Удивительный одесский говор, самобытный одесский язык, выражаясь высокопарно, есть плоть от плоти одесской истории. А она, в этом мы уже имели возможность не раз убедиться, весьма многогранна и неоднозначна. Вот потому мы и поговорим о языке Южной Пальмиры — такой же громкой легенде, как та же Сонька Золотая Ручка. К тому же частью одесского языка, увы, стала «феня» — сленг бандитов и налетчиков. Пару слов расскажем и о самой Молдаванке, которая выступила еще одним героем этой книги. И закончим словариком, без которого не обходится ни один очерк о языке.

Итак, Молдаванка. Юридически — один из исторических районов Одессы. Но на самом-то деле Молдаванка — это, как говорится, «больше Одесса, чем сама Одесса». Это — явление, мораль, нравы и нравственность, щемящая память и затаенная грусть. Это, выражаясь языком современной рекламы, своего рода стиль жизни. И, разумеется, невероятный, головоломный, удивительный язык. Который в какой-то своей части тоже родом отсюда.

О, эти старые дворы, поросшие травой… Дворы с многочисленными каменными пристройками, деревянными верандами, частыми палисадниками и хлипкими штакетниками, выкрашенными бессмертной зеленой краской! Именно сюда отступила и потому еще как-то выжила та, старая Молдаванка, которую «выгнали» с улиц нахальные автомобили и громоздкие строения, не вызывающие восторга из-за отсутствия архитектурных достоинств. Именно в этих двориках старой Молдаванки еще живут потомки ее коренных жителей: нищих портных, всю жизнь перелицовывавших, латавших и отглаживавших старую одежонку, которая продавалась потом на соседнем Толкучем рынке таким же нищим покупателям; чахлых девушек, с утра до ночи нашивавших у подслеповатых окошек мелкие пуговки на картонки для удобства их последующей продажи; измученных жизнью и работой прачек; наглотавшихся бумажной пыли чахоточных переплетчиков; блатных «авторитетов» и стоявших на самой низшей ступеньке уголовного мира мелких воришек, называемых «халамидниками»; хозяев убогих лавчонок; пробавлявшихся случайным заработком выпивох, сапожников и портовых рабочих, биндюжников, почти скрывшихся уже за дымкой легенды…

Да, биндюжники… Могучие, крепко стоявшие обеими ногами на земле мужики, заслуживающие не только отдельного рассказа, но и серьезного исследования, — они представляли собой совершенно исключительную касту, правильнее сказать, настоящее сообщество, со своим профессиональным союзом, линией поведения, отношением к жизни, моралью и заповедями. К примеру, у них было не принято бурно выражать любые чувства — восторг, печаль, радость или удивление. Многословие, по их разумению, было уделом парикмахеров и мелких торговцев. Не следовало совать нос в чужие дела и, упаси бог, интересоваться чужими заработками. Категорически запрещалось хаять пищу и тем более выпивку. Позорным считалось напиваться до полной неподвижности или выпивать со служками Погребального братства, которые «едят со стола чужого горя». Нельзя было сесть за стол, предварительно не накормив и не напоив коней. Несолидным считали того, кто, не разобравшись обстоятельно, пускал кулаки в ход. Не пользовался уважением и тот, кто откалывался и покидал компанию, вместо того чтобы посидеть с товарищами в трактире и, если будет охота, сплясать «семь сорок», да так, что в такт танцу начинали дрожать стаканы толстого граненого стекла на столах… Славные, наверное, были люди — если удавалось рассмотреть их душу. И если удавалось пробиться через толстую шкуру внешней сдержанности.

