Участники программы Луи Замперини в лагере, на пути к новой жизни, 1955

 

Помочь ребенку сможет лагерь

Когда глава Школы Фреда Неллеса, калифорнийской государственной организации по делам несовершеннолетних в Уиттиере, попросил меня поговорить с его подопечными (в то время мы их называли «подопечными государства»), я с радостью согласился. (Эту школу позже закрыли из-за дефицита бюджетных средств, а потом она получила новое название – Отдел по делам несовершеннолетних – и стала частью Калифорнийского департамента коррекции и реабилитации, предоставляющего возможность образования, обучения и лечения самым злостным малолетним преступникам в Калифорнии.) Это были ребята постарше, лет 16–20, совершившие самые разные преступления, включая убийство. Было бы неправильно просто заскочить к ним на минутку с лекцией. Я помню, как ненавидел нравоучения, когда сам попадал в передряги, поэтому решил рассказать ребятам о том, что я некогда тоже был первостатейным разгильдяем и мое отношение к жизни было примерно таким же, как у них сейчас. Я полагал, мы найдем общий язык.

По-моему, я сильно впечатлил их тем фактом, что столько успел совершить в юности и что многое мне сошло с рук. А потом я сменил тему и объяснил им, как – при определенной поддержке – мне удалось превратиться из хулигана в атлета. Закончил я выступление историей о своих злоключениях во время войны.

Сказать, что они были удивлены, – это ничего не сказать. Парни-то думали, что я буду читать им нотации. А вместо этого я прошел с ними по Пути Неудач и показал, что всегда есть возможность свернуть с него на Шоссе Самоуважения. У меня самого было ощущение, будто я обращался к себе в юности, давал советы, пытался оказать поддержку. Я посоветовал ребятам воспользоваться ситуацией и чему-то научиться у меня.

В следующий раз, когда я выступал перед детьми из этой организации, произошло то же самое. И потом опять. Наконец они поняли, что сами могут контролировать тот путь, которым идут. Помню, как кто-то из парней сказал мне: «Прослушав вашу историю, мы поняли, что можем мотать свой срок, стоя на ушах».

Что ж, говорить о чем-то – это, конечно, хорошо, но ведь важнее действовать. Я часто думал: «А был ли у этих мальчишек в жизни хоть кто-то наподобие моего брата Пита? Кто-то, кому было не все равно и кто был готов бороться за них?»

А если да, то как же так вышло, что они здесь? Возможно, в моих силах сделать что-то еще, чтобы им помочь?

Мое выступление перед ребятами в школе Фреда Неллеса привело меня к прозрению. Я решил по-настоящему помогать таким детям и в 1954 году открыл лагерь для мальчиков Victory Boys Camp.Это была некоммерческая организация, существовавшая на пожертвования. Свой первый такой лагерь я разместил на месте заброшенного кемпинга возле шоссе Angeles Crest. Владел помещением типографщик, который ходил в мою церковь. Условия проживания были самыми простыми, в кемпинге не было электричества, но зато имелись четыре комнаты, где я мог расселить ребят, и еще одна каморка, которая могла служить кухней.

Рядом находились источник с пресной водой и колодец с насосом. Арендная плата была невысокой. Мы заключили сделку.

Я подписал контракт с двумя олимпийцами, которые стали нашими консультантами: Китом Уиджменом и его старшим братом Полом. Кит был прыгуном с трамплина и участвовал в Олимпийских играх 1952 года в Осло. Позже он стал лыжным инструктором и в конце концов переехал в Калифорнию, где в начале 1960-х снял телесериал Ski Tips. Несколько лет спустя мы с ним вместе поднимались на ледник Ганнета.

А еще Кит был телом – но не голосом – Веселого Зеленого Великана.

Пол, лыжный двоеборец, участвовал в 1950 году в чемпионате мира в Лейк-Плэсиде, а в 1952 году в Олимпийских играх. Он активно занимался развитием рекреационной зоны в городке Стимбот-Спрингс в своем родном штате Колорадо.

Многие из ребят, с которыми я знакомился, в качестве причины своих «преступлений» называли желание «просто потешиться»: «Мне хотелось чего-то захватывающего» или «Смеха ради!»

