0.
...На белом облицовочном пластике кровь казалась совершенно чёрной. Брызги её крошечными раздавленными медузами окружали вспухшую в стене воронку ― след, оставленный лучом бластера.
Бластер был установлен на минимальную мощность и луч его, проделав во лбу генерала очень неаккуратное отверстие, вскипятил кровь и выплеснул её через дыру в затылке. Некрасиво. Но смерть редко бывает красивой. Особенно настоящая смерть, а не та, которой потчует своих зрителей новостной канал. Смерть без цветов, без героических и патриотических выкриков, без помпезной музыки за кадром.
Генерал сидел за столом. Очень хотелось сказать: «сидел, как живой», но это было бы неправдой ― не бывает у живых таких страшных дыр во лбу. Хотя, конечно, выражение лица генерала было спокойным. Словно он не успел отреагировать.
Вряд ли. Скорее всего, он предполагал подобный исход и просто не был удивлён им.
Полковник громко кашлянул, напоминая о своём присутствии.
— Да, полковник, я знаю... ― не оборачиваясь кивнул Кирк. ― Я должен бы вам доложить по всей форме, но... я сделаю это позже. Хочу сказать лишь одно ― у меня не было другого выхода. А сейчас я просто очень устал... извините... Разрешите мне не докладывать... можно, да?..
— Ничего, капитан, ничего, ― отечески успокоил его полковник. ― Я всё понимаю. Не волнуйтесь, капитан. В любом случае, ваши действия сохранили жизнь многим гражданским.
— Моё убийство, ― поправил полковника Кирк.
— Ваши действия, ― с нажимом на втором слове повторил полковник. ― Не стоит излишне драматизировать ситуацию. Поймите главное ― вы спасли жизнь и гражданским, и военным.
Кирк, наконец, обернулся и утомлённо посмотрел на полковника.
— Всё в порядке, капитан, ― ещё раз успокоил его полковник. ― Я понимаю, что вы устали. Но ничего, скоро отдохнёте.
— В самом деле?! ― не очень вежливо удивился Кирк.
Полковник постарался не обращать внимания на несколько вызывающий тон младшего по званию. Он был штабным офицером и подобное нарушение субординации его коробило.
— Вы хорошо поработали, ― сказал полковник. ― Я сегодня же доложу об этом. И не забывайте, капитан, о своём отпуске. Вы его заслужили.
Кирк ван Детчер невесело усмехнулся.
— Что-то отпуска у меня проходят как-то не так, как у остальных, ― заметил он. ― Шумно как-то проходят. Утомительно.
— Это поправимо, ― ответил полковник. ― Что вы скажете по поводу целого месяца хорошего отдыха? На одном из лучших курортов! Неплохо, верно?
— Неплохо, ― согласился Кирк...
1.
Вот, кто бы объяснил ван Детчеру смысл этой игры? Выглядеть дураком перед женщиной ему совершенно не хотелось...
Конечно, боевой офицер, Имперский десантник и капитан ― он может позволить себе не знать правил азартных игр, которых никогда в жизни не видел. Но не стоит забывать и о том, что этому самому боевому офицеру, Имперскому десантнику и капитану всего двадцать девять лет.
В эти годы ещё не пропало желание производить впечатление на окружающих. Хочется надеть парадную форму, прицепить к кителю награды (их всего две, зато какие! ― Серебряный и Золотой Орлы!) и производить впечатление со страшной силой. На окружающих, разумеется. Особенно, если окружают молодые и привлекательные женщины, общества каковых длительное время был лишён. И происходит это часто помимо воли самого человека. Разумеется, десантник в этом возрасте уже повидал немало, но в числе увиденного женщины так уж много места не занимали. И тем более не следует производить на них впечатление неотёсанного болвана.
А тут ещё дурацкая необходимость в гражданском костюме, который Кирк не очень-то и любил. Да прямо скажем: не носил он никогда костюм! Парадная форма ― ещё куда ни шло, хотя и в ней Кирк чувствовал себя неуютно. Боевой камуфляж ― да. Но подобный наряд будет выглядеть в этом обществе совершенно уже нелепо. Несмотря даже на награды (Золотой Орёл, Серебряный Орёл...)
Ещё вчера Кирк был просто ошарашен разноцветием одежды, её причудливыми моделями, на фоне которых он в своей старенькой куртке, оставшейся у него ещё со времён операции на Ксионе-II, выглядел, словно нищий оборванец, случайно оказавшийся на праздничном приёме у Императора. Одного только взгляда, каким облил ван Детчера портье, было достаточно, чтобы это понять. Хорошо ещё, что командование, наградив Кирка этим туром и оплатив за него все расходы, связанные с проживанием на Картисе-IV, не позабыло обеспечить его и гражданским костюмом.
Костюм был хороший, дорогой, но ван Детчеру больше по душе была военная форма. И удобнее, и... и вообще! Военный должен быть в форме! А без формы капитан чувствовал себя всё равно что голым. Особенно под обстрелом этих ярко-зелёных распутных глаз. Или не зелёных?.. Нет, зелёные глаза, точно! Ярко-рыжие, цвета надраенной меди, пышные волосы, зелёные глаза, жаркий взгляд снизу вверх, тонкие, слегка приоткрытые губки и скользящий по ним розовый язычок... «Кирк, вы ведь играете в стар-покер?..» ― «Разумеется!..» ― «Тогда мы встречаемся сегодня вечером, в зале «Виктория», возле игрового стола...» А ещё через полчаса ― уже не «Кирк», уже «милый»... что наводит на вполне определённые мысли о дальнейшем развитии событий, в преддверии которых болваном выглядеть совершенно нежелательно.
Стар-покер... М-да... Играю ли?! Конечно! А как же иначе! Стар-покер?! О, да! Никаких проблем! Каждый военный умеет и обожает играть в стар-покер! Эта игра является профилирующим предметом на десантных курсах! Получить звание капитана без этого непременного атрибута просто невозможно! Ни один десантник не пойдёт в бой, не изучив в совершенстве всех хитростей этой гениальной и, без сомнения, высокоинтеллектуальной игры!.. Тьфу! Дура... Дать бы тебе в нежные ручки «Дракона», посмотрел бы я, как ты с ним управишься. В джунглях. Или в горах. Или даже в пустыне... Стар-покер, мать твою...
И отказаться ведь нельзя, Тайнис была очень расстроена своим проигрышем. То есть, отказаться-то Кирк мог, и даже очень легко. Но диспозиция на данный момент к тому не располагала. На данный момент необходима была решительная атака; капитуляция же могла оказаться окончательной и бесповоротной. И чем тогда, скажите на милость, Кирку тут заниматься? Ещё целый месяц! А? Всё-таки, женщины разнообразят жизнь, что бы там кто ни говорил. И жизнь, и отдых. Заслуженный. На курорте... чёрт бы его побрал совсем...
Этот слащавый хлыщ ― наверняка шулер. Надо его проучить... то есть, неплохо бы его проучить. Жаль, командование не оплачивает развлечения Кирка... Интересно, сколько у меня на счету? Тысячи четыре? Или больше? Надо проверить, а то окажусь совершенно уже в идиотском положении...
Конечно, не будь необходимости в гражданской одежде, всё было бы иначе и таких вот тягостных раздумий не возникало. Известно же, что при виде человека в погонах все эти красотки обычно млеют и начинают стекать по груди, тая в крепких и мужественных объятиях. Тут до азартных игр и не дойдёт, тут начинаются совсем уже другие игры. Но военная форма и курорты Четвёртой Картиса как-то не сочетались друг с другом. Здесь, на курорте, некое подобие форменной одежды носит лишь прислуга.
Кирк подошёл к зеркалу ― высокому, от пола до самого потолка, дававшему возможность видеть себя всего целиком. Оттуда на него смотрел кто угодно, но не военный. Мальчишка какой-то просто...
— Капитан Первой Имперской десантной бригады Кирк ван Детчер! ― отчеканил Кирк, и резко кивнул.
Не прозвучало. Да и вид штатского, говорящего и ведущего себя, как военный, сразу почему-то вызывал мысли о разжалованном офицере. Вот если бы на Кирке сейчас были ордена...
«Кирк, вы ведь играете в стар-покер?..» ― «Нет, Тайнис, я играю совсем в другие игры! И мы с вами проведём одну партию сегодня же вечером, в моём люксе отеля «Континент», восемнадцатый этаж, там превосходная постель...» М-да... Услышав подобное от военного человека, женщина, как минимум, не обиделась бы.
Кирк порылся в кармане, выудил бумажник и достал оттуда кредитку. Некоторое время у него ушло на то, чтобы отыскать компьютер ― на кой чёрт нужны такие громадные номера?!
Панель управления компьютера оказалась вмонтирована в пластиковую стену прямо рядом с зеркалом. Кирк коснулся её, и на стене над ней с мелодичным звоном высветилась таблица. Стараясь не ошибаться, Кирк принялся тыкать в неё пальцем, вызывая своё отделение военного Имперского банка. Затем, тщательно сверяясь с кредиткой, набрал нужный код и опустил карточку в прорезь. На экране мгновенно выскочил ряд цифр ― семь тысяч восемьсот сорок два галактических кредита. Хм... Неплохо, неплохо...
Кирк упрятал кредитку обратно в бумажник и посмотрел на часы ― времени ещё было навалом. Тогда он глубоко вздохнул, решительно щёлкнул каблуками, вышел из номера и направился к лифту ― Тайнис жвёт этажом ниже и сейчас, по идее, должна быть у себя.
* * *
Командующий Четвёртой Имперской десантной бригадой генерал Омар Роанкам не был политиком ― он был солдатом. И отдавая этот приказ он отлично понимал, что переходит из разряда солдат в разряд государственных преступников. Генерал хорошо знал, что так почти всегда случается с солдатами, решившими возложить на себя миссию политика, но иного выхода у него не оставалось.
Омар Роанкам начинал службу простым лейтенантом, звание своё зарабатывал в боях, а не в тиши кабинетов, и по сей день для него самым главным оставалась жизнь вверенного ему личного состава.
Свою же жизнь ― всю, без остатка ― генерал Роанкам посвятил Империи и армии. Он допускал существование политических игр, но никогда ими не интересовался. Поэтому свершившийся ход в партии, которую разыгрывало правительство на третьей планете Ранзамара, был воспринят им, как предательство. Предательство не его самого (с этим бы генерал ещё смирился), а армии ― людей, как и он сам, посвятивших свою жизнь спокойствию и безопасности подданных Межзвёздной Империи Людей.
Поначалу к докладу своего адъютанта генерал отнёсся с недоверием. Как и к устному докладу командиров первой и второй штурмовых групп капитанов Саймона Уиндема и Алексея Турбанова. И генералу Роанкаму оставалось либо посчитать своих офицеров невменяемыми, либо усомниться в правильном своём понимании полученного от командования приказа. Эта дилемма ввела генерала на некоторое время в ступор ― он привык доверять командованию и знал, что не будь он способен верно понимать приказы, не только генеральских, но и лейтенантских нашивок ему бы в жизни не увидать, как не увидать их и в случае, если он будет командовать недостаточно сообразительными и верными офицерами. Ситуация ещё более усложнилась, когда начали поступать сообщения о потерях ― пятая штурмовая группа попала в засаду и была напрочь уничтожена мятежниками; девятая и десятая группы докладывали о потери более семидесяти процентов личного состава; двенадцатая группа потеряла командира (капитан Пьер Дюпен, отличный офицер, жаль) и сейчас уже состояла всего из трёх человек, ведущих отчаянную оборону на южной окраине города.
Приказ же, полученный Омаром Роанкамом, был совершенно ясен: защита подданных Империи. Если кассилиане угрожают людям ― к чёрту кассилиан! Клан чужих (да к тому же ещё и изгоев!) не имеет никакого права ставить себя выше людей. Но перехваченные погибшим лейтенантом переговоры между Императором Арнольдом и главами кланов Кассилии-III ясно давали понять, что никакой опасности людям не угрожало. Кроме того, Император приносил свои извинения, обещал выслать на Ранзамар-III Вторую десантную бригаду (для наведения и поддержания порядка), предлагал главам кланов прислать на планету свои войска и обещал передать на суд Кассилии-III всех виновных в кровавой резне, учинённой над мирными жителями планеты. Всё это живо напоминало провокацию (скорее всего ― провокацию самих кассилиан). Тем более что переговоры эти велись ещё до высадки на планету десанта, и ни о какой «кровавой резне» в то время речи идти просто не могло. И только когда на стол Роанкаму легли рапорта командиров первой и второй штурмовых групп, генерал поверил. Но исправить что-либо было уже поздно.
Самым удобным выходом из этой ситуации являлось бы самоубийство, но генерал был не один, с ним сейчас находилась вся его бригада. Лучшие солдаты, лучшие офицеры. Те, кто пришёл в бригаду ещё зелёными мальчишками, те, кто закалялся в боях, кто варился в кипящей крови, вечно бурлящей вокруг Имперского десанта. Те, кто всегда с надеждой и верой смотрел на своего командира, кто готов был выполнить любой его приказ ― даже ценой собственной жизни. И всего лишь нескольких секунд хватило генералу, чтобы отогнать от себя такое соблазнительное решение. Генерал считал, что на нём лежит ответственность за подчинённых ему солдат и офицеров ― и тех полутора тысяч, что в данную минуту находятся на борту Имперского линкора «Таран», и тех семи сотен, что уже никогда не вернутся по домам, навеки оставшись в руинах города на Ранзамаре-III.
Поэтому решение своё он оформил в виде приказа: во-первых, так генералу было привычнее, а во-вторых, этим он снимал с остальных офицеров ответственность, которую те, по правде сказать, всецело готовы были бы с ним разделить.
С этой секунды Имперский линкор «Таран» сделался глух к любым вызовам из штаба, к любым приказам вышестоящих ― ещё одно преступление, но это уже не имело большого значения. Линкор «Таран» медленно набирал скорость; под ним проносилась поверхность Ранзамара-III, но сейчас её было плохо видно ― густое покрывало чёрного дыма надолго заменило этой планете покров белоснежных облаков. И покинув орбиту Третьей Ранзамара, линкор «Таран» взял курс согласно приказу генерала Роанкама.
Генерал всю жизнь был солдатом, и никогда даже и не мечтал о карьере политика или, тем более, государственного преступника. И он никогда не отдал бы такого приказа, если бы не случайное попадание торпеды, стоившее жизни одному из молодых лейтенантов его бригады.
* * *
О ресторанном зале вообще и об обеде в частности у Кирка ван Детчера сохранились самые расплывчатые воспоминания. Десантник, приученный питаться (именно ― питаться!.. иное слово здесь просто не подходит) в основном безвкусным и невзрачным на вид полевым рационом, он был просто шокирован фейерверком местных деликатесов. Например, вина: тёмно-синяя густая жидкость, в которой время от времени вспыхивали яркие золотистые искорки; или бокал, наполненный глубокой мазутной чернотой, превращающейся от тепла ладони в ярко-алую пенящуюся субстанцию; или светло-зелёный напиток, в котором от лёгкого покачивания стакана возникали разноцветные пузырьки необычной кубической формы. Что же касается определения вкуса всего этого, то словарный запас Имперского десантника явно не был для того предназначен. Кирк мог сказать лишь одно: вкусно, очень. И о напитках, и о еде, одного только внешнего вида которой хватало, чтобы впасть в полнейшую растерянность. Чего стоило, хотя бы, блюдо, состоящее из едва заметно шевелящихся красных и синих шариков? А глубокая тарелка с густой жидкостью, по которой медленно дрейфовали крошечные водовороты? Ну, что касается блюда, угрюмо взиравшего на Кирка тремя серо-голубыми помаргивающими глазами, то пробовать его ван Детчер даже и не пытался.
Все эти изыски были заказаны отнюдь не Кирком ― сам он вряд ли даже сумел бы произнести названия экзотических деликатесов. Тут уж постаралась Тайнис. Ван Детчер так и не понял, то ли она в силу привычки и правда относилась ко всему этому гастрономическому зоопарку, то ли здесь было желание продемонстрировать свой изысканный вкус. Проще говоря, то ли она всегда так питалась, то ли просто выделывалась перед Кирком. В любом случае, Кирк порадовался, что за обед платить не ему, а военному ведомству. Чёрт его знает, сколько могут стоить все эти перемигивающиеся и пузырящиеся закуски. Интересно, если подобный рацион для Тайнис обычен, каковы же должны быть её доходы?
Тайнис как-то упомянула, что у неё на Картисе-IV свой небольшой бизнес ― то ли организация туров в леса и горы планеты, то ли ещё что-то. Но за два дня, что видел её Кирк, Тайнис ни разу не отлучалась из отеля, ни с кем не встречалась и даже, кажется, ни с кем не связывалась. Хотя, может быть, у неё был очень хороший управляющий ― кто знает? Во всяком случае, Кирк был твёрдо уверен, что первое впечатление (будто Тайнис зарабатывает себе на жизнь азартными играми) оказалось обманчивым. Достаточно вспомнить вчерашний день. Или позавчерашний. А судя по её словам, такие проигрыши у Тайнис скорее правило, нежели исключение. Впрочем, во время обеда все эти мысли Кирка беспокоили не очень сильно, ему вполне хватало забот, как именно и чем нужно есть то или иное блюдо, чтобы не выглядеть стопроцентным дикарём.
Что же касается предобеденного времени, проведённого с Тайнис, то оно оставило у Кирка воспоминания, определить которые одним словом было сложно. В памяти осели лишь полуприкрытые веками зелёные глаза, разметавшаяся по подушке копна рыжих волос, жар сухих губ и совершенно необъяснимое ощущение собственной ненужности. Кирку даже на миг показалось, что Тайнис его просто не заметила. Это было странно и неприятно, и даже, можно сказать, в какой-то мере унижало достоинство Имперского офицера, чёрт подери совсем...
Тайнис с Кирком была нежна, мила и обходительна. Но всё это носило какой-то неприятный оттенок заученности.
Она встретила Кирка в длинном платье синего цвета, оставлявшим открытыми руки и плечи. Платье было из обычной ткани, никаких тебе сверкающих и переливающихся узоров или украшений. И, как и вчера вечером, на лице Тайнис не было ни грамма так обожаемой почти всеми женщинами косметики. Это Кирку понравилось. Как и то, что тело Тайнис не было, в соответствии с веяниями нынешней моды, разрисовано фантастическими узорами.
В первые же часы своего с ней знакомства, Кирк сразу понял, чем его привлекает Тайнис ― естественностью. Не красотой, не изысканностью, а именно естественностью. Которая совершенно не обязана быть изысканной или красивой. И которая, тем не менее, зачастую оказывается привлекательнее самой изысканной красоты.
Очевидно, что и Тайнис это превосходно понимала и очень умело этим пользовалась. Механизм, так сказать, естественного поведения был отработан у неё до мельчайших деталей. Каждое движение, каждый жест или взгляд ― буквально всё работало на создание имиджа откровенной женщины. Женщины, в чьих словах не возникает сомнения, чьему взгляду безоговорочно веришь и чьи жесты кажутся такими простыми и очаровательными... пока не начнёшь приглядываться к их хозяйке пристальнее.
Может быть, Кирк ван Детчер слишком уж пристально приглядывался? Вероятно, да. И вероятно именно поэтому так скоро спала с загадочной красавицы вуаль привлекательности.
Кирк как-то слишком уж быстро начал подмечать все повторяющиеся жесты и взгляды. И всё это мгновенно разрушило очарование от общения.
Не стало уже естественной и простой женщины, которая захотела пообщаться с таким же простым офицером. Вместо неё оказалась... механическая кукла?.. О, нет! До подобного определения Кирк ещё не дошёл, хотя после двух часов в постели с Тайнис и был к тому чрезвычайно близок. Но то самое неприятное ощущение собственной ненужности возникло и крепло с каждой минутой. Словно бы Кирк был чем-то не очень главным во всём этом процессе. Всё равно как мытьё рук перед едой ― обязательное и приятное действие, но совершенно не идущее ни в какое сравнение с удовольствием от предстоящего обеда.
Эта аналогия привела Кирка к мысли, что Тайнис просто голодна. Однако сейчас, в ресторане, он понял, что и обед является для неё прелюдией к чему-то большему, к чему-то для неё более важному.
Тайнис спокойно и слегка рассеянно обедала, но на каждое движение или слово Кирка реагировала мгновенно ― взлетали длинные ресницы, в зелёных глазах появлялся вопрос, мягкие губки приоткрывались в готовности дать ответ... «Да, милый?..» «Что-нибудь ещё, милый?..» «Это тебе не понравилось, милый?..» Милый... От этих «милых» Кирка уже начало слегка подташнивать.
Такой же рассеянный и какой-то даже вежливый (хотя и совершенно необязательный) интерес Тайнис к нему присутствовал и в постели. Даже шрамы ван Детчера, на которые он, надо признать, очень рассчитывал, не вызвали испуганно-восторженных охов и ахов. Их не последовало даже тогда, когда Кирк упомянул о том, что шрамы эти оставлены ему на соревнованиях по ксиболдингу, и не где-нибудь, а на самом Ксионе-II. Тайнис не стала восторгаться и сокрушаться, она лишь вежливо и недоумённо поинтересовалась, за каким чёртом ван Детчера занесло на турнир по ксиболдингу и почему он потом не обратился к косметологу. Если бы этот вопрос был задан другим тоном, то Кирк, без сомнения, наплёл бы ей что-нибудь героического. Но на подобное вежливое равнодушие (или равнодушную вежливость?) нельзя было ответить иначе, чем расплывчатым: «служба...» Отсутствие жгучего интереса к своей персоне Кирка несколько задело. Ему куда как приятнее были бы горящие восторгом глаза, прерывающееся дыхание и изумлённо приоткрытый ротик. Впрочем, восторги по поводу шрамов изъявляли, как правило, обыкновенные проститутки, а Кирк давно уже понял, что к таковым Тайнис не имеет никакого отношения.
Примерно через полчаса сидения за столом в ресторане Кирку пришло в голову, что все мысли Тайнис заняты азартными играми, что она просто рвётся в казино. И Кирк едва удержался от язвительной ухмылки. Что ж, подумал он. Отдыхать, так отдыхать. Но на многое, девочка, ты даже и не рассчитывай.
Кирк сам предложил немного развлечься игрой. В голове его мгновенно вспыхнули цифры: семь тысяч восемьсот сорок два кредита. Надо постараться, чтобы на счету осталось тысяч пять не меньше, озабоченно подумал Кирк, поднимаясь из-за стола.
Он постоянно ловил взгляд Тайнис, ожидая увидеть в нём заинтересованность и вспыхивающие огни, он опять хотел встретить расширяющиеся зрачки, закушенную нижнюю губку, огонь и страсть, какие видел в первый свой вечер пребывания на Картисе-IV. Но ответом Кирку было всё то же осточертевшее уже «Конечно, милый, как скажешь!..»
Игровой зал казино «Виктория», находящийся прямо в здании отеля, напоминал уголок живой природы. В первый момент Кирк даже подумал, что они с Тайнис оказались под открытым небом ― деревья, трава, выложенные искрящимся камнем дорожки, прозрачные журчащие ручейки, через которые были переброшены изящные мостики. Всё это купалось в приглушённом свете, журчало, издавало мягкий шелест и хрустальный звон и вообще дико расслабляло и совершенно не вязалось с азартными играми. Даже столики были оформлены либо в виде древесных пней, либо как громадные дикие камни, либо ещё как-то в этом же роде ― Кирк уже достаточно обалдел, чтобы воспринимать окружающее как сквозь туман.
Ван Детчер уселся за столик (плоская и гладкая костяная поверхность черепа какого-то громадного зверя; не поймёшь, натуральная кость или умелая имитация), опустил кредитку в прорезь и потыкал кнопки. Тысячи будет достаточно, подумал Кирк, наблюдая за выскакивающими на поверхность круглыми фишками. Для начала, добавил он тут же.
Основы игры он уже знал ― Тайнис очень охотно всё объяснила. Против Кирка сейчас играл лишь один кассилианин. В форме, что было очень странно и вызывало вполне объяснимую зависть. К тому же, форма была не простая. Такую носят гвардейцы, охраняющие главу какого-либо клана ― какого именно, Кирк не знал, на Кассилиа-III их полтора или даже два десятка. Чешуйчатая кожа кассилианина, оставленная им в наследство предками-рептилиями, казалась частью формы, состоящей из кожи какого-то явно морского существа, украшенной большими овальными матово-зелёными металлическими пластинами.
Кассилиане к людям (как, впрочем, и к представителям остальных рас) относились с пренебрежением. Ну, конечно! На их планете разум зародился уже в рептилиях, тогда как остальным расам пришлось пройти всю эволюционную лестницу, вплоть до вспыльчивых и неопрятных теплокровных. Впрочем, за игровым столом это всё было на время позабыто. Во всяком случае, до подходящего (или неподходящего?) момента.
— Офицер? ― поинтересовался Кирк, вытягивая из колоды пластиковую карту.
Кассилианин неприязненно сверкнул на ван Детчера тёмно-красными глазами и сухо произнёс:
— Ещё одну.
Как и у всех кассилиан, губы у гвардейца двигались совершенно не в такт издаваемым звукам. Это было не потому, что межимперский язык оказывался для них чересчур сложен, на своём родном языке они говорили точно так же. Впечатление было такое, словно кто-то неумелый пытается управлять роботом, невовремя нажимая на рычаги.
— Пас, ― кассилианин отбросил карты и демонстративно вытер все шесть пальцев на правой руке платком. Ещё бы! После карт, которых касался теплокровный...
— Увеличим ставку? ― поинтересовался Кирк и, не дождавшись ответа, добавил: ― Неплохо бы и выпить, офицер, а? В память о битве на Пятой Оберона.
Кассилианин злобно полыхнул взглядом и кивнул.
Пятая планета Оберона, там в прошлом году Первая десантная билась плечом к плечу с тремя кассилианскими кланами ― против альгатирейцев, захвативших поселение людей и кассилиан.
Кирк подозвал официанта и заказал выпивку. Кассилианин, едва ли не морщась от отвращения (официант по иронии судьбы оказался альгатирейцем) тоже заказал себе что-то невразумительное в длинном и узком бокале. Кирк вопросительно посмотрел на Тайнис, но та лишь вежливо улыбнулась в ответ и помотала головой. Что ж, подумал Кирк, прихлёбывая приятную обжигающую жидкость. Не хочешь пить ― не надо, кто бы возражал, а я не буду...
Кирк поставил триста кредитов. Кассилианин ответил. Кирк набавил, кассилианин тоже. Кирк поставил все оставшиеся фишки и потянулся уже было за кредиткой, но кассилианин опять бросил карты и произнёс:
— Пас.
Сгребая выигрыш в кучу, Кирк отметил про себя, что на этот раз демонстрации платка не последовало.
— Будешь играть? ― Кирк бросил косой взгляд на Тайнис.
Та совершенно равнодушно шевельнула обнажённым плечиком, взяла из кучи фишек одну, сделала ставку и лениво посмотрела в свои карты. Взгляд её оставался прежним. Ну и чёрт с тобой, подумал Кирк.
Через три партии перед ван Детчером высилось уже фишек примерно тысяч на пять. Он и не подозревал, что ему будет так везти. Игра увлекла его, он старался не зарываться, но уже и сам понимал, что адреналин в крови кипит вовсю.
К их столику начали подтягиваться любопытные. За спиной гвардейца встали трое кассилиан, одетых в обычную для них тёмно-зелёную мешковатую одежду, по ткани которой вспыхивая змеились ярко-синие сполохи. Выражение лиц кассилиан красноречиво говорило о том, что они думают о Кирке ван Детчере вообще и об этой игре ― в частности. Рядом возникли четверо молодых женщин в сопровождении громко комментировавшего ход игры юноши. Юноша был одет во что-то пузырящееся ― Кирку померещилось, что по телу его пробегают пенистые волны чёрного цвета. Женщин же Кирк не особо рассматривал (за исключением одной), но ему показалось, что одежда на них если и была, то какая-то совершенно незаметная и абсолютно не имеющая значения. Единственная же спутница юноши (стройная смуглолицая брюнетка), привлекшая внимание Кирка, напоминала собой застывший лоскут пламени. В первый момент Кирку показалось, что одета она в сильно обтягивающее трико яркого красно-оранжево-жёлтого цвета, но тут же он убедился, что все эти художества изображены прямо на обнажённой коже. Было ли ещё на девушке что-то надето ― разобрать сложно. Да и не обязательно, в общем-то. Потому что как раз сейчас справа от Кирка появилась ксионийка в очень коротких обтягивающих шортах телесного цвета и мешковатой синей майке, напоминающей балахон. А рядом с ней маячил... чёрт побери! Тот самый вчерашний тип, обыгравший Тайнис!
Ксионийка небрежно обнимала его за плечи, а тип ― слащавый прилизанный юноша лет двадцати, с плавными и томными движениями ― жарко шептал что-то ей на ухо. Ксионийка снисходительно улыбалась и едва заметно кивала.
— Можно, а? ― расслышал Кирк жаркий шёпот прилизанного типчика. ― Ну, пожалуйста, дорогая! Мне очень хочется!..
— Сыграем? ― громко спросил его Кирк, поворачиваясь к этой странной паре всем телом.
Он знал, что такое иногда встречается, слышал об этом. Да что там ― слышал! Нис-Тнис-Тсир, дочь Шис-Си-Тсир, в своё время ему самому очень настойчиво строила глазки. Кирк, правда, не прельстился, но тогда же и узнал, что подобные ситуации нередки. Ксионийка и человек, женщина и альгатиреец. Даже, кажется, бывали случаи и с кассилианами... но видел Кирк такое впервые. Впрочем, дорогой курорт, тут ещё и не такое увидишь, наверное.
Мимолётный взгляд, брошенный на Тайнис, заставил Кирка внутренне напрячься. Он уловил промелькнувшее в её глазах выражение азарта, тот же самый огонь, который поразил его в первый вечер. Так, сказал себе Кирк. Понятно... Впрочем, что это меняет?! Она сейчас со мной. А ты ― спи себе со своей кошкой, зоофил несчастный...
Предками жителей второй планеты Ксиона были кошки. И повадки у ксионийцев были соответствующие.
На вопрос Кирка ксионийка согнала с лица улыбку и произнесла:
— Меня зовут Ксирс-Тис-Сат.
