Когда экипаж остановился и они выбрались из него, Маргарет осмотрелась по сторонам. Дом был знаком ей. Они поднялись по лестнице, не проронив ни слова. Дверь отворилась, на пороге появился Смайтон. Слуга был одет безупречно, несмотря на поздний час.

Маргарет улыбнулась Смайтону, но, похоже, того ее улыбка настолько шокировала, что он чуть не отшатнулся. Взяв себя в руки, дворецкий кивнул, а затем, нахмурившись, взглянул на Майкла.

– Идите спать, Смайтон, уже поздно, – приказал Хоторн.

– Могу ли я что-то сделать для вас, милорд? – осведомился тот.

– Можете, если не будете беспокоить меня всю ночь, – пробурчал Хоторн.

Смайтон осуждающе посмотрел на хозяина. Маргарет спросила себя, догадывается ли дворецкий о том, что произошло в экипаже. Не из-за этого ли Майкл внезапно помрачнел еще больше? Несколько мгновений слуга и граф прожигали друг друга глазами. Наконец Смайтон отвесил хозяину поклон и отправился к себе в комнату.

Маргарет молча смотрела, как Хоторн зажег свечи в канделябре, а затем стала подниматься вслед за ним по лестнице. На втором этаже они прошли по длинному коридору и остановились у широких двустворчатых дверей.

Маргарет пришло в голову, что двери – это не что иное, как врата, через которые ей следует пройти. Что ждет ее за ними?

Вновь начать протестовать против похищения? Какой смысл! Ведь ее поведение в экипаже доказывало, что она не возражает против того, чтобы быть с ним. Она же просто обезумела от страсти.

Они вошли в комнату. Обстановка состояла из большого зеркального шкафа, двух напольных канделябров и большой кровати, накрытой покрывалом цвета слоновой кости; к кровати вели несколько деревянных ступенек. Целую стену занимал огромный камин с мраморной полкой, покрытой изысканной резьбой.

Подойдя к изножью кровати, Маргарет обхватила поддерживавший ложе резной столбик из красного дерева и оглянулась на Хоторна. Даже после долгого путешествия его одежда была в идеальном порядке, он не выглядел усталым. Похоже, складки и морщинки побаивались графа Монтрейна.

Следует ли и ей испытывать перед ним благоговение? Или даже для этого она слишком упряма? Ведь отказалась она принять его предложение! Впрочем, Майкл не из тех людей, которых она должна бояться. Однако порой Маргарет испытывала перед ним страх. Так что все дело в противоречивости ее натуры.

– Я опять ошибся, – заговорил Хоторн. – Мне казалось, что ты необычайно хороша при свете солнца. Но, как вижу, свет свечей делает тебя еще красивее.

Банальный комплимент должен был хоть как-то разрядить гнетущую обстановку, помочь им преодолеть неловкость, вызванную воспоминаниями об их отъезде из деревни.

– Моя бабушка всегда говорила, что красоте часто придают слишком много значения, – сказала Маргарет. – Главное – характер человека, а не его внешность. Правда, когда я родилась, бабушка уже была старенькой, так что ее собственная красота к тому времени давно увяла.

– Это она тебя воспитала? – поинтересовался Майкл.

Маргарет кивнула:

– Мои родители умерли от инфлюэнцы, когда я была совсем маленькой, и мы с бабушкой остались вдвоем. – Она села на кровать, по-прежнему держась рукой за деревянный столбик.

– Стало быть, ты была единственным ребенком, – промолвил граф задумчиво. – А вот у меня есть сестры, с которыми я мог бы тебя познакомить. Правда, мне частенько хочется избавиться от них.

Маргарет провела рукой по покрывалу.

– А сколько у тебя братьев и сестер? – полюбопытствовала она.

– Три сестры, – ответил Монтрейн, – братьев не было. Я жил с матерью.

Майкл стоял, лениво прислонившись к дверному косяку. Он был невероятно красив. Нет, ей нельзя до такой степени увлекаться им.

– И что бы ты хотела почитать? – спросил Монтрейн.

