Было хорошо понятно, что Махвата не особо жалуют в Театре Колесниц. А может быть, и вообще в Самате... Несмотря на его победу в состязаниях (или, может быть, благодаря именно ей), все больше и больше глаз, устремленных на него, выражало неодобрение, раздражение, а порой и явную ненависть. Никто не осмеливался открыто проявлять свои чувства, но глаза говорили не хуже языка.
Словно какая-то весть разнеслась по Самату, словно Махват вдруг стал едва ли не врагом для каждого из присутствующих здесь. Это чувствовалось во всем. Даже воздух вокруг Махвата Игнта потемнел, словно бы над головой его зависла небольшая туча.
Толпа, собравшаяся возле ворот Театра Колесниц, расступалась, пропуская Махвата и идущих за ним. Шум голосов стихал. Лица выглядели настороженными. Махват шел гордо подняв голову, не глядя по сторонам. Словно происходящее вокруг его совершенно не касалось. Словно бы он не чувствовал того, что ощущал даже Прыжок, — напряженной недоброжелательности окружающих.
Арка ворот вспыхнула темно-малиновым светом, когда Махват проходил под ней.
Толпа за воротами была не менее густой, чем перед ними. И все так же молча расступались, едва завидев Махвата.
Возле набережной стояла большая ладья. Изящные сходни с ажурными перилами протянулись от ее бортов до брусчатой мостовой. Возле сходен неподвижно замерли двое в черной одежде. Черные штаны, рубашки, сапоги. Длинные черные плащи. Короче, оба они решительно всем напоминали Махвата — очевидно, своего повелителя. Прыжок посмотрел им в лица и вздрогнул — лиц не было. В обрамлении густых волос медленно клубились пятна огненного тумана, изредка вспыхивающего синеватыми молниями.
— Мои слуги, — небрежно бросил Махват, ступая на сходни.
Мархаэоль, очевидно привыкшая к подобному облику, даже не оглянулась на них и последовала за братом.
— Пошли, что ли? — нерешительно пробормотал Коновалов. — Блин! Ну и рожи...
Остальные промолчали.
Прыжок заметил, что все — и Эллина, и Катя, и Коновалов с Колобком, — все смотрят на него. Словно бы он сделался главным в команде, словно бы только от него теперь зависело принятие решений.
Прыжку это не понравилось.
— Чего уставились? — сердито спросил он Эллину.
Она растерянно пожала плечами.
— Ты чего? — агрессивно спросил Прыжок. — Командир типа или все такое? Я здесь должен распоряжаться, что ли?!
— Да нет, — тихо ответила Эллина. — Просто...
— Чего — просто? — напирал Прыжок.
— Ничего, успокойся, — подала голос Катя.
Прыжок хотел было опять возмутиться, но Катя, не глядя на него, легко взбежала по сходням.
Прыжок недовольно хмыкнул и тоже поднялся на борт.
В ладье оказались еще несколько слуг Махвата — точно так же одетых, с точно такими же туманными сгустками вместо лиц. Прыжок обратил внимание, что никакого оружия у них не было. Да оно, наверное, и не нужно им — при таком-то хозяине...
Вся команда Эллины столпилась возле левого борта, стараясь держаться вместе. Даже Мархаэоль встала рядом с ними. Лишь Махват отошел на нос ладьи.
Плавно качнулись и поплыли назад причудливо изукрашенные стены Театра Колесниц. Ладья постепенно набирала ход. Нос ее решительно вспенивал моды канала, сделавшиеся теперь совершенно черными.
Прыжок перегнулся через борт и посмотрел вниз. В черноте воды вспыхивали кроваво-красные искры, недобро разгорались и медленно гасли таинственные огни. Выложенного плитами дна канала не было видно совершенно.
— Что это такое — цитадель? — спросил Прыжок у Мархаэоль.