Было ей лет шестнадцать ― в этом возрасте ксионийки обычно уже имеют семью и детей. Но данный случай, надо полагать, не подходил под разряд обычных. Выглядела Ксирс-Тис-Сат, по человеческим меркам, неплохо, что тоже могло иметь значение ― понятие о красоте у людей и жителей Ксиона-II несколько различались. Очевидно, это всё и послужило причиной того, что спутником ксионийки оказался человек, а не представитель её расы. Впрочем, то, как она держалась со своим приятелем, говорило о живучести традиций ― на Второй Ксиона царил матриархат.
— Кирк ван Детчер, ― представился Кирк. ― Сыграете вдвоём?
— Нет, ― секунду подумав ответила ксионийка, затем она посмотрела на своего спутника и строго произнесла: ― Не увлекайся!
— Хорошо, хорошо, родная! ― радостно воскликнул прилизанный типчик, мигом устраиваясь рядом с Тайнис.
Ксирс-Тис-Сат помедлила ещё секунду, достала кредитку и на столе перед типчиком появились фишки. Примерно тысяч на двадцать.
Ничего себе ― не увлекайся, обалдело подумал Кирк. Весь его выигрыш на сегодня составлял едва ли тысяч пять.
Что-то сейчас будет, подумал Кирк. Однако никакого беспокойства он не почувствовал. Наоборот ― ему было чрезвычайно интересно, что произойдёт дальше. И Кирк уже догадывался, что дальше случится нечто занятное.
2.
Попадание торпеды можно было оценить с различных точек зрения. С одной стороны, всё обошлось более или менее благополучно ― взрыв почти не повредил корпус Имперского линкора «Таран». Но с другой стороны всё было очень плохо, потому что это стоило жизни одному единственному офицеру, от которого зависело будущее многих. Правда, до самой своей смерти офицер об этом даже и не подозревал. Равно, как не подозревали об этом и упомянутые уже «многие» ― население третьей планеты Ранзарма. Кроме того, данный случай наглядно показывал, насколько порой бывает опасно слепое соблюдение буквы устава. Тем более что во время выполнения боевых заданий бóльшая часть состава Имперских десантных бригад считала своим почётным долгом послать куда подальше статьи воинского устава, которые казались им лишними.
На линкоре по уставу полагается ходить с оружием. Но положенная офицерскому составу «Кобра» обладала небольшой энергоёмкостью, и в бою оказывалась малоэффективна. Поэтому в бой офицеры предпочитали ходить с «Драконом» ― ручным плазменным бластером средней мощности. «Кобры» же болтались на поясе «для красоты».
Но в рубке связи находиться с «Драконом» устав также запрещал. А с лейтенанта ещё не осыпались шелуха десантных курсов и излишнее уважение к глупым словам, писанным в штабе людьми, никогда не выходившими в космос.
Неожиданная атака на линкор произошла тогда, когда капитан-радист был на совещании в штабе. Подменявший же его лейтенант, не ко времени вспомнив соответствующие статьи устава, схватил «Кобру» вместо привычного ему «Дракона». Кое-как прицепив к поясу кобуру, лейтенант за полторы минуты достиг рубки связи и занял место дежурного офицера-радиста.
Кресла в радиорубке проектировались из соображений прочности и простоты, а не из расчёта доставить максимальное удобство находящемуся в нём. Пристёгнутая же второпях кобура с бластером сводила удовольствие от нахождения в кресле радиста к минимуму. И лейтенанту пришлось расслабить ремень и сдвинуть кобуру на живот.
Через тридцать пять секунд после этого на одной из частот трэк-передатчика было зафиксировано какое-то шифрованное сообщение. Не в меру ретивый лейтенант счёл своим долгом перехватить его и расшифровать, полагая, что оно может оказаться сообщением мятежников. Ошибку своего предположения лейтенант понял ровно через восемнадцать секунд после окончания расшифровки ― сообщение было из штаба командующего Имперским военным флотом. И ещё через двадцать секунд в линкор угодила торпеда. Маломощная. Против десантных ботов она, может быть, и была бы эффективна, но линкору это было, словно комариный укус.
Выпустивший торпеду корабль попытался уйти, но орудия «Тарана» не позволили ему этого. Корабль так и остался неопознанным, но большого значения это уже не имело. Выстрел лишь подтверждал, что дольше тянуть с высадкой десанта на планету просто немыслимо.
Лейтенант в этот момент уже собирался покидать рубку ― полученное сообщение было чрезвычайно важным, могло в корне изменить ситуацию, и его следовало немедленно доставить командованию. Лейтенант затянул и поправил ремень, взялся за рукоять бластера и развернул оружие таким образом, чтобы увидеть индикатор батареи и убедиться ― «Кобра» готова к выстрелу.
Взрыв торпеды, попавшей в линкор, оказался достаточно сильным для того, чтобы лейтенант покачнулся и случайно нажал на спусковой крючок.
«Кобра» стояла на максимальной мощности, и выстрел разворотил лейтенанту низ живота, выбив из него, помимо завтрака, какое бы то ни было желание, кроме желания избавиться от невыносимой боли.
На крик офицера в рубке связи мгновенно оказались люди. Несчастный случай, произошедший с лейтенантом, отвлёк внимание присутствующих от всего остального. Никто даже и не подумал проверить, было ли занесено в компьютер какое-либо новое сообщение.
Полученное ранение оказалось несовместимо с жизнью, и лейтенант, промучившись ещё две с половиной минуты, отбыл в иной и, смеем надеяться, более лучший мир. Но за двадцать секунд до того корпус линкора «Таран», приписанного к Четвёртой Имперской десантной бригаде, несколько раз подряд ощутимо дрогнул, выпуская из своего чрева двенадцать средних ударных десантных ботов «Акула». И результатом несчастного случая в рубке связи оказалась гибель полумиллиона кассилиан.
* * *
То «занятное», чего с таким нетерпением дожидался Кирк, случилось буквально к следующей партии. К тому моменту в игре принимали участие уже шестеро ― гвардеец-кассилианин, прилизанный любовничек ксионийки, шумный и говорливый паренёк, которого сопровождала компания невнятно одетых девушек, ещё какая-то ксионийка, Тайнис и сам Кирк ван Детчер. Гвардеец-кассилианин продолжал проигрывать с упорством, достойным лучшего применения; ксионийке удача улыбалась через раз; шумный молодой человек чаще проигрывал (и тогда сопровождавшие его девушки начинали горестно ему сочувствовать), но когда ему удавалось выиграть, его соблазнительная «группа поддержки» разражалась радостным визгом, перекрывавшим даже музыку в зале; Кирк был единственным из всех, кто если и проигрывал, то лишь какую-то сущую ерунду, зато выигрыши его были потрясающими ― перед ним уже громоздилось фишек не меньше чем на тридцать тысяч, и ван Детчера всё чаще и чаще посещала мысль об отставке и азартных играх в качестве дальнейшего средства к безбедному существованию. Что касается Тайнис, то она лишь делала вид, будто играет. Фишками Кирка совершенно не злоупотребляла, проиграла около сотни кредиток, не больше. Азарт прилизанного типчика тоже был напускным, Кирк заметил это, когда тот невпопад огорчился после выигрыша. Такое впечатление, что игра ему совершенно неинтересна.
Кирк поискал взглядом его спутницу ― ксионийка по имени Ксирс-Тис-Сат стояла в отдалении, не выпуская однако своего любовника из виду. Кирк покосился на Тайнис и увидел её горящие глаза, раскрасневшиеся щёчки и руку прилизанного типчика, елозящую по её колену. Ксионийка этого, вероятно, со своего места видеть не могла. Но Кирк мог. И, разумеется, могла это видеть (и чувствовать) сама Тайнис, которой подобные оглаживания явно были по вкусу ― она глубоко дышала, в глазах её появилось блаженное выражение, на щеках играл румянец...
— Ты не перепутал игры, приятель? ― громко осведомился Кирк, пристально разглядывая прилизанного типчика.
— Что?! ― типчик недоумённо задрал брови, однако даже руки своей с колена Тайнис не убрал. Голос его оказался тоненьким и каким-то женственным ― Кирку даже почудилось, что типчик сейчас, обращаясь к нему, добавит «дорогой» или «милый». Ничего подобного он, разумеется, не сказал, но Кирка всё равно передёрнуло. Однако эти слова произнесла Тайнис.
— Милый, перестань, ― нежно улыбнулась она Кирку.
— Сударыня, извольте замолчать, ― так же нежно ответил ей Кирк, постепенно наполняясь яростью. ― Хотя бы на ближайшие полчаса.
— Если тебе не нравится меня слушать, ― возмущённо дёрнула обнажённым плечиком Тайнис, ― то я могу и помолчать, ― она взбила и без того пышную причёску и опять очень нежно улыбнулась Кирку. ― Кто бы спорил, а я не буду, ― с прежней нежностью добавила она.
— Какие неотёсанные, эти военные, ― пространно заметил прилизанный типчик, горестно вздыхая. ― В них нет самого главного ― глубины чувств. Грубость, хамство, заносчивость... а всех достоинств-то у них ― умение убивать... которым они почему-то так гордятся...
— Почему бы тебе не заткнуться? ― поинтересовался Кирк, откладывая в сторону карты.
Он сейчас был в выигрыше, и этот кон мог принести ему ещё немало денег. Но денег у Кирка на сегодня и так было достаточно, а вот уважительного отношения ему явно не хватало.
Типчик неопределённо хмыкнул и ещё раз провёл ладонью по бедру Тайнис. Тайнис смущённо улыбнулась Кирку и пожала плечиком. И тогда Кирк протянул руку и дал прилизанному пощёчину.
Тайнис испуганно вскрикнула и вскочила с кресла. Типчик дёрнулся назад, попытался встать, неловко повернулся, запутался в собственных ногах и грохнулся на пол. Наблюдавшие за игрой зрители загомонили ― кто испуганно, кто возмущённо. А к Кирку уже протискивалась та самая ксионийка ― Ксирс-Тис-Сат, кажется?
— Ты! ― гневно выкрикнула она Кирку. ― Что ты себе позволяешь?
Её вмешательство не было для Кирка неожиданностью. Он был превосходно осведомлён о царившем на Ксионе-II матриархате, а значит Ксирс-Тис-Сат обязательно должна была кинуться на защиту своего приятеля, даже если тот был человеком.
— Я себе позволяю не относиться ко мне, как к пустому месту, ― непонятно ответил Кирк.
— Ты ударил его! ― выкрикнула Ксирс-Тис-Сат.
— Ну и что в этом такого? ― Кирк злобно прищурился.
— Это ― мой... человек! ― в запальчивости с языка Ксирс-Тис-Сат едва не сорвалось привычное слово, которое ксионийцы, как правило, адресовали людям.
Но Кирк немало времени провёл на Ксионе-II и все тонкости общения знал наизусть.
Он отлично помнил, как ксионийцы могут оскорблять людей, и превосходно знал, как люди могут обидеть ксионийцев. И сейчас возбуждение, кипящее в крови, заставило Кирка выплеснуть это всё в лицо Ксирс-Тис-Сат. Причём, одной фразой он ухитрился оскорбить и саму ксионийку, и её приятеля. Что, надо заметить, редко кому удавалось.
— Тогда держи на привязи свою мартышку, ― посоветовал Кирк. ― А ещё лучше ― нацепи на неё собачий ошейник! Тебе это должно доставить немалое удовольствие, так ведь?..
Кирк ожидал удара, но не думал, что он будет нанесён по глазам. Однако уклониться Кирк успел. Он успел даже перехватить сильную руку ксионийки, вывернуть её и опрокинуть Ксирс-Тис-Сат на стол, рассыпав по полу весело зазвеневшие фишки. Кирк ощутил сильный, но неопасный удар в живот, и криво усмехнулся:
— Это тебе не ксиболдинг, киска, ― сказал он.
Действительно, если бы на Ксирс-Тис-Сат была боевая перчатка, какие используют для участия в ксиболдинге ― пять острых изогнутых лезвий, напоминающих когти хищного животного, ― то удар ксионийки и судорожные рывки пальцев по плоти не оставили бы Кирку ни малейшего шанса на жизнь.
— Прекратить! Немедленно прекратить!..
Охрана казино уже была тут как тут. Двое людей, четверо кассилиан и двое ксиониек, смотревшие на Кирка с явной ненавистью.
— Прекратить, я сказал! ― крикнул человек в форме с какими-то невнятными нашивками. Таких нашивок больше ни на ком из охранников не было, и сразу делалось понятно, что этот парень здесь за старшего.
Кирк нехотя разжал руку. Ксирс-Тис-Сат встала и с достоинством поправила на себе сбившуюся майку.
— Ни одна обезьяна не станет биться по честному, ― злобно процедила она, обливая Кирка презрением с головы до ног.
— Я сказал ― прекратить! ― ещё более повысил голос старший и при этих его словах охранники угрожающе качнулись вперёд. ― Сударыня! Прошу вас держать себя в руках! И вы, сударь, будьте благоразумны!
— Ничего, ― успокоил их Кирк, ― я с интересом послушаю об обезьянах. И не я один. Правда, малыш? ― Кирк протянул руку и потрепал по щеке испуганно шарахнувшегося от него прилизанного типчика.
— Убери свои грязные лапы! ― снова взвилась ксионийка.
Только присутствие охранников удержало её от следующего удара. Она шумно дышала и глядела на Кирка с непередаваемой ненавистью.
— Трус, ― выпалила она.
— Неужели?! ― изумился Кирк. ― И из чего это следует?
— На Ксионе я бы с тобой по иному разговаривала, грязная мартышка!..
— Сударыня! Прошу вас!.. ― это старший охраны.
— На Ксионе я бы с тобой тоже иначе беседовал, кошка облезлая!.. ― это уже Кирк ван Детчер.
— Сударь! Я буду вынужден!.. ― снова старший охраны.
— Милый, милый! ― Тайнис ― проснулась, наконец-таки?!
— Я выберу время, чтобы расквитаться! ― это Ксирс-Тис-Сат.
— Хоть сейчас! ― это опять Кирк.
— Сударыня! Сударь! Прек-ра-тить! Чёрт побери! Взять их! Обоих! ― старший охраны окончательно потерял терпение.
— Не стоит, ― неожиданно совершенно спокойным голосом остановила их ксионийка. ― Я приношу свои извинения этому господину, ― она слегка поклонилась Кирку. ― И покорнейше прошу его принять участие в завтрашнем турнире, ― глаза её хитро блеснули, ― дабы у меня не осталось сомнений в его порядочности и честности.
Кирк молчал.
— Сударь? ― тронул его за рукав старший охраны.
— Что? Ах, да, ― нахмурился Кирк. ― Приношу свои извинения, сударыня, ― он склонил голову.
— Так что насчёт турнира? ― спросила Ксирс-Тис-Сат.
Кирк посмотрел на неё. Он понял, что ксионийка собирается рассчитаться с ним. Убить не убьёт, но изуродовать ― запросто.
Кирк уже был в курсе о проводящихся на Картисе-IV боевых соревнованиях. Помимо профессиональный бойцов каждый из отдыхающих на курорте также мог принять в них участие. Было бы желание... а вот желания у Кирка как раз-таки и не наблюдалось.
Кирк посмотрел на замолкшую толпу, с интересом ожидающую исхода ссоры, на с любопытством глядящего на него старшего охраны, на Тайнис...
— Милый, ― глаза её нехорошо блеснули и она едва заметно кивнула ему. ― Покажи ей, что такое Имперский офицер...
— Разумеется, ― согласился Кирк. И непонятно было, к кому он сейчас обращается ― к Ксирс-Тис-Сат или к Тайнис.
— Вы уверены, сударь? ― уточнил старший охраны.
— Мне повторить? ― спросил Кирк.
— Тогда я занесу вас в список участников, ― в поведении старшего охраны сквозил явный интерес к происходящему. ― Всё, необходимое для соревнований, будет вам предоставлено ― одежда и оружие на любой вкус, медицинская помощь...
— Похоронная команда, ― добавила с кривой усмешкой Ксирс-Тис-Сат и тут же, поймав полный негодования взгляд старшего охраны, ещё раз извинилась перед Кирком.
Ван Детчер кивнул и посмотрел в ликующие глаза Ксирс-Тис-Сат.
— Ксиболдинг, ― зловеще прошептала она и сделала пальцами движение, будто бы кого-то душила.
— Ксиболдинг, ― согласился Кирк.
Ксирс-Тис-Сат кивнула, развернулась и пошла к выходу. Её прилизанный любовничек торопливо засеменил следом. Остальные зрители тоже начали расходиться, обсуждая случившееся и строя предположения по поводу завтрашнего турнира.
— Я знала, милый! ― Тайнис обняла Кирка и жарко поцеловала в губы. ― Я знала, что ты настоящий мужчина!..
Кирк хотел было спросил, не догадалась ли Тайнис об этом несколькими часами раньше ― в постели, ― но не стал. На душе у него было как-то неуютно. Словно бы он сейчас сделал что-то такое, чего ему делать не следовало. И уж не хотелось делать ― наверняка.
* * *
Десять штурмовых групп из двенадцати должны были высадиться на третьей планете Ранзамара в местах наиболее вероятного скопления противника. Мест этих было не так уж много, основная масса врага скопилась в городе ― где же им ещё быть?! Тем более что это был именно их город ― город, основанный почти три сотни лет назад выходцами с Кассилиа-III. Город, где уже несколько дней не утихают уличные бои между кассилианами и немногочисленными живущими (или теперь точнее было бы сказать ― жившими?..) в городе ксионийцами. Город, где кроме ксионийцев и кассилиан жили ещё и альгатирейцы, и люди. Альгатирейцы десантников интересовали слабо, а вот люди...
Именно из-за этих людей Имперский линкор «Таран» и оказался на орбите Ранзамара-III. Сколько подданных Межзвёздной Империи Людей было в городе и сколько их осталось в живых ― неизвестно, с этим предстоит разбираться десяти штурмовым группам, заходящим на город с разных сторон. Это им придётся спасать и вывозить... Впрочем, любой десантник понимал, что спасать и вывозить никого уже не придётся. Маловероятно, что кто-либо из людей уцелел в кровавой мясорубке. И поэтому основной задачей штурмовых групп становилось следующее: оставить о подданных Империи такое воспоминание, чтобы больше никогда ни один чужой даже и помыслить себе не мог подобного.
Месть?! Нет ― профилактика. Люди живут на многих планетах и зачастую они соседствуют с чужими. И карательная операция призвана была обезопасить именно их ― тех, кому сегодня пока ещё ничего не угрожает. Выполнением этой операции и были заняты десять десантно-штурмовых групп, чьи «Акулы» вынырнули из облаков подобно ангелам смерти.
На долю же двух оставшихся групп выпадало самое важное ― охрана и обеспечение безопасности тех подданных Империи, что проживали за пределами кассилианского города. Два поселения людей, где чужие составляли меньшинство (отнюдь не безопасное меньшинство) нуждались в защите, нужно было спасти тех, кого ещё можно спасти, защитить ни в чём не повинных людей от жестокости и злобы чужих. И это задание было самым важным, самым главным во всей операции. Поэтому оно и было поручено первой и второй штурмовым группам ― самые лучшие офицеры, самые лучшие солдаты и сержанты, самые опытные и самые отважные.
Средний ударный десантный бот «Акула», где находилась первая штурмовая группа, ринулся сквозь густой облачный покров ― на помощь к своим. Каждый такой бот способен нести пятьдесят пять единиц личного состава, что (даже в совокупности с пятью членами экипажа) не так уж много. Но каждый из этих шестидесяти человек готов был пожертвовать своей жизнью ради безопасности подданных Империи.
«Акула» совершила посадку в километре от небольшого городка, население которого вчера ещё едва ли составляло десять тысяч человек. Сегодня же ― сколько из них осталось в живых? Где они сейчас? Прячутся по подвалам? Ушли в горы или джунгли? Или, может быть, всё ещё сидят по домам, обмирая от страха в ожидании неминуемой смерти?..
Два вездехода «Крот» покинули десантный бот и на полной скорости умчались к городу. Два десятка человек, два плазморазрядника «Удав» ― капля в море против обезумевших кассилиан. Два десантно-штурмовых флаера «Беркут», которые так же находились на десантном боте, вылетели следом за вездеходами ― на их долю выпадало самое сложное ― охрана космодрома, замеченного командиром группы капитаном Алексеем Турбановым ещё с воздуха. Людей придётся вывозить, а на чём? Не на «Акуле» же, чёрт возьми!
Капитан Турбанов нервничал и не скрывал этого. Он нервничал долгих три с половиной минуты ― пока экипажи «Беркутов» не отчитались о выполненной задаче. Космодром оказался в порядке, чужих там не было. Немного неясным оставалось то, что охрана космодрома была обычная, а не усиленная. Но над этим можно будет подумать позже, а сейчас достаточно вздохнуть с облегчением.
Капитан Турбанов приказал пилоту «Акулы» прибавить скорость.
— Ползём, как черепахи, ― недовольно проворчал он, ― даже медленнее...
— Господин капитан! ― окликнул Турбанова радист, ― с флаеров сообщают... что-то странное сообщают...
Турбанов недовольно покосился на радиста ― это был молодой парень, только месяц назад надевший форму. Сегодняшняя операция была его первой операцией в жизни. Он сильно волновался, шелуха десантных курсов ещё не до конца слетела с него, и поэтому радист обильно пересыпал свою речь разными там «господами капитанами», чем в боевых условиях опытные десантники обычно пренебрегают. Господа ― это для штабов, светских приёмов, парадов и портовых девок. В бою обычно обращаются проще: «командир» или даже по имени. Но этому всему молодому радисту ещё предстояло научиться. Как и манере докладывать, кстати говоря ― она оставляла желать много лучшего. «Что-то странное сообщают...»
— Что именно? ― сурово уточнил капитан Турбанов, и тут же встрепенулся ― ему представилось самое страшное: ― Чужие?..
— Нет, господин капитан, просто... ― радист смотрел на Турбанова бессмысленным взором. ― Вас вызывают, господин капитан, ― наконец-таки нашёлся он.
Капитан Турбанов оттолкнул радиста, плюхнулся в его кресло и утопил клавишу приёма.
— Докладывайте! ― приказал он.
И в течение сорока секунд после этого капитан Турбанов молча выслушивал своих солдат. И он молчал ещё почти полминуты уже после того, как они закончили говорить.
— Что значит: «Не имеют понятия»? ― спросил наконец капитан Турбанов. Голос его звучал спокойно, но спокойствие это было кажущимся.
— Никаких боевых действий, ― повторил радист с «Беркута». ― Просто, прошли мимо...
— То есть, ― уточнил капитан, ― кассилиане, преследовавшие группу ксионийцев, проходили через космодром? Чёрт! Немедленно проверить всё! Корабли могут быть заминированы!..
— Командир, это было позавчера, ― напомнил радист.
Капитан промолчал. Он не вполне понимал ситуацию.
— Господин капитан, ― напомнил о себе радист.
— Оба флаера остаются на космодроме, ― распорядился капитан Турбанов безжизненным голосом, выбираясь из кресла. ― Чужих не подпускать. Ждать дальнейших приказаний. Радист! «Кротов» мне! Немедленно!..
«Кроты» должны были уже войти в город и капитан хотел знать, что там происходит.
Своё любопытство капитан Турбанов удовлетворил ровно через двадцать секунд. Но ситуация от этого яснее не стала. С вездеходов докладывали, что в городе всё спокойно. И голоса десантников при этом звучали растерянно. Первый «Крот» уже был на центральной площади и экипаж его занимал круговую оборону у мэрии. Но по-прежнему оставалось необъяснимым отсутствие видимого противника. Второй «Крот», с отделением лейтенанта Стефансона, пока ещё шёл по улицам, и так же докладывал, что в городе всё спокойно.
Капитан Турбанов захлопал глазами.
— Лейтенант! ― рявкнул он, когда приступ изумления прошёл. ― Повторите!
— Здесь всё тихо, командир, ― в голосе лейтенанта Стефансона явственно чувствовалось недоумение. ― Никаких боёв, ничего! Такое впечатление, что они даже не знают, что твориться в столице!
— Чёрт знает, что такое, ― выдохнул капитан Турбанов. ― Вторую группу мне! ― рявкнул он на радиста. ― Живо, твою мать!!!
— Есть, господин капитан! ― радист тоже был растерян и напуган, волнение командира передалось и ему. Он торопливо вызвал «Акулу» второй группы и протянул капитану Турбанову микрофон.
— Саймон! ― заорал капитан Турбанов. ― Как у тебя там?
— Алекс! Наконец-то! ― голос капитана Уиндема нёс все те же интонации, что и голос самого Турбанова. ― Слушай, это какая-то ошибка! Мы уже в посёлке, тут всё тихо! Никаких кассилиан, ничего! Что будем делать, Алекс?
— Эвакуировать, ― коротко ответил Турбанов.
— Всех?! ― обалдело спросил Уиндем.
— Нет, половину! ― съязвил Турбанов. ― Саймон, перестань задавать идиотские вопросы. У местных есть транспорт? Гони всех сюда! Здесь наши две группы смогут держать оборону гораздо эффективнее. Я уверен, эта тишина вокруг, она неспроста...
— Здесь почти две тысячи гражданских, ― сказал капитан Уиндем.
— Транспорт есть? ― повторил вопрос капитан Турбанов. ― Давай, гони всех сюда, здесь мы их посадим на корабли и вывезем с планеты. И прикрой их отход.
— Мог бы и не напоминать, ― обиделся капитан Уиндем и отключился.
«Акула» первой штурмовой группы уже вошла в городок. Обстановка вокруг была такая, что пилот невольно, без приказа, снизил скорость почти до минимума. Капитан Турбанов ничего на это не сказал, он и сам был поражён.
Тишина и покой. Ни пальбы, ни паники. Только лишь недоумённые взгляды и удивлённые лица.
«Акула» выплыла на площадь и опустилась на бетонное покрытие. К боту уже спешил какой-то гражданский, протиснувшийся со стороны мэрии сквозь строй ощетинившихся «Драконами» солдат. Ещё небольшая группа гражданских ― человек десять-пятнадцать ― стояли в дверях мэрии и о чём-то спорили, размахивая руками. Начальство, наверное, подумал капитан Турбанов, выпрыгивая из бота.
— Господин... э-э-э... капитан? ― запыхавшийся тип в гражданском, подбежавший к Турбанову, явно не очень уверенно разбирался в воинских званиях. ― Я мэр города, Клайв Браун, мэр я, этого города... Простите, могу я узнать, чем вызвано... ну... вот это вот всё, ― он обвёл руками площадь и находящихся на ней десантников.
— А вы разве ничего не знаете, господин Браун, мэр?! ― язвительно изумился капитан Турбанов.
— Столица? ― догадался мэр. ― Беспорядки? Но это же не здесь, это же там, ― он махнул рукой куда-то за стоящую на бетоне «Акулу». ― У нас здесь всё в мирно и тихо, господин капитан... капитан?
— Капитан Турбанов, ― представился офицер. ― Миро и тихо? ― переспросил он. ― А кассилиане?
— Кассилиане? ― озадачено пробормотал мэр. ― А их же тут уже нет...
— Что значит «нет»?! ― Турбанов впился взглядом в лицо мэра. ― Что значит «уже»?!
— Уехали, ― пожал плечами Клайв Браун. ― В городе было несколько семей... я точно не помню сейчас, но семей сорок или даже пятьдесят... Но они собрались и уехали... в горы уехали, ещё три дня назад... И семьи ксионийцев, которые тут жили, тоже уехали вместе с ними.
— Что? ― капитану Турбанову показалось, что он ослышался.
— Да, ― подтвердил мэр, чрезвычайно оживляясь. ― Они считают, что столица ― это столица. А к нашему городу она отношения не имеет. И когда отряды кассилиан приходили, я им всё так и передал, И они тех уехавших даже и не стали преследовать... ― мэр выглядел ошарашенным и говорил испуганно, всё время сбиваясь и часто-часто кивая.
— Кассилиане были здесь? ― не поверил капитан Турбанов.
Мэр опять несколько раз подряд кивнул.
Капитан Турбанов, ничего больше не сказав, развернулся и чуть ли не бегом направился к «Акуле». Связавшись с линкором, он доложил генералу Роанкаму обстановку, выслушал тягостную минутную паузу, получил подтверждение приказа (защищать мирных граждан) и спросил разрешения на эвакуацию их с планеты. Генерал Роанкам помолчал ещё с минуту и разрешил действовать по обстоятельствам. После чего капитан Турбанов вернулся к маячившему возле бота мэру.
— Срочно эвакуируйте население города, ― распорядился Турбанов.
— Как?! ― побледнел Клайв Браун.
— Срочно, ― повторил Турбанов.
— Но... но... здесь же всё тихо! ― едва не взвизгнул мэр.
— Это пока тихо, ― мрачно пообещал капитан Турбанов, и спросил: ― Вы знаете, что в столице сейчас ведут бой наши десантники?
— Но... но... ― на мэра Клайва Брауна было жалко смотреть. ― Зачем?! ― наконец-таки выдавил он из себя.
— Приказ, ― коротко ответил капитан Турбанов. ― Приказ, который я не уполномочен с вами обсуждать. Срочно всех эвакуировать, ― повторил он, глядя в небо.
— Как эвакуировать?! ― вскричал мэр. ― Куда? На чём?!
— С планеты, ― ответил Турбанов. ― У вас же есть корабли?
— Есть, даже два корабля, ― испуганно кивнул мэр. ― Но один из них грузовой, он совершенно не предназначен для перевозки людей!..
— А для перевозки трупов? ― осведомился капитан Турбанов, холодея от злости.
— Каких трупов?! ― окончательно перепугался мэр.
— Тех, в какие превратится всё население этого сранного города через несколько часов! ― рявкнул Турбанов, теряя терпение. ― Немедленно эвакуировать всех людей! Немедленно! Вещи ― бросить! Всё бросить! Вывозить только людей! Ясно? Бегом! Шевели своей толстой задницей, штатская зараза!..
Клайв Браун отпрыгнул, словно его окатили кипятком, ошалело посмотрел на Турбанова и кинулся к зданию мэрии.
Второй «Крот» уже показался на площади. Он вполз, развернулся и опустился на бетон. Из него выскочил лейтенант Стефансон и бегом кинулся к капитану Турбанову.
— Командир, что здесь творится? ― запыхавшись спросил он.
— Чёрт его знает, ― откровенно ответил Турбанов. ― Но в одном я уверен ― если здесь сейчас всё и спокойно, то после работы наших в столице... Чёрт! О чём они там, в штабе, думали?!
— Может быть, мы неправильно поняли приказ? ― высказал предположение лейтенант Стефансон. ― Может быть, в штабе имели в виду, что опасность угрожает только тем людям, которые живут в кассилианском городе?