Поймав на себе вопросительный взгляд Маргарет, он пояснил:

– Ты же сама говорила о книгах, помнишь? Спросила, пришлю ли я тебе ящик книг, если ты станешь моей любовницей, чтобы ты могла коротать с ними время. Какие книги ты предпочитаешь?

– Я бы почитала что-нибудь о Риме, – отозвалась Маргарет.

Монтрейн явно не ожидал от нее такого ответа. Неужели он думает, что ее интересуют романы?

– Или об Индии, – продолжала она. – В «Записках» Индии посвящалась целая глава, и я подумала, что это очень интересная страна.

Маргарет часто размышляла о том, как, должно быть, замечательно повидать мир. Чувствовать, как морской ветер дует тебе в лицо, рассматривать горные вершины, поднимающиеся к самому небу. Или путешествовать по реке с бурными водоворотами. А возможно, стоять, замерев от восторга, у подножия водопада и любоваться радугой, просвечивающей сквозь водяную пыль.

Другие люди видели все это и написали об этом в книгах. Их повествования поражали Маргарет. Она мечтала о неведомом, представляя, как бы она жила, если бы жизнь сложилась иначе.

Увы, в ее крохотном мирке есть место только самому необходимому. Чем все закончится? Кто купит «Записки»? Как она сможет защитить свое дитя? Этот вопрос занимал сейчас Маргарет больше всего на свете.

– Что ж, в таком случае я покажу тебе свою библиотеку, – сказал Хоторн. – Возможно, ты найдешь там для себя что-нибудь интересное.

Маргарет улыбнулась. До чего же они вежливо разговаривают друг с другом! А ведь всего несколько часов назад они едва не поссорились. Она почувствовала, что ее щеки розовеют.

– Хочешь, я организую тебе ванну? – спросил Майкл.

Его предложение удивило Маргарет. Она никогда не стремилась жить среди знати, никогда не завидовала большим домам, в которых жили вельможи, или их роскошным экипажам. Впрочем, сейчас при мысли о ванне Маргарет пожалела о том, что не была герцогиней. В ее маленьком деревенском доме «роскошь» была весьма своеобразной, но она благодарила судьбу и за то, что имеет. Для того чтобы принять ванну, ей надо было бесчисленное количество раз сходить к колодцу, а затем часами греть воду.

– Я бы с удовольствием приняла ванну, – кивнула она.

Как только Хоторн вышел, воздух в комнате стал менее наэлектризованным. Наверняка это лишь показалось ей и было не более чем игрой воображения.

Прислонившись к столбику кровати, Маргарет закрыла глаза. Возможно, лучше бы ей вместо ванны поспать. Наверное, она так сильно устала из-за того, что в положении.

Маргарет заставила себя встать, обошла комнату и как-то незаметно оказалась перед зеркальным шкафом. Положив руку на дверцу, она задумалась о том, что обнаружит в шкафу, если, нарушив все правила приличия, заглянет внутрь. Может быть, аккуратно сложенные рубашки Майкла? Или целую коллекцию галстуков, или до зеркального блеска отполированные сапоги?

Господи, что она здесь делает? Она уступила собственной прихоти.

Разумнее всего немедленно уйти отсюда. Надо поехать к своим друзьям, Плоджеттам. А деньги на дорогу она одолжит у Сэмюела. Он и его жена Мод будут говорить с ней о самых обычных вещах. Они втроем припомнят те деньки, когда она была разумной, серьезной и не нарушала правил приличия.

Закрыв глаза, Маргарет вздохнула, наслаждаясь запахом комнаты. Здесь пахло травами и деревом. И Монтрейном.

В дверь слегка постучали, потом она отворилась. Маргарет резко повернулась, испытывая смущение оттого, что граф увидит ее возле своего шкафа.

– Оказалось, что сегодня у горничной с полудня свободное время, – с улыбкой произнес Хоторн. – Впрочем, я полагаю, что и без нее справлюсь.

Монтрейн повел Маргарет вниз по лестнице, они миновали холл, шли по каким-то коридорам и, наконец, оказались на кухне.

