Я вышагивала по старомодной кухне в затхлом заброшенном жилом доме, каждую минуту поглядывая на часы. Получив информацию, что это здание вот-вот должно будет появиться на рынке, я, как хороший агент, немедленно уведомила об этом Уайлдера и назначила осмотр.

Мы не виделись и не разговаривали две недели. Две очень долгие, мучительные недели. Я пыталась забыться в занятиях бегом и в работе, и всё свободное время проводила, следуя за Коко, как потерявшийся щенок, или разбирая и вновь приводя в порядок свой шкаф. Коко убеждала меня, что я приняла верное для всех решение, и каждую ночь течении первой недели позволяла мне плакать у неё на плече.

— Шрамы останутся навсегда, — говорила она, поглаживая меня по спине, её голос звучал отстранённо, как будто она вспоминала свою собственную боль. — Этого нельзя отрицать. Но со временем будет уже не так больно.

Стук в дверь заставил моё сердце уйти в пятки. Собравшись с духом и расправив плечи, я его впустила. Одетый в итальянский шёлковый костюм с ярко-красным галстуком и в начищенных туфлях, Уайлдер, проходя мимо, кивнул мне с ледяной вежливостью, его холодное, неприветливое поведение сильно отличалось от того каким он был всего две недели назад – человеком, разваливающимся на части.

— Итак, это здание завтра выходит на рынок, — сказала я, приступая к делу и молясь, чтобы развеялось непреодолимое желание поговорить о нас. — Здесь девять квартир, и торговые площади на первом этаже. В настоящее время они заняты прежним арендатором. Уверена, ты уже это заметил.

Он ходил из одной комнаты в другую в маленькой квартирке с одной спальней, засунув руки в карманы и ничего не говоря.

— Тут пять студий, три квартиры с одной спальней и одна с двумя, — добавила я, следуя за ним, но держась на достаточном расстоянии. — Продавец настаивает, что все квартиры конструктивно соответствуют всем нормам. Он как раз занимался реконструкцией здания, когда столкнулся с некоторыми финансовыми проблемами, так что это должно дать нам много рычагов, если ты захочешь ускорить решение вопроса. Я бы посоветовала предложить ему выплатить всю сумму наличными и завершить сделку в трёхдневный срок. Если ты, конечно, заинтересован в этом месте.

Я щёлкнула выключателем, и в комнате на три секунды зажёгся свет, а потом лампочка внезапно потухла.

— Здесь требуется много работы. Этого нельзя отрицать. Мы, конечно, потребуем проверки, — продолжила я, желая в душе, чтобы он заговорил. Его спокойствие мучило меня секунду за секундой. — Расположение – лучше и не придумаешь. Я имею в виду, такой объект и по такой цене появляется нечасто.

Уайлдер повернулся на каблуках и, не сбавляя шага, подошёл ко мне.

— Мне очень нужно, чтобы ты прямо сейчас замолчала.

От его требования мои губы плотно сжались, и я почувствовала давящую тяжесть в груди. Он никогда так со мной не разговаривал. Я знала, что ему больно, но он должен понимать, что и мне тоже.

Уайлдер отвернулся, направился в ванную комнату и стал осматривать шкафчики и сантехнику. При обычных обстоятельствах я бы сообщила ему, что вода отключена или что есть парень, который отремонтирует ванные комнаты со скидкой, но продолжала держать рот на замке, как он и просил.

Мы вернулись на кухню, где на пыльной пластиковой столешнице меня ждала моя сумка.

— Я подумаю и дам тебе знать, — он провёл ладонью по пробивающейся щетине на точёном подбородке, его безжизненные аквамариновые глаза избегали моего взгляда.

Я кивнула, боясь выдохнуть даже слово, которое могло бы вывести его из себя. Мы мгновение стояли в тишине опустевшей квартиры, а затем я первой сделала шаг прочь от Уайлдера, игнорируя его пронизывающий взгляд. Но, дойдя до двери, поняла, что для меня это было уже чересчур. Я не могла уйти просто так.

