Склонив голову к плечу, Мари поставила на стол горшочек с отростком сандалового дерева, за которым ухаживала, и стерла с пальцев грязь.

— Что это было? — спросила Ашилла.

Мари насторожилась. Шум доносился, как казалось, из дальней части дома.

— И вот снова… — пробормотала Ашилла.

Тотчас же раздался громкий треск, а потом прогремел выстрел.

Беспокойство омрачило лицо Фатимы, и она отложила свое рукоделие. Махнув рукой евнуху, охранявшему дверь, женщина сказала:

— Пойди посмотри, что там случилось.

Мари с Ашиллой переглянулись. Любой беспорядок был им на пользу, и если евнух ушел…

Евнух тотчас вернулся и захлопнул за собой дверь.

— Исад-паша со своей армией напал на нас. И еще он привел англичан.

Мари вскочила на ноги, несмотря на неожиданную слабость в коленях.

— Беннет! — воскликнула она.

— Да, должно быть, — кивнула Ашилла.

«И если так, — думала Мари, — если там драка, а другие слуги вмешались или по крайней мере отвлеклись от своих дел, то выходит…» Да, сейчас один только евнух отделял их от свободы. И если он был единственным препятствием, разделявшим их, Мари и Беннета, то у него не оставалось ни шанса.

— Мы нападем на стражника, — шепнула Мари.

Ашилла снова кивнула.

— Нам надо только убедиться, что он не сможет…

— Не двигайтесь!

Мари медленно повернулась и увидела перед собой Фатиму, обеими руками сжимавшую кинжал; она сжимала его с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели.

— Мне надо убить тебя сейчас же!

Руки женщины дрожали, но она уверенно шагнула к пленницам.

— Но, Фатима…

— Мой дядя не должен найти вас здесь, иначе я буду разорена. Я должна доказать ему, что он ошибался и что тебя здесь нет.

Тут Фатима вдруг умолкла в нерешительности, и Мари спросила:

— Думаешь, это легко — убить человека?

Фатима заморгала.

— Я смогу сделать это.

— Правда? Возможно, тебе хватит силы, чтобы проткнуть кинжалом кожу и мышцы. Но если ты попадешь в кость, то тебе снова придется вонзить кинжал. Понимаешь?

Фатима чуть покачнулась.

— Я сделаю то, что необходимо сделать. Я отказываюсь… быть опозоренной.

— А как ты скроешь кровь?

— Кровь?

Фатима поморщилась.

— Если хочешь заколоть кинжалом человека, всегда приходится пачкаться. Ты будешь вся в крови, и даже твои ковры будут в крови. Как ты это потом объяснишь?

— Я… Мои рабы все вычистят.

Фатима осмотрелась, все еще сжимая в руке кинжал.

— Нас двое, а ты одна. И мы не собираемся стоять здесь, пока ты будешь по одной убивать нас, — продолжала Мари.

Фатима судорожно сглотнула.

— Нас тоже двое. — Голос ее дрогнул. — Евнух, убей ее!

Пока евнух возился со своим кинжалом, Мари схватила стоявший около нее горшок с сандаловым деревом и, размахнувшись, ударила его по голове. Последовал тошнотворный звук, и евнух свалился на пол, покрытый землей и осколками горшка.

Фатима завизжала и бросилась на Мари. Но та легко уклонилась от удара и выбила из ее руки кинжал.

— Помогите! — закричала Фатима своим рабам, но ни один из них не тронулся с безопасного места у дальней стены.

— А теперь делай выбор, — проговорила Мари спокойным голосом, хотя сейчас она ужасно нервничала. — Ты можешь оставаться здесь со своими рабами, а мы беспрепятственно уйдем из этой комнаты. Если же ты не согласна…

Тут Ашилла подхватила кинжал и закричала:

— То тогда я всажу его ей в самое сердце! — Горничная взглянула на Фатиму и добавила: — Не беспокойся. Кровь не запачкает меня. Я ведь никто, всего лишь грязная рабыня.

