– Проснись, проснись и пой! – Норман ворвался ко мне в спальню, сжимая в руках поднос с чаем, а под мышкой – объемистую папку.

Яуставился на него в полном изумлении. И паника тоже изумленно замерла.

– Что с твоими волосами? – спросил я.

– Ах, это, – Норман поставил поднос на золоченый столик рядом с кроватью.

– Что с моими волосами?

– Что с твоими волосами?! Мне приходилось видеть тонкие волосы, но толстых волос я еще ни разу видал.

– Небольшая проблема с моим волоспортом. На несколько дней прервал тренировки, и вот результат – мышцы волос затягивает жирком. Думаю, сегодня вечером буду щеголять в шляпе. Лихо сдвинутой на затылок. Привет, Клавдия, привет, Наоми.

Принимавшие участие в ночном отдыхе лица женского пола, зевая, отозвались на его приветствия. Наоми вставила зубы на место, а Клавдия занялась поисками своего бандажа.

Норман присел на кровать.

– Пшел нах! – приглушенно послышалось из-под одеяла.

– Извини, Кейт, я тебя не заметил. – Норман подвинулся. – Тут я принес кое-что, – продолжил он, протягивая мне несколько таблеток.

– Это что?

– Лекарство, вроде как. Я подумал, что ты как раз впадаешь в панику. Это поможет.

– Восторг. – Я швырнул таблетки в рот и запил их глотком воды. – Ничего на свете лучше нету, чем дурь на пустой желудок.

– Из этого стакана Наоми только что достала зубы, – сказал Норман. – Ладно, не бери в голову. Я принес список гостей. Будет просто здорово, если ты еще раз попробуешь запомнить, кто есть кто среди кто-есть-ктех. Да, еще мне только что звонил Ласло Вудбайн. Говорит, что сегодня будет разоблачать убийцу. И что ты можешь его не узнать, он замаскируется.

– Зачем замаскируется?

– Чтобы было интереснее. Так что ни о чем не беспокойся. Все под контролем. Транспорт для знаменитостей. Еда, питье, музыка, декорации, шоу-программа, в общем, все. И все, что от тебя требуется – просто быть там. Все именно так, как должно быть.

Я глотнул чаю. Без сахара. Я его выплюнул.

– Да неужели кто-то приедет? Ну, то есть, Т.С. Давстон умер, кто же захочет идти к нему на вечеринку?

– Еще как пойдут. К тому же и на приглашениях написано: «В том маловероятном случае, если хозяина разорвет на мелкие кусочки вследствие несчастного случая с динамитом и резинкой от рогатки, прием, без всякого сомнения, состоится. С собой брать бутылку и птицу. С нами будете свободны, если вы не старомодны.»

– Классный был чувак.

– Просто Браунинг.

– Поэт или пистолет?

– Пистолет, – сказал Норман. – Разумеется, пистолет.

Как мы смеялись. Шуточка была та еще.

– Ну ладно, хватит – сказал Норман. – Мне надо идти, подрегулировать свой павлиний костюм. А ты еще раз просмотри список. Пока-пока. – И с этими словами он поднялся и вышел, захлопнув за собой дверь.

Я бросил портфель на пол, взгляд на Наоми, и решил, что дела подождут. Трахнувшись, умывшись, почистив зубы, побрившись и трахнувшись еще раз, я спустился к завтраку.

После завтрака я осмотрел большой зал. Лоуренс наконец закончил работать над ним, и прекрасный образец готики превратился в то, что, по его мнению, должно было изображать восточный дворец.

Камень древних стен замазали кричащей красной краской, поверх которой грубо намалевали китайские иероглифы. Галерею для музыкантов обмотали гирляндами пластиковых фруктов – личи и китайских апельсинов. На полу валялось несколько воздушных шариков, а вывеска «С Новым Годом!» свалилась со своего места над входом. С главной люстры свисало нечто, что я с первого взгляда принял за дохлую собаку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это, видимо, китайский дракон, изобретательно сооруженный из лейкопластыря и бутылочек из-под «Фэри».

Лоуренс немного вышел за рамки бюджета в пятьсот фунтов. Согласно его счету – фунтов на сто семьдесят пять тысяч.

Я схватился за сотовый и набрал номер.

– Алло, – сказал я. – Жюлик? Да, я хозяин. Эдвин. Найди Лоуренса и убей. Счастливо.

Солнце вышло из-за тучи, и в небесах запели ангелы.