Вопрос он задал почему-то шепотом. Гнетущая тишина, обрушившаяся на них, не вызывала никакого желания разговаривать в полный голос. И Мархаэоль ответила Прыжку точно таким же шепотом:
— Цитадель-На-Шести-Островах, — проговорила она. — Стержень миров, их ось. В каждом мире, кроме Срединного, есть подобное. Шесть миров нанизаны на иглу Цитадели, Багнадоф — лишь верхний из них. Следующим идет Саакбарад — более могущественный, более великий, чем Багнадоф. А основание Цитадели-На-Шести-Островах повисло в пустоте, поддерживаемое силой того, равного которому нет и не будет.
— Сад Черных Сердец находится там же? — неожиданно подала голос Катя.
Мархаэоль вздрогнула и повернулась к ней.
— Почему ты вспомнила об этом? — строго спросила она.
— Летописи, — спокойно ответила Катя. — Я там прочла...
Катя с интересом слушала слова Мархаэоль, в глазах ее горело неподдельное любопытство.
— Сад Черных Сердец находился у подножия Цитадели-На-Шести-Островах, — неохотно ответила Мархаэоль. — Эти сердца питаются той же силой, что поддерживает в равновесии основание Цитадели... Но сейчас там ничего нет, Сад пуст. Единственное Черное Сердце находится сейчас в Срединном Мире...
— И из Сада можно лопасть прямо к нему, — с улыбкой закончила Катя. — А нам как раз туда и надо.
— Ты уверена? — Губы Мархаэоль исказила усмешка.
— Абсолютно, — подтвердила Катя.
— И ты готова встретиться с актар-гаггш? — Мархаэоль едва удерживалась от смеха.
— С кем?! — не поняла Катя.
— Актар-гаггш, — повторила Мархаэоль. — Те, кто сторожит Черное Сердце. Ни одно существо Срединного Мира не пройдет к нему...
— Однажды это удалось, — вступила в разговор Эллина. — Я тоже читала летописи, я знаю.
После этих слов наступило молчание. Мархаэоль смотрела на Эллину тяжелым взглядом. И даже Махват, стоявший на носу ладьи, обернулся.
Все члены команды вдруг вспомнили, зачем они здесь. Поиски мага, заклятия, все прочее отступило на второй план. Главная задача, то, ради чего они оказались здесь, мгновенно всплыла и заслонила собой все остальное.
И тут раздался голос Махвата Игнта.
— Ты права, — сказал он. — Черные Сердца питали своей силой то, что изменило Срединный Мир. Все три Каганата возникли благодаря лишь их силе. И если уничтожить Черное Сердце, питающее Каганат Раш, то жители Срединного Мира легко смогут одержать победу над теми, кто вторгся к ним. И я готов помочь вам в этом. Мои слуги — отменные воины. Они займутся актар-гаггш и позволят вам проникнуть туда, где хранится Черное Сердце. Но без определенных заклинаний вы ничего не сможете сделать. Лишь сила, заключенная в записях Николая-летописца, способна сделать это. Она может даже принести вред Цитадели...
— Почему ты нам помогаешь? — спросила Эллина. — Ведь если уничтожить Цитадель...
— Нет! — оборвал ее Махват. — Я не помогаю вам уничтожить Цитадель-На-Шести-Островах! Я помогаю вам уничтожить Каганат Раш.
— Потому что гибель Цитадели будет и гибелью твоего мира? — спросила Катя. — Верно, Макс?
— Да, — после минутного молчания ответил Махват. — Но еще и потому, что уничтожить Цитадель-На-Шести-Островах невозможно. Это не просто опасная, но и бесполезная попытка. Можно ее повредить, но уничтожить — нет! Нет силы, способной противостоять тому, кто поддерживает в равновесии основание Цитадели.
— Ты в этом уверен? — спросила Эллина.
Вопрос ее прозвучал очень тихо, но все равно окружающие превосходно расслышали его.
И словно бы волна пробежала по рядам слуг Махвата. Вздрогнула Мархаэоль, и взгляд ее наполнился тревогой. А сам Махват Игнт промолчал. Лишь глаза его пристально уставились на Эллину...