И я подумал, что могу предложить им взамен кое-что не менее захватывающее. Мой план был таков: вывозить около тридцати пяти малолетних разгильдяев преимущественно из школ и семей, находившихся под эгидой Калифорнийской государственной организации по делам несовершеннолетних, на одну неделю в свой лагерь и бесплатно знакомить их со спортом, навыками выживания и жизнью на природе. По вечерам мы собирались вокруг костра и говорили о жизни и о том, как провели день. Иногда касались Библии, я отвечал на вопросы ребят. Замечу, что такие разговоры велись исключительно в рамках нашей программы, я никогда не навязывал ничего лишнего.

Все, что нам требовалось, – это внимание, полное уважения. Если кто-то хотел узнать о чем-то большем, мы были рады ответить на любые вопросы индивидуально.

Наш лагерь просуществовал в кемпинге несколько лет. За это время я улучшил условия и собирался построить плавательный бассейн.

Все говорили, что строительство невозможно, потому что лагерь находился на высоте шесть тысяч футов. «Как же вы проведете туда воду? Даже если получится, она будет замерзать зимой. А еще тут нет электричества; вам потребуется двести двадцать вольт, чтобы работали фильтры». Ну, вы меня знаете: я был просто обязан найти выход.

Мы очень нуждались в электричестве. Так как мои выступления неизменно вызывали у людей расположение, среди посетителей моих лекций всегда находились желающие оказать посильную помощь. Одна строительная компания отдала мне два генератора по 110 вольт каждый. Я установил их в небольшом сарае, соединил между собой и получил таким образом 220 вольт, необходимых для запуска фильтров в бассейне – и многого другого. От той же строительной компании я получил джип с бульдозерным ножом. Последний демонтировался в случае необходимости за пару минут. Он был как нельзя кстати, когда нужно было расчищать дороги.

Моей самой большой проблемой стал выбор места для бассейна, ведь мне нужно было разместить его выше зоны затопления. Местный егерь показал мне отметки уровня наводнений прошлых лет, и мы выбрали наиболее подходящее место. «Ты забудешь о своих переживаниях, если построишь бассейн здесь, – заверил он. – Лучшего места не найти».

Отлично, выбор сделан. Но на этом месте возвышалась огромная гора мусора. Чтобы привести все в порядок, я обратился к Элвину Стинкемпу, застройщику Бэль-Эйр и прихожанину моей церкви. «Я помогу вам, – пообещал он. – Организую трактор D8 Caterpillar и три смены рабочих. А вы просто устроите пикник для их жен и детей, и они все уберут».

После того как территория была расчищена, я позвонил в крупную компанию, занимавшуюся строительством бассейнов. Проведя экспертизу почвы, они сообщили, что новости неутешительные. «Тут сплошная галька, – заявили эксперты. – Мы думаем, почва не выдержит строительства. Но если каким-то чудом вам удастся выложить котлован стальными листами, все остальное мы сделаем бесплатно».

Мы ударили по рукам. Стинкемп выкопал котлован, и хотя грунт оседал то тут, то там, мне удалось отвести какую-то часть воды из пресноводного источника в небольшой ров вокруг котлована, благодаря чему его стенки немного пропитались водой и почва стала более способной к сцеплению. Из того же источника я планировал взять воду и для будущего бассейна.

Вместе с рабочими мы проложили арматуру для бассейна размером 22 на 45 футов. Потом к нам присоединились специалисты по гуниту – смеси цемента, песка и воды. Он поступал через огромный рукав и пневматически разбрызгивался на огромной скорости по всей опалубке – в нашем случае по стальному каркасу. Если вы когда-нибудь видели, как строят бассейн во дворе частного дома, вы наверняка знаете, как это происходит.

Для обычного бассейна требуется четыре дюйма гунита, распределенного по всей стальной подложке. Мне же понадобилось целый фут, чтобы сделать конструкцию более прочной.

Когда эксперты строительной компании увидели, чего нам удалось добиться, они сдержали слово и возвели нам подпорки, трамплин, хромированную лестницу; установили красивую подсветку. А еще я заказал облицовку стен бассейна кафелем. Я построил кабинку для переодевания с одного конца бассейна, а еще сделал цементный настил шириной в семнадцать футов, окруженный четырехфутовой стеной. Теперь нашему бассейну не было страшно никакое наводнение.

