Что касается новой книги Рэнди, я думаю, моя основная реакция — скукота. Полагаю, наиболее умные люди теперь видят Рэнди именно таким, какой он есть.

Гарольд Э. Путхофф, 3 июля 1979 года.

Когда в октябре 1974 года научная работа под названием «Передача информации в условиях сенсорного экранирования» появилась в британском журнале «Nature», об этом уже много говорили. Еще в 1972 году Рассел Тарг и Гарольд Путхофф, ее авторы, представили ее к публикации в США как проект Стэнфордского исследовательского института (SRI). Все ее отвергли. То, что «Nature» принял эту статью, было действительно интересно, тем более что редактор придерживал ее беспрецедентных восемь месяцев, пока не проверил в ней то, что он называл «всякая всячина».

«Nature» — одно из самых престижных научных изданий в мире. И то, что его сотрудники приняли эту необычную работу, кажется на первый взгляд удивительным, поскольку известно, что стандарты журнала высоки. Мало кому известно среди тех, кто предоставил эту работу на одобрение традиционной науки, что результат этого принятия в том, что она должна пройти несколько рассмотрений и проверок, прежде чем будет принята, тем более легкомысленный материал, который должен был быть отсеян по настоянию редакторов. Более того, «Nature» запустила длинную передовицу в том же номере, объясняя, что работа Тарга— Путхоффа публикуется таким образом, чтобы ученые могли видеть материалы, которые оказались в сфере парапсихологии. Передовица называла статью «слабой», «неоднозначной», «ограниченной», «неполноценной» и «наивной». Но «Nature» принял ее, и в результате последовал длинный поток шумной рекламы. Даже «New York Times» попался на крючок, рассматривая ее как заслуживающую уважения научную работу. Если бы «Times» было известно о работе Тарга— Путхоффа то, что известно сейчас, ее поместили бы на страницу развлечений.

Получилось так, что эти два автора стали любимцами мира парапсихологии, когда их попросили выступить и высказать свое мнение обо всех аспектах паранормального. Они стали выразителями того, что наука считает иррациональным. Еще до публикации в «Nature» они заняли этот пост. Был большой ажиотаж в Женеве, Швейцария, в августе 1974 года, когда Тарг и Путхофф объявили о колоссальном эксперименте, проведенном в 1972 году с участием «одаренного объекта, мистера Инго Сванна». Поскольку этот «экстрасенс» уже совершил свое отважное «астральное путешествие» на Юпитер (см. главу 4), что произвело глубокое впечатление на Тарга и Путхоффа, они теперь лишь с трудом осознавали его великие способности. Два ученых Стэнфордского института стояли перед аудиторией своих коллег и читали им лекцию о еще одном «Ребенке Розмари», к восхищению всех присутствующих. Фактически, двое из этих присутствующих, Чарльз Панати из журнала «Newsweek» и писатель Артур Кёстлер, неделями упивались этим событием. Я говорю здесь об этом, потому что это прекрасный пример разницы между сообщением и реальным событием, и это предвосхищает недавнее, более известное сообщение «Nature» об Ури Геллере.

Тарг с Путхоффом рассказали, что Сванна доставили в Стэнфордский университет, где его ждал огромный магнитометр, настроенный в то время для регистрации скорости распада магнитного поля. Они сообщили, что сказали Сванну, что если он оказывает паранормальное влияние на магнитное поле, это будет видно на ленте самописца. Сванн «сосредоточил свое внимание на внутренних частях магнитометра, и в это время частота выходного сигнала удвоилась в течение примерно ... 30 секунд». Далее, продолжали они, Сванна спросили, может ли он прекратить изменение поля, как показано на графике. «Тогда он, по-видимому, начал делать именно это», — сказали они. Как только Сванн описал им свои усилия, самописец подскочил снова! Затем, заявили они, когда его попросили не думать о аппаратуре, кривая вернулась к своему нормальному виду, но когда он снова вспомнил о магнитометре, она отреагировала опять! Его попросили остановиться, сказали они, потому что к тому времени он устал от напряжения.

Я прошу читателя внимательно перечитать предыдущий абзац, чтобы составить картину того, во что Тарг & Путхофф хотели заставить нас поверить. Теперь читайте дальше.

Один из людей на лекции, Джеральд Фейнберг из Колумбийского университета, разговаривал с человеком, который фактически построил магнитометр, и который присутствовал на представлении Сванна. Фейнберг с довольно большим сожалением заметил, что и этот человек, и разработчик аппаратуры «судя по всему, отнеслись к докладу совершенно равнодушно.

делает это с частотой и повторяемостью — другими словами, с безошибочной точностью... это было бы своего рода сокрушительным ударом». Видите ли, Панати сделал ошибку, поверив Таргу & Путхоффу, когда те сказали, что «в течение этого и следующего дня, когда были получены похожие данные с мистером Сванном, за экспериментом наблюдали многие другие ученые». Имелось в виду, что Сванн успешно повторил эксперимент под компетентным наблюдением. Неправда. По словам Хебарда, он не смог этого сделать, но подтекст остался. Более того, Сванн даже не повторил тест во время первоначальной попытки! Вас снова обманули, не так ли? Правда в том, что эффект Сванна не был повторен. Когда я спросил Хебарда: «Вы имеете в виду, это было искажением фактов?»— он ответил, — «Это был обман. Вы можете называть это как хотите, но я это называю обманом».

Сванн простоял «десять или пятнадцать минут», уставившись на оборудование, сообщает Хебард, пока Тарг с Путхоффом не сказали ему, чтобы он «что-то делал». Его ни разу не просили «прекратить изменять поле». Когда кривая на мгновение выравнивалась, по любой причине, Тарг с Путхоффом решали, что это было то, чего они хотели. Сванн не реагировал на инструкции; что бы ни происходило — совершенно нормальным образом — все интерпретировалось как паранормальное. На самом деле, сказал Хебард, когда был «всплеск» кривой, Сванн спросил Тарга и Путхоффа: «Это то, что я должен делать?», и они с радостью сказали, что да, не имея понятия, что заставило линию колебаться, и не интересуясь никакими рациональными мнениями о том, чем эти колебания вызваны.

Затем, по словам Хебарда, Сванн прошел через комнату и отвлек свое внимание от самописца. Другие следили за этим, чтобы увидеть, появятся ли отклонения снова. Они появились, что, казалось бы, указывало на изменения в вентиляции где-то в лабораторном комплексе университета. Когда Тарг и Путхофф увидели скачок, они закричали Сванну: «Вы сделали и это тоже?»— и Сванн согласился, что сделал, случайно. Сообщая об этом, Тарг с Путхоффом сказали Джеральду Фейнбергу, что Сванн «сделал несколько попыток и получил один и тот же эффект!»

Эти два ученых также сообщили, что Сванн описал «с большой точностью» внутренности стэнфордского «кваркового детектора». В ответ на это доктор Хебард сказал: «Мистер Сванн не смог ни описать внутренности детектора «с большой точностью», ни начертить точный чертеж детектора. Он описал, используя краски и формы, и немного поэтической вольности, то, как, по его мнению, мог выглядеть детектор. Интуитивно, я спросил доктора Хебарда, подсказывали ли Тарг и Путхофф Сванну. «Они были с ним в постоянном взаимодействии», ответил он. «Делая замечания, вроде «Все верно» или «Расскажите нам больше об этом»«. Интересно, если это было типично для предыдущих экспериментов Тарга и Путхоффа, а также репетицией для предстоящих тестов «на расстоянии», доказывает ли это, что такой конфуз был во всех подобных исследованиях.

Заметьте также, что Тарг и Путхофф автоматически предположили, что когда «частота выходного сигнала удвоилась», это произошло потому, что магнитное поле внутри претерпело изменения. Это почти все равно что выписать чек на миллион долларов и предположить, что это означает, что эти деньги у вас на счету. На самом деле, случилось так, что (по одной из многих причин, как случалось и ранее в этой лаборатории) самописец отобразил двойную линию. Только и всего. И это произошло не тогда, когда Сван «сосредоточил свое внимание» на задаче; это произошло на десять или пятнадцать минут позже. Это расхождение возникло потому, что когда Тарг и Путхофф сказали: «в это время... выходной сигнал удвоился», мы предположили, что они имели в виду «немедленно». Они не имели это в виду. Они приписали Сванну, что он вызвал второй подъем линии, пока его внимание не было сосредоточено на задаче, но Хебард говорит нам, что на самом деле изменения произошли, когда Сванн пересекал комнату, и они спросили Сванна, сделал ли это он! Это был небольшой скачок от того, что произошло на самом деле, к версии, сфабрикованной Таргом и Путхоффом. То есть, небольшой для парапсихологии, но непростительно большой для любой другой дисциплины.

Однако самый большой смех вызвало последнее заявление об искусстве Инго Сванна. «По нашей просьбе он остановился, и исследование прекратилось». Другими словами, когда машина работала нормально, это было связано с тем, что Сванн не использовал свои страшные способности.

(Последнее напоминает мне самые гениальные заявления Жерара Круазе. Круазе, голландский «экстрасенс», принимал участие в семинаре парапсихологии и соревновался с «экстрасенсами» из ГДР. Во время турнира немцы сосредоточились на увядании цветов, тогда как Круазе сосредоточился на их сохранении. Цветы выжили, и Крузе хвалился победой, сказав, что его способности сильнее. Конечно, поскольку они были парапсихологами, приглашенные ученые не удосужились проверить, могли ли немцы заставить цветы увянуть).

