К шести часам вечера в комнате для допросов уже никого не было. Шивон с облегчением смотрела вслед уходящим. Дерек Линфорд, после их встречи у автомата, не переставая бросал в ее сторону мерзкие двусмысленные взгляды. Дейви Хайндз всю вторую половину дня корпел над отчетом о финансовых делах Малколма Нельсона. Он оторвался от работы лишь однажды, когда вместе с Силверзом вел допрос симпатичной женщины по имени Шэрон Бернc, оказавшейся коллекционером предметов искусства. Когда они закончили, Шивон поинтересовалась у Силверза, кого они допрашивали. Объяснив, он напоследок ухмыльнулся.

– Дейви говорит, что ты ревнива…

Филлида Хоуз сидела на своем месте, и на ее круглом, как луна, лице сразу после обеденного перерыва появилось тревожное выражение, она все посматривала то на часы, то на дверь, надеясь, что Алан Уорд еще раз ее навестит. Но никто из комнаты для допросов №1 не появился и даже не промелькнул у дверей. Неожиданно Хоуз пригласила Шивон посидеть где-нибудь вместе после работы.

– Прости, Фил, – соврала Шивон, – у меня уже кое-что назначено.

Меньше всего ей сейчас хотелось слушать жалобы на охладевшего Уорда и утешать Хоуз, которой не терпелось выплакаться. Но Силверз и Грант Худ договорились пропустить по кружке пива, и Хоуз присоединилась к ним. Хайндз тоже был не прочь пойти с ними, и в конце концов все получилось, как он и хотел.

– И я бы не прочь пропустить кружечку, – сказал он, пытаясь не показывать охватившего его безысходного отчаяния.

– Я тоже могу составить вам компанию, – предложил Линфорд, – если вы не против.

– Чем больше, тем лучше, – ответила Хоуз. – Шивон, так ты точно не можешь?

– Нет, – ответила Шивон. – Тем не менее спасибо за приглашение.

В шесть она осталась в офисе одна. В наступившей тишине слышалось лишь негромкое жужжание ламп дневного света. Темплер уже давно была на каком-то совещании в Большом доме. Руководству не терпелось узнать, насколько продвинулось расследование убийства Марбера. Оторвав взгляд от Стены смерти, Шивон поняла, что если докладывать начальству по существу, то докладывать придется очень немного.

А его, как всегда, чрезвычайно интересовал результат. Особенно в тех случаях, когда были допущены какие-нибудь ошибки или к разработке принимались версии, не требующие больших усилий и времени. Ему очень хотелось повесить убийство на Донни Дау или Малколма Нельсона, даже если для этого пришлось бы кое-что притянуть за уши…

Много лет назад один из преподавателей колледжа как-то сказал ей: важен не результат, важно то, как вы его получили. Он имел в виду, что необходимо играть в открытую, прислушиваться и быть восприимчивым к чужим мнениям; быть уверенным, что в деле нет никаких скрытых проколов, иначе государственный обвинитель или коронер отфутболит дело назад для дополнительного расследования. Только суд должен решать, виновен обвиняемый или нет, а работа следователя заключается лишь в том, чтобы сшить все кусочки в одно целое…

Она перевела взгляд на письменный стол. Ее блокнот был весь исчеркан синими и черными каракулями и закорючками, но не все оставила ее рука. Она знала о своей привычке, разговаривая по телефону, рисовать спирали. А иногда кубы. Или прямоугольники, расчерченные под государственный флаг Соединенного Королевства. Один из рисунков сделал Хей-Хо Силверз: стрела и кактус – это его излюбленные символы. Некоторые никогда машинально не марают бумагу. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь такое делал Ребус или Дерек Линфорд. Для них это значило бы бесполезно растрачивать внимание. Она задумалась, какую информацию о ней мог бы почерпнуть из ее каракулей психолог или почерковед. Спираль, возможно, была бы истолкована как ее способ придать какую-то форму хаосу, царящему в расследовании. Кубы и флаги? Это как-никак вещи со строгой структурой. Стрелы и кактусы… тут она не смогла ничего придумать.

Одно имя в ее блокноте было обведено овалом, над верхней дугой которого был написан номер телефона.

Эллен Демпси.

А ведь Кафферти сказал тогда… У Эллен Демпси есть «друзья». А что это за друзья? Что это за люди, с которыми Кафферти не хочет связываться?

– Так вот что сделало с тобой повышение… – сказал Ребус. Он стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку.

