Глава 20
— Это не один и тот же револьвер, уверяю вас.
Её звали Фиона Макфедзин, и она, как говорилось в сообщении Эвелин Миллз, была «лучшим экспертом графства Файф в области баллистики». Она работала в полицейском управлении в Гленротсе. Фокс не сразу нашёл его; слишком много развилок и явный дефицит дорожных указателей. Мало того, Макфедзин работала не в основном здании. Фокса направили в приземистое кирпичное строение, расположенное позади бензоколонки, где какой-то полицейский в форме заправлял свой автомобиль.
— Ну да, там её логово, — кивнул он в ответ на вопрос Фокса.
Макфедзин сама вышла отпереть ему дверь. На ней не было обычного белого халата. Казалось, будто в своём «логове» без окон она чувствует себя как рыба в воде. Вдоль одной из стен громоздились всевозможные строительные материалы — от кирпича до дерева, — изрешечённые пулевыми отверстиями. Внимание Фокса привлекла небольшая кабинка: одна стена была стеклянная, другая, выкрашенная белой краской, — забрызгана розово-красными пятнами. Макфедзин пояснила Фоксу, что они используют её для того, чтобы определить характер разбрызгивания капель крови от выстрела.
— И что же вы используете в качестве мишеней? — поинтересовался Фокс.
— Всё что угодно — от арбузов до свиных голов. Мой дядя работает мясником. Это здорово нас выручает.
Макфедзин была молодой энергичной особой. Она устроила Фоксу небольшую экскурсию по своим владениям. За компьютером сидел её ассистент. Она представила его как Пола, и он рассеянно помахал Фоксу рукой, не отрывая взгляда от экрана компьютера.
— Много у вас в Файфе совершается преступлений с применением огнестрельного оружия? — спросил Фокс.
— Нет, не очень. На самом деле мы здесь в качестве эксперимента. И у нас в любой момент могут выдернуть ковёр из-под ног — «в целях экономии бюджетных средств». Ну, вы понимаете…
У Макфедзин не было даже собственного рабочего стола, она ютилась на табуретке у узенькой стойки вдоль одной из стен, и это её вполне устраивало. Она налила им обоим кофе из стоявшего на стойке кофейника, а Фокс, безуспешно попытавшись примоститься на второй табуретке, в конце концов, остался стоять.
— Ещё раз спасибо, что согласились уделить мне время, — сказал он.
Она кивнула и поднесла кружку к губам, держа её обеими руками.
— Как вы можете быть так уверены насчёт оружия? — спросил Фокс. Кофе был слишком крепкий, но он всё равно сделал ещё один маленький глоточек, чтобы она не обиделась.
— Ну, во-первых, заводские номера, — сказала она. — У Пола в прошлом году образовалось немного свободного времени, и он обработал на компьютере все старые документы. — Она показала Фоксу распечатку. — Это оружие, которое использовал Фрэнсис Вернал. Судя по всему, длина ствола — четыре дюйма, а не шесть. Пуля того же самого калибра, но барабан рассчитан на шесть патронов, а не на пять. Она передала Фоксу вторую распечатку. — А револьвер, из которого был убит мистер Картер…
Фокс изучил детали.
— Да, похоже, револьверы разные, — согласился он. — Здесь сказано, что револьвер, из которого застрелили Вернала, был уничтожен.
Она кивнула.
— Так происходит со всем огнестрельным оружием, которое мы изымаем. — Она вручила ему третий листок. Это был детальный список оружия полицейских управлений Файфа и Тейсайда, предназначенного для переплавки. Список был совсем коротким. Револьвер, найденный на столе Алана Картера, должен был быть уничтожен в октябре 1984 года. Тот, что был найден около автомобиля Вернала, разделил ту же участь год спустя.
— У вас есть документы на оба револьвера? — спросил Фокс.
— Это всё, что мы смогли сделать, — извинилась Макфедзин, дуя на свой кофе.
— Должно быть, они в какой-нибудь картотеке, — подал голос Пол. — В Национальной лаборатории баллистики в Глазго, например. Погребены где-то глубоко в архивах.
— Значит, их происхождение вам неизвестно? Макфедзин покачала головой.
— Револьвер в доме Алана Картера… Как вы думаете, как он туда попал?
— Где-то между камерой хранения и плавильной печью он бесследно исчез.
Фокс кивнул в знак согласия.
— Такое уже случалось прежде?
— У нас достаточно строгие правила на этот счёт — куча всевозможных квитанций и выписок…
— Выходит, этот случай — нечто из ряда вон выходящее? — Фокс снова изучил распечатки. — Кто-то присвоил его, — предположил он.
— Похоже. В смысле, его могли уронить или положить не туда… — Она заметила выражение его лица. — Хорошо, это маловероятно, — нехотя признала она.
— Вам известно, кто конкретно за это отвечал? Кто непосредственно контролировал процесс уничтожения оружия?
— Дальше, — сказала она, жестом показывая ему перевернуть последнюю распечатку.
— Вот это да, — ахнул Фокс, потому что там было имя, которое он сразу узнал.
Гэвин Уиллис.
— И что? — с нетерпением спросила Макфедзин. Фокс постучал пальцем по листку.
— Инспектор Уиллис, — объяснил он. — Алан Картер работал под его началом. Он купил его дом, когда Уиллис умер.
— Это могло бы всё объяснить, — заметил Пол, разворачиваясь к ним лицом на вращающемся стуле. — Револьвер находился в доме. Картер нашёл пушку и присвоил её себе…
— Делая более вероятной версию самоубийства, — добавила Макфедзин.
— Или версию о том, что кто-то знал, где лежит револьвер, и спокойно им воспользовался, — возразил Фокс. — Разве не вы первая заметили, что с отпечатками что-то неладно?
Она кивнула.
— Первым делом мы проводим трасологическую экспертизу, — объяснила она, — потом сопоставляем диаметр ствола с калибром пули, чтобы знать уже наверняка. После этого устанавливаем его происхождение.
— Долгое время им никто не пользовался, — продолжал Пол, — и за ним явно никто не ухаживал.
— Ржавчина, — пояснила Макфедзин. — И нехватка смазки.
— Неиспользованные патроны в барабане, — добавил Пол. — Им по меньшей мере лет сто.
— Судя по найденным нами волокнам, его, по всей вероятности, хранили обёрнутым в тряпку. В обрывок обычной белой хлопчатобумажной ткани.
— Значит, они должны были обыскать дом, чтобы найти эту ткань, — высказал предположение Фокс.
— Так они и сделали — по нашему запросу.
— Пока по нулям, — торопливо добавил Пол.
— По нулям, — подтвердила Макфедзин.
Фокс надул щёки и с шумом выпустил воздух.
— И к какому же выводу вы пришли?
— На самом деле я не очень в этом уверена, — призналась она. — У Пола есть версия, что кто-то принёс револьвер в дом, убил Алана Картера, потом приложил его пальцы к стволу в неудачной попытке сымитировать самоубийство… — Она запнулась.
— Но? — с нетерпением спросил Фокс.
— Но… Вы сами только что привели веские доводы в пользу того, что, возможно, револьвер всё это время находился в доме.
— И у Алана Картера, надо полагать, были причины чего-то опасаться, — предположил Фокс. — И поэтому он держал оружие под боком.