В мае 1979 года журналист Брайан Инглиш, писавший в лондонской «Evening Standard», предоставил дополнительную ошибочную информацию, связанную с якобы чудом Сванна. В восторженном сообщении он писал: «Ответственный физик был в ужасе, потому что ... конструкцию магнитометра держали в секрете, поэтому его можно было запатентовать, и он понял правильно». Рассказывая об этом, Хебард сказал, что это было что угодно, только не «ужас». Машина была улучшенной версией той, что была сделана в Гарварде, и ее чертежи были повсюду. Они вовсе не были секретными; он дал Сванну описание ее принципа и работы. Не было никакого намерения запатентовать устройство, и Сванну просто не удалось его описать.

Инглиш неверно описал эпизод со Сванном в целом. Он закончил так: «Они выкопали несчастную машину, с огромными затратами, чтобы обследовать ее неисправности, которые могли объяснить ее неестественное поведение; но не нашли ни одного дефекта». Неправда. Ее никогда не выкапывали — ее даже не закапывали. И не было никаких причин ее открывать, потому что ничего неожиданного не произошло. Инглиш даже ссылался на «инструкции, что эксперименты подобного рода будут запрещены», еще одна фальшивка в отчете, который Хебард называет «настоящим абсурдом — откровенной ложью сенсуалиста».

Добавьте ко всем этим уклончивым и обманчивым отчетам заключительный комментарий Тарга и Путхоффа, что испытания проводились на следующий день, что их видели «многочисленные другие ученые», и их неспособность заметить, что Сванн не делал ничего вообще. В письме в «Американский научный журнал» Тарг и Путхофф ссылаются на магнитометрические приключения Сванна как на «тщательно проверенные и хорошо задокументированные» в Стэнфордском исследовательском институте. Письмо также подписали Уилбур Франклин из Кентского государственного университета и Эдгар Митчелл. Из документа ясно: Таргу и Путхоффу просто нельзя доверять представление фактического отчета. Сванн, должно быть, наслаждался всем этим. Он перешел к большим победам в Нью-Йорке, где Американское общество психических исследований испытывало его на внетелесные переживания, которые Панати назвал хорошим состоянием в своей книге «Supersenses». По словам Панати: «За Сванном... наблюдали ученые, и телекамера записывала каждое его движение». Задача состояла в том, чтобы экстрасенсорно — что значит не заглядывая — посмотреть в маленький ящичек и описать его содержимое. И он так и сделал, восемь раз из восьми! Единственным недостатком было то, что за ним не наблюдали. Кроме того, Панати ошибался насчет телекамеры. Разве вы не хотите, чтобы ваша работа была столь же легка, как работа Сванна? Кстати, мое предложение $10 000 для него остается, конечно, в силе. Забавно, что он никогда не ловил меня на этом.

Услышав захватывающие новости об этом воспроизводимом и безупречном эксперименте, к Парати примкнул Артур Кёстлер, агитируя совместно поднять интерес и собрать деньги на повторение чуда с магнитометром в других лабораториях. Панати призвал к «объединению международных усилий, когда несколько видных ученых из нескольких институтов по всему миру собрались бы вместе, чтобы засвидетельствовать влияние Сванна на магнитометр». Путхофф с Кёстлером подумали, что это отличная идея. Но другой паранормальный ученый предупредил их: не забывайте, что отрицательные флюиды могут мешать! Он предположил, что их может принести «экстрасенс», переодетый в студента, поэтому противоречащих мыслей не должно быть, чтобы не подавить эффект. Теперь я понимаю: «экстрасенс» в белой одежде, ученые-парапсихологи в колпаках с колокольчиками...

Закон Гордона гласит: если научное исследование не стоит делать вообще, то его не стоит делать качественно. Правильно, правильно!

Тарг с Путхоффом неоднократно заявляли, что в своих исследованиях они не фиксируют успешные тесты и отвергают неудачные. Это не правильно. Они не только делают это в серии из тринадцати тестов с Ури Геллером — эксперимент содержится в их докладе 1974 года в «Nature» — но также и в других тестах. Фактически Геллер, Сванн и еще один «экстрасенс» по имени Пэт Прайс тестировались в Стэнфордском исследовательском институте схожим образом, и о многих тестах не сообщалось. Почему? Два важных опыта на дальнем расстоянии были проведены с Геллером, и оба были неудачными. Один был забракован — после неудачи — поскольку цель была признана «непригодной». Они не сообщают о другом тесте с Геллером, в котором он просто «рисовал картины в воздухе». Можете быть уверены, он бы раструбил на весь мир, если бы тест сработал. Но он не удался, и доклад не был опубликован. В отчаянной попытке добиться успеха, Тарг и Путхофф заявили, после другого простого теста с Геллером, что три из десяти его догадок были «удовлетворительными», даже несмотря на то, что он «пропустил» все десять! (Испытуемому было разрешено «пропускать» любой тест до или после того, как он был сделан. Это означало, что тесты не будут учитываться в окончательных результатах, если испытуемый в них не уверен. Но было правило, что о тесте, если он пропущен, не сообщается вообще).

Ни один доклад не был опубликован ни об опыте по «дистанционной визуализации» в запечатанной комнате с бывшим полисменом Пэтом Прайсом, который не удался, ни об общем количестве опытов, когда-либо проводившихся. Они могли исчисляться сотнями. Прайс, будучи преданным саентологом, как Сванн с Путхоффом, мысленно переносился сознанием в далекие города, без всякого успеха. Хотя Тарг с Путхоффом ранее отмечали, что электромагнитное экранирование комнаты улучшает результаты тестирования Прайса, на этот раз они обвинили экранирование в провале и решили не сообщать о тестах! Таким образом, вопреки их официальным сообщениям, все тесты Прайса не были учтены. Когда этому самому «одаренному» (их термин) «экстрасенсу» совершенно не удалось угадать офисные объекты в другом тесте на дистанционную визуализацию, снова же отчета не было. В простом тесте на способность определять вспышки света в зоне, прилегающей к зоне тестирования, Прайс потерпел поражение при попытке наблюдения ЭЭГ психологом Чарльзом Робертом из Стэнфордского института. Тарг и Путхофф также не составляли отчет об этом.

Коллеги по институту спрашивали этих двух ученых о процедуре оценки в тестах Прайса. Когда три выбранных экспертных судьи не смогли обеспечить достаточно хороший для Тарга и Путхоффа результат, те выбрали двух других, которые были обязаны обеспечить благоприятные данные. Больше они не выбирали. Основывались ли объявленные результаты на решениях всех пяти судей? Тарг с Путхоффом нам не сказали. При надлежащей процедуре в тестах Прайса по дистанционной визуализации нужно было бы заставить его выбирать среди многих фотографий, чтобы найти правильный объект, а не просто болтать о своих общих впечатлениях о нужном решении. Результаты были бы точно определенными и легко оцениваемыми, не двусмысленными. Когда психологи в Стэнфордском институте предложили это, идею проигнорировали. По мнению Тарга и Путхоффа, это были хорошие тесты, и не было никакой необходимости в таком процессе. (В 1979 году в тестах по дистанционной визуализации в Государственном колледже Метрополитан, Денвер, Колорадо, использовался более строгий метод. Результаты были отрицательными).

Из всех экспериментов — если можно использовать этот термин в широком смысле — проведенных Таргом и Путхоффом с Геллером, тринадцать тестов экстрасенсорных способностей были хорошо известны тем, кто интересуется этим вопросом. Они были ключевым вопросом статьи в «Nature». Экспериментаторы выбирали свои целевые объекты из словаря, используя вполне приемлемый метод случайности. Геллер, закрытый в зоне тестирования, должен был угадать заданные объекты, которыми были рисунки выбранных слов. У него была опция «пропустить», что было обычной договоренностью в этих тестах. Довольно честно — если бы процедура была именно такой. Геллеру дали бумагу и ручку, и попросили нарисовать рисунок, соответствующий целевому слову. Нам сказали, что он должен был оставаться в комнате, пока каждый тест не был бы объявлен завершенным, в это время он выйдет и представит свою работу экспериментаторам, прежде чем они покажут заданное слово. Опять же, хорошая процедура, если бы этот метод использовался.

В течение нескольких дней Геллер сделал тринадцать попыток экстрасенсорного угадывания. В отличие от обычных научных процедур, эти тесты проводились в самых разнообразных условиях, которые каждый момент менялись. Как нам сказали, Геллер был способен определить семь из тринадцати заданных слов. Это 54 процента успешных ответов, шансы один на миллион, поскольку пул заданий состоял из огромного числа слов. Звучит впечатляюще, пока вы не вспомните обычные нормы предоставления отчетов наших двух ответственных лиц. На самом деле, Геллер правильно определил только три из тринадцати слов, и нет никакого секрета, как он получил два из них.

