Едва я вошел в офис фирмы и шлепнул на стол дипломат, как телефон разразился мерзким улюлюканьем. Когда-то звуки, издаваемые телефоном, можно было называть звонком. Теперь они больше похожи на крики подыхающей гиены, если не пытаются изобразить пародию на классическую музыку. Но лучше уж издыхающая гиена, чем Бах в обработке «Панасоника»…

Звонила девушка из нашего отдела — она только недавно устроилась на работу и я все никак не мог запомнить ее имени. К тому же она, видимо по молодости лет и неопытности в делах, все еще разговаривала со мной на «вы», от чего я постоянно испытывал желание уйти поскорее на пенсию.

— Здесь какой-то человек вас разыскивает, — скороговоркой протараторила она. — С самого утра. Я направила его прямо к вам.

— Клиент? — без особой надежды на положительный ответ спросил я.

— Да-а-а… — неуверенно протянула девушка. — Клиент, наверное…

— Ну хорошо, — ответил я. — Спасибо, золотко…

Я едва успел положить трубку, как дверь распахнулась и… Угадайте с трех раз, кого же я увидел? Своего старого знакомого — экстрасенса, полтора часа полоскавшего мне мозги два дня назад! Вот уж действительно — вдруг откуда ни возьмись появился… и так далее… И такая… эта самая… появлялась каждый день!.. Не дай бог, конечно… Ну, понятно, почему девчонка так сомневалась в том, что он именно клиент… Потому что он был скорее потенциальным клиентом опытного психиатра, чем дизайнера.

— Вы помните меня? Вы у меня были, — безо всякого приветствия забормотал этот экстрасенс. — Сеанс гипноза… Со своим товарищем, Димой… Помните?

— Помню, — ответил я, опускаясь на стул и не приглашая сесть визитера. Впрочем, тому особого приглашения и не требовалось — он уже пристроился в кресле для посетителей.

— Как вы меня нашли? — спросил я, чтобы хоть немного собраться с мыслями.

— Не важно! — отмахнулся он. — Дима подсказал…

«Вот сука, — подумал я. — Ну, ничего! Я ему это припомню…»

— И что вам от меня нужно? — я старался держаться как можно официальнее.

— Понимаете, — нервничая, начал он. — После того самого сеанса мне было видение…

«Ну конечно, — подумал я. — Тебе же не могут просто сниться сны! Это удел обычных людей. У таких, как ты, — только видения!..»

— …и мне было поручено передать вам послание, — продолжал он, вытаскивая из кармана какую-то смятую бумажку, очень похожую на послание из сортира. — Я постарался все точно записать, но не уверен, что правильно запомнил. Вот смотрите. — Он, нахмурившись, уставился в свой манускрипт и принялся медленно и громко читать. — «Старое око если может ответит нам века».

— Чего?! — переспросил я, изрядно обалдев от этого «послания».

Гипнотизер повторил и радостно посмотрел на меня, словно я должен был от этих его слов вознестись на небеса или как безумный начать скакать по комнате. Если он так подумал, то я не оправдал его надежд. Потому что единственным возникшим у меня желанием было хлопнуть дипломатом по его дурной башке. От злости. Чего ему от меня надо? Какие еще «послания»? От кого?

— Слушай, мужик, — произнес я, изо всех сил стараясь сдерживаться. Валил бы ты отсюда на хрен, а? Кончай пылить мозги!..

— Но послушайте! — воскликнул он. — Ведь вы были у меня, и я погружал вас в гипнотический транс! И тогда я понял, что вы — посланец иных миров!!! Это точно!!!

— Убирайся отсюда!!! — заорал я, вскакивая. — Тоже мне — «посланец»!!! Отваливай, пока я сам тебя никуда не погрузил!!!

Мужик тоже вскочил с кресла, и мы несколько секунд стояли друг напротив друга, скрестив взгляды. И пока я с ненавистью смотрел ему в глаза, до меня вдруг дошло.

Конечно, этот хрен все перепутал и переврал. Даже мое имя. Да он и не мог не перепутать. Но в его сумасшедшем взгляде я прочел то, чего не было на измятой бумажонке, которую мужик уронил на пол.

— Передай им, — неожиданно спокойно сказал я, — что я буду их ждать.

Мужик торопливо кивнул и кинулся вон из комнаты. Я не спеша закрыл за ним дверь, подобрал с пола его бумажку и сел за стол. Руки мои машинально расправили измятый тетрадный листок, и я сам уже прочел написанное на нем. Ну конечно! Все перепугал!..

