Пролог

Три бокала с первоклассным французским бренди остались на столе нетронутыми. Сэр Джеймс Глейвенстроук нервно постукивал по своему собственному полупустому бокалу. Не стоило наполнять бокалы раньше времени. Ведь это гарантия того, что пить они не станут. Очень жаль. Спиртное облегчило бы задачу.

По крайней мере, для него.

Эти люди — Крошка, Шифровальщик и Призрак — называли себя Трио. Они были лучшими из его агентов. Сотни британских солдат были обязаны жизнями именно им, а не Веллингтону.

Глейвенстроук ощутил прилив гордости, но тут же откашлялся, прогоняя ощущение прочь. В конце концов, каждый из этих троих с наслаждением перерезал бы ему горло за тот ад, в который он превратил их жизнь.

Впрочем, они вряд ли стали бы счастливее, верни он их существование в нормальное русло.

Глейвенстроук провел рукой по редеющим седым волосам и отпил бренди. От проницательного взгляда Мадлен Вальдан — Крошки — не укрылось его беспокойство. За последние десять лет девушка, при взгляде на которую захватывало дух, превратилась в сказочной красоты женщину. Сэр Глейвенстроук попытался скрыть нервозность, хотя знал, что ему это все равно не удастся.

— Чего вы так нервничаете, Глейвенстроук? — спросила Мадлен. — Вы же знаете, что ничего не сможете от нас утаить.

Она права. Так было с тех пор, как он спас всех троих от виселицы. В обмен на жизнь они согласились служить правительству его величества, используя при этом свои уникальные способности. Именно эти самые способности позволили Глейвенстроуку выбрать их из толпы заключенных Ньюгейтской тюрьмы, а после соответствующей подготовки они и вовсе стали неукротимой силой. Смертоносным кинжалом, призванным выпотрошить Наполеона и его приспешников.

Но теперь война закончилась.

— Ну же, не тяните. — Как и всегда, голос Шифровальщика, Клейтона Кемпбелла, звучал спокойно. И все же по спине Глейвенстроука пробежал холодок.

Вздохнув, он вынул из ящика банковские чеки и положил их на дубовый стол.

— Министерство иностранных дел благодарит вас за годы тяжелой службы его величеству.

— Но? — подала голос Мадлен.

— Никаких «но». Вы верой и правдой служили своей стране и теперь вольны вернуться к нормальной жизни. Ваши прошлые проступки забыты. Вы полностью искупили свою вину.

Мадлен и Клейтон ошеломленно смотрели на своего хозяина. На этот раз они дали волю своим чувствам, хотя в подавляющем большинстве случаев тщательно их скрывали.

Лишь Йен Мэддокс — Призрак — остался невозмутимым. Но Глейвенстроук знал, что тот вообще был невысокого мнения о людях и не ждал от них ничего хорошего. Йен родился и вырос в убогих переулках лондонского Вест-Энда, поэтому жестокость и жадность давно не удивляли и не трогали его. Отдай сейчас правительство приказ отправить всех троих на виселицу, он бы и бровью не повел.

Мадлен заправила за ухо локон цвета спелого каштана — жест, выдающий ее смятение, от которого Глейвенстроуку так и не удалось ее отучить.

— Почему?

Широкоплечий Йен расслабленно откинулся в кресле, но именно сейчас он более всего напоминал готового к прыжку тигра.

— Наш дорогой Глейвс пытается сказать, что в наших услугах более не нуждаются. Теперь, когда мы больше не нужны, держать нас в штате слишком рискованно. Разве можно допустить, чтобы пребывающий в блаженном неведении народ узнал о том, что правительство платит недобитым преступникам?

Йен отказался, как всегда, прав. С его способностью с легкостью проникать куда ему только заблагорассудится он вполне мог узнать о своей отставке раньше Глейвенстроука.

Глейвенстроук неловко откашлялся и нанес очередной удар, подвинув подчиненным банковские чеки.

— Это наша первая пенсионная выплата? — спросил Клейтон, взяв со стола чек.

Йен презрительно фыркнул:

— Извини, но в списках пенсионеров мы тоже не значимся. Они не могут себе этого позволить.

Мадлен заметно напряглась.

— Я торговала собой на благо страны. Даже простым пехотинцам платят больше.

Глейвенстроук сделал большой глоток, и напиток обжег горло. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы выпросить для них хотя бы столько. Но он достиг своего нынешнего положения отнюдь не благодаря мягкости и снисходительности, поэтому не стал извиняться. В конце концов, если бы не он> эти трое отправились бы на тот свет еще десять лет назад.

Клейтон тронул Мадлен за руку.

— При удачном вложении…

— И что дальше? Ждать еще десять или двадцать лет? Конечно в том, что касается цифр, тебе нет равных, Клейтон, но даже тебе не под силу как-то оправдать это оскорбление.

Мадлен поднялась со своего места, и остальные последовали ее примеру.

— Что собираетесь делать дальше? — спросил Глейвенстроук, кляня себя за слабость.

Йен обернулся через плечо, и в уголках его губ заиграла улыбка.

— Боюсь, ответ напрочь лишит вас сна.

Когда дверь за посетителями закрылась, Глейвенстроук вновь наполнил бокал янтарной жидкостью. Они выдержат и этот удар. Он слишком хорошо обучил их.

Оставалось лишь надеяться, что эти трое обратят свои выдающиеся способности на пользу народу. В противном случае — Глейвенстроук залпом осушил бокал — да поможет Господь Англии.

 

Глава 1

На губах Мадлен Вальдан заиграла озорная улыбка. Она вошла в святая святых — клуб «Уайтс», — и гром не поразил ее. Это неплохой знак.

Лакей, стоявший на своем посту у дверей, старательно отводил глаза, но Мадлен опустила в карман его ливреи тяжелый кошелек, набитый золотыми соверенами, и, встав на цыпочки, прошептала ему на ухо:

— Спасибо, Джон.

Лакей по-прежнему хранил молчание, но по его шее и щекам разлился румянец.

Оказавшись внутри этого сугубо мужского заведения, Мадлен быстро огляделась по сторонам. Звуки утопали в мягком ковре, а подпиравшие украшенный изысканной лепниной потолок мраморные колонны отражали свет хрустальных люстр. Убранство клуба источало богатство и власть.

Мадлен пригладила складки своего летящего черного плаща. На шелк, из которого он был сшит, она потратила весьма ощутимую сумму, но, как она давно уже уяснила, встречают прежде всего по одежке.

Миновав столовую, Мадлен сразу вошла в игорный зал. Она ведь собиралась предложить свою игру. Ставки в ней будут очень высоки.

Приглушенный гул мужских голосов в зале время от времени прерывался взрывами смеха. Шуршали карты и постукивали по поверхности столов игральные кости.

Мадлен привычно обвела взглядом зал, мысленно подсчитывая количество присутствующих и деля их на категории. Одни действительно играли, другие только делали вид, что играют, третьи наблюдали за игрой, а четвертые делали ставки. Беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы определить, кто из присутствующих мужчин действительно опасен, а кого стоит бояться не больше, чем воскресного пудинга.

Тишина, повисшая в зале при появлении Мадлен, сменилась беспорядочными возгласами.

Девушка же направилась прямо к стоящему в центре столу, освещенному огромной переливающейся люстрой. Лучшей сцены для исполнения ее замысла нельзя было и придумать.

Мадлен улыбнулась открывшему от удивления рот молодому человеку и протянула руку.

— Не окажите мне любезность, Олджи?

Будучи истинным джентльменом, молодой человек не раздумывал ни секунды. Мадлен оперлась о протянутую ей руку, поставила ногу на бедро молодого человека и шагнула прямо на середину стола.

Теперь внимание всех без исключения присутствующих было устремлено только на нее.

— Мисс, нам кажется, вы ошиблись заведением, — произнес один из двоих подоспевших к столу лакеев. — Вы должны уйти, или мы выведем вас силой.

— Мадлен…

— Это же любовница…

— Ее видели на прошлой неделе с самим принцем-регентом…

Голоса присутствующих озвучивали то, что было на устах у всех в последние шесть месяцев. Все они знали ту, что стояла теперь в центре стола.

Мадлен без жалости тратила свое скудное жалованье на то, чтобы оставаться на виду у всего Лондона. Одевалась со скандальной безукоризненностью. Меняла ухажеров как перчатки. Постоянно балансировала на грани морали. Бульварные газеты не успевали печатать статьи о ее похождениях. Джентльмены сгорали от вожделения при виде Мадлен, а леди дружно ее ненавидели и презирали.

Мадлен распахнула полы своего черного плаща, явив взорам присутствующих платье цвета изумруда. Декольте было настолько глубоким, что едва прикрывало соски. И действительно, груди Мадлен едва не выскочили наружу, когда она нечаянно чихнула во время примерки. Рукава у платья практически отсутствовали, а его подол, под которым не оказалось нижней юбки, плотно облегал мягкие округлость бедер и лодыжек.

Мадлен слегка повысила голос, чтобы перекрыть царящий в зале шум.

— Так что скажете, джентльмены: мне покинуть вас или остаться и поведать захватывающую историю, подвигнувшую меня на столь скандальное появление в вашем клубе?

Желающих услышать историю Мадлен оказалось гораздо больше, чем тех, кто возражал против этого, так что взволнованным лакеям пришлось отойти в сторону.

Мадлен медленно провела рукой по своему бедру.

— У меня есть кое-что на продажу. — Она обольстительно кивнула, когда наиболее смелые джентльмены стали наперебой предлагать ей провести с ними ночь. — Вы не совсем правильно меня поняли. Я здесь, чтобы объявить о начале аукциона.

— Что собираетесь продавать? — спросил разодетый в пух и прах невероятно толстый полковник Веллингтон.

Мадлен обвела взглядом присутствующих, оценивая их реакцию. Прекрасно. Каждый с нетерпением ждал ее ответа. Она помедлила еще немного и только потом произнесла:

— Свою девственность.

Тишина взорвалась возгласами недоверия и негодования. О картах и ставках было забыто. В течение нескольких минут Мадлен даже не пыталась заговорить. Но когда прервала молчание, все присутствующие обратились в слух.

— Книга ставок будет находиться у Ноутона на протяжении двух недель. — Большинству присутствующих было известно вышеозначенное игорное заведение. Те же, кто о нем не знал, наверняка не станут принимать участия в аукционе. — По истечении данного срока выиграет джентльмен, сделавший самую высокую ставку.

— А что именно он получит? — спросил темноволосый молодой человек.

Мадлен постучала пальцем по щеке.

— Хм… мою девственность.

Стоящие вокруг стола дружно рассмеялись, но молодой человек не унимался:

— Но что же это значит? Не могли бы вы высказаться точнее?

— Все очень просто. Победитель получает ночь со мной и то, что не удалось заполучить ни одному джентльмену в Лондоне.

— Но если вы девственница, почему не хотите выйти замуж? — раздался голос, происхождение которого Мадлен не смогла определить.

Нет уж. Она скорее согласится, чтобы ее несколько миль тащили по битому стеклу. И все же Мадлен не позволила своим мыслям отразиться на лице. Вместо этого она просто вскинула брови.

— Можно считать это предложением? — В ожидании, пока стихнет смех, Мадлен развязала тесемки плаща, позволив ему упасть к своим ногам. Взгляды присутствующих вновь сосредоточились на выставленной напоказ пышной груди девушки. — Думаю, вам, джентльмены, известно, что с любовницами гораздо веселее, чем с женами.

По толпе собравшихся вновь пробежал ропот. Но он тотчас же стих, когда барон Уэлтин — вечно потеющий джентльмен в сюртуке цвета лосося — громко фыркнул.

— А с чего это вы решили, что нас привлечет ночь в постели с невинной девушкой?

— Хоть я и девственница… — Мадлен расстегнула пряжки на плечах платья, и оно с тихим шуршанием присоединилось к лежащему на полу плащу, явив взорам присутствующих туго зашнурованный черный корсет, атласные панталоны и прозрачные чулки. — Но отнюдь не невинна.

Мужчины повскакивали со своих мест. Одними руководило негодование, другими — похоть. Друзья принялись хлопать престарелого герцога Эйвелси по спине, когда тот поперхнулся своим бренди.

Мадлен с удовлетворением взирала на всеобщее волнение. Плохо было бы, если б на ее предложение вообще никак не отреагировали. Чтобы ее предприятие увенчалось успехом, необходимо, чтобы слух об аукционе распространился по Лондону в кратчайшие сроки. Чем скандальнее происходящее, тем лучше для Мадлен. Девушка вытащила из прически шпильки, и ее блестящие локоны цвета каштана каскадом рассыпались по плечам.

В зале повисла тишина.

Наполнившее воздух похотливое желание казалось почти осязаемым.

— А откуда мы знаем, что вы девственница?

Наконец кому-то достало смелости задать вопрос, который читался во взглядах почти всех присутствующих. Мадлен вгляделась в лицо скрывающегося в тени человека. А, бесчестный Джордж Глинтон.

— Вас видели почти с каждым из присутствующих здесь мужчин. Так откуда нам знать, девственница ли вы до сих пор?

— А сможет ли хоть один из вас заявить, что спал со мной? — Мадлен неспешно наклонилась, чтобы поднять платье и плащ, явив взору стоящих перед ней мужчин грозящие выпрыгнуть из декольте груди, в то время как стоящие позади получили возможность разглядеть ее упругие ягодицы, обтянутые черным атласом панталон. Наслаждаясь направленным на нее вниманием, Мадлен небрежно подхватила одежду и оперлась на услужливо протянутую Олджи руку, чтобы спуститься со стола. Соблазнительно покачивая бедрами, она направилась к выходу.

— Подождите! — окликнул ее кто-то. — Вы не ответили на вопрос Глинтона. Как нам убедиться, что вы девственница?

Мадлен оглянулась через плечо, и на ее губах заиграла соблазнительная улыбка, доведенная до совершенства за бесчисленные часы тренировок.

— Это ведь игра, не так ли? Именно поэтому вы, джентльмены, будете делать ставки. Очень высокие ставки.

 

Глава 2

Гейбриел Хантфорд едва сдерживался, чтобы не наброситься на своего начальника с кулаками.

— Конечно, это тот же самый убийца.

Джеремайя Поттс — судья главного уголовного полицейского суда — промокнул свой постоянно покрывающийся каплями пота лоб огромным носовым Платком.

— В Лондоне каждый день душат женщин.

— Тело моей сестры лежало точно так же.

— В ночной сорочке на постели. Да добрую половину всех трупов находят именно в постели. — Поттс тяжело опустился в кресло за столом. — Почему преступник выжидал так долго, прежде чем снова совершить убийство? Это не имеет смысла. А дело вашей сестры было закрыто семь лет назад.

Такова была официальная версия. И все же на протяжении этих семи лет Гейбриел каждый день искал улики, которые, возможно, упустил. И таинственного джентльмена, о котором сестра упоминала перед смертью. Наконец у него появился подозреваемый и весомые улики. К сожалению, добыты они были только после смерти еще одной девушки.

— Я лучший из тех, с кем вам доводилось работать.

Поттс вздохнул, и складки на его лбу обозначились резче.

— Но только не на этот раз. Если последнее дело как-то связано со смертью вашей сестры, — хотя я в это не верю, — вы являетесь заинтересованным лицом.

— Но вы взяли меня на работу именно из-за дела моей сестры.

— А что мне еще оставалось? Только арестовать за нарушение общественного порядка. Мне потребовался целый год, чтобы погасить пожар, который вы раздули. Я не позволю вам грубо вмешиваться в личную жизнь самых богатых и влиятельных людей Англии на основании показаний потерявшего место полуслепого кучера, коротающего дни и ночи в таверне за кружкой пива.

— В таверне, что располагается как раз напротив школы, в которой преподавала убитая женщина, этот кучер сидел и смотрел, как входят и выходят люди. Он свидетель. Он видел, как мисс Симм встретилась с джентльменом и уехала с ним экипаже.

— В наемном экипаже.

— Но этот джентльмен бывал в школе и раньше. В карете с гербом, на котором было изображено какое-то животное. Знаю. Я читал ваш отчет. В нем также говорится, что ваш свидетель не смог подробно описать человека с каретой. Сообщил лишь, что тот высок и хорошо одет. Вы не можете обвинять невинного человека в серьезном преступлении на основании столь расплывчатых показаний.

— Иными словами, пусть убийца гуляет на свободе. Только бы не допрашивать представителей высшего света.

— Благодаря этим джентльменам мы получаем жалованье. Хоть вам это и не нравится, но если нам снова урежут бюджет, мы вынуждены будем расстаться с еще двумя полицейскими. Вы хотя бы представляете, сколько преступников избежит наказания, если это случится? Кроме того, убийство мисс Симм будет расследовано должным образом. Только не вами.

Гейбриел напомнил себе, что уважал Поттса и совсем не завидовал его доле. Ведь он вынужден был играть роль покорного раба в угоду парламенту. Но в данном случае Поттс ошибался. Никто не знал деталей последнего дела и дела его сестры лучше Гейбриела. Именно он допрашивал свидетелей по обоим убийствам. Именно он детально описал места преступлений. И не мог позволить, чтобы кто-то другой вел расследование менее тщательно. Или закрывал глаза на мелкие, но очень важные детали из страха обидеть сильных мира сего.

— Тогда я проведу собственное расследование.

Наконец-то у Гейбриела появилось то, что он искал на протяжении этих семи лет. Подозреваемые. После гибели сестры он знал лишь одно: ее видели с каким-то загадочным джентльменом. Но теперь, когда произошло очередное убийство, у Гейбриела появилась возможность сверить списки людей, находившихся в Лондоне в момент смерти его сестры, со списком тех, чьи дочери учились в школе, где работала убитая учительница. А поскольку в эту школу зачастую отдавали незаконнорожденных дочерей представителей высшей аристократии, список благородных господ был невелик. А когда Гейбриел вычеркнул из своего списка всех, у кого не было карет с изображением животного на гербе, осталось всего семь имен.

— Думаете, подозреваемые станут разговаривать с вами без надлежащей бумаги с Боу-стрит? Да они даже на порог вас не пустят. А если вы станете действовать вопреки моему приказу, то… — Поттс посмотрел на дверь кабинета, и рот его непроизвольно раскрылся.

Гейбриел обернулся, желая узнать, что же лишило Поттса дара речи. На его памяти подобное случилось всего лишь раз, когда мужчина-альбинос с верблюдом…

Внезапно Гейбриел лишился способности дышать, словно его кто-то ударил в солнечное сплетение.

На пороге кабинета стояла женщина.

Хотя нет. Подобное слово не годилось. Это было все равно что назвать Святой Грааль кружкой.

Лишь в потаенных полночных грезах мог Гейбриел представить себе подобную красоту. Как знакомы ему были эти густые темные локоны, искусно уложенные в замысловатую прическу и напоминающие шелк. Гейбриел был уверен, что когда незнакомка обернется, несколько непослушных завитков выбьется из прически, чтобы пощекотать изящный изгиб ее шеи. Он узнал этот дерзко вздернутый носик и ужасно захотел провести пальцем по нежному ушку.

А еще он не мог оторвать взгляда от ее губ. Даже его богатое воображение не могло нарисовать ничего подобного. Пьянящие и чувственные, они выглядели так, словно их обладательница только что от пила дорогого красного вина. Гейбриелу захотелось накрыть их своими губами, дабы ощутить их божественный аромат и окунуться в сладкую негу.

Еле заметный насмешливый изгиб губ заставил Гейбриела сосредоточиться на красивых глазах незнакомки. Его удивлению не было предела, когда он понял, что она смотрит вовсе не на него, а на сидящего за его спиной Поттса.

Женщина вошла в кабинет, плавно покачивая бедрами и приковывая взгляд Гейбриела к своему телу. Ее наряд ничем не отличался от тех, что он ежедневно видел в Гайд-парке, и все же казался невероятно возбуждающим. Лиф платья подчеркивал совершенную округлость груди, а узкий подол соблазнительно облегал тончайшую талию и нежные изгибы бедер.

— Мистер Поттс, я могу подождать, если вы еще не закончили, — произнесла женщина, и Гейбриел заметил, что ее голос обволакивает, точно патока, и пробуждает к жизни самые чувственные желания.

Неуклюже выбравшись из-за стола, Поттс схватил руку посетительницы, поднес ее к губам, и его щеки тотчас же окрасились багровым румянцем.

— Нет, мисс Вальдан. Мы уже закончили.

Имя женщины мгновенно остудило пыл Гейбриела. Мадлен Вальдан. В течение последних шести месяцев имя этой куртизанки не сходило с уст мужской половины населения Лондона. А со вчерашнего дня, когда она объявила об этом нелепом аукционе, пересуды вспыхнули с новой силой. Дьявол! Вчера на месте преступления все мысли констеблей были заняты лишь тем, что у них нет денег для участия в аукционе.

Поттс подвел мисс Вальдан к потертому кожаному креслу, стоящему возле его стола, и, жестом пригласив ее садиться, обернулся к Гейбриелу:

— Говорить больше не о чем, Хантфорд. У вас есть другие дела. И другие люди, заслуживающие торжества правосудия.

Когда Поттс произнес имя Гейбриела, мисс Вальдан наконец-то обратила на него свое внимание. Ее взгляд был подобен прикосновению бархата, от которого кожу вдруг закололо мириадами иголочек. Однако Гейбриел устоял перед желанием встать по стойке «смирно» подобно неоперившемуся юнцу. Вместо этого в его глазах вспыхнул вызов. Ему необходимо во что бы то ни стало раскрыть преступление. И он сделает это быстрее, если Поттс согласится с его доводами. И вот теперь ему приходится терять драгоценное время, потому что его начальник обхаживает самую знаменитую куртизанку Лондона, напрочь забыв о том, что годится ей в отцы.

— Это все, Хантфорд.

Поттс готов был выслушать возражения своего подчиненного, оставаясь с ним наедине, но при посторонних Гейбриел спорить не стал.

— Да, сэр.

Мисс Вальдан с легкой усмешкой наблюдала за происходящим. Странно, но с ее появлением скрипучее кожаное кресло стало казаться необыкновенно мягким и уютным. Словно бы мисс Вальдан устроилась на коленях у любовника.

Но Гейбриел не желал служить объектом насмешек скандальной особы. У него были дела поважнее. Поэтому он вышел из кабинета Поттса, радуясь тому, что снова сможет вдохнуть полной грудью свежий воздух.

Поттс быстро захлопнул за Гейбриелом дверь.

Теперь, когда молодой человек потерял мисс Вальдан из виду, вокруг него воцарился прежний хаос. Раздавались крики задержанных, чей-то плач, грубые окрики констеблей.

Но Гейбриел не обращал на них внимания. Скрестив руки на груди, он ждал. Интересно, что этой красотке здесь понадобилось? Хочет отыскать потерянную безделушку? Но ему необходимо расследовать убийство. Несмотря на все возражения Поттса, в обоих случаях действовал один и тот же человек. Обе женщины были задушены и оставлены в комнатах дешевых гостиниц. На обеих были белые ночные сорочки, сколотые у шеи брошью. Гейбриел коснулся пальцами лежащей в кармане броши, принадлежавшей его сестре. Под стеклянной поверхностью хранилась прядь ее волос. У убитой мисс Симм была точно такая же брошь с прядью ее собственных волос. Преступник хотел посмеяться над полицейскими. Хотел показать, что знал своих жертв достаточно близко, чтобы заполучить их волосы. Не проходило дня, чтобы Гейбриелом не завладевало отчаянное желание раздавить отвратительное украшение каблуком. Но он не мог этого сделать. Ведь брошь была уликой — одной из немногих.

Внезапно дверь отворилась, и на пороге возникла мисс Вальдан.

— Буду ждать его завтра в одиннадцать.

Поттс отвесил низкий поклон.

— Для нас огромное удовольствие помочь вам, Мадлен.

Гейбриел даже не попытался отойти в сторону, поэтому Поттс сразу же заметил его. Мисс Вальдан тоже придется обойти его, но Гейбриел даже не пошевелится. Пусть остальные потворствуют ее каприза важные дела.

Но вместо того чтобы обойти Гейбриела, мисс Вальдан двинулась прямо на него, словно не замечая. Молодому человеку на секунду показалось, что она врежется в него, но он не собирался уступать дорогу. Ничего, обойдет.

Но мисс Вальдан этого не сделала.

Она прошла так близко от него, что подол ее платья соблазнительно коснулся ноги Гейбриела, а исходящий от ее волос аромат ванили принялся дразнить его ноздри.

Кончики ее губ изогнулись в еле заметной улыбке.

— Скоро увидимся.

Должно быть, эти слова были адресованы Поттсу, но в душе Гейбриела шевельнулось недоброе предчувствие.

Поттс откашлялся.

— У вас появилось новое задание, Хантфорд.

Мадлен отдала тяжелый букет алых орхидей ожидающей у кухонной двери служанке с бледным изнуренным лицом. Глаза девушки округлились от удивления, когда она с трудом засунула букет в корзину.

— Ну и ну, мисс. Сдается мне, простые парни с улицы вряд ли могут позволить себе подобное.

Мадлен постаралась не обращать внимания на прорехи в шали служанки. После того как она заплатила дворецкому и кучеру за предстоящие две недели аукциона и нанесла визит на Боу-стрит, она стала почти такой же бедной, как эта служанка. Кроме того, совет стоил дороже немногих оставшихся у нее фартингов.

— У тебя есть две возможности заработать денег. Можешь разбить этот букет на более скромные или продать его одной из цветочных лавок. Эти орхидеи доставили из личной теплицы герцога Амберленда. Больше нигде в Англии таких нет. И запомни, они стоят не меньше гинеи.

— Спасибо вам, мисс. — В карих глазах девушки заблестели слезы.

Мадлен сделала шаг назад. Господи, ну зачем все эти эмоции?

— Только не трать деньги на безделушки. Используй их, чтобы купить еще цветов.

Кивнув, девушка прижала корзину к груди.

— А завтра у вас будут еще цветы для нас, мисс?

— Наверняка. — Складывалось ощущение, что мужская часть населения Лондона хочет утопить Мадлен в цветах. — О, какой грозный джентльмен стоит у дверей. Сможешь выйти так, чтобы он тебя не увидел?

Девушка закивала:

— Да, мисс, в этом мне нет равных.

Мадлен захлопнула дверь и развернулась к маячащему у нее за спиной дворецкому.

— От орхидей я начинаю чихать, — пояснила она.

— От роз, нарциссов и пионов тоже? Должен сказать, ваша реакция на цветы начинает меня беспокоить.

— Просто напасть какая-то. — Мадлен сложила руки на груди, ожидая возражений со стороны дворецкого.

— Вот и я о том же, мисс.

Мадлен оглядела наряд слуги:

— С пером стало лучше.

Кентербери погладил украшавшее его шапку страусиное перо.

— Совершенно с вами согласен, мисс. — Подарок Мадлен мягко покачивался над высокой бобровой шапкой дворецкого — очередной экземпляр в его более чем странной коллекции украшений. — Благодарю вас.

Мадлен так до сих пор и не выяснила, откуда ее дворецкий знает Призрака. А сами они вряд ли ей об этом расскажут. Она знала лишь то, что Призрак нанял Кентербери к ней в услужение, потому что полностью доверял ему. И это при том, что до сих пор мало кому удавалось завоевать его доверие.

— Вы правы: это перо совершенно не подходило к моей шляпке цвета лаванды.

Кентербери бросил взгляд на дверь.

— Теперь я могу впустить посетителя, мисс?

Развернувшись, Мадлен направилась прочь.

— Пусть подождет еще пару минут, а потом проводите его в кабинет.

— Сказать, что вы скоро подойдете?

— Нет. Наша встреча назначена на полчаса позже. — Так что пусть подождет. Ведь это она его наняла, а не наоборот. И лучше сразу выяснить, можно ли с ним иметь дело.

— Хорошо, мисс.

Мадлен быстро поднялась по лестнице в гостиную, из которой открывался прекрасный вид на крыльцо, где стоял в ожидании Хантфорд.

Как и раньше, по спине Мадлен пробежал холодок. Подобное происходило всякий раз, когда она оказывалась в опасности. Сейчас ей ничто не угрожало, но тем не менее чувства обострились. Мадлен отчетливо слышала стук копыт на улице. Видела блики солнца в луже на тротуаре. Явственно ощущала тяжесть ножа, пристегнутого к лодыжке.

Хантфорд продолжал терпеливо ждать, поскольку никто не спешил открыть ему дверь. Он не выказывал нетерпения. Не злился и не вертел головой по сторонам. Просто ждал. Спокойный и недвижимый, точно затаившийся в засаде волк.

Очень высокомерный волк.

Раздался скрип отворяемой двери. Должно быть, Хантфорда немало удивил вид шапки дворецкого — Мадлен и сама зачастую с трудом справлялась с ошеломлением, — но на лице полицейского не отразилось никаких эмоций. Он просто снял свою собственную шляпу и вошел в дом.

Мадлен скользнула к двери, соединяющей гостиную с кабинетом. Слегка приоткрыв ее, она прислушивалась к шагам на лестнице.

Спустя мгновение на пороге возник Хантфорд, сопровождаемый дворецким.

— Мисс Вальдан придет, как только освободится.

Хантфорд коротко кивнул. Когда дверь бесшумно закрылась за дворецким, полицейский остался на месте, хотя его цепкий взгляд принялся блуждать по комнате. Мадлен не сомневалась, что от его внимания не ускользнула ни одна деталь, начиная с чернильницы на столе и заканчивая прорехой на ковре. При этом он избегал поворачиваться спиной к двери.

Возможно, он все же окажется полезным.

Мадлен понравилось, как он стоял — спокойно и уверенно. Она заметила относительно свежие ссадины на костяшках его пальцев и застарелые мозоли на ребрах ладоней.

А вот наряд Хантфорда слегка озадачил Мадлен. По словам Йена, он довольно прилично зарабатывал на частных расследованиях. Только вот, судя по всему, на одежду предпочитал не тратиться. И все же Мадлен не сомневалась, что костюм был сшит на заказ. Он ладно облегал фигуру Хантфорда, подчеркивая его широкие плечи и узкую талию. Завязанный простым узлом галстук выглядел весьма элегантно, а слегка поношенные ботинки были начищены до блеска.

Ради кого Хантфорд так старался?

Уж точно не для нее. Ибо вчера на Боу-стрит он выглядел точно так же.

Взгляд полицейского перекочевал на дверь, за которой пряталась Мадлен. Он не мог ее видеть, она знала это наверняка, потому что пряталась подобным образом не раз. Дышала Мадлен бесшумно, фигура ее не отбрасывала тени. Словом, ничто не могло выдать Хантфорду ее присутствия.

И все же ей захотелось отпрянуть, а сердце затрепетало, словно загнанный в угол кролик.

Мадлен прищурилась, досадуя на предательскую реакцию собственного тела.

Внезапно Хантфорд пропал из виду, и Мадлен пришлось припасть к щели, чтобы вновь увидеть его. Теперь он стоял у ее стола и просматривал лежащие на нем листы бумаги. Потом он быстро обошел стол и выдвинул один из ящиков. Лежавший там список джентльменов, принимающих участие в аукционе, явно разочаровал его.

Мадлен улыбнулась. Она хотела заставить Хантфорда ждать до одиннадцати, но ей вдруг ужасно захотелось застать его врасплох, да и возможность сделать это появилась. Стараясь не шуметь, она отворила дверь и вошла в кабинет.

Рука Гейбриела замерла на медной ручке ящика. Он пришел сюда, чтобы отказаться от работы, которую Поттс считал настолько важной, что передал убийство Симм и остальные его дела другому полицейскому. Но теперь перед глазами Гейбриела возник список имен. Должно быть, эти люди принимали участие в аукционе.

Лентон. Биллингсгейт. Дарби… Гейбриел знал этих людей. Они являлись подозреваемыми по делам об убийствах.

Поттс сказал, что мисс Вальдан хочет нанять полицейского, чтобы тот выяснил все о людях, принимающих участие в аукционе. А что, если использовать это расследование в своих интересах? Поттс прав: большинство подозреваемых сделает все, чтобы не дать хода делу об убийстве. Но если они хотят завоевать мисс Вальдан, им придется…

Внезапно дверь кабинета открылась.

Мисс Вальдан остановилась на пороге, вопросительно вскинув брови при виде листка бумаги в руках посетителя. Гейбриел выпрямился, хотя и не сделал попытки задвинуть ящик стола. Для этого было слишком поздно. Но почему он не слышал, как она вошла? И, черт возьми, его щеки не горели, как у застигнутого врасплох юнца.

Мисс Вальдан слегка наклонила голову.

— Могу вам чем-то помочь?

Гейбриел пожал плечами.

— Я подумал, раз уж вы так заняты, оставлю записку и зайду позже.

Мисс Вальдан многозначительно посмотрела на чернильницу и стопку чистой бумаги на столе. Она не поверила Гейбриелу, да он и не ждал от нее этого.

— Например, в одиннадцать, как мы и договаривались?

— К сожалению, у меня назначена еще одна важная встреча. — Он откажется от работы и уйдет. Зачем оставаться дольше?

Мадлен бросила взгляд на каминные часы, а потом указала рукой на дверь.

— Почти одиннадцать. Если не можете остаться, пришлите кого-нибудь вместо себя.

Гейбриел едва не согласился. Но те три имени в списке упорно притягивали его внимание.

Нет, ему необходимо остаться, даже если это означает капитуляцию перед хозяйкой дома.

— Я могу перенести встречу. — Возможно. Свидетель, старик кучер Борн, всегда сидит в таверне. Так что Гейбриел сможет задать ему вопросы позже.

— Хорошо. Надеюсь, Поттс изложил вам суть моей просьбы?

— В общих чертах, но, возможно, вы еще раз изложите ее мне, чтобы избежать недопонимания?

Мисс Вальдан двинулась на Гейбриела, и тот отошел в сторону, не желая вновь ощутить близость этой женщины. Однако вместо того, чтобы опуститься в кресло, она остановилась и посмотрела в окно.

Солнечный свет залил лицо куртизанки, и Гейбриел смог внимательнее рассмотреть ее. Наверняка безжалостные лучи обнажат какой-нибудь недостаток. Веснушку на носу. Оспину. Или толстый слой рисовой муки. Но вместо этого кожа женщины словно засветилась изнутри, став еще более совершенной.

Гейбриел заскрежетал зубами, ощутив непрошеный прилив желания. Все в мисс Вальдан, начиная от пухлых, точно у Купидона губ, и заканчивая пальцами, поглаживающими бант на платье, излучало чувственность. Она окутывала ее подобно изысканному аромату. Не кричащему и всепоглощающему, а нежному и неуловимому, заставляющему подойти ближе, чтобы изучить каждую из составляющих его ноток.

Мисс Вальдан оторвала взгляд от окна и внимательно оглядела Гейбриела. Интересно, к какому умозаключению она пришла?

Дьявол. Ему не нужна мисс Вальдан. Он лишь хочет поймать убийцу.

— Так в чем же состоит ваша просьба? — спросил Гейбриел, и собственный голос вдруг показался ему слишком резким и грубым.

Мисс Вальдан пожала плечами, заставив Гейбриела перевести взгляд на глубокий вырез ее кремового платья.

— Вопреки тому, что вы обо мне думаете, мистер Хантфорд, я отнюдь не дура. Прежде всего мне необходимо убедиться в том, что у победителя аукциона действительно есть необходимая сумма денег. Я хочу, чтобы вы тщательно изучили финансовое состояние участников аукциона и выяснили, действительно ли они готовы расстаться с деньгами. — Мисс Вальдан опустилась в кресло и собрала разбросанные по столу бумаги. — Я не собираюсь расставаться с девственностью, полагаясь на обещание расплатиться позже. И хочу получить деньги сразу же после заключения сделки.

Гейбриел внимательно смотрел на собеседницу в надежде найти хоть какое-то свидетельство того, что в душе она не так холодна и цинична, как кажется. Но мисс Вальдан, не дрогнув, выдержала его взгляд, придав Гейбриелу решимости и дальше бороться со своими низменными желаниями. В жилах женщины, с легкостью торгующей своей девственностью, наверняка течет лед.

Если, конечно, она и в самом деле девственница.

Впрочем, это не имеет никакого значения, если с помощью мисс Вальдан он получит доступ к необходимой информации. У Гейбриела в руках окажутся счета подозреваемых, которые, возможно, помогут ему связать этих людей с убийствами. Может статься, именно они покупали броши, найденные на телах убитых.

И все же по собственному опыту он знал, что джентльмены неохотно делятся с кем-либо любой информацией, не говоря уже о состоянии своих счетов.

— Почему вы так уверены, что люди станут перед вами отчитываться?

— Потому что я попрошу их об этом.

Дьявол. Возможно, Гейбриелу все же стоит отказаться от этой работы. Ведь если это и есть ее план, то он скорее справится со своей задачей без ее помощи.

— А если они не согласятся, мисс Вальдан?

Спокойствие и уверенность покинули взгляд женщины, и она поднялась с кресла. Мисс Вальдан нервно закусила нижнюю губу, отчего та стала ярко-алой и блестящей.

— Мадлен. Меня зовут Мадлен. — Она посмотрела на Гейбриела. — Они ведь согласятся, не так ли? Это логично. — Мисс Вальдан неуверенно положила ладони на грудь молодого человека. — Я пыталась избежать этого аукциона, но разве у меня есть выбор? Ни одна леди не захочет взять меня в дом служанкой. А гувернанткой мне не позволит стать недостаток образования.

Несмотря на соблазнительное тепло ее прикосновения, Гейбриел не собирался жалеть стоящую перед ним женщину. Он убрал ее руки.

— Вы сами сделали выбор.

Мисс Вальдан глубоко вздохнула.

— Вы правы. И у меня есть план.

— Ваш план состоит в том, чтобы добыть денег?

— И он неплох. Все эти мужчины настоящие джентльмены. Честь и гордость не позволят им обмануть. — Руки мисс Вальдан предательски задрожали, и она спрятала их за спину.

Господи, убереги ее от наивных глупцов. Теперь, когда мисс Вальдан оставила браваду, она показалась Гейбриелу совсем юной и беззащитной.

— То, что ваши поклонники носят звание джентльменов, вовсе не означает, что они станут вести себя как таковые. — Гейбриелу ужасно хотелось провести подушечкой большого пальца по нижней губе мисс Вальдан, чтобы стереть с нее отпечатки зубов. Но он боялся, что не ограничится этим и захочет коснуться изящной шеи женщины. И едва только это произойдет, он уже не в силах будет остановиться.

А ведь он совсем не похож на одного из ее ослепленных страстью обожателей.

— Вы мне поможете? — Мисс Вальдан вновь хотела дотронуться до Гейбриела, но отдернула руку, словно испугалась оказаться отвергнутой.

Это проявление беззащитности подействовало на Гейбриела гораздо сильнее полных чувственности взглядов.

— Сделаю все, что смогу.

Мисс Вальдан часто прерывисто задышала, отчего ткань платья натянулась на ее груди, а потом произнесла:

— Я знаю.

Гейбриел судорожно сглотнул, когда она подалась ему навстречу. Необходимо сказать ей, что дело его не заинтересовало. Однако, когда он заговорил, голос его зазвучал глухо и прерывисто:

— Мадлен…

Мисс Вальдан поспешно отстранилась.

— Вот почему они согласятся.

— Что? — Гейбриел смотрел на нее сквозь пелену окутавшего его жаркого тумана страсти.

Мисс Вальдан отряхнула подол платья, словно желала окончательно отделаться от принятого ею образа.

— У каждого мужчины есть слабость. Гордость. Тщеславие. — Мисс Вальдан многозначительно замолчала, и ее губы изогнулись в насмешливой улыбке. — Желание защищать. И любую из этих слабостей я могу обратить в свою пользу.

Гейбриел попятился и не останавливался до тех пор, пока не ослабело желание сжать пальцы на шее стоящей перед ним женщины. Она играла с ним. Ей даже делать ничего не пришлось, чтобы заставить его подчиниться своей воле.

— Вы собираетесь манипулировать каждым мужчиной в Лондоне?

— Было бы очень забавно, но в этом нет необходимости. Как только первые несколько человек согласятся показать свои финансовые документы, отказавшиеся будут выглядеть так, словно им есть что скрывать. И я непременно укажу на это.

Гейбриел выдохнул сквозь стиснутые зубы. Ему следовало забыть о том, что мисс Вальдан только что оставила его в дураках. Он хотел, чтобы она выложила ему собственный план, и он оказался неожиданно удачен. И все же в душе у него по-прежнему бушевал гнев, подогреваемый неудовлетворенным желанием.

— Стало быть, вы намерены одурачить их, чтобы получить целое состояние?

Мисс Вальдан сдвинула брови.

— Нет. Они получат то, за что заплатят. Мою девственность. Я всего лишь пытаюсь убедиться, что меня не водят за нос.

— Играя на человеческих слабостях?

Мисс Вальдан скрестила руки на груди.

— Узнавать потаенные желания людей — не преступление. Вы ведь делаете то же самое.

Гейбриел гневно сверкнул глазами.

— Чушь!

— Когда вы хватаете преступника, вы первым делом пытаетесь нащупать его слабое место, разве не так? Вы подмечаете его ложь и страхи, а потом используете их, чтобы получить признание. Разница состоит лишь в том, что в моем случае мужчина получает несколько приятных часов в постели со мной, а в вашем — отправляется на виселицу.

Гейбриел сжимал кулаки до тех пор, пока пальцы не заболели. Но мисс Вальдан была права, черт бы ее побрал. Кроме того, он не хотел провоцировать ее снова. Чем больше он думал о ее словах, тем более заманчивой казалась ему подвернувшаяся возможность. Работая на Мадлен, он сможет собирать информацию о представителях высшего света так, что они и знать об этом не будут. Возможно, даже станут ему помогать.

— Что еще от меня требуется?

Мадлен помедлила с ответом, и Гейбриелу на мгновение показалось, что она намерена отказаться от его услуг.

Дверь кабинета отворилась, и на пороге возник дворецкий. На этот раз его шляпу украшали голубая лента и перья фазана. Он внес поднос с чаем и печеньем и поставил его на маленький столик. Однако Мадлен и бровью не повела при виде столь необычного наряда своего дворецкого. Вместо этого она опустилась на диван и жестом пригласила Гейбриела сесть в кресло напротив.

Гейбриел сел. Не так-то просто будет его выгнать, если он станет пить чай.

Мисс Вальдан разлила чай по чашкам с грацией, присущей скорее благовоспитанной леди, нежели девице с улицы. Даже мать Гейбриела одобрила бы. Мадлен подвинула гостю блюдо с печеньем.

— Еще мне понадобится информация о любовных похождениях джентльменов, возглавляющих список. Только вот подобными сведениями они вряд ли захотят делиться.

По крайней мере она решила не выгонять его.

— Дело в том, что я не собираюсь ложиться в постель с сумасшедшим, сколько бы он ни заплатил. А еще я не хочу подцепить сифилис. В то время как сведения о состоянии счетов можно раздобыть в банке или у стряпчего, информацию личного характера удастся получить лишь человеку, знакомому с трущобами и закоулками Лондона.

Таким человеком был он, Гейбриел. С того самого момента, как погибла Сьюзен, он большую часть времени проводил именно там. Чем бесчеловечнее и извращеннее преступники, за которыми он охотился, тем лучше. Гейбриел не оставлял надежды на то, что рано или поздно один из них приведет его к убийце сестры. Но проходили месяцы, годы, и надежда начала мало-помалу угасать. И все же Гейбриел не мог остановиться.

Кроме того, если мисс Вальдан хочет настоящего расследования, то ему придется не только наносить визиты в бордели и игорные дома, но и расспрашивать слуг участников аукциона. Дворецких, камердинеров, горничных — словом, всех, кто может рассказать о наклонностях своих хозяев.

А также о том, где они были в ночь убийства мисс Симм.

Гейбриел кивнул.

— Кроме того, мне необходимо, чтобы на протяжении последующих двух недель вы всегда находились рядом со мной, когда я появляюсь на публике.

— Что? — Об этом подлый подлиза Поттс даже словом не обмолвился. — Я не смогу вести расследование, если буду сопровождать вас повсюду.

— Это не займет у вас много времени. Всего пару часов по утрам, когда я выезжаю на прогулку в парк, и иногда по вечерам на светских мероприятиях. Остальное время всецело принадлежит вам.

Вполне приемлемо. Но Гейбриелу не хотелось проводить в обществе мисс Вальдан ни часа.

— Не думал, что вы нуждаетесь в сопровождающем.

— Вы знакомы с леди Голпин?

Гейбриел покачал головой от столь неожиданной перемены темы разговора.

— Нет, не припоминаю такой.

— У нее есть невероятной красоты бриллиантовое ожерелье. Оно просто огромно. Носит она его лишь в сопровождении двух вооруженных лакеев.

Гейбриел откусил печенье и ждал продолжения. Несмотря на то что ему не нравились методы мисс Вальдан, он начал подозревать, что в ее прелестной головке скрывается расчетливый мозг, способный работать четко и последовательно.

— Все восхищены, разумеется, ни у кого не возникает мысли поставить под вопрос истинную ценность ожерелья.

— А такая мысль должна возникнуть?

Мадлен улыбнулась, и озорная улыбка превратила ее в шаловливую девчонку.

— Это стразы. А у ее ворот выстроилась очередь из кредиторов.

На губах Гейбриела едва не заиграла точно такая же озорная улыбка, но он вовремя спохватился. Скорее всего мисс Вальдан вновь применила одну из своих уловок, чтобы заполучить его согласие.

— В моих интересах выглядеть так, словно мне действительно есть что защищать.

Гейбриел замер, поняв наконец, почему мисс Вальдан заговорила о леди Голпин.

— Названная вами леди избрала такую тактику, чтобы скрыть правду. Вы преследуете ту же цель?

Признается ли она?

— Вы хотите спросить, девственница ли я? — Мисс Вальдан выглядела так, словно вопрос ее позабавил. — А какое вам до этого дело, мистер Хантфорд?

Гейбриел положил печенье на тарелку. Ему не было никакого дела, и все же он подался вперед.

— Полагаю, мне лучше заранее узнать, насколько ценно то, что я охраняю.

— Невероятно ценно. — Мисс Вальдан изящно подула на чай.

Гейбриел ощутил еле заметное покалывание в руках, представив, что сорвавшееся с губ Мадлен дуновение коснулось его кожи.

— Вы нанимаете меня не только за мои навыки, но и за репутацию. Так вы девственница?

Мисс Вальдан сделала глоток, и по ее изящному горлу прокатилась волна.

— А разве может быть иначе?

— Очень умно. Или, наоборот, глупо. Так вы действительно невинны?

Огонь в глазах мисс Вальдан погас, и она поставила чашку на поднос.

— Я никогда этого не утверждала. А если вам нужно доказательство, примите участие в аукционе. — Она поднялась с дивана. — А теперь я хочу, чтобы вы запомнили несколько правил, которые обязаны соблюдать. Во-первых, вы будете сообщать мне лично любую добытую вами информацию, какой бы малозначительной она вам ни казалась.

Гейбриел кивнул. Он будет сообщать ей все, что хоть как-то касается ее аукциона. А вот о своем личном расследовании ничего не скажет. Он сделает все, ради чего она его наняла. Если же он захочет слегка выйти за рамки, это его личное дело. Гейбриел подавил охватившее его чувство вины. Он никак не будет способствовать тому чтобы его подозреваемые приняли участие в аукционе мисс Вальдан. С ним или без него, они все равно стали бы ее добиваться. Более того, рядом с ним она была в безопасности.

— Во-вторых, любая полученная вами информация остается конфиденциальной. Я не хочу распугать потенциальных участников аукциона.

Это условие тоже отвечало целям Гейбриела.

— Что-то еще?

— И последнее. Ваш гонорар будет исчисляться лишь в денежном эквиваленте. Я ни при каких условиях не стану спать с вами или ублажать вас каким-то иным способом. — Взгляд мисс Вальдан скользнул по Гейбриелу, задержавшись на его бедрах. — И не важно при этом, насколько велика выпуклость на ваших штанах. Так что — по рукам?

С трудом подавив желание посмотреть вниз, Гейбриел коротко кивнул:

— К вашим услугам.

 

Глава 3

— Готовы? — спросила Мадлен, беря шляпку из рук Кентербери.

Опирающийся плечом о косяк двери Хантфорд бросил на женщину гневный взгляд. Его лицо утопало в тени, поэтому Мадлен вряд ли смогла бы прочитать его выражение.

— Но я ведь здесь, не так ли?

Мадлен закрепила шляпку на голове.

— Можете злиться и дальше. Это добавит вам солидности.

Гейбриел не отреагировал на ее шутку. Мадлен открыла было рот снова, но промолчала. Не стоит его очаровывать. Пусть злится и хмурит брови сколько угодно. Она вовсе не обязана поднимать ему настроение.

Наверное, ей не следовало вчера мучить его. Но Мадлен показалось, что проще показать, как она будет уговаривать людей, нежели спорить. Но если честно, высокомерие Хантфорда так раздражало, что ей захотелось немного сбить с него спесь.

Мадлен направилась к Хантфорду, стараясь ничем не показать, что от исходящей от него энергии волосы на ее затылке встают дыбом, а по спине пробегает дрожь. Он не обладал особенной красотой, но Мадлен была знакома с достаточным количеством мужчин, чтобы понять: без одежды он будет великолепен. И все же не поэтому сердце Мадлен начинало биться быстрее в его присутствии. Она спокойно прошла мимо стоящего в дверях мужчины, стараясь выяснить причину собственного душевного волнения.

Возможно, Мадлен беспокоил его взгляд, не покидающий ее ни на секунду и горящий отнюдь не вожделением. Она не привыкла к тому, чтобы мужчина не замечал ее красоты. Это ее нервировало. Мадлен не хотела, чтобы кто-то раскрыл ее тайны, которые она хранила глубоко в сердце.

За экипажем мелькнула тень — какой-то лакей спрятался за толстый ствол дуба.

Еще не успев осознать, что же именно привлекло в нем ее внимание, Мадлен подхватила юбки и бросилась на другую сторону улицы. Она привыкла доверять собственной интуиции. Шорох гравия подсказал ей, что Хантфорд последовал за ней. Мадлен не оглянулась в надежде на то, что полицейский будет молчать до тех пор, пока она не увидит спрятавшегося за деревом лакея.

Но она зря надеялась.

— Мадлен…

Лакей выскочил из своего укрытия и припустил вниз по улице.

— Генри! — позвала Мадлен в попытке заставить незнакомца обернуться. Но тот лишь ускорил бег. Мадлен понимала, что ей ни за что не догнать его. К тому же ей придется как-то объясняться с Хантфордом, что казалось весьма затруднительным. Поэтому она постаралась запомнить хоть какие-то детали: неловкие взмахи рук, манеру ставить ноги носками врозь, обувь. На лакее были сапоги превосходного качества. Новые, сшитые специально для него.

Обувь никогда не лгала. Парик и ливрею он мог взять где угодно. Но вот сапоги принадлежали лично ему и слишком бросались в глаза. Незнакомец не учел такой существенной детали, что ставило под сомнение его профессионализм.

Наверняка было ясно одно — никакой он не лакей.

Хантфорд смотрел на Мадлен так, словно она в одночасье лишилась рассудка.

— Я готова была поклясться, что это тот лакей, которого я отправила доставить письма. Но я, должно быть, ошиблась. — Делая вид, что она поправляет подол платья, Мадлен изучала траву на том месте, где стоял незнакомец. Сильно утоптана. Значит, он стоял здесь какое-то время и ждал.

Если бы он оказался злоумышленником, она уже была бы мертва.

Мадлен вновь ощутила на себе обжигающий взгляд Хантфорда.

— Вы часто бегаете за слугами?

Он слишком наблюдателен.

Мадлен вскинула бровь.

— Только если они унесли с собой столовое серебро.

Как она и надеялась, Хантфорд отвел взгляд и осмотрел улицу.

— Хотите, чтобы я его догнал?

Мадлен покачала головой. Если незнакомец вернется, она будет готова к встрече с ним.

— Я ошиблась. Генри ниже ростом.

Она пересекла улицу и забралась в экипаж.

— Лентон, Биллингсгейт и Уэзерсли возглавляют список, — произнес Хантфорд, усаживаясь напротив Мадлен.

Женщина кивнула. Она была уверена, что, несмотря ни на что, Хантфорд не забудет о данном ему поручении.

— Мне принесли выписку из книги ставок.

— Что вы знаете об этих людях?

— Вы получили список имен сегодня утром. Что удалось выяснить вам?

Хантфорд пожал плечами.

— Лентон молод и помешан на лошадях. Он получил большое наследство от бабки со стороны матери. Биллингсгейт — игрок. Он постоянно балансирует на грани нищеты и богатства. Об Уэзерсли удалось узнать немного. Лишь то, что он в возрасте и питает слабость к хорошеньким женщинам. А что известно вам?

Мадлен не видела смысла в том, чтобы скрывать информацию, полученную с помощью деликатно задаваемых вопросов.

— За последние несколько недель Уэзерсли выиграл больше, чем проиграл. Он предпочитает фараон.

— Вы с ним знакомы?

— Поверхностно. Встретились в парке на прошлой неделе. Он обворожителен, но весьма холоден.

— В каком смысле холоден?

Мадлен заметила, что пальцы Уэзерсли еле заметно сжимались, когда кто-то до него дотрагивался, но не могла объяснить своего ощущения. Как и того, что в беседе он постоянно старался возвыситься над всеми.

— Да какая разница? Меня интересует состояние его счета.

Хантфорд откинулся на спинку сиденья, однако расслабиться у него не получилось.

— Значит, победитель не обязательно должен вам нравиться?

Мадлен усмехнулась. Правительство поручало ей соблазнять мужчин с того самого момента, как ей исполнилось четырнадцать лет. Так что все романтические чувства и эмоции давно умерли.

— Для меня важно лишь, чтобы они думали, будто мне нравятся.

— Вам не кажется, что это очень похоже на обман?

— Ну как вам сказать… Большинство людей притворяется. Например, наследница огромного состояния всем кажется ужасно привлекательной. Обладателей герцогских титулов обожают все без исключения, и при этом никто не обращает внимания на их дурной характер или отсутствие ума. Модистки всегда клянутся, что их дорогая ткань — самая лучшая. Я заставлю победителя думать, что выплаченная им сумма является лишь частью сделки. Так что выиграем мы оба.

Хантфорд нахмурился.

— У вас есть раздражающая способность заставлять все ваши оправдания звучать веско и убедительно.

— Это комплимент? — спросила Мадлен.

— Нет.

Однако такой ответ очень ее порадовал. Ведь лесть бессмысленна, в отличие от обвинений.

Экипаж замедлил ход, когда они въехали на обрамленные ровными рядами деревьев аллеи Гайд-парка.

— Что вам известно о Лентоне? — спросил Хантфорд.

— Совсем немного. Он… — Мадлен осеклась, заметив знакомое круглое лицо. — Смотрите сами.

Она склонила голову набок, и ее губы слегка приоткрылись. Расправив подол платья на бархатном сиденье, Мадлен приняла соблазнительную позу и стянула с рук перчатки. К тому времени как виконт Лентон натянул поводья своего норовистого гнедого мерина, она была во всеоружии.

Ангельское лицо Лентона осветила улыбка. Он снял шляпу и замысловато взмахнул ею перед Мадлен.

— Моя прекрасная мисс Вальдан, прошло уже так много времени с того дня, как вы позволили мне сопроводить себя в Воксхолл. Ваша красота сродни первому весеннему нарциссу.

Дьявол. Кентербери выиграл. Мадлен поставила на то, что первым комплиментом будет ее сравнение с солнцем. Она протянула руку, и Лентон коснулся ее губами в неспешном поцелуе. Потом замер, и его влажные губы напомнили Мадлен двух отвратительных слизняков. Смущенно откашлявшись, он выпрямился. От неожиданности гнедой фыркнул и дернул головой.

Не сводя настороженного взгляда с Хантфорда, Лентон попытался успокоить пугливое животное.

— Должно быть, вы тот самый полицейский.

Хантфорд почтительно кивнул головой:

— Гейбриел Хантфорд.

— Это вы поймали убийцу из Четфилда?

— Я.

— Что с ним сталось?

— Отправился к дьяволу с петлей на шее.

Холодок пробежал по спине Мадлен при этих словах. Но ведь ей нечего бояться. Хантфорд собирает информацию не о ней. Просто не стоило надевать такое открытое платье, когда на дворе еще апрель.

Мадлен позволила Лентону немного пообщаться с более чем неприветливым Хантфордом, прежде чем заставить его снова обратить свое внимание на нее.

— Достаточно о нем. — Она беззаботно махнула рукой в сторону Хантфорда, и этот жест вновь напугал жеребца виконта.

Недовольно заворчав, Лентон натянул поводья.

Мадлен восхищенно округлила глаза.

— Неужели это чудесное создание потомок Воркующей Голубки? — Так оно и было, если источник информации не исказил истину.

— Купил в «Таттерсоллз» на прошлой неделе. Пришлось перебить цену Бартона. — Во взгляде Лентона, устремленном на Мадлен, вспыхнул интерес. — Редко встретишь женщину, разбирающуюся в лошадях.

Столь нервному животному не следовало появляться даже в чистом поле, не говоря уже об улицах Лондона, но Мадлен не стала дразнить виконта. Вместо этого она скользнула заинтересованным взглядом по его фигуре.

— Я всегда подмечаю выдающихся представителей того или иного вида. И не важно, конь передо мной, — она неспешно провела пальцем по лилии декольте, — или человек.

Голодный взгляд Лентона впился в ее пальцы. Но вовсе не поэтому у Мадлен перехватило дыхание и болезненно напряглись груди. Виной тому были глаза совсем другого мужчины.

Ее рука замерла лишь на мгновение. И к тому моменту, когда она смогла дать определение новому ощущению, она уже знала, как обернуть его себе на пользу.

Похоть являлась столь же естественной реакцией на внешний раздражитель, как страх или гнев, хотя порой сила ее была непредсказуемой. Так почему бы этим не воспользоваться? Мадлен замедлила движение руки, чтобы Лентон успел заметить проступающие под тканью платья напряженные соски.

Она не сводила взгляда с виконта, смакуя мысль о том, чтобы схватиться за лиф платья и спустить его вниз на глазах у Хантфорда. Недовольное выражение его лица вряд ли изменится, но вот глаза потемнеют, утратив свой привычный бледно-зеленый оттенок. Он к тому же еще прищурится, околдованный развернувшимся перед ним действом.

Мадлен принялась обмахиваться, при этом румянец на ее щеках стал гуще, а зрачки расширились.

Бедняга Лентон. Он думал, что все это для него.

Мадлен заговорила, придав своему голосу соблазнительно-грудные нотки:

— Умоляю, подтвердите, что вы тоже приняли участие в аукционе.

Лентой потянул за лацкан куртки.

— Принял. И никому не позволю перебить мою цену.

— Я очень надеюсь на это.

Лентон сжал поводья, и его жеребец стал активно перебирать копытами, вытаращив глаза.

— Когда я выиграю, я…

— Если выиграете, — остудил пыл Лентона скучающим тоном Хантфорд.

— А вы ведь так и не объяснили, почему этот человек находится в вашем экипаже.

Очевидно, для того, чтобы ее раздражать. В некоторых случаях Хантфорду следовало проявлять деликатность, а не лезть напролом.

— Интерес к аукциону столь велик, что власти опасаются за мою безопасность.

Хантфорд поджал губы, но опровергать утверждение Мадлен не стал. Это уже хорошо.

— Я бы сам вас защитил, — запротестовал Лентон.

— Знаю. Только вот я не уверена, что могу доверять вам. А вот мистер Хантфорд… Словом, ему я полностью доверяю.

И вновь Гейбриел не стал возражать.

Лентон с сожалением улыбнулся полицейскому:

— Обеспечьте ей безопасность, уж сделайте милость.

— Вы получите ее в целости и сохранности.

Если, конечно, никто не посягнул на ее честь раньше. Гейбриел не высказал своих сомнений вслух, но Мадлен почувствовала, что они витают в воздухе.

К счастью, все внимание Лентона было сосредоточено на груди мисс Вальдан.

— Я сделаю все, что потребуется, и даже больше, чтобы завоевать вас.

Мадлен улыбнулась.

— Хорошо. Значит, вы согласитесь. Вы очень умны, и я знаю, что вы все поймете.

— Прошу прощения. С чем я должен согласиться?

— Позволить Хантфорду проверить ваше материальное положение.

— Что?

— Вы благородный человек и намереваетесь выиграть аукцион на вполне законных основаниях. Но ведь найдутся и такие, кто захочет перебить вашу цену, хотя и не обладает достаточной суммой. Вы же не желаете, чтобы подобное случилось? — Мадлен легла грудью на дверцу экипажа, давая Лентону возможность разглядеть ложбинку между ее грудями. — Я знаю, что вы действительно меня хотите, и не желаю, чтобы выиграл кто-то другой.

Лентон кивнул Хантфорду.

— Мой секретарь предоставит все бумаги, какие только потребуются.

Мадлен захлопала в ладоши.

— Я знала, что могу на вас рассчитывать.

Лентон протянул руку, чтобы взять Мадлен за подбородок, но его злополучный жеребец воспротивился. Его копыта застучали по булыжникам, когда он принялся перебирать ногами, а затем галопом вылетел из парка на улицу, едва не врезавшись в повозку мусорщика.

Мадлен откинулась на спинку сиденья. Удовольствие, испытанное от тщательно продуманного и претворенного в жизнь плана, было не сравнимо ни с чем.

— Я же говорила, что мне стоит лишь попросить…

Взгляд Хантфорда пригвоздил Мадлен к сиденью, и ее вновь окатила горячая волна.

— Забудьте об аукционе и станьте моей любовницей.

— Что? — с трудом выдавила Мадлен. Мужчины делали ей подобные предложения каждый день, и у нее наготове было около дюжины уловок, призванных отвергнуть наглецов, но в то же время поселить в их душах надежду, и едва ли не вдвое больше резких ответов, способных поставить на место кого угодно.

Хантфорд подался вперед.

Мадлен вжалась в сиденье в попытке отстраниться.

— Если вы так хотите обладать мной, почему же не положите конец аукциону?

Самодовольная улыбка сошла с лица Мадлен, оставив его совершенно непроницаемым.

Что она попыталась скрыть? Шок? Отвращение? Гнев? Впрочем, это не имело никакого значения. Соблазн сравнять счет оказался слишком велик.

— Вот что сказал бы ваш воздыхатель, если бы у него было чуть больше мозгов. А что бы сделали вы, назови он вас обманщицей?

Мадлен расслабилась.

— Я бы воззвала к его чести. В конце концов, аукцион уже начался, и будет не по-джентльменски выйти из игры сейчас.

— Но вы же женщина и можете поступить иначе.

Лицо Мадлен вновь пробудилось к жизни. Она рассмеялась, склонив голову набок и явив взору Хантфорда бархатистую кожу шеи оттенка свежих сливок. Она так и манила прильнуть к ней губами. Как долго Мадлен практиковалась, чтобы довести эту позу до совершенства?

Ее смех звучал легко и беззаботно и совсем не напоминал непристойное мурлыканье, присущее таким же куртизанкам, как она. Несведущий человек непременно поверил бы в искренность такого проявления чувств, если б несколько мужчин, включая и тех, кто сопровождал добропорядочных леди, не обернулись на призывный звук.

Взгляд Мадлен медленно скользнул по всем, не пропустив ни одного.

— Да, я действительно женщина. В отличие от тех, кто делает ставки. Добрую половину удовольствия от выигрыша приносит сознание того, что вы одержали победу над конкурентом.

— А вторая половина?

Мадлен вскинула бровь.

— О, прекрасно. Уверяю вас, любая другая женщина на моем месте давно бы уже оказалась у вас под пятой, где ей и положено быть.

Если бы Гейбриелу и выпала такая возможность, Мадлен оказалась бы вовсе не под пятой, а совсем под другой частью его тела.

По мере того как экипаж катил по парку, Мадлен продолжала очаровывать каждого, кому достало глупости оказаться на ее пути.

Она была хороша.

Испытываемое Гейбриелом чувство к этой женщине было далеко от восхищения, и все же она притягивала. С каждым новым мужчиной Мадлен вела себя иначе. То позволяла отпустить непристойную шутку, но при этом заливалась румянцем завзятой скромницы. И глаза ее жертв темнели от вожделения, а взгляды раздевали. Мадлен подогревала их интерес еле заметными жестами, приковывающими внимание к ее телу, с ловкостью завзятого игрока.

Во время разговора она легонько постукивала пальцем по нижней губе, так что слушатели не могли не заметить ее изящного изгиба. Бедолага, с которым она в тот момент разговаривала, судорожно сглотнул. Гейбриел понимал, что все это лишь игра, но подушечку его большого пальца все равно кололо, как если бы он сам дотронулся до губ Мадлен.

Он сжал кулаки.

Мисс Вальдан ловко манипулировала людьми. И умело лгала. Она настолько талантливо убеждала каждого из мужчин, что предназначена лишь ему одному, что поверить в ее невинность становилось все сложнее и сложнее.

И все же Мадлен удалось проделать то, что она и обещала. Все участники аукциона согласились предоставить Хантфорду свои финансовые документы. Гейбриел погладил пальцем теплые гладкие края броши в кармане. Теперь у него был доступ к Лентону.

Но какова вероятность того, что преступление совершил именно виконт? Да и где гарантии, что он найдет в документах кого-то из подозреваемых что-то важное для расследования?

Дьявол! Гейбриел не желал оставить надежду, которая впервые за долгие годы поманила его своим проблеском. К тому же, он не ограничится изучением одних лишь документов. Чтобы добыть необходимую Мадлен информацию, ему придется беседовать со слугами. А они всегда могут рассказать что-то интересное.

Очередной поклонник удалился, чтобы сделать свою первую ставку, и другой воздыхатель протиснулся на его место, чтобы поговорить с Мадлен.

Несмотря на то что этот человек не входил в список подозреваемых, Гейбриел принялся внимательно рассматривать его, как и остальных. Это уже вошло у него в привычку. Он потратил множество часов на изучение различных представителей высшего света в попытке понять, кто же из них был ухажером Сьюзен, о котором она упоминала перед смертью. Только вот подъехавший к Мадлен мужчина был слишком молод. Он не мог быть тем, кто околдовал сестру Гейбриела обещаниями, а потом безжалостно задушил.

— Хантфорд, прекратите ворчать. Я уверена, что Дэвид не откажется подтвердить свою способность принять участие в аукционе. — Мадлен бросила на Гейбриела испытующий взгляд, а потом улыбнулась своему нервничающему собеседнику.

— Что? — спросил Дэвид.

— Просто поразительно. Джентльмены так серьезно отнеслись к этому аукциону. Они не собираются терпеть рядом с собой тех, кто делает ставки, не имея на это достаточных средств.

Молодой человек, который еще пару секунд назад сравнивал цвет платья Мадлен с оттенком свежесбитого масла, побледнел.

— Несколько месяцев назад случился пожар. Боюсь, стряпчий не успеет подготовить отчет о состоянии моих финансов за столь короткий срок.

Гейбриел ждал, что Мадлен подвергнет осмеянию столь явную попытку молодого человека уклониться от участия в аукционе.

— Я пойму, если вам придется уладить сначала свои дела, — произнесла она.

Молодой человек ухватился за эти слова, точно утопающий за соломинку.

— Да-да. Увы, дела не позволяют мне принять участие в аукционе. Поверьте, я очень огорчен.

Прежде чем еще один джентльмен успел заговорить с ней, Мадлен приказала кучеру трогать, и экипаж медленно двинулся вперед, прокладывая дорогу в толпе ее поклонников.

Гейбриел внимательно посмотрел на мисс Вальдан.

— Почему вы уехали, оставив без внимания остальных претендентов на вашу девственность? — И остальных подозреваемых.

Мадлен оглянулась, а затем закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.

— Нужно всегда исчезать так, чтобы люди захотели желать большего. — Мадлен приоткрыла один глаз. — И прежде чем мне захочется убить кого-то из них.

Гейбриел фыркнул.

— Вы держите их в узде. Они готовы броситься с моста, стоит вам лишь пальцем пошевелить.

Мадлен открыла глаза и улыбнулась.

— Жаль, что не существует способа уговорить их заплатить мне за это.

Конечно же, она была обворожительна. В противном случае ей не удалось бы осуществить свой замысел. Но Гейбриела не так-то легко было обвести вокруг пальца.

— Большинство людей не считают смерть предметом для шуток.

Улыбка по-прежнему играла на губах Мадлен, но глаза оставались холодны.

— Большинство людей проводят жизнь в нищете и лишениях.

Экипаж остановился возле ее дома. Гейбриел помог ей спуститься на землю, однако Мадлен тотчас же высвободила руку, едва только ее ноги коснулись земли.

Небольшой листок бумаги лежал на ступенях крыльца, и Мадлен наклонилась, чтобы поднять его. Быстро пробежав глазами по строчкам, она сунула записку в корсет.

— Ну что за ужасное стихотворение. — Мадлен заложила за ухо прядь каштановых волос. — Вы нужны мне сегодня вечером.

При этих словах в воображении Гейбриела всплыло сразу несколько картин.

— Мне необходимо начать расследование.

— Ваше начальство беспокоится за мою безопасность, не забывайте.

— Да уж. Почти так же, как о безопасности Англии. — Гейбриел интуитивно подхватил насмешливый тон Мадлен.

Это ужасно его раздражало, поэтому он не стал больше тратить время на подшучивание. — Каковы ваши планы?

— Кое-что шокирующее.

— Вряд ли что-то сможет меня шокировать.

Мадлен провела ладонью по щеке Гейбриела.

— Посмотрим.

 

Глава 4

Мадлен поежилась, когда Клейтон Кемпбелл принес с улицы холодный воздух и стряхнул с темных волос капли влаги. Привычный лондонский дождь позволил лучам утреннего солнца лишь на мгновение выглянуть из-за туч.

— Неужели ты решила положить конец этому безумию? — спросил Клейтон, отдавая плащ дворецкому.

Мадлен покачала головой. Этот мужчина всегда был слишком высокоморален для шпиона.

— И жить на те крохи, что выплатило нам министерство иностранных дел?

— Мои вложения уже увеличились вдвое.

— Даже помноженные на два гроши все равно останутся грошами. Да и тебе ли говорить мне о безумии, Мистер Месть-во-что-бы-то-ни-стало?

— Справедливость. Не месть. Это разные вещи.

Мадлен фыркнула.

— Зачем ты за нами послала?

— Объясню, как только…

— Появлюсь я? — спросил Йен Мэддокс, внезапно возникший откуда-то сзади.

Мадлен притворно сдвинула брови. Йен испытывал какое-то извращенное удовольствие, появляясь из ниоткуда, хотя вполне мог войти через дверь.

— Ты опоздал, — заметил Клейтон.

— Чей-то дворецкий задвинул засовы на остальных дверях и установил на окнах ловушки.

Кентербери взял из рук гостя плащ и шляпу.

— Защищаю дом от бандитов, сэр.

— В таком случае неудивительно, что я попал в дом с такой легкостью.

В ответ дворецкий, державший видавшую виды шляпу Йена двумя пальцами, лишь презрительно фыркнул.

— Значит, мне следует быть более предусмотрительным, сэр.

— Я, конечно, понимаю, как ты тосковала по моему красивому лицу, Мадлен, но все же зачем ты нас позвала? — Йен взлохматил волосы девушки, не обращая внимания на то, что они были тщательно уложены.

Мадлен сдула упавшую на лоб прядь.

— Идемте, — произнесла она, приглашая друзей в кабинет.

Клейтон поморщился, устраиваясь на узком резном стуле.

— Только не говори, что мебель в этом доме выбирала ты, — проворчал он.

— Нет, дом сдавался с мебелью. Именно поэтому я его и выбрала.

— А по мне все хорошо, — вставил Йен, разваливаясь на диване.

Вместо того чтобы опуститься на один из неудобных стульев с жесткой спинкой, Мадлен сбросила ноги друга на пол и уселась рядом с ним.

— За мной следят.

— Да в Лондоне за тобой следит каждый второй, — усмехнулся Йен, хотя и приподнял голову с подлокотника.

Клейтон поднялся со своего места.

— Ты его узнала?

Покачав головой, Мадлен описала незнакомца. Когда же она упомянула про сапоги, Йен сел.

— А после этого ты видела своего тайного поклонника?

— Нет. Но нашла вот это на пороге дома. — Мадлен вытащила из кармана записку и протянула ее Йену.

Молодой человек пробежал по строчкам глазами, а потом прочитал вслух:

— «Помню вас с Парижа. Я знаю, какая вы лгунья. И вы заплатите за свою ложь».

Йен усмехнулся.

— А он знает, что у тебя совсем нет денег?

Клейтон взял у него из рук записку и принялся изучать.

— Преступники становятся какими-то небрежными.

— А еще они могли бы выражаться конкретнее. Сколько раз мы были с миссиями в Париже? Двадцать два? Было бы чудом, если бы тебя не заметили в Париже хоть раз.

Добродушное подшучивание друзей немного притупило беспокойство, снедавшее Мадлен весь день. Она могла справиться с любым, у кого достало бы глупости угрожать ей. А с помощью Йена и Клейтона она и вовсе вычислит негодяя, как если бы он написал на записке собственное имя. Друзья не поддерживали ее в том, что касалось аукциона, но еще ни разу не оставался в живых тот, кто посмел угрожать их Трио.

Клейтон перевернул записку.

— Бумага не слишком высокого качества. Но дешевой ее тоже не назовешь. Сомневаюсь, что мы имеем дело с обычным мошенником. Он нашел бы лучшее применение своим деньгам, вместо того чтобы покупать дорогую бумагу и писать на ней угрозы.

— Как бывший мошенник я полностью с этим согласен.

— Бывший? — Кентербери вошел в кабинет с подносом, на котором лежали холодная ветчина, хлеб и сыр.

— У меня весь день во рту маковой росинки не было, старина. Видел этот почерк прежде, Клей?

Мадлен вновь внимательно посмотрела на своего дворецкого. Неужели Йен доверял ему настолько, что не боялся обсуждать при нем дела Трио? Откуда они друг друга знают? Йен сказал лишь, что приятельствовал с Кентербери в прошлом. Только что он имел в виду? Жизнь вора или жизнь шпиона?

— Нет. Ни разу.

Выходило, что автор письма не значился среди тех, чьи документы были украдены их Трио. Если Клейтон не узнал почерк, значит, они действительно никогда не сталкивались с ним прежде. Все, что он когда-либо видел, отпечатывалось в его памяти навечно.

— Итак, кто в Париже желает твоей смерти? — спросил Йен.

Клейтон фыркнул.

— Составить список в алфавитном порядке?

Йен лениво постучал пальцем по спинке дивана.

— Ты не столкнулась бы сейчас с этой проблемой, если б позволила мне убивать негодяев после того, как из них вытрясли необходимую информацию.

Мадлен знала, что слова Йена можно было считать шуткой лишь отчасти.

— Да, иначе мы оставляли бы после себя горы трупов.