Тарг с Путхоффом проводили эти тесты и делали свои выводы способом, ранее неизвестным ученым, но часто используемым халтурщиками. Оценочный лист гласит:

В опубликованном Таргом и Путхоффом докладе перечислены только три пропуска в тринадцати попытках. На самом деле, в случаях с «верблюдом» (8), «мостом» (9), «воздушным змеем» (11) и «церковью» (12) Геллер пропустил попытку, хотя об этом не сообщалось. По правилам Тарга и Путхоффа, пропускать разрешается только если вы ошиблись! Например, было несколько ответов на «верблюда», и Путхофф выбрал один наиболее близкий, лошадь, как удачный. Они сообщили, что «все рисунки были опубликованы», но было много таких, которые они решили опустить, по-видимому, чтобы улучшить результаты. Но нам говорят, что даже со всем этим надувательством они предъявили эти результаты для вынесения решения в условиях двойной анонимности людьми, не знавшими ожидаемых выводов. Угу. И, поступая так, они исключили номера 5, 6 и 7, поскольку они были пропущены, но включили выбранные ответы под номерами 8, 9, 11 и 12 — а они были тоже пропущены! Но — тщательно прополотые и подстриженные — эти ответы очень хорошо свидетельствовали в пользу экстрасенсорных способностей Геллера! «Двойная анонимная» предосторожность не рассчитана на такую тщательную «прополку».

#doc2fb_image_02000032.jpg

План помещения, где Рассел Тарг и Гарольд Путхофф проводили свои 13 тестов на экстрасенсорное угадывание Ури Геллера

На этом последующем этапе, с детально и тщательно запутанным докладом, поданным в промежуточный период, чтобы скрыть необходимую информацию, невозможно сказать, насколько Геллер обманывал экспериментаторов в тестах, проведенных Стэнфордским институтом. Достаточно сказать, что помимо услужливых Тарга и Путхоффа, у него были хорошие сообщники в лице Шипи и Ханны Штранг, двух помощников, которых он научил в Израиле передавать ему информацию на его выступлениях. Джин Майо, ревностная поклонница Геллера, также была там, все время вертелась под ногами, и также вполне могла быть полезна Геллеру. Она была там, чтобы сделать рисунки для тестов. Ни один из этих людей никогда не появлялся в опубликованных «научных» докладах, и согласно книге Джона Вильхельма «Поиски Супермена», Майо дала специальные указания Таргу, чтобы он никогда не признавал, что она там была. «Нарушения секретности», перечисленные мною для тестов 2 и 4, были обусловлены отверстием в стене комнаты, в которую был заключен Геллер, чтобы отгородить его от заданных рисунков, и спором между Майо и Таргом о целевом объекте, который можно было не только услышать, но и поддержать, пишет Вильхельм, громким предложением Тарга «добавить ракетный корабль» и напеванием Майо музыкальной темы из фильма «Космическая одиссея 2001 года». Похоже на комедию «Кейстоунский полицейский», и так оно и было. Только непонятно, как Геллер не угадал вообще все слова.

#doc2fb_image_02000033.jpg

Вид на объект из комнаты Геллера

#doc2fb_image_02000034.jpg

Вид со стороны объекта

Но как же три признанных пропуска в тестах 5, 6 и 7? Почему Геллер предпочел их пропустить, и почему эти пропуски признали. Потому что в этих трех тестах, и только в них, он столкнулся с трудностями в виде умного человека. Эти три теста провел Чарльз Реберт, специалист по ЭЭГ и психолог Стэнфордского института, и Геллеру это нисколько не понравилось. У того не было возможности совершить обман.

Реберт с доктором Леоном Отисом, также психологом, позже провели серию из сотни тестов, которую Геллер успешно завалил, прибегнув к старому и надоевшему алиби «негативных флюидов». Психологи подготовили сотню целевых объектов (рисунков) и запечатали их в отдельные конверты. Геллера попросили угадать содержимое каждого конверта, выбранного наугад. Процедурные правила были строгими, и Геллер был подключен к электродам ЭЭГ, чтобы получить отчет о функциях его организма, пока он работал. По мнению экспериментаторов, он не мог угадать задания в каждом из конвертов, хотя Тарг и Путхофф пересмотрели результаты и заявили, что шесть из ста догадок можно было бы «разумно ассоциировать» с заданными объектами. Психологи не согласились с этими выводами. Кроме того, после того, как психологи прекратили тесты, условия были смягчены по настоянию Тарга и Путхоффа, и после нескольких ходок Геллера из комнаты и обратно — что было запрещено в предыдущих тестах — он смог угадать один из шести новых рисунков, которые были приготовлены. Почему шесть новых? Потому что Геллер жаловался, что другие были сделаны людьми с негативными чувствами.

Реберт был зол, когда Тарг и Путхофф представили свои отчеты в «Nature», несмотря на его возражения. Он давал им распоряжение не включать в отчет серию ЭЭГ экспериментов, которыми он руководил, и информировал их, что их самонадеянные выводы в действительности не имели под собой никаких оснований, поскольку рисунок ЭЭГ был необычным только в одном из шести исследований, и даже этот рисунок не был изучен должным образом. После анализа, оказалось, что он просто отличался, и отличия не были существенными. Но все равно результаты были опубликованы. К своему ужасу, Реберт также услышал, что Тарг с Путхоффом собирались обнародовать свои ошибочные выводы раньше, чем кафедра психологии Стэнфордского университета, и он воспрепятствовал такой халатности. Обсуждение было отменено.

Хотя Тарг с Путхоффом утверждали, что Геллер потерпел неудачу в тесте Реберта-Отиса со ста конвертами из-за негативного отношения экспериментаторов, факт остается фактом, что Геллер «добился успеха» только после того, как жесткий контроль, введенный Ребертом и Отисом, был намеренно ослаблен. Реберт опубликовал заявление, сказав, что убежден, что Геллер их просто обманывал.

В моей книге «Магия Ури Геллера» я сетовал, что ученые Стэнфордского исследовательского института, как и его администрация, умалчивали важную информацию о Тарге с Путхоффом и их фиаско. Конечно, главной причиной этого был их конфуз. Когда люди из Стэнфордского института почувствовали, что все больше рискуют из-за продолжающейся утечки новостей, я почувствовал, что пришло время для более смелых шагов. Я сел и написал тридцать одно письмо выдающимся личностям института, спрашивая, не готовы ли они рассказать правду о ситуации в целом.

Шли недели. Затем, однажды вечером, мне позвонил человек. Мне сказали, что этот человек представляет группу из «десятка» ученых Стэнфордского института, решивших, что надо сказать правду. Они выбрали кодовое название «Broomhilda», и в течение следующих нескольких месяцев начали давать мне информацию, которая должна была быть включена в отчеты Стэнфордского института. Вскоре после этого я получил сообщение от члена второго специального институтского комитета, которому было поручено рассмотрение проделок Тарга и Путхоффа (первый, «Комитет по рассмотрению психических исследований», посчитал все совершенно безупречным), и меня расспрашивали о подробностях моего расследования ситуации в институте. Они расспрашивали меня, и я никогда после этого не ступал ногой на священную землю института. Но эта группа казалась чуть лучше организованной и искренне обеспокоенной. К сожалению, после нескольких месяцев переписки с членом комитета, мне сообщили, что их расследование зашло в тупик, и что мне было категорически запрещено упоминать в этой книге его имя или ссылаться на все, о чем он меня просил или говорил.

Брумхильда проверила для меня большую часть информации, которую я придерживал многие годы. Эти данные в настоящее время изменили статус от слухов до документально подтвержденных фактов. Дополнительные факты были выявлены во время бесед и переписки с отдельными людьми. Многие из этих людей не знали о Брумхильде и действовали самостоятельно. Их абсолютно независимые выводы поддержали обвинения Брумхильды. Собранная вместе, информация из всех источников составила настоящий обвинительный акт.

В основном, он заключается в следующем: психологов Стэнфордского исследовательского института попросили проконсультировать по вопросам корректности экспериментальных процедур Тарга и Путхоффа, правильности их отчета в журнале «Nature», и ценности другой статьи, позже представленной в «Журнале Института инженеров электротехники и электроники». Они сказали Таргу и Путхоффу, что те не имели права делать заключение (из-за большой неоднозначности их работы), что любой тестируемый человек обладал способностью «удаленного видения с большой ясностью», как они утверждали. Они сказали, что у работы не было абсолютно никакого научного обоснования, и что Тарг с Путхоффом показали общую неспособность или нежелание использовать надлежащие научные процедуры. Утверждение Тарга и Путхоффа, что в результате работы, сделанной в Стэнфорде, были установлены способности Геллера, по словам коллег, которые были связаны с тестами, было неоправданным, ненаучным и чрезвычайно преждевременным. Они говорили, что оба ученых должны опубликовать объективное и честное представление работы. Тарг и Путхофф решили проигнорировать это. Они ограничились публикацией в «Nature». В преддверии подачи статьи в «Nature», Чарльз Реберт, как уже отмечалось, не делал секрета из своих возражений. Он сказал Таргу и Путхоффу, что они по этическим соображениям были обязаны сообщить «Nature», что среди тринадцати целевых заданий в тестах с Геллером, номера 8, 9, 11, и 12 — три из которых засчитаны как удачные — были пропущены. Они этого не сделали. Неудачные тесты Геллера не были включены в статью «Nature». Хотя должны были быть включены по любым стандартам. Тарг и Путхофф знали, что во время тестов были нарушения протокола, такие как отверстие в стене комнаты, в которой был заключен Геллер. Они не сообщили об этом. Реберт напомнили им, что, по его собственным воспоминаниям, Геллером во время тестов «были сделаны сотни рисунков». Где они были? Тарг и Путхофф сказали всем, что «все рисунки предъявлены». Психолог Реберт жаловался на дикие рационализации Тарга и Путхоффа в их попытках оправдать свои неудачи, и напомнил им, что, хотя они заявляли, что целевые объекты никогда не обсуждались, они это делали громко и оживленно в присутствии испытуемого.

