Пятница, 29 апреля
На большой перемене
Как же медленно тянется время.
Я советуюсь с Po-Po:
— Как ты думаешь, мне приклеивать ресницы?
А Рози отвечает (при этом не переставая жевать рисовый пудинг):
— А что, если дело дойдет до поцелуев? И твои ресницы в чем-нибудь запутаются?
— В чем это они могут запутаться?
— Ну, в его усах, например.
— У него нет усов.
— Знаю. Это я так, для наглядности. Мало ли что.
От таких советов можно свихнуться. Лучше ни с кем не советоваться, а то до вечера буду совсем никакая.
Все же ресницы не стану приклеивать.
16.30
Лечу домой так, что нунги по ветру развеваются. Мне, конечно, плевать, если кто увидит, но лучше не надо. Слава богу, никто из знакомых не встретился. Потому что видок у меня был тот еще.
17.35
Приняла ванну и вся намазалась лосьоном. Накрасилась. Может, составить список тем для беседы, а то не дай бог что ляпну?
18.00
Весь ужас в том, что у меня нет нормальных тем для разговора. Не могу же я рассказывать про папу и его психмобиль или про мою бесстыжую маму. И про Либби тоже нельзя. И про Ангуса с Горди. И, тем более, про дедушку.
Может, про нашу школьную жизнь, про подружек? Надо быть сумасшедшей, чтобы про это рассказывать.
Может, про книжки? Кому интересно слушать про «Грозовой переврал» или про пособие «Как влюблять в себя парней».
Тогда про что? Про косметику?
О, Господи.
19.15
Иду мелкими шажками, чтобы не вспотеть и не оказаться на месте раньше положенного. В горле пересохло, и я не знаю, как я вообще смогу разговаривать. А вдруг он разочаруется? Да он, скорее всего, вообще не придет. Он ведь итальянец, такой красивый и еще меня старше — на него все девчонки вешаются.
Нужно выбирать парня своего круга, своего уровня, так написано в книжке. Если ты сама на «восьмерочку», значит выбирай себе парня тоже на «восьмерочку» или «семерочку». А как саму себя оценить? Вспомнила. Когда мы с девчонками проставляли друг другу оценки за красоту, за волосы я получила «9», а за нос — минус «2». Тогда что, в среднем получается «7»? Но в таком случае меня ждет полный облом, потому что Масимо — за пределами наивысшей оценки.
19.40
Может, повернуть назад? Масимо все равно не придет, и я уже заморочилась стоять в магазине, одним глазом рассматривая витрину с кухонными принадлежностями, а другим бросая взгляды на улицу.
19.42
Мамочкиродные. Вот он, приехал на своем скутере. Так. Расслабились.
Пока я выходила, Масимо пристегивал скутер к столбику и не заметил меня. Что радует — потому что я чуть не навернулась, ступив на пандус вместо ступенек.
Боже, какой он красивый — в костюме и в серой куртке на молнии. Надо же, я никогда не общалась с такими шикарными парнями. Правда, в костюме Масимо выглядит как взрослый мужчина. Да ладно, я ведь тоже накрасилась не по годам. Тут Масимо обернулся и так долго смотрел на меня, что за это время можно было исполнить ирландский танец, но я воздержалась.
А потом он сказал:
— Ciao, Джорджия. Ты прекрасно выглядишь. Прости, что опоздал.
Боже, это невыносимо. Я еле выдавила из себя «домашнюю заготовку»:
— А, привет.
Масимо оставил скутер возле башни — как бы его за это не штрафанули.
Потом мы пошли в «Одеон». Иногда мы случайно касались друг друга, а когда он открыл передо мной дверь, пропуская вперед, то слегка приобнял за талию — и тут у меня все поджилки затряслись в ритме «моррис». Масимо купил билеты и колу с попкорном, и мы пошли в зал. Верхний свет уже погасили, и мы ориентировались по огонькам в полу. Bay, у нас билеты на последний ряд, там ведь всегда целуются. Интересно, у них в Италии так же? О, мой Gott на Himmel. Я судорожно соображаю, что бы такое сказать поумнее. Потом мы сели. Масимо протянул мне «колу» и говорит:
— Мисс Джорджия, что-то вы сегодня больно молчаливая.