Я взял со стола свою ручку и внес исправления в текст. Потом прочел еще раз и улыбнулся.

Старик Оке!

Если можешь, ответь нам.

Эска.

* * *

Встреча с Эской оставила у меня в душе какой-то неприятный осадок. Словно тонкий и едва заметный, но очень холодный ледок покрыл корочкой наши с ним отношения. Причин же этому охлаждению было несколько, и далеко не все эти причины я сразу смог для себя определить. Ведь, казалось бы, двадцать лет не виделись, если не больше. Вроде бы я даже должен быть рад этой нашей встрече. Тем более что Эска — это сейчас мой единственный шанс вернуться домой. И все же…

Память — странная вещь. Особенно странно она себя ведет в моменты своего пробуждения после долгой спячки. Почему-то в первую очередь на поверхность всплывают не события, а их эмоциональная оценка. И мои эмоции по отношению к этим ребятам были, если определить одним словом, сдержанными.

Эска пришел ко мне не один, а с Вироном — человеком, умеющим очень подробно (и не менее нудно) все на свете объяснять. Они появились в нашей конторе на следующий же вечер после визита чокнутого гипнотизера. Рабочий день к тому моменту уже настолько подходил к концу, что оставаться дольше в офисе не имело смысла, и я вполне серьезно готовился отваливать домой. Тут вдруг открывается дверь и заходят они.

Я всячески старался отогнать от себя непонятную настороженность, но, видимо, у меня это не очень хорошо получалось. Эска решил, что мое недовольство вызвано появлением Вирона — я всегда недолюбливал этого типа, как, впрочем, и он меня. Эска даже пару раз пнул меня под столом ногой, когда я начинал особенно сильно хмуриться. Хотя для Эски такое объяснение было вполне правдоподобно — Вирон кого угодно может достать. Но от него я по крайней мере узнал очень много интересного и касающегося непосредственно меня самого. К тому же его объяснения помогли мне вспомнить многие детали событий. А события разворачивались следующим образом.

Готовилась экспедиция на Землю (какая гордая и патетическая фраза!..), и в ней должна была принять участие сборная команда. У вас, естественно, может возникнуть законный вопрос: экспедиция на Землю откуда? А вот фиг его знает! И, если уж быть до конца точным, то определение «экспедиция на Землю» не верное. Это была экспедиция на ту Землю, которую мы с вами хорошо знаем. На Землю с Земли. То ли из иного измерения, то ли из иного времени точно я и сам не понял. Из параллельного мира, проще говоря.

Та хренотень, которую я видел во сне и принял за космический корабль, на самом деле была передающей станцией. Второй точкой вектора (по словам зануды Вирона) были те самые светло-зеленые комнаты. Но в момент отправки команды произошел сбой, и люди погибли. Сознание же некоторых членов экипажа каким-то образом перенеслось до пункта назначения и нашло себе, по мнению компьютера станции, подходящее вместилище. То есть слилось с сознанием уже существующих людей и передало их организму все, вплоть до генных особенностей, присущих оригиналу. В моем случае этой особенностью было Бессмертие. Все! Кто ничего не понял — обращайтесь непосредственно к Вирону. Я и сам из его объяснений понял не больше. Скажите еще спасибо, что я опустил из пояснений этого думбола всякие там «векторы времени», «проколы пространства» и прочую лабуду.

Насколько до меня дошло из его рассказа, компьютер передающей станции оказался полнейшим кретином. Потому что человека, подходящего для внедрения чужого сознания, он выбирал, основываясь исключительно на одной особенности — максимальной внешней похожести на оригинал. Идиот!

Теперь же поисковая группа, которую возглавлял Эска, разыскивала этих людей и устанавливала с ними контакт. Я был четвертым по счету, кого им удалось найти. Из двадцати восьми человек. И Эска очень сомневался, что дальнейшие поиски увенчаются успехом. Вся эта хренотень, услышанная мною, породила массу сомнений и вопросов, ответы на которые все больше и больше настораживали меня.

Во-первых, за прошедшие двадцать лет они совершенно не постарели и не изменились — ни Эска, ни Вирон (такой же мудак, каким и был всегда). А знаете почему? Очень просто — они не люди. Биологическая конструкция, андроиды, роботы — что-то в этом роде. Когда Вирон преподнес мне данное объяснение, я чуть было не стукнул его по башке. Ну, посудите сами, водевиль какой-то получается! Роботы-андроботы; космические корабли, бороздящие «просторы Большого театра»; параллельные миры и так далее. Нет, я понимаю — двадцать первый век, технический прогресс, контакты с иными цивилизациями… Но, простите! Очень уж все это похоже на фантастические сказочки из дешевых кинофильмов. Сюда бы еще парочку «Чужих» или Годзиллу и — полный кайф, звоните Спилбергу! Вы бы сами во все это поверили?