— Генерал Роанкам неверно понял приказ?! ― язвительно переспросил капитан Турбанов, и мрачно добавил: ― А что касается людей в городе, то их наверняка уже никого не осталось в живых. После того, как наши принялись там всё утюжить, глупо надеяться, что кассилиане не станут убивать любого встреченного на пути человека.
— Значит, надо всех эвакуировать, ― заявил лейтенант.
— Уже распорядился, ― кивнул капитан. ― Мы все останемся здесь. Скоро подойдёт Уиндем, будем держаться. Пока корабли с беженцами... чёрт!.. беженцы!.. короче, пока они не выйдут на орбиту. Этот городок нашими стараниями превратился сейчас в очень лакомый кусочек для кассилиан. Так что, будем прикрывать отход.
— Отобьёмся, ― уверенно сказал лейтенант Стефансон.
— Надеюсь, этого не потребуется, ― проворчал капитан Турбанов. ― Пока они сюда доползут... кассилиане, всё-таки, с техникой не дружат совершенно...
— Я связывался с десятой и четвёртой, ― мрачно сообщил Стефансон.
— Как они там?
— Бой, ― коротко ответил лейтенант.
Турбанов молча посмотрел на него.
— Хороший бой, ― пояснил лейтенант Стефансон, мрачнея ещё больше. ― Четвёртой уже практически нет. Десятой, можно сказать, тоже. У них там откуда-то взялись альгатирейские наёмники. И в ксионийских кварталах нашим тоже оказывают сопротивление. Куда мы ввязались, Алекс? ― Стефансон тоскливо посмотрел на Турбанова.
— В армию мы ввязались, ― безжизненным голосом ответил капитан Турбанов. ― В армию...
3.
Командир второй штурмовой группы капитан Пьер Дюпен приказал посадить десантный бот к югу от города. Здесь уже было неспокойно ― ещё в воздухе капитан Дюпен заметил быстро движущиеся то ли машины, то ли вездеходы, направляющиеся к месту предполагаемой посадки. Было понятно, что мятежники намерены организовать надёжную оборону (насколько она окажется эффективной, зависело уже от самого капитана Пьера Дюпена), непонятным оставалось только одно ― каким образом кассилианам удалось настолько освоить технику? Общеизвестно было, что представители этой расы с техникой не в ладах, любое устройство, посложнее ножа, вызывало у них неприязнь. Недостаток этот кассилиане компенсировали своими личными качествами ― безудержной отвагой и отличной реакцией.
— Командир, что-то тут не так, ― тревожно доложил сержант Крис Тельман. ― Вездеходы...
— Я вижу, сержант, ― нахмурился капитан Дюпен.
— Одна из машин слишком вырвалась вперёд, ― заметил сержант. ― Срезать их?
— Нет, ― ответил капитан Дюпен. ― Продолжайте посадку. Экипажам «Беркутов» ― приготовиться к выступлению!..
До чёрной жирной поверхности грунта оставалось ещё около двадцати метров, когда «Акула» выпустила в белёсо-голубое небо два лёгких десантно-штурмовых флаера. Экипаж каждого из них состоял всего лишь из трёх бойцов, но это были хорошие бойцы, каждый из которых обладал соответствующей подготовкой, позволяющей быть и пилотом, и стрелком. «Беркуты» взмыли вверх, один из них стремительным камнем рухнул вниз, прошёлся над вездеходом мятежников и в этот же самый момент сержант Крис Тельман возбуждённо закричал:
— Командир! Это не мятежники! Это наши! В машинах люди!
— Не стрелять! ― рявкнул капитан Дюпен. ― На грунт! Занять круговую оборону! «Кроты» ― выдвинуться на триста метров к северу, организовать вторую линию!..
Люди, подумал капитан Дюпен с облегчением. Беженцы. Это хорошо, что они живы. Хорошо, что хоть кого-то мы сумеем спасти из этой мясорубки.
Он уже и сам видел на экране, как в открытой кабине приближающегося вездехода маячат две высокие и нескладные фигуры, укутанные с головы до ног в какое-то развевающееся на ветру тряпьё. Лица их были уже хорошо различимы ― расширенные от ужаса глаза, смуглая, но человеческая кожа, а не чешуйчатый покров кассилиан. Точно, это наши, подумал капитан Дюпен, бросаясь к люку.
«Акула» уже лежала на грунте, мягкая влажная почва поддалась под бронированным брюхом десантного бота, утопила его в себя почти на полметра. Десантники выскакивали под бледное небо, рассыпались цепью, ощетиниваясь стволами «Драконов» в сторону приближающегося вездехода... Они ведь не просто так удирают, за ними наверняка погоня, подумал капитан Дюпен. Странно только, что в первой машине всего двое, наверное, эта парочка слишком напугалась, плюнула на всех остальных и рванула сюда, к своим. Или, может быть, они здраво рассудили, что перегруженная машина не сможет двигаться быстро. Но кто может обвинить их? Кто, кроме собственной совести?
Когда перед гражданским встаёт выбор: спасать себя и своих близких или всех, кого можешь спасти, тут ответ очевиден. Да и близких даже не все кидаются спасать, своя жизнь всегда дороже...
Ничего, стиснул зубы капитан Дюпен. Ничего, сейчас мы пойдём к городу, сейчас мы посмотрим, что у вас там происходит.
— Командир! ― крикнул сержант Тельман. ― В остальных вездеходах ― кассилиане! Пять машин, примерно пятьдесят единиц!
Капитан Дюпен отчётливо уловил в голосе сержанта ликование, и сам невольно улыбнулся. Действительно, пятьдесят кассилиан против шестидесяти десантников ― это совершенно несерьёзно. Вот если бы их было сотен семь-восемь... да и тогда ― тоже не серьёзно! Потому что мы ― десант!..
— Первую машину, которая с нашими, пропустить! ― приказал капитан Дюпен. ― Остальных ― встретить, как полагается! Вперёд, десант!..
Два лёгких вездехода на гравитационных двигателях покинули «Акулу» и направились к городу. Между ними и преследователями сейчас было не больше трёх километров. Так что, до этой линии обороны кассилиане даже и не дойдут ― два «Крота», на каждом установлен «Удав», на каждом по десять десантников...
Капитан Дюпен видел, как вездеход с беженцами приближается, подъезжает к расступившейся и открывшей проход цепи солдат, замедляет ход, наезжает на какую-то выбоину, тяжело подпрыгивает, но тут же выравнивается...
Как-то он слишком уж тяжело идёт, машинально отметил капитан. Чем они его нагрузили-то?! Неужели, бросившись в бега, эти ребята ухитрились забрать с собой своё барахло?!
Чёрта с два я повезу с планеты их шмотки, сердито подумал капитан Дюпен. Беженцы... Мешочники...
Вездеход с беженцами затормозил возле самого открытого люка «Акулы», но люди не спешили его покидать ― согнувшись, они принялись копаться в каких-то тюках и ящиках, действительно в обилии находившихся в машине. Порыв ветра отбросил с головы одного из них тряпьё, и в этот момент капитан Дюпен сразу всё понял.
Это действительно были не кассилиане, но это были и не люди ― альгатирейцы, внешне отличавшиеся от человека только лишь слишком вытянутым безволосым черепом.
Капитан Дюпен выхватил из кобуры «Кобру» и первым же выстрелом ему удалось сбросить с машины одного из альгатирейцев. Но второй упал на дно, скрылся с глаз и довёл до конца то, что планировал.
В самую последнюю секунду перед ослепительной вспышкой капитан Пьер Дюпен успел увидеть, как с шедших сюда вездеходов мятежников вверх метнулось что-то сверкающее, стремительное, ударило в один из парящих над ними «Беркутов», превратив его в брызжущий по сторонам искрами сгусток пламени. Больше ничего командир двенадцатой штурмовой группы Четвёртой Имперской десантной бригады капитан Пьер Дюпен не увидел.
Не увидел он, как мятежники очень быстро подбили оба «Крота» ― личный состав не успел даже покинуть машин. Не увидел он, как объятый дымом второй «Беркут» каким-то дёрганным (умирающим) зигзагом метнулся к городу, снизился, скрылся за крышами невысоких домов и через минуту выбросил в небо густейший столб чёрного и жирного дыма. Не увидел он и, естественно, полукилометровой воронки, оставшейся на месте посадки среднего десантного ударного бота «Акула», на котором находилась его штурмовая группа.
И перед тем как рухнуть в безбрежное море вечной тьмы, капитан Пьер Дюпен успел пожалеть лишь об одном ― что не предупредил своих об участии в мятеже альгатирейских наёмников. Пожалел, надо заметить, напрасно. Потому что на данный момент не это было главной проблемой для армии. На данный момент для армии было проблемой перехваченные дежурным лейтенантом переговоры между Императором Арнольдом и главами кланов Кассилии-III. Но лейтенант тот успел умереть раньше, чем сообщил о новости генералу. И поэтому сейчас генерал с большим недоверием выслушивал доклады командиров первой и второй штурмовых групп.
* * *
Кожаные шорты поначалу казались очень неудобными ― узкими, жёсткими и сильно стесняющими движение. Но это было лучшее, что нашлось в примерочной.
По правде говоря, самого разного барахла тут было, конечно же, навалом ― длинная и глубокая ниша вдоль всей стены, занавешенная тёмно-зелёной портьерой. Но Кирк очень хорошо помнил уроки Шис-Си-Тсир и одежду из новомодного синтетика отверг напрочь. Разумеется, она была и красивее, и мягче, и удобнее, и, вероятно, снабжена какими-нибудь специальными защитными слоями, а то даже и ― чем чёрт не шутит? ― умела создавать нужную температуру или поддерживать вентиляцию чтобы не перегреть или не отморозить бойцу задницы. Но на Ксионе-II Кирку (как, впрочем, и всем ксионийцам) приходилось заниматься ксиболдингом именно в шортах из кожи райсасигаса ― крупного домашнего животного, напоминающего обыкновенную корову, но с очень прочной кожей. Шис-Си-Тсир всегда говорила, что чем привычнее одежда, тем она безопаснее. И увидев в шкафу характерные красновато-жёлтые переливы райсасигасской кожи, Кирк раздумывал не дольше секунды. Он хорошо знал, что через несколько минут дискомфорт исчезнет ― одежда «приноровится» к своему хозяину, «подстроится» под него. А что касается крепости, то, в принципе, Кирк неоднократно видел, как и райсасигасская кожа разлетается в клочья от хорошего удара перчаткой.
Кстати, что касается перчаток, то их Кирк выбрал себе ― лучше не бывает. На руках они сидели удобно, острые лезвия ножей мгновенно словно бы сделались продолжением пальцев рук, хищно изогнутыми когтями. Кирк не удержался и прямо в примерочной, пока никто не видит, развернулся и с маху полоснул по тяжёлой тёмно-зелёной портьере, прикрывающей шкаф с одеждой. Портьера жалобно треснула, расползаясь вертикальными лохмотьями.
Нормально, подумал Кирк удовлетворённо. Только вот указательное лезвие на левой руке надо слегка подточить...
Приспособление для заточки обнаружилось здесь же, в примерочной. Даже не одно, а целых два ― суперсовременное лазерное устройство и старинный каменный брусок. Первому Кирк лишь снисходительно улыбнулся, помня уроки всё той же Шис-Си-Тсир, а второе бережно взял в руки и тщательно осмотрел.
Камень был хороший, не пересохший, без трещин и выбоин, плотная серая поверхность его притягивала взгляд. Такие камни привозили только с острова Тсист на Ксионе-II, да и там они были достаточной редкостью, профессиональные бойцы ксиболдинга отваливали за такую штуку по три-четыре сотни кредов.
Кирк сел, поставил плоскую круглую лепёшку на колено, прижал его правой ладонью и осторожно провёл лезвием левой перчатки по выгнутому краю бруска. Примерочную наполнил глубокий и приятный звук. Он вибрировал, проникал в каждый уголок помещения, затухал, будил в памяти почти уже забытые картины ― высокое бледное небо, холодные порывы ветра, тонкое пение степных трав... Некоторые бойцы умели неплохо играть на таких вот камнях. Потрясающие получались у них мелодии, подумал Кирк. И песни были очень красивыми. Ну, мы ― попроще, нам бы лезвия заточить...
Минут через десять, когда Кирк уже окончательно привёл перчатки в порядок вкрадчивый женский голос по внутренней связи вежливо пригласил его на арену. Что ж, подумал Кирк, пойдём, пора уже...
Чувствовал он себя сейчас нормально, одежда уже не беспокоила, она сидела на Кирке, как влитая. Кирк несколько раз сжал пальцы рук ― короткий звенящий звук лезвий был чистым и ровным. Хорошо, подумал Кирк. Очень хорошо.
Уже идя по мягкой ковровой дорожке Кирк начал настраиваться на бой. Походка его сделалась крадущейся, шаг ― пружинистым, слух ловил каждый, даже самый незначительный звук, глаза смотрели в одну точку, всё происходящее вокруг он отмечал уже боковым зрением.
Вот в коридоре слева двое людей ― мужчина и женщина, оба в трико, замерли при виде Кирка и провожают его тревожным взглядом; вот прямо впереди кассилианин ― жёсткий неуклюжий панцирь, в руках ― длинная палка с утолщением на одном конце, очень напоминает дубину, утыканную крошечными остриями; вот в открытой двери справа мелькнули две ксионийки ― уже готовые к бою, смотрят на Кирка с насмешливым презрением, одна склоняется к уху подруги и что-то ей шепчет, та прыскает в ладошку и смотрит на человека в боевых перчатках с едва заметной жалостью... Ничего, кошечка, подумал Кирк. Неизвестно ещё, кого скоро придётся жалеть...
Арена была усыпана мягким песком, босым ногам сразу же стало тепло и Кирк понял, что пол здесь с подогревом. Песок был необычный ― крупный, но удивительно мягкий, каждая песчинка выглядела, словно крошечный кварцевый шарик. Ступать по нему было приятно, но это здорово расслабляло. И Кирк подумал, насколько лучше было бы, окажись арена покрыта жёстким гравием или галькой, как на Второй Ксиона. Хотя, тоже неизвестно ― лучше ли? Такое покрытие наверняка непривычно и для его противника... кстати, где же она?
Ксирс-Тис-Сат стояла возле пластикового борта, огораживающего арену. Гибкая и стройная фигура, ни капли лишнего жира, ни одной лишней складки кожи. Тело её было покрыто лёгким золотистым пушком. Одета Ксирс-Тис-Сат была в точно такие же, как и у Кирка, шорты из райсасигасской кожи. Поза ксионийки была расслабленной, руки слегка согнуты в локтях и немного отведены назад, кисти повисли безвольными плетьми, пальцы едва заметно шевелились. Но Кирк не обманывался этим, он превосходно знал, какие сила и ловкость скрываются за показной сонливостью.
Кирк вышел в центр арены. За пеленой силового поля лиц зрителей было не различить, но Кирк хорошо знал, что все взгляды прикованы к нему. Он прекрасно представлял себе собственное увеличенное изображение, скользящее по плёнке силового купола. Ещё бы! Такая редкость ― человек против ксионийки! Да ещё ― в ксиболдинге! Подобное не часто увидишь!..
Ещё утром, посмотрев турнирную таблицу, Кирк с неприятным изумлением понял, что он здесь был единственным человеком, что с самого первого тура сражается с чужим. И не только человеком ― остальные пары были составлены таким образом, что существа разных рас сталкивались лишь в четвёртом-пятом туре. Видимо, самым большим дураком на турнире оказался, всё-таки, ван Детчер. И тогда же Кирк впервые пожалел о том, что столь опрометчиво пошёл на поводу у Тайнис, дав втянуть себя в эту авантюру. Офицер, понимаешь ли... Десантник! Капитан!..
Десантник должен уметь стрелять, а не размахивать ксиболдинговыми перчатками. Можно было, конечно, вооружиться ножами ― Кирк хорошо владел ножом, лучше всех в бригаде, ― но два лезвия против десяти?! Кроме того, нож легко можно выронить, а ксиболдинг, что ни говори, Кирк более или менее знает, пришлось изучить в своё время, достаточно сильный стимул для этого был...
Из той же турнирной таблицы Кирк уяснил, что борьба будет идти только до «трёх касаний». То есть, до трёх касаний своим оружием тела противника. Это немного успокаивало, хотя ван Детчер своими глазами видел, как после даже одного умелого «касания» тело противника превращается в окровавленные лохмотья, отправляющиеся в лучший мир не более чем через пару секунд. А Ксирс-Тис-Сат, скорее всего, противник умелый, это видно уже по её движениям...
Ксионийка крадущейся походкой двинулась к Кирку и остановилась метрах в пяти от него. Большие миндалевидные глаза её внимательно изучали фигуру противника. Ван Детчер знал, что сейчас Ксирс-Тис-Сат рассматривает его шрамы ― по ним почти всегда можно понять, кто перед тобой.
Четыре глубоких шрама на груди ― от правого плеча наискосок и вниз (память о первом в жизни участии в соревнованиях по ксиболдингу, которое едва не стало для ван Детчера и последним); три горизонтальных пореза на животе (это уже не соревнование, а бой с киритийской воровкой скота на Санаранийском плато); и самый памятный шрам ― серповидный укус на правой ноге, чуть ниже колена (бои без правил, на звание лучшего бойца Санаранийского плато, призом тогда служила жизнь и возможность вырваться из плена). Заметив этот последний шрам, Ксирс-Тис-Сат злорадно улыбнулась, раздвинула губы и провела языком по своим ровным, чуть заострённым зубам.
— Хорошие зубки, ― кивнул ван Детчер, принимая боевую стойку ― ноги чуть согнуты, левая рука на уровне груди, правая висит плетью вдоль тела.
— Обожаю мартышек, ― промурлыкала Ксирс-Тис-Сат, едва заметно покачиваясь всем телом. ― Они любят разговаривать даже больше, чем...
Не договорив этой фразы, она прыгнула вперёд и махнула левой рукой. Острые лезвия свистнули в сантиметре от лица Кирка. Ван Детчера обдало волной крепкого и горячего пряного запаха. Он ударил ей вслед, но промахнулся ― ксионийка успела изогнуться и лезвия Кирка не достали её спины. Она тут же развернулась и ударила сверху. Кирк отскочил, но Ксирс-Тис-Сат наклонилась вперёд, необычайно далеко вытянула правую руку и сделала хватательное движение, словно бы собираясь скомкать лицо противника.
— Где твой хвостик?.. ― Кирк дёрнулся назад, упал на колени, пропустил лезвия над головой, подался вперёд и полоснул ксионийку по ягодицам. Острия его перчаток глубоко процарапали толстую кожу шорт, но плоть, кажется, не задели.
Кирк машинально отметил, как цифры на табло изменились ― 1:0. Нормально, подумал он. Первый удар за мной.
— А твой, мартышка?..
Этого Кирк совершенно не ожидал.
После его удара ксионийка пластом бросилась на песок, изогнулась каким-то необъяснимым образом и почти в точности повторила выпад Кирка. Вся беда оказалась в том, что это было именно «почти»...
Ксирс-Тис-Сат не стала рубить неподатливую кожу шорт, удар её был не скользящим, а колющим. Кирк ощутил острую боль в ягодице, и, когда ксионийка рванула руку назад, он едва не взвыл.
Не вставая с колен Кирк развернулся и нанёс вертикальный удар левой рукой. Рассчитал он всё точно, и двигался быстро, но, очевидно, недостаточно быстро. Вместо незащищённой спины ксионийки лезвия ткнулись в песок.
Кирк торопливо перекатился через голову назад и вскочил на ноги. Проделывая всё это он соображал, что сейчас абсолютно беспомощен и даже самый простой удар отразить будет не в состоянии. Но Ксирс-Тис-Сат почему-то не атаковала, она сейчас находилась уже достаточно далеко, метрах в десяти от Кирка.
Не понял, подумал Кирк. Что происходит-то?! Она же сейчас в течение секунды могла нанести два удара, и победа была бы за ней. В чём же дело-то?! Поиграть хочет, что ли? Как кошка с мышкой?.. Два удара ей всего осталось, чего же она тянет-то?!
Но посмотрев в миндалевидные глаза ксионийки, Кирк похолодел от озарившей его мысли.
Она не хочет победы на ринге, она хочет его убить. И оставшиеся ей два удара Ксирс-Тис-Сат намерена использовать именно для этого.
Кирк ощутил холодок, пробежавший по его спине. Он вдруг отчётливо понял, что левая нога его слушается плохо и стесняет движение ― сказывался первый удар ксионийки. Бедная моя задница, обречёно подумал Кирк. Как там в пословице-то? Дурная голова заднице покоя не даёт, что ли?.. Нет, не пойдёт так, так она меня уделает. А то, что она хочет уделать меня по полной программе ― это уж всякому понятно.
Надо её разозлить, подумал вдруг Кирк. Как тогда, на Санаранийском плато ― когда я только своим злым языком вывел из равновесия ту сволочь. Она-то ведь тоже хотела меня убить ― нельзя было меня не убить, свобода была только одна и на двоих рабов она не делилась. А ей очень хотелось свободы. Как и мне. Вот только сейчас ситуация иная ― я не хочу убивать Ксирс-Тис-Сат, совершенно не хочу. В отличие от неё...
Ксионийка была уже на расстоянии трёх метров ― идеальная дистанция для атаки. Она, слегка согнув ноги в коленях, медленно двигалась по кругу, заходя к Кирку со стороны левой ноги. Кирк двинулся в противоположную сторону, отведя левую руку назад и согнув перед грудью правую. Он напряг пальцы, развёл их и приготовился к удару.
Надо только выждать, лихорадочно думал ван Детчер. Надо только выждать удобный момент, надо только выждать, надо только...
— Кис-кис-кис, ― пропел ван Детчер.
— Мартышечка, хочешь бананчик? ― промурлыкала Ксирс-Тис-Сат. ― Перед смертью, напоследок...
...выждать удобный момент...
— Лучше ананасик, киска, ― проворковал Кирк. ― От твоих бананчиков воняет псиной...
— Нету, мартышечка, ― горестно вздохнула Ксирс-Тис-Сат. ― Придётся тебе умирать натощак...
...удобный момент...
— Тогда сойдут и твои грудки, киска, ― согласился ван Детчер. ― Я всегда думал, что у тебя их должно быть восемь... а оказалось ― две... но они стоят восьми...
В глазах ксионийки что-то мигнуло.
И в этот момент Кирк ван Детчер ударил.
Он вложил в этот удар всю свою силу. Правая рука его понеслась вперёд и лезвия должны были ударить Ксирс-Тис-Сат прямо в горло. Но этого не произошло.
Ксионийка сделала шаг вперёд, взмахнула руками перед перчаткой Кирка, и он услышал громкий скрежещущий металлический звук ― лезвия столкнулись в воздухе. Ксирс-Тис-Сат дёрнула руками в стороны и Кирк взвыл от боли ― ему показалось, что она оторвала ему пальцы. Но одного короткого взгляда было достаточно, чтобы убедиться, что это всего лишь сломались указательное и среднее лезвия на перчатки. И этого же короткого взгляда было достаточно, чтобы пропустить следующий (предпоследний!) удар Ксирс-Тис-Сат.
Ксионийка упала на колени и выбросила вперёд руку. Лезвие её перчатки ударило Кирку в живот и пропороло кожу шорт сантиметра на три ниже пупка.
— Два! ― взвизгнула Ксирс-Тис-Сат.
Кирк вскрикнул от боли, согнулся и отступил назад. И в этот же миг гибкая пружина распрямилась, Ксирс-Тис-Сат прыгнула вперёд, сбила Кирка с ног и повалила на песок. Кирк увидел замершее в нескольких сантиметрах от его лица острое лезвие, затаил дыхание и отвёл глаза. Взгляд его привлекла крупная капля пота на лбу ксионийки. Капля эта сорвалась с золотистой кожи и упала вниз. И пока она летела до щеки Кирка, Ксирс-Тис-Сат осторожным движением, лишь едва-едва оцарапав кожу, провела лезвием по его горлу и хрипло выдохнула:
— Три!..
* * *
Третья планета системы Ранзамара не выделялась ничем особенным в общей массе независимых планет. Как и большинство остальных, она была населена представителями разных галактических рас, точно также обладала весьма посредственными природными ресурсами, не вызывающими жгучего интереса ни у одной из метрополий, и точно так же независимость её была, по большей части, мнимой.
Разумеется, главы кланов Кассилии-III были далеки от того, чтобы диктовать свои условия планете, несмотря на то, что подавляющее большинство её населения составляли именно кассилиане. Точно также не навязывали свои законы Ранзамару-III ни Альгатир-I, ни Ксион-II, ни Межзвёздная Империя Людей. Хотя подданные каждой из упомянутых метрополий имели здесь свои города и занимались кто добычей полезных ископаемых, кто их обработкой, кто сельским хозяйством. Единственным, кто не имел на Ранзамаре-III своих поселений, была Каилишская Ассоциация ― извечный и неутомимый противник Империи.
Система Каилиша насчитывает восемь планет, но лишь три из них пригодны для жизни. Остальные располагают богатейшими природными ресурсами, что дало возможность создать в этой звёздной системе очень сильный и хорошо вооружённый космический флот. Пятью планетами этой системы владела Каилиш-IV, и именно она была самой сильной в военном и промышленном отношении. Однако природные ресурсы Ранзамара-III не шли ни в какое сравнение с ресурсами системы Каилиша и интереса к этой планете Ассоциация не проявляла. Как, впрочем, и остальные метрополии. И так продолжалось не одно столетие. До тех самых пор, пока Межзвёздная Империя Людей не решила использовать Ранзамар-III в качестве разменной карты в большой политической игре.
Эта игра была отчасти спровоцирована Каилишской Ассоциацией, и вполне возможно, что обвинить в случившемся можно было и её. Но ответственность за каждый ход игрока, что ни говори, лежит на самом игроке, а не на том, кто затеял партию.
Суть этой игры не важна, важны последствия. Которые в данной ситуации не могли быть иными.
Наличие на планете жителей Альгатира-I, пользовавшихся во всей галактике дурной репутацией, в значительной степени облегчало задачу. Ничего не стоило устроить несколько провокаций. Но альгатирейцы, в своей обычной манере, принялись играть против всех. Поэтому конфликт возник не между людьми и кассилианами, а между кассилианами и ксионийцами. Однако это была уже сущая мелочь, нисколько не волновавшая Императора Арнольда. Ну, подумаешь ― помимо валета придётся сбросить со счетов ещё и одну шестёрку. Не страшно. Но в данной партии роль шестёрки была уготована Четвёртой Имперской десантной бригаде, которая с подобным распределением ролей оказалась не согласна категорически.
Межзвёздная Империя Людей всегда заботилась о своих подданных. Потому что от безопасности каждого из них зависела и безопасность самой Империи. И где бы ни находился человек, он всегда мог быть уверен, что на страже его интересов стоит славный Имперский военно-космический флот, готовый придти на помощь. Ну или, по крайней мере, отомстить за него...
Беспорядки в городе кассилиан не имели никакого отношения к жившим там людям ― конфликт возник между расами с Кассилиа-III и Ксион-II. Люди в этот момент испуганно прятались по своим домам, со страхом наблюдая уличные стычки между ксионийцами и кассилианами. Да и было-то тех людей немного ― от силы тысяча. И опасения их в первые дни мятежа оказывались совершенно напрасными.
У главарей мятежников имелись списки с адресами людей, и они строго-настрого приказывали не трогать их. Даже когда какая-нибудь группа кассилиан случайно врывалась в дом, где жили люди, они мгновенно остывали, разворачивались и уходили прочь. Некоторые из людей даже ухитрялись прятать в своих домах ксионийцев,
Даже отряды наёмных альгатирейцев, больше похожих на банды мародёров, избегали заходить в дома к людям. Но генерал Роанкам получил совершенно иную информацию. И, как верный солдат, отправился выполнять приказ.
Если бы тот лейтенант, что погиб от случайного выстрела своей же «Кобры», успел предупредить генерала, Роанкам не отдал бы приказа об атаке планеты. Даже если бы это и грозило ему трибуналом. Возможно, он был не достаточно хорошим солдатом ― если принимать за показатель неукоснительное и слепое выполнение приказов командования. Но перехваченное погибшим лейтенантом сообщение ясно давало понять, кто окажется козлом отпущения в этой операции ― независимо от её исхода. И генерал Роанкам скорее готов был пойти под трибунал за невыполнение приказа, чем за массовое убийство.
Когда к столице Ранзамара-III с разных сторон зашли десять штурмовых групп, боевики мгновенно переориентировались ― теперь у них был иной враг. Оставшиеся в живых ксионийцы сумели бежать из города. Оставшиеся в городе люди не знали, что следует бежать.
Мощи Имперских десантников мало кто мог противостоять. Поэтому бóльшая часть кассилиан была уничтожена в первый же час боя. Остатки сумели закрепиться, но, как показывал опыт подобных операций, ненадолго ― кассилиане плохо умели обращаться с техникой, а отряды альгатирейских наёмников к тому времени сочли за лучшее бежать из становившегося уже опасным города.
Новость об атаке десантников разнеслась очень и очень быстро. И тогда уже имевшиеся у главарей мятежников списки с адресами людей пошли в ход...
Империя всегда заботится о своих подданных. И иногда приходилось жертвовать меньшинством ради блага большинства. Вот только меньшинству от понимания этого легче не становилось.
4.
Идти самостоятельно Кирк мог, но ощущения при этом возникали неприятные. Поэтому он даже обрадовался, когда на арену выскочили санитары с носилками. Поеду с комфортом, криво усмехнулся про себя Кирк. Не победил, так хоть покатаюсь...
Кататься ему пришлось недолго ― только до всё той же примерочной, откуда совсем недавно Кирк выходил полный надежд и веры в себя и где теперь его уложили на обтянутый пластиком диван. Сейчас веры в себя у Кирка немного поубавилось и он даже вынужден был сам себя успокаивать ― дескать, он человек, а не ксиониец, выросший бок о бок с этим видом спорта... ну, и так далее. Нельзя сказать, чтобы эти увещевания ему особенно помогли, но к приходу врачей ван Детчер уже воспринимал окружающее почти без отвращения.
Врачей оказалось двое и оба они были людьми. По правде сказать, их в примерочную заявилось трое ― был ещё один хирург с Ксиона-II, но он здраво рассудил, что на сегодня задница Кирка от ксионийцев и так уже претерпела достаточно, сочувственно покивал и удалился прочь.
