Суббота, 13 марта
Совершаю с семьей вылазку на природу, вот до какой степени мне плохо. И едем мы на папиной клоунской машине, что лишний раз подтверждает степень моего отчаяния. Вати — в шлеме времен Второй мировой войны и в мотоциклетных очках, что сильно контрастирует с моим трагическим настроением.
Мы с Либби сидим сзади. Она сделала мне прическу «зашибись», заплела сто косичек с шерстяными фенечками. И я стала похожа на убойного пигмея. А мне все по барабану. Жизнь моя закончена, можно свободно отдать себя на растерзание малолетке.
У папы хорошее настроение, а это значит — жди беды. Когда мы проезжали мимо двух тетенек, он опустил стекло и окликнул их: «Эй, девочки, лови момент — это я, секс-бомба на своей лихой тачке».
Какой позор.
И я говорю мутти так, чтобы тетеньки услышали:
— Знаешь, по-моему лекарства папе не помогают, надо увеличить дозу.
14.00
И вот мы на природе, точнее — посреди заброшенного поля. Здесь хорошо, никаких вам телефонов и все такое. Потому что, если б мне позвонил с извинениями Дейв, я бы все равно не сняла трубку. А если бы он мне не позвонил, я бы весь день терзалась тем, что у меня даже не было шанса отшить его.
14.20
Я немного оживилась, увидев, как папа скачет по полю — сейчас он похож на толстого горного козлика, выпущенного на волю. Мы, девочки, остались в машине и не выходим. Я пересела вперед, а мама с Либби устроили пикник на заднем сиденье. На Либби шапочка с заячьими ушками и смешное пальтишко из искусственного меха, из-под которого сверкает ее голая попа. Надеюсь, она не устроит нам тут «сюрприз».
Папа бегает по полю и восторженно восклицает: «Глядите, кукушкины слюнки!» или: «Смотрите, мышь-полевка!» А потом он бежал-бежал, далеко убежал, и вдруг исчез, как будто сквозь землю провалился. Я чуть не воскликнула: «Спасибо тебе, Господи, что явил нам чудо!», но воздержалась, вдруг это желание перебьет более важное.
Встревоженная мама вылезла из машины и стала звать папу:
— Боб, дорогой, где ты?
С дальнего края поля послышались приглушенные крики. Мама побежала туда, а потом остановилась и посмотрела куда-то вниз, будто там был обрыв. Мы с Либби вылезли из машины и побежали к маме. Оказалось, что папа по самые плечи провалился в барсучью нору.
Несмотря на плаксивое настроение, я долго смеялась. Папа был красный как рак и орал:
— Чертова нора!
Я тоже была красная как рак, но только от смеха.
Мама еле его вытащила, а отец потом долго выступал:
— Чертовы барсуки… я буду жаловаться… это же опасно… я чуть не покалечился… ничего смешного.
Мама подставила папе плечо, а я и говорю:
— Пап, а пап, советую тебе возглавить антибарсучье движение, а заодно и антибобручье движение, короче, против всех животных, которые строят и копают.
— Джорджия, умолкни.
Да ради бога. Он думает, мне одной смешно? Маме тоже смешно, просто ей еще надо тащить папу и вести за него машину.
Дома мама приготовила папе чай, а он лежал на диване и стонал.
17.00
Я болтаюсь на кухне. Ангус сидит и гипнотизирует входную дверь, желая выйти. Но меня не проведешь, я его знаю как облупленного. Стоит пожалеть его и открыть дверь, Ангус лениво выйдет за порог, глянет на улицу, брезгливо тряхнет лапкой и поднимет глаза на тебя, словно говоря: «Не-а, не пойду».
Лично меня это доводит до бешенства.
Мама стоит и обрезает обгорелые края у тоста. Это она для папы старается. А для меня фигушки. Я и говорю:
— Мам, а знаешь, если папа устроит потоп на своем водоканале и его оттуда турнут, ты не расстраивайся. Мы будем охотниками на барсуков. Запускаешь вати и ждешь. Если он долго не возвращается — значит, там барсуки. Главное найти вати.