Но, во всяком случае, жили на Молдаванке дружно. И здесь двор был настоящей первичной ячейкой общества. Именно во дворе варили варенье, купали детей, как говорили в Одессе, «сохнули» белье, чистили рыбу — какая же уважающая себя хозяйка будет заводить «такой грязь» на вычищенной до блеска кухне? Здесь душными летними ночами спали под старыми акациями и карагачами. Сюда выходили со своими печалями, радостями, неприятностями и надеждами. Здесь справляли свадьбы и поминали усопших… И никого не интересовали сословное положение, материальный достаток или национальность: русский ты, грек ли, украинец, еврей, поляк, немец, турок — был бы человек хороший. И говорили тут не на русском и не на украинском, не на молдавском и не на еврейском. Здесь говорили на одесском, подобно тому, как парижане изъясняются на «парижском»…

Да-да, на том самом дивном, ни на что не похожем, певучем и временами малопонятном уху жителя любого другого города (в то же время харьковчане, к примеру, не зря гордятся своим «тремпелем», более никому не известным). Доискиваться, что откуда произошло, пытаться отследить истоки слов и выражений — занятие не самое увлекательное. Возможно, куда лучше будет просто собрать фразы и словечки в одну главу, высыпать их на яркий свет, как камешки калейдоскопа, и дать уважаемому читателю возможность самому полюбоваться необыкновенной красотой языковых узоров. Что, начнем?

Вот для затравки несколько выражений, которые не могут не понравиться любому.

А у нее мальчик неплохой. — Ее мальчик хороший.

Аицин паровоз. — Горячий до невозможности.

Аж страшно стало! (с иронией) — Можно подумать, что вы (они) меня напугали!

Без шума и пыли. — Без особого труда; элементарно.

Бить хвостом по полу — пресмыкаться; лебезить.

Брульянт чистой воды. — Черное море до тридцатых годов ХХ века.

Вы мне просто начинаете нравиться! — Ваши речи всем уже порядком надоели.

Гавкнуть (мявкнуть) не успел. — Не успел и глазом моргнуть.

Где вы есть? — Вы не можете составить достойную конкуренцию; вам здесь нечего делать.

Говорит как биндюжник — ругается как сапожник.

Голубой наив — святая простота.

Горобцам дули давать — любимое занятие тех, кто ничего более путного не умеет делать.

Две большие разницы — несравнимые (несоизмеримые) понятия, нечто очень разное.

Делать базар — совершать покупки на рынке.

Делать беременную голову — скандалить; делегировать кому-то часть своих проблем.

Делать чахотку — регулярно действовать на нервы окружающих неверным с их точки зрения поведением.

Дело пахнет керосином — примерный аналог выражения «Дело — табак».

Деревянный макинтош — гроб, более древнее — деревянный бушлат.

Держать фасон — вести себя достойно вне зависимости от обстоятельств.

Дешевле утопиться — в некоторых случаях может соответствовать выражению «себе дороже».

Докторский визит — краткосрочное посещение.

Достать пульки — купить куриные ножки.

Ждать стука в дверь — сильно рисковать.

Заниматься хохмологией — строить догадки.

Или!!! — А как же! Конечно и т. д. (зависит от интонации).

Кинуть брови на лоб — удивиться.

Колбасные обрезки — как правило, в составе фразы «Что вы шарите (понимаете) в колбасных обрезках?» — завуалированное обвинение в некомпетентности.

Кошмар и сумасшедший дом! — Традиционный комментарий к различным событиям в повседневной жизни.

Любовь прошла, завяли помидоры. — Между нами все кончено.

Медуза — человек в футляре.

Мелкий подхалимаж — грубая лесть.

Менять шило на мыло (местечковый вариант «менять шило на швайку») — бартерная сделка с ошибкой в предварительных расчетах; выбрать из плохого худшее; напрасные хлопоты.

Навести Париж / сделать гармидер — устроить уборку / создать чудовищный беспорядок.

Не делайте мне смешно. — Не смешите честной народ своим поведением (речами, устремлениями).

Не фонтан — недостаточно качественный.

Немножко больной — явно больной с заметными отклонениями. Хорошо больной — следующая стадия «немножко больного».

