Все свое свободное время я проводил с Эской, в его мире. Я почему-то перестал относиться к нему как к андроиду. Слишком уж «по-человечески» он вел себя. Мы с ним часто и подолгу болтали на самые разные темы. Но было заметно, что Эску очень интересуют вопросы, связанные с жизнью на Земле. И он не переставал все время талдычить о том, что неплохо бы им иметь на Земле наблюдателя. Я же старательно отвечал на все вопросы и делал вид, будто обдумываю это его предложение — остаться здесь, на Земле.

Честно говоря, у меня порой и правда возникало такое желание. Та часть моего сознания, что привыкла к спокойной (по сравнению с боями в степях) жизни, очень не хотела никуда отправляться. Ну, разве здесь плохо? Тем более — жить ВЕЧНО! Сколько людей мечтало бы оказаться на моем месте!

Ведь я смогу вести спокойную и обеспеченную жизнь (Эска это гарантирует), ни в чем себе не отказывать. У меня никогда не будет возникать никаких проблем, если я сам не начну искать приключений на свою задницу. Это ведь гораздо лучше, чем оказаться в первобытном мире, в самом пекле войны, которую сам же и собираешься развязать. Гораздо лучше жить спокойно здесь, чем явиться в иной (почти уже позабытый мною) мир в образе этакого ангела смерти, несущего пожары и разрушения.

Пусть уж они живут себе там без меня. Все — и люди, и инксы, и Бессмертные. И даже Дар, Принц Хадра. Пусть он сидит себе на Троне Принца, в своей крепости…

И с усмешкой вспоминает старика Оке. И, хохоча, рассказывает всем о том, как Оке сбежал из Степи, бросил свою армию, бросил всех людей… Отдал все и всех в полную власть инксийских тварей… Хрен тебе, Принц Хадра!!! Я собственноручно сверну тебе шею!!! Дай только срок, и я с тобой рассчитаюсь! И с тобой, и с инксами!

Это я пока еще просто вхожу в образ и вспоминаю все, что было мной позабыто. Я пока еще просто отдыхаю и набираюсь сил. И учусь, запоминаю все, что может мне пригодиться…

Постепенно я изучил, как именно нужно обращаться с этими самыми «камерами внепространственного перемещения», если хочешь оказаться там, где надо, а не хрен знает где. Не скажу, чтобы это было простой задачей, но я с ней справился. И теперь я уже без помощи Эски мог посещать его мир.

Отлучки мои с Земли происходили все чаще и чаще. И постепенно мои отношения с Таней сошли на нет. Наверное, она решила, будто я нашел себе другую женщину. Что ж, объяснение для нее вполне правдоподобное, хотя и в корне неверное. Во всяком случае, мы расстались с ней очень мирно.

Я также растерял и большую часть своих прежних друзей, общению с которыми я теперь предпочитал прогулки под небом двух лун и долгие беседы с Эской. Кроме того, я стал замечать, что за мной начинает закрепляться слава нелюдимого и замкнутого человека, что не замедлило сказаться и на количестве моих клиентов и, естественно, на моем заработке. Но в данный момент меня волновало не это, а совсем другое. Сейчас объясню, что именно, но вначале хочу задать вам один вопрос. Как вы думаете, сумел бы Лаоэрт устоять против хотя бы одного тяжелого бомбардировщика?

Но вот тут-то и была загвоздка. Дело в том, что сами эти «камеры» были сконструированы так, что блокировалось любое «перемещение предметов техники по нисходящей». Эта фраза Вирона означала, что меч или, например, копье я свободно могу перетащить в мир с гораздо более высоким техническим развитием цивилизации. А вот отправить в Лаоэрт парочку автоматов «УЗИ» фиг вам! Они бы просто исчезли, и все. Вот такая вот ерунда.

До сих пор для меня остается загадкой, как это Эска ухитрялся протаскивать через камеры рацию. Может быть, они знали какой-то секрет? Понятия не имею. Во всяком случае, я твердо уверен в том, что оружие и транспортные средства перемещению не поддавались.