* * *
...Ладья неслась, рассекая воды канала. Маслянисто-черные волны лениво откатывались в стороны. То ли уровень воды здесь был выше, то ли просто набережные просели от времени, но все дома вокруг были погружены в воду чуть ли не по самые окна первых этажей. Черные волны разбивались о старые камни покинутых жителями домов. Обрушенные местами стены, зияющие провалы окон, опаленные камни — все это очень напоминало Москву, оставленную совсем недавно.
Небо над головой приобрело недобрый красноватый оттенок. Впереди тоже что-то неразборчиво алело.
Воздух сделался холоднее, его цепкие шершавые пальцы неприятно царапали кожу лица. Прыжок поежился.
— Холодно, — пробормотал он и посмотрел на Эллину.
Та кивнула в ответ и зябко передернула плечами.
— Чего ты про сад какой-то начала? — тихо спросил Прыжок.
— Забыл, зачем мы здесь? — сердито скрипнула Эллина. — Если нам сейчас удастся провернуть это дело...
— Это-то я понимаю типа, — нетерпеливо прервал ее Прыжок. — Одного я не понимаю. Чего это Макс нам помогать вздумал?
Эллина не ответила. А Прыжок вдруг вспомнил, как Макс уверял, что тоже — как и все остальные — терпеть не может гоблинов и мир, откуда они явились. И то, с каким жаром он это делал, убеждало Прыжка в том, что Макс был искренним. Отношение же к Максу зрителей у Театра Колесниц говорило о том, что неприязнь его к Багнадофу была взаимной.
Вода за бортом постепенно теряла свой маслянистый блеск, делалась матово-черной. А прямо по курсу ладьи вставало какое-то невиданное строение.
Громаднейших размеров мост, меж грязно-серыми быками которого несся поток воды. Только когда ладья оказалась под мостом, Прыжок получил представление об истинных его размерах. Такое впечатление, что плыли они в бесконечном туннеле, сквозь проломы в своде которого багрово-красное небо роняло на черные воды канала тревожные пятна. Степы этого туннеля были изрезаны глубокими трещинами, закопчены и оплавлены огнем. Возвышающиеся из черных волн опоры местами были словно бы обглоданы зубами неведомых чудовищ. Некоторые из опор рухнули, и остатки их торчали из воды уродливыми обломками.
Слуги Махвата выстроились вдоль бортов. Свет от их огненных лиц был, пожалуй, единственным, что освещало ладью. Сам Махват по-прежнему стоял на носу судна, и лицо его отражало явную тревогу.
— Они не пропустят нас, — убежденно произнес он. — Они знают, зачем мы плывем туда. Догадываются, почему мы помогаем существам Срединного Мира. Они почувствовали это уже давно, еще когда мы были у Театра Колесниц...
— Они не в силах нам помешать, — заявила Мархаэоль.
— Ты ошибаешься, — возразил Махват. — Оглянись вокруг. Этот мост помнит прежние битвы. И заклятия, наложенные на эти камни, — я чувствую их до сих пор, спустя столько веков...
Ладья замедлила свой ход. Казалось, даже воды канала препятствуют ее продвижению. А может быть, так оно и было на самом деле. Может быть, силы, превосходящие силы Махвата Игнта, решили не пропускать их к Цитадели-На-Шести-Островах...
Ладья наконец-то выплыла из-под моста и оказалась в широком заливе. По берегам его высились строения, имевшие с остальными зданиями Самата очень мало общего. Пустые и полуразрушенные дворцы, руины, оплавленные камень и кирпич, закопченные стены... В воздухе повисло отчетливо ощущаемое напряжение. По непонятным причинам вид каждого дома, каждого камня вызывал у команды необъяснимый страх, словно бы мог таить в себе смертельную опасность.
Это были кварталы ужаса. Ничто из Самата не имело права быть здесь. Лишь древний страх, появившийся, наверное, еще во времена, предшествовавшие всем ныне существующим, в годы былых сражений, в века становления Багнадофа, в тяжкие для него тысячелетия.
