Кейт расправила складки желтой муслиновой юбки Джудит и, надев ей на голову соломенную шляпу, завязала бантом у теперь круглой и розовой щечки шелковую ленточку.

— Можно подумать, что я иду на бал, — засмеялась девочка, — а не в лес за цветами.

— Кто знает? Своего принца можно встретить как на балу, так и в лесу, собирая колокольчики.

Лицо Джудит слегка омрачилось.

— Как нехорошо, Кейт, с твоей стороны так дразнить меня. Разве сможет какой-нибудь мужчина полюбить слепую?

— Почему бы и нет? Не существует правил, согласно которым мужчины влюбляются, моя милая. Достаточно хорошенького личика и приятных манер, чтобы они в одну секунду потеряли голову.

Горечь, прозвучавшая в словах Кейт, изумила Джудит. Но она не успела задать вопрос, потому что Кейт просунула ее руку себе под локоть, и Джудит оказалась на крыльце. Она подняла лицо к небу.

— Можешь не говорить мне, какая сегодня погода. Я чувствую, как пригревает солнце.

Кейт сжала ей руку.

— Ты сейчас похожа на готового замурлыкать котенка. Пойдем прогуляемся вокруг залива.

Она надеялась, что Джонатан сумеет выбраться на это свидание, о котором Джудит не подозревала. Кейт написала записку и доверила ее Джеми, который был рад оказаться полезным и привык не попадаться на глаза. Мальчик терпеливо дожидался за амбаром невдалеке от Соколиного замка, пока не представилась возможность привлечь внимание молодого лакея. После чего он вернулся в коттедж Кейт и торжественно объявил, что Джонатан будет ждать дам в условленном месте.

Осторожно обходя вместе с Джудит корни деревьев и выброшенный приливом мусор, Кейт изобразила удивление, когда рядом раздался голос Джонатана. Джудит вздрогнула и прижалась к Кейт.

— Тебе незачем бояться этого молодого человека, — уверила ее Кейт. — Это он спас тебя из-под лошадиных копыт.

У Джудит порозовело лицо. Она быстрым движением повернула голову и, застенчиво улыбаясь, протянула руку. Джонатан взял ее и движением, которое показалось Кейт бесконечно трогательным, с низким поклоном поднес к губам.

— Я… очень надеялся снова увидеть вас, мистрис Джудит. Надеюсь, испуг, который вы тогда пережили, не повредил вашему здоровью?

— Я уже почти забыла о том случае, помню только, как смело вы вели себя. Я тогда не успела как следует вас поблагодарить и… хочу это сделать сейчас.

На этот раз Джонатан покраснел до самых ушей. Он сунул руку в карман и, нащупав там какой-то предмет, с надеждой взглянул на Кейт. Она с улыбкой выпустила руку Джудит.

— Мастер Джонатан, я думаю, что Джудит будет чувствовать себя увереннее на этом неровном участке дороги, опираясь на вашу руку.

Слепая девочка сделала слабый протестующий жест, но, когда ее рука переплелась с рукой юноши, ее лицо просияло от радости. Джонатан повел ее по тропинке. Неожиданно она споткнулась. Его рука тут же обхватила ее талию да так и осталась там, поддерживая, но не допуская никаких вольностей. Кейт следовала в нескольких шагах позади, время от времени заговаривая, чтобы Джудит не думала, что осталась с незнакомым молодым человеком совсем одна.

У поваленного дерева они остановились, и Джонатан расстелил на нем свой плащ, чтобы дамы могли сесть. Через несколько минут Кейт поднялась.

— Я дойду до той полянки, чтобы набрать колокольчиков. А ты, Джудит, посиди здесь на солнышке. Я буду поблизости.

Джонатан посмотрел на нее с благодарностью. Уходя, она снова увидела, как он опустил руку в карман.

Она рассеянно рвала колокольчики, вдыхая их аромат. Но красота теперь вызывала в груди пронзительную боль. Она устроила Джонатану встречу с любимой. Сейчас весна, и сам воздух наполнен любовью. А Ричард? Не смотрит ли он сейчас с восторгом в голубые глаза Арабеллы Глинд?

Внезапно цветы сделались ей противны своей голубизной, напоминавшей глаза соперницы. Кейт бросила их на землю и направилась назад, к сидевшей на бревне парочке. Но, едва увидев их, она остановилась и отвела взгляд от лица Джонатана, в глазах которого раскрылась его душа. Есть слишком сокровенные чувства, чтобы глазеть на них праздно.