Йен пожал плечами.

— Трупы по крайней мере не угрожают.

Зато могут преследовать. Уж это-то было Мадлен хорошо известно. Она отерла ладони о подол платья.

Клейтон поднялся со своего места и принялся расхаживать по кабинету.

— Вернемся к делу. Если наш друг знал тебя во Франции, уместно ли считать, что он француз?

— Не обязательно. — Мадлен размышляла над этим вопросом весь день. — Если этот человек находился во Франции, когда мы помогали Людовику вернуть трон в прошлом году, он может быть любой национальности.

— Дьявол! — выругался Клейтон. — Я составлю список тех, кто может иметь на тебя зуб.

Йен принялся набивать себе карманы едой.

— А я наведу справки у своих приятелей, обирающих карманы честных граждан. Может, кто-то что-то знает. Кстати о расследовании. Как тебе Хантфорд?

— Меня беспокоит, что он слишком наблюдателен, — ответила Мадлен и тут же пожалела о сказанном. Оба ее друга ошеломленно обернулись.

— Слишком наблюдателен? С каких это пор ты переживаешь из-за местной полиции? — спросил Клейтон.

— Она вышла на пенсию, забыл? И возможно, стала утрачивать навыки.

Но как могла Мадлен описать им чувство, которого сама до конца не могла понять? Разозлившись на подобное проявление собственной слабости, Мадлен поднялась с дивана и подошла к окну. При этом она стояла так, чтобы ее не было заметно с улицы. Однако наблюдающий за ней человек так и не вернулся.

— Хантфорд знает об угрозе?

— Нет. Иначе ему придется рассказывать о моей работе на министерство иностранных дел, а мне очень не хочется этого делать. И вообще я сама разберусь со своими проблемами.

— Сама? В таком случае я вас покидаю и отправляюсь в ближайшую таверну…

Мадлен бросила на Йена гневный взгляд.

— К вам двоим мои слова не относятся.

Йен подмигнул:

— …чтобы расспросить посетителей.

Клейтон внезапно остановился перед Мадлен, и той пришлось запрокинуть голову, чтобы увидеть его лицо.

— Мне ужасно неприятно пасовать перед каким-то негодяем, но я продолжаю настаивать на том, чтобы ты положила конец этому аукциону. — Голос Клейтона звучал холодно, но глаза потемнели от беспокойства.

Мадлен вздохнула. Было бы гораздо проще, если б ее друг действительно оказался таким бесчувственным, каким хотел казаться.

— Мы уже это обсуждали.

— Если кто-то еще узнает в тебе Крошку, слишком большое количество могущественных людей почувствуют себя обманутыми.

— Не думаю. Опасность состоит лишь в том, что кто-то увидит меня и узнает мое лицо, как тот незнакомец. Уверена, что никому не придет в голову связать меня с мадам Жюльетт, служанкой Мари или роялисткой Сашей.

Йен сделал большой глоток чаю.

— Превратись в Мадлен — счастливую жену и мать, — тогда ни у кого не возникнет желания проводить какие-либо параллели.

— Ты знаешь, почему этого никогда не будет. — Мадлен поведала своим друзьям только часть своей биографии. Остальное самого дьявола заставило бы содрогнуться. И возможно, она проверит свою догадку, когда встретится с ним. — Я предпочитаю продать себя на одну ночь, но не на всю жизнь.

— А что, если кто-то еще свяжет имя Крошки с тобой? — спросил Клейтон.

Мадлен схватила с подноса последний бутерброд, прежде чем Йен успел запихнуть его себе в карман.

— Если такое случится, этому человеку придется делать ставки, как и всем остальным. Я не отступлюсь от намеченной цели.

Официантка потерлась своей сильно надушенной грудью о спину Гейбриела, ставя перед ним кружку с пивом, но молодой человек не сводил взгляда с сидящего напротив него подвыпившего собеседника.

Тот сразу же протянул трясущуюся руку к кружке.

— Очень щедро с вашей стороны, сэр. Так о чем это я?

Гейбриел положил локоть на отполированную сотнями рук сосновую столешницу. Камердинер Лентона согласился встретиться с ним в «Ирландской ведьме» — таверне, часто посещаемой слугами аристократов. Заведение было довольно чистым, а пиво — сносным. Что, собственно говоря, и привлекло сюда этого любителя выпить. Только вот если он станет требовать по кружке пива за каждую крупицу информации, разговаривать с ним вскоре станет невозможно.

— Где был виконт в прошлый вторник, Уильям?

— Так… Утром он приказал приготовить сорочку из голубого батиста и серый жилет. Узел на галстуке попросил простой, из чего я заключил, что он всего лишь отправляется навестить свою матушку. Она терпеть не может все вычурное. — Уильям фыркнул, и ноздри его тонкого носа задрожали.

— А после этого? — Гейбриелу пришлось ждать, пока камердинер сделает несколько больших глотков.

— Он приказал переодеть его в новый зеленый сюртук с золотыми пуговицами и тесьмой. Про жилет ничего не сказал, поэтому я сам выбрал желтый с богатой вышивкой. — Уильям со вздохом откинулся на спинку стула. — Великолепное творение портняжного искусства, скажу я вам. Только вот должен признаться, если уж портной увлекся крупными узорами, вся вещь…

— Он не сказал, куда намерен отправиться?

Глаза камердинера расширились, и он моргнул несколько раз.

— Вроде в «Таттерсоллз».

Несложно будет расспросить грумов и выяснить, где на самом деле провел время Лентон.

— А вечером того же дня? Куда он поехал? — спросил Гейбриел в надежде предотвратить еще одно рассуждение о моде.

Но Уильяма, очевидно, не так-то легко было сбить с толку. Его губы растянулись в глупой улыбке.

— О, в тот вечер я пережил настоящий триумф. Узел, которому я дал имя «Робкий лебедь», был совершенен. Только представьте: складки галстука спускаются от подбородка подобно двум изящным крыльям… — Уильям поднял кружку, чтобы сделать еще глоток, но когда его взору предстало пустое дно, выжидательно уставился на Гейбриела.

Гейбриел подозвал официантку. Та лишь усмехнулась, усевшись на колени к парню, которого обслуживала, а потом обняла за шею и захихикала, когда тот ущипнул ее за ягодицу.

Уильям несколько раз стукнул кружкой по столу, а потом отодвинул стул.

— Мой выходной подходит к концу, так что пойду раздобуду себе выпить.

Гейбриел указал на стул.

— Сядьте. — Тон, каким он разговаривал с несговорчивыми преступниками, оттачивался годами службы в полиции.

Уильям сел, и на его лице застыло угрюмое выражение.

— Чего это вы на меня кричите? Я ведь вам помогаю, помните?

Вот уже в который раз Гейбриел пожалел, что не обладает способностями сестры, умевшей ладить с самыми разными людьми. Они со Сьюзен были близнецами и, следовательно, обладали многими сходными талантами. Только вот Гейбриел в отличие от своей сестры не умел завоевывать дружбу и доверие людей с помощью доверительных искренних улыбок.

Он рассчитывал на более простые методы.

— Где был Лентон во вторник вечером?

Уильям пожал плечами.

— В театре.

— Он сопровождал кого-то?

— Нет. Думаю, встречался с друзьями.

— С кем именно?

Камердинер нервно сглотнул.

— Он не сказал.

— В котором часу вернулся домой?

Уильям отодвинул от себя кружку.

— В начале четвертого.

— И как он был одет?

Камердинер недоуменно посмотрел на Гейбриела.

— Я же сказал. Мой узел…

— Его одежда была в порядке? Не было ли на ней признаков борьбы?

Уильям покачал головой.

— Нет, ничего подобного. — Он немного помолчал. — Хотя теперь, когда вы спросили, я припоминаю, что галстук был смят. Я бы выругал его за порчу такого чудесного узла, да только он меня все равно не услышал бы.

— Почему?

— Был слишком пьян.

Гейбриел поднялся со своего места.

— Если вспомните что-то еще, дайте мне знать.

Он бросил на стол шиллинг, и лицо Уильяма, схватившего монету, просияло.

— Почему вы так подробно расспрашиваете меня о его светлости?

Потому что, черт возьми, Гейбриел отдал бы все, чтобы снова увидеть улыбку Сьюзен. Чтобы она опять высмеивала его большие уши, прекрасно зная, что у самой такие же. Но вслух произнес:

— Моя работа — обеспечивать порядок в Лондоне.

Гейбриел расплатился за напитки и вышел на пропитанную влагой улицу. Из его рта вырывались облачка пара. Он остановил экипаж, забрался внутрь и почувствовал, что застарелый страх возвращается. Заскрежетав зубами от досады, Гейбриел уставился в окно и принялся считать карманников, шныряющих по проплывающим мимо улицам. Только это не помогло прогнать глодавшее его неприятное ощущение. Какую-то неуверенность, страх, что он упустил существенную деталь. Скорее всего убийца Сьюзен понес бы справедливое наказание, будь он умнее и бдительнее.

Неудача, постигшая его семь лет назад, стоила Молли Симм жизни.

Гейбриел потер глаза тыльными сторонами ладоней. Нет, он больше не допустит ничего подобного. Теперь у него в руках оказались нити, ведущие к убийце. Были подозреваемые. Он найдет убийцу и лично проследит за тем, чтобы тот окончил свои дни на виселице.

Когда экипаж остановился у дома Мадлен, Гейбриел устремил взгляд на трепещущий огонек в комнате, которая, должно быть, являлась ее спальней. Он убеждал себя в том, что предвкушение встречи с заказчицей вызвано лишь желанием поскорее поймать негодяя, лишившего жизни его сестру, и не более того. В конце концов Мадлен приведет его к убийце. Или, вернее, приведет убийцу к нему.

 

Глава 5

— Вы когда-нибудь бывали на балу Киприды, Хантфорд?

— Нет. — Хантфорд нахмурился, надеясь, что это заставит Мадлен замолчать. Он подозревал, что она испытывает какую-то непонятную радость, подстрекая его к диалогу. И чем реже будет смотреть на нее, одетую в такое откровенно соблазнительное платье, тем лучше.

— Это мероприятие может повергнуть вас в шок.

— Да? И что же, по-вашему, меня поразит?

Изящное плечико Мадлен приподнялось, и рукав платья едва не съехал вниз по руке.

У Гейбриела перехватило дыхание. Только вот он не понимал, что было тому виной: страх или предвкушение.

— А вы не производите впечатления любителя плотских утех.

Дьявол! Ну и как он должен реагировать на подобное заявление? Возразить, что любит женское общество не меньше любого другого мужчины? Что, если он даст сейчас волю своим низменным инстинктам? Тогда придется посадить Мадлен к себе на колени и ублажать всеми известными ему способами.

Гейбриел выдохнул. В какой-то степени мисс Вальдан оказалась права. Он слишком хорошо знал отвратительную сущность лондонских трущоб, чтобы пользоваться услугами падших женщин, с которыми зачастую имел дело. Гейбриел знал, что толкнуло их на подобное существование, и как бы ни снедал его чувственный голод, ему претила мысль о том, чтобы заниматься любовью с женщинами, торгующими собой отнюдь не по собственной воле.

Отношений с приличными девушками Гейбриел тоже не заводил: слишком уж неприглядной была его жизнь. Это Сьюзен мечтала выйти замуж и обзавестись детишками. Она даже выбрала для них имена и с удовольствием вязала крошечные шапочки и пинетки.

Нет, Гейбриел не был святым. Время от времени он наслаждался обществом какой-нибудь молодой вдовы, предпочитая необременительные отношения, приносящие физическое удовлетворение обоим.

Экипаж остановился перед Чатем-Хаусом.

Мадлен положила руку на колено Гейбриела.

— Хочу напомнить вам о том, что вы не мой компаньон. Поэтому ни во что не вмешивайтесь.

— В таком случае какова моя задача? — спросил Гейбриел, стараясь не обращать внимания на пальцы, массирующие его ногу.

— Время от времени бросайте на окружающих гневные взгляды и неотступно следуйте за мной.

— Стало быть, я должен исполнять роль вашей ручной собачки?

— Хотите оказаться у меня на руках? — Мадлен широко улыбнулась, когда на лице Гейбриела отразилось смятение. — Не бойтесь, я не надену на вас ошейник. Можете знакомиться с любыми женщинами, которые вам понравятся. Более того, я на этом настаиваю. — Рука Мадлен медленно заскользила вверх по бедру Гейбриела. — Мы ведь не хотим, чтобы кто-то ошибочно подумал, будто вы меня желаете?

Гейбриел схватил руку женщины, сводящую его с ума, и убрал со своей ноги.

— Этого не случится.

Высвободив руку, Мадлен с помощью грума спустилась на землю.

— Я ненадолго.

— Хорошо.

Мадлен наклонила голову и посмотрела на Гейбриела.

— Вы сможете получить удовольствие, если захотите.

Ну это вряд ли. Гейбриела совершенно не привлекала перспектива оказаться в тесном помещении в обществе джентльменов, думающих лишь о том, кого бы затащить в постель. Но это шанс еще раз присмотреться к подозреваемым. Гейбриел спрыгнул на землю и последовал за Мадлен к величественному зданию с высокими колоннами.

— Отстаньте от меня на несколько шагов. Я должна казаться доступной и вместе с тем соблазнительно недосягаемой.

— Но это бессмысленно, — возразил Гейбриел, однако, увидев перед собой плавно покачивающиеся бедра Мадлен, понял, что скорее всего не прав.

В бальном зале его тут же окутали громкие звуки шотландского рила. Как и на любом лондонском балу, пары кружились в танце. Только здесь их движения были более раскрепощенными и беззаботными. Пальцы партнеров оставались переплетенными дольше, чем позволяли правила приличия, а руки страстно блуждали по телам. Взгляды мужчин пожирали груди и ягодицы дам, выставленные напоказ более чем откровенными платьями. Изумрудные, голубые и лиловые шелка так и притягивали взоры к спрятанным под ними прелестям.

Когда Мадлен остановилась, Гейбриел оказался рядом. На губах куртизанки играла соблазнительная улыбка, однако взгляд, блуждающий по присутствующим, оставался непроницаемым.

— Выбрали жертву? — поинтересовался Гейбриел.

Мадлен не оглянулась, однако кончики ее губ дрогнули.

— Нет. Моя задача заставить жертву начать на меня охоту.

Гейбриел схватил Мадлен за руку и отдернул ее в сторону, когда мимо них, едва не сбив их с ног, пронеслась пара танцующих. Платье женщины напоминало розовую вуаль, обмотанную вокруг более чем пышного тела. Темные соски явственно просвечивали сквозь тонкую ткань.

В отличие от этой вульгарной дамы Мадлен в ее платье цвета слоновой кости выглядела настоящей девственницей. Но Гейбриел не сомневался, что именно такого эффекта она и добивалась.

У незнакомки уже был партнер, и все же она бросила восхищенный взгляд на Гейбриела.

— Мистер Джордж Тандел и мисс Виктория Виксен. Очень подходящее для нее имя, — заметила Мадлен. — Она только что рассталась с очередным покровителем, и вы ее, кажется, заинтересовали.

Однако эта пышнотелая дама совершенно не привлекала Гейбриела. Ведь это все равно что заниматься любовью с горой.

— Хм, стало быть, пышная грудь вам не нравится.

Ну вот. Она вновь проделывает с ним эти фокусы. Однако Гейбриел вовсе не собирался рассказывать о том, что он любит женскую грудь, только не такую отвратительную.

— Мне нравится ваша. — Это должно положить конец ее поддразниваниям.

Но Мадлен даже глазом не моргнула.

— Уверена, мы сможем подыскать кого-то с таким же размером.

Попытка не увенчалась успехом.

— Я приехал сюда не для того, чтобы найти любовницу.

— Большинство мужчин ухватились бы за представившуюся возможность.

— Большинство мужчин не обратили бы внимания на ваши очевидные попытки манипулировать ими.

— Мадлен! — Виконт Джеймисон буквально подскочил к мисс Вальдан, однако его улыбка померкла при виде Гейбриела. — Хантфорд, — презрительно бросил он.

Семь лет назад Джеймисон был главным подозреваемым в деле об убийстве Сьюзен. Но потом его невиновность была доказана. И все же Гейбриел не чувствовал вины перед ним. Если б Джеймисон сразу ответил на задаваемые вопросы и лучше обращался со служанками, Гейбриелу не пришлось бы копаться в его прошлых прегрешениях.

Джеймисон скривил губы.

— Сомневаюсь, что вы можете позволить себе хотя бы единственную ночь с одной из присутствующих здесь женщин, не говоря уж о том, чтобы сделать кого-то из них своей любовницей.

Гейбриел был гораздо состоятельнее постоянно балансирующего на грани нищеты Джеймисона, но поскольку тот не являлся больше подозреваемым, Гейбриел не счел нужным спорить с ним. Он лишь почтительно склонил голову.

— Меня наняла мисс Вальдан.

Презрение, написанное на лице Джеймисона, сменилось усмешкой превосходства, и он потянул Мадлен за собой.

— Потанцуйте со мной.

Мисс Вальдан рассмеялась.

— Я люблю дерзких мужчин, но любой другой сначала по всем правилам пригласил бы меня на танец и только потом повлек за собой.

Джеймисон склонил голову в притворном раскаянии.

— Я не могу открыто высказывать своих желаний в присутствии вашего слуги. — Виконт оглянулся через плечо, дабы убедиться, что Гейбриел его услышал.

Ответ Мадлен потонул в сутолоке. Несколько минут спустя она возникла в центре зала рука об руку с герцогом Спенсером. Гейбриелу приятно было думать, что Мадлен не понравилось поведение Джеймисона, хотя скорее всего дело было в богатстве герцога.

Влажный теплый воздух настолько пропитался ароматами духов и одеколона, что у Гейбриела запершило в горле, и он вынужден был отойти к окну, при этом не выпуская Мадлен из виду.

Куртизанка улыбнулась какой-то шутке герцога и наклонилась к нему, чтобы ответить. При этом на ее лице застыло такое выражение, словно она собиралась поверить ему какую-то страшную тайну. Гейбриел усилием воли подавил желание подслушать их разговор. Впрочем, ему все равно это не удалось бы — слишком большое расстояние отделяло его от Мадлен. А она кружилась в танце, излучая такую чувственность, словно готовилась скомпрометировать любого, кто к ней подойдет. И ни один из присутствующих на балу джентльменов не в силах был отвести от нее взгляд из страха пропустить скандал.

Гейбриелу это было только на руку. Он мог спокойно изучать участников аукциона. Его расследование привело к тому, что список подозреваемых сократился до пяти человек. Среди них — Лентон, Биллингсгейт, Харли, Уоллес и Стедман. Еще двух подозреваемых он отбросил после того, как выяснил их местонахождение в ночь убийства. В итоге из интересующих его лиц на балу сейчас присутствовали только Лентон и Биллингсгейт.

Не спуская глаз с Мадлен, Гейбриел пробрался сквозь толпу поближе к Биллингсгейту.

Длинные черные волосы этого джентльмена были заплетены в косу, хотя один локон выбился, и Биллингсгейт нетерпеливо отбрасывал его с лица. Рядом с ним стояла пышнотелая блондинка, хотя все его внимание было сосредоточено на мисс Вальдан.

— Есть в ней что-то такое, чему я не могу противостоять.

— Во мне вам тоже кое-что нравилось. — Блондинка подошла ближе, обняла Биллингсгейта за талию и прижалась к нему всем телом.

Подняв руку, Биллингсгейт принялся грубо ласкать ее грудь сквозь лиф платья, не сводя при этом пристального взгляда с Мадлен.

— Вы всегда были для меня всего лишь неплохой любовницей.

Когда же блондинка возмущенно фыркнула и убрала руку, Биллингсгейт бесцеремонно оттолкнул ее и протиснулся ближе к центру зала.

Женщина едва не упала от такого сильного толчка, но Гейбриел успел подхватить ее. Карие глаза блондинки вспыхнули одобрением.

— Вам нужна компания?

Гейбриел покачал головой.

— Просто собираюсь кое-что выяснить.

— Идемте со мной. Возможно, я смогу чем-то помочь.

— Мне нужна информация о Биллингсгейте.

Язык женщины нервно прошелся по губам, и она бросила взгляд на своего любовника.

— Я пришла сюда не для того, чтобы тратить время на болтовню.

— Но вы не пожалеете.

Блондинка вновь бросила взгляд на Биллингсгейта.

— А он не узнает, что я с вами была излишне откровенной?

Гейбриел повел женщину в сторону небольшого алькова.

— Ни в коем случае.

Губы блондинки вновь растянулись в улыбке. На этот раз в кровожадной.

— Что вы хотите знать?

— Вы были его любовницей?

Блондинка пожала плечами.

— Не совсем так. Он навещал меня несколько раз, но ничего серьезного.

— Когда? — спросил Гейбриел.

— Года два назад.

Это означало, что блондинка ничего не знала о местонахождении Биллингсгейта в момент убийств. Но она могла бы помочь установить его связь с мисс Симм.

— Он когда-нибудь упоминал о дочери?

Глаза блондинки округлились от удивления.

— Нет. Он отнюдь не сентиментален. Он…

В этот момент Биллингсгейт обернулся. Он не смотрел в их сторону, но блондинка шарахнулась и поспешила прочь, прежде чем Гейбриел успел ее остановить. И заплатить ей.

Подобное поведение свидетельствовало о том, что она очень боится. И страх этот сразу же вывел Биллингсгейта на первую строчку списка подозреваемых.

Гейбриел подошел поближе к танцующим, чтобы Мадлен сразу смогла найти его по окончании танца. Ведь куда бы она ни пошла, Лентон и Биллингсгейт последуют за ней.

Гейбриел попытался представить каждого из них на месте джентльмена, о котором говорила Сьюзен. Впрочем, рассказала она не так уж много. Гейбриел знал лишь, что ее ухажер красив и титулован. Молодой человек попросту не дал сестре договорить. Он вернулся из Оксфорда слишком поглощенный собственными мыслями, уязвленный пренебрежительным отношением своих аристократов-однокашников. Гейбриел был уверен, что поклонник сестры не может иметь благочестивых намерений. Убежденный в собственной правоте, он даже не попытался расспросить Сьюзен, а вместо этого приказал ей держаться подальше от этого человека. Гейбриел вел себя так, словно Оксфорд сделал его всезнающим.

Возможно, он оказался прав в отношении поклонника сестры, а вот в отношении ее ошибся.

Вскоре вернулась Мадлен. Она так раскраснелась во время танца, что Гейбриелу захотелось позволить исходящему от нее теплу разогнать окутавший его холод.

В ее глазах вспыхнули огоньки.

— Ну, неужели нельзя быть милым? Чем это вы так напугали Лору?

Стало быть, глаза Мадлен загорелись не от встречи с ним. Она просто радовалась очередной возможности над ним посмеяться. А он-то поверил в ее искренность.

— Лору?

— Блондинку.

Гейбриел не видел смысла в том, чтобы скрывать от Мадлен правду.

— Я пытался навести справки о Биллингсгейте. А где же ваш поклонник номер один… или вернее, два?

— Попросила его принести мне бокал вина. Неужели вы никогда не общались с женщинами просто для того, чтобы развлечься?

— Во время работы никогда.

Мадлен подошла к Гейбриелу так близко, что если бы он опустил глаза, у него появилась бы возможность разглядеть весьма соблазнительную ложбинку между ее грудями.

— А вы хоть когда-нибудь бываете свободны?

— Нет.

Губы Мадлен растянулись в широкой улыбке.

— Могу себе представить, как вы приказываете женщинам разделить с вами постель.

Гейбриел понимал, что должен чувствовать себя оскорбленным, но не мог сосредоточиться ни на чем, кроме морщинки на изящном носике мисс Вальдан. Из-за этой детали ее улыбка превратилась из наигранной в почти искреннюю.

Мадлен выпрямилась, адресовав улыбку приближающемуся к ней джентльмену.

— Лентон! Я уж боялась, что не увижу вас сегодня.

Морщинка на носу мисс Вальдан разгладилась, вновь сделав улыбку сногсшибательной и… пустой.

Нахмурившись, Гейбриел внимательно посмотрел на Мадлен. Ничто в выражении ее лица не подтвердило его подозрений. Глаза все так же блестели, а лицо было таким же сияющим и живым.

Гейбриел почувствовал отвращение. Он глупец, а Мадлен слишком хорошо знает свое дело. Лентон тоже наверняка считал, что этот блеск в глазах и нежная улыбка предназначены ему одному.

При мысли об этом к горлу Гейбриела подступила тошнота.

Словно в подтверждение его догадки Лентон обхватил Мадлен за талию.

— Уедем отсюда со мной. Остальные вам не нужны.

Изящно развернувшись, Мадлен высвободилась из объятий Лентона, хотя и позволила ему поймать себя за руку.

— А я так надеялась потанцевать с вами.

Бедняга даже не понял, что добыча выпорхнула из рук.

— Когда вы освободитесь?

— Только через четыре танца.

Лентон простонал.

— Что ж, придется томиться в ожидании.

Многочисленные поклонники Мадлен оттеснили Лентона назад, но Гейбриел отказывался освобождать место подле нее. Он даже не пытался скрыть выражение еле сдерживаемого гнева на лице, и это обстоятельство — а может, его репутация? — позволили Гейбриелу выкроить между собой и толпой джентльменов свободное место шириной в ладонь.

Мадлен засмеялась над чьей-то глупой шуткой, раскрыла веер и принялась игриво обмахиваться, ограждая себя тем самым от толпы. Когда мужчины ответили дружным смехом на одну из ее довольно дерзких острот, Мадлен придвинулась к Гейбриелу и, прикрыв рот веером, прошептала:

— Ваш хмурый вид мог бы подобно грозовой туче затмить солнце.

Устремив горящий яростью взгляд на разряженного в пух и прах молодого щеголя, попытавшегося протиснуться поближе к Мадлен, Гейбриел ответил:

— Наверное, это не так уж плохо.

— Вы слишком старательно исполняете свои обязанности за тот скромный гонорар, что я вам плачу.

Деньги — не главное. Мадлен дала Гейбриелу гораздо больше: она предоставила ему возможность беспрепятственно наблюдать за Лентоном и Биллингсгейтом.

— Я делаю свою работу, вы — свою.

— Кстати сказать, я бы с большим удовольствием хмурилась, вместо того чтобы обмахиваться веером. Это менее утомительно.

Кончики губ Гейбриела дрогнули, прогоняя с лица недовольное выражение.

— Так попробуйте.

— Наверное, стоит. Ведь мужчины спят и видят встретить на своем пути даму с кислой физиономией. — На долю секунды на лице Мадлен возникло довольно комичное выражение, прежде чем вновь смениться обворожительной улыбкой.

Спустя несколько минут остальные куртизанки, заметив, что остались без кавалеров, принялись прокладывать себе путь в толпе джентльменов, обступивших Мадлен, в надежде обратить на себя внимание.

Но они недооценили талант Мадлен.

Она царила, точно языческая властительница, — шутила, флиртовала, притягивала к себе мужчин, точно пламя свечи мотыльков, но в то же время держала их на расстоянии. Исключение составляли лишь те несколько человек, что подошли поинтересоваться, в чем дело. Но и они скоро стали жертвами Мадлен.

Остальные дамы в зале остались ни с чем.

По мере того как они скучали все сильнее, морщины на лбу Гейбриела разглаживались.

Он стукнул по руке, коснувшейся его бока.

— Могу я одолжить этот веер? — пробормотал он, подходя ближе к Мадлен.

Та искоса посмотрела на своего сопровождающего.

— А может, лучше меч? Он бы вам больше подошел.

Кто-то ущипнул Гейбриела за ягодицу, заставив его сделать шаг назад и прижаться спиной к спине Мадлен.

— Скажите, что это была ваша рука.

Женщина рассмеялась.

— Надейтесь. Пора положить этому столпотворению конец. Не хочу, чтобы кого-то из моих воздыхателей растоптали. — Мадлен оперлась на руку какого-то пожилого джентльмена, позволив ему вывести себя в центр зала под недовольные возгласы и вздохи разочарования.

Без Мадлен, притягивающей к себе точно магнит, джентльмены постепенно рассеялись по залу. Гейбриел же некоторое время разминал плечи, освободившись от напиравшей с разных сторон толпы.

Рядом с ним возник Лентон, державший в пальцах нетронутый бокал с вином.

— Скоро мой танец, не так ли?

Кто знает, что на уме у этой женщины? Но Гейбриел не собирался упускать шанс побеседовать с Лентоном, раз тот вдруг проявил к нему интерес.

— Она вот-вот вернется. Вам всегда нравились такие женщины, как она?

— Она подобна свежему воздуху в моих легких. Я люблю ее с того самого момента, как впервые увидел.

— Давно вы ее знаете?

Лентон удивленно заморгал.

— Полагаю, так же как и все. С тех самых пор, как шесть месяцев назад она появилась в Лондоне.

Гейбриел проследил взглядом за беззаботно смеющейся Мадлен.

— А где она была до этого?

Лентон вздохнул.

— Понятия не имею. В раю, наверное. Или в Шропшире. — Сдвинув брови, он посмотрел в свой бокал. — Мне необходимо что-то покрепче. Я вернусь.

Когда Лентон ушел, Гейбриел попытался вспомнить все сплетни, слышанные им в последние несколько месяцев. Имя Мадлен не сходило с уст мужского населения Лондона. Ее обожали все — и простолюдины, и аристократы. Ее имя так часто появлялось на страницах газет, что затмевало собой все остальные новости. Но все это началось именно шесть месяцев назад. До этого никто, и в том числе Гейбриел, слыхом не слыхивал о мисс Вальдан.

И где же, черт возьми, она была до этого?

Мадлен с трудом высвободилась из объятий Уэзерсли. Он был настоящим спрутом, а вовсе не восьмидесятилетним стариком.

Мадлен поискала глазами Хантфорда, стоящего в сторонке. Ну ничего, она нарушит его уединение.

Мадлен старалась вести себя легко и беззаботно, хотя ей ужасно хотелось выпрыгнуть в ближайшее окно. И зачем она только приехала сюда?

В животе у нее раздалось совсем несвойственное приличной леди урчание. Ах да, деньги.

Подвыпивший джентльмен преградил Мадлен дорогу, и она ловко обогнула его, оставив в объятиях дамы, которую он выбрал для развлечения на сегодняшний вечер.

Спиртное лилось рекой весь вечер, а Мадлен по собственному опыту знала, что алкоголь и похоть всегда ходят рука об руку. Однако одно дело пробуждать в людях страсть, а совсем другое — защищаться of этих же самых людей. Совсем скоро придется отсюда уехать.

При ее приближении в нефритовых глазах Хантфорда вспыхнул огонь. Под его взглядом покачивание собственных бедер показалось Мадлен развязным и неприличным, а лиф платья — слишком тесным. И вновь ее охватило странное чувство. Нет, не ощущение собственной притягательности. Мадлен слишком хорошо изучила это безотказное оружие, чтобы обращать на него внимание. А ощущение того, что ты женщина, желающая, чтобы тебя соблазнили.

Эта женщина была совсем незнакома Мадлен и внушала ей ужас.

Ее заставило замедлить шаги не просто физическое влечение. Когда она стояла, прижавшись спиной к спине Гейбриела, ее удивило разлившееся по коже тепло. Оно не было жаром тела, прижавшегося к ней в душном зале, и не свидетельствовало о зарождающемся желании. Нет, это было совсем новое для Мадлен ощущение — ощущение безопасности. Не многим она доверяла защищать свою спину в бою. Вернее, всего двоим.

Теперь, очевидно, к ним добавился третий.

Мадлен ужасно захотелось ущипнуть хмурящегося Хантфорда за щеку.

— Идемте, добудем вам немного еды. Не хочу, чтобы меня называли безжалостной.

— Лентон собирался вас отыскать.

— Вы правы. Лучше поспешить, прежде чем его попытка увенчается успехом.

Гейбриел согласно кивнул, и Мадлен двинулась в сторону столовой. Она остановилась на пороге, и с ее губ сорвался непрошеный смешок. Она обещала Хантфорду скандал, не так ли?

На столе в центре комнаты на нескольких серебряных подносах расположилась обнаженная женщина. Ее тело украшали разнообразные фрукты. И по мере того как джентльмены разбирали угощение, ее тело обнажалось все больше.

Наверное, Мадлен и ее сопровождающему стоило держаться подальше от стола с фруктами. А вот мясо выглядело весьма аппетитно. И все же Мадлен оглянулась на Хантфорда.

— Вы голодны?

Молодой человек нахмурился еще сильнее.

— Уже нет.

— Мадлен! — воскликнул один из джентльменов, и его рука с кистью винограда замерла в воздухе.

Мадлен с трудом подавила желание поморщиться, когда ее вновь начали окружать мужчины, отделяя от стола с едой.

— Принести вам тарелку? — услужливо поинтересовался один из них.

Если только она не будет со стола с голой женщиной.

Внезапно Мадлен заметила краем глаза какое-то движение, и, повинуясь интуиции, отскочила в сторону. Крупная клубника ударилась в грудь мужчины, стоящего рядом с ней.

— Жадная ведьма! Все эти мужчины должны были сходить с ума по мне! Ты хотя бы представляешь, сколько пришлось лежать без движения, пока на мне раскладывали фрукты? — Женщина встала со стола, а украшавший ее разноцветный «наряд» валялся теперь на полу. Она подхватила вазочку со сливками и метнула ее в Мадлен. Гейбриел тут же прикрыл ее своим телом, но вазочка не достигла цели, просвистев у него над головой и попав в мужчину, стоящего слева от Мадлен.

— Мой любимый жилет! — Бедолага с негодованием принялся очищать с одежды сливки. Жирные брызги попали на его соседа, и тот смотрел теперь на свой рукав мутным взглядом изрядно набравшегося человека. Внезапно он расхохотался и, схватив с ближайшего стола пирожное, метнул его в своего обидчика. Внезапно воздух столовой наполнился летающими пирожными и кусками жаркого, когда в битву вступили остальные гости.

Мадлен схватила Гейбриела за рукав.

— Приятно осознавать, что будущее Англии находится в таких надежных руках.

По дороге к двери им пришлось увернуться от летящего прямо на них куска говядины. В дверях они столкнулись с лакеем, держащим в руках поднос с миндальным печеньем. Не останавливаясь, Мадлен схватила с подноса три штуки, но лакей даже не заметил этого.

— Вам приходилось воровать?

Ей действительно пришлось пару раз украсть, но в основном этим промышлял Клейтон.

— По крайней мере мы знаем, что это печенье еще ни на ком не побывало. А теперь давайте отыщем место потише и поедим. Думаю, сюда. — Мадлен не думала, она знала наверняка. — Чуть раньше она изучила дом, нарядившись посудомойкой, хотя в последние несколько недель ей ни разу не пришлось воспользоваться своим талантом перевоплощения. Мадлен проскользнула в высокие двойные двери в дальнем конце холла и свернула в узкий, тускло освещенный коридор.

Хантфорд окинул помещение взглядом.

— Коридор для слуг?

— Один из нескольких. Он ведет в прачечную и погреб.

В воздухе витал запах угольной пыли и щелока. Не слишком приятный аромат, но Мадлен знавала и похуже. Она протянула Хантфорду печенье и уселась на верхнюю ступеньку.

Молодой человек последовал ее примеру.

— Никогда бы не подумал, что вы можете сидеть на ступеньках.

Мадлен на мгновение перестала жевать.

— Я удивлена, что вы вообще обо мне думали.

Хантфорд пожал плечами, не обратив внимания на выпад.

— Вы не похожи на женщину, которая вот так запросто сядет на грязные деревянные ступени.

Мадлен изящно фыркнула.

— Моя изысканная задница действительно снисходит лишь для дорогой мебели. — Мадлен откусила кусочек печенья. — Но проголодавшись, я могу сидеть где угодно.

Гейбриел хотел сказать что-то еще, но потом понял, что проиграл словесную дуэль, и улыбнулся.

Сердце Мадлен замерло, а потом забилось снова. Эта улыбка вовсе не превратила его в красавца. Нет, перемена была почти неуловимой. Благодаря своей улыбке Гейбриел как бы стал доступным. Взгляд его бледно-зеленых глаз смягчился, а напряжение, заставляющее губы постоянно сжиматься, отпустило.

Мадлен подавилась сахарной пудрой, обильно покрывавшей печенье, и Гейбриел бросил на нее озабоченный взгляд.

— Все в порядке?

Мадлен кивнула и сосредоточилась на еде. Она обожала сладости, поэтому решила продлить удовольствие, откусывая маленькие кусочки, смакуя нежный ореховый вкус и издавая тихие возгласы наслаждения.

Хантфорд же не притронулся к еде.

Наверное, ей стоило попросить Гейбриела отдать ей свое печенье. Но нет, она и так уже съела целых два.

Вздохнув, Мадлен поднесла руку ко рту и принялась старательно облизывать палец за пальцем.

Гейбриел глухо выругался, а потом быстро положил печенье себе на колено, схватил Мадлен за руку и потянул к себе. Его загрубевшая ладонь источала тепло.

— Я могу помочь.

Подушечка большого пальца принялась описывать круги на нежной коже запястья Мадлен, вызывая чувственную пульсацию в ее лоне.

Да что он такое творит? И почему она позволяет ему это?

— Хантфорд…

— Гейбриел звучит лучше, вам не кажется?

Мадлен знала таких мужчин. Гейбриел ни за что не впустит в свою Жизнь женщину. Разве что на время. Но она не будет всего лишь случайной любовницей. Несмотря на то что соблазн велик…

Внезапно в ладони Мадлен оказался носовой платок.

— Вот, держите. — С довольной ухмылкой Гейбриел разжал пальцы.

Животное!

Разочарованию Мадлен не было предела, и все же на ее губах заиграла ответная улыбка.

— Отлично сработано.

Гейбриел взял печенье.

— Так и было задумано.

И все же Мадлен не могла ему позволить одержать победу, поэтому спросила:

— Вам понравился вечер?

— Какая его часть? Давка в зале или битва в столовой? — Гейбриел стряхнул с колена сахар. Теперь пришла очередь Мадлен наблюдать за работой мускулов на подбородке мужчины, когда он жевал. — Мне кажется, вы завлекли меня сюда под фальшивым предлогом. Ничто меня не шокировало. Разве только вы сама, поедающая ворованное печенье на лестнице для слуг.

И когда это Хантфорд успел понять, что она не может устоять, когда ей бросают вызов?

Мадлен протянула руку и отерла с губ Хантфорда крошки, позволив своему пальцу задержаться на гладкой теплой коже.

— Это оттого, что вы не покидали бальный зал.

 

Глава 6

Почему, скажите на милость, он с такой легкостью позволил ей помыкать собой? Гейбриел последовал за Мадлен мимо полуобнаженной пары, готовой заняться любовью прямо в дверях. Штаны мужчины были спущены до колен, являя взору проходящих мимо тонкие волосатые ноги. Женщина в его объятиях пискляво вскрикивала, напоминая тем самым скрипку в руках неумелого музыканта. Гейбриел поморщился. Неужели они не могли войти в комнату и закрыть за собой дверь? Возмутительно.

Молодой человек потащил Мадлен за угол, чтобы оказаться подальше от становящихся все более громкими криков.

— Я бы назвал эту пару не шокирующей, а скорее отталкивающей.

Мадлен сморщила нос.

— В какой-то мере вы… — Она замерла, положив ладонь на грудь Гейбриела. — Слушайте.

— Я бы предпочел не… — Суровый взгляд Мадлен заставил его проглотить остаток фразы. Как бы ни старался, Гейбриел не слышал ничего, кроме пыхтения охваченной страстью пары. Мадлен же вприпрыжку пустилась дальше по коридору.

Что, черт возьми, происходит? На этот раз на горизонте не было видно загадочного лакея.

Мадлен остановилась столь внезапно, что Гейбриел с размаху врезался в нее сзади. Лишь его рука, обвившая Мадлен за талию, уберегла ее от падения лицом на ковер. Тяжелая грудь легла Гейбриелу на руку. Если он повернет ее ладонью вверх, то…

Крик женщины, полный отчаяния и боли, прервал его похотливые мысли.

Мадлен резко развернулась к двери, находившейся справа от них. Из-за нее донесся мужской смех.

Мадлен попыталась вырваться, и Гейбриел разжал руку. Она направилась в сторону комнаты, заговорив нарочито громко и сварливо:

— Клянусь, если вы не очистите соус с подола моего платья, я закричу. Даю вам две минуты на то, чтобы отыскать служанку. Я подожду здесь. — С этими словами Мадлен распахнула дверь.

В коридор едва не вывалилась женщина, стискивающая на груди разорванное платье. Ее губа была разбита, а по подбородку струилась кровь. Один глаз опух настолько, что уже начал закрываться.

— Вернись немедленно, шлюха! — заревел находящийся в комнате мужчина.

Испуганно взглянув на Мадлен здоровым глазом, женщина поспешила прочь, явив взору Гейбриела кровоподтеки на худеньких плечах.

Молодого человека охватила такая ярость, что застучало в висках.

— Останьтесь здесь. — Отодвинув Мадлен в сторону, он ворвался в комнату. Ему и раньше приходилось иметь дело с негодяями.

В комнате находился лысеющий мужчина с тяжелой нижней челюстью. Доктор Хорас Уэбстер.

— Кажется, мы уже обсуждали вашу проблему, Уэбстер.

Этот человек попал в поле зрения Гейбриела несколько лет назад. И вовсе не потому, что его сестра могла позариться на этого тучного ловеласа. Просто Гейбриел не мог не принять во внимание его склонность к жестокости. К несчастью, в момент гибели Сьюзен доктор находился в Бате. Это подтвердили четыре независимых свидетеля.

Рукава сорочки Уэбстера были закатаны, чтобы не мешать ему размахивать хлыстом.

— Просто решил немного поразвлечься, Хантфорд.

— Думаю, леди с этим не согласится.

Эта женщина — шлюха, которой я намеревался заплатить. А вы лишили нас обоих удовольствия.

— Так почему же она не вернулась, чтобы сообщить мне об этом?

Уэбстер хрустнул пальцами.

— Наверное, ей стыдно признаться, что она испытывает наслаждение от подобного обращения. Что ж, может, позволите мне поразвлечься с сопровождающей вас красоткой?

Гейбриел рывком пригвоздил Уэбстера к стене, сдавив рукой его заплывшее жиром горло. Ярость сделала его мышцы похожими на натянутые канаты, но Гейбриел усилием воли заставил себя остановиться, иначе он попросту сломал бы негодяю шею.

— Только вы один получаете от этого удовольствие. Ведь именно это возбуждает вас больше всего? Боль? Ужас?

Горло Уэбстера дрогнуло под рукой Гейбриела, когда он попытался вздохнуть.

— То, что я хотел немного поучить женщину дисциплине, не преступление, — хрипло пробормотал Уэбстер.

— Она не ваша жена, если, конечно, у вас нет соответствующих документов. Ваша, так называемая «дисциплина» — тяжкое уголовное преступление.

— Нет жертвы — нет преступления. — Уэбстер с силой вывернул руку Гейбриела и оттолкнул его. Молодой человек пригнулся, ожидая нападения. Приготовился к схватке. Доктор превосходил его по весу и росту и умел наносить удары. Но не привык к соперникам, готовым к сопротивлению.

Уэбстер сжал пальцы в кулаки, но потом вдруг расслабился и потер шею. Его губы растянулись в насмешливой улыбке.

— Никакого преступления не было. Спросите у нее. Бьюсь об заклад, она не скажет обо мне ни одного плохого слова.

Уэбстер был прав. Его жертвы слишком боялись свидетельствовать против него, а без их показаний Гейбриел был бессилен.

— Если она не пожалуется, вам не в чем будет меня обвинить.

Гейбриел сдвинул брови, почувствовав, как гнев борется в его душе с отвращением.

— Разве только в том, что вы нарыв на теле общества.

Уэбстер зарычал.

— Или в том, что в ваших жилах течет не кровь, а конский навоз. — Гейбриел напрягся в надежде, что негодяй бросится на него. Он не мог его арестовать, но сломать его отвратительный нос ему было по силам.

Но вместо этого Уэбстер метнулся к двери, плюнув Гейбриелу под ноги.

— Ублюдок.

— Как скажете. А теперь убирайтесь.

Гейбриел последовал за доктором в коридор. Он был готов выстрелить негодяю в спину, если тот только осмелится посмотреть в сторону Мадлен.

Но Мадлен не было видно.

Нахмурившись, Гейбриел огляделся. Неужели она вернулась в бальный зал? После непродолжительных поисков он обнаружил ее сидящей на стуле в соседнем коридоре. Ее руки были скрещены, а голова упала на грудь.

— Мадлен, мне жаль, что он вас напугал. Но он уже ушел.

Мадлен вскинула голову.

— Напугал? Нет. Просто если бы я осталась, он лишился бы самого дорогого. Но мне не хотелось марать руки и платье.

Гейбриел готов был уже засмеяться в ответ, но в глазах Мадлен не было ни капли веселья.

— Вы хотя бы ударили его пару раз?

Какая кровожадная.

— Нет. Он ничего не ответил на оскорбление. Я назвал его нарывом на теле общества.

— Нарывом? — В уголках губ Мадлен заиграла улыбка.

— Это сравнение показалось мне подходящим.

— Более чем. А теперь давайте побыстрее вернемся в бальный зал.

Гейбриел не смог скрыть недовольства.

— В качестве награды за то, что вы оказались рыцарем в сверкающих доспехах, я попрощаюсь со знакомыми, и мы отправимся домой.

Они направились в сторону бального зала мимо влюбленных пар, наводнивших дом.

— Вот вы где! — поспешил им навстречу Лентон. — Как раз мой танец.

Мадлен улыбнулась.

— А я как раз вас искала. — Она бросила извиняющийся взгляд на Гейбриела и направилась вместе с Лентоном в центр зала.

Дьявол! Это означало, что отъезд откладывается еще как минимум на четверть часа. Но как бы ни хотелось Гейбриелу поскорее сбежать, еще один танец давал ему возможность понаблюдать за Лентоном. Молодой человек смотрел за тем, как виконт кружит Мадлен в танце. Лентон был настоящим светским хлыщом. К тому же не слишком умным. Гейбриел сомневался, что он в чем-то виновен, но оставил его в списке подозреваемых до тех пор, пока не получит веских доказательств его непричастности к преступлениям.

Гейбриел обошел вокруг колонны, чтобы не упускать Мадлен с ее кавалером из виду. Конечно, она не знала о его расследовании, но лучше не подвергать ее опасности.

Лентон и Мадлен двинулись в сторону дверей, ведущих на террасу.

— Хантфорд?

Гейбриел обернулся на звук смутно знакомого голоса.

К нему направлялся высокий крепкий мужчина.

— Я так и знал, что это ты.

Гейбриел приветственно кивнул.

— Дэнбери.

Просто удивительно, что он встретил в этой толчее друга, которого не видел несколько лет. И все же внимание Гейбриела вновь сосредоточилось на Мадлен.

Она что-то сказала своему кавалеру, и они вновь присоединились к остальным танцующим.

— Я видел, как ты сбежал из столовой, когда началось сражение.

Гейбриел бросил взгляд на друга.

— Смотрю, ты тоже остался невредим. И такой загорелый. Как идут дела на плантациях твоей семьи?

— Хорошо. Они процветают под моим началом. А ты где пропадал? Последний раз я видел тебя в Оксфорде. — Широкий лоб Дэнбери прорезали морщины. — Постой-ка, я, кажется, слышал, будто ты стал полицейским?

— Так и есть.

Дэнбери тихонько присвистнул.

— Завидую. Защищаешь порядочных людей от разного рода преступников.

А еще он постоянно видит грязь, жестокость и смерть. Вслух же Гейбриел произнес:

— Мы делаем все от нас зависящее. — В конце концов, Дэнбери всегда был очень высокого мнения о правосудии. Не стоило его разочаровывать. — Как давно ты в Лондоне?

— Я уже собирался возвращаться домой, но корабль моего отца потребовал ремонта, и я вынужден был отложить отъезд. А потом я услышал об аукционе. — Дэнбери заговорщически посмотрел на Гейбриела. — Почему вы с очаровательной мисс Вальдан отсутствовали целых полчаса?

— У нас чисто деловые отношения.

Дэнбери многозначительно посмотрел на друга.

— И кто кому помогает: ты ей или она тебе?

Ничто не заставило бы Мадлен отказаться от его услуг быстрее, чем пересуды подобного рода.

— Я приставлен к ней в качестве телохранителя. Для всего остального я недостаточно богат.

— Если она не твоя дама, Хантфорд, ты не возражаешь, если я приму участие в аукционе?

Возражает. Но лишь потому, что не хочет, чтобы Мадлен одурачила его друга. А впрочем, какое ему дело?

Гейбриел пожал плечами:

— Поступай как хочешь. Мне все равно.

Последние аккорды растаяли в воздухе, и, когда многочисленные поклонники мисс Вальдан вновь сгрудились вокруг нее, Гейбриел с удовлетворением отметил, что Лентона оттеснили в сторону.

Последив за его взглядом, Дэнбери поморщился.

— Я не собираюсь принимать участия в этом безумии. Пусть лучше моя ставка говорит за меня. — Он нахмурился, заметив стоящую за спиной Мадлен пару. — Интересно, Тенету известно, что у бывшего покровителя его любовницы был сифилис? Пожалуй, стоит его предупредить. — С этими словами Дэнбери направился к своему знакомому.

— Готовы? — раздался голос Мадлен. Она стояла рядом с Гейбриелом, вопросительно вскинув бровь. — Если да, то идем. — Она рассмеялась.

Лакей подал Гейбриелу шляпу и пальто, и они с Мадлен спустились по ступеням. По улицам города медленно полз туман, шарахаясь от горящих факелов Чатем-Хауса.

— Жду вас завтра в десять, — произнесла Мадлен, поеживаясь от холода.

Гейбриел с трудом подавил желание накинуть на женщину свое пальто. Но он знал, что она не одобрит подобного порыва.

— Где ваш экипаж? Я сообщил лакею, что вы собираетесь уезжать.

Мадлен быстро погладила Гейбриела по руке.

— Я думала, вы наймете кеб. На сегодня вы свободны.

— И что же? Мне бросить вас одну на темной безлюдной улице? — Очевидно, наставления матери пустили корни гораздо глубже, чем Гейбриел ожидал. Джентльмен никогда не бросает леди. Правда, он не был джентльменом, а Мадлен — леди, и все равно Гейбриел никак не мог оставить ее здесь одну.

Раздался глухой стук копыт по булыжной мостовой, и перед ними остановился экипаж.

Кучер приветственно снял шляпу.

— В больнице Святой Марии не было мест, поэтому пришлось отвезти ее на Грин-стрит.

Больница Святой Марии — благотворительная больница. Что за дела у Мадлен…

— Вы…

— Я уже сказала, это не ваше дело. Почему бы вам не поискать кеб?

Только не теперь, когда Мадлен так его заинтриговала.

— Я решил, что поеду с вами.

 

Глава 7

Мадлен напряженно сидела, отвернувшись от взгляда бледно-зеленых глаз, изучавших ее в темноте экипажа. И почему она уступила напору Гейбриела, позволив поехать с ней? И вот теперь Мадлен пришлось терпеть его самодовольную усмешку, как если бы он узнал о ней какую-то ужасную тайну.

Но это не так. Он ничего не знал.

Мадлен и раньше видела такое выражение довольства на лице Хантфорда. Ее красота всегда заставляла мужчин искать доказательства того, что она прекрасна и душой. И когда они считали, что нашли эти самые доказательства, они расслаблялись, уверенные в стабильности и разумности окружающего мира. Мадлен использовала это, чтобы завоевать доверие мужчин по всей Европе. Чтобы выведать у них государственные тайны и выудить из их карманов секретные документы.

Но в отношении Гейбриела она не обманывалась. Его никак нельзя было назвать легковерным.

— Я помогла той женщине, чтобы она не испортила мое представление. Ведь при виде окровавленной дамы английские джентльмены начинают чувствовать себя крайне неуютно. Это вносит сумятицу в их мысли, и они теряют способность к концентрации. Я хочу, чтобы завтра все говорили лишь обо мне, а не об этой бедняжке, попавшейся, к своему несчастью, на глаза Уэбстеру.

— Я так и понял, — произнес Гейбриел, хотя на его губах по-прежнему играла покровительственная полуулыбка. — Зачем вы устроили аукцион?

Гейбриел подался вперед, поставил локти на собственные колени и теперь снисходительно взирал на Мадлен. О, это уже слишком.

Мадлен крепко сцепила пальцы и изобразила на лице страдание.

— Моя бабушка больна, а доктора берут за свои услуги слишком дорого. Я не могу позволить ей умереть от голода.

Гейбриел хотел взять Мадлен за руку, но она увернулась и прижала палец к губам. С каждой секундой она все больше входила в роль.

— А еще у меня есть младший брат. Ему предстоит идти в школу, и я не хочу, чтобы он жил на улице, так же как я. Наш отец лишился фермы, на которой работал всю свою жизнь. Наши дед и прадед возделывали эту землю, но от нее ничего не осталось, кроме мозолей на руках.

С каждой новой фразой улыбка Гейбриела постепенно угасала и вскоре уступила место привычному равнодушному выражению.

— А ваша мать?

— Совсем ослепла, работая швеей, чтобы прокормить всех нас. Но теперь она умерла. От гриппа прошлой зимой. А у меня даже не было денег на то, чтобы установить надгробие на ее могиле…

— А истинная причина? — Гейбриел откинулся на спинку сиденья, и его лицо утонуло в тени. Однако тон, каким он задал вопрос, мог бы заморозить Темзу.

— Деньги. — И ничего больше. Никакой веской и благородной причины, которая могла бы ее оправдать.

— Но деньги у вас есть. Я смотрел финансовые отчеты. Вы не задолжали ни одному магазину. У вас вообще нет долгов.

Да, Мадлен предпочла продать тело, но не душу.

А Гейбриел продолжал:

— Дом вы снимаете, но зато у вас собственный экипаж, лошади и одежда. Все это стоит очень дорого. Так почему бы не продать их и жить на вырученные деньги?

— Вы предлагаете мне провести остаток жизни в нищете? Считать каждый кусок угля? Штопать, перешивать и пытаться замаскировать обтрепавшиеся подолы оборками, изготовленными из старых платьев? — Мадлен не хотела ложиться в постель голодной. Не хотела спать на полу, потому что в матрасе поселились вши. Такая жизнь осталась в прошлом, и она не собиралась к ней возвращаться.

Мадлен не видела выражения лица Гейбриела, но во всей его фигуре читалось осуждение.

— Это лучше, чем торговать собой.

— Почему? Какое благородство в том, чтобы молча страдать, когда есть другой выход? Мужчинам с детства внушают, что они должны быть лучше всех, а я женщина, и поэтому должна довольствоваться малым и безропотно принимать свое нищенское положение, навязанное мне жизнью? — Мадлен медленно перевела дыхание, чтобы взять себя в руки. Ее объяснение было логичным и четким.

А также лишенным излишней эмоциональности.

— Вы могли бы выйти замуж.

Чтобы какой-то мужчина получил власть над ее телом и деньгами? Чтобы он насиловал ее и бил до тех пор, пока она не покорится его воле? Мадлен видела, что стало с ее матерью. Видела, как жизнь опустошила ее, совсем ничего не оставив.

— Нет.

Хантфорд молчал. Мадлен знала, что он ждет объяснений, но как и все остальное в ее жизни, это его не касалось.

— Где вы жили до того, как появились в Лондоне шесть месяцев назад? — наконец спросил он.

К несчастью для Гейбриела, Мадлен слишком хорошо научилась избегать неудобных вопросов.

— Развлекалась с царем в Санкт-Петербурге. — Правда была лучше, чем любая выдуманная история. — Между прочим, целуется он ужасно. — Мадлен скользнула на сиденье рядом с Гейбриелом и провела пальцами по его губам. Молодой человек не шевелился, лишь мышцы на подбородке заиграли. — А потом я была с великим маршалом Прутосом. Но он предпочел не размениваться на поцелуи. — Мадлен коснулась губами подбородка Гейбриела, а потом поднялась к мочке его уха. — Он захотел, чтобы я расстегнула его штаны и взяла в рот его плоть. — Рука Мадлен скользнула по широкой груди Гейбриела, но он перехватил ее, едва только она коснулась талии.

Его пальцы сжали запястье Мадлен. Не больно, но достаточно сильно, чтобы она не смогла вырваться.

Взгляд Гейбриела обжигал.

— А потом настала очередь самого Бонапарта? Чего же хотелось великому человеку? — Пальцы молодого человека скользнули вдоль декольте платья Мадлен. — Вы предложили ему эти соблазнительные холмы?

Кожу Мадлен внезапно закололо мириадами иголочек, а грудь начала тяжело вздыматься под рукой Хантфорда.

— Я никогда не встречалась с Наполеоном. Но его брат, король Жозеф, имел отвратительную привычку называть их оплотом безупречности.

Гейбриел смотрел на сидящую рядом с ним женщину как на пустое место.

Мадлен испытала удовлетворение, однако оно совсем не согрело ее. Да, она бессердечная. Потому что не собиралась повторять ошибку прошлого. Даже Йен и Клейтон не верили в ее доброту.

— Я намерен узнать, кто вы на самом деле, мисс Вальдан.

Мадлен ловко вывернула руку и освободилась.

— Приберегите свое любопытство для участников аукциона. — Ее тайны — не его дело.

И все же она осталась сидеть рядом с Гейбриелом, не желая возвращаться на другую сторону экипажа. Когда экипаж остановился перед домом Мадлен, Хантфорд даже не пошевелился, чтобы помочь ей спуститься на землю, предоставив это кучеру.

Мадлен приказала отвезти Хантфорда домой, но он вышел из экипажа следом за ней.

— Думаю, я сам доберусь.

Мадлен пожала плечами и направилась к дому, не желая смотреть на то, как Гейбриел уходит.

— Как вам будет угодно.

 

Глава 8

— Очередная прогулка в парке? — спросил Гейбриел, когда Мадлен прошла мимо него и начала спускаться по ступеням. Легкое платье для прогулок цвета лаванды окутывало ее подобно сладкому туману, умоляя мужчин попробовать Мадлен на вкус.

Гейбриел был рад тому, что справился с охватившим его вчера сумасшествием. На какое-то мгновение он забыл о том, как искусно блефует мисс Вальдан. Забыл, с какой легкостью она оборачивает в свою пользу любую, даже, казалось бы, безвыходную ситуацию.

Гейбриел все еще хотел ее, как и любой другой мужчина, в чьих жилах течет кровь, а не вода. Но он едва не позволил Мадлен завлечь себя в ловушку, а это совершенно ни к чему.

Даже если бы у Гейбриела были деньги, чтобы принять участие в аукционе, он никогда не потратил бы их на то, чтобы оплатить единственную ночь легкомысленного удовольствия. Ночь экстаза. Какая чушь!

Он попытался не обращать внимания на болезненный протест своего тела.

Элегантно подхватив подол платья, чтобы не испачкать его о влажные камни тротуара, Мадлен улыбнулась.

— Наносить визиты приличным семьям я не могу. Ничто не отпугнет моих кавалеров быстрее, чем появление у них дома.

— Да, их жены вряд ли это одобрят.

На лице Мадлен не отразилось ни капли сожаления или раскаяния.

— Так что не стану их расстраивать.

— Стало быть, вам безразлично, что победитель окажется женат?

Мадлен наклонилась, чтобы поправить пряжку на туфельке, явив взору Гейбриела безупречной формы ягодицы.

— А почему это должно меня волновать?

Гейбриел с трудом сдержался, чтобы не ударить по соблазнительно выступающей части тела Мадлен.

— Но ведь этот мужчина давал клятву. Клялся в том, что не станет изменять. — Гейбриел приготовился уже схватить Мадлен за талию и закинуть ее в экипаж.

Удивленно вскинув изящно изогнутую бровь, мисс Вальдан с комфортом устроилась на сиденье.

— Какое восхитительное ханжество! Мне бы стоило заключить с вами пари. Если вы узнаете, что кто-то из участников аукциона ни разу не изменял своей жене и лишь благодаря мне, нечестивице, собирается встать на путь греха, немедленно сообщите мне. Я собственноручно вычеркну его из своего списка.

Гейбриел заскрежетал зубами. Большинство мужчин меняло любовниц, как галстуки, и Мадлен знала об этом. Рессоры заскрипели, когда Гейбриел взобрался в экипаж и занял место напротив Мадлен.

По ее кивку возница взмахнул кнутом, и экипаж тронулся в путь.

— Это они должны держать слово, а не я, — добавила Мадлен, оправляя подол платья, обвитый вокруг ее ног шаловливым ветерком.

— А как насчет их жен? Неужели вас совсем не трогают их чувства?

Мадлен сжала губы.

— Я оказываю им услугу.

— Как вас понимать?

— Глупо не обращать внимания на то, что на самом деле представляют собой их мужья.

И как он мог вчера польститься на ее остроумие и очарование? Сегодня Мадлен была насквозь пронизана цинизмом.

— Не все мужчины такие.

Мадлен рассмеялась.

— Вы другой, полагаю? Ладно, не обращайте внимания. Это не имеет никакого значения. Теперь список возглавляют Лентон, Уэзерсли и Дэнбери.

Гейбриел нахмурился.

— Дэнбери? Еще сегодня утром его вообще не было в списке.

— Появился полчаса назад. — Мадлен пожала плечами. — У меня тоже есть свои источники.

Гейбриела совершенно не трогали незнакомцы, борющиеся за право обладать ее телом, но при мысли о том, что его друг тоже принял участие в аукционе, молодой человек заскрежетал зубами от досады. Впрочем, чем он отличался от остальных? Дэнбери тоже менял любовниц. А еще он никогда не был женат. И уже одно это выгодно отличало его от остальных.

Гейбриел сосредоточился на видневшемся в отдалении дубе и смотрел на него до тех пор, пока не улеглись кипящие в его душе страсти. Не важно, с кем Мадлен разделит постель: с его другом или самим принцем-регентом. Его задача — найти убийцу.

— Можете рассказать мне о графе Дэнбери? Я ни разу с ним не общалась. Он ведь ваш друг, не так ли?

Гейбриел перевел взгляд на Мадлен. Солнце играло в выбившихся из-под шляпки локонах, окрашивая их в медный цвет. Один из них щекотал ее щеку — маленький недостаток, лишь подчеркивающий женское совершенство. Гейбриел едва сдерживался, чтобы не протянуть руку и не заправить непослушный завиток за ухо, придав Мадлен первоначальный и не такой возбуждающий вид. Только он не платил за подобную привилегию и, черт возьми, не собирается платить, поэтому, чтобы хоть как-то отвлечься, он принялся барабанить пальцами по колену.

— Откуда вы узнали?

— Я видела, как вы с ним разговаривали, и впервые за весь вечер не выглядели так, будто готовитесь совершить убийство.

Мадлен находилась на другом конце бального зала. Так откуда она узнала, с кем именно он разговаривал? Она ни разу не отвернулась от Лентона.

— Откуда у него шрамы? — поинтересовалась Мадлен.

Как она их разглядела? Три тонких линии, пересекавших щеку Дэнбери, стали менее заметными с того момента, когда Гейбриел видел его в последний раз.

— Он был помолвлен, когда мы учились в университете. Однажды, когда он возвращался домой, его экипаж перевернулся. Он сам получил ранения, а его невеста погибла.

Взгляд Мадлен смягчился.

— Ваш друг так и не женился?

— Нет.

Ее сочувствие испарилось под пристальным взглядом Гейбриела.

— Вы собираетесь изучить документы, подтверждающие его платежеспособность?

Если быть честным, Гейбриел даже не рассматривал такую возможность, но скверное настроение не позволило ему признаться в этом.

— Я сделаю все…

Внезапно Мадлен села рядом с ним, и ее бедро прижалось к его бедру.

Гейбриел откашлялся.

— …от меня зависящее.

Мадлен сняла с головы шляпку.

— Волосы просто сводят меня с ума. Если я не поправлю прическу сейчас, они окончательно рассыплются по плечам к тому моменту, как мы приедем в парк. — Она вынула из волос несколько шпилек и протянула их Гейбриелу. — Закрепите выбившиеся локоны, пожалуйста.

Молодой человек смотрел на изогнутые металлические штучки и на копну густых волос, в которые не прочь был погрузить пальцы.

— Я не ваша служанка.

Мадлен пожала плечами, от чего из ее прически выпало еще несколько завитков.

— Как хотите. — С этими словами она немного наклонила голову и обратилась к кучеру: — Мне нужно еще немного времени, Дженкинс. На Эш-стрит сверните направо.

Кучер кивнул.

Внезапно Мадлен напряглась.

— Вот черт! Уронила одну. — Она указала на пол. — Не могли бы вы ее поднять?

Гейбриел усилием воли скрыл раздражение. Неужели Поттс действительно считал, что работа у мисс Вальдан важнее поиска преступников? Но уроки, что преподала ему мать, не так-то легко было забыть, поэтому Гейбриел молча исполнил просьбу Мадлен.

— Снова поверните направо, Дженкинс.

Но зачем? Ведь, повернув направо еще раз, они начнут удаляться от парка. Подняв с пола шпильку, молодой человек посмотрел на Мадлен.

Однако ее внимание было сосредоточено вовсе не на нем и не на волосах, а на чем-то находящемся позади их экипажа.

Проследив за взглядом Мадлен, Гейбриел заметил следующий за ними кеб. Он видел его и несколькими минутами раньше, но не придал этому значения. Должно быть, кеб свернул за ними на Эш-стрит. Не отставал он и теперь, когда они направились вниз по узенькой улочке.

Сомнительно, чтобы кто-то сознательно выбрал подобный маршрут. Кровь застучала у Гейбриела в висках.

— Кто нас преследует? — спросил он.

Поджав губы, Мадлен взглянула на него. Только вот что было в ее взгляде — раздражение или удивление, — Гейбриел не понял.

— Не знаю. Возможно, один из моих преданных поклонников. — Она вновь посмотрела на кеб. — Но это не значит, что я не любопытна. Остановитесь, Дженкинс. Пусть этот бедолага проедет мимо.

Дженкинс натянул поводья, и колеса экипажа затормозили в нескольких дюймах от стены ближайшего дома. Теперь кеб вынужден будет их обогнать. Улочка была слишком узкой, чтобы развернуться, да и бежать отсюда было некуда.

Внезапно кеб остановился. Выскочивший из него человек скрылся в щели между магазинами.

Пока Мадлен шептала ругательства, Гейбриел выпрыгнул из экипажа. Мужчины с добрыми намерениями не пытаются сбежать.

Когда его ноги коснулись земли, Гейбриела охватило какое-то мрачное удовлетворение. Впервые за последние несколько дней он делал хоть что-то стоящее. Не пробирался на ощупь в трясине расследования и не расточал любезности перед воздыхателями Мадлен. Гейбриел прибавил скорости.

Он бежал так, что даже ноги начали гореть, свернул за угол и едва не врезался в какого-то человека. Узкий проход между домами заканчивался тупиком и отрезал преследователю Мадлен путь к отступлению.

Гейбриел схватил незнакомца за плечи и с силой прижал его лицом к стене. Он узнал цвет волос и телосложение. Этот же человек стоял несколько дней назад возле дома Мадлен.

— Кто вы?

— Вы не имеете права так со мной обращаться. Я не сделал ничего дурного. — Незнакомец попытался вырваться. Однако Гейбриелу приходилось справляться и с более крупными и опытными преступниками, поэтому он крепко держал незнакомца.

— Спрашиваю в последний раз: кто вы такой?

— Тимоти Хейнс! Черт бы вас побрал. Я ничего не сделал.

— Почему вы преследуете мисс Вальдан?

— Она моя муза!

Гейбриел ослабил хватку. Такого ответа он никак не ожидал.

— Вы не слышите, Гейбриел? Я муза этого молодого человека. Да отпустите же его, ради всего святого. — Мадлен уже стояла рядом.

Гейбриела почему-то совсем не удивил тот факт, что у нее не хватило здравого смысла остаться возле экипажа. Он отпустил Хейнса.

Молодой человек отошел от стены, отряхнул сюртук, и его лицо просияло.

— Я знал, что вы поймете меня. Когда я вас вижу, мою душу точно охватывает огнем. Я знал, что вы почувствуете то же самое. Ни одна другая женщина не способна очаровать меня подобно вам.

Мадлен вопросительно вскинула брови.

— Так, значит, это вы оставили записку на ступенях моего дома?

Гейбриел нахмурился, но потом вспомнил клочок бумаги, найденный вчера Мадлен.

Хейнс сдвинул брови, разглядывая порванный лацкан.

— Я не оставлял вам записок. Моя поэма еще не закончена.

Мадлен пожала плечами.

— Я, конечно, весьма польщена тем, что вдохновляю вас на творчество. Но если захотите увидеть меня снова, делайте ставки наравне с остальными.

— Увы, я не могу участвовать в аукционе, — простонал молодой человек. — Денежное содержание, которое я получаю раз в три месяца, уже на исходе, а этот треклятый издатель, которому я отправил свой сборник стихов, не захотел его издать. — Хейнс хотел подойти к Мадлен, но Гейбриел преградил ему дорогу.

Пусть Мадлен не приняла всерьез одержимость этого молодого человека, но Гейбриел не раз оказывался свидетелем того, как такие вот внешне безобидные ситуации оборачивались серьезными проблемами.

— Я знал, что если поговорю с вами, вы почувствуете, как в вашей душе зарождается ответная страсть. Я обожаю вас, как никто другой. Вы — моя первая любовь. — Спутанные темные волосы упали на лицо Хейнса.

Прежде чем Гейбриел успел отослать молодого человека прочь, Мадлен заговорила:

— Вы хороший поэт?

Хейнс горделиво выпятил грудь.

— Матушка говорит, очень хороший.

Мадлен понизила голос:

— Так я и знала. Именно поэтому вы не можете больше со мной встречаться.

— Что вы такое говорите?! — вскричал Хейнс.

— Что помогает поэту создавать великолепные стихи? Страсть, тоска, неразделенная любовь?

— Думаю, да.

Мадлен чопорно сложила руки на груди, а в ее глазах промелькнуло сожаление.

— Заполучив первую же женщину, в которую влюбились, вы никогда не испытаете горечь неразделенной любви и обжигающую боль в разбитом сердце. Ради ваших будущих шедевров я откажусь от того, что могло бы у нас быть. А вы сможете, Тимоти? Сможете принести жертву ради будущих поколений?

Рот молодого человека открылся помимо его воли.

— Но…

— Вы должны, Тимоти.

— И больше не приближайтесь к мисс Вальдан, — приказал Гейбриел, не удовлетворившись попыткой Мадлен отделаться от поклонника.

Хейнс что-то пробормотал, и его лицо помрачнело.

— Вы не можете предпочесть этого охотника за ворами.

Мадлен рассмеялась.

— Нет, я предпочту того, кто предложит за меня наибольшую сумму.

Бросив на Гейбриела исполненный злобы взгляд, Хейнс побрел прочь.

— Как вы узнали, что нас преследуют? — спросил Гейбриел, когда они с Мадлен вернулись к экипажу.

— Я научилась быть осторожной.

Гейбриел внимательно посмотрел на свою спутницу. Каждый раз, когда ему казалось, будто он начал ее понимать, она отбрасывала его на несколько шагов назад. Она так ловко отделалась от назойливого юнца, постаравшись при этом не ранить его самолюбия, что Гейбриелу оставалось лишь мысленно ей поаплодировать. И все же за ее действиями скрывался какой-то мотив. Осталось лишь выяснить, какой именно.

Мадлен медленно выдохнула в попытке прогнать подступающую к горлу тошноту. Но от этого у нее лишь закружилась голова. Она заставила себя посмотреть на сидящего напротив Гейбриела. Никто не пустил пулю ему в лоб. Мадлен заставила мозг работать. Никто не устроил засады. А Хейнс не писал той записки.

С Гейбриелом все в порядке. Он сидит напротив нее и смотрит так, что, кажется, будто его взгляд прожигает насквозь. Мадлен окончательно успокоилась. Гейбриел вновь пытался ее разгадать. По крайней мере сейчас на его губах не играла эта ужасно раздражающая полуулыбка.

Прошлой ночью на нее что-то нашло. Но сегодня Мадлен не допустит, чтобы снисходительная доброжелательность Хантфорда вновь вынудила ее объясняться.

Но у нее ничего не вышло.

Ощущение было сродни боли в ногах из-за тесных туфель, когда только и ждешь момента, когда можно будет их снять.

— Парню необходимо было объяснить причину, по которой мы с ним не можем быть вместе. Угрозы тут не возымели бы действия, — произнесла Мадлен. — Мне не удастся сосредоточиться на участниках аукциона, если я постоянно буду бояться непредвиденных выходок этого мальчишки.

— Но возможно, он не сможет побороть свою страсть.

— Знаю. — Мадлен заставила себя рассмеяться. — Я к этому уже привыкла. — Стараясь не смотреть на Гейбриела, Мадлен выглянула в окно в поисках знакомых.

Ей необходимо сосредоточиться на таких важных делах, как… Черт! Она не могла поступать, как ей хочется, под прожигающим насквозь взглядом Хантфорда.

— Пожалуй, пройдусь.

Кучер натянул поводья, и Гейбриел помог Мадлен спуститься на землю.

Его мимолетное прикосновение к ее талии показалось ей слишком теплым, слишком личным.

— Держитесь немного поодаль. Я не хочу, чтобы вы распугали всех моих поклонников.

Гейбриел кивнул и немного отстал. Возникшее между ними пространство позволило Мадлен собраться с мыслями. Хантфорд прав: Хейнс все еще представляет опасность. Необходимо было обсудить с ним план действий в случае возвращения горе-поэта. А вместо этого она побежала прочь подобно перепуганной оленихе.

Возможно, пуля, выпущенная в голову, вложила бы ей немного ума. Однако, прежде чем Мадлен успела обернуться к Хантфорду, ее окликнул Лентон. Он гарцевал на лоснящемся вороном жеребце. Более податливом и спокойном, чем вчерашний гнедой.

— Можно с вами прогуляться, дорогая?

На губах Мадлен заиграла искренняя улыбка. Ведь она вернулась к привычной для себя роли кокетки и ветреницы, получив возможность ненадолго забыть о самобичевании.

Лентон спешился и взял коня под уздцы. Гейбриелу пришлось отстать еще на несколько шагов.

Мадлен расслабилась еще больше. От его взгляда волосы на затылке по-прежнему вставали дыбом, но он больше не обжигал ее кожу.

Мадлен взяла Лентона под руку.

— Я слышала, вы снова подняли цену.

Лентон улыбнулся.

— Я же сказал, что выиграю. — Он обернулся через плечо. — Можете сказать своему телохранителю, что мои финансовые отчеты будут готовы сегодня после полудня. Я бы предоставил их еще вчера, но не могу же я хранить документы за семь лет в Лондоне. Пришлось послать за ними в загородное поместье.

— За семь лет?

— Он настоял. — Лентон нахмурился. — Разве не об этом вы его просили?