Там было очень мило. Середину помещения занимал большой деревянный стол с начисто выскобленной столешницей. Стены были увешаны выкрашенными в белый цвет шкафами и полками, заставленными всевозможной кухонной утварью. Подоконник едва не прогибался под тяжестью красных котелков, наполненных зелеными травами. Там, рядом с очагом, в котором весело потрескивал только что разведенный огонь, стояла медная ванна, наполовину наполненная водой.

На огне грелся огромный котел с водой. Отлив часть дымящейся воды в небольшое ведро, Майкл перелил ее в ванну.

– Может, тебе помочь? – предложила Маргарет, сложив на груди руки.

– Ты сомневаешься в моих способностях, Маргарет? – улыбнулся Монтрейн.

– Вовсе нет. Похоже, ты отлично справляешься.

Майкл усмехнулся – такого выражения на его лице она еще не видела, – куда подевался самодовольный граф, уступивший место лукавому мальчишке?

– Дело в том, что я бы предпочел не звать сюда Смайтона, – признался Хоторн. – К тому же я вполне справлюсь и без него.

– Это что же, обычное дело – иметь столь строгого слугу? – поинтересовалась Маргарет.

– Смайтон вообще явление не рядовое, – сухо произнес Хоторн. – Смайтон служит у меня уже семь лет. А до этого он служил Веллингтону. И я понимаю, что этим он заслужил особое уважение. Поэтому я не смог отказать ему, когда он попросил принять его на службу. Правда, мне тогда и в голову не пришло, что он будет относиться ко мне с подобным презрением. – С этими словами он вылил в ванну еще одно ведро горячей воды.

– Неужели именно с презрением? – удивилась Маргарет.

– Порой мне кажется, – заговорил Монтрейн, глядя на нее через плечо, – что Смайтон добровольно принял на себя роль моего отца-покровителя.

– Он не одобряет моего присутствия, – заключила Маргарет.

От ее внимания не ускользнуло, каким взглядом наградил ее дворецкий, когда она была в этом доме в первый раз. Да и сейчас, когда они с Монтрейном вошли в дом, встречу нельзя было назвать приветливой;

– Ему нравится демонстрировать свое превосходство, – сказал Хоторн. – А я то и дело даю ему к этому повод.

– Ты... делал это не раз? – неуверенно спросила Маргарет.

– Что – «это»? – уточнил Хоторн. – Готовил ванну?

– Нет, – улыбнулась Маргарет, – приводил сюда женщин.

Монтрейн выпрямился.

– Нет, – просто ответил он и вновь вернулся к очагу.

Наступившее молчание не было гнетущим, однако чувствовалось, что некоторые вещи лучше оставить недосказанными.

Маргарет осмотрелась. По углам на потолке были нарисованы милые херувимчики. Маленькие, бесстыдные, улыбающиеся, они, казалось, с любопытством взирают вниз, на происходящее.

– Эти херувимы – еще одна шутка архитектора? – спросила Маргарет.

Монтрейн усмехнулся.

– Вне всякого сомнения, – промолвил он. И снова наполнил ведро горячей водой.

– Я доставила тебе столько хлопот, – промолвила Маргарет, наблюдая за тем, как граф наполняет ванну водой.

Рукава Монтрейн закатал до локтей, вся его рубашка впереди промокла, на лоб упала влажная прядь темных волос. Казалось, он полностью поглощен своим занятием, и Маргарет невольно спросила себя, всегда ли граф любое дело выполняет с таким рвением. Как будто он направил на него всю свою энергию и просто не в состоянии отвлекаться на что-то другое. Ей вдруг стало очень тепло – точно так же, как в те минуты, когда они занимались любовью в карете.

– Так ты передумала? – повернувшись к ней, спросил Хоторн.

– Я бы не рискнула, – с улыбкой ответила женщина. – Особенно после всех твоих усилий, и все ради меня. Я просто посочувствовала тебе.

– И насколько распространяется твое сочувствие? Я имею в виду, ты позволишь мне остаться и смотреть на то, как ты принимаешь ванну? – Уголок его рта слегка приподнялся, и на лице появилось озорное выражение.

– Любовницы обычно поступают именно так?