— Знаешь, мне тоже больно, — поморщилась я, хотя он этого не мог увидеть. Я стояла к нему спиной, и была слишком напугана, чтобы обернуться. — Я скучаю по тебе каждую секунду каждого дня.

Моё сердце ухнуло куда-то вниз, когда, подождав пару секунд, я поняла, что он не собирается ничего говорить. Дрожащей рукой повернув чёрную железную дверную ручку, я вышла в коридор, подняла с пола связку ключей и стала ждать, когда он выйдет.

Когда Уайлдер появился, то направился прямиком к лестнице, не сказав ни слова. Он прошёл мимо, оставив после себя дразнящий шлейф своего одеколона, медленно исчезающий, пока я слышала его затихающие шаги. Пару недель назад мы были любовниками и пытались разобраться с хренью, называемой совместной жизнью.

А теперь он меня ненавидел.

* * *

Я сбросила туфли и погрузила ноющие ноги в мягкий коврик у входной двери. Встреча с Уайлдером этим утром оставила мешанину разрозненных эмоций, сделавших меня неспособной произнести законченные фразы всю оставшуюся часть дня. Я как раз отменяла встречи, назначенные на послеобеденное время, чего никогда раньше не делала, когда Скайлар принесла мне пригоршню шоколадных конфет.

— Ты в порядке? — спросила она меня после того, как я вернулась с показа Уайлдеру объекта на 86-й улице. — В последнее время ты сама на себя не похожа.

Я всмотрелась в её круглые, как у лани, глаза, глаза недавней выпускницы колледжа, которую, кажется, интересовали в жизни только селфи и вечеринки, и мне так не хватало хоть капли её наивности.

— Всё хорошо, — солгала я, сметая конфеты со стола на ладонь, где они начали таять. — Просто устала, — эта часть была правдой. Последние две недели я плохо спала. Холодные простыни и боль в сердце, которую невозможно было игнорировать, не позволяли мне высыпаться. Я засунула в рот конфетку, но не почувствовала вкуса.

Уйдя из офиса пораньше, я направилась прямо домой, намереваясь полностью утопить свою боль в наполненном до краёв бокале красного вина и в самой горячей ванне с пеной, которую я только могла выдержать, в такой горячей, в которую я должна буду медленно опускаться сантиметр за сантиметром, которая обожжёт мою кожу до болезненного розового оттенка. Мне нужно было ощутить боль снаружи, чтобы заглушить боль внутри.

Но не успела я скинуть туфли, как раздался стук в дверь. Я глянула на часы. Было около трёх часов, и я не ожидала доставки. Встав на цыпочки, я прищурилась, глядя в глазок.

Уайлдер.

Должно быть, он видел, как я шла домой.

Пригладив волосы, я открыла дверь. Он до сих пор был в том же костюме и раздражающе красном галстуке.

— Привет.

— Ты говорила серьёзно?

— О чём?

— Что ты думаешь обо мне каждую минуту каждого дня?

Я кивнула, съёжившись за дверью. Наши глаза встретились, и я не могла отвести взгляд, как бы сильно ни старалась.

— Можешь войти, если хочешь, — пробормотала я, прежде чем поняла, что именно говорю.

Он протиснулся мимо меня, наши плечи соприкоснулись ровно настолько, чтобы направить поток животворящей энергии вниз по моему боку, и я закрыла за ним дверь.

— Я имела в виду именно то, что сказала, — подтвердила я, прижимая руку к груди и впиваясь пальцами в шею. — Ничего не изменилось с тех пор, как.…

— С тех пор, как ты ушла. — Он закончил мою фразу так, что я поняла: он всё ещё оставался тем утренним Уайлдером, он до сих пор был так полон боли, что с трудом мог смотреть на меня, не раздувая ноздрей. Его руки лежали на бёдрах, и пряжка его ремня бликовала, отражая послеполуденное солнце, которое просачивалось сквозь занавески в полутёмной квартире. Снаружи всё ещё было светло, но внутри мы стояли в совершенно другом мире, более тёмном мире, где мы не должны были быть вместе. Но быть вместе – это единственное, что могло нас спасти.