— Эта версия не работает, — сказал Пол, поднимаясь со стула и наливая себе ещё кофе. — Убитый сидел за столом. По характеру разбрызгивания крови мы установили, где он находился в тот момент, когда его застрелили. Если кто-то вырывает у вас из рук револьвер и наставляет его на вас…
— Вряд ли вы останетесь сидеть к нему спиной, — согласился Фокс. Он на мгновение задумался. — А что, если кто-то наставляет на вас револьвер и приказывает вам садиться? Если он что-то хочет от вас, что-то, что находится на столе?
Пол обдумал эту мысль и неторопливо кивнул.
— Вы находите это для него, а потом он стреляет в вас?
— Или вы отказываетесь, но он всё равно стреляет, — добавила Макфедзин. В комнате на мгновение воцарилась тишина.
— Итак, вопрос на засыпку, — нарушил молчание Фокс, — был ли револьвер всё это время в доме, или кто-то принёс его в ночь убийства?
— Я знаю, что в уголовном отделе кивают на племянника, — заметила Макфедзин. — Дескать, он знал, где что лежит в доме, и уж наверняка ему было известно, где Картер хранил револьвер.
— Нельзя сказать, чтобы эти двое были по-настоящему близки, — возразил Фокс. — И если револьвер действительно хранился в доме, Картер ни словом об этом не обмолвился даже своему самому близкому другу. Так что там с исчезнувшей тканью?
— Убийца забрал её с собой, — выдвинул версию Пол.
— Если это был убийца, — поправила его Макфедзин.
— Если это был убийца, — согласился ассистент и повернулся лицом к Фоксу. — И вот ещё что… Фиона совершенно права, утверждая, что не так уж много оружия исчезает бесследно, а сейчас, как мне кажется, такое вообще невозможно.
— Но тогда, в то время? — нетерпеливо спросил Фокс.
— Несколько стволов, в разное время всплывших в полиции, начали свою жизнь в армии. Тогда, в семидесятые, много чего — в том числе и взрывчатых веществ — бесследно исчезало из военных казарм и уходило гулять по стране. Большая часть предназначалась для Смутных времён.
— Для Северной Ирландии?
— Члены вооружённых группировок нуждались в оружии. Оружие похищалось по их заказу.
— К чему вы клоните?
Пол пожал плечами.
— Тот револьвер вполне мог предназначаться для Белфаста.
— Ольстер — не единственное место в стране, где орудовали террористы, — напомнил ему Фокс. — У нас, на материке, их тоже было порядочно. — Он подумал о Шотландской национально-освободительной армии и письмах-бомбах на Даунинг-стрит, о спецподразделении «Чёрная жатва» с их спорами сибирской язвы…
И об их гипотетическом спонсоре, Фрэнсисе Вернале.
— Возможно, вы правы, — сказал Пол. Он подошёл к шкафу с документами, открыл один из ящиков и углубился в поиски. Макфедзин снисходительно улыбнулась Фоксу. Тот кивнул в знак согласия. Пол отлично знал своё дело. Минуту спустя он нашёл, что искал, и передал Фоксу фотографию. Фокс взглянул на неё. Стол в отделении полиции. На нём на обозрение журналистов было выложено огнестрельное оружие. Много, очень много оружия. Дюжина винтовок, снабжённых ярлыками; пистолеты, револьверы и прочие боеприпасы, упакованные в пластиковые мешки для сбора улик. Фокс прочёл наклейку на оборотной стороне: «1980-й год, судебное разбирательство по делу Шотландской республиканской социалистической лиги». Он кивнул Полу.
— Ещё одна отколовшаяся группировка к вашему списку, — заметил он. — И вы хотите сказать, что кое-что из этого арсенала утекло из армии?
— В результате так называемых краж в казармах. Фокс заглянул ему в лицо.
— Кражи, совершённые своими?
— Всё, что для этого требуется, это пара-тройка «сочувствующих», переданный кому-то под шумок ключ — а ещё, чтобы кто-то стабильно закрывал на это глаза…
— Я вижу только гильзы от дробовиков, но не сами дробовики, — сказал Фокс, передавая фотографию Макфедзин.
— В принципе это в порядке вещей, — пояснила она. — Никто не утверждал, что члены этих группировок блистали умом.
— Даже их лидеры?
— Ведь мы поймали их, верно? — Она для пущей убедительности помахала фотографией перед лицом Фокса.
Пол в это время убрал фотографию обратно в папку. Фокс задумчиво потёр подбородок.
— Можно мне задать вам ещё один вопрос?
— Валяйте, стреляйте, извините за выражение. Фокс не смог удержаться от улыбки.
— У вас есть собственная версия относительно недавних взрывов?
Макфедзин показала на компьютер Пола:
— Пол тут проделал кое-какую работу по этому делу. Пластиковые контейнеры, заполненные обломками металлической арматуры — болты, шурупы, шайбы… Словом, всё, что можно найти в любом магазине, где продаются слесарные инструменты.
— Значит, это вряд ли работа подростков?
— Если только, конечно, они не читали «Поваренную книгу анархиста», — ввернул Пол.
— Хотя им пока недостаёт, — добавила Макфедзин, скрещивая руки на груди.
— Однако вся беда в том, что они растут на глазах, — предупредил её коллега.
Макфедзин задумчиво кивнула.
— Да, это точно. На глазах…
— И однажды, когда они почувствуют, что всё идеально?.. — задал наводящий вопрос Фокс.
— Их мишенями перестанут быть деревья, — заключила Макфедзин.
Фокс долго и напряжённо размышлял, не сделать ли крюк в Керколди и перекусить в закусочной «Пэнкейк» с Каем и Нейсмитом, но, взвесив все «за» и «против», решил, что не стоит. Вместо этого он вернулся в Эдинбург, по дороге заехав на заправку, чтобы перехватить бутерброд и залить бак до верха. Он позвонил загодя, но Чарльз Мангольд был занят до двух. В половине второго Фокс припарковался у Нью-Таунского офиса «Мангольд и Бэйн» в центре города. Офисы располагались на первом этаже террасы дома в георгианском стиле, и их окна выходили прямо на парк Квин-стрит Гарденс. Молоденькая девушка-секретарь за стойкой лучезарно улыбнулась Фоксу и предложила присесть. На кофейном столике лежали номер газеты «Файнэншел Таймс», журнал о гольфе и последние каталоги городской недвижимости.
Когда у входа остановилось такси, Фокс поднялся на ноги и проследил за тем, как Мангольд выходит из машины; его лицо разрумянилось от выпитого в обед. Едва он вошёл, как сразу заметил Фокса и протянул ему руку.
— Хорошо провели выходные, инспектор?
— По большей части в чтении.
— Что-нибудь увлекательное?
— Говоря по правде, просто не оторваться.
Фоксу показалось, что Мангольду понравился его ответ.
— Марианна, пожалуйста, кофе — хорошего крепкого кофе, — отрывисто скомандовал он секретарше. Фокс отрицательно покачал головой, давая ей понять, что ему кофе не надо. Мангольд уже открыл дверь справа от конторки. Они вошли в комнату, которая много лет назад была прихожей частного жилого дома. Холодный камин, и широкая представительная лестница на второй этаж. Через другую дверь у подножия лестницы они вошли в комнату, служившую, как предположил Фокс, для приёма гостей. Величественный камин, над ним — старинное зеркало в раме; затейливые лепные карнизы и лепнина на потолке. Мангольд включил свет, но зажглась лишь часть светильников.