Работали врачи быстро и наркоз был замечательный ― Кирк ничего не чувствовал, кроме жуткой досады по поводу своей идиотской затеи с турниром, но против этого медицинские препараты были бессильны. Заштопали его быстро, минут за пять. Раны оказались неглубокими и то ли наркоз хорошо подействовал, то ли они и правда были не очень болезненными, но ван Детчер после этой экспресс-операции всех из примерочной выгнал и оделся совершенно самостоятельно. Уходя к себе в номер Кирк несколько секунд размышлял, можно ли (и стоит ли вообще?..) забирать с собой перчатки для ксиболдинга? Типа на память.
Сувенир, конечно же, получался не очень радостный, но лучше, чем ничего. В части можно будет ребятам показать эти перчатки, наплести что-нибудь, продемонстрировать шрамы... хотя, этого-то как раз лучше и не делать. Но, так или иначе, а перчатки ван Детчер забрал, громко заявив в пустоту примерочной: «реквизировано в пользу десантной бригады!..» У себя же в номере он к перчаткам сразу охладел, пожалел о содеянном и бросил их на пол возле кровати.
Оказавшись в номере, Кирк ван Детчер разделся и встал перед зеркалом. Швы были почти незаметными, но слегка чувствовались. Шрама на горле вообще видно не было. Да какой там шрам?! Так, царапинка крошечная, врачи могли даже и не обращать на неё внимания. А остальные...
— А остальные мы никому не покажем, ― хмуро пояснил своему отражению ван Детчер, и пошёл в ванную.
После душа Кирк нарядился в халат и развалился на кровати. И какого чёрта я подписался на этот турнир, в который уже раз подумал он. Что я этим доказал? Кому доказал? И зачем вообще доказывал?
Доказал я этим, что являюсь полным идиотом, сам себе ответил ван Детчер. Кому доказал? Всем окружающим и, в первую очередь, себе. Зачем доказывал? Вот это уже более сложный вопрос. Просто я, наверное, дорвался до вольной жизни. Первый отпуск за всё время службы ― всё понятно. Хотелось восхищённых взглядов, восторгов окружающих, хотелось показать всем вокруг, какой я весь из себя крепкий орешек, железный десантник, гордость и опора Империи. Ну, будем считать, что показал. Хотя и непонятно, зачем.
Не думал я, что эти глупости меня ещё могут интересовать ― я имею в виду мнение обо мне окружающих. После Ксиона-II, после всех тех долгих месяцев плена (я всегда считал это пленом, да и в документах именно так и записано, хотя на самом деле это было самое настоящее рабство), после всего, что было ― доказывать кому бы то ни было свою крутость, это просто мальчишество.
Крутость свою я уже доказал, усмехнулся Кирк, закидывая руки за голову. Всем доказал ― и ксионийцам, и десантникам, и командованию, и себе самому. Жив я, вот она ― крутость. Самая настоящая. А ещё бóльшая крутость, что из того проклятого рейда на Ксион-II вся моя группа вернулась целая и невредимая... ну, почти невредимая... лейтенант Хоггинс ― лёгкое ранение в руку; сержант Ши Вонг ― потеря двух зубов... или трёх?.. не суть, все живы. Да и я жив остался. А пятерых флаер всё равно поднять не смог бы...
Прозвучал мелодичный сигнал, возвещающий о том, что за дверью гостиничного номера находится гость. Тайнис, подумал Кирк. И эта мысль почему-то вызвала у него неудовольствие. Хотя, если подумать, он сейчас как раз после душа, в халате, в постели даже уже, адреналина в крови ― навалом...
Кирк перекатился на правый бок, дотянулся до пульта и вдавил клавишу. Экран осветился и на нём появилось изображение Ксирс-Тис-Сат.
Вот тебе и раз, подумал Кирк. Ей-то чего здесь понадобилось?!
Он нажал на другую клавишу и отпер дверь. С постели Кирк решил даже и не вставать ― какого чёрта, в самом деле?! Он у себя в номере. У себя дома, можно сказать.
— Ты один? ― спросила Ксирс-Тис-Сат, входя в номер и оглядываясь по сторонам.
— Чего надо? ― грубо спросил Кирк.
А с чего это ему быть вежливым?!
— Ты хорошо сражался, ― Ксирс-Тис-Сат подошла к постели и присела на её край.
Одета она опять была в свои прежние короткие обтягивающие шорты телесного цвета и ярко-синюю балахонистую майку. Глаза ксионийки изучали Кирка с неподдельным интересом.
— Где ты учился ксиболдингу? ― спросила Ксирс-Тис-Сат.
— На Санаранийском плато, ― ответил Кирк.
— Дорого пришлось заплатить за обучение? ― поинтересовалась Ксирс-Тис-Сат.
— Меня учили бесплатно, ― сказал Кирк.
— Плен? ― догадалась Ксирс-Тис-Сат.
— Рабство, ― поправил её Кирк. ― Почти сразу после десантных курсов. Моя третья боевая операция. Я тогда ещё лейтенантом был.
— А сейчас?
— Капитан. Слушай, чего тебе надо, а?
— Я содержу школу, ― сказала Ксирс-Тис-Сат. ― Школу по ксиболдингу. Для людей. Понимаешь, я просто хотела узнать, в какую сумму тебе обошлось обучение. Ну, сам понимаешь ― бизнес, ― она смущённо улыбнулась.
— Узнала? ― спросил Кирк.
— Узнала, ― согласилась Ксирс-Тис-Сат. ― Но это моим ученикам не подходит, ― она продолжала улыбаться и вдруг протянула руку и коснулась пальцами живота Кирка. ― Как ты? Не сильно я тебя?..
— Самое главное уцелело, ― криво улыбнулся Кирк.
— Это хорошо, ― серьёзно ответила Ксирс-Тис-Сат.
— Да?! ― изумился Кирк.
— Да...
Рука Ксирс-Тис-Сат скользнула по животу вниз, задержалась на том месте, куда был нанесён удар перчаткой. Чёрт побери, подумал Кирк. Ему вдруг живо вспомнилась Нис-Тнис-Тсир, точно такой же взгляд (Кирк определил его для себя, как всепожирающий), такие же движения. Нет уж, подумал он. Я и тогда, в плену, отказался, а сейчас-то уж тебе, кошечка, и рассчитывать даже не на что...
— Киска, ― усмехнулся Кирк. ― Давай, иди-ка ты к своему... этому самому... как его?.. не помню. Ладно?
— Ты уверен? ― спросила Ксирс-Тис-Сат.
— Абсолютно, ― ответил Кирк. ― Прости, но я не зоофил.
— А я ― зоофилка, ― грустно вздохнула Ксирс-Тис-Сат, убирая руку и принимаясь поправлять на себе майку. ― Мне очень нравятся люди. Поэтому у меня всё в жизни... так вот... не так, как надо... ― она махнула рукой.
— Ну, вот и иди себе к своей мартышке, ― Кирк и сам не понял, как сорвались у него с губ эти слова. Но сейчас, вспоминая слащавого приятеля Ксирс-Тис-Сат, Кирку иные ассоциации, кроме озвученных, на ум не приходили. И слащавый приятель этот почему-то вспоминался не с Ксирс-Тис-Сат, а с рыжей и зеленоглазой Тайнис.
Что же касается Ксирс-Тис-Сат, то она киркову аттестацию восприняла совершенно спокойно.
— Ему сейчас не до меня, ― невесело усмехнулась она. ― Наши мартышки сейчас в баре, очень мило проводят время.
— Кто? ― не понял Кирк.
— Моя мартышка и твоя, ― пояснила Ксирс-Тис-Сат. ― Ну, эта... рыжая такая.
— В баре? ― тупо переспросил Кирк.
— Ну да, ― кивнула Ксирс-Тис-Сат. ― А ты что, совсем глупый?! Ты что, ничего не понял? Она же просто подставила тебя. Наверное, ты ей слишком много о себе наплёл, нахвастался сильно, ― ксионийка усмехнулась. ― Вот она и решила, что сможет с твоей помощью избавить мою мартышку от меня. Денег у меня много, мартышка бы всё унаследовала, так что... дальше объяснять? ― Ксирс-Тис-Сат рассмеялась.
Кирк промолчал.
— Ты извини, что я это говорю, ― сказала Ксирс-Тис-Сат. ― Не надо было, наверное, ― она поднялась и шагнула к двери. ― И оставлять тебя в живых, наверное, не надо было, ― добавила она. ― Всё равно ничего не получилось... но должна же была я попробовать... ― она пожала плечами и вышла из номера, не закрыв за собой дверь.
— Кошка драная, ― проворчал ей вслед Кирк. ― Зоофилка несчастная... дура...
Настроение, как ни странно, испорчено не было. Кто ему Тайнис, в конце концов?! Случайная женщина, встретились ― разбежались. Ничего особенного. Зато будет, что вспомнить...
Кирк перевернулся на живот и поморщился. Раны слегка давали о себе знать, видимо, кончалось действие наркоза. Врачи уверяли, что больно не будет, и что шрамов не останется... А! Ерунда! Мало у меня шрамов, что ли?! А к боли мне вообще не привыкать...
Дверь осторожно шевельнулась, распахнулась шире. Кирк поднял голову и попытался заглянуть себе за спину ― кого это ещё принесло? Но краем глаза он увидел лишь много рыжего и пышного. И тут же знакомый голос с внезапно опостылевшей интонацией произнёс:
— Милый? Как ты?..
— Пошла вон, ― ответил Кирк.
— С тобой всё в порядке?.. А почему дверь открыта?..
— Я сказал ― вон отсюда! ― рявкнул Кирк.
Дверь захлопнулась и в номере стало тихо.
— Мартышка!.. ― презрительно произнёс Кирк ван Детчер во весь голос. Но его уже никто не слышал. А может быть, это даже и хорошо, что никто не слышал.
* * *
Планеты так называемого «идеального типа» (очень походившие своими условиями на легендарную Гелиос-III) в галактике встречаются крайне редко. И каждая из них рано или поздно превращается в курорт. Метрополия, получившая такой дорогой подарок судьбы, как правило охотно делится с остальными лакомым куском. Разумеется, не бесплатно ― стоимость небольшого клочка поверхности зачастую превышает стоимость иной планеты с условиями попроще. В результате возникает даже не один, а несколько курортов, которыми заправляют представители различных галактических рас. Местное население (если оно на таковой планете обнаруживается) стремительно приобщается к благам цивилизации. Разумеется, это касается только представителей основных галактических рас, чьи предки когда-то высадились на обнаруженной планете. С иными и разговор иной ― не будешь же всерьёз принимать за разумных обитателей планеты колонии кристаллов или, например, насекомых. Даже если и у тех, и у других имеются все признаки разума. В галактике и без них не повернуться, а трагическая экспедиция крейсера второго класса «Непобедимый», возглавляемая Хорпахом, на Регис-III до сих пор ещё была свежа в памяти.
Обитатели же планеты, признанные достойными жить на своей родине, мгновенно знакомятся с такими, в высшей степени полезными вещами, как отели, курорты и казино...
...спиртное, наркотики, азартные игры...
...мошенничество, воровство, проституция...
Впрочем, будем справедливы ― все присущие цивилизации грехи были не чужды местному населению ещё до появления исследовательских экспедиций. Может быть, не в таких формах и не в таком количестве, но это уже сущие мелочи. Да и потом, никто и никогда не навязывал местным жителям своих условий. У них имелась полная свобода выбора: оставаться в зоне зарождающихся курортов и обучаться премудростям обслуживания богатых туристов или же тихо и спокойно собрать вещички и убраться куда-нибудь подальше ― в места не столь привлекательные и уютные.
До настоящих боевых действий дело доходило крайне редко. Известен лишь один случай, когда на Вальгалла-III, где обитали потомки людей, произошла подобная неприятность, впрочем, достаточно быстро разрешившаяся. На Третьей Вальгалла буквально через месяц наступили тишина и покой, а ещё через полгода планета уже радостно принимала первых туристов.
И люди и чужие любили отдыхать на подобных планетах ― там можно было найти идеальные условия обитания для представителей любой расы.
У каждой планеты всегда оказывалось несколько хозяев ― и людей, и чужих. И каждый устраивал там уголок по своему вкусу.
Влажные, насыщенные растительностью джунгли для обитателей Кассилиа-III; сухие и прохладные пески для жителей Ксиона-II; каменные россыпи и горные пики для привычной к ним расе с Альгатира-I; даже холодные снега и льды для гостей с Таира-III. И любые, даже самые экзотические, условия для подданных Межзвёздной Империи Людей.
Здесь можно было отведать блюда любой кухни галактики, здесь можно было повстречать любого представителя разумных существ. Курортные планеты являлись своеобразным котлом, в котором на время сплавлялись самые различные расы ― чтобы потом покинуть планету и вернуться к своим делам, к своим мирам и привычкам. И снова снисходительно, презрительно или высокомерно рассуждать об иных расах, снова считать себя венцом творения этой вселенной.
Одной из таких планет и была четвёртая планета в системе Картиса. Орбиту охраняли сразу четыре боевых корабля ― два из них принадлежали Империи, один ― Каилишской Ассоциации, и ещё один ― клану Лицв с Кассилиа-III. С местным же населением на Картисе-IV проблем никогда не возникало ― его тут просто-напросто не было обнаружено. Колонии же кристаллов, которые научная экспедиция упорно причисляла к разумным, были всего лишь колониями кристаллов и Имперская Академия Наук со временем опровергла эти ошибочные и крайне вредные для развития экономики выводы. Сейчас каждый турист мог полюбоваться сказочными переливами света в глубоких пещерах и даже взять с собой на память какой-нибудь из многочисленных сверкающих камушков ― за некоторую плату, разумеется.
Иными словами, Картис-IV был тем местом, где можно спокойно и недорого (относительно, конечно) отдохнуть. И где каждый день совершал посадку челнок с какого-нибудь туристического корабля (посадка более крупных объектов на планете была запрещена). Единственными недостатками Четвёртой Картиса можно было считать то, что она оказалась самой близкой планетой к Ранзамару-III.
* * *
За истекшие два часа пребывания в номере отеля Кирк окончательно пришёл в гнусное настроение.
Во-первых, ему не давала покоя выходка Тайнис ― он до сих пор не мог простить, что она его подставила. Да, фактически подставила, самым элементарным образом, как мальчишку. Его ― боевого офицера! Использовала, словно пешку в игре, чтобы получить какую-то (чёрт его знает, какую именно, но это уже и не важно) выгоду. Чёрт побери, ещё раз! Ещё тысячу раз!!!
Во-вторых, Кирк никак не мог отойти от своего поражения на турнире. Да, конечно, он человек, а не ксиониец. Это они с детства привыкли перчатками махать, а он... Чёрт возьми опять же! Ван Детчер же провёл немало времени на Ксионе-II, и если бы он был таким уж никчёмным бойцом, то и до сих пор бы торчал на Санаранийском плато! А этой девчонке едва ли минуло шестнадцать...
А ещё она ему глазки строила. Издевалась, надо полагать. В какое сравнение грубый и неотёсанный офицер может идти с тем самым прилизанным типчиком? Тот тебе ― и так, и эдак, и «родная», и «дорогая»! А Кирк?! Послал подальше ― и все дела!
Странно, всё-таки, что существа различных рас настолько находят общий язык... А впрочем, не странно как раз-таки, а наверное даже и хорошо. Только, вот ведь какая штука получается... Когда представители двух рас готовы перерезать друг другу глотку ― это плохо, это война, кровь, боль... А когда взаимопонимание между ними достигает того уровня, что они оказываются в одной постели ― опять-таки плохо. Потому что идёт в разрез морали, принципам, привычкам и прочим необъяснимым вещам. Но с какой стороны ни посмотри, а производить на свет живых существ гораздо лучше, чем их убивать. Впрочем, от представителей разных рас дети не рождаются...
Да какие там иные расы?! Тут свои же подставляют так, что мало не покажется, подумал Кирк. Интересно, чего, всё-таки, добивалась Тайнис? Она правда была уверена, что я сумею убить Ксирс-Тис-Сат?! Дура она тогда, больше никто. Хотя... Может быть, и не такая уж дура...
Кирк подошёл к вмонтированному в стену компьютеру и, напрягая все свои способности, припомнил коды информационных каналов. После десяти минут упорного перебирания клавиш, Кирку удалось выяснить, что информация о том, что капитан ван Детчер был на Ксионе-II, имеется в архивах трёх каналов. На одном вообще ― подробнейшее описание и даже несколько фотографий. Архив был старым, как раз того самого года, когда Кирк вырвался из плена. И там, кстати, было написано о нескольких победах Кирка в турнирах по ксиболдингу. Преувеличенно, конечно, но тут уж, кроме самого себя, винить некого ― расхвастался перед журналистами, сам виноват.
Так, теперь вспомнить бы коды доступа к каналу слежения военного ведомства...
Вспомнил их Кирк на удивление быстро. И обнаруженная там новость его совершенно не удивила.
За последние три дня к архиву новостного канала, где живописались подвиги ван Детчера, обращались дважды. Один раз ― только что, и ещё один раз ― позавчера. Оба обращения были с четвёртой планеты Картиса. Ну, только что ― это сам Кирк. А позавчера ― тут тоже комментариев не требуется.
Молодец, Тайнис, усмехнулся Кирк. На вид ― простушка такая, дурочка дурочкой, глупышка пустоголовая. А ведь она всё просчитала... ну, по-своему просчитала, по-глупому. Но идея вполне понятна. Одного она не учла ― что я турнир проиграю.
Чёрт возьми, огорчённо подумал Кирк. Неужели я настолько предсказуем?! Настолько, что каждая встречная-поперечная... ну, в общем... каждая, повалявшаяся со мной в постели женщина способна предугадать мои поступки? М-да... хвастаться тут особенно нечем...
Вот ведь, пакость какая, подумал Кирк. И чего я переживаю?! Ну, проиграл я бой, ну и что?! Зато в стар-покер выиграл, и немало. Сколько там у меня сейчас на счету? Тысяч тридцать, наверное? И чего же я тогда мучаюсь? Чего мне неймётся?..
Кирк замер и прислушался. Он вдруг понял, что в распахнутое окно, вместе с волнами свежего приятного воздуха и шелестом листвы доносится ещё какой-то звук. Необычный звук. Знакомый, очень знакомый, но такой, какому здесь быть совершенно не полагалось. Звук этот делался слышнее, он нарастал, наливался мощью, и вдруг резко изменился, сделался тоньше...
Да ведь это же флаер, обалдело подумал Кирк. Точно, тяжёлый десантно-штурмовой флаер «Кондор», шесть человек экипажа ― два пилота и четыре стрелка; вооружение ― четыре тяжёлых корабельных станковых плазморазрядника «Удав»; рассчитан на боевую группу от двадцати до тридцати единиц личного состава... Такими флаерами комплектуются Имперские линкоры и корветы. Только вот...
Что делать здесь тяжёлому десантно-штурмовому флаеру?!
Кирк метнулся к окну, и успел увидеть опускающуюся на площадь перед отелем чёрную громадину боевой машины. Точно, «Кондор», обалдело подумал он. Какого чёрта?! Военное ведомство прислало сюда ещё кого-нибудь на отдых? И на боевом флаере?
Погоди, сказал себе Кирк. Что за идиотская мысль?! Да и потом, на орбите же торчат сторожевые корабли, мимо них никто просто так не пройдёт.
Кирк задрал голову вверх, словно бы собираясь разглядеть в ярко-синем небе космические корабли. Но увидел только ещё одного «Кондора», заходящего на посадку куда-то севернее, и двух «Акул», как раз в этот самый момент выпустивших из своего чрева лёгкие «Беркуты».
Кирк посмотрел на площадь ― из флаера стремительно выскакивали десантники, в боевом камуфляже, с «Драконами» в руках.
Кирк метнулся к своей одежде и натянул брюки. Что-то случилось, отчаянно думал он. Что-то нехорошее. Но ― что?
Война?
Чушь! Его бы уже выдернули с курорта по тревоге. Тогда что?
Кирк торопливо застегнул рубашку, нацепил пиджак и кинулся к дверям. И уже открывая дверь Кирк услышал в коридоре грохот тяжёлых шагов. И на пороге его встретил суровый десантник с «Драконом» наперевес.
— Солдат! ― в привычной манере рявкнул Кирк. ― Какого чёрта тут творится?! Докладывайте!..
Привычная манера Кирка ожидаемого эффекта не возымела ― трудно было правильно оценить произнесённое, если оно исходит от какого-то молодого и небрежно одетого штатского. Поэтому десантник отреагировал совершенно неожиданным для Кирка образом ― ударом приклада в живот.
Упав на колени и хватая широко раскрытым ртом воздух, Кирк услышал вопли и крики, доносящиеся из других номеров. Кого-то волокли, кто-то отбивался и истерично верещал, кто-то доказывал, что он прямо сейчас уже должен уезжать, кто-то наоборот ― что только что приехал, кто-то предлагал деньги, кто-то невнятно угрожал. И над всем этим ― грохот солдатских ботинок, незабываемые запахи армии, грубые и короткие, режущие, словно удар приклада, команды.
— Встать! ― десантник пнул Кирка носком ботинка по голени. Но несильно ― очевидно, ему действительно надо было просто заставить Кирка подняться.
Кирк встал и посмотрел на десантника. Выражение лица у того было ― что надо. Кирк даже на миг пожалел, что этот солдат не в его подчинении.
— Фамилия! ― грозно спросил Кирк, переводя дух. ― Номер части! Солдат! Вы разговариваете с офицером!
Десантник снова вознамерился было угостить Кирка прикладом, но потом передумал и грубо толкнул его стволом в бок.
— Вперёд! ― приказал он.
Кирк вышел из номера и едва не был сбит с ног испуганно верещащей и громко визжащей толпой ― вчерашний молодой человек, что сидел с Кирком за игровым столом, в сопровождении своих четырёх, в данную секунду очень близких к истерике, подружек. Двое десантников с каменными лицами несильно подталкивали их в спину стволами «Драконов», однако даже эти лёгкие касания вызывали у сверкающей группы взрывы испуганного крика. Всякие там «О, нет!», «Ай!» и «За что?» словно бы облаком окутывали семенящую компанию. И Кирк даже немного удивился, услышав прорезавшееся сквозь истеричную завесу грубое и злое «Твою мать!..», произнесённое явно женским голосом.
В коридоре вообще творилось что-то невообразимое. Такое впечатление, словно на курорте неожиданно объявили эвакуацию.
— Солдат! ― капитан ван Детчер снова попытался заговорить с десантником, подталкивающим его своим «Драконом». ― Солдат! Я ― Имперский офицер. Капитан Первой Имперской десантной бригады Кирк ван Детчер. Нахожусь здесь на отдыхе. Хочу знать, что творится. Вы слышите меня, солдат?
Десантник притормозил, задумчиво поглядел на Кирка и неожиданно ответил достаточно мирным тоном:
— Спецоперация.
— Какое подразделение? ― спросил Кирк ― он уже почувствовал уверенность в себе, он снова ощутил себя военным, а не гражданским, которого можно без разговоров куда-то тащить, подталкивая стволом «Дракона».
— Четвёртая Имперская, ― машинально ответил солдат и едва не прикусил себе язык ― сообщать гражданскому номер части и какие-либо сведения о ней?! Мало ли, что он себя называет капитаном!..
Лицо десантника опять ожесточилось и он вновь занёс приклад «Дракона». Но удара не последовало. Потому что Кирк, едва не поперхнувшись от услышанного, выпалил:
— Омар Роанкам?!
Солдат замер. Знать по имени командующего ― этого обычный гражданский точно не мог.
— Следуйте по коридору, ― приказал десантник, неожиданно обращаясь на «вы». ― До конца и вниз, в холл.
Кирк мог бы поклясться, что солдат с трудом удержался от слов «командир» или хотя бы «господин капитан». Поверил, облегчённо подумал Кирк, поворачивая направо и на ходу приводя в порядок свой гардероб. Поверил ― это хорошо. Плохо другое ― непонятно, что тут происходит?
Оказавшись в холле Кирк начал понимать ещё меньше. Здесь, похоже, собрались все постояльцы отеля. Не сами собрались, разумеется ― люди и чужие толпились беспорядочной кучей в дальнем углу, оцепленном шеренгой десантников. Стволы их «Драконов» выглядели угрожающе, постояльцы были в панике, кричали, плакали, о чём-то кого-то умоляли, категорически требовали чего-то непонятного срывающимися от страха слабыми голосами.
В центре холла боком к Кирку стоял десантник с нашивками майора на рукаве. Лица его Кирк не видел, человек разговаривал с каким-то молодым лейтенантом.
Кирк посмотрел на сопровождавшего его солдата. Тот сделал едва заметное движение головой в сторону майора и слабо кивнул. Кирк кивнул в ответ и в три широких шага приблизился к майору. Тот как раз закончил отдавать распоряжения, лейтенант уже развернулся было уходить, но остановился, удивлённо глядя на Кирка.
— Господин майор! ― «дуэльным» голосом (таким обычно офицеры отдают приказания младшим или высказывают возмущение старшим по званию) воскликнул Кирк ван Детчер. ― Объясните, что здесь происходит!
Майор стремительно обернулся. Уже по тому, как он это сделал, становилось понятно, что и у него голосовые связки настроены именно на «дуэльный» диапазон, может быть даже именно после беседы с лейтенантом. Но майор всего лишь открыл рот, ни издав, однако же, ни единого звука. Лицо его сделалось изумлённым, глаза расширились.
Надо сказать, что точно такая же метаморфоза произошла и с Кирком ван Детчером. Он так же мигом забыл всё, что собирался сейчас вот высказывать, требовать, возмущаться. И с губ Кирка сорвался единственный, полный недоумения и удивления вопрос, на краткую секунду опередивший точно такой же вопрос, выпаленный ему майором:
— Ты?!
5.
Владельцем курорта на Картисе-IV, которому так не повезло оказаться в сфере интересов генерала Роанкама, был клан Лицв ― довольно влиятельный и богатый клан с Кассилиа-III, владевший на планете ещё пятью большими курортами. Южнее кассилианских участков располагались территории, бывшие собственностью подданных Империи ― три курорта, значительно превосходившие кассилианские пышностью, изыском и ценами. Кроме этих курортов на Четвёртой Картиса был так же большой остров, всей территорией которого владела Каилишская ассоциация ― редкий случай, когда Империя и Ассоциация заключили сделку о купле-продаже чего-либо, обычно подобные вопросы решались огнём или (чаще всего) не решались вовсе. Остров был самым крупным на планете (остальные кусочки суши даже и островами-то назвать было сложно) и находился в нескольких тысячах километрах от единственного материка. Обширными же районами, расположенными на материке севернее кассилианского курорта, не владел никто. То есть, номинальным владельцем их была Империя, и она даже продавала по дешёвке небольшие (и явно бесперспективные) участки планеты частным лицам под дома и посёлки. Но никакого более или менее развёрнутого туристического бизнеса, могущего привлечь достаточное количество клиентов, там не велось.
Каждый из курортов Картиса-IV охранялся. Каилишская Ассоциация использовала для этих целей морские корабли ― две крупные и хорошо вооружённые посудины, непрерывно курсировавшие вокруг острова. Экипажи их, равно как и находящиеся на борту десантные подразделения, были укомплектованы исключительно каилишцами. Имперские курорты охранялись частными компаниями, в состав некоторых из них, помимо людей, входили так же и чужие. Аналогичным же образом поступали и кассилиане; в составе патруля, следившего за порядком в том или ином отеле, люди и ксионийцы не были редкостью.
Кроме всего этого каждый из владельцев Картиса-IV считал своим долгом оберегать и подступы к планете. На орбите её неотлучно находились два боевых корабля Империи с пятью сотнями десантников на борту (задачей одного из кораблей, по сути, являлся контроль за болтающимся тут же кораблём каилишцев). Четвёртый корабль принадлежал кассилианам. Экипаж и три его боевые группы из пяти целиком были набраны из альгатирейцев. Представители же расы с Кассилиа-III находились на борту в качестве командования и в составе двух небольших боевых подразделений.
Таким образом, четвёртая планета Картиса являла собой довольно редкий случай относительно мирного сосуществования почти всех галактических рас. Это хрупкое равновесие сохранялось в течение многих лет. И оно бы сохранялось и дальше, не появись в околопланетном пространстве Имперский линкор «Таран».
Что такое линкор ― знал каждый. Ни один сторожевой корабль не шёл ни в какое сравнение с ним. Поэтому майор Джошуа Чан совершенно не волновался. Он спокойно объяснил кассилианскому кораблю, что в случае... и так далее. Каилишской посудины поблизости не было, скорее всего, они сейчас находились на другой стороне планеты. Один из Имперских кораблей, судя по всему, пребывал там же ― ну, конечно, следить за каилишцами намного важнее, чем охранять орбиту! А впрочем, одёрнул себя майор Чан, тут я несправедлив. Действительно, каилишцы ― более реальная угроза, чем всё остальное. Не считая, конечно, нашего «Тарана», поправил он себя.
Второй Имперский корабль оказался менее покладистым, чем кассилиане. Может быть, и они бы не стали возражать, но на борту почему-то оказался офицер Имперской безопасности, полковник Фридрих Пойндекстер. И его возмущение превосходило размерами даже линкор «Таран».
Он орал, приказывал изменить курс, грозил расстрелом всем и каждому, обещал, что этот рейд станет последним для всей бригады, и закончил свою гневную тираду клятвенным заверением, что вот прямо сейчас же заберётся в бот и отправится на планету, наводить там порядок.
Майор Чан вежливо пожелал ему мягкой посадки и отключился. С улыбкой глядя на крошечный кораблик, где находилось около сотни десантников, майор подумал, что полковник, из какой бы он там безопасности ни был, всё-таки не окончательный подонок и швырнуть на верную гибель экипаж сторожевого судна не отважится. Повредить корпус линкора всё равно не удастся, а вот в том, какова может быть реакция «Тарана» на даже случайный выстрел ― тут уж сомневаться не приходилось.
Майор Чан и не предполагал, что после захвата курорта ему ещё предстоит встретиться с полковником Пойндекстером лично. Генерал Роанкам дал ему задание контролировать пленных... то есть, не пленных, чёрт возьми... заложников.
Каждый раз, вспоминая об этом, майор хмурился. Ему никогда не приходилось брать в заложники гражданское население. Но ему не приходилось и наплевательски относиться к службе или не выполнять приказы командира. Тем более такого, как Омар Роанкам ― за генерала майор готов был и в огонь и в воду. И не один Чан был настроен подобным образом ― каждый офицер Четвёртой Имперской, каждый её сержант и солдат готов был умереть за генерала. И та речь, которую произнёс генерал перед отданием приказа о захвате курорта, была совершенно лишней.
