1

— Но это же невозможно, — настаивала на своём Таня. — Ты сам же всё это написал, и вдруг!.. Это просто невозможно, потому что… Не может быть!

Весомый аргумент, невесело усмехнулся про себя Костя. И от того, что он был выдвинут уже в сотый раз, весомости в нём не убавилось. Однако вся логика и незыблемость этого аргумента, выраженного словами: «этого не может быть», разбивалась вдребезги об одно небольшое замечание: «но это всё-таки произошло». Костя подумал, что хорошо бы ему найти нечто более весомое, чем эти простые слова…

Он лежал на диване в гостиной, закинув левую руку за голову и сжимая в пальцах правой дымящуюся сигарету. Он был целиком и полностью согласен со своей женой. Костя превосходно понимал, что это его объяснение притянуто за уши и притом, в обход здравого смысла. Но ничего больше он придумать не мог. Эта бредовая мысль захватила всё его сознание, не оставив ни сантиметра свободного места для каких-либо других (возможно, более разумных) мыслей.

— Ну, что ты молчишь? — устало произнесла Таня. Она сидела рядом с Костей в кресле, уперев локти в колени и положив подбородок на сжатые кулаки. Костя в ответ только пожал плечами и глубоко затянулся.

— Может быть, ты просто прикуривал от газовой плиты и опалил брови? высказала предположение Таня.

— Что же, я не помнил бы этого? — возразил Костя.

— Может быть, ты просто забыл?

— Нет. Я не мог ЭТОГО забыть, — с нажимом произнёс Костя. — И потом, ладно ещё — брови опалил! А лицо?

Костя осторожно провёл ладонью по щеке. Кожу уже саднило не так сильно, но краснота, наверное, всё ещё сохранялась. Можно было, конечно, просто посмотреться в зеркало, чтобы убедиться в том, что кожа лица обгорела, но Косте не очень этого хотелось. Таня тяжело вздохнула.

— Ну, тогда я даже и не знаю, что и подумать, — сказала она. — Не мог же пожар, который ты сам же и придумал, натворить такое…

Костя грустно усмехнулся. Да. Не мог. Но иного объяснения происшедшему не существовало. Не более, как час назад, Костя сам пытался заставить героя своей книги найти выход из подобного лабиринта. И не смог этого сделать. Вывод, к которому пришёл его герой, был один — сумасшествие. Не больше и не меньше. Но этот вывод абсолютно не устраивал Джона Рассела. И Константина Самарского, кстати, тоже.

Джон Рассел… Слишком уж странные вещи, приятель, с нами происходят в последнее время, подумал Костя. Как будто всё, о чём мы с тобой пишем, сбывается на самом деле, в реальной жизни.

Нет, возразил сам себе Костя. Это то, что пишет Джон, сбывается… То, что пишет Джон Рассел… Интересно, а возможно ли такое на самом деле? Или, может быть, Танька всё-таки права? Может быть, я действительно прикуривал от плиты и потом забыл об этом? Забыл просто потому, что

(крыша поехала?..)

немного переутомился?..

Костя подумал, что он, может быть, действительно немного

(сошёл с ума?..)

переутомился, но не настолько же, чтобы начать ронять из памяти происходящие события. Он отчётливо помнил, что ничего особенного с ним сегодня не случилось. Он целый день сидел и писал. Про Карла Уиллиса…

Нет, про Карла писал Джон! А Костя писал про Джона… Чёрт побери! Голова совсем уже не работает!

— Костя, а может быть… — Таня не успела договорить, как зазвонил телефон.

— Возьмёшь? — спросил Костя. Ему очень не хотелось вставать с дивана.

Таня кивнула. Она встала и подошла к аппарату. Но едва рука её коснулась трубки, звонки смолкли.

— Кто это? — без особого интереса спросил Костя.

— Не знаю, — ответила Таня. — Незнакомый номер…

У неё был такой голос, что Костя сразу же догадался, что его жена лжёт. Она превосходно поняла, кто это звонил. И номер, без сомнения, был ей хорошо знаком. Косте это стало ясно по тому, как вдруг напряглось и посуровело её лицо. Таня изо всех сил старалась загнать свои эмоции как можно глубже, но это у неё не очень-то хорошо получалось.

Костя сел на диване и посмотрел на Таню. В ней появилась какая-то холодность, отчуждённость. И Костя понял, почему.

— Ты телек будешь смотреть? — спросила она.

— Нет, — помотал головой Костя, вставая с дивана. Он понял, что в этой компании — телевизор, диван, Таня — он уже становится лишним.

— Ложись в спальне, отдохни немного, — предложила Таня.

Костя ничего не ответил, прошёл в другую комнату, сел за свой стол и пододвинул к себе телефон. Он посмотрел на экранчик, хотя и так уже знал, кто это звонил. Знал, потому что видел Танину реакцию.

Костя услышал, как Таня плотно закрывает дверь гостиной и включает телевизор. Громко. Слишком громко. Достаточно громко для того, чтобы не слышать, как Костя будет перезванивать по этому номеру.

Костя виновато вздохнул и поднял трубку. После первого же гудка на том конце провода ему ответили:

— Да?..

— Привет, Карина. С приездом…

— Ты… Ты можешь говорить?

— Да.

— Я соскучилась!

Костя посмотрел на часы. Десять минут восьмого. Поздновато уже… Да и настроение у него не самое подходящее… Карина покорно молчала, ожидая его ответа. Положительного, разумеется…

— Давай, завтра утром? А? — предложил Костя. — Ты только что приехала?

— Да, — Карина вздохнула. — Только что приехала, устала, весь день на ногах, вымоталась, сейчас буду отдыхать, спать… Давай, завтра! Договорились?

— Не сердись, Карина. Жена…

— Я не сержусь. С чего ты взял? Я действительно устала! Я просто так позвонила… Соскучилась, вот и позвонила… Не выдумывай ничего, всё в порядке, — Костя почувствовал, что Карина улыбнулась. Ему стало немного легче.

— Ну, до завтра, Костик! — сказала Карина. — Утром позвони мне. Только обязательно! Я буду ждать!

— Во сколько?

— Ну… Часов в десять… или в одиннадцать.

— Ты в редакцию не пойдёшь, что ли?!

— Да ну!.. Пошли они все!.. Имею я право отдохнуть после командировки? И душой, и телом… Имею?

— Имеешь, — согласился Костя.

— Ну, тогда до завтра! Целую!..

Костя положил трубку и вытащил из пачки ещё одну сигарету. Много я стал курить, озабочено подумал он. Ну и хрен с ним! Плевать…

Костя чиркнул зажигалкой. Раздался неприятный хруст и из-под колёсика посыпалась какая-то труха. Костя ещё пару раз попытался извлечь из неё огонь, хотя и понимал, что зажигалка приказала долго жить. Потом он прошёл на кухню за спичками. По дороге ему вдруг захотелось увидеть Таню. Он осторожно приоткрыл дверь гостиной. Таня сидела перед телевизором.

— Тебе лучше? — не оборачиваясь спросила она.

— Немного.

— Хорошо… Ты уходишь?

— Нет. Почему ты так решила?!

— Не знаю… Показалось…

— Глупая ты у меня, — Костя подошёл к ней и присел рядом на диван. Таня внимательно посмотрела на него. Взгляд её скользнул по опалённым бровям и Таня сокрушённо покачала головой. Она не могла долго сердиться на мужа. Это было не в её характере. И уже сейчас — узнав, что он остаётся дома, увидев его опалённое лицо — она опять начала ему сочувствовать.

— Ладно, не начинай всё с начала, — поморщился Костя. — Будем считать, что я просто прикуривал от газовой плиты.

Таня прижалась к нему и обняла его рукой за шею.

— Правда? — тихо спросила она.

Костя кивнул, не смотря на двусмысленность прозвучавшего вопроса.

— Ну, ты смотри свой сериал, а я пойду — немного поработаю…

— Опять?

— Что — опять?!

— А вдруг?.. — в Таниных глазах мелькнул испуг.

— Танька! Перестань валять дурака! — строго сказал Костя.

Таня грустно вздохнула.

— Отдохнул бы ты! Хоть пару дней!

— Да я просто почитаю, чего я там понаписал сегодня, — успокоил её Костя. — А насчёт отдохнуть… Наверно, я так и сделаю… Завтра… Хорошо?

— Хорошо, — согласилась Таня.

— Ну, ладно. Пойду…

Пока Костя шёл к двери, он почти физически ощущал пристальный взгляд Тани, направленный ему в спину. Всё она знает, подумал Костя. Про Карину. Не дура же, превосходно всё чувствует…

Костя вздохнул и уселся на свой стул. Ему совсем не хотелось ничего читать. Он просто так сказал жене, что пойдёт поработать. Но руки его сами собой потянулись к свеженапечатанным страницам. Глаза сами пробежали по строкам и… Костя вдруг понял, что совершенно не понимает написанного. Нет, правда! Не понимает! По одной простой причине — эти строки, попавшиеся ему на глаза, были написаны не по-русски!

Машинка у Кости была, естественно, с русским шрифтом. Поэтому некоторые буквы — «а», «е» — были напечатаны. Но между ними были оставлены аккуратные пробелы, заполненные от руки карандашом. И заполнены эти пробелы были латиницей.

Косте на миг показалось, что он держит в руках чью-то чужую рукопись. Он принялся внимательно читать весь текст с самого начала, и очень многие места были ему совершенно непонятны. Нет, он, конечно, знал «Битлз», и многие их песни, но сейчас, глядя на английские буквы, совершенно не мог понять, под какую мелодию они звучали! Он не настолько хорошо владел английским, чтобы на слух записать слова песен! А уж о том, что эта самая песня — «Nowhere Man» — была включена именно в этот концерт Битлов, Костя даже понятия не имел. Он никогда не интересовался Битлами настолько, чтобы запоминать подобные вещи. Тем более, его знания английского оставляли желать много лучшего.

Косте вдруг стало страшно. Ему показалось, что у него в руках какое-то зловещее заклинание, написанное на непонятном колдовском языке. Он почувствовал, что если сейчас же не разберётся с этими незнакомыми словами, то просто закричит от ужаса. Он напряжённо попытался вспомнить то немногое, что знал, но его весьма скудный словарный запас английского не давал возможности перевести всё это. Может быть, Таня поможет?

— Таня!!! — громко крикнул Костя. Звук телевизора мгновенно утих.

— Что! — с готовностью откликнулась она.

— Подойди на минутку! Можешь?

Таня вошла в комнату. Слишком быстро вошла, подумал Костя. Наверное, ждала, что я её позову. Но видимо она ждала от меня чего-то другого, а не просьбы о переводе…

— Ну?..

— Ты английский знаешь?

— Более-менее… А что?

— Посмотри…

Таня с интересом глянула на страницу.

— Что это?! — удивилась она.

— Это английский? Да?

— Да. Ты написал?

Костя неопределённо кивнул. Он вдруг понял, что спрашивать сейчас у жены перевод — бесполезно. Тогда она точно сочтёт его психом. Сам написал, а теперь ещё спрашивает! Хотя…

— Посмотри, ошибок нет? — нашёлся Костя.

— Вроде бы, нет, — не совсем уверенно произнесла Таня.

— А ты не помнишь мелодию?

Таня недоумённо глянула на мужа. Сейчас начнётся, подумал Костя.

— По-моему, вот эта… — Таня напела несколько тактов и Костя сразу же узнал песню.

— Ты её постоянно крутишь, — заметила Таня, по-прежнему удивлённо смотря на мужа. — А что это ты вдруг…

— Слушай, — перебил её Костя. — Мне нужен перевод песни!

— Сейчас?!

— Да!

Таня пожала плечами.

— Я могу завтра у наших девочек спросить… Они английский лучше знают… Спросить?

— Завтра? Нет, мне надо сегодня… — Костя нахмурился. — У кого бы узнать?..

Ольхов? Нет, тот в английском ещё меньше понимает, чем я! Может, у…

Карина!!!

Костя аж вздрогнул. Ему показалось, что он произнёс это имя вслух.

— Ладно, давай сюда, — Костя потянул листки к себе. — Пойду к Серёге… Может, он знает…

— Сергей?! Английский?! — Таня удивлённо задрала брови.

— Ну, не он сам, так может быть, кто-то из его знакомых, — ответил Костя, копаясь в кассетах.

Он отыскал кассету с Битлами, вставил её в магнитофон, поискал нужную песню…

— Эта? — спросил он.

— Ага.

Костя вытащил кассету и засунул её в карман. Подумал немного и отправил туда же листки с написанной им главой.

— Я скоро вернусь…

Было ещё светло. В парке гуляло довольно много народу, но Косте повезло — он не встретил никого из знакомых. Костя шёл быстро и минут через десять он уже давил кнопку звонка возле крашеной под мрамор железной двери. Услышав неторопливые шаги, Костя подумал, а что он ей сейчас скажет?!

— Ты чего?! — опешила Карина, увидев Костю. — Случилось чего?!

— Не бойся, — успокоил он её. — От жены я не ушёл! Тем более — к тебе… Просто дело есть. Срочное!

— Ну, ты нашёл время! — Карина потёрла лицо ладошками. — Я спать уже легла…

Она разбитой походкой прошлёпала в комнату и села на разобранную кровать. На плечи Карины была накинута светлая блузка, из-под которой выглядывали чёрные трусики.

— Не смотри на меня! — сердито приказала Карина. — Я спросонья вся помятая!..

Она потрогала свои густые волосы и искоса глянула на Костю.

— Где это ты так обгорел? — поинтересовалась она. — На пляже?

В аду, подумал Костя.

— И угораздило же меня тебе сегодня позвонить! — скорбно произнесла Карина. — Вот, пожалуйста, припёрся! Не мог подождать до утра?

— Не мог. Магнитофон есть?

— Магнитофон?!

— Да. Магнитофон. — Костя вытащил из кармана кассету.

— Ты что, пришёл сюда музыку послушать?! — Карина вытаращила на него глаза.

— Поставь кассету. Сторона «Б».

— Ты в своём уме? — Карина смотрела на Костю, как на ненормального. А может быть, она не так уж и не права, подумал Костя.

— Ты английский хорошо знаешь? — спросил Костя. Ему сейчас было всё равно, что о нём думают.

— Чего?!

— Мне нужен как можно более точный перевод одной песни.

— Костя, ты правда с ума сошёл, да? — жалобно спросила Карина. — Какой перевод?! Какой песни?! Какой английский?! Я сейчас и по-русски-то… только со словарём.

— Карина, — настойчиво повторил Костя. — Мне нужен магнитофон. Очень!

— На кухне, — тоскливым голосом произнесла Карина и повалилась на кровать. — Громко не включай… Соседи… Соседи спят… И я тоже…

Костя притащил с кухни магнитофон, поставил его прямо на кровать рядом с Кариной и включил кассету.

— Костя-а-а-а! — жалобно проскулила Карина, не открывая глаз. — Я же сплю! Имей совесть!..

— Нет, ты не спишь! — Костя принялся её тормошить. — Ты занимаешься делом! Вставай, соня!!!

— Давай завтра? А?..

— Нет! Карина, вставай! В кои-то веки мне понадобилась твоя помощь, а ты!.. Карина, я сейчас разозлюсь! Водой ведь оболью!..

— О, Боже!!! — Карина опять села на кровати и тяжело посмотрела на Костю. — Ты самый настоящий псих!

— Мне очень нужна твоя помощь! — медленно и внятно проговорил Костя.

— Очень?

— Да.

— Так… Я хочу чай — это на кухне, сигареты — на столе, чего-нибудь сладкого — это, наверное, в магазине… Займись, а я пока умоюсь и постараюсь проснуться… Хотя бы символически… Ненормальный какой-то!..

— Есть! — отдал честь Костя и отправился в магазин. Что-то в последнее время слишком уж часто меня называют ненормальным, мимоходом подумал он.