— Марианна сказала мне, что у вас что-то срочное, — начал он, приложив руку к электрическому радиатору, а затем включив его. — Скоро должно потеплеть, — добавил он, зябко потирая руки.
— Хорошо пообедали? — поинтересовался Фокс. — «Нью-Клаб»?
— «Ундина», — поправил его Мангольд.
— Тогда, в тот вечер… Вы ждали гостей?
— И?
— И случилось так, что Колин Кардональд был одним из них?
Мангольд покачал головой.
— Хотя я видел его в клубе в тот вечер — он дремал, сидя на стуле с наполовину разгаданным кроссвордом на коленях. — Мангольд взглянул на часы. — Марианна уже предупредила вас?
— Она сказала, что у меня в распоряжении пятнадцать минут. — Повинуясь пригласительному жесту хозяина, Фокс устроился за отполированным до зеркального блеска овальным столом. — Но всё это имеет значение, если я работаю на вас — а это не так. Я офицер полиции, и это полицейские дела, так что я буду заниматься этим столько, сколько потребуется.
В дверь постучали; прибыли кофе, бутылка минеральной воды и два стакана. Секретарша спросила Мангольда, желает ли он, чтобы она разлила напитки.
— Да, пожалуйста, Марианна.
Они подождали, пока она удалится, закрыв за собой дверь. Мангольд, зажмурившись, пил кофе большими жадными глотками.
— Теперь я уже не могу пить так, как раньше, — пояснил он. — И у меня впереди действительно чрезвычайно загруженный день.
— Тогда я сразу перейду к сути вопроса — а точнее, двух.
— Выкладывайте.
— Я желал бы поговорить с Имоджен Вернал.
— Это невозможно, — оборвал его Мангольд, решительно взмахнув рукой. — Что ещё?
— Если я с ней не увижусь, я оставлю эти две ваши папки на выходе у секретаря и вы больше никогда обо мне не услышите.
Мангольд посмотрел на Фокса тяжёлым взглядом, выпятив нижнюю губу.
— А по какой, собственно, причине вы так рвётесь её увидеть? — спросил он.
— А по какой, собственно, причине вы так рьяно её оберегаете?
— Я уже говорил вам: она очень больна. А я не хочу, чтобы ей стало ещё хуже. — Мангольд помолчал. — Второй вопрос, — скомандовал он, выуживая из кармана большой носовой платок.
— Не раньше, чем мы разберёмся с первым.
— Уже разобрались, — отрезал Мангольд, отирая рот носовым платком.
Фокс решился попытаться объяснить:
— Я хочу, чтобы она вспомнила, хочу послушать, как она говорит о муже.
— Всё, что вы хотите знать о Фрэнсисе, вам могу рассказать я!
— И тем не менее вы не были за ним замужем.
— Я знал его так же хорошо, как Имоджен.
Фокс не стал утруждать себя ответом; вместо этого он обозначил второй вопрос.
— Все эти полувоенные группировки восьмидесятых — Шотландская республиканско-социалистическая лига, Шотландская национально-республиканская армия, спецподразделение «Чёрная жатва»… Я забыл, как там называлась гаэльская…
— Siol Nan Gaedtheal.
— Вот именно.
— То есть «Гаэльские семена».
— Насколько Вернал был близок к ним? Мне известно лишь то, что я читал.
— Здесь Имоджен ничем не сможет вам помочь. Ни один из этих слухов не достигал её ушей.
— Но до вас они доходили?
— Разумеется.
— И вы в них верили?
— Я периодически спрашивал об этом Фрэнсиса. Но всякий раз он одним взглядом отметал все намёки.
— Но всё-таки… Как вы думаете?
Мангольд отхлебнул кофе, обдумывая ответ.
— Вы хотите спросить, принимал ли он активное участие в их деятельности? Нет, сомневаюсь. Но он мог помогать им иными средствами.
— Юридические консультации?
— Возможно.
— Что-то ещё?
— Мало было собрать средства, в коих они, разумеется, нуждались, — надо было суметь их сохранить. Фрэнк наверняка знал, как это грамотно сделать.
Фокс кивнул.
— Выходит, он был их банкиром?
— У меня нет ни единого доказательства.
— Мог ли он хранить деньги при себе?
Мангольд только пожал плечами в ответ.
— О каких суммах может идти речь?
— Тысячи фунтов, — предположил Мангольд. — В начале восьмидесятых произошло несколько крупных банковских ограблений плюс несколько вооружённых налётов на машины инкассаторов.
— И в этом были замешаны члены Шотландской национально-освободительной армии?
— Да; по крайней мере в то время так считалось.
— Все те годы, что вы работали вместе с ним, вас ничего не смущало? Подозрительные посетители, совещания за запертыми дверьми, странные телефонные звонки…
— Странностей у него было не больше, чем у других адвокатов, — отвечал Мангольд с кривой усмешкой. Он задумчиво уставился на дно чашки. — Мне и вправду пора завязывать с алкоголем за обедом. А то потом всё из рук валится. — Он поднял глаза и посмотрел на Фокса. — Мы с вами закончили, инспектор?
— Не совсем. Вы когда-нибудь слышали от него конкретные имена?
— Имена?
— Имена членов различных группировок.
— Полагаю, британской разведке известно больше, чем мне.
— Но сейчас никого из разведки здесь нет…
Мангольд не стал спорить и, наморщив лоб, углубился в размышления.
— Нет, я никогда не слышал от него ни одного имени, — заключил наконец он.
— И вам никогда не казалось, что кто-то из друзей Вернала, как бы это сказать, немного ему не подходит?
— Мы по роду своей деятельности всяких повидали, инспектор. Бывало, после двух-трёх пивных оказываешься в компании бомжей и отпетых головорезов. Никогда не знаешь, проснёшься ли ты поутру с наколкой или какой-нибудь заразой — или не проснёшься вообще.
Фокс выдавил из себя улыбку, потому что почувствовал, что Мангольд именно на это рассчитывал.
— Каковы ваши собственные политические взгляды, мистер Мангольд?
— Теперь я юнионист…
— А тогда?
— В общем и целом тогда тоже.
— Уму непостижимо, как вы при этом могли водить дружбу с махровым националистом. — Фокс немного помолчал, собираясь с мыслями. — Или именно здесь на сцене появляется миссис Вернал?
— Я бы предпочёл, чтобы она вообще не появлялась, — едва слышно произнёс Мангольд.
— Но иначе невозможно, — настаивал Фокс, отчего-то тоже понизив голос. Мангольд вдруг показался ему усталым и беспомощным. Он безвольно поднял руки, словно сдаваясь, а потом со стуком уронил их на стол.
— Посмотрим. Может, я и смогу что-нибудь сделать. — Он помолчал, уставившись на дно чашки. — Пожалуй, выпью я ещё кофе.
— Благодарю вас за то, что уделили мне время. — Фокс начал подниматься из-за стола. — Но помните: это вы ко мне обратились, а не я к вам.
— Да уж… — протянул Мангольд. Судя по его тону, он уже жалел, что ввязался во всё это.
— Да, тут вот ещё что…
Мангольд уже поднялся из-за стола и теперь стоял лицом к лицу с Фоксом.
— Алан Картер когда-нибудь говорил вам о машине?
Ему показалось, что Мангольд немного смешался.
— О какой машине?