– И долго ты за мной наблюдаешь?

– Не волнуйся, я не собираюсь за тобой шпионить. – Он вошел в комнату. – А что, все уже свалили?

– У тебя потрясающая наблюдательность.

– Прежние способности к логическим умозаключениям еще не совсем покинули свою обитель. – Ребус похлопал себя по лбу.

Его стул стоял возле стола, за которым сидел Линфорд. Он откатил его и установил напротив стула Шивон.

– Не позволяй этому придурку сидеть на моем стуле, – скривился он.

– На твоем стуле? А мне казалось, ты спер его из прежнего кабинета Фармера.

– Джилл же не захотела на нем сидеть, – сказал в свое оправдание Ребус, устраиваясь поудобнее. – Так что у вас в меню на сегодняшний вечер?

– Вероятнее всего, бобы с тостами. Устраивает?

Он сделал вид, что серьезно обдумывает этот вариант, укладывая при этом ноги на стол.

– Может быть, лучше boeuf en croute  и бутылка хорошего вина?

– Джин звонила? – вместо ответа спросила Шивон.

Ребус кивнул.

– Я хотел поблагодарить тебя за содействие нашему примирению.

– И где же вы встречаетесь?

– В «Номере один».

Шивон присвистнула:

– А там дают коробочки, чтобы взять недоеденное с собой?

– Думаю, что ради одной или двух костей беспокоиться не стоит. Что ты читаешь?

Вопрос вернул ее к тому, чем она занималась до его прихода.

– Здесь было записано имя Эллен Демпси, причем поверх других записей. Я просто хотела снова записать его, чтобы не забыть…

– О чем?

– Я думаю, с ней стоит пообщаться.

– По причине?

– По той причине, что Кафферти сказал, будто у нее есть друзья.

– Ты не думаешь, что Марбера убил Донни Дау?

Она отрицательно покачала головой:

– Конечно, я могу и ошибаться.

– А этот тип, художник? Я слышал, ты и его допрашивала…

– Было дело. Он получил от Марбера деньги, обещав не рассказывать о его махинациях.

– Но обещания не сдержал.

– Да…

– А ты и его не считаешь убийцей?

Она пожала плечами, изобразив на лице полное недоумение.

– Может, вообще к этому никто из них не причастен. Может, его убил какой-нибудь подросток и смылся.

Она улыбнулась:

– Известен ли хоть один случай во всей мировой истории, чтобы кто-то реально использовал этот довод в качестве алиби?

– Могу с полной уверенностью заявить, что в детстве пытался. А ты нет?

– Сомневаюсь, чтобы мои родители в это поверили.

– Я же не говорю, что чьи-то родители могли купиться на такое. Но почему бы ребенку не попытать счастья…

Слушая его, она задумчиво кивала головой.

– Ни у Дау ни у Нельсона в ту ночь, когда убили Марбера, нет алиби. Да и то, что рассказывает Кафферти, не внушает большого доверия…

– Думаешь, Кафферти все-таки имеет к этому отношение?

– Я пока только пытаюсь это выяснить. По всей вероятности, он является владельцем «Парадизо»… Ему должно было быть известно об отношениях Лауры и Марбера… Его шофер оказывается бывшим мужем Лауры, к тому же Кафферти еще и коллекционер, которого Марбер, возможно, обманывал.

– Так тащи его сюда.

Она посмотрела на него удивленными глазами.

– Что-то сомневаюсь, что он расплачется и начнет давать признательные показания.

– Все равно тащи его сюда, тащи даже ради собственного удовольствия.

Шивон пристально смотрела на обведенное овалом имя Эллен Демпси.

– Почему-то у меня такое чувство, что это будет скорее на пользу тебе, чем мне.

– Это потому, что вы слишком подозрительны, сержант Кларк.

Ребус посмотрел на часы и встал.

– Пришло время прихорашиваться? – поинтересовалась Шивон.

– Ну, надену чистую рубашку.

– Неплохо бы еще и побриться. Если ты хочешь восстановить с Джин прежние отношения.

Ребус провел рукой по подбородку.

– Да, побриться не мешает.

Глядя ему вслед, Шивон думала: мужчины и женщины, когда же отношения между ними стали такими сложными? И почему?

Она открыла блокнот на чистой странице и взяла ручку. Вскоре имя Эллен Демпси, занесенное в блокнот, оказалось в центре чернильного торнадо.