Всего-то натикало
20.00
На улице темень, и на душе так же. Телефон молчит.
Ненавижу Дейва.
Несмотря на холод, нет мочи сидеть дома. Пойду посижу на парапете, немножко успокоюсь.
Оделась потеплее и вышла на улицу. Сижу под фонарем, смотрю на окна. Кто-то жарит каштаны, кто-то целуется. Из ворот напротив выезжает на велике соседский мальчик Оскар и начинает выделываться. Ставит своего коня на дыбы, резко тормозит и разворачивается, и даже ездит задом наперед — короче, фигней мается. Мальчишки все чокнутые.
От нечего делать наблюдаю за выкрутасами Оскара, и тут он начинает мне подмигивать. Это еще что? Ночной филин на велике?
— Ну так что, согласна? — кричит мне «филин».
— В смысле?
Оскар спрыгивает с велика и говорит:
— Ну, это я о нас с тобой.
— В каком смысле?
— Ну… чтобы ты да я.
— Не поняла?
— Ну… как насчет разбудить в себе зверя… выпустить змею из штанов?
Я так и отпала.
— Алле, — говорю, — тебе же только двенадцать исполнилось.
— Ну и что. Я люблю женщин постарше.
Ну, приехали — ко мне уже малолетки клеются. Глядишь, так дело дойдет и до Либбиных детсадовцев.
Короче, Оскар стоит и подмигивает, а тут мимо проходит Марк Большая Варежка. Полный комплект.
Марк и говорит Оскару:
— Оскар, иди домой, а то пропустишь мультик перед сном.
Оскар надулся, но покатил велик, кинув мне через плечо:
— Ладно, мне все равно сейчас должна звонить одна цыпочка. Мы еще вернемся к нашему разговору.
Он что, вообще?
Марк стоит и смотрит на меня, вернее даже не на меня, а на мои нунги.
— Джорджия, а ты классно выглядишь, — говорит он. — Пойдешь со мной гулять во вторник? Встречаемся в восемь вечера на дальнем пустыре. Ну, пока.
Внутри меня все кричало: «Что? Что?!» Но сама я не вымолвила ни слова.
Что?! На дальнем пустыре? Щаз, размечтался.
И где его подруга-карлица?
Да какая мне разница. Никуда я не пойду.
Совсем обнаглел.
Понедельник, 14 марта
На перемене
Спрятавшись от ветра за стенкой корта, мы с девчонками соорудили себе вигвам, пристегнув друг к дружке наши пальто. Ммм, оченно тепло и уютно, и руки тоже внутри. Мы нащупываем в рюкзаках завтраки, отщипываем вслепую и кладем в рот, что, кстати, довольно затруднительное занятие, учитывая, что голов из такого «пальто» торчит пять.
Рози говорит:
— Классная была вечеринка. Я легла спать в восемь утра и уже в десять была на ногах — нужно было успеть прибраться до прихода предков.
— А я думала, они у тебя добрые, — говорит Эллен.
— Так-то оно так, только Свен со своими танцами на барной стойке передавил кучу сосисок.
— А у Лесли Эндрюс вся шея в засосах, — ни с того ни с сего заявляет Джулз. — На ней сто слоев пудры, но все равно такое впечатление, будто ее лемминги покусали. На физкультуру она заявилась в водолазке, но мисс Стэмп потребовала одеться по форме и сама же охала, когда увидела ее шею.
Господи, что мне до их вечеринки! Я тактично пытаюсь сменить тему:
— Девчонки, а что мы подарим Элвису на прощание? Может, наручники или смирительную рубашку? Или футболку с логотипом «Дрочила»?
Но девчонки меня проignorez-vousли, а Джулз и говорит:
— Почему ты так рано ушла? У тебя что, «гости»?