Не буду утомлять читателя описанием всех подробностей моего дня. Вы знаете, на что это похоже, когда вы устраиваете большую вечеринку и хотите, чтобы все было «как надо». Вы нервничаете по каждому, самому незначительному поводу. Подавать «шато-лафит» 1822 года в бокалах-тюльпанах или граненых стаканах? Для фуа-гра – большие ложки или маленькие? Или просто ковырять его пальцами? Что, если у осла, которого наняли для шоу, не встанет? А если головы у обезьян не пролезут в дырки, которые прорезали в столешнице? А если в каком-нибудь подарке окажется на один MM меньше?

Весь вечер Норман бдительно охранял ворота. Я поручил ему укрепить безопасность замка Давстон. Он построил систему внутренних фортификаций: в парке появились ловчие ямы, утыканные бамбуковыми кольями (покрашенными невидимой краской, чтобы не портить общий вид). Но я все равно сильно беспокоился. Одержимость Т.С. Давстона стремлением обезопасить свое существование была вполне обоснована, а до него все равно добрались. Могли добраться и до меня.

Норман следил за тем, чтобы внутрь замка не попало ничего, что не было бы внесено в списки, хранившиеся в большой папке.

Великий Бал Тысячелетия не был тайной. По периметру замка снова выстроились репортеры и зеваки, рассчитывая увидеть, кто же из приглашенных знаменитостей действительно приедет. Норман пристально следил за этими толпами.

Если я не приставал к шеф-повару, официантам, артистам, гномам, моим длинноногим подругам, людям-пепельницам или ослу, у меня оставалось время приставать к нему.

– Чем занимаешься? – спросил я.

– Вали отсюда, – ответил Норман. – Я занят.

– А это что? – я показал на караван длинных черных фур, направлявшийся в нашу сторону. Внушительного вида грузовиков с затемненными ветровыми стеклами и эмблемами Геи на радиаторах.

Норман почесал в затылке и с трудом освободил пальцы от вцепившихся в них волос.

– А кто их знает, – сказал он. – Если честно, здесь какая-то тайна. Они есть в списке, в большой папке, и для них в парке есть специально отведенная стоянка. Но я понятия не имею, что в них.

– Может, это надувные замки? – предположил я. – Ну, знаешь, чтобы прыгать, типа батута.

Гримаса Нормана должна была обозначать «ну и идиот».

– Я уверен, что ты прав, – сказал он. – А теперь будь любезен, вали отсюда.

И я свалил.

– И отсюда тоже вали, – сказал шеф-повар.

И я свалил к себе в спальню.

Я сел на кровать и принялся нервничать. Не то, чтобы я прямо впал в панику, таблетки сработали. И все же я нервничал. У меня теперь постоянно были дежа-вюки. Я все время видел то, что должно произойти. Я знал, что произойдет что-то страшное – я же уже видел будущее. Но в нем все было вперемешку, и я просто не мог понять, как же произойдет то, что должно произойти.

Я сидел на кровати у себя в спальне, и вспоминал. Вспоминал, как давным-давно я также сидел у себя на кровати перед вечеринкой. Вошедшим в легенду Праздником Половозрелости 1963 года. Та вечеринка закончилась для меня просто ужасно, но еще хуже она закончилась для моей любимой собаки. Моей Плюшки. Плюшку разнес на кусочки динамитом Т.С. Давстон, ныне сам разнесенный на кусочки.

Как кончится эта вечеринка? Также? Или лучше? На этот счет у меня были определенные сомнения.

Я влез в один из костюмов Т.С. Давстона. За несколько кратких месяцев моего супербогатства мне удалось набрать довольно порядочный вес. Мои собственные костюмы больше на меня не налезали. В отличие от костюмов Т.С. Давстона.

Я выбрал белый прикид от Армани из белого тайского шелка, с подкладкой, украшенной эмблемами Геи. Гавайская рубашка и открытые сандалии завершали живописный ансамбль. Я взглянул в зеркало и ухмыльнулся отражению.

– Отлично выглядишь, сукин ты сын, – сказал я ему.

В половине седьмого вечера послышался легкий стук в дверь.

– Входи, – сказал я, вставая в благородную позу.

Дверь открылась, и вошел Норман.

– Срань господня! – вырвалось у меня.

Норман крутнулся на каблуках.

– Как тебе? – спросил он.

Я не знал, что и думать. Костюм Нормана был сногсшибателен. Он прекрасно сидел во всех местах, но это было не все. Благодаря костюму Норман казался по меньшей мере сантиметров на пятнадцать шире в плечах и намного уже в талии. Костюм был синий, по крайней мере он казался синим: если глядеть под определенным углом, цвет становился совсем другим. А если поглядеть под другим углом, он начинал мерцать, а иногда исчезал начисто.

