Ты дома, спят, наверно муж и сын. Я тоже дома, только я один. Сегодня я звонил тебе не раз. Но Афродита не открыла глаз. Она была безмолвна и глуха. Морфей унес ее за облака. А я к галере клавиш был прикован. К общению с тобой питая голод, Я мог поцеловать лишь монитор. Я изучал подолгу коридор. Мир без тебя был и пустым и тесным Одновременно. Мне неинтересно Пространство, где нас вместе не найти. Подай мне знак: махни иль посвисти. Но ты была окружена родней, Хоть нет нигде роднее нас с тобой. И хлопотал наседкой Гименей, Откладывая рай семейных дней. А я же – коршун, птица в общем злая, Я уношу птенцов – часы из рая. Ты в эту сказку страшную не верь. Я зверь, но я ужасно добрый зверь. Я шел за Солнцем в сторону Атласа, Но встретил краше Эос и Пегаса Тебя в удобной джинсовой броне. Мы были словно брат с сестрой вполне Похожи волосом и цветом облаченья, Но более же – силою влеченья. И билось сердце, как в Земле титан. И взглядом на лозу садовник пьян. Владел лицом, душой владела страсть. Хотел тебя Европою украсть, Но четко помнил я пример Париса, И ты была прекрасная актриса. Изобразили дружескую встречу — Эриниям к Фемиде шляться – не с чем. Ты верная-преверная жена. Летящая над водами, Харита. Упали камешки на дно и – тишина. А вот у нашей страсти нету дна, Она – Протей – изменчива и скрыта. Жреца Мнемоники мы встретили случайно. И он над нами совершил обряд: На фотографии с глазами в две печали, Пан с нимфою на облаке стоят.