Фатима захныкала:

— Не забудь, что я очень многое тебе позволяла…

После этого Фатима уселась на диван и, расправив юбки, занялась рукоделием. Наморщив лоб, она вдевала в иголку черную шелковую нитку. Мари не сомневалась, что эта женщина уже придумывала, как извлечь для себя пользу из происходившего.

Мари подобрала кинжал евнуха и перешагнула через его бездыханное тело. Распахнув дверь, она наткнулась на могучую грудь какого-то человека. И от него пахло сандаловым деревом.

— Беннет! — закричала Мари.

Ее кинжал звякнул, упав на пол. И она обняла любимого. Ох, с ним было так хорошо, так безопасно, так уютно… Ей были необходимы эти объятия, чтобы убедиться: все это реальность, а не игра воображения. Подняв на Беннета глаза, она узнала линии его скул и мелкие морщинки вокруг глаз. А его волнение казалось полным отражением ее собственного состояния.

Беннет провел ладонью по ее лицу и прошептал:

— Наконец-то, Мари…

В следующее мгновение он впился в ее губы страстным поцелуем, и она отвечала на его поцелуй с такой же страстью. Перебирая пальцами его волосы, она прижималась к нему именно так, как мечтала все эти последние месяцы.

— Да, — шептала она, — да, Беннет, да…

Он чуть отстранился и пробормотал:

— Ты о чем?

— Да, я выйду за тебя замуж.

Беннет улыбнулся и снова поцеловал ее. После чего вдруг спросил:

— Значит, я уже делал тебе предложение?

Она деланно рассердилась:

— Тебе повезло, майор, что я выронила свой кинжал, увидев тебя.

Он опять улыбнулся:

— Ох, Мари, я чувствую себя удивительно счастливым. Так ты выйдешь за меня? Но если ты не хочешь возвращаться в Англию, то мы не обязаны…

Ашилла кашлянула рядом с ними.

— Хм… вы знаете, я, конечно, одобряю все эти любовные дела, но, судя по шуму, в доме идет война.

Улыбка тотчас покинула лицо Беннета.

— Оставайся здесь, — сказал он.

Мари подобрала свой кинжал. Ох, этот поцелуй… Нет, ни в коем случае она не останется здесь.

— Беннет, это правда? Неужели Исад и в самом деле пришел вместе с тобой, чтобы освободить меня?

Он взглянул на ее кинжал и вздохнул.

— Да, он пришел освободить тебя. Но его привел Селим, а не я.

— Селим?! — воскликнула Ашилла.

Развернувшись, она бросилась бежать по коридору — туда, где царил настоящий хаос.

— Его могут убить! — кричала на бегу горничная. — О чем он только думает?!

Они помчались следом за Ашиллой. Шум уже затихал, когда они завернули за угол. Через несколько секунд Мари увидела Исада, стоявшего над трупом Талата. Схватка уже прекратилась, и солдаты Исада следили за оставшимися людьми Талата, держа наготове свои клинки.

Увидев ее, Исад вложил в ножны кинжал.

— Мари!

Она бросилась к нему, но тут же остановилась, не осмеливаясь обнять пашу. И тогда Исад сам подошел к ней и с любовью заключил ее в объятия.

— Я никогда не хотел твоей смерти. Никогда! — Он чуть отстранился. — Но я все равно не могу позволить тебе остаться здесь.

Мари посмотрела на Беннета. Не имело никакого значения, куда она поедет, — лишь бы вместе.

Прекрасно, если не в Англию. Но и английская перспектива не казалась такой ужасной. Возможно, она просто нанесет визит, а потом…

Тут вдруг послышались крики Ашиллы:

— Ты нас предал?! Как ты мог отдать информацию Талату?!

Селим стоял опустив голову.

— Просто я все еще был зол на сэра Реджинальда из-за того, что меня бросили в тюрьму. Но сначала я не понимал, что делаю, — бормотал дворецкий. — Потом я понял, что они используют эту информацию, чтобы навредить мисс Мари, но было уже поздно. Я пытался освободиться от них, но они сказали, что пострадаете вы все, если я не продолжу им помогать.