Никто не мог поверить, что нам это удалось.

Я наполнил бассейн водой из источника. И вот как: примерно в 125 ярдах вверх по холму я построил небольшую дамбу, поставив двухдюймовый вентиль, спаял две двадцатифутовые части черного резинового герметичного шланга и пустил вниз по холму. Так как получившийся трубопровод был черного цвета и находился все время на солнце, вода поступала в бассейн уже нагретой.

Кому-то может показаться, что это не такое уж большое достижение. Но суть не в этом. Просто я лишний раз хочу подчеркнуть, что при наличии желания и смекалки можно горы свернуть.

Когда бассейн был готов, мы с женой решили, что неплохо бы выкупить это хозяйство. Владелец назвал цену: 13 000 долларов. Таких денег у меня не было, но я не расстроился. Ведь аренда лагеря была мне вполне по силам. Представьте же себе мое негодование, когда хозяин вдруг решил увеличить стоимость аренды втрое!

– Что? Я ведь только что построил бассейн!

– Ну да. И теперь земля стоит дороже. Извините.

– Но получается, что вы модернизировали свое имущество за мой счет!

Но он даже слушать не захотел. Чертовски обидно.

Пока я раздумывал над тем, как быть, телеведущий Ральф Эдвардс без моего ведома решил, что я должен стать почетным гостем на его шоу This Is Your Life, пользовавшемся сумасшедшим успехом.

Мне никто об этом не сообщил, потому что в этом и была вся суть – устроить сюрприз. В анонсе говорилось, что спортивный комментатор Элмер Питерсон будет брать у меня интервью. Я согласился. Но когда водитель привез меня в студию Питерсона, там оказалось заперто. Мы вышли на улицу и стали ждать под дверью.

– Он будет с минуты на минуту, – сказал водитель.

Внезапно двери служебного входа открылись, и мне в лицо ударил яркий свет. Я отступил назад. И уже в следующую минуту кто-то громко воскликнул: «Луи Замперини! Луи Замперини! Луи Замперини!» Водитель подтолкнул меня поближе к свету. И тут я увидел Ральфа Эдвардса. Я, переживший крушение самолета и пытки в лагере военнопленных, в тот момент был настолько поражен происходящим, что не мог пошевелиться. «Луи Замперини, – произнес Эдвардс. – ЭТО ВАША ЖИЗНЬ!»

О чем я еще не подозревал, так это о том, что продюсеры шоу заранее спросили мою жену, что могло бы стать для меня самым большим сюрпризом. И она рассказала им о лагере и 13 000 долларов. Когда они обратились к владельцу кемпинга, тот неожиданно повысил цену – и теперь требовал 25 000. Тогда организаторы шоу решили подарить мне золотые наручные часы, камеру Bell & Howell, тысячу долларов наличными и микроавтобус Mercury 1954 года.

Я заявил владельцу, что он может оставить себе лагерь, бассейн и все, что я ему преподнес на блюдечке с голубой каемочкой, поскольку у меня другие планы.

Спустя несколько лет я случайно столкнулся с его дочерью. «Вы все еще пользуетесь бассейном?» – спросил я.

– О, нет, – ответила она. – Его смыл ужасный ливень.

– Что?! Да этот бассейн должен был простоять там до скончания веков!

Она только покачала головой. Кажется, на том холме произошел страшный пожар, и огонь полностью все уничтожил. Здания, деревья, кустарники – все сгорело дотла.

Территория оказалась бесхозной, а сильнейший ливень и наводнение довершили дело. Я был ужасно расстроен, узнав, что бассейна больше нет, но в то же время испытал облегчение от того, что в свое время не купил этот участок.

Иногда то, что мы считаем потерей, превращается в выигрыш, и наоборот. Я стараюсь не делать скоропалительных выводов, не разобравшись в ситуации, предпочитаю оставаться терпеливым и высказывать суждение, хорошенько все обдумав, потому что искренне верю в то, что в конце концов все, что ни делается, – к лучшему.