— О «вольво» Фрэнсиса Вернала.
— Нет, не припоминаю — а почему вы спрашиваете?
— Так, просто, — пожал плечами Фокс. — Но про себя подумал: «Интересно, что ещё он от тебя скрывал… И почему?»
Мангольд остался в комнате — Фокс настоял на том, что сам найдёт выход. Он остановился у стойки секретаря. Девушка подняла голову и приветливо улыбнулась.
— Марианна, не так ли? — осведомился Фокс. В ответ она кивнула и снова улыбнулась. — Вы позволите мне задать вам один вопрос? Я то и дело порываюсь спросить об этом Мангольда, но почему-то всё время забываю…
— Да?
— Название фирмы — «Мангольд и Бэйн»: этот Бэйн существует?
— Раньше она называлась «Вернал и Мангольд», — пояснила она.
— Ах да. Пока бедняга Фрэнсис был жив… — Фокс старался говорить так, будто он один из старинных клиентов Мангольда. — Вы, разумеется, слишком молоды для того, чтобы помнить его?
— Разумеется, — кивнула она, явно слегка смутившись из-за того, что он допустил саму мысль о том, что она — какой ужас! — может иметь отношение к такой ветхозаветной старине.
— Итак, мистер Бэйн?.. — подсказал ей Фокс.
— Никакого мистера Бэйна никогда и в помине не было. Это девичья фамилия…
— Вдовы мистера Вернала, Имоджен? — догадался Фокс. — И она тоже в некотором смысле партнёр?
— Нет. Мистер Мангольд имел в виду нечто совсем другое, своего рода дань памяти друга, как мне кажется.
— А не кажется ли вам, что если бы он сохранил имя Вернала, это было бы больше похоже на дань памяти? — спросил Фокс.
Похоже, эта мысль никогда не приходила в голову Марианны.
— Спасибо за помощь, — поблагодарил Фокс, слегка поклонился и вышел.
Глава 21
Фокс сидел у себя за столом в офисе департамента по надзору и контролю, не сводя глаз с погасшего монитора компьютера. Боб Макьюэн разговаривал по телефону. Разговор, как всегда, вращался вокруг грядущей реструктуризации. Контролёров не сегодня-завтра поглотят «Стандарты и ценности». Они перейдут, по словам Макьюэна, от «микро» к «макро».
— Только не спрашивайте меня, что всё это значит.
Фокс уже отослал сообщения Тони Каю и Нейсмиту и теперь ждал ответа. Он подумывал о том, чтобы заехать в центральную библиотеку, покопаться в газетных архивах. У него были вырезки из «Скотсмен», но не из «Херальд» или любой другой шотландской газеты того времени. Начать с того, что шансы что-нибудь найти были практически равны нулю. Средства массовой информации очень скоро потеряли и без того небольшой интерес к той истории.
Когда дверь кабинета открылась, Фокс увидел, что их непосредственный начальник, начальник местной полиции ведёт посетителя. Шефа звали Джим Байарс. Он был при полном параде, включая форменную фуражку, что означало, что он либо на пути на какое-то очередное совещание, либо намеревается пустить кому-то пыль в глаза. Посетителю на вид было лет под пятьдесят: загорелое лицо, квадратный подбородок и седеющая шевелюра. На нём были костюм-тройка и галстук, похоже, из натурального шёлка. Из нагрудного кармана высовывался кончик носового платка.
— А, Малькольм, — сказал начальник. А потом добавил, обернувшись к гостю: — Это «Профессиональные стандарты» — наш, так сказать, энергетический блок.
— А, «бесшумная бригада»? — осведомился гость с непринуждённой улыбкой. Акцент выдавал в нём англичанина. На протянутой Фоксу руке не было кольца. Фокс покосился на Макьюэна. Было невооружённым глазом видно, что босс разрывается на части. С одной стороны, из соображений вежливости надо было завершить разговор и встретить высокого гостя, но с другой — он хотел показать Байарсу, что недаром ест свой хлеб. Он махнул начальнику рукой, давая ему понять, что закругляется. Байарс, в свою очередь, знаком показал, что в этом нет необходимости.
— Я просто показываю старшему инспектору Джексону, что тут и как, — объяснил он Фоксу. И снова, обернувшись к Джексону: — Малькольм Фокс — инспектор в ранге детектива, но мы редко используем эту формулировку.
— Много работы? — спросил Джексон у Фокса.
— Справляемся потихоньку, — ответил Фокс, в душе жалея, что не успел включить компьютер. На его рабочем столе было как-то голо, в лотке — жалкая стопочка бумаг. Интересно, имеет ли Джексон какое-либо отношение к грядущей реорганизации? Не вознамерился ли он часом сократить пару-тройку должностей? У него и вид соответствующий — сухой, расчётливый прагматик-реалист.
— Вы ведь сейчас в Файфе работаете? — спросил начальник и нахмурил лоб, осознав, как глупо прозвучал его вопрос.
— Не сегодня, сэр. А моя команда — да. — Фокс сглотнул. У него не было никаких оснований полагать, что начальник знает, что он отстранён. А если и знает, то едва ли захочет доносить эту новость до сведения высокого гостя. — Что привело вас сюда? — спросил Фокс у Джексона. Байарс опередил его с ответом.
— Старший инспектор Джексон — сотрудник службы политической безопасности, а точнее департамента по борьбе с терроризмом.
— Не знал, что у нас в Эдинбурге свирепствуют террористы, — не удержался Фокс.
Джексон наградил его всё той же непринуждённой улыбкой.
— А как же взрыв в лесном массиве на окраине Пиблс? — парировал он. — А до того — Локерби? Фокс кивнул, давая ему понять, что он в курсе.
— Мы полагаем, что это могли быть пробные заходы, инспектор.
— Но почему Пиблс?
— Чистой воды случайность; это могло произойти где угодно. — Джексон немного помолчал. — Помните аэропорт Глазго? Преступники мирно жили-поживали в его окрестностях.
— А коль скоро Пиблс входит в состав Лотиан-энд-Бордерз, — пояснил Байарс, — мы решили помочь старшему инспектору Джексону и его людям.
Что ж. Значит, Джексон вовсе не сухарь-бюрократ. Джексон цепким взглядом оглядел офис, будто вбирая в себя каждую деталь. Боб Макьюэн отчаянно пытался завершить разговор.
— Что там у вас стряслось в Файфе? — спросил англичанин.
— Ничего особенного, — ответил Фокс.
— Один офицер уголовной полиции, — кинулся объяснять Байарс Джексону, — был осуждён за то, что неоднократно преступал закон. Нас вызвали, чтобы проверить, какое отношение к этому имели его коллеги.
Джексон поглядел на Фокса, и Фокс прочитал его мысли: Я тебя понимаю, приятель — никогда не раскрывай больше, чем необходимо.
Макьюэн наконец завершил звонок и теперь подошёл к ним. Байарсу пришлось по второму кругу представить гостя и дать необходимые пояснения.
— Интересно… — протянул Макьюэн, складывая руки на груди. — Неужели это никогда не кончится?
— Что вы хотите этим сказать? — спросил Джексон.
— Внутренний терроризм. Последнее дело Малькольма тоже, как это ни странно, имеет отношение…
— Неужели? — с неожиданным воодушевлением воскликнул Джексон.
Наверняка это Нейсмит. Держу пари, это он проболтался Макьюэну. Больше некому.