— Почему же ты был так глуп? Ведь совершенно очевидно, что они обманывали тебя. Почему ты продолжал помогать им?

Селим еще ниже опустил голову.

— Они сказали еще, что расскажут вам о моем прошлом.

— Тогда ты дважды дурак! Мне наплевать на твое прошлое.

— Но я же был работорговцем…

Ашилла побледнела.

У Мари болела душа за свою горничную. Ей было ясно: бывшая рабыня никогда не сможет простить грех Селима.

Позади несчастной пары медленно полз Талат, — оказалось, что он был еще жив. Непослушной рукой бей наводил на Исада пистолет.

— О Боже! — воскликнула Мари.

И все тотчас же повернулись в ту сторону, куда она смотрела.

Когда же Талат нажал на курок, Мари бросилась вперед и закрыла собой Исада. Но почти в тот же миг ее отбросило на стену, и она погрузилась во тьму — ничего не видела.

Мари пыталась набрать в грудь воздуха и облегчить боль, но не могла вдохнуть. Беннет присел на корточки рядом с ней.

— Мари, как ты? — прошептал он. — Мари, дорогая, я…

— О чем только вы думали?! — взревел Исад, глядя на своих людей.

Наконец Мари удалось вздохнуть. И она вдруг почувствовала, что боль уходит. Беннет помог ей сесть, и она ощупала свою грудь.

— Пуля не попала в нее, — пояснил паша.

— А вам необходимо было бросать ее на стену? — проворчал Беннет.

Исад пожал плечами:

— Уж лучше так, чем…

Паша со вздохом умолк.

Беннет ощупал Мари, проверяя, нет ли повреждений, потом вздохнул с облегчением.

Но что же произошло? Ведь Талат выстрелил. И как бы ни был Исад быстр, он не мог оказаться быстрее пули.

Мари с удивлением смотрела на Талата, лежавшего с кинжалом в груди. Но даже Беннет не успел бы расправиться с беем.

Тут раздался страдальческий крик Ашиллы, склонившейся над распростертым телом Селима. Слезы струились по лицу горничной. Дворецкий был единственным, кто мог остановить пулю, и он это сделал.

Мари шагнула к горничной, но Беннет положил руку ей на плечо.

— Не надо. Оставь их.

Селим же в этот момент говорил:

— Я полюбил тебя, Ашилла, с того дня, когда впервые увидел. Прости меня, я был не достоин твоей любви, когда ты предложила ее мне.

Он вздохнул, и его глаза закрылись.

— Селим, черт бы тебя побрал! Я тоже полюбила тебя, и я прощаю тебя.

Она спрятала лицо у него на груди.

— С ним все в порядке, — сказал Исад.

— Нет, не в порядке! Ничего уже больше никогда не будет в порядке! — взвыла Ашилла.

— Он в порядке, потому что не умер, — пояснил Беннет.

— Что?.. — Ашилла подняла голову.

— Пуля попала ему в плечо. Я полагаю, что он потерял сознание от боли.

— А ты серьезно это сказала, Ашилла? — спросил вдруг Селим.

Голос его был слабым, но определенно это был голос живого человека.

Атилла фыркнула и проворчала:

— Помолчи, презренный сын верблюда.

Селим с блаженной улыбкой снова закрыл глаза. Тут Исад приказал своим людям отнести дворецкого к себе в дом. Ашилла же, подбоченясь, шла следом за ними.

Беннет усадил Мари к себе на колени и сжал в объятиях.

— Дорогая, может быть, ты попытаешься проявлять поменьше преданности своим друзьям?

— Извини, — прошептала она, — но я всегда остаюсь с теми, кого люблю. Даже в Англии.

Беннет, казалось, удивился.

— Так ты не против побывать там?

Мари улыбнулась:

— Я даже могла бы жить там.