— Ну да, просто я сегодня бегала кросс, и у меня…
Хорошо, что он меня перебил на полуслове:
— Ты любишь спорт? Я очень люблю спорт, футбол, бег. Я каждый день бегаю.
— Ага, и я тоже. Меня хлебом не корми, дай побегать. Даже если погода плохая, я все равно бегаю — в комнате по кругу.
Он довольно долго смеялся, и я вместе с ним, хотя сказала я чистую правду.
Потом я все никак не могла сосредоточиться на фильме. Мы соприкасались плечами, а когда он протянул мне попкорн, то дотронулся до моей руки. Меня так трясло от волнения, что я все время роняла попкорн.
20.45
Уже полфильма прошло, но никакого намека на поцелуи. Мы случайно соприкасались руками, один раз он даже задел мои коленки, но не более того. Может, он уже определился и просто досиживает со мной из приличия?
Да я вообще ему не нравлюсь.
Может, я для него — «свой парень» и больше ничего.
О БОЖЕ.
22.00
Мы вышли на улицу.
— Я отвезу тебя домой, — сказал Масимо.
И никакого тебе «пойдем в кафе, выпьем по чашечке кофе»… Значит, все-таки «свой парень»? Меня это убивает, но я не подаю виду, хотя готова кинуться ему на шею и расцеловать его.
И еще одна деталь: пока мы выходили из зала, Масимо со всеми девушками перездоровался. Он тут не более двух недель, а его почти все девчонки знают: «Ciao, Масимо», бла-бла-бла…
— Я смотрю, ты уже освоился, — говорю я с милой улыбкой.
— Ну да. Здешние девушки очень дружелюбны…
Ну дает. Неужели он такой наивный? Когда мы подошли к скутеру, Масимо и говорит:
— Просто в Италии у меня была девушка, там все было по-серьезному, а потом мы расстались. Она страдала, и я страдал. Я, как бы это сказать… обжегся…
Нормально. Сначала мне простодушно рассказывает мне мужские гормоны Дейв, а теперь этот красавчик поэтически описывает свою обожженную душу.
Масимо смотрит на меня и печально улыбается:
— Но я больше не хочу грустить. Хочу радоваться и веселиться. Ты ведь веселый человек, Джорджия?
— Эээ… Ну да. Я теперь безвылазно проживаю в стране под названием Смехландия. Когда Робби уехал в Новую Зеландию, я покинула Город Любви и отправилась на пмж в Смехландию, с остановкой в Грустландии.
Масимо рассмеялся:
— Кажется, я тебя понимаю. Все хорошо. Жизнь прекрасна.
— О, да, абсо-блино-лютно.
Я села на скутер, Масимо помог мне застегнуть шлем. Он заглянул мне в глаза и сказал:
— Caro… ты такая милая.
И полетели. Какое это наслаждение — сидеть, обхватив его руками! Мы мчались по темным улицам, и это было прямо как в кино, правда, с жанром я еще не определилась — мелодрама это или комедия…
Когда мы подъехали к моему дому, я аккуратненько, чтобы не сверкать трусиками, слезла, потом сняла шлем и тряхнула волосами. Масимо выключил двигатель. И он вдруг спрашивает меня:
— Джорджия, что ты можешь сказать про Линдси? Вы вроде дружите?
Гм… И что я должна ответить? Да я скорее сдохну, чем стану дружить с этой узколобой. Меня так и подмывало сказать: «Я ее ненавижу до глубины души», но мне не хочется выглядеть в глазах Масимо стервой, поэтому я отвечаю:
— Гм… Ну да, Линдси, она, вобщем… ну да.
И все.
— У Линдси есть лишний билет на «Late and Live», наверное, это интересно, как думаешь?
Я молча киваю и даже натурально улыбаюсь, хотя мозг мой вопиет: «Убей ее… придуши ее же собственными стрингами, сунь ее личиком в ведро с макрелью…»
Уф, теперь я знаю, каково приходится ревнивцу Ангусу.
И тут вижу: вати просунул голову меж занавесок и машет нам. Потом его сменила мама — тоже улыбается и машет. Слава богу, что хоть клоунский автомобиль в гараж загнали. Зато Ангус с Гордоном оказались на улице, хотя Гордона в это время вообще не выпускают. Горди по-прежнему в картонных очках, но без резиновой шапочки, поэтому очки съехали набок. Оба кота забрались на кирпичную стену и там играются. Я и говорю Масимо, чтобы хоть как-то поддержать разговор:
— А это Ангус и Горди.
