Лондон выглядел темным пятном на горизонте. Огромные клубы серого дыма нависали над городом, словно указательные знаки для усталого путника. Залив представлял собой лес мачт. Корабли так тесно стояли друг возле друга, что Аласдеру казалось, будто можно дойти до верфи, просто перешагивая с одной палубы на другую.

Как это обычно бывало в таких портах, Аласдер решил бросить якорь в заливе, а людей отправить на берег на шлюпках. Отдав приказания Дэниелу, он прошел на нос корабля.

В последнее время Дэниел избегал его. Он выполнил все приказы капитана, но почти не разговаривал с ним. Аласдеру даже показалось, что вся его команда старается как можно меньше попадаться ему на глаза. Тем лучше, думал Аласдер. Он был не в том настроении, чтобы выслушивать глупые предсказания старшего помощника или его толкования движений хвоста Генриетты.

Кошка прошла мимо Аласдера и бросила на него косой взгляд, будто радуясь его растущему раздражению.

Аласдер уже отправил Рори в доки, приказав ему нанять экипаж с кучером для поездки в Брэндидж-Холл. По рассказам отца, поместье Шербурнов находилось недалеко от Лондона, и до него можно было легко добраться за полдня.

Хотя его каюта располагалась на корме, Аласдер услышал, как открылась ее дверь. Взгляд Аласдера был устремлен на Лондон, однако все его чувства были настроены на волну Изабел. Он буквально ощущал каждый ее тихий шаг по палубе. Подойдя, она поздоровалась с ним.

Наверное, среди запахов лондонского делового порта трудно было различать такие ароматы, но Аласдер все же уловил слабый цветочный аромат.

На Изабел была юбка в бело-красную полоску и красный жакет. Непокрытые волосы были распущены и спускались по спине темным каскадом. Она остановилась рядом и тоже стала смотреть на Лондон.

– Как много здесь кораблей, – проговорила она.

– Считается, что рано или поздно все приплывают в Лондон.

– А вы бывали здесь прежде?

– Нет, никогда.

– Вам не нравится бывать в Англии? – спросила она.

– Нет, не нравится.

Он ходил за шелком в Китай, за пряностями на острова Тихого океана. Он видел Францию, восторгался ее замками и кафедральными соборами. Его привлекали Испания и Португалия, а также североамериканские Колонии. Но до сегодняшнего дня он ни разу не ощутил дискомфорта ни от одного путешествия или выбора порта.

К кораблю подплыла шлюпка, в которой сидел улыбающийся во весь рот Рори.

– Я нанял экипаж с кучером, капитан! – крикнул он.

– Ты можешь быть готова через несколько минут? – обратился Аласдер к Изабел.

– А куда мы поедем?

– В Брэндидж-Холл, в имение Шербурнов.

– Вы откажетесь от титула графа?

– Да.

– А меня вы оставите в Лондоне? – спросила Изабел, наблюдая, как ее корзину грузят в другую шлюпку.

Она должна была бы спросить, что ее ждет, еще вчера или даже неделю назад, подумал Аласдер, а не сейчас, когда они готовятся сойти с корабля.

– С теми деньгами, которые я намерен назначить в качестве твоего содержания, Изабел, – сдавленно ответил он, – ты сможешь выбрать любой город и любую жизнь.

Она промолчала и отошла к другому борту, будто ей не терпелось поскорее покинуть корабль Аласдера.

Дорога до берега прошла в полном молчании. Даже разговорчивый Рори и тот не проронил ни слова, лишь изредка переглядываясь с матросом, сидевшим на веслах. Садясь в шлюпку и покидая ее, Изабел опиралась на руку Аласдера и коротко его благодарила. Она ни разу с ним не заговорила, будто уже навсегда вычеркнула его из своей жизни.

Двое матросов несли за ними багаж, а впереди с гор дым видом шествовал Рори, указывая путь к экипажу, который он нанял. Время от времени мальчик оборачивался, словно недоумевая, почему они идут так медленно. Аласдер отпустил всю команду, за исключением дежурных, на берег, и Рори, очевидно, не терпелось поскорее доказать, что он мужчина, и тем самым сравняться со своими товарищами-матросами в части общения с женским полом.

Небо над Лондоном было серое, в воздухе стоял запах боен, немытых тел и дыма. Везде были толпы людей. Аласдер взял Изабел под руку и провел через толпу людей, о чем-то громко споривших, кивая в сторону залива.