Ребус вымыл голову, побрился и почистил зубы. Отряхнул от пыли свой лучший костюм и отыскал новую, ни разу не надеванную сорочку. Развернув упаковку и вытащив все булавки, он примерил ее. Рубашку необходимо было погладить, но где утюг, он и понятия не имел… Да и вообще не был уверен, есть ли такой прибор в его хозяйстве. Но если надеть пиджак, никто и не заметит складок. Галстук розовый… Нет. Синий… Да. Пятен на нем он не заметил.

Одним взмахом он протер ботинки губкой для мытья посуды и насухо вытер кухонным полотенцем.

Осмотрел себя в зеркале. Волосы, высохнув, кое-где стояли дыбом, и он попытался их пригладить. Лицо было красным. Он понял, что это от волнения.

Он решил прийти пораньше. Можно будет заранее посмотреть на цены, чтобы не выглядеть перед Джин растерянным. Кроме того, разведав ситуацию на местности, он будет чувствовать себя увереннее. Может, проглотить стаканчик виски, так, для успокоения? Бутылка стояла перед ним на полу. Нет, лучше не надо, подумал он: я уже пропустил стаканчик, когда пришел. Он решил, что поедет на машине. Джин не водит, а раз есть хоть какой-то шанс, что они закончат вечер у нее в Портобелло, машина будет очень кстати. К тому же для него это будет причиной не пить слишком много вина: пусть она пьет за двоих.

А если он все-таки выпьет лишнее, оставит машину в городе, а потом заберет.

Ключи… кредитные карточки… что еще? Может быть, одежду на смену. Он всегда оставляет ее в машине. На всякий случай, если останется у нее… Нет-нет… если он вдруг заявит, что у него в багажнике одежда на смену, она поймет, что он рассчитывал именно на такое окончание вечера.

– Никаких заранее подготовленных трюков, Джон, – предостерег он себя.

Последний вопрос: лосьон после бритья – да или нет? Нет. На это есть свои причины.

И вот – выйдя из квартиры и пройдя половину лестницы, – он вспомнил, что не проверил сообщения на автоответчике. Что делать? И мобильник и пейджер у него с собой. Машина припаркована удобно, почти напротив подъезда. Ну как его лишиться… ведь стоит отъехать, и через две минуты оно будет занято. Ну, может, и не потребуется парковать здесь машину сегодня вечером.

Ну хватит думать об этом!

А что, если все меню будет на французском? Тогда она будет заказывать блюда для обоих. А может, лучше пойти на хитрость и сразу попросить ее сделать весь заказ на ее усмотрение? Отдать себя ей в руки и тому подобное. Он пытался представить, что еще может быть не так. На кредитной карточке окажется недостаточно денег? Маловероятно. Будет есть не той ложкой? Вполне возможно. Ему казалось, что подмышки у него уже взмокли.

Господи, Джон…

Все должно быть хорошо. Он открыл машину, сел за руль. Завелся.

Мотор работал без перебоев. Он включил заднюю скорость и съехал с парковочного места. Включил первую передачу и поехал к дороге. Арденн-стрит казалась узкой, поскольку по обеим сторонам была забита машинами, стоящими почти впритык друг к другу. Вдруг одна тронулась задним ходом прямо перед носом его автомобиля. Ребус нажал на тормоза.

Чертов идиот…

Он загудел, но водитель не сдвинулся с места. Ребус видел очертания его головы. Пассажиров в салоне не было.

– Проезжай! – закричал он. Дорогу загородил двенадцатилетний «форд» с висящей буквально на ниточке выхлопной трубой. Ребус решил запомнить номер, чтобы потом устроить этому придурку веселую жизнь.

Машина все еще стояла на месте. Отстегнув ремень безопасности, Ребус вышел из машины, громко хлопнув дверью, и направился к светло-синему «форду». Он прошел уже почти все расстояние, разделяющее машины, когда внезапно его осенило: Ловушка! Он оглянулся – позади никого не было. Он все-таки остановился; до водительской дверцы «форда» оставалось не больше четырех футов. Водитель продолжал сидеть на своем месте, положив руки на рулевое колесо. Уже неплохо. Значит, он хотя бы не держит в руках оружия.

– Эй! – закричал Ребус. – Проезжай или давай обсудим, что делать!

Руки соскользнули с баранки. Дверь с сухим скрипучим звуком, какой издают давно не смазанные петли, наконец распахнулась.

Мужчина, поставив одну ногу на землю, высунулся из салона.

– Надо поговорить, – сказал он.