Я бы тоже не поверил, если бы не память, настойчиво напоминающая мне о степи, о пылающих замках и деревнях, о боевых отрядах Степной армии (мы их почему-то называли «кочевниками», хотя это были самые обыкновенные крестьяне и охотники, которым надоело играть роль убойного скота). Я все отчетливее вспоминал о своей прошлой (настоящей?!) жизни. И я очень хотел вернуться. Но, тут-то как раз и заканчивается «во-первых» и начинается «во-вторых».

А во-вторых, оба они (особенно Эска) были, как мне показалось, настроены против моего возвращения обратно. Эска осторожно, но настойчиво уговаривал меня остаться здесь наблюдателем. Уговаривал очень хитро. Мол, я все уже здесь хорошо знаю, у меня здесь друзья, близкие люди, спокойная жизнь… Я сразу почуял неладное, но для виду кивал головой.

Решил прикинуться эдаким простачком и посмотреть, что же из этого выйдет.

Что-то подсказало мне, что о Лаоэрте вспоминать не стоит. Я начал с видимым интересом выспрашивать, как сейчас дела на станции и вообще в том мире, откуда явились сюда Эска с Вироном. Они наперебой принялись рассказывать об этом, а я сидел, слушал, мотал на ус…

Жаль, что я не писатель-фантаст. На таком сюжете можно было бы и книжонку состряпать. Интересная ситуация, если, конечно, не принимать в расчет то, что сам я являюсь главным действующим лицом во всем происходящем.

Писателю-то хорошо — сидишь, выдумываешь, строчишь себе на машинке. А мне? Мне сейчас каково? Ну-ка, попробуйте представить себя на моем месте.

Я уже перестал ощущать себя тем самым Костей, которым был три с лишком десятка лет. Вся моя жизнь, все мое прошлое превратилось в фантом. Все люди, окружающие меня, превратились в призраки, в создания чужого мира. Чужого и чуждого мне. Они перестали иметь для меня значение. Я уже не чувствовал себя Костей, ибо воспоминания о ДРУГОМ прошлом с каждым мигом становились все ярче. Я уже был Оке, Бессмертным, воином клана Вечных.

Это все равно как если бы я вдруг умер для всех своих теперешних знакомых и друзей. Я не мог уже воспринимать окружающий меня мир как реальность. Для меня единственной возможной реальностью стала Степь. Я начинал задыхаться в этих стенах. Кому я должен был сказать спасибо за то, что вся моя прежняя жизнь в этом мире оказалась бесполезной пустышкой? Кому? Эске? Вирону? Их долбаному центральному компьютеру? Спасибо, суки!!!

Андроиды, понятно… У них вместо мозгов — шестеренки, а вместо сердца — какой-нибудь си-ди-ром. Они хотят, чтобы я остался здесь, в этом мире. Они с интересом расспрашивают о моей жизни, о друзьях (особенно — о Тане!..), о моих заботах и проблемах. Они ОЧЕНЬ не хотят моего возвращения. Зачем-то им нужно, чтобы я остался здесь. Навсегда, навечно, ведь я Бессмертный.

Мне не понравилось это вольное обращение со мной. Слишком уж вольное, на мой взгляд. В первый раз, когда они выдернули меня из Степи; и во второй раз, когда они смыли в сортир всю жизнь неплохого парня и подающего надежды дизайнера. Ибо Кости уже нет. Вместо него есть я — Оке…

Но они допустили один небольшой просчет. Ладно — Эска, ему-то простительно. Но как его мог допустить Вирон, не знаю. Если, конечно, это именно просчет, а не какой-то их хитрый ход.

Дело-то в том, что вся память о моей жизни ЗДЕСЬ осталась со мной. Все знания, что я приобрел, все, что я изучил. У меня сейчас есть в наличии опыт жизни В ДВУХ МИРАХ! Вот этого они не учли, мои златоглазые друзья…

— Знаешь, Эска, — сказал я. — Мне так хочется снова увидеть эти места… Эти красные скалы…

— Хочешь, смотаемся туда? — осторожно предложил Эска, не веря в мою явно наигранную ностальгию. — На денек-другой… Отдохнем…

— А можно?