Однако, хотя он был сногсшибателен (а он был сногсшибателен), в нем было что-то, что мне почему-то не нравилось. Что-то, что попросту выводило меня из себя. Что-то, что я всей душой ненавидел.

Видимо, Норман заметил выражение моего лица.

– Подожди-ка, – сказал он. – Я его немножко приглушу. – Он вытащил что-то, похожее на пульт от телевизора, и нажал пару кнопок. – Так лучше? – спросил он.

Я кивнул.

– Лучше.

– Не знаю, как решить эту конкретную проблему, – сказал Норман. – Костюм служит для того, чтобы сделать меня неотразимым для женщин. Однако все дело в том, что на мужчин он оказывает прямо противоположное действие. Для них я становлюсь абсолютно непереносимым.

– Все равно это просто невероятный костюм. Он тебя делает выше, стройнее и шире в плечах. Как ему это удается?

– Выше…, – Норман поднял штанину и продемонстрировал башмаки на платформе. – Шире в плечах: подкладки в рукавах. А стройнее – я просто подкрасил живот и задницу невидимой краской.

– Как просто, когда ты объяснил. Ну, а как выгляжу я?

– Ну… в общем… э-э… нам лучше спуститься в зал. Скоро начнут съезжаться гости.

– А ты в этой шляпе – полный идиот, – сказал я.

Весь персонал уже выстроился в большом зале для встречи гостей. Я провел смотр, бормоча фразы типа «Классно выглядишь», «Застегни пуговицу», «Встань прямо», и прочее в том же духе.

Персонал отвечал мне вежливыми улыбками и перешептыванием в задних рядах. Понятия не имею, что именно там шептали – уверен, что-то лестное.

Кстати, одна из главных проблем, когда организуешь прием для знаменитостей – как добиться того, чтобы эти знаменитости вошли в зал. Если позволите, я объясню. Видите ли, ни одна из настоящих знаменитостей не хочет являться первой. Чтобы не сложилось впечатление, что она прямо рвется на этот прием. Чтобы… ну просто не принято.

Долгие годы эта проблема казалась непреодолимой. На некоторых, самых крутых, вечеринках в конечном итоге вообще не оказывалось приглашенных звезд – они все сидели в машинах на стоянке, упершись взглядом в спины своих шоферов и терпеливо ожидая, когда кто-нибудь из них войдет первым. Потом наступало утро и все разъезжались по домам.

Конечно же, это не могло не подвигнуть одного изобретательного хозяина очередной звездной вечеринки на то, чтобы нанять специально обученных актеров и актрис сыграть роль первых гостей. Они прибывали точно вовремя, выбирались из лимузинов, махали и улыбались толпе зевак, и входили в зал, тем самым побуждая уклоняющихся от своих обязанностей звезд последовать их примеру.

Отличная была идея.

Вся проблема в том, что некоторые из этих специально обученных актеров и актрис становились настолько знаменитыми – именно потому, что всегда приезжали на вечеринки первыми – что начинали дуться и требовать, чтобы наняли других актеров и актрис, чтобы те приезжали раньше их самих. Так и сделали, и тогда уже следующее звено стало выдвигать те же требования, и так далее, и так далее.

В результате на некоторых звездных вечеринках вообще не было настоящих звезд, только фальшивки, которых наняли, чтобы они прибыли первыми, и фальшивки, которых наняли, чтобы они приехали еще раньше.

И если вы когда-нибудь смотрели церемонии вручения всяких крупных наград по ТВ, вы понимаете, о чем я.

Чтобы избежать таких проблем на своей вечеринке, Т.С. Давстон прибегнул к услугам некоего Колина Делано Хьюза.

Колин был знаменитым преступником, а знаменитости, всем известно, просто обожают преступников. Они обожают быть в их обществе. Они обожают пить-плясать в их клубах. Отдыхать с ними на их виллах в Испании и в бунгало на их тропических островах. Оказываться вместе с ними замешанными в скандалы, когда нужно разрекламировать свой последний кинофильм или альбом.

Знаменитости обожают преступников.

А преступники отвечают им взаимностью.

Так что все прекрасно.

Колин уже удалился от дел, но в свое время он был особенно жестоким и беспощадным преступником. Отпиливал головы ручной пилой, расстреливал невинных прохожих, торговал наркотиками – в общем, озорничал как мог. Разумеется, за его автобиографию охотно ухватились издатели и она стала международным бестселлером.