 

Привлечь внимание

Мне нужно было развернуть лагерь в другом месте, но я понятия не имел, где именно. Я поехал кататься на лыжах на гору Маммот и рассказал о своем затруднительном положении друзьям. В горах я познакомился с одной семейной парой, владевшей шале, похожим на отель первого класса. Хозяйка сказала: «Летом время течет медленно, привозите сюда своих детей. Я приготовлю много всякой еды и положу в холодильник – так что у них будет что поесть». Такое предложение оказалось для нас большим подспорьем.

Лагерь работал и зимой, и летом. Теперь, не обремененный постоянным ремонтом кемпинга, я мог изменить свою программу и действовать более гибко. Покойный Дэйв Маккой, который управлял курортом на Маммоте и был моим другом на протяжении всей жизни, обещал мне бесплатное снаряжение и билеты на подъемник для детей.

За долгие годы существования лагеря мы сменили много разных мест; одним из них был летний коттедж McGee Creek Lodge, в котором нашлось достаточно места для всех ребят и было хорошо организовано питание, и все это по доступной цене.

Я устраивал для детей походы в горы, конные прогулки в каньоне Хай-Сьеррас; мы готовили на открытом огне, купались в ледяных горных реках – не говоря уже о рыбалке и стрельбе из лука. Я учил ребят управляться с огнестрельным оружием, ставить палатку, ходить в горы летом и кататься на лыжах зимой.

Каждую неделю мы набирали целый автобус парней из какой-нибудь школы, подведомственной Организации по делам несовершеннолетних, и ехали на север по шоссе 395 в восточную часть Калифорнии. Большую часть дороги мальчики разговаривали друг с другом, не обращая внимания на нас с Китом и Полом. Возможно, они задавались вопросом, кто мы такие, но информации для размышления у них было немного. Иногда они грубили и огрызались. Я пытался войти в их положение. Они прекрасно понимали, что мы приехали к ним для того, чтобы что-то изменить в их жизни. Они были напуганы и потому пытались выглядеть крутыми (особенно друг перед другом).

Через несколько часов мы обычно останавливались возле Малых озер, немного отстоящих от нашего маршрута, к северо-западу от Бишопа. Этот район покрыт вулканическими камнями и лавой. Я обычно водил группу к пересохшему водопаду Фоссил. Мы забирались на самый верх, и я подводил ребят так близко к самой кромке, как только позволяли правила безопасности.

Некоторые парни, чье отношение к происходящему сводилось к фразе «Что вы нам пытаетесь этим сказать?», были настроены скептически. Я же собирался им кое-что продемонстрировать. Я крепко-накрепко привязывал веревку к огромному валуну, другой ее конец обматывал вокруг себя и подходил к самому краю водопада. На долю секунды я оборачивался, чтобы посмотреть на свою группу. По глазам ребят я видел, что они считают меня сумасшедшим. И прыгал спиной в водопад.

Естественно, это привлекало их внимание.

Обрыв был всего в тридцать футов высотой, но парни этого не видели. Они были поражены моими действиями. Я же тихонько спускался на веревке вниз, а потом поднимался и говорил: «Ну что ж, каждому из вас предстоит проделать то же самое до окончания нашей программы».

– О нет, только не я!

– Я не могу этого сделать!

– Ни за что!

Я повторял прыжок еще несколько раз (и в конце концов каждый из них тоже).

Уже сидя в автобусе, мальчики хохотали и не переставая сыпали вопросами. Как только они начинали разговаривать со мной, я понимал, что теперь они мои. Если поначалу они игнорировали меня, то сейчас были со мной заодно. Я завладел их вниманием, а это и было моей целью.

Очень сложно беседовать с кем-то, кто вас демонстративно не замечает и уже заранее для себя все решил. Нужно нарушить статус-кво, а сделать это можно, всего лишь изменив угол, под которым ваш визави смотрит на ситуацию.

Слава богу, большинству из нас для этого не требуется прыгать со скалы.

 

Сначала выслушайте

Моей первоочередной задачей было поддерживать у ребят интерес к происходящему и заставлять их активно во всем участвовать. Но только этим дело не ограничивалось. Мне нужно было завладеть их умами и сердцами. Мы подолгу беседовали, и я всякий раз говорил парням, что, если у них возникнут какие-то трудности, они всегда могут прийти с ними ко мне или посоветоваться с Китом и Полом.

