Шона страшно устала, но сон не шел к ней. Шорохи, лязг, отдаленные стуки – каждый раз, когда она погружалась в дрему, раздавался какой-нибудь неожиданный шум, и она снова просыпалась. Она пыталась понять, откуда эти звуки доносятся. Очень много лет она прожила вдали от Гэрлоха. Всегда ли в замке по ночам раздавались подобные звуки? Перестанут ли они беспокоить ее, когда она привыкнет?

Шона перекатилась на спину и уставилась в потолок. Возможно, не шум мешает ей заснуть, а собственные мысли…

Она занималась любовью с Гордоном. Она переступила через все приличия, пошла против здравого смысла и отдалась ему. Не на постели. Даже не на койке в маленькой хижине. На грязном полу. Да что говорить! Она бы с радостью сделала то же самое в поле, на вереске, хоть он и колючий…

Она до сих пор ощущала на коже прикосновения Гордона, и ей так и не удалось их полностью забыть. Что это означало? Мысленное прелюбодеяние? Брюс заслуживал лучшего. В самом конце, на пороге смерти, Брюс взял ее за руку, поцеловал костяшки пальцев и, собравшись с силами, улыбнулся в последний раз: «Спасибо». Это были его последние слова.

Ну как она могла так опозориться?

Все дело в Гордоне. С ним она всегда вела себя как дура.

Час или около того она еще ворочалась с боку на бок и, в конце концов смирившись с тем, что заснуть не удастся, села на постели. Луна заливала комнату голубоватым светом, создавая размытые тени. Шона встала, набросила на плечи халат и с масляной лампой в руке вышла за дверь.

Она пошла не в комнату Хелен, а в противоположную сторону и спустилась по черной лестнице на первый этаж. В обязанности компаньонки не входило развлекать ее в бессонницу.

Может, перекусить, выпить что-нибудь? Вдруг поможет глоточек виски? Если, конечно, Старый Нед не прикончил бутылку.

У подножия лестницы стояла непроницаемая, абсолютная тьма. Свет от лампы казался неестественно ярким, на противоположной стене дрожала ее тень. Шона взяла лампу в другую руку, чтобы тень оказалась за спиной и не создавала такого эффекта чужого присутствия.

Наверху спали восемь человек – даже девять, если Старый Нед не забился с бутылкой в какой-нибудь угол на первом этаже, однако у Шоны было такое чувство, будто Гэрлох пустынен и в нем обитают только тени прошлого и призраки, и то, которое является лишь немногим…

Такая же плотная тишина могла бы висеть здесь три столетия назад, когда клан Имри пребывал в расцвете сил. Или двести лет назад, когда Имри могли содержать в достатке весь свой клан. Или даже сто лет назад, когда при принце Чарлзе численность клана уменьшилась, но он все еще считался богатым.

Шона услышала странный звук прямо по коридору и остановилась, затаив дыхание. Их деревянный дом в Инвернессе по ночам вздыхал и стенал, будто бы в темноте начинала петь каждая дощечка, но Гэрлох в отличие от него был сложен из камня. И если она что-то слышала, то это либо привидение – либо Старый Нед отправился на поиски очередной бутылки.

– Нед?

Шона замерла у входа в пиршественный зал. Тени разбегались от горящей лампы, как потревоженные мыши, но тишина стояла какая-то «неправильная».

Шона услышала высокий звук, похожий на первые ноты плачущей волынки. Ее плечи напряглись. Она снова позвала:

– Нед?

Никто не ответил, но Шона уловила движение. Что это было – промелькнувшая тень? Налетевший сквозняк?

Огонек светильника задрожал. Шона остановилась и прижалась спиной к стене. Ощущение, что что-то не так, сделалось еще отчетливее.

Ей хотелось поплотнее запахнуть халат и опрометью броситься наверх, в спальню. Но она стояла не шелохнувшись, пока не удостоверилась, что в темноте ничто не движется.

Но самообладания ее хватило не надолго: во мраке прямо перед ней раздался какой-то странный звук.

Кто-то находился в малой гостиной.

Если бы у Фергуса не болела нога, она позвала бы его. Или Хелен. Но нет, Хелен будет слишком напугана, даже если они пойдут смотреть вдвоем.

Возможно, всему виной ее разыгравшееся воображение и несколько тревожных ночей. Плюс сама атмосфера Гэрлоха – и вот она уже нафантазировала что-то, чего там нет и в помине.

«Шона, будь смелой».

Хотя вряд ли разговор с самой собой ей поможет. Интересно, мужчины тоже так делают перед битвой? Фергус, Гордон? Говорил ли себе Гордон: «Только не кричи, парень, не выставляй себя дураком»?

Шона почему-то не могла себе этого представить.

Она ведь последняя дочь клана Имри. Она обязана что-то сделать. Бегство – удел трусов.

Правой рукой Шона поплотнее запахнула халат, левую – с лампой – подняла высоко над головой и так двинулась в малую гостиную.