Мадлен искоса посмотрела на Хантфорда, но тот находился слишком далеко, чтобы слышать беседу.

— Да, конечно. Совсем забыла. Именно поэтому я и не веду свои дела сама. — Мадлен как бы невзначай коснулась грудью руки Лентона. — Делам я предпочитаю удовольствие.

Йен говорил, что Хантфорд очень дотошен, но за этой его просьбой крылось что-то еще. Либо он собирался помешать участникам аукциона, чего Мадлен, разумеется, не потерпит, либо у него были какие-то личные причины на то, чтобы просмотреть финансовые отчеты соискателей.

Мадлен потянула Лентона за руку, вынуждая его замедлить шаг.

— Позвольте мне поговорить с Хантфордом, прежде чем меня отвлекут, — она чувственно облизнула губы, — более приятные вещи.

Адамово яблоко на шее Лентона судорожно дернулось.

Мадлен отпустила руку виконта и направилась к Гейбриелу, с раздражением почувствовав, как у нее перехватило дыхание при виде широких плеч полицейского. Ей вдруг ужасно захотелось провести пальцами по твердой линии его подбородка и разгладить поселившиеся вокруг глаз морщинки. Лишь раздражение позволило ей совладать со своими непрошеными чувствами. Ну почему она не испытывала ничего подобного по отношению к кому-то из участников аукциона? Это было трудно объяснить.

— Финансовые отчеты Лентона будут готовы сегодня во второй половине дня.

Гейбриел еле заметно кивнул головой в ответ.

— За все семь лет.

Гейбриел прищурился, но ничего не сказал.

— Я уже забыла свои требования. Напомните, почему я попросила документы именно за такой период времени.

— Ваш друг заскучал.

Мадлен обернулась на Лентона, переминающегося с ноги на ногу и постукивающего себя по бедру.

— Полагаю, вы напомните мне о причинах моего решения позже.

Гейбриел бесстрастно поклонился, но Мадлен успела заметить, как непокорно блеснули его глаза.

Что ж, пусть думает, будто на этот раз одержал победу. С такими мыслями Мадлен присоединилась к своему поклоннику.

— Он так и ждет, когда сможет покончить со мной.

Слова виконта пробудили в душе Мадлен беспокойство.

Она нахмурилась. Почему она придает словам Лентона такое значение? В конце концов, он сказал правду.

Однако Лентон не расстроился. Он притянул Мадлен к себе.

— А я жду не дождусь, когда выиграю.

Его заигрывания отнюдь не тешили ее самолюбия. И все же Мадлен просияла в ответ и не отпускала внимания Лентона и остальных присоединившихся к ним джентльменов до тех пор, пока не сделала полный круг по парку. После этого она распрощалась со своими спутниками, пообещав погулять с ними в следующий раз, и вернулась к Гейбриелу.

Молодой человек поклонился и пошел прочь. Но нет, Мадлен не собиралась отпускать его вот так, без объяснений. Она схватила его за руку.

— Прогуляемся до экипажа?

— Но он всего в двух шагах от вас. — Хантфорд остановился и недовольно посмотрел на удерживающую его руку. Полагаю, на сегодня моя миссия выполнена.

— Очевидно, ваше чувство долга не имеет границ. Почему семь лет?

— Вашим поклонникам будет трудно утаить от меня правду. Они могут фальсифицировать документы за прошедшие несколько месяцев, чтобы выиграть ваше расположение. Но за семь лет? Невозможно. — Хантфорд говорил таким тоном, словно вовсе не собирался убеждать Мадлен в справедливости своих слов.

— Более правдоподобной лжи не могли придумать? — От гнева щеки Мадлен окрасились ярким румянцем. — Почему семь лет?

— Вы узнаете, что у этих людей действительно есть деньги. Разве не за этим вы меня наняли? А остальное вас не касается, как вы сами любите повторять.

Но Мадлен было не так-то просто сбить с толку. Хантфорд определенно что-то скрывал от нее, а она по роду своей деятельности привыкла не доверять чужим тайнам.

И людям, скрывающим что-то.

 

Глава 9

Мадлен подала Йену смоченное в холодной воде полотенце. Тот прижал его к затылку и рухнул в кресло.

— Нет, старина, вы все же знали, что это я.

На лице Кентербери не отразилось никаких эмоций.

— Понятия не имел. Принял вас за обыкновенного вора.

— Вы называете меня обыкновенным, огрев по голове сковородой? Вы могли бы дать фору любой торговке рыбой.

Кентербери фыркнул, и алые перья шляпы упали ему на лицо.

— Ах да, как же я мог забыть. У вас слишком большой опыт в том, что касается жен всех возрастов и сословий. А теперь я должен приготовить чай. — Поклонившись Мадлен, дворецкий вышел из комнаты.

Откуда они все-таки знают друг друга? Спорят, точно пожилые супруги.

— Так ты выяснил что-нибудь про записку? — спросила Мадлен.

Йен простонал.

— Дай минуту, чтобы собрать в кучу то, что осталось от моих скромных умственных способностей. — Он поднялся с кресла и налил себе бренди.

Мадлен вырвала из его рук стакан и вылила содержимое обратно в графин.

— Ты же знаешь, что этот напиток тут находится как декорация.

— Превосходный бренди. Я сам купил.

— На мои деньги. Тебе также известно, что я могу себе позволить только одну бутылку. Что я буду делать, если мне придется принимать у себя какого-нибудь джентльмена?

Йен вновь потянулся к графину.

— Может, предложишь ему чаю?

Мадлен ударила друга по руке.

— Но ведь это твой дворецкий… — Йен поднял руки вверх. — Ладно. Ты победила. Я ничего не смог выяснить. Никто не слышал ничего необычного. Я взял список Клейтона, в котором указаны все твои злейшие враги, но ни одного из них нет сейчас в Лондоне.

Мадлен вздохнула.

Несправедливо, что люди грозятся убить меня, хотя мне за это больше не платят. Тебе этого не хватает?

— Холода, голода, вшей, крыс, пытающихся отгрызть мне ноги во время сна? Каждый день просыпаюсь с безумным желанием все это вернуть. А ты?

Когда она была шпионкой, рядом не было Гейбриела, пытающегося проникнуть в ее мысли и желания. И если кто-то угрожал ей, она могла убить этого человека или просто исчезнуть. В последнее же время Мадлен ощущала себя перекормленной гусыней, которую вот-вот забьют на Рождество. И она ненавидела это ощущение.

— Я хорошая? — спросила Мадлен и тут же пожалела о сказанном. Для этого разговора она выбрала не того члена Трио. Вот Клейтон побранил бы ее за глупость и сказал бы что-нибудь такое мудрое и веское, отчего ее страхи сразу же улетучились бы.

Йен же лишь рассмеялся.

— Почему ты хочешь быть хорошей? Ты профессионал.

А это гораздо лучше.

Неужели ее ценность состояла лишь в одном? В профессионализме?

И что более важно — волновало ли ее это? Неделю назад не волновало.

Йен поднес стакан к губам.

Мадлен бросила на него гневный взгляд. Конечно же, он не внял ее словам.

— Только один глоток. Клянусь.

И чего она так суетится, пытаясь остановить его? Ведь он Призрак и всегда получает желаемое.

— Ты мне за это заплатишь.

Йен отпил янтарную жидкость.

— Конечно. Все имеет свою цену.

— Я хочу узнать побольше о Гейбриеле.

— О Хантфорде? Зачем?

— Он использует данное ему задание для каких-то личных целей.

— А ты его спрашивала об этом?

— Да. Но мне нужна правда.

Йен потрепал Мадлен по голове.

— Я отлично тебя подготовил, не так ли? Он бастард, знаешь ли.

— Я уже ощутила это на себе.

Йен рассмеялся, отдав Мадлен остатки бренди.

— Да нет, я в том смысле, что он вырос без отца. Я ведь навел о нем справки, прежде чем порекомендовать тебе. Его мать работала гувернанткой, а потом забеременела и перед тем, как дать жизнь близнецам, сменила имя на миссис Хантфорд.

— У него есть брат? — По какой-то причине мысль о том, что где-то рядом бродит еще один такой же Гейбриел, показалась Мадлен забавной и вместе с тем пугающей.

— Нет. Была сестра. Ее убили семь лет назад. Задушили. Убийцу так и не нашли. Именно поэтому Хантфорд стал полицейским.

Бедный Гейбриел. Тяжело терять близких людей, а уж если это сестра-близнец… Мадлен однажды видела задушенную женщину. И хотя та не была ей знакома, ужасная картина навсегда запечатлелась в ее памяти. Каково это ложиться спать с мыслью о сестре, которая…

Семь лет…

— Гейбриел потребовал финансовые документы участников аукциона за семь лет.

— Стало быть, он ищет какую-то связь с убийством сестры? Попробую что-нибудь разузнать об этом.

— И сообщи мне любую информацию о нем, которую сочтешь интересной. — Слова сорвались с губ Мадлен, прежде чем она успела себя остановить. Но она скорее окажется лицом к лицу с палачом, нежели начнет объяснять странное желание знать о Гейбриеле все.

Йен потер затылок.

— Объясни, почему я должен работать, в то время как ты проводишь время в театре?

Мадлен могла бы просто поручить Йену выяснить мотивы действий Гейбриела, но ей непременно хотелось самостоятельно во всем разобраться.

— Я тоже не останусь без дела.

— Станешь его мучить? Или соблазнишь, чтобы выпытать информацию?

— Еще не решила. — Оба способа казались Мадлен привлекательными.

Йен поморщился и поднялся на ноги, сетуя на дворецких, которые очень быстро управляются со сковородками, но слишком долго возятся с приготовлением чая. У двери он остановился.

— Ты точно хочешь знать, что я обнаружу? А вдруг тебе это не понравится?

Мадлен постаралась не обращать внимания на то, как упало ее сердце.

— Я не верю, что в его прошлом есть что-то криминальное.

Йен очень серьезно посмотрел на Мадлен.

— У всех есть тайны.

 

Глава 10

В самый разгар своей полной драматизма мучительной смерти актриса на сцене замерла и бросила на Мадлен полный ненависти взгляд. Гейбриел не мог осуждать ее за это. Никто не обращал ни малейшего внимания на рыжеволосую приму с того самого момента, когда в конце первого акта в партере появилась Мадлен. Дамы, восседающие на украшенных позолотой балконах, посматривали на знаменитую куртизанку со смесью отвращения, гнева и зависти. Сопровождающие их джентльмены усердно делали вид, будто мисс Вальдан совершенно их не интересует, но уже спустя несколько мгновений прикладывали к глазам бинокли. Только вовсе не для того, чтобы смотреть на сцену.

В партере разворачивалось куда более захватывающее представление.

Окружавшие Мадлен джентльмены и не пытались скрыть вожделения. Гейбриелу даже пришлось ударить потянувшейся к ней руке.

Актриса на сцене закончила умирать под редкие аплодисменты. Затем она чудесным образом воскресла и удалилась за кулисы, прежде чем успел опуститься занавес.

Воспользовавшись перерывом, еще несколько джентльменов приблизились к Мадлен. Какой-то пьяный повеса попытался пробраться к ней поближе, но упал на Гейбриела, толкнув его на Мадлен. Тот попытался удержать женщину от падения, но ее поклонники опередили его.

Мадлен расхохоталась, словно толкание среди чрезмерно возбужденных театралов доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие. Но в отличие от предыдущего вечера, когда Мадлен держала своих поклонников на расстоянии вытянутой руки, сегодня она прижалась спиной к Гейбриелу, и теперь он чувствовал, как ее мягкие ягодицы касаются его бедра.

— Пора отступать в коридор.

Гейбриел повел Мадлен прочь сквозь толпу обступивших ее мужчин.

— А я думал, вы преуспели, играя роль развеселой официантки.

— Официантки? Вообще-то это была одинокая оперная прима.

Гейбриел не мог не улыбнуться при виде оскорбленной невинности, написанной на лице Мадлен.

— Но клянусь, если меня ущипнут еще раз, я не смогу сидеть целую неделю.

Вокруг начали собираться люди, воспользовавшиеся антрактом, чтобы немного размять ноги.

— Сомневаюсь, что в коридоре вы окажетесь в большей безопасности.

— Там я смогу прислониться спиной к стене. К тому же у джентльменов появится оправдание для того, чтобы покинуть свои ложи и пройтись мимо меня.

Гейбриелу следовало догадаться, что даже столь простые действия Мадлен были тщательно спланированы.

— Вы страшная женщина.

Мадлен рассмеялась, и на этот раз нежный грудной звук предназначался лишь для ушей Гейбриела.

— И почему мне так нравятся ваши комплименты?

Должно быть, продавцы прохладительных напитков обожали Мадлен, потому что, как она и предсказывала, почти каждого из присутствующих джентльменов начала мучить жажда. При этом они старались купить лимонад именно у стоящего рядом с Мадлен торговца.

Гейбриел облокотился о стену в нескольких шагах от нее, позволив Мадлен и дальше играть свою роль.

Спустя несколько минут к нему присоединился Дэнбери.

— Не знаю, жалеть мне тебя или завидовать твоей участи телохранителя.

— Ты принял участие в аукционе. Так что мне нужны твои финансовые документы за последние семь лет. И не возражай.

— Ты же знаешь, как я щепетилен в отношении денег.

Гейбриел знал. Дэнбери был сказочно богат, но Мадлен права. Он не должен делать поблажек даже друзьям.

— Правила едины для всех.

Дэнбери устремил взгляд на Мадлен, потягивающую миндальный ликер. Ее губы покраснели и поблескивали от смочившей их жидкости.

— Сделаю, как скажешь. Только вот я сомневаюсь, что она девственница.

— Она утверждает, что невинна.

— Да будет тебе. Корабль, ожидающий в доках, готов отвезти меня на другой конец земного шара. В Лондоне меня удерживает лишь аукцион. Ты наверняка знаешь правду.

Гейбриел постарался не думать о Дэнбери и Мадлен в постели.

— Если сомневаешься в том, что она девственница, почему принял участие в аукционе?

Один из поклонников Мадлен пошатнулся, и Дэнбери подхватил его бокал, прежде чем вино вылилось ему на одежду.

— Эти мужчины опозорят весь наш пол, если я не спасу их от них самих. — Дэнбери вернул бокал подвыпившему джентльмену. — Как думаешь, она захочет, чтобы я поухаживал за ней, прежде чем уложить в постель?

Гейбриел медленно разжал кулаки. В конце концов, Мадлен не та леди, чью репутацию он должен защищать.

— Это не обязательно. Важна лишь сумма, которую ты готов выложить.

Дэнбери драматично вздохнул.

— Это справедливо. Что ж, я, пожалуй, вернусь к себе в ложу. Сегодня я сопровождаю младшую дочь графа Ривертона. Если она узнает, где я был, расспросам не будет конца. Эта девушка не сможет закрыть рта даже под страхом смерти. — Дэнбери отвесил поклон и быстро исчез.

Звонок известил о конце антракта. Когда джентльмены устремились в зал, Гейбриел пробрался к Мадлен.

— Будем смотреть второй акт?

Мадлен потянулась к Гейбриелу.

— Ни за что. Давайте… — Она крепко схватила молодого человека за руку, а потом начала крутить головой, всматриваясь в лица окружавших их джентльменов. При этом ее ногти больно впились в кожу Гейбриела. — …уйдем.

Несмотря на широкую улыбку, все еще играющую на ее губах, краска отлила от лица Мадлен.

— С вами все в порядке?

Мадлен прижала свободную руку к животу и покачнулась.

— Ну кто мог подумать, что пунш такой крепкий? — Мадлен рассмеялась, а потом отпустила Гейбриела и прижала к животу обе руки.

Потом она рванулась к выходу, охраняемому одетыми в темные фраки джентльменами. Благодаря алому платью, ее нетрудно было заметить в толпе. Несколько человек окликнули ее, но Мадлен сделала вид, будто не слышит.

Происходило что-то необъяснимое.

Нахмурившись, Гейбриел ускорил шаг. Он схватил Мадлен за руку, когда та сбегала по ступеням.

— Мадлен…

— Пусть подадут мой экипаж.

— Что случилось?

Руки женщины, сжимающие живот, дрожали.

— Черт возьми, просто сделайте, что я прошу. И поскорее.

Гейбриел обратился к одному из слуг и бросил ему монету. Парень бросился за угол, где стоял экипаж Мадлен.

Покачивающиеся на столбах фонари отбрасывали на ее лицо трепещущие тени.

— Мадлен?

Женщина отказывалась смотреть на Гейбриела, поэтому он взял ее за подбородок и заглянул в лицо.

— Вам нехорошо?

Покачав головой, Мадлен дважды судорожно сглотнула и отняла от живота затянутые в перчатки руки.

Странно. Почему на платье остались красные следы?

Дьявол!

Гейбриел взял руки Мадлен и развернул их ладонями вверх. На ее талии расплывалось темное влажное пятно.

— Это же кровь. — У Гейбриела зашумело в ушах. Что случилось? И как он просмотрел?

Мадлен вырвала у него руки и вновь прижала ладони к ране.

— Тише. Только не здесь. Рана не глубокая.

Должно быть, Мадлен в шоке. Гейбриел вынул из кармана платок.

— Мы должны отправиться к…

В конце улицы показался экипаж, и Мадлен бросилась к нему.

Господи, неужели ему придется с ней драться? Гейбриел вновь догнал Мадлен и схватил ее за плечи. Сначала он хотел посмотреть, сильно ли течет кровь.

— Вы ранены. Дождитесь, пока экипаж подъедет к нам.

Мадлен гневно взглянула на Гейбриела.

— Я не могу позволить, чтобы кто-то из посетителей увидел меня в таком состоянии. Прощай, аукцион, если о моем ранении станет известно. — Мадлен поморщилась. — Представляю, как я сейчас выгляжу.

Да есть ли у этой женщины сердце?

— Нужно осмотреть рану.

Экипаж остановился, и Мадлен бросилась к нему. Однако, когда она поставила ногу на ступеньку, с ее губ сорвался тихий стон.

Подхватив Мадлен на руки, Гейбриел усадил ее в экипаж, и она, охнув, упала на сиденье.

Выругавшись, Гейбриел захлопнул за собой дверцу и склонился над женщиной. В пятне крови виднелся узкий порез.

— Вас ударили ножом? — Ярость застила Гейбриелу глаза.

Мадлен задышала часто и прерывисто.

— Похоже, да.

Гейбриел снял галстук.

— Кто?

— Не знаю. Вокруг меня было слишком много людей.

— Но почему, черт возьми, вы не закричали?

Мадлен прижала окровавленную руку к ране.

— Я…

— Платье все равно ведь испорчено, не так ли?

Мадлен сдвинула брови, но все же кивнула.

Гейбриел схватился за тонкий шелк и дернул, разорвав лиф. Алое пятно четко выделялось на белоснежной ткани сорочки. Рана все еще кровоточила, но уже не так сильно. Мадлен оказалась права. Скорее всего она не смертельна, если ее промыть и перевязать. Но боль наверняка ужасная.

Мадлен осмотрела окровавленное белье. Только капельки пота на лбу выдавали ее состояние.

— Никогда не думала об этом, но, слава Богу, что на свете существуют корсеты. Лезвие ножа попало в китовый ус и соскользнуло по нему. Будь удар немного точнее, я была бы мертва. Ужасно непростительно.

— Вы кого имеете в виду — себя или злоумышленника.

— Думаю, обоих. С моей стороны было глупо допустить подобное.

Мадлен говорила так, словно злилась на себя за забытую сумочку, в то время как ее чуть не убили.

А ведь он находился рядом и наблюдал за ней. Черт, это случилось прямо у него под носом.

Гейбриел хотел уже снять с Мадлен корсет, но теперь, когда кровотечение утихло, он боялся разбередить рану. Поэтому решительно прижал к ней свой галстук.

— Кто это сделал?

— Не знаю.

— У вас есть враги?

Губы Мадлен дрогнули в слабой улыбке.

— Всего лишь половина населения Лондона.

— Но эти люди ненавидят вас не настолько сильно, чтобы убить.

— Хорошо. Остается четверть населения Лондона.

Гейбриел не смог заставить себя улыбнуться.

— Как вы можете так спокойно говорить об этом?

— Паника не поможет. — Мадлен вскрикнула.

Галстук быстро пропитывался кровью, поэтому Гейбриел чуть сильнее нажал на рану.

— Если кто-то вам угрожает, скажите. Я защищу вас.

— Я слишком мало вам плачу.

Гейбриел нахмурился.

— Не думайте о деньгах. Так кто? Эти люди понесут наказание.

В глазах Мадлен промелькнула неуверенность, от которой через мгновение не осталось и следа.

— Я не знаю, кто вонзил в меня нож.

Экипаж замедлил ход. Гейбриел положил руки Мадлен на рану, а сам снял сюртук. Однако, когда он попытался подоткнуть его ей за спину, Мадлен поморщилась.

— Он испортится, а у меня нет денег, чтобы заплатить вам за новый.

Сердито заворчав, Гейбриел накинул сюртук на плечи Мадлен.

— Не все имеет цену. Мне плевать на ваши деньги. Вы ранены и почти раздеты. Поэтому наденьте этот чертов сюртук. — Гейбриел спрыгнул на землю, подхватил Мадлен на руки и понес к двери.

— Я моту дойти сама, — запротестовала Мадлен, но ее голос прозвучал глухо и неубедительно.

Гейбриел не собирался с ней спорить. Она почти ничего не весила. К тому же могла потерять много крови.

— Нет.

Кентербери отворил дверь. Сегодня его голову украшал ночной колпак в желтую и голубую полоску. В глазах дворецкого промелькнуло беспокойство.

— Что случилось?

Гейбриел прошел в дом.

— Она ранена. Мне нужна горячая вода и бинты.

Не теряя времени на дальнейшие расспросы, Кентербери поспешил на кухню.

— Где ваша спальня? — спросил Гейбриел, поднимаясь по лестнице.

— Судя по всему, вам не терпится уложить меня в…

Однако Гейбриел оборвал язвительное замечание Мадлен.

— Где?

Женщина вздохнула.

— Третья дверь справа. Я не нуждаюсь в вашей помощи, но ведь вы меня все равно не послушаете, верно?

— У вас большой опыт лечения ножевых ранений?

Мадлен промолчала.

— Так и думал. А вот мне приходилось иметь с ними дело. Позвольте сначала помочь, а потом можете прогнать. Если пожелаете…

Плечи Мадлен дрогнули. Очевидно, она пожала ими в знак согласия. Женщина испытывала слишком сильную боль. Ее лицо по-прежнему покрывала мертвенная бледность, а губы сжались в узкую полоску.

Гейбриел вошел в спальню Мадлен. На столике рядом с резной кроватью красного дерева мерцала единственная свеча. Отбрасываемое ею пламя делало еще более угрожающим темно-зеленое убранство комнаты. Судя по всему, здесь спал бывший хозяин дома, а не его жена.

— Почему вы не выбрали для себя другую комнату?

— Большая кровать имеет свои преимущества.

Не нужно было большого ума, чтобы понять, зачем Мадлен большая кровать. Гейбриел осторожно положил женщину на матрас.

— Мне необходимо снять с вас корсет, чтобы осмотреть рану. — Он вынул из сапога нож.

Когда Мадлен кивнула, Гейбриел поддел кончиком ножа плотную ткань и осторожно разрезал ее. После этого он раздвинул края корсета, под которым оказалась пропитанная кровью сорочка.

Дверь отворилась. В спальню спешил Кентербери с тазом горячей воды и стопкой аккуратно сложенных бинтов. Он на мгновение замер при виде крови, а потом начал зажигать остальные свечи. При этом его руки заметно дрожали.

— Что я могу сделать?

Только не упасть в обморок, добавив Гейбриелу хлопот.

— Положите бинты рядом со мной, а потом принесите полотенца.

Кентербери повиновался.

Пальцы Гейбриела замерли лишь на мгновение, прежде чем развязать ленты сорочки и осторожно разрезать тонкую ткань.

Его взгляд слегка задержался на восхитительно округлых грудях Мадлен, увенчанных розовыми сосками, прежде чем сосредоточиться на ране.

Она все еще кровоточила, однако, как и предсказывала Мадлен, оказалась, слава Богу, не смертельной. И тем не менее рану необходимо было зашить.

— Я пошлю за доктором.

— Нет. Вы сказали, что и раньше имели дело с подобными ранениями. Сможете мне помочь?

— Смогу. — За годы службы в полиции Гейбриелу не раз приходилось зашивать свои собственные раны и раны своих товарищей.

Но потом Мадлен задрожала, попытавшись сделать вид, что просто укладывается поудобнее, и сердце Гейбриела сжалось. В глазах у него потемнело при мысли о том, что ему придется снова и снова вонзать иглу в нежную кожу Мадлен. Нет, он не мог. Только не она.

— И все же я пошлю за доктором.

Мадлен схватила Гейбриела за руку, и от этого прикосновения рукав его рубашки тут же стал влажным от крови.

— Доктор все испортит. Пожалуйста, сделайте все сами.

Дьявол! Он просто обязан ей помочь. Хотя бы потому, что не смог должным образом ее защитить. Гейбриел сглотнул, пытаясь справиться с приступом тошноты. Он снял с рук Мадлен окровавленные перчатки и вымыл ей ладони.

На пороге вновь возник Кентербери. На этот раз со стопкой чистых полотенец в руках.

— Мне нужна иголка с ниткой. И бренди, если есть. — Гейбриел посмотрел на Мадлен в надежде, что она откажется от своей безумной просьбы, но та лишь кивнула в ответ.

Кентербери принес все, что просили, и поспешил прочь. Гейбриел же снял жилет и закатал рукава рубашки.

— Видите? Вы намного приятнее любого доктора.

Гейбриел проследил за взглядом Мадлен, но играющая на ее губах соблазнительная полуулыбка не смогла замаскировать плескающегося в глазах страха. Молодой человек подоткнул под спину Мадлен полотенца и слишком долго расправлял их.

Он выдохнул сквозь стиснутые зубы. Пора с этим покончить. Гейбриел опустил полотенце в горячую воду и хорошенько отжал его.

— Мне очень жаль, что так вышло.

Мадлен закрыла глаза.

— Мне тоже.

Гейбриел постарался как можно тщательнее очистить рану от крови, а потом взял с прикроватного столика хрустальный графин и вылил на рану немного бренди.

Сдавленный крик Мадлен эхом отозвался в сердце Гейбриела, и он с трудом выдохнул. Теперь ему пришлось тщательно следить за тем, чтобы бушевавшая в груди ярость не повлияла на работу его рук, промывающих рану. Но с губ Мадлен сорвался стон.

Гейбриел быстро вытер остатки крови и прополоскал полотенце, отчего вода в фарфоровом тазу стала бурой. Огнестрельная рана в ноге научила его тому, что действовать нужно как можно быстрее. Он налил в бокал бренди.

— Вот, выпейте. Это поможет унять боль.

Мадлен покачала головой:

— Меня вырвет.

— Мадлен…

— Я вытерплю.

И все же, когда Гейбриел начал вдевать нить в иголку, его руки дрожали столь сильно, что ему пришлось остановиться, чтобы унять дрожь и успокоиться. Наверное, ему тоже стоило выпить немного.

Когда он склонился над Мадлен, она невольно дернулась от его прикосновения.

— Я солгала. Мне нужно как-то отвлечься. Поговорите со мной, Гейбриел. Пожалуйста.

Мадлен искренне надеялась, что выглядит лучше Гейбриела. Возможно, все же стоило позволить ему позвать доктора.

Но тогда ей пришлось бы отвечать на многочисленные вопросы. А чувство вины слишком ценно, чтобы растрачивать его по пустякам.

— О чем вы хотите поговорить? — спросил Гейбриел.

— Откуда вы? — Начинать с самого простого. Это было первым правилом ведения допроса. Пусть думает, что это просто пустая болтовня. Просто удивительно, сколько всего могут наговорить мужчины, прежде чем поймут, что увязли слишком глубоко.

— Из Лондона.

Мадлен поморщилась, когда игла вонзилась в ее плоть, и мышцы на подбородке Гейбриела заметно напряглись.

— Из Чипсайда, — добавил Гейбриел, вытягивая нить. — Моя мать дает уроки хороших манер дочерям богатых торговцев.

Мадлен сосредоточилась на движении губ Гейбриела, чтобы хоть как-то отвлечься от прорезающей ее плоть нитки.

— Она и вас обучила манерам?

Складки на лбу Гейбриела немного разгладились.

— Обучала. Только вот я не усваивал уроков.

— Ей нравится… — Мадлен прикрыла глаза, когда на ее рану лег очередной стежок, — …эта работа?

— Наверное. А что ей еще остается? У нее слишком благородное происхождение, чтобы заниматься торговлей. И все же у нее нет связей, которые могли бы помочь.

Мадлен представляла, как это трудно. Должно быть, мысль о том, что ее соблазнили, а потом бросили за ненадобностью, съедала мать Гейбриела изнутри. И каково это, растить детей мужчины, который ее предал?

Мадлен не собиралась иметь детей. Да и какой ребенок захочет иметь такую мать, как она?

— А ваш отец? — спросила она.

— К счастью, он исчез еще до моего рождения.

Два новых стежка лишили Мадлен способности говорить. А возглас смущения был искренним.

— Он умер?

Гейбриел заработал быстрее, а его голос зазвучал хрипло:

— Он не был… женат на моей матери. Соблазнил ее, а потом отказался поступить, как подобает джентльмену.

Для изысканно изъясняющегося человека Гейбриел как-то очень неловко подбирал слова. Очевидно, он нечасто рассказывал историю своей жизни кому бы то ни было. Мадлен давно уже поняла, что если человек рассказывает о чем-то не в первый раз, слова срываются с его губ легко и непринужденно, так как ему не нужно их подыскивать. Чем эмоциональнее рассказ, тем лучше запоминаются однажды составленные фразы. Как у того лейтенанта из Коруны, которому оторвало ногу пушечным ядром. Он весьма цветисто описывал Мадлен грохот орудия, когда посчитал ее проституткой из таверны. Точно такие же слова слышала она и потом, когда он умолял о пощаде, прежде чем быть повешенным за торговлю секретами.

Мадлен с такой силой вцепилась в простыни, что их складки отпечатались у нее на ладонях.

— Кто был ваш отец?

Гейбриел стер с живота Мадлен теплую струйку крови.

— Брат работодателя моей матери.

Мадлен хотелось продолжения рассказа, поэтому она застонала.

— Он был помолвлен с другой женщиной. — Гейбриел окинул взглядом лицо Мадлен. — Кажется, я еще никому не рассказывал об этом.

Неожиданное ощущение сдавило грудь Мадлен. Гейбриел ничего не стал бы ей рассказывать, если бы она не начала им манипулировать. Боль в животе была гораздо предпочтительнее чувства вины, поэтому она сосредоточилась на ней. Впрочем, она ведь не просила, чтобы ее ударили ножом. А муки, которые Гейбриел испытывал от вынужденной роли доктора, были настоящими.

— Не волнуйтесь, никто не узнает вашу тайну. У вас есть… — Мадлен хотела расспросить Гейбриела о братьях и сестрах, но слова застряли у нее в горле. Дьявол! Ей не были чужды угрызения совести, просто раньше ей удавалось не замечать их. По какой-то непонятной причине она не могла заставить себя расспросить Гейбриела о сестре. Во всяком случае, не сейчас, не в такой обстановке. Мадлен вдруг стало стыдно.

«Но почему?» — вопрошал холодный голос ее рассудка. Будучи шпионкой, она совершала гораздо более дурные поступки. Она выведывала у мужчин самые сокровенные их мысли и тайны. И Гейбриел ничем от них не отличался. Он скрывал от нее информацию. Это было недопустимо и, возможно, угрожало ее жизни. Кто знает?

Несвоевременная пауза в разговоре лишила Мадлен возможности отвлечься, и когда игла в очередной раз вонзилась в тело, по ее щекам заструились горячие слезы. Мадлен крепко закрыла глаза в надежде, что слишком занятый раной Гейбриел не заметит ее унижения.

Мягкая теплая ткань коснулась ее щеки, вытирая насухо.

— Я почти закончил.

Мадлен отвернулась в попытке избежать прикосновения к своему лицу. Она не нуждалась в том, чтобы кто-то вытирал ей слезы. Йен и Клейтон никогда не пытались этого делать. Они отдавали ей еду, когда сами страдали от голода. Однажды Клейтон ждал ее на месте встречи, чтобы предупредить о провале, позволив французам схватить и пытать себя в течение двух дней, пока Мадлен не нашла способ освободить его.

Но ее друзья никогда не вытирали ей слез.

Хотя после года службы в разведке она не так уж часто плакала.

— Я рассказал вам один из моих секретов, а вы расскажите мне свой, — произнес Гейбриел, отирая слезы с другой щеки Мадлен.

Ей нужно было сделать что-то, чтобы прогнать ощущения, вызванные единственным легким прикосновением, но, запутавшись в паутине собственных интриг, Мадлен спросила:

— Что вы хотите знать?

— Откуда вы родом?

— Из Лондона.

— А где были шесть месяцев назад?

Прямой вопрос сразу заставил Мадлен забыть о минутной слабости. Очевидно, ей не стоило стыдиться собственных расспросов.

— Я согласилась открыть вам лишь один секрет. — И поступила очень глупо, сделав это.

— Но ваш не идет ни в какое сравнение с моим. Это нечестно.

— Вы ошибаетесь. Вы рассказали мне то, чего доселе никто не знал. Я поступила так же… — Мадлен судорожно втянула носом воздух, когда в ее кожу вонзилась игла.

— Готово. — Гейбриел сделал узелок и выпрямился с вымученным вздохом. Он потер ладонями лицо, а потом взял стакан с бренди. — Потерпите еще немного. Это поможет убить инфекцию.

Мадлен кивнула. Однако когда прохладная янтарная жидкость огнем обожгла ее кожу, выгнулась от боли и вцепилась в руку Гейбриела словно могла остановить то, что он уже сделал.

Молодой человек откинул с ее лица волосы.

— Почти все. Почти, — прошептал он.

Мадлен уцепилась за тихий звук его голоса, точно утопающий за соломинку, иначе она просто сошла бы с ума.

Вскоре жжение начало стихать, уступив место обычной ноющей боли. Только теперь Мадлен ощутила руку мужчины на своей обнаженной груди. Ее твердую мужскую силу. Мягкое прикосновение шелковистых темных волос, щекочущих кожу.

Мадлен разжала пальцы, поморщившись при виде алых отпечатков своих ногтей.

— Извините.

Гейбриел проследил за ее взглядом.

— Думаете, после того что вам довелось вытерпеть, я буду сетовать на подобную мелочь?

Мадлен попыталась улыбнуться, но тут взгляд Гейбриела упал на ее обнаженные груди, прижатые к его руке. Улыбка женщины тут же погасла, а ее соски, жаждущие внимания, превратились в тугие бусины.

Глаза Гейбриела потемнели так, что вскоре всю их зелень поглотили зрачки.

Мускулы на его руке напряглись, и Мадлен показалось, что это еле заметное движение вдруг прогнало из спальни весь воздух. На мгновение ей подумалось, что Гейбриел опустит руку, чтобы поласкать ее. Думала. Надеялась. Молила об этом.

Но вместо этого он резко отвернулся и взял из стопки на столе еще одно полотенце.

Спальня вновь наполнилась воздухом, и Мадлен судорожно перевела дыхание. Должно быть, она потеряла больше крови, чем предполагала.

Она хотела, чтобы Гейбриел дотронулся до нее.

О, она и раньше желала мужчин, но не позволяла отношениям заходить дальше простого желания. Мадлен наслаждалась новизной ощущений, но потом вспоминала о предназначении собственного тела и двигалась дальше.

Вот и сейчас пришла пора сделать это. Нужно как можно скорее получить информацию о Гейбриеле, и когда ее любопытство будет удовлетворено, она позволит ему и дальше работать на себя. А если нет — откажется от его услуг.

Сделав вид, что страдает от боли, Мадлен опустила веки, оградившись тем самым от Гейбриела и его чудодейственных нефритовых глаз. Чувство вины больше не помогало ей. Она с лихвой израсходовала запасы этого оружия.

Гейбриел не воспользовался ситуацией. Более того — он отвернулся. Он пытался противостоять ее чарам. А разве мужчина станет противостоять тому, чего не хочет?

Он дал Мадлен в руки оружие гораздо более сильное, чем то, которое она только что отбросила за ненадобностью.

Желание.

Поэтому теперь она станет делать то, что умеет лучше всего, — вытянет из него правду с помощью соблазна.

 

Глава 11

Стараясь действовать осторожно, Гейбриел снова промокнул рану.

Мадлен слегка приподняла голову и взглянула на работу Гейбриела — ряд тонких черных стежков, стягивающих края раны.

— Если вам когда-нибудь надоест гоняться за преступниками, у вас есть шанс стать сносным портным.

Гейбриел разжал начавшие болеть челюсти.

— Я уж испугался, что вы скажете — доктором. Если такое случится еще раз, я все-таки пошлю за профессионалом.

— Не волнуйтесь. В будущем я твердо намерена избегать подобных происшествий.

Гейбриел хотел спросить, почему же на Мадлен все же напали, но решил сначала закончить перевязку. Он приложил к ране чистую тряпицу.

— Мне необходимо перевязать рану. Поможете мне.

Мадлен удерживала ткань на месте, пока Гейбриел снимал с нее окровавленную одежду и делал перевязку. Его руки то и дело касались шелковистой кожи Мадлен у основания спины, а внимание было сосредоточено на бинтах. Гейбриел отказывался замечать, что перевязь лишь подчеркивала контуры соблазнительной груди Мадлен.

Когда его рука в очередной раз скользнула ей под спину, Мадлен тихо застонала. Наверняка от боли. Но восхитительная нежность ее кожи заставляла измученное сознание Гейбриела думать иначе.

Ему просто необходимо было отвлечься, чтобы не потерять самообладание.

— Кто стоит за этим нападением?

— Не знаю.

Он еще несколько раз обернул бинт вокруг талии Мадлен.

— Кто находился рядом с вами, когда это случилось?

Голос Мадлен звучал слабо и хрипло.

— Многие. Сначала я даже не поняла, что меня ранили. Было ощущение, что кто-то просто толкнул меня. Поняв же, что произошло, я попыталась вычислить нападающего, но вокруг было столько людей…

— Никто не показался вам странным? Может быть, этот человек был плохо одет? Или слишком быстро шел?

Мадлен сдвинула брови.

— Я несколько раз прокручивала ситуацию в памяти, но ничего такого не припомнила.

Не успев осознать, что делает, Гейбриел провел пальцами по лбу Мадлен в попытке разгладить морщины.

— В этом нет вашей вины. А вот меня следует выпороть.

Дыхание Мадлен согрело руку Гейбриела, предупредив его о том, что теперь он гладит ее щеку.

— Хм… Ну, если вам это нравится. — В глазах Мадлен на мгновение вспыхнули озорные искорки, но потом ее лицо посерьезнело. Слегка повернув голову, она прижалась губами к запястью Гейбриела. — Спасибо за помощь. — Ее губы пощекотали кожу мужчины, а потом сомкнулись на ней в более изысканной ласке. Мадлен провела кончиком языка по пульсирующей на запястье Гейбриела вене. — Пожалуй, мне стоит задуматься о награде для вас.

Несмотря на то что губы Мадлен касались лишь крошечного участка его кожи, тело Гейбриела тотчас же охватило чувственным огнем.

Взгляд женщины остановился на выпуклости, которую не могли скрыть брюки, а потом она улыбнулась и начала описывать языком круги на запястье Гейбриела, как если бы ни один из них не догадывался, где сейчас молодой человек представляет эти губы.

Чувственно вздохнув, Мадлен слегка повернула голову и обхватила губами большой палец Гейбриела. Она принялась посасывать его, лаская кончик языком, и каждое его движение отдавалось в плоти молодого человека болезненной пульсацией.

А потом Мадлен застонала. Низкий прерывистый звук, издаваемый женщиной, довольной собой.

Лгунья.

Гейбриел слышал такой стон и раньше, когда Мадлен позволила одному из своих поклонников поцеловать ее руку. Несмотря на соблазн ощутить ее искусный язык на каждом дюйме своего тела, Гейбриел отстранился.

— Зачем вы это делаете?

Мадлен удивленно вскинула бровь.

— Вознаграждаю понравившихся мне мужчин. Разве не понятно?

— Играете роль соблазнительницы. — Гейбриел укрыл Мадлен простыней.

Лишь на секунду на ее лице отразилось удивление. А потом она провела пальцем по губам Гейбриела, отчего простыня съехала вниз, вновь обнажив ее грудь.

— Люблю играть и, думаю, некоторые из моих игр вам очень понравились бы.

Тело Гейбриела согласилось с этой идеей, но он отметил про себя темные круги, залегшие под глазами Мадлен, и бледность, разлившуюся по ее лицу. Гора окровавленных полотенец и одежды на полу тоже не располагала к любовным играм. Поэтому Гейбриел поймал руку Мадлен и опустил ее на кровать.

— Вы меня не хотите? — В глазах Мадлен промелькнуло замешательство, смешанное с изумлением.

«Дьявол! Конечно же, хочу».

— Я хочу, чтобы вы поспали. Вы должны отдохнуть, если намерены выздороветь. — Гейбриел снова накрыл Мадлен простыней, а сверху положил одеяло.

Мисс Вальдан изучала Гейбриела из-под полуопущенных век, словно не знала, как с ним поступить. Ее глаза начали постепенно закрываться, но потом она снова их открыла.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что я играю роль соблазнительницы? — Мадлен клонило в сон, и поэтому ее слова прозвучали глухо.

Гейбриел сдвинул брови.

— Это как если бы вы решили выбрать для себя роль куртизанки.

Голова Мадлен упала набок.

— Боюсь, это и есть моя сущность.

— А я в этом не уверен.

— В таком случае вы вдвойне глупец. — Мадлен схватила одеяло и натянула его до подбородка.

— Ваша истинная сущность скрывается под маской соблазнительницы.

— А что, если под ней скрывается что-то более страшное?

Гейбриел был полицейским и поэтому не смог проигнорировать подобное заявление.

— Вы так считаете?

Мадлен прикрыла глаза.

— Поверьте, вам не о чем беспокоиться.

— Я же предупреждал, что намерен выяснить, кто вы на самом деле.

— Вы так говорите, словно я скрываю какую-то страшную тайну. — От глаз Мадлен остались лишь узкие щелочки, поэтому Гейбриел не мог разглядеть отражающихся в них эмоций. — Я устала. Увидимся завтра утром, чтобы отправиться на прогулку в парк.

Наверное, ему стоило отправить эту женщину в сумасшедший дом.

— Нет. Чтобы рана зажила, нужно несколько дней.

Мадлен открыла глаза.

— Это невозможно. Я не могу тратить драгоценное время на то, чтобы бесцельно валяться в постели.

— Я использую его, чтобы изучить документы участников аукциона. Упав в обморок, вы вряд ли произведете на них благоприятное впечатление.

Мадлен вздохнула.

— Отдохну один день. А завтра вечером жду вашего отчета.

— Два дня.

— Один. А на следующий отправлюсь на прогулку только утром. Я быстро выздоравливаю.

— Вас ударяли ножом и раньше?

Мадлен пожала плечами.

— Один или два раза.

Дьявол!

— Когда?

Мадлен поудобнее устроилась на подушке.

— Вы ведь не приняли мои слова всерьез? Должно быть, вы устали не меньше, чем я.

Гейбриел уже не знал, чему верить. Но нежелание Мадлен отдыхать беспокоило его. Она ведь потеряла столько крови.

— Неужели собственная жизнь совсем ничего для вас не значит?

— А почему она что-то значит для вас?

У Гейбриела не было ответа, поэтому он молча убрал со лба Мадлен темную прядь волос.

— Мне не заплатят, если вы умрете. Разве это не аргумент?

Мадлен слабо засмеялась.

— Пытаетесь взывать ко мне на языке, который я хорошо понимаю? Я тронута.

Гейбриел сцепил руки за спиной, чтобы удержаться от соблазна вновь дотронуться до лежащей на постели женщины.

— Постарайтесь заснуть, Мадлен.

Женщина фыркнула в ответ, но вскоре перестала бороться со слабостью. Ее дыхание стало спокойным и размеренным.

Свеча отбрасывала теплый золотистый свет на ее лицо, обнажая ранимость, которую она так тщательно пыталась скрыть, когда бодрствовала. Так кто же вы, мисс Вальдан, на самом деле?

Поморщившись, Гейбриел встал и накинул сюртук поверх окровавленной рубашки. Пальто тоже наверняка испачкано, но, к счастью, пятна были не очень заметны на темной ткани. Окажись на его месте другой человек, ему ни за что не удалось бы совладать с собой при виде написанной на лице Мадлен муки, когда он сшивал края ее раны.

Но в его памяти хранилось много подобных воспоминаний.

Мадлен тихонько захныкала во сне.

Немного помедлив, Гейбриел направился к двери. На сегодня его миссия выполнена. И все же он никак не мог заставить себя взяться за потускневшую медную ручку.

Мадлен завозилась во сне.

Дьявол! Рана может открыться. Мысль об этом вернула Гейбриела назад, к постели. Он погладил Мадлен по щеке, чтобы успокоить. Наверное, ему придется остаться, на случай если он ей понадобится.

Атласная мягкость кожи женщины завораживала его, и кончик его пальца заскользил по ее лицу. По изогнутым крыльям бровей. Высоким изящным скулам. Пухлым розовым губам.

Достаточно.

Гейбриел усилием воли отдернул руку. Он не хотел быть очарованным. Тем более этой женщиной. Ему просто хотелось отгадать загадку, которую она собой представляла. Да, именно таинственность так привлекала его в мисс Вальдан. Именно поэтому все его мысли были лишь о ней. Слишком многое в этой женщине не поддавалось разумному объяснению.

Гейбриел вновь посмотрел на свернувшуюся под одеялом женщину, а потом обвел взглядом темную комнату. Если он хочет получить какую-то информацию о Мадлен, ему представилась для этого прекрасная возможность.

 

Глава 12

У любой женщины есть вещи, определяющие ее сущность. Гейбриел прикрыл дверь гардеробной так же тихо, как и отворил. В комнате хранилась одежда и обувь. Больше ничего. Ни любовных писем, спрятанных в ящике с чулками. Ни памятных подарков или милых сердцу безделушек в шкатулке. На туалетном столике лежал лишь деревянный гребень и коробочка со шпильками. Никаких резных серебряных щеток или дорогих духов.

Возможно, Мадлен держала все это где-то в другом месте.

Гейбриел остановился, прислушался, а потом проскользнул в соседнюю спальню.

Пламя свечи осветило бледно-голубые обои на стенах. Вся же мебель в комнате была накрыта белыми покрывалами. Если у его работодательницы и был тайник, то находился он явно не здесь.

Гейбриел вернулся в спальню Мадлен. Он осмотрел бы и остальные комнаты, если б не опасался встретиться с дворецким, который скорее всего маячил где-то поблизости, на случай если потребуется его помощь.

Гейбриел поставил свечу на прикроватный столик. Он ни на дюйм не продвинулся в своих изысканиях. Впрочем, чему он удивляется…

Внезапно тонкое холодное лезвие ножа коснулось его горла. Острое. Короткое.

Мышцы Гейбриела мгновенно напряглись. Негодяй пришел, чтобы прикончить Мадлен.

Гейбриел быстро взмахнул кулаком, ударив по руке, державшей нож возле его горла, и одновременно запрокинул голову, чтобы поразить лицо противника.

Гейбриел резко развернулся, с силой сжимая запястье незнакомца. Еще один прием — и нож со звоном упал на пол возле кровати Мадлен.

Но противник тоже был не промах. Здоровенный кулак поразил почку Гейбриела. Судорожно втянув носом воздух, молодой человек попятился назад, одновременно откинув подальше лежавший на полу нож. А еще через мгновение он вытащил из сапога собственный кинжал и привычно подкинул его в руке.

Глаза Гейбриела постепенно привыкли к полумраку. Его противник не двинулся с места, а в его руке сверкал еще один нож. Гейбриел не видел его лица, утопающего в тени. Лишь смутные его очертания.

— Отлично сработано. А вы держитесь лучше, чем я ожидал. — Этот низкий голос не был знаком Гейбриелу.

— Бросьте нож.

Незнакомец пожал плечами.

— Я только его наточил. Не хотелось бы затупить лезвие. Я просто уберу его. — Верный своему слову, он быстрым движением сунул нож в ножны, пристегнутые к ремню.

Однако Гейбриел не спешил следовать его примеру. Он уже видел, как ловко незнакомец управляется с ножом.

— Кто вы?

— Друг Мадлен. Кентербери послал за мной.

— Прошу прощения, но я вам не верю.

— Мне бы не понравилось, если б поверили.

Гейбриел боком двинулся влево, и незнакомец, как он и рассчитывал, поступил так же. Алые блики, отбрасываемые мерцающим в камине углем, осветили грубо скроенное лицо. Правую щеку незнакомца рассекал полукруглый шрам.

— Так кто же вы?

— Большинство людей называет меня Призраком.

Людей, носящих подобное имя, Гейбриел делил на два типа: сумасшедшие и преступники. Этого человека он отнес к последним.

— А остальные?

Губы незнакомца изогнулись в холодной улыбке.

— Йен Мэддокс.

— Кем вы ей приходитесь, Мэддокс? Бывшим любовником?

На лице мужчины отразилась веселость.

— Жаль, что она спит и не может слышать ваших слов. Как она? — Веселость испарилась, уступив место беспокойству.

Гейбриел не опустил руку с ножом, хотя и заметно расслабился.

— Жить будет.

Мэддокс медленно выдохнул.

— Ведь знал, что не стоит верить этому старому нервному дворецкому. — Он прищурился. — А где, черт возьми, были вы, когда ее пырнули ножом?

Неподдельный гнев Мэддокса окончательно развеял страхи Гейбриела. И все же он не хотел рисковать.

— В трех шагах от нее. — Он внимательно посмотрел на Мэддокса, ожидая реакции на собственные слова.

Но выражение лица мужчины не изменилось.

— Вы его поймали?

— Нет. Она сказала, что ранена, лишь когда мы вышли из театра.

Мэддокс что-то невнятно пробормотал.

— Она видела нападавшего?

— Нет.

Мэддокс провел рукой по волосам.

— Ужасно непростительно.

Он точь-в-точь повторил слова Мадлен.

— Откуда, вы говорите, ее знаете?

— Я этого не говорил.

Гейбриел слишком устал, чтобы терпеть двусмысленные ответы.

— А теперь ступайте.

— И оставить ее наедине с человеком, который начал рыскать по дому, едва она уснула?

Дверь спальни отворилась, и темноту прорезал луч света. Мимо стоящего в дверях Кентербери прошел еще один человек.

Худощавый незнакомец был выше Мэддокса и Гейбриела. Как и Мэддокс, он двигался с грацией хорошо обученного бойца.

— Как она? — спросил он.

— Рана не смертельна, — ответил Мэддокс, раздраженно взглянув на дворецкого. — Несмотря на недобрые предсказания.

Кентербери тяжело облокотился о дверной косяк.

— Слава Всевышнему.

Мэддокс кивнул Гейбриелу.

— Гейбриел Хантфорд, позвольте представить вам Клейтона Кемпбелла.

Гейбриелу было все равно, и все же он кивнул.

— Кемпбелл.

Кемпбелл прищурился, переведя взгляд с Мадлен на руку Гейбриела с все еще зажатым в ней ножом.

— Не он ее ранил, — поспешил успокоить товарища Мэддокс.

— Мы в этом уверены? — Глаза Кемпбелла сверкнули недобрым огнем.

Гейбриел порадовался тому, что все еще был вооружен.

— Мы должны поверить ему на слово? — вновь спросил Кемпбелл.

Гейбриел гневно взглянул на незнакомца.

— Точно так же и я должен верить, что один из вас или все вы не убийцы, явившиеся довести до конца начатое.

Кентербери выпрямился.

— Уверяю вас, что я не убийца.

Мужчины молча воззрились на дворецкого.

— Я буду очень вам благодарен, если вы немного остынете. Неприлично драться в спальне леди.

Мэддокс вскинул бровь.

— По-вашему, гостиная предпочтительнее?

Кентербери указал пальцем на Мэддокса, и его кустистые седые брови сошлись на переносице.

— Сточная канава. Это место очень вам подходит.

Кемпбелл подошел к постели и откинул одеяло. Его глаза потемнели при виде обнаженной груди Мадлен.

— Получили наслаждение, да?

Гейбриел приготовил нож, когда Кемпбелл бросился на него. Однако Мэддокс преградил ему дорогу.

— Позаботься сначала о ее жизни, а уж потом беспокойся о добродетели.

Гейбриел схватил за руку Кемпбелла, собирающегося развязать бинты.

— Вы доктор?

Клейтон холодно посмотрел на молодого человека.

— Нет. Как и вы.

Гейбриел приставил нож к боку Кемпбелла.

— Отойдите от нее.

— Послушайте, джентльмены, может быть, вы уберетесь из моей спальни со своими дурацкими спорами? — Мадлен приоткрыла один глаз, закрыла его снова. А потом вздохнула и открыла оба глаза сразу. — Вы все еще здесь?

— Ты в порядке, малышка? — спросил Кемпбелл. Впервые за все время, что он находился в этой комнате, его голос не источал лед. Он провел указательным пальцем по носу Мадлен.

Гейбриел с неохотой спрятал нож, ибо желание проткнуть Кемпбелла было слишком велико. Но очевидно, Мадлен знала обоих мужчин очень близко. Ведь она даже не спросила, что они делают в ее доме. Более того, она совсем не стеснялась своей наготы.

— Да. Кто-то попытался меня зарезать, но потерпел неудачу. Гейбриел обо мне позаботился.

Приподняв край бинта, Кемпбелл осмотрел рану.

— У вас есть опыт врачевания, Хантфорд? — Он накрыл Мадлен простыней, и к Гейбриелу вновь вернулся рассудок.

— Небольшой. И вынужденный. — Гейбриел наблюдал за тем, как Мадлен переводит взгляд с одного мужчины на другого. И куда только делось ее привычное кокетство? Она чувствовала себя непринужденно в обществе этих людей, и все же Гейбриел не доверял им. В конце концов, ему платили за то, чтобы он оберегал жизнь Мадлен.

Или делал вид, что оберегает. В любом случае он не допустит повторения сегодняшнего инцидента.

— Откуда вы знаете друг друга?

— Вы поверите, если я скажу, что мы вместе играем в карты? — спросил Мэддокс.

— Нет.

— А что, если мы кузены?

Гейбриел гневно посмотрел на Мэддокса.

— Вы скажете мне правду?

— Вряд ли. Если только Мадлен разрешит.

— Я мог бы сгноить вас в тюрьме.

Кемпбелл подошел к другу и встал рядом с ним.

— Было бы забавно посмотреть, как вы попытаетесь сделать это.

— Может, вы… — Мадлен попыталась приподняться на локтях, но тут же упала на спину, и краска вновь отлила от ее лица. Услышав ее судорожное дыхание, Гейбриел бросился к постели.

К сожалению, двое других мужчин поступили точно так же.

Гейбриел преградил им дорогу.

— Я о ней позабочусь.

Кемпбелл усмехнулся.

— Не думаю. Ваша работа на сегодня закончена.

— Кентербери! — Возглас Мадлен прервал спор.

— Мисс? — Дворецкий поспешил на зов.

— Джентльмены уже уходят.

Кемпбелл нахмурился.

— Мадлен…

— Я очень устала и испытываю сильную боль. А вы делаете только хуже.

Кентербери указал на дверь.

— Мне кажется, мисс Вальдан ясно выразилась.

Однако Гейбриел не двинулся с места. Да, Мадлен велела им убираться, но это вовсе не означало, что тем самым она делает себе лучше.

— Пошлите за нами, если потребуется, — произнес Мэддокс, а потом они с Кемпбеллом не оглядываясь вышли из комнаты.

— Мистер Хантфорд? — Кентербери громко откашлялся.

Однако Гейбриел остался возле кровати.

— Необходимо убедиться, что она не причинила себе вреда, когда ворочалась.

Мадлен поджала губы и вздохнула.

— Прекрасно. Но вы уйдете, как только закончите.

Гейбриел кивнул:

— По рукам.

Отвесив поклон, дворецкий попятился к двери.

Немного помедлив и приказав себе оставаться джентльменом, Гейбриел откинул одеяло. Нужно просто проверить рану, и все. Все точно так же, как и в случае с Бартлсом, поранившим ножом плечо.

Мадлен была самим совершенством, начиная с молочно-белых плеч и заканчивая изящной тонкой талией, которая теперь была обмотана бинтами. Кровь уже просочилась наружу.

Гейбриел стиснул зубы.

— Я же велел вам не двигаться. Почему вы не слушаетесь?

Он размотал бинты.

Кивнув, Мадлен прикрыла глаза.

Гейбриел накрыл рану куском чистой ткани.

— Откуда вы знаете Мэддокса и Кемпбелла?

— Они мои старые друзья.

Гейбриел забинтовал рану.

— Значит, вы познакомились в Лондоне?

— В общем, да.

Темный локон упал на плечо, и Гейбриел убрал его в сторону, накрывая Мадлен одеялом. Элегантная прическа растрепалась. Наверное, ей было ужасно неудобно лежать на сколотых в пучок волосах. Только вот почему его так это беспокоит? С какой стати?

— Вы стали друзьями из-за общей склонности давать двусмысленные ответы? — Гейбриел начал вытаскивать из прически Мадлен шпильки, распутывая шелковистые завитки, пропуская их меж пальцев и раскладывая по подушке.

Мадлен вновь вздохнула, и на этот раз вырвавшийся из ее груди звук был похож на вздох удовольствия.

— Нет. Это вбили в нас позже.

Рука Гейбриела замерла.

— Вбили?

— Фигуральное выражение. Не более того. Пожалуйста, не останавливайтесь.

Гейбриел вновь принялся гладить Мадлен по волосам.

— Это успокаивает. Моя мама делала так, когда я не могла заснуть. Она… — Брови Мадлен сошлись на переносице, а потом вновь разошлись в стороны. Дыхание стало глубже.

Вдох, выдох. Вдох, выдох. Напряжение покинуло ее. В отличие от предыдущего судорожного забытья она заснула сном ангела.

Гейбриел почти ей поверил.

— Ваша мама укладывала вас спать?

Мадлен ничем не показала, что услышала его.

Гейбриел в последний раз пригладил ее волосы.

— Трусиха.

 

Глава 13

В свете утреннего солнца Чешир-стрит с ее неровной булыжной мостовой выглядела почти респектабельно. Люди, которым не посчастливилось поселиться рядом с «Любовным гротом» леди Афродиты, робко выглядывали из своих домов, точно кролики по весне. Они вертели головой по сторонам, а потом начинали принюхиваться. И лишь поняв, что пьяные пирушки закончились, спускались по ступеням на улицу.

Когда Гейбриел постучал в дверь леди Афродиты отполированным медным кольцом, женщина средних лет и ее служанка, переходившие улицу, опрометью бросились домой и поспешно захлопнули за собой дверь.

В дверях появился молодой лакей с похожей на бочонок грудной клеткой. Гейбриел подал ему свою визитку, вошел в дом и снял шляпу.

— Могу я видеть леди Афродиту?

Наморщив лоб и склонив голову чуть набок, лакей читал визитку.

— Она никого не принимает в такой час. Мадам не просыпается рано.

Гейбриел готов был побиться об заклад, что по вечерам место этого глуповатого детины занимал кто-то другой.

— Я полицейский с Боу-стрит и пришел по делу. — Давно уже пора было разузнать о любовных похождениях участников аукциона. Леди Афродита не потакала извращенным наклонностям, но ее заведение было популярно, так что Гейбриел решил начать именно с него.

Лакей закивал.

— Если позволите, спрошу сперва у ее светлости.

Гейбриел остался стоять в холле. Убранство заведения было на удивление изысканным. В нем преобладали приглушенные оттенки голубого в отличие от алых и золотых, столь любимых хозяйками подобных заведений. Потертая мебель была превосходного качества и пахла воском. В свете канделябров она наверняка смотрелась элегантно и дорого. Неудивительно, что «Любовный грот» быстро обрел популярность спустя полгода после открытия. Вульгарность в его интерьерах была сведена к минимуму. На стенах висело лишь несколько картин с изображением прелюбодействующих нимф да в центре холла возвышалась мраморная статуя обнаженной женщины, в экстазе запрокинувшей голову.

Гейбриел замер.

Нет, этого не может быть.

Подобно школьнику, стыдливо разглядывающему античные изваяния в Британском музее, Гейбриел обошел мерцающую в полумраке статую.

Мадлен.

Он остановился, больше не заботясь о том, что его застанут за этим занятием.

То ли скульптор был неумелым, то ли он никогда не видел Мадлен обнаженной. Ее грудь была полнее, а талия уже.

Взгляд Гейбриела скользнул выше.

Мадлен, которую он знал, никогда бы не отдалась удовольствию с такой апатией. Она встретила бы наслаждение с широко раскрытыми глазами, вонзив ногти в спину любовника.

Если только победитель аукциона не предпочитает более покорных женщин.

Гейбриел судорожно вздохнул и отвернулся от статуи. Неудивительно, что ее аукцион столь популярен. Кто же откажется заплатить состояние за то, чтобы на лице Мадлен возникло выражение безграничного восхищения?

Неужели она сама попросила изготовить эту статую? Чтобы поставить ее в центре самого популярного в Лондоне борделя? Чтобы мужчины смотрели на нее и подсознательно начинали ее вожделеть? Да, Мадлен оказалась превосходным стратегом. Все продумала заранее. Гейбриел больше не сомневался в этом.

— Сэр? — В холле возник молодой лакей. — Вам повезло. Леди Афродита согласилась поговорить с вами. — Он набрал полную грудь воздуха, вспомнив, очевидно, что занимает серьезный пост. — Не изволите ли следовать за мной, сэр?

Гейбриел кивнул, в очередной раз подивившись, что такому деревенщине удалось наняться на работу к леди Афродите. Ему еще ни разу не приходилось встречаться с этой женщиной, что уже само по себе было примечательно. Неужели она наняла этого парня, чтобы сэкономить на жалованье? Или просто взяла его из милости? Ответ на этот вопрос дал бы Гейбриелу ключ к пониманию ее характера.

Но как бы он ни пытался сосредоточиться на предстоящем разговоре, в голове его крутилась одна-единственная мысль: откуда леди Афродита знает Мадлен?

Лакей провел его в кабинет. На диване полулежала белокурая женщина, облаченная в бледно-желтый пеньюар. Небрежно запахнутые, его полы являли взору Гейбриела полную грудь. Леди Афродита медленно скрестила ноги, сверкнув стройными лодыжками, а потом повела плечами, позволив пеньюару соскользнуть с них. Она явно не потрудилась надеть нижнее белье. По сравнению с изящным легким флиртом Мадлен манеры этой женщины казались крайне вульгарными. С таким же успехом она могла бы без лишних слов опрокинуть Гейбриела на ковер и разорвать на нем одежду.

И все же тело молодого человека никак не отреагировало на призыв. Он не испытал ничего даже отдаленно напоминающего желание. Кроме того, он предпочитал брюнеток. Нет, не черные, точно вороново крыло волосы, а темные красновато-коричневые локоны, отливающие медью в лучах солнца. А еще ему нравились хрупкие плечи, кажущиеся фарфоровыми, но скрывающие в себе не только изящество, но и силу.

Черт бы побрал Мадлен. Околдовала она его, что ли?

— Прошу вас, мистер Хантфорд, садитесь. — Рука, украшенная тяжелыми кольцами с разноцветными драгоценными камнями, указала на широкую скамеечку для ног, стоящую возле дивана.

— Спасибо, я постою.

Леди Афродита выпрямилась. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь шторы, осветили ее щедро посыпанное рисовой пудрой лицо, сделав заметными многочисленные морщины вокруг глаз.

— Стало быть, вы по делу.

— Именно так.

— Ты свободен, Майкл.

— Да, Френни… то есть леди Афродита. — Лакей пришел в уныние, но потом его лицо просияло. — Рукава съехали. Позволь помогу. — С этими словами он натянул пеньюар на плечо леди Афродиты. — Ведь для этого и нужны братья.

Хозяйка заведения бросила взгляд на Гейбриела, по-прежнему улыбаясь лакею.

— Спасибо, Майкл.

Молодой человек поспешил прочь.

— И что же вас привело ко мне?

— Мне нужна информация о некоторых из ваших клиентов.

Лицо леди Афродиты посерьезнело.

— Такой информации я не могу вам предоставить.

Гейбриел достал из кармана несколько золотых монет.

— Я заплачу.

Однако леди Афродита даже не взглянула на деньги.

— Думаете, люди будут посещать мое заведение, если я начну торговать их секретами? Вы здесь официально?

— Нет. По поручению частной клиентки.

— Кого именно?

Гейбриел раздумывал, что ответить. Дамы легкого поведения недолюбливали Мадлен, но он не видел причины скрывать от леди Афродиты правду.

— Мадлен Вальдан.

Леди Афродита бросила на Гейбриела заинтересованный взгляд.

— Вы работаете на Мадлен?

Гейбриел кивнул.

На лице леди Афродиты расцвела улыбка.

— Тогда Бог с ними, с клиентами. Вы получите всю необходимую информацию.

В груди Гейбриела зашевелились подозрения.

— В самом деле? Откуда вы знаете Мадлен?

И что он будет делать, если леди Афродита признается, что Мадлен работала у нее?

Гейбриел до сих пор не мог взять в толк, как относиться к словам Мадлен о ее непорочности. Какая-то его часть почти поверила ей, но единственного движения языком по нижней губе или чувственного покачивания округлых бедер хватило, чтобы снова начать сомневаться. А он очень не любил неопределенность.

— Я встретила ее в борделе.

Сердце Гейбриела болезненно сжалось.

— Я уже не молода, а общество не терпит престарелых куртизанок. Я продала последнее украшение, оставшееся мне от бывшего покровителя, но выручила за него не слишком много. Как видите, мне приходится заботиться еще и о Майкле, поэтому я едва сводила концы с концами. Я собиралась устроиться на работу в бордель. Но когда приехала туда, то не смогла заставить себя переступить порог. Я как раз сидела на тротуаре, когда мимо меня прошла Мадлен. О, как я ненавидела ее элегантность и красоту. И вдруг она остановилась и села рядом со мной. Рыдая, я рассказала ей все. Но Мадлен не стала меня жалеть. Она посоветовала взять деньги, вырученные от продажи ожерелья, и открыть собственное заведение. И подсказала, как организовать дело. — Леди Афродита рассмеялась и покачала головой. — Я подумала, что она сошла с ума. Но Мадлен объяснила, что чем дороже предмет, тем сильнее люди хотят его приобрести. Я всегда была немного авантюристкой, поэтому поступила так, как мне посоветовала Мадлен. Ведь если бы моя затея провалилась, в запасе оставалась работа в борделе. Денег от продажи ожерелья хватило на две недели аренды этого помещения. — Леди Афродита махнула украшенной драгоценностями рукой. — Это было полгода назад.

Гейбриел медленно выдохнул, злясь на себя за то облегчение, которое он испытал, выслушав эту историю. В конце концов, Мадлен объяснила леди Афродите, как открыть процветающий бордель. Что в этом плохого?

— Я заметил статую.

Леди Афродита улыбнулась.

— Это хвалебная песнь куртизанке, более искусной, чем я.

Гейбриел вынул из кармана список участников аукциона и протянул его леди Афродите.

— Это список людей, делающих ставки. Что вы о них знаете?

— Если вам нужна подробная информация, честно говоря, не знаю, чем смогу вам помочь. В моем заведении все очень просто.

— Что ж, отсутствие информации тоже кое-что дает.

Леди Афродита вытащила из ящика серебряные очки, водрузила их на нос и внимательно просмотрела список.

— Дэнбери я видела только раз, поскольку он почти не бывает в Лондоне. К нему никаких претензий, несмотря на то что он очень брезгливый. Он всегда приносит новые ночные сорочки для девушек, которых выбирает. Лентон тоже посещает мое заведение. Этот любит разнообразие. Никогда не встречается с одной и той же девушкой дважды — к их большому разочарованию.

— Стало быть, ваши девушки на Лентона не жаловались? Он никогда не проявлял жестокости по отношению к ним?

— Нет. Я и сама с ним спала. Он требовательный любовник, но в его пожеланиях нет ничего необычного. — Леди Афродита вновь взглянула на список. — Уэзерсли я не видела. Судя по тому, что я слышала, он содержит несколько любовниц. Кроме того, среди моих клиентов нет его ровесников. — Леди Афродита вела пальцем по строчкам и постукивала по именам людей, которых знала.

Гейбриел с трудом удержался от желания положить конец этой беседе. Он знал, что иногда под маской светских денди скрываются настоящие изверги, и чем больше тайн открывала ему леди Афродита, тем сильнее бушевала в его душе ярость. И этих людей Мадлен собиралась завлечь в свои сети?

Внезапно леди Афродита едва не смяла список.

— Биллингсгейт все еще не вышел из игры?

— Он не повышал ставки в течение нескольких дней, но от участия в аукционе не отказался.

Леди Афродита поджала губы, словно хотела плюнуть на ковер, но потом передумала.

— Он настоящее животное. Ему нравится связывать девушек и мучить их.

Гейбриел и раньше слышал, что этот человек крайне жесток. И тогда на балу девушка его испугалась.

— Он посещает ваше заведение?

— Нет. Негодяй знает, что я скорее пристрелю его, чем пущу на порог.

— Вы знакомы с ним лично?

Леди Афродита холодно улыбнулась.

— Можно сказать и так. — Она отвела в сторону полу пеньюара, явив взору Гейбриела неровные светлые шрамы на груди.

— Вы были его любовницей?

— Один-единственный раз. И мне этого оказалось вполне достаточно.

— Так почему же вы согласились спать с ним? — спросил Гейбриел.

— Он был красив и обворожителен. И слишком хорошо скрывал темные стороны своей натуры.

— Обворожителен? — Гейбриел вспомнил, что именно таким эпитетом Сьюзен наградила своего поклонника.

— Он чувствует себя еще более могущественным, если женщина еще им и очарована. Тогда он не останавливается ни перед чем.

Надежда, которую Гейбриел тщательно прятал глубоко в сердце, едва не вспыхнула с новой силой.

— А другие любовницы жаловались на жестокость с его стороны?

— Он очень щедро платит.

— Как думаете, он способен на убийство?

Леди Афродита задумчиво покрутила кольцо на указательном пальце.

— Вполне возможно. Ему необходимо постоянно доказывать свою силу. И если кто-то пытается ему противостоять, он выходит из себя.

— И как он проявляет жестокость?

Леди Афродита покачала головой.

— С помощью ножа.

Гейбриел заскрежетал зубами. Даже если этот человек не повинен в убийствах, он скорее пристрелит его, нежели подпустит к Мадлен.

— Я мог бы его арестовать.

— Арестовать пэра за то, что тот пять лет назад не слишком любезно обошелся с какой-то шлюхой?

Гейбриел не верил своим ушам.

— Даже если никто не даст против него показаний, общение с полицией охладит его пыл.

Леди Афродита вздохнула.

— Звучит заманчиво, но я не хочу рисковать тем, что у меня есть. И поверьте мне, не многие отважатся перейти дорогу пэру. — Она провела пальцем по ключице, а потом спустилась в ложбинку меж грудей. — Вы уверены, что я больше ничего не могу для вас сделать? Я очень люблю Мадлен, но подозреваю, что в связи с этой историей она не может дать вам удовлетворения.

— С какой историей?

— Касающейся ее девственности… — Сдвинув брови, леди Афродита замолчала. — Я не должна была говорить об этом.

Гейбриела охватило ощущение, будто его предали, но это уже не имело никакого значения. Он получил доступ к подозреваемым. И ему нет никакого дела до того, девственница Мадлен или нет. Это ее личное дело, в конце концов.

И все же во рту у него пересохло.

— Откуда вы знаете?

— Я… — Леди Афродита поправила съехавший с пальца перстень с крупным рубином. — Когда она села рядом со мной на тротуар, я обратила внимание на ее глаза. Именно благодаря им я поняла, что она не леди. В нашей профессии приходится делать вещи, каких врагу не пожелаешь. — Она задумчиво потерла шрамы на груди. — А у Мадлен были глаза женщины, прошедшей через настоящий ад.

 

Глава 14

Проделав утомительный путь из спальни в кабинет, Мадлен остановилась и уткнулась лбом в прохладное оконное стекло. Рана пульсировала от каждого вздоха, но девушка старалась не обращать на боль внимания, что уже было неплохо. Мадлен задумчиво провела пальцами по выступившим на стекле каплям влаги. Рамы необходимо отремонтировать. Только вот заниматься этим будет уже другой жилец.

Занятно. Еще ни разу за последние десять лет Мадлен не задерживалась где-либо дольше, чем здесь. И все равно не чувствовала себя как дома.

Да и возможно ли такое? Это всего лишь еще одна миссия. Еще одна тщательно спланированная иллюзия.

Когда все закончится, она купит себе небольшой коттедж с соломенной крышей и садом. Станет вязать крючком салфетки. Или их вяжут спицами? Только вот суждено ли ей обрести наконец родной дом?

Мадлен щелчком сбросила с пальца каплю. Или же это новое для нее существование станет очередной иллюзией? Ролью скучной сельской вдовы?

Впрочем, спустя пятнадцать лет она начнет забывать, что играет всего лишь роль. Глейвенстроук предупреждал, что, живя слишком долго под личиной другого человека, шпион начинает терять собственное «я».

Господи, пусть так будет и с ней!

Впрочем, в сложившейся ситуации она может и не прожить достаточно долго для того, чтобы все забыть. Мадлен задрожала, поплотнее запахнула полы халата и поморщилась, ощутив, как натянулись стежки на ране. Ведь ее враг в любой момент может проникнуть в дом и окончательно с ней разделаться.

А, черт с ним.

Или с ней. Ее репутации уже ничто не сможет навредить.

Мадлен осторожно опустилась в кресло, стоящее возле окна. Наверное, ей все же стоило рассказать Гейбриелу об угрозе. Впрочем, он и так уже догадался, что кто-то вознамерился ее убить. И не так уж важно, с какой целью.

Кроме того, если она все ему расскажет, он непременно сделает что-нибудь благородное и вместе с тем ужасно глупое. Например, настоит на том, чтобы пожить у нее в дом. В животе Мадлен запорхали бабочки при мысли о том, что она встретит его на кухне за тарелкой с запеченными яйцами. В расстегнутой рубашке, с босыми ногами и темной щетиной на щеках… Мадлен потерла глаза костяшками пальцев. Господи, да она терпеть не может запеченные яйца.

Правда состояла в том, что Мадлен не могла совладать с собой, когда Хантфорд находился рядом, а это было гораздо опаснее, чем какое-либо из одолевавших ее сомнений.

Слава Богу, что она больше не шпионка. Надоела ей эта роль.