Генерал заявлял, что берёт всю ответственность на себя и требовал, чтобы это было зафиксировано в протоколе. Майор отлично помнил, как в этот момент по рядам офицеров пронёсся лёгкий ропот, мгновенно, впрочем, угасший под тяжёлым генеральским взглядом.
Каждый офицер знал и понимал, что в бригаде генерал ― сам бог. И каждый был готов умереть за него. И тем смешнее были требования какого-то офицера какой-то безопасности, настойчиво требующего встречи с генералом.
Эту новость майору принёс лейтенант Дорсон, как раз к самому концу операции по захвату. Все постояльцы отеля уже были собраны в холле, многоголосый гул причитаний и стенаний висел в воздухе над разношёрстной толпой, давил на уши, мешал думать. Но майор терпел ― что ни говори, а этим гражданским сейчас намного хуже, чему ему.
— Значит, требует? ― переспросил Чан лейтенанта Дорсона.
— Требует, командир, ― кивнул лейтенант. ― И с ним ещё два человека сопровождения... или охраны, ― добавил он с лёгкой ухмылкой.
— Безопасность офицера Имперской безопасности надо беречь, ― строго сказал майор Чар, но лейтенант отлично уловил сарказм, и улыбка его сделалась шире.
— Значит, так! ― продолжал майор Чан. ― Господина полковника, ― он подчеркнул голосом эти слова, что вызвало ещё одну улыбку, ― проводить к генералу. А его охрана пусть подождёт снаружи. Пусть они там кого-нибудь посопровождают или пообезопасивают... обезопашивают... чёрт!..
— Ясно, ― кивнул лейтенант и взгляд его убежал куда-то за спину майора, словно там происходило что-то интересное.
— А вы возьмите четверых солдат, ― говорил майор, ― и будьте наготове. Господину полковнику следует выделить сопровождение из числа наших людей.
— Понял, командир, ― лейтенант продолжал смотреть за спину Чану.
— Выполняйте! ― приказал майор.
Лейтенант кивнул, бросил последний взгляд на то интересное, что творилось за спиной майора, и поспешно покинул холл. Что он там увидел, подумал майор, оборачиваясь. Что там такое забавное происходит?..
Внимание майора Чана привлёк какой-то гражданский тип, направляющийся сюда. Самое удивительное то, что конвоировавший его солдат отстал на несколько метров, замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Майор уже приготовился на него гаркнуть, но не сумел. Потому что мгновенно забыл обо всём, когда понял, что к нему направляется не кто-нибудь, а Кирк ван Детчер, капитан Первой Имперской десантной бригады.
* * *
— Джош?..
— Кирк?..
— Чёрт побери!
— Откуда ты?!
— Что творится?
— Ты как сюда попал?
— Почему ― армия? Что происходит?
Майор на миг крепко зажмурился. Проклятье, подумал он. Это же Кирк. Его-то как сюда занесло?!
Майор открыл глаза и выдохнул:
— Говори!
— Это ты говори, Джош! ― возмутился Кирк. ― Какого чёрта тут случилось?
Майор Чан только сейчас понял, что Кирк и не подумал протянуть ему руки. И это кольнуло Чана намного сильнее, чем мысль о том, что в данный момент боевому офицеру приходится выполнять роль сторожевого пса при заложниках.
— Спецоперация, ― ответил майор Чан.
— Не пудри мне мозги! ― повысил голос Кирк. ― Какая, к чёрту, спецоперация?! Правду говори!
— Третья Ранзамара, ― ответил майор.
— И что? ― не понял Кирк.
— Ты не в курсе?! ― удивился Джошуа.
— Я в отпуске! ― взорвался Кирк. ― В законном! И ни о каких третьих ранзамарах я и понятия не имею!
Майор поглядел в бешенные глаза Кирка, немного подумал и в двух словах поведал ван Детчеру всю историю.
Рассказ этот занял от силы минуту, но Джошуа превосходно видел, как меняется лицо Кирка.
— Не может быть, ― произнёс Кирк. ― Не может быть, чтобы бригаду предали!
— Скажи это погибшим, ― возразил Джошуа.
— И что теперь будете делать? ― спросил Кирк.
— Выполнять приказы, ― ответил Джошуа.
— Я хочу поговорить с Омаром, ― заявил Кирк.
— С ума сошёл? ― поинтересовался Джошуа.
— Я хочу поговорить с генералом, ― повторил Кирк с ещё большей настойчивостью.
Майор Чан пристально поглядел в глаза Кирка и вдруг со страшной отчётливостью понял, что перед ним уже не старый боевой друг, а...
...заложник!..
Чёрт побери!..
Это неправильно, так нельзя, отчаянно подумал Джошуа. Это же Кирк, мы же с ним вместе воевали! Так не должно быть! Нет, не должно!..
Надо его провести к Омару, решил Джошуа. Надо сказать генералу, что в числе заложников оказался наш офицер. Надо дать ему возможность покинуть планету... хотя, чёрт возьми! Так Кирк и покинет её! Знаю я этот его взгляд, такими глазами он обычно смотрит через прицел «Дракона»...
— Господин майор!..
Чан обернулся на полный возмущения голос и встретился взглядом с Фридрихом Пойндекстером.
Полковник департамента Имперской безопасности выглядел, словно разъярённое животное. Казалось, ему совершенно наплевать на то, что позади него с угрюмым видом торчат двое десантников с «Драконами» наперевес. Полковник Пойндекстер прибыл сюда восстанавливать порядок, и намерение своё собирался выполнить обязательно. И Кирк, и Джошуа были знакомы с полковником ― когда-то он им плешь проел своими расследованиями трагедии на базе Рильга-II. Да и после того ван Детчеру с Пойндекстером приходилось встречаться, какой-то не вполне здоровый интерес проявлял департамент Имперской безопасности к личности скромного капитана. Кирк подозревал, что виной тому было его пребывание в плену на Ксионе-II, но абсолютной уверенности в этом у него не было.
Пойндекстер тоже узнал и Чана, и даже Кирка, несмотря на его гражданскую одежду. Реакция полковника была неожиданной.
— Хорошо, что вы здесь, господин капитан, ― полковник ткнул пальцем в Кирка. ― Сейчас я поговорю с генералом, а потом вы полетите со мной. Вас отзывают из отпуска ― новое задание... Господин майор! ― видно было, что Пойндекстер забыл фамилию Чана. ― Почему ваши люди не пропускают мою охрану? Почему ваши люди следуют за мной по пятам? Немедленно проводите меня к генералу! Слышите? Не-мед-лен-но!
— Сдайте оружие, ― ледяным тоном приказал майор Чан.
— На каком основании?! ― взвился полковник. ― Не забывайтесь, господин майор!
— На основании моего приказа, ― пояснил Чан. ― Приказа офицера, который может застрелить вас в любую секунду.
— А?! ― казалось, глаза полковника готовы были вылезти из орбит.
— Сдайте оружие, ― повторил Чан.
— Ну, господин майор!.. ― задохнулся от возмущения полковник. ― Уверяю вас, майорские нашивки на своих плечах вы видите в последний раз!
Пойндекстер резко выхватил из кобуры на поясе свою «Кобру» и брезгливо протянул её Чану. Чан, очевидно, тоже был в смятённых чувствах, иначе бы он не сунул пойндекстерову «Кобру» в руки оторопевшего от этого Кирка, стоявшего позади.
Кирк огляделся ― десантники с любопытством рассматривали его. Действительно, гражданская личность с лёгким дальнобойным ручным бластером в руках ― это нечто.
Кирк повертел «Кобру» в руках. Индикатор заряда стоял на максимуме, а индикатор мощности ― на минимуме. Ну, понятно, усмехнулся про себя Кирк. Им там, в штабе, не так-то часто приходится стрелять...
Возмущённый Пойндекстер, в сопровождении двоих десантников, скрылся за стеклянной дверью в глубине холла. Кирк попытался разглядеть, что там, за стеклом, происходит, но не преуспел в этом. Стекло было матовым, по поверхности его расползлись призрачные узоры, долженствующие изображать растения, и что там за ним твориться ― не разобрать.
— Кр-р-ретин! ― проворчал майор Чан в закрытую стеклянную дверь. ― Ты видел?! ― он повернулся к Кирку. ― Как обычно ― весь мир просто обязан крутиться вокруг штабников! Вся армия, вся Империя существует исключительно ради их удовольствия!
— Можно подумать, ― фыркнул Кирк, ― ты впервые видишь штабную крысу.
У него возникло странное ощущение ― словно бы сейчас он вновь был с Чаном на равных, словно бы они опять вместе, плечом к плечу. А всякие там штабники и не относящиеся к делу гражданские, столпившиеся в дальнем углу холла ― отдельно. И даже на охранявших их десантников Кирк начал смотреть иначе.
Очевидно, точно такие же чувства возникли и у майора Чана.
— И какого чёрта он хотел забрать тебя с собой? ― продолжал Чан. ― Какое такое новое задание?! Он что, не знает, что ты в отпуске?
— Как будто его это волнует, ― криво усмехнулся ван Детчер. ― Помнишь, как этот дурак устроил нам с тобой допрос перед самой атакой противника?
— Точно, ― подтвердил Чан. ― Навсегда запомню его слова: «Господин майор, противник подождёт!» ― передразнил Чан полковника. ― «Безопасность Империи ― важнее!» Кретин...
— Стопроцентный, ― кивнул Кирк.
Джошуа Чан вдруг вздрогнул и посмотрел на Кирка совершенно иными глазами. Лицо его похолодело, с него сползло всяческое выражение дружелюбия, оно сделалось словно бы каменным. Майор Чан оглядел Кирка с головы до ног и только сейчас заметил, как тот одет. Кирк тоже вздрогнул ― он понял, что та необъяснимая, едва лишь возникшая между ними ниточка, лопнула, и что он с Чаном опять по разные стороны линии огня.
— Чёрт, Кирк... ― пробормотал Чан. ― Надо с тобой что-то делать...
— Слушай, Джош, сейчас меня не это интересует. ― Кирк продолжал говорить так, словно бы невидимая ниточка всё ещё связывала их. ― Ты мне можешь устроить встречу с генералом?
Майор Чан некоторое время внимательно смотрел ван Детчеру в глаза, потом медленно произнёс:
— Я тебя сейчас проведу к Омару. Поговоришь с ним. Объяснишь, как ты сюда попал.
— И?.. ― осторожно спросил Кирк.
— Может быть, тебе действительно стоит убраться отсюда вместе с этим Пойндекстером, ― задумчиво произнёс Чан. ― Омар настроен решительно, он требует от Императора Арнольда признания того, что всё, случившееся на Ранзамаре-III, было провокацией. Реакцию Императора предсказать несложно. А Омар от своего не отступится. Тебе лучше убираться отсюда. На катере ― тут есть парочка, я видел, ― до сторожевого корабля, а там уже разберёшься...
— Что будет с вами? ― спросил Кирк.
— Мы выполняем приказ, ― коротко ответил Чан. ― Тебе сейчас следует думать о том, что будет с тобой... Короче ― пойдёшь к Омару...
Рация на поясе Чана пискнула, он отстегнул её, поднёс к уху, несколько секунд послушал, а затем лицо его сделалось совершенно чужим. Мрачно подозвав двоих солдат, из числа охранявших постояльцев отеля, он скрылся за стеклянной дверью, куда до него ушёл полковник Пойндекстер. Через секунду он появился, появился и конвоируемый двумя солдатами Пойндекстер, на котором тоже не было лица. Полковник пытался что-то говорить, возмущаться, доказывать, но, похоже, даже он сам не особенно верил в то, что слова его возымеют какой-то эффект. Полковник был бледен и постоянно оглядывался на подталкивавших его в спину солдат. Вся группа быстро прошла через холл и вышла из отеля. До Кирка донеслись последние слова Пойндекстера ― «Господин майор, одумайтесь...», ― и по спине его пробежал холодок. Он понял, что сейчас видел полковника Имперской безопасности в последний раз.
Видимо, понял это не один Кирк ― многоголосый гул, висевший над толпой, сделался тише и нервнее, стали слышнее причитания, стоны и плачь, почти полностью заглушившие возмущённые голоса.
Он сошёл с ума, отчаянно подумал Кирк. Генерал Омар Роанкам сошёл с ума. Он ещё больше ухудшает своё положение, отрезает себе все пути к отступлению...
Чёрт возьми!
Да его пути к отступлению были отрезаны ещё на Ранзамаре-III, понял вдруг Кирк. Генералу сейчас терять нечего. Он просто хочет спасти своих солдат и офицеров, взяв вину на себя, сделать её такой, чтобы уже не вспоминалось о бойне на Третьей Ранзамара. Бред! Это же бред, это не поможет...
Гул над толпой внезапно почти полностью смолк, словно бы кто-то нажал выключатель. Он превратился в испуганный шёпот, по-прежнему перемежающийся всхлипами и плачем. Кирк повернулся к дверям и увидел входящего в холл майора Чана. Выглядел тот далеко не лучшим образом, правая рука его застёгивала кобуру, висевшую на поясе.
Он сошёл с ума, опять подумал Кирк. И сейчас уже у него не было полной уверенности, относятся ли его мысли к генералу Роанкаму или к майору Чану.
Чан подошёл к ван Детчеру и ледяным голосом произнёс:
— Пошли к генералу.
И глаза его при этом были словно из металла ― неживые, гладко-холодные, не отражающие никаких чувств.
— Расскажешь генералу, как ты здесь оказался. Скажешь, что хочешь покинуть планету. Объяснишь... это что у тебя такое?! Ну-ка, дай сюда! ― майор Чан отобрал у ван Детчера «Кобру» полковника Пойндекстера, которую тот всё ещё держал в руках и нахмурился. ― Чёрт знает, что такое... Ладно, не важно. Погоди, я доложу генералу о тебе...
* * *
Генерал Роанкам расположился в помещении, которое когда-то (совсем недавно) занимала внутренняя охрана отеля. Кирк вдруг понял, что не видел в холле никого в форме охраны ― не заметить её было просто невозможно, и сейчас становилось ясно, что охранников больше никто и никогда не увидит. Наверное, они пытались помешать, обречёно подумал Кирк, оглядываясь по сторонам.
Кроме генерала здесь же находился ещё один офицер ― лейтенант, имени которого Кирк не помнил, хотя лицо его и показалось знакомым. Впрочем, был тут этот лейтенант недолго, он как раз собирался выходить, когда Кирк переступил порог. Дверь за ним закрылась, отрезав тревожный гул в холле, и Кирк некоторое время смотрел на стекло, отделившее его от происходящего в этом мире ужаса и сумасшествия.
— Капитан, ― произнёс генерал. ― Слушаю вас.
Генерал Роанкам сидел за столом и белый облицовочный пластик за спиной делал его фигуру контрастнее, а черты лица ― жёстче. Словно на картине, подумал Кирк. Мёртвое лицо, мёртвые мысли...
— Генерал! ― Кирк встал по стойке смирно. ― Генерал, вы совершаете ошибку! Вы...
— Достаточно, ― оборвал его генерал Роанкам.
Кирк замолчал, глядя на генерала. Тот выглядел так, словно был сейчас не здесь. Его не интересовало происходящее, он не воспринимал слова Кирка, даже присутствие его было чем-то из разряда грёз. Ни одна чёрточка не дрогнула на лице генерала. И Кирк вдруг понял, что причина того, что Роанкам выглядит неживым, отнюдь не в белом пластике за его спиной. Игра света и тени тут совершенно не причём, тут всё дело в другом.
Что-то произошло с генералом, понял Кирк. Что-то...
Предательство, сам себе ответил ван Детчер.
Предательство.
Оно убивает веру, оно убивает чувства. Когда всего себя отдаёшь Империи, а в ответ получаешь плевок в лицо, тогда уже перестаёшь верить и в долг, и в совесть, и в честь, и в родину. Да и в жизнь свою тоже перестаёшь верить. Потому что жизнь, отданная тому, в чём сам разуверился, становится не очень-то большой ценностью.
Роанкам неподвижно сидел за столом и тупо смотрел на Кирка. Тягостная тишина царила в помещении. Тягостная и нехорошая ― как на похоронах.
— Капитан, ― медленно проговорил генерал Роанкам, ― вы хотите спасти свою шкуру?
— Генерал! ― возмущённо воскликнул ван Детчер.
— Впрочем, этого всё равно не получится, ― не меняя тона произнёс генерал. ― Полковник Пойндекстер, упоминавший о вас, сейчас уже не сможет покинуть планету.
— Генерал, зачем? ― тихим голосом спросил Кирк.
— Зачем? ― генерал как-то ожил, в глазах его появился блеск. Он словно бы только сейчас впервые задумался над этим вопросом.
— Зачем... ― рассеянно повторил генерал. ― Наверное затем, чтобы никогда больше никто не пытался играть с людьми в военной форме, как с картами или шахматными фигурками. Мы с вами не фигурки, капитан, мы ― люди. Люди в форме. Мы не умеем ничего, кроме одной вещи ― выполнять приказы. Да мы и не должны ничего больше уметь. Потому что только от этого зависит безопасность Империи. Мы не должны уметь думать, мы не обязаны уметь чувствовать, нам не обязательно разбираться в политике ― нам обязательно лишь уметь выполнять приказы. И мы это умеем делать, хорошо умеем. Но я хочу, чтобы наша Империя уважительно относилась к нам. Нас не надо любить, не надо нами восхищаться, ставить нам памятников и слагать о нас стихи и песни. Нас нужно просто уважать. Когда мы делаемся калеками, когда нас ранят, когда мы гибнем ― уважать. За нашу работу, хорошо сделанную работу. И не надо играть с нами, как с картами ― мы не карты, капитан. Мы ― люди. Мы заслуживаем хотя бы уважительного отношения от Империи, которой отдаём свою жизнь...
Кирк ван Детчер поймал себя на том, что в течение всей этой речи генерала невольно кивает ему. Он был полностью согласен с мнением Роанкама, он и сам считал точно так же. Но потом постепенно возникло понимание, каким образом генерал пытается добиться этого уважения, какие это будет иметь последствия для всей бригады.
— Генерал, ваша бригада... ― начал было Кирк, но Роанкам опять оборвал его.
— Бригада здесь не причём, ― возразил он. ― Я официально заявил, что всю ответственность беру на себя. Ни офицеры, ни солдаты непричастны к тому, что здесь происходит.
Кирк невольно усмехнулся. И ухмылка эта подействовала на генерала, как поток холодной воды. Он снова окаменел, всякие проблески жизни в его лице исчезли напрочь. И перед Кирком опять сидел робот, механическая кукла, слепо уверенная в своей правоте.
— Я буду ждать, пока Император Арнольд не признает, что атака на Третью Ранзамара была провокацией, ― безжизненно говорил генерал Роанкам. ― Я буду ждать столько, сколько потребуется. Каждый час я буду расстреливать по пять заложников. Уверен, что здравый смысл у Императора Арнольда вскоре возобладает над личными амбициями. Никто не сможет меня остановить. Никто и ничто. Только смерть. Но она ещё далека, гораздо дальше, чем кажется...
Комнату на краткий миг вновь наполнил гул заложников ― это вернулся лейтенант. Он щёлкнул каблуками и доложил:
— Первая партия готова, генерал!
— Хорошо, лейтенант, ― кивнул Омар Роанкам, и, пристально посмотрев на Кирка, добавил: ― включите в неё и этого человека.
Лейтенант сделал шаг вперёд и крепко сжал локоть Кирка.
— Империя пошлёт корабли и выжжет планету мезонными бомбами, ― сказал Кирк.
— В любом случае, капитан, вам уже терять нечего, ― безжизненно заметил генерал Роанкам.
6.
Первый, кого увидел Кирк, покидая импровизированный кабинет генерала Роанкама, был его старый друг, майор Джошуа Чан.
Друг?!
Хм...
Ван Детчер даже нахмурился, пытаясь думать о нём, как о прежнем своём боевом товарище. Коряво сейчас сидело на Чане это слово ― «друг».
Пока лейтенант, державший ван Детчера за локоть, передавал майору распоряжение генерала, Кирк пристально вглядывался в лицо Джошуа, надеясь уловить в нём хоть проблеск сочувствия. Но тщетно. Лицо Чана напоминало безжизненную каменную маску, мёртвый слепок с того, что когда-то было другом.
Он просто выполняет приказ, подумал Кирк. Ничего личного, просто работа. Работа, которую все мы привыкли выполнять как можно тщательнее.
Чёрт побери! У него работа, у меня работа, у всех нас работа; у каждого, кто носит форму. У генерала Омара Роанкама тоже работа. И в результате его работы моя собственная прекратится через несколько минут, вместе с жизнью.
Нет, не страшно. Совершенно не страшно. Смерти я не боюсь. Не хочу её ― да, но это, скорее, уже привычка... Кирк невольно усмехнулся про себя. Привык я жить, подумал он. Давно уже живу на свете, вот и привык. А вот к чему я привыкнуть не смогу, так это к тому, что человек, с которым ты вчера ещё сражался плечом к плечу, сегодня тебя расстреляет. Выполняя свою чёртову работу...
Но философский настрой Кирку не удавался. Конечно, здорово рассуждать о смерти и жизни в бою, ведь там ещё большой вопрос, убьют ли. А сейчас вопрос лишь в том, как быстро это проделают ― тут уж не до философствования. Это у каждого по молодости лет так бывает, каждому чудится, что в вопросах жизни и смерти решающее слово всегда за ним. И редко кому верится, что может наступить момент, когда от тебя самого совершенно ничего не будет зависеть. С годами, может быть, люди и привыкают к этой мысли, но когда подобное случается рано, когда жизненные планы не только не осуществились, но даже ещё и не оформились как следует... М-да... не заплакать бы ещё на виду у всех...
Чтобы не расстраиваться окончательно, Кирк отвёл взгляд в сторону и увидел вдруг в окружённой десантниками толпе Тайнис. Она была возбуждена, что-то торопливо и очень тихо говорила стоявшему перед ней лейтенанту, испуганно озираясь по сторонам. Прилизанный типчик маячил тут же, за плечом Тайнис, испуганно облизывая губы и крупно дрожа ― это было хорошо заметно даже на таком расстоянии. Вероятно, типчик даже не слышал, что говорила Тайнис офицеру. Офицер же ― напротив, слышал и слушал очень внимательно. Лица его видно не было, но Кирку подумалось, что сейчас оно должно было выражать высшую степень заинтересованности. Тайнис это могла, она это умела ― заставлять собеседника выражать заинтересованность.
Слов Тайнис Кирк не слышал, но движения её губ вызвали у него какие-то очень знакомые и не очень приятные ассоциации. И тут же, прямо без перехода, Кирку представилось, как Тайнис называет этого лейтенанта «милым» и как губы офицера при этом растягиваются в саркастической усмешке. Представилось это легко, совершенно без напряжения. Просто вид у Тайнис был соответствующий ― наигранный интерес в глазах, вежливая улыбочка на мордашке, долженствующая, видимо, означать проявление нежности, и так далее.
Словно кошечка, заприметившая мышку, подумал Кирк, и тут же поправил себя: не кошечка, а кошка ― старая облезлая кошка, отлично понимающая уже, что молодость ушла и вот-вот за ней последует и привлекательность. А ума у неё отродясь не было... старая кошка...
Подумав о кошках, Кирк невольно поискал в толпе глазами Ксирс-Тис-Сат и обнаружил её неподалёку ― ксионийка с решительным видом осторожно пробиралась через толпу к этой парочке. Вот она-то как раз была похожа на кошку ― дикую и бешенную. Взгляд её был настолько хищным и безжалостным, что Кирк на время даже забыл о собственных проблемах, ему стало интересно, что же случится дальше.
Ксионийка находилась уже на расстоянии полутора метров от Тайнис, сейчас она как раз протискивалась мимо того самого кассилианина в гвардейской форме, с которым Кирк играл в казино. Кассилианин резко дёрнулся, глаза его полыхнули алым ― очевидно, Ксирс-Тис-Сат ощутимо его толкнула.
— Вперёд!.. ― Кирк почувствовал, как его крепко берут за левый локоть, и повернулся. За руку его держал Чан.
Кирк зачем-то посмотрел ещё раз на Ксирс-Тис-Сат и увидел, как стоявший позади неё гвардеец-кассилианин вдруг резко оттолкнул ксионийку и метнулся к стоящему перед ней десантнику. Никто и ничего понять не успел. Никто даже не успел сообразить, каким образом красивые, блестящие жёлтыми отсветами пластины на куртке гвардейца превратились в острые лезвия, безжалостно прокладывающие себе дорогу.
Находившийся на пути гвардейца-кассилианина солдат даже не успел повернуться, лезвия ножей свистнули в воздухе, кассилианин сделал быстрое движение локтем левой руки и подбросил отрубленную голову высоко в воздух. Обезглавленное тело десантника мягко осело на колени. Двое стоявших справа солдат начали поворачиваться, но закончить этого движения не успели ― соперничать в реакции с кассилианами могли, разве что, опытные бойцы с Ксиона-II. Стоявший слева солдат обернуться успел, он даже успел понять, что происходит. Но это не спасло и его. А вот дальше...
Дальше по цепи уже шла реакция, солдаты развернулись и направили оружие на взбунтовавшегося кассилианина. Один из них ― стоявший ближе всего к гвардейцу, уже поднял своего «Дракона» и прицелился. Но в эту же самую секунду лицо его словно бы рассыпалось на части и холл огласился диким, нечеловеческим воем, полным боли и страха. А через упавшего на пол и зажавшего брызжущее кровью лицо десантника уже перепрыгивала Ксирс-Тис-Сат. Правая рука её была согнута в локте и с невесть откуда взявшейся на ней боевой перчатки падали крупные и густые капли крови.
Всё это произошло очень быстро, за считанные секунды. И в холле оказалось не так-то много тех, кто способен был мгновенно оценить ситуацию. Но такие, всё же, были.
Ближе к стене в толпе заложников тоже происходило какое-то движение. Давешний молодой человек, окружённый толпой развесёлых девиц, преобразился в миг, резким ударом в затылок оглушил стоявшего перед ним десантника и выдернул у него из рук «Дракона». Кирк на секунду опешил, он никак не ожидал от этого парня подобной прыти. Но в следующую секунду тело Кирка действовало уже самостоятельно, оставив мозгу лишь способность изумляться происходящему.
Ван Детчер присел и развернулся всем корпусом. Одновременный удар обоих его кулаков достиг цели и над головой прозвучал злобный крик. Ван Детчер вскочил, оттолкнул согнувшегося Джошуа Чана на стоявшего рядом лейтенанта и те повалились на пол. Перепрыгнул через упавших Кирк громадными прыжками понёсся к дверям. После второго прыжка Кирк расслышал тоненькое и короткое, как жизнь, пение «Дракона» и рухнул на пол, перекувыркнулся через голову, снова вскочил на ноги и одним прыжком вылетел за дверь. Краем глаза он успел заметить остывающее пятно расплавленного металла на боковой стене ― застывшие капельки чернели в дрожащем над ними воздухе, ― и порадоваться тому, что этот выстрел достался не ему. И через миг, уже оказавшись под открытым небом, Кирк порадовался вторично ― на площадке перед зданием находился лёгкий десантно-штурмовой флаер «Беркут».
Из дверей отеля неслись полные ужаса и боли крики, изредка сквозь них прорывались тоненькие и незаметние для непривычного уха звуки выстрелов десантных плазменных бластеров ― и тогда крики становились громче и испуганнее. Кирк не мог обернуться, он не знал, бежит ли за ним кто-нибудь ― гвардеец-кассилианин, парень, оглушивший десантника или ещё кто. Не стреляют вслед ― и ладно. Останемся живы, обернёмся ― если успеем, конечно...
До флаера от дверей отеля было от силы метров десять. И возле распахнутого настежь люка маячил одинокий сержант с «Драконом». Кирк одновременно посетовал на то, что боец держит оружие за плечом, а не в руках (во время боевых операций такое поведение, как правило, стоит десантнику жизни), и порадовался, что тот не успеет выстрелить. Больше, вроде бы, возле флаера никого не было. Внутри тоже вряд ли кто остался ― «Беркут» рассчитан на трёх человек и скучающий перед ним сержант наверняка был пилотом-стрелком. Может быть даже, что этот флаер является личной машиной генерала Роанкама (тогда угнать его просто обязательно нужно!) или полковника Пойндекстера (тогда своему прежнему хозяину он уже никогда не понадобится). Но в любом случае, иного транспорта поблизости не было. И Кирк бросился вперёд, уповая на то, что сержант не успеет вскинуть оружие и выстрелить.
Шаг, второй, третий... чёрт!
Сержант начал оборачиваться, краем глаза он уловил движение и Кирк понимал, что для того, чтобы выстрелить, сержанту нужно не более двух секунд. Кирку для того, чтобы добежать до флаера, требовалось больше, ему оставалось сделать ещё шагов семь...
...шесть, пять, четыре...
...сержант заметил несущегося к нему Кирка и начал поднимать «Дракона». Ван Детчер увидел мерцающий экранчик индикатора...
...три...
...сержант приготовился стрелять, лицо его сделалось злобным...
...и вдруг!
Гибкая тень метнулась к нему откуда-то сбоку, короткий взмах руками, сдавленный крик, переходящий в булькающий хрип, тело сержанта сгибается, словно подрубленное дерево, выстрел его плазменного бластера буравит покрытие под ногами...
— Давай! ― пронзительно завизжала Ксирс-Тис-Сат, резким движением стряхивая кровь с лезвий своих боевых перчаток.
Кирк одним прыжком преодолел расстояние до «Беркута», ворвался внутрь и рухнул в кресло пилота. Тут же во флаер заскочила и Ксирс-Тис-Сат. А следом за ней ― тот самый гвардеец-кассилианин в сопровождении, почему-то, какой-то невразумительной особы женского пола и человеческого вида... впрочем, человеческого в ней, на самом-то деле, было немного... Кирк рванул рычаги и ударил по клавише, закрывающей люк флаера. Но прежде, чем «Беркут» отреагировал, в кабину его впрыгнул ещё кто-то. Кирк сердито обернулся, словно бы собираясь попросить незнакомца выйти и не перегружать машину.
Альгатиреец. Запыхавшийся, бешено поводящий по сторонам расширенными глазами и нервно оглаживающий свой лысый череп.
— Давай, давай! ― нетерпеливо выкрикнул он. ― За мной следом ещё бегут!..