Вдоль верфи стояла вереница карет, колясок, подвои и повозок, ожидающих либо разгрузки товаров с ближайшего судна, либо появления его богатых владельцев.

Большое подразделение солдат в красных мундирах ожидало погрузки на судно. Аласдер не сомневался, что их путь лежал в американские колонии, где они должны были служить в качестве средства устрашения мятежных колонистов.

Раздраженный заметным вниманием толпы к Изабел, Аласдер обнял ее за плечи и притянул к себе.

Они наконец нашли свой экипаж, и, пока загружали их багаж, кучер, улыбаясь беззубым ртом, предупредил Аласдера:

– Дорога через Лондон займет гораздо больше времени, сэр, чем весь путь от Лондона до вашего поместья.

Рори помог Изабел сесть в экипаж. Аласдер посмотрел на него с интересом. Мальчик переминался с ноги на ногу и стрелял глазами по сторонам.

– Тебе хочется уйти, не так ли? – улыбнулся Аласдер.

– Да, сэр. – Рори не скрывал своего нетерпения.

Аласдер вложил в руку юнги несколько монет.

– Спасибо, сэр. – Рори посмотрел на деньги с благоговением. Твое жалованье за следующий месяц, Рори. Будь острожен.

– Постараюсь, сэр.

Через минуту оба матроса и Рори скрылись в толпе.

Аласдер сел в экипаж спиной к лошадям.

Откинув кожаную занавеску, закрывавшую окно, он увидел величественный собор с огромным куполом, который произвел на него сильное впечатление.

Изабел, похоже, тоже была очарована Лондоном. Ее глаза расширились, дыхание то и дело сбивалось. Конечно это же не Фернли, подумал Аласдер, удивившись своему сарказму.

– Ты никогда не путешествовала, Изабел? – спросил он, и собственный голос показался ему неприятным, а улыбка неестественной.

– Я бывала в Инвернессе и Эдинбурге, Макрей. Но так далеко от дома – еще ни разу.

– Почему ты называешь меня Макреем? Ты забыла как меня зовут?

Аласдер был раздражен, и тому были причины. Ему надо добиться разрешения на отмену брака. Он найдет себе женщину, пусть даже не такую привлекательную, как Изабел, но она по крайней мере не будет скрывать свои истинные мысли под маской самообладания.

– Я называю вас Макреем, потому что вы не дали миг возможности обращаться к вам менее формально, ответила она с достоинством, которое лишь увеличило его раздражение.

Да зачем ему нужно, чтобы Изабел с ним говорила и поверяла ему свои тайные мысли? Он должен быть благодарен ей за ее сдержанность. Чем меньше он будет знать о ней, тем лучше.

Но та его часть, которая контролировалась не разумом, а стихийными эмоциями, жаждала прижать Изабел к себе и смотреть в ее глаза до тех пор, пока он не прочтет в них ответы на все свои вопросы. Кто она такая?

Ведь он до сих пор этого не знает.

– Мы будем в Брэндидж-Холле ближе к вечеру, – сказал он. – Не исключено, что дела задержат меня на несколько дней.

Изабел молчала, но было видно, что она внимательно его слушает.

– Я вернусь на корабль через неделю, – добавил Аласдер.

Снова молчание, будто он вообще ничего не сказал.

А что будет с Изабел? Этот вопрос беспокоил Аласдера. Принять решение об отмене брака было легко, решить что делать дальше, было намного труднее.

Она не предпринимала ничего, чтобы убедить его остаться ее мужем. Изабел не прибегла ни к логике, ни к хитрости, чтобы попытаться заставить его изменить свое решение. Но ее тактика – скрывать свои мысли и молчать – все больше разжигала любопытство Аласдера.

Надо заставить ее заговорить с помощью поцелуя. Открыть ей рот и вдохнуть нужные слова.

– Ты уже подумала о том, где бы ты хотела жить? Я отвезу тебя, куда ты пожелаешь.

– С таким же успехом вы можете оставить меня здесь. Моего отца не будут мучить угрызения совести, если он объявит меня вдовой и попытается снова выдать замуж. Вы, очевидно, также алчны, как он.

Такой ответ ошеломил Аласдера. Возможно, не стоило желать, чтобы Изабел заговорила.

– Отец готов на все ради денег, а вы сделаете то же самое, чтобы снова обрести свободу, – пояснила она.