Магазин находился рядом с домом. Костя немного подумал, что именно взять к чаю, потом махнул рукой и купил небольшой торт. Ничего, подумал он, не потолстеет…

Пока он бегал в магазин, Карина успела одеться. Заваривая чай, Костя слышал, как она недовольно ворчит в ванной, поминутно что-то роняя на пол. Он так и не решил, с чего же ему начать разговор? Нарезал торт, притащил из комнаты магнитофон и сел дожидаться Карины.

Карина ещё не окончательно проснулась. Она хмуро лопала торт с чаем и недовольно смотрела на Костю. Костя помялся немного и включил магнитофон. Карина так же молча прослушала всю песню, дождалась, пока Костя остановит кассету и скорбно вздохнула. По её лицу было хорошо понятно, что она сейчас о Косте думает.

— Ну? — спросил Костя.

— Что — ну?!

— Ничего! Переводи давай!

— Костя, на фига тебе это надо, а?!

— Карина!..

— Да я и не знаю английский настолько хорошо, чтобы…

— Нечего! Торт ела? Чаем тебя поили? Давай, работай!

— Ты можешь мне хотя бы объяснить, зачем тебе это нужно?!

Костя внимательно посмотрел на Карину. В её глазах Косте почудился испуг. Слабый, пока ещё почти незаметный. Так человек смотрит на хорошо знакомую собаку, которая вдруг стала вести себя очень странно — с опаской и недоверием, а не укусит ли?.. А чего ты ещё хотел-то?! Как она ещё должна на тебя смотреть?! После сегодняшнего вечера…

Кухонный стол, кроме магнитофона, занимали пепельница, две чашки и тарелка с остатками торта. Карина в Костино отсутствие успела не только одеться, но и немного подкраситься. Сейчас она опять выглядела прежней иронично-насмешливой, ничему и никому не доверяющей журналисткой.

Нет, так нельзя, подумал Костя. Должен быть хоть один человек в этом мире, кто бы меня понял. Понял и поверил. Хотя бы один человек! Союзник. Тот, к кому можно будет обратиться за помощью. НАСТОЯЩЕЙ помощью…

— Никому не расскажешь? — спросил он, не особенно, впрочем, веря в искренность её ответа. Карина отрицательно помотала головой. В глазах её появился интерес.

Костя решительно набрал полную грудь воздуха и сделал то, чего он не делал никогда в жизни — рассказал Карине о своей ещё незаконченной книге, о своих мыслях и подозрениях,

…разве он ЭТО писал?!

…Nowhere Man, the world is at your command…

о своих снах и видениях.

…рассыпанные по подушке огненно-рыжие волосы…

…горящие обломки рухнувшего самолёта…

…едва уловимый запах бензиновой гари…

Короче говоря — обо всём. Вначале Карина слушала его с недоверчивой улыбкой на губах. Но по мере того, как Костя всё глубже вдавался в подробности, улыбка у Карины исчезла. Карина уже совсем по иному смотрела на его лицо, и Костя понял, что этот интерес вызван его неожиданным «загаром». Костя не ожидал, что она так удивится его рассказу. Но потом вспомнил, где работает Карина и какого рода статьи бывают в «Приморском бульваре». Как раз в стиле того, что с ним сейчас происходит…

— Слу-у-у-ушай! — зачарованно произнесла она. — Это же здорово!!!

— Здорово?! — Косте показалось, что он ослышался.

— Ну да! — глаза Карины разгорелись. — Давай об этом напишем? А? В «Бульваре»! Давай?

— Нет!!! — Костя чуть ли не выкрикнул это. — Ты же обещала!!!

— Ладно, извини… — Карина опустила глаза. — Но тогда получается, что этот роман пишешь уже не ты? Не ты, а этот твой — Джон Рассел? Так же не бывает!

Костя выудил из кармана сложенные вчетверо листки с английским текстом.

— Карина, я практически не знаю английского! Но вот это написано МНОЙ! И я пытаюсь сейчас понять, каким образом? Как я смог это сделать? Или это делал не я?..

Карина протянула руку и включила магнитофон. Знакомая мелодия произвела на Костю неожиданный эффект — он вдруг ощутил себя в кабине грузовика, несущегося вдоль бесконечной кирпичной стены, следом за полицейской машиной, которая скоро…

Карина нахмурив брови читала текст. Губы её слегка шевелились. Костя вдруг подумал, что это очень напоминает врачебный осмотр. Интересно, какой же будет диагноз? Жить-то хоть буду? Будешь, но недолго, сразу же вспомнился ему старый анекдот.

Карина перемотала плёнку и включила песню ещё раз.

— А диска такого у тебя нет? — недовольно спросила она.

Костя отрицательно покачал головой. Он вообще не очень-то любил слушать музыку. Воспринимал её только как фон во время работы. Фон, который помогал ему сосредоточиться.

— Ну, в общем-то, смысл перевода у тебя… здесь верный, — задумчиво произнесла Карина.

— А о чём вообще песня-то?

— Трудно сказать… У Битлов многие песни не совсем понятные. Хочешь так понимай, хочешь — этак…

— А всё-таки?

— Ну, в общем… Про человека из… из НИГДЕ… из страны НИГДЕ. Он там живёт. И планы у него такие же — НИКАКИЕ… ни для кого… Человек без своего собственного мнения… Чего хочет — не знает… Он, наверное, немного похож на тебя и на меня, на всех… Это я перевожу, — пояснила Карина. — Вот фразу, которая у тебя написана, можно перевести примерно так, что он слеп, но то что ему нужно видеть, он видит. В общем-то, у тебя здесь всё правильно. И припев тоже… Ты не знаешь, что теряешь… Мир принадлежит тебе… И так далее…

«Nowhere Man, the world is at your command», вдруг совершенно отчётливо вспомнил Костя.

…особенно теперь…

— Хорошо ещё, что это Битлы, — продолжала говорить Карина. — Они все слова довольно внятно произносят. Да и то — я не вполне уверена, что всё правильно перевела…

Костя молчал. Он вдруг почувствовал себя здесь словно чужой. Чужой в этой квартире, в этом доме. Ему показалось, что мебель здесь должна быть совершенно другая. И стоять она должна была не так. Странно, что Синтия решилась устроить перестановку. Она была очень консервативным человеком и никогда бы…

Синтия? Кто это?!

…Синтия Тревор…

…Чёрт! Мы же с ней поссорились! Из-за её дедушки…

…Бедный дедушка Стив!..

…Стивен Тревор…

— Костя! — Карина потрясла его за плечо. — Ты чего?!

Костя посмотрел на эту женщину. Потом перевёл взгляд к окну и слегка удивился тому, что увидел. Ему показалось, что город за окнами должен быть иным. Не таким.

— Костя… — Карина осторожно тронула его за руку. — С тобой всё в порядке?..

Костя посмотрел на Карину и улыбнулся. Конечно же, у него всё в порядке! Да и какие у него вообще могут быть проблемы?! Иное дело — Джон Рассел. Вот у кого на самом деле были проблемы! И, кстати сказать, Костя намеревался этих проблем подкинуть ему побольше. И сегодня же…

 

2

…намеревался этих проблем подкинуть ему побольше. И сегодня же. Джон испытывал какое-то странное и неприятное чувство растерянности смешанной со страхом, и ему хотелось весь этот горький коктейль на кого-нибудь спихнуть. Кевин для этой цели вполне годился.

Джон заставил Кевина собраться с силами и вытереть слёзы. Кевин оказался послушным и почти не возражал. Он встал, оделся и сварил себе кофе. Кевин решил, что эти обыденные и повседневные действия немного успокоят его. Даже если они теперь совершенно не имеют смысла. Затем Кевин сел и хорошенько (так ему, во всяком случае, казалось) всё обдумал.

Ему не давала покоя одна мысль, всплывшая на поверхность его сознания. Всплывшая неожиданно и никак не желавшая покидать его. Словно айсберг, идущий на неизбежный таран «Титаника» его разума. Мысль, что он не смог расквитаться с теми двумя парнями, которые работали вместе с ним. Не смог и, вероятно, не сможет уже никогда. Во-первых, у него не остаётся на это времени; а во-вторых, они гораздо сильнее его. Да они же просто сотрут меня в порошок, подумал Кевин. Особенно теперь, когда терять им уже нечего. Вот если бы у меня был пистолет…

Прийти бы к ним и ткнуть в наглые рожи вороненым стволом… И сказать им что-нибудь подобающее… «Ну, что, сукины дети? Пришла пора платить по счёту! А?..»

Но пистолета нет. Вот если бы Кевин был полицейским…

Полицейский!..

Сосед Кевина по этажу работал в полиции и у него наверняка было дома оружие! Только вот как бы его заполучить?..

Кевин и сам не понимал, как он оказался перед дверью соседа-полицейского. Похоже, ноги сами вынесли его из квартиры. Видимо, они соображали быстрее своего хозяина. Как, впрочем, и руки. Потому, что они успели нажать кнопочку дверного звонка ещё до того, как Кевин придумал, что же он скажет этому своему соседу (только теперь Кевин понял, что совершенно не помнит его имени! Ещё бы! За всё время они и виделись-то всего раз пять! Ну, от силы — шесть…), и как он ему объяснит этот свой визит в пять часов утра. Но рука уже позвонила и Кевин лихорадочно соображал, что же ему сказать?

«Доброе утро, сэр. Простите, не знаю вашего имени. Я на секундочку. Не одолжите ли вы мне свой револьвер? Мне необходимо сделать по одной небольшой дырочке в головах у двух подонков…»

Дверь распахнулась (слишком быстро распахнулась. Словно хозяин стоял под дверью и ждал, пока Кевин позвонит) и обнаружила за собой человека, облаченного в ночную пижаму. Выглядел он растерянным и встревоженным, но приходу Кевина ничуть не удивился.

— Заходи, — пробормотал он и посторонился, давая Кевину дорогу.

То есть он настолько не удивился этому визиту, что у Кевина мелькнула сумасшедшая мысль, а не договорился ли он накануне с ним о встрече?..

— Проходи, проходи, — повторил мужчина в пижаме, оставляя дверь открытой и устремляясь вглубь квартиры. Движения его были порывисты и неуверенны. Словно он собирался бежать сразу в нескольких направлениях и никак не мог решить — куда же именно?

— Заходи сюда, — донёсся до Кевина голос из комнаты. — Очень хорошо, что ты выбрал именно это время, чтобы навестить старину Джорджа.

«Ага», — удовлетворённо подумал Кевин, заходя в дом и прикрывая за собой дверь. Джордж! Очень хорошо! Вот узнать бы ещё его фамилию…

— Ты тоже почувствовал? — произнёс вдруг Джордж, вплотную приблизившись к Кевину.

— Что почувствовал? — спросил Кевин, хотя и так знал ответ на этот вопрос.

— Что всё кончено! — выдохнул Джордж. От него сильно пахло спиртным.

Кевин проглотил сухой комок в горле и кивнул.

— Я тоже, — прошептал Джордж. — Вот проснулся вдруг и понял, что — всё! Конец! И до того мне стало обидно, что я, поверишь ли, заплакал даже. И знаешь, почему? Да потому, что всю свою жизнь я пытался чего-то добиться, чего-то достичь и — всё впустую! Ничего я не достиг. Ничего такого, о чём можно было бы вспомнить без слёз. Я уже не говорю о том, чтобы вспомнить с улыбкой. Знаешь, как это тяжело — осознавать, что вся твоя жизнь в одно мгновение отправилась в сортир?

— Знаю, Джордж. Знаю, — Кевин почувствовал себя увереннее. — Не у тебя одного сегодня жизнь отправилась в сортир. Я испытываю то же самое, Джордж.

Кевин вдруг решил называть этого человека по имени. Просто — Джордж. Без всяких там «мистер» или «сэр». Какие тут, к чёрту, условности! Они же теперь товарищи по несчастью. Весь мир теперь — товарищи по несчастью…

— Всю свою жизнь, — продолжал Джордж, наливая себе в стакан виски, всю жизнь я лез наверх. Мечтал стать губернатором штата. По меньшей мере губернатором. А то даже и самим президентом! А чего я добился? Звания сержанта в небольшом участке в Бруклине! И всё!

Он замолчал, глядя в окно отсутствующим взглядом, потом, словно опомнившись, опрокинул в себя целый стакан неразбавленного виски и закрыл глаза.

— Нет, — произнёс он обречёно. — Ничего уже не поможет… Ничего…

И вдруг Джордж, сорвавшись с места, кинулся к окну, распахнул его настежь и вскочил на подоконник. У Кевина замерло сердце. Он зажмурился в страшном ожидании звука от падения тела на тротуар. Мгновенно вообразил себе лежащий на асфальте окровавленный мешок переломанных костей, раздавленный прыжком с пятого этажа.

— Не могу, — проскулил Джордж. — Даже это я не в состоянии сделать… О, Господи! Почему я так слаб?..

Кевин осторожно открыл глаза. Джордж стоял на подоконнике, обратив своё лицо к просыпающемуся городу. Глаза его были закрыты. По щекам текли слёзы. Весь вид его был невыразимо жалок, словно на подоконник взгромоздилась огромная старая собака, избитая жестоким хозяином. Кевин открыл было рот, чтобы как-то ободрить Джорджа, как-то поддержать его, но в этот момент входная дверь неожиданно распахнулась и на пороге показался какой-то незнакомый субъект в драных джинсах и грязной, бывшей когда-то красного цвета, майке. Выглядел он как бродяга, но увидев в его руках здоровенный дробовик, Кевин переменил своё мнение. Он понял, что незнакомец не собирается мародерствовать (Кевин догадался, что с сегодняшнего дня мародёров будет — хоть отбавляй…) и ему стало не по себе.

Глаза незнакомца были пусты и безжизненны. Очевидно, их обладатель успел порядком накачаться наркотиками. Он немного поблуждал взглядом по комнате, нашёл на подоконнике Джорджа и уставился на него. Казалось, незнакомца нисколько не смутил вид хозяина, стоящего в ночной пижаме в проёме окна. Словно он давно уже привык к подобного рода зрелищам.

Взгляд неожиданного гостя вдруг прояснился, стал колючим и наполнился ненавистью. Кевин испугано отступил в сторону от этого дикого (ненормального!) взора. Ему захотелось немедленно куда-нибудь уйти.

— Эй, сержант! — крикнул незнакомец и плотоядно усмехнулся. — Ты меня, случайно, не помнишь?

Джордж обернулся на крик и удивлённо поднял брови.

— Уинстон? Ты?! — пробормотал он.

— Нет! — расхохотался гость. — Это не я! Это твой кошмар! Ты, значит, меня помнишь. Это хорошо… А что ты со мной сделал, помнишь? Помнишь, как ты меня арестовал? А ведь я говорил тебе, что те наркотики не мои… Да и было-то их там — тьфу… А ты не поверил… А может быть, поверил, но просто тебе хотелось выслужиться… Тебе просто хотелось меня посадить… И ты сделал это… Сволочь!!! — внезапно рявкнул парень и нажал на курок…

Джон Рассел был очень увлечён работой. Даже звуки выстрелов из дробовика этого «мстителя в красной майке» не смогли отвлечь его от дела. Джон лишь слегка вздрогнул и продолжал писать. Он не отвлёкся даже тогда, когда услышал, как щёлкнула замком входная дверь. Он весь был ТАМ, в своём романе. Джон даже и не помышлял об отдыхе, хотя перед завтрашней беседой с журналистами ему неплохо было бы хорошенько отдохнуть.

Джон торопился дописать страницу до прихода Дины, этой стервы, которая сделает невозможной любую его работу. Он не слышал осторожных шагов за своей спиной и даже не подозревал о наличии в его квартире двух грабителей. Он торопился передать свои мысли памяти компьютера. И как раз в этот момент один из грабителей ударил его по голове кастетом.

Удар был настолько сильным, что Джон потерял сознание. Фраза, начатая им, осталась незаконченной. Она оборвалась на середине сло…

 

3

…Когда Костя пришёл в себя, он некоторое время не мог понять, что же произошло. И где он вообще находится. С трудом разлепив веки он понял, что находится в совершенно незнакомом месте, причём в горизонтальном, как ему показалось, положении. Кроме того, он, оказывается, лежит на чём-то страшно неудобном и жёстком. Слева от него находилась какая-то странная стена блестящего полированного дерева, уходящая ввысь, к далеко белеющему небу. Голова раскалывалась, и в ней тоскливыми голосами громко пели какие-то непонятные птицы.