Кирк машинально бросил взгляд на экран внешнего обзора и увидел, как в дверях отеля с «Драконом» в руках появляется тот самый парень, оглушивший десантника. Он на ходу повернулся и выстрелил куда-то в холл. Затем кинулся к флаеру. Но буквально через два шага повернул налево, рухнул на колено, направил ствол бластера на появившихся в дверях десантников и выпустил две коротких очереди.
— Вверх! ― заорала Ксирс-Тис-Сат. ― Гони, мартышка! Пока они не очухались!..
И уже будучи в воздухе Кирк бросил последний взгляд на стрелявшего с колена парня. Точнее сказать, на огненный цветок, медленно распускающийся там, где ещё недавно стоял человек.
* * *
— Потери? ― спросил генерал Роанкам.
— Двенадцать человек, командир! ― лейтенант всё ещё тяжело дышал после побоища в холле. ― И двадцать четыре заложника.
— Сколько ушло?
— Пятеро.
— И этот... капитан... он тоже?
— Да, командир, ― ответил лейтенант.
— Неудивительно, ― рассеянно обронил генерал Роанкам. ― Подобного следовало ожидать.
— Майор Чан преследует их, ― добавил лейтенант.
— Они, кажется, когда-то служили вместе? ― слегка нахмурился генерал Роанкам. ― Майор Чан с этим капитаном...
— Капитан ван Детчер, ― напомнил лейтенант.
— Да, именно, ― генерал на секунду замолчал. ― Что ж... Майору Чану должны быть известны и характер капитана ван Детчера, и его привычки... Передайте приказ майору, ― голос генерала окреп и зазвенел сталью. ― Любой ценой уничтожить бежавших. Может использовать любую технику, любое количество личного состава...
Лейтенант слушал генерала молча, только изредка кивал.
— ...план расстрела заложников не нарушать, ― продолжал генерал. ― Передачи на всех каналах с нашими требованиями вести непрерывно. О любых вызовах из генерального штаба или от Императора немедленно докладывать лично мне... Идите, лейтенант.
— Есть, командир! ― лейтенант резко кивнул и кинулся из комнаты.
Проводив его взглядом генерал снова впал в апатию. Ему казалось, что мир вокруг него застыл в каком-то нехорошем ожидании. Генерал надеялся, что его поступок привлечёт внимание Императора, штаба или хоть кого бы то ни было. Он до сих пор не верил, что с ним и его бригадой могли поступить столь подло. Поэтому генерал Роанкам с нетерпением ожидал вызова от Императора, беседы с ним ― хотя бы беседы, хотя бы возможности высказать свои претензии лично Императору Арнольду в лицо. Он ждал, что оживёт его передатчик, ожидал услышать полный силы голос Императора.
Этот капитан (как он тут вообще оказался-то?!) генералу был совершенно безразличен. Не было особого смысла преследовать его и остальных, бежавших с ним на «Беркуте». Но полковник Пойндекстер особенно настаивал на том, чтобы капитан ван Детчер был отпущен с ним. Он говорил, что в этом заинтересован лично Император.
Генерал только потому и согласился увидеться с капитаном ван Детчером ― ему было интересно, что такого есть в этом человеке. Вроде бы, ничего особенного. На первый взгляд, во всяком случае. И совершенно непонятно, чем мог заинтересовать Императора этот никому неизвестный капитан. Но, судя по побегу и по тому, как он мастерски угнал флаер, капитан этот был не так-то прост. А если он понадобился самому Императору, то Император может быть совершенно уверен, что ван Детчера он не получит.
Если, конечно, не выйдет на связь с генералом...
Но передатчик молчал, тишина в комнате была полной.
Мёртвой.
* * *
«Беркут» Кирку был знаком ― быстрый и достаточно манёвренный флаер, хотя и очень неудобный. В последнее время поговаривали, что их даже собираются снять с вооружения за ненадобностью ― «Кондоры» намного эффективнее. Уже сейчас «Беркуты» использовались в основном для нужд командного состава и в боевых операциях участие принимали редко. В армии их даже с усмешкой называли «карета» или «паланкин», хотя и в манёвренности, и в скорости те же самые «Кондоры» намного уступали «Беркутам». Но что бы там кто ни говорил, а рассчитан флаер на три единицы личного состава ― пилот-стрелок и двое членов боевой группы. А здесь сейчас находилось пятеро. Правда, Ксирс-Тис-Сат и невразумительное создание женского пола были достаточно миниатюрными, чтобы сойти за одного полновесного десантника, но всё же...
Кирк мгновенно вспомнил ту эвакуацию на Ксионе-II ― как сержант Ши Вонг потерял от страха голову и начал поднимать машину, ещё когда ван Детчеру, тащившему на себе Гринёва, до «Беркута» оставалось метров десять. И как Хоггинс врезал Вонгу по морде, вытащил из пилотского кресла и собирался вообще выкинуть вон. То есть, это я потом понял, что он его собирался выкинуть, подумал Кирк. А в тот момент мне не до того было, я был просто рад, что флаер заберёт и нас с Гринёвым тоже, а не одного только Биггеля. И тут как раз в люке появляется лейтенант Хоггинс ― тянет упирающегося Ши Вонга, пытается выкинуть его из машины и методично, с серьёзнейшим выражением лица раз за разом бьёт его по зубам. А потом лейтенант бледнеет, выпускает сержанта, по рукаву его куртки начинает расползаться тёмное пятно и он исчезает в люке «Беркута»...
Нас тогда, кстати, тоже пятеро было, вспомнил Кирк. И, кстати же, флаер даже отказался подниматься в воздух. От одного пришлось избавляться...
Я оказался то ли самым смелым, то ли самым сообразительным, когда выпрыгнул из «Беркута». Флаер сразу же рванул в небо, а я...
Нет, поправило себя Кирк. Не самым сообразительным или смелым я был. Я был командиром. Моя задача была ― сохранить жизнь своим бойцам, своей группе. И именно за это, а не за благодарности или ордена, я заплатил несколькими месяцами рабства...
А сейчас? Сейчас я не командир?..
И тут же в памяти всплыл огненный цветок, распустившийся на месте парня, стрелявшего по десантникам из «Дракона». А ведь он нас прикрыл, подумал Кирк. Если бы он не отвлёк внимание, если бы не вызвал огонь на себя, неизвестно, успели бы мы взлететь. Люк ещё даже не закрыт был, а один залп в открытый люк ― всё! Братская могила...
Кирк скрипнул зубами и вцепился в рычаги управления. Флаер поднялся над отелем и сделал поворот. Машина слушалась с трудом. Чёрт, с неудовольствием подумал Кирк. Перегрузка! Долбанут сейчас по нам из «Удава» и всё ― здравствуйте, покойная мамаша...
— Туда! Туда давай!..
— Отойди отсюда! ― злобно рявкнул Кирк на сующееся между ним и экраном внешнего обзора невразумительное существо. ― Какого чёрта?!
— Слушай её! ― крикнул кассилианин. ― Она местная! Она знает!
Кирк с ненавистью мазнул взглядом по невразумительному существу ― это действительно оказалась женщина лет восемнадцати-двадцати, одетая во что-то очень яркое, красно-жёлто-оранжевое, плотно облегающее... чёрт, оторопело подумал Кирк. Да это же та самая девица, что была в казино, когда я играл... И не одета она почти, это рисунок такой на теле... Она-то здесь откуда?!
Кирк отогнал ненужные ему сейчас мысли и полностью сосредоточился на управлении флаером. Ярко-жёлтый пальчик девицы упорно тыкал в возвышавшиеся над лесом горы, и Кирк развернул машину в том направлении и выжал из неё всё, на что были способны двигатели. Особого успеха это, правда, не имело ― машина явно была перегружена.
— Прибавь скорость! ― рявкнул в ухо кассилианин. ― За нами погоня!
— Заткнись, ящерица! ― огрызнулся Кирк. ― Мы и так идём на пределе!..
Кирк уже видел на экране преследователей ― две машины, одна из них значительно отставала (это был «Кондор», он и не смог бы их догнать), а вторая висела на хвосте (это уже «Беркут», наверняка не такой перегруженный, наверняка с хорошим стрелком на борту).
— Быстрее, быстрее! ― завизжала размалёванная девица. ― Через вон ту вершину! А там уже море!
— Дура! ― рявкнул Кирк. ― На кой чёрт нам море?!
— Там остров есть! ― взвизгнула девица. ― Я на нём живу! Километров через сто или двести!..
— Идиотка! ― рявкнул Кирк и повернулся к кассилианину. ― Знает, говоришь? Зар-р-раза!..
— Тупые мартышки! ― возмутился кассилианин. ― Пусти меня! Я выкину её из флаера!..
Девица испуганно завизжала, когда гвардеец попытался схватить её за плечи, начала отбиваться и сильно толкнула Кирка. В кабине и без того было не повернуться, на плечах ван Детчер всё время лежало чьё-то горячее и давящее тело, а тут ещё под самым локтем отчаянно завертелось, заотбивалось, визжа, колотя и царапая всё, что можно вокруг...
Флаер, послушный дёрганным движениям Кирка, нырнул вниз, резанул по верхушкам деревьев, завалился вправо и резко взмыл в небо.
— Всех поубиваю! ― надрывая голос заорал Кирк. ― Всех!.. ― он запнулся.
Внизу, где только что был «Беркут», вспыхнул яркий огненный шар. И Кирк понял, что по ним стреляют и что только случайность и возня в кабине помогли флаеру уцелеть. Впрочем, уцелеть ― это слишком сильно сказано. И слишком преждевременно.
Ударной волной «Беркут» подбросило, опрокинуло и потащило прямо к скалам. Кирк постарался выровнять машину, но без особого успеха ― во-первых, она по-прежнему оставалась перегруженной, а во-вторых, тревожно заверещал зуммер и индикаторы обоих левых двигателей истерично заморгали красным цветом.
Последним отчаянным движением Кирк врубил антигравитационные двигатели. «Беркут» швырнуло вниз и вперёд, скорость сильно упала, но всё ещё оставалась достаточно высокой.
— Держитесь! ― проорал Кирк.
В ответ на этот крик в шею ему мгновенно впились тонкие, но цепкие пальчики ― Кирк едва не задохнулся и в глазах у него помутнело.
Флаер врубился в группу высоких и густых кустов, пропахал в нём стометровую широкую просеку и врезался в толстенное дерево.
От удара у ван Детчера ещё больше потемнело в глазах, но ненадолго. Давящая хватка на шею исчезла. Уши заполнили визг, ругань, испуганные крики... но самым страшным звуком продолжал оставаться зуммер, чьё истеричное прерывистое верещание говорило о том, что левые двигатели выведены из строя и очень вероятно, что сейчас взорвутся.
Кирк нажал клавишу, открывающую люк, и крикнул:
— Сейчас взорвёмся! Все ― вон отсюда!..
Покидать флаер Кирку пришлось последним ― к этому моменту зуммер уже заткнулся и кабину наполнил пронзительный, выворачивающий душу наизнанку, свист, от которого хотелось согнуться, присесть и зажать ладонями уши.
Кирк успел сделать не больше десяти шагов, когда флаер взорвался. И следующие три метра пути ван Детчеру пришлось проделать по воздуху.
Упал он удачно ― на кассилианина.
Гвардейцу сейчас было не до гордости, он, наверное, оказался даже рад тому, что огненная волна взрыва прошла по спине Кирка, а не по его собственной.
Кирк почувствовал, как раскаляется и трещит ткань его пиджака, как нестерпимый жар проникает к коже, усиливается, наваливается удушающей, выворачивающей внутренности болью. Громко закричав, Кирк скатился с кассилианина, несколько раз прокатился по земле, приминая густую и странно ломкую траву и сбивая со спины пламя, перевернулся на спину и замер.
В воздухе, прямо над головой, сквозь клубы дыма отчётливо был виден атаковавший их «Беркут». Флаер заложил крутой вираж, пронёсся над лесом, взмыл ввысь и сделал «мёртвую петлю». Кирк сжал челюсти.
Конечно, такие вот штуки мог проделать почти любой десантник, умеющий управлять флаером. Даже сам Кирк постоянно закладывал подобные виражи после удачного выстрела. Но в данную секунду Кирку отчётливо представилась кабина «Беркута» ― мерцающие шкалы приборов и окаменевшее, с плотно сжатыми губами лицо майора Джошуа Чана.
— Спасибо, дружище, ― еле слышно прошептал Кирк ван Детчер. ― Я тебе это обязательно припомню...
7.
Здание отеля представляло собой невысокое семиэтажное строение с зимним садом на крыше. В период снегов (примерно одна пятая годового цикла планеты) постояльцы могли наслаждаться по-летнему цветущим садом, отделённым от холодного внешнего мира защитным полем. Здесь же находились два ресторана, четыре бара и очень уютные гроты и пещеры, в которых желающие могли провести время так, как им заблагорассудится.
Кроме этого сада был ещё и парк. Точнее сказать, часть девственного леса ― умело сохранённая, красиво подстриженная и тщательно ухоженная. Парк располагался севернее отеля и начинался примерно метрах в двухстах от спортивной площадки.
Густая растительность, переплетение лиан, пышные кусты и высокая, по пояс, трава придавали прогулке по парку незабываемые ощущения. В парке так же можно было обнаружить и рестораны, и бары, и уютные уединённые местечки. И даже ― в некотором отдалении, около километра от отеля ― огороженную живой изгородью спортивную площадку и бассейн с прозрачной, слегка подсвеченной водой, что сейчас ― в час заката, окрасившего всё вокруг таинственными и загадочными цветами, было особенно красиво. Возле этого самого бассейна бойцами Четвёртой Имперской десантной бригады и была расстреляна первая группа заложников.
Впрочем, пятеро десантников конвоя непосредственного участия в расстреле не принимали, всю работу выполнил майор Чан. На долю же солдат оставалось лишь следить за тем, чтобы никто из заложников не пытался бежать. И если уж совсем строго говорить, то не расстрел это был, но более подходящего термина для уничтожения группы заложников в голову военным не приходило.
Майор Чан чувствовал себя преданным. И в душе его всё ещё клокотали ненависть и возмущение, направленные на своего бывшего товарища капитана Кирка ван Детчера.
Чан, войдя в положение ван Детчера, устроил ему встречу с генералом Роанкамом, помог состояться беседе, которая могла изменить ситуацию. Ну, не изменила, что ж теперь? Разве в этом вина майора Чана? А Кирк поступил совершенно непорядочно ― бежал. Если бы не он, никто из затеявших драку в холле, не ушёл бы. Кирк единственный, кто умел управлять флаером. И эти свои способности он использовал во вред Чану.
Генерал Роанкам, выслушав доклад майора Чана, задумчиво посмотрел на него и спросил:
— Вы уверены, что никого из беглецов не осталось в живых?
— Нет, командир, ― честно ответил майор. ― Мне показалось, что я видел убегающих.
— Показалось? ― переспросил генерал.
— Да, ― кивнул майор. ― Я не могу за это поручиться, но я не могу поручиться и за то, что никого не осталось в живых.
— Вы хорошо знаете этого капитана... ван Детчера? ― спросил генерал.
— Достаточно хорошо, ― ответил майор Чан, ― чтобы сомневаться в успешном выполнении своего задания.
— Хм... ― нахмурился генерал. ― Как вы полагаете, майор, что он теперь предпримет?
— Капитан ван Детчер будет уходить в горы, ― заявил майор Чан. ― Он долгое время провёл на Ксионе-II и в горах ориентируется хорошо. Он сумеет спрятаться так, что никто его не найдёт. Но я уверен, генерал, что капитан ван Детчер прятаться не будет.
— Вот как? ― неприятно изумился генерал. ― А что же он будет?
— Пробираться сюда, генерал, ― майор Чан заиграл желваками. ― Он вернётся, генерал, я уверен. Скоро стемнеет, и... ― майор Чан не закончил и без того понятной фразы.
— Этому надо помешать, ― сделал вывод генерал. ― Сейчас вы займётесь первой партией заложников, а после ― капитаном ван Детчером. Возьмите свою группу и отправляйтесь к месту падения флаера. Думаю, следы там должны остаться. Хотя... ― генерал с сомнением поджал губы.
— С ним, кроме военных, есть и гражданские, ― успокоил генерала майор Чан. ― Так что, следы наверняка останутся.
— Хорошо, майор, можете идти, ― кивнул генерал.
Этот разговор всё никак не шёл из головы майора Чана. И сам разговор, и взгляд, каким одарил его на прощание генерал Роанкам. Всё время ― пока заложников конвоировали в лес, пока сковывали их наручниками, пока майор заводил часовой механизм напалмовой мины, ― всё это время перед лицом майора стоял этот взгляд. И лишь изредка он сменялся другим ― полным силы и ненависти взглядом Кирка ван Детчера.
Может быть, этот второй взгляд и не был полон ненависти, но майор Чан считал иначе. Он отчётливо видел, как усмехается Кирк. Кирк, его старый боевой товарищ. Человек, которому он пытался помочь. И который предал его, бежав из-под стражи и уведя с собой ещё несколько заложников.
Иногда майору казалось, что что-то в его рассуждениях не так, что где-то в них имеется слабина ― будто неисправная деталь в механизме, до поры до времени ведущая себя, как полагается. Но стоит лишь механизму оказаться в критическом режиме, как эта самая деталь ― хлоп! И выйдет из строя.
Но майор Чан упорно гнал от себя подобные мысли. Не до них ему сейчас было, не до них. И когда меж стволов деревьев полыхнула ослепительная вспышка, оборвавшая вопли и мольбы пятерых заложников, в душе майора Чана окончательно окрепла уверенность в своей правоте. Словно огненный цветок начисто стёр все сомнения и колебания. Может быть потому, что майор вспомнил другой огненный цветок ― распустившийся на месте падения сбитого им флаера.
— Возвращаемся! ― приказал майор Чан солдатам. ― Вы останетесь в отеле, а вы двое ― полетите со мной.
Ответом ему было дружное: «Есть, командир!..», в котором майор Чан нисколько и не сомневался.
* * *
— Нужно пробиваться к космодрому! ― гвардеец-кассилианин был настроен очень решительно. ― Ночь. Снимем охрану. Взлетим.
— И куда ты полетишь, парень?! ― изумился Кирк ван Детчер. На орбиту? Ну, допустим. А потом?
— «Свободный Лицв»! ― гордо пояснил кассилианин.
— Кто?! ― не понял Кирк. ― А-а! Ваш корабль! Может быть, для тебя это будет новостью, ― Кирк подпустил в голос язвительности, ― но хочу сообщить, что «Кондоры» просто так на голову не сваливаются. А значит, на орбите торчит Имперский линкор десантной бригады. Успеют ли нас подобрать твои крокодилы ещё до того, как десантники нас уничтожат?..
Глаза кассилианина яростно пылали огнём. Он стиснул зубы и молча слушал Кирка.
— Кроме того, ― продолжал Кирк, ― если мне не изменяет память, больше половины экипажа этого вашего террариума составляют альгатирейцы, ― Кирк метнул неприязненный взгляд на маячивший справа лысый череп. ― И неизвестно ещё, не спустили ли с ваших ящериц кожу эти «преданные» своему слову наёмники...
Кирк и сам не понимал, для чего пытается разозлить кассилианина, и совершенно уже непонятно было ему, для чего надо было задевать альгатирейца. Впрочем, последнему все слова Кирка явно были безразличны ― чужой равнодушно и даже с некоторым интересом прислушивался к перепалке, словно бы она его и вовсе не касалась. Ксионийка тоже казалась равнодушной, но Кирк заметил, как напряглось её тело, готовясь к прыжку. На кого? Непонятно. Да и плевать, в сущности. Что же касается женщины, то испуганнее её Кирк в жизни ещё не видел живого существа.
— Ты! ― глаза кассилианина злобно полыхнули красным цветом. ― Ты, поганая мартышка!..
Кирк ван Детчер набрал полную грудь воздуха, но увидел испуганные глаза разрисованной девицы и запнулся. Что мы делаем, подумал вдруг Кирк с неожиданной ясностью. Что я делаю? ― тут же поправил он себя. Нам сейчас надо быть вместе. Нам сейчас не ссориться надо, а наоборот...
— Мои извинения, почтеннейший, ― Кирк изо всех сил старался, чтобы голос его звучал ровно. Он не знал, существует ли в кассилианском языке такое обращение ― «почтеннейший», ― но ничего лучшего ему в голову просто не пришло.
Кассилианин молча смотрел на Кирка и по взгляду его невозможно было понять, продолжает ли он сердиться. Впрочем, кассилиане сердились всегда и на всех...
— Кирк ван Детчер, ― представился Кирк. ― Капитан Первой Имперской десантной бригады.
Кассилианин молчал, продолжая проедать Кирка алым взглядом.
— Ксирс-Тис-Сат, ― подала голос ксионийка, понявшая намерение Кирка. ― Мастер второй ступени по ксиболдингу, конторол штурмового отряда в запасе.
Кирк, на некоторое время забыв о кассилианине, удивлённо посмотрел на Ксирс-Тис-Сат. Конторол ― это примерно как капитан в Империи. Кто бы мог подумать, что этот ребёнок... впрочем, шестнадцать лет для Ксиона-II ― это уже далеко не ребёнок.
— Арги, ― произнёс альгатиреец.
Лицо его при этом выражало такое неудовольствие, что Кирку показалось, будто альгатиреец выругался по адресу Ксирс-Тис-Сат.
— Моё имя, ― пояснил альгатиреец, заметив настороженный взгляд Кирка. ― Арги. Вы уж извините, ― ехидно добавил он, ― но мы попроще, у нас семей и кланов нет. Так что, просто ― Арги. Телохранитель... бывший. Тело, которое мне предназначалось хранить, ― усмехнулся альгатиреец, ― скорее всего сегодня уже расстреляли. Так что я теперь, можно считать, безработный.
Кирк оглядел альгатирейца с ног до головы, и с изумлением увидел, что на плече его висит «Дракон».
— Во флаере был, ― пояснил Арги, поправляя оружие. ― Успел забрать. Мало ли, что может случиться? В такой заварушке самое лучшее ― иметь под рукой оружие.
— Молодец, Агри, ― похвалил его Кирк.
— Только не агри, а Арги, ― поправил его альгатиреец. ― «Агри» на нашем языке означает «обед», а мне в эту категорию записываться ещё рано.
— А я ― Патриция Вернер, ― с готовностью влезла в разговор размалёванная девица. ― Я тут живу. И работаю... в отеле... работала, то есть... ― она замолчала.
Кирк в упор посмотрел на кассилианина, стараясь не мигать под взглядом его алых глаз. Впрочем, бешеный цвет в них уже начинал тускнеть, кассилианин высокомерно прищурился и снисходительно произнёс:
— Рантон-Нул, верхний сит первого ряда клана Нул...
Ого, подумал Кирк. Сплошь одно офицерство. Первый ряд ― личная гвардия главы клана. Сит ― это командир крупного подразделения, мелкими там командуют, кажется, то ли тругл, то ли трагл, то ли... ещё как-то так. А Рантон-Нул у нас не просто сит, а верхний... Верхний сит ― это... стоп! Главнокомандующий?! Ничего себе...
Клан Нул, подумал Кирк. Что-то такое я слышал об этом клане. То есть, не о самом клане, а о событии, как-то связанном с ним. И совсем недавно...
Кирк вздрогнул. Он вдруг вспомнил, что он слышал о клане Нул и от кого именно. Это было действительно совсем недавно ― в холле отеля, во время разговора с Джошуа... то есть, с майором Чаном.
— Это ваши устроили резню на Третьей Ранзамара? ― спросил Кирк, и тут же понял свою оплошность.
Глаза кассилианина вновь разгорелись, он подался вперёд и злобно произнёс:
— Не смей приравнивать отщепенцев к великому клану! Они бросили свою землю! Забыли имена предков! Они ― позор клана!..
— Ладно, прости, ― Кирку стало неловко. ― Я не хотел обидеть тебя, Нул...
Только благодаря чуду Кирку удалось увернуться от удара в лицо. Второго удара ему удалось избежать, перехватив руку кассилианина.
— Моё имя ― Рантон-Нул, ― прошипел кассилианин. ― Запомни это, грязная обезьяна! Не Нул или как ты там ещё придумаешь, а Рантон-Нул! Запомни это крепко!!!
— Я запомню, ― спокойно ответил Кирк. ― Не сердись, Рантон-Нул. Я плохо знаю обычаи Кассилиа-III.
— Отпусти, ― повелительным тоном произнёс Рантон-Нул, и Кирк с облегчением разжал пальцы ― удерживать руку крепкого кассилианина было очень нелегко.
— Хорошо бы тебе побывать в плену и на Третьей Кассилиа, ― пространно заметила Ксирс-Тис-Сат, и пояснила: ― Это дало бы тебе возможность ознакомиться и с тамошними обычаями.
— Госпожа конторол в запасе, ― холодно бросил ей Кирк. ― Извольте замолчать.
— Темнеет, ― подал голос альгатиреец Арги. ― Надо что-то решать, скоро в лесу ничего не видно будет.
— Я предлагаю идти в горы, ― сказал Кирк. ― Там мы сможем укрыться. Ты знаешь эти места? ― он вопросительно посмотрел на Патрицию Вернер.
— Ну-у-у... ― неуверенно протянула она. ― Там, в горах, должны быть пещеры... говорят, что должны...
— А за горами ― море и остров... ― еле слышно буркнул Рантон-Нул. ― Где она живёт...
— У нас нет другого выхода, ― сказал Кирк. ― В лесу нас в два счёта выследят.
— А в горах ― нет? ― удивился Арги.
— Может быть, что и нет, ― кивнул Кирк. ― И я, и Ксирс-Тис-Сат ― мы умеем прятаться в скалах. Так что, там у всех нас будет больше шансов...
Речь ван Детчера была прервана слабым писком. Все посмотрели на Арги ― звук исходил он него. Альгатиреец недоумённо огляделся по сторонам и поджал губы.
— «Дракон», ― пояснил Кирк. ― Дай-ка сюда...
Он отобрал плазменник у Арги, поиграл кнопочками и нахмурился.
— Сюда идёт флаер, ― заявил Кирк, тыча пальцем в яркую метку, медленно ползущую по экранчику «Дракона». ― Самое большее, через полчаса они будут здесь. Судя по всему, это не «Кондор», а «Беркут». Значит, там может быть не больше трёх человек. Хотя... ― Кирк неприязненно оглядел своих спутников. ― Нас в «Беркут» набилось гораздо больше...
— Может быть, устроим засаду? ― предложила Ксирс-Тис-Сат.
— Бесполезно, ― буркнул Кирк. ― Даже если их там трое, то это будут трое десантников. Вооружённых десантников, хорошо вооружённых. А у нас ― один-единственный «Дракон», да и тот, ― Кирк глянул на индикатор, ― на три четверти разряжен. Полторы минуты хорошего боя ― и всё! Бесполезно, ― повторил он. ― Мартышкин труд...
— Ну, тогда это как раз для тебя, капитан, ― рассмеялась Ксирс-Тис-Сат.
— Ладно, зоопарк, хватит упражняться в остроумии, ― резко оборвал её Кирк, закидывая плазменник за спину. ― Пошли к горам. Они должны быть недалеко ― километр или полтора отсюда...
* * *
Капитан Эрнандо Фостер чувствовал себя обманутым. Нет, Тайнис выполнила всё, что обещала. Но ощущение оставалось такое, словно бы ему подсунули вместо обещанного праздничного обеда стандартный походный пищевой паёк. Паёк этот был завёрнут в яркую и красочную фольгу, манившую игриво переливающимися звёздочками, снабжён очень красивой голографической рекламой в сопровождении приятной мелодии, но на вкус сухого, царапающего горло брикета положительного влияния это не оказывало.
Капитан Фостер смотрел, как Тайнис одевается ― спокойно, деловито, внимательно следя за собой в большом зеркале, ― и в груди его медленно закипала глухая злоба. Он живо представил себе, как через несколько часов эта женщина и её гнусный, похожий на недоразвитого слизняка, приятель покинут орбиту планеты.
— Всё в порядке, милый? ― вежливо улыбнулась ему Тайнис.
— Угу, ― буркнул капитан Фостер, стараясь не смотреть в её приторно-внимательные равнодушные глаза.
— Ну и хорошо, ― ровным голосом ответила Тайнис, снова поворачиваясь к зеркалу.
Противно, когда понимаешь, что тебя просто используют, подумал капитан Фостер. Хотя... тут ещё вопрос, конечно, кто кого использовал... да нет, не вопрос, возразил он себе. Не вопрос. Она ― меня. Она...
— Ты идёшь? ― поинтересовалась Тайнис, и в голосе её звучало почти нескрываемое удивление.
— Иду, иду, ― буркнул капитан Фостер и потянулся за курткой.
В коридоре взгляд его споткнулся о нервно мнущуюся возле стены фигуру тайнисового дружка. Тот заискивающе улыбнулся капитану и несколько раз мелко кивнул, не сводя с него своих водянистых глаз. Капитану Фостеру вдруг очень захотелось врезать этому слизняку по морде. Но он тут же подумал, что слизняк подобного обращения не переживёт ― не под такое обращение был он заточен, совсем не под такое. Его надлежало холить и лелеять, сдувать с него пылинки, кормить, укладывать вовремя спать, защищать от опасностей, рассказывать ему сказочки, отдаваться ради него офицерам...
Капитан Фостер попытался вспомнить, какой была Тайнис несколько минут назад ― её руки, тело, дыхание, взгляд, ― но у него ничего не вышло. Он вдруг вспомнил, как она в пылу страсти по ошибке назвала его не Эрнандо, а Турис. И вместо красивой и элегантной женщины капитан вдруг представил себе трибунал. И насмешливо-презрительную улыбку Тайнис, медленно растворяющуюся в пустоте межзвёздного пространства.
— Мы идём? ― нетерпеливое недоумение в голосе Тайнис приобрело стальные нотки.
— Пошли, ― мрачно ответил капитан Фостер и зашагал по коридору.
В отеле было пусто, если не считать двоих часовых, стоявших возле лифта. Один из них ― Фостер его хорошо знал, рядовой Томас Баклер, подразделение капитана Алексея Турбанова, ― встретившись взглядом с капитаном Фостером, усмехнулся и Эрнандо без особого труда разглядел в его глазах презрение.
— Вас что-то развеселило, солдат?! ― рявкнул капитан Фостер.