Ладья еще больше замедлила свой ход. Волны за бортом исчезли, и судно плыло — точнее сказать, еле двигалось — словно в густой черной жиже, в которую превратились воды канала. Через несколько мгновений ладья и вовсе остановилась. Черная гладь за бортом начала светлеть, принимать темно-серый цвет. По ее поверхности пробежали извилистые трещины. И вот уже ладья стоит на глиняном поле, поверхность которого все больше и больше светлеет.
— Все! — заявил Махват. — Нужно уходить...
И, не дожидаясь никого, он прыгает за борт.
— Быстрее! — кричит Махват.
Мархаэоль подталкивает Прыжка к дощатому борту. Прыжок смотрит вниз — вроде не очень высоко, — забирается на борт и прыгает. Твердая глина ударяет его по пяткам, и Прыжок вынужден присесть и опереться на руки, чтобы не упасть. И тогда он чувствует, что глиняная поверхность горячая.
Прыжок смотрит, как покидают судно Мархаэоль, Эллина, Катя, остальные. Через миг на ладье не осталось никого, кроме слуг Махвата.
— А они? — недоуменно спрашивает Прыжок. — Они чего же?!
— Они больше не нужны, — пожимает плечами Махват. — Они останутся здесь и ненадолго отвлекут внимание от нас...
— Сука ты, Макс, — кивает Прыжок. — Сукой был, сукой и останешься. И все такое...
Но Махват уже не слушает его. Быстрым шагом он направляется к глиняным холмам, высящимся на берегу бывшего канала.
— Толик, пошли. — Мархаэоль тянет его за рукав. — Быстрее...
Прыжок в последний раз оглядывается на ладью — над бортом возвышаются равнодушные силуэты с клубящимся огненным туманом вместо лиц — и идет следом за Мархаэоль.
Идти приходится все быстрее. Глина под ногами раскаляется все больше, ее жар чувствуется даже сквозь подошвы сапог. Последние метры, остающиеся до берега, они преодолевают уже бегом.
Выскочив на набережную, Прыжок без сил падает на землю. И только тогда замечает, что остальные, тяжело дыша, вповалку лежат рядом. Даже Мархаэоль присела на корточки. Лишь фигура Махвата возвышается над всеми.
Прыжок садится и смотрит туда, откуда они пришли. Растрескавшаяся глина, в которую превратилась вода канала, отливает красноватым. В глубоких трещинах злобно переливается огонь. Алые язычки его все смелее пробиваются на поверхность, наполняя жаром иссушенный воздух. А вдалеке, на том месте, где осталась ладья, ярко пылает костер.
Махват огляделся по сторонам и нетерпеливо махнул рукой в сторону моста, под которым они только что проплывали.
— Нам туда! — сказал он. — Быстрее!
Голос его был настолько властным, что никто и не подумал ему возразить. Все покорно встали и пошли следом за Махватом.
Каждый понимал, что им грозит опасность — им всем. И даже Махвату и Мархаэоль Игнт. Это ощущение опасности висело в воздухе, чувствовалось каждой клеточкой тела, входило в грудь с каждым глотком раскаленного воздуха. И если Махват считает, что лучше будет идти в ту сторону, то другого выхода нет, придется подчиниться.
Дорога заняла не много времени. И путь их пролегал по кварталам, очень похожим на Москву — такие же развалины и руины. Только здания были в основном кирпичные и реже — из речного камня. Видно было, что развалинам этим очень много лет. На каждом обломке камня, на каждом осколке кирпича лежал толстый слой тяжелой пыли.
Махват торопил, да остальные и сами спешили. Воздух делался все горячее, выступавший на лице пот мгновенно испарялся. Во рту пересохло, губы сделались будто чужие. В глаза словно песку насыпали, так и хотелось их потереть, но было страшно сделать это такими сухими и шершавыми пальцами.