Ребус, сощурившись, присмотрелся к нему. Он ожидал увидеть что угодно, только не это. Это лицо… этот голос. Этот призрак.

– Сейчас не могу, – справившись с собой, проговорил он. – Через двадцать минут мне нужно быть в одном месте.

– Нам хватит и десяти, – прозвучал ответ. Ребус впился взглядом в рот говорившего. Работу дантиста нельзя было назвать иначе как блистательной. Почерневшие зубы были либо удалены и заменены новыми, либо отшлифованы.

Для мертвеца старина Даймонд выглядел чертовски хорошо.

– Мы можем поговорить и позже, – произнес Ребус тоном человека, который просит об одолжении.

Даймонд покачал головой и вполз обратно в машину. Он почти полностью съехал с парковочного места задним ходом. Ребус должен был отойти в сторону, чтобы не оказаться зажатым между его «фордом» и своим «саабом». Из окна высунулась рука и помахала ему, приглашая ехать следом.

Ребус посмотрел на часы. Черт побери!

Оторвав взгляд от циферблата, он увидел удаляющийся «форд».

Десять минут. Десять минут он мог себе позволить. Он ведь специально поехал с запасом…

О, черт возьми!

Ребус уселся за руль своей машины и двинулся за Дики Даймондом.

Они проехали два или три перекрестка. Даймонд припарковался за одинарной желтой линией – вполне безопасное место в это время суток. Ребус остановился сразу за его машиной. Даймонд уже вылез из «форда». Они находились рядом с Брансфилд-Линкс – широким, поросшим травой склоном, где гольфисты время от времени отрабатывают свои броски и патты . Недавно здесь собирались на барбекю студенты, оставив после себя валяющуюся повсюду одноразовую посуду. От мангалов на траве остались обугленные квадраты. Остановившись у одного из таких квадратов, Даймонд ковырял его носком своего ботинка. Одет он был хорошо. Ничего дорогого и бросающегося в глаза, но и ничего с дешевой распродажи.

– И кто же эта леди? – спросил он, пробегая взглядом по костюму Ребуса.

– Какого черта тебе надо?

Даймонд перехватил пристальный и отнюдь не радостный взгляд Ребуса. Ответив на него страдальческой улыбкой, он зашагал вниз по склону. Ребус, недолго поколебавшись, последовал за ним.

– Что ты затеял? – спросил он.

– Этот вопрос следует задать мне.

– Я, кажется, предупреждал, чтобы ты никогда не смел здесь появляться.

– Так это было до того, как до меня дошли слухи, что здесь происходит.

За эти шесть лет, в течение которых они ни разу не встречались, лицо Даймонда стало еще уже, а волосы поредели, но сохранили прежний неестественно глубокий черный цвет. Под глазами темные мешки, но избыточного веса или иных признаков нездоровья Ребус не заметил.

– И что же именно сейчас происходит? – поинтересовался Ребус.

– Твои люди меня ищут.

– Но это не значит, что они тебя найдут… если, конечно, ты снова не объявишься в городе. – После недолгой паузы Ребус спросил: – А кто тебе об этом сказал? Наверно, Дженни Белл?

Даймонд покачал головой.

– Она даже не подозревает, что я еще жив.

– Тогда наверняка Мэлки? – предположил Ребус и сразу брезгливо поморщился от неприятных воспоминаний. Промолчав, Даймонд дал понять, что он угадал. Мэлки, отиравшийся у столика в баре «Зет»… – Послушай моего совета, – продолжал Ребус, – полезай в машину и дуй отсюда на полной скорости. Именно это я имел в виду, когда велел тебе не светиться.

– Так я и держал свое слово до сегодняшнего дня. – Даймонд начал набивать самокрутку. – А откуда такой неожиданный интерес?

– Да просто совпадение, вот и все. Я попал на курсы повышения квалификации, и нам случайно дали для анализа дело Рико Ломакса.

– Для анализа чего? – Даймонд провел языком по краю бумаги.

Ребус наблюдал за тем, как, вытащив из свернутой самокрутки несколько торчавших табачных полосок, он бережно укладывает их в табакерку.

– Хотят, чтобы мы проанализировали ход расследования, чтобы проверить, можно ли снова обучить нас работать в команде.

– Работать в команде? Тебя? – Даймонд хмыкнул и запалил свою самокрутку. Ребус посмотрел на часы.

– Послушай, – сказал он. – Я действительно…

– Надеюсь, Ребус, ты ведешь их в гору, и притом верной тропой, – перебил его Даймонд, и Ребус уловил в его голосе явную угрозу.