– Мне и в голову не приходило, что меня можно сравнивать с Магнусом Драммондом.

– Внешне ни вы, ни другие мужчины, которым отец меня показывал, на него не похожи. Все кандидаты в мои женихи были богаты, но мало у кого из них были зубы или волосы.

– У меня по крайней мере целы и те и другие. – Аласдер сам удивился, насколько раздосадовало его такое сравнение.

– Да.

Всего одно слово. Но это слово было сказано таким тоном, что оно стоило самого оскорбительного замечания, какое он когда-либо слышал.

Экипаж неожиданно показался Аласдеру страшно тесным и душным, словно из него выкачали весь воздух. Он откинулся на спинку сиденья и притворился спящим.

Время шло, а у Изабел так и не появилось подходящей идеи относительно своего будущего. Поскольку ее отец считал, что родственники его жены безбожно тянут у него деньги, Ли виделась с ними очень редко. Однако она не порывала связей с родными, что было доказательством того, что любовь преодолевает все преграды.

Сестра матери жила в Инвернессе, но в последнее время много болела, и было бы бестактным появиться на пороге ее дома без предупреждения. У кузины, жим шей неподалеку от Фернли, недавно родился еще один ребенок. Они с мужем, возможно, и были бы рады иметь лишнюю пару рук для домашней работы и для ухода за детьми, но это еще следовало выяснить.

Выбор для незамужней женщины был невелик. Да и талантов, способных поддержать ее, у Изабел не было Она не была искусна в рукоделии или плетении кружев, как ее мать. Шить шляпки казалось ей утомительным. Резьба по камню была практически ее единственным талантом, но для женщины это считалось странным занятием.

Получалось, что она никому не была нужна.

Время от времени ее взгляд останавливался на Макрее. Изабел видела, что он только притворяется спящим, видимо, чтобы избавить себя от ее вопросов. Он сидел в углу экипажа, скрестив руки на груди и вытянув ноги.

Наверное, какие-то ее слова могли бы поколебать его решение, но Изабел не могла заставить себя произнес их. «Позволь мне остаться». Простые слова, они были в сердце, но сказать их вслух она не могла. Гордость – только это у нее и осталось, и ею Изабел нелегко было бы поступиться.

Минуты складывались в часы. И вот уже людный Лондон остался позади, уступив место сельской идиллии. По обе стороны дороги были видны небольшие долины, окруженные пологими холмами. Это была Англия. Благодатная земля. На дорогах было мало людей, а домов и того меньше, словно эта плодородная земля заботилась о себе сама.

Небо постепенно заволокло тучами, предвещавшими дождь. Изабел показалось это забавным – когда они покидали Шотландию, был ливень, а теперь Англия тоже встречает их дождем. Правда, сейчас не было ни грома, ни молний.

Дождь забарабанил по крыше экипажа, но это был мягкий, успокаивающий звук.

Наконец показался дом. Он стоял в центре долины и напомнил Изабел большого белого орла, распростершего крылья в обе стороны. Как и эта гордая птица, дом, казалось, был уверен в том, что вызывает восхищение.

– Это и есть Брэндидж-Холл? – спросила она. Открыв глаза, Аласдер отдернул занавеску.

– Да, это он. Но я не знал, что он такой большой. Огромный белый купол из сверкавшего под дождем стекла возвышался в самом центре Брэндидж-Холла. А золотой шпиль словно указывал путь на небо.

По обе стороны от дома сквозь завесу дождя угадывались сады. Причудливо подстриженные кусты обрамляли посыпанные гравием дорожки и клумбы с цветами. В самом центре Изабел заметила знакомый узор.

Это был кельтский крест, похожий на тот, который украшал герб ее семьи.

Дорога к дому была выложена блестящим белым камнем.

Дождь прекратился так же неожиданно, как и начался.

– Похоже, нас встречают, – сказал Аласдер, когда экипаж остановился перед широким парадным входом.

У дверей стоял дворецкий в завитом белом парике. Он сказал что-то подбежавшему лакею и снова принял величественный вид. Лакей сбежал вниз по лестнице, открыл дверцу экипажа и поклонился.

Аласдер вышел и подал руку Изабел.

Подняться по этим ступеням было все равно что войти в величественный кафедральный собор. Но Изабел меньше всего хотелось входить в этот огромный дом. Однако она заставила себя улыбнуться и вышла из экипажа.