Мадлен вновь уткнулась лбом в прохладное стекло, и от ее теплого дыхания оно покрылось еще большим количеством водяных капелек, затуманив обзор.

Темная закутанная в плащ фигура свернула за угол. Даже полы плаща не смогли скрыть сильных уверенных шагов.

Несмотря на то что он смотрел прямо перед собой, Мадлен знала, что он подмечает каждую деталь.

Большинство людей не обращают внимания на то, что происходит вокруг. Все, что не попадается им под ноги, остается незамеченным.

Но Гейбриел обладал остро отточенным чутьем охотника и даже со своего места Мадлен чувствовала исходящую от него энергию. В какой-то степени его чрезмерная наблюдательность даже пугала ее. Она слишком долго была шпионкой, чтобы не замечать этого.

И в то же время она каждый раз с огромным трудом удерживалась от соблазна спросить, действительно ли Гейбриел подмечает те же мелочи, что и она. Заметил ли он, например, сову, устроившую себе гнездо на вершине дуба, когда они прогуливались по Гайд-парку, или звон хозяйского серебра в кармане прошедшего мимо них лакея?

Мадлен пригладила полы халата, услышав шаги поднимающегося по лестнице Гейбриела. Следовало оставить халат в гардеробной, но она чувствовала себя ужасно уставшей и несчастной. А теперь ноги попросту не донесут ее в спальню, чтобы переодеться.

Итак, Гейбриел вознамерился узнать о ней правду.

Улыбка Мадлен померкла. Опаснее всего было то, что она отчаянно желала узнать, что же ему удалось раскопать.

Гейбриел остановился на пороге кабинета. Мадлен сидела в кресле возле окна. На ней был белый фланелевый халат с высоким воротом. Скорее всего на этот наряд пошло больше материала, нежели на три платья, вместе взятых.

Не хватало только кружевного чепца. В нем Мадлен была бы точной копией примерной жены, поджидающей своего супруга.

Гейбриел судорожно сглотнул, ощутив прилив горячего желания. Откуда она знала, что зрелище получится столь эротичным? Что он почувствует себя так, будто именно его прихода она так терпеливо ждет? Что, подойдя, увидит улыбку на ее лице и возьмет ее за руку, чтобы отвести в спальню? Что с трудом дождется момента, когда сможет сорвать с нее одежду и объять взглядом тело, которое принадлежит лишь ему одному?

Собственническое чувство вернуло его с небес на землю.

Неужели он испытывает это чувство к куртизанке, собирающейся продать девственность, коей даже не обладает?

Пальцы Гейбриела сжались в кулаки. Да что с ним такое происходит, раз его бросает в дрожь от одного лишь вида Мадлен в домашнем халате? Если ему хватит глупости жениться, он будет вваливаться в дом в три часа утра с перепачканными кровью руками после драки с преступниками и в ботинках с прилипшими к ними нечистотами. От такого мужа жена будет бежать без оглядки. Или начнет рыдать из-за того, что он пропустил устроенный ею званый ужин.

Нет, не стоило Мадлен создавать картину домашнего уюта, чтобы произвести на него впечатление.

Как не стоило ей и вставать с постели. Гейбриел уцепился за эту здравую мысль — первую с того момента, как он переступил порог кабинета.

— Что вы здесь делаете?

Мадлен сдвинула брови.

— Я чувствую себя хорошо. Спасибо, что поинтересовались.

Гейбриел подошел к Мадлен. Как он и опасался, кожа вокруг ее рта побелела от боли, а под глазами залегли темные крути.

— Ничего хорошего я не вижу. Вы хотя бы можете передвигаться самостоятельно? Или слишком переоценили свои силы?

Мадлен упрямо вскинула подбородок.

— Могу.

Гейбриел подал ей руку.

— Докажите.

Мадлен посмотрела на него с оттенком недоумения.

— У меня есть причина на то, чтобы пребывать в дурном настроении. А у вас?

Слова леди Афродиты, касающиеся Мадлен, вертелись в сознании Гейбриела до тех пор, пока ему не показалось, будто он сходит с ума. У нее не было доказательств, лишь предположения, но что-то подсказывало Гейбриелу: леди Афродита права. Он и раньше исподволь замечал глаза Мадлен, в которых застыло разочарование. Она позволяла себе слабость, когда думала, что ее никто не видит.

Да, он злился на нее за ложь, касающуюся девственности, но при мысли о том, что ей приходилось страдать от рук других мужчин, сердце Гейбриела разрывалось от ярости.

Только вот он не собирался делиться этими своими соображениями с Мадлен. Он вообще хотел забыть о них.

— Я не спал всю ночь, а потом наносил визиты в бордели.

— В бордели? Думаю, от этого ваше настроение лишь улучшилось бы.

— Вряд ли рассказ о том, что лорд Плипингтон питает особую слабость к женским ногам, приведет кого-либо в доброе расположение духа.

Мадлен поморщилась.

— Что еще?

Гейбриел поведал Мадлен о том, что он узнал в заведении леди Афродиты и еще нескольких более захудалых борделях, расположенных рядом с доками.

Слушая рассказ, Мадлен кивала. Но ни разу не выказала удивления или ужаса при перечислении странных привычек некоторых клиентов. Она задумчиво постучала пальцем по нижней губе.

— В таком случае Крэмер и Мэнтон должны выйти из игры.

— И как вы собираетесь убедить их в этом?

— Используя те же уловки, что вынудили их делать ставки.

— А как быть с остальными? Неужели вам понравится, если лорд Плипингтон станет облизывать вам ноги? Или если сэр Джон захочет, чтобы вы его отхлестали? — Гейбриел с трудом сдерживал кипящую в груди ярость.

На щеках Мадлен заиграл румянец.

— За те деньги, что они готовы заплатить, я готова быть более чем терпимой.

Больше всего Гейбриелу хотелось сейчас схватить ее за плечи и трясти до тех пор, пока зубы не начнут клацать. Пока она не отшатнется от его слов, как сделала бы это любая другая женщина.

— А что насчет Биллингсгейта? — спросила Мадлен.

Гейбриел помедлил с ответом. Он уже договорился встретиться со стряпчим этого господина и не хотел, чтобы Мадлен вычеркнула вышеозначенного соискателя из списка, прежде чем он увидит документы.

— Я надеюсь получить информацию о нем завтра.

Гейбриел вздохнул и направился к двери в попытке заглушить чувство вины. Он был в долгу у своей сестры и еще одной убитой девушки. Гейбриел постарался представить их мертвые тела, аккуратно уложенные на кровати, в белых сорочках, сколотых у горла брошками. Сьюзен была безупречно чиста, когда какой-то негодяй покрыл ее шею уродливыми кровоподтеками. Она заслуживала того, чтобы правосудие свершилось. А ее убийца никак не должен избежать петли.

Гейбриел посмотрел на сетчатую прореху в ковре. Он откроет Мадлен глаза еще до того, как закончится аукцион.

Пусть он не отыщет убийц, но выбрать Биллингсгейта в качестве победителя он тоже не позволит. Но тогда отчего он чувствовал себя так, будто приносит одну женщину в жертву ради другой?

— А теперь, когда вы знаете все, вам необходимо вернуться в постель. Позвать служанку?

— Какую?

Гейбриел озадаченно сдвинул брови.

— Разве у вас нет служанки? — Вчера вечером он не заметил отсутствия таковой, но теперь это бросалось в глаза.

— Меня вряд ли можно назвать леди.

— А кто сменил вам повязку?

— Я сама.

Гейбриел выругался. Вряд ли Мадлен смогла забинтовать рану должным образом.

— А кто укладывает вам волосы?

— Неужели вы не в состоянии представить, что я могу выжить без посторонней помощи?

— Выжить — да. Но не надеть или снять эти ваши хитроумные наряды.

Мадлен невольно улыбнулась.

— Ценное наблюдение. У меня есть кучер и дворецкий. А еще девушка, которая время от времени приходит помочь. Если же мне хочется сделать какую-то слишком замысловатую прическу или надеть платье сложного покроя, леди Афродита присылает одну из своих девушек.

— Она очень высокого мнения о вас.

Мадлен фыркнула.

— Просто леди Афродиту восхищает тот факт, что она встретила кого-то более предприимчивого, чем она сама.

— Вам известно о статуе, стоящей в холле ее заведения? — Гейбриел пожалел об этом вопросе, едва только слова слетели с его языка. Просто он не мог смотреть на Мадлен и не представлять, как она позирует для нее.

А потом ему не нужно стало ничего представлять.

Мадлен запрокинула голову, закрыла глаза и приоткрыла рот.

Дьявол!

Потом она выпрямилась, смахнула с рукава невидимую пылинку, и Гейбриел заметил играющую на ее губах улыбку.

— О какой статуе вы говорите?

Гейбриел не выдержал и рассмеялся. Как ей это удавалось? Ведь еще мгновение назад он ужасно злился на нее.

— Это была ваша идея?

— Вы считаете меня самовлюбленной самкой? — Мадлен посмотрела на Гейбриела из-под полуопущенных ресниц. — Хотя я действительно посоветовала леди Афродите подвинуть ее ближе к входу. — Улыбка на губах Мадлен стала шире, а потом с них сорвался смех.

— Ой… — Ее веселость мигом улетучилась, и она прижала руку к животу.

Прежде чем она успела запротестовать, Гейбриел подхватил ее на руки.

— Я отнесу вас в постель.

— Вас поразила моя поза, да? А вот мне показалось, что выражение лица еще ни о чем не свидетельствует.

— У вас на все найдется язвительный ответ?

— Конечно. — Мадлен немного расслабилась, прижавшись щекой к груди Гейбриела. — Наверное, после всех этих разговоров о независимости я должна была воспротивиться подобному обращению. Но мне действительно было страшно думать о том, что придется добираться до спальни самой.

Гейбриел медленно дышал ртом, стараясь не обращать внимания на легкий аромат ванили, исходящий от волос Мадлен. И если он и прижал ее к себе немного сильнее, когда поднимался по лестнице, то лишь для того, чтобы не разбередить рану, а вовсе не из желания ощутить прикосновение шелковистых волос к своей коже.

Лучам полуденного солнца не удалось сделать темно-зеленые обои и ореховые панели спальни Мадлен менее гнетущими. Гейбриел положил женщину на край кровати. Теперь, когда ее жизни ничто не угрожало, трудно было оставить без внимания реакцию своего тела на нее.

— Позвольте я осмотрю шов. — Собственный голос показался Гейбриелу ужасно скрипучим.

— Вы готовы на все, чтобы увидеть меня обнаженной, не так ли? — Мадлен поморщилась. — Я делаю это бездумно. Все превращаю в намек. Слова по привычке формируются в фразы. Слава Богу, что мне не довелось встретиться с папой римским. Шок наверняка убил бы его.

За насмешливостью Мадлен скрывалось одиночество, и внезапно Гейбриела накрыло непреодолимое желание приласкать ее.

— Вы не хотите, чтобы я видел вашу наготу.

Мадлен еле заметно дернулась, и ее глаза расширились.

— Это не имеет значения. Дело в том, что я сказала бы то же самое кому угодно.

— И признались бы потом в этом?

Вздохнув, Мадлен закрыла глаза.

— Мне не нужна еще и головная боль. Просто разденьте меня.

Мысль о том, чтобы снять с Мадлен одежду для дела, показалась Гейбриелу менее тревожащей, чем мысль о том, что она разденется для него. Поэтому он начал расстегивать халат, легонько касаясь пальцами прохладных круглых пуговиц и мягкой ткани. Но даже на расстоянии от кожи Мадлен исходило манящее тепло. Гейбриел мысленно выругался, когда его пальцы задрожали.

Мадлен открыла глаза и поймала его руку.

— Неудивительно, что вам пришлось вчера разрезать на мне одежду. Я бы истекла кровью, если б вы стали ее расстегивать. Позвольте мне.

Кивнув, Гейбриел отвернулся к окну. По четыре стекла в каждом окне. Окон три.

Мадлен расстегнула пуговицы на груди, и полы халата медленно раздвинулись в стороны…

Всего двенадцать стекол. Одно стекло такого размера стоит сейчас пятнадцать шиллингов. Стало быть, общая сумма составит…

— Все. — В голосе Мадлен сквозила веселость, и поскольку Гейбриел сдержался, чтобы не наброситься на нее, он готов был позволить ей немного посмеяться над собой.

События прошлой ночи вымотали и опустошили его. Вряд ли реальность окажется такой же восхитительной, как его воспоминания, запечатлевшиеся в разгоряченном сознании. Ну не может женщина быть настолько безупречной…

— Дьявол! — На этот раз Гейбриел выругался в голос. Мадлен оказалась более чем безупречной. От желания у Гейбриела перехватило дыхание, лишая его возможности вздохнуть.

Она устала и испытывает боль. Гейбриел повторял эти слова словно заклинание, и только они помогали ему удержаться от соблазна схватить увенчанную розовым соском грудь Мадлен.

Он быстро размотал бинты. Рана начала затягиваться. Вокруг уже не было ни красноты, ни припухлости, поэтому он тщательно забинтовал ее снова.

— Я совсем не возражаю, чтобы вы видели меня обнаженной.

— Что? — Рука Гейбриела замерла.

— Я не ответила вам, когда вы спросили. Кроме того, прошлой ночью вы уже видели мою кавалерию.

— Кавалерию? — переспросил Гейбриел. Очевидно, он утратил способность не только строить предложения, но и понимать их.

Мадлен подмигнула, а потом многозначительно посмотрела на собственную грудь.

— Рвущуюся в бой, но совершенно бесполезную.

Вот уже второй раз за день с губ Гейбриела сорвался смех. Однако под напряженным взглядом Мадлен он тут же стих.

Ее дыхание вырывалось из полуоткрытых губ. Гейбриел смотрел на эти пухлые влажные губы до тех пор, пока чувство самосохранения не заставило его опустить глаза. Мадлен глубоко дышала, и ее груди слегка подрагивали, а соски тянулись навстречу Гейбриелу.

Молодой человек перевел взгляд на ее лицо. Мадлен все еще смотрела на него и наверняка видела, как он таращился на ее грудь.

Если бы сейчас что-то нарушило тишину в спальне, Гейбриел не заметил бы, как участилось дыхание Мадлен, и как она судорожно сглотнула.

Но в спальне царил полный покой.

Рука Гейбриела скользнула вверх, слегка коснувшись груди Мадлен. С ее губ сорвался тихий вздох удовольствия, и этот почти неслышный возглас доставил Гейбриелу гораздо больше радости, нежели дюжина сладострастных стонов.

Однако когда он продолжил неспешные ласки, бинт в его руке натянулся, вынудив его остановиться.

Ну что за черт! Куда делось его хваленое самообладание?

Гейбриел быстро закончил перевязку и запахнул полы халата.

— Гейбриел…

Стук в дверь оборвал Мадлен на полуслове.

— Мисс? — Кентербери просунул в образовавшуюся щель голову, увенчанную пером страуса. — Я рад, что вы отдыхаете. — Он протянул листок бумаги. — Ноутон прислал обновленный список.

Гейбриел взял листок из рук дворецкого, пробежал его глазами и замер. Кровь отлила от его головы, а потом хлынула назад с оглушительным шумом.

— Ну и кто на этот раз возглавляет список? — поинтересовалась Мадлен.

— Маркиз Нортгейт. — Гейбриел смял лист бумаги и швырнул его в камин, с наслаждением наблюдая за тем, с какой жадностью его пожирает огонь. — Мой отец.

 

Глава 15

Мадлен отвернулась, чтобы скрыть написанный на лице шок.

— Ваш отец маркиз? — Это многое объясняло. Например, тот факт, что Гейбриел окончил Оксфорд.

Гейбриел выглядел так, словно собирался перевернуть вверх ногами всю комнату.

— Этот человек распутник и негодяй.

— Стало быть, он прекрасно впишется в компанию остальных моих поклонников.

Гейбриел нахмурился еще сильнее, однако не стал отвечать на едкое замечание Мадлен и провел рукой по коротко стриженным волосам.

— Сегодня вечером у меня есть дела.

Мадлен едва сдержалась, чтобы не схватить Гейбриела за рукав и попросить его остаться.

— Вы не должны уходить, не объяснившись, после такого заявления.

— Почему же.

Он, конечно, не уйдет, если она привяжет его к стулу и приставит к ноге горячую кочергу. Идея показалась Мадлен весьма привлекательной.

— Вы хотите, чтобы я исключила его из списка?

Гейбриел пожал плечами.

— Поступайте, как хотите. Я на протяжении тридцати лет не имел ничего общего с этим человеком. Он для меня никто.

«Люди не сжигают имена тех, кто им безразличен».

— И вам все равно, если я страстно займусь с ним любовью на этой самой кровати?

На подбородке Гейбриела дрогнул мускул.

— Все равно.

Упрямец.

— А если он снимет с меня халат и начнет покрывать поцелуями мое тело?

— Все равно. — Однако жилы натянулись на его шее.

— Если я лягу на спину, обниму его ногами за талию и…

— Черт побери, Мадлен! Что вы от меня хотите? — Гейбриел быстро подошел к кровати и уперся руками в матрас в нескольких дюймах от плеча Мадлен. На его лице отражалась такая буря эмоций, что она не могла различить ни одну из них. В Москве Мадлен видела человека, дразнящего медведя. Он тыкал в него палками до тех пор, пока животное не бросилось на него с оглушительным ревом.

Только в Москве медведь был прикован цепью.

Костяшки пальцев Гейбриела побелели.

— Душещипательную историю о маленьком мальчике, тоскующем по своему отцу? Это вы хотите услышать? — Гейбриел схватил женщину за подбородок. — Но ничего этого не было. Этот человек отвратительнее, чем жижа в сточных канавах, но если вы так его желаете, берите ради Бога. Я не сомневаюсь, что у него полно денег. — Гейбриел с рычанием отдернул руку от лица женщины.

— Гейбриел… — Мадлен замерла. Она понятия не имела, что ответить на все это. Но твердо знала одно: она не хочет, чтобы Гейбриел вышел за дверь. Только не сейчас. — Что произошло между ним и вашей матерью?

Гейбриел грубо рассмеялся.

— Вы действительно хотите, чтобы я объяснил вам, откуда берутся дети?

— Вы сказали, что он воспользовался ею.

— Зачем вам это?

— Не знаю. — И Мадлен не солгала. Она не должна была задавать этот вопрос. Он не повлияет на нее или аукцион, так же, как не повлияла на них информация о его сестре, которую он так тщательно от нее скрывал. — Это поможет скоротать время и удержать меня в кровати, — промямлила Мадлен.

— Вы хотите, чтобы я раскрыл вам свои семейные тайны, только потому что вам скучно? Если вам нужна причина для того, чтобы остаться в постели, я могу предложить кое-что получше. — Палец мужчины скользнул по подбородку Мадлен в грубой ласке, но прикосновение к ее губам было нежнее. Гейбриел наклонялся до тех пор, пока Мадлен не смогла разглядеть все оттенки зелени в его бледно-нефритовых глазах. — Ну что, хотите теперь встать с постели?

Мадлен вдруг показалось, что у нее отнялись ноги.

Рука Гейбриела спустилась к вороту ее халата и замерла над самой кружевной оборкой. С каждым вздохом чувствительная кожа Мадлен касалась пальцев Гейбриела. Она даже поймала себя на мысли, что задерживает дыхание, чтобы продлить контакт.

— Ну, что скажете теперь? — спросил Гейбриел, раздвигая полы халата Мадлен и прижимаясь губами к ложбинке между ее грудями. — Зачем рассказывать какую-то грязную историю, когда я могу развлечь вас совсем иначе?

Кожу Мадлен опалило огнем, словно губы мужчины поставили на ней клеймо.

— Потому что, если вы расскажете мне свою историю, я отплачу вам тем же. Поведаю кое-что о себе.

Губы Гейбриела тотчас же покинули ее кожу, и Мадлен возненавидела себя за глупость. Ну кто ее тянул за язык?

Гейбриел застегнул верхнюю пуговицу на ее халате.

— И что же вы мне поведаете?

— Расскажу о своих родителях. — И с какой стати она торгуется? Это совершенно неэффективное средство позволяло Гейбриелу держать себя под контролем. Кроме того, сделка означала, что и она должна дать ему что-то взамен.

— Правду?

Похоже, ее уловка сработала.

— Да.

Гейбриел некоторое время смотрел на Мадлен так, что ей стало ужасно неуютно под его прожигающим насквозь взглядом. А потом он заговорил:

— Моя мать была гувернанткой. Единственной дочерью викария. Она работала на лорда Саймона. Однажды летом его приехал навестить старший брат, маркиз Нортгейт. Он был помолвлен с другой женщиной, но это не помешало ему соблазнить мою мать. Узнав, что она забеременела, он отказался жениться на ней.

Мадлен протянула руку, но Гейбриел отошел от кровати.

— И как ваша мать восприняла это?

Гейбриел мотнул головой, и его щеки залил густой румянец.

— Она придумывает для него различные оправдания. Он так очаровал ее своей ложью, что, кажется, она до сих пор верит ему и его клятвам. — Гейбриел дрожал от гнева, но Мадлен заметила, что он и смущен тоже. Сбит с толку тем обстоятельством, что его мать позволила себе быть столь легковерной. Сам же Гейбриел не мог оправдать глупость.

— Вы когда-нибудь с ним встречались?

— Нет. Он попытался приехать на похороны моей сестры. Но я не позволил. Ведь это он сделал ее незаконнорожденной и лишил жизни, достойной леди.

— А вас — жизни наследника маркиза?

Гейбриел фыркнул.

— Пусть убирается ко всем чертям со своим титулом! Но Сьюзен заслуживала лучшей участи. Как и моя мать.

Мадлен попыталась осторожно протиснуться в приоткрытую дверь.

— Что случилось с вашей сестрой?

— Ее убили семь лет назад.

— Что?..

— Достаточно. Теперь ваша очередь.

Мадлен медленно набрала в легкие воздуха, стараясь унять приступ паники, охватившей ее при мысли о том, что придется рассказать что-то о себе. Хватит. Нет ничего опасного в той информации, которую она собиралась сообщить. Ничего такого, что можно было бы обернуть против нее. Ее родители мертвы. А она сама больше не шпионка, вынужденная скрывать собственное имя.

И все же Гейбриел сможет использовать полученную информацию против нее. Так происходило всякий раз.

Мадлен пришлось сосредоточиться, чтобы заставить себя заговорить.

— Мою мать звали Элизабет Вальдан. Дочь приходского священника, она вышла замуж за Томаса Сент-Джона, странствующего актера. — Мадлен перевела дыхание. Она и так сказала слишком много.

Гейбриел молчал.

— И?..

— Это все.

— Но ведь мы заключили сделку.

— Верно. Но если вы решили не вдаваться в подробности, то это не моя вина. — Мадлен чувствовала себя уязвленной. Но Гейбриел, конечно же, не знал, чего ей стоило сообщить ему эту крупицу информации о себе.

Глухо зарычав, Гейбриел уперся руками в матрас по обе стороны головы Мадлен, и теперь его лицо находилось всего в нескольких дюймах от нее.

— Вы знаете, что я не собирался этого делать.

Мадлен должна была чувствовать себя в западне.

После смерти матери она поклялась, что никогда больше не позволит себя запереть. Впервые оказавшись в тюрьме, она била и царапала дверь до тех пор, пока кровь не заструилась по ее рукам, смешавшись с кровью мертвого мужчины, которой было перепачкано ее платье.

Ей следовало поступить так же и теперь. Нужно ударить Гейбриела и освободиться. Это будет просто. Хватит единственного удара в подбородок, ведь она не хочет покалечить его слишком сильно.

Но когда ее руки коснулись его тела, она не смогла сжать их в кулаки. Ладони Мадлен скользнули вверх по широкой груди мужчины и скрывающимся под тканью рубашки гладким литым мышцам. Положив одну руку на бьющееся сердце, Мадлен обвила другой его шею. Она провела пальцами по волосам на его затылке, наслаждаясь их мягкой шелковистостью.

— А что вы собирались сделать?

Гейбриел наклонился так низко, что его губы едва не касались губ Мадлен.

— Узнать правду о вас.

— Вы уже говорили мне об этом. Но зачем? Зачем вы хотите что-то обо мне узнать? Я исчезну из вашей жизни через неделю. Я ничего не значу для вас, равно как и вы для меня. — Мадлен потянула Гейбриела к себе, желая унять покалывание в губах.

Но он не поддался, и его губы по-прежнему оставались слишком далеко от нее.

— Вы мучаете меня, Мадлен… — Нет, это не был возглас пребывающего в отчаянии любовника. Слова Гейбриела прозвучали осуждающе, даже зло.

Мадлен знала, что если поцелует его, Гейбриел пропадет. Она видела, каким голодным огнем, каким желанием горели его глаза. Мужское вожделение было ее оружием, и она очень искусно им владела. Нервы Гейбриела были натянуты точно тетива новенького лука. Стоит лишь натянуть ее посильнее, и она зазвенит, давая ей то, чего она так хотела. В чем нуждалась.

И все же Мадлен медлила, внезапно ощутив непривычную неуверенность.

— Вам это не нравится.

— Не нравится. Потому что я не хочу вас желать. У меня есть дела поважнее размышлений о том, каковы на вкус ваши губы. О том, как уютно ляжет в мою ладонь ваша грудь. Или о том, что вы сделаете, если я суну руку вам под юбку.

Лоно Мадлен пульсировало так, словно Гейбриел уже проделывал с ней все, о чем говорил.

А он тем временем продолжал:

— Я не одобряю этот аукцион. Вы даете советы проституткам о том, как открыть свой собственный бордель. Вы не моргнув глазом манипулируете всеми, кто вас окружает. — Гейбриел судорожно перевел дыхание. — Но почему, скажите, почему я не могу вас ненавидеть за это?

Мадлен презирала жжение в горле, как презирала себя за неспособность оттолкнуть от себя этого мужчину.

— Я не просила вас любить меня. И я не стану извиняться за то, что я такая, какая есть. — Да и с какой стати. Ведь извинения не отпустят ей грехов.

— Знаю.

Призвав на помощь гордость, Мадлен положила ладони на грудь Гейбриела и оттолкнула его.

— Хорошо. Поэтому запомните: я не хочу, чтобы вы меня любили. Потому что у вас нет на это средств.

Сначала попытка Мадлен оттолкнуть Гейбриела не увенчалась успехом, но потом он отстранился, крепко сжав губы.

— Мадлен…

Раздался звон стекла, когда что-то ударилось в окно.

Испуганный возглас Мадлен заглушило тело Гейбриела, накрывшего ее собой. Он выругался, а потом перекатился на спину, одновременно стаскивая с себя куртку.

Не обращая внимания на боль, пронзившую бок, Мадлен села. Языки пламени лизали ковер возле окна, посылая под потолок клубы черного дыма.

Мадлен вскочила на ноги и рывком стащила с кровати стеганое покрывало. От дыма першило в горле, а глаза наполнились слезами.

Гейбриел уже сбивал огонь собственной курткой. Мадлен последовала его примеру, набрасывая тяжелое покрывало на пламя, угрожавшее перекинуться на шторы.

Оранжевые блики заплясали на стенах. Неужели они что-то пропустили? Мадлен больше не видела огня.

Закат. Она закрыла глаза. В окна лился оранжевый свет заходящего солнца. Мадлен вздохнула и закашлялась. Резкая боль обожгла ее бок, когда она ударилась бедром об пол. Мадлен удивленно открыла глаза. Неужели она действительно упала? В высшей степени непростительно.

Сильные руки подняли ее в воздух.

— О чем вы только думали?

— О том, что мой дом охвачен огнем. — Инцидент лишь внес смятение в ее и без того растревоженную душу. А близость сильного волевого подбородка Гейбриела еще усугубляла ситуацию.

— Вы поранились?

Мадлен сдвинула брови.

— Кажется, нет.

— Не порезали ноги о стекло? Вы можете встать?

— Могу. — Нет, она не позволит Гейбриелу с его проявлением заботы усыпить ее бдительность.

— Хорошо.

Гейбриел отошел от окна, поставил Мадлен на пол, а потом присел перед ней на корточки. Его пальцы коснулись ее ягодиц.

— Что вы…

— Вы сели на осколки.

Мадлен попятилась.

— Я всего лишь сниму с вашей сорочки осколки. Не хочу, чтобы вы порезались.

Гейбриел успел отвернуться, прежде чем Мадлен сбросила с себя сорочку. Осколки заскрежетали под его сапогами, когда он вернулся к окну.

Халат упал на пол, а Мадлен похромала в гардеробную. Вздохнув, она набросила на плечи пеньюар из алого атласа. Он плотно облегал ее фигуру, едва запахиваясь на груди. Впрочем, у Мадлен не было выбора. Остальные были еще откровеннее.

Опершись о туалетный столик, она постаралась собраться с силами и придумать остроумный ответ на тот случай, если Гейбриел осмелится вообразить, будто она оделась так ради него.

— Я уже попросил дворецкого приготовить для вас другую комнату. — В дверном проеме возник Гейбриел. Его щеки были перепачканы сажей, делая круги под глазами еще более темными. Он сердито сдвинул брови при виде нового наряда Мадлен, но потом протянул ей горлышко от разбитой бутылки. — Судя по всему, кто-то бросил в окно бутылку из-под бренди, наполненную ламповым маслом. Негодяй сунул в горлышко тряпицу и поджег ее.

Мадлен пожала плечами.

— Не слишком надежный способ убить кого-то. — По ее спине пробежал холодок. А ведь она не права. Если бы она спала или была более серьезно ранена, огонь охватил бы все помещение, прежде чем она успела бы с ним справиться.

— За последние двадцать четыре часа на вашу жизнь покушались дважды. Так не может продолжаться. — Гейбриел подошел к Мадлен и остановился всего в нескольких дюймах от нее. Он протянул руку и отер ее щеку подушечкой большого пальца. На ней остался черный отпечаток. — Вы не можете оставаться здесь под охраной единственного эксцентричного дворецкого. Я постараюсь вас защитить.

Мадлен не двигалась, изо всех сил борясь с желанием отереть с лица Гейбриела грязные разводы. Она могла привести дюжину доводов против того, чтобы он остался с ней. Даже целых тринадцать, если принять в расчет горячее желание, огнем разливающееся по ее бедрам и подпитываемое голодным взглядом стоящего напротив нее мужчины. Это все равно что приставить волка охранять овечье стадо.

Пусть это будет четырнадцатой причиной. Но она отнюдь не овца. Что за отвратительное сравнение. Она способна сама о себе позаботиться. Мадлен и раньше приходилось иметь дело с негодяями. Причем с настоящими убийцами, а не с глупцами, швыряющими в окна бутылки.

Кроме того, Гейбриел не сможет собирать информацию об участниках аукциона, если будет неотлучно находиться при ней. А ведь именно для этого она его наняла.

Так что, как бы ни был велик соблазн позволить ему остаться…

— Я пришлю другого полицейского для наблюдения за домом, — произнес Гейбриел.

— Но я не могу позволить… Простите, что вы сказали?

— У меня есть несколько надежных людей. Я пришлю одного из них сюда. Он будет исполнять роль вашего лакея.

Мадлен попыталась сделать шаг назад, но лишь сильнее уперлась в острый край стола. И как она умудрилась так обмануться относительно его намерений?

— Я… — Мадлен начала заикаться и постаралась скрыть замешательство с помощью кашля. — Я не могу позволить себе нанять лакея, не говоря уж о полицейском.

— Вам и не придется. Вас ранили и подожгли ваш дом. Теперь это предмет официального расследования Боу-стрит. — Когда Гейбриел вновь подхватил Мадлен на руки, в его взгляде сквозило холодное отчуждение.

Тонкий материал пеньюара служил плохой защитой от исходящего от Гейбриела тепла. Мадлен сдерживалась, как могла, но с каждым вздохом ароматы сандалового дерева, лавра и табака все глубже и глубже проникали в ее легкие и кровь.

Гейбриел крепче прижал Мадлен к себе.

— Я опасаюсь вас уронить.

— А вот я этого не боюсь. — Мадлен понимала, что сказала ужасную глупость, но все равно не смогла сдержать улыбки.

Гейбриел остановился и устало произнес:

— Ну же, скажите, что не хотите меня. А ведь еще десять минут назад вы пытались притянуть меня к себе, чтобы поцеловать. Удивительная вы женщина.

Улыбка по-прежнему играла на губах Мадлен.

— Конечно же, я пыталась вас поцеловать. Я ведь шлюха. Это у меня в крови.

Гейбриел положил Мадлен на кровать, но его рука так и осталась у нее под головой.

— Нет, меня пыталась поцеловать не куртизанка, а именно женщина. Женщина, которая и сейчас тянется ко мне.

Огонь обжег щеки Мадлен. Она расслабилась и поглубже зарылась головой в подушку.

— Между нами происходит нечто, чего нельзя объяснить. И никто из нас не желает этого. Если, конечно, я не ошибаюсь. — Рука Гейбриела скользнула под пеньюар Мадлен и обхватила ее грудь. Подушечкой большого пальца он принялся дразнить сосок, отчего он тут же превратился в тугую бусину. — Но вы этого точно хотите. Так что вам стоит лишь попросить. — Губы Гейбриела коснулись шеи Мадлен.

Ее дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. «Да, пожалуйста, да!» — беззвучно взывала она. Однако рассудок отказывался повиноваться этому новому безрассудному желанию тела.

— Вы говорите так, словно происходит что-то необычное. Но нами обоими руководит вожделение. Не более того.

Слегка сдвинув в сторону полу атласного пеньюара, Гейбриел стал покрывать поцелуями шею Мадлен, медленно продвигаясь от ключицы к плечу.

— И как вы думаете, к чему все это приведет?

И какого ответа он ждал, если от шелковистых прикосновений его губ Мадлен лишилась способности дышать? Что бы она ни говорила, такого желания она не испытывала еще ни разу в жизни. Огненное горнило страсти поглотило все остальное, не оставив ничего, кроме уверенности в том, что она отдаст все ради еще одного поцелуя.

Мысль об этом привела Мадлен в ужас.

А ужас был для нее знакомой территорией. Она имела с ним дело каждый день на протяжении последних десяти лет.

— Ничего из этого не выйдет… — Мадлен натянула рукав пеньюара на плечо, — если только вы не окажетесь настолько слабым, что перестанете себя контролировать. У меня такой проблемы нет, уверяю вас.

Гейбриел выпрямился, и его лицо приняло непроницаемое выражение.

— Хорошо. Ловлю вас на слове.

Гейбриел внимательно смотрел на служанку, нервно комкающую подол платья. Мимо проехал экипаж, и она еще сильнее прижалась к стене.

— Вы уверены, что Хейнс не покидал дома весь вечер?

Девушка закивала головой, и ее бледное лицо утонуло в тени.

— Его матушка принимает гостей. Сначала они обедали, а потом перешли в гостиную читать вслух книгу.

— А не мог он выскользнуть из дома незаметно?

— Нет. Госпожа сватает ему мисс Юстас, и та не отходила от него ни на шаг весь вечер.

Вздохнув, Гейбриел протянул девушке гинею. Сунув ее в карман, служанка поспешила вернуться в дом.

Стало быть, это не Тимоти Хейнс швырнул бутылку в окно Мадлен. Вчера в театре этого ее чрезвычайно страстного поклонника тоже не было. Шагая по тротуару, Гейбриел держался как можно ближе к стенам домов, чтобы избежать брызг, летящих из-под колес экипажей. Нет, Мадлен пытался убить не Хейнс.

Гейбриел поднял воротник пальто, защищаясь от холодных капель дождя. Мадлен была в центре всеобщего внимания и вполне могла озлобить кого-то своим шокирующим поведением. И все же это были не просто нападения, совершенные под влиянием момента.

Мадлен должен защищать именно он, Гейбриел, а вовсе не Кент. Кент был хорошим человеком, бдительным и бесконечно преданным своей жене и ребенку. Лишь мысль о том, что он встретится со свидетелем преступления, заставляла Гейбриела двигаться в верном направлении. Прочь от дома Мадлен.

Он правильно поступил, попросив Кента присмотреть за Мадлен. Они очертили границы друг для друга, и чем меньше времени будут проводить вместе, тем лучше.

Заметив проезжающий мимо кеб, Гейбриел свистнул кучеру и забрался внутрь. До таверны было не так уж далеко, но молодой человек никак не мог сосредоточиться на том, что же, черт возьми, происходит вокруг, и не хотел получить удар ножом в спину из-за собственной рассеянности. И сотворила с ним это Мадлен. Она спутала все его мысли. Гейбриелу ужасно не нравилось нынешнее его состояние, ведь он привык держать собственные эмоции под контролем. И он не лгал, когда признался в этом Мадлен. Именно сейчас ему необходимо было сосредоточиться, а мысли о ней не позволяли ему сделать это. Он не доверял самому себе так же, как не доверял ей.

Кеб остановился перед таверной, и Гейбриел спрыгнул на землю. Однажды он уже расспрашивал пьянчужку-кучера Борна, но вдруг тот неожиданно вспомнит что-то еще. Гейбриел с минуту смотрел на школу на противоположной стороне улицы. Вот почему ему необходимо сосредоточиться. Еще одна женщина убита, и он не намерен допускать, чтобы подобное повторилось.

— Хантфорд?

Гейбриел обернулся на звук знакомого голоса. К нему направлялся Дэнбери, помахивая полированной черной тростью.

— Не думал, что это место столь популярно. Только что встретил Биллингсгейта. А тебя-то что привело в эту часть Лондона, Хантфорд?

Биллингсгейт разгуливает рядом с местом недавнего преступления? Очень подозрительно.

— Дела Боу-стрит. А тебя?

Дэнбери указал тростью в сторону доков.

— Мой отец ожидает прибытия судна, в которое он вложил огромные деньги.

— Ему повезло?

Дэнбери поморщился.

— Думаешь, я шел бы домой с поджатым хвостом, если б ему повезло? Уже прошел месяц, а о судне никто и слыхом не слыхивал.

— Он очень переживает потерю? — спросил Гейбриел.

Дэнбери фыркнул.

— Потеря одного корабля — это капля в море его огромного состояния, но деньги есть деньги. И ему не слишком нравится их терять.

Гейбриел видел отца Дэнбери всего лишь однажды, когда они еще учились в Оксфорде. Тот сделал вид, что не замечает Гейбриела, стоявшего рядом с его сыном. Слишком низкого происхождения он был. Гейбриел тогда отшутился, но подобное обращение очень сильно задело его юношеское самолюбие.

Несколько дней спустя Сьюзен попыталась рассказать ему, что за ней ухаживает один очень приятный джентльмен. Вспомнив собственное унижение, Гейбриел отказался ее слушать и посмеялся над ее наивностью.

Дэнбери посмотрел на таверну.

— Приличное у них здесь пиво? Я не слишком-то тороплюсь сообщить отцу неприятные новости.

— Местное пиво может прожечь дыру в твоем желудке, но захмелеешь ты быстро. Присоединюсь к тебе, когда поговорю кое с кем. — Гейбриел редко употреблял спиртные напитки, но сегодня предложение друга показалось ему заманчивым.

Таверна встретила их громким смехом и непристойными песнями. В очаге гостеприимно потрескивал огонь, а мерцающие на столах свечи делали заведение почти уютным.

— С кем ты собираешься поговорить? — поинтересовался Дэнбери, снимая шляпу, вода с которой стекала на грубый деревянный пол.

— Со свидетелем по одному делу.

— Что за дело?

Гейбриел никогда ни с кем не обсуждал свою работу. Дела, по которым работали полицейские с Боу-стрит, вовсе не были развлекательными историями. За каждым из них стояло человеческое горе.

— Я предпочитаю не говорить об этом.

Дэнбери пожал плечами.

— Займу нам стол.

Гейбриел кивнул и повернулся туда, где обычно сидел Борн. Однако за столом было пусто.

Гейбриел вынул из кармана часы. Он пришел вовремя. Когда мимо проплыла официантка Лоретта, Гейбриел остановил ее.

Она сдула с разгоряченного лица выцветший рыжий локон.

— Я ведь уже вам говорила, что ничего не видела той ночью. У меня нет времени отвечать на ваши вопросы. У нас полно посетителей.

— Вы видели сегодня Борна? — спросил Гейбриел.

Лоретта переложила тяжелый поднос с одной руки на другую и оглянулась через плечо.

— Он… — Лоретта нахмурилась. — Только что был здесь. На столе до сих пор стоит полпинты пива. Он не мог отойти далеко. Может, вышел до ветра?

Группа мужчин позвала Лоретту, и та поспешила на их зов.

Гейбриел же уселся за любимый Борном стол у окна и стал ждать. Прошло несколько минут, а кучер так и не вернулся. Гейбриел вышел на улицу, но, кроме крыс, на ней не было ни единой души.

Молодой человек выругался. Должно быть, Борн отправился домой прямо перед его приходом. Не стоило ему встречаться с кучером ночью. А вот наутро он протрезвеет и сможет говорить.

Сдвинув брови, Гейбриел вернулся в таверну. Дэнбери занял стол у очага. Он помахал другу рукой, и Гейбриел уселся напротив. Колченогий, скрипучий стул показался ему на редкость удобным.

— Не повезло? — спросил Дэнбери.

Гейбриел развел руками:

— Нет.

Дэнбери поморщился.

— Выпьем за это. — Он подозвал официантку, и когда Лоретта подошла, лениво ей улыбнулся и бросил гинею.

Девушка зарделась и закачала бедрами еще энергичнее. Предвкушение, каким горели ее глаза, сделали ее лицо почти красивым.

— Чем я могу вам помочь, милорд?

— Принесите-ка пинту пива для моего друга полицейского.

Лоретта присела в глубоком реверансе и, не сводя глаз с Дэнбери, принялась играть со своим декольте.

— Как пожелаете, милорд.

Дэнбери похлопал ее по ягодицам. Лоретта хихикнула и, постучав пальцем по губам мужчины, поспешила выполнять заказ.

Гейбриел удивленно вскинул бровь.

— Я думал, ты уже вышел из того возраста, когда тебя привлекали официантки.

Дэнбери тихо засмеялся и откинулся на спинку стула.

— Знаешь, что мне нравится в официантках? Они честные. Не пытаются строить из себя недотрог. Они такие, какие есть. — Он поднял свою кружку, словно собирался произнести тост. — И я благодарен им за это.

Гейбриел покачал головой, завидев спешащую к их столу Лоретту. Она со стуком поставила перед Гейбриелом кружку с пивом и уперлась тугой грудью в плечо Дэнбери.

— Что-нибудь еще?

Дэнбери посмотрел на друга.

— Видишь? Все честно. — Он покачал головой. — Не сейчас, любовь моя.

Лоретта вздохнула и бросила гневный взгляд на Гейбриела, словно это он был виноват в том, что ей временно отказали.

— Дайте знать, если передумаете.

Гейбриел сделал глоток и поморщился.

— Отвратительное пойло. Раньше было лучше.

Дэнбери кивнул и тоже приложился к напитку.

— После первой пинты становится терпимо.

Гейбриел отодвинул от себя кружку.

— Проверять не стану.

— Стало быть, человек, с которым ты собирался встретиться, имеет какое-то отношение к мисс Вальдан? — спросил Дэнбери.

— Нет.

— Мисс Вальдан… Этой особе стоило бы поучиться честности у официанток.

Гейбриел напрягся.

— Тебя никто не заставляет принимать участие в аукционе.

Но Дэнбери, казалось, не заметил недовольства Гейбриела.

— Не откажусь. Не знаешь, как она собирается симулировать девственность?

Гейбриел не ответил, и Дэнбери посмотрел на него с недоверием.

— Тебя ведь не проведешь? — Он хлопнул себя по колену. — А впрочем, ты не такой уж первоклассный полицейский, каким я тебя считал. Я знаю, что большинство моих соперников слишком глупы, чтобы понять, кто она такая на самом деле. Но я думал, что правда для тебя очевидна. — Он поставил локти на стол и подался вперед. — Послушай, что я тебе скажу. Она не девственница. Я в этом уверен. И в то время как остальные готовы заплатить за ее девственность, я собираюсь заплатить за то, чтобы увидеть, как она выкрутится.

Напряжение, охватившее Гейбриела, было столь велико, что даже открыть рот ему стоило большого труда.

— Как я уже сказал, тебя никто не заставляет делать ставки.

Дэнбери грубо расхохотался.

— Она и тебя окрутила, да? Да так, что ты даже говорить о ней не хочешь. Но насколько хорошо ты ее знаешь?

Гейбриел поднялся со своего места. Внезапно перспектива прогулки по темным улицам под ледяным дождем показалась ему гораздо более привлекательной, нежели возможность остаться в тепле с Дэнбери.

— Я выполняю задание. И мне совершенно все равно, девственница она или нет. Извини, но у меня сегодня есть еще кое-какие дела. — С этими словами он бросил на стол шиллинг. Мысль о том, что Дэнбери заплатит за него, стала вдруг непереносимой.

Дэнбери пожал плечами и махнул рукой официантке.

— Что ж, у меня тоже дела.

 

Глава 16

Когда они вышли от модистки, Мадлен протянула Гейбриелу большую картонку.

— Вы ведь не возражаете? — Ее губы изогнулись в соблазнительной улыбке, а глаза заблестели.

Еще ни разу Гейбриелу не было так ненавистно, как сейчас, это выражение ее лица.

Он крепко сжал бечевку, которой была перевязана картонка. С того самого момента, как он забрал Мадлен сегодня утром из дома, она только и делала, что дразнила его, смеялась и заигрывала с ним. Только выглядела она при этом как симпатичная фарфоровая кукла, не обладающая ничем примечательным, кроме блестящих глаз и туго завитых локонов.

А еще Мадлен совсем не изменилась. И это было хуже всего. Она так же болтала и заигрывала с мужчинами, как и до произошедшего с ней несчастного случая. Они распускали перед ней перья, пожирали ее глазами, и она отвечала им тем же, такая же яркая и соблазнительная, как и раньше.

Отличие от прежней Мадлен состояло лишь в том, что теперь она обращалась с Гейбриелом так же, как и с остальными мужчинами.

Она больше не бросала искоса взгляд на него, если кто-то из ее поклонников отпускал нелепую шутку. Так же исчезли все признаки того, что на самом деле она нечто большее, нежели желанная молодая куртизанка, окруженная сонмом поклонников.

Гейбриел должен был быть счастлив. Мадлен держала слово.

И все же его челюсти болели от постоянного скрежетания зубами. Он, наверное, сошел с ума. Ибо только ненормальный захочет, чтобы Мадлен вдруг стала холодна и неприступна. Чтобы не обращала на него внимания. Злилась на его слова, произнесенные прошлой ночью. Была кем угодно, но только не этой сияющей пародией на женщину.

Гейбриел чувствовал себя так, словно его сбросили со сцены в толпу зрителей.

Однако это не делало его одним из поклонников Мадлен, готовых на все, чтобы только завоевать ее расположение.

— Возможно, вместо того чтобы покупать очередную шляпку, вам стоило нанять лакея.

Мадлен засмеялась.

— Зачем, когда вы уже предоставили мне одного, да причем бесплатно?

— Я приставил к вам телохранителя. А это совсем разные вещи.

— В самом деле? Думаете, он откажется мне помочь, если я попрошу? — Мадлен чувственно облизнула верхнюю губу.

— У Кента есть жена и ребенок.

— В таком случае он мной не соблазнится.

— Не стоит его мучить только потому, что злитесь на меня.

— Я не злюсь на вас. Для того чтобы злиться, нужно испытывать к вам хоть какие-то чувства. Кроме того, я не кокетничаю со слугами, помните? — Голос Мадлен звучал весело и снисходительно. Точно таким же тоном она могла бы справиться о здоровье его матери. — Если коробка слишком тяжела для вас, я могу попросить модистку прислать ее ко мне домой, — добавила Мадлен.

Гейбриел переложил коробку в другую руку, чтобы ему было удобно вытащить нож в случае чего, но потом остановился. Коробка оказалась слишком легкой.

— Что вы купили?

— Коробку.

— Что? — Гейбриел покачал коробку из стороны в сторону. — Но в ней же ничего нет. Пустая картонка.

Мадлен улыбнулась:

— Я знаю.

— Но ведь это совершенно бессмысленно.

— На самом деле я не покупала шляпку. Просто сделала вид, будто купила.

Но ведь она выглядела невероятно привлекательно в черной шляпке для прогулок верхом. Гейбриел видел, как любовно она гладила пальцами ее поля.

— А почему вы ее не приобрели?

Мадлен пожала плечами.

— Потому что когда-нибудь у меня будет состояние. А пока я могу позволить себе лишь то, на что мне хватает денег. То есть пустую картонку.

— Но зачем тогда ходить в магазины? — Почему не путешествовать в комфортном экипаже, вместо того чтобы разгуливать пешком по улицам Лондона? Уже не раз, когда они оставались одни, Мадлен бросала на Гейбриела полный муки взгляд. Очевидно, рана причиняла ей нестерпимую боль.

Мадлен подмигнула джентльмену, проезжавшему мимо верхом на коне.

— Надо всегда сохранять привлекательный фасад.

Я веселая, красивая и дорогая. Думаете, я останусь столь же желанной, если все узнают о моей бедности и отчаянии?

Гейбриелу же казалось, что даже одетая в мешковину она будет невероятно хороша собой.

И все же, как бы ему ни хотелось вновь увидеть настоящую Мадлен, для них обоих будет лучше, если она и дальше будет прятаться под маской беззаботной кокетки. На протяжении многих лет Гейбриелу удавалось оставаться равнодушным к красивым личикам. Но Мадлен сумела его околдовать. Возможно, причиной тому было это дьявольское подрагивание бровей, перед тем как она собиралась произнести очередную колкость. Или то обстоятельство, что она носила бесформенную фланелевую сорочку, когда думала, что ее никто не видит. Или же ее способность докапываться до самой сути в любой ситуации.

И все же Дэнбери прав. Гейбриел по-прежнему ничего о ней не знал.

— Вы в отчаянии?

Мадлен пожала плечами и улыбнулась двум матронам, проплывавшим мимо с кислым выражением лица. Те дружно фыркнули, раскрыли веера и, заслоняясь ими, точно щитами, поспешили прочь.

— Отчаяние — понятие относительное, не так ли?

Не стоило продолжать этот разговор.

Но Гейбриел уже не мог остановиться. Ему хотелось обвинить в этом свою профессию полицейского. Или тайну, коей являлась для него Мадлен. Но несмотря на то что его ужасно интриговало противоречие, которое представляла собой Мадлен, женщина, создавшая это противоречие, интриговала его еще больше.

Гейбриел положил коробку на сиденье.

— Уверен, этот магазин откроет вам кредит до окончания аукциона.

Мадлен поджала губы. Впервые за целый день на ее лице возникло что-то, кроме выражения равнодушной вежливости.

— А что, если что-то случится и аукцион не будет завершен? Вам известно, что делают с человеком долги? Как приходят кредиторы и забирают у вас все, даже постельное белье? Как перспектива оказаться в долговой тюрьме висит над головой подобно дамоклову мечу, и вы готовы продать собственную жену, чтобы положить этому конец? — Очарование покинуло черты лица Мадлен, уступив место безрадостности и унынию.

Во время своих допросов Гейбриел тщательно следил за выпадающими из общей картины деталями, случайно проскальзывающими в рассказе. Ухватившись за них, он зачастую довольно быстро докапывался до истины.

— Продать жену? Мне кажется, это уж слишком.

— Это мелочь по сравнению с избиениями, которые случаются, если вы не успели заплатить.

— Вряд ли миссис Лефевр натравит на вас кредиторов, если вы немного запоздаете с оплатой шляпки.

Мадлен глубоко вздохнула, и на ее лице возникла прежняя маска кокетки.

— Конечно же, вы правы.

И все же Гейбриел видел, что ее подбородок слишком напряжен, а улыбка слишком неестественна.

Интересно. Гейбриел продолжил нащупывать почву.

— Слишком много проиграли в пикет?

Но Мадлен не желала больше откровенничать. Она рассмеялась и картинно запрокинула голову назад, выставляя напоказ соблазнительный изгиб шеи.

— Я никогда не проигрываю.

Гейбриел отошел в сторону, заставляя Мадлен поменять позу.

— Стало быть, в картах вы тоже мастер?

Мадлен положила ладонь на руку Гейбриела, встала на цыпочки, и ее дыхание согрело его щеку.

— Мои умения весьма скромны. — Грудь Мадлен слегка коснулась руки мужчины. — Только вот моим партнерам редко удается сосредоточиться на игре.

Желание знакомо запульсировало в паху Гейбриела. Но Мадлен не удалось одурманить его слишком сильно вопреки ее надеждам. Он схватил женщину за запястье, когда та начала гладить его по руке.

— Мне сложно в это поверить. — Палец Гейбриела начал медленно описывать круги на нежной коже ее запястья, желая помучить Мадлен так же, как мучила его она. — Я верю, что мужчинам сложно сосредоточиться в вашем присутствии, но я не сомневаюсь, что вы знаете карты каждого из них еще до того, как они вступают в игру.

Мадлен насмешливо вскинула бровь, и Гейбриел поверил бы ей, если б не участившийся под его пальцем пульс.

— Вы обвиняете меня в мошенничестве?

— Возможно, вы и мошенничаете время от времени, но сейчас речь идет о вашей чрезвычайной наблюдательности.

Мадлен высвободила руку и направилась к витрине магазина, в которой были выставлены пестрые веера. Проходящие мимо люди были уверены, что она любуется товарами, однако Гейбриел видел, что она изучает его отражение в витрине.

— Люди наблюдают за мной, но не наоборот.

Гейбриел подошел к Мадлен и встретился с отражением ее взгляда в витрине.

— Ваша наблюдательность — тщательно отточенный навык. — Молодой человек понял, что попал в цель, едва только слова сорвались с его губ.

Мадлен резко развернулась и порывисто шагнула прочь. Только потом ее шаги замедлились, а бедра начали привычно покачиваться из стороны в сторону.

— Я натренирована во многих областях. — Мадлен слегка повысила голос и сразу же привлекла внимание проезжавшего мимо джентльмена.

Дородный господин натянул поводья и, натужно засопев, спешился.

— И в каких же именно областях, Мадлен.

Мадлен быстро подхватила джентльмена под руку и притянула к себе.

— А что вас интересует, Персиваль? Я обладаю многими весьма интересными способностями. Вы ведь служили в Индии несколько лет назад, не так ли? Я многому научилась в этой замечательной стране. — Мадлен изящно развернулась к Гейбриелу спиной, давая понять, что тот в данном случае лишний.

— Нет-нет, я не могу сделать сейчас выбор. Очень хочется, чтобы кто-то из вас меня удивил. — Мадлен рассмеялась, прильнув к резной каменной ограде моста. Она отчаянно надеялась, что выглядит беззаботной, потому что на самом деле едва держалась на ногах.

Поклонники продолжали собираться вокруг нее, толкаясь и соперничая друг с другом. Их яркие разноцветные жилеты мелькали у Мадлен перед глазами, сливаясь в одно кричащее пестрое пятно. С Темзы дул прохладный ветерок, неся с собой тошнотворный запах рыбы и заставляя Мадлен желать как можно скорее закончить свою утреннюю прогулку.

— Ну же, Мадлен, если отбросить материальную сторону вопроса, кого бы из нас вы выбрали?

Мадлен намеренно неторопливо обвела взглядом собравшихся вокруг нее людей, старательно избегая Гейбриела, стоявшего чуть поодаль.

— Думаю, этот человек знает, что это именно он, а никто другой.

И тут, словно их потянул за ниточки кукловод, джентльмены разом подбоченились, ибо каждый искренне полагал, что Мадлен отдала бы предпочтение именно ему.

Внезапно внимание Мадлен привлекло какое-то движение слева от нее. Она постаралась разглядеть, что же такое там происходит, постаравшись при этом выглядеть так, словно ее совсем ничего не волнует.

Так что же привлекло ее внимание?

Вот. Какое-то мелькание за плечами окружавших ее мужчин. Вот Тьюп поднял руку, чтобы пригладить свою редеющую шевелюру, и Мадлен вновь заметила, как что-то темное промелькнуло позади него. Несколько человек.

Мадлен улыбнулась Лентону, подзывая его к себе. Виконт сделал шаг вперед, и в толпе джентльменов образовалась брешь. По мосту шли рабочие доков, одетые в пестрые лохмотья. Они шагали с легкостью и высокомерием, присущими лишь очень молодым людям. Мадлен насчитала семерых.

Несмотря на то что они находились на почтительном расстоянии от доков, мост Ренли-Бридж соединял фешенебельный район Лондона с его модными магазинами с районом борделей и игорных домов, расположенным на другом берегу реки. Поэтому здесь можно было встретить представителей самых разных сословий.

И все же именно эти молодые люди привлекли внимание Мадлен. А она привыкла доверять собственной интуиции.

— Итак, джентльмены, поскольку все вы мои любимчики, я хочу кое-что вам сказать. — Мадлен подалась вперед и понизила голос, вынуждая джентльменов подойти ближе и образовать вокруг нее плотное защитное кольцо. Хотя англичане, занимающиеся боксом в клубе Джексона, вряд ли представляли себе, что значит настоящая драка.

Несмотря на то что Мадлен потеряла Гейбриела из виду, мысль о том, что он находится где-то рядом, успокаивала ее гораздо лучше, чем это скопление совершенно бесполезных людей.

— Я думала о той ночи, которую проведу с победителем. — Она прикрыла глаза и с наслаждением вздохнула. — Знаете, чего я жду больше всего? Как я…

— А ну-ка подвиньте свои напомаженные задницы. Это вам не гостиная, — протянул чей-то хриплый голос.

— Да как вы смеете…

— Кто позволил…

Окружавшее Мадлен кольцо распалось, когда рабочие начали расталкивать джентльменов, чтобы проложить себе путь.

— Не одолжите монетку? — Некоторые из парней протянули руки и изобразили на лице мольбу, а потом грубо расхохотались, когда господа начали поспешно прикрывать руками собственные карманы.

— Проходите мимо, парни. — Голос Гейбриела перекрыл царивший на мосту шум, заставляя рабочих повернуть головы.

— Черт возьми! Это же Хантфорд.

— Никто не сказал, что он тоже будет здесь.

— Так чего ж ты ждешь…

Молодой человек, оказавшийся рядом с Мадлен, повернулся к ней и улыбнулся, от чего на его чумазых щеках возникли ямочки.

— Извини, любовь моя. — С этими словами он схватил ее за талию и перекинул через ограждение.

Гейбриел вошел в воду быстро и умело, но все равно ощутил боль. Мадлен же ударилась о воду, согнувшись под каким-то странным углом. Если она лишится чувств, он может потерять ее из виду.

Страх придал Гейбриелу сил, когда он разрезал поверхность реки быстрыми взмахами рук. Гнилая вода заливала ему глаза и нос. Давясь отвратительной солоноватой жижей, Гейбриел осматривал реку в поисках Мадлен.

И вот он заметил ее, отчаянно бьющую руками, с залепленным волосами лицом.

— Мадлен! — позвал Гейбриел. Или ему показалось, что он позвал ее? Вода бурлила слишком громко, чтобы расслышать собственный голос.

И все же Мадлен обернулась. Она шлепала руками по пенистой серой поверхности, а ее глаза расширились от ужаса.

Гейбриелу потребовалось всего лишь три взмаха, чтобы доплыть до того места, где она только что скрылась под толщей воды. Гейбриел набрал в легкие воздуха, готовясь нырнуть следом за ней, но в этот момент голова Мадлен вновь показалась на поверхности.

Он подхватил женщину одной рукой, испытав облегчение от того, что у нее хватило ума перестать барахтаться. И все равно Гейбриелу стоило немалых усилий не только удержать их обоих на плаву, но еще и попытаться приблизиться к берегу. Его ноги начали постепенно неметь от усталости и ледяной воды.

Мое платье и нижние юбки. Они обмотались вокруг ног и тянут вниз. Если вы сможете их снять, я поплыву сама. — Несмотря на сотрясавшую ее дрожь, голос Мадлен звучал довольно уверенно.

Если они хотят выбраться на берег, придется попробовать. Гейбриел бросил взгляд на джентльменов, столпившихся вдоль ограждения, но ни один из них не торопился нырнуть в реку и помочь.

Гейбриел кивнул, и Мадлен, отплыв в сторону, начала отчаянно колотить ногами под водой.

Молодой человек схватился за платье на ее спине и рванул что есть мочи, однако холод лишил его пальцы былой силы, и они лишь скользнули по мокрому шелку. Вторая попытка оказалась не успешнее первой.

Гейбриел развернул Мадлен лицом к себе.

— Сможете продержаться на плаву хотя бы несколько секунд?

Лицо женщины покрывала мертвенная бледность, но она все же кивнула.

Гейбриел перестал грести ногами, и вода охотно поглотила его. Изогнувшись всем телом в чернильной бездне, он вытащил спрятанный в ботинке нож. Вода показалась ужасно густой, когда Гейбриел вновь попытался всплыть. Мадлен схватила его за плечи и вынырнула на поверхность.

Заплыв ей за спину, он быстрым движением разрезал платье и нижние юбки. Ткань сначала прильнула к ногам Гейбриела, а потом начала медленно опускаться вниз.

— Теперь, когда на мне нет одежды, я, пожалуй, доберусь до берега самостоятельно.

Кожа вокруг губ Мадлен потемнела, приняв синевато-лиловый оттенок.

От берега их отделяла добрая сотня футов. Гейбриелу просто необходимо было поскорее вытащить Мадлен из воды. Если она сможет плыть сама, они сделают это быстрее, чем если бы ему пришлось тащить ее за собой.

— Я буду плыть рядом с вами.

Гейбриел наблюдал за первыми взмахами рук Мадлен. Они были резкими, но все же уверенными. Гейбриел последовал за ней, не теряя из виду то и дело взлетающие над Темзой бледные руки. Когда до берега оставалось всего двадцать футов, Мадлен больше не смогла плыть, а ее попытка набрать в грудь воздуха закончилась надсадным кашлем. Гейбриел успел подхватить ее, прежде чем она успела уйти под воду. Он проплыл еще немного и только потом рискнул нащупать дно. Его ноги тотчас же увязли в толстом слое ила, но он все же устоял. Ведь на руках у него была Мадлен.

Гейбриел сделал еще несколько шагов по направлению к берегу и рухнул на колени. Острые камни впились ему в кожу, когда он задрожал. Мужчины, столпившиеся на мосту, что-то кричали, но он не обращал на них внимания. Вместо этого он как можно осторожнее положил Мадлен на камни. Ее глаза были закрыты, а дыхание поверхностно.

В отличие от Гейбриела она не дрожала.

Дьявол!

Ее необходимо согреть.

На Мадлен была лишь нижняя сорочка, ставшая совершенно прозрачной от воды. Поднявшись на ноги, Гейбриел стащил с себя мокрую куртку. Она не очень поможет, но это все же лучше, чем ничего.

— Гейбриел? — Мадлен прищурила глаза, как если бы затянутое тучами небо было слишком ярким для нее.

Молодой человек провел пальцем по ее щеке.

— Я здесь. И я о тебе позабочусь.

— Не накрывай меня своей курткой. Если уж моим поклонникам пришлось увидеть, что я чуть не потонула, то пусть в полной мере насладятся зрелищем.

Ярость, охватившая Гейбриела при этих словах, прогнала холод.

— К черту твой проклятый аукцион! — Он рывком поднял Мадлен с земли, закутал ее в свою куртку и понес вверх по берегу.

Наверху их уже поджидал Лентон, прикативший в блестящем черном экипаже.

— Позвольте я возьму ее…

Но Гейбриел прошагал мимо.

— Я сам о ней позабочусь.

Он усадил Мадлен в экипаж и, опустившись рядом на дорогое кожаное сиденье, назвал кучеру адрес.

Лентон переминался с ноги на ногу при виде недвижной, скрючившейся на сиденье Мадлен. Но потом он кивнул, дав кучеру указание выполнять приказы Гейбриела.

— Я бы помог, но, судя по всему, вы и сами справляетесь…

— Кто-нибудь задержал виновника случившегося?

Лентон покраснел.

— Нет. Мы пытались, но эти мерзавцы учинили драку.

Гейбриел захлопнул дверцу, оборвав виконта на полуслове. Ему придется самому выследить нападавших. Он усадил Мадлен к себе на колени и крепко обнял, стараясь хоть как-то ее согреть. Голова женщины безвольно билась о плечо Гейбриела, когда экипаж покачивался из стороны в сторону, а цвет ее лица слился с его белоснежной сорочкой. Дыхание вырывалось часто и прерывисто из ее груди.

— Останься со мной, Мадлен. — Гейбриел принялся растирать руки женщины, пытаясь вдохнуть хоть немного тепла в ее холодное тело.

Вот уже в третий раз за последние несколько дней кто-то попытался ее убить. Гейбриел посмотрел на расплывающееся на талии Мадлен алое пятно, и его беспокойство возросло. Если ее немедленно не согреть и не промыть рану, сегодняшнее происшествие может закончиться весьма плачевно.

Но, даже выжив, Мадлен будет настаивать на продолжении аукциона. Гейбриел не сомневался в этом.

Зачем? Зачем? Этот вопрос мучил Гейбриела с самого первого дня его знакомства с Мадлен и теперь уже не давал покоя. Несмотря на ее уверения, Гейбриел не верил, что деньги были тут решающим фактором. Она была слишком умна и прекрасно понимала, что деньги не принесут ей счастья, если она умрет. Что-то Гейбриел упустил.

— Ну же, Мадлен. Вернись ко мне.

— Мы направляемся на юг. А почему не домой? — Голос Мадлен звучал слабо и невнятно, но по крайней мере она пришла в себя.

— Откуда ты узнала? — Она ведь даже не открывала глаз, чтобы посмотреть в окно.

— Солнце светит на мое лицо слева.

Гейбриел погладил левую щеку Мадлен тыльной стороной ладони, ощутив, что она пугающе холодна.

— Я везу тебя в другое место. Гораздо ближе, чем твой дом.

Мадлен по-прежнему не открывала глаз.

— Пытаешься меня заинтриговать?

— Я просто хочу, чтобы ты продолжала говорить.

— Я вряд ли умру после того, как немного поплавала. Гейбриел просиял, услышав упрямые нотки в голосе Мадлен.

— Этого я постараюсь избежать.

Экипаж остановился у уютного каменного дома. Мадлен заставила себя приоткрыть один глаз.

— Так быстро? Куда это мы приехали?

Гейбриел отворил дверцу ударом ноги.

— К моей матери.

 

Глава 17

Мадлен вскрикнула, когда ее опустили в кипящую воду.

— Нет! Я не знаю! — закричала она по-русски. Она ничего не расскажет. Будет придерживаться истории о том, что она простая крестьянка. Йену и Клейтону необходимо время, чтобы собрать информацию. Она будет молчать, даже если все ее тело покроется волдырями. Но они не стали заставлять ее говорить, укладывая на грудь тяжеленные камни или отрезая кусок за куском от бедной женщины, которая умоляла Мадлен рассказать все и пощадить ее.

Чьи-то руки схватили ее, и она начала отчаянно вырываться в попытке сбежать или увлечь мучителей за собой в огонь.

— Мадлен. — Чьи-то руки обняли ее. — Я знаю, что тебе больно. Но вода совсем не горячая.

Гейбриел.

Значит, она не в Санкт-Петербурге.

Мадлен затихла. Что она успела рассказать?

— Гейбриел? — раздался в ушах Мадлен зычный голос пожилого мужчины. Она попыталась приоткрыть глаза, чтобы посмотреть, кто это обращается к Гейбриелу, словно к маленькому мальчику, но веки отказывались подниматься.

— Все в порядке, Джоунс. Ее руки и ноги понемногу отогреваются, а это довольно болезненный процесс. Моя комната готова?

— Конечно, сэр. Мы постарались как следует протопить ее и приготовили белье. Одежду леди принесли туда же. Вы уверены, что вам не нужна помощь служанки?

— Я позову, если что-нибудь понадобится. Предупредите мою мать о нашем приезде, когда она вернется домой. — Низкий бархатный голос Гейбриела эхом отдавался в голове Мадлен.

В комнате царила тишина, прерываемая лишь плеском воды.

Мадлен знала, что разговаривала во сне и наверняка кричала — об этом свидетельствовало першение в горле, но она понятия не имела, что именно успела рассказать и на каком языке. Гейбриел молчал. А может, она и не успела ничего сказать. Может, только выкрикивала нечто бессмысленное.

Жжение в конечностях прекратилось, уступив место блаженному теплу. Мадлен осторожно пошевелила пальцами, и когда они повиновались ее воле, вздохнула с облегчением. Каким-то чудом ей удалось выжить. Вернее, помогло ей не чудо, а Гейбриел. Борясь с непокорными волнами реки, она знала, что он непременно придет на помощь, если ей удастся продержаться на поверхности хотя бы некоторое время.

— Вода быстро поможет тебе согреться.

Наконец Мадлен смогла открыть глаза. Под водой по обе стороны от нее виднелись ноги, обтянутые серыми бриджами. Дабы убедиться, что она не сошла с ума, Мадлен прижалась спиной к краю ванны, но вместо этого уперлась в грудь Гейбриела.

Ей стоило отстраниться от него. Несмотря на то что Гейбриел с ней не заговаривал, в полузабытьи Мадлен вполне могла рассказать что-то неподобающее. Даже если этого не случилось, она дала себе клятву не сближаться со своим телохранителем. Но соблазн сделать это был слишком велик. Поэтому Мадлен закрыла глаза, сделав вид, что очень слаба, и потерлась щекой о крепкие мышцы плеча Гейбриела.

Она убеждала себя, что ее привлекает новизна ситуации, в которой она оказалась. Клейтон и Йен тоже защищали ее, но при этом обращались с ней как с равноправным членом команды. Если бы они обняли ее хоть раз, им было бы значительно труднее рисковать ее жизнью.

На самом деле ее никто не держал на руках с того самого дня, как отец взял ее на прогулку в парк. Мама плакала, когда они вернулись, но мужчина, с которым оставалась мать на время прогулки, был счастлив.

Отец брал Мадлен в парк и в другие дни. Но однажды оставил ее дома, когда к матери пришел какой-то мужчина. А вскоре отец вообще перестал приходить домой.

По телу Мадлен пробежала дрожь.

Неудивительно, что она никогда не позволяла Клейтону или Йену себя обнимать. Это всегда заставляло ее расчувствоваться до слез, и Мадлен злилась на себя за это.

— Ты мог бы снять с нас одежду. — Голос Мадлен звучал не так уверенно, как она надеялась, но он прервал молчание и прогнал ощущение безопасности, даримое объятиями Гейбриела.

Или по крайней мере должен был прогнать.

Гейбриел медленно втянул носом воздух, и его подбородок на мгновение уткнулся в макушку Мадлен.

— Нам обоим необходимо было как можно скорее согреться. Кроме того, одежду все равно уже не спасти.

Мадлен внимательно рассмотрела блестящую медную ванну, в которой сидели они с Гейбриелом. Вдоль стены тянулась большая железная труба, заканчивающаяся краном с шарообразной ручкой, свисавшим над краем ванны.

— Где мы?

— Дома у моей матери. Сможешь держаться прямо, если я наклоню тебя вперед?

Мадлен кивнула, хотя совсем не ощущала уверенности.

Подхватив Мадлен за локти, Гейбриел посадил ее. Когда же он встал позади нее, по поверхности воды побежала рябь. Мадлен с силой схватилась за края ванны, боясь, что ее накроет с головой. Она выжила, упав в Темзу, и не собиралась тонуть в ванне.

Краем глаза Мадлен наблюдала, как Гейбриел перешагнул через край ванны, стащил с себя жилет и рубашку и бросил их на пол.

Мадлен оказалась права. Раздевался он очень красиво.

Только вот не обладал телом джентльмена, натренированного верховой ездой и занятиями спортом. Это было тело воина. Худощавое и крепкое. Таившаяся в стальных мускулах мощь готова была вырваться на свободу в любое мгновение.

Но смотреть на Гейбриела лишь краем глаза было недостаточно для Мадлен. Она развернулась и теперь наслаждалась зрелищем. Согревшаяся кровь прилила к ее щекам и быстрее заструилась по венам.

Мадлен ужасно захотелось провести пальцем по ложбинке, пробегавшей по груди Гейбриела, делящей на части его плоский живот и скрывающейся за поясом штанов. Однако Мадлен израсходовала небольшой запас сил на поворот головы, поэтому теперь изучала тело Гейбриела, лишь осторожно следя глазами.

Молодой человек обмотал вокруг талии полотенце, а потом стянул с себя бриджи. Поймав на себе взгляд Мадлен, он вопросительно вскинул бровь.

— Мы же решили не обращать внимания на существующее между нами притяжение, помнишь?

Но Мадлен не отвела взгляда. Она не могла этого сделать.

— А разве я позволила себе что-то не то?

— Все написано в твоих глазах. — Гейбриел бросил бриджи на пол.

— Насколько я помню наше соглашение, мы договорились ничего не предпринимать. Но ведь думать-то не запрещается.

Лицо Гейбриела приняло привычное выражение.

Мадлен вздохнула.

— Я едва не утонула и совершенно без сил. Не стоит опасаться за свою добродетель, тебе ничто не угрожает.

— Хорошо, — произнес Гейбриел. Однако от взгляда Мадлен не укрылось выражение жгучего желания, написанное на его лице.

Молодой человек помог Мадлен встать на ноги.

— Подними руки.

Мадлен попыталась сделать то, о чем ее просили, но не смогла оторвать руки от тела даже на дюйм. Она невероятно устала. Вот только отдохнет немного, и все получится. Она знала это. И все же Мадлен охватило сводящее с ума ощущение собственной беспомощности. Шпион, выказавший свою слабость, заканчивал свою жизнь на виселице.

Мадлен упрямо вздернула подбородок.

— А потом будешь обвинять меня в том, что я соблазнила тебя своей наготой?

— Твоя рана кровоточит под повязкой.

Мадлен стоило рассказать Гейбриелу правду. Неужели образ жизни шпионки поглотил ее настолько, что она не в состоянии была сообщить человеку, спасшему ее жизнь, о себе хоть что-то? Неужели ей до конца жизни придется прятаться за язвительными замечаниями? И все же губы Мадлен оставались плотно сжатыми.

— Мадлен…

— Я не могу пошевелиться! — Она заговорила, прежде чем успела придумать причину для того, чтобы этого не делать.

Гейбриел еле слышно выругался, однако его взгляд смягчился. Он развязал тесемки, удерживающие сорочку на плечах Мадлен, и раздел ее. Теперь она стояла перед ним совсем нагая, если не считать повязки на талии. Гейбриел размотал промокший насквозь бинт и сразу же укутал Мадлен мягким белым полотенцем.

— Иди сюда. — Вот уже в который раз он подхватил ее на руки.

От шелковистой кожи под ее щекой пахло мужчиной. И запах этот был куда чувственнее аромата дорогого одеколона. Мадлен старалась дышать глубоко и медленно, не обращая внимания на плывущие перед глазами темные круги.

Открыв глаза, она обнаружила, что укутана одеялом. Шторы были задвинуты, поэтому Мадлен не могла определить по свету, какое сейчас время суток.