Джас молча смотрит, ждет, что я отвечу. Она до сих пор со мной не разговаривает после вчерашнего.
И все остальные девчонки тоже на меня смотрят.
— А я так расстроилась из-за Дейва, — вздыхает Эллен. — Думала, ему уже надоело любить всех девушек скопом, а он привел эту девицу, как там ее…
— Рашель, — подсказывает Рози.
— Да нет, я Эллен, — поправляет рассеянная Эллен.
— Эллен, ты ловишь фокус или как? — смеется Рози. — Я говорю про девицу Дейва Рашель.
— Ну да, Рашель, — нервно поправляется Рози. — Я просто глазам своим не поверила.
— Я тоже, — говорю я.
И Эллен начинает канючить (канючка номер два после Джас):
— А я-то считала его хорошим человеком…
— Все считали его хорошим человеком, — перебиваю я. — А он оказался гадом ползучим. Сначала входит в доверие, а потом…
Все девчонки снова смотрят на меня — как бы не окосели, мы же стоим впритык. И тут я понимаю, что прокололась.
— То есть, я имела в виду, что это было очень жестоко по отношению к Эллен, — пытаюсь выкрутиться я.
Мне действительно жалко Эллен. Но Джаска наверняка подумала сейчас: «Врушка». А я послала ей в ответ мысленный сигнал: «Заткнись, дикарка».
Дома
18.38
Противный сосед, что живет напротив, хочет пристроить котят по чужим людям. Собственно, он заглянул к нам, чтобы обсудить детали вечеринки на тему «Властелина Колец». Сам он будет Гендельфом, а Оскар — хоббитом. Двенадцатилетний нимфоман в роли хоббита, ха-ха. И мой папочка в зеленых лосинах…
А потом сосед заявил:
— Шестерых маленьких монстров я уже пристроил, их скоро заберут. А вот седьмого никто не хочет брать. Придется тащить его в ветеринарную клинику.
Что?! Я прекрасно знаю, что за этим последует. Седьмой котенок вознесется в плетеной корзинке прямо в кошачий рай… Когда сосед ушел, папа устроился на диване с газетой. А я ему и говорю:
— Папочка миленький, ну давай его заберем. Представляешь, что будет с Ангусом? Он ведь все слышал и чуть не разрыдался.
В этот самый момент Ангус проснулся и совершил цирковой прыжок — только львы прыгают через кольцо, а Ангус прыгнул сквозь папину газету и порвал ее на две равных половинки. Кажется, даже сам Ангус удивился собственной прыгучести. Папа схватил его за шкирку и швырнул через всю комнату. Но Ангус спокойненько приземлился на свои мягкие лапки и свалил прочь.
19.00
На кухне мама гладит белье, строит из себя примерную домохозяйку. Я подхожу и говорю ей через плечо:
— Мутти, предупреждаю: это утюг, и он горячий.
— Прикуси язык, — огрызается мама.
У меня в комнате
19.15
У Либби тоже трудовой порыв — трет все подряд хозяйственной щеткой и ворчит:
— Ууу, бляха муха…
Благотворное влияние родителей налицо.
Я прилегла на кровать. Пришла Либби и уткнулась в меня носом:
— Джорджия, Джорджия, аблюю… ммм… ммм… ммм… — Это она меня целует. Фу, опять не высморкалась.
— Либби, — говорю я, — деток Ангуса пристраивают по чужим людям.
— О, нет!
— Но если ты попросишь мамочку, одного котенка она для тебя оставит.
Либби хитро улыбнулась и пошла вниз, громыхая щеткой по перилам.
Слышу ее мелодичный голосок внизу:
— Маамочка… Маамочка…
Через десять минут
Из кухни доносится ласковое бормотание Либби:
— Ну, маамочка…
Маминых слов не разобрать, но в ее голосе слышатся увещевательные нотки. Потом раздается грохот и крики:
— Либби, прекрати! А ну прекрати кусаться!.. Черт!