И тут какая-то тень выбила у нее из рук светильник. Последняя мысль Шоны была весьма забавной: интересно, она наконец-то повстречалась с призраками Гэрлоха – или ей самой предстоит вот-вот стать одним из них?

Кто-то горько плакал. Этот звук заполнял голову Шоны, пригвождал ее к месту. Как же ей хотелось, чтобы эта женщина наконец заткнулась…

И откуда здесь дождь?

Шона открыла глаза и обнаружила, что Хелен стоит на коленях рядом с ней и рыдает.

– О, Шона, только не шевелись.

Хелен сжала ее плечи обеими руками.

Впрочем, Хелен напрасно тратила силы, удерживая ее на полу, – Шона не смогла бы встать, даже если бы захотела.

– Хельмут пошел за Элизабет. – Хелен уронила ей на щеку еще одну слезинку. – Ах, Шона, дорогая, ты упала в обморок? Хельмут сказал, ты потеряла сознание.

Как глупо. Она никогда в жизни не падала в обморок. Шона хотела сообщить об этом Хелен, но ей не хватало сил, чтобы говорить. Пришлось ограничиться легким движением руки.

Хелен раскачивалась взад и вперед на коленях, вцепившись мертвой хваткой в ее руку.

Судя по тому, что над собой Шона видела люстру малой гостиной, она лежала на полу именно там. Она чуть-чуть повернула голову – и перед глазами все потемнело от вспыхнувшей боли. Но Шона краем глаза заметила, как в гостиную входят Фергус, Хельмут и Элизабет. Слегка повернув голову в другую сторону, Шона увидела мистера Лофтуса в ярком клетчатом халате. Видно было, что халат сшит в шотландском стиле, но в другой стране.

Не хватало только Мириам и Старого Неда.

– Шона, что стряслось? – спросил Фергус.

Он наклонился к ней так низко, как только мог. Шона знала, что его нога плохо сгибается, и если он и сумеет опуститься на колени, то чтобы встать, ему наверняка понадобится помощь.

– Понятия не имею, – ответила она, и это была чистая правда. – Мне не спалось, я решила что-нибудь съесть и спустилась вниз, здесь услышала какие-то звуки – и это последнее, что я помню.

В этот момент в комнату вошла Мириам и изумленно оглядела собравшихся. Она потерла глаза маленьким кулачком – жест только что проснувшегося ребенка. Однако волосы ее, не покрытые сеточкой и не заплетенные в косу, лежали мягкими волнами в совершенном порядке, а пояс халата был аккуратно завязан.

Шона медленно огляделась в надежде понять, что в гостиной не так, чего не хватает – но нет, единственное, что не вписывалось в привычный порядок вещей, – это она сама, распростертая на полу, как павший олень. Она попыталась сесть, но у нее резко закружилась голова. Нет, видно, придется лежать.

Ей на лоб легла прохладная ладонь, и Шона открыла глаза. На нее внимательно и с тревогой смотрела Элизабет.

– Что случилось? – спросила она.

– Она упала в обморок, – пояснила Хелен.

– Я никогда в жизни не падала в обморок, – возразила Шона.

Фергус поставил рядом с ней стул с прямой спинкой и уселся. Взяв ее ладони в свои, он посмотрел на Элизабет, но когда та подняла глаза, быстро отвел взгляд. Элизабет косилась на него, но он старательно избегал ее взгляда.

Шона никогда в жизни не видела людей, которые бы так избегали друг друга – и так неудачно.

– Меня кто-то ударил, – сказала она Элизабет и осторожно повернула голову.

Элизабет тщательно ее осмотрела – и тихо ахнула.

– Со мной все нормально?

– Холодный компресс, немного отдыха – и будет полный порядок.

Шона мягко высвободила руки и попробовала улыбнуться Хелен. Очевидно, выглядело это ужасно, потому что Хелен разрыдалась вновь.

– Нет, правда, со мной все хорошо, – сказала Шона, приподнимаясь на локтях.

Ей хотелось сесть, но сделать это было невыносимо трудно, поскольку у нее раскалывалась голова.

Она посмотрела на мистера Лофтуса – он о чем-то тихо беседовал с Мириам, слишком тихо, чтобы можно было услышать отсюда. Вероятно, велел ей возвращаться в спальню, потому что Мириам вдруг развернулась и вышла.

Вот и вся Мириам. Вот и вся ее забота. «О, графиня, вы упали? Шона, как вы себя чувствуете? Могу ли я чем-то помочь?»

Она покачала головой, тут же пожалела об этом и с трудом подавила стон.

– Пожалуйста, помогите мне сесть, – обратилась Шона к Элизабет, которая вновь принялась ощупывать шишку у нее на затылке.

Элизабет усадила ее, и Шоне потребовалось несколько секунд, чтобы справиться с внезапным головокружением – и осознать, что масляная лампа преспокойненько стоит на маленьком столике у двери.

Она ее туда не ставила.

– Очень жаль, что вам сделалось дурно, графиня, – проговорил мистер Лофтус. – Хорошо, что я оказался неподалеку.