Группа ученых из Стэнфорда, которые работали над тестами с Таргом и Путхоффом, возражала против использования ими слов, «совершенно однозначно» и «скрупулезно» в отношении их экспериментальных процедур. Они таковыми не были. Тарг, услышав от Леона Отиса, что его доклады были недостоверными, никогда не отвечал на комментарии. Отис сделал вывод, что Тарг был готов предоставить необоснованные результаты клиентам института, и опасался, что скандал в результате разоблачения таких процедур может поставить под угрозу престиж института как научной организации. Он недооценил упорство администрации института, которая по сей день ни разу публично не признала манипуляции Тарга и Путхоффа фактом или научным методом.

О сотнях экспериментов, проведенных институтом с Прайсом, Геллером и Сванном, никогда не сообщалось. Напротив, тесты с удобными результатами, несмотря на плохой контроль и сильную неоднозначность, было решено опубликовать как подлинно научные результаты, вопреки энергичным возражениям более серьезных и осторожных ученых. И все это с благословения администрации института. В конце концов, оно привлекало финансирование.

Во всех настоящих работах о Геллере в Стэнфордском институте собранные данные доказывают, что (1) Геллер не мог делать то, что утверждал, и (2) когда он получал возможность воспользоваться обманом, наблюдатели были убеждены, что он сделал это, и он добивался успеха. Все другие тесты не имели надлежащего контроля и были бесполезны. Когда ученые в институте опубликовали жесткие заявления об этой ситуации и других аспектах экспериментов, проводимых Таргом и Путхоффом, те быстро прикрыли свой обман новой игрой слов. Опубликованное заявление содержало типичный двусмысленный термин «псевдо-эксперимент». Это, видимо, означало эксперимент, в котором отсутствовал контроль, но достаточно хороший, чтобы все равно о нем сообщить.

Вскоре после того, как моя книга «Магия Ури Геллера» появилась и помогла заставить отступить суперзвезду экстрасенсорики, доктора Тарг и Путхофф выпустили «информационный бюллетень» в опровержение двадцати четырех пунктов, отраженных в моей книге. Эта попытка оказалась неудачной, и в ответ на одно утверждение, что тесты в институте проводились под жестким контролем, работавшие там ученые категорически заявили: «Чушь собачья.   Что касается меня и моих коллег, ни один из экспериментов не удовлетворяет принятому научному протоколу». Я не буду обременять вас другими двадцатью тремя пунктами; их так же легко опровергнуть.

Однако я не могу согласиться с представителем прессы, который описал доктора Рассела Тарга как «не очень умного», после просмотра фильма, в котором два ученых из Стэнфорда готовы доказать чудеса парапсихологии. Люди могут изменяться, даже парапсихологи. Сейчас Тарг позволяет Путхоффу совершать ошибки, позволяя ему ответить на все вопросы.

Тарг и Путхофф подготовили весьма обманчивый фильм для Стэнфорда, привлекая внимание к своей работе. Он подвергся критике со стороны коллег, и эти двое выпустили в ответ шедевр уверток и отклонений от правил. Они приобщили к этому — без ведома или разрешения — имя Зева Прессмана, оператора Стэнфордского университета, снявшего фильм. Некоторые из поднятых возражений были основаны на откровениях Прессмана о своем участии в фильме. В фильме был показан Геллер, выполняющий трюк, когда игральную кость помещают в коробочку и встряхивают, после чего Геллер угадывает верхнюю грань кубика восемь раз подряд. Геллер ни разу не прикасался к коробочке, сказал Тарг. На самом деле, Геллер не только тряс коробочку (Тарг позже сообщил, что он был похож на ребенка, которому нравится тарахтеть предметами), но также держал ее, концентрируясь, и даже сообщалось, что открывал ее. В своем заявлении Тарг с Путхоффом говорили, что при эксперименте присутствовал Прессман. Не совсем, если верить Прессману, заявившему, что присутствовал при нескольких правильных бросках, сделанных в других экспериментах, в другие дни — это также противоречит заявлению Тарга и Путхоффа о том, что никаких других тестов с кубиком не проводилось. Осудительнее всего то, сказал Прессман другим работникам института, что ему сообщили, что успешные броски были сделаны после того, как он (Прессман) в тот день уехал домой. Таким образом, оказывается, что фильм был инсценировкой этого чуда. Однако в стенограмме фильма присутствуют такие слова: «Фильм описывает эксперименты именно так, как они проводились. Все сцены были взяты из материалов, отснятых во время подлинных экспериментов. Ничто не было повторно инсценировано или создано специально... Вот еще один эксперимент с коробочкой и кубиком... Эксперимент, который вы видите, снят вживую». Этот раздел стенограммы озаглавлен, большими заглавными буквами, ЭКСПЕРИМЕНТЫ С КОРОБОЧКОЙ ДЛЯ КУБИКОВ.

В конце фильма, рассказчик ссылается на то, что Тарг и Путхофф считают одним из самых важных и убедительных фрагментов в фильме — фрагмент, который, как теперь известно, повторно инсценирован и специально создан. Он предлагает следующее резюме: «напомним вам что в этих экспериментах, мы считаем, был наилучший контроль ... в том числе в двойном слепом эксперименте со встряхиванием в коробочке».

Я изучил доказательства и могу прийти только к выводу, что это вопиющее искажение фактов. Нет иных слов охарактеризовать его должным образом. Прессман даже не знал, что Тарг и Путхофф опубликовали заявление, он его не подписывал и не давал разрешения на использование своего имени. Он ничего не знал о большинстве из того, что появилось под его именем, и он не согласен с той частью, что знает.

В институте нам сказали, что было подготовлено около десяти тысяч метров кинопленки об экспериментах Геллера. Это примерно четырнадцать часов исследовательских данных в виде фильма! Можем ли мы увидеть этот фильм, джентльмены? Конечно, это должен быть удивительный материал, и очень ценный. Но нет, нам предлагают вместо этого только то, что было выпущено Таргом и Путхоффом в виде лучших их данных; это не только аматорская работа в фильме, но большинство того, что было показано, по общему признанию, было сделано без надлежащего контроля!

Фильм Стэнфордского института, показанный во всем мире, начинается с типичного ляпа. Как известно всем, кто имеет какой-либо опыт в этой области, Геллер по возможности применял искусство «чтения по карандашу». Оно состоит в наблюдении за верхней частью карандаша, когда кто-то им пользуется, и определения, что было написано, по его движению. Когда выбор довольно невелик — например, десять цифр — такой трюк проделать не сложно. И в фильме института первый трюк именно этот. Геллер делает вид, что думает о чем-то, а затем «передает» это представителю зрителей. Он делает вид, что пишет, но ничего не пишет. Однако держит при себе карандаш и бумагу. Он просит жертву угадать его число и написать его. В фильме хорошо видно, что жертва пишет «3», и конечно же, когда Геллер показывает свою цифру, он уже написал точно такую же! Если Геллер обманул их всех таким простым трюком, он, конечно, мог обмануть их и другими. В этом случае они сразу же увидели бы доказательство. Но вы же знаете, что можно пригнать коня на водопой, но пить его не заставишь.

После своих приключений с Ури Геллером Тарг и Путхофф искали новый подход к своей увлекательной работе. В книге под названием «Mind reach», и в работах, напечатанных в журнале Института инженеров электротехники и электроники (IEEE) на тему «дистанционного видения», они пытались доказать, что человек может проецировать свое сознание из тела в отдаленные места. В исполнении оккультистов это было известно как «астральная проекция». Когда к этому подключились парапсихологи, они назвали это «внетелесным опытом», и оно, наконец, достигло совершенства, когда физика усыновила чужого ребенка под именем «дистанционное видение». Каким бы ни было название, это глупое понятие. Но оно будет продолжаться постоянно, как пятый акт «Отелло».

Тарг и Путхофф составили список из сотни «заданных» мест в районе Стэнфордского университете и в округе. Из них девять были выбраны случайным образом, и туда приходили по одному исследователи, пока «экстрасенс» в тот момент ожидал в лаборатории. Когда «отправитель» прибывал на место, он начинал отправлять свои впечатления об этом месте, и «экстрасенс» должен был говорить в микрофон и делать чертежи. Когда были опубликованы результаты, они выглядели изумительно. Насколько хорошо сработал «экстрасенс» решали эксперты двойным слепым методом. Мир взволновал другой подвиг Тарга и Путхоффа.

Леон Д. Хармон работал на кафедре биоинженерии в Западном университете Кейза, Огайо. Его коллега по Лаборатории Белла уведомил его о представлении в IEEE работы по «дистанционной визуализации». Сотрудник Bell предложил ему быть рецензентом этой работы. Время шло, и когда Хармон решил снова выяснить обстановку, ему сообщили, что были выбраны другие рецензенты, и что работа успешно продвигалась к публикации. Он получил предварительный экземпляр и взорвался гневом. И он был не одинок. Барни Оливер, член совета IEEE, пригрозил уйти в отставку, если работа будет опубликована. Это вызвало ужас среди коллектива IEEE, и, в конечном счете, решение о публикации было оставлено в силе, потому что было слишком поздно отменять публикацию, и потому что было общее ощущение, что такие спорные исследования не должны замалчиваться только потому, что они вряд ли будут корректными. Хармон получил право ответить Таргу и Путхоффу, и он так и сделал.