Масимо подошел ближе к котам и говорит с улыбкой:
— Какие забавные.
Тут Ангус замер и в упор уставился на Масимо, я даже заволновалась — а вдруг коты этой породы не любят итальянцев? И Гордон тоже сел и стал смотреть на Масимо. Сидят и смотрят, высунув язычки. Два кота идиота.
Что варится в их бедных головках?
Вконец расстроенная, я говорю:
— Ну, я пойду, а то больно холодно. Спасибо за приятный вечер.
— Ну да. Ciao.
Масимо завел скутер, забрался на него, потом снова слез и подошел ко мне:
— Спасибо тебе, Джорджия. — Он приблизил свое лицо к моему, и я подумала: «Да, да! Сейчас он меня поцелует! Наконец-то!»
Он меня и впрямь поцеловал. Как маленькую. Просто коснулся губами моих губ. Безо всякого участия языка или рук. Чмокнул, и все.
— Ну, пока.
И уехал.
Полночь
Я так устала! Во имя ночной рубашки Ричарда Аттенборо — что все это значит?
Суббота, 30 апреля
10.00
Глазам своим не верю. В кругу папиных друзей — психмобильная истерия: еще двое купили себе трехколесные «Робин Релайант» и устроили сходку у нас перед домом. Стоят и обсуждают колеса, прилепленные красные носы и прочее. Я сижу в комнате и жду, когда они уберутся на свое клоунское ралли, чтобы спокойно погрустить.
10.30
Мутти поднялась ко мне, чтобы перед уходом чмокнуть меня в щечку. Я зарылась головой в подушку, а мама и говорит:
— Ладно, тогда я поцелую подушку.
— Ррр… — рычу я.
— Мы вернемся часам к восьми, — говорит мама. — Обязательно поешь, не хватай что попало, вроде чипсов с джемом. Да, кстати, этот итальянский мальчик — очень даже.
О боже, она что, глаз на него положила?
11.00
Смотрю сквозь щелочку меж занавесок, как отчаливает кавалькада психмобилей.
А потом еще родители удивляются, что мы их стыдимся. Возьмите хотя бы моих: вати — в кожаных штанах и пиджаке, в летном шлеме и мотоциклетных очках. Мутти — в кожаной юбке и кожаных сапогах-ботфортах, ну вылитая проститутка. А папа — ее сутенер…
Вчера Либби устроила родителям сцену, потому что тоже хочет на ралли. Она своего добилась. Едет не только она, но и Горди с Ангусом. Либби сидит с котами на заднем сиденье, и все трое — в мотоциклетных очках! Я угораю!
Вот откуда у Либби такая власть надо всеми? Ведь Ангус — это мой кот, мой. Еще вчера вечером он лежал на мне и урчал, успокаивал меня. Я надеялась, что он останется со мной — я даже встала в полдевятого, чтобы покормить его.
Кстати, при кормлении Ангуса я соблюдаю все меры безопасности — этот зверь хоть кому откусит руку. А кормлю я его следующим образом: выгоняю в прихожую, кладу еду в миску… У Гордона своя собственная миска, и стоит она в туалете на первом этаже, потому что после кормления он обычно пьет очень много воды, а в туалете ее пруд пруди (фу). Так вот, пока Ангус долбит головой в дверь, я накладываю в миску еду, потом бегу в сад, захожу в дом с другой стороны и впускаю Ангуса на кухню. Он пулей летит к миске, а я быстренько закрываю дверь, чтобы не дай бог во время кормления не оказаться с ним в одной комнате. И что вы думаете, он мне спасибо сказал? А Либби его только пальцем поманила, и вот он уже в мотоциклетных очках и готов отчалить. Странно еще, что Либби не настропалила всех посадить его за руль. Но еще не вечер — на обратном пути, может, дело этим и кончится.
12.00
Звоню Джас, своей лучшей подруге:
— Джас.
— А, привет. Ну как там у тебя, до какого уровня вы дошли?
— Джас, я в полном смятении.