– Компаньонки, – поправил ее Хоторн. Улыбка мгновенно исчезла с его лица. – Ты – моя компаньонка.

– Нет, – предостерегающим тоном промолвила Маргарет, награждая Монтрейна суровым взглядом. Это был ответ сразу на два вопроса – заданный и незаданный.

Маргарет отвернулась и принялась расстегивать пуговицы на спине. Раздался глухой стук – это упало на пол пустое ведро, и уже через мгновение руки Монтрейна помогали ей. Повернув голову, Маргарет посмотрела Хоторну в глаза, придерживая спереди лиф платья руками.

Хоторн отступил назад, оба молчали.

У Маргарет было такое чувство, будто ее выставили на всеобщее обозрение, внезапно она ощутила себя очень ранимой. Она обнажалась перед этим человеком при свете дня, занималась с ним любовью в покачивающейся на ухабах карете. И все же в те мгновения Маргарет не чувствовала себя такой нагой, как сейчас. Как будто граф Монтрейн мог разглядеть все ее слабые места и тревоги и понимал, как они состязаются с ее гордостью.

– Я буду в библиотеке, если тебе понадобится моя помощь, – внезапно помрачнев, сказал Хоторн.

Маргарет молча кивнула, глядя вслед выходящему из кухни графу. Она сняла с себя остальную одежду и аккуратно уложила на стоявший возле дверей столик.

Ванна возвышалась в углу кухни – большая, внушительная, украшенная сверху рельефными изображениями роз и маргариток, а внизу покрашенная голубым. Опуститься в нее – почти то же самое, что сунуть ногу в башмак, с улыбкой подумала Маргарет, перешагивая через край ванны.

Она с наслаждением опустилась в горячую воду. На стоявшем около ванны табурете лежала стопка полотенец. Сверху Маргарет увидела какую-то коробочку. Открыв ее, она обнаружила кусок чудесного ароматного мыла, благоухающего травами. Запах напомнил ей о Майкле. Было что-то интимное в том, что она будет мыться его мылом. Впрочем, она уже столько раз перешагивала границы дозволенного за время своего знакомства с графом Монтрейном, что такие пустяки не имели значения.

Не стоит признаваться в своей безрассудной страсти. Просто нелепо говорить себе сейчас, что мысли о нем не оставляют ее ни на минуту. Она же может только восхищаться графом. В нем много положительных качеств. Например, то, с каким уважением Монтрейн относится к чрезмерно самоуверенному дворецкому. У него прекрасное чувство юмора, он целеустремлен. А если добавить к этому еще и уверенность в себе, то можно сказать, что среди знати она не встречала подобных людей.

Маргарет улыбнулась. Единственным представителем знати, с которым ей доводилось общаться, был герцог Таррант – человек, который никогда ей не нравился.

Маргарет положила руки на живот, спрашивай себя, как долго еще она сможет скрывать от окружающих беременность. Если бы она не решила уехать из Силбери, то недельное отсутствие напрочь уничтожило бы ее репутацию, жители деревни устроили бы шумный скандал, заклеймив ее шлюхой. А уж если они узнают, что она носит под сердцем ребенка графа Монтрейна, то ее и вовсе превратят в парию те самые люди, которые недавно с таким одобрением отзывались о ее достойном поведении.

Но уж сейчас-то ее поведение назвать достойным было никак нельзя.

Неделя. Господи, пусть она за это время не слишком привяжется к Монтрейну, чтобы могла потом спокойно вернуться к привычной жизни!

Маргарет откинулась назад и блаженно закрыла глаза. Ей оставалось только просить Бога о том, чтобы ее мольбы были услышаны.

Хоторн стоял в дверях, глядя на Маргарет. Женщина спала, сжимая в руках скомканную мочалку. Неровное пламя свечи отбрасывало пляшущую тень на щеки Маргарет, на ее длинные ресницы. Отблески огня в камине играли на ее волосах, окрашивая шелковые пряди всеми оттенками красного и желтого.