— Конечно, можно, чудак! — рассмеялся Эска. — Завтра и поедем. Хорошо?

— Ага…

— Если хочешь, можешь даже съездить к себе, — предложил Вирон, пристально сверля меня взглядом. Еще немножко — и была бы дырка. Возможно, сквозная…

— Да ну! — отмахнулся я. — Чего я там не видел? Войну эту?

— Война-то закончилась, — тихо проговорил Эска. — Уже лет пять как закончилась.

— Ну и хорошо, — как можно безразличнее проговорил я. — Слушай, а как там у вас сейчас…

— Ладно, Оке! — неожиданно прервал мое сопливое словоблудие Вирой. Кончай придуриваться. У тебя же все на лице написано!

Я посмотрел на него.

— Война закончилась, — продолжал Вирой. — И Лаоэрт победил. Все Бессмертные или погибли, или стали принцами различных крепостей и являются вассалами Лаоэрта. Осталось в горах несколько небольших банд кочевников — и все! Степи больше нет. Ты понимаешь меня? Нет Степи! Как нет и Бессмертных, которые желали бы и дальше проливать кровь. Ведь это именно вы, Вечные, начали войну. Вы переродили мелкие конфликты и стычки в глобальные и массовые убийства! Вы, а не инксы! Они просто вынуждены были защищаться от вас! Вами же, Бессмертными, двигало только одно желание — остаться у власти! Навсегда! Навечно подчинить все население страны своему влиянию, зачастую недостаточно компетентному! Это уже стало вашей навязчивой идеей! Если ты этого не понимаешь, то…

— Вирон, — прервал я его. — Я все понимаю. Но и ты пойми меня. Я устал. Я живу уже больше тысячи лет. И почти тысячу лет я не выпускаю из рук меча. Сорок поколений людей сменилось у меня на глазах. Мне все это надоело. Да, именно Вечные начали войну. Но ты сам говоришь, что Степи больше нет, а значит, уже никогда не будет и Бессмертных. Поэтому оставь меня в покое. Считай, что я занесен в Красную книгу как единственный представитель вымирающего вида. Ладно? И не злись на меня за то, что я здесь перед вами валял дурака. Вы бы ни за что не поверили мне, скажи я вам с ходу, что вся эта война мне уже до фени.

— Извини, Оке. — Эска сжал мою руку. — Вирон всегда был жестковат. Извини, мы не хотели тебя огорчать.

— Ладно, забыли, — пробормотал я, похлопав Эску по руке. — Я не сержусь.

И мы с Эской улыбнулись друг другу. Совсем как тогда, двадцать лет назад.

* * *

Вирон был прав — войну начали Бессмертные. Но ведь кто-то же должен был ее начать! Когда Лик собрал армию из крестьян и повел ее на Лаоэрт, мне действительно было уже больше тысячи лет.

Первый поход был самым неудачным из всех неудачных попыток захватить Лаоэрт. Степь потерпела поражение, Лик погиб. Это я сейчас понимаю, что поход был обречен с самого начала. Слишком уж мала и необучена была армия Лика для того, чтобы одолеть закованную в броню и высокопрофессиональную инксийскую армию. Видимо, там, откуда они пришли в наш мир, у инксов была неплохая возможность изучить военное дело.

Сейчас я с содроганием представляю себе, что было бы, владей инксы огнестрельным оружием или секретом изготовления пороха. Они смели бы Степь в первом же сражении. Да, собственно говоря, никакой бы Степи тогда и не было — она просто не успела бы образоваться.

Инксы появились неожиданно, и никто из людей не ждал от них каких-либо неприятностей. Это были не какие-то там ужасные монстры — обычные люди, ничем не отличающиеся от нас. Хотя, нет. Тут я не прав. Отличия были. Инксы гораздо красивее людей. Особенно женщины-инксийки. Но красота их как-то надменна и холодна. Создается впечатление, что именно она и является поводом к тому высокомерно-наглому обращению с людьми, которое инксы начали проявлять с первых же дней. Они всячески избегали контактов с крестьянами, а с нечастыми любопытными разговаривали свысока, еле цедя сквозь зубы. Если вообще снисходили до разговора. Но людей это не особенно тревожило. Не хотят общаться, и не надо. Это в конце концов их личное дело. Тем более что инксы поселились обособленно, облюбовав для себя старое и давно уже заброшенное селение под названием Лаоэрт.

