – Он замешкался и, слегка отстранившись от Анны, начал что-то искать в карманах красивого белого пиджака.

– Георгий, я…

– Подожди, – мужчина прервал ее и быстро вынул руку из кармана, что-то спрятав в кулаке. – Я не договорил. Анна, мы с тобой уже давно вместе, и, думаю, тебя не удивит мое предложение. Это логично, у нас серьезные отношения, потому я предлагаю тебе пожениться. Вот… – Георгий разжал кулак и протянул Анне золотое колечко.

Как все в жизни просто, как буднично! Анна опустила глаза и закусила губу. Слишком просто. Вот оно, заветное колечко на мужской ладони, только что любимый человек сделал ей предложение, и очень скоро она станет его женой, а он – ее мужем. Если она сейчас скажет «да»… Впрочем, именно это, наверное, Анну и задело – Георгий не спросил у нее, хочет ли она за него замуж. Мужчина уверен, что она согласится… И что, разве это не так? Конечно, она согласится… Вздохнув, Анна подняла глаза на своего мужчину и принужденно улыбнулась.

– А если я не соглашусь стать твоей женой, что тогда? – Какая она глупая! Сказала ерунду и аж замерла – что-то Георгий сейчас на это ответит, как отреагирует на ее протест!..

– Не надо так шутить, хорошо? – Гоша поцеловал ее и встал, бережно расправив складки на белых штанах. – А кольцо, если не подойдет, отнесем к ювелирам, они уменьшат… У нас есть что-нибудь пожевать? Я голоден, как зверь! Ведь день на ногах, представляешь? Колька меня просто загонял…

Анна молча поднялась с дивана и прошла на кухню. Механически выложила картошку из кастрюли в тарелку, достала приготовленную селедку и огурцы, включила чайник. Вот она – веха. Анна теперь не просто любимая женщина, не любовница, она – невеста, у которой есть кольцо, которую хотят взять в жены и любить всю жизнь, беречь, баловать… Но она почему-то не видит ни малейшей разницы между собой вчерашней и собой сегодняшней, а ведь должно было что-то измениться, ей же только что сделали предложение!

Анна усмехнулась: оказывается, она так и сжимает кольцо в кулаке, даже не подумала надеть его на палец. Толстое, гладкое колечко, такое она носила, когда была замужем за Виталием. А потом ее вызвали в суд, и Анна узнала, что муж с ней разводится. От обиды она сняла свое кольцо, прямо в кабинете у адвоката стянула его с пальца и больше никогда не надевала! Хотя чего обижаться, если б Виталий не потребовал у нее развода, она сама когда-нибудь на это бы решилась, и даже хорошо, что все получилось так, а не иначе. Что им больше не пришлось встречаться… Только жаль, что Георгий подарил такое же кольцо, как то, прежнее, ей бы не хотелось, чтобы что-нибудь напоминало о прошлом! О том, что она не справилась с ролью жены, что у нее ничего не получилось!..

– Гош, ничего, если мы посидим на кухне? Я тут накрыла уже, мой руки и иди есть! – Анна хотела поблагодарить за кольцо, но почему-то не получилось. Колечко ни в чем не виновато, это символ, не более того… Но Анна очень обрадовалась, когда примерила кольцо и поняла, что оно ей велико. Пусть полежит в коробочке, в конце концов все эти условности не так уж важны.

После ужина Анна, напевая, вымыла посуду. В понедельник они подадут заявление в загс, Анна отпросится на работе на час и все сделает… А вечером они сообщат родным о том, что решили пожениться. Хотя Альке Анна, конечно, обо всем расскажет завтра. Интересно, дочь порадуется за нее?.. А сама она – рада?..

Анна зевнула и сладко потянулась всем телом. Сегодня на работе царит удивительная тишина: она целый день напролет сидит в кабинете одна, никто не мешает работать, а причина этого блаженства – грипп, скосивший половину народа в «Колесе», в том числе и двух болтушек, ее подчиненных. Теперь бы самой не заболеть и Альку не заразить с Гошей!..

Вчера утром она побывала в том же районном отделении загса, где недавно женились Ванесса Николаевна со Станиславом Сергеевичем, шоколадкой извинилась за отсутствие жениха, написала заявление, внесла свои и Гошины паспортные данные в графы бланка и выпорхнула на улицу такая счастливая, что даже сама удивилась. А говорят, понедельник – день тяжелый… Далеко не всегда это так!

Когда она выходила из здания, мимо нее прошли жених с невестой, оба – молодые, красивые и – это было видно всем вокруг! – безумно влюбленные друг в друга! Когда-то Анна была такой же, и на свадьбе гости поражались, какое красивое у нее платье, какая удивительная прическа. Анна просто лучилась, как лампочка, сознавая собственную неотразимость!.. Пусть все это осталось в прошлом, зато теперь она опять станет женой, любимой, единственной, самой дорогой – для своего мужчины… Как здорово, что Георгий хочет на ней жениться! Жаль только, они сегодня не вместе подавали заявление, а то бы – как ее свекровь со своим мужем – взялись за руки и пошли потом в городской парк, погуляли бы там, подышали вкусным свежим воздухом, посидели на скамейке. А потом купили бы у бабок орешки и покормили белочек!..

Анна сдула пыль с клавиатуры и закрыла окно Ворда. Как хорошо: она с пятницы не видит свое начальство: ни Ивана Владимировича, ни Маргариту Петровну – никого! Можно даже не делать вид, что работаешь… А какое солнце за окном, и птицы поют! Весна… Впереди – Аннин самый любимый месяц в году, май, Гошин день рождения! Как здорово – их должны расписать как раз накануне, двадцать первого, получается целая череда праздников. Двадцать второго мая – день рождения Георгия, двадцать пятого – Ванессы Николаевны, а там на носу июнь, и седьмого – ее собственный день рождения, а двадцать третьего – Алькин. Интересно, а когда родился Станислав Сергеевич? Надо узнать, он ведь теперь тоже член их семьи, и Гоша вот-вот им станет… тогда Анна будет с гордостью всем представлять его: «Знакомьтесь, мой муж». А то в словосочетании «любимый мужчина» есть все же какая-то недоговоренность, так и хочется пояснить, где познакомились, как полюбили друг друга… Словно извиняешься, что ты не одна, а с мужчиной!

Впрочем, кому его представлять? У Анны и друзей-то нет! Весь ее мир – это семья и работа! Когда-то у Анны было много подруг, они с Виталием любили компании… Дружили с семьями врачей, Виталькиных коллег, все праздники – вместе, с детьми, у Альки была куча приятелей-ровесников. Хорошее было время, веселое… А потом Виталий запил, его уволили, и все друзья-товарищи остались в прошлом. Анна никого из них больше ни разу не видела, ну и слава богу. Жаль только, что своих друзей у нее нет, одна Надька, да и та, когда развелась с первым мужем, вышла замуж за бизнесмена и уехала в Москву, так что видятся они в лучшем случае раза два в год… Ну и хорошо, Анне вполне хватает общества близких, и никого ей больше не надо!

Посмотрев на часы, Анна решительно выключила компьютер и накинула на плечи висящий на спинке стула пиджак. Уже без пятнадцати два, можно собираться на обед. Георгий, наверное, уже ждет ее, сегодня они вместе пойдут в столовую, и, наверное, Анна возьмет любимого под руку на глазах у всех, потому что теперь имеет на это полное право, она невеста! Со вчерашнего вечера… А все «отпадовские» девчонки пусть смотрят на них и завидуют… Гоша признался, что Вика, конечно, заигрывала с ним, но он и вправду лишь обучал ее верстке, не больше, и на все пассы и женские хитрости не реагировал. Анна совершенно зря на него тогда обиделась: да, он бы ничего ей сам не рассказал, а зачем? – ведь он не поддался на эти провокации, да и Вика, в сущности, неплохая девчонка, просто дурочка, молодая еще… Анна усмехнулась и, выходя из кабинета, глянула на себя в зеркало. Ну да, она не так молода и красива, как Вика, что уж тут говорить. Однако через месяц Георгий станет ее мужем, а все приставучие блондинки пусть кусают себе локти уже сегодня!

Легко постукивая каблучками по ступенькам, Анна взбежала на третий этаж и вошла в большой, просторный кабинет верстальщиков. Зеркала, развешанные по стенам, тут же отразили большеглазую худенькую женщину с копной коротких волос цвета горького шоколада. Анна с удовольствием подмигнула себе: все-таки она выглядит неплохо, даже очень хорошо… Вон и верстальщики на нее смотрят одобрительно, улыбаются, не только Георгий, но и другие… А завтра она будет выглядеть еще лучше! Спасибо Ванессе Николаевне, дала адрес своей знакомой парикмахерши, и завтрашним вечерком Анна с Алькой к ней наведаются, они уже договорились по телефону. Гоша еще ничего не знает – это для него будет сюрприз… В конце концов надо меняться. Вон как похорошела Роза Васильевна, никто от нее этого не ожидал, а она просто расцвела на глазах!

Георгий ласково прикоснулся к локтю Анны, открыл перед ней дверь, и она даже покраснела от счастья. За ней ухаживают, ее любят!.. Она больше никогда не будет одинокой женщиной, ее жизнь налаживается, сейчас они с Гошей поедят, и половина рабочего дня останется за спиной, а впереди их ждет хороший теплый вечер. Но скорей бы он прошел, и ночь тоже, потому что из-за ее месячных они все равно не занимаются любовью, пусть бы скорее наступило завтра! Тогда Георгий увидит Анну и ахнет, кстати, у нее уже как раз все закончится, и ночью их ждет изумительный, потрясающий секс! Потому что в последний раз они любили друг друга неделю назад, когда она была еще просто любовницей, а не невестой. Теперь все будет по-другому, не так, как всегда, – удивительно, ярко, волшебно!.. Скорей бы наступил завтрашний день!

* * *

– Вы никогда не пробовали красить волосы в более светлые тона? – Умелые руки Светланы осторожно разделили густую шевелюру клиентки на прядки, закалывая их и постепенно выпуская одну за другой, и Анна закрыла глаза, чтобы не видеть себя в зеркале. Ей всегда страшно смотреть на щелкающие вокруг головы ножницы, на летящие вниз отстриженные локоны, это приводит ее в смятение, а теперь еще и вопросы, заставшие врасплох! – Почему вы предпочитаете такой цвет?

– Я просто никогда раньше не красилась, до недавнего времени. – Анна открыла глаза и пожала плечами, всколыхнув белую простыню, обмотанную вокруг ее шеи и спускающуюся до колен. – Но лет пять назад обнаружила много седины в волосах, вот и пришлось начать краситься… Я просто выбрала свой же цвет, чтобы… чтобы все было, как прежде, словно я и не красила волосы…

Анна вздохнула и придирчиво посмотрела на себя. Заколки забавно торчат из головы, как антенны инопланетянина. Алька сидит сзади, улыбается и корчит ей всякие рожицы. Как это все-таки грустно, когда молодость медленно от тебя уходит… Наверное, парикмахерша ее не поняла, и вряд ли Анна сумеет объяснить, какой для нее был шок, когда она впервые покрасила волосы… Она же всегда так гордилась своим богатым природным цветом, ее локонами все любовались, и вдруг – седина! Не один-два волоска, а много, целые пряди… В первый раз до Анны дошло, что она – уже не девчонка, она – женщина бальзаковского возраста, у которой есть взрослая дочь! Алька растет, а она – стремительно отдаляется от своей молодости, от красоты…

– Я понимаю, вам было трудно измениться сразу. Но теперь же вы знаете, что в окраске волос нет ничего страшного, правда? – Светлана мягко улыбнулась Анниному растерянному отражению и снова защелкала ножницами, вынимая последнюю заколку. – Я предлагаю вам сейчас попробовать новый цвет, на тон светлее вашего естественного. Мне кажется, это «освежит» ваше лицо, у вас такая белая кожа, вам нужно создать вокруг нее сияние… Попробуем?

Ни секунды не колеблясь, Анна кивнула. Именно за этим она сюда и шла – чтобы измениться, стряхнуть с себя старые привычки и сомнения, попробовать что-то новенькое, да просто – стать другой! Страшно, конечно, но вон и Алька кивает и ободряюще улыбается, да и большая часть дела уже сделана – Светлана постригла ее, от прежнего удобного (и такого привычного!) каре ничего не осталось. Анна повертела головой и удивленно ахнула: она даже не подозревала, что ей идет совсем короткая стрижка! Очаровательная лохматая голова, уши закрыты, как она и просила, зато шея – вся наружу, и это так интересно смотрится! Воистину, у парикмахера золотые руки!

– Прическа хороша тем, что прекрасно держится и без укладки. Вам же это важно, я правильно поняла? – Светлана достала тюбик с краской и натянула на руки тонкие резиновые перчатки. – Сейчас я нанесу краску, и посидите тогда, журнальчик почитайте, а я тем временем постригу девочку.

…Вечером Анна с Алькой заехали к Ванессе Николаевне – ужасно хотелось похвастаться красивыми головами и обновкой, которую они на радостях, только выскочив от Светланы, купили Альке в соседнем маленьком магазинчике. У девчонки аж глаза загорелись, когда она увидела эту ярко-полосатую кофточку с открытыми плечами, и Анна не могла не порадовать дочь. Не по сезону пока еще, конечно, но скоро лето, так что трата не напрасная!..

– Не знаю, я не планировала краситься, но мне кажется, вроде бы ничего получилось. – Анна в сотый раз осмотрела себя в зеркало, поворачиваясь то одним боком, то другим. Алька по дороге все смеялась: «Ты, мам, ни одну витрину не пропускаешь, любуешься на себя!» Но Анна до сих пор никак не может понять, нравится ей ее новый вид или не очень. То, что она выглядит иначе, – несомненно, но лучше ли? интереснее ли?.. – Вот о стрижке я думала… она меня не старит, нет?..

– Аннушка, ты выглядишь потрясающе! – Ванесса Николаевна, разливая чай, улыбнулась невестке. – Можешь спросить у Стаса, он мужчина, он врать не будет… Ты удивительно похорошела, и просто замечательно, что Света уговорила тебя покраситься. У тебя даже щечки как будто порозовели!..

– Ванесса права, Анечка, ты молодец, что решилась измениться, тебе очень идет новая прическа. – Станислав Сергеевич подсел к столу, подвинув к себе свой бокал и вазочку с клубничным вареньем. – А вот Аля меня удивила. Как это ты решила состричь свою сногсшибательную челку, а? Жалеть ведь будешь небось? – Намазав варенье на плюшку, он откусил кусок и подмигнул девчонке.

– Не-а, волосы не зубы, отрастут… Это вы еще мою кофту не видели, сейчас покажу! – Пулей вылетев из-за стола, Алька заскочила в ванную и через минуту предстала перед матерью, бабушкой и Станиславом Сергеевичем в своей полосатой обновке. – Скажете, не хороша?

– Вы у меня обе красавицы. – Ванесса усмехнулась, глядя на покрасневшую от удовольствия внучку, и повернулась к Анне. – Представляю, как приятно удивится твой… жених, надо же, здорово как, еще не привыкла его так называть… Сама увидишь, как Георгий обрадуется, когда вы придете домой красивые, сияющие!..

Но Георгий не удивился. И не обрадовался. Наверное, он просто устал, у него был тяжелый день, он чем-то недоволен, но утром все пройдет, и любимый мужчина обязательно похвалит ее, скажет что-нибудь хорошее!.. Ложась спать, Анна убеждала себя в этом, однако при мысли о Гоше, встретившем их на пороге кислой миной, сердце сжималось в комок и застревало в горле. Не мог же он и в самом деле ничего не заметить? Нет, не мог… Значит, ему не понравилось. Ради чего тогда Анна все затевала? Зачем ей это было нужно?.. Вовсе не для того, чтобы лежать теперь рядом с мужчиной, не в его объятиях, а возле него, слушать, как мерно и ритмично он дышит, и чувствовать себя отвергнутой! Отвернувшись от Георгия, Анна натянула одеяло на ухо и погрузилась в болезненный, вязкий сон.

А утром она проснулась за двадцать минут до звонка будильника: ее разбудило ясное солнышко, бьющее в глаза сквозь неплотно задвинутые шторы, и голос любимого мужчины:

– Ты хорошо покрасилась, тебе идет, и стрижка неплохая. Извини, вчера я был не в духе, я не привык к тебе новой, мне очень нравились твои темные кудри, но этот цвет тоже ничего!

Конечно, ничего. Ничего особенного? Ничего интересного?.. Анна разбудила Альку, поставила кастрюльки на плиту и включила чайник, все как всегда – обычный утренний ритуал, не меняющийся годами… Георгий пообещал привыкнуть к ее новой внешности, Анне надо только подождать. Подождать, пока она станет для него такой же привычкой, как для нее – все эти утренние дела…

Ждать, постоянно чего-то ждать! Как же неприятно начинать утро с такой мысли! Стоять под душем, делать зарядку, механически резать сыр, мазать паштет на хлеб и все время перемалывать в голове одно и то же: зря она сделала стрижку, слишком молодежную для нее, и краситься не стоило, это смотрится вульгарно и не по возрасту. Лучше бы Анна только чуть-чуть подровняла челку и срезала посеченные концы волос! Тогда Георгий не рассердился бы, и ночью любил бы ее, а не спал сурком, не обращая внимания на ее подавленное состояние!..

Проводив Альку в школу и вымыв за дочерью посуду, Анна опять накрыла стол – себе и Георгию. Еще одна неделя почти прошла, завтра уже пятница, можно подумать о выходных… В прошлую субботу она чувствовала себя такой несчастной, завалила себя хозяйственными делами, чтобы ни времени, ни сил не осталось на переживания, но именно в тот момент, когда ей было плохо и тоскливо, пришел Георгий и сделал предложение! Даже кольцо подарил… Вот о чем она должна думать сейчас, а не о своей неудачной стрижке…

Но разве Анна себя не знает? Весь четверг она теперь проведет в тяжких раздумьях о том, почему она такая дура и как было бы здорово, если б можно было вернуться на вечер назад и отменить визит к Светлане… Даже если Анне станут делать комплименты, она все равно не сумеет забыть, какими глазами смотрел на нее Георгий, его недовольные, насупленные брови и сердитую складку у губ. И как он спал, отвернувшись от нее, перебравшись на свою половину кровати, – словно даже во сне не хотел ее касаться. Обо всем этом Анна будет думать снова и снова, пока мысли не превратятся в клубок змей и не зажалят ее до смерти! Ужаснее такой изматывающей, высасывающей все силы самокритики быть ничего не может!..

Но Анна ошиблась. Оглядываясь назад, она поняла, что все эти мысли не стоили и ломаного гроша, все это – мелочь, ерунда, и как жаль, что она изводила себя такими пустяковыми проблемами! Пришедший на смену среде четверг научил ее многому… Если бы у Анны был выбор, она бы предпочла вообще выкинуть этот день из своей жизни, вместе с собственным мрачным настроением и цепочкой мелких событий, сложившихся, как водится, в единое полотно… Пусть бы никогда не было ни свежеразрытых ям возле «Колеса прогресса», из-за которых Анна споткнулась и порвала колготки на самом видном месте, ни ее похода в магазин за «Омсой» и ни (тем более!) случившейся потом неожиданной встречи, которую она едва зафиксировала сознанием, но которая между тем не прошла бесследно для их семьи…

Все это пронеслось в голове потом, когда ясный солнечный четверг давно остался в прошлом. А пока он длился, Анна работала, обедала с Георгием в столовой, созванивалась с Ванессой Николаевной и Алькой и маялась своими сомнениями, отворачиваясь от зеркал и видя в комплиментах коллег лесть и неискренность. И о сутулом мужчине с испитым лицом, схватившем ее за рукав плаща, когда она выходила из «Василька» с новыми колготками в пакете, женщина забыла сразу же, как прошел первый испуг и улеглось отвращение. Однако воспоминание не стерлось из памяти: оно просто закатилось на задворки сознания – чтобы когда-нибудь всплыть на поверхность… когда-нибудь потом.

– Ты не обижайся на Георгия, Ань, мужчины часто так себя ведут перед свадьбой. Для них же это все очень важно – вся эта свобода. – Ванесса Николаевна посмотрела на Анну, сжавшуюся на скамейке и нервно теребящую в руках сумку, и качнула головой. – Ты только зря расстраиваешься. Ведь он сделал тебе предложение? Сделал. Он тебя любит, и ты его любишь, это самое главное. Успокойся и прости ему его маленькие мужские слабости!..

Анна хмыкнула. Ну да, как же! Очень трудно успокоиться, когда не знаешь, чего ожидать от любимого мужчины. Настроение Георгия меняется с такой скоростью, что Анна не успевает к нему приспособиться. Вот он смеется и шутит, и тогда она чувствует себя на седьмом небе от счастья, но уже через час он рвет и мечет, чем-то недоволен, всех критикует или замыкается в себе и может так целый вечер просидеть, глядя в телевизор и отвергая любые попытки расшевелить его… И ладно бы это длилось день, в крайнем случае два, Анна еще могла бы вытерпеть. Но ведь такой ужас тянется почти неделю! Сегодня уже вторник, значит, весь конец прошлой недели, включая выходные, и начало этой – коту под хвост! И она же должна понимать его тонкую мужскую натуру! А у нее, между прочим, своих проблем полно, один Алькин ЕГЭ чего стоит!

Анна расправила складки плаща и плотно сдвинула колени, обтянутые черными трикотажными брюками. А ведь так было хорошо, когда они только встречались, и потом – когда Гоша развелся и они перестали прятаться от всего мира. А какой у них был секс! После работы в ее кабинете или на квартире у Гошиного старого приятеля, а случалось, что и в лифте или в каком-нибудь темном подъезде, но – это всегда было прекрасно! Георгий так целовал Анну, что она вся горела, и он никогда не уставал, ему нравилось смотреть на нее, гладить ее, а когда она придумывала что-то новенькое, он радовался этому!.. Теперь же она ничем не может угодить любимому мужчине: и очень красивое белье с необычными разрезами себе купила, и ужин при свечах устраивала, однако все усилия словно в вату уходят… Что-то она делает не так, но что, что?..

Поежившись, Анна сунула руки в карманы и еще сильнее ссутулилась. Конец апреля, а воздух такой холодный! Зато запах от свежих листьев просто одуряющий. Хорошо, что они выбрались сюда: трехчасовая репетиция единого экзамена благополучно завершилась, и Станислав Сергеевич предложил посидеть в кафе на открытом воздухе… Вон они идут с Алькой, довольные, видимо, есть свободные места. Вздохнув, Анна поднялась с лавки следом за Ванессой Николаевной. Вот ведь как обидно: с мужем бабушки ее дочь легко нашла общий язык, такое ощущение, что они всю жизнь были друзьями! А вот с ее женихом девчонка даже разговаривать не желает… Никогда и ни о чем сама не спросит, даже лишний раз в его сторону не взглянет, а когда думает, что ее никто не видит, с такой ненавистью смотрит на Гошу, что Анну аж дрожь пробирает! А ведь это единственное, о чем Анна мечтает: чтобы у них была настоящая дружная семья, в выходные дни и по праздникам они бы ездили на пикники, по вечерам делились бы друг с другом впечатлениями дня, советовались, и все было бы как у людей! Все было бы очень, очень хорошо!..

Алька издали махнула им рукой и побежала назад в кафе, а Станислав Сергеевич, улыбаясь, остановился, чтобы подождать их.

– Но ведь у вас все по-другому? Неужели Станислав Сергеевич так же нервничал перед свадьбой? – И в самом деле, лучше думать, что Георгий просто волнуется. Ведь человек не каждый день женится, это серьезный шаг в жизни, вполне естественно, что любимый мужчина много размышляет на эту тему. Правда, Анне было бы намного проще, если б Георгий хоть раз поделился с ней своими тревогами, вместе думать проще, даже над большими проблемами… Но откуда им взяться-то, этим большим проблемам? У них же все хорошо!

– Ну, у нас совершенно другая ситуация. – Ванесса Николаевна слегка замедлила шаг и обернулась к Анне. – Для нас свадьба – как раз и есть та самая свобода, к которой мы давно стремились. Всю жизнь… Может быть, если бы мы просто встретились, полюбили друг друга и решили пожениться, то Стас вел бы себя так же, я не знаю… Но ты не бери в голову, у вас все образуется!

А через секунду, когда они приблизились к Станиславу Сергеевичу, свекровь сразу же забыла про разговор и про Анну, идущую рядом, и даже, наверное, про Альку, нетерпеливо ждущую их за столиком на берегу пруда. В который раз Анна позавидовала этой спокойной любви двух немолодых людей: в каждом жесте, движении и позе, в каждой улыбке и слове – такое откровенное счастье, что этого нельзя не заметить! И она могла бы так любить – открыто, всей душой, никого не боясь и не стесняясь, но… ее любимый человек даже не захотел сегодня погулять с ними в городском парке. Отговорился больной головой и усталостью, и Анна не стала настаивать.

– Ну а теперь, милые дамы, я предлагаю тост. – Станислав Сергеевич с гордостью оглядел своих спутниц, задержав взгляд на Альке, раскрасневшейся от шампанского. Это уже их второй тост, первый был за успешно пройденный сегодня тест Единого государственного экзамена и свалившуюся с души тяжесть. Вообще-то у Альки с русским языком никогда проблем не было, и со всеми заданиями она справилась легко, но все равно, как здорово, что эта нервотрепка позади и до июня можно не волноваться… В честь такого важного события они и взяли шампанского и теперь снова подняли бокалы, улыбаясь торжественным и сердечным словам Станислава Сергеевича. – За красоту и молодость, за радость и гармонию в душе! За вас, девочки!..

Алька выдула свое шампанское быстрее всех. Сама Анна любит растягивать удовольствие, пьет медленно, но когда-то она точно так же, как дочка сейчас, залпом выпивала содержимое фужера. Виталий даже подкалывал жену – мол, на всех вечеринках ее нужно сажать возле бара, чтобы не бегать по сто раз за новой порцией выпивки… На самом деле она и тогда немного пила, а теперь – вообще редко позволяет себе спиртное. Так, за компанию, вот как сейчас, когда рядом ее близкие люди, над головой ярко-синее небо, а в пруду плавают лебеди – если перегнуться через низенький парапет, их можно даже покормить хлебом. Алька как раз этим и занимается – до половины свесилась, как не боится упасть!.. Все-таки надо как-нибудь затащить сюда Георгия, он сам не знает, от чего отказывается!..

– …И я думаю, скромный костюм пастельных цветов – это идеальный вариант. А себе ты что собираешься шить? – Ванесса Николаевна повернулась к Анне в ожидании ответа, но, заметив, что та задумалась и ничего не услышала, с улыбкой повторила: – Я о свадьбе говорю. Мы тут со Стасом и Алькой подумали: а что, если совместить наши свадьбы в одну? Вы ведь, наверное, тоже распишетесь без всякой помпы, а уж посидим потом, вместе… По-моему, неплохо придумано… Вы обговаривали этот момент с Георгием?.. А про наряд я говорю – у меня будет костюм, а не платье, а у тебя? Если хочешь, пойдем завтра вместе к Элеоноре, она что-нибудь посоветует.