22.00
Спасенного котенка зовут Гордон. Либби все время приговаривает:
— Гордон, аблюю…
Она надела на него кукольную пижамку и притащилась с ним ко мне в кровать. Гордон такой классный, и еще он косоглазый. Он тихонько лежит и сосет Либбин пальчик.
Вторник, 15 марта
Часов в шесть утра Горди проснулся и уткнулся в мой подбородок. Он теплый как шарфик. Я его обожаю.
19.00
День в школе прошел скучно. Мы изучали «Грозовой переврал», а потом у нас был сдвоенный французский.
Я рассказала девчонкам о приставаниях Оскара и Марка.
Джас по-прежнему со мной не разговаривает, но очень оживилась, услышав, как выпендривался передо мной Оскар, какие кренделя выписывал на своем велике.
— Может, ты вихляла бедрами, как советовали в книжке? — спросила Джаска.
— Джас, я просто сидела. И Оскару — две-на-дцать.
Но Джас допытывалась, как вредная сорокалетняя старуха, которая всех девочек считает порочными:
— Ну, может, ты вихляла бедрами мысленно?
Она что, того?
Ха-ха, вообще-то она со мной первая заговорила, так что я выиграла.
19.45
И зачем я накрасилась? Кому это надо? Мутти с вати позвали в гости дядю Эдди с его придурошными дружками. Дядя Эдди, как всегда, заглянул ко мне, ослепив меня своей отполированной лысиной.
— Дядя Эдди, фрикам вход воспрещен, — предупредила я.
Но он же не может без того, чтобы не загадывать детям загадки:
— Что такое «Сто ног, а ходить не могут?»
— Дядя Эдди, мне уже шестнадцать, и я…
— Пятьдесят пар штанов! — продолжил дядя Эдди. — Ха-ха-ха! Народ угорал!
Довольный собой, он спустился обратно к своим фрикам.
Чему он радуется? Пора бежать из этого дома. В нем слишком высокий уровень радыации.
19.59
Я потихоньку вышла на задний двор. Мне просто интересно, притащится ли Марк Большая Варежка на т. н. свидание, им же назначенное. Ух как я его пошлю.
20.00
«Варежки» нету. Ну вот: меня же и прокатили.
20.02
И тут из-за кустов появляется Марк. С сигаретой в зубах. Ну просто Марк Огромная Варежка.
— А ты прикольная, — говорит он.
Я только открыла рот, чтобы послать его, а он мне:
— Сигаретку хочешь?
— Спасибо, я предпочитаю сигары.
Я вообще что?
— Тогда пошли, — говорит Марк и протягивает мне руку.
И представьте: мое тело перестало меня слушаться. Зачем-то я подала ему руку, и это было большой ошибкой — ростом я выше Марка, и чтобы сравняться с ним, мне пришлось идти вразвалочку, согнувшись как орангутан.
И вот мы взбираемся вверх по тропинке — а кругом темень и холодрыга ужасная. Ветер задувает в мой кардиган. Марк молчит, и я тоже.
Этот жиденький лесок на холме, куда привел меня Марк, обычно заполнен влюбленными парочками. Но сегодня меж деревьев гуляет один лишь ветер. Марк выбросил сигарету, схватил меня за загривок и притянул к себе. Я даже оглянуться не успела, а он уже вовсю целуется со мной, толкается своим языком у меня во рту. Никаких тебе прелюдий, комплиментов, типа «Какая у тебя гладкая кожа» или «Клевая кофточка»… Никаких тебе один-два-три-четыре по поцелуйной шкале, а сразу с места в карьер.