Джонатан осторожно разогнул пальчики Джудит и положил ей в ладонь кусок дерева дюймов двенадцати длиной.

— Я сделал это для вас, — пробормотал он. — Я знаю, что вы не видите, но это…

— Нет, пожалуйста, не говорите. Дайте я сама угадаю. — Ее чувствительные пальцы забегали по поверхности предмета. — С одной стороны оно круглое, и на нем что-то вырезано. Сначала идет окружность, потом угол, а дальше… — Ее пальцы вновь и вновь ощупывали поверхность отполированного куска платана. Но она не осмеливалась произнести вслух то, что обнаружила на нем.

— Скажите! — настаивал Джонатан. — Ах, если бы я сделал это поискуснее, вы бы разобрали сразу.

Она прижала руку к груди. То, что прочитали ее пальцы, отозвалось в ней незнакомым прежде, восхитительным волнением.

Джонатан склонился к ней и прошептал, почти касаясь губами ее волос:

— Скажите же, Джудит!

Ее пальцы снова нащупали затейливо вырезанный орнамент.

— По-моему, — пролепетала она дрожащим голосом, — по-моему, это сердце, а внутри него две заглавные буквы «Д».

— Совершенно верно! — обрадованно воскликнул юноша. — «Джудит и Джонатан». — Растроганный искренней радостью, отразившейся на ее лице, он заговорил быстро: — Я всего лишь бедный парень, служу вторым лакеем, но я умею читать и писать, и дядя говорит, что со временем передаст мне свой магазин. Он хочет, чтобы сначала я испытал себя, поработал на хозяина и усвоил манеры господ. Но он уже стар, часто болеет, и думаю, скоро не сможет обойтись без моей помощи. Настанет день, когда я стану свободным и мне не нужно будет больше служить такому человеку, как сэр Генри, за кров и стол. Но если бы я не стал его слугой, я не встретился бы с вами.

— Зачем… вы все это мне рассказываете? — тихо спросила Джудит.

— Неужели вы не догадываетесь? Стоило мне вас увидеть, как все остальные девушки перестали для меня существовать. Мое сердце целиком принадлежит вам, Джудит, и всегда будет принадлежать.

Она повернула к нему сияющее, удивленное лицо. Все ее существо силилось прорваться сквозь пелену черноты. Он поцеловал ей руки и потом очень осторожно коснулся губами щеки.

Через рощу до них долетел бой часов на колокольне. Джонатан помрачнел и выпрямился.

— Мне пора идти. Мисс Арабелла приказала подать карету. Если я опоздаю…

— Но она ведь не станет наказывать вас? Я встречалась с ней только один раз, и у нее был такой приятный голос…

— Да, она довольно добра. Но она дочь своего отца, и к тому же господа не терпят, когда их заставляют ждать.

Откуда-то из далекого прошлого до нее долетел нетерпеливый мужской голос, выкрикивающий приказания. Она вздрогнула.

— Вы замерзли, — забеспокоился Джонатан. — Я позову мистрис Хардэм, чтобы она отвела вас домой. Я спрошу ее, когда мы сможем увидеться снова. Мне нечасто удается покидать замок. Но я все-таки найду способ. Ради нескольких мгновений с вами я с радостью рискну жизнью.

Она протянула руку.

— Нет, не говорите так. Если вы и правда хотите снова увидеться со мной…

— Вы знаете, что это правда. Но теперь, хотя мне и очень грустно, я должен вас покинуть.

Он еще раз поцеловал ей руку. На краю рощи его поджидала Кейт.

— Видишь, я сдержала свое слово, как ты сдержал свое, Джонатан.

— За что я вам очень признателен, мистрис. Вы по-прежнему не хотите, чтобы я приходил в деревню?

— Лучше не стоит. Тот человек, который хотел тебя убить, чересчур вспыльчив. Если он снова увидит тебя возле моего дома, я не поручусь за твою безопасность.

— Тогда… вы снова пришлете мне записку с хромым мальчиком?

— Я постараюсь. — Она пытливо посмотрела на него. — Но хочу быть кое в чем уверена. Ты не обидишь Джудит ни словом, не действием!

Он высоко вскинул голову под ее пристальным взглядом.

— Клянусь, что скорее умру, чем это случится.