Я рассказала ей, как мы сходили в кино. И Джаска задумалась. В трубке слышится — треск, или это винтики скрипят в ее голове… Джаска думала-думала, а потом заключила:
— Что, вы не дошли по поцелуйной шкале даже до «единицы»?
— Думаю, что нет. Один раз, передавая мне колу, он случайно дотронулся до моей руки.
— Но за руку он тебя не держал?
— Нет.
— Тогда это не считается. Ну какую отметку по поцелуйной шкале можно поставить, если тебе предложили колу, или сказали «привет», или…
Она начинает действовать мне на нервы. Ну никакого такта у человека.
— То есть, он дал тебе колу, но при этом даже не приобнял, — не унимается Джас. — Ну, тогда это полный «ноль» получается. А когда он проводил тебя до дому, как он тебя поцеловал?
— Он просто коснулся моих губ.
— И как долго длилось касание?
— Ну… Пару секунд.
— Всего пару секунд?
— Да.
— Точно?
— Джас, ну сколько можно?
— То есть касание длилось две секунды?
— Да, да!
— Нет, это не может засчитываться как поцелуй. Так любой может чмокнуть, две мои тетушки всегда чмокают меня в губы.
И тут я взорвалась:
— Да? Поздравляю, твои тетушки — явно лесбиянки!
— Ничего подобного!
Короче, мы поцапались и бросили трубки.
13.00
На нервной почве я даже есть не могу.
Джас права. Это был «нулевой» поцелуй — то есть Масимо просто не хотел со мной целоваться.
Он хочет целоваться с Линдси, вот что.
Что же во мне не так?
14.30
Смотрюсь в зеркало.
У меня сплющенный нос. Может, дело в нем? Но нос не мешал мне быть с Робби и с Дейвом Смехотурой.
Глаза красивые — даже девчонки поставили мне за них «8».
И волосы тоже. Русый цвет немного скучноват, но после того, как я обесцветила прядку и она у меня просто отвалилась, я боюсь экспериментировать.
Брови? Ну, брови, во всяком случае, у меня под контролем.
Тогда что? Что во мне не так?
Единственно, на что я грешу, так это на нос. Ведь кто-то из девчонок вообще мне за него «О» поставил.
Но даже это завышенная оценка, по-моему.
15.30
Звонит телефон. Это Рози.
— Джи, почему не звонишь, как все прошло?
— Потому что ничего не было. Масимо чмокнул меня в губки, сказал, что я милая и что он с Линдси пойдет на фестиваль «Late and Live».
Рози помолчала, а потом говорит:
— Так, понятно. Собираем экстренное совещание. Жду в четыре, заодно и перекусим.
16.10
Рози сделала мне сэндвичи с джемом — даже хлебную корочку обрезала, потому что я совсем ослабела от горя.
— Все будет нормально, — сказала Рози. — На второе у нас чипсы прямо из духовки.
Потом пришли Джулз, Эллен и Мэбс. Джулз и говорит:
— Официальное собрание крутой тусы объявляется открытым. Говоря словами Билли Шекспира, по совместительству бойфренда нашей мисс Уилсон, «пусть танец диско утешеньем будет нам».
И мы с девчонками начали отплясывать в стиле «инфернального диско». Мне сразу полегчало. Потом мы свалились без сил на диван, и тут кто-то позвонил в дверь.
Рози пошла открывать. Привела Джаску. Джаска и говорит:
— Я почти готова простить тебя.
Нормально, да? Я что ли виновата, что ее тетушки имеют нездоровые наклонности. Только я смолчала, потому что сейчас мне очень нужна дружеская поддержка.
И я поведала им свою грустную историю. Девчонки дружно кивали, как мудрые черепахи, и подкармливали меня сэндвичами с джемом.
— Ну что скажете? — спросила наконец я.
Рози наморщила лобик и говорит:
— Что ж, после всего услышанного я поняла вот что: во-первых, он итальянец.
Мы все дружно закивали.
— Во-вторых, он ведь парень.
Мы снова киваем — прямо какое-то собрание китайских болванчиков.
— Допустим, — сказала я. — И что дальше?
— Ну… — протянула Рози. — Я даже не знаю, что и сказать.
— Мы тоже, — вздохнули остальные.
Ну и qu'est que c'est?