Краткие критические отзывы Хармана были очень к месту. Он проницательно заметил, что для рассмотрения наиболее важных частей эксперимента — его процедуры и контроля — отведено менее 3 процентов из всех двадцати шести страниц статьи. Для этого, конечно, была веская причина, хотя у Хармона не было никакой возможности узнать ее; это было за два года до того, как на свет выплыли изобличающие улики, и то лишь после тщательного и сложного расследования. Хармон опроверг эту работу лишь тем, что обратил внимание, что судя по информации, доступной читателю, существовало бесчисленное множество способов обмана, которые можно было использовать, чтобы одурачить экспериментаторов. Правда, эти методы были возможны в силу используемого протокола и записей работы Тарга и Путхоффа в сумасбродстве Геллера, но в этом случае упущение не в самом эксперименте, а в невероятном оценивании процедуры.

Два психолога из Новой Зеландии, Дик Камман и Дэвид Маркс, посетили Стэнфордский исследовательский институт вскоре после этого, и взглянули на данные чуть строже, чем другие. Они уже провоцировали Тарга и Путхоффа своей критикой тестов с Геллером, показав, что успех Геллера можно было объяснить обычными трюками фокусника. Но Тарг с Путхоффом стремились привлечь их на свою сторону. Это было их поражением. (Доктору Камману даже пришлось сделать телефонный звонок Бойсу Ренсбергу из «New York Times» — пока Гарольд Путхофф стоял в качестве свидетеля — и отозвать отчет о работе Тарга и Путхоффа, чтобы сохранить к ним доверие.) Выводы Каммана и Маркса, представленные в журнале «Nature», были опубликованы в 1978 году. Эксперимент по «изучению разума» провалился.

Еще до того, как Камман и Маркс нанесли свой смертельный удар, было очевидно, что обычные методы Тарга и Путхоффа применялись и в этом исследовании также. Были фотографии, сопровождающие сделанные ими рисунки. Читатель может легко предположить, что эти фотографии были частью теста, поскольку представленные углы хорошо соответствовали чертежам. Было совершенно очевидно из опубликованных отрывков, что «экстрасенс» сделал описания, соответствующие некоторым местам, не тем, которые действительно посещались, но эксперты вынесли решение, и этим все закончилось. Все было проглочено целиком, после того как смазано преувеличениями и суждениями задним числом.

Процедура оценивания была хорошо разработана — имеется в виду, на бумаге. Экспертам дали список из девяти мест и пакет описаний. Их работой было подобрать места к правильным описаниям. Это было сделано с большой точностью, и дело, казалось, было доказано. Но когда мы обнаружили, что трем экспертам, назначенным другими должностными лицами института, не удалось добиться хороших результатов в этой процедуре подбора, это вызвало у нас подозрения. Однако Тарг с Путхоффом нашли двух, проявлявших взаимопонимание, и эти двое сделали все как надо. Камман и Маркс, удивляясь такой разнице в оценочной способности, связались с одним из этих экспертов — успешных экспертов — по имени Артур Гастингс, и получили от него оригинальный список мест и их описаний. Они рассказали всю историю.

Пару слов о Гастингсе. Он был связан с Таргом и Путхоффом многие годы, и его даже приглашали для разработки тестов Геллера. Но Тарг и Путхофф не только проигнорировали его предложения по контролю в этих тестах, но также исключили его из эксперимента с Геллером. Видите ли, кроме того, что Гастингс парапсихолог, он фокусник (странное сочетание — что-то вроде баптистского священника, который также работает шулером), и стесняло то, что он был осведомлен о вопросе в целом.

Во-первых, Камман и Маркс обнаружили, что экспертам дали список мест в хронологическом порядке, и те об этом знали. Точное соблюдение условий эксперимента потребовало бы, чтобы этот список был перемешан. Но этого не было. Тем не менее, от этого не было бы большой пользы, если бы не было подсказок в самих описаниях, которые позволяли внимательному наблюдателю расставить их по порядку. Камман и Маркс обнаружили, что многими из этих подсказок можно было воспользоваться. Описания содержали такие прелести как слова Тарга: «Что может быть лучше, чем успешно пройденные три места» (предполагает, что это четвертое), и он рассказывал об одном месте, которое он посетил накануне, таким образом, раскрывая еще и третье.

Во-вторых, процедура должна была проверить теорию, что эти ляпы, намеренные или нет, могли позволить подобрать все места к их описаниям. Действительно, могли. Камман и Маркс провели ряд подобных экспериментов и доказали, что когда люди получали список мест, по порядку и с неотредактированными описаниями, они неизменно объединяли их правильно. Чудо Тарга и Путхоффа растаяло бесследно. Один тест еще предстояло сделать. Используя соответствующие научные процедуры, Камман и Маркс также протестировали способность людей идентифицировать пары без подсказок. Тем не удалось это сделать. Вопрос был закрыт.

В отчаянной попытке спастись, Тарг и Путхофф поручили парапсихологу Чарльзу Тарту по-новому оценить их данные. Тарт отредактировал подсказки из описаний и дал их одному — неназванному — эксперту, который упорядочил их должным образом. «Nature» любезно опубликовал результаты, и научный мир облегченно вздохнул.

Но Тарг и Путхофф еще нисколько не закончили. Еще до появления работы Каммана— Маркса в «Nature», они подозревали, что что-то случилось. Когда я читал лекции в лабораториях Сандия в Альбукерке, я упоминал, что описания имели недостатки, так как содержали подсказки. Вскоре после этого мне прислали таинственное письмо, за которым ясно вырисовывалось имя Путхоффа, и которое было озаглавлено «Ответ Стэнфорда Рэнди». Я написал Путхоффу, спросив, действительно ли он написал это письмо, и если да, то будет ли он настаивать на заявлении, сделанном в нем. Спустя несколько месяцев он признался, что написал его, но упорно отказывался отвечать на вопрос, простым да или нет, было ли оно основано на фактах. Я также знаю, почему. Теперь узнаете и вы.

Цитирую письмо: « ... по утверждению Рэнди, наши описания обильно приправлены замечаниями о других экспериментах, других целевых объектах и т.д., которые помогают экспертам в их поисках соответствий. Может ли это быть правдой? Разумеется, нет. Черновики описаний были отредактированы, прежде чем их передали экспертам; все ссылки на целевые объекты, даты и другие эксперименты — словом, все, что могло бы помочь эксперту определить настоящий целевой объект, или даже хронологический порядок описаний — было удалено».

Камман и Маркс сообщили, что это не соответствует действительности. Гастингс дал им те же описания, с которыми он работал, и они не редактировались. На самом деле, Тарг и Путхофф в сочинениях о своих тестах пошли на многое, чтобы сказать, что описания не были каким-то образом отредактированы, что не пропало ни единого слова. Письмо, посланное в лаборатории Сандия, является неудачной попыткой увековечить эту историю, но это не сработало. В нем Путхофф также отрицает факты об экспертах, которые были отсеяны, а также упоминает вопрос об использовании переносных раций. Мы обработаем этот перл через мгновенье. Но что действительно возмутительно, так это тот факт, что хотя Путхофф сейчас признал авторство этого документа, он не говорит, будет ли он отстаивать сделанные в нем заявления! Кроме того, хотя журнал «Nature» попросил Тарга и Путхоффа ответить на статью Каммана и Маркса, те предпочли ее проигнорировать. Чарльз Тарг, в конце концов, на них ответил, как было видно два абзаца назад. Даже прямой запрос Каммана и Маркса был встречен молчанием. И когда мой коллега, наконец, до них добрался и упомянул об этом, Путхофф сказал, что он был «слишком занят», чтобы отвечать. Принимая во внимание доказательства Каммана и Маркса, возможно, Тарг и Путхофф просто заблуждались?

Наконец, в разделе «Итоги экспериментов» работы, представленной Таргом и Путхоффом на престижной конференции в Женеве, на этот раз по квантовой физике и парапсихологии, был описан один поразительный эпизод, касающийся «дистанционного видения». Он упоминался как «первый в серии экспериментов», а Гарольд Путхофф описывался как «тот самый экспериментатор», который также руководил «доэкспериментальным» процессом с участием испытуемого. Я цитирую эти слова и фразы, чтобы подчеркнуть, что это был эксперимент, и он был достаточно важным, чтобы быть предметом обсуждения на этой встрече. Но нигде в описании нет упоминания о том факте, что с обоих сторон эксперимента использовались переносные рации! Если в этом эксперименте применялись те же методы, что использовались Таргом и Путхоффом в прошлых — с ориентированием и подсказками для испытуемого, как в детской игре «холодно-горячо» — легко понять, почему он был успешным. Но почему Путхофф не упоминал переносные рации? Несомненно, это должно было быть частью научной работы. Когда Путхоффа спросили об этом, он отрицал использование раций! Он писал:

«Абсурдно! Если бы мы использовали в эксперименте рации, было бы легко навести испытуемого на правильный ответ — и это настолько же очевидно для нас, как и для любого другого! Хотя мы иногда использовали рации на тренировках, мы никогда, никогда, никогда — ни единого раза — не использовали рации во время эксперимента... даже чтобы сказать «мы на месте»... Члены уходящей команды не носили с собой даже неиспользуемые рации. О чем тут еще говорить?»