Джонатан повернулся и побежал через рощу. Но через несколько шагов вдруг остановился и снова поспешил к ней.

— Мистрис Хардэм, той ночью я ничего не видел в вашем доме. Но я могу сказать нечто такое, что, возможно, заинтересует вас или как-то поможет.

— Что же это? — спросила она недоверчиво.

— У моего хозяина острый нюх. В первый же день, как мы приехали в замок, он велел мне обыскать пещеру на склоне холма в конце парка.

Кейт резко втянула в себя воздух.

— И что же ты там нашел?

— Ничего, мисс. Но я решил, что вам не помешает знать. — Он смущенно замолчал.

— Хорошо, что ты сказал об этом, — ответила Кейт. — Той ночью от меня зависела твоя жизнь. Ты, конечно, понимаешь, что можешь очень навредить мне, если…

— Я никогда так не поступлю. Напротив, я хотел бы как-то помочь вам.

Кейт провожала взглядом его худощавую фигуру, пока она не скрылась за деревьями. У тропинки лежали в траве брошенные ею колокольчики. Вздохнув, она подобрала их, представив, как они будут лежать здесь, увядая, погубленные ее рукой.

Джудит все еще сидела на бревне, ощупывая кусок дерева. Ее лицо выражало восторг. Услышав шаги Кейт, она сперва сделала быстрое движение, намереваясь спрятать подарок. Но желание поделиться радостью пересилило, как у ребенка.

Кейт повертела в руках дощечку, отметив, что она вырезана и отшлифована с большой тщательностью.

— А ведь это планшетка, которые вставляют в корсет. Ты догадалась?

— Я… не совсем. — Кровь прилила к щекам Джудит теплой волной.

Кейт сомкнула пальцы девочки вокруг подарка.

— Но ты поняла ее значение? Это знак любви…

— Мне кажется, я вижу сон, который в любую секунду может оборваться. Ущипни меня! Кейт незамедлительно оказала ей эту услугу, Джудит взвизгнула, и обе они рассмеялись. Но Джудит тут же снова сделалась молчаливой, погрузившись в мечты. В ее жизнь вошла любовь, она обрела новый смысл. Кейт собственной рукой ослабила нить, которая до этого связывала девочку исключительно с ней одной.

Над сонной гладью залива низко пролетел одинокий кроншнеп. Потом он взмыл вверх и превратился в легкий росчерк карандаша на розовеющем небосклоне. Его печальный крик эхом пронесся над лесом, перекрывая веселый щебет пернатых парочек, наполнявший рощу. И в этот миг Кейт поняла, что она — единое целое с этой одинокой птицей и открывшаяся ей внутри нее пустота бесконечна, как само небо.

Вечернее солнце спускалось в залив, мягким светом озаряло деревню. Колокольня казалась совсем черной на фоне малинового неба. Рядом с вытащенными на берег лодками сновали суетливые чайки.

Кейт сидела на скамье у моря и смотрела невидящим взглядом на эту привычную с детства картину. Она оставила Джудит за плетением корзины, погруженную в мечты. А Джеми, сосредоточенно склонив голову, пытался скопировать буквы алфавита. Она тихо, чтобы им не мешать, закрыла за собой дверь, этим мирным вечером желая остаться наедине со своими мыслями.

За внешним спокойствием деревни она чувствовала скрытое напряжение, которое к полуночи воплотится в действие. Вода стоит высоко, луна идет на убыль, звякают уздечки и глухо ступают копыта, мигает фонарь, чавкает вода у берега, на который вытаскивают лодки, и вот уже тянется вереница навьюченных лошадей по длинному туннелю между стволами старых вязов.

Но она почему-то не ощущала прежнего радостного трепета, представляя все это. Прежняя азартная дрожь не пробегала по спине, не покалывало иголочками кожу. Ночная вылазка имела для нее единственный смысл: этой ночью впервые после ссоры она увидит Ричарда. Она, как всегда, будет ждать его верхом на лошади, одетая в мужской костюм, и последующие два часа станет подбадривать его, побуждать к действиям и принятию решений, которые, как теперь она ясно понимала, противоречили его натуре.

Разве удивительно, что он ушел от нее к утонченной, женственной Арабелле? Кейт понимала это теперь, но мудрость пришла к ней с большим опозданием. Слишком долгое время она подавляла инстинкт, который напоминал ей о том, что она — существо слабого пола. Когда она наконец захотела, чтобы он взял инициативу на себя, оказалось, что ее привычка главенствовать, а его — уступать слишком глубоко укоренилась, чтобы вот так сразу сломаться, даже под натиском страсти.