Воскресенье, 1 мая
Просто места себе не нахожу. Прошлую ночь почти не спала. Вчера Масимо был с Линдси на «Late and Live», так что после семи вечера я уже буквально сходила с ума.
Ну как вообще она может нравиться?
Единственный ее плюс, это то, что она старше меня. Но с таким же успехом можно сказать, что и Спичка меня старше, но это не значит, что она может понравиться Масимо. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Хотя в нашем сумасшедшем мире всякое бывает.
Меня просто тошнит от собственных фантазий. Я представила себе Спичку в короткой юбке — эдакий слон на толстых ножках — вот она забирается на скутер Масимо, и они едут на концерт.
9.30
Хотя сомневаюсь, что с таким грузом скутер вообще сдвинется с места, потому что весь центр тяжести сместится на заднее сиденье.
Единственное, что я могу допустить в таком случае — скутер стартует прямо в небо и летит в космос. Туда им и дорога.
9.40
Хоть самой себе не ври, он же тебе нравится! Просто у него была несчастная любовь, и ему не нужны серьезные отношения. Его не за что винить. Как говорится, кто посмеет бросить в него камень, если сама такая же. У меня тяга к парням, а у него — к девушкам.
10.00
Так нечестно: он мне нравится, а я ему нет.
13.00
Под глазами мешки, и еще я похудела. За последние сутки я почти ничего не ела, не считая сэндвичей с джемом и жареных чипсов. Ну еще плюс кукурузные хлопья с молоком и тост — мама принесла мне все это утром в кровать.
14.00
Опять одна — вся наша безумная семейка отправилась в гости к дедушке. Вчера — сходка клоунских машин, сегодня — выездная сессия дурдома. Жизнь продолжается.
Ангус, Горди и Наоми — на съемной «хате», т. е. в домике для пуделей, потому что соседи напротив тоже куда-то слиняли. Оставили бедных собак на растерзание кошкам. Ангус, Горди и Наоми устроили в будке банкет, подъев всю собачью еду, а теперь резвятся с «пищащей косточкой». Пудели спрятались за мусорным баком и дрожат от страха.
15.00
Все перепробовала, чтобы отвлечься от мыслей о Масимо — врубала музыку, занималась йогой, молилась Младенцу Иисусу, выщипывала брови. Дойдя до последней степени отчаяния, полностью сделала домашку по немецкому.
16.00
Звоню Дейву. Трубку снял он сам личной персоной.
— Дейв, это Джорджия.
— А, привет, джорджиальная моя. Что, не удержалась и решила мне позвонить? Я-то знаю, что вам девушкам от меня нужно. Я так прекрасен, что, чует мое сердце, скоро придется нанимать телохранителей. Я себя обожаю.
— Дейв, мне нужно… я хочу…
Я даже заикаться стала от волнения.
— Что такое? — переспрашивает Дейв.
— Мне так паршиво.
Дейв становится серьезным и говорит:
— Что такое, девочка моя? Что случилось? А ну быстренько рассказывай, а то сейчас лично нагряну.
— Ты там… не очень занят?
— Ты имеешь в виду, здесь ли Рашель? Ты разве забыла, что, имея дело с парнями, нужно называть вещи своими именами, а не ходить вокруг да около.
— Ладно. Так ты один или с Рашель?
— Один. Мы с ней вчера ходили на «Late and Live», тусовались до утра, так что сейчас она отсыпается. Слушай, может, мне действительно приехать?
17.00
И мы отправились гулять «в поля». Было довольно холодно, но мы все гуляли и разговаривали. Я ему все-все рассказала.
— Точно, Масимо с Линдси были там, — говорит Дейв. — Он видный парень, в солидном костюме и всякое такое. Должен признаться, на этот раз я не заметил при нем дамской сумочки.
Вроде ничего нового он не сказал, но сердце у меня екнуло. Дейв обнял меня за талию и говорит:
— Послушай мнение опытного любмейстера. Думаю, Масимо распыляется. Любую девушку только помани, и ему трудно избежать соблазна. Ты же сама говорила, что у него в Италии был серьезный роман, и теперь он пытается отвлечься. Но заметь: ты ему все равно очень нравишься. Хоть ты и безумный человечек, но такая милая и привлекательная. Ты — прелесть!