– Иди, мам, тетя Эля – замечательная, у нее хороший вкус. – Алька обнаружила под столом длинную палку и теперь с энтузиазмом тыкала ею в воду, пытаясь дотянуться до ленивых белых птиц, выпрашивающих еду с громким гоготом. – А меня ты и бабушка возьмете в подружки, и тогда мне тоже надо что-нибудь сшить! Хотя, конечно, я вполне могу прийти на вашу свадьбу в своих новых джинсах и полосатой кофте! – Хитро глянув на мать, Алька засмеялась и отбросила палку. – Мам, знаешь что? А давай ты будешь в платье цвета чайной розы и с огромным-преогромным букетом желтых роз? Красиво получится, увидишь!..

Домой они шли медленным шагом, останавливаясь возле скульптур, любуясь изумительным закатом, окрасившим все небо в нереальные тона… Волшебный вечер! Такой же, как двадцать лет назад… Те же розово-оранжевые облака, та же нежная дымка зелени на деревьях, только Анна, в голубом платье с серебряными клепками на груди, с распущенными волосами, была на целую жизнь моложе! Даже теперь она помнит каждую мелочь того вечера, когда Виталий первый раз пригласил ее на свидание. И ничего в этом парке с тех пор не изменилось! Правда, их любимую скамейку давным-давно снесли, вместо нее построили тир, зато дорожки и особенно тропинки остались теми же, знакомыми и родными. Про каждую из них Анна могла бы вспомнить что-нибудь хорошее. Вот здесь Виталий ее поцеловал, а она почему-то ужасно этого испугалась тогда и влепила ему пощечину. Дурочка была совсем. А вон там, на той аллейке, Виталий сделал ей предложение, и когда Анна приняла его, они купили бутылку лимонада и два пирожка в магазине, который тоже все еще жив, и отпраздновали событие… Не верится, что все это происходило так давно! Облака-то те же самые!

Улыбнувшись, Анна посмотрела на идущую впереди Альку. Подумать только, скоро дочери исполнится столько же, сколько было ей, когда она влюбилась в Виталия. Как красиво он ухаживал за Анной, сейчас все как-то проще… Тот же Костик ни разу не принес Альке ни единого цветочка, в кино ходить у них теперь тоже не принято. А в ночном клубе – что за романтика? Танцы, музыка, от которой немудрено оглохнуть, и пьет молодежь теперь не лимонад, а пиво да коктейли.

Анна повела плечами и усмехнулась. Вот и она начала сравнивать свою молодость с Алькиной, как будто и в самом деле между поколениями пролегла пропасть… Люди-то, конечно, меняются. Анна даже в свои двадцать не была такой раскованной, как ее семнадцатилетняя дочь, ну и что? Проблемы-то остаются прежними: любовь, ревность, предательство, страх старости и одиночества… Ну и мысли у нее сегодня, в такой чудесный апрельский вечерок! И Виталия почему-то вспомнила… Уже не в первый раз, кстати. Ей и сон две ночи назад приснился – про него же, как будто он снова ее муж, и Анна вдруг с ужасом осознает, что она – замужняя женщина, а значит, не может выйти за Георгия! Она проснулась в холодном поту, но, слава богу, быстро забыла свой кошмар, а вот сейчас почему-то вспомнила.

Анна привычно запустила ладонь в волосы, однако тут же, словно ожегшись, отдернула руку от головы: сколько времени прошло, а она никак не приспособится к новой стрижке! Алька ей уж все уши прожужжала, как она здорово и стильно выглядит, и Ванесса Николаевна подтвердила, и Стас комплиментами осыпал, да как-то все без толку… Надо расстаться с прошлым и принять себя новую. Просто всмотреться в стройную незнакомку с короткими каштановыми прядями, отражающуюся – ну, хотя бы вон в той витрине! – и полюбить ее. Сказать себе – это я, Анна, это мое отражение, я так выгляжу… Если она научится любить саму себя, то и окружающие будут воспринимать ее с симпатией! Примерно так говорил психолог, к которому Анна водила маленькую Альку…

– Аннушка, не переживай, все будет замечательно! Лучше думай о хорошем – скоро ты станешь женой человека, которого любишь, и твоя жизнь изменится! Настрой себя так и приходи ко мне в пятницу веселая. – Ванесса Николаевна поцеловала Альку и Анну и махнула им рукой. – Красивые свадебные платья шьют только на счастливых невест, так что выше нос и прочь тревоги!

Свекровь со Станиславом Сергеевичем сели в маршрутку, а Анна с Алькой решили пройтись до дома пешком. Дочка всю дорогу напевала и только один раз остановилась как вкопанная – увидела кого-то на другой стороне улицы. Впрочем, Анна, погруженная в свои мысли, ничего не заметила. Может быть, она действительно слишком много значения придает мелочам? Ничего страшного не происходит, она из мухи делает слона, ищет в мыслях и поступках Георгия двойное дно, а в жизни все куда проще, и ей надо, обязательно надо это понять! Ванесса Николаевна сказала, что многие мужчины ведут себя так же… Значит, Анна потерпит. Все образуется: Гоша нервничает сейчас, но после свадьбы успокоится, и в постели у них опять все будет здорово, как раньше. И Алька подружится с Георгием. Дочка же очень добрая девочка, она не сможет вечно злиться на человека, который дорог ее матери!

Чуть повеселев, Анна открыла кодовый замок на двери подъезда и, пропустив вперед себя понурую Альку, мысленно пообещала себе не думать ни о чем плохом хотя бы до конца недели. Что бы ни случилось и как бы мир вокруг ни старался испортить ей настроение! Невеста должна чувствовать себя счастливой, ну что ей стоит забыть обо всех печалях и заботах хотя бы ненадолго?..

Но Анне, как всегда, не удалось воплотить свое благое намерение в жизнь, несмотря на то что она очень, очень старалась!

* * *

Спокойная, привычная жизнь Анны треснула, как льдина, и случилось это буквально в одночасье – в пятницу вечером, когда рабочая неделя благополучно завершилась и впереди замаячили майские праздники с шашлыками на природе и семейными посиделками на даче у Станислава Сергеевича… Все, без чего Анна уже не представляла себе жизни, вдруг раскололось на куски, со всех сторон хлынула ледяная вода и затопила Анну, завертев ее в водовороте и бросив в омут…

Но еще за десять минут до катастрофы она спокойно пила чай на кухне у Ванессы Николаевны, беседуя со свекровью обо всем, что приходит в голову: об Альке, которая так и не решила, куда будет поступать, а времени на выбор остается очень мало, о Рыське, которой надо сделать прививки, о диетических блюдах и дурацком сериале… По молчаливому уговору тему свадьбы не затрагивали: с Анны хватило похода к Элеоноре, которая, обмеряя клиентку и роясь в выкройках, полтора часа выспрашивала у нее о Георгии, так что к концу визита Анна сильно утомилась. Как же трудно было не вспоминать о том, что в их отношениях с Гошей что-то не так, неправильно, нехорошо… А потом у Ванессы Николаевны сильно разболелась голова, а Станислава Сергеевича, как на грех, не оказалось дома, и Анна не смогла взять и бросить свекровь одну… Вот и пьет уже вторую чашку зеленого чая, хотя до смерти его не любит.

– Наверное, ничего не получится с завтрашним пикником, дождь намечается. – Анна рассеянно поболтала ложечкой в своем чае, глядя на гладкие белые руки Ванессы Николаевны. На пальце свекрови блеснул александрит в изящном золотом кольце, и Анна тут же вспомнила про подарок Георгия… Она так ни разу за все время их официальной «помолвки» и не надела его, может быть, Гоша обижается на нее за это? – А так хотелось барбекю сделать, Алька расстроится… Но не ехать же по грязи!..

– А Алька где сейчас? Не поздно ей гулять-то? – Ванесса Николаевна бросила нервный взгляд на часы, и Анна вдруг ощутила слабое беспокойство… такое неприятное чувство, что она куда-то безнадежно опаздывает и, если сей же момент ничего не предпримет, то опоздает наверняка, и это будет ужасно, непоправимо… Но на пальце у свекрови фиолетово блеснуло кольцо, и наваждение прошло. Анна, вздохнув, отставила от себя пустую чашку.

– Да пусть погуляет… Я ей дала свой мобильник, она обещала сообщить, как пойдет домой, да и я могу позвонить в любое время, хоть сейчас. – Да уж, какая своевременная мысль! Уже одиннадцать часов, а дочь до сих пор не позвонила!

Поднявшись из-за стола, Анна подошла к телефонному аппарату, висящему в коридоре на стене, возле зеркала. Набрала номер своего мобильника, немного подождала – ответа не последовало. Может быть, Алька на дискотеке и не слышит звонка?.. Анна помедлила две секунды, но не выдержала и снова набрала номер, и опять дочка не взяла трубку. Когда и через пять минут не получилось дозвониться, Анна заволновалась по-настоящему. Алька не могла нигде оставить телефон, она при ней повесила «Нокию» на бедро и переключила на вибрацию. Но тогда что случилось, почему дочка не откликается?!

– Мам, я не могу ждать, я побегу. – Анна нервно метнулась на кухню за своей сумкой и, нечаянно задев стол, уронила чашку, но даже не услышала, как та зазвенела по полу и разбилась, ударившись об угол холодильника. – Я боюсь за Альку… Я не говорила? Весь город в бомжах и бандитах, у нас недавно перед домом целая орава дежурила, как я могла Альку отпустить, господи… Вдруг они к ней пристали?!

– Какие бомжи… перед домом? Возле нашего подъезда? – Ванесса Николаевна так сильно вцепилась Анне в плечо, что костяшки ее пальцев резко побелели, а невестка охнула от боли и отшатнулась. – Анна, что ты говоришь, кого ты видела?..

– Грязных, страшных людей, которые что угодно могут сделать с Алькой, а я, дура, сижу тут и чаи гоняю, а моя девочка!.. – захлебнувшись неожиданными слезами, Анна опять кинулась к телефону, но снова услышала только бесконечные длинные гудки, от которых по ее коже побежала дрожь.

– Успокойся. Все будет в порядке. Позвони Георгию и спроси, не пришла ли Аля домой. И не реви, Анна, успокойся сейчас же! – Ванесса Николаевна решительно набрала номер и протянула трубку невестке. – Говори.

Через минуту Анне стало легче, и ее паника начала постепенно стихать, потому что Георгий, зевая и недовольно растягивая слова, сообщил, что Аля дома, появилась пять минут назад и заперлась в ванной и что вряд ли он достучится теперь до нее, чтобы позвать к телефону, и лучше бы Анна шла домой, а не торчала невесть где в такое позднее время… Закрыв глаза, Анна повесила трубку и прислонилась спиной к стене в прихожей, а потом медленно, как во сне, сползла по ней, усевшись прямо на пол. Как хорошо знать, что дочь дома, что с ней все в порядке, что ее никто не обидел!..

– А почему ты вдруг вспомнила этих бомжей? – Ванесса Николаевна села рядом с Анной, прямо на полосатый коврик у двери, и опять стиснула руку невестки, на сей раз очень осторожно. – Почему ты заговорила именно о… об этом?..

– Не знаю. – Анна устало приоткрыла глаза. – Просто вспомнилось… Странно это как-то. Последнее время я везде натыкаюсь на бомжей… Возле работы один прицепился ко мне, возле нашего подъезда целая компания сидела. И все это меня пугает, как будто… Я не знаю, мам. Мне просто показалось. Наваждение… что-то знакомое, или словно все это уже было, трудно объяснить. Не знаю…

Анна вяло поднялась на ноги и механически отряхнула джинсы, потом надела плащ, посмотрелась в зеркало. Как побледнела Ванесса Николаевна! Точно мел… Эти головные боли ее вконец замучают, а она еще и работает по полной программе, так нельзя… Свекрови надо больше отдыхать… Анна отвернулась от зеркала и сделала шаг к двери. Домой, как можно скорее! К Альке, так напугавшей ее, к сонному и ворчливому Георгию, в дом, где она расслабится и успокоится.

Однако в тот момент, когда Анна открыла дверь и шагнула за порог, зазвонил телефон. Грубый звонок рассек тишину квартиры, и Ванесса Николаевна подскочила от неожиданности, схватившись за сердце. Анне пришлось самой снять трубку. Прижав ее к уху, она внезапно застыла, как соляной столб, забыв про все на свете, кроме Альки, потому что плачущий голосок дочери заполнил все ее тело, заморозив все чувства и оставив только дикий, животный страх. Ее девочка, ее малышка!..

– Мамочка, прости меня… Прости! Что я наделала! Мне так плохо, мама, очень, очень!.. Я больше не могу, прости…

В жизни ничего страшнее Анна не испытывала! Звенящий девичий голос вдруг сползает на шепот и резко обрывается хрипом, потом – плеск, будто хлынул дождь, и вдруг накатывает тишина, тяжелая и душная, как подушка, набитая пухом… Ни гудков, ни шума, ни шуршания в трубке – ничего! Ни единого звука, и от этого Аннин страх разбухает, как губка, и хочется завыть от горя, но страшно даже раскрыть рот! Надо бежать, только бежать, к дочке, быстрей, быстрее!..

Оттолкнув Ванессу Николаевну, Анна впрыгнула в сапоги и унеслась по лестнице вниз. Кажется, свекровь что-то кричала вслед, а может быть, это ей показалось: в ушах стучит кровь, и дыхание похоже на ветер, гуляющий в пустом доме, такое свистящее и громкое… Слишком громкое. Невозможное.

Как она выбежала на дорогу, Анна не вспомнила и потом, когда было время на воспоминания. Просто как-то оказалась прямо перед машиной, остановила ее и села, даже деньги какие-то вручила водителю – только езжайте как можно быстрей, еще быстрей!.. Алька заперлась в ванной, ее дочка, и все, что есть хорошего в этом мире, она отдаст за то, чтобы успеть вовремя. Ее девочка, ее маленькая глупая доченька! Пусть с ней ничего не случится, господи, только – не с ней! Пусть лучше с Анной, она согласна!

…А Георгий тихо и мирно спал, даже когда Анна влетела в квартиру и бешено торкнулась в запертую дверь ванной, не проснулся… Только тогда, когда она закричала у него над головой, истерично вцепилась ему в бок и затрясла его, как куль с мукой, мужчина недовольно заворочался. Потом – недоумевая и уклоняясь от Анниных наскоков – медленно встал, потянулся и даже оделся, хотя Анна плакала и билась в истерике, в кровь искусав себе губы.

Дверь в ванную поддалась с третьего удара. Георгий отстранился, пропустив Анну, и даже не посмотрел в сторону Альки, на ее тонкую руку, безвольно свесившуюся с края ванны, на короткие, взлохмаченные волосы, рыжим пятном пламенеющие на фоне светлой клеенчатой занавески… В тот момент Анна так остро ненавидела этого человека, что почувствовала невольное облегчение, когда он ушел, оставив ее одну с неподвижной, полуголой дочерью, лежащей в холодной воде. Как сломанная кукла: красивая, глаза закрыты, сама вся белая, будто фарфоровая!..

Всхлипнув, Анна прижалась лбом к лицу своей дочки и заплакала, сжимаясь в болезненных спазмах, икая и дрожа от горького отчаяния и ужаса… А потом вдруг ее дыхание прервалось и сердце смолкло, но через мгновение забилось в истеричной пляске – это случилось в тот момент, когда Алька в объятиях матери резко вздохнула и заворочалась. Почувствовав дыхание дочери на своей щеке, Анна расплакалась так, как не плакала никогда в жизни. От счастья, конечно, от счастья!..

* * *

Первый день мая начался серыми тучами и к середине дня прорвался ливнем, дождь не кончался до сумерек, и Анна с Алькой весь день пролежали в постели. Вчера Анна кое-как, с большим трудом, дотянула дочь до дивана, и на это ушли ее последние силы – и физические, и душевные, – да и не хотелось ей оставлять свою девочку одну… Так и заснули вместе и проснулись поздно, в час дня… Умылись, попили кофе, снова легли под одеяло и болтали, просто никак не могли наговориться! Об Анне, которая от страха за Альку чуть не сошла с ума, о Костике, который вчера испортил Альке вечер, о самой Альке, которая взяла да напилась и уснула в ванне, утопив мобильник и едва не захлебнувшись в воде… Им обеим было и стыдно, и хорошо – оттого, что все страхи и волнения остались в прошлом и что можно лежать до вечера в постели, ничего не делая!..

Только вечером, выйдя из комнаты дочери, Анна заметила, что Георгия нет. Он ушел, не оставив записки, и его вещи тоже исчезли… Пройдя по всем комнатам, она не увидела ничего: ни зубной щетки, ни запонок, ни носков с рубашками. Анна долго не верила своим глазам, ей все казалось, что вот-вот дверь откроется и ее жених войдет в квартиру, как ни в чем не бывало, улыбнется ей, сядет рядом, обнимет… Прижмет к себе и шепнет: «Все хорошо, у нас все получится!» Ведь не мог же он уйти от нее просто так, даже не попрощавшись?..

Ложась спать, Анна заметила в изголовье черную коробочку и обрадовалась, вспомнив про подарок Георгия. Однако, открыв футлярчик, она поняла, что ее волшебная сказка кончилась. Кольца в коробочке не оказалось.

– Я первая попросила, маленьким – вне очереди! – Алька потянулась за сосиской, нанизанной на шампур, но Станислав Сергеевич решительно отодвинул девчонку, вручив ей вместо сосиски пучок редиски. Девчонка хмыкнула, но тут же захрустела редиской и рассмеялась. – Ладно-ладно, я подожду… Мам, а правда, тут здорово?..

– Ну конечно, здорово, – Анна улыбнулась дочке и блаженно растянулась на шезлонге.

А ведь и правда – кто бы мог подумать, что ей будет так вот спокойно и хорошо на природе?.. Субботний день, кругом такая тишина, что можно расслышать птичек за три километра от выбранной ими полянки, и этот легкий, усыпляющий шум деревьев действует лучше любого успокоительного. Анна закрыла глаза и вдохнула всей грудью свежий лесной воздух. Нет, все-таки у нее замечательная семья! Спасибо им всем, ее близким людям, за то, что почти силком вытащили ее из города сюда, и, вместо того чтобы рыдать и сходить с ума, она наслаждается покоем и запахами жарящихся на костре сосисок, цветущей сирени, каких-то трав… Над головой чистое небо без единой тучки, и от солнца так тепло и приятно на душе!

– На, мам, это тебе. Мы с бабушкой собирали, а венок я сама сплела. – Алька водрузила на голову подремывающей матери венок из каких-то цветочков. – Сейчас все будет готово, можешь подсаживаться к столу, Стас уже лавки сделал, смотри!

Повернувшись, Анна оценила стол и две скамейки, сооруженные из бревен и досок. Ванесса Николаевна дорезала в салат последний огурец, отряхнула руки, и Станислав Сергеевич сделал приглашающий жест – просим всех к столу! Анна села рядом с Алькой, свекровь с мужем – напротив, и в ту самую секунду, когда Станислав Сергеевич (Алька чуть ли не со дня их знакомства называет его просто Стасом!..) налил ей в пластиковый стаканчик сухое вино, она вдруг почувствовала себя дома… Точно все разом встало на свои места: напряжение последних дней ушло, рассосалось само собой, словно его и вовсе не было, Анна ощутила себя бесконечно счастливой и – свободной! Свободной от страха за дочку, от тоски по мужчине, который так откровенно бросил ее, от своих слез, которых за эту неделю оказалось слишком много!..

Резко стащив с руки дурацкий пластмассовый браслет, Анна с удовольствием расколола его на две части и, размахнувшись, выбросила обе далеко в лес. Нет браслета – нет памяти о том, кто его дарил! Она свободна, свободна, свободна! Она больше не будет плакать, ни за что! С сегодняшнего дня у нее начинается новая жизнь!

Мир опять обрел ясность. Нет больше проблем, она любит и любима, любовь – это ведь не только и не столько мужские руки и поцелуи, это – спокойствие и благополучие в семье! Ее близкие люди здоровы и счастливы – значит, и она счастлива, потому что главное в ее жизни – это дочка и женщина, которую Анна любит, как родную мать, и если им хорошо, разве может быть плохо ей? Конечно же нет! Вот оно, ее счастье, и больше Анне ничего не надо!

Ну что за противный день! Как хорошо было вчера, солнце светило, жара такая, что Алька гуляла без куртки, а сегодня – сплошная хмарь, на небе тучи, и вставать совершенно не хочется! С этими праздниками она так расслабилась и разнежилась, что проснуться в семь утра просто выше ее сил! Но сегодня англичанка устраивает им очередную контрольную, на все темы разом, и не прийти на урок, к сожалению, никак нельзя…

Зевнув, Аля потянулась, по-кошачьи выгнув спину, напружинила длинные ноги, сперва согнув их в коленках, а потом резко распрямив. Нет, это ужасно, все мышцы затекли, надо было вчера послушаться маму и лечь пораньше, а не торчать до трех ночи в Интернете. Но что уж теперь поделаешь. Сейчас в ванную и под душ, авось удастся проснуться!

Алька спустила ноги с кровати и тут же наступила на мохнатый рыжий хвост. Рыська сонно тявкнула, но даже не оторвала головы от коврика, продолжая спать, и девочка сердито пихнула ее ногой. Что за несправедливость: она должна выползать из теплой постели и тащиться в школу, а кое-кто будет дрыхнуть без задних лап! Ничего, сейчас она умоется, оденется и вытащит свою ленивую собаку на прогулку по мокрой и холодной траве… Мстительно ухмыльнувшись, Алька переступила через спящего щенка и медленно поковыляла в ванную.

Привычно хлопнув дверью своей комнаты, Алька вспомнила, что мама спит: редкое утро, когда они меняются ролями. Обычно это мама ее будит, а она сопротивляется и выпрашивает «еще пять минуточек»… А сегодня Алька встала первой и, наверное, даже успеет приготовить завтрак. Впрочем, мама все равно только кофе выпьет и ничего есть не будет, как всегда. У нее аппетит – как у птички, не то что у дочери… Но Алька ведь и выше, и в плечах шире – вон какая грудная клетка, как у спортсменки!

Бросив косой взгляд на зеркало в прихожей, она недовольно прошлепала на кухню и включила чайник. Зевающая Рыська выползла из спальни и засеменила вслед за хозяйкой.

Дурацкое утро, дождь еще сильнее припустил, и теперь придется надевать тупоносые черные ботинки и свитер, а она планировала покрасоваться в новеньких туфлях и полосатой кофте… Редкий случай, когда мама не увидит, в чем дочь собирается в школу, и значит, не запретит это надевать… Вздохнув, Алька достала из холодильника колбасу, банку с солеными огурцами и кастрюльку с кашей для Рыськи. Уж если не повезет, так не повезет. И обновками не похвастаешься по такой-то погоде, и, опять же, контрольная, и этот гад… Нет, нет и нет! Только не настраивать себя на плохое, она уже сто раз обещала себе выкинуть все это из головы!

– Доброе утро, солнышко! – А вот и мама, такая сонная, с мягкой улыбкой на губах и ужасно грустными глазами! Поцеловав ее в щеку, Аля достала чашки, положила в каждую по ложке кофе с горкой и налила кипятку. В свой напиток она добавила три ложки сахару и молока, ей не нравится горький кофе… Так непривычно уже сидеть на этой кухне вдвоем: только она да мама, бабушка к Стасу уехала, и Георгий, слава богу, тоже исчез из их жизни! Без него куда лучше, и мама выглядит… иначе, спокойнее, что ли! – Какие у тебя планы на сегодня?..

– Не знаю, мам, наверное, после школы сразу домой… Но если что, я тебе позвоню, не волнуйся. – Алька сняла разогретую кашу с плиты, положила в собачью миску и сунула под нос Рыське. Потом глянула на часы и подскочила. Если она не поторопится, то опоздает в школу, а ей еще собаку нужно прогулять. – А что? Хочешь сходить куда-нибудь вечером? Давай…

– Да я не знаю, может быть, придется задержаться на работе, – и снова эта мягкая улыбка и тревожный взгляд, как у подстреленной лани. – На меня ужин не готовь, ладно?..

Алька нахмурилась, но не нашлась, что возразить матери. От ужина она отказывается, зато от работы – ни за что! Все это неправильно, не так, как надо… Но разве Алька имеет право сердиться на мать? Еще неизвестно, как она сама вела бы себя, если б ей было больше сорока и ее бросил человек, за которого она собиралась замуж… Тоже бы, наверное, со страшной силой заполняла вечера работой и ни черта ничего не ела! Хотя насчет последнего она сомневается…

– Ладно, мам, ты хоть днем пообедай, что ли… Все, я бегу, времени в обрез! – Алька выскочила из-за стола и галопом унеслась в свою комнату. Рыська, с мордой, перемазанной кашей, припустила за ней.

Через пять минут обе вылетели на улицу, еще через десять – вернулись. Аля, поцеловав мать в бледную щеку, подхватила рюкзак с учебниками и тетрадками и ускакала. Ждать лифт не стала, быстро, стуча толстыми каблуками ненавистных ботинок, сбежала с пятого этажа и стрелой пронеслась через двор. Ладно хоть школа недалеко, только спуститься вниз до Мичурина, повернуть налево, пройти один квартал – и на месте.

* * *

Она все-таки опоздала, хотя и не намного – всего на полторы минуты, но по вторникам первой парой у них алгебра, поэтому Альку не ругали, математичка – душевная женщина. Зато потом неприятности пошли одна за другой: на перемене Алька наткнулась на Илону Эмильевну, завуча с громоподобным голосом и жестким нравом, и ее прилюдно отчитали за «нешкольный» вид – расклешенные джинсы и «веселенький» свитер. Ничем хорошим подобные разговоры не кончаются, Алька знает: теперь Миля обязательно нажалуется матери, а той только этих проблем еще не хватало… Потом англичанка закатила такую контрольную, что за два спаренных урока Аля не успела выполнить все задания, и это тоже нездорово, придется теперь делать «работу над ошибками», оставаться после уроков… В общем, жутко неприятный получился день.

Зато в конце занятий, после трех пар, Алька с лихвой вознаградила себя за все мучения!.. Она как раз сидела на подоконнике на втором этаже, возле учительской, – поджидала англичанку, и тут из кабинета по биологии вырулил Костян собственной персоной, с Данкой в обнимку. Заметив бывшую подружку, тотчас прижал к себе свою мартышку, начал шептать ей что-то на ушко, а та и рада – засмеялась, вертя головой по сторонам и косясь одним глазом на Альку, не ревнует ли?.. Глупая курица, неужели она действительно считает, что Алька выставит себя перед ней в дурацком свете?..