— Не знаю, что мне делать, — мой голос сорвался, и на голову обрушился шквал мыслей, которые я обдумывала последние две недели. Я представила себе выражение лица Коко, если мы снова будем вместе. Представила, какое горе это причинит моей матери. Представила, как моя репутация риэлтора рассыпается как пыль, а конкуренты швыряют в мою сторону беспощадные прозвища и слухи.

Уайлдер набросился на меня, пригвоздив к двери пристальным взглядом. Я безуспешно пыталась бороться с горячими слезами, которые жгли глаза, затуманивая зрение. Всё, чего мне хотелось, чтобы он поцеловал меня. Я ещё помнила, каково это, но стала забывать. Каждый прошедший день отодвигал сенсорную память всё дальше и дальше, как сон, увиденный несколько недель назад, и я уже начала забывать детали. Мне нужно, чтобы он смотрел на меня, как раньше, а не как на какое-то ужасное чудовище. Я разваливалась на части, и только его любовь могла меня спасти.

— Помолчи, — приказал он. Его руки нашли мои бёдра, пальцы впились в кожу, как будто он крепко меня держал и не мог отпустить. Мои глаза закрылись. По щекам потекли слёзы. И тогда тепло на моих губах, о котором я мечтала каждую ночь, зажгло внутри меня искру.

Он меня поцеловал.

Поцелуй был мягким и нежным, а не злым и горьким. Его правая рука прошлась по боку вверх и скользнула к щеке, нежно обхватив лицо, а его губы раздвинули мои. Наши языки затанцевали, и его вкус разжёг во мне огонь. Я жаждала Уайлдера, его прикосновений, его вкуса, его запаха. Убеждённая в том, что всё это мне снится, я отказывалась открывать глаза.

Его левая рука двинулась вниз, пока не нашла подол юбки. Он задрал её на талию, потом просунул руку между бёдер и оттянул в сторону шёлковые трусики. Один палец скользнул между моих складочек и нашёл самую сокровенную часть меня. Уайлдер ввёл внутрь один палец, за ним второй, провернул их и стал ласкать меня долго и нежно, медленно и целенаправленно, как будто пытался насладиться временем, которое мы проводим вместе. Его пальцы наполнили меня, а рот в это время трудился над моими губами.

Я даже не пыталась остановить его. Я желала этого. Мечтала об этом каждую ночь в течение двух последних недель. Он каждую ночь мне снился, и я пробуждалась, плача, ото сна больше раз, чем хотела признать.

Уайлдер убрал руку из моей влажности и сорвал с меня трусики. Когда он потянул их вниз, тонкие, кружевные клочки стали царапать кожу, но мне было всё равно. По-прежнему держа глаза крепко зажмуренными, я услышала звяканье пряжки его ремня. Сердце бешено заколотилось в груди. Я только хотела, чтобы ушла пустота. Хотела чувствовать каждый сантиметр его тела внутри себя.

Мои ноги обхватили его бёдра, и ощущение его руки, высвобождающей эрекцию из брюк и располагающей её у моего входа, послало боль прямо в моё сердце. Но в ту секунду, как он в меня вошёл, тяжелая, отягощающая боль исчезла в небытие. Как будто её вообще никогда не было. Обвив его плечи, я полностью ему отдалась.

Но разве это имело какое-то значение? Я в любом случае была его.

Острые ощущения от вторжения его члена без защиты в сочетании с тем фактом, что ничего из этого не должно было произойти, делало каждый толчок в тысячу раз более интенсивным, чем мне когда-либо снилось. По крайней мере, я принимала таблетки, хотя не думаю, что это что-то изменило бы. Я хотела его больше всего на свете, и моё тело готово было перейти в режим самоуничтожения, лишь бы его получить.