Короче, приятного мало. Язык у Марка шершавый, как у Ангуса. (Мой котяра однажды вылизывал мое лицо и попал мне в рот). От страха мой язык заметался и вжался в стенку гортани, как пленный перед расстрелом. Я уже начала задыхаться, и все пыталась вспомнить, существует ли на свете так называемый «поцелуй в гланды». Напор у Марка был тот еще, и это явно доставляло ему удовольствие, чего не скажешь про меня, между прочим. Потом он вдруг начал стонать и прижался ко мне еще крепче, а я пыталась высвободить зажатые руки. И тут Марк сунул голову в разрез моей футболки и ткнулся носом в мои нунги. Оба-на! Это уже пункт восьмой — ласки выше пояса! Как ошпаренная, я отпрыгнула назад, а Марк потерял равновесие и упал в кусты. Вылез он оттуда не очень довольный и весь в хвойных иголках.
— Зачем ты это сделала? — угрюмо спросил он.
— Эээ… Это было несколько… Я не уверена, что хотела бы, чтобы ты…
Марк снова закурил и говорит:
— А ты думала, зачем ты сюда пришла — поболтать, что ли?
— Ну, я не знаю…
Действительно, вот зачем я сюда пришла? Вопрос конечно интересный. Мне просто было скучно, вот и пришла, но лучше в этом не признаваться, потому что мальчик и так зол.
— Так мы пойдем до самого конца или нет? — спросил он.
— Да нет… Я ведь…
Марк развернулся и пошел прочь.
— Меня тошнит от таких, как ты, — бросил он через плечо.
И я осталась одна в кромешной тьме на вершине горы. Господи, зачем я сюда пришла! Странные чувства обуревали меня. Но больше всего мне было одиноко.
И я поплелась вниз одна.
Когда я подошла к дому, Ангус уже лежал в засаде. Он прыгнул и вцепился в мои джинсы. И вот так — с камнем на душе и с Ангусом, повисшим на ноге, я вошла в дом.
Полночь
Его тошнит от таких, как я. Что он имел в виду?
Среда, 16 марта
Мы с Джаской идем в школу.
— Джас, — спрашиваю я, — а ты со своим Лапой до какого пункта дошла?
Джаска зарделась как красна девица и начала что-то мямлить.
— Эй, Джас, я ведь тебе все рассказываю.
— Лучше бы ты этого не делала.
— Джас!
— Нуу… Наш поход прошел на уровне.
— По поцелуйной шкале?
— Мы дошли до отметки шесть с половиной.
— Он всего-то поцеловал тебя в ушко?
Джаска запыхтела и стала подтягивать юбку одновременно с трусами.
— Знаешь, Джорджия, на одних поцелуях далеко не уедешь.
— Да? А вы что? Ходите по лесу и выковыриваете носами трюфели?
— Носами трюфели выковыривают свиньи.
— Да? А вы что? — не унималась я.
Джаска обозвала меня злючкой и сказала, что я бешусь из-за Дейва. Ох, она-то не знает, что дело не только в Дейве, но и в Оскаре, да еще в Марке Большой Варежке. И мне даже стало стыдно, что я такая испорченная.
На перемене
Мы с Рози перехитрили школьный «патруль» (Линдси с префектами) и на улицу не пошли. А вот Джаска с девчонками пошла и даже книжку с собой прихватила про выживание в условиях дикой среды.
Ястребиный Глаз считает, что школу нужно проветривать при любой погоде и что это полезно для здоровья. Ну конечно, «Грозовой переврал» по их мнению тоже полезная книжка, прямо классика. А там читать-то нечего. Тамошняя героиня слоняется по йоркширским болотам под пронзительным ветром и без конца причитает: «О, Хатлиф, твоя Кэти идет к тебе!» И т. д. и т. п. От такого чтения точно жить не захочется.
Так на чем я себя так грубо прервала? Ну да, я рассказывала, что на перемене учителя открывают окна и проветривают школу, а нас выгоняют на улицу. А поскольку окна открыты, мы с Рози залезли в кабинет биологии и решили там погреться — зажгли лабораторные горелки. На полках там всякие законсервированные экспонаты, в том числе мышка-полевка. Я машу мышке и говорю:
— Привет. А мой папа свалился в барсучью нору. — Это я ей вроде как сообщаю новости из родных мест, хотя мышка уже много лет безмолвно плавает в растворе и не дышит.