Понадобилось изрядное количество бумаги с портретами и два килограмма героина, чтобы заручиться услугами Колина в качестве первого прибывшего гостя. Однако, как подобает профессионалу, он прибыл ровно в восемь, на каждом плече – красотка из Эссекса, а на лице – широченная ухмылка.

Я тепло приветствовал его и пожал ему руку.

– Очень рад познакомиться, – сказал я.

А потом я представил его Норману.

– И кто, по-твоему, перед тобой стоит, ублюдок? – спросил Колин.

Ну, а после Колина потянулись и остальные. Ко входу подтягивался экипаж за экипажем, и в двери вливался непрерывный поток отборнейших звезд – они улыбались, махали толпам зевак, распространяи вокруг себя мир и любовь, и вообще вели себя так, словно это они были хозяевами дворца.

– Стадо уродов, – сказал я Норману.

– Херня, – ответил бакалейщик. – За все эти годы ты завел себе полно приятелей среди звезд. А злишься ты просто потому, что на самом деле это не твоя вечеринка, и ты боишься, что один из них собирается тебя убить.

– Вот здесь ты не ошибся, – заметил я.

– Со мной это частенько бывает. Вон, смотри-ка, Фиг-в-урне-с-пивом.

– КТО?!

– Сигурни Уивер. Смотри – я с ней сейчас заговорю, и она заведется.

Норман нырнул в толпу. Я пожал еще несколько рук и пробормотал еще несколько приветственных фраз.

В схеме прибытий наметилась интересная закономерность. Вслед за каждой золочено-звездной знаменитостью приезжал ее негатив: мрачнолицый фраконосный бизнесменообразный тип с хорошо одетой и плохо сохранившейся дамой у локтя. Вот одного из них, сдавалось мне, и следовало опасаться.

Я уже пожал руку старому хрену и как-там-его-в-лицо, не тому, а другому. И двум типам из колумбийского наркокартеля. Лысая дама, которая обычно носила парик, еще не приехала. А также тот парень, который управлял всеми этими компаниями.

И если я просто скажу «меня трясло от возбуждения», вы поймете, что я имею в виду.

Большой зал постепенно заполнялся, и все оживленно болтали. Обслуживающий персонал занялся делом: разносили блюда с нюхательной смесью, подносы с теми канапушками, смысла в которых я до сих пор так и не нашел, выпивку… еще выпивку… и еще выпивку…

Мне пришло в голову, что никто еще не достал бутылку, которую должен был принести с собой.

– А вот и моя бутылка, – сказал кто-то.

Я поднял глаза и узрел золотую улыбку профессора Мерлина.

– Профессор, – сказал я. – Прекрасно выглядите.

И он прекрасно выглядел. Не постарел ни на один день.

Внешность его была просто фантастической. Напудренное лицо и лиловые букли; бриллиантовые серьги в ушах и жемчужинки, насаженные на кончики напомаженных усов. Бархатный сюртук белее бледного. Клетчатые шелковые штаны и башмаки с пряжками. Тонкие пальцы, отягощенные роскошными перстнями. Бирюзовые глаза весело сияли.

– Привет, юный Эдвин, – сказал он.

Я стиснул его пальцы.

– Я так рад, что вы пришли, – сказал я. – Я видел вас в списке приглашенных, но даже не думал, что вы еще…

– Жив?

– Ну…

– Жив, как видишь, жив, как всегда. И весел при этом. – Он протянул мне бутылку, завернутую в оберточную бумагу. – Что-то особенное, – подмигнул он мне. – Марсианское шерри. Привез из путешествий на другие планеты. Расскажу потом, если захочешь. А сейчас, видимо, я должен заняться делом.

– Выпивкой? – предположил я.

– Конферансом, дорогой мой. Незабвенный Т.С. Давстон подрядил меня поработать церемониймейстером. А ты не знал?

Я покачал головой.

– Боюсь, в большой папке было слишком много мелкого шрифта. Видимо, что-то я не дочитал до конца.

– А как насчет оплаты моих услуг?

– Счет на любую сумму, нет проблем. Да, кстати, профессор, у меня есть кое-что из ваших вещей. Некая шкатулка, обитая человеческой кожей. Вы наверняка хотите получить ее обратно.

– Получить ее обратно? – Профессор Мерлин рассмеялся. – Эта шкатулка никогда не была моей – начнем с этого. Думаю, Т.С. Давстон приобрел ее на барахолке. Он попросил меня придумать историю про нее, чтобы разыграть юного Нормана. С целью, известной лишь ему, как мне кажется.

– Да, – сказал я. – В этом есть смысл.