Если бы она в тот первый вечер уклонилась от его объятий, утаила свои чувства, сыграла в недотрогу вместо того, чтобы раскрыть перед ним свое сердце, не кончилось бы все совсем по-другому?

Кончилось? Неужели долгие годы их тесной дружбы, доверия и преданности, привязанности и взаимопонимания можно вот так взять и погасить в горькую минуту, словно свечку?

Вся ее жизнь в последние недели сделалась цепью жестоких ссор. Да, она спасла от смерти Джонатана, вызволила Джеми из полного страданий существования, избавила Вилли от хлыста, хотя вместо этого и отстегала его словами.

Но даже сейчас этим мирным тихим вечером вид церкви напоминал о ее стычке с сэром Генри Глиндом и об обмене запальчивыми репликами с его дочерью. Теперь она знала, что ее подозрения насчет Арабеллы необоснованны. Вилли, а не Арабелла, донес сквайру, что в склепах спрятаны бочки с контрабандным вином.

Внезапно Кейт поняла, что именно должна сделать. Если им с Ричардом и суждено расстаться, то пусть это произойдет иначе. Если ее гордость и чересчур сильная воля толкнули его в объятия другой женщины, то, пусть даже это и разбило ей сердце, она не должна испытывать горечи. Она сейчас же пойдет к нему, пока это решение еще свежо. Она смиренно попросит у него прощения за то, что опрометчиво оговорила Арабеллу, вернет ему ту глупую детскую клятву и пожелает счастья. А о дальнейшем лучше не думать.

Она торопливо направилась по хорошо знакомой с детства тропинке. На подступах к усадьбе все было так же, как всегда, — мирно паслась на выгоне кобыла Ричарда и, увидев Кейт, подбежала к ней, чтобы угоститься пучком сочной травы. Западные окна полыхали пламенем, а сама усадьба уже погружалась в быстро надвигавшуюся темноту. Как всегда при виде этого прелестного дома из серого камня, стоявшего в окружении вековых деревьев, она не могла не отметить, насколько гармонично вписывается старый помещичий дом в окружавший его ландшафт. Эта гармония внесла в ее душу умиротворение и вселила неожиданную надежду.

Поглаживая кобылу, Кейт задержала взгляд на знакомых и любимых деталях, мысленно поздоровалась с каждой башенкой, обвела любовным взглядом клумбу у террасы, лужайку перед скрытым зарослями падуба озером.

Одно время она думала, что этот дом станет и ее домом. Здесь в полной мере осуществилось бы ее предназначение, она отдала бы Ричарду всю любовь, скрытую в ее страстном сердце, воспитала бы его детей, заботилась о Джудит, нашла уголок и для Джеми…

Глупые, наивные мечты! И все же… Может быть, и сейчас еще не поздно? Может быть, ей удастся вернуть Ричарда силой своей любви? Неужели она, которая никогда не смирялась с поражением, так легко позволит отнять самое главное, что есть у нее в жизни?

Она расправила плечи, снова зашагала по аллее и вошла в дом через маленькую боковую дверь, которой пользовалась всю жизнь. Едва она оказалась внутри, как ее со всех сторон обступили воспоминания — о первом дне, проведенном здесь, о первой встрече с Ричардом. Тогда она ласково, сочувственно коснулась его щеки. Если сейчас она раскроет перед ним эту сторону своей натуры, будет нежной, уступчивой, не станет ничего от него требовать, неужели он сможет захлопнуть дверь в счастье перед ее лицом?

Она мысленно обратилась к Богу, умоляя его помочь найти правильные слова, сдержать свой вспыльчивый нрав, понять женским чутьем, как вести себя во время этой встречи, которая решит ее судьбу.

Протягивая вперед руки, с потемневшими глазами на затуманенном лице, она двинулась через холл к библиотеке.

В этот момент отворилась дверь в гостиную. Кейт услышала голос Ричарда и… журчащий женский смех. От неожиданности она в первое мгновение застыла на месте. Но появление Арабеллы побудило ее к действию. Она быстро огляделась. На память ей пришли укромные места, куда она пряталась в детстве, играя с Ричардом в прятки.

Быстро и бесшумно она скользнула в нишу под лестницей.