— Ты проспала всего два часа. Так что едва перевалило за полдень. — Гейбриел сидел, развалившись в большом кожаном кресле, которое скорее всего подтащил к кровати Мадлен. Она должна была быть удивлена и ошеломлена тем, что он находился так близко. Но присутствие Гейбриела успокаивало, и Мадлен глубже зарылась в источающие аромат лаванды подушки.

Гейбриел был одет в простые бриджи из буйволовой кожи и белую рубашку с расстегнутым воротом. Подавшись вперед, он провел пальцами по лбу Мадлен.

— Как ты себя чувствуешь?

— Живой. — Большего она не могла сказать, ибо все ее тело ужасно болело. Мадлен набрала в грудь воздуха и попыталась согнуть руки и ноги. Это потребовало усилий, но они все-таки слушались. Рана пульсировала болью, и Мадлен приподняла край одеяла, чтобы осмотреть ее.

Гейбриел отдернул руку:

— Не поднимай одеяло.

Руки Мадлен скользнули по новой чистой повязке, а потом вниз по бедрам. Она была полностью обнажена.

Взгляд бледно-зеленых глаз Гейбриела сосредоточился на том месте, где дрожала под одеялом ее рука. Он видел Мадлен обнаженной. При мысли об этом позвоночник Мадлен обожгло огнем, который затем растворился в ее лоне.

— Что с моей раной? — хрипло спросила она.

— Три шва разошлись, но остальные целы. Рана затянется, если ты останешься в постели на некоторое время.

— Это невозможно.

— Мадлен…

— Два дня. Я не могу пропустить маскарад. Слухи наверняка уже поползли по городу. И если я не появлюсь на балу у леди Уиллер, все сочтут, что я умерла.

Подбородок Гейбриела сжался, как и предполагала Мадлен.

— Неужели этот аукцион стоит твоей жизни?

— Ты хочешь, чтобы я положила ему конец? — В ожидании ответа у Мадлен перехватило дыхание. Что скажет Гейбриел? Она не знала, чего хочет больше: признания в том, что он использует этот аукцион для собственного расследования или обещания прекратить это самое расследование ради ее безопасности.

— Ты сама должна решить, что делать.

Вот так вот. Ответ Гейбриела ничего ей не дал. И Мадлен усилием воли заставила себя, не поморщившись, принять удар. Ну конечно же, он не станет делиться с ней тем, что тщательно скрывал все это время. И останавливать ее он тоже не собирался.

— Значит, ты не станешь возражать, если я закончу его сейчас.

Гейбриел отвел взгляд.

— Это будет очень разумно с твоей стороны.

— Я спросила не об этом. Ты хочешь, чтобы я его закончила? — Мнение Гейбриела ничего не значило, потому что она все равно поступит по-своему, и все же Мадлен нервно вцепилась пальцами в простыню в ожидании ответа.

Гневно вздохнув, Гейбриел поднялся с кресла.

— Почему ты все время играешь со мной? Постоянно мне досаждаешь?

— Ты держишься в стороне и постоянно меня предостерегаешь, хотя хочешь продолжения этого аукциона не меньше, чем я. Думаю, ты споришь со мной лишь потому, что знаешь: я все равно тебя не послушаю.

Гейбриел отвернулся к камину, и его руки сжались в кулаки.

— Я не хочу, чтобы ты погибла. А ты ходишь по краю пропасти.

— Не сомневаюсь. Ведь если меня не станет, ты не сможешь найти то, что ищешь все это время. Пока не будешь со мной откровенен, не стоит лицемерить и проклинать меня и мой аукцион.

— Прекрасно. — Гейбриел подошел к кровати. — Только если хочешь откровенности… — он вытащил из кармана нож и положил его поверх одеяла, — объясни, почему куртизанка носит с собой нож, пристегнутый к лодыжке, и кричит по-русски.

Нога Мадлен дернулась под одеялом, хотя выражение ее лица оставалось бесстрастным.

— На мою жизнь уже покушались дважды. Сегодня в третий раз. Я поступила бы глупо, не попытавшись защитить себя.

Однако Мадлен вовсе не была глупой. Равно как и Гейбриел. Молодой человек вытащил нож из ножен. Короткое — всего четыре дюйма — лезвие было недавно заточено.

— Это вовсе не милая безделушка, которые продают дамам для забавы. — Кожаная рукоятка была изрядно потерта, как если бы ножом неоднократно пользовались. Гейбриел знал, что если отдаст Мадлен нож, он идеально повторит форму ее ладони. — Ножны тоже изготовлены на заказ. Их подгоняли под форму твоей ноги. Где ты его взяла?

Мадлен ранили, а затем сбросили в реку. Ее дом попытались поджечь. Она должна была рыдать, умоляя Гейбриела о помощи. Но вместо этого на ее губах заиграла насмешливая улыбка.

— Нож подарил Призрак, а ножны — Шифровальщик.

— Шифровальщик?

— Клейтон Кемпбелл. Меня и раньше пытались похитить и даже хуже… Так что нож мне просто необходим.

— А как насчет русского языка?

Мадлен приподнялась на локтях.

— Я же говорила, что у меня много скрытых талантов.

— Может, перечислишь?

— Нет. Это вскружит мне голову.

— Ты очень наблюдательна. Умеешь разрабатывать детальный план действий. И при этом оборачивать любую ситуацию в свою пользу… Fais gaffe!

Несмотря на то что Гейбриел неожиданно перешел на французский язык, Мадлен упала на кровать и скатилась бы с нее на пол, если бы он ее не удержал от этого.

— Ты, очевидно, говоришь и по-французски. К тому же у тебя молниеносная реакция, — произнес Гейбриел.

Мадлен прищурилась.

— Да, это объясняет, почему меня ранили и сбросили в реку.

— Оба раза ты выжила и при этом даже глазом не моргнула.

— Я же говорила, что я особенная. Заговоренная.

Гейбриел склонился над кроватью. Ему необходимо было добиться, чтобы все части головоломки сложились наконец воедино. Он чувствовал себя так, словно ходил с камешком в ботинке, который с каждым шагом причинял такую боль, что ни о чем другом уже невозможно было думать.

— Где ты была шесть месяцев назад?

— На юге Франции.

Гейбриел ждал, что Мадлен рассмеется над собственным абсурдным заявлением, но она лишь выжидательно смотрела на него. Гейбриела охватило раздражение. Ну почему он решил, что она скажет ему правду?

Прекрасно. Он привык иметь дело с упрямцами и лжецами. Он дождется, пока Мадлен запутается в паутине собственной лжи, а потом вытянет из нее правду.

— Что ты делала во Франции?

— Хотела добиться аудиенции у Наполеона.

— Удалось?

— Нет. Веллингтону нужен был совет, поэтому вызвали нас.

— Шесть месяцев назад Веллингтона не было во Франции. — Пусть лжет дальше. Он не станет ее останавливать.

— Знаю. Он был во Фландрии, — ответила Мадлен.

— Стало быть, ты путешествовала по всей Франции, пока не оказалась здесь?

— Нет, мы… — Мадлен поджала губы.

— Не можешь быстро придумать очередную ложь? Да брось. Не обязательно быть последовательной. Ведь вся твоя история совершенно лишена смысла. Ты шла пешком? Бежала вприпрыжку? Наняла экипаж?

— Нет. — Губы Мадлен изогнулись в насмешливой улыбке. — Следовала в обозе французской армии.

Терпение Гейбриела лопнуло.

— Мадлен…

За спиной молодого человека раздалось деликатное покашливание.

— Кто эта женщина, которую ты спас, Гейбриел? И будь добр, объясни, кто дал тебе право кричать на нее.

Гейбриел едва сдержался, чтобы не застонать.

— Добрый день, мама.

 

Глава 18

Мать Гейбриела подошла к окну и раздвинула шторы.

— Если вы оба проснулись, не вижу смысла сидеть в темноте. Между прочим, Гейбриел не привозил ко мне гостей с того самого времени, когда учился в Оксфорде.

Мадлен отчаянно заморгала, когда яркий свет залил комнату, осветив стоящую возле окна женщину. Мадлен не ожидала ничего подобного. Вместо худощавой чопорной гувернантки на нее смотрела довольно пухлая миссис Хантфорд. Очевидно, в молодости она обладала роскошной фигурой. Выражение ее лица располагало, хотя и делало похожей на добродушную жену фермера, нежели на представительницу высшего света.

В общую картину не вписывались лишь ее глаза. Они были такими же, как у сына, — кристально голубые. И излучали жизнелюбие и доброжелательность.

Вообще-то именно такому выражению лица Мадлен всегда пыталась подражать. Но это ей никогда не удавалось.

И как у матери Гейбриела это получилось? Жизнь ее нельзя было назвать легкой, и тем не менее она так и лучилась энергией. Это была не просто радость, а скорее, уверенность в том, что среди людей совсем нет плохих и что все в конечном итоге будет хорошо.

Подобное отношение к жизни должно было пробудить в душе Мадлен жалость или вызвать насмешку. Ведь кому, как не ей, было знать, что в реальном мире не бывает ничего подобного. И все же в душе Мадлен проснулась зависть.

Уголки губ Гейбриела дрогнули.

— Я имею дело лишь с ворами и убийцами, мама.

Миссис Хантфорд улыбнулась, и ее лицо озарилось светом.

— Так кто же вы: воровка или убийца?

И то и другое.

На лице пожилой женщины отразилось беспокойство.

— С вами все в порядке? Что случилось? Джоунс сказал, что вы приехали промокшими до нитки. К тому же от вас ужасно неприятно пахло.

Гейбриел сложил руки на груди.

— Кто-то сбросил Мадлен в Темзу.

Брови миссис Хантфорд взметнулись вверх, когда она услышала, что сын назвал гостью по имени.

Мадлен быстро заговорила, чтобы развеять всяческие сомнения.

— Я наняла вашего сына, чтобы он защитил меня и провел небольшое расследование.

Миссис Хантфорд посмотрела на Гейбриела, и на ее лице отразилась гордость.

— А почему вас нужно защищать?

Гейбриел вышел вперед.

— Я кое-что упустил. Мадлен, это моя мать Беатрис Хантфорд. Мама, познакомься с Мадлен Вальдан.

Миссис Хантфорд замерла на мгновение, и ее лоб прорезали морщины.

Как же хотелось Мадлен в этот момент ударить Гейбриела по лицу, чтобы стереть с него это выражение удовлетворения собой. В конце концов, она не по своей воле явилась в этот дом.

Мадлен испытывала какую-то греховную радость, раздражая чопорных представительниц высшего света своим присутствием. Однако таких людей, как мать Гейбриела, не хотелось заставлять чувствовать неловкость, поэтому Мадлен старалась избегать встреч с ними.

Мадлен натянула одеяло повыше. Она была сейчас не просто шлюхой, а обнаженной шлюхой. Час от часу не легче.

Она ненавидела охватившую ее неуверенность. Но если Гейбриел думал, что она сгорит со стыда, то скоро ему придется испытать разочарование.

— Ваш сын забыл упомянуть мою профессию. Я — куртизанка.

Глаза миссис Хантфорд расширились, и Мадлен поняла, что та вспомнила, где слышала ее имя.

Мадлен улыбнулась.

— Простите меня за то, что я не могу встать и поприветствовать вас должным образом. Просто ваш сын забрал всю мою одежду.

Самодовольная усмешка мигом исчезла с лица Гейбриела, уступив место смущенному покашливанию.

— Иначе ты замерзла бы насмерть, поскольку была насквозь мокрой.

— Судя по всему, ты считаешь, что поступил благородно:

— Но ведь именно так и было, — процедил сквозь зубы Гейбриел.

— А я и не говорила, что было иначе.

Миссис Хантфорд некоторое время переводила взгляд с гостьи на сына, пока не остановила его на Мадлен.

— Итак, мисс Вальдан…

— Просто Мадлен. В конце концов, ваш сын уже называет меня по имени.

— В таком случае можете звать меня Беатрис. — Губы хозяйки дома дрогнули в улыбке. — Приятно познакомиться.

По какой-то неуловимой причине доброе отношение к ней этой женщины заставило Мадлен забыть о браваде. Более того, она почувствовала себя ужасно неуютно. Мадлен вовсе не хотела, чтобы скандал затронул миссис Хантфорд.

— Если вы одолжите мне кое-какую одежду, я немедленно отправлюсь домой.

— Нет, не отправишься, — тотчас же возразил Гейбриел. — Тебе необходимо отдохнуть и поправить здоровье.

Миссис Хантфорд подняла руку, преграждая сыну путь.

— Уверена, мой сын хотел сказать, что я почту за честь оставить вас у себя до тех пор, пока вы не окрепнете.

Мадлен покачала головой. Очевидно, хозяйка дома не совсем поняла, с кем имеет дело.

— Меня нельзя назвать желанной гостьей. Вы, наверное, слышали об аукционе…

— Я знаю, кто вы, дорогая.

Материнское отношение миссис Хантфорд лишь усилило решимость Мадлен.

— Родители ваших воспитанников…

— Любят меня. Я не потеряю их доверия, даже если они обо всем узнают.

Должно быть, миссис Хантфорд сошла с ума, коль верит в подобные чудеса. Мадлен попыталась объяснить иначе.

— Меня пытались убить. Поэтому…

— Здесь вы будете в большей безопасности, нежели у себя дома, — перебила миссис Хантфорд.

— Но вам обоим тоже грозит опасность. — Мадлен не желала сдаваться, упорно не обращая внимания на удовольствие, какое доставила ей перемена выражения лица Гейбриела.

— Сдавайся, Мадлен. Ты в меньшинстве, — произнес он.

Мадлен перевела взгляд на Гейбриела, а потом вздохнула.

— Хорошо. Но только на одну ночь.

В ее нынешнем положении мысль о том, что кто-то будет о ней заботиться, показалась слишком привлекательной, чтобы от нее отказаться. А еще ей ужасно нравилась перспектива провести ночь рядом с Гейбриелом. Даже если он будет спать в другой комнате. По причинам, в которых Мадлен не хотелось разбираться, ее сердце забилось учащенно.

Она закрыла глаза в попытке заставить себя заснуть, пока зарождающийся в ее голове план действий не оформился во что-то более серьезное, чего она не сможет проигнорировать.

Она не будет ни о чем думать.

Просто заснет.

Неужели одна ночь, свободная от махинаций и интриг, это слишком много?

Как знать…

Как бы ни хотела Мадлен очистить свою голову от разнообразных мыслей, она понимала, что у нее наконец появилась возможность ответить на многочисленные вопросы, касающиеся Гейбриела.

— Должна признаться, что я представляла ее совсем иначе. — Миссис Хантфорд рассеянно постучала себя по щеке.

— И как же именно? — Мысль о том, что его мать размышляла о куртизанках, удивила Гейбриела.

— Она такая хрупкая.

Гейбриел отошел от сервировочного столика с тарелкой в руке.

— Это оттого, что она едва не утонула. Поверь мне, эту женщину никак нельзя назвать хрупкой.

Миссис Хантфорд задумчиво отхлебнула чай.

— Нет. Ее больно ранили и раньше.

Слова матери очень напоминали то, что сказала ему о Мадлен леди Афродита.

— Каким образом?

— Лучше спроси кто. Я намереваюсь это выяснить.

Так же как и он. Возможно, его мать преуспеет там, где он потерпел неудачу. Люди охотно делились с ней той информацией, которую он не мог вытянуть из них никакими силами. А попытки выяснить что-либо у Мадлен были обречены на провал с самого начала. Разговаривать с ней было все равно что биться лбом о кирпичную стену.

— Что именно вы хотите выяснить? — спросила Мадлен, вплывая в столовую с выражением невинного любопытства на лице.

Стало быть, она все слышала.

Васильковое платье, волочащееся по полу, поглотило изящную фигурку Мадлен. Если б не ее полная грудь, отчетливо вырисовывающаяся под тканью, она выглядела бы маленькой девочкой, нарядившейся в мамино платье.

Впрочем, нет, не мамино. На ней было платье Сьюзен.

Гейбриел тяжело опустился на стул, и его тарелка еле слышно звякнула о дубовый стол.

— Узнать вас получше, конечно. Прошу прошения за платье, но мое было бы еще больше. — Миссис Хантфорд с улыбкой похлопала себя по полным бедрам.

Губы Мадлен растянулись в ответной улыбке.

— Платье чудесное. Вряд ли вас можно обвинить в том, что я такая худая.

Неужели Сьюзен была столь высокой? Гейбриелу было ужасно неприятно думать об этом. Но потом он с облегчением вспомнил, что сестра была ниже его совсем немного. Гейбриел перерос Сьюзен, лишь когда ему исполнилось пятнадцать лет. Она ужасно злилась, но лишь до тех пор, пока не поняла, что ее учитель музыки выше всего на дюйм. Только тогда она перестала жаловаться.

Где же мать нашла это платье? Гейбриел думал, что она раздала все платья Сьюзен еще несколько лет назад.

Он был рад, когда она сделала это. Его ужасно мучило сознание того, что вещи сестры так и висят в ее шкафу, хотя она никогда больше не вернется за ними. Получалось, что они питают напрасные надежды. Ждут того, чему не суждено случиться.

Еда больше не казалась Гейбриелу аппетитной, и он отодвинул тарелку.

К счастью, мать не заметила этого, потому что поспешила наполнить тарелку Мадлен таким количеством еды, которым можно было бы накормить целую армию.

Гейбриел подвинул тарелку назад. Если он хочет, чтобы мать вытянула из Мадлен все ее секреты, необходимо затаиться и ничем не привлекать к себе внимания. Женщины непременно заметят, если он не прикоснется к завтраку. Для пущей убедительности Гейбриел развернул газету и сделал вид, что совершенно не интересуется беседой.

Когда Мадлен села за стол, он рассеянно кивнул и принялся изучать лежащую рядом с ним газету.

Женщины в течение нескольких минут беседовали на отвлеченные темы. Они обсудили погоду, магазины, торгующие качественными перчатками, отвратительное отношение к солдатам, недавно вернувшимся с войны. Темы разговора были бы совершенно пустыми, окажись на месте его матери и Мадлен какие-то другие дамы. Дважды Гейбриел едва не подавился чаем, услышав остроумные замечания женщин. Но в обоих случаях ему удалось замаскировать смех кашлем.

— Как ты себя чувствуешь, Гейбриел? — поинтересовалась миссис Хантфорд.

Молодой человек едва не выругался, когда Мадлен оторвалась от ветчины и смерила его оценивающим взглядом.

— Может, чай тебе не по вкусу?

Плохо, что кашель заставил Мадлен обратить на него внимание. Поэтому Гейбриел вновь сделал вид, будто углубился в чтение новостей.

— Наоборот. Он успокаивает горло.

— Чувствуешь себя неважно после вчерашнего купания в Темзе? — поинтересовалась Мадлен.

— Ничего особенного. Кашель быстро пройдет.

— Что пишут в новостях?

Несмотря на то что Гейбриел пялился в газету на протяжении нескольких минут, ему не удалось прочитать ни строчки. Он быстро пробежал глазами заголовки.

— Упоминают твое имя.

Мадлен подалась вперед:

— Правда? И в связи с чем?

Гейбриелу стоило большого труда отвести взгляд от ее декольте. Господи, да его мать сидела совсем рядом. В ее глазах вспыхнули искорки, и у Гейбриела возникло ощущение, что она наслаждается происходящей в нем внутренней борьбой.

— Здесь пишут, что мисс В. подверглась нападению со стороны группы молодых негодяев, а потом спасена благородным виконтом Л.

— Да уж, если бы он не предоставил свой экипаж, я бы наверняка утонула. Приятно знать, что на этот раз похвала воздана заслуженно.

Кончики губ Гейбриела еле заметно дрогнули. Ему было все равно, что его имя не упомянули в газете. Но его порадовало то обстоятельство, что Мадлен не одобряла подобной несправедливости.

— А Гейбриел всегда был таким поражающим воображение рыцарем? — спросила Мадлен.

Гейбриелу оставалось надеяться, что мать поймет ею многозначительный взгляд. Ему вовсе не хотелось, чтобы разговор крутился вокруг него. Пусть темой беседы остается Мадлен. Но мать то ли ничего не заметила, то ли не обратила внимания на предостережение.

В отличие от Мадлен, которая все поняла и усмехнулась.

— Попробую догадаться. Он приносил домой голубей с переломанными крыльями? Нет, не так. Поколачивал соседских мальчишек-забияк?

Миссис Хантфорд тихо засмеялась.

— Ребенком он был очень примерным мальчиком. — Гейбриел снова попытался привлечь внимание матери. Что случилось с ее намерением раскопать правду о полном горестей прошлом Мадлен?

А миссис Хантфорд тем временем продолжала:

— Но он всегда защищал свою сестру. Однажды, когда им было по семь лет, Сьюзен заявила, что котенок съел пропавшее с подноса печенье. Гейбриел резко возразил, приведя несколько причин, по которым этого никак не могло произойти. Но Сьюзен расплакалась, и Гейбриел взял всю ответственность за содеянное на себя и понес незаслуженное наказание.

Сьюзен выглядела такой подавленной, когда он разоблачил ее обман, что Гейбриелу просто не оставалось ничего другого. Но история, состряпанная его сестрой, не выдерживала никакой критики. Котенок никак не мог отворить дверь детской, а потом отправиться на кухню и съесть печенье. Да и вовсе не в его это вкусе.

— А у вас был домашний питомец, Мадлен? — поинтересовалась миссис Хантфорд.

Гейбриел облегченно вздохнул. Беседа вернулась в нужное русло.

Мадлен задумчиво улыбнулась.

— Нет, мы просто не смогли бы его прокормить.

Черт возьми, теперь помимо безудержного вожделения ему придется гнать от себя мысли о несчастной голодной Мадлен, мечтающей о котенке.

Мадлен посмотрела на Гейбриела, и выражение тоски исчезло с ее лица, уступив место улыбке, коей она обычно одаривала своих поклонников.

— Наверное, этому зверюшке повезло. Потому что в один прекрасный день мы попросту съели бы бедняжку.

Миссис Хантфорд обняла Мадлен за плечи.

— Именно поэтому вы устроили этот аукцион. Должна признаться, с вашей стороны это было весьма изобретательно.

Мадлен замерла, и Гейбриел подумал, что она испытала неловкость. Чтобы привыкнуть к склонности его матери одаривать знакомых и гостей своей любовью, обычно требовалось время. Но потом он заметил, как подрагивают ноздри Мадлен. Нет она не испытывала неловкости. Она испытывала скорее страх, дрожала, как олениха, готовящаяся броситься наутек.

— К сожалению, у меня за душой нет ничего, кроме внешности.

— Но чтобы придумать и организовать подобное, необходим недюжинный ум. Я искренне восхищаюсь вами.

Чтобы скрыть шок, Гейбриелу пришлось отхлебнуть чаю. Неужели он не ослышался? Его мать одобряет решение Мадлен торговать собой?

Мадлен встала со стула, высвободившись тем самым из объятий его матери, подошла к сервировочному столику и налила себе кофе.

— Благодарю вас, но мне кажется, это совсем не тот случай, когда следует принимать комплименты. — Побег из-за стола был довольно стремительным, но вот сахар и сливки Мадлен уже добавляла с ленивой неспешностью.

Эта женщина получила удар ножом, едва не утонула и не сгорела заживо. При этом она даже глазом не моргнула, а вот единственное прикосновение его матери вывело ее из равновесия.

Наверное, Гейбриел все же узнал о ней что-то новое сегодня утром. Только без дополнительных усилий он вряд ли поймет, что именно.

Мадлен вернулась на свое место, немного отодвинув свой стул от матери Гейбриела.

— Кто же возглавляет список? — поинтересовалась миссис Хантфорд.

Мадлен отметила на лице Гейбриела выражение паники. Неужели он считает ее настоящим чудовищем? Мадлен вовсе не собиралась рассказывать его матери о том, что список возглавляет ее бывший любовник и отец ее детей.

— Сегодня я его еще не видела. Но самые высокие ставки делали в последнее время виконт Лентон и друг вашего сына граф Дэнбери.

Миссис Хантфорд подалась вперед, и ее глаза заблестели.

— Я не видела его с тех пор, как они учились в Оксфорде. Лентон так же красив и обворожителен, как Дэнбери?

Впервые за много лет Мадлен не знала, как себя вести и что отвечать. Ну почему мать Гейбриела так с ней дружелюбна? Сбитой с толку Мадлен пришлось напрячь память, чтобы вспомнить, как выглядит вышеупомянутый господин.

— Я ни разу не разговаривала с Дэнбери и поэтому не могу судить о его внешности. Но вот Лентон очень красив.

— Достойный партнер в постели?

Гейбриел едва не подавился, услышав подобное.

Миссис Хантфорд покачала головой.

— Можешь заткнуть уши, дорогой.

— Оба вполне подходящие. — Мадлен просто не знала что еще сказать. Она жила без матери на протяжении десяти лет и не нуждалась в таковой. Даже несмотря на соблазн — коего она совсем не испытывала, — она не знала, о чем можно говорить по душам с другой женщиной.

— Всего лишь подходящие?

Если его мать собиралась придать аукциону романтический оттенок, она будет очень разочарована.

— Возможно, мой аукцион и кажется чем-то ужасным, но это всего лишь бизнес, не более того.

— Вашей матери уже нет в живых, не так ли.

— Увы.

— В таком случае позвольте сказать вам то, что наверняка захотела бы сказать она. О чем решила бы вас предупредить.

Мадлен дорого заплатила бы, чтоб увидеть лицо Гейбриела, когда его мать начнет рассказывать о том, что происходит в постели между мужчиной и женщиной. Но она никак не могла отделаться от страха, что тоже покраснеет как рак.

— Я прекрасно знаю, чего ожидать.

— Физически — да. Но вы когда-нибудь принимали в расчет эмоциональную сторону вопроса?

Мадлен растерянно заерзала на стуле.

— Никаких эмоций не будет. В этом-то и дело.

— Позвольте с вами не согласиться. Этот мужчина станет для вас первым. Это не так просто, как может показаться Он останется с вами. — Миссис Хантфорд сдвинула брови. — Я признаюсь вам кое в чем. Отношения между мной и отцом Гейбриела…

— Гейбриел мне рассказывал.

Брови миссис Хантфорд удивленно взметнулись.

— В самом деле? Что ж, тогда все будет гораздо проще. Несмотря на то что это случилось всего лишь раз, он появляется рядом со мной в постели каждый раз, когда я ложусь спать. В моих мыслях, когда я вижу на улице мужчину и женщину. И поскольку мы очень сильно любили друг друга, я не имею ничего против.

Гейбриел сжал руками край стола, и Мадлен заметила это потянувшись за чаем. Лицо молодого человека оставалось бесстрастным, лишь румянец проступил на щеках.

— Я представить не могу, чтобы в моих мыслях до конца жизни поселился незнакомец, — закончила свою мысль Беатрис.

Слишком большое количество мужчин остались в ее памяти, чтобы она переживала еще из-за одного.

— Я очень ценю вашу заботу. — И Мадлен не лукавила. Но сейчас она должна была гулять по парку и кокетничать со своими поклонниками. А вместо этого сидела в столовой за завтраком. И все потому, что впервые за десять лет чувствовала себя личностью. А не шпионкой.

Мать Гейбриела потрепала ее по щеке.

— Иными словами, не суй свой нос в мои дела, старуха.

Мадлен покачала головой:

— Я вовсе не имела в виду ничего подобного.

Миссис Хантфорд отмахнулась.

— Знаю. Просто запомните мои слова. Что бы сказала вам ваша мать?

Мадлен до сих пор ощущала тепло руки пожилой женщины на своей щеке. И ее смущение лишь возросло.

— Быть практичной, во всем искать собственную выгоду.

А еще мать учила ее тому, что эмоциями пустой желудок не наполнишь.

Воздух вокруг Мадлен сгущался до тех пор, пока она не лишилась способности дышать. Очевидно, миссис Хантфорд заметила это. Она протянула руку, чтобы вновь заключить Мадлен в объятия, и девушка быстро заговорила. Она готова была сейчас на что угодно, лишь бы только не позволить волне эмоций захлестнуть ее с головой.

— Моя мать знала, что умирает. После того как мы заплатили ренту, у нас совсем не осталось денег на еду. Нам никогда не удавалось ничего отложить на черный день. Поэтому она договорилась, чтобы ее тело продали после смерти в медицинскую школу. — Мадлен судорожно втянула носом воздух при воспоминании о немытом мужчине, согласившемся купить тело ее матери. Внешность мистера Хёрка как нельзя кстати соответствовала его профессии. Он был таким же мрачным и зловонным, как и могилы, которые грабил. — Мать сделала это, чтобы у меня появились деньги. Она взяла с меня слово, что я позову мистера Хёрка, едва только она испустит свой последний вздох. Ведь он предпочитал свежие тела. — Мадлен передернулась. Несмотря на обещание, данное матери, ей потребовалось целых два часа, чтобы собраться с силами и позвать мистера Хёрка. Она хотела передумать, но работа помощницы швеи не оплачивалась до тех пор, пока она не научится этому ремеслу как следует. Так что у нее просто не осталось выбора.

Взамен же мать попросила Мадлен быть хорошей девочкой. Мадлен охватило отчаяние.

Она продержалась две недели.

Мадлен вскочила на ноги, заскрежетав ножками стула по полу, заставив Гейбриела и его мать ошеломленно посмотреть на нее.

Она поспешила к двери и едва не запуталась в подоле платья.

— Прошу прощения, но я еще не совсем поправилась. — Мадлен понимала, что не сможет никого обмануть, но ей уже было все равно.

Она сбежала, прежде чем успела рассказать о себе что-то еще. Мадлен слышала шаги Гейбриела у себя за спиной, но не пожелала остановиться. Она не нуждалась в его жалости. Она попыталась захлопнуть дверь, но нога Гейбриела не позволила ей сделать этого.

— Разговор окончен, Гейбриел.

Молодой человек с силой распахнул дверь и вошел внутрь.

— Моя мать о тебе беспокоится. Она всегда любила опекать людей, но после смерти Сьюзен не может устоять перед теми, кого считает заблудшими овечками, и стремится взять их под свое крыло. Она не хотела тебя огорчить.

— Твоя мать не виновата в том, что я такая дурочка.

Гейбриел протянул руку, чтобы погладить Мадлен по щеке, но она отшатнулась.

— С тобой все в порядке?

— Конечно. А теперь уходи. — Мадлен отвернулась, не желая, чтобы Гейбриел разглядел в глазах обуревавшие ее эмоции. Но молодой человек схватил ее за плечи.

— Сколько лет тебе тогда было?

— Четырнадцать.

Подушечками больших пальцев он начал медленно массировать Мадлен шею. Ей ужасно захотелось ударить его по рукам, и вместе с тем прильнуть к нему и принять утешение, которое он предлагал.

Черт возьми, и как ее угораздило так запутаться?

Гейбриел развернул Мадлен лицом к себе, и ее лицо приобрело насмешливо-скучающее выражение, которое — она знала это наверняка — разозлит Гейбриела.

Она готова была стерпеть что угодно, но только не его жалость.

— Тебе понравилась моя история? Я была безупречна, не правда ли? Ты готов был простить мне все.

Пальцы Гейбриела сомкнулись сильнее на плечах Мадлен, но он не разозлился на нее и не оттолкнул ее от себя вопреки ее надеждам.

— Ты рассказала правду.

Мадлен рассмеялась, хотя ее горло обожгло точно огнем.

— Я была очень убедительна.

— Потому что ничего не утаила. — Гейбриел провел пальцем по вскинутым бровям и насмешливо изогнутым губам. — Или я ошибаюсь?

Губы Мадлен слегка задрожали от прикосновения Гейбриела, но она упрямо продолжала улыбаться.

— На что ты намекаешь?

— На кое-какие детали. Незначительные промахи, которых женщина, роль которой ты играешь, никогда не допустила бы, но настоящая Мадлен не в силах скрыть.

— Боюсь, мои поклонники вызовут тебя на дуэль за то, что ты не считаешь меня совершенством. — И все же Мадлен не могла контролировать свое сердце, отчаянно бьющееся в груди. Когда же она подпустила к себе Гейбриела настолько близко, что он сумел что-то заподозрить?

— Это потому, что им нужно симпатичное личико в постели. И ничего больше.

Именно это Мадлен и намеревалась им дать. А вот ее душа не предназначалась на продажу.

— А ты, Гейбриел? Чего хочешь ты?

— Очевидно, оказаться в сумасшедшем доме. — Гейбриел наклонил голову.

Несмотря на то что Мадлен никогда не призналась бы себе в этом, она раз или два — а может, семь или восемь — раздумывала над тем, каким будет поцелуй Гейбриела. Наконец она решила, что он окажется таким же размеренным и мрачным, как и его темперамент. Мадлен была уверена, что он возьмет инициативу в свои руки и направит поцелуй в нужное ему русло.

Но вместо этого губы Гейбриела едва коснулись ее губ. Если бы Мадлен отстранилась, продолжения не было бы. Но она не могла. Не могла, и все.

Руки Гейбриела соскользнули с ее лица и пробежали по спине, прижимая женщину к себе. А потом он остановился и замер в ожидании.

Еще ни разу мужчина не колебался перед тем, как потребовать желаемое. Независимо от умения, опыта и предпочтений в постели мужчины не тратили времени на то, чтобы завладеть ее губами. Неужели Гейбриел ждал разрешения? Сердце Мадлен на мгновение замерло, а потом забилось снова. Или же он собирался ей отомстить? Это предположение имело смысл. Это Мадлен могла понять. Неужели он хотел заставить ее умолять о настоящем поцелуе?

Но она не могла пойти на это. Не могла умолять, как не могла выйти из дома без своего ножа.

Глухо застонав, Мадлен подалась навстречу Гейбриелу. Если он ждал ее позволения, то она его предоставила. Если же он желал мести, то мстить будет она, а не он.

Губы Мадлен прижались к губам Гейбриела. На мгновение ей показалось, что ее отчаяние будет очевидным, но Гейбриел ответил на поцелуй, и страхи рассеялись, выжженные охватившим Мадлен огнем. Ей довелось целоваться не с одной дюжиной мужчин, но еще ни разу поцелуй не захватывал ее настолько, чтобы лишиться способности дышать и мыслить здраво.

Вскоре простого прикосновения губ Гейбриела ей стало недостаточно. Мадлен хотелось попробовать его на вкус, наполнить органы чувств его ароматом.

Мадлен провела языком по нижней губе мужчины, ощутив терпкий мужской вкус. Даже если бы ей пришлось поцеловать еще сотню мужчин, она никогда не спутала бы Гейбриела с кем-то другим.

Гейбриел погрузил пальцы в волосы Мадлен, а его язык неспешно ласкал глубины ее рта, заставляя забыть о том, какая из ее тщательно отрепетированных уловок заставит его окончательно пасть перед ней на колени. Она могла мечтать лишь о том, что ей хочется продолжения, чтобы он действовал еще быстрее и требовательнее.

Мадлен прижалась к Гейбриелу, скользя пальцами по упругим мышцам его плеч, по мере того как удовольствие проникало в ее кровь, пульсировало в венах и лишало способности держаться на ногах.

Мадлен начала покачивать бедрами, ощутив растущее в лоне напряжение, а потом прижалась животом к выпуклости на бриджах Гейбриела, свидетельствующей о его возбуждении. Сознание собственной власти над этим мужчиной распалило Мадлен еще больше. Ей с легкостью удавалось возбуждать желание в представителях мужского пола, но это не шло ни в какое сравнение с мыслью о том, что она способна возбудить Гейбриела. Мадлен потерлась о его плоть, и из горла мужчины вырвался сдавленный стон.

Она не хотела никого другого. Только его одного. Мадлен отстранилась.

Но будет кто-то другой.

Мадлен сделала шаг назад, и Гейбриел не попытался ее остановить. Она пригладила подол платья в попытке восстановить дыхание и взять себя в руки.

— Это один из способов уклониться от ответа.

Гейбриел провел рукой по лицу.

— Черт возьми, Мадлен. Не пытайся обратить случившееся между нами в шутку. Это безбожно. Потому что это не было шуткой ни для тебя, ни для меня.

Мадлен собралась уже произнести какую-то колкость, но Гейбриел с силой схватил ее за плечи.

— Твоя ложь не сработает. — Костяшки его пальцев прошлись по шее Мадлен и коснулись чувствительного места за ухом, где нервно подрагивала жилка. — Потому что тело говорит правду. Его не проведешь.

— А что, если это моя естественная реакция на поцелуй?

— Вот как? Давай попробуем еще раз и посмотрим, что из этого выйдет.

Мадлен попыталась высвободиться:

— Нет.

— Тогда скажи, что этот поцелуй отличался от других.

— Нет!

Гейбриел схватил женщину за талию, привлек к себе и прошептал:

— Говори.

Мадлен понимала, что не переживет еще одного поцелуя, потому что просто-напросто сойдет с ума. Поэтому она вновь предприняла попытку высвободиться.

— Хорошо! Еще никогда поцелуй не производил на меня подобного впечатления. И я не могу объяснить, почему так случилось. Доволен?

Губы Гейбриела изогнулись в хищной улыбке, а взгляд сосредоточился на губах Мадлен.

— Отчасти.

Но Мадлен уже сделала шаг назад, напомнив себе, что физическое притяжение ничего не значит. Ей ли этого не знать?

— Я обещала, что из наших отношений ничего не выйдет, помнишь? Пожалуйста, пошли за моим экипажем.

Возможно, Гейбриел и видел в ней какие-то недостатки, но он даже не подозревал о существовании худшего из них. Иначе он ни за что не стал бы ее целовать.

 

Глава 19

Когда они спускались по ступеням к поджидавшему у крыльца экипажу, выражение лица Мадлен оставалось бесстрастным, а манеры безупречными. Она мило поблагодарила миссис Хантфорд за гостеприимство и попросила ее не придавать значения разыгравшейся за завтраком сцене. Мадлен не попыталась отстраниться, когда пожилая женщина заключила ее в объятия и пожелала ей удачи. Она не избегала взгляда Гейбриела, но и не искала его.

Если бы не жар, все еще струящийся по его венам, Гейбриел счел бы их поцелуй всего лишь игрой воображения.

Но поцелуй был реальным. Потому что ни один человек на свете не способен вообразить подобное.

Гейбриел помог Мадлен подняться в экипаж, и его пальцы закололо в том месте, где они коснулись талии женщины. Однако Гейбриел не позволил своей руке задержаться дольше, чем допускали правила приличия.

Мадлен выбрала место посередине одного из сидений, не оставив возможности присесть рядом Гейбриелу.

— С нетерпением ждешь возможности убежать? — спросил он, когда кучер хлестнул лошадей, пустив их в легкий галоп.

Солнечные зайчики заиграли на лице Мадлен, когда она отвернулась к окну.

— Твоя мама очень милая. — Кончики ее губ приподнялись в улыбке. — Бедняжка, первая женщина, которую ты привел в свой дом, оказалась куртизанкой.

Гейбриелу хотелось изучить эту очаровательную улыбку с помощью поцелуя. Но нет. Он не должен думать о поцелуях. Просто обязан выбросить из головы подобные мысли.

— Кажется, ты ей понравилась, несмотря ни на что. Примешь ее приглашение на чай на следующей неделе?

— Наверное. Она была так внимательна ко мне.

— Мне показалось, она заставила тебя почувствовать себя неуютно.

Мадлен посерьезнела.

— Просто меня удивила ее экспансивность. Не более.

— В самом деле?

Многозначительный взгляд Мадлен послужил ответом.

Гейбриел нахмурился.

— Ты ответила на вопросы моей матери. Так почему же мне приходится вытягивать из тебя информацию клещами?

— Потому что твоя мать очаровательна и умна. А ты чересчур прямолинеен. — Мадлен закусила нижнюю губу, и в ее глазах отразилась печаль. — А если честно, я снова действовала по привычке.

— Так если я тебя спрошу, ты ответишь?

Мадлен покачала головой:

— Наверное, нет. Ответы, которые ты ищешь, слишком опасны.

— Я ничего не знаю о твоем прошлом, но я не причиню тебе боли. — Чем больше Гейбриел об этом думал, тем больше он убеждался в том, что его мать права. Что-то заставляло Мадлен скрывать свою ранимость, как если бы она считала ее чем-то постыдным.

Мадлен изучающе смотрела на Гейбриела. Этот взгляд он видел и раньше. Она словно бы раздумывала над тем, стоит ли ей поделиться с ним частичкой себя. Достоин ли он этого? Сегодня, как и раньше, Мадлен поняла, что Гейбриел ее хочет.

— Я знаю, что ты не причинишь мне боль намеренно.

Гейбриел выпрямился. Ему не понравилось, что Мадлен сделала ударение на последнем слове. Но он не успел ничего возразить, потому что она не оставила ему такой возможности.

— Мы оба знаем, что не способны ничего пообещать друг другу. — Мадлен вновь посмотрела на Гейбриела. — Кроме того, я очень беспокоюсь за твою жизнь.

Вот чудачка!

— Ты знаешь, что именно мне угрожает?

Мадлен сложила руки на коленях.

— Ты сразу окажешься в опасности, едва только я откровенно отвечу на твой вопрос.

— Я привык рисковать. И сомневаюсь, что сказанное тобой опаснее ножа преступников, с которыми я имею дело почти каждый день.

Мадлен покачала головой. На этот раз на ее лице не промелькнуло и тени сомнения.

— В таком случае я не стану подвергать тебя еще большей опасности.

Экипаж остановился перед ее домом. Прежде чем Гейбриел помог ей спуститься на землю, Мадлен осмотрела улицу. Сегодня никто не покушался на ее жизнь, и это заставляло Гейбриела быть настороже.

Дородная темноволосая женщина, одетая в платье из черного материала, ждала на ступенях. Но она была одна. Должно быть, какая-то чрезмерно набожная прихожанка вознамерилась поговорить с Мадлен о состоянии ее души. И все же Гейбриел собирался прогнать ее прочь, прежде чем Мадлен подойдет ближе.

— Подожди в экипаже.

Но Мадлен, уже спустившаяся на землю, вдруг застыла на месте.

Заметив ее, женщина на ступенях вскрикнула.

— Я думала, ты горишь в аду! — выкрикнула она и бросилась навстречу Мадлен.

Гейбриел преградил ей дорогу, поняв, что скорее всего они имеют дело с сумасшедшей.

Однако Мадлен обошла его и остановилась перед незнакомкой. Ее глаза источали холод и высокомерие.

— Вы очень старались, чтобы так случилось.

Женщина остановилась, но ноздри ее похожего на луковицу красного носа подрагивали от еле сдерживаемого гнева.

— Скольких охранников ты соблазнила, прежде чем один из них помог тебе бежать? — Грудь женщины судорожно вздымалась. — А вы ведь тот самый полицейский, да? Арестуйте эту шлюху.

У Гейбриела зашумело в ушах.

— На каком основании?

— Она убийца по имени Мадлен Сент-Джон. Десять лет назад она убила моего мужа. Она была осуждена и приговорена к казни, но почему-то сейчас стоит здесь перед нами. — Женщина ткнула пальцем в Мадлен. — Убийца!

Гейбриелу необходимо было видеть глаза Мадлен. Необходимо было оценить ее реакцию на чудовищное обвинение. Но она не сводила взгляда с незнакомки.

Мадлен не двигалась с места и напоминала каменное изваяние, возвышающееся посреди бушующей реки. Она была на удивление спокойна.

Или хладнокровна.

Гейбриел сжал руки в кулаки в попытке сдержаться и не развернуть Мадлен к себе лицом.

Несмотря на подозрения относительно ее приятеля Мэддокса, Гейбриел никогда всерьез не задумывался над тем, что прошлое Мадлен может иметь криминальный оттенок. Неужели она скрывала от него именно это? Неужели провела последние десять лет в попытках скрыться от правосудия? Дьявол! А что, если она провела эти десять лет в ссылке и лишь недавно вернулась в Англию?

И все же эти подозрения не имели под собой основания. Зачем нанимать его, если она преступница?

Хотя, возможно, Мадлен надеялась, что Гейбриел ничего не узнает. Ведь она же сказала, что ее прошлое может таить в себе опасность.

Мадлен по-прежнему избегала смотреть на Гейбриела. Она не взглянула на него ни разу. Ни для того, чтобы поинтересоваться его реакцией на происходящее, ни для того, чтобы высказать свою точку зрения. Сердце Гейбриела сжалось от недоброго предчувствия.

— А еще она распускает грязные слухи о моем дорогом Арнольде. Она забрала у меня и моих детей, все, что у нас было. Теперь, когда Арнольда нет с Нами, мы стали совсем нищими. Мои бедные малютки пухнут от голода.

Однако слова женщины прозвучали неубедительно. Ее новое платье было сшито из дорогого материала. Скорее всего она была очень плохой матерью или просто преувеличивала свои беды.

Гейбриел ждал, что Мадлен скажет хоть что-то в свою защиту. Или поставит незнакомку на место с помощью одного из своих язвительных замечаний. Но вместо этого она подняла руку:

— Достаточно. Сколько стоит ваше молчание?

— Меня нельзя купить. Я ведь не такая продажная тварь, как ты.

— Пять гиней.

Ноздри женщины задрожали, как у волчицы, почуявшей кровь.

— Десять гиней, и ни пенсом меньше.

— По рукам. Мой стряпчий доставит вам деньги в конце недели. Но если я услышу нечто подобное из чьих-либо уст, денег вам не видать. А если вздумаете вернуться, вспомните, на что я способна.

Гейбриел схватил Мадлен за руку. Он сам не понимал, что им руководило: высказанная ею угроза или желание защитить ее от шантажистки.

— Опровергнуть слова этой женщины очень легко.

Мадлен оттолкнула руку Гейбриела и наконец подняла на него глаза. В них не отражалось никаких эмоций.

— Зачем? Она говорит правду.

 

Глава 20

Мадлен с трудом переступила через порог.

— Заприте дверь, Кентербери. И не открывайте никому. — С этими словами она съехала по стене на пол не в силах сделать больше ни шагу.

Арнольд Рипли… При звуке этого имени по ее спине пробежала дрожь. Ей давно уже стоило перерасти этот детский кошмар и забыть о том, какую власть имел над ней этот человек. И все же где-то в глубине души Мадлен еще жил застарелый страх. Только два человека способны были заставить ее проснуться среди ночи в холодном поту — Антон Марков, любимый палач царя, и Арнольд Рипли, не слишком влиятельный землевладелец.

Мадлен попыталась вспомнить его облик. Крошечные, налитые кровью глаза, бычье лицо и отвисшие щеки. Он был всего лишь кровожадным негодяем, выбирающим в жертвы людей, не способных противостоять его силе. Для женщины, коей стала Мадлен, он не представлял опасности. Она смогла бы уничтожить его одним лишь взглядом или просто вывернуть ему руку, если потребуется.

Но в четырнадцать лет она еще не была женщиной.

— Все в порядке, мисс? — спросил дворецкий.

Мадлен прижала ладони к щекам. Она смогла бы справиться с этим, если бы Беатрис не напомнила ей, как сильна ее тоска по матери. И если бы она сама не рассказала так много о своем прошлом. Или если бы Гейбриел не поцеловал ее.

За дверью раздались тяжелые шаги. Не стоило разговаривать с Гейбриелом загадками. Мадлен знала, что он непременно отправится за ней и потребует разъяснений. Иначе и быть не могло.

Но это вовсе не означало, что Мадлен непременно должна его впустить.

— Немедленно открой…

Гейбриел распахнул дверь и прищурил свои бледно-зеленые глаза.

— Что ты имела в виду? Кто эта женщина? Шантажистка?

Кентербери преградил Гейбриелу путь, решительно наклонив голову, увенчанную лимонно-желтой треуголкой.

— Мисс Вальдан не принимает посетителей.

— Да мне безразлично, что…

Кентербери одернул сюртук, а потом поднял испещренную пигментными пятнами руку с зажатым в ней старинным пистолетом.

— Кто-то пытался убить хозяйку этого дома. Если она сказала, что не принимает посетителей, никто не переступит порог ее дома.

Гнев, обуревавший Гейбриела, сменился шоком, примирительно поднял руки.

— Я здесь для того, чтобы защитить вашу госпожу. — Однако Кентербери даже бровью не повел, и в глазах Гейбриела промелькнуло уважение. Он попытался осторожно обойти дворецкого. — Я не причиню ей вреда.

Но и успокаивать ее он тоже не намерен. Он пришел, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Что, если ему пришлось бы арестовывать ее десять лет назад? Внял бы он ее рыданиям и бесплодным попыткам опровергнуть обвинения миссис Рипли? Тем более что ее вина не ставилась под сомнение и оставалось лишь выяснить, почему она совершила убийство.

Мадлен мысленно поблагодарила Глейвенстроука за то что все трое были помилованы и получили соответствующие документы, удостоверяющие это. Она не сомневалась, что если бы у полиции возникли хоть малейшие сомнения в ее невиновности, Гейбриел лично надел бы на нее наручники.

Ведь он не питал жалости к преступникам.

Хотя Мадлен больше не относилась к этой малопривлекательной категории лиц. Ее оправдали, и в глазах закона она была невиновна.

А вот в кого она превратилась в глазах Гейбриела, пока неизвестно. Это не должно было ее волновать, и все же волновало. Да еще как!

— Благодарю вас, Кентербери. Мистер Хантфорд может войти Он не стоит того, чтобы тратить на него порох. — Мадлен не была уверена, сможет ли встать на ноги, пока не сделала это. — Мы будем в кабинете.

Кентербери опустил пистолет.

— Ну, если вы уверены, мисс…

Гейбриел схватил женщину одной рукой за запястье, а другую положил на талию.

Он не сопровождал ее, а словно бы готовился арестовать.

Гнев мигом излечил Мадлен от липкого детского ужаса, охватившего ее при упоминании имени Рипли. Она дернулась, пытаясь вырваться из рук Гейбриела, но при этом улыбнулась дворецкому.

— Чай не приносите. Мистер Хантфорд не задержится.

Кентербери поклонился, не сводя взгляда с Гейбриела.

Выглядел дворецкий, конечно, не совсем традиционно, но, несмотря на это, очень серьезно относился к своим обязанностям.

— Позвоните, если что-то понадобится.

Мадлен кивнула и направилась в кабинет, опередив Гейбриела. Собрав остатки сил, она уселась за стол, оставив Гейбриелу один из потертых стульев перед ним.

— Ты убила Арнольда Рипли? — Его голос звучал напряженно и неумолимо.

— Да.

Гейбриел вскочил.

— Тебя осудили?

Отвращение, коим горели его глаза, прожгло дыру в груди Мадлен, лишив ее способности дышать.

— Да.

— И приговорили к казни через повешение?

— Именно так.

«Спроси, — мысленно молила Мадлен, — спроси меня, что произошло». Гейбриел знал о ней больше, чем кто-либо, за исключением Йена и Клейтона. Она хотела, чтобы он вел себя с ней иначе, чем судьи, выдвинувшие обвинение без всякого следствия. Да, она отказывалась рассказывать о себе, но Гейбриел должен был уже понять, что она не смогла бы хладнокровно убить человека. Возможно, иногда он был не согласен с ее действиями и решениями, но он не мог считать ее источником зла. И наверняка верил ей больше, чем миссис Рипли.

— Тебя отправили в ссылку?

— Нет.

— Тогда каким образом тебе удалось сбежать из тюрьмы?

Мадлен чувствовала себя так, словно Гейбриел взял нож и не спеша наносит удары прямо в сердце.

— Ты хочешь спросить, скольких охранников я соблазнила?

Пальцы Гейбриела сжали край стола. При этом он даже не поморщился.

— Ты постоянно повторяешь, что ты шлюха.

Мадлен действительно так говорила, и ее слова были правдой. Но она не готова была услышать это слово из уст Гейбриела. Мадлен чувствовала себя такой же отвратительной, как грязь на его ботинках. Но слезы и мольбы остались далеко в прошлом.

— Меня обвинили в убийстве Рипли, но потом оправдали. — Она поднялась со своего места. — А теперь убирайся к черту из моего дома и никогда больше не возвращайся.

Мадлен — убийца.

Гейбриел шагал по коридору, жалея, что под рукой не оказалось чего-нибудь хрупкого, чтобы швырнуть о стену.

Ну и как он собирался раскрыть убийство собственной сестры, если не смог разглядеть преступницу в знакомой женщине? Дьявол, да он даже целовался с ней!

Он зарабатывал на жизнь тем, что отличал правду от лжи, и все же не смог разглядеть сущность лгуньи Мадлен.

Гейбриел миновал половину коридора, когда непристойные обвинения миссис Рипли начали выветриваться из его памяти. Но потом замедлил шаг.

Мадлен оправдали. Только сейчас мысль об этом проникла в его разгоряченное сознание. Она не все ему рассказала. Вернее, не рассказала вообще ничего.

О Боже! Да он даже не спрашивал ее ни о чем.

Сердце Гейбриела болезненно сжалось. Десять лет назад. Сколько лет было тогда Мадлен? Тринадцать? Четырнадцать? Так что же на самом деле произошло?

Когда же он превратился в мстительного негодяя, готового обвинить любого, не взглянув при этом фактам в лицо?

Гейбриел развернулся и направился обратно в кабинет. После признания Мадлен он не способен был думать ни о чем, кроме ее виновности в содеянном. Он чувствовал, что его предали и унизили, и чувство это затмило все остальные.

Мадлен тихо вышла из кабинета. Привычная грация сменилась неуверенностью, как если бы каждый шаг давался ей с большим трудом. Мадлен поднесла руку к лицу, и, поскольку она стояла спиной к Гейбриелу, он не мог сказать, смахнула ли она со щеки прядь волос или слезу.

— Мадлен.

Женщина резко развернулась.

— Я же велела тебе уйти. — Мертвенная бледность, разлившаяся по ее лицу, делала Мадлен похожей на фарфоровую куклу. Однако выражение отвращения, коим горели ее глаза, никак нельзя было назвать хрупким.

— Что случилось с Арнольдом Рипли?

— Твой вопрос немного запоздал.

Гейбриел протянул руку, но Мадлен ударила по ней и пошла прочь.

— Поэтому ты не хотела рассказывать мне о своем прошлом? От этого ты меня защищала?

В ответ он услышал холодный, надломленный смех.

— Вряд ли.

Гейбриел двинулся за ней.

— Тогда почему ты не хочешь мне ничего рассказать? Врожденная привычка, да?

Мадлен резко остановилась, как если бы слова Гейбриела вдруг стали преградой на ее пути.

— Нет. Просто слабости, подталкивающей меня к тому, чтобы рассказать о своем прошлом, больше нет места в моей жизни. Если ты хочешь убедиться в том, что меня оправдали, к твоим услугам официальные документы.

Пальцы Гейбриела сжались в кулаки. Слова Мадлен были подобны ударам кнута. Он не мог позволить ей уйти.

— В последнее время я только и думал, что об убийце своей сестры.

— А… В таком случае я оказалась в подходящей компании.

— Черт возьми, ты не стала опровергать обвинений миссис Рипли. Почему?

С губ Мадлен сорвался еле слышный вздох, а ее плечи безвольно опустились.

— А тебе не приходило в голову, что один вид этой женщины лишает меня присутствия духа? Кроме того, мои объяснения не убедили ее десять лет назад. Не думаю, что за это время что-то изменилось.

Гейбриел сократил разделявшее их расстояние и встал так, чтобы видеть лицо Мадлен.

— Что произошло с Арнольдом Рипли?

Когда Мадлен подняла голову, ее потерянный взгляд вынудил Гейбриела сделать шаг назад. У него было лишь мгновение, чтобы взять себя в руки, прежде чем Мадлен заговорила.

— После того как умерла моя мать, я осталась совсем одна. У меня не было семьи, только комната, которую мы с матерью снимали у мистера Рипли. Я работала помощницей швеи. Однажды я вернулась домой, и мистер Рипли потребовал плату за комнату. Денег под рукой у меня не было, и я сказала, что поднимусь за ними к себе. Мистер Рипли отправился за мной.

За годы службы в полиции Гейбриел выслушал сотни таких историй. Но в эту неожиданно для себя поверил.

— Он набросился на меня. Повалил на пол. И сказал, что я должна ему немного больше за то, чтобы остаться здесь жить. — Мадлен вцепилась в лиф платья, словно хотела соединить разорванные концы. — Я пыталась сопротивляться. Но он был слишком большим и сильным. И тогда я увидела стоящую на полу корзинку с рукоделием. Я выхватила из нее ножницы и ударила его. Он попытался вырвать ножницы из моей руки, поэтому я ударила его еще раз. Должно быть, миссис Рипли отправилась следом за своим мужем, дабы убедиться, что он получил деньги. Она начала кричать и вызвала констебля. — Мадлен задрожала и ее взгляд затуманился. Гейбриелу хотелось заключить ее в свои объятия и держать до тех пор, пока воспоминания не сотрутся, но Мадлен больше не желала его прикосновений. Он утратил эту привилегию, позволив себе бессердечно обвинить ее.

Поэтому вместо того, чтобы успокоить ее, он стоял рядом ощущая, как каждое слово Мадлен ложится тяжелым грузом на его душу, усугубляя чувство вины.

— Она сказала, что я соблазнила его, а потом убила. Она клялась, что ее муж набожный и законопослушный человек, в то время как моя мать была проституткой. Меня некому было защитить, и никто не усомнился в словах миссис Рипли.

Злость на свою собственную профессию обожгла сердце Гейбриела точно огнем. Большинство его товарищей не поставили бы под сомнение слова миссис Рипли и с благодарностью приняли сорок фунтов, положенных за поимку преступника, даже не начав расследование.

— Судье тоже не потребовалось много времени, чтобы вынести обвинительный приговор и приговорить меня к смерти.

Ужас, написанный на лице Мадлен, внезапно сменился страстью, которую Гейбриел уже начал ненавидеть.

— К счастью, я понравилась кому-то из вышестоящих чиновников, и в мое дело вмешались. А теперь довольно страшных историй. Жду тебя в восемь, чтобы ехать на маскарад.

Мадлен поведала ему свою грустную историю, и все же у Гейбриела осталось ощущение, что она что-то утаила. И тем не менее он кивнул.

— А пока постарайся отдохнуть.

Мадлен вздернула подбородок.

— Я поступлю как считаю нужным.

Гейбриел понимал, что утратил право давать ей советы, поэтому просто отвесил поклон, развернулся и пошагал прочь.

 

Глава 21

Вместо того чтобы нанять экипаж, Гейбриел решил отправиться в министерство внутренних дел пешком, в надежде, что беспрестанный лондонский дождь поможет очистить мысли.

Но надежда оказалась напрасной.

Все случаи помилования решались в министерстве внутренних дел. Если Мадлен не лгала, в их канцелярии обязательно отыщется соответствующая запись.

После разговора с клерком и недолгого ожидания Гейбриел получил целую кипу документов. В основном это были условные помилования, когда преступникам предлагалось добровольно отправиться в ссылку в Австралию. Полные помилования случались редко. Всего полдюжины за несколько лет.

И ни одного с именем Мадлен Сент-Джон.

Вполне могло случиться так, что казнь ей заменили условным помилованием, и последние десять лет она провела в исправительной колонии, поэтому Гейбриел тщательно просмотрел все записи.

Потом еще и еще раз.

Ничего. Ни Мадлен. Ни Сент-Джон. Ни даже Вальдан.

Он оставил Мадлен дома. Найдет ли он ее там, когда вернется, или она успеет сбежать? Сможет ли он ее арестовать, если потребуется? Просто чудо, что женщина ее красоты выжила в тюрьме.

Клерк подскочил от неожиданности, когда Гейбриел швырнул на стол тяжелые папки.

— Мне нужно просмотреть записи за предыдущий и последующий годы.

Должно быть, раздражение отразилось на его лице, потому что молодой клерк принялся нервно поправлять галстук.

— Сию минуту, сэр. Простите, что спрашиваю, но что именно вы ищете? Не могу ли я помочь?

— Оправдательный приговор убийцы по имени Сент-Джон.

Пальцы клерка оставили в покое галстук.

— Я… одну минуту, сэр. — Он вернулся с какими-то документами в руках. — Мадлен Сент-Джон?

Гейбриел подался вперед и кивнул:

— Да. Убийство сэра Арнольда Рипли.

Гейбриел не замечал, что его грудь сдавило от напряжения. Вот сейчас все выяснится, правда всплывет наружу. Клерк же нахмурился.

— Но почему вы попросили у меня документы десятилетней давности? Оправдательный приговор был вынесен лишь в прошлом сентябре.

С ума можно сойти!

Дверь кабинета отворилась, и на пороге возник один из констеблей с Боу-стрит. Заметив Гейбриела, он вздохнул с облегчением.

— Еще одно убийство. Коултер сказал, чтобы вы немедленно приехали.

Гейбриел осмотрел лиловые кровоподтеки на шее Борна.

— Тело передвигали?

Коултер покачал головой.

— Я его не трогал. А вот когда его ограбили — до или после убийства, — сказать сложно.

В этом районе города случалось всякое. И обобрать труп могли те же самые люди, что теперь с любопытством наблюдали за происходящим.

С бедняги кучера сняли все, что могло принести хотя бы пенни или два, включая одежду и шляпу, а потом бросили его в темном переулке. Гейбриел снял с себя пальто и набросил его на тело. Дьявол. Нужно было отправиться на его поиски сразу же после того, как он не явился на встречу, но в последние несколько дней голова Гейбриела была забита лишь мыслями о Мадлен.

Это временное помутнение рассудка дорого ему обошлось.

Гейбриел вновь посмотрел на кровоподтеки. Никто не смог бы сказать с уверенностью, что их нанес тот же самый человек, что задушил Молли Симм. Но Гейбриел не верил в совпадения. Единственный свидетель по ее делу был убит.

Коултер надвинул поглубже свою видавшую виды шляпу, чтобы спрятаться от дождя. Он помогал Гейбриелу в расследовании дела Симм. Этот парень был одним из немногих полицейских, которым закон был дороже нескольких монет, полученных за то, чтобы приговорить к смерти невиновного человека.

— Никто ничего не видел? — спросил Гейбриел.

Коултер поморщился.

— Как всегда. Борна нельзя было назвать скрытным. Он всем подряд рассказывал, что последним видел Молли Симм живой. Скоро приедут другие констебли, чтобы забрать тело. — Гейбриел понял, что хотел сказать Коултер. Другие констебли могут рассказать Поттсу о том, что видели его на месте преступления, поэтому необходимо уйти отсюда до их появления.

И все же Гейбриел вынул из кармана блокнот и прикрыл его от дождя, пока записывал все, что ему удалось заметить. Он не должен упустить ни малейшей детали. Те же самые холодные сомнения, что терзали его по ночам, не позволят сделать это. А что, если ему не удается поймать преступника не потому, что тот слишком умен, а потому что сам Гейбриел не слишком расторопен?

Заслышав грохот колес подъезжающего экипажа, Гейбриел спрятал блокнот в карман, пробрался сквозь толпу зевак и направился к дому на соседней улице, где Борн снимал комнату.

Хозяина не было дома, чтобы дать Гейбриелу ключи, но замок и так легко открылся в его умелых руках. Обычные потайные места — матрас, стол и кастрюли на кухне — не содержали ничего интересного. С улицы донеслись крики. Это прибывшие на место преступления полицейские принялись разгонять толпу.

У Гейбриела оставалось не так много времени.

Когда он осматривал сундук, служивший Борну сиденьем, на глаза ему попался небольшой обрывок бумаги. Гейбриел поднес его к тусклому свету, проникающему в окно, боясь дышать от волнения. На клочке виднелось примитивное изображение фамильного герба. Внизу были криво нацарапаны латинские слова.

Биллингсгейт. Вот каналья!

Гейбриел в подробностях запомнил все фамильные гербы после того, как Борн описал виденный им экипаж. Молодой человек аккуратно сложил клочок бумаги и убрал его в карман жилета. Возможно, Борну все же было что рассказать.

Дэнбери упоминал, что встретил Биллингсгейта рядом со школой. Что, если тот узнал о Борне? Гейбриел поспешил вниз по скрипучей лестнице, но прежде чем он достиг двери, путь ему преградил еще один констебль.

— Поттс хочет с вами поговорить.

— Хорошо. У меня тоже есть что ему рассказать.

— Вы ничего не станете предпринимать! — выкрикнул Поттс, ударив кулаком по столу.

Гейбриел постучал пальцем по рисунку, который он представит вниманию своего начальника.

— На этой бумаге ясно…

— Это всего лишь каракули полуслепого пьяницы. Коултер провел расследование. В ночь убийства Биллингсгейт был в клубе.

— Но кто-то может подтвердить, что он никуда не отлучался?

Поттс прищурился.

— В этом нет необходимости. Любой судья поверит ему на слово. — Плечи Поттса безвольно опустились. — Послушайте. Если у вас что-то и есть — хотя я так не считаю, — этого недостаточно, чтобы обвинить человека в убийстве. Клочок бумаги — не доказательство.

Гейбриел упрямо сжал губы.

— И если вдруг Биллингсгейта найдут мертвым, я сразу же арестую вас.

Черт возьми, а ведь Поттс прав. Если Гейбриел хочет убедить суд в том, что английский пэр является убийцей, у него на руках должны быть неопровержимые доказательства. И у него есть возможность получить их, если, конечно, он не совсем разрушил свои отношения с Мадлен.

— Я понимаю.

Поттс потянул за узел галстука.

— Хорошо. Я думаю… — Он выпрямился и перестал теребить галстук. — Милорд.

По спине Гейбриела пробежал холодок, и он медленно развернулся. Позади него стоял пожилой мужчина.

Маркиз Нортгейт.

Мать Гейбриела всегда утверждала, что он очень похож на своего отца. Раньше ему была ненавистна сама мысль об этом, потому что он не хотел ничего знать и слышать о человеке, его зачавшем. Но теперь Гейбриел понял, что имела в виду его мать. Он был точной копией мужчины, стоявшего перед ним. Гейбриел с трудом подавил желание заскрежетать зубами.

— Милорд.

Маркиз слегка наклонил голову.

— Хантфорд. Я пришел, чтобы договориться с вами о встрече. Вам ведь необходимо посмотреть мои финансовые отчеты?

— Вы могли бы прислать записку.

Нортгейт вскинул бровь.

— Я боялся, что это будет столь же безуспешно, как и мои предыдущие попытки связаться с вами.

Гейбриел, не распечатывая, кидал в камин все письма своего отца. Он общался с ним всего лишь раз после смерти Сьюзен, когда Нортгейт осмелился прислать матери Гейбриела письмо, в котором содержалась просьба позволить ему присутствовать на похоронах.

— Теперь у вас есть законное основание для общения со мной.

Маркиз прищурился.

— Я намерен выиграть этот аукцион. И не позволю помешать мне в этом.

— Разумеется, разве можно испортить вам удовольствие?

Нортгейт на мгновение замер, а потом пожал плечами.

— Я всего лишь намерен получить желаемое.

— И будь проклят всякий, кто встанет на вашем пути?

— Милорд, прошу вас простить мистера Хантфорда… — Поттс наконец-то собрался с силами, чтобы заговорить, но по-прежнему переводил взгляд с Гейбриела на его отца. Он промокнул вспотевший лоб носовым платком.

Однако Нортгейт даже не удостоил его взглядом.

— Вы могли бы встретиться завтра со мной в три часа дня?

Поттс подобострастно подбежал к маркизу.

— Конечно, мистер Хантфорд встретится с вами в любое удобное для вас время.

Как бы ни хотелось Гейбриелу послать обоих ко всем чертям, ему необходимо было завершить начатое дело. Но после этого он даже не посмотрит в сторону Нортгейта. Пусть катится ко всем чертям!

— Я согласен.

 

Глава 22

Заскрежетав зубами от боли в животе, Мадлен завязала ленты на золотых кожаных сандалиях, обмотав их вокруг лодыжек. Потом надела белую тогу. Полупрозрачный материал ниспадал с плеча Мадлен, драпируясь мягкими складками на бедрах. Волосы свободно рассыпались по плечам, обрамляя бледный овал лица.

Мадлен отвернулась от зеркала. Она выглядела скорее приносимой в жертву девственницей, нежели богиней. Мадлен решительно потянулась за помадой. Она ведь шлюха, не так ли? Какая еще богиня!

Сквозь приоткрытую дверь она слышала, как приехал Гейбриел. Потом он, сопровождаемый дворецким, прошел в кабинет.

Мадлен сдвинула верхнюю часть тоги так, чтобы как можно больше обнажить грудь, и расправила плечи. Ведь она оделась в костюм богини охоты. Так что меланхолия совершенно неуместна.

Мадлен пристегнула к поясу небольшой кинжал в узорчатых ножнах и нахмурилась. Она поступила правильно, поведав Гейбриелу об убийстве. Она не рассказывала ему того, что могло бы поставить под удар их обоих, но он стал бы докапываться и рано или поздно узнал бы правду. Но Гейбриел видел ее совершенно беззащитной, и мысль об этом не давала Мадлен покоя. К тому же она прочитала в его глазах жалость. Жалость, черт возьми! Это уж и вовсе никуда не годится.

Мадлен собрала волосы и безжалостно сколола их шпильками. Ей было плевать на его жалость, равно как и на любое его мнение. Мадлен поступила глупо, позволив себе беспокоиться о том, что думает о ней Гейбриел. Но она больше не повторит ошибки.

Ими руководило обычное вожделение, и не более того.

Сегодня утром в доме его матери Мадлен на мгновение усомнилась в том, что сможет держать дистанцию. Но неприятная история с миссис Рипли дала ей необходимую мотивацию.

В обязанности Гейбриела входило наказание преступников. И это было вполне объяснимо, принимая во внимание трагедию его семьи, но даже то обстоятельство, что Мадлен оправдали, не смогло бы стереть из памяти Гейбриела сам факт убийства.

К тому же, несмотря на вроде бы дружеские отношения, Гейбриел считал ее шлюхой.

Не обращая внимания на остаточную боль в груди, Мадлен взяла в руки позолоченный лук и маску, довершающие костюм. В конце концов, роль шлюхи была ей привычна.

Миновав холл, Мадлен вошла в кабинет. Гейбриел стоял у камина, облокотившись плечом о полку. Черный сюртук, жилет и бриджи, обтягивающие мускулистые ноги, лишь подчеркивали его широкие плечи и узкую талию. Белоснежный галстук, как и всегда, был завязан простым, но элегантным узлом. Лишь маленькая рубиновая брошь добавляла немного красок его наряду. Несмотря на то что Гейбриел предпочел не надевать карнавальный костюм, ему необыкновенно подошла бы роль Гадеса. Когда Мадлен вошла, он выпрямился, сложил руки на груди и окинул оценивающим взглядом короткую тогу на ней.

Соски Мадлен тотчас же напряглись, словно на них задержался вовсе не взгляд Гейбриела, а его пальцы.

— Полагаю, это означает, что джентльмены на маскараде у леди Уиллер оценят мой костюм?

Гейбриел вопросительно вскинул бровь.

— Диана?

Мадлен медленно провела пальцем по изгибу лука, и глаза Гейбриела проследили за ее жестом.

— Конечно. Роль богини-девственницы подходит мне как нельзя кстати. В истории отыщется не так уже много заслуживающих внимания девственниц.

— Добрая королева Бесс не согласилась бы с тобой.

Эти слова едва не вызвали улыбку на губах Мадлен. Но лицо так и осталось непроницаемо. Она ведь шлюха, а не друг.

— Ты хотя бы представляешь, как сложно обнажиться в наряде королевы Бесс? — Мадлен поставила ногу на стул, и подол ее тоги задрался еще выше.

Гейбриел прошел мимо нее и лишь напомнил:

— Экипаж ждет.

Мадлен провела пальцем по его плечам.

— Чудесно. Я слышала, леди Уиллер пригласила труппу акробатов, одетых лишь в трико телесного цвета. Я должна выяснить у своих поклонников, какие позы им нравятся больше всего, чтобы потом продемонстрировать их победителю. Ты еще не знаешь, на что способно мое тело.

Напряжение в мышцах Гейбриела росло с каждой новой ее фразой. Он был возбужден и злился на себя за это. Но это даже хорошо. Дела пойдут успешнее, если он будет помнить, что Мадлен всего лишь проститутка.

Он помог ей подняться в экипаж и сел напротив.

— Как твоя рана?

— Заживает. — Мадлен не хотела его сочувствия. Потому что слишком уж оно напоминало жалость. Подцепив пальцем лиф тоги, Мадлен потянула его вниз. — Хочешь проверить?

Гейбриел сжал руками колени.

— Достаточно, Мадлен.

Мадлен спустила тогу еще ниже. Из-под ткани на теле появились темные полоски.

— Уверен, что не хочешь увидеть еще немного?

— Ты прекрасно поняла, что я имел в виду. Прибереги свое представление для поклонников.

Мадлен пожата плечами, но не стала поправлять тогу.

До самого дома леди Уиллер они ехали в полном молчании. Несмотря на то что Гейбриел не произносил ни слова, его взгляд не отрывался от лица Мадлен. С каждым толчком экипажа напряжение в спине Мадлен росло. И все же она отказывалась спросить Гейбриела, почему он так странно на нее смотрит. Теперь уже ей было безразлично, что это — вожделение или нечто другое.

Дом леди Уиллер переливался огнями в свете огромного количества свечей и факелов, освещавших целую улицу. Два гладиатора, одетых в металлические нагрудники и кожаные юбки, охраняли вход, отчаянно борясь с холодом апрельской ночи.

Когда они с Мадлен вышли из экипажа, Гейбриел задержал ее, взяв за руку. Быстрым движением он вернул лиф тоги Мадлен на прежнее место. Мадлен ударила Гейбриела по руке, сделав вид, будто возмущена его дерзостью, но на самом деле из-за того, что прикосновение его пальцев обожгло ее кожу. У нее перехватило дыхание, но она собралась с силами и прошла мимо гладиаторов в дом леди Уиллер, где уже начиналось веселье. Прошлое оперной певицы из Венеции отчетливо прослеживалось в убранстве особняка леди Уиллер. Стены были задрапированы темно-красным шелком. Повсюду виднелись миниатюрные копии римских храмов, предлагающие уединение тем, кто в этом нуждался. На мраморных постаментах кажущиеся обнаженными акробаты принимали затейливые позы, меняющиеся по звуку гонга. На террасе разложили огромный костер, окруженный низкими кушетками, многие из которых были уже заняты. На одной из них женщина, одетая в костюм молочницы, оседлала своего кавалера и опускала ему в рот ягоды винограда.

Этот бал куртизанок леди Уиллер организовала не только для дела, но и для удовольствия. Приглашения были разосланы по всему городу, поэтому женщины подобные Мадлен свободно разгуливали рядом с представительницами высшего света, интересующимися запретными развлечениями.

Мадлен отдала лук пробегавшему мимо лакею и оглядела зал в поисках своих поклонников. Большинство из них легко было узнать. Они надели маски, но не скрывали своих манер. Мадлен не смогла распознать лишь джентльменов в длинных черных плащах, многочисленные складки которых полностью скрывали фигуры.