Но, даже если бы транспортировка и была возможна, все равно она не имела бы смысла. Я это понял, когда убедился в том, что за мной очень внимательно наблюдают. И даже если бы я и проскочил в Лаоэрт, обвешанный наподобие Арнольда из «Командоса» всяким смертоносным железом, то надолго ли этого боекомплекта там хватило бы? Уж, во всяком случае, Лаоэрт взять было бы недостаточно. А вторая поездка навряд ли удалась бы. Как же тогда быть? И вдруг я понял — как.

* * *

«Каталаунские поля», «Великое переселение народов», «Союз гуннских племен», «Аустерлицкое сражение», «Лаконика», «Римская империя» — вот далеко не полный перечень книг, которые я собирался взять с собой. Кроме того, книги по химии, физике, геологии, математике. Вы спросите зачем?

А вы знаете, что такое «греческий огонь»? Или как устроена катапульта? Вот и мне это все раньше на фиг не нужно было. Теперь-то ситуация изменилась, а прочесть, изучить, запомнить все это — времени совершенно не было. Поэтому мне пришлось затратить изрядную (по моим нынешним доходам) сумму на приобретение всей этой литературы. Короче говоря, сумочка получилась довольно объемная.

Свою последнюю ночь в этом мире я провел без сна. Я сидел в своем любимом кресле и смотрел в окно. Свет в комнате был погашен, и огни города, который я больше никогда не увижу, ярко светились в ночи. Я прощался со своим прошлым. Я готовился покинуть все это и отправиться в мир, которого я никогда не видел, но очень хорошо помню (бред, если задуматься). И, едва взошло солнце, я встал, подхватил свою тяжелую сумку и вышел из квартиры.

Проходя через двор, я бросил ключи в мусорный бак. Это получилось у меня машинально — зачем они мне?! — и никаких эмоций я при этом не испытал. Наверное, я уже устал думать о том, стоит ли оставлять этот мир и эту жизнь ради той, другой, полной опасностей и неизвестности.

До ближайшей камеры перемещения надо было проехать две остановки на автобусе. Она располагалась в одной из трехкомнатных квартир девятиэтажки. В двух ее комнатах жила очень симпатичная супружеская чета (то есть два молодых андроида, если уж быть точным), а третья комната была выложена плитками светло-зеленого цвета.

Я выбрал своим конечным пунктом такую точку, которой, если верить показаниям приборов, пользовались чрезвычайно редко. Мне не очень-то хотелось появляться в своем мире при большом стечении народа в джинсовом костюме. Да и всех этих точек было не так уж и много. Всего три камеры (все, причем, в Андирских горах), так что особо выбирать-то было и не из чего.

«Супружеская чета» биороботов, казалось, не обращала на меня абсолютно никакого внимания. Им как будто было все равно, какую именно комбинацию цифр я набираю на программном пульте. Но я знал, что это не так. Я знал, что стоит мне только отчалить отсюда, как Эска мгновенно будет об этом уведомлен. И не позже чем через минуту. А не встретив меня, сразу же поймет, куда именно я умотал. К тому же он наверняка будет знать и то, что у меня была с собой довольно большая и тяжелая сумка. Так что об этом тоже следует позаботиться.

Я закончил колдовать с кнопочками пульта, открыл дверь и шагнул в камеру. Дверь за мной закрылась автоматически, и мягкий свет едва заметно мигнул. Все. Можно выходить. Я уже приехал.

Меня вдруг охватило волнение. Интересно, как встретит меня мир после столь длительного отсутствия? И вообще не напрасно ли я это все затеял? Ведь обратной дороги скорее всего уже не будет. Но, поборов нерешительность, я распахнул дверь и шагнул за порог камеры.

Холодный воздух хлестнул по лицу, и яркое солнце на миг ослепило меня. Я закрыл глаза и вздохнул полной грудью. Мне показалось, что я сплю. Что все это — яркое солнце, высокое голубое небо, острые пики гор — все это я вижу во сне. И эти горы и солнце могут неожиданно раствориться, рассыпаться от одного моего неосторожного движения.

Но нет. Это был не сон. Я действительно вернулся туда, где и было мне самое место. И здесь мне ни на миг нельзя забывать, что вокруг подстерегает опасность. Нельзя расслабляться ни на секунду. А восхищаться природой будем потом. Успею еще…

Первое, что я сделал, это запихнул сумку с книгами в расщелину меж камней. И хорошо, потому что буквально через несколько секунд после этого из камеры появился Эска. Все-таки я был прав — они за мной следили.