Нет, это был классический трюк, это надо было видеть! Внимательно посмотрев на Костяна, Алька отложила яблоко, которое начала грызть, встала и направилась прямо к парню, даже не посмотрев на Данку (слишком много чести). А когда подошла, серьезным тоном спросила, может ли он уделить ей минуту времени, потому что у нее к нему очень важное дело. Мальчишка чуть не лопнул от гордости и самодовольства, надо было видеть его лицо, когда Алька разродилась своим суперважным вопросом!

– Кость, не помнишь, с какого сайта я тебе скачала реферат про Баха? На распечатке должен внизу адрес стоять… Там такая подборка тем была, а я стерла все ссылки и теперь никак не найду… Не помнишь? Ну, очень жаль. Ладно, тогда пока!..

Взяла яблоко, повесила на плечо рюкзак и ушла, давясь от смеха. Костян-то думал, что Алька сейчас устроит ему сцену ревности, уже, небось, настроился на это, а она его так обломала! Реферат!.. Алька зашла в женский туалет, закрылась в кабинке и затряслась от смеха. Она молодец! Как его уела! Пусть не думает, что Алька сходит с ума по нему и плачет ночами в подушку. Ей вообще нет до Костика никакого дела, пусть ходит с кем угодно, хоть со всей школой, ей без разницы. А на эту Данку никто в здравом уме даже не посмотрит, не то что обнимать ее… Костян просто делает все назло Альке, но она не такая дура, чтобы играть в его игры!

Только на улице, по дороге домой Аля вспомнила, что так и не дождалась учительницу… Теперь придется ловить англичанку завтра, унижаться, чтобы она или разрешила дописать эту контрольную, или дала новое задание… Ужас какой-то. А ведь впереди еще ЕГЭ по десяти предметам, и в том числе – по английскому, всего два месяца осталось. Даже думать об этом не хочется.

Пнув камешек ботинком, Алька улыбнулась. И в самом деле, не портить же такой хороший майский вторник размышлениями об учебе. Лучше уж в деталях припомнить недавний ход конем. Как Костян на нее смотрел! Сперва – с эдакой насмешкой в черных глазах, и бровь изломал, типа «я все знаю, что ты мне можешь сказать»… будто она ему в любви собралась признаваться! Зато как парень растерялся потом, когда Алька заговорила о сайте и рефератах! Будто ей и правда есть дело до всей этой интернетной чепухи… Неужели она не нашла бы себе другой сайт, если бы ей приспичило?! Но Костян поверил, Алька это просекла. Поверил! Даже Данку перестал обнимать, смотрел на Альку серьезными глазами и больше не ухмылялся.

Дурак он, конечно. Алька бы на Костином месте ни за что не поймалась на такую ерунду. Дойдя до родного подъезда, она с размаху шлепнулась на лавку и, забравшись на нее с ногами, обняла коленки и оперлась на них подбородком. Недавняя радость внезапно улетучилась, и Альке стало невозможно грустно… Все плохо. Как все плохо!.. Сколько еще будет тянуться эта идиотская война?.. Костя, Костик, Костян. Все не так, как надо.

Алька вздохнула и, задрав голову, посмотрела на окна своей квартиры. Ужасно не хочется домой. Мать на работе, бабушка тоже, хотя той с ее сотрясением дома бы сидеть… К Стасу, что ли, в юридический сходить? Он приглашал… Лень. Они хотели с Наташкой в кино пойти, но у той живот схватило, за праздники объелась салатов да шашлыков, теперь вот мается. И с «Джуманджи» ничего не выйдет, по закону подлости клуб уже вторую неделю на ремонте, и неизвестно, когда откроется. А на «Гран Мишель» у нее никаких денег не хватит, там только за проход сто пятьдесят рублей платить надо, да и без Наташки в этом заведении делать нечего. Так она и просидит все майские вечера дома… Еще раз вздохнув, Алька поднялась со скамейки. Будь у них с Костиком нормальные отношения, она бы сейчас радостно готовилась к свиданию. Май ведь, тепло, хорошо! Даже этот противный дождик не помеха: взяли бы зонт и пошли в парк гулять или на набережную, да мало разве чудных мест в их городе! Нет же, она делает вид, что ей на Костика плевать. А он вообще с другой.

Ну и пусть. Алька вошла в подъезд, изо всех сил грохнув железной дверью. Она не станет унижаться. Ни за что! Костян еще будет умолять ее, чтобы она простила его, а Алька расхохочется, глядя в красивое лицо парня, и откажет! Именно: Костик будет ползать у нее в ногах, а она переступит через него и дальше пойдет.

Только надо сперва во все это поверить самой. Алька вошла в квартиру; сев на корточки и обняв радостно скачущую Рыську, крепко прижала ее к себе и заплакала, зарывшись носом в мягкую рыжую шерсть. Заскулив, собачка лизнула девушку в щеку и покорно замерла, сочувствуя горю своей юной хозяйки. Да уж, так приятно мечтать о том, что Костя влюбится в нее до потери памяти, что будет страдать, но как же невыносимо видеть эти равнодушные темно-шоколадные глаза, насмешливые черные брови и губы, целующие других… Невозможно. Алька резко всхлипнула и отстранилась от Рыськи, погладив умный собачий лобик. Ничего, ее слезы и боль никого не касаются, она переживет… А Костик все равно пожалеет о том, что так себя ведет. Ему же будет хуже!

Выпрямившись, Алька оглядела себя в зеркало. А она вполне даже ничего! Конечно, талия у нее далеко не такая, как у Наташки, зато грудь красивая, второй размер, между прочим! И ноги ровные, стройные, и бедра что надо… Еще ей все время говорят, что у нее красивые глаза, а сама Алька в восторге от своего рта: губы гладкие и пухлые, как у фотомодели. Вот нос картошкой, это плохо. Но у всех же есть недостатки! Зато она модная, у нее стильная прическа, и вообще, она очень-очень симпатичная! А если кому-то больше нравится тощая патлатая Данка, то это не Алькины проблемы. Дурной вкус не лечится.

Алька на ходу стянула с себя джинсы со свитером и в свою комнату вошла в трусах и майке. Большое зеркало с удовольствием отразило молодое гибкое тело, и девчонка даже рассмеялась. Да бог с ней, с несчастной любовью, у кого ее не бывает в этом возрасте! И вообще, Алька же прекрасно знает, что хороша собой и многим нравится… Даже слишком. Неожиданная мысль обожгла ее, и Алька нахмурилась, но уже через секунду привычно затолкала неприятное воспоминание на задворки памяти, показав язык своему двойнику в зеркале. Жизнь хороша, особенно если тебе всего семнадцать лет! Ну, почти семнадцать, чуть больше месяца осталось до ее дня рождения… И до поступления, вот черт! И об этом тоже не надо сейчас думать.

Звякнув матери на работу, Алька взялась за алгебру, но через полчаса отложила домашнее задание, переоделась в джинсовый костюм и отправилась к бабушке. В конце концов можно совместить приятное с полезным: узнать про вступительные экзамены в Политехе и попить чайку с пирожными. А на обратном пути зайти к маме в «Колесо прогресса»… Уроки-то она всегда успеет сделать, это не проблема.

…Про сочинение по литературе Алька вспомнила слишком поздно, почти ночью, потому откровенно схалтурила: залезла в Интернет, скачала более-менее подходящий по теме реферат и переписала его в тетрадку, кое-где меняя отдельные фразы и вставляя свои реплики. Если бы мать знала об этой дочкиной хитрости, то очень бы огорчилась, да Альке и самой стыдно. Ну ничего, она редко так делает, потому ей простительно!

Надо было делами заниматься, а не гулять. А то носилась весь день, как мотылек, порхала без дела. У бабушки на работе посидела минут сорок, поболтала, чаек попила… Потом к бабушке пришла толпа студентов с курсовиками, такие серьезные, а все равно – нет-нет да и взглянут на Альку, хвосты, как павлины, распустят… Смешно. А бабушка неважно выглядит, она вообще после своего сотрясения осунулась ужасно! Голова, наверное, болит… Когда Альке было тринадцать, она заболела жутким гриппом, и до сих пор ее ужасает это воспоминание – как она встала утром с постели, и комната буквально ушла из-под ног. У нее никогда не болела и не кружилась голова, но тот грипп был какой-то особенный, девочку даже тошнило от дикой боли в висках. Если бабушка чувствует что-то подобное, то Альке ее ужасно жалко… Но ведь эту упрямицу не заставишь отлежаться дома, ходит на работу, как здоровая, прямо жить не может без своего Политеха!

Хмыкнув, Алька вспомнила о маме. У них в семье, кажется, все помешаны на работе. От бабушки она пошла к матери, так с той даже поболтать не удалось – на столе куча бумажек каких-то, пятнадцать окошек Ворда на экране, жуть! И среди всего этого сидит мама с таким сосредоточенным взглядом, что Алька не рискнула к ней приставать. Минут пять посидела, чмокнула ее и убежала на Проспект, а там встретила ребят из параллельного, и они все вместе завалились в кафе и часа два там проторчали, это точно! Под джин-тоник и чипсы время всегда незаметно проходит, когда Алька вернулась домой, оказалось, что уже давно пора спать.

Мать пришла поздно, усталая как черт, и Алька опять не стала лезть к ней с разговорами. Да и о чем говорить-то? О Георгии, что ли? Алька видела его сегодня: прошел мимо нее, обдав надменным взглядом и скривив губы… Правда, и она в ответ посмотрела так же высокомерно, но все равно ей это все не понравилось. Как же маме тяжело – каждый день ходить на работу и делать вид, что этот самый Гоша – чужой ей человек, что он никогда не был ее любовником и вовсе не собирался на ней жениться… Гоша! Ну скажите, пожалуйста, зачем сознательно превращать красивые имена в эту жуткую кличку? Нет, не может нормальный мужчина называться так, Алька точно знает… Второй раз в жизни она встретила человека с этим прозвищем – и лучше бы никогда ей больше не знать подобных встреч! От Гош одни проблемы и неприятности! И мать ей безумно жалко, но пусть лучше все будет так, ведь если бы мамина свадьба состоялась, то это была бы просто катастрофа!.. А тут, глядишь, уволится Георгий к черту из «Колеса», и всем сразу станет хорошо! Вот только скорей бы уж, что ли, а то мать в тень превратится!..

Вздохнув, Алька сложила книжки и тетрадки в свой индейский рюкзак и отправилась в ванную. Опять она поздно ложится, а завтра трудный денек: алгебру с литературой она кое-как сделала, но надо успеть на перемене прочитать параграф по истории. Опять три пары будет, и кто только придумал в их школе сдваивать уроки, как в университете!.. И десятибалльная система оценок, на американский лад, словно это чем-то лучше прежних двоек, троек, пятерок… Только мороки больше. А единые экзамены? Просто кошмар! Да, трудно живется одиннадцатиклассникам, никакой личной жизни – сплошная учеба!

Впрочем, ее личная жизнь непременно объявится завтра, и опять придется что-нибудь придумывать, чтобы никто вокруг не догадался, как Альке тоскливо и как сильно она хочет, чтобы Костик просто поцеловал ее… Ей бы тогда ничего больше не было нужно, потому что сильные мужские руки на ее талии – это здорово, от них так спокойно, так хорошо! А его поцелуи и удивительное ощущение от них! Костик умеет целовать так, что она забывает обо всем, в какой-то момент ей даже кажется, что она могла бы, хотела бы, чтобы парень не останавливался, чтобы его тело прижалось к ее, и… Резко выдохнув, Алька сжала кулаки, но тотчас же разжала их. Ничего ей не надо, и ничего у нее ни с кем не будет. Хватит с нее боли!.. Одной лучше. Повернувшись к стене, Алька приблизилась к ней губами и, почувствовав холодок шершавых обоев, еще сильнее вжалась в нее ртом, потом осторожно прикоснулась к стенке кончиком языка. Вот если бы только Костик еще хоть раз – один раз! – поцеловал ее, она бы простила парню все на свете! Вот так – нежно, страстно, безудержно… вот так…

– Ты просто дура, Алиска, вот и все! – Наташка фыркнула и, отправив в рот последний кусок бутерброда с сырокопченой колбасой, аккуратно вытерла платком жирные губы. – Ты хоть иногда думаешь, прежде чем что-нибудь сказать?..

– Сама ты дура, – Алька вяло огрызнулась и достала из рюкзака яблоки. Одно вручила Наташке, второе с хрустом откусила сама. Вообще-то, подружка, конечно, права, Алька – полная дура. Но могла бы и промолчать, и так тошно.

– А вот и он, легок на помине, – насмешливо сверкнув ореховыми глазами, Наташа отвернулась от идущего в их сторону Костика и пожала плечами. – Ладно, я пошла… Встретимся на уроке. Держи себя в руках.

Наташа нарочито медленно пошла по коридору и, проходя мимо Костика, кинула на него такой убийственный взгляд, что Алька не выдержала и улыбнулась. Что бы ни случилось в Алькиной жизни, Наташка всегда будет с ней и за нее, на ее стороне, и это так здорово! Они только что чуть не поругались, потому что подруге до смерти не нравится «придурок Костик», а поведение Альки кажется глупым и детским. К сожалению, она права тысячу раз: сегодня утром Алька и в самом деле продемонстрировала чудеса идиотизма, и это вдвойне обидно после ее вчерашнего триумфа! Взять и самой все испортить. Кто же она после этого, если не круглая дура?..

Показав Альке язык из-за спины Костика, Наташка отправилась в класс, оставив подругу наедине с парнем. Но если бы они действительно были одни, Альке было бы проще, не пришлось бы притворяться перед посторонними, что это самый обычный разговор, просто треп ни о чем… И Костя, наверное, вел бы себя как-то иначе, не смотрел бы на нее так настороженно, как зверь на охотника… или охотник на зверя? Поежившись, Алька тряхнула головой. Хоть бы скорей заговорил, что ли. Ужасно трудно держать эту чертову паузу, но говорить первой никак нельзя!..

– Я, конечно, понимаю, что ты ревнуешь и все такое, но это твое личное дело. А Дану оставь в покое, поняла?.. – Костик окинул Альку тягучим взглядом из-под ресниц, но как будто не заметил неподдельного удивления в ее глазах, которое, впрочем, очень быстро сменилось гневом. – Чтобы никакого выяснения отношений не было, ясно? Ты меня поняла?..

– Идиот. – Господи, как жаль, что у нее нет дара выплевывать изо рта раскаленное железо, а то с каким бы восторгом она прожгла этот ненавистный затылок, эту прямую спину! Сказал – и ушел, а она осталась с грузом гадких слов, и ведь теперь весь урок пойдет насмарку, потому что Алька не сможет одновременно выполнять два дела: слушать учительницу и анализировать случившееся!.. Чертов Костян.

Прозвенел звонок, и Алька, влетев в класс, рассерженно плюхнулась на свое место рядом с Наташкой. Хорошо Костяну, у их класса сейчас как раз физкультура, а вот ей не повезло, у них – литература. Но ничего себе заявление! Пока учительница ходила между партами, собирая тетради с домашними сочинениями, Алька успела в красках пересказать Наташке содержание своего короткого разговора с Костей, и девушке сразу же стало легче, потому что подруга живописно покрутила пальцем у виска. Дана – его девушка? Да ради бога, как будто Алька когда-то на кого-то наезжала, это не в ее стиле! С чего вдруг Костян вылез с такой фигней?..

Это все ее вина. Алька расстроенно уставилась на доску, где Наталья Васильевна начертила свою любимую таблицу с тремя графами: «Годы жизни писателя (поэта)», «Произведение», «Историческое и литературное значение». Сейчас они всем классом будут препарировать поэтов Серебряного века, это любимая тема Натальи Васильевны, и они уже который урок ее повторяют, пережевывают одно и то же, но пусть так, это даже очень и очень хорошо, потому что у Альки не останется времени на самоедство. Ведь ей ужасно, просто невыносимо стыдно вспоминать, каким посмешищем она выставила себя утром!

Сегодня Алька заявилась в школу за пятнадцать минут до звонка, что с ней редко бывает: просто по средам у матери с утра планерки, и по этому случаю они поднялись на полчаса раньше. Наташка еще не пришла, и Алька от скуки уселась на подоконник с книжкой… Знала бы, каких глупостей наделает через минуту, заперлась бы с этой книжкой в туалете, честное слово! Так нет же… читала, а потом прямо у нее над головой прозвенел звонок, и Алька от испуга уронила детектив, а когда подняла, увидела Костика с Даной. Они, смеясь, шли по коридору в ее сторону, и рука парня лежала у этой выдры на талии… Ничего особенного, только в Альке вдруг ревность взыграла! Вместо того чтобы отвернуться в сторону и сделать вид, что она в упор не замечает эту парочку, девушка подождала, пока они пройдут мимо, и прокомментировала:

– Не так надо, Кость, ты ей руку на задницу положи, лучше смотреться будете! – И кто после этого скажет, что Алька не идиотка? Так по-детски проколоться! Да не то что эти двое, все вокруг увидели, как она ревнует Костю! Надо было молчать!

Да что теперь-то говорить. После ее слов Костик глянул на нее с такой иронией, что Алька тут же прикусила язычок, а потом и вовсе наклонился к Дане и что-то сказал ей. Та залилась визгливым смехом на весь коридор, довольная и счастливая. Ну да и пожалуйста, Алька сама виновата, сглупила… Но это что же теперь оказывается – она наехала на несчастную Даночку?.. Вот уж полная чушь!

Вздохнув, Алька под диктовку вписала очередного поэта в таблицу. Скорей бы заканчивались уроки, так домой хочется! Бабушка позвала ее в гости «на блины», а Стас обещал часиков в семь зайти в «Колесо» за мамой и привезти ее, пусть даже силком, а то совсем со своей работой зашивается… У бабули самые лучшие блины на свете, особенно с мясом, Алька их страшно любит… Да и с творогом тоже неплохие, и с капустой и рыбой!.. Скорей бы прозвенел звонок. Тогда она понесется домой со скоростью выпущенного из ружья снаряда и никого не встретит по дороге, и ее настроение больше никто не испортит! Алька будет думать только о вкусных бабушкиных блинах и больше ни о чем… и ни о ком!

Наверное, ей бы удалось выкинуть из головы все ненужное, если бы по дороге из школы домой она дважды не наткнулась на Костика с Даной. Сперва Алька налетела на них в раздевалке, где парочка, прислонившись к одному из железных стояков, упоенно целовалась. А второй раз они как будто из-под земли выросли прямо перед ней, когда девушка свернула с Горького на Радищева, и снова Дана прижималась к Косте, а тот нежно обнимал ее. Правда, если бы он смотрел на свою спутницу, а не на Алю, идущую позади, можно было бы поверить в эту любовь…

Впрочем, настроение у Альки все равно испортилось. Любит Костян Дану или нет, какая разница? Главное – он не с Алькой, и ей так плохо!.. Хотя – это как посмотреть. Алька шмыгнула носом и недовольно нахмурилась: вот еще, хватит, не будет она плакать, незачем! Это не Костян – не с ней, а она – не с ним! Вот как нужно думать. И улыбаться. Тогда все будет хорошо!

* * *

– И ведь уже не в первый раз такое. – Станислав Сергеевич покачал головой и, оглянувшись на дверь ванной и понизив голос, наклонился поближе к Альке. – У самой голова болит, я же вижу, ходит бледнее смерти, а туда же – работа, магазины, прогулки… вообще дома не бывает! Даже не знаю уже, что с ней делать, меня она не слушается… Может, ты на свою бабушку повлияешь?.. Одна только надежда и осталась! – невесело хмыкнув, мужчина вылил из заварочного чайника Альке остаток заварки в чашку, разбавил кипятком, потом набрал свежей воды в электрочайник и включил его.

Через минуту из ванной вышла посвежевшая бабушка в красивом домашнем костюме из бледно-желтого трикотажа, с яркими маками по подолу, на рукавах и штанинах. Улыбнувшись Альке и потрепав ее рыжую голову, она подсела к столу и ласково дотронулась до большой ладони Станислава Сергеевича. И тут же все изменилось: стало тепло и уютно, исчезло напряжение, царившее на кухне до появления бабушки, Алька даже чуть не сбежала из гостей, до того ей было не по себе!

А потому, что сразу все пошло не так, как планировалось: бабушка обещала прийти в пять и приготовить блины, но где-то задержалась и явилась только полчаса назад. Если бы Станислав Сергеевич не предупредил Альку заранее и она не купила бы по дороге сюда слоеное тесто, то никакого угощения у них и вовсе бы не было сегодня… Плюс ко всему мама позвонила и сказала, что придет часам к девяти – решила пойти в тренажерный зал, там у них совсем рядом «Бодрая корова». Дело хорошее, конечно, пусть занимается… Жаль только, что Стас так расстроился – особенно из-за бабушки. Алька уже час сидит с ним на кухне, размораживая тесто и изобретая начинку для будущих пирожков, и все это время он то бегает взад-вперед по кухне, то перекладывает предметы с места на место… Удивительно трогательное зрелище.

– Простите, задержалась. – Бабушка взяла разморозившийся пласт теста и придвинула поближе к себе миску с начинкой для пирожков. Действительно, Стас прав, она выглядит несколько усталой… Есть от чего забеспокоиться, вон у нее какие круги под глазами! Как у Альки, когда она ночь проторчит в Интернете, только у бабушки уже нет внучкиного здоровья… А ее жуткая бледность просто пугает! Наверное, ей нужно к врачу, похоже, ее рано выписали!.. Но не скажешь же ей прямо в лоб – мол, бабушка, ты так плохо выглядишь, ты явно больна! Особенно сейчас, когда она улыбается и выглядит довольной! – Аля, а давай, мы еще сделаем пирожки с соленой капустой и колбасой? Достань там в холодильнике…

– Ванесс, я очень беспокоился, где ты была? – Станислав Сергеевич встал за спиной у бабушки и нежно обхватил своими большими ладонями ее голову, провел по коротким светлым волосам, сперва растрепав их, а потом пригладив. – Ты хоть бы предупреждала, что ли, где ты и что с тобой… Зачем тебе мобильник? Почему он все время отключен?..

Алька улыбнулась. Забавно смотреть на эту сценку. Альке всегда казалось, что только ее мама с бабушкой кудахчут над ней, как куры над единственным цыпленком, волнуясь и переживая за нее, как будто она не взрослая и самостоятельная девушка, а младенец! Хотя… Нервно взъерошив челку, Алька опустила глаза под стол и зачем-то подкинула ногой свой большой зеленый тапок. А взрослая, что ли? Ну, отпросилась она тогда, летом, к Наташке, и что из этого вышло? Оправдала Алька доверие? Так-то… Знали бы бабушка с мамой, какая Алька дура, никуда бы ее больше не отпустили, ни за что, сидела бы под домашним арестом, а то ведь и в ночные клубы ходит, и в гости, и погулять вечером!..

Но все-таки это немного смешно: Стас так же воркует над бабушкой, как она сама – над своей внучкой. Хотя почему-то это вовсе не вызывает у Альки раздражения, наоборот – здорово, что и в шестьдесят с хвостиком можно вот так любить, заботиться друг о друге… Стас часто встречает бабушку после работы, мобильник ей подарил, хороший – «Самсунг» с цветным дисплеем, с полифонией… Вздохнув, Алька отвернулась от бабушки, нежно прижавшейся к своему мужу, и взялась за колбасу, нарезая ее кубиками и бросая в глубокую тарелку. Кто бы знал, как она мечтает о таком вот мобильнике, только чтобы еще и камера встроенная была! Но не просить же маму о таком дорогом подарке!.. Да и не заслужила она его.

– Я забыла подзарядить телефон, и он у меня выключился, извини, Стас. – И снова эта виноватая улыбка, как будто бабушка чем-то смущена! Любовь, что ли, так на нее действует? Какими глазами она глядит на Станислава Сергеевича, аж сияет вся, и он на нее смотрит так же… нежно, ласково!.. Алька вспомнила утренний эпизод в школе и расстроилась. Ее любовь на нее никогда так не смотрит, и не смотрел даже в те первые счастливые дни их знакомства, когда они целыми днями ходили по школе, по парку, по улицам, взявшись за руки и ведя бесконечные беседы обо всем. Даже тогда Костик глядел на нее… ну, как-то иначе. Но – тоже здорово. А теперь его взгляд стал колючим и неприветливым, и это, наверное, навсегда!..

Через сорок минут хрустящие пирожки с капустой и колбаской, с луком и яйцом и с мясом были готовы, и мама прибежала как раз к накрытому столу, разгоряченная после занятий, с большой бутылкой минералки. Как ни странно, бабушке сразу же удалось уговорить ее съесть хотя бы один маленький пирожок. Станислав Сергеевич открыл бутылку белого вина, и все, кроме Альки, немного выпили – за здоровье, за летний отдых, за Алькино поступление.

Вечер прошел очень мило, правда, закончился рано – Алька с матерью решили пройтись до дома пешком, к тому же у бабушки после вина разболелась голова, да и просто никому больше не хотелось ни есть, ни пить, ни болтать… В такую погоду надо гулять! И не с мамой, а с парнем, который бы взял тебя под руку и всякий раз, как ты оступаешься, поддерживал бы, как бы случайно прижимая к себе… Именно так, ненароком. А она бы только и делала, что оступалась, чтобы Костик снова и снова подхватывал ее! Алька мечтательно улыбнулась, но улыбка тут же съехала с лица… Костик. Да что же это такое, в самом деле!

Почему она не может раз и навсегда выкинуть его из головы? Ведь эти мысли ни к чему не ведут, Алька только терзает себя… А еще мама с бабушкой все время задают дурацкие вопросы: как у тебя сейчас отношения с Костиком? Не помирились ли вы?.. И это после того, что мама ей рассказала!.. Будто возможно помириться с человеком, который тебя не любит. Да Алька до сих пор никак не придет в себя, пытаясь отделаться от жуткого навязчивого образа: Костик с другой, он целует ее, и ему с ней ужасно хорошо, настолько, что парень легко переходит за край и уже не ограничивается поцелуями… Это невыносимо. Да-да, конечно, она знает, всем парням нужен секс, это нормально, и Костик сказал ей то же самое в ответ на упреки, но… Алька все равно не хочет и не будет делать то, что вызывает у нее отвращение! Даже ради Костика. И если бы он ее любил, то понял бы!.. Значит, не любит.