– А не того ли самого Нормана я вижу вон там, в шляпе? Извини – пойду поздороваюсь.

И с этими словами он исчез в толпе, оставив меня пожимать руки и бормотать приветствия.

Так вот – еще одна проблема с проведением звездной вечеринки: незваные гости. Всегда найдутся знаменитости которых вы не пригласили, а они считают, что их божественное право – на ней присутствовать. И я был уверен, что даже несмотря на все предпринятые меры предосторожности, найдется пара уродов, которые все силы положат на то, чтобы пробраться внутрь. Я отдал приказ охранникам стрелять в каждого, кто попытается перебраться через ограду, и им уже удалось подстрелить Дэвида Боуи и Пэтси Кэнсит. И я был абсолютно уверен, что ближе к концу вечера мир будет избавлен и от Майкла Джексона.

– Привет, – услышал я всем известный скрипучий голосок. – Вот и я, извини, что опоздал. Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что я взял с собой Шампусика.

Я сжал зубы и изобразил радостную улыбку.

– Нет проблем, Майкл, – сказал я. – За Шампусиком, как и за остальными обезьянами, присмотрит шеф-повар.

– У него всегда отдельное место за столом.

– Майкл, – сказал я. – У Шампусика будет отдельное место в столе.

Шатаясь, к нам подошел Норман.

– Уууууууууу, привет, – сказал Майкл. – Как ты хорошо выглядишь!

Норман откашлялся.

– Видел? – прошептал он мне. – Видел, как я обработал Сигурни? Завтра я веду ее ужинать.

– Впечатляет, – заметил я.

– Это еще что. Вон там, смотри. Это Как-мило-в-пах-попались.

– Кто?

– Камилла Паркер-Баулз.

– Норман, – сказал я. – Хотя, на мой взгляд, это значительно интереснее, чем Брентфордский рифмованный сленг, бьюсь об заклад, долго ты не продержишься.

– А вот и продержусь. Я принимаю Виагру.

Как мы смеялись.

Норман, шатаясь, удалился, и вдруг я услышал, как кто-то шепчет:

– Псс-псс!

– Не хочу, – отозвался я, не оборачиваясь.

– Да псс-же! Идите сюда.

Я обернулся, и увидел, как Майкл машет мне своей дурацкой перчаткой из-за колонны.

Это еще зачем, подумал я.

– Идите сюда. Живее.

Я неторопливо подошел.

– Чего тебе? – спросил я.

– Это я, – сказал Майкл.

– Вижу, что ты, – сказал я.

– Да нет же. Это я. Ласло. – Ласло отогнул уголок своей физиономии. – Ласло Вудбайн, частный детектив.

– Бог мой, – сказал я. – Я и правда попался. Вы действительно мастер маскировки.

На лице Майкла появилась кривая ухмылка.

– На самом деле я, конечно, сплутовал, – сказал Ласло. – Охранники пристрелили настоящего Майкла, когда он карабкался по стене.

– Так значит, Бог все-таки есть, – сказал я.

– Тело выбросили в лес. Я не мог не воспользоваться представившейся возможностью, ну и…

– Ну и…???

– Ну и ободрал с него кожу и надел на себя.

– Да святится имя твое, – сказал я. – Я думал, вы собираетесь сказать что-то неимоверно омерзительное.

– Как вам в голову могло прийти! Ладно, нам надо поговорить. Я знаю, кто убийца. Но не только это. Я раскрыл всемирный заговор. Известной нам цивилизации конец через несколько часов. К власти придет Тайное правительство мира – в ту самую минуту, когда выйдут из строя все компьютеры. Они много лет планировали это. И мы должны их остановить.

– Постойте-ка, – сказал я. – Откатим немного назад. Кто убийца?

– Не имеет значения.

– Имеет. Еще как имеет.

– Не имеет. Главное – мы должны всех предупредить.

– Нет, нет, – сказал я. – Главное – скажите мне, кто убийца.

– Это не главное, мы…

– Черт побери, главное именно это! Я тебе плачу, ублюдок. Говори, кто убийца. Прямо сейчас!

– Ну ладно, – сказал Ласло. – Убийца… – Он замолчал.

– Продолжай, – сказал я. – Убийца – это…

– Убийца – это… – Ласло вдруг схватился за горло. – О черт! – сказал он.

– О'Черт? Ирландец?

– Ххххх, – захрипел Ласло. – Кто-то прострелил мне горло отравленной иглой.

– Об этом потом, ладно? Просто скажи, кто убийца!

И вы думаете, он сказал?

Хрена с два.

Он просто свалился на пол – мертвый.