— Соскучился? — с понимающей улыбкой спросил Эска. Но улыбка у него получилась какая-то натянутая, через силу. Все-таки эти андроиды ближе к людям, чем к роботам (Вирон — исключение).

— Да, решил посмотреть, как здесь… погода и вообще… — проговорил я и, заметив, что Эска беспокойно шарит глазами вокруг, добавил: — Сумку ищешь? Напрасно.

Эска пристально посмотрел на меня.

— Что там было? — резко спросил он.

— Да так, — махнул я рукой и смущенно вздохнул. — Несколько игрушек… я думал — повезет, а они — как сквозь землю провалились…

Эска неодобрительно покачал головой и нахмурился.

— А чего тебя вообще сюда понесло-то, а? — сурово спросил он.

Тут уж пришел мой черед хмуриться.

— Это — мой дом, — ответил я. — И я хочу здесь немного побыть. Хоть полчаса. Один. Без тебя.

— Ну, извини, что помешал, — улыбнулся Эска. — Тогда я пойду. Только ты здесь не очень долго задерживайся, а то — костюмчик твой… Не соответствует уровню… А может, давай вернемся, переоденешься и тогда уже посидишь здесь спокойненько? Давай? А?

— Зачем? — возразил я. — Я все равно скоро вернусь обратно.

— Ну, тогда не буду тебе мешать, — заключил Эска и направился к камере.

— Возвращайся, — сказал он перед тем, как войти в нее.

Уже вернулся, подумал я. Уже вернулся…

* * *

Идти по скалам оказалось не так уж и трудно. Правда, сумка очень мешала. Я даже начинал подумывать о том, так ли уж мне необходимы все те книжки, что я вынужден сейчас тащить? Но постепенно я приноровился к своей ноше, и она перестала вызывать у меня раздражение. А через полчаса передо мной показалась река, и я устроил себе небольшой привал.

Интересно, что это за река? Мардиар или Андиоар? Скорее всего Андиоар. Там, севернее, скалы гораздо круче, хрен бы я там шел прогулочным шагом. И запаха моря совершенно не ощущается. Значит, надо и дальше двигаться на юг, в сторону Риифорских болот.

Через реку я переправился без особых проблем. Если не считать того, что чуть было не утопил сумку с книгами. Камень под моей ногой оказался слишком скользким. Я не удержал равновесия и полетел в воду. В самый последний момент я успел швырнуть сумку по направлению к берегу, после чего судьба ее на некоторое время перестала меня интересовать.

Когда я, стуча зубами от ледяной воды, выбрался на противоположный берег, там меня уже встречала моя сумка. Я расстегнул молнию на ней и убедился, что книги совершенно не пострадали. Чего нельзя было сказать о моей персоне.

Я разделся, разложил свое промокшее барахло на громадных каменных валунах вдоль берега и немного попрыгал, пытаясь хоть чуть-чуть согреться. И на каком-то по счету прыжке я вдруг понял, что нахожусь на берегу не один.

Недалеко от меня, среди скал, отчетливо виднелась фигура какого-то человека. Одет он был в длинный и бесформенный балахон грязно-коричневого цвета, перепоясанный лохматой веревкой. Лица его я разглядеть не смог низко надвинутый капюшон не позволял этого сделать. Весь его облик очень живо напомнил мне картины, изображающие средневековых монахов.

Я замер на месте. В первый момент я испугался того, что этот неожиданный гость может оказаться инксом. Но потом рассудил, что инксы никогда не одевались подобным образом. И вряд ли у них такая одежда могла войти в моду за то время, что меня здесь не было.

Потом я вдруг подумал, что этого человека мог смутить вид моего джинсового костюма, и чуть было сам не рассмеялся над этим предположением. Ведь все мои шмотки сохнут на камнях. А его собственная одежда, насколько я помню, тоже не вполне соответствует местной моде. Так что скорее он, чем я, мог вызвать удивление своим внешним видом.

— Кто ты? — громко спросил я.