Фокс пожал плечами с напускным равнодушием.
— Весьма отдалённое, — нехотя признался он.
Но Джексона было не так-то легко сбить с панталыку.
— А более конкретно?
— Один из тех, кого допрашивал Малькольм, — бросился объяснять Макьюэн, — проводил частное расследование по делу некоего адвоката, замешанного в связях с шотландскими сепаратистами.
— Четверть века назад, — подчеркнул Фокс.
Байарс посмотрел на Джексона:
— Это, конечно, не совсем то, что ваши лесные террористы в Пиблсшир…
— Не совсем, — согласился Джексон. Его следующий вопрос был адресован Фоксу: — А что случилось с адвокатом?
— Погиб в автомобильной аварии, — доложил Фокс.
— В отличие от самого исследователя, — добавил Макьюэн. — Он пустил себе пулю в висок.
— Боже мой, — только и сказал Джексон, наградив Фокса всё той же непонятной, обескураживающей улыбкой.
Когда час спустя Нейсмит перезвонил Фоксу на мобильный, Фокс был в кабинете один. Макьюэн умчался на очередное совещание где-то в другом конце здания. Прежде чем Нейсмит успел открыть рот, Фокс сердечно поблагодарил его за то, что он растрепал Макьюэну об Алане Картере и Фрэнсисе Вернале.
— Он спросил меня, над чем я работаю, — оправдывался Нейсмит.
— Что ж, всё равно спасибо на добром слове. Теперь нами заинтересовались в особом отделе. — Фокс в двух словах изложил коллеге суть недавних событий.
— А может, это даже и кстати, — возразил Нейсмит. — Спроси у него, нет ли у них чего-нибудь на Вернала? И правда ли, что они следили за ним или нет?
— Думаешь, он так тебе всё и выложит, даже если что-то знает? Это было двадцать с лишним лет назад — неужели ты думаешь, что у секретных агентов есть мгновенный доступ к информации?
— Наверное, нет, — согласился Нейсмит. — Но как тогда мы выясним, шпионили за ним или нет?
— А мы не будем это выяснять, — оборвал его Фокс. В трубке ненадолго воцарилось молчание.
— Хочешь узнать, что у меня есть? — спросил наконец Нейсмит.
— Что?
— Баррон и его свалка металлолома.
— Тебе удалось с ним связаться?
— Сейчас он уже в летах, но память просто феноменальная. Когда я ему об этом сказал, он посмеялся и ответил, что это, дескать, потому, что большая часть его бизнеса велась «втёмную», то есть минуя бухгалтерский учёт. И добавил, что я легко мог бы сдать его со всеми потрохами налоговой полиции…
— Но тебе всё-таки удалось расспросить его о машине?
— Он и о машине помнит так, будто это было вчера. Говорит, её привезли на эвакуаторе, но не успел он и глазом моргнуть, как уже объявился какой-то тип и потребовал отбуксировать её в другое место.
— Гэвин Уиллис? — догадался Фокс.
— Он самый, — подтвердил Нейсмит. — Они доволокли драндулет до холма, ведущего к дому, но чтобы затащить его наверх в гараж, потребовалось четыре пары крепких мужских рук.
— Он объяснил, зачем она ему понадобилась?
— Не думаю, что это в принципе кого-либо интересовало. Он заплатил Баррону наличными, и всё шито-крыто.
— И что, никто потом не заходил на свалку, не интересовался, куда подевалась машина?
— Уиллис сунул ему ещё двадцатку сверху и велел говорить всем, что колымага отправилась прямиком под пресс.
— И Баррон ни разу не поинтересовался, почему он так на этом настаивал?
— С его слов выходит, что когда коп говорит тебе «делай то-то и то-то», ты без лишних вопросов делаешь то, что тебе сказали.
— Сомневаюсь, что в наши дни это действительно так. — Фокс немного помолчал, переваривая информацию. — Уиллис плотно занимался огнестрельным оружием, — проинформировал он Нейсмита. — Он вполне мог присвоить револьвер, из которого был убит Алан Картер.
— Возникает вопрос: зачем?
— Я сам до сих пор теряюсь в догадках. Что ещё запомнил Баррон о машине? Сам-то он часом ничего из неё не свистнул?
— Ничего, по крайней мере мне он ни в чём не признался, и вряд ли на это стоит рассчитывать.
— Да, тут уже ничего не попишешь, — размышлял вслух Фокс, расхаживая по пустому кабинету.
— Какие ещё будут указания, Малькольм?
— Гэвин Уиллис: было бы неплохо, если бы ты разузнал, когда и при каких обстоятельствах он скончался. Может, у него остался кто-нибудь из родственников…
— Когда и при каких обстоятельствах… Сделаем. — Судя по тону, Нейсмит записывал его указания на бумажке.
— Ты виделся с Тони? — спросил Фокс.
— Он сказал мне, что пригласил Билли и Бекку на чашечку кофе.
— Парикмахерш? — Фокс остановился у окна, из которого открывался вид на автостоянку и Феттес-колледж за ней. Похоже, занятия только что закончились и учащиеся вот-вот должны были разойтись по домам. У ворот колледжа в ожидании своих чад выстроилась длинная очередь родительских машин. — Чем он только думает?
— Гормоны? — предположил Нейсмит.
Фокс заметил старшего инспектора Джексона, тот направлялся к своей машине в сопровождении Байарса. У Джексона был собственный шофёр и, как полагается, представительское авто. Джексон забрался на заднее сиденье, Байарс предупредительно захлопнул за ним дверцу. Когда автомобиль выруливал со стоянки, окно опустилось. Джексон глядел прямо в окна департамента по надзору и контролю. Со своего места он никак не мог видеть Фокса по ту сторону стекла, но тот всё равно инстинктивно отпрянул, сам до конца не понимая, почему он это сделал.
Глава 22
Вдова Фрэнсиса Вернала проживала в отгороженном от посторонних глаз особнячке в викторианском стиле в престижном районе Эдинбурга Сент-Джайлс Грейндж. Узкие улочки были пусты: ни машин, ни пешеходов. Да и самих домов почти не было видно. Как и их владельцы, и богатства этих владельцев, они прятались за высокими бетонными заборами и крепкими деревянными воротами. Чарльз Мангольд был непреклонен: Фокс может побеседовать с вдовой, но лишь в его присутствии. Фокс, в свою очередь, настаивал на том, что в таком случае это теряет всякий смысл. И тем не менее, подъехав к подъездной аллее, Фокс сразу заметил чёрное такси на обочине. Как только он вышел из машины, чтобы объявить о своём прибытии по домофону, Мангольд моментально выскочил из салона.
— Я вынужден настаивать… — решительно начал он.
— Настаивайте, сколько угодно.
— А что, если Имоджен сама захочет, чтобы я был рядом?
— Тогда она скажет мне об этом без церемоний. А пока вы останетесь по эту сторону ворот.
Мангольд побагровел от ярости, но ничего не сказал. Просто вернулся в салон и со стуком захлопнул за собой дверцу. Фокс сказал, что ему назначена встреча. Ворота с глухим механическим гулом начали отворяться вовнутрь; Фокс вернулся к машине и сел за руль. В глубь территории вела длинная извилистая аллея, с обеих сторон обсаженная густым кустарником. Фокс вырулил на покрытую гравием площадку перед двухэтажным домом с остроконечной крышей. Смеркалось, в аккуратно подстриженных кронах деревьев устраивались на ночлег птицы. Машину Фокс запер только по привычке. Парадная дверь особняка была открыта, на пороге стояла женщина на вид лет тридцати пяти. Она представилась как Эйлин Карпентер.