Ой! (ойц) — крайнее выражение удивления: «А вы будто не знали / не понимаете?» Иногда: «Нет, вы только посмотрите на это / на него (нее)!», либо более ироничное «Какое горе!»

Оно вам надо? — К чему это? Даром не нужно!

Отдохните от этой мысли! — Смените пластинку.

Поздно, Маня, пить боржоми, когда в печени цирроз. — После драки кулаками не машут.

Разбежался с Дерибасовской! — Вовсе не собираюсь этого делать (варианты: «Щас… разбежался», «Может, вас еще усыновить?», «Может, вам еще ключ от квартиры?..»).

Рассказ номер раз (расскажешь бабушке, психиатру и т. д.) — комментарий к чересчур неправдоподобным сообщениям.

Рачки лазить — тяжело работать.

С видом на кладбище и обратно — прямая противоположность виду на море и обратно.

Сделай вид, чтобы я тебя долго искал. — Подите прочь; исчезни раз и навсегда; посмотри на Дюка с люка.

Складно малюешь — правильно говоришь. Часто употребляется в негативном смысле: «Свежо предание, да верится с трудом», — либо выражает сарказм.

Та шо вы такое гаварите?! — Крайнее удивление сказанным.

Таки да (с утвердительной, отрицательной и вопросительной интонациями) — универсальная фраза, смысл зависит от контекста.

Тот еще подарок — индивидуум с ярко выраженным антисоциальным поведением.

Ты таки сделал это! — Ты все же сделал это!

Уксусная морда — кислая мина.

Флаг тебе в руки. — Вам предоставлена полная свобода действий.

Химины куры — сомнительные поступки.

Через это — поэтому, из-за этого. (Я через это имею себе проблемы. — У меня проблемы из-за этого.)

Шоб вы так жили (шоб вы жили на одну зарплату) — и вам того же. Может иметь как позитивный, так и негативный посыл.

Шпринцать мозгами — фонтанировать идеями.

Это отдельная песня. — Это совсем другая история.

Я вас умоляю! — Не беспокойтесь; было бы о чем говорить. Синоним другого одесского выражения «Перестаньте этих глупостей».

Я дико извиняюсь! — Я вас умоляю простить меня.

Я знаю? — Сомневаюсь, что из этого что-нибудь получится; не могу сказать ничего конкретного.

Я имею вам сказать. — Я хочу вам сказать.

Я шото не понял — крайнее недоумение.

И вот еще немного словечек, по сути, собранных наугад.

Ажур — порядок (все в ажуре — все в порядке);

афера — финансовая махинация;

бандитовка — зубровка;

бардак — беспорядок, ранее общерусское со значением «бордель»;

бикицер — быстро (идиш); от бекицур (на иврите — короче);

бикса — девица легкого поведения;

биндюжник — «водитель» кобылы; грубый человек;

бодега — трактир, корчма (так первоначально называли в Одессе подвальные трактиры, пивные, от испанского слова bodega — «подвал, винный склад»);

болт забить — не обращать внимания;

больной на голову — сумасшедший;

бомбардир — киллер;

бормотуха — дешевое вино; суррогат;

боршть — национальное одесское блюдо;

бычок — окурок;

ватман — вагоновожатый;

взять манеру — войти в привычку;

вид на море и обратно — неважный вид, как после морской болезни;

винарка — забегаловка;

витамин дэ — деньги;

гáмуз — толпа, «всем гамузом» — всей толпой;

гагара — одинокая богатая женщина;

газ — спиртное;

газ-ураган — сильнейшее опьянение; грандиозная пьянка;

где ви идете — куда вы идете;

где? — куда? как? («вы пьяный или где?»);

гембель («зачем мне етот гембель?», «а мане нужен етот гембель?», «а теперь у тебя гембель», «ты нашел свой гембель») — нож к горлу (кровь из носа, крайняя необходимость — в ироническом смысле), неприятность, неприятная обязанность, трудновыполнимое обязательство, головная боль;