Алька ожесточенно пнула пустую мятую банку из-под «Спрайта», и та, с одуряющим грохотом проскакав по тротуару, вылетела на дорогу… Девушка пожала плечами в ответ на мамин невысказанный вопрос и отвернулась от машин, уставившись на горящие витрины продуктового магазина. Лучше бы мама ничего тогда не говорила об измене Костика, зачем Альке это знать? Все равно они расстались, и какая теперь разница, что там Костян делал с той девкой… какая разница? А вот оказалось, что ей не все равно, просто дико «не все равно»! Но напиваться она больше не будет, хватит, и так уже смотреть на вино не может, и плакать из-за этого человека не станет, и тосковать – если получится! – тоже… Эх, Костик, Костик! Если он так легко может заменить ее… любой другой девчонкой, значит, она, Алька, ему до лампочки. А она не страус, чтобы прятать голову в песок и не понимать очевидного. Но это больно, так больно!

– Вам результаты еще не объявили? – мать обеспокоенно поглядела на Альку, и та вздохнула. Ну конечно, опять надо говорить про эти идиотские тесты ЕГЭ! Кто вообще придумал устраивать в апреле репетицию экзамена? Только лишние нервы!

– Да не, мам, наверное, к последнему звонку разродятся… – Алька почесала кончик носа и чихнула. Вот черт, тополя начинают цвести! Опять она будет мучиться аллергией! – Слушай, я вот думаю насчет выпускного платья… Ну его на фиг, это розовое, самый писк, конечно, только не хочу быть похожей на Барби. Что-нибудь золотистое, оранжевое – другое дело. Ты как думаешь?..

– Ну мы с тобой в двадцатых числах посмотрим. Дадут мне зарплату. Или готовое платье купим, или ткань, и Элеонора сошьет тебе, – мать рассеянно кивнула ей и отвела глаза, и Алька от злости на себя прикусила язык. Зачем она про это заговорила! Теперь мать будет всю ночь думать о Георгии, потому что… потому что она как раз готовилась к свадьбе, когда все случилось, раз – и грандиозные планы рухнули! Тетя Эля ее обмерила, они вместе выбрали фасон, и пожалуйста – свадьбы не будет, любимый мужчина в одночасье исчез… Заказ отменен, и само имя портнихи связалось с этой катастрофой!

Да что уж тут теперь поделаешь. Аля мягко взяла маму под руку и потерлась щекой о ее плечо. Она на полголовы уже выше матери, вторая по высоте в классе, жаль, не дотянула до «модельного» роста. А то бы Костян повесился от ревности и зависти, увидев ее на обложках всех журналов! Прибежал бы к ней и умолял простить его, клялся бы в своей любви, а про выскочку Данку сразу же забыл бы! Только Аля предателей не прощает.

– Дочь, я подумала… А что ты скажешь на то, чтобы сшить тебе платье из той самой ткани, которую я купила для… для себя? Она белая с интересными голубыми, серебристыми искорками, с золотистыми, по-моему, тоже… Давай дома глянем, если тебе понравится, то из нее и сделаем выпускной наряд! Договорились? А то чего она зря лежит… Мне эта ткань не понадобится, так хоть на хорошее дело пустим. – Мама грустно улыбнулась ей, и Алька едва не заревела. Нет, какие сволочи все эти мужчины!.. У нее такая хорошая, замечательная, самая лучшая мама! Она очень хорошо выглядит, хоть уже и не очень молода, но стройная, с красивой прической, обаятельная… Нет же!

Дома они полтора часа по-всякому обматывали Альку блестящей тканью, которая на поверку оказалась вовсе даже не белой, а цвета слоновой кости, а разноцветные искорки действительно обнаружились – едва заметной радужной волной по краям и посередине отреза. В результате совместных раздумий сам собой придумался фасон, и они решили отправиться к Элеоноре сразу же, как Анне дадут деньги.

Засыпая, Алька представляла себя в новом платье на школьном балу: экзамены позади, она выглядит ошеломляюще красивой, даже не просто красивой, а прекрасной, все смотрят только на нее, и парни в очередь встают, чтобы пригласить ее на танец… Кстати, надо научиться танцевать вальс, напомнила себе Алька, счастливо улыбнувшись своим фантазиям… И вот в конце вечера Костик падает перед ней на колени и просит ее руки, говорит, что был таким дураком, что ему без нее жизнь не мила! Нет, лучше по-другому: они помирятся накануне выпускного и пойдут на него вместе, и Костян весь вечер будет ревновать Альку ко всем вокруг!..

* * *

А в четверг утром эти фантазии с треском лопнули, и кусок чудесной искрящейся материи в один момент перестал быть чем-то бо́льшим, чем просто ткань… А все потому, что на перемене Алька по просьбе их преподавателя по делопроизводству отправилась в библиотеку за книгой и, поднявшись на третий этаж, у крайней колонны застала неразлучную парочку… Разумеется, девушка гордо прошла мимо, взяла требуемое, но, когда возвращалась, эти двое все еще обнимались: глядя прямо на Альку, Костик наклонился к самому ушку своей подружки и нежно зашептал в него, однако шепот был нарочито громким, явно рассчитанным не только на Дану, и Алька, конечно, не могла не услышать все слова, от первого до последнего:

– Дана, я давно хотел тебе сказать… Пойдешь со мной на выпускной? Я тебя приглашаю!

Вот так. Алька уронила книжку, и, пока ее поднимала, Костик с Даной куда-то делись… а может быть, она просто перестала замечать все вокруг. В ее мозг впечатались слова «Я тебя приглашаю», и от этого больно стеснило грудь, как будто… Что?.. Алька медленно спустилась вниз по лестнице и встала у окна, прижавшись к холодному стеклу горящим лбом. Неприятно, будто это приглашение имеет хоть какое-то значение… Да, в Америке девушка без парня не может идти на выпускной, Алька читала «Керри» Стивена Кинга! А у них все это фигня, она точно так же легко пойдет на праздник без Костика, как пошла бы с ним, но…

Но теперь ей совершенно безразлично, какое на ней будет платье. Потому что без Костика выпускной – это просто окончание школы, конец экзаменам, прощание с учителями… А вовсе не сказочный бал. Золушка не превратится в принцессу, потому что принц уже выбрал себе даму сердца… Глупая, гадкая, неправильная сказка!..

Ну конечно! Мало ей воспаленных красных глаз из-за бессонной ночи, еще и огромный прыщ на подбородке вылез, а второй зреет на лбу… теперь придется перечесать челку на другую сторону, не идти же вот так, выставив это уродство на всеобщее обозрение! Что за день, слов нет просто!

Всего-навсего пятница, к тому же неделя была укороченной из-за праздника, но у Альки такое ощущение, словно она проучилась дней десять подряд. Ужасная усталость, и раздражительность повышенная. Вчера она даже поругалась с мамой: приготовила ужин, ждала ее, хотела посидеть, поболтать, а мать пришла поздно и от еды наотрез отказалась… Кому, получается, Алька все это готовила? Но, конечно, лучше бы она сдержалась и не высказала матери столько обидных слов. Теперь ей ужасно не по себе: вчера-то она чувствовала себя несправедливо обиженной, гордо ушла в свою комнату, изо всех сил хлопнув в запале дверью, а сегодня утром поостыла, хотела извиниться, да проспала, и мама уже убежала на работу. Конечно, перед этим она разбудила дочку и поцеловала ее, но все равно Альке ужасно стыдно за свое поведение, непременно нужно помириться!

Глянув на часы, Алька поняла, что на первый урок никак уже не успевает: половина восьмого на часах, а она даже не умывалась, о завтраке и говорить нечего. А еще надо Рыську накормить и прогулять, вон как прыгает возле кровати, в глаза заглядывает… Ничего, Алька пойдет на вторую часть биологии, уроки она все сделала, учительница ее любит… Шаркая босыми ногами, девчонка неторопливо побрела в ванную, на ходу сбрасывая одежду. Все-таки хорошо, когда в доме нет мужчин! Как можно добровольно променять эту свободу на семейную жизнь? Нет, Алька никогда не выйдет замуж, у нее, конечно, будет любимый человек, но только чтоб жил отдельно, непременно!..

Встав под душ, Алька направила на себя сильную струю воды и замерла. Как хорошо! Всю жизнь бы так стояла, забыв про школу, про несчастную любовь, про ссору с матерью, про прыщи и бабушкины странности… А что же все-таки с бабушкой творится? Совершенно непонятные вещи происходят, ничего подобного не было раньше: еще позавчера, у нее в гостях, Алька договорилась о том, что придет к ней в четверг на работу и выведет скачанный из Интернета текст на ее принтере, а вчера даже позвонила, перед тем как выйти из дома! И все равно пришла – и, как говорится, поцеловала закрытую дверь кабинета… «Ванессы Николаевны уже нет» – вот это был номер! Конечно, статья про тайный язык вееров вполне может подождать до следующего раза, срочности никакой, но разве так делается? Ужасно обидно, сказала бы «Не приходи», раз уж занята!.. Но что самое любопытное, бабушки и дома не было: Алька, как дурочка, из Политеха не сразу поехала домой, а завернула к бабуле со Стасом, и снова никого не застала! Удивительно обломный четверг у нее получился. И как финал – ссора с мамой!

Сердито пыхтя, Алька вытерлась насухо, быстро натянула на себя белье и джинсы с красной водолазкой, сунула ноги в мамины тапки и пробежала на кухню. Греть кашу для Рыськи не хотелось, поэтому она накрошила собаке в миску колбаски и хлеба, капнула молока… Ничего, Рысь не обидится, а вечером уж Аля компенсирует ей куцый завтрак! Просто сейчас мало времени, нужно замазать тональным кремом жуткие прыщи и накрасить губы, чтобы выглядеть поярче. Не дождутся от Альки слез и страданий, плевать ей на всех, и особенно – на Костика с Даной. Данка вообще непонятно чему радуется: как будто рядом с Алькой нет других парней, кроме этого бабника!.. Один он, что ли, на свете?

Но, выгуляв собаку и заперев дверь квартиры на два замка, Алька направилась в школу с единственным желанием: увидеть Костика, посмотреть на него пристально и обязательно найти на лице парня следы такого же страдания, которое сводит с ума ее. Убедиться, что он все это делает только назло ей… Да, он не один на свете, парней вокруг много, иногда Альке даже кажется, что слишком, но зачем ей кто-то еще, когда вот он – Костик, тот самый неотразимый брюнет, гордость школьной футбольной команды, спортсмен и красавец! Зачем ей все эти «другие», когда есть он? Кроме него Альке никто не нужен.

Когда она в первый раз увидела его – а это случилось словно сто лет назад уже! – то даже подумать не могла, как сложно будут складываться их отношения. Костя пришел к ним в школу первого сентября, весь такой загорелый, сверкал белозубой улыбкой направо и налево. Еще на линейке, когда их классы поставили рядом и Алька волей случая оказалась возле новенького, она заметила, какие длинные у парня ресницы, у нее самой неплохие, но с его – ни в какое сравнение не идут!.. Но в тот момент он не вызвал в девушке сильных чувств. У нее и без новенького парня было о чем подумать.

А дальше действие пошло по закону жанра: сперва в Костика влюбились все девчонки его класса, чуть позже к ним присоединились остальные старшеклассницы. Очень быстро про загадочного красавца все вызнали: его семья приехала из Самары, Костя старше всех десятиклассников, ему уже семнадцать, он превосходно играет в футбол и так далее… Алькины одноклассницы на уроках взахлеб обсуждали его достоинства, и Альке было любопытно слушать про новенького, но не более того, и уж тем более она даже не подозревала, что очень скоро сама в него влюбится до смерти!.. Ей тошно становилось от одного предположения, что она вообще может всерьез заинтересоваться парнем… Тогда она еще не отошла от событий той ночи на даче, постоянно думала об этом, то винила себя, то оправдывала, и все мужские особи, даже самые симпатичные, в тот момент вызывали у Альки отвращение… Если бы не это, наверное, их роман с Костей начался бы гораздо раньше!

Если те отношения вообще можно назвать романом, конечно. Ничего же и не было толком: так, походили на дискотеки, пару раз погуляли в парке – сидели на скамейке и ели мороженое, правда, потом Костя посадил Альку к себе на колени, и вот это уже оказалось незабываемым. Каждое утро парень встречал ее у подъезда, и они вместе шли до школы, а потом – из школы брели назад, иногда – гуляли где-нибудь, но чаще он просто провожал подружку до дома и целовал возле лифта… И возле школы они тоже целовались!..

Закусив губу, Алька медленно подошла к школьным воротам и остановилась. Как раз вот здесь он ее в первый раз обнял по-настоящему, не за плечи или талию, как сейчас ходит с Данкой, а так, как девушке хотелось: буквально сгреб в охапку и вжал в железный столб, а потом решился и прикоснулся своими сильными губами к ее дрожащим… Алька так боялась, что парню не понравится, как она целуется, и едва не оттолкнула его… но потом обо всем забыла и даже не заметила, что вцепилась в куртку Костика и притянула его к себе… Да, как давно это было, вот оно, то волнующее место – ворота с одной сорванной петлей, покрашенный серебряной краской столб, газон со свежей зеленой травкой!.. Когда они здесь целовались, трава была желтая, но в остальном – ничего не изменилось!

Алька вошла в ворота и неторопливо направилась к красно-голубому зданию школы, старательно обходя все ямки и выбоины и ни в коем случае не срезая углы… Куда ей торопиться? Звонок только через десять минут, а раньше вламываться в класс не имеет смысла. Биологичка все равно ее не пустит во время урока, она принципиальная… Пожалуй, Алька скажет учительнице правду – проспала, мол – и ничего выдумывать не будет. Зачем врать без необходимости?..

Поправив рюкзак на плече, Алька решительно зашагала к двери, и через мгновение она вошла бы в школу, если б не резкий мужской оклик, так не вовремя раздавшийся за ее спиной. Опять. Господи, ну зачем ей все это, за что?!

– Алечка, какая приятная неожиданность. Надеюсь, ты уделишь мне пару минуток своего драгоценного времени? Все равно до перемены еще далеко, так что… Ты же не бросишь меня, правда? – Можно не смотреть, и так понятно, что этот человек издевается над ней, наверняка стоит, засунув руки в карманы куртки или эдак по-ковбойски заткнув большие пальцы за ремень. Позер чертов, и как Альку угораздило так вляпаться? А она уже почти поверила в то, что этот человек исчез наконец из ее жизни!

Нехотя повернувшись, Алька увидела высокого, чуть полноватого мужчину с густыми темными волосами и некоторым высокомерием в лице. Его руки оказались скрещенными на груди, а на губах и правда утвердилась ироничная полуулыбочка, которую она до смерти ненавидит… Мужчина встал на нижней ступеньке каменного крыльца, на расстоянии семи ступенек от девушки, было ясно, что так просто он ее не отпустит, нечего и пытаться уйти… Но как же хочется это сделать!

– Игорь, чего тебе опять от меня надо? – Алька вскинула голову и бросила на мужчину холодный взгляд. Все нормально, у нее получилось: голос прозвучал раздраженно, а не испуганно, это плюс. – Я тебя не желаю больше видеть, надеюсь, ты понимаешь!..

– Не может быть, ты просто хочешь меня обидеть!.. – Опять насмешка в голосе, но что еще хуже – Игорь в два прыжка преодолел расстояние между ними и сжал ее тонкие запястья своими жесткими ладонями, как тисками, так, что Алька даже ойкнула от острой боли. – Нет-нет, не отворачивайся, лучше взгляни в мои страстные очи, видишь, они полны любви!.. Ах, не расстраивай меня, ты не могла забыть все, что было между нами, ты же до сих пор вспоминаешь меня, правда? Скажи! «Ты узнаешь меня из тысячи!» – Ну и гад, даже запел, от чего у Альки мучительно заныли скулы. Невыносимо! Скорей бы звонок, никогда еще она так сильно этого не желала!

Вспоминает ли Алька его? Да он самый обыкновенный мужик, каких много, в нем нет ни одной особенной и запоминающейся черты, ни единой! Вот только Алька все равно его никогда не забудет, тут он прав… хотя ей бы того безумно хотелось! Взять и выкинуть из памяти и эти наглые глаза, и красный рот, брови домиком, и руки с длинными беспокойными пальцами, уж она-то знает, какими они могут быть настойчивыми… Ну почему так всегда! Это же была ошибка, ошибка – а не вина, так почему же у нее теперь все идет наперекосяк?! Почему нельзя взять да и забыть все: и глупый день с шашлыками, красным вином и сигаретами, и гадкую ночь – потом, когда больше не осталось сил на веселье. И никогда, ни за что, никоим образом не реагировать на вкрадчивый мужской голос, и не вздрагивать от страха, увидев этого человека за километр от себя, и не закусывать в ужасе губу, когда он вдруг объявляется прямо перед ней. Пусть бы все, что было, вдруг стерлось из памяти, пропало, растворилось, раз уж невозможно изменить прошлое…

– Отпусти меня, сейчас же! – как Алька ни следила за своим голосом, все-таки страх скрыть не удалось, и в ее голосе зазвенела паника.

Игорь аж засветился от удовольствия, когда она попыталась высвободить руки, и еще сильнее сжал девчонку в объятиях, на этот раз привалившись к ней всем телом и впечатав ее в школьную дверь. А она от испуга не смогла придумать ничего лучшего, кроме детской угрозы:

– Если ты меня не отпустишь, я закричу! – и тут же замолчала, потому что дверь под ее спиной дернулась, и когда Алька отпрянула от нее, на улицу выскочила веселая компания младшеклассников.

Прозвенел долгожданный звонок, только девушке это не принесло облегчения: она опять проиграла. Не она вырвалась на свободу, нет – Игорь сам, по собственной воле, выпустил ее из своих когтей и, спустившись с крыльца, обернулся и мило помахал рукой – до скорой встречи! А это значит, что встреча обязательно состоится, ведь ему нравится мучить Альку, в следующий раз она будет чувствовать себя так же скверно, как сегодня, опять придется отбиваться от него, и кричать, и угрожать – но тут же забывать о собственных угрозах, дрожа от страха… Стыдно, унизительно. Господи, это же совершенно безвыходная ситуация!

Алька уныло зашла в школу и поднялась на второй этаж. Если она сейчас получит двойку по биологии, ничего удивительного в этом не будет. После такого потрясения нет сил не то что нормально отвечать на вопросы у доски, но даже связно мыслить. Что же ей делать? Альке даже не с кем посоветоваться, не у мамы ведь просить помощи и не у бабушки! Наташка, конечно, в курсе, но… она просто сочувствует. Подруга, наверное, вполне могла оказаться на Алькином месте. Да вот не оказалась – у нее-то хватило ума вовремя уйти с проклятой вечеринки, это только Альке веселья хотелось. Круглая дура, идиотка! Вот и расплата за ее тупоумие – самодовольный Игорь со змеевидной улыбочкой. Проклятый Гоша.

Извинившись перед учительницей, Алька обреченно уселась за свою вторую парту и уронила голову на руки. Так бы и просидеть все уроки, не двигаясь и ни на что не реагируя. Она бросила Наташке лишь два слова: «Опять Змей», и та не стала ни приставать, ни докучать ей своими советами… Но, честно говоря, вот если бы прямо сейчас вдруг – как по волшебству! – нашелся человек, который дал бы Альке дельный совет, она была бы так счастлива, что отплатила бы за помощь чем угодно, она бы все сделала, чтобы ее спасли! Она бы…

Но это только в сказках главную героиню всегда выручают в трудную минуту, а ради обыкновенной школьницы никакой принц не станет седлать коня. Да что там – седлать коня! Он даже со своей царственной постели ради нее не встанет: повернется на другой бок и заснет, а она пусть сама как умеет выкручивается из сложной ситуации. Вздохнув, Алька выпрямилась и, открыв последнюю страницу рабочей тетради, привычно нарисовала на ней человечка и тут же утопила его в реке. Вообще-то она хотела, чтобы тот поплыл, но, судя по всему, бедняга явно тонет! Чуть подумав, Алька пририсовала рядышком дельфина. Ничего, после уроков она как следует обо всем поразмыслит и обязательно что-нибудь придумает!

* * *

…– И теперь он тебе угрожает, я правильно понял? – Станислав Сергеевич махнул рукой официантке и заказал чашку кофе и гамбургер для Альки и бутылку пива и чипсы – для себя. Потом повернулся лицом к девушке, окинув ее внимательным взглядом. – И эта его… эскапада далеко не первая, он уже третий или четвертый раз подкарауливает тебя у школы и издевается. Так?

Алька кивнула и отхлебнула горячий кофе. Удивительное дело, не может быть, что это она сейчас сидит и все рассказывает, в общем-то, постороннему ей человеку! Ну и что, что он муж бабушки, сама-то Алька знает его чуть больше месяца!.. Но Стас не такой, как другие. Таких мужчин она никогда еще не встречала – с первой же секунды их знакомства она почему-то почувствовала себя защищенной, с ним бы она пошла даже ночью в лес, где водятся волки… Алька улыбнулась бы своим мыслям, если бы ей не было так неуютно от необходимости извлекать на свет летнюю историю на даче… Она бы с большей радостью просто забыла о ней, да вот – никак не выходит, и что-то со всем этим делать надо!

А тут как раз Стас подвернулся. Алька только распрощалась с Наташкой и пошла по Горького к Московской, в сторону кулинарии, и в самом прямом смысле налетела на Стаса, выходившего из своего юридического. Он ей очень обрадовался, предложил посидеть в кафе, если она никуда не торопится, что-то спросил… и она дрогнула. Хотела ведь сама все решить, в одиночестве обдумать сложившуюся ситуацию, найти из нее выход, но увидела Стаса – и вдруг почувствовала себя такой слабой и уязвимой, как первоклашка! От него вообще исходит какая-то сила – ведь старый же, однако почему-то этого не ощущаешь, наоборот, он такой властный, но это вызывает в Альке не протест, а желание подчиниться… Почему-то кажется, что Стас знает, что и как надо делать, у него все получается правильно, он сильный!

– Я так понимаю, ни матери, ни бабушке ничего об этом неизвестно, так? – Алька судорожно кивнула и испуганно округлила глаза, и Станислав Сергеевич мягко остановил ее руки, нервно взлетевшие ко рту. – Спасибо за доверие.

Да уж! Трудно представить, что было бы с матерью и бабушкой, узнай они о том, что совершила их Алечка! Она в то утро у Наташки сидела до последнего, ужасно боялась, что они по ее глазам все прочитают, но, слава богу, обошлось… Мама с самого утра зачем-то вернулась в город, они с Алькой разминулись, а бабушка с тетей Любой с соседней дачи целый день давила сок из яблок, ей было не до внучки с ее переживаниями. Альке просто повезло. Пусть они и дальше ничего не знают!..

– В общих чертах картину ты обрисовала, – Стас кивнул Альке и откинулся на спинку неудобного пластмассового стула. – А теперь давай поступим так: ты мне расскажешь… подробно, точно! – все, что произошло тогда на даче, и мы вместе подумаем, как действовать в создавшейся ситуации. Только не волнуйся и не спеши, время у нас есть.

Алька никогда в жизни не курила, но в эту минуту ей страшно хотелось затянуться – и чтобы сигарета попалась вонючая и едкая, которая ободрала бы все горло и скрутила в долгом, ужасном кашле… Тогда бы не пришлось делать над собой усилие и говорить о той ночи. И кому говорить? Мужчине, который сидит напротив, пристально смотрит на нее умными серыми глазами и молчит. Не задает вопросов, не подбадривает, просто ждет, когда она сама справится с волнением и начнет свой рассказ!

– Это было летом… в августе… Двенадцатого августа, в Наташкин день рождения. Это моя подруга… У нас дачи рядом, мама с бабушкой были на нашей даче, а я к Наташке ушла. Я думала, меня не отпустят на всю ночь, а меня вдруг отпустили… Там народу не очень много было, наши одноклассники, еще двое – с Наташкиных танцев… Да, и пацаны, и девчонки, ну, человек восемь или девять, не больше. День рождения хороший получился, Наташка тут ни при чем, только я!.. – В какой-то момент Алька вдруг страшно испугалась, что Станислав Сергеевич сейчас во всем заподозрит Наташку, и это будет дикая несправедливость, потому что подружка звала ее с собой, утягивала с пьянки, а то, что Алька осталась, – так это ее дурной, упертый характер виноват! А Наташка хорошая, не надо думать о ней плохо!.. Но Станислав Сергеевич легко кивнул ей, и Алька, успокоившись, продолжила вспоминать.

Часов в девять Наташкины гости стали расходиться: многие возвращались в город, им надо было успеть на последний автобус, так что праздник начал постепенно затухать, и это было грустно. Они остались вчетвером: именинница, Катька с Валей и Алька. И тут кто-то заметил за изгородью на соседней даче знакомых пацанов: летом Алька и Наташка частенько встречаются с ними на пляже, как-то раз подружка даже ездила с ребятами на их моторной лодке на остров ловить рыбу. Так что это не совсем уж чужие люди, да и ничего страшного нет в том, чтобы повеселиться одной компанией… Посовещавшись, девчонки выдвинули Катьку послом и отправили ее на переговоры. Та вернулась радостная: у ребят на соседской даче костер горит, они собираются делать шашлыки и приглашают девчонок в гости. Обрадовавшись, девицы собрали оставшиеся салаты и бутерброды и пошли!..

– Я там знала почти всех, кроме вот этого Гоши… Игоря, а он и есть хозяин дачи. Он взрослый уже, у него дочка в третий класс ходит. Это мне Пашка сказал. Игорь – его старший брат. – Алька потерла бровь и тупо уставилась в пустую кружку. Когда она успела выпить весь кофе?..

Как же тяжело ей дается этот разговор! Алька, конечно, сперва заговорила о «подруге, у которой приключилась неприятность», но Станислав Сергеевич сразу пресек ее трусливую попытку замаскироваться… Все равно, говорит, понятно, что речь идет о тебе, так что найди в себе смелость и расскажи о своей проблеме от первого лица!.. Вот она и мучается теперь. Конечно, Алька трусиха, а еще ей жутко стыдно, просто ужасно!.. Но, слава богу, Стас слушает молча, а то бы она вообще захлебнулась своими словами, торопясь побыстрее их высказать и опасаясь, что ее прервут не дослушав!..

А дальше все было просто, она бы даже сказала – неинтересно, если бы это касалось не ее. Ребята под шашлычок и салаты с удовольствием спаивали девчонок, подливая им красное крепленое, но сами тоже пьянели на глазах, и вечеринка закончилась бы ничьей, все выдохлись бы одновременно и расстались без потерь, если бы, на Алькину беду, она не приглянулась хозяину дачи, единственному взрослому среди них. Алька смутно запомнила то, что было в конце вечера: сперва-то все веселились, потом за Катькой и Валей заехал отец, затем Наташка стала дергать ее за руку и тянуть к себе, на свою дачу, но Альке уже было не до подружки. Игорь так ухаживал, говорил комплименты… И не трогал ее, совершенно! Если бы Игорь приставал, Алька сразу раскусила бы его и в один момент прекратила знакомую игру, она же не маленькая, знает все это!.. Но когда вокруг – природа, ночь, догорающий костер, пьяные и довольные голоса Пашки и Сереги где-то в доме наверху, а рядом – внимательный мужчина, который просто разговаривает с тобой, то никакие страхи в голову не приходят!.. Поэтому Алька махнула Наташке – уходи, я приду позже… И действительно – даже не пришла, а прибежала к ней под утро, зареванная и несчастная.