Едва только они с Гейбриелом вошли в зал, как к ним подошел граф Дэнбери с маской в руках. Он был наряжен судьей — черное одеяние, парик… В этом костюме его взгляд казался осуждающим и каким-то хищным. Мадлен улыбнулась, несмотря на то что по ее спине пробежал холодок. Граф был вовсе не виноват в том, что столь неудачно выбрал костюм.

— Хантфорд! — Он выжидательно посмотрел на Гейбриела. — Поспеши же нас представить, пока сюда не прибежала свора этих виляющих хвостами щенков.

Выражение лица Гейбриела было вежливым, однако Мадлен поняла, что он совсем не рад видеть друга.

— Мисс Вальдан, позвольте представить вам моего друга графа Дэнбери.

Мадлен присела в реверансе намеренно низко, чтобы граф мог рассмотреть содержимое ее тоги.

После этого она поспешно выпрямилась, злясь на себя за неожиданно возникшую неловкость.

— Конечно, позволяю. Так приятно познакомиться наконец с моим загадочным поклонником. — Взгляд Мадлен скользнул по наряду графа, оценивая его фигуру. — Должна сказать, мои ожидания оправдались. — И она не лгала. Граф был высок, широк в плечах и обладал прекрасными манерами. Шрамы на щеке лишь придавали ему сходства с лихим пиратом.

Оказаться с ним в постели наверняка будет очень приятно.

По крайней мере в этом пыталась убедить себя Мадлен, когда они обменивались ничего не значащими фразами.

— Хантфорд сказал, что вы скоро отбываете на плантации своей семьи.

— Так и есть. Только вы и удерживаете меня в Лондоне, — ответил Дэнбери.

Мадлен взглянула на него из-под полуопущенных ресниц.

— Надеюсь, я вас не разочарую.

Граф поднес руку Мадлен к губам для неспешного поцелуя.

— Не сомневаюсь, что мои ожидания оправдаются.

— А чего вы ожидаете?

— Женщину, сводящую с ума всех вокруг.

Гейбриел молчал на протяжении всей беседы, но пробегающие по спине мурашки говорили Мадлен о том, что его взгляд прожигает ее насквозь. Улыбка на губах женщины стала шире. Если Гейбриелу не нравилось участие его друга в аукционе, у него была возможность сказать ей об этом.

— Я богиня, зачем же мне кого-то лишать рассудка?

Дэнбери с улыбкой отпустил ее руку.

— Но эффект одинаков. Именно поэтому я должен спасти от вас остальных жителей Лондона.

— Считаете, они в этом нуждаются?

— Определенно.

Несмотря на отчаянные попытки выглядеть равнодушной, Мадлен никак не могла справиться с чувством вины из-за того, что она флиртует с его другом на глазах у Гейбриела. А еще она стала опасаться, что чувство вины не исчезнет, даже если Гейбриела рядом не будет.

Наверное, это должно означать, что для нее еще не все потеряно? Ведь если она способна испытывать чувство вины, значит, ее душа пока жива.

Вскоре к ним присоединились еще несколько джентльменов. Несмотря на то что Мадлен надела маску, узнать ее было легко благодаря присутствию рядом Гейбриела с его горящим гневом взглядом.

Когда Дэнбери отошел в сторону, чтобы поговорить с Гейбриелом, Мадлен смогла наконец полностью погрузиться в роль. Она уже догадалась, кто под какой маской скрывается, но для более чувственной беседы необходимо было сделать вид, будто она этого не знает.

Когда к группе ее поклонников присоединился еще один джентльмен в черном плаще, Мадлен узнала в нем Биллингсгейта.

— Уйдемте со мной, — произнес он. Однако за его игривым тоном скрывалось что-то очень опасное. Кроме того, в глазах горел собственнический огонь. Такой своего не упустит.

Мадлен рассмеялась, но что-то заставило ее насторожиться. Позже она постарается понять, что послужило тому причиной, а пока ей необходимо было поскорее избавиться от Биллингсгейта. Претендентов на победу хватало и без него.

— Богини не водят дружбу с дьяволом.

Биллингсгейт открыл было рот, чтобы дать ответ, но Мадлен уже переключила свое внимание на других джентльменов.

Каждый раз, когда Биллингсгейт пытался принять участие в беседе, Мадлен переводила ее в другое русло, не удостаивая его даже мимолетным взглядом.

— Ты отталкиваешь от себя поклонника, — прошептал Гейбриел ей на ухо.

— Ну и что?

Какое ему до этого дело?

— Может, не стоит так торопиться?

— Хотелось бы вас на одно слово, Мадлен. — От Биллингсгейта исходила волна раздражения.

— Вы уже произнесли больше, — парировала Мадлен. Окружающие ее мужчины засмеялись над шуткой, а Биллингсгейт побагровел. Заскрежетав зубами от раздражения, он отошел прочь.

Мадлен искоса посмотрела на Гейбриела. Впервые за все время он не наблюдал за ней. Он направлялся следом за Биллингсгейтом.

Поэтому Мадлен развернулась к Лентону и взяла его за руку.

— Мой благородный рыцарь, кажется, это ваш танец.

Кольчуга Лентона зазвенела, когда он прижал к себе Мадлен.

— Я очень рад, что вчерашнее происшествие на мосту прошло для вас бесследно.

Благодаря Гейбриелу. Мадлен одарила Лентона ослепительной улыбкой, хотя ее взгляд скользил по залу в поисках Гейбриела.

— Спасибо за то, что прислали экипаж.

— Откуда вы узнали, кто я?

Он держал руки слишком напряженно, когда ходил, и имел обыкновение почесывать нос, когда нервничал. Мадлен подалась вперед, и ее губы слегка коснулись уха виконта.

— Можно подумать, вас возможно спутать с кем-то другим.

Она сразу же отстранилась, ибо это прикосновение казалось ей таким же неправильным, как и заигрывание с Дэнбери.

Разозлившись на себя за подобные мысли, Мадлен провела пальцем по плащу Лентона, наброшенному поверх лат. Ей никогда не требовалось ничего, кроме возникшего желания, чтобы соблазнить мужчину.

К счастью, Лентон не заметил ее волнения и горделиво выпятил грудь.

— Итак, моя богиня, каков же излюбленный способ поклонения вам?

Краем глаза Мадлен заметила, что Гейбриел следит за ней, и облизнула губы.

— Я — богиня охоты. Так может, мне понравится, если меня станут преследовать? — Мадлен стиснула зубы. Только делать это будет не Гейбриел.

— В таком случае я последую за вами на край земли.

Лентон развернул ее в танце, и она оказалась совсем близко от Гейбриела. Если бы она протянула руку, ее пальцы коснулись бы его груди. Пальцы Мадлен тотчас же закололо от воображаемого прикосновения.

— Я… — Впервые с начала аукциона она никак не могла найти достойного и чувственного ответа. — Я польщена, — промямлила она. Недостаток слов Мадлен компенсировала, прижавшись к Лентону. При этом его доспехи впились в ее тело в самых неподходящих местах.

Виконт увлек свою партнершу в дальний угол бального зала.

— В таком случае я прошу вашего позволения увлечь вас в храм, чтобы начать преследование.

Мадлен поймала себя на том, что ждет появления Гейбриела. Достаточно. Она здесь не для того, чтобы добиваться расположения собственного телохранителя. Много чести!

— Я разрешаю вам украсть меня. — Мадлен последовала за Лентоном сквозь толпу в направлении миниатюрного храма.

Виконт широко улыбнулся.

— Позвольте сначала убедиться, что его не заняли менее могущественные божества. — С этими словами он поднялся по ступеням к задрапированному шелковыми занавесями входу.

Внезапно кто-то обхватил Мадлен за талию. Широкий рукав черного плаща скрывал сильную мужскую руку.

Ответ замер на губах Мадлен, когда рука с силой сжала ее талию.

— Думаешь, никто не знает, кто ты такая? — Низкий голос журчал подобно горному потоку. Звук был таким тихим и нечетким, что Мадлен поняла: незнакомец изменил голос. А еще он говорил по-французски, но определенно не был французом. — У меня есть планы в отношении тебя. — С этими словами незнакомец с силой толкнул ее вперед. Мадлен вскрикнула, когда ее локон зацепился за что-то.

Мадлен споткнулась и едва успела выставить вперед руки, чтобы не разбить лицо о стену храма.

— Святые небеса, Мадлен, что…

Но Мадлен уже не слушала Лентона. Она резко развернулась, чтобы рассмотреть напавшего на нее человека.

Однако у нее зарябило в глазах от количества черных плащей.

Черт возьми! Ну почему представители высшего света оказались столь неизобретательными, что предпочли выбрать в качестве маскарадных костюмов эти проклятые черные плащи? Трое из них стояли довольно близко, но, кажется, не обращали на Мадлен никакого внимания.

Перед ней замаячил обеспокоенный Лентон, закрывший собой обзор.

— С вами все в порядке?

Мадлен рассмеялась.

— Кто-то врезался в меня, и я потеряла равновесие. — Но потом она заметила Гейбриела, бросившегося на террасу, и картинно поморщилась.

— О, кажется, мне в палец попала заноза. — Когда Лентон попытался рассмотреть палец Мадлен, та спрятала руку за спину. — Будьте так любезны, позовите служанку, чтобы она помогла мне. — Для пущего эффекта Мадлен улыбнулась. — Какое счастье, что вы всегда оказываетесь рядом, когда мне необходима помощь. Мой спаситель.

Зазвенев доспехами, Лентон развернулся и поспешил на поиски служанки.

Мадлен же последовала за Гейбриелом на террасу.

Гейбриел следовал за вздымающимся черным плащом по лабиринту сада, окружающего дом леди Уиллер. Этот человек приставал к Мадлен, и Гейбриел намеревался выяснить, кто он и что ей сказал.

Но очевидно, незнакомец заметил преследование. Выбежав на террасу, он тут же пустился наутек.

Вдали от костра дорожки сада утопали в темноте. Гейбриел потерял след беглеца, когда тот свернул за угол. Он побежал быстрее, но вскоре остановился и выругался. Три тропинки расходились в разных направлениях. Гейбриел замер, прислушиваясь к звукам и шорохам, которые могли бы подсказать ему, какую тропинку выбрал беглец.

Вокруг царила тишина.

Позади него раздался тихий треск. Гейбриел резко развернулся и выбросил вперед кулак. Он заметил белую тогу и скрывающуюся под ней женскую фигуру, но уже не мог остановить удар.

Мадлен выбросила руку вперед, отражая удар, а потом нырнула под руку Гейбриела.

Гейбриел отшатнулся.

— Черт возьми! Это вы?

Он едва не свалил ее с ног. Гейбриел прищурился. Мадлен действовала интуитивно и очень профессионально. У Гейбриела сложилось впечатление, что ей и раньше приходилось проделывать нечто подобное. Слишком отточены были ее движения.

Мадлен сняла с себя маску и швырнула в кусты.

— Куда он побежал? — последовал вопрос. Она совсем не выглядела запыхавшейся, хотя сам Гейбриел едва переводил дух. — Ты…

Гейбриел прижал палец к губам, и Мадлен тотчас же замолчала, замерев, словно кошка на охоте. Гейбриел медленно повернул голову, прислушиваясь к тишине.

На центральной тропинке зашуршали листья.

Гейбриел наклонил голову и бросился на шум. Мадлен не отставала, при этом бежала совершенно бесшумно, точно тень.

На тропинке показались пять фигур, закутанных в черные плащи.

— Что она здесь делает? — выкрикнул один, а в руке человека, стоящего прямо перед ними, сверкнуло дуло пистолета.

Гейбриел протянул руку, чтобы оттолкнуть Мадлен в сторону, но она упала на бок, ловко перекатилась через голову и встала на ноги под ближайшим деревом.

Пистолет дернулся в ее сторону.

Стремясь отвести угрозу от Мадлен, Гейбриел бросился в противоположную сторону под защиту редких розовых кустов.

Внезапно один из мужчин вскрикнул, и раздался выстрел. Пуля попала в ствол дуба, а сам стрелок упал на землю. В его руке торчал нож.

Звук выстрела побудил его товарищей к действию. Один бросился в сад, а двое других направились в сторону Мадлен.

Последний из нападающих наступал на Гейбриела. Хватило одного удара по голове злоумышленника, чтобы тот упал на землю. После чего Гейбриел бросился на помощь Мадлен.

Один из нападающих схватил ее за талию и попытался приподнять, но Мадлен вдруг обмякла в его руках, и он споткнулся. Вес недвижного тела потянул его к земле. Пока негодяй пытался восстановить равновесие, Мадлен с силой ударила его затылком в лицо.

Последний из нападавших бросился к ней, но Гейбриел нанес ему удар, и негодяй с грохотом рухнул на посыпанную гравием дорожку. Закутанные в плащи фигуры катались по земле и стонали громче своего товарища, из руки которого торчал нож.

— Черт бы тебя побрал, Хейнс. Ты сказал, что мы просто пошутим. Нужно было догадаться, что твой замысел будет таким же дурацким, как и твои стихи.

Гейбриел посмотрел на Мадлен. Не сговариваясь, они сорвали капюшон с головы стрелка.

На них смотрело серое лицо Тимоти Хейнса — идиота-поэта. Гейбриел схватил его за грудки и поставил на ноги.

— Похищение человека карается казнью.

Хейнс упал бы снова, если бы Гейбриел не удержал его.

— Я… я не собирался ее похищать. Она принадлежит мне.

Поморщившись от отвращения, Гейбриел швырнул мерзавца на землю.

— Мы с Мадлен должны быть вместе.

Этот человек определенно был сумасшедшим. Должно быть, мысли Гейбриела отразились на его лице, ибо Хейнс обратился к Мадлен:

— Я знаю, что аукцион загнал вас в ловушку. К тому же это животное, которое рядом с вами, шагу вам не дает ступить. Я всего лишь хотел спасти вас. Уйдемте со мной.

— Верните мне нож, — спокойно произнесла Мадлен.

— Я думал, его бросил полицейский…

Мадлен с мгновение смотрела на Хейнса, а потом выдернула из его руки нож.

Хейнс взвыл и ухватился за руку.

Мадлен отерла нож о его плащ и убрала его в позолоченные ножны, пристегнутые к поясу.

— В зале был не он.

Гейбриел наступил ногой на плащ Хейнса, когда тот попытался уползти следом за своими товарищами.

— Ты уверена?

Мадлен пнула Хейнса носком сандалии.

— У того человека были чистые пальцы.

Руки же Хейнса были обильно испачканы чернилами.

— Дьявол.

Мадлен кивнула.

— Я истекаю кровью. Приведите скорее доктора! — капризно воскликнул Хейнс.

Гейбриел позволил ему подняться.

— Нет необходимости. Тюремный доктор зашьет рану.

— Тюрьма… Я не могу… Мадлен, скажите ему, что это лишнее.

Мадлен коснулась руки Гейбриела.

— Черт с ним. Все равно он уезжает.

Выражение торжества на лице Хейнса сменилось угрюмостью.

— Что? Еще чего. С какой стати…

Мадлен смотрела на него холодно и безразлично. Она наступала на горе-поэта до тех пор, пока тот не уперся спиной в Гейбриела.

— Потому что если вы не уедете, завтра на прогулку в парк я возьму с собой ваши стихи. К концу прогулки над вашими виршами будут смеяться все. Ваше имя станет синонимом полной бездарности.

Хейнс задышал часто и отрывисто.

— Вы не станете. Вы не…

— Принц-регент обожает хорошие шутки.

— Прекрасно. Я всегда мечтал жить в Вене. Англичане ничего не понимают в истинном искусстве. — Он отстранился от Гейбриела. — А шлюхи слишком много о себе воображают.

Удар Гейбриела в челюсть был столь силен, что Хейнс отлетел на несколько шагов и распластался на земле. Неужели этот идиот не понял, что Мадлен только что спасла его от виселицы?

Мадлен с отвращением посмотрела на горе-поэта.

— Идем? — спросила она, беря Гейбриела под руку.

Молодой человек кивнул, но сначала остановился рядом с Хейнсом.

— Уедете завтра же. Иначе пеняйте на себя.

Они оставили хныкающего и проклинающего их Хейнса позади.

Прикосновение руки Мадлен казалось таким привычным и в то же время каким-то новым. Она всегда беспокоилась о том, чтобы никто не подумал, будто между ней и Гейбриелом существуют какие-то отношения.

Она должна была быть ошеломлена произошедшим, но выглядела совершенно спокойной.

Гейбриел накрыл ее руку своей, наслаждаясь прикосновением и не желая, чтобы она сбежала прежде, чем ответит на его вопросы.

Он отвел ее в уединенную нишу с фонтаном, которую заметил, когда проходил мимо. Ниша располагалась вдали от освещенных дорожек и утопала в темноте. Здесь им никто не помешает.

— Я подумал, ты захочешь почистить платье и умыться, прежде чем вернуться в зал. — Он вынул из спутанных волос Мадлен застрявшую в них веточку.

Мадлен посмотрела на свою смятую и перепачканную тогу.

— Пожалуй…

Она вздохнула и провела пальцами по волосам.

Гейбриел выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, когда волосы Мадлен рассыпались по плечам подобно занавеси из переливающегося шелка цвета каштана. Удивительная женщина!

Но Мадлен заговорила, прежде чем он успел как-то выразить свои чувства.

— Тот человек в бальном зале угрожал мне.

Эти слова тотчас же вернули Гейбриела с небес на землю.

— Ты его узнала?

— Нет. Он изменил голос. — Она вновь провела пальцами по волосам, доставая из них оставшиеся травинки и листья. — А в прошлый раз он оставил записку.

— Когда это было?

— Вскоре после того, как я объявила о начале аукциона, мне прислали записку с угрозами.

— Почему ты мне не сказала?

— Ты должен был лишь играть роль телохранителя, если помнишь. — Мадлен зачерпнула из фонтана воды, чтобы отереть грязь с руки.

— Тебя ранили, угрожали тебе, сбросили в реку. Я подумал, на этом все закончится.

— Согласна. Именно поэтому я с тобой так откровенна. Не хотела подвергать тебя опасности. Думала, справлюсь самостоятельно.

Гейбриел подошел ближе и провел пальцем по сверкающим каплям на руке Мадлен. Даже если она сумела защитить себя подобно тренированному воину, он не должен позволить ей сражаться в одиночку. Гейбриел хотел обеспечить ей безопасность, но для этого ему необходимо было задать несколько вопросов.

— Кто ты, Мадлен?

Вопрос прозвучал напряженно, но впервые за все время его работы в полиции нетребовательно. Сейчас он был не полицейским, допрашивающим подозреваемого, а мужчиной, разговаривающим с женщиной.

Наверное, он заслуживал того, чтобы знать правду. Ведь, кроме идиота Хейнса, ей мог угрожать человек из прошлого. Если Гейбриел не будет знать, чего ему ожидать, не будет представлять масштаба опасности, это может стоить ему жизни.

Мадлен посмотрела на палец, описывающий круги на ее руке. Костяшки двух пальцев Гейбриела немного припухли в том месте, где они соприкоснулись с челюстью Хейнса. Эта красивая мужественная рука не должна была иметь над Мадлен такой власти.

Но она имела.

Жар, исходящий от пальцев Гейбриела, распространился вверх по руке Мадлен и перекинулся на грудь. Она чувствовала это тепло много раз, но еще никогда оно не пугало ее так, как сегодня. Гнев и боль остались позади, рядом с поколоченными негодяями, и у Мадлен не осталось ничего, что она могла бы использовать в качестве защиты.

— Кто научил тебя делать то, что ты только что сделала? — спросил Гейбриел. — Не хочу хвастаться, но я дерусь довольно неплохо. И все же подозреваю, что ты делаешь это лучше.

— Так и есть.

А как же иначе? Мадлен обучали лучшие специалисты, после чего она на протяжении десяти лет оттачивала мастерство.

— Что меня выдало?

— Множество мелочей.

Мадлен почувствовала, как напряглась ее спина. Определенно не множество. Она отказывалась верить, что оказалась настолько беспечной.

— Например?

Гейбриел улыбнулся, словно недоверие Мадлен его развеселило.

— Прежде всего тебя выдало это. — Подушечками больших пальцев он скользнул по векам Мадлен, а потом описал круги вокруг ее глаз. — Ты видишь все слишком отчетливо. Замечаешь в людях то, что, как им кажется, надежно спрятано. Подмечаешь то, чего не видят другие.

— Это не имеет никакого отношения к умению драться.

— Но это имеет самое прямое отношение к загадке, которую ты собой представляешь. И твое умение держать удар является неотъемлемой ее частью. А теперь не перебивай. — Палец Гейбриела невыносимо медленно заскользил по губам Мадлен, и ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не облизнуть его. — Это тоже тебя выдало. Ты остроумна. И это не просто обаяние. Так же как паруса корабля — не просто куски ткани. Каждое твое замечание имеет определенную цель. — Рука Гейбриела скользнула по шее Мадлен и спустилась к краю тоги. Он задержался на мгновение, а потом обхватил грудь женщины и слегка помассировал сквозь тонкую ткань. — Только глупец этого не заметит. — Соски Мадлен напряглись, а по коже побежали мурашки.

Гейбриел продолжал ласки, и Мадлен все сильнее вжималась в его ладонь.

— Ты выбрала свое тело в качестве оружия. Ты знаешь, что любой мужчина почтет за счастье взять в рот эти тугие соски. — Рука Гейбриела пробежалась по бедру Мадлен, задержалась там ненадолго и принялась поглаживать ее ягодицы. — Ты знаешь, как восхитительно покачиваются во время ходьбы твои бедра. Но ты не просто знаешь это, ты это используешь, сводишь мужчин с ума и заставляешь верить, что их богатство ничто по сравнению с возможностью обладать тобой. Ты точно знаешь, как повернуть голову, как сделать улыбку наиболее соблазнительной.

— Любая проститутка знает это.

Гейбриел сделал шаг назад, и пелена страсти спала с его глаз.

— Не называй себя так.

— Но ведь ты можешь так меня называть. — Очевидно, Мадлен не забыла слов, брошенных им в гневе.

На лице Гейбриела дернулся мускул.

— Я ошибался. Подобного больше не случится.

Мадлен пожала плечами, пожалев о сказанном.

— Вряд ли я могу на тебя злиться. Ведь это правда.

Гейбриел решительно покачал головой, словно этого было достаточно, чтобы все изменить.

— Нет. Ты хочешь, чтобы все считали это правдой. Но я тебе не верю и не должен был произносить подобных слов даже в гневе. Что бы ни происходило с тобой в прошлом, ты не проститутка.

Если бы только он оказался прав. Но Мадлен заработала свое звание честно.

— Прости меня, Мадлен.

Ни одна женщина не смогла бы устоять перед выражением сожаления в бледно-зеленых глазах Гейбриела. И несмотря на то что ему было не за что просить прощения, Мадлен тоже не устояла.

Не желая больше греться в обволакивающем тепле его слов, она кивнула.

— Попробуй убедить меня в том, что ты заметил что-то необычное в моих способностях.

Мадлен следовало насторожиться при виде того как опустились веки Гейбриела, как вспыхнуло в его глазах прежнее желание, но она была настолько распутной, что смогла упиваться этим.

— Соблазнение — лишь наиболее очевидное предназначение твоего тела. — Гейбриел приподнял подол тоги Мадлен, и жар его ладоней обжег ее бедра. — Но не единственное. Ты ходишь с грацией кошки. — Руки Гейбриела заскользили вверх, увлекая за собой подол тоги, и ночная прохлада коснулась разгоряченной кожи Мадлен. — Ты умеешь метать нож. Кувыркаешься лучше нанятых леди Уиллер акробатов. Ты знаешь, как справиться с мужчиной с помощью нескольких точных ударов. В бою ты не расслабляешься, а действуешь с уверенностью хорошо обученного бойца.

Мадлен пришлось схватить Гейбриела за плечи, чтобы не упасть. Ее колени подгибались от удивления, смешанного с удовольствием от прикосновении мужских рук.

Гейбриел обхватил Мадлен за ягодицы и притянул к себе.

— И последнее. Твой оправдательный приговор был подписан лишь шесть месяцев назад. Так что нет смысла отрицать правду.

Мадлен потерлась о выпуклость на мечтая о том, чтобы получить передышку хотя бы на мгновение.

— Как нет смысла и отрицать, что ты меня хочешь.

Голос Гейбриела зазвучал хрипло.

— Я не настолько глуп, чтобы не признавать очевидное. А теперь открой мне свое истинное лицо, лицо женщины, которой я собираюсь доставить удовольствие.

— Открою.

Шок от услышанного равнялся шоку Мадлен, вызванному ее собственным ответом. Но она чувствовала, что поступает правильно. Навыки Гейбриела пригодятся при поимке того, кто ей угрожает.

— Завтра, — добавила она.

Пальцы Гейбриела впились в ее плечи.

— Мадлен…

— Так нужно. Мне необходимо получить разрешение на то, чтобы открыть тебе свою тайну. Ибо она принадлежит не мне одной. — Она не станет упоминать роли Йена и Клейтона во всей этой истории без их согласия. Не имеет права.

— Ты даешь мне слово?

— А ты ему поверишь?

Взгляд Гейбриела в очередной раз способен был прожечь Мадлен насквозь.

— Хорошо. Я даю тебе слово. И, если смогу, завтра утром расскажу тебе все.

Тихий возглас Гейбриела прозвучал торжествующе, перед тем как он поцеловал Мадлен. Его поцелуй был страстным и требовательным, но в возбужденном состоянии Мадлен другое было бы просто неприемлемо. Язык Гейбриела вступил в сладостную схватку с ее языком, и она продолжалась до тех пор, пока оба не отстранились друг от друга, тяжело дыша.

Мадлен смогла наконец набрать полную грудь воздуха, который немного прочистил ее сознание.

— Должна тебя предупредить, что происходящее между нами никак не повлияет на аукцион.

— Я ни на мгновение не позволил себе поверить, что будет иначе.

Мадлен улыбнулась в предвкушении, тут же забыв о разочаровании, охватившем ее от слов Гейбриела. Сейчас она была уверена лишь в одном: она умеет доставлять мужчинам удовольствие.

Мадлен потянула Гейбриела за галстук и куснула за шею. Он попытался снова слиться с ней в поцелуе, но Мадлен не позволила. Она провела ногтями по его груди, и тонкая ткань сорочки тихо зашелестела. Стон удовольствия сорвавшийся с губ Гейбриела, свидетельствовал о том, что он по большом счету ничем не отличается от остальных мужчин.

Рука Мадлен скользнула по его животу и вдоль ремня.

Ее палец очертил контуры возбужденной плоти, натянувшей ткань брюк, и принялся поглаживать ее кончик.

Мадлен понизила голос и промурлыкала.

— Похоже, тебе это нравится.

Гейбриел поймал руку Мадлен и отвел ее в сторону.

— Мне не нужна соблазнительница.

Мадлен заметно напряглась. Она же предупреждала Гейбриела, что честно заработала свои титул. Неужели после этого он ожидал, что она будет вести себя робко и неуверенно?

Но Гейбриел продолжал:

— Я не хочу притворства. Делай то, чего тебе действительно хочется, а не то, что, по твоему мнению следует сделать. Мне не нужна куртизанка. Мне нужна Мадлен.

Холод пронизал каждую клеточку тела Мадлен, заставив ее задрожать.

— Я даже не знаю, существует ли она на самом деле.

Гейбриел провел пальцем по ее подбородку.

— Существует. Я видел ее раз или два. Давай поищем вместе?

Гейбриел подвел Мадлен к фонтану, снял с себя сюртук и постелил его на холодный мрамор, чтобы она могла сесть. После этого сделал шаг назад.

— А теперь закрой глаза.

Нервно вздохнув, Мадлен повиновалась.

Губы мужчины легонько коснулись ее губ в нежной ласке.

— Тебе нравится?

— Конечно, я…

Однако палец Гейбриела заставил ее замолчать.

— Не давай ответа, который, как ты думаешь, должен меня удовлетворить. Скажи правду.

Его губы вновь нежно коснулись губ Мадлен.

На этот раз она промолчала, смакуя ощущение и пытаясь понять ответную реакцию своего тела.

— Я хочу большего.

— Это как же?

— Больше силы, больше напора.

Губы мужчины вновь скользнули по ее губам, даря грешное и такое восхитительное удовольствие.

Мадлен ухватилась руками за мраморный бортик фонтана, но потом вдруг подумала, что может использовать их иначе. Она попыталась обвить ими шею Гейбриела, но тот снова ее остановил.

Мадлен открыла глаза.

— Ты действительно хочешь меня обнять? Или думаешь, что должна это сделать? — спросил он.

Мадлен медленно опустила руки, но вместо этого подставила губы для поцелуя. На этот раз ей просто хотелось, чтобы Гейбриел накрыл их своими.

Не прерывая поцелуя, Гейбриел спустил единственный рукав тоги с плеча Мадлен, обнажив ее грудь навстречу холодному ночному воздуху, лунному свету и своему взгляду.

Он долго разглядывал Мадлен, словно запоминал, очертания ее тела. Ей нравилось ощущать на себе его взгляд и горящее в нем с трудом сдерживаемое желание. Мадлен отбросила назад упавшие на грудь волосы, дабы ничто не мешало Гейбриелу наслаждаться зрелищем.

— Ты совсем не стесняешься, да?

Кончики губ Мадлен дрогнули в улыбке. Очевидно, не все ее распутство было маской. Только вот радовало ли ее это или пугало? Нет, скорее ошеломило.

— Наверное, это присуще каждой из моих многочисленных версий.

Гейбриел опустился на колени.

— Хорошо. Потому что настоящее преступление скрывать такое совершенство. — Он подался вперед и поцеловал ложбинку на груди Мадлен. Потом слегка повернул голову и коснулся чувствительной кожи на внутренней стороне соблазнительного полукружия.

Мадлен запрокинула голову, когда пальцы Гейбриела сжали ее жаждущие прикосновения соски. Удовольствие — дикое, необузданное и неконтролируемое — захлестнуло Мадлен горячей волной. Другие мужчины тоже до нее дотрагивались. Даже те, кого она считала привлекательными. Она наслаждалась их прикосновениями, но они никогда не сводили ее с ума. Сейчас же Мадлен казалось, что жизнь ее кончится, если губы Гейбриела прекратят свои восхитительные ласки.

Еще никто не занимался с ней любовью.

Даже сейчас, в лихорадке желания, эта мысль потрясла Мадлен.

Мужчины использовали ее для своего собственного удовлетворения. И если они и пытались немного ее поласкать то лишь для того, чтобы усилить собственное удовольствие. Она же ограничивалась тем, что успевала схватить на лету.

Но прикосновения Гейбриела предназначались для нее одной. Заставляли ее голову кружиться, а легкие — гореть, словно она пробежала без остановки много миль.

А губы Гейбриела продолжали волшебное действо. Они прошлись вокруг соска Мадлен, а потом втянули его в себя.

Мадлен лишилась способности мыслить здраво. Гейбриел занимается с ней любовью на бортике фонтана. На улице ужасно холодно. Он не предлагает ей денег или информацию. Он не предлагает ей ничего, кроме этого благословенного мгновения.

Мысли окончательно выветрились из головы Мадлен, когда язык мужчины спустился к ее животу.

Он поднялся на ноги и увлек Мадлен за собой. Пара движений, и тога белым облаком опустилась к ее ногам.

Губы Гейбриела вновь приникли к Мадлен в поцелуе, в то время как его пальцы скользнули к мягким завиткам, покрывавшим лоно.

— Подожди.

Гейбриел замер, тяжело и прерывисто дыша.

— Хочешь спросить, чего я хочу?

Гейбриел коснулся лица Мадлен в легкой, точно прикосновение крыла бабочки, ласке.

Мадлен подалась вперед и прикусила его нижнюю губу.

— В таком случае я хочу, чтобы ты тоже разделся.

 

Глава 23

Гейбриел не был уверен, что сможет выдержать прикосновения рук Мадлен. Она лишь дотронулась до него, а он едва не взорвался. И все же Гейбриел позволил искусительнице удовлетворить собственное желание и не стал препятствовать, когда она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке.

Избавившись от жилета и рубашки, Гейбриел притянул Мадлен к себе упиваясь ощущением ее обнаженной груди, прижатой к своей.

Озорная улыбка осветила лицо женщины.

— Пытаешься украсть тепло моего тела?

Ее глаза загадочно блестели в темноте, но смотрели искренне, без тени притворства.

Ничего более чувственного Гейбриел еще не испытывал ни разу в жизни.

— Считаешь, мне нужно тепло? — Рука мужчины скользнула меж бедер Мадлен, и она, охнув, запрокинула голову. — Думаю, мне стоит поискать здесь. — Гейбриел зарылся лицом в шелковистую кожу за ухом Мадлен. — Мм… — Он медленно погладил пальцем ее лоно. — Как горячо. — Гейбриел слегка погрузил палец в бархатистые глубины. — И влажно… — Он хотел сказать, что-то еще, но исходящий от Мадлен нежный мускусный аромат отвлек его внимание. От нее пахло теплом, женщиной и еще чем-то невероятно соблазнительным.

Дыхание прерывистым шепотом вырывалось из ее груди. Она выгнулась под рукой Гейбриела, моля о большем.

Он увеличил темп, сорвав с губ Мадлен приглушенный крик. Ее ногти впились в его плечи, а тело сотрясала дрожь.

Рука Мадлен скользнула к поясу брюк Гейбриела. Затем ниже.

С тихим рычанием он вновь усадил ее на бортик фонтана. Мадлен озадаченно заморгала.

— Я хотела дотронуться до тебя.

Гейбриелу потребовалось немало усилий, чтобы не принять приглашение, горящее в глазах Мадлен.

— Но я еще не закончил. — С этими словами он опустился перед ней на колени и поцеловал ее лодыжку.

Мадлен негромко вскрикнула, когда губы Гейбриела принялись прокладывать дорожку из поцелуев вверх по ее бедрам. Они были гладкими и невероятно красивыми. Пройдя полпути, Гейбриел взял Мадлен за колени и слегка раздвинул ее ноги. Мадлен противилась лишь мгновение, но потом открыла дорогу в самое средоточие своей страсти.

Гейбриел отстранился.

Глаза Мадлен расширились от возбуждения и неуверенности.

— Думаю, тебе понравится.

Ответом послужил румянец, окрасивший ее грудь, а потом медленно заливший лицо. Но Мадлен не отстранилась и не отвела взгляда. Только не она.

— Я в этом не сомневаюсь.

Гейбриел наклонил голову и попробовал ее на вкус. Несколько легких прикосновений языка, и Мадлен судорожно вцепилась в его волосы.

— Гейбриел!

Внезапно Мадлен замерла, и имя Гейбриела снова вырвалось из ее горла протяжным криком. Она запрокинула голову и впилась ногтями в его плечи.

Гейбриел же наслаждался каждым прерывистым сто ном, сопровождавшим взлет его Мадлен на вершину наслаждения.

Он подхватил ее на руки, и она улыбнулась ему, а потом благоговейно расслабилась.

Она была самим совершенством.

Его Мадлен.

Мадлен немного посидела, прижавшись к груди Гейбриела, а потом отстранилась. Ее рука скользнула вниз и погладила свидетельство его возбуждения.

— Теперь моя очередь.

Мадлен знала, что Гейбриел попытается ее остановить, но не желала повиноваться. Впервые в жизни ей хотелось использовать свое искусство не ради выполнения какой-то порученной миссии, а ради простого земного удовольствия.

Тело Мадлен начало пульсировать от сладостного предвкушения, когда она попыталась соскользнуть с колен Гейбриела. Но он удержал ее, обхватив за талию.

— Ты не обязана, — прошептал он, и его руки обхватили грудь Мадлен. Тепло, медленно разливавшееся по ее жилам, вдруг превратилось в расплавленный огонь.

— Знаю. Но я хочу.

— А ты уверена, что больше не хочешь этого? — Рука Гейбриела коснулась пульсирующей плоти Мадлен, отвлекая ее от цели. Она шептала его имя снова и снова, по мере того как он увлекал ее на вершину сияющей горы, а потом низвергал вниз.

Наставники учили Мадлен всегда употреблять в постели ласковые прозвища. Делалось это для того, чтобы не выкрикнуть в самый неподходящий момент имя другого мужчины, которое надо сохранить в тайне.

Но имя Гейбриела само соскальзывало с языка Мял пен. Это было так же естественно, как дыхание.

Вместо того чтобы раздумывать над этим весьма тревожащим ее обстоятельством, Мадлен спрыгнула с колен Гейбриела, прежде чем он снова успел ее остановить.

— Перед тем как меня так грубо перебили, я говорила…

— Грубо?

Мадлен улыбнулась.

— Приятно.

— Приятно?

Мадлен рассмеялась и увернулась от попытавшегося схватить ее Гейбриела. Если он ее поймает, у нее не будет возможности доставить ему удовольствие, а Мадлен ужасно этого хотелось.

— Невероятно изысканно.

Гейбриел сидел на бортике фонтана с вздымающейся грудью.

— Уже лучше.

— Я хочу доставить тебе удовольствие, Гейбриел.

Он судорожно выдохнул, и на его руках, крепко вцепившихся в бортик, явственно проступили тугие мышцы.

— Мадлен, я не ждал этого от тебя. Я не думаю о тебе, как о…

Мадлен прервала его рассуждения поцелуем.

— Ты в самом деле собираешься мне отказать?

Гейбриел с минуту изучающе смотрел ей в глаза, а потом выдохнул:

— Я не настолько благороден.

Мадлен жестом пригласила его встать на ноги, расстегнула брюки и стянула их вниз. С истинно женской улыбкой наслаждения Мадлен взяла в руку шелковистую тугую плоть и провела по ней пальцами. Гейбриел сжался от напряжения. Если бы не пульсирующий под ладонью Мадлен жар, его можно было принять за мраморную статую. Очень соблазнительную статую.

Мадлен опустилась на край фонтана, обхватила тугую плоть мужчины губами, а потом отстранилась.

— Разве ты не рад, что я не леди?

Но Гейбриел, казалось, лишился дара речи. Он не произносил ни слова, лишь время от времени с его губ срывался стон. Мадлен быстро научилась читать его тело. Сжатые кулаки. Напрягшиеся ягодицы. Вибрацию тугих мышц на животе. Все это помогало Мадлен в поиске наиболее чувствительных мест на его теле, предпочитаемого им ритма и ощущений.

Мадлен тщательно запоминала каждое новое открытие, прибавляя его к своему и без того богатому арсеналу и сводя Гейбриела с ума. Опыт подсказал ей, что он вот-вот взорвется, и она на мгновение отстранилась, но лишь для того, чтобы возвести его на вершину блаженства.

Мадлен не лгала, когда сказала, что все эту нужно ей самой. Ей нравилось ощущение тугой плоти в руках, нравилось ощущение собственной власти над этим мужчиной.

А еще ей ужасно нравилось, что он смотрел на нее так, будто никогда не видел в своей жизни ничего подобного. Мадлен не испытывала тщеславия из-за своей красоты. Но Гейбриел заставлял ее двигаться по залу с горделивой улыбкой на устах.

Мадлен боялась, что никогда не насытится Гейбриелом, и поэтому ласкала его страстно и изысканно. Только ее искусство заставило Гейбриела наконец прервать молчание. Он в последний раз подался вперед, и имя Мадлен вырвалось из его горла сдавленным стоном, от которого чувственная дрожь пробежала по ее спине.

Когда Гейбриел замер, Мадлен медленно отстранилась от него. Палец мужчины коснулся ее щеки в неспешной ласке, после чего он надел брюки и поднял с земли тогу Мадлен и свою одежду.

Теперь, когда снедавшее ее желание было наконец удовлетворено, Мадлен ощутила холод и зябко повела плечами. Она встряхнула перепачканную тогу и поспешно натянула ее на себя.

Странно, но за все десять лет своей работы Мадлен никогда не оставалась с мужчинами, которых соблазняла. Средства, которые она подмешивала им в напитки, действовали через несколько минут, погружая их в глубокий сон. Мадлен оставляла их, прихватив в собой информацию, за которой ее и посылали.

И все же робость никогда не была ей присуща, поэтому она улыбнулась Гейбриелу.

Однако улыбка быстро померкла. Глупая сентиментальность тоже была не в ее характере. Да, Гейбриел испытывал к ней теплые чувства, но не более. Зачем выдумывать?

Кроме того, он ни за что не примет ее назад, когда она продаст свою девственность. И несмотря на то что ей действительно было что продать, невинность она потеряла много лет назад.

Она была проституткой.

Разве этим не все сказано? Разве она только что не доказала это?

Нет, их занятие любовью не было бездушным, чисто механическим, но Мадлен даже под страхом смерти не согласилась бы выяснить, каким именно оно было.

— Все, неудовлетворенность больше нам не мешает. — Однако Мадлен знала, что это ложь, несмотря на то, что слова все же слетели с ее языка. Ей хватило одного взгляда на Гейбриела, чтобы желание вспыхнуло с новой силой. — Мы достаточно взрослые, чтобы доставить друг другу удовольствие, но при этом не позволить ему смешать наши планы.

Гейбриел сжал губы.

— И после того, что случилось, ты спокойно возобновишь свой аукцион?

Мадлен пригладила подол тоги.

— Ты же знаешь, что я не собиралась его останавливать.

Она направилась к дому, прежде чем Гейбриел успел что-либо возразить.

 

Глава 24

— Стало быть, ты хочешь все рассказать этому полицейскому, — произнес Йен и еще раз приподнял крышки на стоящих на столе блюдах. — Кентербери меня недолюбливает, или ты всегда так питаешься?

Мадлен схватила с тарелки друга половинки яиц, которые он туда положил.

— Если не нравится, можешь не есть. Никто же не заставляет.

Йен хмуро придвинул тарелку к себе и запихнул яйца в рот.

Клейтон смиренно наблюдал за перебранкой друзей, намазывая хлеб маслом так же тщательно, как делал все в своей жизни.

— Йен сказал, что Хантфорд рыскал по твоему дому несколько дней назад.

Мадлен кивнула. Это почему-то совсем ее не удивило.

— Думаешь, я позволила бы себе заснуть, если б в моем доме хранилось что-то компрометирующее?

— С чего это ты вдруг решила обнажить душу? — спросил с набитым ртом Йен.

— Ты ошибаешься, полагая, что после этого он станет думать о тебе лучше. В глазах англичан женщина-шпионка хуже проститутки, следующей за армией, — заметил Клейтон.

— Мне безразлично его мнение. — Точка зрения Гейбриела, напротив, лишь все усложнит.

По просьбе Клейтона Мадлен трижды рассказала друзьям о двух других покушениях на ее жизнь и дословно повторила угрозы мужчины, приставшего к ней на балу.

Нож замер в руке Клейтона.

— Почему я не слышал об этих новых нападениях? — Его мрачный взгляд мог означать любые эмоции — от гнева до чувства вины, и Мадлен подозревала, что сейчас он испытывает и то и другое. Даже она зачастую не способна была прочитать мысли своего Друга.

Мадлен отхлебнула чаю, обдумывая вопрос. Она ничего не сказала друзьям, потому что Гейбриел все знал, и этого казалось достаточно. Странно. Она давно уже доверяла Клейтону разбираться в самых запутанных ситуациях, а Йену — планировать пути выхода из них.

— Я знал о нападениях, — признался Йен и пожал плечами, считая, что со стороны это выглядит загадочно. Хотя подобная манера стала раздражать Мадлен уже после месяца знакомства с ним. А вообще это пожатие плечами означало, что он намерен стоять на своем до конца.

— Я ему сказал. — Кентербери величественно вошел в комнату, неся в руках поднос с гренками.

Йен смиренно вздохнул.

— Я утрачу репутацию всезнающего человека, если вы станете всем рассказывать, что я получил информацию столь банальным способом.

Кентербери поставил поднос на стол как можно дальше от Йена.

— Единственный, кто верит в эту репутацию, это вы сами.

Йен протянул руку, чтобы взять тост, хотя два других лежали нетронутыми в его тарелке.

— Хантфорд помог тебе выжить во всех трех случаях. Это делает ему честь.

— Но то обстоятельство, что все эти случаи имели место, ставит его профессионализм под сомнение, — возразил Клейтон.

— И все же она доверяет ему настолько, что не сочла нужным сообщить нам о своем падении в реку и пожаре в доме. Мне кажется, тут все ясно. — Брови Йена дрогнули, однако глаза оставались серьезными.

Мадлен вздернула подбородок и взгляда не отвела.

— Ясно лишь то, что Гейбриел весьма компетентный сотрудник полиции, не более того. Если он продолжит меня охранять, его жизнь окажется в опасности. Я хочу, чтобы он помогал мне с открытыми глазами.

Клейтон коротко кивнул:

— Тогда расскажи ему все.

Йен указал на Мадлен зажатым в руке тостом.

— Пускай рассказывает. Нас ведь не обязывали хранить тайну. Можешь забраться на крышу и кричать об этом на весь город, если хочешь.

Мадлен втянула носом воздух, почувствовав себя так, словно почва уходит у нее из-под ног. Она не спала полночи придумывая веские аргументы, чтобы уговорить друзей дать свое согласие. Но они даже не думали возражать, и это вывело Мадлен из равновесия.

— Но если он предаст нас, в опасности окажемся все.

— Если б ты действительно предполагала такую возможность, этого разговора не было бы. — Несмотря на кажущееся спокойствие, Клейтон не поднимал взгляда от собственной чашки. Он явно обиделся на подругу за то, что она не пришла со своими проблемами.

— Кроме того, если Хантфорд хотя бы попытается развязать язык, я его убью. — Йен яростно вгрызся в свой тост.

Возможно, если бы ей пришлось отстаивать свою точку зрения в споре, Мадлен сумела бы убедить себя в правильности принятого решения. Но теперь она колебалась.

— Но ведь рассказав ему все, я подвергну его опасности.

Клейтон постучал ложкой о край чашки, чтобы стряхнуть с нее капли, и его взгляд затуманился.

— Ты говорила, что он и так уже в опасности.

Мадлен принялась комкать в руках салфетку.

По мере того как Клейтон за ней наблюдал, напряжение постепенно покидало его черты. Он забрал из рук Мадлен смятый кусок ткани.

— Нам и раньше приходилось признаваться людям в том, кто мы на самом деле.

Теперь, когда у нее отобрали салфетку, Мадлен принялась теребить подол платья.

— Да другим — как и мы — тайным агентам. Но даже они не знали наших настоящих имен. — Последнее слово сильно напоминало всхлип.

Хватит. С каких это пор она стала такой слабовольной и нерешительной? Почему ей так важно, что именно узнает о ней Гейбриел? Сочтет ли он ее отвратительной. У нее есть дела поважнее. Например, поимка человека, пытающегося ее убить, и завершение аукциона.

Йен многозначительно посмотрел на смятую салфетку.

— Ты в него влюбилась, не так ли?

Мадлен заставила себя рассмеяться.

— Поверь мне, ничего серьезного.

Гейбриел потер покрасневшие от усталости глаза, когда Кентербери проводил его в кабинет. После возвращения с бала ему никак не удавалось заснуть, поэтому он обратился к проверенному снотворному — отправился бродить по улицам Лондона в поисках преступников и полезной информации и бродил до тех пор, пока не начал валиться с ног.

И ночная прогулка принесла свои плоды.

Если полученная информация подтвердится, значит, он не зря провел целую ночь без сна.

Мадлен сидела за столом, и первые лучи солнца жадно лизали ее лицо.

Она выглядела чистой, свежей и очень привлекательной. У Гейбриела же не было даже времени снять с себя грязную одежду, иначе он попросту опоздал бы на встречу.

Их взгляды встретились, едва только он переступил порог, и на лице Мадлен тотчас же отразились воспоминания о прошлой ночи. Гейбриел знал, что в его глазах читаются те же самые эмоции, ибо невозможно было забыть ни прикосновений собственных губ к телу Мадлен, ни отпечатков ее ногтей на его спине.

Или того, как она гордо развернулась и отправилась на бал. Только было поздно. Гейбриел уже видел ее обнаженной и беззащитной. Он действительно хотел обладать ею, как хотел наконец узнать всю правду о ней.

Независимо от того, получила ли она согласие своих сомнительных друзей.

Гейбриел коротко кивнул Кемпбеллу и Мэддоксу, стоящим по обе стороны от Мадлен. Кемпбелл взирал на него с плохо скрываемой неприязнью, в то время как на лице Мэддокса отражалось веселое изумление.

Неужели Мадлен решила ничего не рассказывать? И зачем тогда позвала подкрепление?

Мадлен перевела дыхание и посмотрела на Гейбриела. На сей раз огонь в ее глазах погас.

— Когда я сидела в тюрьме в ожидании исполнения приговора, ко мне пришел человек. Он предложил мне выбор. Казнь через повешение или работа на него. Последние десять лет я провела на службе его величества в качестве шпионки.

Мадлен — шпионка.

Благодаря ее многочисленным талантам Гейбриел подозревал нечто подобное, и все же признание его ошеломило. Он раздумывал над ее словами некоторое время и только потом в полной мере осознал последствия ее выбора.

Мадлен была настолько хороша собой, что сразу становилось ясно, каким образом ее использовали. Она наверняка была очень ценным сотрудником. Желудок Гейбриела болезненно сжался.

Дьявол! Сколько, она сказала, ей было лет? Четырнадцать?

— Почему они выбрали именно тебя?

Мадлен посмотрела на свое довольно откровенное декольте с выпирающей из него грудью, а потом многозначительно перевела взгляд на Гейбриела.

— Но ведь в тюрьме были и другие девушки… женщины.

— Охранники меня не тронули.

— Что? — переспросил Гейбриел, хотя интуиция подсказывала, что ответ ему не понравится. Он знал, как обращаются в Ньюгейтской тюрьме с молодыми женщинами.

Но он все равно отправлял женщин в тюрьму. И в немалом количестве. В этом состояла его работа полицейского. А был ли у него выбор? Оставлять преступников без наказания лишь потому, что они представительницы прекрасного пола?

— Мне удалось отвратить от себя охранников.

— Каким образом?

— Тем же, что я использую и сейчас. Я наблюдала за ними. Я знала, кто испугается сифилиса. У кого есть дочери, с которыми я могу себя сравнить. А кто побежит без оглядки, если меня вдруг вырвет.

На лице Мадлен не отражалось никаких эмоций. На этот раз Гейбриел не стал завидовать ее самообладанию. Она не должна пережить все это снова.

Она вообще не должна была пережить ничего подобного.

В отсутствие негодяев надсмотрщиков, которых он мог бы поколотить, Гейбриелу ужасно хотелось выбросить в окно Мэддокса и Кемпбелла. Ведь именно из-за них он не мог заключить Мадлен в объятия.

Но именно благодаря их присутствию она могла продолжать свой рассказ.

— Я знала, какие из женщин защитят меня, а какие — продадут охранникам. Я поняла, что у меня есть способность подмечать мелкие детали и использовать их в своих целях. Я так усовершенствовала свое мастерство, что в итоге избежала виселицы.

— Но тогда для чего этот аукцион?

На губах Мадлен возникла еле заметная улыбка.

— Разве ты не слышал? Война закончилась. Нам отдали оправдательные приговоры и отпустили на все четыре стороны.

— Нам? — Ему следовало догадаться раньше.

Мэддокс отвесил поклон.

— Все мы преступники. Вернее, теперь уже нет.

— Стало быть, вы работали вместе?

— Мы были командой. — В голосе Мадлен зазвучала гордость. Впервые с начала своего повествования она выказала какие-то эмоции. — Ты получил ответ на свой вопрос?

Даже не приблизился к нему, но он узнает все после того, как избавится от лишних слушателей.

— А что значат эти покушения на твою жизнь? Кто за ними стоит?

Мадлен пересказала содержание записки.

— Ты знаешь, у кого были причины возненавидеть тебя в Париже? — спросил Гейбриел.

Мадлен заправила за ухо выбившийся из прически локон.

— Список довольно обширен. Мы постарались его проверить, но все нити оборвались.

— Зато нить появилась у меня.

Мэддокс и Кемпбелл переглянулись, а потом покинули свой пост и подошли к Гейбриелу. При этом враждебность в глазах Кемпбелла сменилась интересом.

— Что же вы обнаружили?

Гейбриел надеялся, что Мадлен присоединится к своим товарищам, но она осталась сидеть за столом, не желая сокращать разделяющую их дистанцию.

— Я установил личность человека, сбросившего Мадлен в реку.

Мадлен судорожно втянула носом воздух.

— Кто он?

Вспыхнувшее во взгляде Мадлен восхищение едва не заставило Гейбриела горделиво выпятить грудь.

— У этого парня по имени Николас Тул внезапно появилась огромная сумма денег.

Кемпбелл сдвинул брови.

— Где его найти?

— Вы его нигде не найдете. Я арестую его во время игры в карты.

— Вы его спугнете, потому что слишком уж похожи на полицейского, — заметил Кемпбелл. — Он увидит вас издалека и сбежит.

— А вы справитесь лучше?

Мэддокс похлопал Гейбриела по спине.

— Доставим его вам в лучшем виде. Ни одного кусочка не потеряем.

Гейбриел ни при каких условиях не мог позволить Мэддоксу и Кемпбеллу действовать самостоятельно, но их слова были не лишены смысла. Организаторы игры нанимали специальных наблюдателей, которые должны были забить тревогу при появлении кого-то подозрительного. А Гейбриел знал, что его лицо слишком примелькалось в криминальном мире Лондона.

— Встретимся на углу Эш и Ист-Тикет в полночь. Я скажу, где именно состоится игра.

Мэддокс подмигнул Мадлен.

— Не слишком он доверчив, а?

Гейбриел действительно не доверял этим двоим и не мог позволить им действовать без него.

Кемпбелл коротко кивнул:

— Мы там будем.

— Хорошо. А теперь мне необходимо обсудить с Мадлен аукцион.

Кемпбелл и Мэддокс посмотрели на подругу, но та лишь пожала плечами.

— Я с ним справлюсь.

Когда дверь за ее друзьями закрылась, Мадлен откинулась на спинку кресла.

— Ну, ты доволен? Больше никаких тайн?

Картина была предельно ясна, и все же Гейбриел остался неудовлетворен.

— Стало быть, все эти истории, которыми ты меня потчевала, — поход с войсками по территории Франции, встреча с царем и остальное — правда?

Близость Гейбриела не сбила Мадлен с толку. Более того, она ее веселила.

— Я никогда тебе не лгала. — Мадлен поджала губы при виде написанного на лице Гейбриела недоверия. — Я говорила правду, заставляя ее звучать неправдоподобно.

— Почему?

— Потому что правда гораздо более необычна, нежели любая ложь, которую я могла бы состряпать.

Мадлен облизнула губы — жест, который вполне можно было бы принять за нервозность, если бы он не был таким чертовски соблазнительным.

— Так что произошло прошлой ночью?

— Что именно тебя интересует? Бал, попытка похищения или очень приятное занятие у фонтана?

Неужели Гейбриел действительно думал, что Мадлен постесняется вспомнить об этом?

— Конечно же, фонтан.

— А что тебя смутило? Или ты просто хочешь, чтобы я еще раз пересказала тебе то, что произошло, в мельчайших подробностях?

Тело Гейбриела с радостью согласилось бы на это, но он не мог допустить, чтобы вместо головы думала другая часть его тела.

— Что это значило?

Мадлен вздохнула.

— Лишь то, что мы оба любим играть с огнем.

— Нужно было устоять?

— Если только ты не собираешься на мне жениться.

Гейбриел поперхнулся.

— Я…

— Не имел такого намерения, верно? — осторожно поинтересовалась Мадлен, отодвигая кресло назад. Мадлен выглядела так, будто Гейбриел только что объявил ей, что болен чумой.

— Я вообще не собирался жениться на ком бы то ни было.

— Хорошо. Поэтому постараемся избежать повторения того, что случилось прошлой ночью. Если, конечно, у тебя нет огромного состояния, о котором я не знаю.

Пальцы Гейбриела сжались в кулаки.

— Значит, все дело в деньгах?

Мадлен постепенно начала приходить к заключению, что глубоко в душе Гейбриел неисправимый романтик. А вот она не могла позволить себе подобной роскоши.

— В чем же еще?

Гейбриел взял со стола перо и провел его кончиком по декольте Мадлен.

— В удовольствии.

Мадлен охнула и закрыла глаза. У нее не хватило сил отстраниться. Только не теперь, когда воспоминания об ощущениях прошлой ночи были еще так свежи. Гейбриел высвободил ее груди и провел по тотчас же затвердевшим соскам кончиком пера.

— Какой прок в удовольствии? — едва слышно спросила Мадлен.

Гейбриел поднял ее с кресла, посадил на край стола и задрал подол ее платья. Перо мучительно медленно заскользило по внутренней поверхности бедра Мадлен.

— Тебе действительно необходимо задать этот вопрос? — Место пера заняли пальцы Гейбриела.

Несмотря на всю ее решимость, тело Мадлен тотчас же откликнулось на призыв, как и прошлой ночью.

— Думаешь, мы сможем оставить все как есть? Считаешь, ни один из нас не захочет, чтобы все зашло слишком далеко? — Мадлен вовсе не была святой. Даже в этот самый момент ей ужасно хотелось лечь на гладкую поверхность стола и ощутить, как Гейбриел входит в нее.

— Тебе так важно, чтобы не зашло?

— В противном случае я лишусь самого дорогого, что у меня есть.

Пальцы Гейбриела замерли.

— Стало быть, ты говорила правду, когда объявила себя девственницей?

Ну и стоило ли открывать ему свои секреты, если он все равно считал ее лгуньей?

Гейбриел поймал Мадлен, прежде чем она успела увернуться.

— Тогда в чем же состояла твоя роль?

— Я должна была соблазнять мужчин, владеющих ценной информацией.

Если б Гейбриел сказал хоть что-нибудь или хотя бы вскинул бровь, у Мадлен хватило бы сил позволить ему сделать собственные умозаключения. Но он молчал. Поэтому Мадлен пришлось доказывать, что она говорит правду, хотя не видела для этого никаких причин.

— Разве ты не подозреваешь, что существует множество способов доставить мужчине удовольствие, не раздвигая при этом ног? Например, с помощью рта, — произнесла Мадлен, у которой даже плечи заболели от попыток сохранить невозмутимость.

Но Гейбриел не ответил на брошенный ею вызов.

— Но ведь не все готовы удовлетвориться только этим.

Мадлен не понимала, верит он ей или нет, и это ощущение было непереносимо.

— Йен снабжал меня специальным лекарством. Смешанное с алкоголем, оно могло свалить с ног даже слона.

— Ты подсыпала им сонного зелья?

Мадлен кивнула.

— Хотя некоторые отказывались пить. Но удар по голове действовал не хуже. Я устраивала все так, что они думали, будто провели со мной бурную ночь, прежде чем заснуть.

В уголках глаз Гейбриела появились морщинки.

— Ты ведь ничего не подмешала мне прошлой ночью?

Он ей поверил. И Мадлен показалось, что ее сердце выпрыгнет из груди.

— Прошлой ночью? Ты что, действительно думаешь, что между нами что-то было?

Глухо зарычав, Гейбриел схватил Мадлен за подбородок и стал страстно целовать.

— Я не мог этого придумать.

Кровь слишком быстро бежала по венам Мадлен, чтобы она могла продолжать дразнить Гейбриела и дальше. Но прежде чем он приступил к ласкам, Мадлен отвернулась. Она должна была заставить его понять бесплодность этих отношений, прежде чем окончательно потеряет голову.

— Как я буду себя содержать, если все ночи напролет мы будем страстно заниматься любовью? — Утром и днем тоже.

— Я обеспечу тебя.

— Ну и чем это отличается от проституции? Оттого, что мы не называем вещи своими именами, они не становятся благороднее.

— Стало быть, каждая женщина, спящая с мужчиной, продажна?

Мадлен замолчала, осознав смысл слов Гейбриела. Возможно ли заниматься с мужчиной любовью лишь потому, что это приносит радость? И все же Мадлен нашла лазейку и здесь.

— Продажна, если использует свое тело для того, чтобы выжить.

— А если нет? Что, если она с этим мужчиной потому, что они просто желают друг друга? Если понимают, что друг другу небезразличны?

Стены, окружавшие сердце Мадлен, задрожали. Если она позволит Гейбриелу продолжать в том же духе, они просто-напросто рухнут. Но менее всего ей хотелось, чтобы он убедил ее, будто одна ночь с ним стоит целой жизни в нищете. Мадлен положила руку на грудь Гейбриела и оттолкнула его от себя.

— Если я встречу такую женщину, я обязательно у нее спрошу.

 

Глава 25

Гейбриел понял, какой именно дом принадлежит зачавшему его мужчине, как понимал, в какой из лавок торгуют тухлым мясом. От него исходил отвратительный запах, которого нельзя было не заметить. Дворецкий проводил Гейбриела в кабинет, где возле стола, заваленного толстыми кожаными папками, стоял Нортгейт.

Гейбриел напрягся.

— Нет необходимости присутствовать лично, Нортгейт.

— Я очень заинтересован в положительном исходе дела.

Гейбриелу стоило немалых усилий побороть презрение, чтобы спокойно пожать плечами. Ведь вместо того, чтобы выслеживать Биллингсгейта, он тратил драгоценное время здесь.

— Поступайте как знаете. Мне все равно.

Гейбриел сел за стол и открыл первую папку. Поскольку Нортгейт не был подозреваемым, Гейбриел просматривал его документы не слишком внимательно, в надежде, что стряпчий потихоньку обворовывает маркиза.

Его палец скользил по ровным колонкам цифр. Доходы, получаемые от трех поместий, уходили на оплату продуктов и угля, жалованье слугам и прочие нужды такой огромной империи.

Беатрис Хантфорд.

Палец Гейбриела замер на Имени собственной матери. Напротив него стояла внушительная сумма денег. Что за черт? Через некоторое время эта же сумма возвращалась назад. Гейбриел продолжал листать страницы. Картина повторялась с завидным постоянством. Нортгейт посылал большую сумму денег матери Гейбриела, а спустя несколько дней она в целости возвращалась обратно. Руки Гейбриела задрожали. Из месяца в месяц деньги уходили, а потом возвращались. Что за чудеса?

Наконец молодой человек оторвался от документов и взглянул на Нортгейта. Маркиз спокойно сидел в кожаном кресле, сцепив пальцы.

— Как себя чувствует твоя мать?

Гейбриел закрыл папку и посмотрел на Нортгейта. Преступники часто справлялись о здоровье своих жертв, находя в ответах извращенное удовольствие. Гейбриел совсем не удивился, что маркиз ничем от них не отличался.

— Вы утратили право задавать подобные вопросы много лет назад. Возможно, вместо этого вам следовало бы справиться о здоровье женщины, которую вы собираетесь лишить девственности.

На подбородке Нортгейта дрогнул мускул.

— Меня не интересует мисс Вальдан.

Но Гейбриел не позволил себе насладиться чувством облегчения.

— В таком случае для чего я здесь?

— Я делал ставки, чтобы вынудить тебя поговорить со мной.

Неужели только ради этого? Неужели он не понимал причин, заставляющих Гейбриела оставлять его послания без ответа? К несчастью для Нортгейта, Гейбриел был неуязвим для его манипуляций.

— Если мисс Вальдан вас не интересует, мне больше нечего здесь делать. — Он поднялся с кресла.

— Ты не хочешь узнать, зачем я посылал деньги твоей матери? Или мне стоит закричать об этом на весь город, чтобы ты меня услышал?

Гейбриел замер. Его не страшили угрозы, но он не мог позволить маркизу разрушить репутацию матери, которую она заработала с таким трудом.

— Тогда говорите. Только имейте в виду, вы не скажете ничего такого, что я хотел бы услышать.

— Я люблю твою мать.

Хватит. Этот человек лжец и негодяй. Гейбриелу часто приходилось иметь дело с подобными людьми. Он притупился и гневно посмотрел на маркиза.

— Вы опорочили невинную девушку, находящуюся под покровительством брата, а потом бросили ее. Ну и о какой любви вы теперь говорите?

Нортгейт вздрогнул, но не отвел взгляда.

— Дьявол! В этом не было чего-то грязного и непристойного. Она знала мое положение. Мы оба знали. И не хотели, чтобы подобное случилось. Но ни разу за тридцать лет я не пожалел о том, что между нами было.

— Вы не пожалели о том, что обрекли ее на одиночество и нищету? Что бросили ее с двумя детьми?

— Я не знал, что она беременна. Она призналась в этом только после моей свадьбы.

— Вам повезло.

Нортгейт провел рукой по волосам.

— Узнав об этом, я попытался о ней позаботиться. О всех вас. Я отдал бы все, что имею, если бы вы только захотели это принять.

Маркиз оказался еще и сладкоречивой змеей. И на что он надеялся? Даже если сказанное им правда, раскаяние настигло его слишком поздно.

— Думаете, вы сможете купить себе прощение за то, что сделали с моей матерью?

— Я вовсе не стремился к этому. Я хотел сделать только то, что должен был. Но твоя мать не приняла мою помощь. Даже когда вы в ней сильно нуждались.

— А почему она должна была брать ваши деньги? Чтобы стать содержанкой?

— Все было совсем не так.

— Вы лишили ее невинности, даже не собираясь потом жениться. Вы оставили ее ни с чем. — Слова застряли в горле Гейбриела, и он с силой ухватился за край стола.

— С тобой все в порядке, Хантфорд?

Гейбриел посмотрел на человека, внешность которого унаследовал. Он злился на Нортгейта за то, что тот соблазнил его мать. За то, что забрал ее невинность. За то, что лишил ее возможности обеспечивать себя самостоятельно.

Слишком сильно это походило на планы самого Гейбриела в отношении Мадлен.

— Хантфорд?

Нет, это не одно и то же. Мадлен знала, на что идет. И ее вряд ли можно было назвать неопытной. Она не собиралась создавать семью так же, как и он. Но она была ему небезразлична, причем настолько, что Гейбриел страшился даже думать об этом.

Он вышел из кабинета, оставив Нортгейта недоумевать.

Он не был его отцом. Сама мысль об этом казалась кощунственной.

И все же Гейбриел отвернулся от висящего в холле зеркала, не желая видеть собственное отражение.

 

Глава 26

Гейбриел натянул шляпу пониже, поднял воротник пальто и отошел в тень, подальше от тусклого света фонарей, освещавших улицу. Его попытки найти доказательства вины Биллингсгейта оказались бесплодными. Один из лакеев в клубе заявил, что видел, как Биллингсгейт ушел довольно рано в ночь убийства Симм, в то время как другой сообщил, что тот до утра сидел за карточным столом. Гейбриел попытался встретиться со стряпчим Биллингсгейта, чтобы посмотреть финансовые документы, но тот сказал, что не получал на этот счет никаких распоряжений.

В отдалении церковный колокол пробил полночь. Гейбриел осмотрел улицу в узкий просвет между полями шляпы и поднятым воротником. Он надеялся, что все-таки сможет арестовать человека, напавшего на Мадлен.

Крыса с оторванным хвостом прошмыгнула мимо Гейбриела и принялась шуршать в куче ветоши, сваленной неподалеку. Худощавый человек спешил через улицу, сунул руки в карманы. Очевидно, спешил опустошить их за карточным столом. Как и ожидал Гейбриел, он направился к двум наблюдателям, охранявшим вход в ночное игорное заведение.

Пьянчужка и проститутка, пошатываясь, шли по улице. Мужчина громко пел песню о фермерской дочке по имени Бесс. Женщина прильнула к нему и размахивала бутылкой дешевого джина в такт музыке.

Она указала бутылкой на Гейбриела.

— Эй парень, не хочешь к нам присоединиться. Меня хватит на вас двоих. К тому же старине Роджеру не всегда удается раздуть паруса. Смекаешь, о чем я? — Она сделала глоток из бутылки, и добрая половина жидкости вылилась через дырку в зубах на ее грудь и круглый живот. — Но он готов заплатить за представление, так что можешь заработать.

Гейбриел отошел в тень в надежде, что предприимчивая дама поймет намек. Куда подевались Кемпбелл с Мэддоксом? Еще пара минут — и он отправится за Николасом Тулом в одиночку.

— Ну же, любовь моя, не робей. Малость поистратился? Так я сегодня щедрая. Называй цену.

Гейбриел приподнял поля шляпы, чтобы женщина увидела его горящий гневом взгляд.

— Ступай прочь. Твое предложение меня не интересует.

Женщина замерла на мгновение, а потом оставила своего спутника и, пошатываясь, двинулась на Гейбриела.

— Э, да ты красавчик. Ну конечно же, с таким лицом наверняка получаешь все бесплатно. — Она указала на Гейбриела грязным пальцем с обломанным ногтем. — Хочешь поторговаться? Что ж, я не прочь.

Гейбриел оттолкнул от себя руку женщины, и его голова закружилась от сильного запаха джина, исходящего от ее давно не мытой кожи.

Проститутка постучала по губам горлышком бутылки.

— Я слыхала, что ты можешь доставить женщине неслыханное удовольствие. — Она понизила голос до шепота, и в нем зазвучали знакомые нотки.

Гейбриел схватил женщину за плечо, едва не задохнувшись от гнева.

— Какого черта ты здесь делаешь, Мадлен? — Рука Гейбриела ощупала ее живот, увеличенный с помощью нескольких слоев ткани.

Пьянчуга выпрямился, едва не упав навзничь.

— Погоди, Бесс, не оставляй меня. Если он собирается тебя поиметь, то и я хочу поглядеть на это. — С этими словами он двинулся к ним.

Гейбриел прищурился. Судя по телосложению, это был Кемпбелл. Роль свою он играл превосходно. Его лицо исказила придурковатая улыбка, а ноги заплетались, как у настоящего пьяного. Он обхватил Мадлен за плечи, чтобы не упасть. Только проницательный взгляд темных глаз выдавал его истинное лицо.

На другой стороне улицы куча ветоши вдруг зашевелилась, превратившись в человека.

Гейбриел еле слышно выругался, когда к их небольшой компании присоединился Мэддокс. Как долго они были командой? Десять лет? Гейбриел отвернул ворот пальто в надежде, что прохладный ветерок прочистит ему голову. Он посмотрел на стоящих перед ним людей с уважением. Нет, даже это слово не в силах было передать испытываемых Гейбриелом чувств. Эти трое могли пройти мимо него, а он бы об этом даже не догадался. Дьявол! Мэддокс все это время лежал всего в нескольких шагах от него.

Только вот он ожидал двоих помощников, а их оказалось трое.

— Что ты здесь делаешь, Мадлен?

На губах женщины заиграла пьяная улыбка. На этот раз Гейбриел разглядел, что ее передние зубы просто замазаны черной краской.

— А почему бы мне не прогуляться здесь, любовь моя? Меня это касается прежде всего, если ты понял, о чем я.

Гейбриел сдвинул брови и посмотрел на Кемпбелла:

— Вам не стоило брать ее с собой.

Кемпбелл пожал плечами.

— Дело касается ее. Так что она имеет полное право находиться здесь.

— Этот человек пытался убить ее.

— Лишь потому, что ему за это заплатили, — вставила Мадлен, и все трое согласно закивали.

— Она не безмозглая клуша, которой место дома. — Мэддокс похлопал Гейбриела по плечу. — Мы оставим ее здесь, чтобы присмотрела за вами.

Мадлен подхватила Гейбриела под руку.

— Мы не хотим, чтобы ты страдал в одиночестве. Или… — она понизила голос, — выглядел как полицейский, готовящийся к задержанию.

Как же Гейбриелу хотелось отослать всех троих домой. Но это было бы глупо. Ведь их присутствие давало ему преимущество. Кроме того, если Мадлен останется с ним, ему не придется за нее беспокоиться.

— Игра состоится в помещении над булочной. — Гейбриел кивнул головой в сторону здания, расположенного через два дома от них.

Мэддокс рассеянно кивнул, а потом двинулся в совершенно противоположном направлении. Кемпбелл пригладил галстук, нацепил на нос очки и поспешил в сторону булочной.

Мадлен же прильнула к груди Гейбриела.

— Ну, чем тебя развлечь, любовь моя?

Даже несмотря на грязную одежду и стойкий запах джина, близость Мадлен превратила кровь Гейбриела в расплавленный огонь.

Ее поддельные косматые брови взметнулись вверх.

— Послушай-ка, красавчик, может, мне все же удается заставить тебя передумать?

Гейбриел похлопал Мадлен по ягодицам и развеселился, когда она возмущенно вскрикнула. Он коснулся губами ее шеи, на которой красовалось неизвестно откуда взявшееся родимое пятно.

— Помни, я не хочу, чтобы ты здесь находилась.

Мадлен укусила Гейбриела за ухо.

Теперь вскрикнул он.

— Клейтон играет роль сына священника, пришедшего вернуть карточный долг. Мэддокс обойдет вокруг и прикроет другие выходы из здания. — Глаза Мадлен горели возбуждением.

— Тебе это нравится, да? Как в старые добрые времена.

Мадлен выгнулась и громко застонала.

— Ох, не думала, что ты такой дикарь. Собираешься поиметь меня прямо на улице? Где нас увидят? — Смех Мадлен оборвала икота, показавшаяся Гейбриелу настоящей. А потом она понизила голос. — Работа шпионки? — Она на мгновение нахмурилась. — Это был ад на земле. Но я всегда знала, кто я, и не обязана была становиться кем-то другим.

Гейбриел заворчал, когда Мадлен прижала его спиной к стене.

— Здесь никого нет. Так что можешь прекратить представление.

Мадлен схватила его за лацкан пальто.

— Ошибаешься. Никогда не знаешь, кто может оказаться рядом. Кто наблюдает за тобой из окна или с крыши. Это может быть кто угодно, начиная от скромной домохозяйки и заканчивая преступником. И неизвестно, что они заметят или запомнят.

— Склоняюсь перед твоей мудростью. — Прежде чем Мадлен успела что-либо ответить, Гейбриел развернулся и теперь прижал к стене ее. — Почему ты позволила себе снять маску передо мной? Почему позволила узнать, что ты не просто куртизанка, торгующая своей девственностью?

Мадлен обхватила Гейбриела ногами.

— А я нечто большее?

Гейбриел принялся неспешно покачиваться, сорвав с губ женщины возглас удовольствия. Но потом замер. Он не такой, как его отец. Он не собирался усыплять бдительность Мадлен с помощью сладких слов и пустых обещаний, если между ними все равно ничего не будет. Но в глазах Мадлен промелькнула неуверенность, и Гейбриел не смог заставить себя оставить все как есть.

— Гораздо большее. Я видел это.

— Что ты видел? — прошептала Мадлен. — Развратную женщину, старающуюся получить удовольствие везде, где только можно? — Она сунула руки под пальто Гейбриела, словно внезапно замерзла.

— Ты бы сделала то же самое, что делали мы, с кем-то другим? — Гейбриел приложил палец к губам женщины, не позволяя ей дать немедленный ответ. — Если бы тебе не заплатили за это целое состояние?

Губы Мадлен дрогнули.

— Если бы этот человек обладал необходимой мне информацией, то да.

Мадлен с минуту обдумывала вопрос.