Рози решила поджарить на горелке банан. Это пожароопасно, но меня уже разморило от тепла, потому что я в пальто, а поверх него лаборантский халат. Пока Рози поджаривает банан, я рассказываю ей про Большую Варежку.
Рози выслушала меня и говорит:
— Ты же знала, что он дурак, зачем пошла? Да и вообще, у нас есть дела поважнее, это очень ответственная четверть.
Я изумленно смотрю на подругу:
— Только не говори мне про экзамены и что важна победа, а не участие.
Рози строго смотрит на меня поверх очков и отвечает:
— Не глупи. Я не про экзамены, а про то, как мы будем провожать Элвиса на пенсию.
На хоккее
На хоккее у меня сон как рукой сняло. Эх, люблю погонять клюшкой мяч, случайно ударяя себя по лодыжкам. Кровь быстрее бежит по жилам! Сегодня на воротах стоит П. Грин, а это гарантированная хохма. В защитной экипировке она похожа на огромную черепаху. Я просто ухохатывалась, глядя, как она выковыривает клюшку из сетки. Но самый, pièce de rèsistance был, когда она завалилась на ворота и десять минут не могла подняться, шевелила лапками, как перевернутая на спину черепаха. Когда же, наконец, она поднялась, ей шайбой заехали по попе «в подгузниках», и она снова бухнулась на сетку.
Жестоко, но смешно.
У Джаски
17.00
Джаска с джасменом скоро опять идут в поход, и Джаска хочет похвалиться, как она подготовилась. Пришлось тащиться к ней домой — вот на какие жертвы идешь ради дружбы.
В комнате у Джаски идеальный порядок: на кровати мягкие игрушки рассажены по росту, очень грустное зрелище. Я посмотрела на это дело и говорю:
— Даа… Приехали.
Джаска роется в шкафу, что-то оттуда вытаскивает.
— Смотри, — говорит она, — почти армейский вариант. Водонепроницаемые штаны. Даже если я упаду в болото, то не промокну.
Я смотрю на эти штаны жуткого лимонного цвета и отвечаю ей:
— По-моему, это штаны от недержания.
— Джорджи, ты ничего не понимаешь, — говорит Джас. — У девушки обязательно должно быть хобби — все лучше, чем вешаться парням на шею и унижаться.
Она меня достала. Причем очень.
18.00
Но на этом демонстрация походной моды не закончилась. Джас похвалилась, какие у нее резиновые сапоги, плащ и пр. и пр.
С чувством исполненного долга я отправилась домой.
Мне хотелось дойти как можно быстрее, поэтому я представила, что я маленькая девочка и скачу на лошадке. Я помчалась галопом — и-го-го! — подхлестывая лошадку воображаемым прутиком. Дорога была пустынной, и Черная Звезда (так я назвала лошадку) скакала галопом, и на боках ее выступала пена. Я всякий раз поддавала ей прутиком, и мы неслись так, что ветер в ушах свистел! Нно, милая! — приговаривала я. — Нно! А потом — тпру! — потому что нам пора было переходить дорогу. Смотрю, а на той стороне — Дейв Смехотура. Замечательно. Спасибо, Господи, ты меня круто подставил. Я вся красная и потная, без косметики, да еще на «лошадке».
Дорогу я перешла, преисполненная достоинства и холодная, как айсберг (хотя дышала как загнанная лошадь).
— Джорджия, а что это ты меня игнорируешь? — окликнул меня Дейв.
— Что тебе надо? — сказала я, не сбавляя шага, а сама с ужасом подумала: у меня, наверное, прическа сейчас похожа на хвост бешеной лошади.
Но Дейв не отстает, идет следом. Это называется — игнорирует мое игнорирование. Меня это бесит. А потом еще он меня и за руку схватил.