– Я не помню, как это… как все произошло. Мне резко стало нехорошо, Игорь что-то говорил, но меня начало тошнить, он принес воды в ковше, и я умылась, а потом… не помню, кажется, заснула. Смутно все так. А проснулась оттого, что он меня… Что он уже это делает. – Алька моргнула и покраснела до боли в скулах. Господи, Наташке обо всем этом даже говорить не пришлось, по Алькиному лицу и так все было видно, да и ноги у нее оказались в крови, и руки тоже, и даже спина почему-то… Наташка, конечно, выспросила у нее все подробности, но – потом, да и подруга – не мужчина, с ней легко. – Было ужасно больно, я закричала, но он меня не пускал… потом я вырвалась и побежала к Наташке… Вот и все!

Нет, конечно, не все… Но разве может Алька кому-нибудь рассказать о том, как она стонала от наслаждения, еще не понимая, почему ей так хорошо, находясь где-то между сном и явью?.. И потом – уже ощутив на себе чужие руки, она ведь не сразу решила отстраниться от них, нет – она подалась вперед, сама! Алька не закричала, не убежала, и это уже не спишешь на сонное состояние и не объяснишь «непониманием» происходящего, это – ее испорченность, ей нравилось то, что проделывали пальцы Игоря, и его поцелуи – тоже. Только когда он тяжело налег на нее, она сильно испугалась, стало нечем дышать, потом показалось, что ее тело порвалось с жутким треском, и тут же пришла боль!.. Да, вот тогда Алька закричала, но это было уже бесполезно – Игорь не смотрел на нее и не слышал ничего, он просто двигался, как робот, и отпустил девушку лишь тогда, когда ее живот превратился в одну огромную ноющую рану… По крайней мере, ей так казалось… Но об этом она даже Наташке не сказала и тем более – ни за что не расскажет Стасу, никогда!.. Ведь она могла, должна была остановить Игоря, но – не сделала этого!..

Теперь, когда Алька выдавила из себя самое главное, ей вдруг стало холодно и одиноко. Сейчас этот мужчина с мрачно сдвинутыми бровями и сердито сжатыми губами скажет, что она вела себя глупо и заслужила все, что с ней произошло… Алька сделала судорожный вдох и выпрямилась. Да она сама понимает, что виновата. Наверное, ей не надо было вообще об этом говорить. Игорь – ее проблема, и, может, если б она хорошенько подумала, то нашла бы способ избавиться от него. Зачем она пустилась в откровенность?..

– Вот что, Аль, у меня к тебе последний вопрос. Какой конкретно помощи ты от меня ждешь? Если ты советуешься со мной как с юристом, я должен настаивать на том, чтобы Игоря судили за изнасилование… Даже тот факт, что ты добровольно пила вино в его компании, не умаляет его вины, ты должна это понимать. Но – мне кажется, тебя саму такой вариант не устраивает? – Алька упрямо мотнула головой, и Станислав Сергеевич усмехнулся. – Ладно… Едем дальше. Может быть, ты хочешь, чтобы я разобрался с ним как мужчина с мужчиной? Встретил его с глазу на глаз и выяснил отношения? Мне кажется, что и этот вариант не самый лучший…

Алька рассеянно повертела в пальцах чайную ложку. Действительно, на что она рассчитывала, выкладывая Стасу свою дурацкую историю? Что он кинется в бой и защитит ее поруганную честь? Ага, конечно, только вообразить себе, как это будет смотреться, уже смешно! К тому же Стас – хороший, но он старый, Игорь намного моложе, так что сила будет на его стороне… Да и не надо драк, в самом деле! А суд – это вообще ужасно… Ей и так дико стыдно, а тут весь мир узнает, что сделал этот козел! И мама, и бабушка… Они отпустили ее, поверили, а она тут же предала их доверие! Нет-нет, только не суд!

– Ну вот что. – Стас дотронулся до Алькиной руки и подмигнул ей. – Юриста и защитника мы оставим в покое, а вот как мужчина я могу дать очень хороший совет. Но – делать ты все станешь сама, с моей подсказки… Только смотри, надо сыграть убедительно, иначе никакого смысла в этом совете не будет!..

…Через полчаса Алька уже хохотала во все горло над шутками Стаса, они вдвоем медленно брели по Проспекту и жевали мороженое. Оказалось, что на улице теплый и светлый майский вечер, а завтра – суббота, и, наверное, они соберутся всей семьей за ужином, посмотрят телевизор, поговорят обо всем на свете! Это будет так здорово, как будто в мире больше нет проблем, а есть только счастье, любовь и радость!

А когда Игорь в очередной раз незвано возникнет в ее жизни, она легко и изящно, одной-единственной фразой, простой, но острой, как бритва, разрубит этот гордиев узел и навсегда выйдет из неравного боя победительницей! И никогда-никогда больше не поставит себя в такое идиотское положение… Она справится, потому что умеет извлекать уроки из своих ошибок.

– Прости, я думала, ты еще не спишь. – Мать приоткрыла дверь и тенью проскользнула в Алькину комнату. – Не знаю, мне почему-то стало страшно, я весь вечер смотрела на твою бабушку… Что-то с ней не то. Ты не обратила внимания?

Мама забралась под одеяло и прижалась щекой к горячему дочкиному плечу. Сколько Аля себя помнит, они всегда любили так лежать – сцепившись руками и соприкасаясь телами, но если раньше Алька была маленькой и искала у мамы защиты и утешения, то теперь роли явно поменялись. Мама тоненькая и едва достает до ее подбородка, теперь не она Альку, а Алька ее опекает, и мамина хрупкость вызывает в девушке странную нежность! Хочется погладить ее по голове, коснуться лба и стереть с него эту озабоченность, чтобы она снова смеялась, кружилась по комнате в новом платье, звенела хрустальными бокалами, накрывая праздничный стол!.. Господи, как хорошо, что они вчера помирились, и как Алька вообще могла тогда наговорить маме столько всякой обидной ерунды!

– Ты о чем? У бабушки голова просто болит. Я думаю, все из-за этого. Но, наверное, надо опять ее врачам показать, она такая забывчивая стала… Стас тоже беспокоится, он мне говорил. – Алька поцеловала маму в висок и с удовольствием вдохнула аромат ее волос, такой мягкий и приятный запах моря и нагретого солнцем песка. Скорей бы лето наступило, чтобы нервотрепка с экзаменами осталась позади, и они бы с мамой, бабушкой и Стасом поехали куда-нибудь, лучше, конечно, к морю, но можно и на дачу!..

Привычно нахмурившись, Алька прислушалась к себе и удивилась. Раньше любое напоминание о даче, чья-то случайная фраза, мелькнувшая мысль или воспоминание тут же вытягивали из ее памяти ту мерзкую сцену с Игорем, но после разговора со Стасом все как будто разом изменилось! У Альки такая тяжесть с души свалилась, что она даже физически это почувствовала! Вдруг оказалось, что это вовсе не конец света – а просто ее ошибка, просчет, глупый эпизод в большой жизненной повести, и совершенно не нужно нести все в себе, как драгоценную хрустальную вазу, о которой думаешь каждую секунду – потому что боишься разбить… Стас сказал, чтобы она перестала себя терзать, что в той ситуации главное виновное лицо – не она, а Игорь, хотя, конечно, хорошо бы Альке научиться заранее просчитывать последствия своих поступков… Алька, правда, все равно ощущает себя виноватой в случившемся, но – после разговора со Станиславом Сергеевичем ей действительно стало легче!

Девушка потянулась всем телом и еще сильней прижалась к маме, которая тут же обняла ее и потерлась носом о предплечье дочери. Как здорово, что эта неделя, наконец, закончилась и завтра воскресенье, они выспятся, потом мама (она же все равно проснется раньше!) сварит кофе, они выпьют его, никуда не торопясь, укутавшись в одеяла и смеясь над шустрой Рыськой. Хорошо!.. А раньше к ним бы присоединилась бабушка, и она бы обязательно корила маму за то, что та ничего не ест, а Альку бы жучила за ее неаккуратность: за крошки на постели, упавший на пол кусок плюшки, разлитый кофе… Но это все равно здорово, потому что – так было всегда. А теперь бабушка по утрам пьет чай и живет за много остановок от них. Но со Стасом ей повезло, это правда!

– Мам, слушай. – Алька вдруг испугалась, ей и в голову не приходило раньше, что все может быть серьезно, и только сейчас она внезапно обеспокоилась по-настоящему, так, что даже толкнула мать локтем в бок. – А что, если бабушка… заболела и скрывает это от нас? Я вот подумала – что, если это не забывчивость, а она куда-то ходит, например к врачам, и нам не говорит? Не хочет тревожить… Стас боится за нее, говорит, она стала какая-то странная, чуть что – сразу в слезы! А мы – как те три слепые мышки, вертимся вокруг, ничего не замечая!..

В самом деле: в четверг она ведь так и не нашла бабушку – ни на работе, ни дома, и это бабушкино объяснение по телефону прозвучало очень неубедительно! Бабушка сказала, что гуляла в городском парке… Ага, конечно! Одна? Ну, предположим… Но ведь пока от ее Политеха доберешься дотуда, уже и гулять сто раз расхочется! Не то что бы это так далеко, просто неудобно ехать, с пересадками. Да и погода, прямо скажем, была не для прогулок: весь день противный мелкий дождичек накрапывал, а у бабушки, между прочим, нет зонта! Алька это точно знает, потому что как раз собирается ко дню ее рождения сделать ей такой подарок. Даже выбрала в «Бирюсинке» чудесный дамский зонтик цвета чайной розы, бабушке понравится… В общем, трудно поверить, что она – в ее-то мягких элегантных ботиночках и легком плащике! – четыре часа гуляла по мокрым дорожкам городского парка, под моросящим дождиком… Нет, только не бабушка! К тому же эта ее бледность и запавшие глаза… все не просто так!

– Аль, мы должны что-то сделать… Не знаю, поговорить с ней, наверное! Но ведь бабушка упрямая, если она что-то решила скрыть от нас, из нее ничего не вытянешь! Может быть, Станислава Сергеевича к этому подключить? – Мама тоже разволновалась… Наверное, она хотела, чтобы Алька ее успокоила, потому что сама давно что-то подозревает и тревожится, но теперь, когда они обе завелись, придется предпринимать какие-то шаги, что-то делать, чтобы прояснить ситуацию… Только что? Ведь бабушка действительно скрытная, пока сама не пожелает поделиться своими проблемами, все бесполезно!

– Стас тоже теряется в догадках, мы с ним говорили о бабушке… Это ж если нам заметно, что с ней что-то не так, представляешь, как он нервничает? Он ведь живет с ней, видит ее каждый день… Говорит, бабушка в последние дни изменилась… Мне так не хочется, чтобы наши с тобой догадки оказались верными! Она же никогда не болела! Пусть бы с ней все было в порядке! – Еще полгода назад Алька даже вообразить бы не смогла свою бабушку в больничной палате, однако теперь, когда она видела ее в неуютной комнате с холодными белыми стенами, на узкой больничной койке, с пластиковыми шнурами капельницы, с соседками в полосатых пижамах, она уже может представить себе все, что угодно! Но это страшно. Ее жизнерадостная бабушка, такая энергичная, веселая – и вдруг опять будет лежать бледным привидением, еле шевелясь от боли и слабости во всем теле? Нет, нет и нет!

Завтра она навестит бабушку и Стаса и еще раз поговорит с ними по отдельности, попробует прощупать обстановку исподтишка, прозондирует почву, а там, дальше, наверное, придется действовать решительно. Как – Алька пока не придумала. Надо посоветоваться со Стасом, потому что их с матерью мозгов явно не хватает… И, если честно, просто ужасно хочется спать!

Пожелав Альке спокойной ночи, мама поцеловала ее и ушла в свою комнату, по дороге чудом не наступив на Рыську, растянувшуюся у кровати юной хозяйки. Часы в гостиной пробили половину двенадцатого… Редкий день, когда Алька в это время уже в постели, обычно она часов до двух штурмует чаты и форумы в Интернете, но у нее еще вчера кончилась карточка, а на новую пока нет денег… Зевнув, она повернулась на бок и закрыла глаза. Ну и хорошо, теперь у нее освободилась ночь и, значит, есть время поразмышлять над всеми проблемами. Она должна что-то придумать! Ведь они – одна семья, они обязаны помогать друг другу! Вон Стас не пожалел на нее время, выслушал, утешил, дал совет. Неужели же Алька не сможет быть полезной ему и своей бабушке? Опять все повторяется, она ни на что не способна! Как она хотела помочь маме с этим ее Георгием, но не сумела, все вышло плохо, и мама несчастна, хотя, конечно, скрывает это и от дочки, и от всех… Только ведь Альку не обманешь! Наверное, ей нужно было вести себя по-другому, но – во-первых, уже ничего не исправишь, а во-вторых, она вовсе не уверена в том, что могла бы повести себя как-то иначе.

Нет, все-таки жизнь – ужасно сложная штука. Свесив руку с дивана, Алька погладила мягкую собачью спинку. Вот бы ей научиться спать так же – беззаботно, без задних лап, тихонько похрапывая и причмокивая во сне. Улыбнувшись, она свернулась калачиком и уже через минуту сладко спала, как и собака. Потому что никакие проблемы не стоят того, чтобы из-за них мучиться бессонницей!

* * *

И последний слой: теперь все отлично, ногти синие, как новенький «Жигуленок» соседа… Отставив флакончик с лаком, Алька полюбовалась своими руками. Конечно, ей этот цвет не очень-то идет, мама права, и классная завтра будет кричать, но зато самой Альке ужасно нравится ее маникюр. Такой чистый, глубокий цвет, загляденье! А классной все равно не угодишь: то ее ужасно раздражают Алькины джинсы, то Алькина «слишком длинная» челка, то еще что-нибудь! Словно это ее дело – как Алька выглядит и что носит. Классная должна давать знания своим ученикам, а не диктовать им правила поведения и не лезть в их личную жизнь!..

Думать о школе не хотелось. Еле дождавшись, пока лак высохнет, и все-таки слегка смазав пару ногтей, Алька, как всегда, босиком пробежала на кухню и достала из морозильника мороженое. Чуть не забыла о нем!.. Разворачивая по дороге эскимо, она прошла в гостиную, включила телевизор и уселась на диван. Какое скучное получается воскресенье! До бабушки со Стасом не дозвонилась, наверное, на дачу уехали… Странно только, что их с матерью ни о чем не предупредили. А то бы Алька с удовольствием присоединилась к ним, чего дома-то торчать… Уроки у нее уже все сделаны… Вот дурная голова! Сперва сделала физику и только потом вспомнила, что в эту неделю у них астрономия… Дурацкая система, нет бы, как раньше, один урок физики и один – астрономии, и путаницы бы никакой не было. А то с этим понедельным чередованием пар совсем спятить можно!..

Алька зевнула и выключила телевизор. И читать не хочется, нудно все как-то. Лучше бы с мамой пошла в ее тренажерный, все польза была бы! Да и за мамой бы проследила, чтоб та больно-то не увлекалась спортом, и так она – худее некуда просто. И не ест ничего. Алька досадливо поморщилась, наступив голой пяткой на Рыськину любимую игрушку – пластмассового пупса, и отшвырнула его в сторону. И она, Алька, даже обрадовалась сперва – хорошее дело, мам, занимайся спортом! Лучше бы молчала в тряпочку… Мать же теперь там дневать и ночевать будет, в этом тренажерном! Все ей кажется, что она некрасивая, не нравится мужчинам… Из-за Георгия все. Ну, может быть, и из-за отца тоже… Все беды в этом мире из-за мужчин, ей ли не знать!

???????????????????????????????????.????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.??????????????????????????????????????????..????????????????????????????????????????????????????!?????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????!?????????????????????????????????????????????????????????????????????????????:??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????? – ???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????…???????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.

Алька доела мороженое и облизала бумажку. А мама ни за что не позволит себе такое удовольствие и даже, наверное, уже не вспомнит, как они всей семьей по субботам ходили в замечательное кафе «Белочка». Сколько лет назад это было? Десять? Одиннадцать?.. Мама с папой тогда еще не развелись, отец не пил – все было хорошо! Альке брали двойное сливочное мороженое с шоколадом и вишневым сиропом, мама любила пломбир с клубничным сиропом, а папа – шоколадное мороженое. Альку всегда удивляло, как взрослым хватает одной маленькой порции, когда ей даже двойной мало! Она до сих пор ужасно любит мороженое, и, пожалуй, это единственное, что не изменилось в ее жизни: «Белочки» больше нет, на ее месте – пивная, и папу она не видела восемь лет, и мама теперь другая – не искрится счастьем, как когда-то, не откусывает от Алькиного пирожного, не ест вечером, забравшись с ногами на диван и держа поднос на коленях… Если бы не отец со своими закидонами, мать бы осталась прежней, разве не так? Алька же не слепая, она все видит, и это ничего, что она тогда была маленькая, – она все помнит.

Вымыв липкие от мороженого руки, Алька нехотя побрела в свою комнату. Наверное, надо одеться и пойти гулять, или заявиться к кому-нибудь в гости, или отправиться на Проспект и купить себе в кафе чашку кофе с гамбургером… Про вино ей до сих пор даже думать дурно, напилась она тогда конкретно! Нет, вино Алька больше пить не будет, это точно! Разве что шампанского или джин-тоника, да и то – один глоток! И не сегодня… Сейчас ей просто жаль терять такой замечательный вечер, хочется кого-нибудь встретить, чтобы воскресенье не прошло впустую!

…Воскресенье действительно подарило ей неожиданную встречу, правда, сама Алька осталась незамеченной: она как раз подходила к Проспекту, когда возле памятника Чернышевскому увидела странно знакомую пару, и успела вовремя спрятаться за угол дома, так что она-то этих двоих разглядела, а вот они ее – нет. Сначала Алька, конечно, обратила внимание только на парня: эти черные волосы и блестящие цыганские глаза, эти широкие плечи, уверенную походку невозможно не узнать! А потом она перевела взгляд на его спутницу и охнула: Наташка, ее подружка – и вдруг рядом с Костиком?! Она же его ненавидит, ей смотреть на него тошно, не то что с ним разговаривать, а тут… идут чуть ли не под ручку и мило так беседуют! О чем? Почему они вместе? Что происходит?.. Надо срочно все выяснить, разобраться, понять, в чем дело!

Альке было достаточно просто выйти из-за угла дома, и тогда бы эти двое моментально ее заметили, и по выражению их лиц она догадалась бы обо всем. О том, что ее давно обманывают, выставляют полной дурой, смеются над ней… Встать прямо перед ними и посмотреть обоим в глаза!.. Но, конечно, Алька этого не сделала.

Она дождалась, когда Костя с Натальей исчезнут из ее поля зрения, и просто пошла домой, забыв о Проспекте с его кафе и гамбургерами, не думая ни о чем… Вот из-за чего бабушка все время твердит: нельзя слепо доверять людям, в жизни много предательств – из-за подобных мелких болезненных ситуаций… Но это не так. Алька мало кому верит – только маме и бабушке, да Наташке. Сейчас еще и Стасу. Но верить – так легко! Это значит – не сомневаться в человеке, не делать никаких выводов, пока не поговоришь с ним… И она завтра просто спросит Наташку обо всем, и, конечно же, подруга даст ей разумное объяснение. Все окажется простым и понятным, и у Альки на душе станет тепло и светло!.. Когда она узнала про то, что сделал Костик, было ужасно больно! – но что-то подобное она подозревала, словно никогда до конца не верила ему… А с Наташкой все по-другому, по-настоящему, и завтра подруга скажет Альке правду. Потому что иначе быть не может, Наташка никогда не врет ей.

Утро понедельника началось с неприятной новости: привычно потрепав Рыську по лохматому загривку, Алька в очередной раз заметила, что собака трясет головой, но вместо того, чтобы, как обычно, пропустить этот факт мимо сознания, девушка решительно заглянула животному в уши. И была просто потрясена – как Рыська еще не оглохла, непонятно, ее ушные раковины накрепко забиты, такая пробка, как в бутылке! Жуть! Взяв у матери денег, Алька сегодня же, не откладывая дело в долгий ящик, решила сводить свою несчастную собачку к ветеринару… Вот так хозяева! Столько времени животное мучилось, а они даже не замечали этого!

В школе Алька еле продержалась до конца третьей пары. Игорь не явился, хотя она была готова к этой встрече, даже репетировала по дороге свою роль… Наташка сама сразу же, на первом уроке, рассказала ей о том, как вчера столкнулась с Костей возле Липок. Подруга прошлась с ним немного, и говорили они, конечно, об Альке и Дане… Все оказалось так, как предполагала Алька: невинно и без подтекста. Если бы не больные Рыськины уши, девушка бы после Наташкиных слов ощутила себя счастливой, а так – просто немного обрадовалась. Да, это очень неприятно – ничего не понимать в происходящем, подозревать близкую подругу в подлости и самой же стыдиться своих подозрений!

Костю за весь день она увидела дважды. Первый раз – далеко, в конце коридора, парень стоял в окружении ребят и рассказывал что-то веселое, все смеялись. Альке тоже очень хотелось к ним в компанию, но, конечно же, девушка не позволила себе приблизиться. А второй раз Костя прошел в метре от нее, на большой перемене. У Альки только что закончилась география, они с Наташкой стояли возле столовой и доедали пирожки… Проходя мимо, Костя выразительно подмигнул Наташке и ухмыльнулся, взглянув на Альку. Как будто он знает что-то, не известное ей, и самое ужасное – Наташка тоже в курсе… Но Алька только бровью повела в ответ – еще не хватало сомневаться в подруге! Все эти уловки и ужимки – дешевый трюк, Костяну просто хочется задеть ее, причинить боль… Не получится.

После уроков Алька на всех парусах понеслась домой. Сейчас ее ждет трудное дело: надо надеть на Рыську ошейник с поводком и отвести собаку в ветеринарную клинику. Хорошо еще, не очень далеко идти. Но это туда, а обратно? Ведь Рыське, наверное, будет плохо и больно, ей сделают укол, и собака станет вялой, словно тряпичная кукла, и как Альке быть с ней – нести на руках?.. Ладно, на всякий случай она возьмет сумку… Лишь бы с малышкой все было в порядке, лишь бы у нее не обнаружили ничего страшного!

А в клинике Алька второй раз за день испытала потрясение: молодой симпатичный врач, едва заглянув в уши Рыське, сразу поставил диагноз – ушной клещ, к тому же плотная серная пробка, твердая, как камень. Отколупнув один такой «камешек», он положил его под микроскоп и показал девушке: сотни копошащихся насекомых, да не сотни, много больше, тысячи! И все это – в ушах несчастной собаки!.. А ведь Алька никогда не думала, что Рыське может быть плохо, хоть и много раз видела, как та чешет уши и повизгивает. Это казалось забавным!

Так всегда в жизни и бывает: неприятности подстерегают тебя на каждом шагу… Изо всех сил вцепившись в дергающуюся от боли и страха Рыську, Алька сперва попыталась успокоить ее ласковыми словами, но вскоре поняла, что это бесполезно, и стала просто держать, прижав к своему телу, пока врач шурудил пинцетом в собачьих ушках. Никогда не предугадаешь, что тебя ждет завтра! Вчера она считала Рыську здоровой, а сегодня лечит ее… И с Костиком было так же: накануне их ссоры они стояли в подъезде и обнимались, Альке было хорошо от его поцелуев, и парень тоже выглядел довольным. А наутро – бах! – он уже не разговаривает с ней, смотрит, как на врага. Почему? Да потому что вечером он хотел большего, а Алька опять сказала ему «нет» и ушла домой, считая, что все в порядке. На самом же деле их отношения дали здоровую трещину… И потом – эта его измена, о которой рассказала мама… Алька вздохнула, но в ту же секунду Рыська закричала и рванулась из рук, девчонке пришлось напрячь все свои силы, чтобы удержать собаку, и прочие мысли вылетели из головы. Какой к черту Костик, когда ее маленькой собачке больно!

– Ну вот и все. – Врач вколол Рыське в заднюю лапу успокоительное и устало улыбнулся испуганной Альке. – Теперь она до вечера проспит, уши я ей вычистил, не запускайте больше… Ужас что было. И вот капли, капайте…

??????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.?????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????…??????????????????????????!???????????????????????…????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????.?????????????????????????????????????????????????????????????????????????!

Слава богу, самое сложное позади, теперь можно пойти домой, выпить кофе и нормально поесть, а то Алька от волнения ни куска не проглотила за целый день, кроме одного пирожка в школе. Выйдя от врача, она аккуратно засунула Рыську в сумку, но держать ее там оказалось сложной задачей, пришлось обхватить сумку двумя руками и все время шептать собачке нежности, утешая ее… Натерпелась сегодня, бедняжка! Ничего, скоро они будут дома… Прикинув, сколько осталось денег от тех, что мать дала на ветеринара, Алька решила поймать машину. У нее просто не хватит сил идти с довольно тяжелой и ужасно беспокойной Рыськой на руках!

Машину она поймала быстро: на пять метров отошла от трамвайной остановки и тут же притормозила старенькую «Оку». Водитель оказался любителем собак и согласился взять Альку с ее живой поклажей. Уже через минуту они проехали ограду Детского парка и вырулили на Советскую, а затем на Чапаева. Алька почти совсем расслабилась, предвкушая отдых и обед, но тут…

За окном мелькнул знакомый плащ, и фигура так привычно шевельнулась, взмахнув руками… Однако почему-то узнавание пришло к девушке чуть позже, когда «окушка» давно проехала Крытый рынок и почти достигла Московской. Прижав к себе сумку с засыпающей Рыськой, Алька вдруг ощутила смутный страх… Хотя ничего страшного девушка не увидела. Это оказалась ее бабушка, и в том, что она стояла, чуть наклонившись над кем-то или чем-то, и оживленно что-то говорила, не было ничего странного. И все-таки Алька почувствовала себя неуютно.

* * *

– Мам, я тебе говорю, это точно она! – Ну вот тебе и финиш! Алька рассказала маме о том, что видела бабушку возле маленького магазина «Экстра» у Крытого рынка, того самого, где продают вино и Алькины любимые конфеты – чернослив в шоколаде, а мама пожала плечами и заявила, что этого не может быть! – Бабушка стояла вполоборота к дороге и жестикулировала, но ты же знаешь, что у меня отличное зрение, да ее и ни с кем не спутаешь!