При звуках моего голоса человек заметно вздрогнул, попятился назад и… Я не совсем понял, что произошло дальше. Он просто исчез. У меня создалось впечатление, что он шагнул прямо в гранитную скалу.

Я осторожно подошел к тому месту, где он недавно стоял. Ни пещеры, ни расщелины, где он мог бы спрятаться, здесь не было. И незаметно уйти отсюда он тоже никак не мог.

У меня неожиданно промелькнула мысль, что этот человек, может быть, был Бессмертным. Ведь все это вообще-то было очень похоже на «песню смерти». Именно так она воспринимается окружающими — человек развивает такую высокую скорость, что увидеть его практически невозможно. Но тогда почему он до сих пор не появляется? Или он воспользовался «песней» для того, чтобы просто сбежать?! Бессмертный, сбегающий от противника?! Невероятно! Этого не может быть!

Или местные жители научились прятаться в скалах? Но это еще больший бред! Тем более что, если судить по одежде, ни на охотника, ни на отшельника этот человек похож не был.

Я вернулся к реке и присел на сумку, размышляя над всем этим. Но никакого разумного объяснения увиденному найти так и не смог. Надо будет у кого-нибудь разузнать, что все это значит, подумал я.

Вскоре мои вещи просохли настолько, что я смог надеть их и отправиться дальше. Местность вокруг постепенно становилась узнаваемой. Я вспомнил, что уже бывал здесь когда-то, и понял, что иду в нужном направлении.

Поздним вечером, когда солнце уже почти скрылось за пиками Андирских гор, я нашел-таки наконец ту самую тропинку, на которую и была вся моя надежда. И тропинка эта привела меня к пещерам отшельников.

Они селились здесь с незапамятных времен — люди, которых настолько все достало, что они предпочли уединенную жизнь в горах общению со своими близкими. Их подкармливали охотники, отдавая им часть своей добычи. И если я где-то и мог найти людей, то только здесь.

Однако все пещеры оказались пустыми и заброшенными. И только в пятой или шестой по счету я обнаружил человека. Конечно, эти места никогда не славились своим многолюдьем, но уж с полдесятка отшельников здесь водилось всегда. Хотя я был тут в последний раз лет семьдесят назад… Времена меняются…

Единственный найденный мной отшельник оказался глубоким седобородым стариком. К тому же он был слеп. Меня этот факт немного успокоил, потому что мне не очень хотелось шокировать его видом своих джинсов и сумки «Адидас».

— Заходи, странник, — проговорил он. — Садись к костру, расскажи, что нового в мире. И прости меня, что не угощаю тебя едой — угостить нечем. Но скоро должны прийти охотники, они всегда что-нибудь да принесут. Тогда мы с тобой и поужинаем.

— И ты прости меня, старик, — ответил я ему, входя в пещеру, — что пришел к тебе с пустыми руками.

— Ничего, — кивнул он головой. — Зато ты принес мне беседу… Садись, странник.

— А почему ты решил, что я странник, а не охотник? — спросил я, присаживаясь рядом с ним на вытертую от времени медвежью шкуру.

— По звуку твоих шагов, — ответил старик/

— Ты прав, — согласился я. — Мой путь был долгим, но я из этих мест. Правда, я очень давно здесь не был, поэтому не знаю событий последних лет. Прости, старик, но не мог бы ты рассказать мне о них?

— Судя по твоему разговору, ты действительно родом из Межгорья, сказал старый отшельник. — И, судя по твоему голосу, ты не так уж и стар. Сколько лет ты здесь не был?

— Двадцать, — ответил я и подумал, что эта местность уже обрела свое название. Межгорье — действительно, точнее и не скажешь. Но, это значит, что люди уже выходили за Риифорские болота, перебирались далеко за реку Криар и знают, что там лежат области, заселенные другими племенами. То есть кругозор расширяется — это уже хорошо. Другой вопрос — ПОЧЕМУ он расширяется? Что гонит отсюда людей? Или кто?..

— Двадцать лет? — удивленно переспросил старик. — Ну, тогда ты покинул Межгорье еще ребенком. Знаешь ли ты об инксах?

— Я помню их, — ответил я.