— Я присматриваю за миссис Вернал.
— В смысле, вы её сиделка?
— И не только.
Когда Фокс вошёл в холл, ему в нос ударил тяжёлый затхлый запах плесени, хотя здесь недавно вытирали пыль. Карпентер предложила ему чаю.
— Будьте добры, если вас не затруднит, — ответил Фокс и проследовал за ней в гостиную.
В гостиной ему в глаза сразу бросилось огромное эркерное окно. Кресло Имоджен Вернал было повёрнуто так, что из него открывался вид на небольшой садик, разбитый у границы её владений.
— Надеюсь, вы простите меня, если я останусь сидеть, — сказала она. Фокс представился и пожал ей руку. Её светлые, пепельного оттенка волосы были тонкими и лёгкими как пух, на щеках и на лбу были отчётливо видны зловещие пигментные пятна. Кожа была почти прозрачной, на руках и шее набухли вены. Фокс мысленно прикинул, что она весит килограммов сорок пять, не больше. Её глаза, хотя и смотрели устало, не были лишены интереса к жизни. Зрачки были слегка расширены — вероятно, побочное действие каких-то недавно принятых препаратов.
Фокс устроился на парадном кресле, стоявшем чуть поодаль. На полу валялась раскрытая книга в твёрдом переплёте — роман Чарльза Диккенса. Фокс предположил, что в круг обязанностей Эйлин Карпентер входит также чтение вслух своей подопечной.
— Впечатляющий у вас особняк, — заметил Фокс.
— Да.
— Вы жили здесь вместе с мужем?
— Его купили для нас мои родители — в качестве свадебного подарка.
— Хорошие родители.
— Богатые, — поправила она его с лёгкой улыбкой.
На каминной полке стояли в рамках фотографии её мужа. Одна из них показалась Фоксу знакомой: самозабвенно витийствующий оратор с неизменно сжатым кулаком перед невидимой аудиторией.
— Как жаль, что мне не довелось его послушать, — искренне сказал Фокс.
— Думаю, у меня сохранились кое-какие аудиозаписи. — Она немного помолчала и подняла палец. — Хотя нет, — поправила она себя, — я передала их в дар Национальной библиотеке, равно как и его книги и дневники. По ним, к вашему сведению, защищали докторские диссертации. Когда его не стало, один видный американский сенатор написал некролог для «Вашингтон Пост». — Она кивнула, будто в подтверждение собственных мыслей.
— Он был сильной, неординарной личностью, — согласился Фокс. — Всё время на публике…
Её глаза немного сузились.
— Чарльз рассказывал мне о вас, инспектор. Как жаль, что тот человек погиб… Какая трагедия. — Она ещё немного помолчала. — Чарльз остался за воротами?
— Да.
— Он очень заботливый.
— Он был одним из ваших любовников?
Она не сразу ответила, видимо, затруднившись с ответом.
— Вас послушать, так я прямо Иезавель какая-то. — Её шотландский акцент с каждым словом проявлялся всё ярче.
— Просто мне показалось, что он до сих пор вас любит.
— Это правда, — согласилась она.
— И потом, ходили упорные слухи, что у вас с Верналом был непростой брак. Бурный.
— Бурный? — Она мысленно взвесила это слово. — Неплохое определение.
— Как вы познакомились?
— На баррикадах.
— Надеюсь, не в буквальном смысле?
— Почти — во время сидячей забастовки в университете. Если мне не изменяет память, мы протестовали против войны во Вьетнаме. — Она задумалась, вспоминая прошлое. — Хотя, может, это был апартеид или Родезия… Он уже был адвокатом, я — простой студенткой. Мы с самого начала нашли общий язык…
— Несмотря на разницу в возрасте?
— Мои родители поначалу его не одобрили, — призналась она.
— В то время мистер Вернал был националистом?
— В юности он был коммунистом. Потом была Лейбористская партия. Национализм пришёл позже.
— Вы разделяли его политические взгляды?
Она, прищурившись, заглянула ему в лицо:
— Я что-то не совсем понимаю, чего вы от меня хотите, инспектор.
— Я просто хотел встретиться с вами и поговорить.
Она всё ещё обдумывала его последние слова, когда в гостиную вошла Эйлин Карпентер с подносом. Заварочный чайничек был совсем миниатюрный, и на подносе стояли одна чашечка из тонкостенного, почти прозрачного фарфора и изящный молочник. Чай был крупнолистовой и разливался через серебряное ситечко. Фокс поблагодарил Эйлин. Она спросила у миссис Вернал, что ещё им принести.
— Больше ничего не надо, спасибо, — ответила Имоджен Вернал. — Хотя… Наверняка Чарльз захочет, чтобы ты дала ему знать, что у нас всё в порядке. — И добавила, обращаясь к Фоксу: — Мы договорились, что он будет ждать весточки у ворот.
Когда Эйлин выходила из комнаты, её лицо залилось лёгким румянцем.
— Только не подумайте, что она шпионит, — успокоила Имоджен Вернал Фокса. — Просто иначе Чарльз весь изведётся…
Фокс сам налил себе чаю.
— Вам известно, с какой целью Мангольд нанял Алана Картера? — спросил он.
— Чтобы прояснить некоторые детали убийства моего мужа.
— Значит, вы полагаете, что это действительно было убийство?
— Я абсолютно в этом убеждена.
— И тогда, в то время, вы утверждали то же самое? Я что-то не припомню, чтобы об этом писали в газетах.
— Если честно, я немного боялась.
Фокс принял этот ответ.
— Выходит, всё, чем вы располагаете, — это лишь подозрения без единого весомого доказательства?
— Полагаю, как и вы, инспектор, — согласилась она, складывая руки на коленях.
— Вы не верите, что это было самоубийство?
— Это отпадает. У Фрэнсиса никогда не хватило бы на это смелости. На днях я много об этом размышляла. Я сказала врачам, что отказываюсь от химиотерапии и всего остального — я поняла, что хватит, я больше этого не вынесу. Морфий снимает боль, но ты всё равно её чувствуешь, даже через ватный тампон. Самоубийство надо тщательно обдумать, да и исполнение замысла требует определённого мужества. Я по натуре трусиха, Фрэнсис тоже был не из храбрых.
— Но ведь он не был неизлечимо болен?
— Он был здоров как бык.
— Несмотря на то что много курил?
— Да.
— Может, накануне вы сильно поссорились?
— Не сильнее, чем обычно.
— Снова «бурные» отношения?
— Бурные, но прочные. Скажите, вы уже слышали, что его называли «провокатором», «возмутителем спокойствия»? — Она вопросительно посмотрела на Фокса, тот кивнул в знак согласия. — Знаете, я бы очень огорчилась, если это было не так. Его нисколько не заботило, на чьей ты стороне — за него или против, — до тех пор, пока у тебя в груди бушует пламя страсти.
— На том месте, где он погиб, я видел мемориал…
— Его воздвиг Чарльз.
— А букет годичной давности?
— От меня.
Фокс немного подался вперёд.
— Как вы думаете, кто мог его убить, миссис Вернал?
— Понятия не имею.