Они самостоятельно начали обустраивать его, отстраивать здания, возя для этой цели камни из расположенных неподалеку Андирских гор, и всяческие предложения помощи отвергали напрочь. Так прошло лет сорок-пятьдесят. Ни люди, ни инксы не лезли в дела друг друга, жили себе тихо и мирно. Ни один мелкий военный конфликт людей не касался инксов, а у них самих драк никогда и не было. Это люди вечно что-то делят, и если кого-нибудь из Бессмертных не оказывалось поблизости, чтобы загасить скандал, то он вполне мог вылиться в небольшую заварушку, чреватую размахиваниями мечей, копий и прочего железа.

Через полвека люди с недоумением увидели высокую каменную стену, возводимую вокруг деревни Лаоэрт. Хотя это уже была не деревня, а самый настоящий город, обносимый крепостной стеной. И пространство, которое отсекала стена от остального мира, превосходило по площади пространство, занимаемое городом, раз в двадцать.

Тогда же к недоумению по поводу стены добавилось и недоумение по поводу самих инксов. Вернее, по поводу их количества. Инксов стало больше. Намного больше. Если пятьдесят лет назад в Лаоэрт пришло около сорока инксийцев, то теперь на строительстве стены трудилось не меньше пяти тысяч. Никакой особой плодовитостью инксиек (которой они, кстати сказать, и не отличались от людей) нельзя было объяснить столь сильный прирост населения. И тогда люди задумались, а откуда, собственно говоря, пришли инксы?

Никто уже точно не помнил даже то, почему они называли себя именно инксами, а не людьми. И постепенно сложились легенды о том, что это племя действительно спустилось с Андирских гор. Легенды эти были ничем не подтверждены, ибо охотники знали Андирские горы вдоль и поперек и никогда ни о каких инксах даже и не слыхали.

Лаоэрт между тем превращался в громадную крепость с хорошо охраняемыми воротами и неуклонно растущим населением. И в один из дней ворота эти распахнулись, выпустив из города целую армию — свыше шести тысяч всадников, закованных в латы.

Первым подверглось нападению самое ближайшее к Лаоэрту село — Касг. Часть жителей его была убита, остальные угнаны в Лаоэрт. Произошло это во время жатвы, когда все крестьяне вкалывают на полях и мало кому есть дело до соседней деревни. Когда же соседи обратили свое внимание на Касг, он уже перестал быть деревней. Касг превратился в небольшую, но неприступную крепость с хорошо вооруженным гарнизоном. На все вопросы о жителях Касга инксы безразлично пожимали плечами — кто его знает, куда они делись?..

На следующий год то же самое произошло еще сразу с восемью деревнями. И тогда только люди забили тревогу. Тогда только клан Вечных понял, чем это все грозит. И тогда только Лик повел людей на Лаоэрт. Но четыре с половиной тысячи легко вооруженных кочевников были прямо-таки сметены пятидесятитысячной армией инксов, закованных в латы, вооруженных длинными копьями. И тогда началась война. Война, которую люди всегда проигрывали благодаря численному превосходству противника и его вооружению.

Да, эту войну начали Бессмертные, представители клана Вечных, жившие до этого высоко в Сиузских горах и спускавшиеся в долины крайне редко. Но к тому времени уже сами люди тоже начали подражать инксам в строительстве крепостей, грабежах, убийствах. Их крепости рано или поздно переходили под власть инксов, и в степи становилось одним вражеским гнездом больше.

Можно, конечно, объяснить все это естественным ходом истории, развитием общества, переходом от первобытно-общинного строя к феодальному… Можно, конечно… Если не видеть, как инксы ради забавы устраивают охоту на людей, как инксийки, развлекаясь, стреляют в детей из арбалетов и как люди перенимают многие их привычки с тщательностью, достойной гораздо лучшего применения.

Вполне возможно, что я не прав. Вполне возможно, что новый строй, активно внедряемый инксами, гораздо лучше старого. Но пусть тогда инксы сами попытаются меня переубедить. До сегодняшнего дня у них это получалось не очень-то хорошо. Достаточно вспомнить хотя бы Гдан. Или Крин. Хотя я лично гораздо лучше помню именно Гдан. Наверное, потому, что взятие Гдана последний эпизод войны, случившийся на моей памяти.

К тому времени инксы уже хорошо усвоили, что Степь не нападает на крепости небольшими отрядами. И пытаться выманивать их из-под защиты каменных стен стало бесполезным занятием. Для подобных случаев мы применяли более эффективную тактику.