Где-то внутри у каждого из этих молодых людей зрело желание открыться кому-то, кто сможет по-настоящему их выслушать. Я наблюдал это тысячи раз: вытаскивание проблемы на свет божий уже сулило облегчение. Очень тяжело держать в себе что-то важное, не опасаясь, что это перерастет в озлобленность, породит страхи или вызовет обиду. Наши разговоры помогали ребятам открыть сердце и облегчить душу.

Я хотел знать, в чем природа их проблем. Может, дело в семье? Или это воровство? Прогуливание уроков? Драки? Конечно, нельзя начинать банальным «Что тебя мучает?» Нужно действительно выслушать. Ведь внимательное отношение – не признак слабости или отказ от своего авторитета, а наоборот, признак силы. Если вы хотите помочь, следует проявить искренний интерес – я делаю ударение на слове «искренний»: сфокусироваться на том, что тебе рассказывают. Детей не проведешь, и если они поверят вам, они заговорят.

Я старался всегда быть на месте, когда понадоблюсь. Не выносить никаких оценок – ведь это только вызывает протест. Я никогда не говорил ребенку, что он плохой, не сравнивал его с другими и не указывал, как ему нужно себя вести. Это не работает. Я могу предложить какие-то варианты, но никогда не принимаю решения за мальчишек. Я всегда стремился достичь с ними таких отношений, чтобы они могли сказать: «Да, именно это я и должен сделать». Мне лишь оставалось помочь им реализовать задуманное.

Чтобы начать беседу, я частенько использовал какую-нибудь хорошо мне известную тему, например спорт, – ею же интересовались и большинство ребят. Я мог рассказать им о временах, когда был олимпийцем. Если они любили американский футбол, я вспоминал тот период, когда играл в Университете Южной Калифорнии. Местные тренеры всегда были готовы прийти на помощь.

Однажды я работал с неполной семьей, в которой было пятеро детей. Чтобы как-то отвлечь их от развода родителей, я привел их в свою школу. Тогдашний тренер по американскому футболу, Тед Толлнер, был страшно рад. Он сказал: «Луи, я сделаю все что угодно, чтобы помочь тебе. Когда у нас тренировка, зал закрыт для посторонних, но я разрешаю тебе приводить своих подопечных в любое время». Заступивший на его место Ларри Смит тоже проявил отзывчивость. Когда дети приходили в кампус и знакомились с другими игроками, они сразу же становились истинными фанатами местной команды USC Trojans.

Я старался разбираться и в других видах спорта. Если парням нравилось кататься на коньках, я ходил с ними на каток. Я катался на лыжах, на скейтборде, лазил по горам, играл в теннис, ездил на велосипеде и занимался альпинизмом.

Как только мальчики начинали раскрепощаться и проникаться ко мне доверием, им хотелось узнать, что нужно сделать, чтобы наладить свою жизнь. Я не мог им просто сказать: «Мои поздравления. Теперь вы все поняли» – и бросить их. Это ведь все равно что дать человеку аспирин в качестве болеутоляющего, вместо того чтобы найти первопричину боли.

Мне нужно было убедиться, что они не ослабят своего рвения. Их было необходимо направлять. Им требовались цели. Просто свозить группу детей в лагерь на недельку, конечно, идея хорошая, но этого недостаточно.

 

Выполнение намеченного – ключ к самоуважению

Большинство «малолетних правонарушителей» (как мы их тогда называли) не выполняют ни-че-го из обещанного. Они просто не доводят начатое до конца, оказываются несостоятельны и начинают жалеть себя, предпочитая смириться со своей участью.

Моей целью было изменить их поведение.

Я выстраивал каждое занятие в течение недели таким образом, чтобы ребятам хотелось его довести до конца. В зависимости от времени года и нашего местопребывания я тщательно продумывал план на каждый день, будь то катание на лыжах, скалолазание, гребля, стрельба из лука, плавание, поход, умение пользоваться альпенштоком, искусство верховой езды, рыбалка, навыки выживания, оказание первой медицинской помощи и так далее. У меня была таблица с именами всех ребят, и каждый из них должен был получить зачет по каждой из дисциплин.