То есть, он хотел рявкнуть, но как-то так получилось, что Фостер всего лишь повысил голос. Рявкнуть ― это когда стоящий перед тобой солдат бледнеет и понимает, что натворил что-то неподобающее. А повысить голос ― это можно просто так, это ничего не значит. Однако, рядовой Томас Баклер, очевидно, идя навстречу поганому настроению капитана Фостера, повёл себя так, словно тот на него действительно рявкнул. Он, как советует солдатский устав, побледнел, вытянулся, щёлкнул каблуками и отрапортовал:
— Нет, господин капитан!..
Лицо Томаса Баклера сделалось похожим на бледную маску, но глаза продолжали кричать о том, что именно думает рядовой о стоявшем перед ним офицере. Глаза и то, что вместо обращения «командир» он произнёс «господин капитан».
Капитан Фостер медленно выдохнул воздух и вызвал лифт.
Пока кабина добиралась до первого этажа, он стоял, повернувшись лицом к стенке. Но это помогало слабо ― продолжало отчётливо слышаться какое-то невнятное суетливое шевеление за спиной, да и стенка оказалась из цельного куска зеркала, так что Эрнандо пришлось даже на полминуты закрыть глаза.
В холле отеля тоже было немноголюдно. Двое солдат у дверей, один ― в дальнем углу, укладывал в штабель коробки с обоймами. Капитан подозвал его к себе и приказал, кивая на Тайнис и маячившего за её спиной слизнячка:
— Этих ― проводить до катера. Они покидают планету.
— До какого катера?! ― опешил солдат.
— У нас тут есть катер, ― сообщил слизнячок, высовывая свою мордочку из-за плеча Тайнис.
Тайнис живо загнала его обратно за спину и обольстительно улыбнулась солдату. Не поможет, злорадно подумал капитан Фостер. Это тебе не офицеров обольщать, с солдатами такой номер не пройдёт.
— На посадочной площадке, за отелем, стоит катер ― они покажут, какой именно, ― капитан старался, чтобы голос его звучал строго и равнодушно.
— Командир?! ― удивлённо произнёс солдат.
— Выполняйте приказ! ― отрезал капитан Фостер.
— А вещи?! ― вновь подал голос слизнячок. ― Мои вещи? У меня в номере остались вещи, как же так... Я не могу без них, надо за ними вернуться, надо...
— Перестань, милый, ― ласково улыбнулась ему Тайнис. ― Какие вещи?! Не выдумывай, пожалуйста.
— Но, милая, как же так? ― слизнячок был в панике.
— Мы поговорим об этом после, ― нежно ответила ему Тайнис, но даже несмотря на тон, каким это было сказано, становилось понятно, что о вещах своих слизнячок может навсегда забыть. Он это тоже понял, грустно вздохнул, покорно кивнул и опустил голову.
— Идите, рядовой, ― приказал капитан Фостер.
— Господин капитан, я буду вынужден доложить об этом генералу Роанкаму...
Капитан Фостер внимательно посмотрел на солдата. Он вдруг понял, что никак не может вспомнить его имени ― солдат был из молодых, новенький, эта операция была для него первым серьёзным делом. Но даже этот молокосос смотрел сейчас на капитана Фостера с невыразимым презрением.
— Докладывайте, ― разрешил Эрнандо. ― Но только после выполнения моего приказа! Ясно?
Солдат кивнул, перевёл взгляд на Тайнис со слизнячком и мотнул головой:
— Пошли! ― приказал он.
Капитан смотрел вслед этой удаляющейся тройке и думал, что сегодня он, похоже, совершил самую большую глупость в своей жизни. Даже этот молокосос, с тоской подумал капитан Фостер. Даже он... и ведь «Дракона» с плеча снять и не подумал... конечно, чего тут опасаться?! Всё понятно... всё понятно даже и слепому...
Капитан Фостер повернулся и посмотрел на матовую дверь, за которой находился временный штаб генерала Роанкама. Дверь была закрыта, поста возле неё не было ― генерал Роанкам никогда не ставил часовых возле своих дверей. Он считал, что у солдат и без того хватает забот, а о своей персоне генерал уж как-нибудь сам позаботится.
Эрнандо Фостер почувствовал, как лицу его сделалось горячо, как краска жгучего стыда заливает кожу. Он несколько раз глубоко вздохнул, крепко зажмурился, постоял так несколько секунд, а потом тряхнул головой, и, бросив взгляд на маячивших возле входа часовых (те сразу же деликатно отвернулись в сторону), решительным шагом направился к матовой двери.
* * *
Пещеру они нашли быстро. То есть, не нашли (их здесь было столько, что в поисках особой нужды не было), а выбрали. Облюбованное ими место выгодно отличалось от остальных наличием второго входа ― боковой туннель, отверстие которого чернело метрах в десяти от ощерившейся каменными зубами пасти, невзрачный чёрный провал, по которому можно было выбраться на склон горы в двух десятках метров от основного входа. Сама пещера находилась метрах в ста вверх по склону, густо поросшему высоким кустарником. Земля была укрыта толстым слоем засохшей и очень ломкой листвы, чему Кирк порадовался ― бесшумно подкрасться будет нелегко. Пока они добирались до пещеры, такой хруст стоял, что на орбите слышно было.
Подозрительный флаер, который Кирк засёк, сел не ближе, чем в километре к югу от места их недавнего крушения. На таком расстоянии индикатор «Дракона» уже не работал, но Кирк из осторожности постоянно поглядывал на экранчик, хотя и понимал, что ничего на нём не увидит. Действительно, самое разумное ― десантироваться там, где противник тебя не засечёт. А о том, что в команде Кирка есть хотя бы один «Дракон», можно было легко догадаться.
По пути им попались ещё две пещеры ― широкие зевы их приглашающе манили бледно-синеватым светом и ко входу каждой откуда-то сбоку вели очень удобные дорожки. Внутри пещеры были освещены, как днём, и даже ярче. Патриция немедленно сообщила, что это всё для туристов. Что дорожки эти идут от самых посадочных площадок, и у Кирка мелькнула сумасшедшая мысль: а ну как там оставлен без присмотра какой-нибудь катер? Но мысль эта была глупа и вообще ненужна.
Даже если катер там и оставался, очень малы были шансы покинуть планету и добраться до корабля кассилиан. Да и не будет там никакого катера. В лучшем случае ― тихоходный многоместный туристический флаер какой-нибудь. Летающая мишень, коллективный гроб. Нет, надо переждать в пещере. Генерал Роанкам наверняка не сможет долго удерживать планету. Сейчас уже, наверное, сюда идут не меньше двух линкоров с полным комплектом солдат на борту.
Гадость какая, подумал Кирк. Им ведь придётся стрелять по своим. По товарищам, рядом с которыми служили и воевали. По своим друзьям. Неужели генерал этого не понимает?! Или понимает? Или это он всё специально затеял, в надежде на то, что десантники не станут стрелять по своим?
Станут, обречёно подумал Кирк. Приказ есть приказ. И после этого многие, наверное, подадут в отставку, разорвут свои контракты, покинут десантные курсы... Империя ослабеет... чёрт! Может быть, генерал добивается именно этого? Не верю, не может такого быть! Я много слышал о генерале Омаре Роанкаме, подумал Кирк, но даже и мысли допустить не могу, что он способен предать Империю. Генерал ― солдат. И этим всё сказано.
Но ведь он уже предал её...
Эта мысль так подействовала на Кирка, что он даже остановился.
— Что? ― прошептала мгновенно отреагировавшая на это его движение Ксирс-Тис-Сат.
Кирк помотал головой и пошёл дальше.
Не время сейчас об этом думать, сердито подумал ван Детчер. Сейчас у нас одна единственная задача ― выжить. Это потом уже можно будет прикидывать, как и что, кто был прав, а кто просто выполнял приказ, и так далее...
Из пещеры тянуло холодной сыростью. Кирк невольно поморщился, ему даже показалось, что в лицо ему пахнуло плесенью и тленом.
— Холодно там, наверное, ― робко предположила Патриция, неуверенно оглядываясь на остальных. ― Может быть, лучше спрятаться в тех пещерах, которые ниже по склону? Для туристов которые. А? Там и отопление проведено, и светло...
— И хоронить нечего будет, ― в тон ей ответил Арги и хихикнул. ― Девочка, там нас в два счёта перебьют! С одним-то «Драконом» ― долго ли продержимся?
— Ещё неизвестно, сколько мы продержимся здесь, ― с сомнением проговорила Ксирс-Тис-Сат.
— Пошли, ― подал голос Рантон-Нул. ― Долго будем стоять? Темнеет.
Действительно, вокруг заметно потемнело. Отдельные деревья внизу слились уже в неразличимую тёмную массу, воздух сделался свежее и даже запах плесени из пещеры казался слабее. Кирк шагнул внутрь, щёлкнул клавишей и луч фонаря, вмонтированного в «Дракона», заплясал по серым камням, скользнул по песчаному полу, упёрся в тёмную глубину пещеры, безуспешно пытаясь пробить её.
— Нормально, ― сделала вывод Ксирс-Тис-Сат, вслед за Кирком входя в пещеру и критически оглядываясь по сторонам.
Кирк подумал, что скоро совсем стемнеет. И что сам бы он выбрал для атаки как раз такое вот время.
— Дежурить будем по очереди, ― заявил он. ― И вообще, неплохо бы посмотреть, что там, дальше. Может быть, стоит туда двинуться, ― Кирк опять посветил в тёмный туннель, и снова это не дало никакого результата.
— Наверняка тупик, ― сказал Рантон-Нул. ― Там нас и прихлопнут. А здесь ― хотя бы второй выход есть. Нет! Здесь надо оставаться, возле этого пролома.
И то верно, подумал Кирк. Молодец, ящерка, голова работает.
8.
Со стороны генерал Роанкам выглядел сейчас так, словно бы ему ни за что ни про что влепили пощёчину. Разумеется, не родился ещё такой смертник, который отважился бы на подобное, но если бы родился, последним, что он увидел в своей жизни, было бы это, ни с чем не сравнимое выражение лица генерала. Впрочем, не лучшим образом выглядел сейчас и капитан Фостер, стоявший перед ним. Не лучшим, а, пожалуй даже что и худшим ― примерно как тот самый гипотетический смертник, отважившийся на пощёчину генералу. Очевидно, сказанное капитаном Фостером можно было сравнить только с оплеухой, и генерал Роанкам просто отказывался в это поверить.
— Сынок, ― голос генерала был тихим и недоумевающим. ― То ли я неправильно тебя понял, то ли... ― генерал замолчал, вопросительно уставившись на капитана.
— Вы поняли меня правильно, командир.
Генерал вздохнул. Конечно, он понял правильно. Будь ситуация не такой возмутительной, капитан ни за что не попросил бы конфиденциальной беседы. Генерал уже тогда ― по напряжённому голосу капитана, по его бледному виду, по дрожащим от волнения губам ― понял, что случилось что-то, далеко выходящее за обычные рамки. Но когда он кивком приказывал дежурившему за передатчиком лейтенанту выйти, он и не подозревал, насколько всё окажется плохо.
Нет, дело не в том, что двое гражданских покинули планету. Дело в том, что офицер, которому он верил как самому себе (генерал всем своим офицерам верил как самому себе) предал его. Пусть в мелочи, но предал. Впрочем, в предательстве мелочей не бывает...
— И чего ты теперь хочешь? ― спросил генерал.
— Трибунал, ― коротко ответил капитан.
— Трибунал приговорит тебя к расстрелу, ― заметил генерал. ― За нарушение приказа командования во время боевых действий.
— Я знаю, командир, ― кивнул капитан.
— Сынок, ты можешь объяснить мне ― почему? ― генерал с недоумением смотрел на капитана Фостера.
— Я... ― Эрнандо на миг запнулся, но быстро совладал с собой. ― Я поддался минутному искушению... чёрт, командир! Я просто клюнул на красивую бабу!
— И забыл обо всём, ― подвёл итог генерал.
— И забыл обо всём, ― согласился капитан.
— Ну, хорошо, ― сказал генерал Роанкам. ― Но зачем же было потом отпускать их с планеты?!
— Я дал слово, ― ответил капитан Фостер. ― Слово офицера.
— Слово офицера, нарушившего приказ командира, ― задумчиво процедил генерал.
Капитан Эрнандо Фостер подавленно молчал. Генерал хотел было сказать, что сейчас всё равно невозможно отдать его под трибунал (вполне вероятно, что вскоре перед трибуналом предстанет сам генерал), что сейчас нет возможности даже взять капитана под стражу. И что расстреливать его ― капитана Эрнандо Фостера ― генерал не считает возможным... даже допустимым не считает.
Чёрт побери, подумал генерал. Мальчишка оступился ― какое тут, к чёрту, преступление?! Подумаешь, двое гражданских улетели с планеты. Велика важность... Это даже, может быть, и хорошо ― может быть, Император, выслушав их рассказы (наверняка преувеличенные и полные ужаса), поймёт, что мы не шутим. Может быть, проступок мальчика даже сыграет нам на руку, может быть...
Но ничего этого генерал сказать не успел. Он посмотрел на капитана Фостера и понял, что тот переживает не из-за возможного наказания, а из-за того, что нарушил приказ командира. И что даже если генерал простит его, то сам себя этот капитан не простит никогда. Если бы у него была возможность всё исправить, всё вернуть, генерал нисколько не сомневался, что капитан никогда не поступил бы так вторично. Поэтому слова застряли у генерала в горле. А через несколько секунд заверещал передатчик на соседнем столе.
— Ответь, ― с немалым облегчением приказал генерал. ― А то лейтенант ушёл...
Капитан с готовностью плюхнулся в кресло перед столом и защёлкал клавишами передатчика.
— «Таран» вызывает Первого! ― ожил тот. ― «Таран» вызывает Первого!
— Первый слушает! ― откликнулся капитан Фостер.
— С планеты стартовал катер, направляется к гражданскому кораблю на орбите, ― слова эти тяжёлыми камнями падали в тишину помещения. ― Корабль сейчас находится в автоматическом режиме, на катере от одного до четырёх пассажиров. Жду приказа...
Генерал увидел, как побледнел капитан Фостер, как заиграли его желваки, как лоб его покрылся крупными каплями пота. И прежде, чем генерал успел что-либо сказать, капитан Фостер жёстким голосом произнёс:
— Уничтожить цель!
— Есть! ― откликнулся передатчик и наступила гнетущая тишина.
— Это подло, ― тихо произнёс генерал.
— Да, господин генерал, ― безжизненным голосом ответил капитан Фостер, выбираясь из кресла. ― Разрешите идти, господин генерал? ― лицо у него сейчас было, словно каменная маска ― безжизненное, мёртвое, смирившееся со всем на свете.
Генерал молча кивнул. Ему было неприятно смотреть на капитана после всего этого. И он даже на миг пожалел, что сейчас действительно неподходящее время для полевого суда.
Он сломался, подумал генерал, глядя на закрывающуюся за Фостером дверь. Мальчик сломался. Как же он теперь будет с этим жить?!
И ещё не успев додумать эту мысль, генерал вдруг понял ответ на неё ― никак.
Кресло оказалось придвинутым слишком близко к столу, генерал громко выругался, отшвырнул его к стене и кинулся к двери. Но он успел сделать всего один шаг. Делая второй, генерал уже знал, что опоздал ― еле слышное, но хорошо знакомое шипение «Кобры», захлёбывающийся хрип и глухой звук падающего тела...
Генерал распахнул дверь.
От главного входа уже спешил часовой, второй часовой прижался спиной к стене и поводил по сторонам стволом «Дракона». Но это было ненужно. Никакого нападения не было.
Тело капитана Эрнандо Фостера лежало в пяти шагах. Луч бластера, пройдя через нёбо, прожёг ему затылок и вскипевшая кровь чёрными пузырями застывала по краям раны.
— Командир?! ― тяжело дыша проговорил часовой. ― С вами всё в порядке, командир?
— Не уверен, ― прошептал генерал, не отводя взгляда от тела.
— Зачем это он... так... ― часовой кивнул на капитана Фостера и сглотнул.
— Его убила совесть, ― медленно проговорил генерал Роанкам. ― Совесть и воинский долг... иногда они не уживаются вместе...
* * *
Жизнь приучила Кирка относиться ко сну, как к неизбежному, но необходимому злу, особенно во время боевых заданий. Сейчас, правда, никакого боевого задания у него не было, если не считать цели, которые Кирк поставил перед собой сам. Но ощущение того, что он находится на боевой операции, преследовало его постоянно. Поэтому уснуть ему удалось с трудом.
Выбрав местечко в нескольких шагах от входа в пещеру, Кирк присел на небольшой уступ и прислонился спиной к сухому и прохладному камню. Рядом с ним тут же оказалась Патриция ― присела прямо на песчаный пол, склонила голову Кирку на колено и сладко зевнула.
— Устала, ― сообщила она.
— Спи, ― коротко посоветовал Кирк, выключая фонарь.
— Как тут уснёшь? ― посетовала Патриция. ― Жёстко, холодно... одиноко... страшно, ― добавила она, помедлив секунду.
Патриция повозилась в темноте, устраиваясь поудобнее, затем с лёгкой ноткой неудовольствия поинтересовалась:
— Ты чего молчишь?
— Сплю, ― Кирк по возможности старался быть лаконичным, не переходя, однако, рамки вежливости.
— Спит он... ― сердито проворчала Патриция. ― Тут, понимаешь, женщине страшно... а он ― спит.
— Давай сейчас обойдёмся без эротики, ― устало предложил Кирк. ― У меня голова совершенно другим забита.
— Дурак, ― ответила Патриция. ― Размечтался, солдафон... Мне просто неуютно здесь.
— Если вы собираетесь заняться сексуальными играми, ― ледяным голосом произнёс Рантон-Нул, ― настоятельно рекомендую убраться куда-нибудь вглубь пещеры. Чтобы я был избавлен от подобного отвратительного зрелища, ― пояснил он.
— А я бы с удовольствием посмотрела, ― с изрядной долей игривости произнесла Ксирс-Тис-Сат.
Кирк вдруг вспомнил, что и кассилиане, и ксионийцы превосходно видят даже в полной темноте. А у ксионийцев ещё вдобавок и слух отменный.
— Млекопитающие! ― с невыразимым отвращением не сказал даже, а выплюнул Рантон-Нул.
— Нет, почему же? ― вежливо возразила Ксирс-Тис-Сат. ― Это иногда бывает интересно наблюдать.
— Ящерицы этого просто не понимают, ― подал голос Арги. ― У них вся эротика сводится к ласке собственных яиц ― я имею в виду, кладку. И вообще, говорят, что кассилиане только с виду разделяются на мужские и женские особи, а на самом деле они бесполые.
— Неправда! ― возмутилась Патриция. ― Очень даже... не бесполые!..
Ксирс-Тис-Сат захихикала, Арги заржал и даже Кирк невольно улыбнулся. Рантон-Нул горестно вздохнул и пространно заметил:
— Если бы я знал, кто из воинов опозорил свой славный род интимными отношениями с продажными млекопитающими, ему бы и дня не прожить...
— Ладно, зоопарк, заткнитесь пожалуйста! ― попросил Кирк.
Они ещё немного повозились в темноте и затихли.
Кирку не понравилось, что его фраза о зоопарке была оставлена без ответа. То ли все очень устали и переволновались, то ли напуганы были сверх меры. Второе, впрочем, маловероятно. Что ни говори, а здесь, кроме Патриции, все военные. Даже Арги ― и тот наёмник. Хотя... почему ― даже?! Наёмник ― он, как раз-таки, самый военный и есть. Страшно даже вспомнить, как группа из пяти альгатирейцев в течение недели удерживала здание космопрота на Ариагисе-II. Сколько мы там людей положили? Тридцать пять? Нет, поправил себя Кирк. Тридцать шесть ― одного десантника я лично застрелил, когда он, тварь трусливая, кинулся бежать и оставил без присмотра «Орёл». Куда немедленно и влепили заряд из «Удава»... четверо ребят там сгорели... скотина...
Кирк нахмурился, но отгонять неприятные мысли не стал. Они ему сейчас были просто необходимы ― чтобы не заснуть.
Спать хотелось невыносимо, шелест листвы снаружи только ещё больше убаюкивал. Приходилось напрягать слух, чтобы уловить, не вплетается ли в этот мирный шелест смертельно опасное похрустывание десантников.
Хорошо ещё, что это люди, подумал Кирк. Ксионийцев я бы чёрта с два услышал ― эти кошки вообще словно по воздуху идут, земли как будто вообще не касаются...
Кой чёрт ― хорошо?! Не хорошо это. То, что против наших ― нехорошо. Но не я сдавал карты, я всего лишь играю ими. Это генерал Роанкам подсунул мне краплёную колоду. А я всего лишь пытаюсь... нет, не выиграть даже ― не проиграть.
Не проиграть, подумал Кирк.
Не проиграть...
Эти слова подобно мячику непонятно почему запрыгали в его голове. Кирк повторял их без конца и всё никак не мог остановиться. Слова делались всё громче, тревожнее, в них появился какой-то новый звук...
Кирк вздрогнул и понял, что едва не задремал. Не открывая глаз, он прислушался, но ничего особенного не услышал. Тогда Кирк осторожно выпустил «Дракона», оставив его лежать на коленях, и с силой потёр глаза кулаками.
Не спать, подумал он. Не спать ― жизнь проспишь!
Кирк отнял ладони от лица. Перед глазами мельтешили оранжевые и жёлтые круги. Дотёрся, недовольно подумал Кирк, озираясь по сторонам и надеясь в темноте хоть что-нибудь разглядеть.
Круги перед глазами постепенно бледнели и таяли, но всё равно ничего вокруг видно не было. Кроме...
Кирк почувствовал, как дыхание его перехватывает, как к горлу подкатывает комок, а руки сами собой нашаривают лежащего на коленях «Дракона».
Не может быть, испуганно подумал Кирк. Так не бывает.
Но глаза его не обманывали. И Кирк явственно ощутил, как от ужаса волосы у него на голове начинают шевелиться, а по спине медленной и очень противной струйкой сбегает холодный пот.
Сплю, с надеждой подумал Кирк, но тут же понял, что не спит. И от этого ему захотелось закричать ― если бы не комок в горле, Кирк наверняка бы закричал. Потому что рядом с ним, прямо на земле, прислонившись к стене пещеры, сидел бледно светящиёся в темноте всеми костями человеческий скелет.
* * *
Группа майора Джошуа Чана состояла всего из двух человек. Но каждый из них стоил десятка ― проверенные в боях, верные и не боящиеся ничего на свете десантники. Сергей Климов и Андрэ Дюваль. Солдаты, на которых можно положиться.
Они высадились достаточно далеко от предполагаемого местонахождения противника, чтобы их нельзя было засечь «Драконом» или личным датчиком. Хотя личных датчиков у противника, по идее, быть и не должно. В угнанном «Орле» был «Дракон», была «Кобра» в боковом кармане кресла пилота ― и всё. Да и то, «Кобру» они вряд ли могли заметить. Так что, один «Дракон» против трёх.
Удачный расклад, холодно подумал майор Чан. И тут же перед глазами его всплыло улыбающееся лицо Кирка ван Детчера.
Напрасно ты так, мысленно сказал ему Чан. Не надо было. А что надо было, спросил ван Детчер. Сидеть и ждать, пока меня расстреляют? Тоже верно, согласился Чан. Но жизнь твоя всё равно закончена, ты не мог этого не знать. Тебе всё равно не уйти. А оставшись в отеле ты мог избавить меня от неприятной необходимости убивать друга. И сам бы ты был избавлен от такой необходимости ― стрелять в меня, пытаться убить... может быть, и убьёшь, даже...
Лицо ван Детчера задрожало и растаяло в темноте. Чан огляделся по сторонам, махнул рукой двум теням, замершим рядом, и медленно, стараясь не шуметь, двинулся вперёд.
Через час они достигли склона горы и начали подъём. Идти приходилось очень осторожно, наступая на камни и стараясь не потревожить густой ковёр листвы. Но это удавалось с трудом. И Чан подумал, что противник, наверное, перевалил через гору ― иначе на такой шум он бы непременно отреагировал.
Майор Чан рискнул и включил индикатор своего «Дракона». Делать этого, вообще-то, не следовало ― если у противника индикатор его оружия тоже включён, то он непременно отреагирует на действия майора Чана.
На экранчике высветились пять меток. Чан выждал с минуту, но ничего не происходило, метки неподвижно тлели слабыми огоньками в темноте. Значит, либо они все спят, либо просто «Дракон» их не в режиме слежения.
Стареешь, друг, подумал Чан про ван Детчера. И мысли эти отдавали горькой грустью.
Судя по индикатору, противник находился метрах в ста выше по склону. Кусты там были особенно густыми и ковёр листвы намного толще. Удастся ли подкрасться незаметно?
Майор Чан жестом приказал группе разделиться. Климов тут же исчез, словно бы растворился в темноте ― он должен был зайти сверху. Дюваль отошёл влево, но не так бесшумно, как Климов. Чан недовольно поджал губы. Перебудит он всех, сердито подумал Чан. Это плохо. Умирать лучше во сне, так спокойнее...
* * *
— Я всегда был убеждён, что головной мозг у мартышек отсутствует, ― голос Рантон-Нула был ленив и полон презрения, но в нём отчётливо слышался еле сдерживаемый смех.
— Какой же идиоткой надо быть... ― Кирк не закончил, помотал головой и махнул рукой.
— Ну, я же не знала, что это до сих пор действует! ― обиженно ответила Патриция. ― Многим клиентам нравится...
— Что нравится? ― голос Кирка был холоден и жёсток. ― Что твои кости светятся в темноте? Нравится просыпаться рядом со скелетом?!
— Ну, да! ― с вызовом ответила Патриция.
— У мартышек зачастую встречаются очень извращённые вкусы, ― высказался Рантон-Нул.
Кирк промолчал. Хорошо ещё, что Ксирс-Тис-Сат и Арги обходятся без подначек, молчат... Впрочем, не молчат ― давятся от смеха в дальнем углу пещеры, затыкая себе рты ладонями. Но даже отсюда слышны их хриплые всхлипы.
— Обычно этот состав действует двое-трое суток, ― сказала Патриция. ― Значит... ― она задумчиво посмотрела вверх и радостно объявила: ― Завтра уже ничего не будет заметно!
— Поздравляю, ― буркнул Кирк и выключил фонарь.
— Ой, не могу-у-у!.. ― простонала в темноте Ксирс-Тис-Сат. ― Ну и рожа у тебя была-а-а!..
Кирк молча смотрел, как в наступившей темноте появляется пока ещё слабое свечение, как бледные голубоватые и едва заметные линии наливаются светом, начиная прорисовывать скелет Патриции. Зрелище на самом деле было жутковатое.
— Ой, дура-а-ак!.. ― слабо скулила Ксирс-Тис-Сат. ― Ты что, вообще ничего в темноте не видишь?! Неужели только её косточки?! Вот же, гляди! Видно же тело! О-о-ох!..
— Ни черта я не вижу, ― сердито буркнул Кирк. ― У меня не кошачьи глаза.
— Зато мозги у тебя ― точно обезьяньи!.. ― продолжала всхлипывать от смеха Ксирс-Тис-Сат.
Арги вообще молчал, сейчас его даже слышно не было ― то ли умер от смеха, то ли в обмороке...
— И где ты находила таких придурочных клиентов?! ― задумчиво поинтересовался Кирк.
— В основном среди ксионийцев, ― пожал плечами скелет Патриции.
— У-уп!.. ― поперхнулось в дальнем углу.
— Когда женщины отпускают их от себя, ― продолжала Патриция, ― они на всю катушку стараются оторваться. Бывает, что...
— Тихо! ― громко произнесла Ксирс-Тис-Сат.
— Нет, почему же, ― вежливо-ядовитым голосом возразил Рантон-Нул и голос его был преисполнен яда. ― Я с удовольствием послушаю о забавах млекопитающих!
— Тихо! ― повторила Ксирс-Тис-Сат.
Голос её был таким напряжённым и взволнованным, что все поневоле замолкли.
— Что-то слышишь? ― догадался Кирк.
— Помолчите все, ― прошептала Ксирс-Тис-Сат.
В пещере наступила гнетущая тишина. Кирк изо всех сил напрягал слух, но кроме шума деревьев снаружи ничего не слышал. Все в пещере замерли, даже дышать старались пореже. Кирк, непонятно для чего, принялся про себя считать. Когда он досчитал почти до тысячи, Ксирс-Тис-Сат снова подала голос.
— Показалось, наверное, ― задумчиво прошептала она. ― Но вы всё равно поменьше тут орите.
Кирк кивнул. Потом вспомнил, что в темноте его кивка будет не разглядеть. Потом вспомнил, что ксионийка как раз-таки разглядит. Потом плюнул на всё, наощупь нашёл знакомый уступ и снова уселся. Камень успел остыть и сидеть на нём сейчас было холодно. Кирк передёрнул плечами и вдруг увидел, как светящийся скелет, осторожно ступая на цыпочках, направляется к боковому пролому в стене.
— Куда? ― сердито прошептал Кирк.
— Мне надо, ― так же прошептала в ответ Патриция.
— Что надо? ― не сразу понял Кирк.
Патриция только махнула рукой и скрылась в боковом проломе.
* * *
Чан выжидал, когда пятый противник либо присоединится к остальным, либо столкнётся с Дювалем. На экранчике было отчётливо видно, как светящаяся метка приближается к десантнику. Чёрт! В этой пещере явно есть боковое ответвление! Хорошо было бы проверить всё перед началом операции, но некогда, да и ненужно, в принципе, подумал Чан. Теперь уже это не нужно.
Теперь уже многое не нужно...
Майор Джошуа Чан даже не предполагал, насколько верной была его последняя мысль. Потому что в этот самый момент два Имперских линкора атаковали находившийся на орбите «Таран».
Император Арнольд не привык, чтобы ему ставили условия. Он привык ставить условия сам. И ещё он привык, чтобы эти условия выполнялись всеми беспрекословно. Всеми и всегда.
После того, как «Таран» вышел на орбиту Четвёртой Картиса, Император решил, что теперь уже ситуация находится вне компетенции глав кассилианских кланов. И исправлять её нужно силами Империи.
Через несколько секунд две десантные бригады были подняты по тревоге. Имперские линкоры «Отважный» и «Принц Герберт» действовали быстро и точно. Никаких переговоров, никаких условий ― противник должен быть уничтожен любой ценой. Измену присяге надлежит наказывать должным образом ― так считали все, от адмирала Кертиса, руководившего операцией, до последнего солдата.
Атака на «Таран» была молниеносной. «Принц Герберт» обладал гораздо более мощным оружием, чем «Таран», и исход схватки был предрешён заранее. Поддержка второго линкора потребовалась только в первые минуты боя, затем «Отважный» развернулся и плавно пошёл вниз, к планете.