– А что, если нет? – сердито поинтересовался Ребус.

– Я очень долго отсутствовал. Я потерял свое заведение. Я был бы очень рад вернуться…

– Я ведь говорил тебе тогда…

– Знаю. Я знаю. Но тогда я, возможно, слишком боялся тебя. А теперь не боюсь.

– Но ты же сам был активным участником. И если вернешься, кто-нибудь тебя точно достанет, – ответил Ребус, тыча ему пальцем в грудь в такт словам.

– Не уверен. Чем больше я думаю об этом, тем больше убеждаюсь, что все эти годы я только и делал, что защищал твою задницу.

– Ты, похоже, хочешь прогуляться в полицейский участок в качестве моего гостя.

Даймонд внимательным взглядом изучал горящий кончик своей самокрутки.

– А это уж буду решать я, но никак не ты.

– Ах ты, кусок дерьма, – разъярился Ребус. – Я могу сделать так, что тебя просто закопают… Не забывай об этом.

– А я ведь помню Рико. И часто думаю о нем. А ты?

– Я не убивал Рико.

– А кто же тогда? – снова хмыкнул Даймонд. – Ведь мы оба знаем, как было дело, Ребус.

– Подумай лучше о себе, Дики. Тебе ведь известно, что Рико трахался с твоей подружкой? Она говорила, что это происходило практически у тебя на глазах. Это правда? Так, может быть, ты и есть тот самый, кто посчитал себя оскорбленным и хотел отомстить? – Ребус говорил и кивал головой. – Примерно так я и представлю дело в суде. Ты грохнул своего давнего дружка и дал деру.

Покачав головой, Даймонд в очередной раз ухмыльнулся. Оглянувшись и сунув жестяную табакерку в карман пиджака, он выхватил короткоствольный револьвер и направил его Ребусу в живот.

– Мне не терпится пришить тебя прямо сейчас. Ты этого добиваешься?

Ребус повел глазами вокруг. Ни души в радиусе сотни ярдов; лишь где-то вдали ряды окон многоэтажных домов…

– Здорово придумано, Дики. Маскировка хоть куда. Никто не обратит внимания на людей, размахивающих огнестрельным оружием перед носом друг у друга в центре Эдинбурга.

– Может, мне вообще теперь на все наплевать.

– А может, и нет.

Руки Ребуса висели вдоль туловища; он сжал кулаки. Он стоял не более чем в трех футах от Даймонда, но вот успеет ли он?…

– Сколько мне дадут, если я тебя шлепну? От двенадцати до пятнадцати, а может, и того меньше?

– Тебе не дадут и десяти минут, Дики. Тебя приговорят к смертной казни сразу, как только тюремные ворота закроются за тобой.

– Возможно, да, а возможно, и нет.

– Все знают, что у меня хорошая память.

– Я хочу домой, Ребус. – Он снова огляделся. – А сейчас я дома.

– Отлично… Только спрячь пушку. Ты доказал свою правоту.

Даймонд посмотрел на револьвер.

– Он даже не заряжен, – признался он.

При этих словах Ребус изо всей силы ударил Даймонда кулаком чуть ниже грудины. Схватив руку, державшую пистолет, он вывернул ее. Убедился, что в барабане действительно нет патронов. Даймонд стонал и хрипел, стоя на четвереньках. Ребус стер с револьвера отпечатки своих пальцев и бросил его в траву.

– Попробуй повторить этот трюк, – угрожающе прошипел он, – и я переломаю тебе руки.

– Ты вывихнул мне большой палец, – вскрикнул Даймонд. – Смотри.

Он поднес правую руку к лицу Ребуса, будто затем, чтобы продемонстрировать травму, и вдруг бросился на него, резким ударом свалив на траву. У Ребуса перехватило дыхание. Даймонд лежал на нем, пригвоздив к земле. Ребус начал выворачиваться, стараясь сбросить его, и, когда оскаленная рожа Даймонда оказалась вровень с его лбом, ударил его головой, а затем, мгновенно перекатившись на бок, скинул с себя. Поднявшись, Ребус наступил Даймонду на грудь, но тот, вцепившись руками в его ногу, попытался снова завалить его на землю. Бросившись с размаху на колени, Ребус надавил всем весом Даймонду на грудь. Тот вскрикнул и забормотал что-то невнятное.

– Отпусти! – прорычал Ребус.

Даймонд разжал руки. Ребус снова встал на ноги, отступив на этот раз подальше.