гилить — поднимать цену, выдвигать высокие или заведомо невыполнимые требования;

глось (или ласково — глосик, глосики) — камбала-глосса;

гогошары — перец;

голдяк — массивный перстень из золота;

гоныф — бандит;

гронка — кисть винограда;

гутарить — говорить;

дама — уважительное обращение к немолодой женщине. Особенно колоритно звучит на базаре;

дать пачек — избить;

делать деньги — привычное занятие коренного одессита еще до того, как это выражение вошло в русский язык;

делать кому-либо весело — доставлять неприятности;

до упора — до конца (желательно победного);

жаба душит — зависть берет;

жидкое — первое блюдо;

загилить — спрятать, припрятать, почти что украсть (с целью наживы и чтобы это кражей не назвать);

задороже — гораздо лучше;

закрутки — консервы домашнего производства;

заманухис — заманчивое предложение (обещание), в подлинности которого трудно усомниться;

знойная — пылкая;

зухтер — осведомитель; сексот; стукач;

иметь — «иметь интерес» (быть заинтересованным), «иметь карьеру» (сделать карьеру) и т. д.;

кабак — тыква;

кадр — мужчина; индивидуум, которого можно закадрить;

казенить — пропускать занятия;

кендюх — живот;

кент — человек, соблюдающий воровские законы; мужчина в расцвете сил и возможностей;

кладос — бомбардир;

кошерный — интересный; отличный; прекрасный. Одесса — единственное место на земном шаре, где можно купить кошерное сало;

красивый — интересный;

крохкий — хрупкий;

лыбиться — ухмыляться;

магалы — хутор;

маза — бригада;

мамочка — лапочка, кроха (по отношению к детям, от «маленький»); например, обращаясь к ребенку: «Куда ж ты лезешь, мамочка?!»

масик — малыш;

митральезы — петарды;

молодой человек — обращение к мужчине любого возраста;

нахыс — счастье;

пачка — залп (удар);

по барабану — безразлично;

по схеме микер-бикицер — выполнить быстро и аккуратно, то же, что и «на цырлах»;

поджениться — сожительствовать;

помидора — томат;

пописать — порезать;

пшенка — кукуруза, мамалыга (каша);

расквецать — раздавить;

рачки — креветки;

режик — ножик;

семечки — плевое дело;

семочка — семечки;

синенький или синий — баклажан;

синяк — алкоголик;

сумасшедший — грандиозный;

тафу — артель;

тельник — свитер, но чаще — тельняшка;

твинчик — пиджак;

тухес — зад;

фингал — синяк;

халоймес — чепуха; некачественный товар;

хохмач — юморист;

хутор — микрорайон;

цукерман — сахар;

цырлы — пальцы;

ша! — внимание! тише! молчать! Один из первых частных магазинчиков, открытый в Одессе в начале последнего десятилетия ХХ века, назывался «Аркаша-ША!»

шарпальщик — мародер;

шкет — подросток;

шлимазл — патологический неудачник;

шмирготник — бракодел;

шмокнутый — сумасшедший;

шпилить — играть.

Можно, конечно, продолжать и продолжать. Но, увы, объем книги не так велик, чтобы поместить в нее всю Одессу и все ее словечки, фразочки и акценты. Уж лучше мы закончим наш рассказ самой знаменитой, наверное, песней. Да-да, той самой «Семь сорок». Но не просто песней, а ее историей — и даже более того, разными версиями того, что же значат ее слова. Таки да — это одесская песня, и ее, как и многое одесское, надо переводить на другие языки.

Мелодия «Семь сорок» (разновидность танца фрейлехс) известна с конца XIX века — ее зачастую играли на вокзале уличные музыканты. Сам стиль фрейлехс, как и почти весь современный клезмерскийрепертуар, — бессарабского или молдавского происхождения.