Хоторн отлично знал мифологию Греции и Рима, но разве можно было хоть одну античную богиню сравнить с Маргарет? В глазах этого существа играл удивительный озорной огонек, который угасал при свете весеннего солнца, отчего они становились похожими на глаза молодой оленихи. Летом они обретали другой, мягкий и золотистый оттенок. Ей-богу, эта женщина менялась в соответствии со временем года, ее красота казалась такой же вечной, как красота живой природы.

А если так, то и имя ей должно быть каким-то простым и понятным, отражающим все черточки ее характера. Маргарет, например.

Хоторн улыбнулся: надо же, куда завело его воображение! Он-то заглянул в кухню, чтобы посмотреть, почему Маргарет так долго принимает ванну, а мысли его улетели куда-то далеко, в античные времена.

– Это хорошо, что Смайтон пошел спать, – проговорил он, взяв с табурета полотенце. – Иначе твой вид мог бы довести беднягу до сердечного приступа.

Маргарет, моргая, открыла глаза и с улыбкой посмотрела на Хоторна. Правда, приветливое выражение тут же сменилось настороженным, но Майкл уже успел заметить, как она обрадовалась ему в первый момент после пробуждения.

Глаза Маргарет, цвет которых менялся в зависимости от цвета ее одежды, сейчас казались просто ореховыми. И усталыми, что не на шутку встревожило Майкла.

Хоторн развернул полотенце и подал его Маргарет.

Она прикрыла обнаженную грудь ладонями. Он улыбнулся этому запоздалому свидетельству ее скромности. Утром в карете она и не вспоминала ни о чем подобном. Да и два месяца назад, когда они занимались любовью в гостиной всего в нескольких футах отсюда, Маргарет не испытывала ни малейшего смущения. И вдруг сейчас она вздумала прикрывать наготу, прятаться от его взора!

– Вода остыла, – сказала наконец Маргарет, когда стало понятно, что она не собирается вставать.

– Если хочешь, я могу отвернуться, – предложил Хоторн.

– Прошу тебя, – кивнула женщина.

Улыбнувшись, Майкл повернул голову в сторону. Он услышал, как зашумела вода, а затем краем глаза увидел ее темный силуэт, на котором играли красноватые отблески пламени.

Хоторн завернул Маргарет в полотенце, провел ладонями по ее рукам, все еще стараясь не смотреть на нее. Потом он взял со стола подсвечник, сунул его в руку Маргарет и, наклонившись, подхватил ее на руки.

– Нет необходимости нести меня на руках, – проговорила Маргарет. Хоторн не удостоил ее даже ответом. – Я не убегу, – пообещала она.

– Ты замерзла, – заметил Монтрейн.

– Но на ногах я еще могу держаться, – сказала она.

– Ты совсем не тяжелая, Маргарет. – Его левая рука обнимала ее за плечо, а правая обвилась вокруг голого бедра. Но не это вызвало у Хоторна внезапный приступ нелепого смеха. Невероятное возбуждение – вот что заставило его засмеяться. Как будто он лет десять не был близок с женщиной.

Господи, что с ним происходит? Маргарет посмотрела на Майкла, потом отвернулась. Поднявшись по лестнице и оказавшись возле длинного стола, Хоторн опустил Маргарет пониже.

– Если поставишь подсвечник на стол, то сможешь отворить дверь, – проинструктировал ее Хоторн.

– Нет, это если ты поставишь меня на пол, я куда быстрее справлюсь с этим делом, – вымолвила она.

– Делай то, что я говорю, Маргарет, – сказал он сухо.

Маргарет послушно поставила подсвечник на стол и, наклонившись, нажала на ручку двери. Хоторн толкнул дверь ногой и внес свою ношу в комнату.

Спальня была залита голубоватым светом, проникавшим в комнату сквозь открытые занавески. Луна осветила и зеркальный шкаф, и большую кровать.

Поставив Маргарет на пол около кровати, Монтрейн подошел к очагу и опустился на колени. Он увез ее из дома, даже не дав возможности собрать вещи в дорогу. Не слишком-то разумный поступок! Правда, Хоторн намеревался купить Маргарет все, что она пожелает. Одежду, само собой. Хотя, возможно, она обойдется и без одежды. Он продержит Маргарет в комнате всю неделю и наконец-то удовлетворит свою страсть. Справится с пылающим желанием, которое не дает ему покоя все последнее время. Повернувшись, он посмотрел на Маргарет.

