Сиам, одетая в темный шерстяной костюм, готовилась покинуть номер. Перед уходом она присела за столик у окна и написала на бланке «Делмонико» записку:

Дорогой Зигги,

спасибо за то, что ты вчера выгулял собачонку, отвратительно (как ты заметил) себя чувствовавшую. Прогулка пошла мне на пользу, хотя я могла показаться тебе полоумной.

Я ухожу. Я испугана и обозлена. Позвони туда, куда я иду, через два часа, чтобы узнать, в порядке ли я. Потом звони каждые полчаса, пока я не уйду.

Пожалуйста! Я рассчитываю на тебя как на связь с внешним миром.

Хотелось бы мне ненавидеть тебя еще больше!

Сиам.

Она посмотрелась в зеркало и напоследок показала самой себе язык.

Лифт был полон роскошно одетых и изысканно причесанных богатых пожилых дам, спешащих на дневной концерт. Внизу она подала дежурному конверт.

— Можно немедленно отправить это с курьером?

— Будет исполнено, — сказал дежурный, взглянув на адрес.

— Спасибо. — Стараясь сохранять спокойствие, она спросила: — Мне ничего нет?

— Нет, мэм.

Сиам вышла на Парк-авеню. Она надеялась на солнечную и теплую погоду, однако солнце оказалось закрыто тучами, дул ветер. На другой стороне широкой улицы, запруженной автомобилями, располагалась, к ее удивлению, публичная библиотека с современным фасадом. Ей захотелось провести там часок. Этот город часто зачаровывал ее; библиотека, которую она никак не ожидала обнаружить в столь фешенебельном районе, показалась ей жемчужиной среди гор мусора. Она позавидовала седовласой женщине, вышедшей из дверей с авоськой, полной книг. Позади Сиам шествовала женщина с пуделем, к окрасу которого были подобраны ее туфли и сумочка. Причесанных и напомаженных собачек на Парк-авеню было не меньше, чем людей. Зато по дороге в «Редженси» Сиам не заметила ни одного ребенка.

Она полагала, что лучшей защитой ей послужит отсутствие мыслей. Войти и выйти. Все сразу забыть. Таким был ее девиз на этот день. Отсутствие мыслей дарило ей чувство защищенности. Чем меньше думаешь, тем меньше к тебе прилипает грязь.

Чутье подсказывало ей, что «Редженси» уже рядом. Ветер усилился. Привратник и носильщик в ливрее рысью устремились к лимузину, чтобы помочь выбраться на тротуар молодой паре. Водитель обошел машину и открыл крышку вместительного багажника. Сиам восхищенно наблюдала за парой, величественно предоставившей другим печься об их роскошной поклаже. Ей хотелось так же, без суеты, пользоваться услугами других людей. Она заглянула в лица этих двоих, привыкших к богатству. Женщина оказалась некрасивой, мужчина — совершено безликим. Надпись над входом свидетельствовала, что Сиам достигла цели.

Привратник был занят багажом, поэтому она сама толкнула чугунную дверь. К ее удивлению, ветер помог ей справиться с этой тяжестью. Она сразу оказалась в устеленном коврами вестибюле. Внутри «Редженси» выглядел настолько шикарно, что Сиам удивилась, почему ей не пришлось открывать вторую, внутреннюю дверь. Неужели в таком роскошном месте может быть сломан дверной механизм? Скорее всего, здесь просто берегут силы клиентов. Ей понравилось, что стойка дежурного находилась справа, а лифты слева: ей не пришлось стесняться любопытных взглядов.

Кабина лифта была по старой моде обшита деревянными панелями и не пропускала звуков. Вознесение на верхние этажи происходило незаметно. Достигнув своего этажа, она увязла в пушистом ковре. Поездка на лифте восхитила ее — здесь тоже чувствовалась забота о клиентах. При некотором старании мир становился исключительно комфортабельным местом. Во всем некто постарался на совесть, без спешки. На самом деле все это сделали деньги. Ей было нетрудно представить себя в мире денег.

Зато дверь номера поразила ее безвкусностью. Она имела кричащую окраску, как зад бабуина. Неужели дизайнер имел в виду королевский пурпур? Дверь стала первым обескураживающим штрихом — и именно тогда, когда она все больше погружалась в столь необходимое ей сегодня состояние довольства. Инструкция гласила: войти в незапертую дверь. Она повернула ручку, но дверь не шелохнулась. Она нажала звонок и приготовилась ждать. Ответа не последовало. Коридор был пуст, но ей все равно хотелось как можно быстрее проникнуть в номер. Она крепко ухватилась за ручку и повернула ее еще раз. Ручка провернулась до упора, но дверь так и осталась закрытой. Она подтолкнула ее коленом, потом плечом. Только теперь тяжелая дверь пришла в движение. Сиам не успела прогневаться на дверь — ее ослепила мраморно-золотая гостиная. За колеблющейся от ветерка тончайшей белой занавеской располагалась узкая терраса.

— Хэлло! — несмело произнесла она.

Ответа не было.

Она затворила тяжелую дверь обеими руками, чтобы избежать хлопка. Справа располагалась подсобка с импортными винами и ликерами, а также двумя ведерками со льдом, накрытыми плотным полотенцем. В дальнем левом углу комнаты, обставленной мраморной мебелью, мерцающей позолотой, красовался огромный телевизор, сделанный на заказ. Обнаружив в этой комнате кровать, Сиам отвернулась.

Гостиная располагалась несколькими ступеньками ниже. Окно выходило на башню Уолдорф и небоскребы из стекла цвета морской волны. Вид из окна вполне соответствовал обстановке номера. Взгляд Сиам упал на низкий столик с мраморной крышкой и диван с золотистой обивкой. Она села и утонула в мягчайших подушках. Ей редко приходилось испытывать столь сильное желание расслабиться. Диван был слишком глубок, чтобы можно было откинуться: на нем, по всей видимости, полагалось сидеть, скрючившись, наслаждаясь прикосновением к шероховатой поверхности обивки, от которого сон снимало, как рукой.

На мраморном столике красовался изящный кофейник, подогреваемый пламенем свечи. Рядом стояла фарфоровая чашечка на блюдце; на внутренней поверхности чашечки был изображен Версальский парк. Сосуд в форме маленькой тыквы слепил глаза белизной. В нем лежала сигара. При закрывании крышечки сосуда раздался звон, как от крохотного колокольчика. Сиам случайно нажала на жемчужную крышечку шкатулки в форме устрицы. Крышечка медленно приподнялась. В шкатулке лежал хрустальный портсигар. Она закурила, набрала полный рот дыма и стала выдыхать его маленькими порциями. Потом налила себе кофе и зажмурилась от его аромата.

На мраморном столике лежало еще кое-что. То был толстый альбом в кожаном переплете с именем Сиам, вытесненным на мягкой коже. Альбом содержал размещенные в хронологическом порядке вырезки, обзоры, пресс-релизы и фотографии, героиней которых была одна она. Она положила альбом себе на колени и стала неторопливо перелистывать страницы. Стюарт изменился — теперь он хотел доставить ей удовольствие. Раньше с ним такого не случалось. Альбом говорил о многом.

Она совсем освоилась и успокоилась, когда тонкий тюль на окне вдруг надулся пузырем. Она обернулась. Тяжелая дверь медленно приоткрывалась. Она похолодела. Только сейчас до нее дошло, что она так же беспомощна перед Стюартом, как и прежде.