Где же это я, удивлённо подумал Костя и осторожно, чтобы не усилить боль, бьющую в затылке, скосил глаза. Неподалёку от него расположилась квадратная, судя по всему, деревянная колонна, тянущаяся вверх и оказавшаяся при более внимательном рассмотрении обыкновенной ножкой его рабочего стола. Полированная же стена, уходящая в белеющую высь оказалась дверцей шифоньера, возле которого на полу Костя и лежал. Так я же у себя дома, догадался он. А почему — на полу?.. И что же это у меня с головой?..

Птицы в голове продолжали свой концерт. Костя с трудом перекатился на бок и осторожно сел. Ощущение было такое, словно в голове мгновенно включилась громадная бетономешалка и принялась этих орущих птиц взбивать и перемешивать в один невыносимо болезненный ком. Перед глазами всё опять поплыло. Костя сделал героическую попытку встать на ноги, но потерпел сокрушительную неудачу и расслабленно сел, привалившись спиной в дверце шифоньера.

Что же произошло, недоумевал Костя. Чего это я так… так вот, вдруг… чего-то… И вдруг он вспомнил. Грабители! Двое грабителей, незаметно проникших…

(стоп… стоп! это не ЗДЕСЬ… это в РОМАНЕ…)

Тогда какого же чёрта у него так раскалывается голова? И как он оказался на полу?..

(а, может быть, не в романе, а на самом деле?..)

Чёрт побери… Костя оглядел комнату. Вроде бы, всё на месте… Костя на четвереньках добрался до своего стола и, встав на колени, выдвинул левый ящик. Деньги тоже были на месте — тощенькая пачечка остатков от последнего гонорара, настойчиво напоминающая о том, что нужно побыстрее сдавать рукопись. Да уж, побыстрее!.. Сдашь этот роман, как же! С такими-то приключениями?..

Кое-как выбравшись в гостиную он огляделся — ничего не пропало? Вроде бы, ничего… Видик, телек, магнитофон… Всё по-прежнему…

У Кости наконец-то получилось встать на ноги, и он, держась за стенки и мебель, поплёлся к своему столу. Ничего не понимаю, обречёно подумал он. Если ничего не пропало, то это не грабители… А кто же меня ударил?..

(а, может быть, никто и не бил тебя по твоей дурацкой черепушке?..)

Тогда какого лешего я делал на полу?! И что же твориться-то с головой?

Боль в голове приобрела вид размеренных ударов обёрнутой тряпкой кувалды по затылку. Костя осторожно потрогал затылок рукой. Шишки, вроде бы, нет. Точно — нет. Крови тоже. Что же случилось?

Он взгромоздился на стул и попытался сфокусировать взгляд на листе бумаги, торчащем из машинки. Перед глазами всё плыло, но Костя всё же смог, хоть и с трудом, прочесть последние слова текста. Фраза обрывалась на полуслове, словно он в какой-то момент потерял сознание. Да, пожалуй, так оно и было. Только вот причина потери сознания до сих пор оставалась туманной.

— Ди… Гм… Таня! Ты дома? — громко произнёс Костя. Сразу же ударило в виски сильнейшим толчком боли. Костя аж сморщился и закрыл глаза. Да что же такое со мной, подумал он опять. На его голос никто не откликнулся. Наверное, Танька ещё на работе, подумал Костя. Ну, и слава Богу… А то тут такое со мной твориться… Вообще-то, мне и самому неплохо было бы понять ЧТО ЖЕ ТАКОЕ СО МНОЙ ТВОРИТЬСЯ? Я что, малость того…

(- сошёл с ума! — радостно подсказал чей-то голос с довольно мерзкой интонацией)

Эта мысль мгновенно отрезвила Костю. Она ведь давала объяснение всем непонятным событиям последних дней. А сегодняшнее «нападение» на него могло быть всего лишь приступом… чего-нибудь этакого… какой-нибудь шизофрении или паранойи…

Но это простое объяснение Костю нисколько не обрадовало. Он испугался. А что, если с ним и в самом деле что-то не в порядке? А вдруг он

(псих!!!)

Нет!!! Не может быть! Так с ума не сходят…

(откуда ты знаешь, как сходят с ума? Может быть, именно так…)

Нет! Я нормален! Совершенно нормален!!!

Ха-ха-ха!!! Все психи так считают!..

ЗАТКНИСЬ!!!

САМ ЗАТКНИСЬ!!! Придурок…

Костя удивлённо оглянулся. Ему вдруг показалось, что эти слова кто-то на самом деле произнёс. Но в комнате, естественно, кроме него никого не было. Костя в это не поверил и напряг слух, надеясь уловить хотя бы дыхание этого наглеца, что прячется у него в квартире. И как раз в этот момент громко щёлкнул замок входной двери! ОГЛУШИТЕЛЬНО ГРОМКО!!! Костя застонал от навалившейся на него слабости. В прихожей раздались шаги. Хорошо знакомые шаги, но Костя всё же напрягся. Он ожидал чего-то плохого. Кто это пришёл? Таня или…

Это была Таня. Она заглянула в комнату, встретилась взглядом с мужем, улыбнулась и помахала ему рукой.

— Привет! — сказала она. — Творишь?

Костя в ответ отрицательно покачал головой, что вызвало целый букет самых разнообразных болевых ощущений. Он невольно сжал пальцами виски, зажмурился и издал ещё один стон, на этот раз от боли. Выглядел он в эту секунду, наверное, довольно невзрачно, потому что Таня тут же оказалась возле него.

— Что с тобой? — встревожено спрашивала она.

Если бы только Костя мог ответить на этот вопрос!..

Таня стояла рядом с ним и осторожно гладила его по голове. Костя почувствовал, как головная боль вдруг начинает быстро проходить, словно бы от этих опасливых и нежных прикосновений. Неужели у него что-то и в самом деле неладно со здоровьем?

Таня будто почувствовала его мысли.

— Тебе надо показаться врачу, — озабочено сказала она. — Обязательно пойдём к врачу. Это у тебя от жары и переутомления. Сколько раз говорила тебе — давай купим кондиционер! А тебе всё неохота! Неохота по магазинам ходить! А сам работаешь до обмороков… В такой духоте… И ещё куришь, как паровоз…

Костя поймал Танин взгляд, направленный на пачку сигарет, проследил его и увидел, что пачка, распечатанная только час назад, была почти пуста. Там оставалось всего две сигареты.

Ничего не понимаю, в который раз подумал он.

— Обязательно пойдём к врачу, — продолжала Таня. — Завтра у тебя встреча с этими журналистами, а послезавтра с утра пойдём.

— С какими журналистами? — нахмурился Костя.

— Ну… С этими… Ты же мне сам вчера говорил… — растерялась Таня. Или я ошибаюсь? Или не завтра?..

— А где? — обречено спросил Костя. Об этой встрече он совершенно не помнил. Он не вспомнил о ней даже после Таниных слов.

— В гостинице… В «Дюжине»… — прошептала Таня, начиная понимать. Господи… Ты что? Не помнишь? В шесть часов… Вечером… Господи…

— Запомнишь тут… — проворчал Костя, не желая ещё больше пугать жену. — Тут такой концерт в голове, что забудешь, как тебя самого зовут… Не то, что об этих встречах…

— Слушай, Костик, — сказала Таня. — А нельзя ли эту самую встречу как-нибудь перенести?

— Куда? — не понял Костя.

— Ну… На послезавтра, например… А? Завтра бы мы тогда прямо с утра пошли в больницу. Можно?

— Сомневаюсь, — возразил Костя. — Люди будут ждать… И вообще…

(и вообще, я не помню ни о какой встрече с журналистами! НЕ ПОМНЮ!!!)

— Ну, ладно тогда… — вздохнула Таня. — Только ты сегодня больше не работай. Ладно? Отдохни немного. Хорошо?

Костя послушно кивнул. Сегодня уж он точно работать не будет. Ни под каким видом. Дай-то Бог, чтобы завтра он был в состоянии… После такого…

(чего?)

А чёрт его знает!!!

Физическое самочувствие Кости уже улучшилось настолько, что он ощутил возрастающее беспокойство по поводу этой самой встречи с журналистами. Какие ещё журналисты?! Он никогда не даёт интервью! Чего это Танька решила, что у него на завтра назначена какая-то встреча?! А может быть, назначена?.. Надо позвонить Сергею! Если это связано с прессой, уж он-то обязан всё знать!

Костя потянулся к телефону. Таня недоверчиво посмотрела на мужа.

— Мне выйти? — осторожно спросила она.

— Не выдумывай, пожалуйста, — Костя обнял её за талию и притянул к себе. Таня опять погладила его по голове.

Трубку на том конце сняли достаточно быстро.

— Привет, Серёга! — Костя старался, чтобы его голос звучал как можно более бодро. — Ты не занят сейчас?

— О-о-о!!! Костя!!! — Сергей непонятно обрадовался. — Наконец-то! Я уж думал, что ты не позвонишь!

Костя прочистил горло. Радостное возбуждение Сергея не добавило ему уверенности в благополучном разрешении возникших вопросов.

— Слушай, Серый… — Костя вдруг запнулся. Как ему сказать?!

— Только не говори, что ты передумал! — воскликнул Сергей. — Тем более, что уже всё решено! Ты не забыл? Мы же договорились!!! Помнишь?

НЕТ!!!

— Да, помню, — пробормотал Костя. — Значит, всё без изменений?

— Что — всё?! — возмутился Сергей. — Я же тут уже час тебя жду! Мы же должны были с тобой обсудить всю эту встречу! Ты что, с бодуна, что ли?

— Ну, как тебе сказать… — ответил Костя. Всё же лучше пусть Сергей думает, что Костя с похмелья…

— В общем, так! — решительно заявил Сергей. — Мне сейчас звонила твоя… Карина звонила. Она собирается к нам в редакцию. Я ей звякну, чтобы она за тобой заехала. Вместе приедете и всё обсудим! Хорошо?

— Хорошо… Только… Я не знаю…

— Она не будет подниматься наверх, — Сергей сразу всё понял. — Будет сидеть в машине, я её предупрежу. Сам спустишься! Ну, давай, собирайся! Жду!..

Костя положил трубку. Так. Понятного в его жизни становится всё меньше и меньше. Интересно, до каких пределов это может дойти?

Костя высвободился из Таниных объятий и направился в прихожую.

— Ты куда?! — изумилась Таня.

— К Сергею надо заехать.

— Сейчас?!

— Да, он ждёт…

— Костя, — Таня подошла к нему и обняла за шею. — Милый, я прошу тебя, побудь дома! Хорошо? Тебе же только что было плохо! А вдруг что-нибудь опять?..

— Я быстро.

Таня вздохнула и убрала руки. Костя быстро спустился по лестнице и успел как раз вовремя — возле него тут же остановилось такси, распахнулась дверца и строгий голос Карины произнёс:

— Садись быстрее!

Костя плюхнулся на сиденье.

— Мне Сергей звонил. Где это ты вчера так?.. Что ничего не помнишь!.. недовольно спросила Карина.

Костя промолчал. Сказать ей? Ты же хотел иметь хоть одного союзника! Чтобы было к кому обратиться за помощью. Видимо, этот момент как раз сейчас и настал…

— Слушай, Карина, — решился Костя. — Давай остановимся и немного поговорим!

— Поговорим? — не поняла Карина. — Прямо здесь?! Сейчас приедем в «Новости», там как раз и поговорим! Чего в такси-то?!

— Карина, — Костя умоляюще посмотрел на неё. — Пожалуйста!..

Карина смерила Костю внимательным взглядом, вспомнила, наверное, его вчерашний вечерний визит, что-то про себя решила и потянулась к своему мобильнику.

— Сергей? Это я, Карина! Мы сейчас не приедем! Потому! Нет, не можем! Да!.. Слушай, делай, как знаешь! Ты превосходно в курсе всего! Да! Да, я сказала!!! Ты же знаешь, на какие вопросы он не отвечает! Не пудри мне мозги! Хорошо, пока! Да, до завтра!..

Она дала отбой и обратилась к водителю:

— Извините, но нам нужно обратно…

— Чего?! — опешил тот. — Уже же приехали почти!

— Обратно, — настойчиво повторила Карина и назвала свой адрес.

Водитель недовольно пожал плечами.

— Вам платить, вам и решать! — заявил он.

Карина всю дорогу молчала. Только когда они оказались у неё дома, да и то не сразу, а налив Косте чай и усадив его в кресло, серьёзно спросила:

— Ну?..

— Я ничего не знаю о завтрашней встрече! — внезапно заявил Костя.

— О пресс-конференции, что ли? — переспросила Карина.

— Пресс-конференции?! Да, наверное… Я ничего об этом не помню… Сегодня… Сегодня мне было плохо, я потерял сознание, наверное я схожу с ума, наверное я уже сошёл!

Карина молча выслушала его тираду.

— Если бы ты этого не сказал, я бы и сама догадалась, — серьёзно произнесла она. — Чего ты несёшь?

Костя принялся объяснять как можно подробнее. По мере его рассказа Карина становилась всё недоверчивее.

— Знаешь, милый, — вдруг сказала она, — а по-моему, ты просто увиливаешь! Ведь ты же при мне пообещал Ольхову, что примешь участие в этой пресс-конференции! А потом ты, наверное, сам пожалел об этом обещании! Вот теперь и выкручиваешься! Ну? Не так, что ли? Честно скажи!

— Я сам пообещал?! — растерялся Костя. — И ты это слышала?!

— Ну конечно! Сколько раз тебя уже пытались раскрутить на такое! И вот, наконец-то, удалось! А ты опять — в кусты!

— Так, — пробормотал Костя. — Я, пожалуй, пойду, Карина. Отдохну немного… перед завтрашней казнью. А то с головой что-то…

— Я тебя провожу, — сказала Карина и, недоумённо пожав плечами, добавила: — И чего надо было меня обратно домой тащить?!

Они вышли на улицу и пересекли парк. Напротив своего дома Костя остановился и повернулся к Карине.

— Ну, я пошёл! — бодро сказал он. — Пока!

— Адрес-то свой помнишь? — язвительно осведомилась Карина.

Костя задумчиво посмотрел на свой подъезд. Из него как раз вышла стройная девушка в чёрных брючках. Костя обратил на неё внимание из-за её причёски — огненно рыжие волосы, словно полыхающий факел. Девушка обернулась и Костя с изумлением узнал в ней Ларису.

— Ничего себе! — невольно вырвалось у него. — Перекрасилась?!

Карина посмотрела на Костю, потом перевела взгляд на удаляющуюся Ларису.

— Только сейчас заметил? — усмехнулась Карина. — Да она уже с месяц как перекрасилась!

— С месяц?! А Питер?

— Какой Питер?!

— Ну, она же собиралась уезжать…

— Это тебе Таня сказала? — поинтересовалась Карина.

— А при чём здесь Таня?!

— Ну, не знаю… Лучшие подруги, как никак…

— Кто?!

— Ну, твоя Таня и Лариска! Она же почти каждый день у вас дома бывает! Удивляюсь только, как это она о нас с тобой Таньке не доложила! Да и не только Таньке — вообще всему городу! Ты чего?!

Костя почувствовал, как в глазах его опять начинает темнеть. Он зажмурился и ощутил, как Карина положила ему ладонь на затылок, притянула к себе и осторожно поцеловала в висок.

— Костик, милый… — зашептала Карина. — Обещай мне… Обещай, что несколько дней не будешь работать… Хорошо? Обещай, что будешь отдыхать! Плевать на этот твой новый роман! Плевать! Ты напишешь другой, лучше! Честное слово, напишешь! Я тебя уверяю! А этот — брось! Не надо… Хорошо?

Костя высвободился из её объятий и открыл глаза.