Но Путхофф, наверное, забыл, о чем он написал позже, в книге «Mind Reach», что он применял переносные рации в этом важном эксперименте, и он использовал те же самые иллюстрации в отчетах в этой книге, что и в Женевской работе! Но к тому времени, когда этот эпизод был напечатан в «Mind Reach», он рассматривался почти как эксперимент — просто минутный каприз. Ранее он был разрекламирован, как крупный и весьма значительный научный прорыв!

Что еще вы можете сказать, доктор Путхофф? Что ж, вы могли бы начать с извинения перед своими коллегами в институте, которых смутило ваше ненаучное поведение. Вы могли бы извиниться перед редакторами научных журналов, которые верили вам, когда вы снабжали их всем этим вздором. И вы могли бы подумать о том, как извиниться перед поколением, которое, в основном благодаря вашим сильно разукрашенным и преувеличенным отчетам о «псевдо-экспериментах», выдаваемым вами за чудеса авангарда, нажило столько проблем на свою голову, что может быть неспособно начать рационально мыслить снова.

Отец Дамиан Фэндал из Университета Далласа рекомендует такие два правила для попавших в неприятность ученых: (1) Скрывать, и (2) Если раскроют, лгать! В заключение обсуждения Тарга и Путхоффа я должен отметить, что они воспользовались связями с другим парапсихологом, Чарльзом Тартом, из Калифорнийского университета в Дэвисе. Его впутали в некоторые их проекты, чтобы добавить докладам немного лоска, поскольку Тарт имел репутацию одного из самых честных и преданных работников в области парапсихологии. Я не могу отыскать никаких намеков на то, чтобы Тарт когда-либо исказил данные или отверг честную критику. Но, как мы увидим, он подвержен обычным заблуждениям. Одна из его наиболее известных книг, работа, прошедшая множество изданий и используемая в колледжах по всему миру в качестве учебника — это «Обучение использованию экстрасенсорного восприятия». Она посвящена широкомасштабным экспериментам Тарта, проводившимся в 1972 году с целью доказать, что испытуемые действительно могут обучаться в период тестирования, чтобы улучшать свои результаты в экстрасенсорике. Тарт был впечатлен работой, проделанной Таргом и Путхоффом в схожем проекте, но принял их объяснения, последовавшие, когда эксперимент с довольно большим треском провалился. Тарг и Путхофф обнаружили (не удивительно), что когда контроль в тестах улучшался, результаты приближались к нулю. Но они решили, что самописец, использовавшийся для обеспечения того, чтобы не было никаких ошибок при снятии показаний, подавляет испытуемых, которые получали хорошие результаты, когда им было позволено тестировать себя самим (и существовала возможность учитывать или не учитывать любую их попытку), но плохие при использовании автоматической записи. Поскольку Тарг и Путхофф привлекали к этим тестам «сотрудников, родственников и друзей» (даже дочь Тарга), не трудно понять, что это могло быть стимулом получения хороших результатов для больших начальников. В конце концов, «маленькие индейцы хотели понравиться»...

Опыты Тарга и Путхоффа — не ставшие сенсацией, поскольку они демонстрировали обратную зависимость между хорошей процедурой эксперимента и хорошими результатами в исследовании экстрасенсорных способностей — были прекращены. Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства и Лаборатории реактивного движения Калифорнийского технологического института уже вложили в испытания $ 80 000, и наглухо закрыли свою казну, когда увидели отчет. Но у Тарта был новый метод. Он выглядел довольно хорошо, какое-то время. Его идеей было создать два отдельных блока, «кабину отправителя» и «кабину получателя». В кабине отправителя был телевизионный экран и генератор случайных чисел с циферблатом, на котором были по кругу разложены десять игральных карт. Рядом с каждой картой была кнопка и лампочка. Генератор выдавал число, и отправитель концентрировался на этом числе, нажимая кнопку сигнала, когда был готов, чтобы получатель в другой кабинке сделал выбор. Телевизионный экран был связан с камерой в кабинке получателя, показывая отправителю движения получателя, и позволяя отправителю «внушать» получателю правильную карту, которой нужно коснуться. Результаты были хорошими, и Тарт написал книгу об этих экспериментах.

#doc2fb_image_02000035.jpg

«Кабина отправителя» в экспериментальной установке Чарльз Тарт. Copley News Service

В «Psychic magazine» Тарг ляпнул следующее: «Многие годы исследования экстрасенсорики подвергались строгой критике, поскольку этот феномен не может повторяться регулярно... Нынешний прорыв в исследованиях скоро может похоронить такую критику. В исследованиях, проведенных под моим руководством... был сделан большой шаг к повторяемости экстрасенсорных явлений…» Но этот лавровый венок развалился.

Тщательная проверка скептиков испортила милую картину. Тарт не подумал о некоторых простых способах, которыми можно было сфальсифицировать доказательства, а их было несколько. (Как выяснилось, такая фальсификация была не нужна, поскольку здесь была встроенная ошибка, что позже стало очевидным.) Мимоходом, позвольте мне сказать лишь о двух возможных методах обмана, допускаемых этой системой. У двух испытуемых могли быть наручные часы с синхронизированной секундной стрелкой. Одну минуту можно было разделить на десять шестисекундных сегментов, по одному на каждую карту. Например, отправитель на фото должен передать цифру 4. Он смотрит на часы, зная, что получатель делает то же самое. Когда секундная стрелка заходит в зону от восемнадцати до двадцати четырех секунд, он нажимает на кнопку сигнала. Получатель теперь имеет информацию и, после надлежащей паузы, указывает на цифру 4. Успешная попытка! Другим способом было бы для отправителя ждать, пока рука получателя — которую он видит на экране монитора — будет прямо напротив правильной цифры, и тогда нажать на кнопку. Снова же, после надлежащей паузы, засчитывается еще одна удачная попытка. Еще лучшим способом скрыть обман было бы установить систему, в которой, например, правильное число добавляется к какому-нибудь числу, а затем идет звонок, по которому можно определить правильный ответ. В любом случае, умный получатель, получив информацию, морочил бы голову, прежде чем назвать его, чтобы избежать подозрений. И конечно, есть много других эффективных способов обмана, некоторые из которых не зависят от монитора или звонка.

Но Шерман Штейн, математик из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, где проводились тесты, при изучении исходных данных, на которых основывалась книга, наткнулся на аномалию. Казалось, что хотя Тарт проверил свой генератор случайных чисел и определил, что тот выдает хорошее распределение, тот не повторял числа, как должен был. Из 5 000 чисел, выданных машиной, должно было быть около 500 «двойных». Например... есть ровно 1 шанс из 10, что еще одна 3 будет выдана следующей. Было только 193 двойных числа — 39 процентов от того, что ожидалось. Поскольку испытуемый в таких тестах обычно не повторяет число, которое только что использовалось, такая тенденциозность машины хорошо согласуется с наблюдаемыми результатами. Было обнаружено, что генератор случайных чисел можно было отключать. Отправитель мог буквально выбрать любое число, какое хотел, чтобы у испытуемого, упоминаемого на следующей странице, было достаточно средств для обмана! Теперь нет абсолютно никакой тайны в феноменальных результатах, полученных в этой области (известной как парапсихологические явления), поскольку у нас есть эти доказательства.

Штейн предложил Тарту повторить тесты, используя генератор случайных чисел как положено, а также предложил свою помощь. Тарт согласился, и они расстались. Месяц спустя Штейн и Тарт встретились снова. Штейн спросил, когда будут заново проделаны тесты, и Тарт живо ответил, что он их уже повторил. И какие были результаты? Отрицательные, но это было вполне понятно, ответил Тарт. У него не было тех же одаренных испытуемых, что и раньше. Снова уловка-22.

Говоря об одаренных испытуемых, следует отметить, что в первых тестах Тарга одна испытуемая добилась очень высоких результатов. Ее результаты были в два с половиной раза выше, чем ожидалось бы при случайном угадывании. Но ей требовалось гораздо больше времени при приеме решений, сказал Тарт, и она часто начинала, уже положив руку на правильное число! Кто она? Кто ее партнер? Можем ли мы с ней поговорить? Ну, это проблема. Он не может раскрыть имена, и кроме того, она уехала. Очень плохо.

Добавляя ко всему этому оскорбительные комментарии, Тарт сказал: «Уровень результатов в первом тесте был настолько высоким, что было бы абсурдно утверждать, что... результаты... были простой статистической случайностью». Никто никогда этого не утверждал! Эти результаты были следствием плохого планирования и реализации!

Но как же книга «Обучение использованию экстрасенсорного восприятия»? Раз она основана на неправильных экспериментальных процедурах, и повторение этих экспериментов дало отрицательные результаты, не должна ли книга быть отозвана? Видимо, нет. Она все еще печатается, все еще продается и все еще рассказывает свою волшебную историю.

Чарльз Тарт на вопрос репортера, справедлива ли моя критика парапсихологии, ответил: «Нет, конечно, нет. Рэнди все выдумывает на ходу». Даже я, с моим живым воображением, не мог придумать Небыляндию, в которой так комфортно обитают парапсихологи. В письме в журнал, опубликовавший одну из моих статей, Тарг также писал, что «Рэнди никогда не видит другую сторону монеты». Отнюдь нет, Чарльз. Я видел другую сторону вашей монеты. Она пустая — а сама монета фальшивая.