– У меня хрустнуло ребро, – корчась от боли, простонал Даймонд.

– Больница по ту сторону склона, – напомнил Ребус. – Так что вперед, желаю удачи.

Он осмотрел себя. Брюки были в траве и в грязи, рубашка вылезла из-под ремня. Галстук сбит на сторону, голова взъерошена.

К тому же он опаздывал.

– Садись в машину, – обратился он к корчившемуся от боли Даймонду, – и уезжай. В общем, как поют ребята из группы «Спаркс»: «Этот город слишком тесен для нас двоих». Если я увижу тебя здесь еще раз, ты покойник. Понятно?

Лежащее на земле тело издало какой-то звук, но Ребус не разобрал ни слов, ни смысла. Как видно, Даймонд не намеревался благодарить его за столь радушную встречу в столь желанном доме. Он припарковал машину у самого входа в ресторан и бегом бросился вниз по лестнице. Джин он нашел в коктейль-баре, она с притворным вниманием изучала меню. При его приближении лицо ее приняло ледяное выражение. Но тут, хотя в зале было сумрачно, до нее дошло, что что-то случилось.

– Где ты был? – спросила она.

Когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, она провела пальцами по его лбу. Он ощутил боль и понял, что на лбу ссадина.

– Улаживал некоторые разногласия, – ответил он. – Я достаточно хорош для этого заведения?

Метрдотель с поклоном остановился у их столика.

– Пожалуйста, принесите Джону большую порцию виски, – попросила Джин.

– Предпочитаете солодовое, сэр?

Ребус кивнул.

– «Лафройг», если, конечно, он у вас есть.

– И немного льда, – добавила Джин. – В отдельном стакане. – Она улыбнулась Ребусу, но в глазах все еще стояла тревога. – Не могу поверить, что буду ужинать с человеком с ледяным компрессом на лице.

Ребус внимательно осмотрелся.

– В таком месте наверняка должен быть человек, который сможет тебя выручить.

Она улыбнулась; на этот раз ее улыбка была более открытой.

– С тобой правда все в порядке?

– Все отлично, Джин, честное слово. – Он взял ее руку и поцеловал запястье. – Отличные духи, – похвалил он.

– «Опиум», – пояснила она.

Ребус кивнул, запоминая информацию на будущее.

Ужин был великолепен и затянулся надолго, с каждым новым блюдом Ребус чувствовал все большую расслабленность и спокойствие. Джин лишь один раз спросила его о «разногласии», в ответ Ребус пробормотал объяснение, придуманное экспромтом, но едва он успел произнести несколько слов, как она, положив ладонь ему на рот, остановила его.

– Джон, лучше бы ты сказал, что это не мое дело… прошу тебя, прекрати сочинять сказки. Неужели ты сам не понимаешь, как ты этим меня обижаешь?

– Ну, прости.

– Возможно, наступит день, когда ты сам захочешь быть со мной откровенным.

– Возможно, – подтвердил он, хотя знал наверняка, что такой день никогда не наступит, как не наступил он в течение всех тех лет, которые он прожил в браке с Роной, и нет никаких оснований полагать, что теперь будет иначе…

Он выпил всего одну большую порцию виски, за которой последовали два стакана вина, а поэтому не чувствовал никаких препятствий к тому, чтобы сесть за руль. Когда официант уже подавал Джин пальто, он предложил ее подвезти. Она кивнула.

После отличного ужина и вновь став друзьями, они ехали в Портобелло; старая запись «Фэйрпорт Конвеншн» создавала уютный музыкальный фон. Когда они свернули на ее улицу, она медленно, почти нараспев, произнесла его имя. Он знал, что она собиралась сказать, и решил взять инициативу на себя.

– Ты не хочешь, чтобы я заходил?

– Не сегодня. – Она повернулась к нему. – Ты не обидишься?

– Да нет, конечно, Джин. Никаких проблем. Поблизости не было ни одного свободного места, где припарковаться, поэтому Ребус остановился посреди улицы напротив ее подъезда.

– Отличный ужин, – сказала она.

– Ну, так можно повторить.

– Можно, но не в таком шикарном месте.

– Не возражаю.

– Ты принял наказание очень достойно.

Она наклонилась, чтобы его поцеловать. Ее пальцы коснулись его лица, а потом обе его руки легли ей на плечи, и он почувствовал смущение, какое чувствовал, когда был еще подростком. Первые свидания… когда еще нет желания форсировать события…

– Спокойной ночи, Джон.