— Хорошо, — выдавил из себя он. И в эту минуту он действительно готов был сдержать своё обещание. И пока шёл к подъезду и поднимался по лестнице тоже. Но потом, несколько минут спустя, он понял, что это у него не получится. Сам роман ему этого уже не позволит…

Таня звенела на кухне посудой. Костя заглянул туда — на столе наблюдались остатки недавнего чаепития.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — Таня мельком глянула на него но, видимо, сочла, что с ним всё в порядке, потому что не начала его выспрашивать о самочувствии.

— Что, гости были? — без особого интереса спросил Костя.

— Да, Лариса заходила.

— Кто?!

— Лариса, — Таня удивлённо посмотрела на Костю. — А что это ты так… удивился?

— Нет, ничего, — Костя пожал плечами. — Странно просто…

— Чего странного-то? — теперь уже пожала плечами Таня. — Вчера заходила — не странно, позавчера — тоже…

Костя напрягся. Лариса бывает у них каждый день. Значит, Карина сказала правду. Да и какой смысл был ей врать?! Само собой, она сказала правду. Вот только Костя этого совершенно не помнил.

Костя сел за свой рабочий стол и посмотрел на пишущую машинку. Рука его протянулась к ней, зависла над клавиатурой. Пальцы неторопливо ударили по клавишам. На белом листе бумаги чётко отпечаталось:

ДЖОН РАССЕЛ

— Кто ты? — прошептал Костя.

На него неожиданно нахлынула волна жгучей ненависти.

— КТО ТЫ? — истошно заорал он.

…кто ты?..

 

4

Джон Рассел плюнул от досады и несколькими решительными нажатиями кнопок стёр весь написанный им текст. Ничего не выходит, недовольно подумал он. Получается, как говорит Дина, сплошное дешёвое дерьмо!

Этот новый персонаж ведёт себя совершенно неправильно! Никого не узнаёт, болтает что-то несуразное, ведёт себя, как полный идиот и вообще категорически не хочет слушаться Джона. Может быть, вообще вычеркнуть его? Жалко… Хорошая идея была — использовать его для того, чтобы связать воедино всех остальных героев романа. Объединить их всех с помощью этого нового персонажа. Но какой-то он неудачный получился. Слишком уж нерешительный. А на общем фоне — вообще мямля какая-то! Как же с ним быть? И что вообще Джон про него уже точно знает? Что Джон уже успел придумать?

Джон нахмурился. Ещё журналисты какие-то тут появились!.. Друзья-приятели этого новенького… Кстати говоря — а кто он вообще такой? Джон вдруг понял, что этот новый персонаж совершенно ему неизвестен. Такого у него никогда раньше не бывало. Обычно Джон всегда очень хорошо представлял себе всех героев своих книг. Но вот сейчас получилось как-то иначе. Этот новый персонаж словно бы вдруг вылез откуда-то, не предупредив о своём появлении. Не-е-ет! Нельзя пускать этого на самотёк! Надо будет его хорошенько ПРИДУМАТЬ! А то как-то он спонтанно родился… Неожиданно, вдруг… Ничего о нём не известно!..

И самое главное — чем этот парень зарабатывает себе на жизнь? Продаёт запчасти для пылесосов? Нет, у него должна быть какая-то не очень часто встречающаяся профессия. Что-то такое, что встретишь не на каждом углу. Что-то вроде пилота… Ах, да! Пилот-то уже есть в романе! Этот, как его?.. Стивен Тревор…

Может быть, он полицейский?

Джон поморщился. Одного Томаса Карстерза ему хватает за глаза!

Тогда, может быть…

…только не водитель грузовика!!!

Джон выругался. Что же с этим парнем делать-то? Куда его определить?

В комнату вошла Дина. Опять пьяная, недовольно отметил Джон.

— Всё пишешь? — усмехнулась она, приваливаясь к двери. — Всё пишешь!.. Дешёвое дерьмо!.. Дешёвый писатель пишет дешёвое дерьмо!.. — она пьяно хихикнула и отвернулась.

Джон посмотрел на свою жену, и хорошо, что она не видела в этот момент его глаз. Она непременно снова решила бы, что Джон сошёл с ума. А Джон просто засиял от радости. Даже от моей Дины иногда бывает какая-то польза, подумал он. Молодец, Диночка! Умница!!!

Джон вдруг понял, кем будет его новый герой.

Писателем!..

 

5

Костя считал ресторанный зал гостиницы «Дюжина» самым последним местом, где можно было бы проводить подобные мероприятия. Особенно сейчас, в самый разгар сезона, когда все номера были переполнены отдыхающими. И в битком набитом зале этого небольшого ресторанчика находились не только журналисты, но и масса простых любопытствующих. Костя подумал, что некоторые из постояльцев попали сюда, на эту пресс-конференцию, только потому, что захотели есть. А в ресторане их ожидало такое вот шоу вместо желанного обеда.

Костя очень боялся вопросов о событиях, которые могли выпасть у него из памяти. Он уже почти не сомневался в том, что таких событий могло быть несколько. Ведь всё, что касалось предстоящей встречи, было стёрто из его сознания. А показывать этого Костя не хотел.

Но к счастью, вопросы были хоть и самые разнообразные, но безопасные. Когда начал писать, кого из классиков больше всего любит, какую музыку предпочитает и так далее. Ведь это, по сути, была его первая встреча с журналистами. До этого дня Костя упорно избегал контактов с прессой. И очень многие из её представителей пришли сюда в надежде на сенсацию, на что-нибудь этакое. Костя прямо ощущал их нервозность, беспокойную суету, тщетные попытки задать интересный и необычный вопрос, который помог бы превратить нудную беседу в жаркий скандал. Однако, таких вопросов ни у кого не находилось. Долгое время… Пока не вылез этот чернявенький… Видимо, ему позарез нужна была сенсация. Может быть, шеф ему так и сказал: «без сенсационного материала — не возвращайся!!!»

— Вы слышали о недавнем убийстве журналистки газеты «Планета»?

…рассыпанные по подушке огненно-рыжие волосы…

— Да, — Костя почувствовал, как во рту его становится сухо.

— Как вы думаете, не мог ли убийца быть одним из поклонников вашего творчества?

— Теоретически он вполне мог быть и поклонников ВАШЕГО творчества, ответил Костя и пояснил: — Я имею в виду, ваши газетные статьи…

Чернявенький на миг опешил, но быстро пришёл в себя.

— Но вы не будете отрицать, что ваши отношения с убитой были, мягко говоря, далеки от мирных?

— У нас с ней не было вообще никаких отношений, — решительно заявил Костя. — Я видел эту девушку всего один раз в жизни…

— Когда? — живо спросил чернявенький.

— Она присутствовала при моём разговоре с корреспондентом «Виденьских новостей», Сергеем Ольховым. Вот, кстати, и он сам! Можете убедиться!

Чернявенький жадно ел глазами Костю. Он что-то почуял. Что-то интересное…

— То, что она написала в своей статье про ваши отношения с издателем, спросил он, — это правда?

— Нет. И в следующем номере «Планеты» было дано опровержение. Без моей, кстати говоря, просьбы, — добавил Костя.

— То есть?!

— То есть, само руководство газеты поняло, что допустило ошибку, опубликовав подобный бред…

— Кстати, насчёт бреда… — чернявенький нехорошо усмехнулся. — Во всех ваших книгах главный герой, как правило, сумасшедший.

— Спасибо, — кивнул Костя. В зале послышался смех.

— Нет, серьёзно! — настаивал чернявенький, сам, однако же, не сумев сдержать улыбки. — Вы всегда выбираете такой характер для своего главного героя, что… Как вы думаете, в числе ваших читателей могу встречаться подобные индивидуумы?

— Почему бы и нет? — рассмеялся Костя. — Если в числе моих читателей встречаются даже индивидуумы, подобные вам — почему бы и нет?

Смех в зале стал несколько свободнее, но чернявенький улыбался уже натянуто.

— Может ли быть так, — поинтересовался он, — что один из подобных читателей совершил это ужасное убийство молодой журналистки?

…лоб в мелких капельках пота…

— Я не следователь.

— Меня интересует просто ваше мнение!

— У меня нет определённого мнения по этому поводу. И вообще, это ваша задача — средств массовой информации — создавать у тех или иных людей определённое мнение по поводу какого-либо события. С сожалением хочу заметить, что с задачей своей вы справляетесь. Только вот мнение, которое вы пытаетесь создавать…

— Вы не любите журналистов?

— Почему же? Люблю и даже очень! Только молоденьких представительниц женского пола!

Вокруг уже хихикали не переставая. Это хорошо, подумал Костя. Хорошо, что мне удалось внести элемент несерьёзности и шутовства в эту беседу.

— А вы сами разве не пытаетесь влиять на сознание людей? — вдруг совершенно серьёзно спросил чернявенький. — Ваши книги полны всяких ужасов. И если они попадаются на глаза не совсем уравновешенным людям, то вполне возможно, что…

— Мне уже доводилось слышать подобные обвинения в свой адрес, — устало произнёс Костя. — Но едва ли среди этих обвинителей есть хоть один работник правоохранительных органов. Иначе я был бы уже очень далеко отсюда… И я сильно сомневаюсь, что среди этих обвинителей присутствует хоть один здравомыслящий человек. Я — писатель. Я пишу книги. Для людей. Для НОРМАЛЬНЫХ людей, заметьте себе. Всем же остальным, то есть НЕ нормальным, я настоятельно советую просто не покупать моих книг. Чревато, — Костя мило улыбнулся чернявенькому. — А что касается всех этих обвинений вообще, могу сказать одно — с таким же успехом вы могли бы обвинять изготовителя лопат, если бы его лопатой кого-нибудь убили…

В зале послышались редкие аплодисменты. Костя обвёл за взглядом и вдруг…

Огненно рыжие волосы! Словно полыхающее пламя факела!..

Дина!!!

…ствол револьвера замирает в дюйме от её головы…

…Дина…

Нет, не Дина. Это и не могла быть Дина. Это просто Лариса… Лариса…

— …разве я не прав?!

— Что, простите? — Костя наморщил лоб. Я зале повисла напряжённая тишина. Чернявенький посмотрел на него с недоумением.

— Извините, я пропустил ваш последний вопрос, — Костя смущённо улыбнулся. — Работа, знаете ли!.. Утомляет…

 

6

— Чего это ты в конце-то? Растерялся, что ли?! — Сергей недовольно покрутил головой.

— Чёрт его знает! — ответил Костя. — Достал меня этот хрен! Откуда он вообще?

— Из «Планеты». Вместо Дины. Зараза…

— Отправили бы его в Питер! — вдруг в сердцах сказал Костя. — Чтоб его там… в гостинице… из револьвера… тридцать восьмого калибра…

— Чего?! — насторожился Сергей. — Дину что, застрелили из револьвера тридцать восьмого калибра?!

Костя мрачно посмотрел на Сергея. Этого ещё не хватало, подумал он.

— Откуда ты знаешь? — наседал на него Сергей. — Карина сказала? А она откуда знает?

— Да никто мне ничего не говорил! — признался Костя. — Просто… У меня в романе один хрен убивает женщину из такого пистолета! И всё!

— Из такого же, из какого и Дину? — уточнил Сергей.

— Да не знаю я ничего про Дину твою! — разозлился Костя. — Просто так сказал! По ассоциации! Понял?

— Такие ассоциации, молодой человек, — авторитетно произнёс Сергей, тянут лет на десять! Со строгой изоляцией, между прочим!

— Слушай, Серый! Я к тебе зачем пришёл? Показания давать? Или водки выпить? Чего ты на меня наседаешь? Хоть ты-то — оставь меня в покое! Хорошо?

— А ты поменьше языком трепли! — справедливо заметил Сергей. — Ляпнул бы на конференции что-нибудь подобное — и всё! Водки он зашёл выпить, видите ли… А чего тогда сидишь?! Давай, наливай! — приказал Сергей и принялся разделывать лежащую на тарелке и исходящую паром жареную курицу.

Они расположились за столом в квартире Сергея. Костя всерьёз решил отдохнуть несколько дней от работы. Сергей тоже оказался свободным от дел и они договорились вдвоём посидеть и немного выпить. Тем более, что встречались они в последнее время всё реже и реже. В качестве закуски Сергей раздобыл совершенно потрясающих размеров курицу, коей на сегодняшнем вечере предстояло быть в центре внимания.

— Ну, давай! — поднял рюмку Сергей. — За тебя!

— За нас, — поправил Костя.

Сергей критически оглядел три бутылки водки и отрицательно покачал головой.

— За нас — потом, — возразил он. — Не мешай всё в кучу! Сначала — за тебя, потом — за меня, а потом уже — за нас.

— А ещё потом? — хитро спросил Костя.

— За неё! — Сергей указал на курицу.

Они чокнулись и выпили. Водка была холодная и очень вкусная.

— Что-то ты бледновато выглядишь, — заметил Сергей, жуя кусок белого мяса.

Костя только махнул рукой.

— Работа достала?

— Ага…

— Иди в журналисты, — посоветовал Сергей.

— Вот ещё! — хмыкнул Костя.

— А что?! Тебе плохо было, что ли?! — удивился Сергей. — Сидишь себе спокойненько! Пишешь, чего от тебя требуется! И никакой головной боли возьмут твою рукопись, не возьмут!..

— Можно подумать, все мои статьи всегда шли в печать! — возразил Костя. — И потом, я же тебя не уговариваю бросать журналистику!

— Ага! — расхохотался Сергей. — Как ты хорошо сказал тому хрену из «Планеты»!

— Насчёт чего?

— Ну, насчёт твоих пожеланий молодым писателями: «Желаю им бросить это дело, чтобы не создавать мне конкуренции»! — Сергей покрутил головой и пообещал: — Завтра же во всех газетах будет! Вот увидишь!

— По крайней мере, я ответил честно! — возразил Костя. — Сказал то, что думаю! Не стал развозить сопливых медуз на тему того, как это тяжело и трудно — писать книги!

Сергей ухмыльнулся.

— А что я должен был им посоветовать?! — возмутился Костя. — Чего ты улыбаешься?! Что я должен был им посоветовать?! Читать классиков? Они и так читают! Больше писать? И без того пишут! Да ещё каждый норовить мне подсунуть свою писанину, словно я критик какой-то! Не хочу я читать их рукописи! Не хочу!

— А почему? — поинтересовался Сергей.

— Ну, во-первых, чтобы избежать обвинений в плагиате, — заявил Костя. А во-вторых, их же не интересует моё мнение, их интересует моя похвала! А если хвалить нечего? Э-э-э! Да ну их всех!

— Хорошо про тебя сказала та женщина! Помнишь? — Сергей грустно улыбнулся. — Ну, та баба, у которой все художники собираются!

— А что она сказала?

— Что ты ненавидишь человечество. Ненавидишь людей. Всех людей.

«Да, я не люблю пролетариата», — вспомнил Костя слова Булгаковского профессора.

— Нет, Серый, — возразил Костя. — Людей-то я как раз люблю! А вот то, во что они все складываются — то есть, само человечество… Извини, не получается! Это как паззл — разноцветные кусочки, очень красивые и аккуратные, просто прелесть… Но из них почему-то складывается какая-то порнография! Да ты сам-то на себя посмотри! Сам-то ты тоже к человечеству относишься… не очень!

Сергей опустил глаза в стол и вдруг тихо произнёс:

Костя замолчал, а потом тихо спросил Сергея:

— Твои стихи?

— Да.

— А дальше?

Он не надеялся, что Сергей будет читать дальше, но тот продолжил:

Сергей замолчал, налил себе и Косте и они выпили — молча, словно поминая кого-то ушедшего навсегда.

— Зря ты не печатаешься, — сказал Костя.

— Я печатаюсь.

— Я имею в виду не твои дурацкие статейки, а стихи. Мне нравится.

— А мне — нет! — заявил Сергей.

— Ты ни хрена в этом не понимаешь! — возразил Костя.

— Чего?! — удивился Сергей. — В своих стихах?!