— Нет.

Первобытное чувство собственника заставило Гейбриела прильнуть к губам Мадлен.

— Я видел прекрасную страстную женщину, которую любой мужчина в здравом уме пожелал бы сделать своей. — Последние слова дались Гейбриелу с трудом. Что такое он говорит? Он слишком близко подошел к тому, чтобы признаться в том, чего вовсе не испытывает.

Лжец.

Он готов был связать их узами, которые будет очень сложно порвать.

Но почему он так боялся этих уз? Гейбриел не хотел быть похожим на отца. Проще всего было объявить Мадлен о своем намерении поступить в отношении ее благородно. Но ведь они оба не хотели этого.

Мадлен вцепилась в его волосы.

— О, ты знаешь, как удовлетворить женщину. — Она начала раскачиваться из стороны в сторону и стонать. — Еще, еще! Ты же знаешь, как я люблю, когда на меня смотрят.

Поняв намек, Гейбриел обхватил ягодицы Мадлен руками, чтобы защитить ее от острых камней стены и принялся энергично двигать бедрами.

— Справа от нас, — прошептала Мадлен.

Гейбриел еле заметно повернул голову. Николас Тул. Он шагал так же самоуверенно, как и тогда на мосту. Новая шляпа и сюртук придавали ему щегольской вид. Наверняка вещи были куплены на деньги, заплаченные за убийство Мадлен.

Гейбриелу не терпелось сорвать эту шляпу с головы негодяя, а самого его ткнуть лицом в землю. Плотоядно взглянув на них, Тул захихикал и прошел мимо. Но вместо того чтобы направиться к булочной, он свернул за угол.

Мадлен оттолкнула Гейбриела.

— Все, парень, с тебя пять шиллингов. — Она сунула руку ему в карман, схватила оттуда все деньги, которые были, и с хохотом бросилась следом за Тулом.

— Воровка! Ты же сказала, это будет стоить три! — Гейбриел побежал за Мадлен.

Впереди них Тул скрылся за потрепанной лиловой занавеской, прикрывавшей вход в бордель.

Гейбриел выругался.

— Боюсь, миссис Хамфри не станет мне помогать.

— У тебя есть друзья повсюду, не так ли?

— Некоторое время назад я арестовал ее за похищение молоденьких девушек. Она подбирала их в деревнях и продавала в лондонские бордели.

Мадлен поморщилась.

— Здесь есть другой выход?

Озадаченно сдвинув брови, Гейбриел кивнул.

— Он ведет в переулок за борделем.

— Жди Тула там. Я пришлю его к тебе.

По дороге Мадлен выбросила подкладку, имитирующую живот. Тул молод и тщеславен. Никто не поверит, что он провел время с дородной старой Бесс. Мадлен также стерла черную краску с передних зубов. Походку тоже изменила. Теперь она играла роль Бетси, проститутки из Ковент-Гардена.

— Николас! — позвала Мадлен, отдернула сторону занавеску, закрывающую вход, и вошла внутрь мимо дюжего молодца, исполняющего роль лакея. — Он вошел сюда? Такой молодой, в новой шляпе и сюртуке.

Навстречу Мадлен уже спешила дородная седовласая женщина. Неудивительно, что ей с легкостью удавалось завлекать глупеньких девочек в свои сети. Искусно нанесенные на щеки румяна отвлекали внимание от злобного блеска слезящихся голубых глаз.

— Что случилось, моя дорогая? — Взгляд содержательницы борделя буквально раздел Мадлен и дал ей точную цену.

Мадлен прошла вперед, покачивая бедрами, как это сделала бы Бетси.

— Этот Николас Тул. Заразил меня срамной болезнью, мерзавец. А еще не заплатил ни пенни. Наверняка никому не платит. Но я этого просто так не оставлю.

Несмотря на то что в глазах миссис Хамфри отразился страх перед сифилисом, больше она испугалась того, что не получит денег. Пожилая женщина кивнула лакею. Тот ненадолго скрылся за дверью, ведущей в комнаты, а потом вернулся, таща за собой Николаса Тула. На сей раз тот был без шляпы и с полуспущенными штанами.

Мадлен стукнула его по голове.

— Это за то, что наградил меня заразой. — Следующий удар пришелся в солнечное сплетение. — А это за то, что не заплатил.

Тул безуспешно пытался вырваться из здоровенных ручищ лакея.

— Да что такое ты несешь? Я даже не знаю, кто ты такая!

Губы Мадлен растянулись в притворно-сладкой улыбке.

— Мы встречались на мосту три дня назад.

Тул присмотрелся повнимательнее и побледнел.

— Проклятая ведьма.

Дернувшись что есть силы, Тул вырвался на свободу. Мадлен загородила входную дверь, и он побежал в другом направлении, натягивая по пути штаны.

Мадлен бросилась за ним, ругаясь словно торговка рыбой. Джентльмен, развязывающий корсет одной из проституток, отскочил в сторону. Его партнерша проводила странную парочку скучающим взглядом затуманенных глаз.

Тул свернул за угол, распахнул дверь и выскочил наружу. Раздался удар, и Тул выругался. На его пути стоял Гейбриел.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, Мадлен последовала за мужчинами в переулок.

Гейбриел прижал негодяя к стене, вывернув ему руки.

— Кто тебя нанял?

— Не знаю… — Тул заскулил, когда Гейбриел сжал его руки сильнее.

— Я арестую тебя за покушение на убийство. И ты окажешься на виселице. Ты, должно быть, слышал, что я довольно безжалостный человек. Но если назовешь имя нанявшего тебя человека, я, возможно, попрошу заменить казнь ссылкой.

Тул еще некоторое время пытался вырваться, а потом безвольно опустил плечи.

— Надо было бежать прочь, когда я только увидел вас на мосту, Хантфорд. Но уж больно хорошие деньги мне пообещали. Я не знаю его имени. — Тул застонал, когда Гейбриел вновь с силой прижал его к стене. — Клянусь! Но я могу про него рассказать.

— Тогда говори.

— Он иностранец. Не слишком стар, но и не молод.

— Ты еще не заработал освобождение от петли.

Тул заговорил быстрее:

— Я познакомился с ним в таверне возле доков. В «Быке и медведе». Думаю, он там остановился. Я не знаю, там ли он еще, да и не хочется мне с ним встречаться после того, как мы узнали, что женщина не утонула. Я просто забрал деньги и ушел восвояси.

— Подробнее, — холодно потребовал Гейбриел.

— Он тучный. С седеющими волосами. Пытается одеваться бедно, но одежда слишком чистая.

— Он француз? — спросила Мадлен.

Тул покачал головой:

— Нет. Один из этих сосисочников. Похоже, немец.

Гейбриел вопросительно взглянул на Мадлен. Она мысленно пробежалась по списку своих врагов и покачала головой. Она имела дело с большим количеством жителей Пруссии, но не во Франции. Кого же она упустила из виду?

Гейбриелу не стоило труда справиться с Тулом. Он протащил его два квартала и сдал констеблю.

Гейбриел обернулся к Мадлен:

— Я отправляюсь за ним.

— Да, идем. — Она ни за что не останется дома.

— Мадлен…

— Йен и Клейтон давно уже поняли, что если меня оставить дома, я все равно пойду, куда мне надо.

Во взгляде Гейбриела вспыхнул гнев, но он все же кивнул.

— Нужно взять их с собой. Возможно, они смогут узнать того, чье имя я упустила. Я проникну в игорный дом под видом…

Гейбриел поймал Мадлен за подбородок, и от единственного прикосновения по ее телу прокатилась чувственная дрожь.

— Иногда можно поступить гораздо проще, — произнес он.

Направляясь к игорному дому, Гейбриел снял с головы шляпу. Человек, стоящий на часах на углу дома, бросился внутрь, и спустя несколько секунд оттуда начали появляться люди. Кто-то бежал, кто-то поднимал воротник повыше, чтобы не быть узнанным.

От толпы отделились два джентльмена и направились к Мадлен и Гейбриелу.

— Либо вы глупец, либо у вас появились какие-то новости, — протянул Клейтон.

Йен оглядел опустевшую улицу.

— Мне кажется, первое.

Мадлен наступила другу на ногу, а потом рассказала про Тула.

Когда Йен потряс отдавленной ногой, губы Гейбриела дрогнули в улыбке. Он защищал Мадлен, и она, в свою очередь, отплатила ему той же монетой.

Когда ее кожа покрылась мурашками от гуляющего между домами прохладного ветерка, Гейбриел распахнул полы пальто и прижал женщину к себе.

Ей стоило воспротивиться, но поношенная шаль на ее плечах совсем не грела. А еще было очень приятно ощущать исходящее от Гейбриела тепло. Настолько приятно, что Мадлен не стала снова наступать на ногу Йену, когда тот одарил ее многозначительной улыбкой.

— «Бык и медведь» кишит преступниками всех рангов, — произнес Гейбриел, как если бы не было ничего необычного в том, что он разделил свое пальто с Мадлен.

Йен кивнул:

— Кажется, я знаю это место. В нескольких кварталах к востоку отсюда. Встретимся там через десять минут. — С этими словами Йен и Клейтон разошлись в разные стороны.

Гейбриел снял пальто и накинул его на плечи Мадлен. При этом ей показалось, что его пальцы намеренно задержались на ее шее. Потом он отряхнул пальто сзади и как бы невзначай коснулся ее ягодиц.

Его пальцы на мгновение сжали мягкую плоть.

— Просто играю роль. И ведь неплохо получается…

Мадлен поморщилась, услышав в словах Гейбриела намек, а потом поплотнее закуталась в пальто, наслаждаясь теплом.

— Ни один мужчина, каким бы благородным он ни был, не станет одалживать проститутке свое пальто. — Мадлен подняла руку, чтобы остановить возражения. — Оно стоит больше того, что ты мог бы мне заплатить. А я могу сбежать вместе с ним, оставив тебя неудовлетворенного на холоде. — Она положила ладонь на щеку Гейбриела и провела пальцем по упрямо сжатым губам. — Хотя я очень тебе благодарна.

Мадлен прижалась к Гейбриелу. Улыбка не сходила с ее лица, поэтому она превратила ее в похотливую усмешку, которую не нужно было скрывать от случайных прохожих. Как же ей этого не хватало! Не тайных миссий, а ощущения команды. Ощущения того, что ты знаешь, что и как нужно делать.

Мадлен действительно скучала по щекочущей нервы опасности. Ну как ей выжить и не сойти с ума, когда она поселится в деревне? Что она будет делать, если не придется выполнять ничего сложнее выращивания репы?

Но пока ей нужно было беспокоиться о том, чтобы выжить и остаться незамеченной в темных переулках лондонской окраины. А еще она с трудом удерживалась от соблазна взять за руку Гейбриела, шагающего рядом с ней.

Приземистая таверна выглядела темной и устрашающей среди покосившихся пакгаузов. Животные на ее вывеске были нарисованы столь грубо, что невозможно было понять, где медведь и где — бык. Стены таверны насквозь пропитались запахами лука, дешевого джина и мочи. Стоящие на окнах толстые сальные свечи чадили так, что лица посетителей заведения казались расплывчатыми темными пятнами. На углу маячили две знакомые фигуры.

— Мэддокс, Кемпбелл, вы прикрываете передний и задний входы. Останавливайте всякого, кто покажется вам смутно знакомым, — отдал распоряжения Гейбриел.

— А вы пойдете внутрь? — спросил Клейтон, мнение которого об этом было отчетливо написано на лице.

— За хозяином заведения числится долг.

— Я иду с ним. — Мадлен приспустила вниз лиф платья так что прелести Бетси стали видны всем желающим. Гейбриел прищурился, но не стал с ней спорить по поводу ее внешнего вида.

Едва переступив порог заведения, Мадлен подумала, что мать-природа вдоволь посмеялась над его хозяином. Части его тела совершенно не соответствовали друг другу. Крошечная, похожая на грушу голова торчала на огромном теле, удерживаемом двумя короткими ножками. Руки мужчины нелепо свисали по бокам туловища и были разной длины. Складывалось впечатление, что Всевышний слепил его из того, что случайно оказалось под рукой.

Крючковатый нос хозяина дернулся несколько раз когда Мадлен и Гейбриел протиснулись к стоике сквозь толпу моряков и рабочих.

— Черт возьми, Хантфорд. Дела у меня сегодня идут лучше некуда. Никто ничего не сломал. — Голос мужчины оказался на удивление глубоким, бархатистым и мелодичным. Его баритон мог бы украсить любой оперный театр Венеции.

Гейбриел положил ладони на стойку.

— А почему ты думаешь, что все изменится. — Хозяин прищурился при взгляде на Мадлен и похотливо облизнул нижнюю губу. — Она с тобой или ищет работу? Мне нужна новая официантка, а еще она, похоже, сможет порадовать моих посетителей.

Гейбриел схватил хозяина заведения за грудки и выволок его из-за стойки.

Посетители тут же замолчали и поставили кружки с пивом на столы. Их пальцы начали медленно сжиматься в кулаки. Они вовсе не собирались помогать хозяину таверны, просто были не прочь стать свидетелями драки. Мадлен подошла к Гейбриелу, прикрыв его спину.

Хозяин судорожно сглотнул.

— Я не собирался никого обижать, Хантфорд. Очевидно, она пришла с тобой.

Весть об этом быстро распространится по Лондону. Могущественный Хантфорд якшается с обычной шлюхой. Вот тебе и полиция!

Йен наверняка умер бы от смеха, и Мадлен пришлось бы еще раз наступить ему на ногу.

Ну раз уж у Гейбриела хватило глупости заступиться за ее честь, она вернет ему долг.

— Я? С ним? Что за чушь!

Гейбриел отпустил хозяина, и тот принялся поспешно вытирать кружки грязным полотенцем, заткнутым за пояс фартука.

— Нет, он помогает мне отыскать негодяя, стащившего часы моего отца. Этот болван считает себя благородным рыцарем. Ха! — Мадлен соблазнительно провела рукой по бедру. — Сколько заплатите, коли стану на вас работать?

— Три шиллинга в неделю.

— Ха! Боюсь, мои услуги вам не по карману.

— Я хотел сказать, десять шиллингов…

Гейбриел остановил их перепалку.

— Есть среди твоих постояльцев иностранец? Возможно, немец. Пожилой. С седеющими волосами.

Хозяин таверны пригладил на груди рубаху.

— Похоже, ты говоришь о Шиндере. Он снимает комнату в мансарде. И сейчас у себя.

Мадлен подмигнула хозяину, направляясь следом за Гейбриелом к лестнице.

— Двенадцать. Я вам буду стоить двенадцать шиллингов в неделю.

Хозяин недовольно заворчал в ответ.

— Двенадцать шиллингов? — переспросил Гейбриел. — Наверное, мне стоит поговорить с участниками аукциона.

— Я просто хотела сказать, что стою дорого.

— Ты стоишь гораздо дороже, чем кто-либо может заплатить.

Прежде чем Мадлен успела ответить на это провокационное замечание, Гейбриел поднял руку, призывая к тишине.

Когда они достигли верхней ступеньки, он начал показывать пальцы.

Один, два, три.

Открыв ногой дверь, Гейбриел закричал:

— Шиндер!

Постоялец лежал в постели, но, услышав крик, сразу же вскочил. Вернее, попытался это сделать. Его ноги запутались в одеяле, и он грохнулся на грубый дощатый пол. На его лице отразилась смесь гнева с недоумением.

— Что все это значит?

Мадлен потребовалась секунда, чтобы узнать его без мундира.

— Генерал Айнхерн.

Мужчина с мгновение таращился на Мадлен, а потом бросился на нее с кулаками.

— Дешевая шлюха!

Однако Гейбриел ухватил генерала за ночную сорочку и рывком вернул его назад.

— Айнхерн, вы арестованы за покушение на убийство.

— Вы меня арестовываете? Из-за этой твари? Она меня соблазнила, а потом обворовала. Я был унижен и опозорен.

Несколько лет назад Айнхерн действительно был напыщенным прусским генералом. Очевидно, время и потеря положения ничего не изменили в его характере.

— Вы торговали провизией и боеприпасами, предназначенными для союзных войск во Франции. Вы знаете, сколько людей умерло из-за вас от голода и холода. Мадлен стоило молчать, ведь в последний раз, когда она его видела, ей пришлось глупо улыбаться и проделывать с ним такие вещи, при воспоминании о которых у нее и сейчас подкатила к горлу тошнота. Как было приятно сказать ему наконец все, что она думает.

— Меня лишили звания. Меня! Словно я не служил им верой и правдой тридцать лет.

— А теперь вас повесят, — холодно оборвал причитания генерала Гейбриел.

— Повесят? За то, что я хотел избавить мир от шлюхи. Эта ведьма опоила меня. С вами она тоже это проделала? Терлась о вас своей восхитительной грудью? Ласкала вас рукой?

Тошнота подкатила к горлу Мадлен. Айнхерн всего лишь мстительный негодяй, но сказанное им — увы — было правдой. Она делала то, что от нее требовалось, чтобы узнать, где спрятаны документы, подтверждающие факт его предательства.

Мадлен заставила себя взглянуть на Гейбриела. На его скулах заходили желваки, а губы слегка скривились.

Мадлен дважды сглотнула, но жжение в горле не прошло. Хорошо. Теперь он больше не будет докучать глупостями о ее внутренней красоте и неиспорченности.

В какой-то степени ей стало проще. Она рассказала Гейбриелу о своем прошлом шпионки, но скорее всего он никогда не задумывался об этом всерьез. Теперь же он окончательно убедился, кем она являлась на самом деле. Когда правда явилась ему в образе побагровевшего от ярости и брызгающего слюной генерала.

— Как вы узнали, что я в Лондоне? — спросила Мадлен.

Айнхерн пожал плечами.

— Хочешь получить информацию? Так почему бы тебе не раздвинуть ноги и…

Удар кулаком в лицо оборвал Айнхерна на полуслове, и он рухнул на пол.

Гейбриел пнул обездвиженного генерала носком ботинка.

— Я заберу его в тюрьму.

— Нет. Сначала я должна выяснить, как он догадался, что встречался со мной в прошлом. Отвезем его ко мне домой, и Йен вытянет из него информацию.

— Станет пытать?

Мадлен покачала головой:

— У него другие методы. Более надежные.

Гейбриел бесцеремонно перекинул генерала через плечо.

— Жаль. А я-то хотел посмотреть, как его будут резать на куски.

Они спустились по лестнице, забрав по дороге Йена и Клейтона.

К счастью, в этой части Лондона извозчики не задавали вопросов, даже если их седоки везли с собой бездыханное тело.

 

Глава 27

Мадлен не сводила взгляда с комнаты, где закрылся Мэддокс с генералом. Гейбриел встал перед ней, но она отвернулась. К его разочарованию, она не дала ему шанса заговорить с ней, пока они ехали из таверны к ее дому. Вместо этого она всю дорогу гордо задирала подбородок, всем своими видом показывая, что ей совершенно безразлично мнение Гейбриела.

Но она же не сможет избегать его вечно.

Как он и предполагал, спустя несколько минут Мадлен все же посмотрела на него. После этого ее взгляд перекочевал на Кемпбелла.

— Пожалуй сниму с себя это уродство. — Мадлен указала на свое кричаще яркое платье.

Гейбриел поймал ее за локоть.

— Позволь тебя проводить.

— В ее комнату? — В голосе Кемпбелла послышалось неодобрение.

Подбородок Мадлен вздернулся еще выше, но в голосе сквозило смирение.

— Все в порядке, Клейтон. Я не настолько добродетельна, чтобы меня защищать.

Мадлен направилась в комнату, в которую переселилась после пожара. В ее вычурном убранстве преобладали персиковые и белые тона, и подходила она Мадлен не больше мрачной спальни бывшего хозяина дома. Ей необходима была комната с видом на улицу. Только тогда она смогла бы расслабиться. Удобное кресло рядом с камином… Гейбриел представил ее в своей собственной спальне. Черт, теперь ему будет еще сложнее заснуть в ней.

Мадлен потянула за ворот платья.

— Что ты хочешь?

Платье было настолько ей велико, что без труда соскользнуло с плеч. В глазах Мадлен горел вызов. Она хотела, чтобы Гейбриел был шокирован, или того хуже — остался равнодушен.

Но Гейбриел предпочел откровенность. Он одобрительно осмотрел фигуру Мадлен, прежде чем перевести взгляд на ее лицо.

— Айнхерн негодяй.

Мадлен намеренно соблазнительно покачивала бедрами, когда подошла к фарфоровому тазу и принялась стирать с лица помаду и румяна.

— Но весьма правдивый. Ничего не утаил.

Гейбриел всегда принимал бросаемый ему вызов, но на сей раз ему не хотелось отвечать.

— Я не стану судить о тебе на основании его слов. Мадлен, грустно улыбнувшись, направилась в гардеробную.

— Почему? Глупо игнорировать факты. — Она вернулась, неся в руках платье цвета шалфея.

— Я не игнорирую факты. Просто оцениваю их по достоинству.

— Хочешь, расскажу сколько было таких же, как Айнхерн? Скольких я соблазнила? Скольким позволяла целовать и ласкать себя?

— Я бы предпочел этого не знать. — Гнев пульсировал в висках Гейбриела при мысли о том, что Мадлен пришлось перенести, но он старался держать себя в руках. — Но если ты пожелаешь выговориться, я тебя выслушаю. Твой рассказ не изменит моего мнения о тебе.

Мадлен взглянула на Гейбриела со смесью страха и жалости, а потом отвернулась и принялась надевать платье.

— Скольких солдат ты спасла, разоблачив Айнхерна? — спросил он, заходя сзади, чтобы застегнуть пуговицы платья.

Мадлен молчала, еле заметно дрожа.

— Ты казнишь себя за все те отвратительные вещи, что тебе пришлось делать. Но вспомни, сколько людей обязаны тебе жизнью.

— Жизнь — это не весы, Гейбриел. — В голосе Мадлен больше не звенел вызов. — Добрые дела не сбрасывают со счетов плохие.

Гейбриел медленно развернул Мадлен лицом к себе.

— Ты делала то, что было необходимо.

— Но ведь я осознавала последствия.

— Мне кажется, ты просто прячешься от правды.

Мадлен сделала шаг назад.

— Довольно! Тебе может не нравиться, кто я такая, но утверждать, что я та, кем никогда не была, тоже нелепо. Какой в этом смысл?

— Я все-таки не понимаю, зачем позволять прошлому характеризовать тебя с плохой стороны и прятаться от правды.

На этот раз в душе Мадлен вспыхнул гнев.

— Ну и от чего же я прячусь с помощью своего аукциона?

— Ты боишься обнаружить, что являешься вовсе не безнравственной проституткой, коей привыкла сама себя считать. Ты отказываешься дать себе шанс понять, кто же ты на самом деле.

Мадлен подбоченилась, и ее лицо залил румянец.

— Я знаю себя на протяжении двадцати четырех лет.

А как долго знаешь меня ты? Немногим больше недели.

— И мне этого хватило, чтобы понять, что ты лучше, чем о себе думаешь.

— Лучше чем кто? Чем та, что пытается заработать себе состояние? Или пытается устроить свою жизнь, чтобы ни в чем не нуждаться? Что ты предлагаешь мне взамен? Выйти замуж? Отдать себя человеку, который вскоре променяет меня на более симпатичное личико?

— Не все мужчины такие.

Если бы он женился на Мадлен — а Гейбриел больше не отрицал такой возможности, — у него ни за что не возникло бы соблазна посмотреть на другую женщину Дьявол. Он еще не был на ней женат, а уже боялся, что другая женщина не сможет его заинтересовать. Да и как ему устроить свою жизнь с другой, если он уже встретил женщину, во многом совершенную?

— В таком случае мне остается лишь поздравить твою будущую жену.

— А почему ты никогда не хотела выйти замуж? — Внезапно Гейбриелу показалось, что для него нет ничего более важного, чем ответ Мадлен.

— В твоей жизни когда-нибудь было, чтобы ты что-то съел и болел после этого так сильно, что больше не мог смотреть на еду? — Мадлен прерывисто вздохнула. — Мой отец был нищим актером, и что еще хуже — игроком. Когда ему стало совсем нечем оплачивать долги, он продал мою мать. Заставлял ее заниматься проституцией, чтобы у него появились деньги. Сказал, что иначе кредиторы его убьют. Когда он нас бросил, ей не оставалось ничего другого как продолжать зарабатывать деньги привычным способом. Скажи, почему я должна желать оказаться в такой же ситуации.

Лицо Мадлен оставалось спокойным, но в глазах читался ужас. Гейбриел знал, что она не примет его объятии, но вместе с тем она так нуждалась в утешении. Гейбриел крепко обнял Мадлен.

Она была так напряжена, словно проглотила металлический прут, и вместе с тем ее тело сотрясала дрожь.

— Я часто задумывалась, почему мать согласилась пойти на такое в первый раз. Оставались ли в ее душе чувства к моему отцу, или она только хотела защитить меня?

Гейбриел принялся нежно поглаживать Мадлен по спине.

Он ждал, что она так и останется напряженной, пока не возьмет себя в руки, а потом оттолкнет его от себя. Но когда она прильнула к его груди, обмякнув так, словно не могла больше держаться на ногах, он дал себе волю и обнял ее еще крепче.

— Она пожертвовала всем, чтобы я не стала такой же, как она. — Мадлен фыркнула, но звук больше напомнил сдавленные рыдания. — После того что она сделала, я не смогла отважиться даже на такой простой шаг.

— Думаешь, она хотела, чтобы ты окончила свою жизнь на виселице?

— Я…

— Возможно, твоя жизнь не совсем похожа на ту, которую пожелала бы тебе мать, но она наверняка тебя бы поняла.

— Ты продолжаешь стоять на своем? — Мадлен посмотрела на Гейбриела, и в ее глазах отразилась мука. — Мы оба не желаем, чтобы из наших отношений что-то получилось. Ведь это путь в никуда.

Она продолжала ему напоминать. И все же с каждой минутой, проведенной в обществе Мадлен, решимость Гейбриела оставить ее медленно угасала. Он чувствовал себя так, словно сходит с ума. Только это было очень приятное сумасшествие.

— Ничего не надо менять в наших отношениях, — прошептала Мадлен.

— Не могу.

— Почему?

— Потому что я вижу то, что отказываешься видеть ты.

— И что же это?

— Ты…

Дверь отворилась, и в комнату вошел Кемпбелл. Его взгляд превратился в лед, когда он увидел Мадлен в объятиях Гейбриела.

— Айнхерн готов говорить. Идем, Мадлен.

Гейбриел разжал объятия и, наблюдая вслед уходящей с Кемпбеллом Мадлен, чувствовал, как растет в груди неудовлетворенность.

Он даже не знал, что сказал бы, если б ему дали возможность высказаться до конца. Наверняка что-нибудь глупое и банальное. То, что помогло бы освободить ее взгляд от этой боли и пустоты.

И ни одно сказанное им слово не было бы ложью. Да поможет ему Господь.

Гейбриел отправился в кабинет.

Айнхерн сидел, скрючившись на стуле, как если бы него выпустили воздух. Его лицо было белым как мел, а когда он поднял руку, она заметно дрожала. Но, как и обещал Мэддокс, на его лице не было ни одной отметины, свидетельствующей о жестоком обращении. Если не считать синяка на подбородке, который поставил ему сам Гейбриел.

— Как вы узнали о местонахождении мисс Вальдан? — спросил Кемпбелл.

Айнхерн отер поблескивающие на верхней губе капли пота.

— Получил анонимное письмо. Оно было от человека, оскорбленного ею так же, как я. — Айнхерн со страхом посмотрел на Мэддокса. — В нем говорилось, что мисс Вальдан и графиня де Мурье — одна и та же женщина. Мне прислали денег, сообщили ее адрес и сказали, что я могу поступать, как считаю нужным.

— Почему этот человек связался именно с вами? — спросил Гейбриел. Слишком уж все было просто.

Айнхерн принялся комкать подол своей ночной сорочки.

— Пару раз я рассказывал о ней, когда был пьян. — Его слабый голос молил о пощаде, в то время как глаза сладострастно пожирали Мадлен.

Гейбриел заслонил собой женщину. Ей уже пришлось однажды пережить встречу с этим чудовищем, и Гейбриел не хотел чтобы она испытала это еще раз.

— Итак, вы приняли предложение и трижды пытались ее убить.

— Но, как видите, не преуспел в этом.

Руки Гейбриела сжались в кулаки, когда он вспомнил безжизненное, посиневшее тело Мадлен, выловленное им из реки. Ее стоны, когда он зашивал ее рану. Отчаянные попытки погасить огонь.

— Покушение на убийство карается казнью, также, как и само убийство.

— Я не виноват, что все пошло не так. В моих планах было…

— Да вы не в состоянии воплотить в жизнь какой бы то ни было план, даже если кто-то его разжует и положит вам в рот. — Мадлен встала рядом с Гейбриелом с горящими гневом глазами.

Стоило догадаться, что она не станет прятаться за его спиной. Даже от такого чудовища, как Айнхерн. Гейбриел непременно поцеловал бы ее, если б это можно было сделать.

— Просто смешно, что это говоришь ты…

Мэддокс предупредительно кашлянул.

— …женщина. — Ноздри Айнхерна затрепетали от гнева.

— Даже женщине не пришло бы в голову писать письмо человеку, на которого собираешься совершить покушение.

Айнхерн недоуменно сдвинул брови.

— Письмо? Тебя кто-то предупредил? Безумец Тул, да? Или тот человек, которого я нанял в театре?

— Мы говорим о записке с угрозами, — пояснил Мэддокс.

— Я ничего не знаю ни о какой записке…

— О той, что вы оставили на ступенях моего дома.

— Я никогда не бывал возле вашего дома.

Мэддокс откашлялся.

Айнхерн отшатнулся и тяжело задышал.

— Нет, не надо меня казнить. Я ведь ответил на все ваши вопросы.

— Да, но мне нужны правдивые ответы.

— Так я и не лгу, клянусь!

— В таком случае, что вам известно о Париже? — спросила Мадлен.

Глаза Айнхерна расширились от неподдельного удивления.

— Хватит с меня ваших уловок! Вы хотите загнать меня в угол. Я ничего не знаю о Париже. А с тобой встречался в Берлине.

— Дьявол! — еле слышно пробормотала Мадлен, сжимая руку Гейбриела.

Гейбриел накрыл ее пальцы своими.

— С тобой все в порядке?

— Он говорит правду. Он слишком низок ростом, чтобы быть тем человеком, что угрожал мне на балу. И если он ничего не знает о Париже, значит…

Мадлен не нужно было продолжать. Гейбриел и так понял, что она имеет в виду.

Айнхерн был не единственным, кто желал ей смерти.

 

Глава 28

Мадлен не собиралась навешать мать Гейбриела. Она хотела послать письмо с извинениями, но вместо этого сидела в уютной гостиной, а Беатрис суетилась вокруг нее. Наливала чай, накладывала в тарелку печенье и готовила угощение для полицейского, сопровождающего Мадлен. Мать Гейбриела двигалась с простотой женщины, которая чувствует себя комфортно в собственном доме и собственном теле.

Несмотря на отточенную годами выдержку, Мадлен испустила полный тоски вздох.

— Это идет из глубин вашей души.

Мадлен закусила губу.

— Просто устала.

Беатрис внимательно посмотрела на гостью.

— И не только от аукциона, полагаю.

Как же Мадлен хотелось рассказать все, облегчить душу перед этой женщиной. Но у нее никогда не было подруг, поэтому она даже не представляла, с чего начать. Но даже если б и представляла, то не решилась бы обсуждать с Беатрис корень всех проблем — Гейбриела.

Пока Мадлен обдумывала ответ, Беатрис принялась болтать о погоде и своих учениках, делая вид, что не замечает отрешенных кивков Мадлен. И вскоре забавные истории, рассказываемые пожилой женщиной, заставили ее забыть о снедающих ее проблемах.

Несколько минут спустя в гостиную вошел дворецкий, неся на серебряном подносе визитную карточку.

Взглянув на карточку, Беатрис замолчала на полуслове. Она взяла ее с подноса и провела по ее краю кончиком пальца.

— Он рано сегодня. — Она кивнула дворецкому. — Меня нет дома. Как всегда. — С этими словами она положила карточку на стол и поспешила к окну, встав возле него так, чтобы ее нельзя было заметить с улицы.

Мадлен взглянула на визитку, и у нее перехватило дыхание.

Маркиз Нортгейт.

Осознавая, что поступает ужасно грубо, она поднялась с дивана и встала рядом с Беатрис.

— Вон он. Высокий мужчина в голубом сюртуке.

Мадлен не видела лица удаляющегося Нортгейта, но ступал он так же величаво и решительно, как и его сын. Маркиз то и дело замедлял шаг, как если бы раздумывал уходить.

— Он приходил сюда и раньше? Если он вам докучает…

— Нет! — Беатрис печально поморщилась и смиренно продолжала: — Он мне не докучает. И если бы я была чуть лучше, я бы приказала дворецкому прогнать его раз и навсегда, вместо того чтобы каждый день принимать от него визитки.

— Каждый день?

Беатрис вернулась к дивану и взяла со стоящего рядом столика лакированную шкатулку. Внутри розными рядами лежали сотни визитных карточек.

— Он приходит каждый день, с тех самых пор, как перестал носить траур по усопшей жене.

— И как давно это продолжается?

— Почти год.

— Он приходит к вам столь часто на протяжении целого года, и вы до сих пор не впустили его?

Беатрис кивнула. То, с какой нежностью она взяла со стола карточку, говорило красноречивее слов.

— Как я уже сказала, мне стоило запретить ему приходить. Так было бы проще для нас обоих, но я не могу заставить себя сделать это. Каждый день я повторяю себе, что завтра прогоню его раз и навсегда, но не сдерживаю слова. Глупо, не правда ли?

Нет. Мадлен было знакомо это чувство.

— Вы знаете, чего он хочет?

Беатрис аккуратно убрала карточку в шкатулку и закрыла крышку.

— Сделать мне предложение или хотя бы понять, возможно ли это.

— А это возможно?

— Не думаю. Если я выйду за него замуж, все узнают, что он отец Гейбриела. Сходство слишком велико. Я вынудила Гейбриела всю жизнь нести клеймо незаконнорожденного и не могу теперь заставить его принять титул.

— Вы не вынуждали его стать незаконнорожденным.

Беатрис постучала по дивану рядом с собой.

— Сядьте. Я забыла, что вы слышали лишь версию Гейбриела.

Мадлен повиновалась, чувствуя себя виноватой из-за обуревавшего ее любопытства.

— Я работала гувернанткой у брата маркиза Нортгейта. Однажды летом Мэтью приехал его навестить. Несмотря на то что он был высок и очень красив, я была слишком благоразумна, чтобы увлечься им. Зачем? В конце концов, он маркиз, а я — простая гувернантка. Но было лето. Погода стояла чудесная, и брат маркиза все время устраивал пикники и игры на свежем воздухе. Детей тоже приглашали, а я их сопровождала. Мы с Мэтью старались не обращать друг на друга внимания, но не могли. Мы нуждались друг в друге, как в воздухе. Маркиз был помолвлен с дочерью богатого торговца. Эту помолвку организовал его отец, проигравший почти все состояние семьи. Мы с Мэтью любили друг друга. Искренне и страстно. — Беатрис закрыла глаза. — Это было чудесно. — Она замолчала. — Наверное, мне не стоит обременять вас подробностями.

Но Мадлен очень хотелось услышать историю до конца.

— Прошу вас, продолжайте.

Беатрис улыбнулась.

— Так приятно, что я могу поговорить о нем хоть с кем-то Миссис Хантфорд уважаемая всеми вдова, а не падшая гувернантка. Поэтому я не могу делиться подробностями личной жизни с друзьями.

Мадлен с трудом проглотила чай. Она уже и забыла, что Беатрис на самом деле вовсе не Хантфорд. Это была всего лишь роль, которую она выбрала, чтобы защитить себя и свою семью. Она играла эту роль гораздо дольше Мадлен и все же была так уверена в себе. Привыкла ли она к роли миссис Хантфорд, или ей удалось сохранить собственную сущность под маской добропорядочной вдовы?

А Беатрис продолжала:

— Лето подошло к концу, и мы решили, что он должен сдержать слово и жениться на той женщине. Спустя две недели я обнаружила, что беременна. К тому времени до свадьбы Мэтью оставалось меньше месяца. Я ничего ему не сказала. А потом он уже просто не мог поступить благородно по отношению ко мне.

— И теперь он решил исправить ошибку.

Беатрис кивнула.

— Так почему бы вам с ним не встретиться?

За последние годы мне несколько раз предоставлялась возможность выйти замуж. За хороших, состоятельных мужчин. Став замужней женщиной, я дала бы Гейбриелу и Сьюзен гораздо больше, чем давала. Но я не могла этого сделать, потому что все еще люблю Мэтью. Я слишком многого лишила своих детей из-за собственного упрямства. Гейбриел ненавидит отца, и я не в силах его переубедить. Я люблю своего сына. И не могу его предать.

Представлял ли Гейбриел, какую жертву принесла ради него мать? Скорее всего нет. Мадлен видела, с каким уважением он относится к Беатрис. Он бы не захотел, чтобы она чувствовала себя несчастной.

А еще Мадлен видела, как он реагирует на малейшее упоминание о своем отце. Гейбриел ни за что не поверил бы в благородство намерений маркиза в отношении Беатрис. Если, конечно, они действительно были благородны. Ведь принял же он участие в аукционе. Почему?

— Стало быть, это правильно — защищать людей, о которых… беспокоишься? — Мадлен не смогла заставить себя дать более глубокое название чувствам, которые она испытывала к Гейбриелу. Ей было необходимо, чтобы кто-то сказал, что она поступает очень верно, отталкивая его от себя.

— В большинстве случаев да. Но иногда… — Пальцы Беатрис легли на крышку шкатулки. — Иногда я жалею, что не могла заставить себя быть смелее. Что не отбросила прочь опасения и не вышла замуж за Мэтью. Мы могли бы замерзнуть насмерть в принадлежащем ему полуразрушенном замке, но мы были бы вместе. Иногда мне кажется, что, защищая кого-то, я лишь облегчаю себе жизнь, но не делаю ее лучше.

Не такой ответ Мадлен надеялась услышать.

— И все же вы продолжаете защищать Гейбриела.

— Верно. Но я надеюсь, что мне недолго осталось его защищать.

Мадлен замерла, прежде чем откусить кусочек лимонного печенья.

— Почему?

— Потому что есть вы, дорогая.

Мадлен пожалела, что не успела откусить печенье, потому что тогда она могла бы объяснить вырвавшийся из ее горла сдавленный звук тем, что она подавилась.

— Прошу прощения?

— Когда он рядом с вами, в нем просыпается огонь, которого я не видела со дня смерти Сьюзен. Когда ее убили, Гейбриел не видел смысла продолжать жить.

— Я бы не сказала, что Гейбриел совсем зачах.

— Верно, но он долгое время существовал лишь ради правосудия. Словно бы он чувствовал вину за то, что продолжает жить, в то время как Сьюзен мертва.

У Мадлен не хватило духу признаться Беатрис в том, что Гейбриел интересуется ею лишь потому, что она дает ему доступ к участникам аукциона и что романтика тут ни при чем. К тому же она до сих пор не знала, что именно он надеется найти.

— Что случилось со Сьюзен? — Она знала, что это слишком личный вопрос, но, возможно, если она услышит историю гибели сестры Гейбриела, это поможет ей понять мотивы его действий.

Беатрис закрыла глаза, и ее лицо исказилось болью.

— Впрочем, не стоит. Простите, если я…

Беатрис открыла глаза.

— Нет. Если вы хотите понять Гейбриела, вам необходимо услышать правду. Сьюзен устроилась работать гувернанткой в семью одного из моих учеников. Каждое второе воскресенье у нее был выходной. Однажды ее выходной совпал с приездом Гейбриела из университета. Сьюзен просто лучилась радостью. Она рассказала, что за ней ухаживает один мужчина. И не просто мужчина, а джентльмен с титулом. — Беатрис потерла руки, как если бы вдруг замерзла. — Думаю, Гейбриел увидел слишком много схожего в историях матери и дочери, и ему это не понравилось.

— Гейбриел вас любит.

Беатрис улыбнулась.

— Я знаю. Он любил нас обеих, но не мог вынести мысли о том, что еще одна женщина в его жизни связалась с мужчиной выше себя по положению. Думаю, он считал себя обязанным защитить ее, как кто-то должен был защитить в свое время меня. Еще одна причина, заставляющая меня чувствовать свою вину. — Беатрис взяла свою чашку и принялась размешивать чай. — Он сказал, что этот мужчина всего лишь играет с ее чувствами, и попросил ее держаться от него подальше. Но Сьюзен не пожелала слушать советов своего близнеца и рассердилась на него. А спустя неделю она была задушена.

Гейбриел остановился у подножия лестницы, чтобы перевести дыхание. Мадлен не стоило выходить без него, ведь кто-то пытался ее убить. Слава Богу, у нее хватило ума взять с собой Кента.

В дом его матери.

Гейбриел поднялся по лестнице. Мысль о том, что его мать и Мадлен проводят время вместе, не должна была его удивлять, но почему-то волновала. О чем они могут говорить? И почему Мадлен не рассказала ему об этом визите во время утренней прогулки в парке? Ему пришлось расспрашивать о ней у дворецкого.

Гейбриел остановился у двери гостиной.

Голос матери звучал подавленно и совсем не походил на ее привычную радостную болтовню.

— Ее тело нашли на кровати в номере отеля.

Слова матери лишили Гейбриела способности дышать.

Сьюзен.

Мадлен приехала, чтобы узнать у его матери подробности ее гибели. Черт, он же говорил, что это не ее дело. Зачем она вмешивается?

Гейбриел распахнул дверь, застав обеих женщин врасплох. Его взгляд, устремленный на Мадлен, горел гневом, требуя объяснений.

К счастью, у Мадлен хватит ума покраснеть.

— Ну что — достаточно узнала? — гневно спросил он. — Может, рассказать тебе, как аккуратно были сложены ее руки когда я нашел ее в номере дешевого отеля? Как были уложены ее волосы? Что она была одета в новую сорочку даже не принадлежащую ей? Что негодяй приколол брошь под лиловыми кровоподтеками на ее шее? — Гейбриел вытащил из кармана брошь, и она со стуком упала на поверхность стола.

Краска отлила от щек Мадлен, и ее лицо посерело.

— Гейбриел, остановись.

— Ты пришла сюда, чтобы разузнать подробности.

— Гейбриел! — На этот раз упрек в голосе Мадлен заставил Гейбриела замолчать. Он проследил за ее горящим отчаянием взглядом и увидел, что его мать дрожит столь сильно, что даже расплескала чай.

Ярость тотчас же остыла, уступив место жгучему чувству стыда.

— Мама. — Гейбриел взял чашку из рук матери и осторожно поставил ее на стол. После этого он опустился рядом с ней на колени и принялся растирать ее холодные дрожащие руки. — Прости меня. Я вел себя недопустимо.

Беатрис потрепала сына по щеке.

— История Сьюзен принадлежит не только тебе. Ты потерял сестру, а я потеряла дитя. И Мадлен не заслуживает того, чтобы ты оторвал ей голову за лишние вопросы.

Гейбриел медленно набрал в грудь воздуха. Мадлен знала что он не желал ее вмешательства. Но он все равно встал и поклонился. Гейбриел был готов на все, чтобы уменьшить страдания матери.

Мадлен не отрывала взгляда от броши на столе.

Беатрис поднялась.

— История Сьюзен управляет твоей жизнью, сын. Ее все равно не вернуть.

А что ему еще оставалось. Позволить убившему ее негодяю остаться безнаказанным?

Впервые с момента гибели сестры груз вины готов был обрушиться на плечи Гейбриела всем своим весом. Смерть Сьюзен всегда довлела над Гейбриелом, но сейчас она тянула его вниз подобно привязанному к ногам якорю. Каково это будет — не испытывать больше подобного ощущения каждую секунду?

Вернее, нет, не каждую секунду. Несколько раз за последнюю неделю Мадлен заставляла Гейбриела забыть о постигшем его горе. Она обладала способностью заставлять его забывать обо всем с помощью мимолетного прикосновения или даже одного своего присутствия. Но хотел ли Гейбриел, чтобы она имела над ним такую власть?

Нет. И как ему в голову такое пришло? Еще одна девушка убита. Обе они заслуживали отмщения. А убийцу необходимо остановить.

Беатрис покачала головой.

— Нет ничего дурного в том, чтобы дать себе немного покоя. И что бы ты ни думал, твоя сестра уже обрела свой. Навеки.

Гейбриелу оставалось лишь кивать, как деревянному болванчику.

— Мне необходимо прилечь. — Беатрис остановилась рядом с Мадлен и сжала ее плечо. — Я буду стоять на своем, даже если он постарается убедить меня в обратном. Ведь еще неделю назад он бы убежал отсюда в гневе, услышав мои сегодняшние слова.

С этими словами мать Гейбриела вышла из гостиной и тихонько прикрыла за собой дверь.

Едва они остались вдвоем, Мадлен схватила со стола брошь.

— Что твоя сестра делала в Париже?

— В Париже? Что за черт? Сьюзен никогда не была в Париже.

— Такую же брошь я видела на убитой девушке два года назад в Париже. — Повертев брошь в руке, Мадлен поднесла ее к свету и провела пальцем по локону, спрятанному под стеклом. — Нет, не совсем такую. В той был белокурый локон. — Мадлен многозначительно посмотрела на Гейбриела.

— Что именно ты видела? — Каждый мускул его тела напрягся в ожидании ответа.

Гейбриел знал, что выглядит как сумасшедший, но ничего не мог поделать с обуревавшими его эмоциями.

— Когда войска союзников вошли в город после отречения Наполеона, мне было поручено соблазнить…

Несмотря на его состояние, Гейбриел не хотел, чтобы Мадлен использовала именно это слово.

— Получить информацию.

Мадлен поджала губы.

— Называй как хочешь. Мне было поручено добыть информацию о заговоре. Кто-то планировал освободить императора до того, как его сошлют на остров Эльба. Мы были приглашены на бал, устроенный в честь возвращения Людовика Я повела нужного мне человека в приготовленную для встречи с ним комнату. Но едва только мы переступили порог, мимо нас пробежал неизвестный. Я подумала, что мы спугнули еще какую-то парочку. Но на кровати лежала молодая женщина. — Мадлен положила брошь на стол, не поднимая глаз. — Она была задушена и уложена именно так, как ты описывал.

Стены комнаты словно бы рухнули, а потом с неумолимой скоростью взлетели назад. Голубые и зеленые цвета, преобладавшие в убранстве гостиной, смешались в одно пестрое пятно, и Гейбриел тяжело опустился на диван рядом с Мадлен.

Еще одна жертва.

Гейбриел взял Мадлен за руку.

— Ты разглядела убийцу?

Девушка покачала головой, и ее щеки залила краска.

— Нет. Я была слишком… занята своим информатором.

Гейбриел судорожно втянул носом воздух. Оказаться так близко к разгадке и быть отброшенным в начало пути было еще больнее, чем вообще ничего не знать.

— Мне жаль.

— В этом нет твоей вины. — Гейбриел потер глаза. Мадлен не произносила ни слова, и он посмотрел на нее. Она так крепко стиснула пальцы, что костяшки побагровели.

— В самом деле? Мой спутник был слишком пьян, чтобы что-то заметить, поэтому я просто увела его прочь. Я даже никому не рассказала о теле.

— А что бы ты могла сделать? Преступник ведь убежал.

— Я могла бы последовать за ним. Попыталась бы установить его личность.

Сожаления Гейбриела растаяли под давлением чего-то очень похожего на панику.

— Чтобы он убил и тебя тоже?

— Но меня остановило не это.

Гейбриел взял руки Мадлен и расцепил ее пальцы.

— Мне все равно, что тебя остановило.

— Зря.

— Мадлен…

Девушка высвободила руки.

— В Англии были еще подобные этому преступления?

Гейбриел нахмурился. Такая смена темы разговора совсем не располагала к сентиментальности.

— Две недели назад была задушена школьная учительница Молли Симм. Ее тело лежало так же, как и тело Сьюзен.

— В Лондоне?

Гейбриел кивнул.

— У тебя есть подозреваемые?

— Да.

— Тогда почему охраняешь меня, а не ведешь расследование?

— Дело отдали другому.

— Но ведь ты не позволил бы… — Внезапно глаза Мадлен округлились, а рот приоткрылся. — Ты продолжаешь расследование, верно? Обоих убийств. Вот почему ты просил у участников аукциона финансовые документы за семь лет.

— Мадлен…

— Ты подозреваешь кого-то из моих поклонников. Ты использовал мой аукцион, чтобы продолжать расследование.

Гейбриел ждал, сжав кулаки. Да, она полностью раскрыла его намерения.

— Умно. И кого же ты подозреваешь? — спросила Мадлен.

Гейбриел всматривался в лицо Мадлен в надежде обнаружить проблеск истинной реакции на его признание.

— Мне не следовало держать это в тайне от тебя.

Но Мадлен оборвала его, нетерпеливо отмахнувшись.

Это отличный план. На твоем месте я бы поступила точно так же.

Гейбриел поверить не мог, что Мадлен нисколько не обиделась.

— Я скрывал от тебя правду.

Мадлен вскинула бровь.

— А я подвергла тебя опасности, не желая рассказывать о собственном прошлом. Итак, кто твои подозреваемые? — Мадлен вся обратилась в слух. — Судя по твоим действиям, один из них Лентон.

— Больше нет. У него надежное алиби на ночь убийства Симм. — Гейбриел потер шею. — Мне кажется, скорее Биллингсгейт. Его фамильный герб очень похож на тот, что изображен на рисунке.

— Фамильный герб?

Несмотря на то что изначально Гейбриел скрывал от Мадлен свое расследование, теперь он выложил ей все, что знал. Довольно тайн. Сначала он говорил из чувства вины, но потом ему захотелось узнать мнение Мадлен. Ведь она могла заметить что-то, на что он не обратил внимания.

— А хозяин не рассказал, кто снял комнату в его гостинице?

— Нет. Он сказал, что за нее заплатил какой-то бродяга. В том районе города владельцы гостиниц не задают вопросов постояльцам.

— И все же убийца хотел, чтобы тела были обнаружены. Иначе он от них избавился бы.

Несмотря на довольно мрачный предмет разговора, Гейбриел не мог не любоваться лицом Мадлен, на котором отражалась работа мысли. Слегка сжатые губы. Взгляд, свидетельствующий о том, что истина уже почти где-то рядом.

— Я поговорю с Йеном и Клейтоном. Может, они что-то вспомнят.

Неужели она не понимала, насколько уникальна. Много ли женщин способно обсуждать детали убийства, когда поклонники только и ждут, чтобы броситься к их ногам?

— Когда точно была убита мисс Симм?

— В четверг. Второго числа. Она ушла из школы в четыре часа, а ее тело обнаружили в десять часов вечера того же дня.

— Я узнаю, где был Биллингсгейт.

Гейбриелу не хотелось, чтобы Мадлен приближалась к этому человеку. Он напрягся, когда понял, что скрыл от Мадлен еще один немаловажный факт.

— Биллингсгейт опасен.

— Каким образом?

— Он очень жесток и иногда переходит границы дозволенного.

Мадлен ответила не сразу.

— Я подозревала нечто подобное.

— Мне не следовало допускать его до участия в аукционе. Нужно было все тебе рассказать.

Мадлен пожала плечами:

— Зачем? Поимка преступника гораздо важнее какого-то глупого аукциона.

— Все зашло слишком далеко.

Мадлен рассмеялась, но смех получился неискренним.

— Почему ты так беспокоишься о моих чувствах? Я ведь уже сказала, что все понимаю. Я делала это большую часть своей жизни, помнишь? Я привыкла выполнять задания и участвовать в расследованиях.

Гейбриелу хотелось схватить Мадлен за плечи и трясти до тех пор, пока она не закричит на него, как давно уже должна была сделать.

— Я никогда не делал того, что могло бы подвергнуть тебя опасности.

— Достаточно. Хочешь, чтобы я закричала и превратилась в развалину?

— С какой стати?

Мадлен пригладила подол платья.

— Я никогда не теряю присутствия духа, если мне предстоит выполнение задания.

Гейбриел узнал эту маску и понял, что потерял гораздо больше, чем думал.

— А потом?

— Это мое дело. А теперь, как я уже сказала, нужно раздобыть информацию о Биллингсгейте.

Позволит ли он ей сделать это? Возможно, это единственный шанс. Мадлен сможет раздобыть сведения, до которых он никогда бы не добрался. Но если Биллингсгейт действительно убийца и поймет, что нужно Мадлен… Гейбриела обуял страх.

— Там в Париже… убийца мог тебя увидеть?

Мадлен задумчиво склонила голову.

— Вполне вероятно.

— Это мог быть Биллингсгейт?

— Возможно. Я не помню, чтобы видела его в Париже. Но на празднование отречения Наполеона приехало много англичан.

— Человек, приславший тебе записку с угрозами, сказал что помнит тебя с Парижа. А что, если твое шпионское прошлое ни при чем? Что, если он видел тебя в ночь убийства и запомнил? Когда ты приехала в Лондон и наняла меня…

— Ему могло показаться, что я отправилась напрямую к человеку, открывшему на него охоту.

— Но прошла неделя, и ничего не случилось. Он понял, что ты не знаешь, кто он такой.

Мадлен замерла, но это лишь подчеркивало степень ее возбуждения.

— Человек на балу. Он мог отрезать мои волосы, я-то подумала, что они просто зацепились за что-то. Или что он просто очень жесток. — Мадлен убрала за ухо выбившийся из прически локон. — Но если он убийца, тогда все становится на свои места. Только вот почему он не вышел из игры, когда узнал меня?

— Возможно, он строил какие-то планы, но потом не счел нужным их осуществить. Или ждал возможности обрубить концы, как сделал это в случае с Борном.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Мадлен взяла свою чашку и сделала несколько глотков.

— Твой убийца оставил гораздо больше концов, чем он думает. — Мадлен принялась загибать пальцы. — Представителей знати всегда кто-нибудь окружает. А если он еще и жесток, то наверняка найдется желающий заговорить. Мы также можем отследить его передвижения в Лондоне и Париже. Ему ведь нужно было изготовить брошь. А я знаю, что Биллингсгейт ужасно меня хочет. То обстоятельство, что он дважды мне угрожал, свидетельствует о том, что он считает себя гораздо умнее нас. И вовсе не боится, что его могут вычислить.

Гейбриел с минуту смотрел на Мадлен, понимая, как сильно он ее недооценивал.

И все же его можно будет назвать сумасшедшим, если он примет ее помощь. Тем самым он подвергнет ее опасности, а он совсем не хотел ее потерять. Гейбриел больше не пытался убедить себя, что бросит ее по окончании аукциона.

— Ты не можешь упустить шанс поймать его. Я много раз бывала и в более серьезных переделках, — произнесла Мадлен.

— Но тебе не приходилось рисковать из-за меня.

— Я оказывалась в разных переплетах по собственной воле.

Гейбриел узнал блеск в глазах Мадлен. Точно так же горел ее взгляд в ту ночь, когда они выслеживали Тула. Она не просто стремилась помочь. Она желала этого всем сердцем. И не позволяя ей участвовать в расследовании, Гейбриел отрывал от нее очень важную часть ее самой. Ему придется довериться Мадлен.

Но это вовсе не означало, что он перестанет ее защищать.

— С этого момента будем посвящать друг друга в свои планы.

— Относящиеся к расследованию убийства. Но не более того. Аукцион касается лишь меня. — Но потом Мадлен наклонилась к Гейбриелу, и выражение ее лица смягчилось.

Он принял ее помощь и заработал этим ее доверие и прощение, которого никогда не принесли бы ему никакие извинения. Но и этого ему было недостаточно. Гейбриел не готов был довольствоваться малым. Ему нужна была вся Мадлен.

Включая и ее сердце.

 

Глава 29

Мадлен остановилась у кромки деревьев. Женщины в скромных платьях застенчиво улыбались стоящим вокруг них джентльменам. Они потягивали пунш и флиртовали. Все это могло бы показаться со стороны обычным светским мероприятием, если бы не одна деталь. В конце вечера джентльмен мог забрать любую из своих партнерш по танцам к себе домой или в бордель. За весьма приличное вознаграждение, конечно.

Хозяйкой скандального вечера в Ковент-Гарден была леди Афродита. Она пригласила Мадлен с тем условием, что та появится примерно в середине вечера, чтобы не отвлекать джентльменов от других девушек, и уедет задолго до окончания вечеринки.

Гораздо сложнее было уговорить леди Афродиту послать приглашение Биллингсгейту. Так что теперь Мадлен предстояло двойное задание: доказать, что он убийца, и не подпускать его к хозяйке вечера.

Поскольку веселье длилось уже более двух часов, яркие бумажные фонарики начали гаснуть от ночной влаги и падать на землю, а сверкающие вазы для пунша, вырезанные из льда, постепенно таяли, теряя свою форму. Однако мероприятие пользовалось успехом, и погода никак не могла охладить энтузиазма гостей. Шампанское лилось рекой, воодушевляя джентльменов на подвиги, что как нельзя кстати соответствовало цели Мадлен.

Ее взгляд скользнул по толпе в поисках Биллингсгейта.

Он стоял, прижавшись к миниатюрной брюнетке, слишком энергично обмахивающейся веером. Румянец на ее щеках свидетельствовал о том, что она вне себя от гнева. Или от чрезмерного количества выпитого шампанского. Нет, она определенно злилась. Ее движения были слишком скованными, а краска не спустилась с лица на грудь. Каждый раз, когда женщина пыталась отстраниться, Биллингсгейт упрямо наступал. Мадлен не сомневалась, что жестокость доставляет этому мужчине ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Ну что ж, пора поставить тебя на колени, — прошептала Мадлен.

Гейбриел стоял на почтительном расстоянии от нее, несмотря на то что она сама попросила его об этом, молодой человек то и дело скрежетал зубами от досады. Мадлен отошла назад, и ее плечо коснулось его плеча.

— Все, что нам нужно, это получить доступ к его финансовым документам. Не позволяй ему увести себя.

Наверное, им с Гейбриелом стоило исчезнуть отсюда. Они могли бы… Однако прежде чем эта мысль полностью сформировалась в сознании Мадлен, она прогнала ее прочь. Ей необходимо загнать преступника в ловушку.

И закончить аукцион.

Мадлен нахмурилась. Слишком давно она о нем не вспоминала.

Гейбриел тронул ее за руку.

— Мадлен, мне необходимо твое согласие. Я не хочу подвергать тебя дополнительному риску.

Мадлен удивленно заморгала, с трудом вспомнив, о чем он ее просил.

— Конечно. Я останусь в пределах видимости.

— Мадлен! Хантфорд! — К ним подошел Дэнбери. — Я уж начал бояться, что вы предпочли другое мероприятие.

Гейбриел опустил руку, и Мадлен улыбнулась Дэнбери.

— Как такое возможно, если вы выбрали это?

Дэнбери поднес руку девушки к губам.

— И действительно, как? — Взяв Мадлен под руку, он обратился к Гейбриелу: — Рад, наверное, что скоро все закончится? Еще день — и ее девственность станет заботой другого человека.

Лицо Гейбриела осталось бесстрастным.

— Вполне.

— Я украду ее ненадолго, если, конечно, мисс Вальдан не возражает?

— Конечно. — Привычка в очередной раз спасла Мадлен, прежде чем она успела оскорбить обоих отказом.

— Так вы уже выбрали какую-нибудь красавицу? — игриво спросила Мадлен у Дэнбери.

— Если только вы одобрите.

Мадлен улыбнулась, хотя ощущала, как взгляд Гейбриела прожигает ее насквозь.

— Вы не можете меня купить на таком мероприятии, как это.

— У меня сложилось впечатление, что даже вы имеете свою цену.

— И все же существуют ограничения.

Дэнбери рассмеялся.

— Что ж, я подожду, чтобы доказать свою правоту. А еще я выиграю вас, чтобы уберечь своих друзей от сердечной боли.

Мадлен захлопала ресницами и увлекла Дэнбери поближе к Биллингсгейту.

— Мне нравится ваше благородство. К слову о разбитых сердцах, вы не видели эту ужасную постановку «Отелло», что идет в этом сезоне?

— К несчастью, я смог посмотреть ее позавчера.

— Прошу вас, скажите, что вы присутствовали на спектакле две недели назад, когда Дездемона споткнулась и упала со сцены вниз головой.

— Нет, мне не повезло. — Дэнбери тихо засмеялся, а потом повернулся к Биллингсгейту: — А вы ведь там были, верно? Я всегда считал вас человеком искусства.

Биллингсгейт разжал объятия, и томящаяся в них брюнетка сразу же смешалась с толпой.

— Верно считаете. Только в ту ночь я был у себя в клубе.

Мадлен знала, что должна была лишь получить доступ к его документам, но соблазн обнаружить прорехи в его алиби оказался слишком велик.

— Правда? А мне показалось, что я видела ваш экипаж рядом с театром. Нет, это точно были вы. Я узнала герб.

— У меня нет экипажа с гербом. С того самого дня, как умер мой отец.

Дьявол! Мадлен внимательно посмотрела на Биллингсгейта. Зачем лгать о том, что так легко проверить? И почему в комнате убитого кучера оказался рисунок герба?

В разговор вступил лорд Бойл.

— Лучше бы вы отправились в театр. Вы выиграли у меня целое состояние в ту ночь. — Мадлен знала, что Бойл не является другом Биллингсгейта, поэтому он вряд ли пытался его прикрыть.

— Но вам наверняка удалось отыграться, когда он ушел? — спросила Мадлен.

Бойл тяжело вздохнул.

— К сожалению, он просидел в клубе до рассвета, продолжая выигрывать.

Итак, у подозреваемого было алиби. И тут уже никуда не денешься.

Привычка, отточенная годами, не позволила Мадлен обернуться, чтобы понять, услышал ли Гейбриел сказанное Бойлом или нет. Это будет для него настоящим ударом, потому что придется начинать расследование с самого начала и совсем без улик. Мадлен хотелось вернуться к нему и заставить обо всем забыть.

Словно ее ничтожное присутствие могло как-то ему помочь.

Мадлен взяла из рук одного из своих поклонников бокал вина и поднесла его к губам. Как бы там ни было, ей нужно закончить аукцион.

Биллингсгейт подошел совсем близко, и его рука принялась беззастенчиво блуждать по спине Мадлен. Его собственнические прикосновения раздражали и вызывали отвращение. Но ей все еще требуются его документы, потому что Гейбриел захочет убедиться в его непричастности к убийствам.

Биллингсгейт обхватил Мадлен за талию. Но та со смехом отстранилась.

— Не стоит трогать товар без разрешения.

В глазах Биллингсгейта вспыхнул огонь.

— Но вы мне позволили. Особым образом. — Его рука потянулась к груди Мадлен.

— Назад, Биллингсгейт. Ей это неинтересно. — Голос Гейбриела, подошедшего к Мадлен, источал лед.

Мадлен втянула носом воздух. Гейбриел отрезал путь к дальнейшему расследованию.

Ради нее.

Биллингсгейт сделал шаг назад.

— Почему? Она меня хочет.

Мадлен хранила молчание.

Лицо Биллингсгейта покрылось красными пятнами, но в последний момент он взял себя в руки и пожал плечами.

— Что ж, я не возражаю, если она будет играть роль скромницы. Это сделает нашу ночь более захватывающей.

От слов Биллингсгейта по спине Мадлен пробежал холодок. Но тот отошел в сторону.

Гейбриел многозначительно посмотрел на Биллингсгейта, а потом перевел взгляд на Мадлен, как бы спрашивая, стоит ли ему пойти за ним. Мадлен покачала головой. Причин испытывать гнев Биллингсгейта не было. Гейбриел с мгновение смотрел на Мадлен, а потом растворился в толпе.

Девушка развернулась к своим поклонникам и улыбнулась, драматично наклонив голову.

— У скромницы никогда бы не хватило духу довести аукцион до конца. — Мадлен обхватила свои груди, привлекая к себе голодные взгляды окружающих мужчин. Но несмотря на то что ей необходимо было их внимание, собственный поступок показался ей нелепым. Дешевым. — А у меня твердое намерение проследить, чтобы действо достигло своего апогея.

Мадлен быстро переключила внимание на Дэнбери. Несмотря на полное отсутствие энтузиазма, годы тренировок подсказали ей подходящий момент для того, чтобы коснуться его руки или чувственно провести языком по нижней губе. И это было Мадлен на руку, ибо пока она пыталась очаровать Дэнбери — красивого, богатого и весьма заинтересованного ею, — мыслями она снова и снова возвращалась к Гейбриелу.

Ей внезапно захотелось поскорее покинуть вечеринку.

И не просто захотелось. Будь ее воля, она подошла бы к Гейбриелу и отправилась за ним на край света, чтобы забыть обо всем.

Но ведь она действительно могла делать что хочет.

К примеру, броситься в объятия Гейбриела и объявить, что вместо того, чтобы продать свою девственность, она закрывает аукцион по велению собственного сердца.

Сердце Мадлен отчаянно забилось в груди при мысли об этом, хотя она всячески гнала ее прочь. Сиюминутное решение принесет лишь такую же сиюминутную страсть, за которой последуют годы сожалений.

Только вот будет ли она сожалеть?

Наверняка.

Возможно, будь она немного другой — более благородной, невинной и неиспорченной, — у них с Гейбриелом и появился бы шанс. Мадлен же предпочиталась, утешая себя фантазиями о том, что могло бы произойти, нежели испытывая горечь неудачи.

И когда она превратилась в такую трусиху.

В течение последних десяти лет риск присутствовал в ее жизни постоянно. Каждый день приносил с собой страх разоблачения, пыток, казни. А чем она рискует, бросившись в пучину своих чувств к Гейбриелу?

Только двумя крошечными вещами — своим сердцем и душой.

Мадлен отхлебнула еще вина и принялась подшучивать над окружавшими ее мужчинами, старательно избегая Биллингсгейта. Мадлен пошевелила пальцами. Она промочила туфли, и ее ноги начали замерзать. Она вновь оглядела стоящих вокруг нее мужчин. Вот теперь она заставит их делать еще более щедрые ставки, превратившись в ослепительную кокетку.

Мадлен вздохнула, расправила плечи и… ничего.

Она не желала этого делать.

Когда одна из девушек леди Афродиты потянула Дэнбери за собой, Мадлен даже не сделала попытки его удержать.

Господи, да что с ней такое? Ее дыхание стало пугающе частым и прерывистым. Ведь это не может быть любовью?

Ну конечно, нет. Любовь ведь не наполняет человека страхом.

Чья-то рука коснулась ее локтя.

— Мадлен, дорогая, а теперь вы готовы уйти со мной?

Биллингсгейт. Все посторонние мысли тут же улетучились, и Мадлен сосредоточила все свое внимание на стоящем за ее спиной мужчине. Она шевельнула рукой, определяя, насколько близко он находится, а потом повела плечами.

Однако Биллингсгейт не отпускал ее руки. Его губы коснулись уха Мадлен.

— Я устал от ваших игр и направил вам в спину пистолет.

Мадлен кожей ощутила прикосновение дула. Она рассмеялась и повысила голос, чтобы ее услышал Гейбриел.

— Пистолет у вас в кармане? Это слишком щедро, вы так не считаете?

Джентльмены, стоящие вокруг, засмеялись и начали наперебой предполагать, что прячется в их брюках.

Пальцы Биллингсгейта впились в руку Мадлен, когда он потянул ее назад.

— Прошу прощения, джентльмены. Мужчина не может оставить подобное оскорбление безнаказанным. Давайте прогуляемся.

Мадлен вновь почувствовала, как в ее спину уткнулось дуло пистолета.

Ее запьяневшие поклонники принялись выкрикивать непристойности, когда Биллингсгейт потащил ее в сторону утопающих во мраке дорожек. Никто не попытался защитить ее. Даже в шутку.

Мадлен попыталась найти глазами Гейбриела, но Биллингсгейт закрыл ей обзор.

— Ваш преданный пес вам не поможет. Мои друзья позаботились об этом.

Гейбриел справится. И все же неприятный холодок пробежал по спине Мадлен. Если в дело пойдут пистолеты может произойти все, что угодно. Мадлен попыталась побороть охвативший ее страх. Если она хочет помочь Гейбриелу, нужно сначала освободиться самой.

Мадлен позволила Биллингсгейту увлечь себя в темноту. Его горячее дыхание, касающееся ее шеи, не предвещало ничего хорошего. Если предоставленная леди Афродитой информация правдива, он наверняка захочет ее связать. Так что у нее будет не так много времени для того, чтобы действовать.

Прежде всего необходимо, чтобы Биллингсгейт отвел пистолет в сторону.

— Ваш план довольно глуп. И примитивен.

Человек, которому необходимо связывать своих жертв, крайне неуверен в себе. Мадлен разозлила его тем, что отвергла. Поэтому дальнейшие ее насмешки должны быть просто невыносимыми.

— Неужели вы желаете женщину столь отчаянно, что вынуждены добиваться ее с помощью пистолета? — спросила Мадлен.

Биллингсгейт заскрежетал зубами.

— Я не собираюсь вас убивать, но если вы меня вынудите, никто ничего не услышит из-за грохота фейерверков.

Мадлен должна была отдать ему должное. Он многое предусмотрел. Но и у нее был свой собственный план, она продолжила:

— Почему вы совсем не привлекаете женщин? Из-за нерабочего… инструмента?

— Я могу заполучить любую женщину, какую только захочу. — Биллингсгейт подтолкнул Мадлен к небольшой нише. Пышные кусты скрывали мраморную скамью, на которой лежала веревка. — Поднимите.

Страх запертый в дальнем уголке сознания Мадлен, просочился на свободу и зазвенел подобно неверной сорвавшейся со струны скрипки. Биллингсгейт продумал все более тщательно, чем она предполагала.

Негодяй вытащил из кармана пачку банкнот и бросил ее рядом с веревкой.

— Я не сумасшедший. Здесь в пять раз больше, чем сумма, которую я мог бы заплатить любой из местных шлюх. Если подчинитесь без сопротивления, деньги ваши. Будете сопротивляться, потеряете деньги и еще больше крови.

Мадлен фыркнула.

— Неужели вы действительно верите, что я приму ваше предложение?

— На этой скамье лежит небольшое состояние. Прикиньте, что большинство шлюх позволило бы мне сделать за эти деньги?

— Зачем мне маленькое состояние, когда я могу получить большое? — А еще она не шлюха. Спина Мадлен напряглась в попытке унять страх. Несмотря на то что она сама награждала себя этим позорным титулом сотни раз, она больше в него не верила. Деньги, лежащие на скамье, совсем ее не привлекали. Сейчас она думала лишь о том, как освободиться, чтобы помочь Гейбриелу.

— Я ожидал, что вы это скажете. А теперь передайте мне веревку.

Мадлен скинула веревку на землю.

На губах Биллингсгейта заиграла холодная улыбка.

— Поднимите.

Мадлен рассмеялась.

— Зачем она вам? Чтобы поддерживать определенные части тела?

Раздался металлический щелчок взводимого курка, и в темноте блеснуло дуло пистолета.

Победа.

Мадлен наклонилась, но вместо того чтобы поднять веревку, вытащила нож. Но когда она метнула его привычным движением руки, Биллингсгейт повернулся на какой-то звук. Лезвие ножа вонзилось в мягкие мышцы плеча, вместо того чтобы разрезать сухожилие.

Выругавшись, Мадлен бросилась на Биллингсгейта. Она схватила пистолет за дуло и направила его на негодяя.

Биллингсгейт взвыл от боли, когда Мадлен вырвала пистолет из его рук и забросила в кусты. Он схватил ее за волосы и силой швырнул на землю. Мадлен попыталась отползти в сторону, но Биллингсгейт навалился на нее, прежде чем она успела откатиться.

Мадлен хотела ударить его коленом, но Биллингсгейт ловко увернулся. Пригвоздив руки Мадлен к земле, он попытался раздвинуть ее ноги.

Девушку охватила паника, лишая способности дышать. Мадлен хотела вскрикнуть, но Биллингсгейт зажал ей рот.

В его глазах вспыхнул безжалостный огонь.

— Ну и кто, думаете, придет вам на помощь. Ваш полицейский? Ошибаетесь. Он не придет.

Мадлен ухватилась за мысль о Гейбриеле. Она помогла ей сохранить рассудок. Дала сил выждать удобного момента, пока Биллингсгейт больно тискал ее грудь, срывая с ее губ притворные стоны. Мадлен сглотнула подступившее к горлу отвращение и принялась мысленно прорабатывать детали побега. Это умение она оттачивала годами.

Биллингсгейт принялся возиться с пуговицами на штанах. Убаюканный покорностью Мадлен, он на мгновение отпустил ее, чтобы расстегнуть штаны.

Воспользовавшись представившейся возможностью, Мадлен с силой ударила негодяя по носу ребром ладони, потом схватила его за уши и, повернув его голову, сбросила его с себя. Не обращая внимания на дикую боль в ране, Мадлен вскочила на ноги.

Ей необходимо добраться до Гейбриела. Любой ценой. Но не успела она сделать и шага, как Биллингсгейт схватил ее за лодыжку и опрокинул в грязь.

Первые фейерверки взвились в небо с оглушительным грохотом.

— Очень вовремя. Давай кричи.

Второй залп осветил темную фигуру, стоящую у входа в нишу.

Гейбриел.

Он пробежал мимо и наступил на руку негодяя, давая Мадлен возможность высвободиться. Над их головами вспыхнули зеленые огни, заглушив сдавленный крик Биллингсгейта.

Мадлен поднялась на ноги. Она помедлила лишь несколько секунд, чтобы восстановить дыхание, прежде чем присоединиться к Гейбриелу.

Молодой человек схватил негодяя за галстук и рывком поднял его на ноги.

— Люди, которых вы послали за мной, побоялись устраивать сцену. Я же не стану терзаться сомнениями.

Биллингсгейт безуспешно попытался схватить Гейбриела за руку.

— Отпустите, черт бы вас побрал! Как вы смеете прикасаться ко мне? Пэру?

Гейбриел нанес ему удар.

— Шеи пэров ломаются в петле так же, как и шеи простых смертных.

Мадлен схватила Гейбриела за руку.

— Это не он. Он не знает о Сьюзен.

Но Мадлен зря надеялась погасить ярость Гейбриела.

Молодой человек вновь поднял Биллингсгейта на ноги.

— В таком случае негодяя повесят за то, что он посмел прикоснуться к тебе. Покушение на убийство — серьезное преступление.

Несмотря на прерывистое дыхание, Биллингсгейт усмехнулся.

— И как вы собираетесь это доказать? Дюжина джентльменов подтвердит, что она пошла со мной добровольно.

— А я сделаю так, чтобы вышеозначенные джентльмены узнали, что вы собирались их обмануть. — Губы Гейбриела изогнулись в дьявольской улыбке, коей позавидовал бы сам палач. — Вы предстанете перед судьей. И должен вас предупредить: ему очень нравится Мадлен.