— Накануне его гибели… Не припомните, может, его что-то беспокоило, тревожило?
— Нет.
— Он был уверен, что за ним следят агенты спецслужб.
— Это ему льстило, это означало, что он до них «докопался».
— Докопался? До кого?
— Я полагаю, до высших эшелонов власти.
— Каким же образом он до них «докопался»?
— Своими речами. Своим даром воздействовать на мировоззрение народных масс.
— Судя по опросам общественного мнения, его воздействие на народные массы было не то чтобы уж очень ощутимо.
Она отмела это предположение взмахом руки.
— Все, кто встречался у него на пути, все без исключения… неизменно попадали под его влияние.
Она замолчала, наблюдая за тем, как Фокс достаёт из внутреннего кармана фотографию Вернала с Крисом Фоксом.
— Вам знаком этот человек? — спросил он.
— Нет.
— Его звали Крис Фокс. Он тоже погиб, разбился на мотоцикле, за несколько лет до гибели вашего мужа. Это произошло неподалёку от Бернтайленда.
Миссис Вернал нахмурилась.
— Совсем близко от того места, где был убит Фрэнсис. Вы думаете, здесь есть какая-то взаимосвязь?
— Вряд ли.
— У вас с ним одна фамилия.
— Он приходился двоюродным братом моему отцу.
Она с любопытством взглянула на него:
— Он хорошо знал Фрэнсиса?
— Теперь остаётся только гадать. — Фокс ещё раз изучил фотографию и убрал её в карман. Потом отпил ещё чаю из чашки.
— Я слышал упоминания о незаконных проникновениях…
— Да. Сюда, в дом, и в его офис. Два раза за две недели.
— Вы сообщали об этом в полицию?
Она кивнула.
— Никто так и не был пойман.
— Много было похищено?
— Деньги и… драгоценности.
— И ничего из документов вашего мужа?
— Ничего.
— Фрэнсис когда-нибудь признавался вам в том, что сам временами действует в обход закона?
— Что вы имеете в виду? — Фоксу показалось, что она с неестественным напряжением вглядывается в окно, хотя уже совсем стемнело и сада не было видно.
— Поговаривали, будто бы он был близок к определённым политическим группировкам…
— Мне он никогда об этом не говорил.
— Но для вас мой вопрос не стал неожиданностью?
— У него был очень широкий круг знакомств, инспектор. Осмелюсь предположить, что кто-то из его знакомых, быть может, и хотел бы раздвинуть рамки борьбы шире, чем в то время позволял закон.
— И он поддержал бы такое желание?
— Не исключено.
— У вас в памяти не сохранилось ни одного имени?
Она покачала головой.
— Не мне вам говорить, — сказала она, — что друзья-политики подчас превращаются в заклятых врагов. Но если у Фрэнсиса и были враги — я хочу сказать, настоящие враги, — он тщательно это скрывал.
— Но вы знали о том, что он поддерживал деятельность военизированных группировок? Мистер Мангольд уверен, что вы об этом не подозревали…
— Чарльз не знает всего.
Фокс допил чай и поставил чашку и молочник обратно на поднос. В гостиной наступила тишина, растянувшаяся на добрых пару минут. Фоксу вдруг подумалось, что когда он уйдёт и оставит её одну, она будет сидеть вот так — безмолвно и неподвижно, в ожидании конца, созерцая собственное отражение в окне, за которым, как в зазеркалье, скрывается смутный мир, навеки для неё потерянный. Это напомнило Фоксу о словах отца: Я не сплю… просто лежу здесь и жду…
В конце концов Фокс откашлялся и решился нарушить молчание.
— Почему, по-вашему, он выбрал именно эту дорогу?
— Вы имели в виду, политическую?
Фокс улыбнулся сказанной им самим двусмысленности.
— Нет, дорогу между Анструтером и Сент-Эндрюсом.
— Было воскресенье, — сказала она, и при этих словах её голос немного упал. — А он часто проводил выходные в Файфе.
— Один?
— Не со мной.
По тому, как она это сказала, Фокс догадался, что она имела в виду.
— С другими женщинами? — предположил Фокс. Она едва заметно кивнула. — И много их было?
— Понятия не имею.
— Он останавливался в вашем летнем домике?
— Думаю, да. — Она опустила взгляд на колени и смахнула с них невидимую соринку.
— А Анструтер?.. — подсказал Фокс, ожидая её реакции. Наконец она вздохнула и, будто перед прыжком в воду, набрала полные лёгкие воздуха.
— Там жила она. — Она остановила на нём пристальный взгляд. — Когда мы с Фрэнсисом познакомились, я была завидной партией. Возможно, вы знаете, как это бывает.
— Отчасти, — отважился он, интуитивно догадавшись, что она ждёт от него ответа.
— Она, как и я, была студенткой. Элис Уоттс — так её звали.
— Это он вам сказал?
Она покачала головой.
— Об этом я узнала из писем. Её писем. Он прятал их в ящике стола у себя в кабинете. Вечность прошла, прежде чем я на них наткнулась — целый ворох. Читать не перечитать.
— Она жила в Анструтере?
Имоджен Вернал снова уставилась в окно.
— Она изучала политику и философию в Сент-Эндрюсе. Фрэнсис выступал с очередной речью перед студентами, а после занятий она подкараулила его. Полагаю, она была одной из его поклонниц. — Её голос упал почти до шёпота. — Я никому о ней не рассказывала.
— Даже Чарльзу Мангольду?
Она покачала головой.
— Следовательно, Алану Картеру тоже о ней ничего не было известно?
— И всё же Чарльз наверняка о ней знал, — задумчиво проговорила она. — Они как-никак были друзьями. А мужчины иногда делятся друг с другом своими секретами. За кружкой пива или стаканом виски… Ну, вы меня понимаете.
Фокс согласился, что у мужчин, как правило, так и бывает. В комнате заметно похолодало; самое время было задёрнуть тяжёлые, свисающие до пола гардины и включить газовый обогреватель.
— Я искренне хочу поблагодарить вас за то, что вы уделили мне время и были так откровенны со мной, — сказал Фокс, — и надеюсь, что эта встреча не последняя…
Однако вдова Вернала решила, что разговор ещё не закончен.
— Знаете, в какой-то момент я решилась её разыскать, — продолжала она. — Я почувствовала, что должна её увидеть — не для того, чтобы поговорить с ней, нет, просто увидеть. Адрес я узнала из её же писем. Но когда я пришла по указанному адресу, выяснилось, что накануне она поспешно собрала вещи и уехала. В университете мне сказали, что она бросила учёбу посреди учебного года. — Она немного помолчала. — Так что, возможно, она и вправду любила его.
— И вы до сих пор храните её письма, миссис Вернал?
Она кивнула.
— Я всё гадала, спросите вы меня об этом или нет. — Она перегнулась через подлокотник кресла и вытащила откуда-то пачку писем в конвертах. На конвертах не было ни марок, ни адресов. Стало быть, их отдавали непосредственно в руки.
Фокс повертел в руках пачку, не вскрывая её.
— Вы держали их наготове, — сказал он. — Почему я первый, кому вы о них рассказали?
Она улыбнулась.
— Вы настояли на том, чтобы наша беседа должна состояться с глазу на глаз, — объяснила она. — Вы выдержали натиск Чарльза. Всё это, с моей точки зрения, указывает на определённый… склад характера.