Примерно за полчаса до этого Арабелла воскликнула:

— Папа, неужели вы не можете оставить эту тему? Я не думаю, что мистер Кэррил пригласил нас на обед, чтобы выслушивать рассуждения о вреде, который наносит контрабанда.

Сэр Генри поджал губы.

— Ты дерзишь мне. К тому же я вижу, что каждый раз, как я поднимаю эту тему, мистер Кэррил проявляет к ней явный интерес. Правда, я до сих пор не понял, на чьей он стороне — закона или же преступников.

— Я скорее просто не придаю этому значения, — пожал плечами Ричард. — Может быть, в ваших глазах это и предосудительно. Но в наших местах, в чем вы, должно быть, уже убедились, сэр, люди придерживаются принципа: «Живи и давай жить другим». Готов допустить, что в Лондоне все обстоит иначе.

— Именно так, сэр. Я горжусь, что в моем округе законы соблюдались более исправно. Здесь, как вы изволили заметить, это, к сожалению, не так. Когда мировой судья стареет и здоровье его сдает, как в случае с сэром Томасом…

— Вы встречались с ним? — вырвалось у Ричарда.

Прерванный на полуслове, сэр Генри нахмурился:

— Хотя он и не удостоил меня визита, я тем не менее счел своим долгом представиться. Вас это как будто удивило, мистер Кэррил, чтобы не сказать — обеспокоило?

— Ошибаетесь, сэр. Я скорее восхищен вашим усердием. Ведь вы поселились здесь так недавно…

Рука баронета, собравшегося взять понюшку табаку, но заподозрившего насмешку, повисла в воздухе. Однако лицо молодого человека было абсолютно серьезным. Арабелла, слишком хорошо знавшая отца, чтобы решиться на еще одно дерзкое замечание, подавила зевоту и взглянула на спинет. Ричард перехватив ее взгляд, поклонился, приглашая поиграть.

Он стоял за стулом Арабеллы и переворачивал страницы, очарованный ее голосом, завороженно глядя на бегавшие по клавишам пальчики. Но мозг его работал в ином направлении…

Утром он съездил в Чичестер убедиться, что пещеры, в которых этой ночью предполагалось спрятать товар, надежны. И обнаружил в одной из них на уступе фонарь, обгоревшую свечу и трут. По-видимому, здесь недавно кто-то побывал. Он спрятал все это в темном углу, решив еще раз предупредить людей о необходимости соблюдать крайнюю осторожность.

Потом с вершины холма он заметил двух верховых, направлявшихся по дороге в Чичестер. Ослепленный после темноты пещер солнцем, он не мог точно разобрать, что это были за люди. Но один из них, одетый в черное, очень напоминал сэра Генри Глинда.

Возможно, сквайр просто совершал прогулку. Или же какое-нибудь неосторожно оброненное слово, некая досадная случайность навела его на тайники контрабандистов? Теперь, когда оказалось, что он наведывался в магистрат, можно было предположить, что дела обстоят именно так.

Как же быть с предстоявшей этой ночью вылазкой? Рискнуть и воспользоваться все-таки чичестерскими пещерами? Или правильнее будет проследовать дальше, пусть даже до Хоршема?

Ричард ругал себя за то, что пригласил Арабеллу и ее отца к себе в такой вечер, когда ему следовало бы думать о предстоящей операции. Ему хотелось сейчас остаться одному, чтобы еще раз хорошенько все осмыслить. Неужели он участвует в этом в последний раз, как предложила Кейт? Почему бы и нет? Тогда он сможет ухаживать за Арабеллой с чистой совестью. Он поморщился, вспомнив слова, сказанные им Кейт.

Внезапно он понял, что музыка прекратилась. Арабелла, озадаченная и недовольная, смотрела прямо на него.

— Простите, что утомила вас, — произнесла она холодно.

Он поспешно перевернул страницу.

— Прощу прощения. Я так заслушался…

— Не лгите, сэр. Ваши мысли были далеко отсюда, и я вряд ли способна их развеять. Мои способности весьма скромны…

Он произнес покаянным тоном:

— Вы играете с огромным чувством, мисс Глинд. Хотел бы я, чтобы этот инструмент был более вас достоин.

Она взглянула на отца и увидела, как тот потирает руки вульгарным жестом, который всегда так ее раздражал.

