Клейтон негромко постучал в дверь, соединявшую его комнату с комнатой Оливии. Если она уже легла спать, такой стук ее не побеспокоит.

А если все-таки побеспокоит? И вообще, что он делает здесь? Сейчас ему следует рыскать по улицам в поисках Аршуна или полковника, а он, как мальчишка, топчется у этой двери…

Спасение царя очень много значило для Оливии. И как ни странно, теперь это дело стало важным и для него.

Конечно, он мог работать над шифром и один, но шансы справиться с ним в одиночку были мизерными. Его комната была завалена книгами и коробками с бумагами, которые приказала принести туда Катя. И было совершенно ясно: на изучение всех материалов в одиночку уйдет слишком много времени. Необходима была еще одна пара глаз. Оливия же всегда отличалась наблюдательностью.

Это качество изменяло ей лишь в тех случаях, когда речь заходила о ее отце. Но Клейтон понимал ее. Тогда она была юной и наивной. Вполне вероятно, она не представляла, каковы могли быть последствия тех или иных действий. Зато ее отец все отлично понимал.

Клейтон убрал руку от двери. Она, наверное, пришла усталая и сразу легла в мягкую постель.

Он представил себе Оливию, лежащую под пуховым одеялом, и чуть отступил от двери. Он не мог ее разбудить. И не смог сделать из нее приманку. Все его инстинкты требовали, чтобы он защищал ее.

То же самое он почувствовал и на балу. И ему то и дело вспоминались слова Оливии: «Ты гораздо лучше, чем тебе кажется».

Эти слова преследовали его, мешали соображать. Ему даже захотелось вскрыть собственный череп и выбросить их оттуда.

Ему должно быть все равно, что Оливия о нем думала. Но когда она так сказала… О, ему ужасно захотелось, чтобы ее слова оказались правдой. Наверное, это еще одно свидетельство его слабости, с которой он ничего не мог поделать.

Клейтон со вздохом прижался лбом к двери. И громко выругался, когда дверь ударила его по носу. Он поспешно отступил, ужасно смутившись.

Но Оливию, похоже, вовсе не смутил тот факт, что она едва не разбила ему нос.

– Твоя цель – увидеть меня на всех этапах раздевания? – Ее голос был немного хриплым со сна. На ней был толстый шерстяной халат, а взъерошенные волосы выбивались из заплетенной на ночь косы. Слабый свет свечи высвечивал золотые пряди, создавая вокруг ее головы нечто вроде нимба. А заспанное лицо могло бы принадлежать угрюмому ангелу.

Клейтон прикусил губу, чтобы не засмеяться. Откашлявшись, проговорил:

– Если брат Голова революционер, то, вероятно, он тоже один из них. Так что нам лучше скрыть от него нашу работу над кодом.

– А что ты сейчас собираешься делать? – спросила Оливия. – Я думала, ты будешь преследовать полковника.

– Потом. Еще успею.

– Если тебе удастся взломать шифр, ты доверишь мне результат?

Он тут же кивнул:

– Да, конечно.

Ее лицо осветилось улыбкой, и она тихо спросила:

– А почему?

Клейтон потер костяшками пальцев подбородок и вздохнул.

– Потому что я больше не считаю тебя революционеркой. – С этими словами он чуть отошел в сторону, чтобы Оливия могла заглянуть в его комнату. – Я кое-что слышал о шифрах Васина и бумагах князя. Поэтому и решил приехать именно сюда, к княгине.

Глаза Оливии округлились. Она переступила порог и обвела взглядом стопки книг и коробки с документами.

– И все это – бумаги Васина и князя?

– Катя утверждает, что да.

Оливия зашла в свою комнату, но сразу вернулась с пресловутым листком бумаги.

– А что конкретно ты слышал?

– Что он использовал книги для кодирования своих посланий.

– Каким образом использовал?

– Один из способов расшифровки послания состоит в том, что обеим сторонам надо иметь одну и ту же книгу и согласованную страницу.

– А потом?

– Потом, чтобы зашифровать свое собственное сообщение, отправитель берет первую букву на этой странице и прибавляет номер этой буквы к первой букве уже принятого послания. Довольно сложно, не так ли?

Оливия, глубоко задумавшись, прикусила нижнюю губу.

– Но если так, то с чего нам следует начать?

– Лучше всего, если один из нас составит перечень книг князя, а другой – Васина.

Оливия кивнула и провела пальцем по стопке книг.

– А что мы будем искать?

– Князь переписывался с Васиным. Им нужен был способ расшифровки сообщений. И если моя теория верна, то у обоих обнаружится одна и та же книга.

– А если «парных» книг окажется несколько?

– Попробуем расшифровать послание по одной из пар.

– Почему сам князь Сергей не может нам помочь?

– Он сейчас в Уэльсе.

Глаза Оливии сверкнули, и Клейтон отчитал себя за несдержанность.

– Но не говори об этом Кате.

– Почему?… Она же его любит.

– Князь был волен сообщить ей, где будет находиться. И если он этого не сделал, то имел на то причины.

Оливия взглянула на чернильницу с пером, потом спросила:

– Где мне начать?

– На кровати.

При этих словах Клейтона оба замерли, а потом заговорили почти одновременно.

– Я думаю, это принадлежит…

– А вот это книги…

Тут Оливия замолчала, и Клейтон сказал:

– Вот – книги Васина. Их намного меньше, так что займись ими.

– Ты меня жалеешь? – Она улыбнулась.

Клейтон пожал плечами.

– Просто я читаю быстрее.

Сдвинув стопку книг, чтобы присесть на край кровати, Оливия снова улыбнулась. Потом вдруг поежилась и пробормотала:

– Кажется, твоя комната холоднее, чем моя.

– Да, верно. Думаю, Катя таким способом дает мне понять, как она рада видеть меня в своем доме.

Клейтон устроился в углу комнаты, повернувшись спиной к соблазнительной картине, которую являла собой Оливия на его кровати. Лишь через несколько минут, почувствовав боль в шее, он повернул голову.

Оливия теперь сидела в самом центре кровати, поджав под себя ноги. Уже переписанные ею книги были сложены в аккуратную стопку на полу. Клейтон улыбнулся, заметив чернильное пятно у нее на подбородке. Она всегда имела дурную привычку постукивать себя пальцем по подбородку, когда работала.

«Я уже давно мог бы вернуться за ней», – со вздохом подумал Клейтон. И он ведь действительно много раз приезжал в Англию все последние годы. Да, приезжал, однако…

Нет, так не пойдет! Он поправил книги в своей стопке, потом выровнял их еще раз и еще, пока стопка не стала идеально ровной. И мысли вроде бы пришли в порядок.

Но что бы он сделал, вернувшись за ней? Женился бы? Нет, тогда обида была еще слишком сильна. И тогда он еще не выполнил свои обязательства перед короной.

А сейчас… Чем больше времени проводил он с Оливией сейчас, тем больше утверждался в мысли, что не станет хорошим мужем ни одной женщине. Ведь он слишком жесткий и подозрительный. Он человек, покрытый шрамами и изнутри, и снаружи.

К тому же еще и вопрос о фабрике.

Он подозревал, что Оливия надеялась переубедить его. Она верила, что его согласие поработать с ней над шифром означало также и то, что он пойдет на компромисс и в вопросе о фабрике.

Он должен дать ей понять, что этого не будет. Никогда.