— Ну да! — Костя уже чувствовал себя слегка пьяным. — Как и я ни хрена не понимаю в том, что пишу! Но другие читают и им нравится! Вот сейчас, мой новый роман, он мне не нравится совершенно! Абсолютно! Но вполне возможно, что он тоже понравится читателям!

— Ну ты сравнил! — возразил Сергей. — Кстати, а почему тебе не нравится твой же собственный роман?!

— Я… Я его боюсь! — рассмеялся Костя. Но смех его получился деланным и Сергей это сразу же заметил.

— То есть?!

Костя немного помолчал. Он не знал, стоит ли говорить Сергею о своих подозрениях. Наверное, можно сказать. Серёга не трепло.

— Понимаешь, как-то странно всё выходит. У меня такое ощущение, что всё, о чём пишу, сбывается на самом деле.

— Где-то я уже об этом читал, — заметил Сергей.

— Я тоже, — подтвердил Костя. — И даже не один раз. Сюжет не нов. Но тут дело обстоит немного иначе. Словно я сам — герой этой книги. И я не всегда уверен, что пишу её именно я. Возможно, что кто-то другой, — Костя понимал, что начинает нести полную чушь. — Короче говоря, чем дальше, тем больше я уверен в том, что не имею никакого отношения к этой рукописи, как писатель. Когда я её перечитываю, то замечаю фразы, которые я бы построил иначе. Или вообще никогда в жизни бы не написал! Такое ощущение, что читаешь ЧУЖУЮ рукопись.

— А кто же её тогда пишет? — удивился Сергей.

— Мой главный герой, — тихо ответил Костя.

— Он что… Писатель?! — догадался Сергей.

— Да. Пишет книгу о конце света.

— Ни фига себе! — Сергей покрутил головой. — А ты не боишься запутаться?

— А я уже, по-моему, запутался! — признался Костя. — Тем более, что у него — у этого моего главного героя — появился новый персонаж. И он тоже писатель!

— С ума сойти! — сказал Сергей.

— Я тоже так думаю, — кивнул Костя.

— Да… Интересна мысль… Написать про писателя, который пишет про писателя… Как там у Кэрролла? «Пусть тебе приснится сон про то, что тебе снится, как ты спишь, и видишь, как во сне тебе снится, что ты заснула», процитировал Сергей.

Косте показалось, что он где-то уже это недавно читал. И не в «Алисе», нет. Потому что перед этой цитатой шла именно фраза о писателях. Он помотал головой и подумал, что надо бы перевести разговор в другое русло. А то опять начинает мерещиться всякая чушь. Тем более, что выпивки много и сидеть им ещё, по-видимому, довольно долго…

К моменту отправления домой Костя пребывал уже, как он сам говорил, в состоянии полнейшей невесомости. Сергей ему в этом плане не уступал. Костя понял это потому, что Сергей вдруг засобирался домой, хотя они и так уже сидели у него дома. Кое-как убедив Сергея в том, что он не прав, Костя выбрался на улицу и пошёл к себе. На дорогу, на которую у него обычно уходило минут сорок, он потратил два с половиной часа, потому что вначале, зачем-то, оказался в парке. К тому же дорога вела себя очень непорядочно всё время сворачивала не туда.

С превеликими трудностями добравшись до своей двери, Костя немного поспорил с замком, одержал в этом споре победу и ввалился в прихожую. Тани дома не было и Костя этому очень обрадовался. Он принял самое мудрое решение на сегодняшний день — решил лечь спать, пока она не вернулась.

Проходя мимо своего стола, Костя заметил сложенный наподобие палатки листок бумаги, расположившийся на его зачехлённой пишущей машинке. Недоумённо хмуря брови, Костя некоторое время разбирался, где у этого листка верх, а где низ, а потом, наконец-то, прочёл написанное. Прочитав же, Костя с ужасом ощутил, как начинает трезветь. И ещё ему показалось, что пол закачался у него под ногами.

На листке бумаги аккуратным Таниным почерком было написано:

«Я ушла к Мэри. Буду поздно».

 

7

…«Я ушла к Мэри. Буду поздно».

Джон спокойно скомкал листок бумаги и отправил его в мусорную корзину. Самое подходящее место для подобных сообщений, подумал он и включил компьютер. Сегодня ему предстоял тяжёлый день. А всё по вине этого его нового персонажа.

Писатель! Какой же он, к чёрту, писатель?! Шляется по девкам, пьёт, болтает без толку, раздаёт интервью… А когда же он пишет-то?! И вообще, надо его немного обуздать. Ни к чему ему встречаться с этой вульгарной особой — его черноволосой подружкой. Что ему, жены мало?! Тем более, что жена у этого парня — просто чудо! Джону бы такую, вместо его Дины…

Так, одним выкидоном у этого парня уже меньше, довольно подумал Джон, внося изменения в компьютерный текст, и сохраняя его. Теперь идём дальше!.. Что-то там всё время мелькает эта рыженькая девушка? Клеит он её, что ли?! Нечего! Тоже мне — писатель! Я же говорю — самый настоящий бабник! Нет, с этой рыженькой тоже надо действовать решительнее! Хотя, погоди!.. Она же погибла… Или нет?.. Чёрт возьми! Это же совсем другая погибла! В гостинице! Её застрелил… застрелила… или, всё-таки, застрелил?..

Джон прикурил новую сигарету от старой, вдавил окурок в переполненную пепельницу и попытался…

 

8

…Костя прикурил новую сигарету от старой, вдавил окурок в переполненную пепельницу и попытался (в который уже раз!) собраться с мыслями. Голова, после вчерашних возлияний, работала у него не очень-то хорошо. И, может статься, именно по этой причине Косте так и не удавалось понять, случилось ли происшествие с запиской на самом деле или было результатом весело проведённого вечера?

Вчера, увидев это послание на своей пишущей машинке, Костя испытал, мягко говоря, шок. Когда же он немного пришёл в себя, то подумал, что это, скорее всего, Танина глупая (и жестокая) шутка. Подумал он так совершенно безосновательно, ибо жена его на такие выходки была не способна. Но больше придумать Костя ничего не смог и решил утром обсудить с женой этот её поступок.

Чтобы сохранить «улики», Костя упаковал записку в конверт, спрятал его под матрас и лёг спать. Утро вечера мудренее, подумал он. И ошибся. Утром ситуация не прояснилась, а наоборот…

Нет, Таня не писала никакой записки. Она была очень удивлена тем, что Косте такое вообще могло придти в голову. И никакую его рукопись она не читала. Она вообще не имеет привычки читать без разрешения писанину мужа. Тем более, что знает, как болезненно он на это реагирует — на копание без спроса в его бумагах.

Костя извлёк из-под матраса свой самый веский аргумент и, злобно ликуя в душе (чего раньше с ним никогда не бывало), протянул его Тане. Та взяла конверт, достала оттуда листок, покрутила его в руках, пожала плечами и бросила на стол.

— Глупо, — сказала она и ушла на кухню.

Костя, почуяв неладное, схватил листок со стола и развернул его. На нём ничего написано не было. Ну, то есть, совсем ничего. Абсолютно.

Костя перевернул листок. Но оборотная сторона уставилась на него точно такой же нагло-девственной белизной. Костя оторопел. Он был так потрясён этим, что не сразу понял, что Таня ему о чём-то говорит.

— Что? — переспросил он.

— Я говорю, — сердито повторила Таня, — что если уж ты обещал мне не работать несколько дней, то надо было сдержать своё обещание. А ты… Себя не жалеешь, так хоть меня пожалей… Свихнёшься же совсем от этого…

— Когда я работал? Ты что? — растерялся Костя. — Я и не прикасался к машинке…

— Не прикасался! — передразнила его Таня. — Врун! Да ну тебя…

И ушла, сердито хлопнув дверью. Чего это она, подумал Костя. Что это ей взбрело в голову, будто я…

Машинка…

МАШИНКА!!!

Костя зажал себе рот ладонью, чтобы удержать рвущийся наружу крик. Этот крик родился в тот самый момент, когда Костя бросил взгляд на свой стол.

Машинка!..

Вчера вечером, когда Костя брал с пишущей машинки эту злополучную

(бесследно пропавшую)

записку, он хорошо запомнил, что та была зачехлена. Белый листок чётко выделялся на чёрном фоне чехла. А сейчас…

Сейчас в машинку был заправлен лист писчей бумаги, более чем наполовину заполненный текстом.

Позже Костя выяснил, перебирая страницы рукописи, что несколько последних принадлежат НЕ ЕМУ. В том смысле, что он их не писал и даже не собирался писать. И тогда Костя сел за стол и выкурил одну за одной шесть сигарет…

Вчера вечером, рассказав Сергею о свои подозрениях

(мне кажется, что я САМ нахожусь внутри книги, которую пишет кто-то ДРУГОЙ…)

Костя почему-то обрадовался, хотя и сам толком не понимал — почему. А сегодня он понял. Просто все сомнения и догадки, серыми комочками толкавшиеся у него в мозгу, выстроились в чёткую и ровную шеренгу уверенных мыслей.

Да, это было не то, о чём говорил Сергей. Когда всё написанное тобой сбывается на самом деле… Всё сложнее… Гораздо сложнее…

Реальность и вымысел странным образом начали переплетаться между собой. И события, описанные в книге, начинают выглядеть (и быть!!!) более реальными, чем действительные события. Словно Джон Рассел под воздействием каких-то сил стал настоящим. Более настоящим и реальным, чем окружающий Костю мир. И став таким, Джон получил над этим миром полную власть. Как Костя над миром своих фантазий, миром, где родился и жил Джон Рассел.

Повлиять же на происходящие

(где? в книге? в жизни?)

события, наверное, можно, но, скорее всего, опасно. Что будет, если, например, попытаться отредактировать или уничтожить рукопись? Костя не был до конца уверен, что это возымеет должный эффект. Что случится, если, например, исключить писателя, пишущего книгу? Книга останется незаконченной. Книга или события в РЕАЛЬНОМ мире? Вот самый главный вопрос! Что, если реальные события замрут, остановят свой бег на той точке, которую успел поставить Джон Рассел?

Все эти догадки и мысли перешли в уверенность, когда Костя увидел текст, написанный НЕ ИМ. Костя понял, что он или прав, или сошёл с ума окончательно. А если он всё-таки прав, то это опять же означает, что он всё равно сошёл с ума. Потому что в действительности такие события невозможны. В действительности…

Костя закурил ещё одну сигарету и подумал, почему это он так и не прочёл полностью те страницы, странным образом возникшие в его папке сегодня утром. Не означает ли это то, что скорлупа в его сознании, отделяющая разум от сумасшествия, уже дала трещину?

Безумие… Что это такое, думал Костя. Что это? Искажённое восприятие действительности? Допустим… Но если он сам воспринимает действительность правильно, а все остальные — искажённо, не значит ли это то, что безумны все вокруг? А он сам? Если безумие стало нормой… Он сам становится отклонением от нормы… Ненормальным… Безумным…

Но может ли сумасшедший осознавать своё безумие? Вряд ли. Ведь он считает, что воспринимает мир верно…

А я? Я не точно так же считаю? И не потому ли я так боюсь прочесть эти чёртовы последние страницы, что вдруг окажется, что это именно я их писал?

И ещё одно. Я помню то, чего не было и не помню того, что было. Вот! Вот главное доказательство…

(чего? Моего безумия?)

…не знаю…

Костя плюхнулся на диван в гостиной и включил телевизор. Как обычно, с утра передавали какую-то чушь. Он понажимал кнопочки дистанционки, нашёл канал, где передавали новости и принялся слушать о засухе и лесных пожарах. Самое весёлое времяпрепровождение на данный момент, подумал Костя, откладывая пульт в сторону. Телевизор словно только и ждал этого момента, разразился шумной рекламой. Костя хлопнул ладонью по пульту, но тот подло скользнул в сторону и провалился в щель между спинкой и сиденьем.

— Ах ты, зар-р-раза!!! — выругался Костя, запуская руку в щель.

Пальцы его нащупали корпус дистанционки и Костя крепко обхватил…

…рифлёную и тяжёлую…

Костя медленно извлек на свет…

Это и есть тот самый тридцать восьмой калибр?!

Костя тупо смотрел на револьвер. Он никогда раньше не видел подобного оружия (не говоря уже о том, чтобы держать его в руках!), но почему-то решил, что это именно револьвер тридцать восьмого калибра. Из которого Таня…

Таня?!

А кто?! Не я же сам?

Ты УВЕРЕН?

…да…..наверное…

Костя покрутил пальцами барабан револьвера (он видел, что так зачем-то делали в кино), и тот провернулся с мягким маслянистым пощёлкиванием. Костя примерил его к своей руке. Револьвер послушно лёг в ладонь, очень удобно там расположившись.

Из такого не промахнёшься, подумал Костя.

Он прицелился в экран телевизора, на котором мелькали разнообразные женские прокладки. Совместил мушку с весёлым улыбающимся лицом женщины, которая, если верить её словам, теперь была надёжно защищена от любых неожиданностей. Интересно, подумал Костя, а от подобной неожиданности у тебя защита имеется? И что с тобой будет, если я сейчас нажму на курок?!

Пошёл новый рекламный ролик. И на экране появилось новое женское лицо. Симпатичное и молодое. Томно улыбающееся, в обрамлении ярко-рыжих огненных волос…

…лоб в мелких капельках пота…

Палец сам надавил на курок.

Костя вскрикнул, понимая, что совершает непоправимое. Что звук выстрела обязательно услышат. И придётся давать объяснения милиции…

Раздался сухой щелчок курка. Выстрела не последовало. Костя обессилено уронил руки на колени…

— …Эти прокладки — мой самый надёжный друг!.. — весело заявила девушка на экране.

— Пошла ты… — пробормотал Костя. — Со своими прокладками…

Он вдруг вспомнил, что в барабане этого револьвера должно не хватать двух зарядов. Тех самых, которые были выпущены в гостиничном номере.

Костя почувствовал, что лоб у него стал холодным. Он провёл ладонью по лбу, стирая выступивший пот

…лоб в мелких капельках пота…

и порадовался тому, что провернул барабан револьвера перед тем, как нажать на курок. Вот так, наверное, и чувствовали себя игроки в «русскую рулетку», подумал он. Полные штаны удовольствия… Или полная комната мозгов…

Костя понемногу успокоился настолько, что его опять начал раздражать телевизор. Но искать пульт, провалившийся куда-то в диван, он уже не стал. Мало ли что там ещё может оказаться? Верно?

Костя просто выдернул вилку из розетки и телевизор замолчал на полуслове.

Так что же теперь делать с этой штуковиной? Положить на место? Костя передёрнул плечами. Ему вдруг стало не по себе от мысли, что рядом с ним живёт женщина, которая может в любой момент воспользоваться этим револьвером. Может быть, выбросить его? Или лучше перепрятать? Но как тогда поведёт себя Таня?

Косте стало страшно. Ему захотелось с кем-нибудь поговорить — не о найденном револьвере, а просто поговорить!

Карина…

Костя подошёл к своему столу, выдвинул правый ящик и спрятал туда револьвер. Затем он поднял трубку и набрал номер.

— Да?

— Карина? Это я…

— Кто?!

— Костя! Ты что не узнала?!

— А-а-а… Привет! Как дела?

— Слушай, Карина, мне нужно с тобой поговорить! Я зайду?

— Ко мне? Ну… Давай, заходи…

Косте показалось, что голос у Карины какой-то не такой, как обычно. Словно она не очень-то хотела Костю видеть. А может быть, она сейчас занята? Тогда почему не сказала?!

Карина открыла дверь и отступила в сторону, впуская Костю в квартиру. Она смотрела на него с нескрываемым интересом. Костя вдруг понял, что очень по ней соскучился. Ему совершенно расхотелось заводить разговор о всех тех странностях, что происходили вокруг. Ему захотелось поцеловать её, обнять, прижать к себе…

Шторы в комнате были задёрнуты, на столе светился экраном компьютер наверное, Карина работала.