Как и все схемы, которые зависят от того, как люди хранят молчание, миф Ури Геллера был в конце концов развеян. Хотя Геллеру удалось пережить разоблачения в Израиле, когда Ханна Штранд, сестра его главного сообщника Шипи, раскрыла прессе то, что она знала, публикации моей книги и «Признаний экстрасенса» (от Урии Фуллера — тонко замаскированного Мартина Гарднера), казалось, написали последнюю главу в его стремительной карьере. Но привычка Геллера использовать и выбрасывать людей настигла его по-настоящему, когда Яша Кац, его бывший менеджер, живущий сейчас в Израиле, решил рассказать все. Другие использованные люди, такие как Пухарич, Тарг, Путхофф, Митчелл и Франклин, независимо от их подозрений, что Геллер их использовал, не имели возможности это признать. Кац был не такой.

Он пытался связаться со мной через моего издателя, и его письма пылились несколько месяцев, прежде чем я, наконец, их получил. В моей книге я упоминал Каца как жертву, а не обманщика. Все доказательства, бывшие у меня на руках, указывали, что он искренне верил Геллеру, и волей-неволей попав в его окружение, бросил все в Израиле и присоединился к Геллеру в его завоевании Западного мира. Я встречался с ним лицом к лицу лишь однажды, и при странных обстоятельствах.

Незадолго до публикации своей книги о Геллере в 1975 году, я появился на телевизионном новостном шоу и повторял фокусы Геллера. На следующий день мне позвонила молодая леди, которая попросила о встрече со мной, чтобы обсудить вопрос, связанный с Геллером. Я встретился с ней в Нью-Йорке за ланчем, и она рассказала мне о своем близком друге, Каце, которого, как она выразилась, «заворожил» чудотворец. Однажды Кац позвал ее к себе в квартиру, и она обнаружила, что он еще спал. Там была горничная, и она впустила ее в квартиру. Она пошла в кухню и положила в буфетный ящик с ножами шуточный предмет, который она купила в магазине новинок — откидной нож, который «ломался», если на него слегка нажать. Она ушла, не разбудив Яшу, подбросив коробок обманных спичек в его пепельницу. Она сказала, что это все была хохма.

Позже в тот же день ей позвонил сильно взволнованный Кац. Так как она постоянно выражала сомнение в способностях Геллера, Кац постоянно пытался ее убедить, и теперь он сообщил, что когда он закуривал утреннюю сигарету, из спички вырос странный столбик пепла! Осмотрев коробку, Кац обнаружил, что пачка фокусных бумажных спичек каким-то образом «материализовалась» в его закрытой квартире. Он заявлял, что не было никакой возможности, чтобы кто-то ее подкинул. Дверь была заперта, а Геллера не было в городе! Девушка поспешила заверить его, что все это было шуткой, но Кац был увлечен чудом и не хотел слушать.

Она попросила меня встретиться с Кацем, уверяя, что он был готов к встрече, но не хотел, чтобы узнал Геллер. Я согласился, и мы выбрали для встречи ресторан «China Bowl». Позже в тот день я пришел и встретился с девушкой, которая провела меня в заднюю комнату, где я остался один с Кацем. К тому времени, когда я пришел, он уже заполнил пепельницу окурками и действительно сильно нервничал. У него были большие опасения, что Геллер мог узнать, что он со мной связался. Я его заверил, что все останется между нами (хотя это условие, конечно, больше не выполняется).

Кац сделал все, что мог, чтобы меня убедить. В один момент он начал ощупывать себя, ища зажигалку, и я вынул ее из кармана своего пиджака. Он только улыбнулся. Обнаружилось, что его кофейная ложка довольно резко согнулась. Снова снисходительная улыбка. Были согнуты ключи, не вызвав у Каца ни малейшей реакции, кроме вздоха, в отчаянии донести до меня правду. А потом он стал рассказывать мне истории. Я сидел и слушал, как громом пораженный. Он рассказал, как однажды Геллер совершил для него чудо психокинеза. Он вышел из квартиры, чтобы купить газеты на улице. Геллер остался внутри, спал на диване перед телевизором. Когда при возвращении Кац вышел из лифта, он был потрясен, обнаружив, что один из предметов мебели в доме — тяжелый декоративный вазон — лежал у стены в холле рядом с дверью квартиры. В волнении он бросился внутрь и разбудил Геллера от глубокого сна, и вместе они с трудом занесли вазон обратно. «Поймите, что дверь была заперта, когда я уходил», — объяснил Кац. «Вазон был дематериализован и переправлен через закрытую дверь в холл, пока Ури спал! И этот вазон был такой тяжелый, что Ури потянул спину, помогая мне занести его внутрь. Поэтому он не смог бы передвинуть его сам, даже если бы не спал!» (Я задался вопросом, когда Геллер потянул спину, и по-моему, я знаю.)

Я обратил внимание, что Геллер, который, как известно, занимается гирями, вполне способен на такой подвиг, и что для него не была препятствием закрытая дверь, которую можно было отрыть изнутри. Кац был непреклонен. Зачем, спросил он, Геллеру утруждаться, чтобы одурачить Яшу Каца? Я думаю, очевидно, что цель Геллера в том, чтобы держать людей, вроде Каца, на крючке. Пока они верили в него, они были его рабами, и были под контролем. Не стоило жалеть усилий, чтобы держать обывателей в узде. Но Кац рассказал еще про одно чудо.

Возвращаясь однажды вечером из театра, Кац увидел, как виниловый пластиковый подлокотник внезапно материализовался перед ним из дождя и упал в лужу рядом с ним и Геллером. Он вспомнил, что когда они искали места в театре, Геллер пожаловался, что на месте, которое он выбрал, нет подлокотника, и пересел на другое. И этот подлокотник, ликовал Кац, соответствовал другим в театре! Как я мог это объяснить? Я не буду утомлять моего читателя разъяснениями, которые я давал Кацу.

Письмо, которое я сейчас получил от Каца, было довольно неожиданным. Он читал мою книгу и решил, что пришло время рассказать о том, как Геллер его использовал. Он хотел, чтобы я поехал в Израиль, чтобы услышать эту историю, и так как я собирался посетить Италию для работы на итальянском телеканале RAI-TV с журналистом Пьеро Анжела, я согласился сделать остановку в Тель-Авиве. Через несколько дней после короткого телефонного разговора с Яшей, я был в его квартире, ожидая его разоблачений. Я согласился послушать сплетни и записал восемь долгих магнитофонных кассет с рассказами Каца.

Его главной заботой была очень большая сумма денег, которую Геллер был ему до сих пор должен. Соглашение, заключенное с Геллером, давало ему право на процент от всех доходов, которые Геллер получил за пределами США, и он следовал за ним многие месяцы, когда тот путешествовал по всему миру с израильским чудом. Наконец, Геллер избавился от него, и Яша знал, что он не представлял в дальнейшем никакой ценности для своего работодателя. Но другой аспект всего этого стал, по-видимому, гораздо более важной причиной расставания. Выяснилось, что Каца брали в помощь в качестве ассистента, когда не было обычно вездесущего Шипи Штранга. Иными словами, Кац мне признался, что был не невинным лакеем, как я думал, а напротив, законченным жуликом.

Это произошло постепенно, сказал Кац. Было несколько серьезных разговоров с Геллером и Шипи, в ходе которых они пытались навязать ему определенные личные взгляды, которые он категорически отвергал. Были намеки, что его допустят в «узкий круг», если он позволит себя убедить, но он не сильно хотел это слушать. Вскоре после этого, как раз перед выступлением, ему вдруг рассказали о «языке жестов», который они использовали, чтобы во время представления сообщать Геллеру на сцену о выбранных публикой цветах и числах, и Кац был шокирован в тот вечер, сидя в переднем ряду, на месте Шипи, с сигаретой во рту, наклоненной вверх, чтобы подать условный знак «зеленый» «обладающему не очень сильной телепатией» Геллеру.

Затем дело с согласием Каца пошло быстрее — довольно неохотным согласием, как он объяснил. На встрече в Лондоне с книжным издателем был приведен в действие план по убеждению жертвы в чудодейственных способностях. Геллер встал, зевнул и пошел к себе в комнату, далеко по коридору. Кац продолжал говорить с издателем, ответив по телефону, когда тот позвонил, и оставив трубку рядом с кроватью, так что Геллер, который и был звонившим, мог слышать последующий разговор в своей комнате. Вскоре после этого они были поражены, когда в комнату ворвался Геллер, чтобы объявить, что только что во время сна у него был «выход астрального тела», и что его «дух» был в этой самой комнате и слышал каждое слово! Он повторил части разговора, к удивлению доверчивого издателя.

На плановых выступлениях в Бирмингеме, Англия, на Каца поистине взвалили всю ответственность. За несколько минут до представления, при битком набитом зале, Шипи бросился за кулисы сказать Геллеру, что в первом ряду было полно местных фокусников, сидящих вместе с прессой и готовых разоблачить трюки, которые, по утверждению Геллера, были демонстрацией настоящих экстрасенсорных способностей. Геллер побледнел и отказался давать свое представление. Шоу было задержано, пока Геллер и Кац совещались с Вернером Шмидтом, промоутером. Геллер утверждал, что администрация сообщила зрителям о заложенной бомбе, и что шоу отменяется. Бедный Кац предстал перед разгневанной публикой, которая была не расположена покупаться на такую жалкую историю, и сказал, что деньги будут возвращены. Потом он слышал, что Геллер, разговаривая за кулисами с журналистами по ходу к машине, которая должна была увезти его подальше в безопасное место, сказал им, что на самом деле он хотел давать представление, но Кац не позволил ему это сделать! Кац больше никогда не вернулся в Бирмингем.