Алые отблески фейерверка осветили ужас, написанный на лице Биллингсгейта. Джентльмены, спокойно воспринимавшие его отношение к женщинам, не потерпят обмана. Даже если его не осудят, он, как человек, живущий за счет карточных выигрышей, вынужден будет в дальнейшем влачить нищенское существование. Ведь его выгонят из всех клубов Лондона. Гейбриел оттолкнул Биллингсгейта.

Тот споткнулся и упал на колени, прижав искалеченную руку к груди.

Месть Мадлен была менее заметной. Отряхнув грязь с подола платья и вернув на место лиф, она взяла Гейбриела под руку. Потом бросила на Биллингсгейта полный отвращения взгляд и пошла прочь, даже не оглянувшись.

Биллингсгейт проиграл. Причем так крупно, что она больше не боялась его.

Для такого человека, как он, проигрыш гораздо страшнее сломанного запястья.

— Думаешь, он будет дожидаться, пока ты вернешься, чтобы его арестовать? — спросила Мадлен.

— Его арестуют констебли, которых я вызвал. — Гейбриел увлек Мадлен на боковую дорожку.

Девушка остановилась.

— Он не убийца. У него нет экипажа с фамильным гербом на дверце. Кроме того, один из джентльменов подтвердил что в ночь убийства Биллингсгейт не покидал клуба до самого рассвета. Если, конечно, я ничего не упустила. Завтра начнем…

Гейбриел погладил щеку Мадлен тыльной стороной ладони.

— Ты в порядке?

Мадлен кивнула, не в силах говорить из-за вставшего в горле кома. Она хотела рассказать Гейбриелу о своих чувствах, которые испытала, когда он возник из темноты, чтобы спасти ее, но не смогла подыскать нужных слов. А те, что пришли ей на ум, она не сумела бы произнести не сдобрив изрядным количеством унизительных слез. Воспользовавшись грохотом фейерверков, она только судорожно вздохнула.

Гейбриел взял ее за подбородок, но Мадлен отшатнулась. Его прикосновение и жалость были невыносимы.

Все было слишком болезненно, слишком неопределенно. Должно быть, Гейбриел понял это. Он опустил руку и отошел в сторону.

— Тебе лучше поехать домой.

— Мне нужно появиться перед поклонниками, чтобы они не подумали, будто я ушла с Биллингсгейтом. — Мадлен критическим взглядом окинула свое изорванное грязное платье.

— Поезжай домой, Мадлен. Они этого не стоят.

— Нет, мне нужно вернуться.

— Мадлен…

Однако девушка двинулась в сторону поляны. А спустя мгновение Гейбриел догнал ее и привычно зашагал радом.

Оставаясь в тени, Мадлен посмотрела на толпу, he поклонники быстро нашли утешение в объятиях других женщин.

Сегодня у нее не было сил прятаться от правды. Мадлен больше не было дела ни до аукциона, ни до принимавших в нем участие людей. Даже огромная сумма денег, от которой она готова была отказаться, больше не казалась привлекательной.

— Все, хватит. Отвези меня домой, Гейбриел.

 

Глава 30

В экипаже Мадлен напряженно сидела напротив Гейбриела, не отрывая глаз от сложенных на коленях рук. Гейбриелу казалось, что если экипаж тряхнет чуть сильнее, она рассыплется на мелкие кусочки.

Гейбриел должен был переживать из-за того, что лишился последнего подозреваемого, он и в самом деле переживал. Мысль о неудаче терзала его. Но беспокойство за Мадлен было гораздо сильнее этого чувства.

Промелькнувший в окне фонарь осветил ее бесстрастные черты.

И все же в груди Мадлен бушевали эмоции. Об этом свидетельствовали побелевшие костяшки пальцев и напряженные мышцы шеи. Гейбриел слышал, как натужно вырывается из ее груди дыхание.

После того как она отшатнулась от него там, в саду, он решил, что ей нужно дать передышку. Но она выглядела такой одинокой.

Гейбриел с грустью сознавал неопределенность собственных мыслей. Что он мог сказать? Как ей помочь, не напугав? Слова Мадлен о том, что аукцион больше ее не интересует, должны были его обрадовать. Но почему-то беспокоили. Что теперь у нее на уме?

Каждый удар сердца причинял Гейбриелу боль. После такой травмы, какую получила Мадлен, человек не мог быть столь собран. Даже шпион. Ей необходимо было выплеснуть бушевавшие в душе эмоции, пока они не взорвали ее изнутри.

Гейбриел сел рядом с Мадлен, старательно избегая прикосновений.

— Ты в порядке?

На губах Мадлен заиграла улыбка куртизанки.

— Не припомню более восхитительного вечера.

Нет. Он не позволит ей спрятаться.

— Биллингсгейт чудовище.

Мадлен отодвинулась к стенке экипажа.

— Он не стоит твоих воспоминаний.

Мадлен разжала кулаки и постаралась с легкостью отмахнуться, но ее руки были настолько напряжены, что попытка не увенчалась успехом. Она вновь сцепила пальцы.

— Но ты все равно помнишь, да? Я понимаю, что забыть сложно, но ты почувствуешь себя лучше, если не станешь запирать его в своих мыслях. Поговори со мной, Мадлен. Доверься. Позволь помочь тебе пройти через это.

Однако выражение лица Мадлен ничуть не изменилось.

Гейбриел медленно выдохнул.

«Дай ей прийти в себя. Дай время», — приказал он себе. Он больше не мог отрицать своих чувств к этой женщине. Но это вовсе не означало, что она готова ответить ему взаимностью.

Пока.

Он будет убеждать ее до тех пор, пока она не поймет, что стоит дороже любого состояния.

Внезапно Мадлен дернулась всем телом. Потом еще раз. С ее губ сорвался пронизанный болью вздох. На ресницах блеснула слеза, а потом скатилась по щеке, когда Мадлен отчаянно заморгала.

К черту предосторожности! Гейбриел заключил Мадлен в объятия.

Рыдания сотрясли ее хрупкую фигурку.

— Черт бы тебя побрал. Ну почему тебе обязательно надо быть таким понимающим, милым и… — Слова, которые она собиралась произнести, потонули в судорожном вздохе. — Я ненавижу плакать. Не хочу. Я не… — Рыдания вырвались наружу.

Сначала Гейбриел пытался отирать катящиеся по щекам Мадлен слезы, но потом их стало слишком много. Тело Мадлен сотрясалось, как если бы ее душа разрывалась на куски. Согнувшись пополам, она уткнулась лицом в колени Гейбриела. Ей приходилось бороться за каждый вдох, словно она тонула и никак не могла выбраться на поверхность.

О чем он только думал? Гейбриел ведь, в сущности, ничего не знал о том, что ей пришлось пережить. Он хотел, чтобы она почувствовала себя лучше, а не пала духом под грузом того, что сделал Биллингсгейт. Гейбриел продолжал сжимать Мадлен в объятиях, бормоча какой-то успокаивающий вздор и проклиная себя за глупость.

Наконец Мадлен перестала дрожать, а ее рыдания стихли.

Гейбриел убрал с ее лица прилипшие пряди волос. Он не хотел, чтобы она когда-либо вновь прошла через подобное.

— Достаточно, Мадлен. Ты просила не заговаривать об окончании аукциона, пока я не буду к этому готов. Так вот этот момент настал.

Мадлен резко выпрямилась.

Только не сейчас. Она совсем не готова выяснять отношения в эту минуту. Только не теперь, когда защищавшие ее сердце стены превратились в руины.

Одно дело подумать о завершении аукциона на вечеринке. Ведь она не высказала своих мыслей вслух, поэтому о них никто не узнал. Но сейчас Гейбриел просил, чтобы она озвучила свои дальнейшие намерения. Завершение аукциона будет равносильно признанию в собственных чувствах. И это признание в любви даст Гейбриелу самое мощное оружие, которое только можно придумать. Доверяла ли она ему настолько? Скоро все выяснится.

Мадлен чувствовала себя так, словно балансировала на краю пропасти. Прелесть полета возбуждала, но страх удара о дно был сильнее этого восхитительного предвкушения. Так было всегда.

Так стоили ли несколько минут счастья боли от удара?

— Мы все еще не знаем, кто убил Сьюзен. — Мадлен отказывалась прыгать в пропасть, пока не будет до конца уверена в своем решении. — Самый вероятный подозреваемый по-прежнему Биллингсгейт. Но даже если он ни при чем, остается шанс, что убийца кто-то из моих поклонников. Ведь Биллингсгейт был на маскараде. К тому же, если я продолжу аукцион, мы, возможно, узнаем что-то новое.

— И дадим убийце возможность вновь совершить на тебя нападение. Я не такой дурак, чтобы допустить это! Да, некоторые подозреваемые вышли из игры, но сейчас у меня гораздо больше улик, чем раньше. И все благодаря тебе.

— Я выслежу его.

Мадлен отстранилась, потому что хотела видеть лицо Гейбриела.

— И как ты намереваешься прекратить аукцион.

Гейбриел сдвинул брови.

— Поскольку мои доводы не возымели действия, я отведу тебя к первому попавшемуся священнику и женюсь на тебе.

Мадлен подозревала, что похожа сейчас на сову — настолько круглыми были ее глаза, — но поделать с собой ничего не могла. Ее сердце билось о грудную клетку с громким стуком. А может, звук казался ей громким, потому что шумом отдавался в ушах? И в щеках. И в пальцах. Все ее тело пульсировало пугающей смесью надежды, радости и удовольствия. Но даже это не могло заставить ее забыть о выработанной с годами осторожности.

— Почему ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, с трудом вымолвила Мадлен. — И матерью твоих детей.

— Потому что тогда я буду твердо уверен, что тебе ничто не угрожает.

Не на такой ответ надеялась Мадлен.

Но Гейбриел судорожно вздохнул и провел рукой по волосам.

— А еще потому, что ты завладела моими мыслями так, что я не могу думать ни о чем другом. Потому что я ценю твой ум и доброту. Потому что мне нравится, как вздрагивают твои брови, когда ты чем-то удивлена. — Гейбриел провел кончиком пальца по бровям Мадлен. — Нравится твоя привычка противоречить мне во всем. А еще меня восхищает твоя смелость, с которой ты защищала свою страну.

— Я делала это небескорыстно. Мне приходилось спасать собственную жизнь. — Мадлен чувствовала необходимость откровенно поведать об этом. Ей нужно отговорить Гейбриела от женитьбы на ней ради его же блага.

— Ты могла бы исчезнуть после первого же задания и никогда не возвращаться. Но ты не пошла на это.

— Вместо этого я соблазняла мужчин.

— Ты делала это для того, чтобы выжить. Я бы не стал об этом сожалеть. — Гейбриел не дал Мадлен возможности возразить. — Я эгоистичное существо. Я не так состоятелен, как бы тебе хотелось, но не хочу ни с кем тебя делить. Мне непереносима сама мысль о том, что с тобой в постели окажется человек, который не видит в тебе ничего, кроме красивого лица и идеальной фигуры. А если честно, я даже мысли не допускаю, что тобой будет обладать кто-то другой.

Проникновенная речь Гейбриела прогнала один из страхов, поселившихся в душе Мадлен. Он был не таким, как его отец.

— Ты же говорил, что вообще не намерен жениться, — напомнила Мадлен.

— Моя сестра не смогла осуществить свою мечту о замужестве, потому что убийца лишил ее такой возможности. Но я не позволю ему лишить счастья и меня.

Гейбриел хотел ее. Даже ее темное прошлое не ослабило этого желания.

— Почему ты ушла с вечеринки незамеченной? — спросил Гейбриел.

Мадлен судорожно вздохнула. Сердце подсказывало ей ответ, которого она так боялась и вместе с тем так отчаянно желала.

Она любит Гейбриела.

Слова порхали в ее сознании подобно только что вылупившимся из кокона бабочкам — слишком хрупкие, чтобы быть произнесенными вслух.

Но и отрицать их она не могла.

— Я хотела быть с тобой, — прошептала Мадлен, а потом приблизила лицо к Гейбриелу. — Есть гораздо более простой способ положить конец аукциону. Мне будет нечего продавать, если я лишусь девственности.

 

Глава 31

Глухо зарычав, Гейбриел усадил Мадлен к себе на колени. Несмотря на собственнические объятия, его губы еле заметно коснулись ее губ.

Однако Мадлен была не в том настроении, чтобы сомневаться. Ей было необходимо, чтобы Гейбриел сделал ее своей. Необходимо было утонуть в его объятиях, прежде чем здравый смысл напомнит ей кучу причин, по которым она не должна этого делать.

Мадлен погрузила пальцы в короткие волосы Гейбриела в попытке прижать его к себе.

Однако тот и не подумал повиноваться.

— Ты уверена насчет аукциона? Сегодняшний вечер отнял у тебя много сил, возможно, ты не все продумала до конца.

Мадлен прикусила губу, медля с ответом, но, несмотря на то, что мышцы на его плечах напряглись, он не ответил на призыв.

Ему необходимо было услышать ответ Мадлен.

Девушка улыбнулась, ощутив робость и одновременно небывалую смелость.

— Уверена, что поступила верно.

Губы Гейбриела легонько коснулись губ Мадлен и тотчас же отстранились.

— Значит, ты выйдешь за меня?

«Да!» — хотелось закричать Мадлен.

Но едва только она сделает это, защитная стена, которую она выстроила вокруг своего сердца, окончательно падет. С языка Мадлен сорвалось саркастическое замечание.

— Не знаю. Существует множество причин, по которым я могу отменить аукцион.

Во взгляде Гейбриела вспыхнул гнев. В конце концов, пора прекращать эти словопрения.

Губы Гейбриела накрыли губы Мадлен в неистовом поцелуе. Они пробовали ее на вкус. Делали своей.

Язык молодого человека прошелся по ним, ища входа. Мадлен со стоном повиновалась, упиваясь терпким мужским вкусом. На этот раз он показался еще более опьяняющим. Мадлен думала, что теперь, когда чувство новизны немного притупилось, она сможет контролировать свои эмоции, но когда губы Гейбриела скользнули по ее шее, напряжение в ее теле начало расти с каждым новым поцелуем.

А еще губы мужчины предлагали успокоение и невероятно чувственную близость. Мадлен затихла, боясь лишиться этих совершенно новых и таких чудесных ощущений. Для женщины, постоянно жившей на эмоциональном подъеме, они казались слишком хрупкими.

Гейбриел отстранился и пальцем приподнял подбородок Мадлен.

— О чем ты думаешь?

Мадлен удивленно посмотрела на своего спутника.

— Я знаю, что твоя красота и очарование всегда будут вызывать восхищение других мужчин. — Гейбриел взял лицо Мадлен в ладони. — Но мне необходимо верить, что когда мы будем заниматься любовью, с твоих губ будет слетать только мое имя.

Мадлен стиснула зубы, чтобы не позволить очередному едкому замечанию сорваться с языка. Гейбриел заслуживал лучшего. И она могла дать ему это.

— Я твоя, Гейбриел. Я не хочу никого, кроме тебя. — В словах Мадлен прозвучало смешанное с отчаянием смущение. Но она все-таки произнесла их. Вот, что было важно.

— Так ты выйдешь за меня?

Мадлен набрала полную грудь воздуха и бросилась со скалы вниз головой.

— Да!

Мадлен успела заметить, как широкая улыбка осветила лицо Гейбриела, прежде чем он снова завладел ее губами. Его язык изучал глубины рта Мадлен, как если бы он хотел ощутить и навсегда запомнить ее вкус.

Палец Гейбриела нежно прошелся по груди Мадлен. До ее груди дотрагивались и раньше, но это прикосновение казалось совсем другим, ранее неизведанным. Даже там, у фонтана, оно не было таким же. Стена, защищавшая Мадлен все эти годы, рухнула.

Прикосновение Гейбриела казалось более проникновенным, чем остальные. Более правильным.

Губы молодого человека скользнули по кружевной кромке декольте, где тонкая алая ткань платья соприкасалась с кожей. Мадлен запрокинула голову. Прикосновения пальцев Гейбриела словно бы порождали молнии, а его поцелуи обжигали. Горячая волна, зародившаяся в животе Мадлен, медленно распространялась по всему телу, сопровождаемая чувственным удовольствием.

Экипаж остановился, и Гейбриел запечатлел на губах Мадлен неспешный, полный сожаления поцелуй.

— Наверное, не стоит шокировать твоих соседей.

Но Мадлен не могла его отпустить. А что, если он придет в себя и поймет, что совершил ошибку, сделав ей предложение? Этого она не перенесет. Ей хотелось продлить счастье хотя бы еще на несколько секунд.

— Почему бы и нет? Возможно, это последняя возможность шокировать кого-либо перед тем, как я стану скучной женой полицейского. Я…

— Ты считаешь, что жизнь со мной будет скучной. Гейбриел распахнул дверцу экипажа. Он не отрывал взгляда от Мадлен, когда пронес ее в дом мимо человека, приставленного ее охранять.

Лишь когда они проходили мимо дворецкого, Гейбриел поднял голову.

— Аукцион закончен, Кентербери.

В голосе дворецкого послышались довольные нотки.

— Давно пора, сэр.

Гейбриел поставил Мадлен на ноги возле кровати и отошел назад, боясь, что если останется рядом с ней немного дольше, то просто-напросто ее съест.

Мадлен же не двигалась с места, словно приносимая в жертву девственница. Только в ее глазах горел огонь страсти. Эта соблазнительная жертва не могла дождаться начала церемонии.

— Мадлен?

Девушка усмехнулась.

— Я стараюсь выглядеть респектабельно.

Гейбриел вопросительно вскинул бровь.

— Ну и как же респектабельная женщина ведет себя в постели?

— Я не совсем уверена, но слышала, что она должна страдать, пока ее супруг удовлетворяет свои естественные потребности.

Гейбриел поморщился, представив себе подобную картину. Он будет до конца жизни благодарить Всевышнего за то, что избежал подобной участи.

— Зачем же страдать?

Бравада Мадлен улетучилась, и девушка закусила губу.

— Я не знаю, смогу ли реагировать на происходящее, как респектабельная женщина.

Сердце Гейбриела сжалось при виде неуверенности, написанной на лице Мадлен. К черту разделяющее их пространство! И почему он решил, что для нее так будет лучше? Гейбриел заключил Мадлен в объятия, не желая ее больше отпускать ни на шаг.

— Ты страстная и податливая. Это часть тебя. И мне это очень нравится.

— В самом деле?

— Да. И если ты снова пригрозишь мне стать респектабельной, придется тебя отшлепать. — Как бы в подтверждение слов ладонь Гейбриела легла на округлую ягодицу Мадлен.

Напряжение покинуло женщину, и она прильнула к любимому.

— Слава Богу. Мысль о том, чтобы стать респектабельной, начала меня раздражать, потому что весь вечер ужасно хотелось сделать это… — Мадлен расстегнула пуговицы, и лиф платья скользнул вниз, оставшись висеть на бедрах.

Гейбриел немного отступил назад, чтобы позволить платью с тихим шорохом упасть к ногам Мадлен. Потом он потянул за ленты корсета и отбросил его прочь. За ним последовали чулки, туфли и нож.

Мадлен повела плечами, чтобы освободиться от сорочки.

— Вот теперь я совсем не респектабельна…

У Гейбриела перехватило дыхание при виде синяков на груди Мадлен. Он провел пальцем по одному из них, а потом по повязке на талии. На его скулах заиграли желваки.

— Мне стоило охранять тебя лучше. Может, нам стоит подождать, пока…

Мадлен поймала палец молодого человека и поднесла его к губам.

— Не смей останавливаться. Рана больше не болит. — Мадлен лизнула палец Гейбриела, а потом взяла его в рот.

Гейбриел заглянул в глаза Мадлен, ища подтверждения того, что она не лжет.

— Ты уверена?

Ему необходимо было убедиться, что она действительно этого хочет. Но еще больше ему хотелось знать, что ею двигают те же причины, что и им. Что за этим решением стоит не страсть, а обожание и… любовь.

Мадлен расстегнула сюртук Гейбриела и стащила его с плеч.

— Примешь такой ответ на свой вопрос.

Нет. Не на самый важный из них.

— Мадлен, я не хочу, чтобы ты пожалела об этом.

Внезапно ее эмоции обнажились так же, как и тело.

— Я никогда об этом не пожалею.

Гейбриел очень желал Мадлен, и все же он готов был вот так стоять и смотреть на нее всю ночь, не пожалев ни о едином мгновении.

Но Мадлен не желала ждать. Она умело раздела Гейбриела, отвела к постели и упала на нее, увлекая его за собой.

Гейбриел нежно прошелся губами по тонкой ключице, стараясь не слишком давить на рану.

— Вообще-то я уже сожалею.

Гейбриел приподнялся на локтях, чтобы видеть лицо Мадлен, и та легонько укусила его за плечо.

— Сожалею о том, что не сделала этого раньше.

С тихим рычанием Гейбриел лизнул тугой сосок Мадлен.

— Я бы на твоем месте не стал язвить в постели. — Он переключил внимание на другую грудь. — Ты можешь обнаружить, что именно здесь у меня есть преимущество.

Начав с коленей Мадлен, руки Гейбриела заскользили по шелковистой коже ее бедер, пока не достигли влажной расщелины у их основания. Призвав на помощь всю свою выдержку, Гейбриел принялся водить пальцем вокруг ее горячего входа. Мадлен выгнулась, но Гейбриел продолжал ласки до тех пор, пока ее дыхание не начало вырываться из груди прерывистыми толчками. Только после этого его палец скользнул внутрь.

Имя Гейбриела превратилось в ругательство на языке Мадлен, когда тот продолжил неторопливые движения.

— Клянусь, я убью тебя за это, Гейбриел. И это не пустая угроза. Я знаю несколько способов…

Гейбриел добавил еще один палец, а потом погладил чувствительный бугорок над входом в лоно.

— Что ты сказала?

Мадлен застонала.

— Ничего. Беру свои слова обратно.

Мужское чутье подсказывало Гейбриелу, что она готова принять его в себя. Но этого было недостаточно.

Он хотел, чтобы Мадлен умоляла его об этом. Чтобы она отбросила последние сомнения в том, что они оба хотят этого. Больше всего на свете.

Место пальцев заняли губы, и Мадлен вскрикнула в восхищении. Ее ногти впились в голову Гейбриела, а бедра задвигались навстречу его ненасытному языку.

Гейбриел наслаждался каждым криком, каждым стоном. Стоны наслаждения обволакивали его подобно телесной ласке.

Мадлен затихла, и ее рука потянулась к тугой плоти мужчины.

— Я хочу, чтобы ты оказался внутри.

Однако Гейбриел остановился.

— Не стоит торопиться.

Мадлен обхватила пульсирующую плоть рукой и принялась медленно водить по всей ее длине.

— Нет. Сейчас.

Но у нее не было времени для того, чтобы возбуждение охватило ее с новой силой. Сейчас ею руководила не страсть.

— Что не так?

Мадлен направила Гейбриела к своему лону.

— А это так важно? Мы ведь оба хотим этого?

Все, хватит сдерживать себя. И все же если Мадлен хоть немного колебалась, Гейбриелу необходимо было это знать.

— Для меня важно.

Мадлен подалась вперед, но Гейбриел не желал двигаться дальше. Еще не сейчас.

— Мадлен, скажи, что станешь моей женой.

— Да, если только ты не передумаешь!

Мука, сквозящая в ее голосе, эхом отозвалась в душе Гейбриела. Он перекатился на бок и прижал Мадлен к себе, разглаживая пальцем морщинки вокруг ее губ.

— Тебе не нужно это, чтобы ослепить меня. Я тебя выбрал. Сам. Ты все равно будешь моей женой, займусь ли я с тобой любовью сейчас, или ты заставишь меня ждать до восьмидесяти лет.

Мадлен закрыла глаза, и по ее виску скатилась слеза, растаяв в волосах. Когда она подняла веки, в ее глазах больше не было страха. Мадлен улыбнулась и провела пальцем по губам Гейбриела.

— Даже если я заставлю тебя ждать до восьмидесяти лет?

— Да.

Мадлен уперлась в грудь Гейбриела руками, уложив его на спину, а сама села сверху, впустив в себя лишь полдюйма его плоти.

— До восьмидесяти? Точно?

Гейбриел застонал.

— Искренне надеюсь, что это произойдет раньше.

Мадлен задрожала, потеревшись о мужчину.

— Забудь. Это была пустая угроза.

Рука Гейбриела скользнула меж ног Мадлен и ласкала ее до тех пор, пока краска удовольствия ни разлилась по ее лицу и груди.

— Прошу тебя, Гейбриел. Пожалуйста.

Она никогда не пожалеет о том, что отдалась ему. Уж он об этом позаботится.

Гейбриел осторожно перекатил Мадлен на спину и, оказавшись сверху, подался вперед.

Мадлен закрыла глаза от охватившего ее нового ощущения. Секундная вспышка боли не заставила ее отстраниться. Ведь она к боли привыкла. И все же это чувство насыщения было совсем необычным. Мадлен как если бы ее растянули слишком сильно, но оно сопровождалось приятной дрожью во всем теле. Преисполненная любопытства, Мадлен шевельнула бедрами.

Если б на месте Гейбриела оказался один из участников аукциона, она начала бы мотать головой и даже задыхаться, делая вид, будто испытывает ни с чем не сравнимое удовольствие. Но она была с Гейбриелом, который усилием воли сдерживал себя, выжидая, пока Мадлен привыкнет к единению их тел.

Грудь Мадлен сдавило болью, и она едва не произнесла эти слова вслух.

Девушка провела пальцем по груди Гейбриела. Он содрогнулся всем телом, прогоняя остатки неловкости. Мадлен вновь шевельнула бедрами и приподняла их. На этот раз с ее губ сорвался сладострастный стон, который она не стала сдерживать. Мадлен вновь приподняла бедра, заполняя себя без остатка тугой плотью.

— Я собирался действовать медленно, — вымолвил сквозь сжатые зубы Гейбриел.

Однако Мадлен вонзила ногти в его ягодицы, когда он попытался отстраниться, и прижала его к себе, отчаянно боясь потерять это восхитительное чувство напряжения.

— Я не хочу делать это медленно.

Гейбриел прикусил мочку ее уха.

— Тогда просто доверься мне.

Девушка разжала пальцы, и Гейбриел пришел в движение. На какое-то мгновение Мадлен лишилась способности дышать, думать. И что самое восхитительное — это ей и не нужно было. Она хотела быть любимой Гейбриелом и дарить ему ответную любовь. Тогда в саду она стремилась получить удовольствие. Теперь же ею руководила любовь. Мадлен сжала спину любимого, когда по ее телу прокатилась горячая волна.

За ней последовала еще одна, мощнее первой, и еще… Мадлен выкрикивала имя любимого до тех пор, пока ослепительная вспышка наслаждения не лишила ее голоса.

Гейбриел на мгновение застыл, а потом в последний раз с силой вошел в Мадлен и закричал, обретя собственное наслаждение. А еще через минуту он упал на постель рядом с ней и крепко прижал к себе, прежде чем запечатлеть поцелуй на ее шее.

В тепле и уюте его объятий глаза Мадлен начали закрываться, но, прежде чем заснуть, она отважилась на самый большой риск в своей жизни.

— Я люблю тебя, Гейбриел.

 

Глава 32

Когда матрас ее кровати слегка промялся в темноте, Мадлен схватилась за нож. Но прежде чем ее рука коснулась обнаженной лодыжки, она поняла, что это перевернулся во сне.

Рука мужчины погладила ее спину.

— Ты не спишь, — произнес он отчетливо, как если бы давно проснулся.

— Ты тоже.

Гейбриел провел ладонью по животу Мадлен.

— Жалеешь?

Прикосновение было таким приятным.

— Нет. — И она действительно не жалела. Совсем. Мадлен не сомневалась, что Гейбриел будет прекрасным мужем. И не опасалась, что он станет таким же, как ее отец.

Боялась она лишь того, что сама не сможет стать хорошей женой.

Первое, что она сделала посреди ночи, это схватилась за нож. Да и что она знает о составлении меню, штопанье носков и других вещах, с которыми замужние женщины сталкиваются каждый день?

Гейбриел вновь заключил ее в объятия, прижав к себе. Мадлен вздохнула и удобно устроилась подле него. Когда он укрывал их обоих смятой простыней, его руки легко скользили над Мадлен, словно были совсем лишены веса. Мадлен попыталась найти его губы, но Гейбриел остановил ее.

— У меня не было возможности просто полежать рядом с тобой. Но если ты сейчас пошевелишься, я не смогу устоять перед соблазном снова овладеть тобой.

Мадлен улыбнулась. Она не привыкла к тому, чтобы ее баловали, но это оказалось так приятно.

Она справится, не так ли? Естественно что, почуяв опасность, она реагировала, как и прежде. Необходимость выживать любой ценой прилипла к ней, точно вторая кожа. Прошедшая ночь превратила ее из девственницы в женщину, но не изменила ее прошлого шпионки.

Ум ее оставался таким же острым.

— Как собираешься продолжать расследование.

— Думаю, нам придется начать все сначала.

Слово «нам» прозвучало в его устах как никогда романтично. Но Мадлен нахмурилась. Разве не должна она теперь еще больше беспокоиться за Гейбриела? Уговаривать его действовать осторожно? Да и возможно ли это, если она собирается участвовать в расследовании наравне с ним? Мадлен вновь одолели сомнения.

— А что, если твой свидетель ошибся, когда сказал, будто видел этого человека и раньше? Что, если это не отец одной из учениц? — поспешно произнесла Мадлен.

Гейбриел кивнул.

— Или был слишком пьян и нарисовал совсем не то. Все может быть. Я обдумывал каждый вариант по нескольку раз. Твоя жизнь все еще в опасности, а я до сих пор понятия не имею, кто тебе угрожает. — Голос Гейбриела звучал грубо, совсем не соответствуя нежным прикосновениям рук к талии Мадлен. — Меня не покидает страх, что я узнаю имя преступника, лишь когда он нападет на тебя.

Мадлен оставалось лишь надеяться, что негодяй действительно попытается это сделать. Она знала несколько приемов, которые собиралась ему показать.

— На этот раз я был слишком уверен в себе. Наверное, Поттс все же оказался прав.

— Поттс болван.

Замечание Мадлен заставило Гейбриела рассмеяться.

— Но ведь ты даже не знаешь, что он сказал.

— Он болван, если не хвалил твои выдающиеся способности.

Губы Гейбриела нашли чувствительное место у основания шеи Мадлен.

— Ты сказал, что рисунок очень нечеткий, — произнесла она.

Гейбриел пошевелился, как если бы хотел приподняться, а потом замер.

— Рисунок у меня дома. А то я бы мог его тебе показать. — Мышцы на руке Гейбриела, обнимающей Мадлен, напряглись, а сытая апатичность исчезла.

Вряд ли ему удастся теперь заснуть. Да и Мадлен тоже.

— Твой дом ведь недалеко?

Гейбриел на мгновение перестал дышать.

— Всего в десяти минутах езды отсюда.

Гейбриел вздохнул.

— И ты не будешь возражать, если я вытащу тебя из постели посреди ночи?

Мадлен улыбнулась, вставая с кровати.

— Кто быстрее оденется?

Гейбриел застонал и оглядел обнаженную фигуру Мадлен с нескрываемым вожделением.

— Напомни-ка мне, зачем мы собрались вылезти из постели?

— Чтобы посмотреть на рисунок. — Встав так, что ее освещал луч света, пробивающийся из-за занавески, Мадлен медленно наклонилась, чтобы поднять с пола сорочку. Да, она сомневалась в своей способности стать женой, но вот собственная власть над мужчинами не вызывала у нее сомнений. Под горящим взглядом Гейбриела процесс одевания показался ей невероятно чувственным.

Молодой человек тяжело вздохнул.

— Давай поедем за ним утром.

Но Мадлен посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

— У нас впереди еще путь до твоего дома.

Смех Гейбриела прозвучал вымученно.

— Сколько у нас времени до того, как подъедет экипаж?

Вскоре Гейбриел растолкал заспанного кучера и приказал подавать экипаж.

Оказавшись внутри, Гейбриел усадил Мадлен к себе на колени и провел пальцем по ее носу.

— Ты очень красивая в этом платье. — Он с улыбкой коснулся кружева, едва прикрывающего грудь Мадлен. — Но без него ты мне нравишься еще больше.

Мимо экипажа пробежал конюх.

Мадлен выпрямилась и соскользнула с колен Гейбриела, прежде чем успела вспомнить, что мнение других мужчин ее больше не интересует.

Гейбриел внимательно посмотрел на нее, и его лицо посерьезнело.

— Никаких сожалений о прошлой ночи.

— Я ведь уже сказала, что нет. — Мадлен расправила сбившиеся юбки. — Моя реакция на конюха — всего лишь привычка, не более того. — Еще один пережиток прошлого, от которого ей предстояло избавиться.

Гейбриел заглянул любимой в глаза.

— Мы над этим поработаем.

Мадлен была рада тому, что темнота скрыла выступивший на ее щеках румянец. Сколько еще привычек ей придется в себе искоренить?

Когда экипаж остановился, Мадлен с любопытством выглянула в окно. Она думала, что Гейбриел снимает где-то холостяцкую квартиру. Но вместо этого ее взгляду открылся очаровательный дом с живой изгородью.

В убранстве дома преобладали дерево и приглушенные тона. Какие именно, в темноте не представлялось возможным разглядеть. Однако, несмотря на очевидные старания экономки, спальня Гейбриела выглядела необитаемой.

— Ты бываешь здесь не слишком часто, верно?

— Особенно в последнее время.

Поднимаясь по лестнице, Мадлен провела рукой по тщательно отполированным перилам. Что будет делать она, в то время как Гейбриел гоняется за преступниками? Конечно, по окончании аукциона у нее появилось бы много свободного времени, но теперь эта перспектива приобрела реальные очертания и вселяла беспокойство.

А что, если ее начнет одолевать скука? Если она станет скучать по своему шпионскому прошлому и свободе, к которой так привыкла? Мадлен любила Гейбриела, но что, если даже этого недостаточно?

Она прошла за Гейбриелом в кабинет. Молодой человек зажег несколько свечей, и в их трепещущем желтоватом свете проступили очертания стола, заваленного многочисленными папками. Все они были сложены довольно аккуратно, и Гейбриел без труда отыскал нужную.

Мадлен подошла к окну и осмотрела улицу:

— Отсюда открывается прекрасный вид.

— Ты еще не видела, какой вид открывается из моей спальни.

— Ты мог бы проводить меня туда.

— Вообще-то улицы отлично просматриваются из всех комнат.

Мадлен посмотрела на внушительную стопку документов.

— Ну что ж, начнем сначала.

Вместе они начали вспоминать детали дела Симм, дабы убедиться, что не упустили ничего важного. Каждого человека, с которым Гейбриелу удалось поговорить. Каждую комнату, которую он осмотрел. Вскоре Гейбриел поставил к столу два стула, чтобы было удобнее работать. Наконец, когда в окно начали проникать первые лучи рассвета, Мадлен потерла уставшие глаза перепачканными в чернилах пальцами.

— Я не свожу тебя с ума? — спросила она.

Гейбриел с любовью посмотрел на девушку.

— Нет, ты помогаешь мне сохранить рассудок.

Мадлен опустила глаза на собственные записи, чтобы скрыть радость, разлившуюся по ее телу от слов Гейбриела.

— Тебе не стоило разбираться с делом Сьюзен в одиночку.

— Это моя обязанность.

Мадлен провела пальцем по складкам на лбу Гейбриела.

— А теперь и мои. Где тот рисунок, о котором ты говорил?

Что-то в нем показалось Мадлен…

— Кучер не рисовал этого.

Гейбриел подался вперед.

— Что?

— Почерк. Эту надпись сделал человек, который подбросил мне записку.

— Ты уверена? — Гейбриел чертыхнулся. — Преступник хотел, чтобы я нашел рисунок. А я пребывал в таком отчаянии, что даже не поставил под сомнение его подлинность. Я слишком близко подобрался к разгадке.

— Это не отчаяние. Ты решительный. Страстный. Усердный.

— Недостаточно усердный.

— Я никогда не показывала тебе записку. Кроме того, если бы ты не настоял на продолжении расследования, никто не связал бы воедино этот рисунок и угрожающее мне письмо. Лишь потому, что ты такой дотошный, мы раскопаем правду.

— Но я потратил слишком много времени, разрабатывая не того человека. Ведь все это время один из участников аукциона мог быть… Дьявол! Книга ставок.

Мадлен недоуменно посмотрела на Гейбриела.

— Участники аукциона оставляют в ней свои подписи. Нам нужно сравнить почерк в записке с этими подписями. И все прояснится.

Спустя полчаса Мадлен и Гейбриел сидели в экипаже, склонившись над книгой. На трех первых страницах не обнаружилось ничего похожего.

— Он мог изменить почерк, — предположил Гейбриел.

Мадлен кивнула.

— Однако существуют такие мелочи, коих невозможно скрыть. Например, сила нажима на перо. Или промежутки между буквами.

Мадлен перевернула страницу. Это должен быть человек сделавший первую ставку недавно… Мадлен закрыла страницу ладонью. Повинуясь порыву, она даже хотела вырвать из книги страницу, чтобы Гейбриел никогда ее не увидел.

— Мой отец? — хрипло спросил Гейбриел.

— Нет! — Мадлен судорожно вздохнула и убрала руку.

Она смотрела на буквы, которые в точности повторяли те, что она видела на рисунке.

Надпись была сделана рукой графа Дэнбери.

 

Глава 33

Все в Гейбриеле разом переменилось, начиная от его позы и заканчивая холодом рук, когда он взял книгу у Мадлен.

— Дэнбери убийца, — произнесла Мадлен. Шансы на то, что кто-то решил подделать его почерк, были невелики. Кроме того, убийца мог узнать, что Биллингсгейт находится под подозрением, но Дэнбери-то никто не подозревал. — Его имени не было в списке родителей, чьи дети учатся в школе.

— За обучение некоторых детей платят анонимно. Или он познакомился с мисс Симм не в школе. Борн, должно быть, узнал его, когда я пришел на встречу в таверну. Поэтому он и сбежал. Я привел убийцу прямо к свидетелю. — Несколько минут Гейбриел молчал, а когда заговорил, его голос зазвучал грубо и отрывисто. — И, черт возьми, я готов биться об заклад, что Дэнбери не видел Биллингсгейта возле школы. Просто это была еще одна уловка, призванная меня запутать.

— Но как мы докажем, что убийство совершил именно Дэнбери? — Мадлен слишком поздно поняла, что должна была сначала как-то утешить Гейбриела. Наверное, стоило сказать, что они, возможно, ошибаются. Но Мадлен просто не пришло в голову солгать. Они с Гейбриелом слишком много повидали в жизни, чтобы поверить в подобную ложь.

А может, ей стоило публично обвинить Дэнбери? Но это тоже не дало бы желаемого результата.

Вместо этого Мадлен лишь тихо вздохнула и произнесла единственное, что смогла:

— Я продолжаю аукцион.

Гейбриел мгновенно поднял голову.

— Только попробуй. Я не позволяю тебе приближаться к Дэнбери.

— Аукцион — это единственная причина, по которой он остается в Лондоне. Если я закрою аукцион сейчас, он может что-то заподозрить и сбежать в Вест-Индию, где ты его уже не достанешь.

Глубокие складки, что залегли в уголках губ Гейбриела, почти не двигались, когда он заговорил.

— Мне не обязательно его арестовывать, чтобы остановить.

Мадлен была слишком умудрена опытом, чтобы показать свой шок, и все же страх холодком пробежал у нее по спине.

— Мне необходимо завершить аукцион и использовать это время для того, чтобы отыскать доказательства и представить их суду. — При мысли о том, что Дэнбери будет дотрагиваться до нее, желудок болезненно сжался и стало трудно дышать. Однако Мадлен привыкла забывать о собственных предпочтениях ради достижения цели.

Ладонь Гейбриела коснулась ее щеки.

— Тебя могли принудить использовать свое тело на благо страны, но я не желаю, чтобы ты делала то же самое ради меня. Ты вскоре станешь моей женой, и я не собираюсь делить тебя с кем-то еще. Никогда.

Мадлен ощутила жжение в горле. Доселе никто не колебался ни секунды, когда речь заходила о том, чтобы пользовать ее в своих целях.

— Я не лягу с ним в постель, лишь заставлю его поверить, будто собираюсь сделать это.

— Все равно это слишком опасно. Судя по его угрозам, он собирается убить тебя по окончании аукциона.

— Я привыкла рисковать.

— А вот я не намерен рисковать тобой.

Мадлен сморгнула слезы раздражения.

— И что ты будешь делать?

— Застрелю его.

— Чтобы тебя повесили за убийство пэра? — Голос Мадлен сорвался, и ей совсем это не понравилось. Где же ее хваленая выдержка?

Гейбриел взял руки Мадлен в свои ладони.

— Это пугает тебя сильнее, чем перспектива остаться один на один с человеком, желающим твоей смерти?

Да. Она встречалась с убийцами и раньше. Но никогда не теряла любимого.

Ярость, горящая в глазах Гейбриела, померкла, когда он заглянул в глаза Мадлен.

— Я все же попытаюсь его арестовать, прежде чем предприму что-то еще. Надо все хорошенько обдумать.

Гейбриел не обещал, что сохранит Дэнбери жизнь.

— А если не сможешь?

— Тогда я сделаю то, что необходимо сделать. — Гейбриел вытащил шпильки из волос девушки и пропустил шелковистые пряди сквозь пальцы. — Я в течение нескольких лет грыз себя за то, что не послушал Сьюзен, когда она захотела рассказать мне о своем женихе. А теперь вдруг узнаю, что сам познакомил ее с ублюдком. — На скулах Гейбриела заиграли желваки. — Он убил по меньше мере четырех человек. Я знаю свои обязанности.

Проблема была в том, что Мадлен все понимала. Она почувствовала решимость, горящую в глазах любимого.

Однако Гейбриел всю жизнь искал правосудия. И он не сможет скрыть хладнокровного убийства, даже если убитый им человек заслуживал этого, как никто другой. Он сдастся на милость судей и не моргнув глазом отправится на виселицу.

Мадлен сама убьет Дэнбери, лишь бы только не допустить подобного развития событий.

Но до этого не дойдет. Она не позволит.

— У него не будет возможности убить кого-то еще. — Мадлен не умела утешать, но она могла дать Гейбриелу нечто большее. План поимки этого чудовища. Ее мысли постепенно обретали стройность.

Они пришли в движение, пробудив в груди желание действовать. Мадлен была так уверена в том, что должна искоренить в себе привычки шпионки. А что, если они вовсе не помеха? Что если ей не стоит отказываться от прошлой жизни, а использовать ее как фундамент для построения чего-то нового?

Мадлен взглянула в горящие решимостью глаза Гейбриела и поцеловала руку, которая все еще собственнически лежала на ее щеке.

Гейбриел ни за что не одобрит ее план.

Соблазн ни о чем не говорить ему был слишком велик. Пусть все поймет, когда план вступит в действие. В конце концов, шпионы никого не посвящают в свои планы. Особенно тех, кто может их сорвать.

Но Мадлен больше не была шпионкой.

Только вот насколько смелой была эта странная женщина, коей она теперь являлась?

В голове Мадлен крутился вопрос. Сможет ли Гейбриел в нее поверить?

Так что ж, пора это узнать.

— У меня есть план.

 

Глава 34

Мадлен вальяжно сидела на полированной дубовой стойке в клубе Ноутона, являя взору присутствующих обтянутые шелковыми чулками лодыжки.

Намеренно медленно она потянула подол платья вверх.

— Подол платья будет подниматься вместе со ставками, — объявила она.

Собравшиеся в клубе зрители одобрительно зашумели, подбадривая Дэнбери, Лентона и Уэзерсли, стоящих рядом с книгой ставок. Книга лежала нетронутой в учение нескольких минут, пока крики толпы не вывели Уэзерсли из равновесия. Он схватил книгу и поднял ставку. Два других джентльмена едва не подрались в попытке выхватить книгу.

Пока внимание присутствующих было сосредоточено на участниках аукциона, Мадлен обвела взглядом зал, используя свое выгодное положение, чтобы наблюдать за входом.

Гейбриела все еще не было. Где же он, черт побери? Ведь все может сорваться.

Мадлен вновь переключила внимание на заполнивших клуб людей. Полы практичных черных сюртуков расходились в стороны, выставляя напоказ скрывающиеся под ними красновато-коричневые и лимонные жилеты, когда их обладатели старались подобраться как можно ближе к троим соперникам, вырывающим друг у друга книгу. Лишь крепкие лакеи Ноутона удерживали толпу, уберегая Мадлен от падения со стойки.

Она приподняла подол чуть выше, стараясь ничем не выдать своего волнения. Это была ее первая миссия в паре с Гейбриелом, но почему же ей уже так не хватало его присутствия?

Мадлен взглянула на золотые карманные часы, одолженные одним из стоящих рядом с ней джентльменов. До конца аукциона оставалось пять минут.

Мадлен не могла больше ждать.

Она соскользнула со стойки и направилась к Лентону, поводя плечами, чтобы привлечь его внимание к своей полуобнаженной груди, а потом провела пальцем по соблазнительной ложбинке. Нижняя губа Лентона отвисла, а глаза едва не выскочили из орбит.

Но вместо того чтобы подойти к нему, Мадлен развернулась к Уэзерсли, намеренно коснувшись ягодицами его бедра. Пожилой джентльмен тяжело задышал, и если бы Мадлен была неизвестна его репутация, она решила бы, что его вот-вот хватит удар.

— О Господи, жду не дождусь момента, когда смогу освободиться от этого платья. — Потянув за лиф, Мадлен позволила джентльменам рассмотреть, что находится под ним.

Лентон едва не уронил на пол чернильницу в попытке захватить книгу. Толпа одобрительно загудела. Пыхтя от негодования, Уэзерсли потянулся за книгой одновременно с Дэнбери.

Мадлен подошла к Дэнбери, преградив Уэзерсли путь.

— Скажите, что собираетесь повысить ставку. — Она прижала ладонь к щеке Дэнбери, и три ее пальца точно легли на шрамы на его лице. Бледные отметины выглядела теперь более зловещими, нежели неделю назад.

Мадлен не позволила страху распространиться по ее телу и постаралась превратить его, в гнев. Ни одна эмоция не отразилась на ее лице, когда Дэнбери провел по ее руками, а потом, приподняв от пола, убрал со своего пути.

— Не сомневайтесь. Я ведь с самого начала был уверен, что выиграю.

Когда Дэнбери прошел мимо нее, Мадлен явственно ощутила на себе горящий взгляд Гейбриела. Странно, ведь на нее таращилась целая сотня мужчин. И тем не менее именно от взгляда Гейбриела по ее спине побежали мурашки.

Он здесь. Ну слава Богу!

Повинуясь умоляющей улыбке Мадлен, один из лакеев вновь усадил ее на стойку. Она окинула взглядом толпу и отыскала Гейбриела. Он стоял у входа и разговаривал с темноволосым полицейским.

Когда тот выбежал на улицу, Гейбриел подошел к Мадлен и взял из ее рук часы. При этом его пальцы мимолетно коснулись ее запястья.

— Где ты был? — спросила Мадлен.

— Нужно было кое-что сделать. — Гейбриел повернулся к зрителям. — Осталось пять секунд.

— Но ведь… — Мадлен осеклась. Ничего не случится, если они закончат аукцион на десять секунд раньше.

Она начала отсчет.

— Пять… четыре…

Лентон попытался отвоевать книгу у Дэнбери, но граф не позволил ему этого.

Дэнбери улыбнулся.

— Поверьте, это для вашего же блага.

Уэзерсли отошел назад. На его лице отразилась злость, но он не счел возможным сражаться за книгу с более молодым и сильным мужчиной.

Присутствующие начали считать в унисон с Мадлен.

— Три… два… один! — После этого толпа ринулась вперед, чтобы взглянуть на книгу в непритязательной черной обложке.

Гейбриел протянул руку, и Дэнбери отдал ему книгу. Быстро сделав пометку внизу страницы, Гейбриел вырвал ее и поднял над головой.

— Победил граф Дэнбери.

Собравшиеся загудели и принялись наперебой поздравлять графа, дружески хлопая его по спине. Деревянная поверхность стойки под Мадлен гудела и вибрировала. Уэзерсли попятился прочь, бормоча себе под нос всякие ругательства. Лентон отрешенно взял у кого-то полупустую кружку с пивом и осушил ее одним глотком.

Рука Дэнбери обвила талию Мадлен подобно змее.

— Итак, джентльмены, я забираю у вас это дивное существо.

Присутствующие радостно загудели, наперебой выкрикивая непристойные советы.

— Ты тоже свободен, Хантфорд, — произнес Дэнбери.

Быстро свернув вырванный лист, Гейбриел спрятал его в карман жилета. На его подбородке дрогнул мускул, однако когда он поднял голову, его взгляд был лишен каких бы то ни было эмоций.

— Вообще-то я сначала должен проследить за тем, чтобы ты заплатил.

Мадлен пришлось повысить голос, чтобы ее услышали.

— Здесь слишком шумно. Почему бы не обсудить все в более спокойном месте? — Она кивнула головой на дверь.

Спустя полчаса Гейбриел и Дэнбери стояли возле стола в ее кабинете.

Дэнбери размашисто подписал чек. Внимательно посмотрев на него, Гейбриел кивнул.

— Я прослежу, чтобы деньги были зачислены на ваш счет, Мадлен. Приятного дня. — Отвесив поклон, он вышел из кабинета. Эхо его шагов послышалось в коридоре, а потом на ступенях крыльца.

Дэнбери отодвинул в сторону занавеску и наблюдал, пока Гейбриел не скрылся из виду. После этого он медленно развернулся к Мадлен. На его губах играла улыбка, а глаза горели предвкушением.

Игривый смех Мадлен перемежался с приглушенными замечаниями Дэнбери. Лишь тяжелая рука Мэддокса, лежащая на его плече, удерживала Гейбриела от возвращения в кабинет.

— Прекрасно, давайте выпьем перед тем, как расстаться, — предложила Мадлен.

Тяжелая деревянная дверь заглушила ответ Дэнбери.

Все происходящее казалось Гейбриелу безумием. Неужели он не усвоил урока после происшествия с Биллингсгейтом? Нельзя упускать Мадлен из виду. Это очень опасно.

— Если вы не позволите ей сделать это, она найдет собственный способ, — произнес Мэддокс.

Лишь поэтому Гейбриел согласился на такую авантюру. Он знал, на что способна Мадлен, но все же настоял на том, чтобы внести в ее план кое-какие изменения. Он останется рядом, несмотря на ее возражения.

Когда сквозь толстую деревянную панель донесся еле слышный голос Мадлен, рука Гейбриела легла на ручку двери.

— …в Париже? — До его слуха донесся обрывок вопроса и тихий звон бокалов, в которые Мадлен наливала вино.

Пальцы Гейбриела сжали медную ручку.

— Я давно не был в Париже. — Голос Дэнбери звучал лениво и равнодушно.

— В самом деле? Но я могу поклясться, что видела вас там. На балу.

— Ужасно не люблю спорить с леди, но в данном случае вы ошибаетесь. — В голосе графа зазвучала настороженность.

Гейбриел кивнул Мэддоксу, и друг Мадлен с бесшумностью змеи выскользнул за дверь.

Медленно выдохнув, Гейбриел принялся разминать плечи.

— Я слышала, вы спасли молодого Эванса от этой охотницы за состоянием, которая запустила в него свои когти, — произнесла Мадлен.

В голос Дэнбери вновь вернулось спокойствие.

— Мы, джентльмены, должны помогать друг другу.

— Женщины тоже. Вы слышали, что две недели назад в Лондоне нашли задушенную девушку? Она была очень скромной и благовоспитанной. Работала учительницей.

В полиции полагают, что это не первая жертва преступника.

— Не все так благовоспитанны, как кажутся, — усмехнулся Дэнбери.

Гейбриел бесшумно повернул ручку и слегка нажал на дверь. Дэнбери начал догадываться, что его втянули в беседу не просто так. Но с какой же целью?

— Вы наверняка слышали об этом, — продолжала Мадлен.

— Нет.

— Но вы почему-то оказывались во всех местах, где были обнаружены задушенные женщины.

— Ты все-таки помнишь, маленькая лгунья.

Мадлен охнула от боли.

Гейбриел толкнул дверь, держа наготове пистолет. Схватив Мадлен за волосы, Дэнбери вывернул ее голову так, что женщина не могла пошевелиться от боли.

Гейбриел прихватил с собой пистолет лишь для устрашения, но он был заряжен. Гейбриел с трудом удерживался от желания нажать на спусковой крючок.

Дэнбери с силой прижал Мадлен к себе и схватил ее за горло.

— А, Хантфорд, я так и думал, что без тебя тут не обойдется.

— Отпусти ее, — приказал Гейбриел.

— И позволить тебе вышибить мне мозги? Ну уж нет. Брось пистолет.

Гейбриел медлил. Мадлен не велела идти на попятную слишком быстро. Дэнбери необходимо было поверить в то, что он в конце концов одержит верх. Она же справится с отведенной ей ролью.

Лицо Мадлен побагровело от недостатка воздуха. Ее грудь судорожно подрагивала от попыток вздохнуть.

Достаточно. Гейбриел бросил пистолет.

— Отшвырни его под стол.

Дэнбери отпустил Мадлен, но когда она судорожно вдохнула, вытащил из кармана собственный пистолет и направил на нее.

— Сядь, Хантфорд.

Гейбриел медлил, и Дэнбери взвел курок.

Гейбриел опустился на стул.

— Возьми свою веревку. — Дэнбери толкнул Мадлен в спину. — Думала, я не замечу, что ты спрятала ее под столом?

Мадлен просеменила к веревке.

— Отпусти ее, Дэнбери. Эта ссора касается нас двоих. Граф перевел взгляд с Мадлен на Гейбриела, хотя продолжал целиться в девушку.

— Ссора? Я с тобой не ссорился.

— Ты убил мою сестру.

Дэнбери устало покачал головой.

— Я делал все это, чтобы защитить своих друзей от потаскух.

— Моя сестра не была потаскухой.

— Я тоже так думал, пока не встретился с ней в парке. Она флиртовала со мной, как потерявшая стыд шлюха.

А когда во время нашей второй встречи я коснулся ее груди, она начала тяжело дышать.

Лишь направленное на Мадлен дуло пистолета удерживало Гейбриела на стуле. Мерзкий извращенец.

— Ты воспользовался ее наивностью, а потом убил.

Дэнбери переступил с ноги на ногу.

— Я не говорил об убийстве. Лишь о том, что она притворялась девственницей, коей на самом деле не являлась. Я устроил ей проверку. И она ее не прошла.

— У тебя не было права судить.

— Не было права судить женщину, пытающуюся оставить меня в дураках? — Дэнбери говорил как учитель, которому достался исключительно непонятливый ученик.

— Ты лжец.

— Нет это Мадлен лгунья и такие, как она. — Зрачки Дэнбери расширились, когда он указал дулом пистолета на Мадлен. — Неужели ты не видишь, что она никакая не девственница? Как никто из них. Все лишь пытаются ввести вас, мужчин, в заблуждение. А она хуже остальных. Потому что гордится своей лживостью. Она почти преуспела в одурачивании наивных лондонцев. Лучшие умы, учившиеся в Оксфорде и Кембридже, пали ниц перед какой-то проституткой.

Однако Гейбриел не верил в благородные намерения своего бывшего друга по очищению столицы от женщин легкого поведения.

— Если бы ты хотел спасти своих друзей, тебе стоило убивать женщин равных по положению. Падшие женщины наводняют балы и светские рауты. Но вместо этого ты выбирал бедных женщин, которых некому было защитить.

Губы Дэнбери сжались в узкую полоску.

— Я не говорил, что убил кого-то. Но ни один мужчина не заслуживает того, чтобы его суженая оказалась шлюхой. Отдалась лакею, а потом решила, что слезное признание ее спасет. Какая наивность!

Гейбриел замер. Невеста Дэнбери. Дьявол, он же сам помогал Дэнбери напиться, чтобы забыть о ее гибели.

Мадлен развернулась к графу.

— Раз уж вы догадались, что я не девственница, позвольте мне купить у вас свободу.

В глазах Дэнбери вспыхнуло торжество, и он посмотрел на Гейбриела поверх головы девушки.

— Ну уж нет, единственное, чего я хочу, это спасти какого-нибудь бедолагу от тебя. А теперь свяжи его.

Гейбриел разглядел на шее Мадлен багровые отпечатки пальцев.

Ее руки дрожали, когда она связывала запястья Гейбриела. Она вполне могла изображать страх, но молодой человек почувствовал, как вспотели ее ладони. Даже она не могла симулировать такое.

Мадлен была охвачена ужасом.

Ее план был хорош, но Гейбриел больше не желал рисковать ее жизнью.

Что бы ни думала Мадлен, она была для Гейбриела гораздо важнее ареста Дэнбери. Молодой человек вытащил нож из рукава куртки и надрезал узел, затянутый на его запястьях.

 

Глава 35

— И что теперь? — Дыхание судорожно вырывалось из груди Мадлен, но переигрывать все же не стоило. Она с точностью до мелочей могла предсказать дальнейшие действия Дэнбери, однако риск существовал всегда.

На лице графа отразилась смесь довольства и отвращения.

— А теперь я проверю, насколько крепко ты его связала.

Мадлен еле заметно скользнула к двери.

— Не двигайся, — приказал Дэнбери. — Пистолет все еще направлен на тебя.

Мадлен резко остановилась. Она не думала, что Дэнбери выстрелит. Судя по его письму, он подготовил для нее какой-то особенный способ наказания. И задачей Мадлен было поддержать в нем ощущение собственного превосходства.

— Просто отпустите меня. Пожалуйста.

Дэнбери с улыбкой подошел к Гейбриелу. Граф больше не походил на человека, уверенного в своей победе, скорее, на негодяя, который всю жизнь скрывал свою истинную сущность от окружающих. Дэнбери был уверен, что держит все под контролем, и это было Мадлен на руку.

А еще он до сих пор не знал, что именно она делала в Париже.

Но он вскоре выяснит это. Нужно лишь немного его подтолкнуть.

— Если ты пытаешься очистить мир от лжецов, то почему выбираешь лишь беззащитных женщин? — насмешливо спросил Гейбриел.

Мадлен нахмурилась. Ведь это она должна была вызвать ярость Дэнбери.

— Меня беспокоит тот факт, что ты так и не понял, почему твоей сестре пришлось умереть. Просто верь мне, когда я говорю, что оказываю тебе услугу, освобождая от Мадлен.

Мадлен попыталась взглядом привлечь внимание Гейбриела, но тот продолжал нажимать.

— Ты делаешь это лишь ради собственного извращенного удовольствия.

Дэнбери медленно покачал головой.

— Ты не знаешь, что делает с человеком жизнь со шлюхой. Ты никогда не видел, какие насмешки терпел мои отец из-за своей неразборчивой в связях жены. Ты знал, что у нее была дочь? Ей хватило наглости произвести ее на свет. И гордиться потом тем, что сделала своего мужа рогоносцем. К счастью, у него хватило ума заставить жену избавиться от этого ребенка. Я посещал школу несколько раз, дабы убедиться, что девочку воспитывают строго и высокоморально. Но несколько недель назад я узнал, что ее учительница вовсе не прочь впустить в свою постель всех желающих.

Последняя часть головоломки встала на свое место. Связь Дэнбери со школой. Его имени не оказалось в списке Гейбриела потому, что девочку поместила в школу мать, и скорее всего под вымышленным именем. Убийца не был отцом одной из учениц. Он оказался ее сводным братом.

«Проверь узел и отойди в сторону». Мадлен очень не нравилось, что пистолет оказался рядом с Гейбриелом. Она двинулась к двери, и дуло пистолета вновь нацелилось на нее.

— Отпусти Мадлен, — повторил Гейбриел.

— Отпустить? Да она хуже всех лжецов, вместе взятых. Я просто обязан избавить от нее мир. — Дэнбери произносил эти слова так спокойно, что по спине Мадлен пробежал холодок.

— Достаточно. Ты мог бы опозорить ее, если б захотел. Но ты этого не сделал. Тебе нужно было устроить представление. Кого, ты думаешь, будут обвинять, когда найдут ее тело?

Дэнбери прицелился в голову Гейбриела и положил палец на спусковой крючок.

— Ее тела не найдут. В отличие от остальных. Она не заслуживает того, чтобы ее запомнили девственницей.

Эти слова были совсем близки к признанию в убийстве, которого Мадлен так ждала. Она бросилась к двери и схватилась за ручку, отвлекая внимание Дэнбери на себя.

— Ты скоро уйдешь отсюда вместе со мной.

— Черта с два. — Гейбриел вскочил со стула, и Дэнбери направил на него свой пистолет.

Это не было частью плана! Забыв о двери, Мадлен бросилась к мужчинам. Нож вылетел из ее руки, хотя она знала, что он не достигнет цели вовремя.

Раздался оглушительный выстрел.

Но назад попятился Дэнбери, шею которого теперь сжимали пальцы Гейбриела. Нож Мадлен безобидно упал на пол, когда Гейбриел повалил негодяя и нанес ему в челюсть мощный удар.

Дэнбери взмахнул пистолетом, задев голову Гейбриела и перекатился так, что оказался сверху.

Истинный англичанин позволил бы Гейбриелу довести начатое до конца. Англичанка скорее всего лишилась бы чувств.

А Мадлен с силой пнула Дэнбери в голову, отчего та запрокинулась набок.

Воспользовавшись преимуществом, Гейбриел перевернул его лицом вниз, но Дэнбери продолжал безуспешно вырываться.

— У тебя нет доказательств. Это будет слово незаконнорожденного полицейского и проститутки против моего.

Никто тебя не послушает.

— Ошибаешься, — произнес Гейбриел. Мадлен подняла веревку и бросила ему. — Я разговаривал с капитаном твоего корабля. Он подтвердил, что ты был в Париже два года назад. И подозреваю, что после расследования выяснится, что вокруг плантации твоей семьи тоже находили мертвых женщин.

— Женщины умирают постоянно.

Гейбриел прищурился, связывая руки Дэнбери.

— Но ты оставил улики. Сорочки, в которые ты облачил мою сестру и Молли Симм, как две капли воды похожи на те, что ты дарил девушкам леди Афродиты.

Мадлен ошеломленно заморгала. Она совсем забыла рассказ леди Афродиты о привычке Дэнбери наряжать девушек, с которыми он спал, в новые ночные сорочки. Очевидно, таким образом он вновь и вновь воскрешал в памяти свои победы.

Дэнбери побледнел.

— В Лондоне сотни таких простых сорочек.

— Ошибаешься. Я проверял. Ты не учел того, что большинство женщин не может позволить себе даже скромного кружева, не говоря уже о жемчужных пуговицах.

— Ты подтасовал улики. Всем известно, как ты возненавидел представителей высшего света после смерти сестры.

Мадлен вернулась к двери, боясь, как бы обуревавшее ее злобное удовлетворение не лишило ее сознания.

— Я предполагала, что вы попытаетесь сказать нечто подобное.

Она распахнула дверь, за которой стояли потрясенные Лентон, Уэзерсли и еще полдюжины мужчин, не принимавших участия в ее аукционе. Позади них с непроницаемым лицами стояли Йен и Клейтон.

Дэнбери принялся лягаться в попытке подняться на ноги.

— Это западня. Вы же видите…

Но побелевшие лица свидетелей происходящего не выражали сочувствия.

Когда Гейбриел поднял Дэнбери на ноги, угрюмый Кентербери провел в кабинет Джеремайю Поттса и нескольких констеблей.

— Хантфорд! Прекратите избивать этого джентльмена.

— Этот джентльмен только что признался в убийстве. — На середину комнаты вышел мужчина, который выглядел так, словно начал одеваться и не успел сделать это до конца. Его жилет был расстегнут, а галстук вообще отсутствовал.

Мадлен внимательно посмотрела на него. В его чертах проступало что-то знакомое, но она не помнила, чтобы встречала его в Лондоне.

Потому что здесь они не встречались. Перед ней стояла более угрюмая копия человека, обучавшего греческих повстанцев в Константинополе.

— Кто вы такой? — спросил Поттс.

— Герцог Эбингтон.

Поттс забормотал извинения и, нелепо взмахнув руками, отвесил поклон.

— Прошу прощения, ваша светлость. А вы чего ждете? — обратился он к констеблям. — Хватайте убийцу и везите в тюрьму.

— Наверное, вы сначала захотите проверить его карманы, — подсказала Мадлен.

Один из полицейских сунул руку в карман Дэнбери и достал оттуда брошь с локоном волос Мадлен. Никто не слушал путаных возражений графа, когда того повели прочь.

Поттс расспросил присутствующих о произошедшем. Следуя примеру герцога, все дружно обвинили Дэнбери.

Воспользовавшись суетой, Мадлен подошла к Гейбриелу. Ей просто необходимо было оказаться в его объятиях. Необходимо было потереться щекой о его грудь и услышать биение сердца. А еще ей ужасно хотелось поколотить его за то, что он не стал следовать ее плану.

— Это я должна была его разозлить.

— Он чуть тебя не задушил. Поэтому я решил взять инициативу на себя.

— Но ты не должен был с ним драться, — прошептала она. — А мне нужно было всего лишь открыть дверь.

— Он совершил ошибку, вновь наставив на тебя пистолет.

— Но ведь это входило в мои планы.

— А в мои планы входило сохранить тебе жизнь. Откуда мы могли знать, что он может предпринять, когда ты откроешь дверь. Поэтому я не мог позволить ему попытаться пристрелить тебя.

— Если бы ты следовал моему плану, из твоей раны сейчас не сочилась бы кровь, — напомнила Мадлен.

— А еще я не испытывал бы такого удовлетворения, как сейчас. — Гейбриел вынул из кармана платок и приложил его к ободранной щеке. — По крайней мере сегодня ты не ранена. Уже прогресс!

Того небольшого расстояния, что их разделяло, оказалось слишком много. Мадлен пыталась насытиться исходящим от любимого теплом, насладиться его участившимся дыханием.

Но и этого ей было мало.

И будет мало до тех пор, пока она не покроет поцелуями каждый дюйм его тела. Но пока она сделала шаг, чтобы положить руку на его бедро. Гейбриел подался вперед.

В кабинет вошел темноволосый полицейский из клуба Ноутона и направился прямиком к Гейбриелу.

— Ночные сорочки из заведения леди Афродиты в точности совпадают с теми, что мы нашли на месте преступления.

Мадлен ошеломленно посмотрела на Гейбриела.

— Так ты блефовал?

Гейбриел пожал плечами.

— Больше не буду. — Он кивнул полицейскому. — Спасибо, Коултер. Полагаю, Поттс по достоинству оценит твою помощь.

После ухода Коултера к Мадлен подошел Йен.

— Только ты можешь улыбаться во время расследования-убийства, Мадлен.

Но как бы Мадлен ни любила Йена, ей хотелось вышвырнуть его и остальных мужчин прочь, оставив в помещении лишь Гейбриела. Собрав волю в кулак, она произнесла:

— Я думала, вы все прибежите на выстрел.

— Вообще-то мне пришлось использовать все свои навыки, чтобы удержать свидетелей в доме, ибо они намеревались сбежать. Ну, кроме разве что Эбингтона. Но и ему я велел ждать твоего сигнала.

— Эбингтон действительно герцог?

— Так и есть. Очень удачно, да? Я был ошеломлен, когда увидел, что он направляется в «Уайтс».

— Направляется в «Уайтс»? — Мадлен многозначительно посмотрела на неряшливый наряд герцога и налитые кровью глаза. Мужчина выглядел не слишком респектабельно.

— Очевидно, он время от времени посещает этот клуб. За мной был долг.

— Который вы решили погасить, сделав его свидетелем преступления? — спросил Гейбриел.

Йен картинно вздохнул.

— Ну, раз вы так ставите вопрос, получается, что я теперь должен ему вдвойне.

— Спасибо за помощь, — сердечно поблагодарила друга Мадлен.

Йен отвел взгляд.

— Все для тебя, Крошка. — Он улыбнулся. — Хотя теперь ты мне должна, коль уж зашел такой разговор.

— Буду обязана тебе вдвойне, если за десять минут ты выгонишь отсюда всех, кроме Гейбриела.

Йен наклонился, как если бы поднимал брошенную ему перчатку. Спустя несколько минут, выпроваживая из кабинета последнего человека, он подмигнул Мадлен.

Не дожидаясь, пока захлопнется дверь, Мадлен обвила руками шею Гейбриела и прижалась к нему всем телом. Ее слова звучали приглушенно.

— Прости. Прошу, прости меня. Я больше никогда не стану так тобой рисковать.

Гейбриел замер, а потом с его губ сорвался смех, и он взял лицо Мадлен в ладони.

— Я собирался извиниться перед тобой за то же самое.

— О… — Мадлен сглотнула.

— Я люблю тебя, даже если нам придется до конца жизни бороться за кресло с лучшим видом на улицу.

Мадлен широко улыбнулась.

— А может, нам стоит сидеть в этом кресле вместе? Только опасаюсь, что тогда мы не станем смотреть на улицу.

С тихим рычанием Гейбриел подхватил любимую и усадил на стол, а потом оказался между ее колен. Гейбриел медленно поднял подол платья и чувственно провел пальцами по нежной коже бедра Мадлен.

Руки девушки скользнули под куртку любимого и принялись гладить его широкую мускулистую грудь. Внезапно из кармана жилета Гейбриела выпал сложенный вчетверо листок.

Это был листок из книги ставок.

Не было ничего соблазнительнее желания порвать его на мелкие кусочки и швырнуть в огонь. Но это заняло бы слишком много времени. Мадлен подняла листок, чтобы отбросить его в сторону, но остановилась.

В самом низу страницы стояла уверенная размашистая подпись Гейбриела.

Мадлен положила листок себе на колени и тщательно его разгладила. Напротив имени Гейбриела стояла сумма, вдвое превышающая ставку Дэнбери.

— Ты стоишь гораздо дороже, — произнес молодой человек — Но на момент аукциона у меня было лишь столько.

— Но ведь это не настоящая ставка. — Слова Мадлен звучали отстраненно.

— Настоящая. Но только треть этих денег моя. Остальные принадлежат моему… — Гейбриел откашлялся, — отцу.

— Ты ходил к нему? — Мадлен постаралась скрыть то обстоятельство, что прижимает листок к груди словно сумасшедшая.

— Сегодня. Прежде чем встретиться с тобой у Ноутона. — На щеках Гейбриела проступил румянец. — Я никому не мог позволить выиграть тебя.

Мадлен заморгала, борясь с обжигающими глаза слезами.

— Но ведь аукцион закончился, прежде чем ты успел что-то написать.

— Нет. Все думали, что он закончился. На самом деле до его окончания оставалось еще три секунды. — Отерев с щеки Мадлен непослушную слезу, Гейбриел вскинул бровь. — А теперь, полагаю, нас ожидает ночь исполнения всех моих самых необузданных фантазий. Я прав?

Мадлен оперлась руками о стол, и ее глаза вспыхнули жарким желанием.

Когда Гейбриел наклонился к ней, она остановила его, ткнув пальцем в грудь.

— Я организовала для тебя арест преступника в доме бывшей шпионки, являющейся одновременно твоей суженой, в то время как настоящий герцог стоял под дверью и слушал. Думаю, тем самым я осуществила твои самые смелые фантазии. Так что обязательства, наложенные на меня аукционом, полностью выполнены. — Мадлен смяла листок, бросила его через плечо, а потом обняла Гейбриела ногами за талию. — А вот мои обязательства — совсем другое дело.

Поцелуй Гейбриела на мгновение лишил Мадлен способности дышать. Но потом молодой человек отстранился, и его лицо посерьезнело.

— Ты моя самая смелая фантазия, Мадлен, и я люблю тебя.

Он не сводил с нее взгляда своих зеленых глаз, и в этот момент Мадлен наконец поверила.

 

Эпилог

— Экипаж готов, миссис Хантфорд.

Мадлен посмотрела на дворецкого. Странно было видеть дворецкого без цветистого наряда. Но Кентербери отказался потеснить старого дворецкого Гейбриела и вместо этого согласился пойти на службу к Клейтону. И Мадлен не могла ругать его за это. Инвестиции Клейтона принесли ему огромный доход, и Мадлен не сомневалась, что в скором времени он будет настолько богат, что сможет купить Банк Англии. И все равно он был зол на весь свет. Особенно на женщину, отправившую его в свое время на виселицу.

Вздохнув, Мадлен взглянула на часы и тут же засуетилась.

— Господи, как поздно. — Она поспешно убрала в папку бумаги, разложенные на столе. — Мне действительно кажется, что ты должен допросить служанку еще раз. Я не верю, что она не запомнила тарелку с другим узором, которая оказалась в ту ночь на кухне. Как-то раз в Севилье мне пришлось работать посудомойкой. Я знала всю посуду наперечет и ни за что не пропустила бы тарелку, отличающуюся от остальных.

— Допрошу ее еще раз сегодня вечером. — Гейбриел помог жене подняться с кресла, хотя ее еле заметно округлившийся живот еще не мешал ей делать это самостоятельно.

— Завтра. Твоя мать не простит, если мы пропустим хотя бы одно из ее свадебных мероприятий.

Гейбриел благоговейно положил руку на живот жены. Каждый раз от этого прикосновения ее сердце сладостно замирало в груди.

— А мне все равно кажется, что им с Нортгейтом нужно было просто получить специальное разрешение и пожениться без церемоний. У нас же получилось.

Мадлен улыбнулась.

— Это потому, что мы не могли находиться одетыми достаточно долго для чего-то более пышного.

— Кстати об одежде…

Мадлен охнула от удовольствия, когда палец Гейбриела прошелся по ее груди, однако попыталась сосредоточиться на разговоре.

— Она целых тридцать лет представляла себе, как будет проходить ее свадьба, поэтому имеет полное право на воплощение самых немыслимых мечтаний. Хотя мне кажется, что в основном инициатива исходит от твоего отца.

Гейбриел вскинул бровь.

— Уверен, общество поняло, что он совсем нас не стыдится. Да, черт возьми, это ясно каждому.

Гейбриел произнес эти слова довольно неприветливо, но Мадлен уловила сквозящую в его голосе любовь. Даже если Гейбриел не готов был пока признаться в этом даже самому себе, возникшее между этими двумя людьми уважение обещало перерасти в нечто большее.

Губы Гейбриела прошлись вдоль декольте Мадлен.

— А теперь вернемся к разговору о твоей одежде… Сколько, ты говоришь, у нас времени?

У Мадлен задрожали колени, но она постаралась взять себя в руки.

— Не настолько много, чтобы снять с меня это платье, а потом снова его надеть.

— В таком случае ничего, если оно немного помнется, пока мы будем ехать в экипаже?

Мадлен улыбнулась и прильнула к мужу в поцелуе, чувствуя, как ее сердце наполняется счастьем.

— Как бы хорош ни был план, небольших отступлений от него не избежать.