— Вы предлагали, сэр, показать мне при удобном случае остальные ваши картины…

Ричард с поклоном предложил ей руку. Сэр Генри, как и прежде, отклонил приглашение Ричарда и, по-видимому, глубоко ушел в свои мысли.

У подножия лестницы Ричард вдруг остановился. Арабелла, легко опираясь на его руку, спросила:

— Вас что-то встревожило, мистер Кэррил? У вас удивленный вид.

— Мне послышалось, что меня кто-то позвал по имени. Но поскольку тут никого больше нет, мне, наверное, показалось.

И все-таки он не мог целиком отдаться беседе с ней. Слишком сильным было ощущение присутствия Кейт где-то рядом. Он уговаривал себя, что это только плод воображения. Она бы не пришла, после того как прогнала его с таким презрением, с таким ожесточением. Тем более, что спустя несколько часов перед их ночным выступлением они встретятся в условленном месте…

Мысль об этой встрече привела его в смятение, так что он даже споткнулся на последней ступеньке.

— И все-таки вы сегодня немного рассеянны, сэр, — сдержанно проговорила Арабелла.

— Просите. Есть обстоятельства, которые…

— Настолько занимают ваш ум, что не оставляют места для развлечений?

— Боюсь, что да. Но я намерен выкинуть их из головы и сделаю все, чтобы развлечь вас.

«Развлечь!» Арабелла с горечью повторила про себя это слово. Бродить по унылой галерее, разглядывая посредственные картины! Но если это ее единственный шанс со временем вернуться в Лондон, она должна это вынести. До сих пор Арабеллу удивляло снисходительное отношение отца, который даже поощрял ее общение с Ричардом. До сегодняшнего дня, когда она поняла, что у него имеется скрытый мотив, что слова молодого сквайра о контрабанде сэр Генри воспринял, в отличие от нее, вовсе не как шутку. Он, по-видимому, действительно поверил…

Она искоса взглянула на Ричарда из-под ресниц. Нет, невозможно! Изящный, хрупкий, спокойный… Его так же невозможно представить во главе преступной банды, как и ее отца. Она отмахнулась от этой нелепой фантазии и попыталась завладеть его вниманием:

— Столичные развлечения успешнее отвлекли бы вас от ваших забот.

— Боюсь, что они очень скоро наскучили бы мне, мэм.

Она отшатнулась от него в шутливом ужасе:

— Как можно выносить подобный приговор, когда так мало знаешь? Если бы мы сейчас перенеслись в Лондон, сэр…

Дальнейших ее слов Ричард не слышал. Он вспомнил, как увидел ее в первый раз в окружении щегольски одетых, изысканных кавалеров — цвета столичной молодежи. Если бы они перенеслись в Лондон… Возможно ли, что в привычной для нее обстановке она не обратила бы на него никакого внимания?

Ему вспомнилось, сколько раз она заговаривала о своей нелюбви к сельской местности, о желании вернуться в Лондон. Как он мог всерьез поверить, что она захочет остаться здесь навсегда, вдали от друзей, балов, вечеринок и театра — единственно ради любви к нему? Но почему тогда она так подчеркнуто радуется его обществу? Пытается увлечь его своими чарами?

Он словно услышал слова Кейт, содержавшие в себе ответ на этот вопрос: «Ты самый завидный жених в округе… Она получит от тебя колечко на палец прежде, чем откроет тебе свое сердце».

Он ответил со вздохом:

— Надеюсь, вам еще представится возможность вернуться в Лондон, мисс Глинд. Наши незатейливые занятия скучны для вас. Если вы здесь останетесь, то будете чувствовать себя птицей с подрезанными крыльями, оказавшейся вдали от родного гнезда. Я могу это понять, я чувствовал себя так в столице…

Его тон был таким отчужденным, что Арабелла широко раскрыла глаза. Видимо, где-то она взяла неверную ноту. Она решила было, что в этой галерее, где однажды он уже проявил немалый пыл, она приручит его окончательно. Наверное, она слишком разговорилась о Лондоне, а это едва ли благоразумно, ведь все его интересы сосредоточены в этом захолустье.

Она быстро перебрала в уме возможные близкие ему темы для разговора и остановилась на висевших над их головами картинах:

— Этот пейзаж, должно быть, написан уже довольно давно? Я узнаю озеро, но здесь нет мрачных зарослей, которые закрывают его со стороны дома. По-моему, раньше ландшафт намного выигрывал.