Костя улыбнулся ей и осторожно взял её за плечи. Карина удивлённо приподняла брови. Костя протянул руку и начал расстёгивать на ней блузку…

И в этот момент Карина влепила ему звонкую пощёчину.

— Ты чего?! — оторопел Костя

— Это ты — чего! — сердито ответила Карина. — Обалдел, что ли?!

— Ты занята сейчас, да? — глупо спросил Костя.

— Занята! А даже если бы и не была занята — что это, причина, чтобы меня раздевать?!

— Я думал… Я хотел… — Костя окончательно растерялся.

— Я вижу, что ты ХОТЕЛ! — так же сердито ответила Карина. — И даже догадываюсь, чего именно хотел! Вот, погоди — Таньке всё расскажу твоей! пригрозила она.

— Ты что, с ума сошла?

— Я с ума сошла?! Это ты с ума сошёл! Являешься, непонятно зачем! Руки распускаешь! А ну, мотай отсюда!

— Карина, — Костя всё не мог понять, что с ней происходит.

— Что? Что — Карина? Что, думаешь, если я журналистка, так уже и трахаюсь с кем попало?!

— Карина, мы же с тобой…

— Что?! Мы с ТОБОЙ?! — Карина засмеялась. — Костя! Мотай отсюда, а? Пока я действительно Танюшке на работу не позвонила! Бабник…

Костя попятился, не спуская с Карины ошарашенного взгляда, нащупал спиной дверь и выскочил на лестничную площадку. Она сошла с ума, подумал Костя. Сошла с ума!

Она? Или…

Чёрт побери! Ну, не мог же я

(сойти с ума?)

всё это себе придумать! Мы же были вместе! Не мог же я себе это вообразить!

Не мог?!

Или мог?

Костя потёр пылающею щёку. Однако! Крепкая рука у моей…

…у ТВОЕЙ?!

Неужели я схожу с ума?! Нет! Это невозможно!

…невозможно…

…не…..возможно…

…возможно…

Возможно… И исправить уже ничего нельзя. Это конец. Конец всему…

Конец света, неожиданно подумал он.

Конец света… Для меня…

Конец сознания, его гибель — это и есть конец света для данной личности…

 

9

…Конец сознания, его гибель — это и есть конец света для данной личности…

Джон Рассел был уверен, что ему удастся это показать. Правда, придётся кое-что переписать, но это не страшно. А может быть, и не придётся…

Может быть, можно будет и оставить всё, как есть (ну, или почти всё) и втиснуть этот новый (главный) персонаж в уже созданную конструкцию. Ведь может же существовать в городе один человек, не осознающий близости конца света. Или не желающий понять, что вся дикость, творящаяся вокруг, на самом деле — нормальные и естественные события…

Следующие несколько дней изнурительной работы убедили Джона, что сделать это будет почти невозможно. Слишком уж строптивым и непокладистым оказался этот его писатель. Кроме того, он ни в какую не «желал» сливаться с остальными персонажами в единую целостную картину. И с трудом созданный сюжет начинал рушиться прямо на глазах.

Джон попытался было столкнуть своего нового главного героя с другими, но из этого ничего не вышло. Ну, допустим, с пилотом ему «подружиться» не удалось по вполне понятной причине. Но сцена с нищим в магазине… Когда вернувшись на склад, тот обнаружил там писателя в объятиях своей красотки… Джон не заметил, как его главный герой превратился в продырявленный двумя зарядами картечи труп. После этого Джону пришлось выпить два стакана джина с тоником, чтобы несколько придти в себя. Это надо же, а? Ухлопать главного героя в самом начале романа! И даже не заметить этого! Чёрт побери!

Самому писателю отводилось в рукописи не так уж много места, гораздо меньше, чем остальным персонажам, создающим, собственно говоря, нужный колорит повествования. И Джон Рассел пребывал в совершенной растерянности. Куда прикажите девать всю эту развесёлую компанию? Уиллиса, сержанта Кастерза, Кевина… А нищий? Его-то куда? Такой неплохой (прямо скажем, хороший) образ!

Нет, пусть уж лучше все они остаются… в воображении нового главного героя книги! В голове этого писателя! Точно! Это даже лучше! Намного лучше!

И пусть этот писатель будет модным и преуспевающим, как и сам Джон Рассел. И пусть он будет женат. И жена у него пусть будет хорошая, а не такая, как моя стерва, которую давно следовало бы прибить… И пусть этот писатель начнёт писать на какую-нибудь интересную тему… например… например… Конец света! Вот! И название сохранится! Это и будет конец света для него! Его гибель, смерть его разума…

Некоторое время Джон раздумывал, где именно поселить этого писателя? Соединённые Штаты Джон отбросил сразу — чтобы читатель не занимался поисками ненужных аналогий. Может быть, Франция? Или Германия?.. А если его поселить в России? Точно! Хорошая идея!

Джону Расселу недавно довелось прочесть несколько современных русских романов и его страшно удивило то, что они были написаны о США. Поэтому, в общем-то, Джон и решил — пусть этот писатель будет русским. Они же все просто обожают писать про американцев. Какую книгу не откроешь — там сплошь: Смит, Генри, Мэри и так далее. Словно нашу жизнь они знают лучше, чем свою собственную. Все пишут про нас. А я напишу про русского писателя. Такого, по-моему, ещё не было. Про русских шпионов, солдат, проституток — читали достаточно, а вот про русского писателя — нет! А ведь эта личность не менее интересная, чем проститутка. Даже более…

Джон Рассел ликовал. Мысль, пришедшая ему в голову, показалась превосходной. Он придумал имя своему герою, его жене, его другу и принялся за работу.

Джон представил себе своего героя и вовсю принялся «издеваться» над ним. В ход пошли и звонки по телефону, и сумасшедший водитель грузовика, и проповедник в парке. Джону этот его новый герой страшно не нравился, чего раньше никогда не бывало. В основном, из-за жены — жены этого писателя. Джону никак не удавалось найти оправдания тому, почему этот парень так непорядочно обходится со своей супругой. Тем более, что жена-то у него была просто прелесть — Джон Рассел просто-таки начинал влюбляться в созданный им же самим образ этой тихой, красивой, всё понимающей и всё прощающей женщины. И внимательно разглядывая этого своего писателя, Джон Рассел чувствовал, что начинает испытывать нечто, похожее на ревность…

Джон писал и переписывал несколько дней. Изредка только прерываясь для того, чтобы поесть или забыться на пару часов в полусне, где он мог увидеть лицо этого несчастного парня или глаза его жены… И посочувствовать ей…

Джон не замечал ничего вокруг. Ни нудной, опротивевшей ему жены; ни скрипучего хрыча с нижнего этажа; ни визитов полицейских, в сотый раз уже опрашивавших Дину по поводу недавнего ограбления. Он даже не пошёл на суд над этими двумя грабителями, когда их уже поймали. Ему было наплевать на всё. Он думал, что всё это — ерунда, удобрения. Всё сгниёт и обратится в прах. Всё и все. Воры, Дина, полицейские, плешивый старик, украденные деньги, и даже сам Джон. Останутся только его книги. И в их числе, его новая книга — «Конец света». Пусть и ненадолго — он всё-таки не По — но останутся.

И потому Джон торопился поведать бумаге свои мысли и чувства. Чтобы они не сгинули вместе с ним. Ведь в конечном итоге, если только им и суждено остаться на свете после Джона, то они и есть самая настоящая РЕАЛЬНОСТЬ. А всё остальное — мираж, сон, дым…

 

10

…если только им и суждено остаться на свете, то они и есть самая настоящая РЕАЛЬНОСТЬ. А всё остальное — мираж, сон, дым…

Костя подумал, что, может быть, именно эта его вера в реальность описываемых событий и послужила толчком к тому, что так и стало на самом деле.

Сергей с этим был согласен, но только в принципе. Фактически же он воспринял всю ситуацию, как упражнение для тренировки интеллекта, как занятную головоломку, в которой предстояло разобраться (возможно, с трудом), но которая ни под каким видом не способна была повлиять ни на чью жизнь.

Костя ему возражал, пытался его переубедить, говоря, что любые изменения в ТОЙ реальности неизбежно отразятся на чьей-нибудь судьбе в ЭТОЙ, но потом махнул рукой. Ведь если изменится жизнь какого-нибудь человека, то, наверное, изменятся и его восприятие жизни, и память о ней. Так что он вполне может и не заметить этих изменений, продолжать считать, что так было всегда. Для этого человека (для его сознания) всё может остаться по-прежнему. Заметить эти изменения сможет только Костя. Заметить сможет, а доказать — нет. Сергея же волновал иной вопрос.

— Скажи, а этот твой писатель… Как его там?..

— Рассел. Джон Рассел, — ответил Костя.

— Вот-вот… Джон Рассел… Он, как писатель… Ничего?… Толковый?..

— Вполне. Я бы даже сказал — очень толковый…

— Может ли произойти с ним то же самое, что и с тобой?

— То есть? — не понял Костя.

— Ну, я имею в виду, может ли случиться, что его книга станет более реальной, чем его мир?

— Н-н-не знаю… — протянул Костя. Эта возможность как-то не приходила ему в голову.

— Понимаешь, — с жаром продолжал Сергей, — ведь если ты смог заставить жить героев своей книги, да ещё изменять свой, то есть, наш собственный мир, не может ли произойти точно такая же ситуация и у твоего… Джона Рассела?..

— М-да… — задумчиво протянул Костя. Кафкианский бред какой-то! Тут для дедушки Фрейда работы не на один год!..

 

11

Рассел сердито застучал по клавишам, удаляя текст. Что-то у него не выходило. Что-то было не то. Но — что?..

Так, попробуем разобраться! Значит — приятель! На кой чёрт он здесь вообще нужен?! К чёртовой матери этого приятеля, с его заумными философствованиями!!!

Теперь — жена… ЕГО жена… Слишком уж она у него хорошая! От такой жены не станешь убегать к любовнице… Ах, да!.. Любовницы-то уже давно нет!.. А это, кстати говоря, напрасно! Она здесь ДОЛЖНА быть! Во-первых элемент эротики… А во-вторых, при такой стерве-жене, в какую Джон собирался превратить спутницу жизни своего героя, любовница просто незаменима! И приятель — собутыльник… Нет, не пойдёт. Приятель здесь всё равно как-то не к месту. Слишком уж он (приятель) углубляется в эти бредовые фантазии! Ни один нормальный человек не поверил бы подобным россказням. Он бы просто не обратил на них внимания или, сочувственно покивав головой, побежал звонить в больницу, чтобы поскорее прислали санитаров… Ни одни нормальный человек не поступил бы иначе. Ни один нормальный человек… А если и этот приятель тоже НЕНОРМАЛЬНЫЙ?..

Нет! Хватит с Джона и одного психа!

Джон Рассел тяжело вздохнул и снова приник к клавиатуре. Нужно было кое-что изменить…

 

12

Костя пришёл домой поздно. Таня сидела перед телевизором, утонув в глубоком кресле. Видимо по случаю необычайно жаркого вечера одета она была чисто символически — только лишь в лёгкие кружевные трусики и лифчик, которые совсем не создавали иллюзию одетости, а наоборот, подчёркивали её обнажённость. В руках у Тани был хрустальный бокал с чем-то тёмно-красным наверное, «COCA-COLA», подумал Костя. Да, в такую жару, наверное, очень хорошо идёт холодный лимонад…

— Где это ты был? — недовольно спросила Таня, даже не поворачивая головы.

— У Серёги, — устало ответил Костя.

— У кого?! — удивилась Таня.

— У Ольхова, Сергея, — уточнил Костя.

— А-а-а… Новый знакомый… — протянула Таня, с удовольствием отхлебнула из бокала и замолчала, уткнувшись взглядом в телевизор.

— Какой «новый»?! — опешил Костя. — Ты что, Серёгу не помнишь, что ли?..

— Понимаю… Новый дерьмовый знакомый! — невнятно хихикнула Таня. Дерьмовый знакомый дерьмового писателя! Пишущего дешёвое дерьмо…

Костя замер на месте, словно его окатили холодной водой.

Дина!!!

Да нет! Дина же умерла…

Не ЭТА Дина, а ТА, из РОМАНА!..

Чушь, какая ещё Дина?! Это же Таня! Его Таня!..

Таня пробормотала что-то нечленораздельное и смолкла. Поза её стала напоминать позу глубоко задумавшегося человека. Пальцы её руки разжались и бокал, к счастью не разбившись, упал на ковёр. Его содержимое мгновенно впиталось в ворс, оставив после себя лишь запах дешёвого портвейна. Косте вдруг показалось, что его жена задремала. Что это с ней, подумал Костя. Он подошёл к креслу и склонился над своей женой.

Она действительно задремала, уронив голову на грудь. И от неё сильно пахло спиртным. Костя поднял бокал с пола и понюхал. Так и есть — вино… И не из самых лучших… А возле кресла стояла пустая бутылка… Ничего себе, растерянно подумал Костя. С чего это она так?..

— Таня!.. — осторожно позвал её Костя, трогая за голое плечо.

Таня что-то промычала в ответ и попыталась улечься в кресле. Костя вдруг заметил на её левой ключице небольшой продолговатый синяк, очень похожий на след страстного поцелуя. Любопытные вещи происходят вокруг, нахмурившись подумал Костя.

Он осторожно взял жену на руки и, стараясь не вдыхать густые алкогольные испарения, перенёс её на кровать. Уложив Таню в постель Костя укрыл её простынёй.

— Отвали… Козёл… — пробормотала она сонно.

Потом Таня сладко улыбнулась во сне и замолчала. Ладно, подумал Костя. Я с тобой завтра поговорю… И про синяк, и про вино…

Костя вернулся в гостиную и сел в кресло, где до того уснула Таня. По телевизору показывали фильм. Опять тот же самый: «В пасти безумия», с Сэмом Нилом в главной роли. Костя недовольно нахмурился. Что им, показывать больше нечего?! Сколько же можно это крутить?..

— …Ну что же такого страшного в книгах этого самого Кейна?! — спросил Сэм Нил у своей спутницы. — Это же всё вымысел, а не реальность, в конце-то концов!

— С твоей точки зрения — не реальность, — согласилась она. — Но только в том случае, если сама РЕАЛЬНОСТЬ разделяет твою точку зрения. А что, если она разделяет точку зрения Кейна?..

— Чушь! — убеждённо возразил Сэм Нил. — У кого хочешь спроси, и любой тебе ответит: «Чушь»! — Сэм Нил повернулся к экрану, посмотрел Косте прямо в глаза и добавил: — Правда, господин Самарский?..

Я этого не видел, подумал Костя. Это мне просто померещилось… И вообще, этот старый фильм меня уже достал. Карпентер, конечно, хороший режиссёр, но смотреть одно и то же Костя не собирается…

Таня в спальне тихонько захрапела. Не разбудить бы её, подумал Костя. Пусть хорошенько выспится… Перед завтрашней экзекуцией…

Он поплотнее прикрыл дверь в спальню, потом подошёл к телевизору и выключил его. И тут же, как нарочно, раздался звонок в дверь. Кого это принесло, злобно подумал Костя.

Ему живо представилось, что это, например, какая-то Танина подружка зашла в гости. И Косте придётся врать ей насчёт того, что Тани нет дома. А её туфли стоят в прихожей… И вообще сама Таня может в этот момент проснуться и вылезти из спальни… В таком виде…

Костя направился к дверям. Плевать на всех, подумал он. Нет Таньки дома, и всё! Что хотите, то и думайте!!!

Он распахнул дверь и что-то яркое, огненно-рыжее, пахнущее ландышем, предстало перед ним. Костя от неожиданности отступил назад, в прихожую, зацепился ногой за порог и чуть не свалился. Перед ним стояла

…Дина…..погибшая журналистка…

Лариса!…

— Ты… ты чего?.. — пролепетал Костя, пытаясь придти в себя. Меньше всего он готов был ожидать прихода Ларисы.

Лариса чмокнула Костю в щёку, слегка отстранилось от него и в глазах девушки мелькнуло недоумение, мгновенно, впрочем, сменившееся пониманием.