– Я позвоню тебе утром?

– Обязательно, – с нажимом ответила она, открывая дверь. – Я редко даю кому-нибудь еще один шанс.

– Для вас я готов на все, – отчеканил он и в скаутском приветствии поднес два пальца к правому виску.

Она снова улыбнулась и пошла. Поднимаясь по лестнице к входной двери, она ни разу не оглянулась, открыла дверь и закрыла ее за собой. В вестибюле тут же зажегся свет – ленивым не приходится бояться. Он дождался, пока засветятся окна наверху – в прихожей и в спальне, – а затем, переключив передачу, отъехал.

На Арденн-стрит не было ни одного свободного клочка, чтобы запарковаться. Он окинул улицу быстрым взглядом, проверяя, не затаился ли где-нибудь Дики Даймонд, но не обнаружил никаких признаков его присутствия. Он припарковал машину в двух минутах ходьбы от дома и пошел к себе, с удовольствием вдыхая свежий воздух. Ночь была почти по-осеннему прохладной. Ужин прошел нормально, решил он: мобильник он давно выключил, а пейджер ни разу не просигналил. Включив мобильник снова, он убедился, что новых сообщений нет.

– Господи, благодарю тебя, – произнес он, открывая дверь подъезда. Он собирался выпить еще виски, может быть, даже большую порцию. Посидеть в кресле и послушать музыку. Он уже решил, что будет слушать «Лед Зеппелин» – двойной альбом «Phisical Graffitti». Ему хотелось послушать что-то такое, что вытеснит из головы все, что не дает ему покоя. Может, он даже заснет в кресле, но это совершенно не важно.

Отношения с Джин постепенно налаживаются. Ему так казалось… он на это надеялся. Первое, что он сделает утром, – позвонит ей, а может быть, позвонит потом еще раз, когда она вернется с работы.

Он поднялся на свою площадку и направился к двери.

– Господи помилуй…

Дверь в квартиру была распахнута настежь. Кто-то выломал замок. На полу у двери валялись свежие щепки. Стоя на пороге, он всматривался в темноту прихожей. Никаких признаков жизни… ни звука. Нет, рисковать не стоит. Воспоминания о даймондовском револьвере были еще слишком свежи. Даймонд наверняка припрятал где-то патроны, возможно, прямо в машине… Ребус, позвонив по мобильнику, попросил прислать подмогу и стал ждать ее прибытия, не входя в квартиру. По-прежнему никаких признаков жизни и ни звука изнутри. Он попробовал включить свет, нажав на выключатель у входной двери. Без толку.

Прошло минут пять, дверь подъезда открылась и закрылась. Перед этим он слышал скрип тормозов. Шаги на лестнице. Перегнувшись через перила, он увидел поднимающуюся по ступенькам Шивон Кларк.

– Это и есть подмога? – спросил он.

– Я была в участке.

– В такую-то поздноту?

Она остановилась, не дойдя до него четырех ступенек.

– Я могу уходить домой в любое время… – Она повернулась, будто собираясь уйти.

– Так же, как и не пойти, – сказал он, словно досказывая за нее незаконченную фразу. – Ну, раз уж ты пришла… Я и не надеялся, что ты захватишь с собой фонарь.

Она открыла сумку. В ней лежал большой черный фонарь. Щелкнув тумблером, она зажгла его.

– Щиток с пробками здесь, – сказал он, указывая рукой в прихожую.

Кто-то выключил рубильник. Ребус включил его, и прихожая осветилась. Они обошли всю квартиру, уже поняв, что там никого нет.

– Похоже на типичное проникновение в жилище со взломом, – заключила Шивон. Ребус промолчал. – Не согласен?

– Я не задумываясь соглашусь с этим диагнозом, если хоть что-то пропало.

Но ничего не пропало; ничего, насколько они могли судить. Стереосистема, телевизор, аудио-альбомы, диски, бутылки с алкоголем, книги… Все было на месте и в полном порядке.

– Честно говоря, не похоже, что вообще что-нибудь украдено, – сказала Шивон, поднимая конверт винилового диска группы «Назарет». – Или все-таки считать это проникновением в жилище со взломом?

Ребус понимал, что может за этим последовать – эксперты оперативно-следственной группы в поисках отпечатков пальцев засыплют всю квартиру порошком; составят перечень вещей вплоть до изношенного шерстяного костюма… И все в участке будут в курсе, что у него в доме все перерыли и перевернули вверх дном. Он отрицательно покачал головой. Шивон внимательно посмотрела на него:

– Ты уверен?