Тут я не удержалась — крепко обняла Дейва и расплакалась. Дейв вытащил носовой платок и начал вытирать мне слезы. Слава богу, что я без накладных ресниц, а то они могли бы сползти мне на рот и превратились бы в накладные усы, вот была бы умора.
22.00
Дейв посоветовал мне не падать духом, но в то же время смотреть на вещи реально. Нужно верить в себя, сказал он, потому что я умничка. «Верь в себя, и народ к тебе потянется (т. е. парни), в том числе и Масимо».
Не знаю почему, но я верю Смехотуриным мудростям.
Он настоящий друг.
И классный консультант по вопросам любви.
Настоящий парень.
В том смысле, что друг.
Не бойфренд.
Как хорошо — просто разговаривать с парнем и не думать о поцелуях.
Полночь
Но как тогда мы умудрились с ним дойти до отметки «6» по поцелуйной шкале?
Вторник, 3 мая
Льет как из ведра.
Мы с Джаской идем в школу под зонтами и разговариваем.
— Переживания на меня хорошо действуют. Во мне появилось больше достоинства, — говорю я.
— Да? Тогда почему у тебя такая смешная походка?
Я ткнула Джаску в локоть — она махнула зонтом и чуть не заколола двух впереди идущих первалкашек. Зато они отбежали подальше от нас и не болтаются под ногами.
На ассамблее
Наши девчонки взяли за моду падать в обмороки. Оно и понятно — ведь на носу экзамены. Кэти Смит и Розмари Дюваль отключились прямо во время гимна «Сие прекрасное и благостное». Обморочных девиц складируют в кабинете медсестры. Счастливые паршивки.
— Всем спокойно, — объявляет Спичка, — с ними все будет хорошо.
И тут на пол грохается Изабелла Кинг, и ее оттащили в сторонку. Ну просто мрут как мухи. Может, и мне тоже? А то у нас сейчас сдвоенная физика. Нет, не выйдет — Ястребиный Глаз на стреме. Я вижу, как она поставила на ноги Изабеллу и подвергает ее допросу третьей степени.
А Спичка такая наивная, волнуется за нас:
— Девочки, перед выходом в школу необходим плотный завтрак, чтобы не было голодных обмороков.
Я тихо говорю девчонкам:
— Ну, тогда ей не грозит бессознанка. Ее организм может питаться собственными запасами из тройного подбородка.
Рози начало трясти от смеха — как бы и остальных девчонок не разобрало.
Когда мы шли в класс, то видели Линдси, всю из себя довольную. Тощая дура. И зачем только она нужна Масимо?
На физике
Мы с Рози утащили Пончика (скелет) из кабинета биологии, надели на него лаборантский халат и посадили рядом с собой за последнюю парту. Герр Камьер заметил присутствие нового ученика, только когда Пончик стал тянуть руку вверх, желая ответить на вопрос.
Большая перемена
У нас сходка в тарталете научного блока. Я пересказала девчонкам все, что насоветовал мне Дейв, только от своего лица. Девчонки согласно закивали, восхищенные моей умудренностью.
— Хватить кивать, надоело, — говорю я.
— Ну и что ты собираешься делать? — интересуется Джулз. — Неужели замочишь Линдси?
— Нет уж, это больно по-детски, — говорю я. — Я уже выросла из подобных шалостей. Убийство будет, но не в прямом смысле этого слова. Мы убьем ее взглядом.
И мы договорились, что каждая будет смотреть на какую-нибудь отдельную часть Линдси — на нос, на ее маленький лобик или ножки-прутики. И так далее. Чтобы у нее развилась паранойя. Пусть думает, а вдруг у нее козявка из носа торчит, или юбка задралась.
Вторая часть моего плана по завладению Масимо — это каждодневный бег, т. к. мне нужно быть в хорошей физической форме. Доведя себя до совершенства, я разузнаю, где именно делает свои пробежки Масимо, и «случайно» устрою пробежку поблизости. И тогда он будет сражен наповал — надеюсь, не в прямом смысле и не моими нунгами. Спортивный лифчик уже куплен.
15.00
И вот мы начали свою кампанию преследования. На перемене, когда Линдси разговаривала с одноклассницами, я вперилась взглядом в ее подбородок. Линдси явно забеспокоилась и пошла в туалет — наверное, посмотреться в зеркало, не вскочил ли у нее прыщ. Ха!