Когда отношения мессии с учеником ухудшились, и на роль отъявленного обманщика был назначен Кац, он обнаружил, что делает возмутительные вещи, обеспечивая трюки Геллера. В Сан-Франциско перед телевизионной программой, в которой Геллер должен был предугадать содержимое запечатанного конверта, Кацу приказали просто подойти к столу продюсера и заглянуть туда. Нервно переживая из-за опасений, что его поймают, Кац сделал это, и доложил, что это был рисунок белого флага на флагштоке. Конечно же, когда Геллер трудился, «телепатически» определяя, что в конверте, он прошел через весь тот театральный спектакль, что и всегда в те времена, когда Кац верил, что Геллер действительно использует экстрасенсорные способности. Кац был просто восхищен актерскими способностями Геллера, но тревожился, что его используют.

К тому времени Геллер, вероятно, думал, что полностью втянул Каца в образ. Он приказал ему стоять у дверей театра, когда в него входят люди, и сообщать ему за кулисами, у кого что было в кошельках и карманах, когда они платили за билеты. Кац видел, как Геллер записывал номерные знаки различных машин на стоянке снаружи, и фиксировал детали людей, выходивших из них — чтобы впоследствии использовать это на сцене. Он был встревожен во время визита жены Денни Кея, Сильвии Файн, видя, как Геллер принимал ценные семейные реликвии, и рвал их, пока никто — кроме Каца — не видел. Позже, сделав вид, что разорвал их «парапсихологически», Геллер извинился за непредсказуемые сверхъестественные силы. В Париже Кацу приказали, чтобы он шел за Геллером и репортером из «L 'Express», и подкинул в воздух ложку, так, чтобы казалось, что она телепортировалась из ниоткуда. Он видел, как Геллер делал то же самое много раз, подбрасывая предметы у себя над головой из-за спины.

Кац даже раскрыл некоторые из геллеровских методов, используемых для «чтения мыслей». Иногда, сказал он, Геллер только делал вид, что что-то изображал; а затем, когда впервые видел заданный рисунок, он быстро и незаметно рисовал приблизительно похожий. Затем его радостно демонстрировали как успешный. В сущности, сказал Кац, Геллер всегда делал большое шоу из ажиотажа и удовольствия от этих случаев, и хвалил жертву за обладание большими экстрасенсорными способностями, необходимыми для столь эффективной передачи.

Кац также объяснил чудеса «спиритических фотографий» Геллера. В Палм-Бич он увидел, как тот просто тайком снял крышку с объектива фотоаппарата, сфотографировал себя и возвратил крышку на место. Это был только первый из многих раз, когда Геллер это делал.

Но в Италии Кац был близок к тому, чтобы выйти из всей операции. Они с Геллером посетили ювелирный магазин, где смотрели на ряд дорогих часов, и ушли, ничего не купив. Когда они повернули за угол квартала, Геллер в большом волнении воскликнул, что произошла «телепортация». Он показал запястье с совершенно новыми часами на нем. Кац знал, вне всякого сомнения, что Геллер их попросту украл. Это было вовсе не чудо.

Почему же тогда он держался за Геллера? Просто потому, что верил — как верит и сейчас, несмотря на свидетельства против Геллера — что тот связан с настоящей экстрасенсорикой. Для Каца все, что он не может объяснить, приобретает статус настоящего чуда.

Помните «телепортацию» вазона в Нью-Йорке и подлокотник из театра? Когда я был у Яши в Тель-Авиве, и он пересказывал мне эту историю (это была, должен добавить, сильно приукрашенная версия подлинной истории), он случайно заметил, что один из вазонов, стоящих рядом со мной в квартире, был тем самым вазоном. Я обернулся и увидел большую штуковину из скрепленных цементом стеклянных блоков с посаженными в нее растениями. Я вспомнил, что Кац сказал мне, что Геллер не мог ее поднять. Вазон, конечно, не выглядел для меня слишком тяжелым, и я предложил его поднять. Если бы смог я, то, безусловно, смог бы и человек, на двадцать лет моложе меня. Кац возразил, сказав, что мне не нужно ничего доказывать. На самом деле, он вовсе не хотел, чтобы я доказал этот факт, из страха потерять одну из тонких нитей, которые поддерживают его веру в Геллера. Но я встал, быстро переставил растения в горшках на пол, и поднял вазон в воздух, поставив его на некотором расстоянии Он был тяжелым, но не слишком тяжелым, чтобы Геллер не смог его поднять. Так развеялся еще один миф. Кац несколько растерянно улыбнулся и тут же сменил тему. Он больше никогда не упоминал эпизод с вазоном снова.

Но он рассказал о подлокотнике театрального кресла, сделанном из винилового пластика. Эту историю Кац также хранил как своего рода святыню. Слушая снова историю того дождливого вечера, когда произошло чудо, я услышал подробности, которых не было в оригинале, и несколько баек. Теперь, казалось, Кац мог вспомнить новый, весьма поразительный факт, который увеличил фантастичность событий. Подлокотник, когда он поднял ее из лужи, в которую он упал, был абсолютно сухой! Вот это да! Вспомните, что доверие к этой истории было подорвано признанием Каца, что он сам совершил несколько «телепортаций» для Геллера, незаметно подбрасывая предметы в воздух. Теперь здесь был убедительный довод в пользу этого чуда — совершенно сухой подлокотник! Не говоря ни слова, я поместил предмет на блюдце, налил на него стакан воды, и поднял его, чтобы показать Кацу. Он был совершенно сухой. Вода с винила стекает довольно легко. Эту тему мы также быстро оставили.

Я был поражен, узнав, что Каца посетила корреспондентка «National Enquirer», Донна Розенталь. За те несколько часов, что она была с ним в Тель-Авиве, она не сделала никаких записей, и когда Кац спросил, почему, она ответила, что рассказанное им — очень негативная информация о Геллере — это не то, за чем ее посылал редактор. В «Журнале оккультных исследований», зима-весна 1977-78, мы читаем следующее:

Донна Розенталь, автор из «National Enquirer»...  с группой людей недавно собрались за ланчем, и они услышали интересную историю о ее исследованиях израильской подноготной Геллера. Она брала интервью у близких родственников и друзей Геллера, и пришла к довольно откровенному выводу, что нет никаких сомнений в действенности его мастерства, которые легко подтверждается многими случаями, произошедшими к школьные годы и раньше.

Я рассказал Кацу услышанную историю (возможно, недостоверную) по поводу «Enquirer». Кажется, они были вынуждены уволить своих топ-репортеров.

Он разрешил, чтобы этот факт вкрался в одну из его историй. Но возникает вопрос, почему Кац сопровождал Геллера, несмотря на ощущение, что это было неправильно? Ответ прост. Как сказал сам Кац, он, несмотря ни на что, верит в способности Геллера — и то, что не все они настоящие, не означает, что остальные не настоящие тоже. Все очень просто. Он предпочитает верить в фантазию, и он принимает то, что не может объяснить, как реальность и как доказательства его излюбленной веры. Мне это полностью доказали, когда я был в Тель-Авиве, и когда Яша раскрыл мне, что обнаружил истинного, стопроцентного молодого экстрасенса, который был настоящим, поскольку отрицал, что хотел стать еще одним Геллером. Кац предложил меня с ним познакомить, и предупредил, что для меня была реальная опасность потерять с этим парнем мои $10 000. Я, как обычно, был готов пойти на риск.

На следующий день мне в отель позвонили. Это был молодой человек по имени Йорам Нахман, и он очень хотел меня видеть, не для того, чтобы выиграть мои деньги, а чтобы объяснить мне некоторые вещи. Я приехал на такси к нему домой, и меня ждал забавный сюрприз. Йорам (Великий Йорини) оказался мастером «телепатии» и сгибания ложек. Кац дал мне длинное описание его выступлений, и, конечно же, все это оказалось неправдой. Кац упоминал детали, которых просто не существовало, и ошибочно интерпретировал выступление Йорама как доказательство его реальных способностей. Но, объяснил молодой человек, он не хотел, чтобы Кац верил в эти вещи, он не хотел становиться еще одним Геллером, и не хотел ехать в мировое турне, которое видел для него в будущем Кац. Он всего лишь хотел получить высшее образование, отслужить свой срок в израильской армии, и заняться бизнесом, как любой другой молодой человек его возраста. Фокусы были большим его увлечением, и он был уверен, что будут всегда, но он не заявлял ни о каких экстрасенсорных способностях, и Кац выдумал сотворенные им чудеса. Великий Йорини был любезным — очень любезным — и еще он был честным. Я чувствовал себя, как Диоген в конце своих поисков.

Обжегшись, Кац так и не понял, что огонь — опасная забава, заманчивая, но смертоносная. И по сей день Геллер все еще должен ему деньги, и обвинил Каца в краже в качестве контрмеры. Я не удивлен. Просто немного грустно.

В настоящее время сотрудник пресс-службы Стэнфордского исследовательского института рассказывает странные вещи, что работа Геллера в институте представляет «лишь 3 процента» результатов их парапсихологических исследований. Из остального, большинство породили доктора Тарг и Путхофф, без наивности которых институт никогда не был бы втянут в эти бесполезные исследования. И, к ужасу большинства ученых — раскусивших весь этот вздор — парапсихология продолжает гордо выступать в качестве подлинной науки.