Это чистая правда: бабушка всегда так элегантно одевается, даже дома никогда не ходит в халате, только в костюмах! И тапочки у нее на каблуках, и прическа всегда волосок к волоску. Даже в больнице бабушка за собой следила, такая уж она!.. Алька совсем другая. Бабушка частенько критикует внучкину манеру расхаживать по квартире, обмотав старый халат или кусок какой-нибудь ткани вокруг бедер. Ей это кажется неприличным… Нет, Алька никогда не спутает бабушку с другой женщиной, у нее такая осанка, такая красивая одежда, да и вообще – девушка наизусть знает бабушкины жесты, позы, как она поворачивает голову, как ставит ноги. С чего это мама вдруг сомневается?..

– Аль, я сегодня звонила бабушке, но наткнулась на Станислава Сергеевича, и он мне сказал, что она еще на работе. Что у нее сегодня три пары и какой-то коллоквиум. Но это значит, что… когда ты, говоришь, проезжала?.. в начале пятого? Так вот, она никак не могла быть в городе в это время. – Анна пристально посмотрела на дочь, потом тише добавила: – Если, конечно, бабушка нас всех не обманывает…

…Ночью Алька долго лежала, бессмысленно водя пальцем по обоям, старательно повторяя их рисунок, почему-то это было очень важно – не отрывая пальца от узора, повторить его в мельчайших подробностях. Она даже загадала: если справится с заданием, то с близкими людьми все будет в порядке! С мамой, которая сама на себя не похожа в последнее время, с бабушкой, которая… Что с ней, почему она врет, ведь Алька видела ее сегодня возле «Экстры», это была именно она – никаких сомнений! Но по телефону бабушка все отрицала: Алечка, я была на работе, ты ошиблась… Глупо и непонятно как-то… Все запутано, как в узоре на обоях: внешне он такой простой, а попробуй-ка одолей эту простоту! Лично у нее ничего не получается.

Оторвав уставший палец от обойных ромбов и треугольников, Алька тяжело вздохнула и закрыла глаза. Нет, от нее, видимо, в этой жизни вообще ничего не зависит. Но хотя бы одно доброе дело она сегодня сделала – показала Рыську врачу… Вон лежит на коврике у дивана, спит без задних лап, целый вечер так проспала, даже есть не стала, бедное животное! Но теперь у нее все будет хорошо, завтра Алька начнет капать ей в ушки, а через десять дней снова покажет тому же симпатичному парню в ветклинике. Нужно думать об этом и ни о чем другом, иначе она не заснет!..

* * *

Во вторник Алька вскочила точно ужаленная за полчаса до сигнала будильника. Невиданное дело – она в жизни не просыпается сама, но раньше ей и не снились такие плохие сны, как сегодня!.. Целую ночь она сражалась с пауками и плакала от страха, потому что эти твари подбирались к ней все ближе и ближе и трогали ее своими мерзкими тонкими лапами, похожими на проволоку, а она – как положено в кошмарах – никак не могла от противных насекомых убежать. Алька билась с ними до полного онемения тела и, проснувшись, чуть не разревелась от боли – мышцы свело судорогой, будто она долго плавала в ледяной воде… Никогда ей не снилось ничего подобного! Хотя… снилось, очень давно, когда еще отец с ними жил, и потом, когда он уехал. Но с тех пор восемь лет прошло, с чего бы это к ней вернулись те кошмары?

Алька села на кровати, устало сгорбившись. Она чувствует себя разбитой, совершенно не отдохнувшей за ночь, наоборот – такое ощущение, будто она разгружала вагоны, а не спала. И еще это странное тянущее беспокойство, словно она что-то потеряла и не может вспомнить – что именно… Хмыкнув, Аля потянулась всем телом, хрустнув косточками, и отправилась в ванную – смывать сон. Сейчас она примет душ, оденется, приготовит завтрак, поест, и все ее ужасные сновидения улетучатся без остатка, а с души непременно упадет эта непрошеная тяжесть. Да, каким бы жутким ни был кошмар, он уже кончился, из окон в квартиру льется такое радостное солнце, что Алька просто обязана заразиться от него хорошим настроением!

Вообще ведь все нормально, правда? Первой парой у них сегодня геометрия, этот предмет Алька любит. Алгебру не очень понимает, а вот теоремы и геометрические задачки идут у нее просто на ура! Это во-первых. Во-вторых, она не опоздает, потому что встала рано и все успевает. В-третьих, вчера она вылечила Рыськины ушки, и, значит, ее собачка здорова!.. Наклонившись к любимице, Алька хотела погладить ту по гладкой спинке, но собачка отпрыгнула в сторону, искоса глядя на хозяйку блестящими круглыми глазками. Алька опять протянула к ней руку – с тем же эффектом. Грустно улыбнувшись, девчонка отвернулась от собаки и пошла на кухню. Все ясно, Рыська обиделась. Поди объясни маленькому ребенку, что болезненная процедура в клинике была необходима, а животные – те же дети… Надо думать о том, что все хорошо.

Закусив губу, Алька занялась приготовлением завтрака для Рыськи. Ничего страшного, пообижается и перестанет. Вряд ли, конечно, поймет, что Алька не желала ей зла, когда держала за лапы в кабинете врача… Вот так всегда! Она хочет как лучше, а в результате сама же и оказывается крайней!.. И с мамой так вышло: ведь Алька правильно все высказала Георгию, она должна была это сделать, но что получилось? Разве мама счастлива? Нет… Как и Рыська: ее избавили от пробок и клещей в ушах, а она чувствует себя преданной… Мама хотя бы не знает об Алькином участии в истории, и то ладно… Как скверно все. Но, наверное, Стас бы ее понял. А еще тот сон… Да, это кошмар во всем виноват, из-за него она сейчас не может выкинуть из головы неприятные мысли!

Но к тому моменту, как подогрелась каша для Рыськи и сварились яйца, Алька поняла, что именно не дает ей покоя. Не мысли о маме и Георгии, не обидное поведение Рыськи и даже не сон, хотя более гадких созданий, чем эти ночные пауки, не придумаешь! Альке было безумно страшно, и она рада, что проснулась, но все-таки причина ее беспокойства в другом. Когда она увидела бабушку возле «Экстры», она не вертела головой по сторонам, она вообще никуда не смотрела, так – искоса глянула и зафиксировала знакомую фигуру… Но теперь, когда взвесь из дневных впечатлений, беседы с мамой, телефонного разговора со Стасом и бабушкой и прочих переживаний осела, в сознании выкристаллизовалось важное воспоминание. Она же сто раз проходила по этой улице, и ей ли не знать, что там находится напротив «Экстры»!

Взъерошив короткие рыжие волосы, Алька задумалась. Иногда собственная правота приносит не радость, а печаль. Сейчас мама выйдет из ванной, и Альке придется сказать, что их догадки насчет бабушки и ее болезни верны. Ведь напротив «Экстры» в невысоком серо-голубом здании располагается очень хорошая частная клиника «Чико»; если человек не желает, чтобы кто-нибудь узнал о его проблемах, то эта маленькая платная больница – идеальный вариант. Боже мой, значит, их большой и прочный семейный корабль дал течь, но Алька не будет той крысой, которая побежит прочь с тонущего судна. Хочет бабушка того или нет, она вмешается, потому что вместе они преодолеют любые невзгоды, справятся со всеми горестями! Алька слишком любит свою бабушку, чтобы позволить ей сражаться с бедой в одиночку.

К концу второй пары Алька ощутила дикий голод, поэтому на перемене выскочила из школы и пулей полетела к лотку с гамбургерами. Правда, если Илона Эмильевна засечет ее с хотдогом, то простым выговором тут не ограничишься: Миля страстная поклонница «здорового питания», и из-за нее Альке придется прятаться за углом школы, пока не дожует свою сосиску с булкой. Ну и ладно, все равно сегодня в школе скучно, Наташка на олимпиаде по обществознанию, она же учится на одни девятки и восьмерки, вот ее на все соревнования и отправляют. А у Альки – сплошные шестерки да семерки в дневнике… Без Наташки ей сегодня даже не с кем словом перемолвиться, тоска!

Хмыкнув, Алька откусила огромный кусок сосиски и слизала с булочки каплю кетчупа с горчицей. Мама с бабушкой до сих пор никак не привыкнут к этим баллам, по их понятиям Наташка – отличница, а Алька – ударница, в семерках же и восьмерках они путаются. А Алька привыкла. Хотя зачем все это придумали, если учителя почти никому не ставят десятки? Говорят, что их уровень знаний не превышает восьмерки, ну ладно, еще девятку могут поставить в особом случае. Но так как восьмерка – это такой же высший балл, как и десятка, никто особо не возмущается… Сунув в рот последний кусочек гамбургера, Алька с сожалением вытерла салфеткой губы и руки и медленным шагом двинулась назад в школу. Почему все самое вкусное всегда так быстро заканчивается? Ну ладно, теперь она хотя бы дотянет до дому, надо только пережить два урока английского! Может быть, они с мамой сегодня сделают окрошку, самая весенняя еда!

На крыльце школы Алька остановилась и почему-то оглянулась, и тут же, увидев вдали две мужские фигуры, замерла как вкопанная. Над ее головой прогремел звонок, но девушка не обратила на него внимания. Опять она видит их вместе! Значит, это уже не случайность… Спасибо Стасу, к встрече с Игорем Алька теперь готова, но… но не в тот же момент, когда он мило беседует с ее Костиком, и оба смеются, и Игорь хлопает Костяна по плечу, как младшего товарища… Неприятное зрелище. Однажды Алька уже видела их вдвоем, когда они с мамой шли домой из городского парка, и чуть не рехнулась тогда от неожиданности и страха! Но в тот вечер девушка решила, что это стечение обстоятельств: мало ли кто с кем может столкнуться! Может быть, Костя знаком с братом Игоря, с Пашкой! Или у них есть какие-то совместные дела: футбол, мопеды, рыбалка, наконец! Но увидеть их вдвоем второй раз – и где! Возле школы… Нет, это уже не просто так.

Алька вдруг сильно испугалась. Нет, сейчас она не будет ничего никому говорить. От ее храбрости не осталось и следа. Быстро открыв тяжелую дверь, она юркнула в школу, мухой взлетела на третий этаж и ворвалась в кабинет английского прямо перед носом учительницы. Слава богу, не опоздала, а то Полина Валерьевна и так считает ее легкомысленной и безалаберной, хотя и способной… Только бы никаких сюрпризов с контрольной не было! Положив на парту тетрадку и учебник, Аля аккуратно сложила руки перед собой и приготовилась внимательно слушать. Лучший способ отделаться от мыслей о Костике с Игорем – увлечься уроком… Но как можно выдержать целую пару?!

…Костян подошел к ней после уроков. Алька только что радостно выскочила из школы и уже предвкушала сытный домашний обед с мороженым на десерт, правда, за ним еще надо зайти в «Магнит», и, может быть, она купит себе там же лимонный коктейль, если на него хватит денег… Она как раз остановилась возле ворот, подсчитывая имеющуюся у нее мелочь, и тут подошел Костик. Вообще-то он был не один: когда Алька подняла голову, то заметила неподалеку еще двух персонажей – Дану и Игоря. Оба смотрели на нее, ухмыляясь, и по телу девушки пробежала нервная дрожь. Нет, к такому повороту дела Алька не готова. Она думала, ей придется разговаривать только с одним неприятным человеком, а тут – сколько врагов сразу!

– А что, Аль, говорят, ты с другими не такая недотрога, как со мной. – По красивым губам Костика растеклась сладкая улыбка, от которой Альке стало дурно. Когда он так улыбается, хочется изо всех сил ударить его кулаком в челюсть, чтобы рот парня искривился от боли или раскрылся в крике, чтобы эта фальшь исчезла, стерлась с лица! – Так что ты мне скажешь, Алечка? Это правда?..

Ладно, видать, пришло время действовать. Стас ясно сказал – пока ты боишься и бежишь, страх будет тенью следовать за тобой и отравлять жизнь. Он заявил ей, что она должна быть сильной и – ну да, да! – стервой. Самой настоящей. А то, что Альке противна эта роль, ее проблемы. Ничего, они сейчас попляшут, все!

– Кто это сказал, мне интересно знать? – Алька открыто посмотрела на Костика и улыбнулась. Пусть теперь сомневается, видя ее искреннее удивление и даже недоумение… Верит всяким уродам – поверит и ей! – О чем вообще речь? Я не понимаю!..

– Все ты прекрасно понимаешь! Со мной ломалась, как… как не знаю кто, а сама!.. – Костик зло сверкнул глазами, но не выдержал Алькиного ясного взгляда и опустил голову, уставившись на свои черные начищенные ботинки. Потом снова посмотрел на девушку и усмехнулся. – Ну да, конечно, я для тебя недостаточно хорош, угу? Цену себе набиваешь, что ли? Да кому ты теперь сдалась – такая… пользованная, блин!..

Вот как – просто и коротко. В одно мгновение все Алькины чувства замерзли, превратившись в единую глыбу льда… Когда-то Алька дико боялась зубных врачей и ни за что не хотела идти лечить очередной кариесный зуб, но бабушка уговорила, сказала, что не будет боли. И точно – ей сделали укол, и это ужасное ощущение внутреннего холода она запомнила на всю жизнь! После анестезии Алька перестала ощущать не только больной зуб, но и десну, и губу, даже половина подбородка онемела… И сейчас она почувствовала то же самое. Костик продолжал говорить, каждое его слово могло бы ранить Альку – но било мимо цели, даже не задевая, потому что пробить лед мелким занозам не под силу. Девушке стало холодно, но одновременно с этим – легко и свободно.

– Прекрати истерику, я не намерена тебя слушать. Если тебе есть что сказать, говори, а нести пургу будешь своей цыпочке. – И в самом деле, с чего это Костик взял, что Альку можно безнаказанно обливать оскорблениями? Вон как удивленно захлопал черными ресницами, когда она его осадила! Не ожидал, наверное. Алька хмыкнула и лениво тряхнула челкой. – Чего тебе надо?

– Ничего мне от тебя не надо! – Костик гордо поднял подбородок, но тут же суетливо подался вперед, почти коснувшись Алькиного плеча рукой. – Скажи мне честно, ты спала с Игорем? Он говорит, что ты с ним трахалась на даче. Я ему верю! – И снова эта дикая, звериная злоба в глазах, как будто не его рука только что нервно сжимала и разжимала кулак.

И что теперь, доказывать, что ничего не было? Оправдываться, юлить, уговаривать? Или попробовать объяснить, что там на этой даче случилось на самом деле?.. Как будто Костян что-то способен понять! Когда-то Алька уже пыталась с ним разговаривать об этом, осторожно, подбираясь к больной теме издалека, не вдаваясь в детали и не переходя на личности, но бесполезно… Потому неважно, что она скажет теперь, правду или неправду, все равно она знает его реакцию: если ты «трахалась» с ним, значит, должна «трахаться» со мной, если ты с ним не «трахалась», сделай это со мной, а если ты «трахалась» с ним и не хочешь «трахаться» со мной, то ты – такая и сякая… Жевательная резинка, а не отношения. Алька никогда к этому не привыкнет. И слово какое – «трахаться». Унижение. Но это удивительно точно подходит к тому, что у нее было с Игорем… Никакой любви, одна жесткая механика… Как Костик сказал? Ее просто «попользовали». Вот только никто, ни одна зараза, не имеет права обмусоливать эту тему! Никогда! Она не позволит этого никому!

– С кем я спала? С этим? – Алька картинно подняла одну бровь и небрежно кивнула в сторону взволнованно напрягшегося Игоря. Должно быть, следит за разговором и получает удовольствие. Как паук из ее сна. Кровосос, думает: угодила муха в паутину, теперь не выберется… Как же! Этот подонок еще не знает, что его ждет! – Так я сейчас у него сама спрошу, спал ли он со мной, в чем проблема-то! – Вот так. Теперь приветливо улыбнуться опешившему Костяну и неторопливо подойти к Игорю с Даной, спиной ощущая нарастающее в воздухе недоумение. Вот так вам всем!

Игорь с готовностью шагнул навстречу, по своему обыкновению распахнув объятия, и Алька ехидно усмехнулась. Несколько дней назад она тряслась от страха, увидев этого человека, а теперь – ей бесконечно все равно… Чего она пугалась? Этой похотливой улыбочки? Или массивного тела, тяжесть которого она до сих пор помнит, а может быть, этих ладоней, которые скользили по ее груди, трогали ее бедра и… Нет, Алька боялась своего воспоминания и еще того, что могло бы случиться, если б она забеременела или если бы он рассказал об этом случае всем в школе или даже одному лишь Костяну… Что ж, вот страх и сбылся, Игорь все рассказал Костику… Да только ей уже не страшно. Совсем.

– Игорь, мне тут сказали, ты распускаешь слухи о том, что будто бы спал со мной? – Алька брезгливо выскользнула из распахнутых объятий и сильно ударила мужчину по руке. Хватит, что за гадкая манера все время лапать ее! Алькин голос сразу же зазвучал во всю громкость, и Игорь от удивления остановился, а Дана напротив, подошла поближе, чтобы не упустить ни одного слова из разговора. – Но я не верю, что ты занимаешься такими глупостями, как сплетни, и знаешь почему?

– А разве у нас с тобой ничего не было? Да брось, Алечка, я все так хорошо помню… Каждую минутку, проведенную с тобой, каждый соблазнительный изгиб твоего тела… Да-да, ты хороша, ты такая красавица, что я не смогу забыть тебя при всем желании, но я и не хочу забывать тебя!.. – Как она и ожидала, Игорь опять завел свою песенку! Окинул Альку с головы до ног липким взглядом и, наверное, почувствовал себя на коне, потому что снова, раскинув руки, попытался сгрести ее в охапку, но она увернулась и фыркнула. Что же, хотел войны – получай снаряд!

– Игорь, у тебя замечательная фантазия, это в твоем-то возрасте! А мне – в мои неполные семнадцать – даже на ум ничего подобного не приходит. Представляешь? – Алька поцокала языком и повысила голос, чтобы до Игоря дошло каждое ее слово. – Мне-то тебя, конечно, слушать очень интересно, хотя всем понятно, что это байка… Не мог же ты, такой взрослый видный мужчина, связаться с несовершеннолетней, нет-нет, ты ведь не дурак, правда?.. Это ты, наверное, все придумал, чтобы семейную жизнь разнообразить. Да? Вы с женой сколько лет уже вместе?..

Поначалу Алька боялась, что Игорь остановит ее, оборвет дерзкий монолог глумливым замечанием или вообще – схватит и прижмет к себе, заставит замолчать, причинит боль… Но все вышло иначе: с первых же ее слов он замер, странно съежился и даже как будто стал выглядеть старше. Пока девушка безнаказанно закидывала Игоря словами-петардами, он так и стоял – втянув голову в плечи и мрачно уставясь на Алькины ноги. Даже потом, когда Алька все высказала и перевела дух, мужчина не пошевелился, как будто разом сдулся, размяк… Ей даже пришлось самой дотронуться до его локтя, требуя к себе внимания.

– Вот я и говорю – разве такое возможно, чтобы мы с тобой спали? Согласись, полный абсурд! – Алька ударила Игоря ладошкой по руке, и тот вяло кивнул, соглашаясь с ее словами, но при этом взглянул на девушку с такой неприязнью, что Алька поморщилась. – Ладно, передавай жене привет от меня… Ее же Катя зовут, правда? На днях поеду на дачу, навещу ее, поболтаем… по-соседски!

Алька победно улыбнулась и хотела уже отойти от Игоря, но присмотрелась к нему повнимательней: нет, так не пойдет, в его глазах сейчас плещется такая ненависть, что черт знает, на что он может решиться!.. Видимо, нужно кинуть последнюю бомбу. Алька не хотела пользоваться этим убийственным аргументом, но придется. Пусть он будет точкой в их разговоре.

– А если что, заходи к нам на огонек! – Алька наклонилась к самому уху Игоря и перешла на интимный шепот. – Моему дедушке-юристу, думаю, будет небезынтересно познакомиться с тобой. Посидим, поболтаем о разных глупостях, а?.. – Вот, теперь точно все! Игорь дернулся, как будто его ужалили в ухо, и отскочил от Альки на метр. Значит, послание дошло до адресата и можно больше не опасаться его преследования!

Насвистывая, Алька неспешной походкой вышла за ворота, и до тех пор, пока школа не осталась далеко за ее спиной, она ощущала на себе три пристальных взгляда. Черные глаза Костика смотрели на нее с недоуменным восхищением, Дана, разумеется, ничего не поняла, но тоже не отрывала от нее взгляда, Алька может поклясться! И конечно, Игорь тоже провожал ее глазами. Наверное, в этом взгляде она бы прочитала испуг, ненависть и растерянность, а может, и еще что-нибудь, если бы захотела… Но Алька ушла, не обернувшись. Она не просто шла – летела, и ей было так легко, так хорошо, словно она только что сдала наиважнейший экзамен и комиссия единогласно поставила ей десятку!

Только упав на лавку перед домом, Алька поняла, что смертельно устала. Она даже передумала идти в магазин за мороженым – не было сил стоять в очереди, считать монеты… Наверное, анестезия перестала действовать, и теперь Алька будет медленно отходить от наркоза. Сидя возле собственного подъезда, она мечтала только об одном: чтобы кто-нибудь сейчас подхватил ее на руки и унес прямиком в квартиру. А еще лучше – раздел, уложил в ванну и налил туда горячей воды. И ушел, закрыв за собой дверь…

* * *

– И он испугался, представляете? Я никогда не думала, что взрослый человек может так резко измениться… только что павлином передо мной вышагивал, и вдруг – раз, и мокрая курица! – Алька засмеялась и хлопнула от радости в ладоши, но тут же покосилась на дверь ванной, где скрылась бабушка. Стас проследил за взглядом девушки и тяжело вздохнул.

Все-таки Алька не выдержала и заявилась к ним в гости, ей так хотелось рассказать Стасу о своей маленькой победе, да только она пришла явно не вовремя. Дверь открыл Станислав Сергеевич, а бабушку она до сих пор не видела – та все еще не вышла из ванной, хотя Алька допивает уже вторую чашку растворимого кофе… И что бабушка там делает, непонятно: вода в трубах шумит, а больше ничего не слышно, и Стас сильно нервничает, поэтому слушает Альку вполуха. Может быть, бабушке стало плохо?..

– Бабушка сейчас выйдет, – Станислав Сергеевич как будто подслушал Алькины мысли. – Могу предложить тебе бутерброды с колбасой, хочешь? Нет?.. А с этим мужиком иначе и быть не могло. Видишь ли, тот, кто получает удовольствие от запугивания другого человека, чаще всего сам – жуткий трус… Запомни это, в жизни пригодится… Ванесса! Ну слава богу! Чаю?..

Кухонная дверь распахнулась, и на пороге появилась бабушка: замотанная в теплый махровый халат, с тюрбаном из полотенца на голове и с вымученной улыбкой на губах. Если бы она не улыбалась, то Алька, может быть, не заметила бы ее болезненной бледности, впалых щек и красных век, но теперь – по контрасту с радостным ртом, накрашенным помадой, – все эти изменения в бабушкиной внешности буквально сами бросились в глаза… Как будто за те дни, что они не виделись, бабушка резко постарела, осунулась, просто ужасно!..

– Спасибо, Стас, полчашечки только… Аля, ты хорошо выглядишь. – Бабушка села рядом с внучкой за стол и ласково потрепала ее по рыжим волосам. – С поступлением что-нибудь надумала?.. А то смотри, времени у тебя остается все меньше!..

…Снова Алька легла спать поздно. Мама купила ей интернет-карточку, и девушка три часа просидела в чате, но все это время, активно стуча по клавиатуре и общаясь с тьмой народа, она думала. Вернувшись от бабушки, Алька сразу же рассказала маме о своих опасениях, о болезненном бабушкином виде, о том, что Стас страшно нервничает, и это видно невооруженным взглядом, однако какая-то заноза по-прежнему сидела у нее в мозгу… И вот теперь она, наконец, всплыла на поверхность.

Сильнее всего Альку потрясла не бледность бабушки и не страшный махровый халат на ней – вместо красивого домашнего костюма! Нет… Самое ужасное – это облупленный лак на ногтях… Элегантная, строгая бабушка вышла к ней и Стасу с несвежим маникюром! Да такого просто быть не может! Теперь не получится отмахнуться от вопроса: господи, что же должно было произойти с бабушкой, чтобы она перестала следить за собой?.. Именно это Альке и предстоит узнать, надо что-то делать, дальше тянуть некуда!..

– Ну, в общем, так, слушай, – Наташка смущенно улыбнулась, но все же оторвала глаза от окна и перевела взгляд на Альку. – Только ты не сердись, ладно? Сперва все дослушай и не перебивай меня, пожалуйста!