— Что, она дома, что ли?.. — осторожно осведомилась Лариса вполголоса.

— Кто? — переспросил Костя, чувствуя себя полным идиотом.

— Ну… Супруга… Таня… — пояснила Лариса.

— Таня? Да, дома… Ты к Тане?… — Костя вдруг вспомнил, в каком сейчас состоянии пребывает его жена. — Только она… м-м-м… неважно себя чувствует… простыла…

— Конечно! — гордо усмехнулась Лариса. — Я же у тебя умница! Всё как обычно, Костик! Всё в порядке!.. Не буянила сегодня? — озабочено поинтересовалась Лариса, входя в прихожую и закрывая за собой дверь.

— Нет… — растерялся Костя. — Она спит…

— Крепко?

— Что? — переспросил Костя.

— Я говорю, крепко спит-то? — повторила Лариса.

— Ну… В общем-то, да… — промямлил Костя. Он хотел ещё что-то добавить, но Лариса с милой улыбкой на лице отстранила его с дороги своей нежной ручкой и прошла в гостиную. Там она остановилась, огляделась и повернулась к Косте лицом.

— Я так по тебе соскучилась, — тихо произнесла Лариса и принялась расстёгивать на себе блузку.

Костя стоял, вытаращив от изумления глаза. «Ненормальная!!!» пронеслось у него в голове. Блузка полетела в кресло, открыв взгляду Кости упругую грудь, не нуждающуюся ни в каких лифчиках. Через миг вслед за блузкой последовала и короткая джинсовая юбка. Лариса скинула туфельки, оставшись в почти невидимых трусиках, и забралась с ногами на диван.

— Ну, иди же сюда скорее, — поманила она Костю рукой. — Пока Таня спит…

Тело её было гладким и нежным (во всяком случае, на вид. Проверить свои ощущения Косте в голову не пришло, настолько он был ошарашен всем происходящим). Большие, слегка влажные глаза Ларисы излучали страсть и нетерпение.

— Иди сюда, — тихо произнесла она.

Костя судорожно глотнул и, набравшись решимости, произнёс:

— Прости, Лариса, а ты вообще-то соображаешь, что делаешь?!

— Что?! — лицо у девушки приобрело такое выражение, словно ей дали пощёчину. Она как-то вся сжалась, подобралась, попыталась прикрыть грудь руками, а потом, словно опомнившись, соскочила с дивана. Легко, едва касаясь босыми ногами ковра, она проскользнула мимо Кости, снова обдав его запахом ландыша, заглянула в спальню и внимательно посмотрела на крепко спящую Таню.

— Она же спит! — недоумённо проговорила Лариса. — Ты чего, Костик?.. Я её так напоила — до утра не проснётся! Что с тобой?!

— Со мной?! — не выдержав возмутился Костя. — Со мной-то всё в порядке! А вот с тобой!.. По-моему, ты немного не в себе! Или просто помешалась на сексуальной почве! Чего тебе от меня надо-то?!

— Чего надо?! — Лариса возмущённо посмотрела на него. — Расстройство?! На сексуальной почве?! Ах ты, дрянь!!!

Она развернулась и влепила Косте звонкую пощёчину.

— Так я и знала! — воскликнула Лариса, принимаясь подбирать разбросанную по гостиной одежду. — Так я и знала! Значит, мне сказали про тебя правду! Ты спутался с этой Кариной! С этой блядью! — Лариса всхлипнула, выронила одежду и закрыла лицо руками.

— Она что, лучше меня?! — проговорила Лариса, поворачиваясь к Косте спиной. — Дрянь ты! Дрянь! Конечно, у неё же своя отдельная квартира! А тебе бы только потрахаться! А с кем — неважно!

Лариса рухнула на диван и плечи её затряслись от рыданий. Костя стоял словно столб. Сейчас проснётся Таня, тупо подумал он. Такие мелочи, как подозрительный синяк на ключице жены, сильно блёкли перед раздетой Ларисой, рыдающей на диване…

— Я тебя так люблю… А ты… С этой потаскухой… С Кариной… всхлипывала Лариса. — Она же ничем не лучше Таньки!.. Тоже, небось… со всеми подряд… с каждым иностранцем…

Надо её как-нибудь успокоить и выпроводить отсюда, — подумал Костя.

Он присел на диван и положил ладонь Ларисе на плечо. Кожа у неё оказалась неожиданно холодной, словно она только что принимала душ.

— Лариса, оденься… Хорошо? — тихо попросил Костя.

Плечи перестали вздрагивать.

— Ты меня уже не хочешь? — жалобно прошептала Лариса. — Нет?

— Лариса, пожалуйста, — Костя старался, чтобы его голос звучал успокаивающе. Ему сейчас нужно было только одно — выпроводить эту ненормальную из дома. Он сказал бы всё, что угодно, только бы Лариса оделась и ушла…

Лариса села на диване, поджав под себя ноги, повернулась к Косте всем телом и вытерла ладонью слёзы. Костя попытался взглянуть ей в глаза, но там было столько обиды, что он невольно смутился. Костя опустил взгляд вниз, но там его поджидала обнажённая грудь. И Костя окончательно растерялся. Ну как можно успокаивать раздетую плачущую женщину?! Это кому-нибудь вообще удавалось?

— Костя… — проскулила Лариса, кладя ему руки на плечи. — Ну что ты? Что случилось?

Костя набрал полную грудь воздуха и принялся что-то врать. Про свою работу, про воображаемые проблемы (словно ему не хватало НАСТОЯЩИХ проблем!), про своё самочувствие, про скандал с Таней… Лариса слушала его раскрыв рот. Костя понимал, что завтра же об этом будет знать весь город, но другого выхода у него не было. А может быть, она не расскажет?

Костя вдруг вспомнил слова Карины:

…лучшие подруги…

…твоя Таня и Лариска…..каждый день у вас дома бывает…

…Удивляюсь только, как это она о нас с тобой Таньке не доложила! Да и не только Таньке — вообще всему городу…

«Про нас с тобой»… Костя вздохнул.

Карина…

 

13

Утром ожидаемого разговора с Таней не состоялось. То есть он, конечно же, состоялся, но совсем не по тому сценарию, на который рассчитывал Костя. И вообще, не разговор у них получился, а какой-то скандал, чего раньше никогда не было. Костя не намеревался затевать его, просто ему хотелось услышать, сколь вескими будут Танины оправдания. Но даже если бы Таня ляпнула какую-нибудь чушь, Костя всё равно не стал бы возмущаться и подлавливать её на этом. Тем более, что он всё ещё был выбит из колеи вчерашним визитом. Но всё получилось иначе.

На Костин вопрос о вчерашней пьянке Таня вскинулась, как лошадь, которую огрели кнутом. Глаза её стали злыми и из них явственно плеснуло обжигающей ненавистью. Такой свою жену Костя никогда ещё не видел. Он даже и не подозревал, что она может быть такой.

— А почему это тебя вдруг так взволновало? И сам-то ты где шлялся вчера? — с издёвкой спросила Таня.

— Я вчера был у Сергея… — начал было Костя, но Таня прервала его громким смехом.

— У Сергея! Ты ЕЁ теперь так называешь? Да?

— Кого — «её»?!

— Эту свою рыжую сучку!

— Какую… — начал было Костя, но запнулся. Он вдруг понял, какую «рыжую сучку» Таня имеет в виду, и ему стало не по себе. Он вспомнил вчерашнюю гостью и с ужасом почувствовал, что краснеет. Таня это заметила и окинула его презрительно-победным взглядом.

— А ты думал, я ничего не знаю? — язвительно спросила она. — Не знаю, что ты трахаешься с моей лучшей подругой? Ты думаешь, я не вижу, как вы смотрите друг на друга? Ты думаешь, я слепая?

— Погоди! — в отчаянии закричал Костя. — Я ведь вчера и правда был у Серёги!!!

— У какого же это, интересно знать, «Серёги» ты был? Где это ты его нашёл? А? Откуда он вдруг взялся-то?

— Да ниоткуда он не брался! Мы с ним давно уже знакомы! Ты что, ничего не помнишь? Ну? Серёга! Ольхов Сергей! Ну?..

— Ага, конечно! Ольхов Сергей! Да! А он что, тоже спит с этой твоей стервой? Да пошёл ты!.. — презрительно бросила Таня и попыталась выйти из комнаты.

— Погоди!.. — Костя схватил Таню за руку.

— Пусти! — злобно прошипела Таня. — Пусти меня, гад!.. Ты меня уже достал! Ты дождёшься, что я как-нибудь приду с работы пораньше и застану тебя с Лариской в постели! И тогда уж, милый!.. Тогда!.. — Танины глаза злобно сузились.

Косте стало страшно. Он понял, что будет тогда…

…рассыпанные по подушке огненно-рыжие волосы…

…лоб в мелких капельках пота…

…ствол револьвера замирает в дюйме от головы…

…ВЫСТРЕЛ!..

Костя разжал пальцы. Таня возмущённо поправила причёску и с победным видом гордо прошла мимо него к телефону. Костя устало опустился в кресло. Что же вокруг происходит?

Таня набрала номер и Костя вдруг с изумлением услышал, как она с кем-то разговаривает на английском. Что за чёрт?! С кем это она…

Костя вдруг вспомнил вчерашние слова Ларисы и ему стало нехорошо.

…со всеми подряд…

…с каждым иностранцем…

Костя вдруг похолодел. До его слуха донеслось имя Таниного собеседника. Она называла его Джоном…

Джон?!

Джон!!!

ДЖОН РАССЕЛ!!!

Таня положила трубку и презрительно посмотрела на Костю.

— Послушай, Таня, — Костя встал с кресла и попытался её обнять за плечи.

— Не трогай меня, ублюдок!!! — пронзительно закричала Таня вырываясь. Трахайся, с кем хочешь! Хоть с этой своей дурой, хоть с этим своим Сергеем!!! А меня не трогай! Нет никакого Сергея! Нет!!!

— Ну, как же нет, когда…

Таня хлопнула дверью и Костя услышал, как её каблучки простучали по лестнице.

Костя опять плюхнулся в кресло и обхватил голову руками. С Таней происходило что-то странное… Странное и страшное…

С Таней?..

Костя вспомнил вчерашний вечер.

А с Таней ли?.. Может, со мной?..

Ведь забыл же я о той встрече с журналистами… Может быть, я ещё что-нибудь позабыл?..

(или вспомнил то, чего никогда не было? Как насчёт подобного варианта, уважаемые Читатели? А?)

Если у Кости и появились в голове какие-то мысли, то были они в самой глубине, в его подсознании. Он не совсем отчётливо представлял себе, зачем подходит к телефону, снимает трубку и набирает номер Сергея.

Трубку на том конце провода сняли сразу же и женский голос произнёс:

— Слушаю.

— Сергея попросите, пожалуйста…

— Вы ошиблись номером…

Костя ещё раз набрал номер, стараясь быть очень аккуратным.

— Алло? — ответил тот же голос.

— Сергея можно?

— Вы не туда попали, молодой человек. Сергей здесь не проживает.

— Простите пожалуйста, а какой это номер? — спросил Костя, чувствуя, как у него нехорошо холодеет в животе.

— А вам какой нужен? — в свою очередь осторожно поинтересовалась женщина.

Костя сказал, какой.

— Да, это мой номер, — недоумённо ответила женщина, — но никакой Сергей здесь не живёт… И никогда не жил…

— Извините… — Костя повесил трубку.

Так с кем же, всё-таки, происходит что-то странное? С Таней или со мной?

(с тобой, с тобой! Псих несчастный…)

Костя сильно потёр лоб ладонью. Ну, хорошо. Представим себе на миг, что я ненормальный…

(АГА!!!)

НЕТ!!! Именно — ПРЕДСТАВИМ!!! И только на один миг!..

(Да чего там представлять-то?! И так всё ясно!!!)

Сумасшедший человек может вообразить себе встречу с несуществующим другом. Но может ли он вообразить себе столь долгое знакомство с ним?..

 

14

…Сумасшедший человек может вообразить себе встречу с несуществующим другом. Но, может ли он вообразить себе столь долгое знакомство с ним? Джон в этом сильно сомневался. Такое представлялось ему почти невозможным. Он вдруг понял, что события романа становятся надуманными, нереальными. Сразу было понятно, что многие фрагменты созданы не талантом автора, а его бессилием. Бессилие же это было порождено отчаянием от осознания того, что Джон уже просто НЕ ПОНИМАЛ, о чём же он пишет. Ну, это ещё не так страшно. Мало ли кто из писателей не понимает, о чём он пишет? Но если ЧИТАТЕЛИ поймут, что Джон не контролирует происходящие события… Это уже катастрофа. А этого Джон допустить не мог. Так что ему пришлось в течение нескольких следующих дней перекраивать многие куски романа по-новому. Но вот беда куски эти не хотели укладываться в стройную картину. То здесь, то там Джон обнаруживал фрагменты, настойчиво кричащие о прежнем смысле романа. А если ему и удавалось придать нескольким абзацам удовлетворительный вид, то они вдруг как-то вообще переставали иметь значение. Их можно было бы со спокойной душой вообще выкинуть к чёртовой матери, и роман бы от этого ничуть не пострадал.

Складывалось вполне определённое впечатление, что рукопись «отторгает» от себя части чужеродного организма, подобно тому, как человеческое тело может отторгнуть от себя пришитую чужую руку. Но почему это происходит (и, самое главное, КАКИМ ОБРАЗОМ), Джон не понимал, хоть убейте!

Расселу постепенно становилось не по себе. Он чувствовал себя скульптором, мраморное воплощение мечты которого не просто начинало дышать, двигаться и жить, но и делало настойчивые попытки ХОТЕТЬ чего-то своего, не того, что требовал от него автор. Короче говоря, оно начинало ЖИТЬ своей жизнью. Независимой и непредсказуемой.

Это настолько угнетало Джона, что по ночам ему стали сниться кошмары. То его будил холодный и жестокий взгляд сержанта Кастерза; то он просыпался от визга тормозов грузовика безумного Уиллиса; а то вдруг его будил Кевин, пришедший свести с ним свои личные счёты. Ведь скоро

(завтра!)

должен был наступить конец света…

Эта мысль, о конце света, всё настойчивее преследовала Джона. Бродя днём по городу, слушая новости по телевизору или просто размышляя по ночам, он начинал всё больше и больше находить подтверждений тому, что скорый конец света неизбежен. А стоило ему перечитать свою

(свою?..)

рукопись, как мысли об этом перерастали в уверенность.

А может быть, роман не хотел, чтобы автор изменял течение происходящих там событий? Может быть, он действительно стал ЖИВЫМ?

Непонятно почему, но мысль эта, пришедшая неожиданно, под самое утро, в голову, показалась Джону здравой. И, после недолгого раздумья, Джон пришёл к выводу, что роман был прав…

Действительно, какого чёрта он приплёл сюда этого русского писателя? Ну, откуда здесь, в Нью-Йорке, может взяться русский писатель?! Может быть, стоит перенести все события в какой-нибудь маленький российской городок?..

Нет, подумал Джон. Маленький городок не годиться. Невозможно себе представить конец света так, как его хотелось бы описать, если дело происходит в маленьком городке. Размах не тот…

А может быть, выбрать в качестве места действия не маленький городок, а Москву или там… Нижний Новгород какой-нибудь…

Но как выглядит Нижний Новгород, например, Джон всё равно не знает… А как выглядит Москва… Ну, положим, Арбат он себе хорошо представляет, Ордынку тоже… Красную площадь там… ГУМ… А вот описать конец света в этом пространстве у него не выйдет. Слишком давно он там не был, вот что. Может быть, и Арбат-то уже не такой… Может быть, и Арбата-то уже давно нет… И вообще, плюнь ты на это дело! Захолустная провинция — это намного лучше! Никто и не догадается, что этот город существует только в твоём воображении!.. И на «размах» тоже плюнь! Ведь самое главное здесь — не город! Самое главное — герой…

Джон придумал маленький захолустный городок, где будут разворачиваться все события. Небольшие трудности возникли с названием города — Джону очень не хотелось использовать хорошо известное название — но и с этой проблемой он достаточно быстро справился.