— Джорджия, ну посмотри на меня. Может, хватит злиться? Ведь я же не твой парень, а ты не моя девушка. Ты ведь сама не захотела. А потом я встретил Рашель, она хорошая, она ведь тоже человек…
Но у меня даже мускул на лице не дрогнул.
Дейв улыбнулся и говорит:
— Разве мы не можем просто дружить? Ведь нам было так весело друг с другом.
Что ж, он прав. Пусть из нас не получилась влюбленная парочка, зато Дейв как никто умеет смешить.
Как-то так, без всякого напряга, мы оказались в кофейне, где я и рассказала Дейву про Марка Большую Варежку.
— Да он полный придурок, — возмутился Дейв.
И мне сразу стало легче. Одно дело, когда такие вещи говорит Рози, а другое — друг мужеского пола. Выпив кофе, мы вышли на улицу и еще немного погуляли, держась за руки. А потом Дейв остановился и взял меня за подбородок (не путать со «схватил»). Он притянул меня к себе и тихонько поцеловал в губы. Черт! У меня коленки затряслись.
А потом я пошла домой.
— Эй! — окликнул меня Дейв. — А насчет Марка не беспокойся. Я с ним поговорю.
Дома
Вот радости привалило: к нам с ночевкой приезжает мой кузен Джеймс.
— Мам, ну за что? — воскликнула я.
— Дорогая, он наш родственник.
— А если б Гитлер, например, был моим родственником, ты и его впустила бы в дом?
Тут мутти «включила маму»:
— Не глупи, пожалуйста. Отправляйся делать уроки. Да, и душ пока не принимай, мне нужно убрать в ванной кучку после Горди.
Горди сделал в ванной кучку? Представляю, как он долго закапывал ее, скребя когтями эмаль… Ему что, собственного лотка мало? И как он вообще забрался в ванну? А, знаю, наверняка Либби его подсадила. Или Ангус. Точно, Ангус. Я вхожу в комнату: Ангус развалился на моем кардигане и умывается после туалета.
— Ну ты и гад, — говорю я. — Вот погоди, вырастет у тебя сын, узнаешь. Маленькие детки — маленькие бедки.
Но Ангус меня не слушает. Закрыл глаза и спит. Да что я распинаюсь? С какой стати Ангус будет переживать за своего сына, если он сам такой же хулиган? Это у них в крови.
21.00
Звонят в дверь. Как всегда, открыть некому. Мама с Либби в ванной и, судя по громкому мяуканью, там же наши коты. Не представляю, как туда вообще после этого можно заходить. Чтоб я еще раз приняла там ванну или душ! Ни за что — даже если мама вымоет ее нитроглицерином.
А звонок все дзынь да дзынь.
21.03
Я кричу своим:
— Не беспокойтесь, мои дорогие, я открою! Это ничего, что у меня экзамены на носу! Я работаю — вы отдыхаете!
Иду вниз.
Если это Джеймс, у меня случится истерика.
21.05
Ёпрст! Открываю — а там Марк Большая Варежка. Стоит, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Джорджия, я тут насчет вчерашнего…
Что? Он опять хочет посягнуть на мои нунги-нунги?
— Чего надо? — устало спрашиваю я.
— Я это…
Тоже мне, культура.
— Я это…
— Ты кто? Граф Монте-Кристо? Тупица? Наглая Большая Варежка? Определись.
— Я это… Я пришел извиниться, — говорит Марк.
Джорджиально. И тут я вижу, что у него рот распух и губа рваная. Может, он превращается в монстра, как в фильме «Невероятный Халк»?
— Так ты меня прощаешь? — интересуется Марк.
Ой, прямо сцена из «Унесенных ветром», старого кино, где джентльмены в камзолах и панталонах. Мне следовало бы ответить примерно в таком духе:
«Сэр, ваши извинения приняты. Ваше благородство беспредельно».