Алька равнодушно пожала плечами, а под партой стиснула руки в замок. Все-таки что-то Наташка от нее скрыла… Только что, когда они стояли возле кабинета истории и ждали звонка, мимо прошел Костян. На Альку он едва посмотрел – так, чуть задел взглядом, зато Наташке улыбнулся, но это не все – она кивнула в ответ! Это ее Наташка, которая всегда считала Костяна неприятным, самовлюбленным типом!.. Алька чуть не упала, когда увидела этот кивок… Но спрашивать ничего не стала. Надо – сама расскажет. Что же теперь – тянуть из подруги все клещами? Но что тут скрывать, ей стало жутко обидно… Наверное, Наташка почувствовала состояние подружки, потому что – едва Костик скрылся из виду – отвела Альку в сторону, и они залезли на широкий подоконник. Звонок, конечно, прозвенел, но это большая перемена, всегда можно оправдаться тем, что они задержались в столовой. Да историчка и сама частенько позволяет себе опаздывать!..– В общем, ты же знаешь, что Надька занимается репетиторством? – Наташка вопросительно глянула на Альку, и та нехотя кивнула. Ей очень нравится Наташкина старшая сестра, такая спокойная, уравновешенная, но к чему подружка ее вспомнила, непонятно.– Ну, русским языком она сейчас только с малышами занимается, взрослых не берет, а вот немецким со всеми желающими… Они ходят к нам вечером. И… понимаешь, – Наташка затараторила так быстро, что Алька едва успевала расслышать слова. – Она все время дает объявления в газетах и Интернете, и к нам один раз пришел Костян. Он же немецкий учит, решил подтянуть язык, это уже месяца два назад было, я тебе не говорила, боялась, что обидишься. Мне твой парень не нужен, но… В общем, в субботу я была у него в гостях и…– Ты была в гостях у Костика?! – Алька сдвинула брови. Нет, наверное, она ослышалась! Ее саму Костя никогда не приглашал в гости, даже в ту счастливую неделю, когда они ходили везде, сияя от любви и держась за руки, даже тогда парень не звал девушку к себе… К Альке-то он приходил регулярно, с самого первого дня их знакомства, и потом, в паузах между вечными ссорами, не стеснялся забежать, она поила его чаем на кухне и с удовольствием позволяла целовать и гладить себя в своей комнате, на диване… Пожалуй, Костик знает все в ее доме так же хорошо, как она сама: расположение каждой вещи, диски на полочке, даже мамины стеклянные игрушки в шкафу в гостиной! Как же получилось, что к себе в гости он пригласил не ее, а Наташку?! Алька никогда не напрашивалась, она видела, что по какой-то причине Костя никого к себе не зовет, и пережить это было легко, но – только до тех пор, пока парень действительно никого не приглашал, не теперь…– Это не то, что ты думаешь, я прошу – дай мне досказать! – Наташка, занервничав, ткнула Альку кулачком в плечо. – Просто помолчи, послушай, и все! Я еще раз повторяю – твой парень мне на фиг не нужен! Не нужен, дошло?..А слушать-то, в общем, и нечего было. В субботу Надя обнаружила, что Костик оставил у нее свою борсетку, и попросила Наташку отнести ее. Девушка сперва отнекивалась, но потом вдруг подумала, что может оказать Альке неоценимую услугу, посмотрев на «гадкого изменника» в домашних условиях. И пошла… А дальше получилась сказка: Костика дома не оказалось, Наташке дверь открыл его брат, и, едва взглянув на этого парня, она поняла, что пропала… Влюбилась! Но поскольку брат значительно старше их, найти реальный повод для знакомства Наташка не может, поэтому ей теперь приходится поддерживать хорошие отношения с Костяном, и если Алька не поймет подругу, значит, никогда не любила так сильно, как она!..Алька, конечно, поняла Наташку, но только на протяжении всего ее недлинного рассказа и потом, когда они все-таки заявились на урок истории и уселись за свою вторую парту, прямо под строгие очи учительницы, так и не смогла выкинуть из головы тот факт, что Наташка была в гостях у Костика, а она – нет. Ведь это неправильно и несправедливо!..Всю пару девушка старалась отвлечься от грустных размышлений, однако обида разрасталась, как снежный ком, с каждой минутой нестерпимо увеличиваясь в размерах. Как Алька ни боролась с этим, все усилия оказались бесполезными, и в конце концов Наташка сама отшатнулась от нее, видимо, что-то поняла, раз замолчала на полуслове и перестала приставать. Из школы они вышли не вместе: отвернулись друг от друга и разбежались в стороны, каждая наедине со своими чувствами.А что, все верно. Алька лениво закинула рюкзак за правое плечо и медленно зашагала по бордюру, изящно ставя по одной линии ножки в новых черных туфлях. Действительно, так всегда и получается: если человек тебе безразличен, ты ведешь себя с ним легко и непринужденно, улыбаешься, шутишь, и в гости к нему зайти – это раз плюнуть! Алька сама, помнится, в Новый год приглашала на танец то одного парня, то другого… Она же знает, что многим ребятам в классе нравится, вот и пользуется этим. А с Костяном не так! Даже если бы она с ним не рассорилась насмерть, то все равно сама бы ни за что не пригласила его на танец! Стояла бы в сторонке и напряженно ждала, чтобы парень сделал первый шаг, и обязательно бы переживала: а вдруг не пригласит? вдруг я ему неприятна?.. Все тут понятно: ведь если бы Альке отказали одноклассники, ну не захотели бы с ней танцевать, то никакой трагедии бы не случилось, она бы через минуту забыла об этом, но Костик – совсем другое дело! И в чем же тогда, спрашивается, виновата Наташка?Алька зашла в «Магнит» и, вытащив из морозильника два эскимо, встала в очередь. Да ни в чем Наташка не виновата, просто видеть, как Костик улыбается ей, знать, что она только что была у него дома, невыносимо! И даже мысль о том, что Костя подруге не нужен, что она влюблена в его брата, не успокаивает… Заплатив за мороженое, Алька выскочила из магазина и уныло поплелась домой. Все-таки она жуткая эгоистка. Наташка ждала от нее понимания и поддержки, подруга же влюбилась, господи! Первый раз! Это у Альки была куча увлечений, а подружка до сих пор держалась как кремень, а когда событие с большой буквы случилось, Алька не нашла в себе сил порадоваться за нее! Да уж…Квартира встретила Альку ровным гудением холодильника и тиканьем большого будильника. Рыська выглянула из гостиной, но, покосившись на хозяйку темным глазом, тут же нырнула назад в комнату. Не простила Альке врача и утреннее и вечернее закапывания в уши какой-то вонючей гадости… Повесив джинсовую куртку на крючок, Алька в носках прошла по коридору в свою комнату и без сил рухнула на диван. Ну и черт с ними со всеми: и с обиженной Рыськой, и с Наташкой, и с Костяном! Пусть делают, что хотят. Если Алька им всем не нужна, она не будет навязываться. Подумаешь! Она и без них проживет! Пусть Наташка ходит к Костику в гости, ради бога, ей-то что, может, Костик скоро забудет свою дуру Даночку и переметнется к умнице Наташеньке, Алька даже слова на это не скажет!.. А Рыська, предательница, пусть даже не просит вкусненького, раз хозяйка такая плохая!..Слезы потоком хлынули из Алькиных глаз, и полчаса она провалялась на кровати, зарывшись лицом в подушку, изо всех сил молотя ее кулаками и подвывая, а когда слезы иссякли, Алька почувствовала, что ей стало легче. Умывшись, девушка сварила себе кофе и выпила его, рассеянно листая новый «Космополитен» и слушая радио «Наше время». Чего она разревелась, в самом деле? У нее все в полном порядке! Сейчас она съест одно мороженое и приготовит ужин, а потом, наверное, слопает второе, все равно мама не будет… Вот только весь вечер дома торчать придется, потому что пойти некуда и не к кому. Но первой мириться она не будет, если Наташке надо, пусть сама ей звонит! Алька гордая!…Поздно вечером Алька набрала Наташкин номер и, услышав звонкий голосок подруги, неожиданно для самой себя расплакалась в трубку. Какой Костик, о чем речь, все это, оказывается, такая ерунда! Но почему-то понимаешь это потом, когда на тебя сваливается настоящая беда, которая разом затмевает прошлые страдания и переживания, и то, что раньше выглядело серьезным и ужасным, вдруг теряет смысл!..– Наташка, у меня бабушка пропала… Мы не можем ее найти. Стас был и в Политехе, и все окрестные магазины обошел, бабушки нигде нет! Мама сейчас бегает по городу, я тоже… вот только за курткой заскочила, решила тебе позвонить… Наташка, как плохо!..Стас сказал Альке, что они с бабушкой вчера, после ее ухода, крепко повздорили: он обвинил ее в том, что она где-то пропадает и неизвестно с кем проводит время, а бабушка в ответ, вспылив, заявила, что это ее личная жизнь… Таких крупных ссор у них еще не было. Раньше – да, когда они жили каждый со своей семьей, в те времена они часто выясняли отношения на повышенных тонах, а теперь им незачем это делать!.. Стас признался, что в нем просто взыграла ревность, к тому же он по-настоящему беспокоится, но бабушка очень обиделась. Это случилось вчера, а сегодня она пропала! В Политехе ее никто не видел после второй пары, и даже пришлось отменить факультатив, потому что Ванесса Николаевна не объявилась. Станислав Сергеевич обратился в милицию, однако никто его не стал слушать, ведь «трех дней с момента исчезновения пожилой женщины еще не прошло».Алька вытерла со лба холодный пот и, надев куртку, направилась к двери, но телефонный звонок вернул девушку прямо с порога. Судорожно схватив трубку и с силой прижав ее к уху, Алька в первую секунду никак не могла сообразить, чей это голос, и лишь потом поняла, что слышит Стаса. Только почему-то его приятный хрипловатый баритон звучит как-то странно… Хотя это же как раз естественно в создавшейся ситуации!..– Аля, где мама? Не вернулась еще?.. Придет – скажи, чтобы больше не искала, я ее нашел. Даже не так… Напиши ей записку и приезжай сюда. Сможешь? Прямо сейчас. Только давай побыстрей, я тебя жду!..Черкнув матери записку и повесив ее на зеркало в прихожей, Алька закрыла за собой дверь, съехала по перилам с пятого этажа на первый и выскочила из подъезда. Пол-одиннадцатого ночи, только бы троллейбусы еще ходили, а то денег на машину нет, да и страшновато самой ловить частника… Конечно, Стас не стал бы ее зря беспокоить, и если он сказал «Приезжай прямо сейчас!», это значит, случилось что-то ужасное… Он нашел бабушку, но где, как? И главное – все ли с ней в порядке?.. А вот и троллейбус! Вскочив на заднюю площадку, Алька схватилась за поручень и прижалась лбом к стеклу. Если она сейчас за окном насчитает тринадцать деревьев, то с бабушкой все будет в порядке! Раз, два, три…

* * *

– Садись, подожди, проверю, как она там, – Станислав Сергеевич указал Альке на кухню, а сам зашел в комнату. Через минуту он выскользнул оттуда и прикрыл за собой дверь. – Все нормально, спит. Я вколол ей успокоительное, так что теперь она не проснется до утра.

Алька поставила чайник и забралась с ногами на узкий кожаный диванчик возле окна. Ну что ж, одно уже ясно: бабушка тут, спит за стенкой, Станислав Сергеевич нашел ее и привел домой, судя по всему, она себя плохо чувствовала, а иначе бы зачем он сделал ей укол?..

– Тебе две ложки? – Стас задумчиво открыл сахарницу и воткнул в нее ложку, на миг забыв про Альку, но очень скоро моргнул и неловко насыпал ей сахару в кружку. – Видишь ли, такая ситуация… Я сперва хотел Анну позвать, но это даже хорошо, что ее не было дома, лучше я тебе все расскажу. Да, наверно, так лучше.

Алька отхлебнула чай и нахмурилась. Начинается!.. Как она ненавидит эти преамбулы! Людям почему-то кажется, что собеседника надо сперва подготовить к дурному известию, и вместо того, чтобы сразу же выдать все как есть, они начинают юлить, что-то объяснять, и только хуже делают, честное слово! Сейчас вон Стас будет долго пить свой слишком крепкий и несладкий чай, потом сходит в комнату и посмотрит на спящую бабушку, задаст ненужный вопрос… Лучше бы сразу сказал: «Есть вот такая проблема!..» Алька выдержит, она уже готова к самому плохому… почти готова.

– Аля, скажу, как есть: я некоторое время следил за Ванессой, хвастать тут нечем, сама понимаешь, но я нашел ее сегодня именно потому, что знал, куда она ходит. Не знал к кому… Но сегодня все выяснилось, и именно об этом я хочу с тобой поговорить. – Станислав Сергеевич отодвинул от себя почти полную кружку и пристально взглянул на Альку встревоженными серыми глазами, однако тут зазвонил телефон, и девушка досадливо сморщилась. Как будто специальный драматический эффект – в кино монологи героев все время прерываются какими-то помехами извне. Теперь Стас надолго отойдет от темы!

– Да, Ань, она у меня, – Стас понизил голос, чтобы бабушка не проснулась, но зато повернулся к Альке, чтобы она отчетливо слышала каждое слово. – Да, я ее уложил, Ванесса спит… Ну как – нормально? Сложилась очень серьезная ситуация, Аннушка, и, к сожалению, всех нас это касается. Но особенно – тебя и Альки… Я не буду ничего говорить по телефону, сейчас расскажу все Алечке, а она – тебе. Не беспокойся, я ее довезу до дома.

От напряжения у Альки пересохло в горле. Чай вдруг показался ей чересчур сладким, и она долила себе в кружку заварки, но, глотнув, ощутила такую горечь, что аж слезы из глаз брызнули. Как может Стас пить это?!

– Вот что, Аля, я не буду тянуть кота за хвост. Все очень серьезно, как ты уже поняла. Вы с мамой, наверное, замечали, что Ванесса… что бабушка себя как-то странно ведет в последнее время? – Алька кивнула, но Станислав Сергеевич как будто не обратил на это внимания и, взяв в руки пузырек с настойкой валерианы, занялся его подробным изучением, продолжая тем временем говорить. – Я сперва думал, что дело в другом мужчине, ревновал, однако она отпиралась… Тогда я решил ее выследить, и мне это удалось. Я увидел дом, в который она ходит. Только… не знал, к кому из жильцов, не мог же я обзванивать все квартиры. Что бы я спросил?

Станислав Сергеевич вернул пузырек на место и сразу же о нем забыл, потом устало сел на диванчик рядом с Алькой и прикрыл глаза. Если бы она так хорошо не знала Стаса, то решила бы, что перед ней – несчастный, изможденный старик! Такие глубокие тени под глазами, и уголки рта опустились… Но когда он снова заговорил, Алька обрадовалась, потому что Стас опять стал прежним – энергичным, уверенным в себе, сильным!.. И только через секунду смысл его слов дошел до сознания, и от радости не осталось и следа. Мало того, Алька безумно испугалась, и если бы Стас не обнял ее за плечи, то, наверное, кинулась бы опрометью из квартиры – куда угодно, прочь отсюда!

– А сегодня, Аля, я увидел этого человека, и главное – твою бабушку рядом с ним. Не могу сказать, что я его узнал… разве что потом, когда подошел поближе, но не сразу, нет!.. Он… бомж, алкоголик, я специально говорю так, потому что ты должна быть к этому готова, он изменился ужасно… Но ведь я хорошо знаю бабушку, на всем белом свете только к одному человеку она может относиться вот так, я же видел, как она на него смотрела, как с ним разговаривала!.. Аля, не знаю, как ты воспримешь мою новость, это – твой отец, он в городе, и теперь, хотим мы того или нет, нам придется что-то делать!..

Будильник прозвенел в семь утра, но Алька сумела подняться только в восемь. Ничего, Наташка ее прикроет: скажет преподавательнице по делопроизводству и машинописи, что подружка пошла к врачу и придет чуть позже. Ничего страшного, Алька все равно быстрее всех в классе печатает, вот с документами она управляется не очень, но на зачет ее знаний вполне хватит. Она же не собирается после школы идти в секретари-референты, так что это просто лишняя корочка, которая, впрочем, когда-нибудь может пригодиться в жизни… Но сейчас Алька отдала бы все на свете – и свой почти полученный диплом секретаря-делопроизводителя, да что угодно! – за еще хотя бы один час сна, потому что она дико не выспалась и смертельно устала, у нее совершенно нет сил, она измотана до основания!

Вчера – да нет, уже сегодня! – Стас отвез ее домой на своей «девятке» и сдал с рук на руки взволнованной матери, это случилось в начале первого, а потом она еще полночи пересказывала маме все, что узнала… Про бабушку, скрывавшую от них встречи с блудным сыном, про то, что Виталий уже сам на себя не похож, спился, выглядит лет на двадцать старше собственного возраста… Он же ровесник матери, однако Стас говорит, что на вид ему можно дать все шестьдесят! Но бабушке-то все равно, это же ее сынок, ее родная кровь, и, конечно, она не может его бросить… Как случилось, что отец снова объявился тут, Алька не поняла. Он нашел какой-то притон, где ему дают ночлег и выпивку в долг, так Стас сказал, и бабушка каждый день к нему туда бегала… Наверное, хотела вытащить сына из этого гадкого места, деньги наверняка давала, тот их пропивал, а бабушка снова давала и все надеялась, что он одумается!..

Как все это тяжело и – странно! В какой-то момент Альке даже стало казаться, что она спит и видит дурной сон: сколько лет спокойно себе жила без отца, а тут – нате вам, появился, да еще алкоголик! Покачиваясь на заднем сиденье Стасовой машины, Алька думала, думала… Девушка очень боялась преподносить эту новость матери, все-таки бабушкин сын когда-то был ее мужем, и как она теперь воспримет его появление?.. Но мать почему-то даже не особенно удивилась Алькиному рассказу.

– Правда, я должна была об этом подумать! Тот бомж… все сходится! И мрачная компания возле нашего дома, и этот, который ловил меня возле работы. Я еще думала, что есть в нем что-то знакомое, какие-то еле уловимые черты, но не узнала. Виталий… Да, что с людьми водка делает, а ведь какой он раньше был, умница, а обаятельный какой!.. – мама качнула головой и вздохнула. – Представляю, как тяжело сейчас Ванессе Николаевне. Опять придется вытягивать сына из этого болота, сколько можно… Зачем же она скрывала все от нас? Как будто мы бы не поняли ее!..

Не такой реакции Алька ждала от матери, но, наверное, это правильно… Сколько лет-то прошло после их развода! У мамы уже нет и не может быть никаких чувств к ее отцу, она даже за другого замуж собиралась! Да Алька ведь и сама никак не может заставить себя думать как о папе об этом спившемся человеке, который вдруг появился и принес в их спокойную жизнь кучу ненужных проблем! Нет, ее папа – тот замечательный улыбчивый мужчина, который водил их с мамой в кафе-мороженое, рассказывал маленькой дочке смешные случаи из своей врачебной практики, а еще – подкидывал ее к самому потолку, так, что она заходилась в счастливом визге!.. Конечно, Алька не забыла, как любимый папа превратился в злого великана с грубым голосом, это было не так уж и давно: и тогда она научилась ловко прятаться от него, хотя жуткий запах алкоголя, кажется, проникал повсюду, и, свернувшись калачиком под кроватью, она все равно задыхалась и тряслась от страха, слыша рядом неровные шаги отца и его гневные окрики… Но потом отец пропал, и Алькино сознание странным образом вышелушило из прошлого все светлые и приятные воспоминания о нем, оставив только их, а тревоги и страхи отпихнуло в сторону. Разумеется, она все помнит, но – так, словно речь идет не о ее папе, а о другом человеке… И вот именно этот «другой человек» возник опять на горизонте, но теперь Алька не будет бояться, хватит! Слава богу, она уже выросла и может за себя постоять! А в случае необходимости – и мать защитить!..

Но, удивительное дело, мама почему-то совсем не боится отца, весь остаток ночи они проговорили о нем и о бабушке, и о Станиславе Сергеевиче, которого все происходящее теперь тоже касается. И до тех пор, пока Алька не отключилась прямо во время разговора, на маминой кровати, мать, гладя дочь по голове, по плечу, по руке, вполголоса жалела бабушку и переживала за нее и за Альку, которой достался такой непутевый отец. Последнее, что девушка запомнила, была фраза с какими-то нелепыми планами на будущее: – …А потом можно разменять эту квартиру на две однокомнатные. Бабушка вылечит Виталия… если вылечит, конечно… Но в любом случае квартира ее, и мы с тобой не будем возражать, если она распорядится ею так, как сочтет нужным. Это только справедливо…Альке не показалось это справедливым, но она уже проваливалась в сон, потому возразить матери не успела, а когда кое-как продрала глаза утром, мамы рядом уже не было – ушла на работу. При желании Алька могла бы, конечно, продолжить начатую ночью беседу, когда мама вернется домой, однако такого желания у нее нет и не может быть. Наоборот – чем скорее эта неприятная суета закончится, тем лучше, и Альке, честно говоря, даже не особо важно, чем именно все завершится… Но, конечно, она не скажет о таких своих неправильных мыслях ни маме, ни тем более бабушке!По дороге в школу Алька окончательно проснулась и даже засвистела какой-то веселый мотивчик. Несмотря на весь драматизм ситуации, у нее хорошее настроение, и, в общем-то, это понятно: во-первых, она помирилась с Рыськой, собака перестала дуться и сама ткнулась носом любимой хозяйке в коленки, в результате Алька от счастья вместо пятнадцати минут потратила на прогулку почти полчаса! Однако – и это «во-вторых» – ей можно не торопиться сегодня в школу, все равно зачет сдается долго, она вполне успеет предстать перед преподавательницей в самую последнюю очередь. В-третьих, она вчера помирилась с Наташкой, Алька только сейчас об этом вспомнила и ужасно обрадовалась. А в-четвертых и в-пятых, на небе – солнце, на дворе – весна, и на сердце – предвкушение чего-то очень хорошего!.. Даже то, что где-то за…надцать кварталов отсюда обнаружился Алькин отец-алкоголик, вовсе не беда: ведь главное, дело не в бабушкиной болезни, она здорова, и это так классно, что хочется прыгать и смеяться от восторга! Да-да, болезнь – это действительно серьезно, а с остальными неприятностями они как-нибудь все вместе разберутся. Стас умный, он знает, что надо делать!..Войдя в школу, Алька неспешно поднялась на второй этаж и медленно пошла по коридору. Через три минуты будет звонок на перемену, тогда она проскользнет в класс и присоединится к девчонкам, ожидающим своей очереди сдать зачет: ужасно неудобно придумано – две комнаты, соединенные вместе! Так бы все стояли себе в коридоре и галдели, но нет же, приходится сидеть в большой комнате и гуськом, по двое или трое, идти в маленький закуток к преподавательнице… Хорошо, что Алька вовремя сдала курсовую и даже получила за нее девять баллов! Ирине Максимовне очень понравилась ее работа, есть шанс, что сегодня учительница тоже придираться к ней не станет… Алька на цыпочках прокралась к классу и только хотела прижаться ухом к двери, как увидела Костяна.Парень стоял в трех метрах от Альки, облокотившись о стену, и явно поджидал девушку, потому что, когда Алька глянула в его сторону, тут же подался вперед, сделал шаг и чуть было не заговорил… Она видела, как он открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут у них над головой яростно прозвенел звонок, из класса с хохотом и гомоном высыпали счастливые девчонки, и Костян тут же отступил назад. В следующую секунду Алька наткнулась взглядом на Наташку, сильно обрадовалась и кинулась навстречу подруге, а еще через десять минут уже сидела в маленьком кабинете у Ирины Максимовны и сдавала ей делопроизводство, с грехом пополам отвечая на вопросы… Про Костяна она вспомнила только после зачета, и то недолго печалилась – отчего-то девушке вдруг стало безразличным все, что он мог и хотел сказать.По пути домой она сознательно пыталась вызвать в себе волнение, смущение и прочие чувства, которые раньше испытывала при Костике: так было всегда, ведь она любит его, и ее любовь несчастна, и ранит каждый взгляд этого красивого парня, устремленный не на нее, и все его улыбки, предназначенные не ей!.. Но сегодня девушка вдруг не нашла в себе ни тени прежних эмоций, и это было настолько непривычно, что Алька забеспокоилась. Впрочем, наверное, она просто не выспалась, и, если сейчас, придя домой, пару часиков подремлет, все встанет на свои места! Она снова почувствует себя влюбленной, и ей будет смертельно хотеться узнать, зачем Костя сегодня караулил ее… Улыбнувшись, Алька успокоилась. Точно, домой – и спать! Лучше ничего не придумаешь!

* * *

– Это на Большой Казачьей, старый дом, если свернуть во двор, то там будет подвал… Они его называют «У дяди Сени»… Виталий там живет. Я пыталась вытянуть его из этой дыры, но куда? Я думала сперва снять ему комнату… хотя бы в Солнечном, ничего, что далеко, я бы ездила, но ведь он все пропьет! Я и тут хотела, чтобы он помылся, постригся, опять бы стал похожим на себя, так нет… Просит денег и пропивает. У него там дружки, живет у какой-то Эльвиры. Такая же алкашка, все они одинаковые. Дядя Сеня самогоном торгует и этих прикармливает. – Бабушка уронила голову на руки и надолго замолчала. Ни Стас, ни Алька с матерью не решились заговорить, чтобы утешить ее.

Поспать после школы Альке не удалось. Она как раз прогуляла Рыську и вернулась домой, тут позвонил Стас, сказал, что бабушка себя чувствует нормально и хорошо бы вечером собраться всем вместе, обсудить ситуацию, да просто посидеть… Прекрасно представляя, насколько встреча может затянуться, Алька нехотя стряхнула с себя сонливость и засела за уроки, до шести часов провозилась с ненавистной информатикой, а там уже пришлось действовать в темпе: одеться, накрасить губы и бежать за мамой на работу. Одной идти к бабушке со Стасом ей почему-то было страшно… Ведь знать о том, что отец – алкоголик, опустившийся человек, – одно, а вот говорить об этом Альке почему-то трудно. И не хочется. Пусть лучше мама участвует в разговоре, а она просто посидит рядом, послушает. – Виталий обещал мне, что покончит со своим пьянством!.. – Бабушка оторвала руки от лица, и ее глаза засветились надеждой, но потом она, обведя всех испуганным взглядом, заволновалась и даже схватила Стаса за руку, как будто хотела его от чего-то удержать. – Да-да, знаю, что он много раз так говорил, и я кодировала его, и под капельницей он лежал, наркологи и домой к нам приезжали, и в клинику его возили, все это было сотни раз!.. Но, поймите, я же мать!.. Я не могу – слышите? – не могу оставить его без помощи, он – часть меня, и эта моя частичка пропадает, гибнет на глазах!..– Ванесса, успокойся, конечно же, мы вылечим Виталия. Мы ведь с тобой вчера обо всем договорились, правда? – Станислав Сергеевич погладил светлую голову бабушки, и она, как-то странно, по-детски громко, всхлипнув, уперлась лбом ему в плечо и затихла, а он все гладил и гладил ее по волосам, как заблудившегося ребенка. Потом, отведя взгляд от своей расстроенной жены, Стас почему-то перешел на шепот и специально для Альки с матерью добавил: – Мы вчера решили, что положим Виталия на Алтынку, у меня там есть знакомые… Мой бывший студент, хороший парень, чудес не обещает, но сделает все возможное, я в нем уверен… Завтра мы заберем Виталия к нам, а там уж посмотрим, главное – пролечить его.…Домой они с мамой пошли пешком, хотя Станислав Сергеевич и предлагал отвезти их, но вечер выдался изумительно теплым, да и светло еще, до смерти хотелось погулять и подышать майской свежестью. А может, им обеим просто надо было поговорить, однако не при бабушке же поднимать больную тему! Она и так выглядела измотанной, и, наверное, у нее болела голова, хотя она и не жаловалась, но когда решительно перевела разговор с Виталия на Алькину учебу, никто возражать не стал. Однако для Альки тема осталась открытой, девушка далеко не все поняла и теперь решила по дороге домой вытянуть из матери все подробности.– Мам, то есть бабушка собирается снять… отцу квартиру? Значит, она не собирается разменивать нашу трехкомнатную? – Ну почему она такая эгоистка? Вот мать безропотно согласилась бы на размен, она так сказала, а Альке сама эта мысль – как кость поперек горла. Как она сможет жить с мамой в однокомнатной квартире? Она привыкла к своей комнате, ей нужно пространство для жизни, и вдруг придется от всего этого отказаться, и ради кого?! Ради человека, которого она должна считать своим отцом… да вот не может, и не хочет!– Аля, давай просто не будем забегать вперед. Бабушке сейчас и так очень тяжело, ей приходится принимать огромное количество решений сразу! Сама подумай… А если ты считаешь, что мне очень хочется куда-то переезжать, то ошибаешься. Просто я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь Ванессе Николаевне!..Насупившись, Алька чуть прибавила шагу, но, обогнав маму, тут же вернулась и взяла ее под руку. Да уж, ситуация… Что ж, надо просто не загадывать на будущее и жить одним днем. Ведь пока все хорошо: пройдет совсем немного времени, и бабушка успокоится, она уже сегодня выглядела чуть лучше, чем раньше! Щеки порозовели, а глаза сияли… Еще бы: когда Станислав Сергеевич на минутку отлучился, она призналась им, что больше всего на свете боялась потерять его… думала – а вдруг он увидит, какой у нее сын, и отвернется от нее? Абсурд, конечно, Алька так и сказала, Стас никогда бы так не поступил! Но бабушка на это только головой покачала. Боялась, и все, и у нее словно камень с души свалился, когда Станислав Сергеевич не то что не осудил ее, но даже предложил реальную помощь. Теперь, дай бог, еще и с сыном все в порядке будет!.. Алька в это не верит, да и мать – она заметила! – не разделяет бабушкиной надежды на полное излечение Виталия, но они обе промолчали. Да, пусть будет то, что будет. Алька не станет забегать вперед!..Она пыталась утихомирить свое любопытство и до самого дома говорила с матерью о каких-то пустяках, но возле подъезда не выдержала. Остановилась и задала в лоб этот дурацкий вопрос:– Мам, ты только не сердись, я вот что думаю… Никак не могу понять, когда я тебе рассказала про то, что бабушка нашла отца и что отец теперь спился, весь такой… ты ведь совсем не испугалась! Как же это? Я хорошо помню, как ты его боялась, когда он напивался! Ты так плакала и все время посылала меня то за хлебом, то с Маркизкой погулять, но я все видела… А сейчас ты его совсем-совсем не боишься? – Алька даже чуточку охрипла от волнения, и ее рука сама собой стиснула маленькую мамину ладошку, от этого полегчало, вот только комок в горле все равно остался.– Да, тогда я его безумно боялась. – Мама задумчиво посмотрела на деревья в конце двора и, вздохнув, перевела взгляд на дочь. – Но, понимаешь, тогда я больше всего на свете боялась, что он что-нибудь сделает с тобой, это было по-настоящему страшно! А теперь прошло столько лет, ты уже взрослая… Я, конечно, всегда буду за тебя бояться, но – не в связи с этим конкретным человеком. Виталия так давно не было в нашей жизни, что я научилась жить без него! А он… для меня он остался в прошлом… Я изменилась. Виталий – чужой мне человек, зато твоя бабушка – нет… Понимаешь?..Алька кивнула. Ну конечно, все это и так ясно: мать боялась за нее. Но она о другом спрашивала! Что-то еще должно быть, иначе в матери все равно бы всколыхнулись прежние страхи – при одном только упоминании имени Виталия!.. Впрочем, ладно, может, Алька ищет черную кошку в темной комнате. Хорошо, что прошлая жизнь никогда не вернется. В ее, Алькином, будущем нет места никаким алкоголикам, уж этот момент она сумеет проконтролировать!