Его поцелуй был долгим и чувственным. Когда же поцелуй наконец прервался, Беннет проговорил:

— Дорогая, но как же…

Исад кашлянул, перебивая майора. Мари выскользнула бы из его рук, если бы он не прижал ее к себе еще крепче. Щеки девушки вспыхнули, когда паша уставился на них обоих.

— Так ты женишься на ней? — спросил он наконец.

Майор кивнул:

— Да, разумеется. — Он повернулся к Мари. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, не потому, что я подчиняюсь приказам или чувствую себя обязанным жениться, а потому, что люблю тебя!

От этого его признания сердце Мари дрогнуло.

— А я люблю тебя, Беннет…

Он взял ее за подбородок.

— Значит, ты мне веришь? Поверь, любимая, мой первый и единственный долг — это ты.

Она разгладила морщинки у него на лбу и кивнула:

— Да, я верю тебе.

Исад вздохнул.

— Ты же знаешь, Мари, что я не мог дать тебе приданое. Я не мог этого себе позволить.

Она прижалась к Беннету.

— Да, знаю. Но это не имеет значения. Я никогда не хотела твоих денег.

Исад грустно улыбнулся:

— Но оставить их моему первому внуку… Об этом стоит подумать. — Паша поморщился и добавил: — Вы оба должны уехать. Мне придется объяснить весь этот разгром, и будет намного легче, если не придется отчитываться за живую-мертвую женщину и британского майора. Где посол?

— Жив, — ответил Беннет.

— А жаль, — буркнул Исад. Он приказал двум своим солдатам отвезти посла обратно в резиденцию и приставить к нему охрану. — Может, мне им заняться?

Беннет покачал головой:

— Нет, не стоит. К сожалению, этого человека должны судить в Англии.

— А моя племянница… Она в этом тоже замешана?

Мари прикусила губу. Потом все же ответила:

— Она спасла мне жизнь.

— По эгоистическим причинам, не сомневаюсь, — проворчал паша. — Эта женщина уже довольно давно стала своенравной. И я давно подумываю, что из нее получится подходящая жена для того капитана, что служит на границе. — Он обнял Мари и проговорил: — Твое присутствие здесь нежелательно, но, может быть, наступит день, когда мы с женой сможем приехать к тебе.

Минуту спустя Беннет подвел Мари к карете посла и отдал приказание кучеру.

— Ты же сказал, что такие экипажи слишком медлительны, — заметила Мари.

Беннет усмехнулся и помог ей подняться на ступеньку.

— Да, верно. Но они хороши для уединения.

Уже в карете он поцеловал невесту в губы, в глаза, в шею… А она вздыхала, наслаждаясь искренностью каждой его ласки. Когда он ее так целовал, невозможно было сомневаться, что она — самое дорогое в его жизни.

Мари тихо застонала и крепко прижала к себе любимого. Беннет вздрогнул и пробормотал:

— А я думал, что потерял тебя, русалка…

Он прикоснулся к ее груди.

— Неужели ты действительно видишь меня этой русалкой из поэмы?

Она почувствовала щекой, что он улыбается.

— Да, ведь именно ты сказала мне, что я не могу писать без вдохновения.

Мари вытащила его рубашку из-за пояса и запустила под нее руку. О, как она жаждала этого!

— Думаю, что не вдохновение, а страсть — вот какое слово я выбрала бы.

Беннет застонал, когда ее губы прикоснулись к его шее. Немного помолчав, он сказал:

— Теперь уж я с тобой не расстанусь. Но представляю, как я тебе надоем лет за пятьдесят…

— Только пятьдесят? Этого едва ли хватит. — Она лукаво улыбнулась. — Но возможно, за это время ты научишь меня любить Англию.

Она расстегнула гладкие медные пуговицы на его мундире, чтобы обнажить побольше тела.

Он поднес к губам ее руку и поцеловал кончики всех пальцев.

— Я хочу навестить моих родственников. Но, как моя будущая жена, ты должна кое-что знать. — Он поцеловал ее раскрытую ладонь и сказал: — Мне принадлежит дом в Лондоне, но ты не будешь там жить. А мое поместье находится в Шотландии.