Но весь облик Марка как-то не вяжется с традицией изъясняться высокопарным слогом, поэтому я просто говорю:
— Эээ… Ну да, прощаю.
Еще немного потоптавшись, Марк уходит, а потом поворачивается и говорит:
— Только скажи своему приятелю, что я извинился.
— Какому еще приятелю?
— Ну, Дейву.
Bay! Ваще!!!
Это Дейв его что ли так разукрасил?
21.15
Я позвонила Рози и рассказала о случившемся.
Рози впечатлилась по полной программе — она у нас вообще любительница всего брутального.
— Вот это я понимаю! — воскликнула она. — Наш человек. Это еще хорошо, что Свен не подключился. Тут на одной вечеринке парень вперед меня в туалет заскочил, так Свен закинул его задницу через забор.
— То есть парня отдельно, а задницу отдельно?
— Джорджия, не ерничай. Это выражение такое.
— Sacré bleu. Ужас.
— Mais oui.
21.35
Теоретически я против насилия, если учитывать мое отношение к Иисусу. Но хорошенького понемножку. То, что Дейв поколотил Марка — это как раз то самое исключение из правил, которое меня вполне устраивает.
21.40
От этого меня еще больше тянет к Дейву.
А вот к кузену Джеймсу я испытываю совсем иные чувства. Он нынче зачитывается «Хоббитом» Толкиена и прожужжал мне все уши на эту тему.
«А ты знаешь, — говорит он, — что люди до сих пор собираются у могилы Толкиена и разговаривают между собой на эльфийском языке»?
Тоже мне интересность. Какие-то придурки собираются у могилы мертвого чувака и говорят на эльфийском языке. Это тупость, вот что я вам скажу.
Слава богу, что Джеймс не пристает ко мне со своими «щекоталками». Пусть лучше читает своего Толкиена.
Полночь
Интересно, чем отличается парень от эльфа?
Четверг, 17 марта
Позвонила Дейву Смехотуре и отблагодарила его за то, что он кое-кому «взбил перинку», защищая мою честь.
— Всегда пожалуйста, — ответил Дейв.
И никаких тебе «ну, до встречи»…
Суббота, 19 марта
Были времена — целовали меня мальчишки в ушко и все такое, а теперь я одна. Как такое могло произойти? Неужели я уже достигла своего «потолка» по поцелуйной шкале?
23.00
Села за письмо к БЛ:
Дорогой Робби,
Тут у нас идут дожди, и в школе мы разучиваем одну дурацкую шотландскую пьесу…
12.15
Лучше не напоминать ему, что я до сих пор школьница.
Пятница, 1 апреля, День дураков
Мой праздник.
Пятница, 8 апреля
Несколько раз пыталась засесть за письмо к Робби, но, увы, мне нечего ему сказать. Нужно принять эту горькую истину: он не хочет быть моим бойфрендом. Пора очищать комод от алтаря.
23.00
Я убрала все реликвии, связанные с БЛ. Когда в комнату вошла мама, то застала меня в слезах. Она присела на кровать и погладила меня по головке. В другое время это считалось бы посягательством на личность, но сейчас мне даже все равно.
— Солнышко, мне так не хочется, чтобы ты расстраивалась, — говорит мама. — У тебя все будет хорошо, и мальчики от тебя никуда не денутся. Ведь ты у меня такая хорошая и смешная, доченька моя.
От этого я заплакала еще горше.
Тут пришла Либби:
— Джи, матли.
В одной руке у нее было печенье, уже много повидавшее на своем веку, а в другой она держала за шкирку Горди. Она запустила Горди ко мне под одеяло, и тот стал кусать мои коленки.
Полночь
Мама принесла мне теплого молочка — прямо как в детстве, когда я болела. Эх, хорошее было время. Я на секунду поставила кружку на тумбочку — Горди тут как тут, сунул мордочку в молоко и после этого чихал минут двадцать.