В 1903 году это произведение вышло на грампластинке компании «Зонофон» в виде инструментальной композиции. Его записал оркестр «Лейбла», и названия оно не имело. Впоследствии мелодия «Семь сорок» использовалась как основа для еврейских частушек, слова для которых часто придумывали прямо в процессе исполнения, причем как по-русски, так и на идиш. Александр Северный написал к этой мелодии слова, ставшие знаменитыми и популярными во всем мире. Многие эксперты и простые люди считают, что эти слова Александр сочинил сам, сидя вечером в одном из тихих одесских двориков. Он привязал старые еврейские мотивы к новому, собственному тексту. И как ни крути, но именно эти слова стали символом мелодии, навсегда остались с ней.

А теперь самое время спросить, что же хотел сказать автор этими строками (помните, как нас в школе пытали учителя, особенно на уроках литературы?). Вернее, о чем повествует песенка?

Итак, версия первая.

Честно говоря, она самая экзотическая, хоть и найдена во всезнающей «Википедии».

В соответствии с ней, в тексте песни чрезвычайно иносказательно говорится об ожидаемом пришествии Мессии.

Версия вторая.

Семь часов сорок минут, 7:40 — это время прибытия поезда из Бендер на одесский вокзал. Именно на этом поезде ежедневно приезжали на работу евреи из местечек. Им запрещали жить в крупных городах, и они ездили на службу и обратно. А посему это время стало знаковым.

На эту мысль наводят некоторые слова из текста, например «аицин паравоз», что в буквальном переводе с еврейского означает «жар в паровозе». Но обычно это выражение передают несколько иначе: «возбужденный человек». Согласитесь, что в душном вагоне человек однозначно становится возбужденным.

А далее следуют слова, которые все меняют: судя по тому, что «Фонтаны и Пересыпь ждут его к себе на двор», речь в песне идет не о паровозе, а о паровом трамвае, курсировавшем по Одессе в начале века.

Версия третья.

И наконец — кто же он? Тот, кто выйдет из вагона, кто тот человек в роскошном котелке, прибывающий на паровозе-трамвае?

В апреле 1882 года в Одессе была открыта первая линия парового трамвая, которая соединила Люстдорф и 16-ю станцию. Строил линии одесской конки, парового и электрического трамвая бельгийский промышленник Раймонд Легоде.

Юрий Олеша писал: «Я помню себя стоящим в толпе на Греческой улице в Одессе и ожидающим, как и вся толпа, появления перед нами вагона трамвая… Трамвай показался на Строгановском мосту, желто-красный, со стеклянным тамбуром впереди, шедший довольно скоро, но далеко не так, как мы себе представляли. Под наши крики он прошел мимо нас с тамбуром, наполненным людьми, среди которых был какой-то высокопоставленный священник, кропивший перед собою водой, там же градоначальник Толмачев в очках и с рыжеватыми усами. За управлением стоял господин в кепке, и все произносили его имя: Легоде. Он был директор бельгийской компании, соорудившей первую трамвайную линию в Одессе».

Именно о нем — о веселом и молодом бельгийце — слова песни:

Итак, 26 апреля 1882 года самый первый паровой трамвай вел лично Раймонд Легоде. Утром ровно в 7:40 его встречали радостно-взбудораженные одесситы, легендарные базарные торговцы и веселый оркестр. Именно благодаря им и сохранились в веках атмосфера праздника, цвет глаз бельгийца и, конечно, его роскошный котелок.

И нам осталось только процитировать никому, полагаем, не известные нынче куплеты, которые на бессмертный мотив певали в других городах, столь же щедро одаренных в национальном и культурном смысле, как прекрасная Южная Пальмира.

Вот так, к примеру, иногда выглядел припев:

А вот целый куплет. И конечно, со своим припевом:

На этой, в общем-то, ностальгической ноте мы и закончим повествование о прекрасной Южной Пальмире, ее удивительных легендах, в которые нельзя поверить и которые нельзя проверить, и о ее людях, живших и живущих.

И таки да, не дождетесь!