Если кто-то из парней говорил, что у него что-то не получается, мы с ним работали до тех пор, пока не решали проблему. В конце недели я обычно всех собирал и показывал свои записи: «Видите, сколько всего вы переделали за эту неделю? Вы освоили шесть разных дисциплин. А ведь это было нелегко». Иногда они сами не могли в это поверить. Мне хотелось, чтобы ребята испытывали неподдельное удивление и гордость от того, что смогли довести дело до конца, и чтобы это ощущение не покидало их даже тогда, когда они уедут из лагеря. Даже если они не почувствуют удовлетворения тут же, оно придет со временем.

По окончании курса я обычно говорил ребятам: «Самое важное – уметь доводить начатое до конца. У вас ведь уже есть цель – отсидеть свой срок, – так будьте молодцами, выходите на свободу, возвращайтесь в школу и завершайте образование». (Они действительно могли получить его в школах, так как от Калифорнийской государственной организации по делам совершеннолетних по закону требовалось предоставление молодым людям возможности получить среднее образование.)

Среди моих подопечных всегда находилось несколько парней, которые говорили что-нибудь типа: «Я никогда не был самым умным в классе, и у меня не выйдет получить корочку».

– Если тебе нужна корочка, старайся ее получить, – отвечал я обычно. – Но ты сможешь хорошо зарабатывать и без диплома. Последний, конечно, важен, но его отсутствие не должно мешать заниматься любимым делом.

Чтобы помочь ребятам сфокусироваться на возможных вариантах их будущего, я подготовил для них целую серию фильмов о самых разных профессиях: работе с листовым металлом, нанесении покрытия, технологии искусственного состаривания стекла и многих других. Сейчас, сдается мне, вся моя программа вертелась бы вокруг умения пользоваться компьютером.

Я говорил Джорджу Ходэку в интервью для организации LA84 Foundation в 1988 году: «Сегодня, когда в мире спорта правят конкуренция, большие деньги и высокие зарплаты, нужно быть настоящим экспертом в нескольких сферах сразу. Это пригодится на случай, если придется менять направление вследствие обстоятельств, находящихся вне зоны вашего контроля, например изменений в экономике. Не бойтесь совершать ошибки; они лишь препятствия на пути к успеху».

 

Моя личная награда

Среди всех вознаграждений, которые я получил за то, что придумал лагеря для мальчиков, одно стало для меня полной неожиданностью. Как-то я выступал то ли в церкви, то ли на круизном лайнере, и вдруг в зале поднялся мужчина среднего возраста и сказал: «Я посещал ваш лагерь, когда мне было четырнадцать. И вам удалось в корне изменить мою жизнь».

На самом деле он сам изменил свою жизнь, я всего лишь попытался указать ему возможный путь. Но все равно после его слов я чувствовал себя потрясающе.

Несколько лет спустя я выступал перед аудиторией приблизительно в 250 человек в одном бизнес-клубе. Когда я закончил, ко мне подошел пожилой мужчина и пожал руку.

– Луи, – обратился он ко мне, – вы, должно быть, меня не помните. Меня зовут…

И когда он представился, я сказал: «Погодите-ка. Вы были из Глендэйла».

– Неужели помните?

– После того, что вы устроили? Как я мог забыть?

Однажды, когда этот мужчина был еще подростком, они с приятелями отправились на пляж, где познакомились с несколькими девушками. У одной из них была бутылка виски – все напились. Соседи парня как раз уехали в Европу, и компания забралась к ним в дом и устроила там вечеринку. Они ели еду, которая была в холодильнике, купались в бассейне и остались ночевать на веранде над гаражом. Потом, когда девушки ушли, ребята стали кидать мебель из дома в бассейн. Те еще засранцы!

Забудешь такое, как же.

Я обратил на него внимание, когда мне позвонили из одного благотворительного общества клуба по интересам (то ли «Оптимисты», то ли «Ротари-клуб») и сказали: «У этого парня серьезные проблемы». Я взял его в свой лагерь и попытался образумить. В конце концов он стал президентом какой-то страховой компании. Страховой? И это после того, как из-за него соседям пришлось воспользоваться своей страховкой? Весьма забавно.