15.45
Потом Джулз с Эллен стали смотреть на ее лоб, и Линдси опять побежала в туалет.
Если дело так и дальше пойдет, она там просто поселится.
16.30
Отличненько. Приступаем к пункту «2» моей программы — бег.
16.32
Дождь закончился, но все равно холодно: изо рта идет пар — и это в мае!
17.00
Фу, ну и жара, аж вспотела. Вроде и хоккеем занималась всю зиму, а дыхание все равно сбивается.
17.10
Еле бегу. Хорошо еще, что нунги плотно упакованы — мне сейчас достаточно одного удара, чтобы оказаться в нокауте.
17.15
Ладно, добегу до конца поля, а потом обратно вниз по дорожке и — домой. У меня сейчас голова взорвется. Бум, и нету.
17.16
Думала, я одна такая идиотка бегаю, а оказывается, есть еще и другие. Слышу за спиной топот, но у меня нет сил обернуться. Уфф… Дома сразу же засуну голову в холодильник, потому что у меня все лицо горит.
И вдруг слышу:
— Ciao, Джорджия!
Мамочкиродные, это ж Масимо!
О нет… А я в таком виде.
Он нагнал меня и бежит рядом. Я не сбавляя скорости изобразила обворожительную улыбку на лице. Если только бывают на свете обворожительные красные помидоры в спортивных костюмах. Черт, а Масимо такой классный и совсем не потеет. И не задыхается — спокойно ведет беседу:
— Слушай, у меня же нет твоего номера телефона, — говорит он. — Может, дашь?
Я опять улыбаюсь. Считайте это моей последней, предсмертной улыбкой, потому что у меня уже нет сил. И вдруг передо мною тропинка, ведущая к дому. Я сворачиваю и бегу под уклон, перебираю ногами, влекомая силами гравитации, а Масимо остается на прежнем маршруте.
— Ладно, недотрога! — кричит он вдогонку. — Я тебя найду, когда вернусь из Америки. Ciao caro!
Моя тропинка делает резкий крен, я теряю равновесие и бухаюсь в колючий куст.
Выбираюсь из кустов. Ооо… Оооо… Я полный труп. Человек спрашивал номер телефона, а у меня даже не было сил ответить.
Я все профукала.
21.30
Ковыляю вниз и звоню из дома Смехотуре:
— Дейв, он спрашивал мой номер телефона, а я даже не могла ничего ответить, потому что убегалась. И еще он назвал меня недотрогой.
— Отлично, молодец! — говорит Дейв. — Наконец-то ты вняла моим мудрым советам.
23.00
Совершенно не понимаю их логики. Дейв сказал, что я, сама того не ведая, все сделала правильно. Теперь я для Масимо — девушка-тайна.
Дома, в кровати
23.10
Он сказал, что найдет меня, когда вернется из Америки. Это вам не хухры-мухры. Это вам не «ну, пока».
Среда, 4 мая
Вечер
В сегодняшних сутках — явно не 24 часа, а 50 миллионов часов. Наконец Джас разузнала через Тома (а тот — через Домма), как там Масимо.
20.30
Джас и говорит:
— Масимо уехал на неделю в Лондон. А оттуда он полетит к родителям в Страну Гамбургеров.
23.00
В Страну Гамбургеров?
23.10
Merde. Блин.
23.15
Вати вернулся на своем «Робин Релайанте». Дрынь-дрынь, бум-бум, лягушонка в коробчонке. Господи, сколько же от него шуму! Он что-то говорит маме, а та восклицает: «Bay! Супер! Класс!»
Он что, купил себе очередные кожаные штаны?
О, Gott на Himmel, и Donner и еще полный Blitzen — они топают ко мне наверх. Я прячу голову под одеяло, слышу, как открывается дверь.
— Ну же, скажи ей, — говорит мама отцу.
О чем это она?
— Джорджия, мы едем в Америку! — заявляет отец.
От радости я подпрыгнула как мячик.
Полночь
И прижала папу к своей груди.
00.05
Господи, мы едем в Америку! Я отыщу там Масимо!
00:10
Правда, я не знаю, в каком он штате, и в каком городе, но, если я не ошибаюсь, по сравнению с нами Америка — это такая ма-аленькая страна…