Деми

На следующее утро я просыпаюсь, завернутая в простыню. Ройал спит рядом со мной, его мужской мускусный запах вторгается в мои легкие.

Вчера вечером мы ничего не упаковали.

Мы были немного... заняты.

Будильник на моей прикроватной тумбочке выдает пронзительный визг, оповещая, что уже шесть часов. У меня так сильно болят глаза, что я не могу открыть их, но у меня нет выбора. Я вытягиваюсь и отключаю раздражающую вещицу. Это один из тех старинных будильников, у которых нет кнопки повтора, иначе мне пришлось бы его отключать в течение восьми минут.

Сползая с кровати, я на цыпочках спускаюсь вниз, туда, где стоят пустые картонные коробки, выстроенные в ряд. Порывшись в ящике на кухне, я достаю перманентный маркер и начинаю их подписывать.

На самом деле у меня не так много вещей.

Одежда и обувь.

Туалетные принадлежности.

Несколько работ, написанных моей сестрой, Дафной. Несколько семейных фотографий, которые не включают в себя Брукса.

Я ничем не владею, кроме одного предмета мебели в этом доме. Ничто из того, что у меня было раньше, не было достаточно хорошим для этого дома. Брукс заставил меня все продать через интернет за половину стоимости.

До меня доносится звук шагов Ройала, спускающегося по лестнице, он улыбается, замечая меня.

— Доброе утро, — я подхожу к кофеварке, хватаю белую кружку с ближайшего крючка и наливаю ему кофе.

— Доброе, Дем, — он берет ее, целует меня и запрыгивает на край стойки. Утренний солнечный свет покрывает его точеное тело в теплых тонах, захватывая его естественный загар и выделяя рукав татуировки, покрывающую его правую руку.

— Во сколько ты должен быть на работе? — спрашиваю я.

— Не раньше часа, — отвечает он. — Сегодня я работаю во вторую смену, чтобы помочь тебе упаковать вещи.

— Спасибо, — я наливаю себе кофе и держу чашку в руках, наслаждаясь нежной сладостью этого момента.

Все, что связано с ним, кажется таким естественным. Как если бы война, которая шла во мне в течение почти десятилетия, устроила передышку. Мое сердце устало. Моя голова устала. И пребывание с ним приносит совершенно новое ощущение спокойствия и завершенности, которое я не ожидала почувствовать снова.

— Где ты будешь жить? — он морщится, когда делает глоток горячего черного кофе. Он такой чертовски милый.

— С родителями. Пока что, — я закатываю глаза. Я не горжусь тем, что в двадцать пять лет должна полностью, хоть и временно, зависеть от своих родителей, но это не было моим выбором. — Я ищу новую работу, но в середине учебного года трудно найти рабочее место. Как только смогу что-нибудь найти, я уеду.

Лицо Ройала мрачнеет, и я знаю, о чем он думает.

Моя жизнь с родителями не сулит ничего хорошего для нас, снова познающих друг друга. Они никогда его не примут, по крайней мере, без многочисленных просьб и убеждений, и даже тогда, кто знает?

— Я знаю, что это звучит совершенно безумно, — говорит он. — Но…

— Нет, я не собираюсь переезжать к тебе, — я останавливаю его, прежде чем он сможет предложить что-то смехотворное. — Я ценю твое предложение, но…

— Я просто хочу видеть тебя, — говорит он. — В любое время, когда захочу. И, может, это эгоистично с моей стороны, но я не хочу ездить через Рикстон Фоллс каждый вечер по дороге домой и знать, что ты в нескольких километрах от меня, но совершенно недоступна.

Я подхожу к нему, прикладывая ладонь к его груди.

— Я приду к тебе, — говорю я. — Мы встретимся у тебя.

В его пристальном взгляде виднеется облегчение, и он проводит руками по грязным волосам. На них, должно быть, остался гель для волос, потому что они остаются лежать в том же положении, в котором он их укладывал. Неудивительно, что его волосы всегда пахнут изумительно.