Некоторые мои подопечные, уже повзрослев, боятся признаваться в том, что прошли через мой лагерь. Они озабочены своей репутацией. Но им нечего стесняться. Они ведь преодолели трудности. Они молодцы. Лично для меня нет лучшей награды, чем видеть, как когда-то напуганные и несчастные ребята превращаются в добропорядочных, преуспевающих в жизни граждан.

 

Миссия, у которой нет конца

Создается впечатление, что чем старше я становлюсь, тем больше работаю с молодежью. Это волнующее занятие длиною в жизнь. Одной из причин, почему я это делаю, является то, что благодаря моим книгам все больше людей узнают о моей философии. Я продолжаю получать письма, в которых говорится примерно следующее: «Я похож на вас в молодости, у меня постоянно какие-то неприятности, но ваша книга меня сильно изменила».

Я люблю получать вести от ребят, которые некогда ступили на скользкую дорожку, но потом исправились.

Физически лагеря больше нет, но я по-прежнему продолжаю выполнять свою миссию и знаю, что она меня переживет. Я все так же очень хочу помочь детям, которые попали в беду, вытащив их оттуда и пропустив через жесткую дисциплинарную программу, целью которой станет вдохновение. Ведь стольких подростков можно спасти! Именно поэтому я не отказался от самой программы даже несмотря на то, что лично уже не мог участвовать в жизни лагеря, например лазить по горам.

Совсем недавно я отправил одного молодого человека по имени Кайл в специальную школу в Австралии. Он некогда знал моего сына Люка и его жену Лизу. В свое время Кайл подсел на наркотики. Он говорил, что сыт по горло своим образом жизни.

Я оплатил ему место в лагере. Люди, которые управляли лагерем, сказали мне, что сами не могли поверить, насколько сильно изменилась жизнь этого парня по завершении программы.

Вот такие истории оправдывают каждый вложенный пенни.

Кайл Готье

Когда останавливаешься и думаешь о тех людях, к которым испытываешь максимум уважения, кем по-настоящему восхищаешься и на кого равняешься, чьи слова не расходятся с делом, которым горят их сердца, – понимаешь, что, возможно, знал этих людей долгие годы, может, даже целую жизнь. И чтобы достичь чего-то подобного, требуется много времени.

В настоящий момент имя Луи Замперини мне знакомо уже шесть месяцев. Я видел этого человека лишь однажды. И при всем при том могу со всей ответственностью заявить, что по-настоящему люблю и уважаю его. Полгода назад мне предстояло войти в красивый дом на Голливудских холмах, такой, который я видел только в кино. Я был пропащим, напуганным мальчонкой, не имевшим никаких надежд и не знавшим, куда идти. Меня несколько удивлял тот факт, что пожилой богатый мужчина, которого я никогда в жизни не видел, хочет отдать какому-то лживому наркоману вроде меня несколько тысяч долларов.

Понимаете, в то время я мог запросто украсть у вас кошелек, а потом помогать вам его искать. Нашлось бы не так много людей, которые мне доверяли. Я страстно хотел измениться, и меня взяли в школу в Австралии, в христианскую организацию под названием «Молодежь, имеющая свою миссию». Но денег у меня тогда не было, а тот мужчина понятия не имел, что меня уже шесть раз отсылали в исправительные учреждения и всякий раз эти попытки терпели крах. Мне стало любопытно, когда мне выпал еще один шанс.

Первое, что я увидел, войдя в дом, – это олимпийские факелы, флаги и фотографии, где был запечатлен тот мужчина со всякими знаменитостями. Я увидел спортивную экипировку и форму времен Второй мировой войны – мне показалось, что я попал в музей.

Я подумал: да кто такой вообще этот парень? Он, видно, не лыком шит.

И тогда я сделал максимально серьезное и профессиональное выражение лица, на какое только был способен, и приготовился к расспросам, которые, я был уверен, непременно должны были последовать. Про себя я даже ответил (все вранье) на несколько предполагаемых вопросов: «Как сильна ваша мотивация? Как давно вы уже не принимаете наркотики? Каковы ваши планы?»