Мимоходом мелькнула шальная мысль, а не стоит ли вообще избавиться от писателя?.. Но просто так взять, и вычеркнуть этого героя у Джона не поднималась рука. Слишком уж много своих сил и мыслей он успел в него вложить. Этот новый герой совершенно неожиданно, как-то слишком уж гармонично, вписался в его роман и никуда теперь не желал уходить из него. Словно он здесь всегда и был… Словно именно вокруг него и разворачивались все эти события… Словно он был основным стержнем этого романа… Его душой…

Его главным героем…

Его автором…

И однажды, после очередной бессонной ночи, Джон вдруг догадался, как ему надо поступить с этим строптивым писателем. Это было очень простое решение и непонятно, почему оно сразу не пришло в голову Джону Расселу. Ведь именно эта развязка давно уже напрашивалась сама собой.

Самоубийство.

Самоубийство на почве психического расстройства.

Джона вдруг передернуло от этой мысли, словно он подумал о СВОЁМ самоубийстве. Ему стало страшновато. Холодные и противные мурашки пробежали по спине и Джону вдруг показалось, что со смертью главного героя и самого Рассела могут постигнуть какие-то несчастья…

Это был форменный бред. Джон подумал, что подобные выводы мог сделать только человек, поражённый безумием до самых корней своего взбудораженного мозга…

 

15

Костя проснулся немного позже обычного. Таня уже ушла и Костя позавтракал в одиночестве. Когда он, бесцельно побродив по квартире, решил посмотреть телевизор, то обнаружил, что тот не работает — не было света. Чертыхнувшись, Костя обулся, чтобы пойти и немного развеяться на свежем воздухе. Отогнать (или попытаться это сделать) все те мысли, что донимали его в течение нескольких последних дней.

Он уже собрался выходить, когда раздался стук в дверь. Непонятно почему, но Костю вдруг испугал этот звук. Он замер на месте. Внутри у него всё сжалось и похолодело. Он даже не в силах был подойти к двери и открыть её.

Стук настойчиво повторился, стал нетерпеливее и громче. Костя стоял, обливаясь холодным потом и пытался найти разумное объяснение тому, почему этот стук в дверь так его напугал? Что в нём было такого особенного?

И тут в подъезде раздались выстрелы. Они прогрохотали в пустоте парадного как раскаты грома, как лавина, сходящая с гор. Костя побледнел.

Только теперь он обратил внимание на то, что за окном как-то необычайно тихо. Не слышно ни шума машин, ни людских голосов. Костя выглянул в окно и поразился тому, что на улице не было видно ни одного человека. Город словно бы вымер. И над ним в низком небе медленно плыли огромные клубы чёрного страшного дыма.

Что-то случилось, подумал Костя. Что-то нехорошее. Что-то…

КОНЕЦ СВЕТА!!!

Вид за окном был так похож на описанное им в романе, что Костя мгновенно принял эту мысль, как единственно возможную. Словно все его болезненные фантазии стали реальностью. Единственно возможной реальностью, которой и предстояло теперь существовать вовеки…

Конец света…

Нет, не сейчас! Он наступит завтра, а сегодня… Сегодня будут происходить все те ужасы, о которых он

(или Рассел?..)

писал. Все, и ещё целый ворох дополнительных, которые ему

(ИМ?..)

только ещё приходили в голову…

С трудом перебирая непослушными ногами, Костя доплёлся до двери и выглянул из квартиры.

На лестничной площадке, возле самой стены, лежал труп человека.

— О, Боже… — простонал Костя, приваливаясь плечом к косяку двери.

Это был его сосед с нижнего этажа. Голова его буквально плавала в густой кровавой луже — видимо, пуля попала ему в затылок. Костя осторожно, стараясь не наступать на кровь, перешагнул через тело и присел над ним на корточки. Сосед, без сомнения, был мёртв. Чтобы понять это, не обязательно было быть врачом.

Дверь квартиры напротив распахнулась и на пороге возник незнакомый человек с пистолетом в руке. Глаза его были вытаращены и сумасшедше метались по сторонам, словно стараясь получше запомнить окружающее.

— А! Вот ты где! — радостно воскликнул незнакомец, уперев свой взгляд в Костю и тут же выставил пистолет.

Костя обмер от страха, но выстрела не последовало. Вместо оглушительного грохота раздался сухой щелчок. Незнакомец злобно выругался и принялся лихорадочно перезаряжать своё оружие. Не дожидаясь, пока он завершит это смертельно опасное дело, Костя опрометью бросился на улицу.

— Стой! Стой, говорю!!! — понеслось ему вслед.

Затем раздался запоздалый выстрел и Костя успел заметить, как пуля выбила кусок штукатурки в стене.

Ещё никогда в своей жизни Костя так не бегал. Впрочем, вполне возможно, что у него просто никогда раньше не было для этого настоящего стимула. Сердце его сильно стучало где-то не там, где положено — где-то возле горла. Рот судорожно хватал воздух, густо наполненный отвратительным запахом гари. Ноги подгибались, но Костя понимал, что стоит ему остановиться и — всё! И он бежал. Бежал изо всех сил.

Костя несколько раз сворачивал за угол, чтобы сбить преследователя со следа. Он не знал, гонится ли вообще за ним кто-нибудь, но проверять это у него не было ни малейшего желания.

В одном из переулков он едва не налетел на перевёрнутый и горящий автомобиль. На земле вокруг него лежало несколько трупов. Костя остановился и перевёл дух. Его здорово мутило. То ли от быстрого бега, то ли от всего увиденного.

Переулок был Косте знаком. Если пройти немного вперёд, то можно было попасть на площадь Пушкина, прямо к старой пожарной станции, с возвышающейся над ней кирпичной каланчёй, с которой был виден весь город. Знакомое место. Но теперь, затенённое клубящимся дымом, с горящим автомобилем на дороге, с лежащими вповалку трупами людей — это место показалось Косте совсем чужим. Чужим и страшным. Каким-то нереальным, что ли…

Этого не может быть, подумал Костя и тут же вспомнил то место из своей

(Джона Рассела?..)

книги, где описывалась подобная сцена. Он свёл меня с ума, подумал Костя о своём

(Рассела?..)

романе. Он свёл меня с ума. Окончательно и бесповоротно.

До слуха Кости донеслись пьяные голоса. Он обернулся и увидел, как из-за угла появились две женщины. Ноги у Костя стали ватными. Он узнал в них Карину и Таню — свою жену. Кроме туфелек и трусиков на них больше ничего не было. Они шли обнимку и пытались что-то напевать пьяными голосами. В руках у Тани была бутылка вина, и они по очереди прикладывались к ней, останавливаясь для этой цели через каждые пять-шесть шагов.

— Костя! — радостно заметила его Карина. — Пошли с нами!

Костя молча смотрел на них.

— Хочешь нас? — Карина попыталась соблазнительно повилять бёдрами, но едва не упала.

— Стой, дура! — расхохоталась Таня, поддерживая пьяную подругу. Свалишься ещё!

— Кос-с-с-стя-а-а!.. — протянула Карина. — Пойдём… Втроём… побалуемся…

— Не, он не пойдёт! — убеждённо возразила Таня, громко икнув. — Он спешит к этой рыжей… своей Ларисе…

— Вы что?! — пробормотал Костя. — В таком виде… На улице… Вы с ума сошли?..

— А жарко нам! — с вызовом ответила Таня, гордо вскидывая голову. Жарко!

— А в постели ещё жарче! — хихикнула Карина и отхлебнула из бутылки.

— Ладно, пошли отсюда! — Таня потащила Карину прочь.

— Нет, я хочу с Костей!.. — упиралась Карина.

— Да на хрена он тебе сдался?!

— Попробовать!..

— Да пробовала я! Так себе, удовольствие… ниже среднего…

Они прошли мимо него покачиваясь, словно от сильного ветра, и обдав его смешанным запахом дорогих духов и спиртного.

Карина попыталась схватить Костю рукой за рубашку, но Таня вовремя её отдёрнула.

— Пошли, пошли! — бормотала она. — Нечего…

Всё точно, обречёно подумал Костя, глядя им вслед. Всё так и было. Точно так. И сейчас должен появиться этот псих — сержант Кастерз. Ну, может быть, и не Кастерз, может быть, он будет в милицейской форме, но он обязательно появится. Костя был уверен в это. Он появится и начнёт стрелять!!! О, Господи!..

Не очень далеко, может быть даже за ближайшим углом, раздался дикий, рвущий нервы женский визг. Такой громкий, что у Кости заложило уши. Визг неожиданно оборвался и наступившая тишина (ещё более ужасная, чем этот крик) подстегнула Костю. Он снова припустился бежать.

Костя бежал мимо горящих домов, мимо ополоумевших людей, дерущихся из-за чего-то на перекрёстке… Дважды он видел, как кто-то выбрасывается из окна и, долетев до тротуара, превращается в неподвижные мешки тряпья, истекающие кровью.

Ноги принесли Костю в парк, где он так любил отдыхать. Но знакомое с детства место показалось ему совсем чужим, едва только он увидел труп молодого парня, лежащий на земле.

Костя зажмурился и затряс головой, словно пытался вытрясти из неё всё увиденное. Неужели всё это происходит на самом деле? Костя раскрыл глаза труп остался на месте. Он никуда не собирался исчезать. Костя побрёл через кусты, не разбирая дороги. Через несколько шагов он услышал какие-то звуки и замер на месте. Костя не знал, что там происходит, но был совершенно уверен, что теперь в мире ничего хорошего происходить просто не может. Он осторожно выглянул из-за дерева, готовый в любую минуту спрятаться обратно.

На траве лежали мужчина и женщина. Они занимались сексом. Костя увидел разметавшиеся по зелёной траве ярко-рыжие волосы…

Лариса…

Словно почувствовав его присутствие она открыла глаза и посмотрела на Костю.

— Костик… — прерывисто прошептала Лариса.

Костя попятился, потом метнулся напролом, прямо сквозь кусты, выскочил на Молодёжную улицу и тут же, словно он только его и ждал, из-за угла вынырнул громадный «КАМАЗ».

Костя лишь краем глаза успел заметить несущуюся на него махину грузовика и сумасшедшие, источающие безумное веселье, глаза водителя. Костя рванулся из последних сил, но успел сделать всего только два шага. На третьем грузовик настиг его. Он подбросил Костю в воздух, как бык на арене подбрасывает неумелого матадора. Костя ощутил боль, мгновенно захватившую всё его тело, скрутившую его, пережавшую дыхание.

И последнее, что он успел подумать, было:

«А как же теперь Джон?..»

 

16

Труп Джона Рассела был обнаружен только вечером, его женой, возвратившейся домой от подруги. Мгновенно приехала полиция, репортёры…

Полицейского врача поразило то, каким образом Джон Рассел, оставаясь в своей квартире, за своим рабочим столом, смог получить все те многочисленные переломы, которые и послужили причиной его смерти.

Детектив, выехавший на место смерти Джона Рассела, переговорил с его женой и соседями. Особенно неприятный осадок остался у него от разговоров со стариком, занимавшим квартиру этажом ниже. Старик был явным маразматиком и все его заявления о том, что по квартире Рассела всю ночь на предельной скорости ездил тяжёлый грузовик, нагнали на детектива глухую чёрную тоску.

Полицейский врач, слышавший эти россказни, признался потом детективу, что у него было горячее желание отправить этого трясущегося старика в психиатрическую лечебницу.

А про себя врач подумал, что следствие по делу смерти писателя Джона Рассела, если оно, конечно, вообще будет начато, успехом не увенчается. И он оказался прав…

 

17

— Понимаешь, — говорила Таня Сергею, — он уже давно вёл себя очень странно… Всё время чего-то боялся… Волновался и переживал по малейшему поводу…

Этот разговор происходил в квартире, где раньше жил Константин Самарский — писатель, попавший два месяца назад под машину. Водитель грузовика был не при чём — Самарский перебегал улицу на красный свет и никак не реагировал на его сигналы. Многие вообще были уверены в том, что Самарский просто покончил с собой. Как поговаривали соседи и знакомые, Константин давно уже был не в себе. Но Тане от этого было не легче…

— И этот его роман… — продолжала Таня. — Я не знаю, когда он умудрялся его писать?… Мне кажется, что именно он погубил Костю… — Таня всхлипнула.

— Ну, ну… Успокойся… — пробормотал Сергей, понимая, насколько глупо звучат его слова. Как можно успокоиться после смерти любимого человека?! Он осторожно погладил Таню по плечу и подумал, что ему ещё предстоит не менее тяжёлая встреча с Кариной.

— Знаешь, Серёжа, — всхлипывала Таня. — Он в последнее время стал себе что-то воображать… Стал каким-то подозрительным… Мне даже казалось иногда, что Костя меня по-настоящему ненавидит… Ненавидит и боится! Представляешь, Серёжа?

Сергей даже и удивляться не стал — у него не было на это сил. Ему тяжело было осознавать, что его старый друг, человек, которого он давно и хорошо знал — неожиданно сошёл с ума. Это показывало, насколько ненадёжным и хрупким оказывается здравый смысл, если как следует покопаться в самом себе.

Таня утирала платочком глаза и вспоминала свой сон, который она видела буквально накануне Костиной смерти. Она не успела рассказать мужу об этом сне, а кому-нибудь другому ей говорить просто не хотелось. Потому что в этом сне Таня видела Костю, себя и какую-то незнакомую девушку. И выглядело всё так, словно Таня, застукав Костю с этой незнакомой девушкой, застрелила обоих. Может быть, поэтому Тане и казалось, что Костя стал вести себя подозрительно?

— Знаешь, Серёжа, — сказала Таня. — Он иногда так смотрел на меня, словно ожидал какой-то пакости… Даже не просто пакости, а чего-нибудь пострашнее… Грустно, если он умер с этой мыслью…

— Ну что ты, — возразил Сергей. — Костя тебя очень любил…

— А потом ещё он заявил, что у него появился какой-то новый друг, журналист, и… — Таня замолкла. Лицо её приобрело озадаченное выражение, словно она на миг вспомнила что-то важное. Вспомнила, а потом сразу забыла… И это её насторожило. Ей показалось, что то, что она чуть было не вспомнила, могло бы объяснить, почему безумие овладело человеком, которого она так любила. Таня нахмурилась и потёрла лоб.

— Что, голова болит? — участливо спросил Сергей.

— Нет… Да… Слушай, Серёжа, — вдруг сказала она. — Не мог бы ты взять к себе Костину рукопись?

— Его последнюю рукопись?! — поразился Сергей. — Зачем? А как же ты?..

— Понимаешь, — казалось, что Таня не находила нужных слов. — Она меня… пугает, что ли?.. Не могу объяснить… Короче говоря, мне очень тяжело её видеть… А выбрасывать — рука не поднимается… Костя же писал… — она опять всхлипнула…

— Ну хорошо, — Сергей пожал плечами, взял в руки папку и раскрыл ей. На титульном листе стояло:

«Конец света».

А вместо фамилии автора почему-то было написано:

«Д. Рассел».

Сергей подумал, что Костя решил взять себе псевдоним. Он перевернул всю пачку листов и обратил внимание, что самыми последними словами на самой последней странице были слова, послужившие рукописи названием:

«Конец света».

Интересно будет почитать, подумал он.

— Если она тебе понадобится, — сказал Сергей Тане, запихивая папку в дипломат, — ты мне звякни и я сразу же её привезу. Хорошо?

— Хорошо, — ответила Таня.

Но этому не суждено было сбыться. Через месяц Сергей Ольхов неожиданно пропал. Был объявлен розыск, который не принёс никаких результатов. Человек словно канул в воду. И даже его старые знакомые очень быстро забыли о существовании Сергея Ольхова. Словно бы кто-то неизвестный напрочь вычеркнул его из

…РОМАНА…

жизни. И никто больше в Виденьске никогда не встречал этой рукописи, последняя фраза в которой была одновременно и её названием:

Конец света.

2002 г.