Я ухмыляюсь при мысли о Ройале, прихорашивающимся перед зеркалом каждый день. Он всегда был симпатичным мальчиком. Красивые глаза и красивая улыбка, которые контрастируют с его мужскими, точеными чертами лица.

— Твоим родителям это не понравится, ты же знаешь, — говорит он. — Ты, убегающая каждую ночь, чтобы быть со мной.

— И что? Мне уже не семнадцать, — говорю я. — Они не могут указывать мне, с кем быть.

— Итак, ты со мной? — левый уголок его рта поднимается до тех пор, пока ямочка не появляется на щеке.

— Давай не будем забегать наперед.

— Тогда что было прошлой ночью?

— Прошлой ночью был всего лишь... секс.

— Я говорю не об этом. Я говорю о том, что ты сказала.

— О? — я прячу свою улыбку в кружке с кофе. Тепло приливает к щекам, когда я думаю о том, что призналась ему в любви прошлой ночью. Я хотела сказать это ему уже второй раз с тех пор, как увидела на прошлой неделе. Но мне хотелось и ударить его той же ночью. Я — запутавшаяся девушка, и я много переживаю, поэтому не могу нести ответственность за все слова, которые вырываются из моего рта.

— Ты сказала, что любишь меня, — он потягивает свой кофе. — Ты это имела в виду?

Я выдыхаю, глядя в окно над раковиной позади него.

— Я всегда буду любить тебя, Ройал, — говорю я со вздохом. — Когда мне будет девяносто лет, лежа на смертном одре, я буду вспоминать свою жизнь, и ты, вероятно, окажешься в первых рядах в моем подсознании. У тебя имеется постоянное место в моем сердце, и я не могу избавиться от тех чувств, которые испытываю к тебе, независимо от того, что делаю.

Он изучает меня, с разрушительной интенсивностью вслушиваясь в сказанные мной слова, словно его жизнь зависит от них.

— И я наслаждалась этими двумя прошедшими неделями, проведенными вместе с тобой, — говорю я. — Несмотря на все, что происходит прямо сейчас, ты был для меня неожиданным поворотом, и я ценю это. Мне нравится, как ты заставляешь меня забыть обо всем, даже если это временно. Но если на это закрыть глаза, то мы все еще незнакомые друг для друга люди, которые когда-то любили друг друга.

Ройал отводит взгляд в сторону.

— Так что нет, Ройал. Я не с тобой. И не собираюсь переезжать к тебе. Но я действительно хочу встречаться с тобой, — осторожно говорю я. — Во мне много боли. Много вопросов. И впереди ожидает много исцелений. И, глядя на тебя, думаю, у тебя тоже.

Наши взгляды встречаются, рукой я пробегаюсь вниз по его рельефному прессу, пока не нахожу его руку. Он берет мою ладонь, переплетая наши пальцы.

— Я никуда не уйду, — говорит он. — Я хочу, чтобы ты это знала. Я никогда больше тебя не брошу. Только если ты сама этого не захочешь. И когда тебе будет девяносто лет, лежа на смертном одре, я не хочу, чтобы ты думала о том, что было когда-то, когда мы были детьми. Я хочу, чтобы ты думала о прекрасной жизни, которую мы провели вместе. Потому что хочу этого с тобой. Я хочу, чтобы мы провели всю нашу жизнь вместе. Я не могу представить себя с кем-то еще, кроме тебя, Деми. И если ты решишь, что не хочешь быть со мной, если мы пойдем разными путями, даже если когда-нибудь я найду кого-то, ты должна знать, что я никогда не буду любить ее настолько сильно, как люблю тебя.

— Ройал, — я прижимаю руку к своей груди. Никто никогда не любил меня так, как он, и я не думаю, что когда-либо будет.

— Я понял, — продолжает он. — Сейчас ты не моя. Ты не со мной. Но когда-нибудь ты станешь ею. И я подожду, потому что ты этого стоишь.

Он наклоняется, целует меня в макушку, и я прижимаюсь лицом к изгибу его теплой шеи.

— Ты действительно меня любишь, не так ли? — спрашиваю я.

— Ты — единственная, кого я когда-либо любил.