Невестка Луи, Лиза, была со мной. «Луи, это Кайл, – сказала она. – Он едет в Австралию».

Луи взглянул на меня: «Да? Австралия? Люблю ходить там по магазинам».

Мой рот округлился от удивления. Я сел, а он продолжил говорить, без преувеличения, в течение нескольких часов, рассказывая мне одну историю за другой: о том, как дрейфовал в Тихом океане, как бегал на стадионе; о тех хитростях, на которые они шли с парнями из его шайки, чтобы украсть лучшие пироги из местной пекарни. У меня было ощущение, что мне читают детскую книжку приключений о той захватывающей жизни, которую тебе страшно хочется прожить, будучи ребенком.

Но тогда я заметил еще кое-что, что поразило меня даже больше, чем сами истории, да и вся его жизнь в целом, – это абсолютная скромность, сквозившая в каждом слове. Создавалось ощущение, что никто из знакомых Луи и ничто из его достойной восхищения жизни не впечатляло его так сильно, как других людей. Он был зачарован чем-то б о льшим.

Я помню фотографию, где запечатлен Луи и тренер по американскому футболу Университета Южной Калифорнии Пит Кэрролл. Я ведь всегда был большим фанатом Университета. И тогда я спросил: «Луи, вы знакомы с Питом Кэрроллом?!»

– Ну да, – ответил он совершенно буднично. – Он мне постоянно звонит. Видно, хочет, чтобы я выступил перед его командой.

Он был таким бесстрастным, что я подумал: либо у него из-за возраста мозги набекрень – ведь ему тогда вот-вот должно было исполниться 97, – либо в нем действительно есть нечто совершенно особенное, что-то, чего я не встречал ни в ком и никогда.

Покидал дом Луи я в еще большей растерянности, чем до прихода. Луи ни разу не заговорил о деньгах, которые мне давал. Он не задал ни одного вопроса, ответы на которые я уже мысленно подготовил. По какой-то непонятной мне причине он решил доверять мне. Я собирался ехать в Австралию, чтобы потом сбежать, это был шанс перестать употреблять наркотики, прочистить голову, может, познакомиться с девушкой – а то и двумя. После встречи с Луи мой план изменился, но я еще не мог понять, в какую сторону.

Луи не просто дал мне денег. Он дал мне нечто большее, обнажив передо мной свое сердце. Теперь мне предстояло понять, что именно это было.

Школа в Австралии оказалась самым сложным испытанием, выпавшим на мою долю. Мне приходилось решать проблемы, о которых я даже не подозревал. Временами я сомневался, смогу ли вообще справиться; иногда у меня опускались руки. Казалось, проще вообще все бросить. Я не боялся неудач и пытался доступными мне способами стать лучше. Но я терпел крах так долго, что уже привык к этому. Теперь же я боялся преуспеть в том, что делаю. Я боялся позволить всей той милости и благодати, которую мне ниспослали, изменить меня.

Мой страх только преумножился, когда я стоял перед сотнями людей на пляже Байрон-Бея, города, известного своим высоким уровнем наркомании: мне предстояло сделать выбор и объявить его во всеуслышание. Проиграл ли я эту битву или выиграл? Вдруг я понял, чего так отчаянно хочу.

В тот момент, когда меня окрестили в купели, мой страх улетучился. Наконец мне открылось то, что когда-то я увидел в Луи и назвал «чем-то большим», значительным и необыкновенным.

И сразу стало понятно, почему ничто в мире не могло сравниться с тем, что было в его сердце, – это было просто невозможно.

Ни слава, ни деньги, ни наркотики, ни алкоголь, ни женщины ни в какое сравнение не идут с теми истиной и любовью, которые Луи помог открыть и мне: настоящими отношениями с Иисусом Христом.

Когда Луи умер, единственный вопрос, с которым я обратился к Господу, звучал так: «Как мне отблагодарить этого человека, который был столь предан Тебе и помог мне изменить мою жизнь?»

И ответ стал очевиден: я продолжу дело Луи, стану проводником воли Господа и буду помогать заблудшим душам; я буду любить их даже тогда, когда они, казалось бы, не заслуживают этого, – как Луи любил меня.