Там находились те, кто изменил присяге, Императору и Империи. И с ними тоже надлежало разобраться должным образом. Мезонные бомбы способны были выжечь это ядовитое гнездо, обратив его в пепел. Это не просто самый лучший выход, это ещё и наиболее гуманный выход.
Гражданские? Заложники?! Полно! О каких заложниках можно говорить, когда речь заходит о благе Империи?! Соответствующие извинения и соболезнования близким в надлежащее время будут принесены. Даже компенсация, если таковая потребуется, будет выплачена незамедлительно. Но каждый в галактике должен знать, что Император Арнольд не прощает предательства.
Точно так же, как не прощает его и генерал Омар Роанкам.
И майор Джошуа Чан.
И капитан Кирк ван Детчер...
9.
Андрэ Дюваль отключил прибор ночного видения и мягким движением перевёл «Дракона» на максимальную мощность. На экранчике было отчётливо видно, что противник приближается. А значит, выстрел Дюваля послужит сигналом к началу атаки. Вот только не любил Андрэ Дюваль смотреть, как умирают люди. Одно дело ― в бою, и совсем другое ― вот так, на операции. После таких заданий перед его мысленным взором долго ещё всплывали лица убитых противников. Он никому об этом не рассказывал ― да никого это, в принципе, и не касалось, ― но по возможности старался избегать подобных сцен. Конечно, при свете дня этого бы не удалось, но сейчас ночь. И достаточно всего лишь точно запомнить, где расположена широкая трещина в скале ― вон там, как раз рядом с громадой совершенно уже чёрного валуна, ― и откуда должен будет появиться противник. А потом, когда тьма шевельнётся, задышит живым теплом, просто нажать на спусковой крючок. Чтобы превратить это самое шевелящееся и живое в неподвижное и мёртвое. И хотя и тёплое ещё, но очень быстро остывающее...
Дюваль прицелился. Глаза его уже привыкли к темноте, промахнуться он не сможет ― он никогда не промахивался.
В темноте слабо блеснул лучик света.
Дюваль неслышно усмехнулся ― задача облегчалась. Теперь уж он точно не промажет.
Андрэ Дюваль начал плавно давить на спусковой крючок, но закончить этого движения не успел. Глаза его округлились, пальцы онемели, из горла вырвался сдавленный крик.
Дюваль, отчаянно борясь с нахлынувшей паникой, дёрнул стволом «Дракона», выстрелил, и сгусток плазмы вышиб из скалы яркий фонтан огненных брызг. При свете которого Андрэ успел заметить метнувшегося обратно в пролом врага.
Понимая, что операция, скорее всего, провалена ― и провалена по его вине, ― Дюваль устремился следом. Он слышал, как возле входа в пещеру начал стрелять майор Чан, он услышал сдавленный, захлёбывающиёся крик Сергея Климова и ещё кого-то ― непонятный, нечеловеческий звук, состоящий из одних только высоких нот.
С тыла, отчаянно подумал Дюваль. Сейчас я их с тыла...
И в этот момент стремительная тень метнулась откуда-то сбоку, прошмыгнула мимо, и последним, что успел почувствовать Андрэ Дюваль, была острая боль в горле от полоснувших по нему лезвий боевой перчатки Ксирс-Тис-Сат. А затем вдруг перестало хватать воздуха, хотя лёгкие и стремились изо всех сил наполниться им. И в последнем, отчаянном усилии уцепиться за жизнь Андрэ Дюваль широко взмахнул руками. Но жизни в пределах его объятий уже не было.
* * *
Арги убило первым же выстрелом. «Дракон», которым тот был вооружён, моментально превратился в бесполезный комок сплавленного металла и керамики, выплеснувший в последней агонии остатки энергии и подпаливший ближайшие кусты. Змеёй метнувшегося вверх по скале кассилианина Чан снял вторым. Климову, правда, это не помогло ― проклятый кассилианин оказался проворнее. Затем Чан увидел, как в темноте пещеры мелькнула гибкая тень ксионийки, и выстрелил ещё раз. Ему пришлось выстрелить ещё трижды, прежде чем силуэт её замер и начал медленно бледнеть. Тогда Чан сорвал с головы прибор ночного видения и рванул с пояса фонарь. Яркий свет, в котором сразу же потускнело пламя полыхавших кустов, мгновенно озарил склон горы и темнеющий впереди зев пещеры, в котором что-то шевелилось.
— Кирк! ― заорал Чан.
Это должен быть Кирк, отчаянно подумал Чан. Если Дюваль проник в пещеру и остался жив, он бы уже был здесь, а все остальные были бы мертвы. А так... Да, конечно, жаль Андрэ, но я был почти уверен, что с Кирком ему справиться будет нелегко. А может быть, справился?
От этой мысли Чану стало не по себе.
— Ки-и-ирк!.. ― отчаянно заорал он.
И тут же из пещеры вышел ван Детчер.
Он шёл медленно, в руках у него ничего не было, никакого оружия.
— Стреляй, ― холодно предложил он.
Из пещеры появилась какая-то женщина, которая сразу же спряталась за спиной Кирка. Ничего, подумал Чан. С тобой ― после.
— Стреляй же, ― голос Кирка был полон невыразимого презрения.
— Да, ― согласился Чан, и добавил: ― Прости, Кирк. У меня приказ. Ты же сам солдат, ты должен понимать... ― Чан запнулся.
Кирк сейчас смотрел не на него, а куда-то поверх головы, куда-то в тёмное ночное небо...
Нет, уже не тёмное, уже вспарываемое яркими взрывами мезонных бомб. Целая череда ослепительных вспышек, каждая из которых расцветала всё ближе и ближе.
Майор Чан не обернулся, чтобы проследить за взглядом Кирка, лишь понимающая и снисходительная улыбка исказила его губы. Он нашарил рукоять «Дракона» и, от пояса, не поднимая ствола, даже особенно и не целясь, нажал на спусковой крючок ― небрежный жест уставшего уже от борьбы человека, решившего одним движением прекратить бесполезный спор.
Ярко-огненная вспышка ближайшего взрыва сделала тени резкими и глубокими, тень майора Чана выросла, накрыла ван Детчера и превратила его в почти неразличимый силуэт. «Дракон» выплюнул сгусток плазмы и захлебнулся ― электромагнитный импульс ближайшего взрыва заставил его укротить свой пыл. Но и этого оказалось достаточно.
Кирк почувствовал, как правый бок его словно бы взорвался. Невыносимая волна боли вырвала из горла крик, скрутила, согнула, ударила под колени и ван Детчер рухнул на землю.
Ударная волна взрыва заставила майора Чана покачнуться. Он видел смертельную игру теней, но ещё не понимал, что происходит. Он ещё не верил, что всё кончено, что теперь уже ничто на свете не имеет абсолютно никакого значения. Палец его несколько раз надавил на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Чан сделал движение, словно бы хотел обернуться, потом, как будто передумав, сделал два широких шага по направлению к ван Детчеру и потянулся за ножом, висевшим на поясе.
И тут огненная волна достигла склона горы.
Пылающий прилив вмиг слизнул лес, взметнул к небу клубы дыма, ударился о гору и захлестнул её, поднимаясь всё выше и выше.
Невыносимый жар ударил майора Чана в спину, заставил вспыхнуть ткань формы. Майор споткнулся и рухнул прямо на ван Детчера. Рука его ещё продолжала нашаривать на поясе нож, но сейчас уже майору было не до этого ― офицер десантной бригады превращался в пылающую куклу.
Кирк вцепился в тело Чана, сжался, стараясь прикрыться им от никак не утихавшей огненной волны, в отчаянии понимая, что это не поможет. Он чувствовал судорожные рывки пытавшего высвободиться Джошуа, и как рывки эти делались всё отчаяннее, и как они вдруг внезапно прекратились. Но жар всё продолжал нарастать, выжигая едва ли не самый воздух. И замершее тело превратилось уже в раскалённый, обжигающий комок.
И тогда Кирк закричал, выбрасывая из лёгких ненужный более воздух ― изо всех сил, с надрывом, словно это могло его спасти.
* * *
Благо подданных Империи ― превыше всего.
Да, разумеется, уничтожение громадного участка континента планеты, превращение цветущего рая в радиоактивное пепелище ― это не могло просто так сойти Императору Арнольду с рук. Тем более что бывший рай принадлежал не Империи. Но Имперские войска были уже в системе Кассилиа, и два корпуса наёмников с Альгатира тоже.
Ксион-II пока молчал, но было понятно, что и ему не избежать участия в конфликте. Одним словом, просыпалось пока ещё маленькое, но быстро растущее и набирающее силу дитя ― война.
Прожорливое дитя, беспощадное, могущее со временем постареть, но по сути своей бессмертное. Дитя, которое долгое время будет напоминать всем окружающим о себе.
Но иначе было нельзя. Империя была недовольна свободными планетами. Потому что всегда оставалась вероятность того, что они могут примкнуть к Каилишской Ассоциации. И тогда уже спокойствие Империи могло оказаться под угрозой. А этого допустить нельзя. Потому что благо подданных Империи ― превыше всего.
Даже если этим подданным суждено вскоре стать жертвой новой войны, ведущейся исключительно ради их же блага и спокойствия.
* * *
Лицо казалось чужим ― стягивающая кожу маска, жар которой, правда, уже чувствовался не так сильно. Боль не то, чтобы совсем прошла или стала меньше, но сейчас её можно было терпеть и делать вид, что никакой особой боли нет. Сложнее было с боком ― выстрел «Дракона» пришёлся вскользь, но и этого было достаточно. Кирку казалось, что внутренности его спеклись и прикипели к рёбрам. Каждое движение сопровождалось невольным стоном, а прикоснуться к боку ― об этом вообще даже страшно было подумать.
Ничего, успокоил себя Кирк. Теперь уже недолго терпеть.
Он посмотрел на Патрицию. Та выглядела сейчас не лучше ― сожжённая кожа неопрятными струпьями покрывала её плечи и спину, крупные бледно-сиреневые волдыри при каждом движении шевелились, словно живые. Лицо... лица её Кирк не видел, Патриция старательно отворачивалась. Как будто теперь имеет значение, кто как выглядит, рассеянно подумал Кирк, закрывая глаза. Все мы скоро будем выглядеть одинаково.
Суки. Мезонными бомбами. По гражданским. Суки.
Кирк ленивым взглядом проследил, как Патриция встала с места и направилась куда-то вглубь пещеры. Он вспомнил, как она несколькими часами раньше скрылась в боковом проломе, и невесело усмехнулся. «Мне надо», ― вспомнил Кирк.
Да, сейчас лучше пещеры не покидать. Снаружи бушует сильный и горячий ветер, несущий тучи пепла и сажи. А через день-два с неба хлынет ливень, вмещающий в себя миллионы тонн испарившейся от взрывов влаги. А ещё через неделю...
Кирк вздрогнул ― до его слуха донёсся испуганный вскрик Патриции.
Опять что-то случилось, устало подумал Кирк. Эй, кто там есть, наверху! Создатель вселенной или ещё кто, званием повыше ― может, хватит уже, а? Достал ты меня своими шуточками, крепко достал. Сколько можно?! Дай хоть подохнуть спокойно. Жить не дал, так хоть умереть позволь...
Патриция продолжала испуганно причитать и всхлипывать. Ушла она, по-видимому, недалеко, а может быть, просто эхо тут такое. И тогда Кирк, превозмогая боль, поднялся на ноги и, нелепо скособочившись, сильно припадая на левую ногу и постанывая сквозь зубы, направился вглубь пещеры.
Зарежу, равнодушно подумал он. Кто бы ни был ― зарежу. И девчонку ― тоже. Зачем ей мучиться?! Всё равно ей не выжить. Даже если не умрёт от ожогов, на планете сейчас ни еды, ничего. И спасатели в ближайшие месяцы будут активно игнорировать это пепелище. А передатчиков тут нет...
Кирк прищурился. То ли ему показалось, то ли... чёрт! Точно!
Кирк погасил фонарь и подождал немного, пока глаза привыкнут к темноте. Да, так и есть ― откуда-то впереди пробивался бледно-голубоватый свет. Кирк сделал ещё несколько шагов и обогнул выступ, который образовывала здесь стена. Свет сделался ярче, теперь уже всё вокруг было отчётливо видно. И первое, что увидел Кирк, была пятящаяся прямо на него Патриция Вернер. Фигура её в этом мертвенном свете выглядела вообще жутко.
— Не смотри! ― пронзительно выкрикнула она.
— Да не смотрю я на тебя, ― проворчал Кирк. ― Нужна ты мне больно...
— Туда не смотри, ― уже еле слышно всхлипнула Патриция.
В первый момент Кирк не понял, куда это ― «туда». Но потом до него дошло, что прямо перед ним какими-то призрачными тенями двигаются... люди?.. чужие?..
Чёрт!
Откуда здесь могли взяться люди или чужие?!
Скрипя от боли, Кирк прислонился плечом к стене. Где-то у меня должен быть нож, подумал он. Хороший нож, всё, что осталось от Джошуа Чана ― на память... где-то он тут вот... чёрт!.. больно-то как... не повернуться.
Нет, сейчас мы его достанем. Сейчас мы его... зар-р-раза!.. да и что толку с ножа, если руки поднять как следует не можешь... и башка раскалывается, перед глазами всё плывёт...
Патриция уже была рядом, лицо её по-прежнему было обращено вглубь пещеры ― туда, где двигались непонятные тени и откуда лился этот странный голубоватый свет. Кирк посмотрел на Патрицию и увидел на её щеках дорожки от слёз ― шелушащаяся кожа блестела от влаги. Непонятно, что или кого она там, впереди, увидела, но Кирку вдруг стало жалко девчонку, и одновременно на него мягким одеялом навалилось равнодушие.
Ну, убьют, подумал Кирк. Какая разница?! Сейчас ли, через пять минут, через час... Всё равно, нам уже не жить. Денёк ещё промучаемся, не больше ― знаю я, что такое мезонные бомбы... А может, напоследок хоть полюбопытствую, что там впереди? Что это так девчоночку напугало-то? И что там за люди такие, откуда взялись...
Кирк шагнул вперёд, задел плечом всхлипывающую Патрицию и заскрежетал зубами от боли. Идти удавалось с трудом, перед глазами всё плыло и дрожало. Но постепенно свет делался ярче, и вскоре Кирк своим затуманенным сознанием понял, что это светятся какие-то странные кристаллы, усыпавшие стены пещеры. А люди... да, точно, это были именно люди... только они были какие-то необычные ― прозрачные, словно бы состоящие из более светлых или более тёмных сполохов этого призрачного света. Но они двигались, беззвучно шевелили губами и...
Кирку показалось, что он сходит с ума. Потому что один из этих призраков обернулся и ван Детчер отчётливо разглядел лицо Патриции. Выглядела она нормально, словно никакой атаки на планету и не было. Она улыбнулась и беззвучно пошевелила губами.
— Что? ― невольно переспросил Кирк. И тут же обернулся ― Патриция была позади, присела возле стены, поджав колени к подбородку, и плечи её вздрагивали... а может, это в глазах у Кирка всё дрожало.
Кирк снова принялся рассматривать призраков. И вдруг до него дошло, что всё, что происходит, он уже видел. Точно!
Перед ним чётко обозначился крутой склон, по которому они когда-то (похоже, тысячу лет назад) поднимались к пещере. Вот и сама пещера, вот Ксирс-Тис-Сат возникла откуда-то справа, что-то спрашивает...
Кирк сделал ещё пару шагов, и призрачные образы вокруг него стремительно замельтешили, задёргались, сделались почти неразличимыми. А когда ван Детчер снова остановился, он увидел перед собой Рантона-Нула. Кассилианин что-то втолковывал ему, и вокруг уже был лес. Какой лес? Откуда?! Нет никакого леса, всё давно сгорело...
Ещё два-три шага, снова вихрь сияющих сполохов, от которого ещё больше кружится голова, и...
...кабина боевого флаера, приборная панель, стремительно несущиеся навстречу верхушки деревьев...
«Беркут», понял Кирк. Как раз на таком мы и удирали.
Как раз на таком...
...как раз на ЭТОМ САМОМ!
В затуманенном мозгу Кирка промелькнула какая-то неоформившаяся мысль. И Кирк сделал ещё несколько шагов. И оказался в холле отеля.
Прошлое, подумал Кирк. Это ― прошлое.
Всё, что было...
Интересно, что увидела Патриция? То же самое или что-то своё, что-то такое, что расстроило девочку до слёз. И как далеко, вообще, она заходила? Если я забреду слишком уж далеко, то и у меня, наверное, будет повод заплакать, подумал Кирк, и обернулся ― Патрицию уже было не разглядеть за сполохами бледного сияния. Да и не было вокруг ничего уже кроме этих всполохов. Пустота, дымные переливы, никаких фигур...
Будущее? Хм... Впереди ― прошлое, позади ― будущее... Наверное, именно таким оно у меня и будет, подумал Кирк. Очень скоро ― после смерти. Пустота, свет и... что там ещё болтают?..
Тоненькие лучики света исходили от стен, превращаясь в нереальную паутину, и в лучах её посверкивали грани усыпавших стены кристаллов.
Кристаллы? Может быть... во вселенной столько всего...
Может быть, это они мне всё показывают. Может быть, порылись у меня в мозгах, выудили воспоминания и теперь демонстрируют ― то ли пытаются установить контакт, то ли просто порадовать меня решили перед смертью. Ну, с контактом у них, конечно, ничего не выйдет, не в том я сейчас состоянии. Да и радости мне большой это всё не доставляет. Вот если бы у меня была возможность изменить это всё...
Кирк замер. Мысль в голове его приобрела чёткие очертания.
Изменить.
Прошлое.
Кирк повернулся и увидел перед собой майора Чана. Точно, это было в отеле, и это было именно так. Как раз перед самым их побегом. Или нет, перед разговором с генералом Роанкамом.
Джошуа Чан пристально посмотрел на Кирка. И тогда Кирк широко шагнул ― прямо к бледному призраку майора Чана.
* * *
— На каком основании?! Не забывайтесь, господин майор!..
До боли знакомый голос полковника (покойника? ― почему-то мелькнуло в голове) Пойндекстера резанул слух. Кирк ошалело покрутил головой и понял, что находится теперь в холле отеля, что перед ним стоит Джош, что-то настойчиво растолковывающий полковнику Пойндекстеру... которого сейчас расстреляют, вспомнил Кирк.
Чёрт возьми! Сработало!..
Что сработало?..
Кирк недоумённо огляделся. Он действительно находится в холле отеля, в углу ― большая толпа под охраной десантников. Перед ним ― майор Чан и полковник Пойндекстер...
Почему же такое отчётливое ощущение, что сейчас Кирк должен быть не здесь, а где-то в другом месте?
Какая-то пещера... холодная рябь перед глазами... невыносимая боль в левом боку...
Кирк невольно потрогал бок ― всё в порядке, но уверенность в том, что бок должен болеть (и очень сильно болеть!) не оставляла.
— ...майорские нашивки на своих плечах вы видите в последний раз! ― едва ли не взвизгнул Пойндекстер, протягивая свою «Кобру» Джошу. Джош ― нервно, не глядя, даже, видимо, не понимая, что делает, сунул оружие в руки Кирка.
«Кобра», подумал Кирк. И тут же холодная и отчётливая мысль пронзила его. Он понял, что оружие надо немедленно спрятать подальше от чужих глаз. Потому что скоро оно ему может понадобиться. Быстрее, быстрее! Под пиджак? Чёрт! Заметно!.. Тогда ― в карман пиджака! Неприспособленна гражданская одежда для настоящего военного, ох, не приспособлена!..
Мимоходом Кирк успел заметить показания на индикаторах «Кобры» ― полный заряд, минимальная мощность... конечно, штабному полковнику иначе и нельзя, вряд ли он вообще когда-либо стрелял из этого бластера... Надо бы увеличить мощность, на максимум её, на максимум!.. Но времени нет... Пока Джош не понял, что он сделал ― спрятать «Кобру», подальше...
— Кр-р-ретин! ― майор Джошуа Чан с ненавистью смотрел в стеклянную дверь, за которой скрылся Пойндекстер. ― Ты видел?! ― он повернулся к Кирку. ― Как обычно ― весь мир просто обязан крутиться вокруг штабников! Вся армия, вся Империя существует исключительно ради их удовольствия!
— Можно подумать, ты впервые видишь штабную крысу, ― Кирк старался, чтобы голос его звучал как можно ровнее.
— И какого чёрта он тебя хотел забрать с собой? Какое такое новое задание?! Он что, не знает, что ты в отпуске? ― продолжал говорить Джош.
Кирк рассеянно кивнул. Он едва понимал, о чём говорит Джошуа Чан.
Майор Чан вдруг запнулся и непонимающими глазами огляделся по сторонам.
— Чёрт, Кирк, ― проворчал он. ― Мне на миг показалось... Ладно, плевать! ― он махнул рукой, внимательно посмотрел ван Детчеру в глаза, потом медленно произнёс:
— Я тебя сейчас проведу к Омару. Поговоришь с ним. Объяснишь, как ты сюда попал.
Кирк снова кивнул.
— Может быть, тебе действительно стоит убраться отсюда вместе с этим Пойндекстером, ― задумчиво произнёс Чан. ― Омар настроен решительно, он требует от Императора Арнольда признания того, что всё, случившееся на Ранзамаре-III, было провокацией. Реакцию Императора предсказать несложно. А Омар от своего не отступится. Тебе лучше убираться отсюда. На катере ― тут есть парочка, я видел, ― до сторожевого корабля, а там уже разберёшься...
Кирк не ответил. Его очень беспокоило то, что Джош Чан как-то странно смотрит. Так, словно...
— Кирк, что-то не так, ― вдруг решительно заявил Чан. ― Я почти уверен, что здесь что-то неладно. Не знаю, что именно, но...
Рация на поясе Чана пискнула, оборвав его монолог. И Кирк с непонятным облегчением вздохнул ― пока Чан занимается своей рацией, он не станет донимать Кирка. Тем более что вокруг что-то и в самом деле неладно.
Кирк не мог объяснить этого, но ощущение, что всё должно было идти немножко не так, не оставляло его ни на миг. Словно во сне, подумал Кирк. Когда наперёд знаешь все последующие события. И когда силой воли можешь их корректировать. Вот, сейчас Чан скроется за матовой дверью, затем выведет оттуда Пойндекстера, проведёт его через холл...
— Мне надо поговорить с генералом! ― резко дёрнул Чана за рукав ван Детчер. ― Срочно! И непременно в присутствии полковника Пойндекстера! Ты слышишь меня?
Чан смерил Кирка взглядом и снова приник к рации.
— Скажи, что у меня есть информация о бежавших заложниках! ― выпалил вдруг Кирк.
Джошуа сильно вздрогнул и посмотрел на Кирка совершенно по-другому.
— Каких заложниках? ― растерянно пробормотал он. ― Откуда ты... какого чёрта?..
— Срочно! ― едва не выкрикнул Кирк.
Он не мог объяснить, откуда он взял этих бежавших заложников, и почему вдруг решил, что именно сейчас ему надо увидеть генерала. Но Кирк был абсолютно уверен, что протяни он ещё минуту, и произойдёт что-то непоправимое. Что-то такое, после чего...
...после чего я потеряю друга, вздрогнул от отчётливой мысли Кирк.
Чан испуганно поглядел на ван Детчера, как-то неестественно, боком метнулся к матовой двери и скрылся за ней. Меньше, чем через минуту он выглянул в холл и махнул Кирку рукой.
Кирк едва заставил себя сдвинуться с места. Дорога до двери показалась ему чрезвычайно длинной, ноги не слушались, а «Кобра», оттягивавшая карман пиджака, сделалась вдруг очень неудобной и раздражающей.
Два шага до двери, один...
Генерал Роанкам сидел за столом и белый облицовочный пластик за спиной делал его фигуру контрастнее, а черты лица ― жёстче. Словно на неудачной картине, подумал Кирк. Мёртвое лицо, мёртвые мысли...
Надо ему объяснить, отчаянно подумал Кирк. Надо убедить его...
И тут же понял, что убеждать и объяснять бесполезно. Что для генерала Омара Роанкама сейчас есть только один-единственный аргумент.
И тогда Кирк стремительно выхватил этот самый единственный аргумент из кармана пиджака, вскинул руку и нажал на спусковой крючок.
0.
Кирк даже не обернулся, когда в комнату ворвались десантники. Он просто стоял и слушал звуки ― как на него кричат, как кто-то отдаёт команды, приказывает открыть огонь, как полковник Пойндекстер и майор Чан начинают орать, срываясь на хрип, как им удаётся обуздать эту почти обезумевшую толпу офицеров, вновь превратив их в военных. Кирк просто стоял, слушал и чувствовал, как на него наваливается непередаваемое чувство усталости. В конце концов, полковник Пойндекстер сейчас здесь самый старший и по званию, и по должности. Так что, пусть уж он сам разбирается с офицерами Четвёртой Имперской, отрешённо подумал Кирк. С меня хватит и диалога с командиром бригады... И с Джошуа Чаном...
Джош, почти ласково подумал Кирк. Ты мировой парень и отличный солдат. Но будь я проклят, если когда-нибудь пойду с тобой хоть на одну операцию. И будь я проклят, если понимаю ― почему...
Кирк не знал, сколько прошло времени. Ему казалось, что оно остановилось, что он сейчас выступает сторонним наблюдателем, зрителем какого-то не особо даже интересного фильма. Он машинально отмечал, что офицеры сбавили тон, что команды Пойндекстера делаются всё увереннее, что кто-то уже отвечает полковнику: «Есть!..» и отправляется выполнять какие-то приказы. И так же машинально в сознание Кирка вползало понимание того, что его сейчас уже не убьют. Но и это не очень беспокоило ван Детчера ― он просто стоял и тупо смотрел на тело генерала Омара Роанкама.
На белом облицовочном пластике кровь казалась совершенно чёрной. Брызги её крошечными раздавленными медузами окружали вспухшую в стене воронку ― след, оставленный лучом бластера.
Бластер был установлен на минимальную мощность и луч его, проделав во лбу генерала очень неаккуратное отверстие, вскипятил кровь и выплеснул её через дыру в затылке. Некрасиво. Но смерть редко бывает красивой. Особенно настоящая смерть, а не та, которой потчует своих зрителей новостной канал. Смерть без цветов, без героических и патриотических выкриков, без помпезной музыки за кадром.
Генерал сидел за столом. Очень хотелось сказать: «сидел, как живой», но это было бы неправдой ― не бывает у живых таких страшных дыр во лбу. Хотя, конечно, выражение лица генерала было спокойным. Словно он не успел отреагировать.
Вряд ли. Скорее всего, он предполагал подобный исход и просто не был удивлён им.
Полковник громко кашлянул, напоминая о своём присутствии.
— Да, полковник, я знаю... ― не оборачиваясь кивнул Кирк. ― Я должен бы вам доложить по всей форме, но... я сделаю это позже. Хочу сказать лишь одно ― у меня не было другого выхода. А сейчас я просто очень устал... извините... Разрешите мне не докладывать... можно, да?..
— Ничего, капитан, ничего, ― отечески успокоил его полковник. ― Я всё понимаю. Не волнуйтесь, капитан. В любом случае, ваши действия сохранили жизнь многим гражданским.
— Моё убийство, ― поправил полковника Кирк.
— Ваши действия, ― с нажимом на втором слове повторил полковник. ― Не стоит излишне драматизировать ситуацию. Поймите главное ― вы спасли жизнь и гражданским, и военным.
Кирк, наконец, обернулся и утомлённо посмотрел на полковника.
— Всё в порядке, капитан, ― ещё раз успокоил его полковник. ― Я понимаю, что вы устали. Но ничего, скоро отдохнёте.
— В самом деле?! ― не очень вежливо удивился Кирк.
Полковник постарался не обращать внимания на несколько вызывающий тон младшего по званию. Он был штабным офицером и подобное нарушение субординации его коробило.
— Вы хорошо поработали, ― сказал полковник. ― Я сегодня же доложу об этом. И не забывайте, капитан, о своём отпуске. Вы его заслужили.
Кирк ван Детчер невесело усмехнулся.
— Что-то отпуска у меня проходят как-то не так, как у остальных, ― заметил он. ― Шумно как-то проходят. Утомительно.
— Это поправимо, ― ответил полковник. ― Что вы скажете по поводу целого месяца хорошего отдыха? На одном из лучших курортов! Неплохо, верно?
— Неплохо, ― согласился Кирк, и добавил, подумав: ― Если только там не окажется мятежников.
— Не окажется, ― успокоил его полковник Пойндекстер. ― Через два месяца вы в этом сами убедитесь.
— Почему через два месяца? ― поинтересовался Кирк.
Полковник Пойндекстер нахмурился. Было хорошо заметно, что этот разговор не доставляет ему особого удовольствия.
— Через два месяца, ― наконец-то заговорил он, ― потому, что вам, капитан, предстоит ещё одна небольшая командировка. Дело в том, что только сегодня я получил приказ отозвать вас из отпуска.
— Задание?
— Да.
— Секретное?
— А у десантных бригад бывают другие?! ― удивился полковник.
— Да, верно, ― вздохнул Кирк. ― Просто я очень устал, полковник. Действительно очень хочется отдохнуть.
— Отдохнёте, капитан, ― Пойндекстер сочувственно посмотрел на Кирка, и вдруг резко проговорил: ― Я рекомендовал адмиралу Кертису взять на операцию кого-нибудь другого, но... Знаете, капитан, мне показалось, что адмирал и сам был бы не прочь заменить вас. Вы с ним не ладите?
— Бывает, ― грустно подтвердил Кирк.
— Хм... М-да... ― Пойндекстер недовольно покрутил головой. ― Так вот, Кертис был бы не против, но... Император Арнольд лично настаивал на вашей кандидатуре. Не знаю даже, почему, ― полковник виновато развёл руками. ― И адмирал Кертис не знает, ― добавил он.
— Ясно, ― ответил Кирк. ― Что ж, будем выполнять приказ. Делай, что должен, и будь, что будет. А куда командировка? Вы не в курсе?
— Вторая Леидиса, ― ответил полковник.
Кирк попытался вспомнить, что это за планета, и не смог. Наверняка какая-нибудь дыра.
— Невесёлым у меня получается нынешний, три тысячи семьсот третий год, ― скорбно заключил Кирк.
КОНЕЦ.
2009, 2010, 2014, 2015.