Отряд Йорки атаковал одну из деревень, находящуюся неподалеку от Гдана. В деревне было около полусотни инксийских воинов и сопротивления они оказать почти не успели. А уж выполнить все остальное, получив в свое распоряжение латы и прочую амуницию инксов, было не сложно.

Представьте себе, как отреагировали инксы в Гдане, увидев несущийся к крепости свой отряд, преследуемый по пятам толпой кочевников — человек в триста, не больше. Ворота крепости моментально начали открываться, готовясь выплеснуть из себя основные силы гарнизона Гдана. И вот тут-то в игру и вступила главная армия Степи, притаившаяся до этого момента в лесу.

Основной задачей Бессмертных было удержать ворота, не дать им закрыться. Все Бессмертные участвовали в маскараде с переодеванием, и, хотя в Гдане нас было уже всего четверо, ворота до подхода главных сил мы удержали.

Я почувствовал «песню смерти» еще тогда, когда ворота только лишь начали приоткрываться. И Ландер, насколько я помню, тоже. Мы с ним соскочили со ставших бесполезными коней, понеслись к распахивающимся воротам, одновременно ударили в их правую створку всей силой своих тел и оказались внутри, среди вяло двигающихся инксов.

Если вы думаете, что легко орудовать мечом в самой гуще полусонной толпы, то вы жестоко ошибаетесь. Ведь даже пораженные насмерть падают на землю далеко не сразу. Я хорошо запомнил то, как, протыкая мечом очередного противника, понял вдруг, что с ним что-то не так. И лишь когда я выдернул свой меч обратно, до меня дошло, в чем же дело, — у этого инкса напрочь отсутствовала голова, снесенная за миг до моего удара Ландером. Но, к сожалению, «песня смерти» длится недолго. Она смолкает, оставляя тебя наедине с просыпающимся врагом. И вот тогда-то и начинается самое сложное.

Мы сражались под аркой у самых ворот. С каждой секундой было все тяжелее, потому что движения затруднялись телами убитых. Вдобавок ко всему инксийские латы сильно стесняли нас. Из всего нашего авангарда погибло уже больше половины. Я успевал заметить, как еще один кочевник, не сумевший увернуться от меча или прозевавший смертоносное жало копья, валится бездыханным. Но и Ландер, и Крон пока еще были живы. И Йорка тоже. Я видел, как она отступает под градом ударов, с трудом успевая парировать смертоносную сталь. Я начал пробиваться к ней и сразу же подставил под удар свою спину. Спасибо Крону — он оказался проворнее, чем инксиец.

На какой-то краткий миг мне даже показалось, что мы не выстоим. Но тут в воротах появились всадники в звериных шкурах, и радостный крик Ландера подтвердил, что наша армия уже в Гдане. И мы получили небольшую передышку для того, чтобы сбросить с себя осточертевшие железяки, вдохнуть полной грудью воздух и снова прислушаться к «песне смерти».

Степная армия ворвалась в город, волной прокатилась по его улицам, повсюду сея разрушения и смерть. Почти каждый человек имел право ненавидеть инксов. Почти каждый имел свои счеты с ними. И каждый сегодня предъявлял свой счет к оплате.

Я никогда не слышал, чтобы инксийцы насиловали наших женщин. Наверное, они считали людей существами, несравненно более низшими, чем сами инксы. Чем-то вроде животных. И поэтому пренебрегали степными женщинами. Не могу сказать, чтобы кочевники придерживались аналогичного мнения, тем более что инксийки были очень красивыми…

В Гдане никого не осталось в живых. Никого из более чем пяти тысяч инксов. Степная армия потеряла в этом сражении около двух тысяч человек. И это несмотря на то, что мы были нападающей стороной и нам было очень сложно ориентироваться в крепости, где раньше никто из нас не бывал. Произошло это потому, что инксам мешали их собственные узкие улицы. Ведь копьями они владели гораздо лучше, чем мечами, а в этих узеньких закутках с копьем не очень-то развернешься. И хотя на некоторых участках сопротивление инксов поражало своей яростью, Гдан пал. И пожары довершили начатое Степью дело.

Моя армия к тому дню насчитывала более сорока тысяч превосходных воинов. С трудом верится в то, что ее больше нет. Как не верится и в то, что Бессмертные могли осесть в крепостях и стать инксийскими вассалами.

Я вспоминал глаза Йорки, полные яростной ненависти к инксам, и не мог в это поверить. А потом вдруг вспомнил Дара. Дара, Принца Хадра… И поверил…