Возле моста высилось что-то вроде навеса. И все инстинктивно устремились туда. Но мнимая тень не принесла желанного облегчения.
— Здесь уже можно... — непонятно произнес Махват, переводя дух.
И сразу же стало прохладно. Словно невидимый купол накрыл всех, отгородив от палящего зноя. Мархаэоль, заметив вопросительный взгляд Прыжка и остальных, пояснила:
— Силы Багнадофа мешают нам применить заклинания. А здесь, на мосту, кое-что получается...
— Какой здоровенный мост... — прошептала Эллина.
Мост действительно был огромен. Казалось, что поверхность его растянулась от горизонта до горизонта. Шестигранные плиты, которыми он был вымощен, сильно истерлись. Щели между камнями забились пылью. А в провалах густо алела раскалившаяся глина, заполнившая канал.
— Жаль, что так получилось, — разочарованно вздохнула Мархаэоль.
— Ничего, — успокоил ее Махват. — Попытаемся позже. И выйдем прямо к Цитадели-На-Шести-Островах. А сейчас... Будем пробираться к маяку?
— Нет, — покачала головой Мархаэоль. — Мы не успеем.
— Тогда уйдем прямо отсюда, — заявил Махват.
Он обвел медленным взглядом всю команду. И тот, на кого падал его тяжелый взгляд, мгновенно начинал чувствовать в душе какое-то напряжение. Словно бы Махват Игнт выбирал себе жертву из числа присутствующих.
Взгляд Махвата остановился на Кате.
— Заклинания Николая-летописца у тебя, — утвердительно произнес Махват. — Они мне нужны.
— Очень жаль, — спокойно ответила Катя, — но ты их не получишь...
— Что?! — удивленно приподнял брови Махват.
— Не отдам! — решительно заявила Катя.
— Блокнот! — Махват требовательно протянул руку.
— Я сказала — нет! — спокойно ответила Катя.
Колобок, не отводя взгляда от Махвата, медленным и плавным движением обнажил свои мечи и встал рядом с ней.
— Я мог бы забрать его и так, — усмехнулся Махват. — Не вам мериться со мной силой.
— Попробуй, — согласилась Катя.
Она словно была уверена в том, что ничего Махват Игнт сделать ей не сможет. И возможно, она оказалась права. Потому что Махват злобно сверкнул глазами и повысил голос:
— В Багнадофе опасность угрожает не только нам с Мархаэоль! Вам тоже! Если мы с сестрой вынуждены будем уйти, вам несдобровать!
Катя улыбнулась. Улыбка ее была совсем не злобной, даже наоборот — доброй и успокаивающей. Но в сочетании с меняющей цвет маской лица выражение получилось очень далеким от доброжелательности.
— Ты слишком много знаешь! — гневно вскричал Махват.
— Я знаю только то, — спокойно ответила Катя, — что эти летописи нельзя отобрать. Их можно только отдать. Или принять в дар. В Срединном Мире все иначе, там этот блокнот можно было отнять...
— Нет, — мрачно возразил Махват. — Если бы можно было, я бы не таскался с вами по Срединному Миру. Я не имею власти сделать этого и там, у вас...
— Катя, — вступила в спор Мархаэоль, — ты пойми. Здесь нам угрожает опасность. До Цитадели-На-Шести-Островах нам не добраться, сама видишь. А значит, вы не сможете попасть и к Черному Сердцу Каганата Раш. Возвращаться к маяку Хааргад тоже опасно. Лорд-демон Симмаархаал Нэг, покровитель области Драф и маяка Хааргад, только этого и ждет. А попасть в Саакбарад мы можем только либо от маяка Хааргад, либо... либо оттуда, откуда захотим, но при помощи заклинаний, находящихся в этих летописях.