Шона медленно перевела на него взгляд.

– Я вас не видела, мистер Лофтус.

– Я спустился вниз, хотел взять что-нибудь почитать, и увидел вас на полу. Естественно, я тут же позвал Хелен.

Этот человек едва-едва может спуститься с лестницы без посторонней помощи, и он рассчитывает, что она поверит, будто он ринулся наверх за ее компаньонкой?

– Да, воистину это счастливый случай, мистер Лофтус.

Фергус похлопал ее по плечу.

– Шона, ты уверена, что тебя кто-то ударил? Ты не могла просто упасть? – спросил Фергус.

Она взглянула на него, думая, что сказать. Какой у нее имелся выбор? Она могла притвориться, что правда упала в обморок. А могла начать визжать и хныкать, как Мириам. Может, хоть тогда ей кто-нибудь посочувствует?

– Спасибо, – сказала она мистеру Лофтусу.

Ее улыбка явно выглядела натянутой, но мистер Лофтус кивнул – видимо, его и такая устроила.

Шона посмотрела на Фергуса:

– Я не могу точно сказать, что случилось. – Она искренне надеялась, что этого будет достаточно. Она не собиралась делать вид, что упала в обморок, даже если считается, что это прилично и женственно.

Хелен о чем-то оживленно беседовала с американцем. Элизабет и Фергус по-прежнему игнорировали друг друга, а Хельмут стоял в дверях и смотрел на нее с таким видом, словно обнаружил на полу раненую мышь. Она не знала, чего ему хочется больше: растоптать ее или же поднять за пояс халата и куданибудь выбросить.

– Поможете мне встать? – попросила она, и Фергус с Элизабет бросились ей на помощь.

Фергус неловко подхватил ее под одну руку, Элизабет – под другую. Последняя оказалась гораздо сильнее, чем можно было подумать. Ведь по внешности она больше напоминала ангела во плоти.

Очевидно, эти двое соприкоснулись рукавами, потому что тут же дернулись, как от удара током, и отошли друг от друга. Шона закусила губу от досады.

Поднявшись с кресла, Шона оперлась на его спинку, не уверенная, что сможет идти одна.

– Я принесу мистеру Лофтусу что-нибудь перекусить, – заявила Хелен. – Шона, может, тебе приготовить чаю?

Шона медленно кивнула. Она не собиралась двигаться с места, пока ей не станет лучше.

– Вы всегда спите полностью одетой? – спросил Фергус у Элизабет.

Вместо ответа Элизабет прерывисто вдохнула.

Нет, ну сколько можно? Почему они так упрямы? И почему оба делают вид, что не интересуют друг друга?

– Мне кажется, вам нехорошо, – заметила Элизабет. – Отвести вас в постель?

– Нет, спасибо, я выпью чаю, и все будет в порядке.

А может, даже и виски – если, конечно, Старый Нед оставил хоть одну бутылку. Шона чувствовала, что готова на все, лишь бы заглушить острую боль в голове.

Хелен ушла, а следом за ней откланялся мистер Лофтус. Хельмут тоже куда-то делся. Шона осталась наедине с Фергусом и Элизабет.

– Меня кто-то ударил, – объявила она.

Фергус ошарашено уставился на нее. Но вот реакция Элизабет ее поразила: она определенно выглядела виноватой.

– Сегодня мистер Лофтус искал вход в тайный коридор, – призналась Элизабет. – Только я не знаю, преуспел он или нет: он отослал меня за Мириам.

Фергус улыбнулся:

– Очаровательная юная леди.

Шона непонимающе нахмурилась:

– Ты же считаешь ее идиоткой.

Она полностью игнорировала присутствие Элизабет.

Фергус пожал плечами:

– Идиотка, зато богатая.

– Ты же не собираешься сойтись с Мириам Лофтус?

– А чем отличается богатая жена от богатого мужа?

Они сверлили друг друга взглядами.

– Ты обижаешься, что я вышла за Брюса?

– Чтобы спасти меня? – Он скривился. – Ты могла бы выйти за Гордона и спасти себя.

Шона онемела от потрясения. Неужели он все время об этом думал? Брюс был к нему щедр. Может, Фергус и на это обижается?

– Возможно, теперь моя очередь жениться на мешке с деньгами.

Шона покачнулась.

Надо что-то сделать. Прямо сейчас, прежде чем эта невозможная идея укоренится в его мозгу.

– Хорошо. Тогда я пойду флиртовать с мистером Лофтусом.

Глаза Элизабет расширились.

– Проверим, кто из Имри женится на деньгах первым.

Фергус нахмурился:

– Не глупи.

Шона направилась из комнаты. Этот жест выглядел бы драматичным, если бы ей не приходилось опираться на Элизабет. Фергус остался в малой гостиной. Наверное, будет теперь строить планы соблазнения Мириам Лофтус, подумала Шона.

Она чувствовала себя ужасно, и не только потому, что у нее страшно болела голова.