Она зевнула, только и всего. Но этого оказалось достаточно для того, чтобы Майкл почувствовал новый прилив возбуждения.

Поднявшись с колен, он подошел к зеркальному шкафу и вытащил оттуда свой халат, а затем помог Маргарет надеть его. Халат был шелковым – чуть толще полотенца, в которое она была закутана. И все же в халате Маргарет почувствовала себя увереннее. Хоторн подвязал пояс халата, а затем провел ладонями по отворотам, с некоторым удивлением глядя на приподнимающиеся под полами его халата бугорки ее грудей.

Он подобрал упавшее на пол полотенце и бросил его на ближайший стул.

– Ты сможешь спать в этом халате, – сказал он. Сам Майкл предпочитал спать обнаженным, несмотря на то что по обычаю того времени мужчины ложились в постель в громоздких и неудобных ночных сорочках.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Маргарет. В ее взоре не было осуждения. Казалось, она смирилась и намеревалась терпеть свое положение и дальше.

Внезапно Хоторну захотелось спросить у Маргарет, всегда ли она столь же безропотно принимает всякого рода сюрпризы, которые жизнь ей преподносит. Нищету, например, одиночество, горечь утраты по умершему мужу.

И все же эта женщина с ее спокойным достоинством и робкой улыбкой не была его пленницей. Их ничто не связывало – кроме обоюдного желания быть вместе. По крайней мере одну неделю.

Маргарет снова зевнула, прикрывая рот рукой. Хоторна охватил порыв нежности, к которой примешивалось страстное желание. Не слишком-то совместимые чувства!

– Ложись спать, Маргарет, – прошептал он, целуя ее в лоб. Знал бы кто, чего ему стоила подобная сдержанность! Разве так мужчина целует женщину, которую хочет сделать своей любовницей!

С этими словами Хоторн отошел, чтобы не искушать себя.

Маргарет проснулась на рассвете с таким чувством, будто она спала на облаке. Матрас был необычайно мягким и чудесно пах травами и лимоном. Повернув голову, она увидела спящего рядом Майкла. Маргарет приподнялась на локте и стала внимательно рассматривать его.

Даже во сне выражение слегка расслабленного лица графа Монтрейна выдавало в нем человека, привыкшего командовать. Правда, его смягчала улыбка, которая обычно лишь слегка искривляла уголок его рта. Так и резкий изгиб бровей смягчался у графа выражением его глаз. А привычка проводить ладонями по волосам говорила о том, что непокорные пряди постоянно норовят упасть ему на лоб.

Хоторн лежал на спине, одну руку он подложил под голову, другая покоилась у него на животе. Его ноги были раскинуты в стороны, так что он занимал большую часть постели. Одеяло прикрывало его чресла, оставив открытыми мускулистые грудь и руки, поросшие черными курчавыми волосами. Словом, граф Монтрейн был на редкость хорош во сне.

Неужели только внешность графа произвела на нее такое впечатление? Или все дело в ее одиночестве? А может, она настолько злилась на будущее, которое уготовила ей судьба, что решила изменить его? Почему, почему она оказалась плененной этим человеком после первой же встречи?! А вчера? Почему она не воспротивилась, почему решительно не отказалась ехать с ним?

Прошлой ночью Монтрейн к ней не прикоснулся. Маргарет и не знала, что подумать об этом. И вот теперь она лежала рядом с ним, наблюдая за тем, как Майкл спит, и чувствовала себя невероятно довольной.

К счастью, этим утром Маргарет не тошнило и она еще хотела спать. Посмотрев на утреннее лондонское небо, она подумала о том, что хотя бы неделю ей не придется просыпаться одной в ее деревенском коттедже. Маргарет осторожно вытянула руку и почти коснулась Хоторна. Так она лежала несколько мгновений, а затем сон смежил ей веки и осветил лицо счастливой улыбкой.