* * *

А в пятницу вечером Алька увидела своего отца. Она пришла только ради бабушки, которая очень просила об этом, но когда шагнула на кухню, ей стало не по себе. Едва выдержав полминуты в обществе отмытого, причесанного, но бесконечно неприятного мужчины, Алька пулей вылетела в коридор и засобиралась домой. Чем угодно отговориться: огромным количеством заданных уроков, любовным свиданием, расстройством желудка, но только поскорей уйти домой и не видеть эти пьяные бессмысленные глаза, не слышать слюняво-радостных слов, адресованных ей! Нет, хватит!..

Бабушка попыталась задержать ее, но Алька не осталась. Пообещала прийти завтра, чтобы поехать вместе с ними в больницу, поцеловала бабушку в щеку, кивнула Стасу и убежала.

И только на улице поняла, что никто и никогда не заставит ее любить человека, когда-то предавшего ее. И если у бабушки нет выбора, ведь она мать, то у Альки, выбор есть, и если дочь обязана любить отца, то что ж, это всего-навсего значит, что отца у нее нет… Тот мужчина на кухне не был ее папой. Уж Альке ли не знать! К папе она бы бросилась на шею с порога, она бы все ему простила, даже годы разлуки, все-все-все! Но только от того человека на бабушкиной кухне пахло водкой, и лицо у него было опухшим и красным, и волосы – длинные, с какими-то непонятными проплешинами, а ведь у папы была густая шевелюра!.. Вдохнув всей грудью прохладный воздух, Алька зажмурилась. Сегодня она поняла, что ее детство осталось далеко позади: с мороженым, любимым трактором на колесиках и папочкой, который души не чаял в своей малышке-дочке! Но как же, черт возьми, не хочется взрослеть!

Откинувшись на спинку сиденья, Алька с удовольствием пошевелила джинсовыми коленками и зевнула. Она села на переднее место в машине, рядом со Стасом, и теперь ей предстоит приятная поездка, потому что если не оглядываться назад, где расположились Виталий, мама и бабушка между ними, то можно вообразить себе, что уже закончились все экзамены и они отправились на дачу. Или на море, почему бы нет? А так как до заветной Алтынки ехать и ехать, она успеет помечтать о многом. Стас не любит разговаривать за рулем, значит, ее никто не будет отвлекать от мыслей!

Вообще, Алька ужасно любит субботу. У них в этот день всего две пары: химия и физкультура, да и то у физрука всегда можно отпроситься, сославшись на месячные. Он у них молодой и так забавно краснеет, когда девчонки начинают серьезно рассказывать о своих проблемах! Сразу машет рукой – идите, мол! Конечно, они стараются не злоупотреблять этим способом, но иногда можно, вот как сегодня… Вместо физкультуры Алька с Наташкой зашли в «Бургер» и от души налопались чизбургеров и картошки фри.

А потом Наташка рассказала кое-что интересное, Алька от хохота едва не подавилась куском котлетки и, пока не влила в себя целый стакан кока-колы, не успокоилась! Еще бы, она и не думала, что у ее истории с Игорем появится продолжение, ведь она вроде бы поставила жирную точку тем последним разговором возле школьных ворот, когда Костян жадно впитывал каждое ее слово, а Дана глупо переводила коровьи глаза с нее на Игоря, потом на Костика и опять на нее… Это же был финал – чудесный, стервозный, замечательный, по крайней мере, Альке казалось, что все закончилось. Ан нет! Наташка добавила к ее картинке пару-тройку весьма выразительных штрихов!

Бывают же в жизни такие совпадения! Оказалось, Игорь живет по соседству с Костяном, в одном подъезде! Вчера Наташка была в гостях у Григория, Костиного брата, их отношения все-таки сдвинулись с мертвой точки, и, возвращаясь назад, сразу же наткнулась на Игоря: вышла из подъезда, а он как раз что-то выгружает из своей машины. Потом девушку догнал Костян и буквально накинулся на нее с вопросом: что, мол, она думает об Альке, спала та с Игорем или нет?..

– Волновался так, знаешь ли, и прямо как уставился на меня! – Наташка ухмыльнулась и, допив свою кока-колу, залпом досказала конец истории. – Ну а я ему в ответ, изумленно так: «С э-этим?» – и тычу пальцем в Змея. Кивает, да-да, с Игорем! Нетерпеливый! Я тогда в ответ как фыркну: боже мой, говорю, это же известный извращенец. Он, знаешь, что делает? – подкарауливает девочек в лифтах и темных закоулках и показывает им то, что у него в штанах… Пацаны на даче его даже побить хотели, но из-за Пашки, Игорева брата, не стали трогать. Брат у него классный, а этот – урод больной!.. Ну, ты бы видела глаза Костика! Он та-ак посмотрел! Сперва на меня, а потом оглянулся на Игоря… но я быстро убежала, а то все бы смехом испортила.

Зато в «Бургере» подруги нахохотались так, что Алька до сих пор чувствует во всем теле приятную расслабленность, и, если бы не цель их поездки, она бы и сейчас смеялась и разглядывала прохожих, комментируя все, на что наткнулись бы ее глаза. Но маме и бабушке не до веселья, Стас тоже предельно серьезен, и, наверное, взрослые правы, а она слишком легкомысленная. Закусив разъезжающиеся в улыбке губы, Алька повернулась к окну.

До Алтынки они доехали за сорок минут. Алька первая выскочила из машины и отбежала в сторону, чтобы получше рассмотреть открывшийся вид. Больница удивила ее: она ожидала увидеть приземистые старые здания с окнами, забранными решетками, и, может, какие-нибудь огороженные площадки для прогулок, должны же больные где-то гулять!.. Но все оказалось совершенно не так, как девушка себе представляла. Если бы Алька точно не знала, что тут лечат алкоголиков, наркоманов и людей с разными психическими отклонениями, она бы сама не отказалась здесь отдохнуть. Красота удивительная: огромная территория, куда больше их городского парка, и так же много деревьев, и еще какие-то пруды вдали, через которые перекинуты живописные мостики, а вдоль газонов со свежей сочной травой бегут симпатичные аллейки. Да уж, отцу, можно сказать, повезло – лечиться в таком месте!

Тем временем бабушка и мама осторожно вытащили мужчину из машины, и он на нетвердых ногах попытался сделать несколько шагов, но его повело в сторону, и Виталий буквально распластался на капоте. Алька брезгливо сморщилась и отвернулась. Невозможно! И этого человека они собираются лечить! Да ведь он пьян!.. Бабушка сказала, что это последняя выпитая им водка, что Виталию просто надо доехать до врачей, а там ему сделают промывание организма и все в том же духе, и, по ее словам, выйдет он из больницы другим, но только Алька в такое ни за что не поверит. Этот человек никогда не изменится! Девушка сегодня даже пыталась поговорить с ним, перед тем как они все погрузились в машину, но Виталий (называть его отцом язык не поворачивается!) двух слов связать не мог! Да что там слова – время от времени он забывал, что Алька – его дочь, и начинал заигрывать с ней. Это было невыносимо противно, но ради бабушки она не станет высказывать свое отвращение вслух. Мама же держится, а ей вообще пришлось ехать почти рядом с Виталием, и если бы не бабушка между ними, то бывший муж не дал бы ей покоя. Ужасно.

Станислав Сергеевич закрыл «девятку» и быстрым шагом зашел в больничный корпус – небольшой домик купеческого типа, желтый с белыми колоннами и мансардой. Алька уже успела заметить вдали, среди деревьев, другие, точно такие же корпуса, но пройти по извилистой дорожке в глубь парка, чтобы рассмотреть их поближе, она не успела: Стас с каким-то мужчиной в светло-зеленой куртке врача вышли из здания и направились к их небольшой компании.

– Представляешь, я почему-то чувствую себя… легче, свободней, не знаю даже, как объяснить, – мама задумчиво посмотрела сперва на Альку, сидящую рядом с ней на жесткой больничной лавке, а потом на дверь, за которой только что скрылся Виталий.

Они все вместе вошли в холодное и почему-то круглое помещение, а там разделились. Врач велел увести больного в палату, и бабушка суетливо побежала вслед за медсестрой, не выпуская из рук огромную сумку с необходимыми вещами для сыночка. Алька хотела предложить ей свою помощь, но та отказалась, и они с матерью остались ждать в коридоре, пока Стас выясняет все формальности, а бабушка устраивает Виталия на новом месте.

– Из-за чего? Из-за того, что… отца положили сюда? – Алька удивленно взглянула на мать. А ведь и правда, еще утром, до поездки, мама страшно нервничала и, как всегда в такие минуты, роняла то ключи, то кошелек, а сейчас у нее лицо аж светится спокойствием! Удивительно… И выглядит она помолодевшей лет на десять!

– Да нет… Понимаешь, Аль… Мы же не просто развелись с Виталием, не как нормальные люди – сели и решили, что нам надо расстаться, нет. Он уехал, а через два с лишним года я узнала от адвоката, что он подал документы на развод. Ты, наверное, этого не помнишь, ты же маленькая была совсем, – мама взглянула на дочь грустными глазами, и Алька изо всей силы стиснула ее худенькую руку, просто так, чтобы мама ощутила ее поддержку! – И я развелась. Все произошло довольно быстро. Но – у меня как будто все эти годы заноза сидела в душе, ведь от меня отказались, я не состоялась как жена… Чушь, конечно, я ведь и сама не хотела жить с пьющим человеком, однако… Это очень неприятное чувство. Не знаю даже, понимаешь ли ты меня. Вот так. А сегодня я увидела, во что превратился твой отец… Мне стало легче. Заноза не то чтобы совсем исчезла, но я вдруг поняла, что не всегда плохо, когда от тебя отказываются. Я бы не хотела, чтобы моя жизнь была связана с этим человеком, и очень рада, что не с ним сейчас!.. Такая тяжесть с души свалилась!

Бедная ее мамочка! Наверное, и правда ужасно тяжело жить с сознанием того, что от тебя отвернулись, что ты оказалась плохой женой, но ведь это полная ерунда! Ее мама не может быть плохой, она – замечательная! И умная, и красивая! Алька улыбнулась: вон как на нее смотрел доктор в зеленой курточке. Когда они со Стасом уходили по длинному коридору, он даже раза два оглянулся, и вовсе не Алька его заинтересовала! А мама, кажется, ничего не заметила: у нее сейчас такой спокойно-отрешенный вид, как будто она не в больнице на неудобной скамейке сидит, а на даче, и вокруг поют птички, пахнет зеленью!..

Хотя, если помолчать подольше, даже здесь, в холле, станет слышно, как заливаются пташки за стенами здания, и, наверно, Алька будет навещать отца, но только ради того, чтобы иметь возможность пройтись по всем мостикам и заглянуть во все уголки парка! И маму надо брать с собой – чтобы почаще попадалась на глаза славному доктору. Можно даже Стаса подговорить, чтобы устраивал им такие вот случайные свидания, парень-то его ученик… Надо же, как интересно бывает в жизни: учился на юриста, а стал главврачом столь своеобразного заведения!.. Но это ничего, кто знает, может, у них с мамой что-нибудь и выйдет?.. Алька посмотрела на маму и улыбнулась. Знала бы она, о чем сейчас упорно размышляет ее дочь!

– Аннушка, у Сергея Петровича есть к тебе несколько вопросов о Виталии, я не все знаю, а Ванессу не хочется беспокоить… Не могла бы ты пройти с нами в кабинет? – Стас вынырнул из бокового коридорчика, а за его спиной Алька разглядела доктора, на лице которого обозначился такой живой интерес к ее матери, что она едва не рассмеялась. Но вместо этого ткнула задумавшуюся маму в бок и поднялась сама.

– Мам, иди, а я дождусь бабушку, и мы немного погуляем. Вы только без нас не уезжайте, хорошо?.. – Ну вот, полдела сделано, мама послушно пошла вслед за Сергеем Петровичем, и Стас двинулся за ними, чуть отстав. Наверное, тоже что-то сообразил.

А он очень симпатичный, этот доктор! Выше матери на полголовы, плечи такие широкие! Вот только Алька плохо умеет определять возраст. Наверное, ему лет сорок, а может, и меньше. Но какая разница? Мама выглядит очень молодо, и вообще – дело не в годах. Вон Георгий был ее старше, и что? – ничего путного у них не вышло! Фыркнув, Алька сделала кружок по холлу, нетерпеливо пощелкивая каблучками туфель. Ну где там бабушка? Что можно так долго делать в палате среди больных?.. Алька сейчас просто лопнет от желания вдохнуть всей грудью свежий лесной воздух Алтынки!

* * *

– Ну сколько они там будут разговаривать? Нет, я все-таки должна вернуться, Анна может что-то упустить из виду, не рассказать, а это очень важно, – бабушка в очередной раз нетерпеливо притопнула ногой и повернулась в сторону больничного корпуса, из которого они пять минут назад вышли. Алька ей несколько раз намекала – мол, и без тебя разберутся, не надо туда ходить! – но, кажется, все бесполезно.

Вздохнув, Алька крепко ухватила бабушку за рукав и решительно повлекла ее в глубь парка, к скамейкам под тенистыми вязами, прямо на берегу крошечного прудика. Что ж, если не доходят намеки, она будет говорить напрямую. – Бабушка, ты видела этого врача? Сергея Петровича? Так вот, ему очень понравилась мама… Нет, я серьезно, он так на нее смотрел! И, по-моему, Стас это тоже заметил. Потому я тебя прошу – ну пусть они поговорят нормально, а? В конце концов, маме необходимо мужское внимание! – Алька мягко улыбнулась и пожала плечами. Не объяснять же такие понятные вещи!..Они дошли до скамейки и с удовольствием расположились на ней: Алька забралась на спинку и свесила ноги к воде, а бабушка достала из сумочки носовой платок и, подложив его под себя, села и аккуратно расправила складки элегантного бежевого платья. Где-то в вершине дерева защебетала птичка, и Алька так запрокинула голову, чтобы рассмотреть ее, что чуть не упала в пруд.– Да-да… Ты права. С тех пор, как Виталий нашелся, я как-то все время забываю, что он уже давно не Аннин муж. Он мой сын и твой отец, но ей – никто. Просто на меня иногда как будто что-то находит: смотрю – Виталий, Анна, ты… словно все по-прежнему, точно не было этих лет, понимаешь? – Бабушка сняла с Алькиной ноги прицепившийся сучок и механически разгладила джинсовую штанину. – Но, конечно же, я буду только рада, если у Анны что-то получится с другим мужчиной!.. Я надеялась, что она выйдет замуж за Георгия. Мне он, правда, не слишком-то нравился, но я думала, у них все хорошо…

– У них ничего не могло быть хорошо! – Алька соскользнула с твердой спинки скамьи и уселась рядом с бабушкой, сердито сверкая глазами. – Это мерзкий человек, и я обрадовалась бы, если б с ним случилось что-нибудь плохое! А то столько нервов маме уже потрепал, урод!

– Аля, что ты говоришь? – Ну конечно, в начале разговора бабушка все поглядывала на больничный корпус, желтеющий вдалеке, зато теперь, после Алькиных резких слов, аж вся подобралась и уставилась на внучку пронзительными глазами! Как будто та сказала что-то неправильное! – Так же нельзя. Да, он поступил не слишком-то красиво, следовало объясниться с Анной, а не уходить без предупреждения… Но, в конце концов, мы же не знаем, какие у Георгия были обстоятельства, почему он себя так повел, поэтому не имеем права осуждать его…

– Да все мы знаем! Я знаю! Все, слышишь? И ушел он потому, что это я его выгнала! – Алька вскочила со скамейки и даже крутанулась на месте от злости. – Я рада, что его больше нет в маминой жизни, и, если бы могла, я бы сделала так, чтобы он уволился из «Колеса прогресса» и вообще пропал с нашего горизонта, навсегда! Георгий – гадкий человек!..

Конечно, справедливой и строгой бабушке невозможно даже представить себе это: ее внучка выгнала любовника матери! Но так оно и было, и жаль, что Алька далеко не сразу распознала, какой он, этот Гоша, а то бы она давным-давно от него избавилась!.. Только рассказать все бабушке непросто, потому что Алька никогда раньше не сталкивалась с людьми, подобными этому человеку, и никогда еще она не стояла перед столь трудным выбором, как в последний день апреля… В тот день она застала Костика целующимся с Данкой и напилась от горя, а потом, как дура, уснула в ванной, и маме даже пришлось ломать дверь, чтобы дочку оттуда извлечь! Но мама все ей простила – и истерику, и даже утопленный в ванне мобильник! Но если бы она знала, что сделала Алька!.. – Бабушка, только не перебивай меня. И поверь, это правда… Я сама сначала не поняла, мне все казалось, что это случайность, но потом убедилась – нет, он знает, что делает… Георгий Иванович… – Алька не сдержалась и вложила в это имя столько яду, что бабушку аж передернуло. – Этот человек приставал ко мне. Сперва как-то так – легко проводил рукой по заднице, например… А потом осмелел, наверное, и знаешь что? – откровенно зажимал. Выйду из ванной – тут как тут, прижмет к стене и тискает, козел. Нормально?!– Но, боже мой, Аль… почему ты ничего не сказала маме? И мне? Почему? – бабушка закусила губу. Алька догадывалась, что она будет потрясена, но теперь уже надо договорить… Пусть уж все эти напасти останутся в прошлом!– Бабуль, ну что я могла сказать? Сперва я сама себе не верила, думала – этого не может быть, это же мамин любимый мужчина, а то, что он погладил меня под столом по коленке, так это так… случайность или шутка. У него ведь взрослая дочь, наверное, он привык себя так вести с девушками?.. Дура я, конечно… А потом сама подумай – как я могла сказать маме, что Гоша предпочел ей меня? Она так сильно переживает из-за своего возраста, да к тому же я ее дочка… Она сразу бы сделала вывод, что это не Георгий сволочь, а что она плохая, недостойная любви и так далее!.. Нет, я просто не смогла причинить ей боль.Ну да. Она просто пришла домой, злая из-за Костяна и сонная из-за выпитого на пару с Наташкой коньяка (спасибо бару ее папочки!), а тут на нее прямо на пороге налетел Георгий! Мамы дома не было, и он от души разошелся: полез к Альке с поцелуями, засунул руку ей под майку и джинсы пытался расстегнуть! И расстегнул бы, наверное, если бы ее не вытошнило прямо ему на тапки. Только после этого он отскочил от нее, и Алька выкрикнула этому человеку в лицо все, что о нем думала, велела убираться из их дома и даже угрожала, но Георгий только посмеялся тогда, а когда девушка заперлась в ванной, сквозь дверь заявил, что никуда не уйдет.

Вспомнив эту гадкую сцену, Алька поморщилась и с наслаждением наступила на лесного клопа, ползущего мимо. – Я ему знаешь что сказала? Что когда он будет спать, я вылью ему кипяток на причинное место, если он не уберется из нашей квартиры! – Алька ухмыльнулась, но, взглянув на серьезную и слегка растерянную бабушку, опять пожала плечами. – Не думаю, что на него подействовала моя угроза, я ему заявила, что все расскажу матери, а Георгий ответил, что она мне не поверит… Очень самоуверенный тип, очень. Но, я думаю, потом до него дошло… когда мама так из-за меня убивалась и потом нянчилась со мной целый день, как с младенцем, он все сам понял, собрал вещички и свалил. Понятно же было, кто ей дороже!..Из-за деревьев донесся фирменный свист Стаса, бабушка подскочила от неожиданности и покраснела, метнув на внучку смущенный взгляд. Поднявшись с лавки и убрав носовой платок в сумку, она сделала шаг в сторону больничного корпуса, но тут же остановилась и повернулась к Альке.– Анна ничего не знает? – Словно может быть иначе!– Абсолютно. И я очень надеюсь, бабушка, что не узнает. Никогда. – Только бы и в самом деле не пришлось пожалеть когда-нибудь о своей откровенности! Но нет, Алька знает: бабушка никогда и никому не выдавала ее секретов, даже в раннем детстве, когда все Алькины тайны были милыми и невинными! Бабушка ничего не расскажет маме, можно не сомневаться.А потом Алька увидела на дорожке довольную маму и улыбающегося Стаса и побежала к ним, перепрыгивая через ползущих божьих коровок и радостно взмахивая руками. Очень может быть, что впереди их семью поджидают серьезные проблемы, придется что-то решать с Виталием, с квартирой, а Альке еще надо сдавать экзамены и поступать куда-то, но все это потом, а сейчас – ей так хорошо, что она не хочет и не станет думать об этом. У нее есть небо, солнце, трава, и вокруг – люди, которых она любит. Это такое счастье, что большего и желать невозможно!

Какое чудесное утро, будто на дворе уже не май, а июнь! Алька сладко потянулась и с удовольствием ощутила, что выспалась. Мама была права, запретив ей накануне допоздна смотреть телевизор и засиживаться в Интернете. А то бы проснулась с темными кругами под глазами и никакого удовольствия от последнего звонка не получила бы!..

Умывшись и позавтракав, Алька влезла в новую джинсовую юбку и нежно-голубую трикотажную блузку модного «мятого» вида. Рыську прогуляет мама, а ей еще нужно сделать крюк и заскочить в соседний магазинчик за букетом. И кто это придумал традицию приходить на линейку обязательно с цветами? Кому их потом дарить?.. Алька довольно зажмурилась, глядя на себя в зеркало. Нет, в самом деле цветы ей очень пойдут. А подарит она их биологичке, почему бы нет?

Поцеловав взволнованную маму и выслушав телефонное напутствие бабушки и Станислава Сергеевича, Алька радостно выбежала из дома, прислушиваясь к звонкому цокоту каблучков. Они так ритмично ударяют об асфальт и так ровно стучат, как ее сердце, и чем быстрее она бежит, тем интереснее получается ритм: раз-два-три, раз-два-три! Даже не хочется останавливаться! А все потому, что это невозможно здорово: ей почти семнадцать лет, она молода и красива, и меньше чем через час прозвенит последний ее школьный звонок! Для кого-то это грустный момент, но Альке радостно!

…А возле школы столпилось столько одиннадцатиклассников, что Алька не смогла с ходу обнаружить в толпе Наташку, зато Костяна увидела издалека, и он ее тоже заметил – замахал руками и, бросив Данку, кинулся навстречу. Парень еще вчера караулил ее весь день, на всех переменах, но она ловко ускользала, потому что вдруг оказалось, ей нечего ему сказать. Совершенно. И все его слова она наизусть знает!

– Аль, послушай… Я повел себя глупо, прости… А давай мы с тобой на выпускной пойдем вместе? Как парень с девушкой, давай? – Алька многое бы отдала, чтобы услышать из уст Костика это предложение, будь оно сделано месяц, ну, хотя бы три недели назад! Но не теперь!

Лениво пожав плечиком и рассеянно улыбнувшись Костику, она исчезла в толпе и больше ни разу не подошла к парню за весь день. А зачем? Если Алька захочет, у нее такой кавалер будет на выпускном, все девчонки ахнут!.. Вчера к бабушке приходил ее студент, Славик, ужасно симпатичный. Когда он закончил заниматься, как раз заявилась Алька… Два слова и одна улыбка, и Алька знает, что дело в шляпе. Если она только захочет!..

Илона Эмильевна взволнованно заговорила в микрофон, и над головой выпускников, построившихся в актовом зале, зазвучали слова напутствия. Алька осторожно огляделась: как странно, такие родные лица кругом, а ведь после экзаменов они все расстанутся и вряд ли уже когда-нибудь увидятся, ну, разве что на школьных вечерах встреч! Она никогда об этом не думала!.. Вздохнув, Алька одернула короткую юбку и пошевелила длинными красивыми ногами. Да, что бы там ни случилось завтра, сейчас она верит в то, что все будет хорошо. Иначе в ее жизни просто и быть не может!..