Ричард ответил не подумав:

— Это была идея Кейт — дать падубу разрастись, чтобы лебеди и дикие утки, которые вьют тут гнезда, чувствовали себя в большей безопасности.

Арабелла выпустила его локоть, брови ее взмыли вверх.

— Кейт? А могу я спросить, кто такая эта Кейт?

Ричард с возрастающим чувством тревоги понял, что эта барышня задает так же много вопросов и рассказывает так же мало о себе, как ее отец.

— Кейт — мой лучший друг, — твердо ответил он.

— В самом деле? А могу я со временем удостоиться чести познакомиться с ней?

Ее нарочито безразличный тон внезапно возмутил его.

— Я полагаю, что вы уже знакомы, мэм. Вы встречались с мисс Хардэм на кладбище.

Арабелла отшатнулась от него, словно он ее ударил.

— Та девица — ваш друг?

Он молча наклонил голову.

— Но… но ведь вы же — джентльмен! — воскликнула она, от возмущения забыв о благоразумии. — А эта мисс Хардэм, как мне говорили, содержит школу для деревенских детей.

— Да, это так. И она великолепная учительница и прекрасно знает классическую литературу.

Арабелла уставилась на него во все глаза. Сейчас в его лице она не находила никаких следов страсти. Вместо этого она почувствовала между ними некий невидимый барьер и поняла, что воздвигла его собственными руками. Она с горечью подумала о том, что в Лондоне не опускала свой взгляд ниже герцога. Но если сейчас она упустит этого мужчину, жизнь для нее потеряет всякую перспективу. Она отчаянно придумывала, как ей завоевать его снова.

— Как вы знаете, сэр, я в ваших краях недавно и незнакома со здешними обычаями. Я… я бы хотела, чтобы вы объяснили мне мои ошибки. Если я должна усвоить новые правила поведения, если здесь принято общаться с людьми, которые не принадлежат к… к…

— Избранному кругу?

Она вспыхнула, теряясь под его суровым взглядом.

— Вам нет нужды усваивать новые правила поведения, мэм, — спокойно продолжал он. — Это только я нарушил старые, и охотно. Поскольку мисс Хардэм делает мне честь, даря меня своим расположением, я счел бы себя последним грубияном, отвергая его.

Едва он произнес эти слова, как в его голове словно вспыхнул яркий огонек, рассеявший все тревоги и сомнения. Он так жаждал защищать Арабеллу, а вместо этого оказался защитником Кейт, которая никогда не терялась в самой опасной ситуации и не нуждалась в покровителе, которая… Он уставился поверх головы Арабеллы в серый сумрак за окном, ничего не видя, кроме вереницы быстро сменяющих друг друга картин. Он представил, как впервые обнял Кейт и как на ее ресницах сверкнула бриллиантом слеза в пламени свечи. Как она поникла, опустила голову, уязвленная его похвалами в адрес Арабеллы. Как она пожелала ради него стать настоящей леди. А отчетливее всего вспомнилось ему, как она опустилась перед ним на колени и замерла в ожидании — в ожидании, что он признается ей в любви, ответит на ее чувства и оба они растворятся в неземной радости.

«Не запрещай мне, Ричард…»

Сказав это, она дала ему шанс. Дурак, жалкий слепец! Ослепленный иллюзией ее подавляющего влияния, он испугался ее любви, которую она предлагала ему с такой щедростью.

Чем он ответил ей? Небрежным поцелуем, ничего не значащими словами? Неудивительно, что, почувствовав его сопротивление, она бросила ему в лицо поток горьких слов.

Бессознательно он прошептал ее имя. Арабелла замерла.

— Кажется, сэр, вы в самом деле не склонны придерживаться никаких общепринятых правил поведения — а в данный момент даже обычной вежливости. Будьте столь любезны проводить меня к отцу. Наше общество, видимо, раздражает и утомляет вас.

Вспыхнув, он забормотал извинения. Но она уже спешила прочь от него по галерее, и ее походка уже не напоминала плавное скольжение лебедя, теперь ее юбка дергалась из стороны в сторону резкими рывками. Больше она не разговаривала с ним, за исключением нескольких формальных слов, сказанных на прощание.