— Скажите, до вас в то время доходили определённого рода слухи? — отважился наконец Фокс. — В газетах намекали, что вы якобы меняли любовников как перчатки, и быть может, один из них…
— Не верьте не единому слову, — решительно заявила она. — Фрэнсис был моей первой и последней любовью, он до сих пор ею остаётся. Всего хорошего, инспектор. Спасибо, что зашли. — Она вдруг резко замолчала и о чём-то задумалась. — Вы тут спрашивали меня, кто убил Фрэнсиса. В каком-то смысле, полагаю, мы все его убили. А если бы я держала пари, то, не раздумывая, сделала бы ставку на вашего брата.
— Вы имеете в виду полицию?
— Полицию, контрразведку — вы лучше меня в этом разбираетесь. Судите сами: человек, которого нанял Чарльз, погиб при невыясненных обстоятельствах. Так что мой вам совет, инспектор: не теряйте бдительности.
— Как вы думаете, зачем Мангольд вообще его нанял?
— По-моему, я уже ответила на этот вопрос. А как вы думаете, зачем?
— Чтобы, пока вы оба ещё живы, пролить свет на тайну гибели вашего мужа…
Она обдумала его ответ, потом медленно покачала головой.
— Едва ли.
— Хорошо. Другие причины?
— Чарльз хочет втоптать в грязь имя Фрэнсиса, чтобы самому возвыситься в моих глазах.
— Вы хотите сказать, что он поставил себе целью доказать, что ваш муж пособничал террористам и изменял вам направо и налево?
Она слабо улыбнулась.
— Чарльз надеется, что, лёжа на смертном одре, я образумлюсь: отрекусь от Фрэнсиса и прижму Чарльза к своей иссохшей груди — в буквальном или переносном смысле, как вам угодно.
— Лично мне с трудом в это верится.
— Пожалуйста, не поймите меня превратно: всё это время Чарльз был мне хорошим другом, любящим и преданным.
— Но без той взаимности, на которую он рассчитывал?
— Да.
— И вашу девичью фамилию в название своей фирмы он внёс…
— Отчасти из-за неразделённой любви ко мне, — согласилась она. — По-вашему, это должно мне льстить?
Фокс промолчал, не зная, как ответить на этот вопрос. Покидая просторную, скупо меблированную гостиную, он мог видеть отражение миссис Вернал в тёмном окне — как и она его.
В ту ночь Фокс лежал в постели без сна и размышлял об Имоджен Вернал. Она отказалась от химиотерапии, но не утратила интереса к жизни. Она до сих пор любит своего мужа и любима Чарльзом Мангольдом. Фокс мысленно полюбопытствовал, на какие деньги живёт вдова — родительское наследство? Деньги, оставленные мужем? Или же услуги Эйлин Карпентер и всё остальное оплачивает Мангольд? Фокс подумал о своём отце, отчаянно борющемся со старческим слабоумием, о регулярных визитах сына и дочери, о поездках на взморье в Портобелло, о растаявшем мороженом у него на подбородке, пока кто-нибудь не достанет носовой платок…
Письма Элис Уоттс Фрэнсису Верналу были больше похожи на эссе — пространные, невразумительные, с явной политической окраской. Были там и проблески эмоций, но никаких цветистых фраз, пронзённых стрелой сердечек на полях, отпечатков напомаженных губ на последней странице. Фокс так и не смог определить, ответил ли ей Вернал хотя бы на одно из этих писем. Одно было ясно: в Анструтере он бывал часто, хотя ни на одном письме не была проставлена дата. Судя по некоторым событиям того времени, упомянутым в письмах, она писала их где-то между 1984 и 1985 годами.
Телефон Фокса заряжался на прикроватной тумбочке. Когда раздался звонок, ему пришлось сначала выдернуть вилку из розетки, а потом уж ответить. Это была Эвелин Миллз, на часах было одиннадцать вечера.
— Эвелин?
— Я тебя разбудила?
— Что-то случилось?
В трубке немного помолчали.
— Забавно, правда? — в конце концов сказала она, говоря чуть-чуть в нос. — Ты снова ворвался в мою жизнь. Я хочу сказать, ворвался в неё именно сейчас. — Фокс догадался, что она слегка подшофе.
— Нелады дома?
— Нет… не то чтобы… — Похоже, она только сейчас заметила, что на часах ночь. — Прости. Мне следовало подождать до утра.
— Всё в порядке.
— Знаешь, мой Фредди — просто душка.
— Не сомневаюсь.
— Если бы вы с ним познакомились, вы бы сразу поладили. Все его просто обожают.
— Я очень рад.
В трубке ещё немного помолчали.
— Забыла, зачем звоню, — призналась она.
— Захотелось излить душу?
— Нет, погоди, я вспомнила. Пол Картер разговаривал со Скоулзом.
— Да?
— Похоже, он очень напуган и не знает, кому доверять. Представляешь, дошло до того, что он в буквальном смысле спросил Скоулза, имеет ли тот какое-то отношение к смерти его дяди.
— И что на это ответил Скоулз?
— Что он сбрендил.
— Как, по-твоему, они разговаривали непринуждённо?
— Ничто не наводило на мысль, что они догадываются о прослушке.
— Ты уже сказала об этом Каю и Нейсмиту?
— Нет пока. Мне следовало передать им запись? Они работают на вашей территории. — Фокс помолчал, собираясь с мыслями. — Как продвигайся расследование по делу Алана Картера?
— Со скрипом.
— Как скоро племяннику будет предъявлено официальное обвинение в убийстве?
— Мы даже ещё не знаем, можно ли квалифицировать это как убийство.
— «Смерть при подозрительных обстоятельствах»? — спросил Фокс, дословно цитируя выдержку из гипотетической статьи в какой-нибудь газете.
— В соответствии с рекомендациями прокурора, — заметила Миллз. — А как у тебя дела?
— Валяюсь на диване, плюю в потолок.
— Везёт тебе.
— Везёт, — подтвердил Фокс.
— Ладно, давай прощаться…
— Эвелин, всякий раз, когда тебе захочется поговорить по душам, звони в любое время…
— Спасибо, Малькольм. — Она опять немного помолчала. — Как ты знаешь по своему горькому опыту, пара бокалов вина — и из меня можно верёвки вить.
— В той ситуации виноват был я. Я один.
— Виноват? Но в чём?
— Потому что в ту ночь я не был пьян.
— Но ведь не то чтобы ты воспользовался ситуацией…
— И всё-таки…
Она невнятно затянула какую-то песенку из репертуара Эдит Пиаф, потом вдруг резко оборвала себя и устало рассмеялась.
— Может, выпьешь пару стаканов воды — и в постель? — посоветовал Фокс.
— Вот и Фредди всегда так говорит, — вздохнула она. В трубке что-то потрескивало.
— Спокойной ночи, Эвелин.
— Сладких тебе снов, Малькольм.
Фокс снова поставил телефон на зарядку, откинулся на подушку и закрыл глаза. У кровати горел ночник; ему нравилось засыпать при свете. Когда на следующее утро он проснётся, то, прежде чем раздёрнуть занавески, выключит его. Фокс заложил руки за голову, открыл глаза и уставился в потолок. В конце концов его глаза начнут слипаться и он уснёт.
Так повторялось каждую ночь.
Но сегодня, прежде чем заснуть, он должен был кое-что обдумать.