— Ладно, — неожиданно легко согласилась Катя. — Махват Игнт, я передаю тебе записи Николая-летописца. Передаю на время, для того, чтобы открыть нам путь в Саакбарад. И власти над этими заклинаниями ты не имеешь, Махват Игнт! — Голос Кати приобрел неожиданную твердость, в нем зазвучала счаль. Взгляд девушки сделался холодным и жестким, ничем не уступающим взгляду Махвата Игнта. А искусственная половина лица ее гневно полыхнула ярко-красным цветом. А затем Катя опять улыбнулась, полезла в сумку и вытащила оттуда блокнот.
— Благодарю тебя, — проворчал Махват Игнт. — Лучше это, чем ничего...
Махват пролистал блокнот, отыскал нужную страницу и громким, уверенным голосом произнес заклинание. Мгновенно в воздухе над каменными плитами моста возникло быстро расширяющееся черное пятно. И вскоре перед Махватом колыхался матово-черный овал — будто тончайшая, почти невесомая пленка вертикально повисла в воздухе.
А затем Махват торопливо вернул блокнот Кате, упрятавшей его обратно в сумку. Словно блокнот жег Махвату руки, словно, продержи он его в ладонях хоть на секунду дольше, могло произойти что-то страшное.
Махват проводил взглядом блокнот, вздохнул и подошел к черному овалу. Он осторожно протянул руку, и ладонь его погрузилась в черноту, словно в воду.
Все затаили дыхание. И в наступившей тишине отчетливо прозвучал чей-то сдавленный возглас, полный страха и изумления.
Махват вздрогнул, словно от удара, оглянулся по сторонам — возглас этот донесся со стороны широкой каменной колонны, высившейся метрах в пяти. Махват метнулся туда и выволок за шиворот...
— Маркулий! — воскликнула Катя.
— Маг! — заорал Прыжок. — Твою мать! Старый хрен!..
Махват оттолкнул Маркулия. Тот, едва не упав, сделал несколько шагов, попятился и остановился. Дрожащие руки его были прижаты к груди, спина согнута, в глазах — ужас.
— Ад, — прошептал Маркулий. — Преисподняя...
— Именно так! — торжественно провозгласил Махват. — Преисподняя! И тебе здесь не место!..
Махват сделал правой рукой движение, словно стряхивая с ладони невидимую воду. И в руке его оказался клинок с тонким лезвием.
— Нет! — закричала Эллина, кидаясь к Махвату. Но тот одним движением руки отшвырнул ее с дороги.
Прыжок бросил взгляд на упавшую Эллину, на неподвижно стоящую Мархаэоль, на трясущегося от страха Маркулия...
— Стой! — заорал он. — Макс! Стой, зараза!
Махват холодно посмотрел на Мархаэоль.
— Забери свою игрушку, — ледяным тоном потребовал он.
— Макс, сука! — крикнул Прыжок, подскакивая к Махвату. — Это кто игрушка? Это я игрушка?! Ах ты, с-с-сука!.. — и со всей силы ударил Махвата. Хотел по лицу, но промазал — угодил в плечо.
Махват слегка покачнулся, удивленно посмотрел на Прыжка и нанес ему удар левой рукой.
Удар был сильным, на ногах Прыжку устоять не удалось. Он понял это лишь тогда, когда грохнулся спиной о каменные плиты моста.
В голове зазвенело, перед глазами все поплыло. Но сквозь муть и шум в ушах Прыжок все же разбирал происходящее вокруг.
— Я мог бы уничтожить тебя одним взглядом! — крикнул ему Махват. — Благодари сестру, что так дешево отделался!..
А затем Махват повернулся к Маркулию, сделал два широких шага, занес над головой клинок...
...и тут с Маркулием что-то произошло.
Старый маг вдруг перестал дрожать и опустился на колени. Но поза его была весьма далека от покорности. Плечи мага распрямились, и глаза его уперлись в Махвата, стоящего над ним. Губы Маркулия шевельнулись, и тихий, но уверенный и почему-то полный необъяснимой силы голос его произнес одну короткую фразу:
— Да запретит тебе Господь...
...И Махват замер на месте.
Рука его дрогнула.
И он медленно опустил клинок...