– Уверен.

Она, казалось, только что заметила, что на нем не обычный костюм, а выходной.

– Ну, и как прошел ужин?

Бросив взгляд на свое отражение в зеркале, он принялся снимать галстук.

– Отлично. – Расстегнув пуговицу на воротнике, он сразу почувствовал облегчение. – Еще раз спасибо тебе за то, что позвонила ей.

– Чем еще помочь? – Она еще раз внимательно осмотрела гостиную. – Ты уверен, что ничего не пропало?

– Абсолютно уверен.

– Тогда зачем проникать в квартиру?

– Не знаю.

– Неужели тебе ничего не приходит в голову?

– Нет.

Дики Даймонд… Грей… Хорек… Многие знают, где он живет. Но кто из них мог что-то искать? А может, это студенты, живущие за стеной, которым захотелось послушать хорошую музыку…

Шивон вздохнула, потирая пальцами переносицу.

– Почему-то, когда ты сказал «нет», я прямо почувствовала, что ты прокручиваешь в голове какие-то имена…

– Женская интуиция.

– А может, честно приобретенный опыт сыщика?

– И это, конечно, тоже.

– Надо сразу же пригласить плотника. Есть кто-нибудь на примете?

Она имела в виду дверь, нуждающуюся в ремонте.

– Подожду до утра. Придется менять всю коробку.

– А если кто-нибудь придет сюда ночью?

– Залезу под кровать и дождусь, пока он уйдет.

Она приблизилась к нему на несколько шагов и медленно подняла руку. Ребус не представлял, что она собирается делать дальше. А она провела указательным пальцем по его брови.

– Как это произошло?

– Да вот, оцарапался где-то.

– Царапина-то свежая. Это не Джин тебя пометила?

– Да нет, просто налетел на что-то. – Он зажмурил глаза. – Я и выпил-то самую малость. Клянусь, как перед Богом. – Помолчав секунду, он сказал: – Кстати о выпивке… – Он взял бутылку.- Составишь компанию, раз уж ты здесь?

– Не могу допустить, чтобы ты пил в одиночку.

– Сейчас принесу стаканы.

– А как насчет кофе?

– Если только без молока.

Она снова раскрыла сумку и вынула оттуда небольшой пакетик.

– Купила для себя, – сказала она, – но в данной ситуации…

Он поспешил на кухню, а Шивон сняла пальто. Она стала представлять, как изменила бы интерьер этой комнаты, будь у нее такая возможность. Ковер нужен более светлый, это уж точно, а этим старым торшерам, вошедшим в моду еще в 1960-х, явно пора на свалку.

Хлопоча на кухне, Ребус достал из шкафчика два стакана, отыскал среди посуды молочник и налил в него холодной воды на случай, если она вдруг потребуется Шивон. Затем, открыв холодильник, достал полбутылки водки, пакет давнишних рыбных палочек и зачерствевший рогалик. На нижней полке лежал полиэтиленовый мешок, а в нем материалы о Верни Джонсе, присланные начальником полиции. Ребус был абсолютно уверен, что никто не копался в этом мешке. Он положил его обратно на полку вместе с рыбными палочками и рогаликом. Налил в чайник воды и нажал кнопку.

– Если хочешь, я принесу водки! – крикнул он из кухни.

– Лучше виски.

Ребус улыбнулся и закрыл холодильник.

– А ты хоть раз слушал «Араб Стрэп», который я для тебя переписала? – спросила Шивон, когда он вернулся в гостиную.

– Мне понравилось, – ответил Ребус. – Такой подвыпивший парень из Фолкерка, да? А тексты о том, как он занимается сексом?

Он протянул ей стакан. Предложил воду, но она, мотнув головой, отказалась. Они, расположившись на диване, потягивали виски.

– Есть поговорка, ты наверняка ее знаешь, – нарушил тишину Ребус. – Что-то такое про питие и дружбу?

– Несчастье ищет компанию? – ехидным голосом спросила Шивон.

– Точно, – с улыбкой подтвердил Ребус и поднял свой стакан. – За несчастье!

– За несчастье, – эхом отозвалась Шивон. – А куда от него денешься?

Он взглянул на нее.

– Ты хочешь сказать, что это неотъемлемая часть человеческой жизни?

– Нет, – ответила она. – Я хочу сказать, что в противном случае мы с тобой оба были бы безработными…