С чувством облегчения он смотрел, как удаляется по аллее карета. Теперь он может остаться наедине со своими мыслями. Больше всего ему хотелось пойти к Кейт, попросить у нее прощения, поклясться ей в вечной верности, прошептать в ее сочувственное ушко все мучившие его сомнения и тревоги. Но впервые в жизни он не мог этого сделать, потому что эти сомнения и тревоги только причинили бы ей боль. Он даже и не знал толком, что именно хочет сказать ей. Разве то, что Арабелла отныне стала для него мимолетным сновидением, призраком, чей бледный пальчик поманил его в абсолютно чуждый ему мир.

Его мир был здесь, в усадьбе, и в этой маленькой суссекской деревне, с людьми, которых он знал и которым доверял… и с Кейт, которая была его вторым «я».

Он уже собрался приказать подать лошадь, как вдруг вспомнил! Его ждали дела более ответственные, чем улаживание личных проблем. План сегодняшней вылазки придется изменить. Он должен будет продумать и организовать путешествие более дальнее, потому что воспользоваться чичестерскими пещерами сейчас было бы большой глупостью. До сих пор сэр Генри действовал вслепую. Но сейчас — какие факты он разведал, какие секреты скрывал за этой бледной маской, служившей ему лицом?

Ричард попытался углубиться в проблему, но его мысли разбегались. Он вышел из дома и направился к озеру, надеясь, что движение поможет сосредоточиться. Но и тут не нашел никакого ответа, только лебедь-самец сердито зашипел на непрошеного гостя.

Вернувшись домой, он бесцельно бродил из комнаты в комнату, тогда как душа его с мучительной тоской стремилась к Кейт. Она была повсюду, ее голос звучал в его ушах. Только в гостиной образ Кейт несколько померк. Он твердо закрыл дверь в эту комнату, отстраняя от себя блеклые краски и хрупкую мебель и спинет, за которым Арабелла навела на него свои коварные чары.

Он прошелся по холлу. В библиотеке, где они с Кейт провели столько часов, разговаривая, смеясь, постепенно становясь частью друг друга, — там он скорее найдет мужество и силу, чтобы противостоять неведомой опасности, которая может угрожать им всем этой ночью.

У камина он задержался, протянул руки к огню, чувствуя, как теплая умиротворяющая атмосфера комнаты проникает в него. Скоро, скоро он увидит Кейт. При этой мысли его сердце болезненно сжалось. Он зажмурился и вспомнил свое страстное влечение к ней. Теперь между ними не существует преград, которые он возвел своим рассудком, они принадлежат друг другу и отныне вместе пойдут по жизни, это так же неизбежно, как смена времен года или морские приливы и отливы…

Ричард бросился в потертое любимое кресло и потянулся к трутнице. Но вместо нее рука нащупала…

Он резко выпрямился, потрясенный. На полированном столике был золотой крестик, который он много лет назад подарил Кейт. В том, как он лежал, не было небрежности, как если бы его швырнули сюда в гневе, но цепочка с трогательным смирением высилась рядом с крестиком маленькой безнадежной горкой.

Он вспомнил, как ему послышался у лестницы голос Кейт, как почудилось, что она где-то совсем рядом. Теперь Ричард понял, что она действительно приходила. Она пришла к нему — и застала его с Арабеллой! Тогда она прошла в эту полную воспоминаний комнату и аккуратно положила на столик его подарок, а вместе с ним вернула ему его обещание, которое он не сдержал.

И он, полный самоосуждения и раскаяния, осыпал себя горькими язвительными словами.

Час спустя Ричард ехал по темной аллее, так и не приняв окончательного решения относительно чичестерских пещер. Мысли его были в смятении, и только одна из них не подлежала сомнению — через несколько минут, встретив Кейт, он должен будет убедить ее, не оставив ей ни малейшего повода для сомнений, в своей любви, в том, что она необходима ему как воздух. Слова сами собой рождались в его голове. Он даже тихо произнес их вслух. Но когда придет момент, сердце подскажет ему лучше рассудка.

Луна на миг вышла из-за туч, заставив его нахмуриться. Эта ночь не слишком-то темна. Но с французской стороны пришло сообщение, что судно сегодня войдет в залив.

Но едва он въехал в рощу, как облако скрыло ночное светило и его окружила непроглядная тьма. Где-то рядом тихо переступила копытами лошадь, скрипнуло седло. Перебросив поводья через локоть, он протянул вперед руки.

— Катарина! Моя дорогая Кейт! — прошептал он.

Но ему ответил не голос Кейт. На пони Тома Блэкмора сидел пастух Сайлас.