Пытаясь подавить стон, мне пришлось прикусить нижнюю губу. Я не хотела на него смотреть. И не хотела знать, смотрит ли он на меня с глубокой тоской или с непримиримой ненавистью. Было похоже, что он меня не трахал, а занимался любовью, и, не видя его лица, было легче притвориться, что всё в порядке. Я легко заменила его нынешнего на того, каким сохранила в своей памяти: сильного и жизнерадостного, со сверкающим в глазах озорством. И без ума от меня.

Моя поясница горела из-за того, что с каждым толчком спина тёрлась о деревянную дверь, но всё это не имело значения. Внешняя физическая боль была ничтожной по сравнению с тем, что происходило у меня внутри. Моё тело и сердце работали в тандеме, впитывая каждую деталь этого момента – от запаха одеколона, исходящего от воротника его белой рубашки, до ощущений от прикосновения его волос, когда я обняла его за шею. Мой разум успокоился, как бы милостиво предоставляя нам всем передышку.

Уайлдер застонал, изливаясь в меня, в тот же миг я перестала сдерживаться, поймав интенсивную волну всепоглощающего удовольствия, мои бёдра бесконтрольно задрожали в ответ на пульсацию его члена.

Когда всё закончилось, он вышел из меня, и я сползла вниз по стене, мои колени подогнулись и угрожали рухнуть на пол. Мне нужно было за кого-то или за что-то уцепиться, прежде чем я упаду.

Я заставила себя открыть глаза, глянув на него впервые с тех пор, как он подарил мне поцелуй, воспоминание о котором навсегда останется на моих губах. Я впитывала его, начиная с двух голубых озёр, заглядывающих в мою душу. Он был настоящим. Он был рядом. Он только что меня трахнул. И я любила каждую секунду этого.

Но как только я осознала тот факт, что он больше не был частью меня, пустота снова проникла в мою душу. Я потянула юбку вниз по бёдрам и заправила блузку. Мне так хотелось с ним заговорить, но я струсила.

Он застегнул брюки, а на мои глаза опять навернулись слёзы. Мне хотелось вернуться к тому, кем мы были раньше. Снова хотелось улыбаться. Хотелось каждое утро просыпаться с ним рядом, спешить после долгого рабочего дня домой и счастливо затеряться в спутанной паутине простыней и секса. Я испытывала необходимость в его пальцах в моих волосах и в его губах, завладевающих каждым квадратным сантиметром моего обнажённого тела.

Неконтролируемый поток слёз скопился в моих глазах, а затем пролился по щекам и брызнул крошечными каплями на босые ноги. Я не смогла бы остановить их, даже если бы попыталась. Мне хотелось быть с ним, но никакое желание или тайные сеансы секса никогда не изменят реальность нашей ситуации.

Уайлдер покинул меня и через несколько мгновений вернулся с салфетками, промокая мне щёки. Как иронично, что именно я причинила ему такую боль, и всё же он был здесь и вытирал мои слёзы.

Я не заслуживала его и всё же нуждалась в нём больше, чем в воздухе, которым дышала. Я поплелась в гостиную, упала в мягкое кресло и уткнулась лицом в ладони. При каждом всхлипывании мои плечи вздрагивали, но лицо оставалось скрытым. Мне не хотелось, чтобы он видел меня такой, и не было сил снова на него смотреть.

— Этот раз был последним, — всхлипнула я. — Это не должно больше повториться.

Его молчание меня убивало. Однозначно меня убивало. Мне необходимо было знать, о чём он думал, хотя, с другой стороны, это ничего бы не изменило.

Существовал только один выход для всего этого: я должна была его разлюбить.

— Пожалуйста, просто уйди, — всхлипнула я в руку.

Тишина.

Я чувствовала его присутствие всего в паре метров от себя. Он секунду помедлил. А потом я услышала, как стук подошв его ботинок эхом отразился от двери. Я по-прежнему не поднимала глаз, пока не услышала, как за ним захлопнулась дверь. Он сделал ровно то, о чём я его попросила, но это не помешало моему сердцу, которое болело с каждым новым ударом, разбиться на бесчисленные осколки.