— А я хотел бы их забыть, — грустно заявил старик. — Но моя память мне не подвластна. А сейчас я слеп и мой удел — воспоминания. Некоторые из них доставляют радость; некоторые — огорчения. Но первых — больше. Правда, в последние дни не происходит вообще ничего, что могло бы меня огорчать или радовать. Поэтому мне остается лишь вспоминать. Ты помнишь падение Гдана?

— Помню, — ответил я. — Сразу после этого мне и пришлось покинуть Межгорье.

— Если бы ты не был так молод, — улыбнулся старик, — я решил бы, что ты тоже воевал в армии Оке. Но слух у старика Ларда еще тонок! Сколько тебе лет? Тридцать? Тридцать пять?

— Около того, — ответил я. — Лард — это твое имя?

— Да. Но меня давно уже никто так не называет — некому называть… Ну, что? — вздохнул старик. — Рассказать тебе о жизни в Межгорье?

— Расскажи, — попросил я. — Что было после падения Гдана?..

— После того как пал Гдан, произошло самое страшное. Не знаю, слышал ли ты о златоглазых демонах, но гибель степной армии — это дело их рук.

Они давно уже заманивали Оке в свои сети. Они знали, что без него Степь разбежится и инксов уже некому будет сдерживать. И вот однажды эти демоны похитили Оке, хитростью заманив его к себе. Но перед своим уходом Оке поручил армию Крону — одному из немногих оставшихся Бессмертных. Оке, наверное, думал, что остальные Бессмертные беспрекословно примут Крона как своего командира. Оке просчитался.

В Степи начались ссоры, которые помогал разжигать Бессмертный Дар, Принц Хадра. Он смеялся над Степью; говорил, что каждый из Бессмертных способен стать принцем в любой крепости, как и он сам, вместо того чтобы вести бесполезную войну… — Лард тяжело вздохнул и провел по лицу дрожащей рукой. — Тяжело вспоминать это время… Когда Бессмертные затеяли войну между собой…

«Да, — подумал я, — вспоминать тяжело. Но узнавать обо всем этом — не легче… Надо же, а? Бессмертный Дар, Принц Хадра!!! Новое словечко в титуле! Поздравляю с повышением…»

— Лард, ты говоришь, — спросил я старика, — что к тому времени Бессмертных осталось немного. Кто именно — не можешь ли вспомнить?

— Всех Бессмертных, воевавших в Степи, я помню по именам! — гордо заявил Лард. — Кроме самого Оке в Степи были еще Предатель Ландер, Собака Крон, Сои, Йорка и Кинир. Есть еще и Бессмертный Дар, Принц Хадра, но его я не хочу упоминать — он предал Степь еще при Оке.

— А что теперь стало с этими Бессмертными? — спросил я. — И почему ты так нелестно называешь некоторых из них?

— Сои и Кинир погибли, — ответил Лард. — Собака Крон захватил, по примеру Бессмертного Дара, Принца Хадра, крепость Диирий. А Ландер… Ландер поступил вероломнее всех. Он продал свое войско инксам. И за это получил от них в свое владение крепость Сарианис, а от людей — свое прозвище. Теперь он тоже Принц, но иначе как Предателем Ландером его никто не называет.

— Что же, Ландер командует в Сарианисе инксами?! — удивился я.

— Ни один инкс не станет слушать человека, — криво усмехнулся Лард. Предатель Ландер набрал себе новое войско, из крестьян. Хотя, какое это войско?! Но Ландера устраивает. Ведь Степи уже нет и воевать ему не с кем.

— Ты забыл еще одно имя, — напомнил я. — Йорка?..

— О Йорке я уже давно ничего не слышал. Она, как и Кинир, отказалась принимать участие в Войне Бессмертных и ушла в Сиузские горы. Иногда до меня доходят слухи о Бессмертной женщине из Сиузских гор, но скорее всего она уже стала просто легендой. Наверное, она погибла, ведь Кинир тоже пытался скрыться от инксов в Андирских горах, но они его выследили… Не без помощи Собаки Крона. Жаль, что Оке нет в Межгорье. Он бы подобного не допустил. Одно только имя его приводило в трепет инксов! Жаль, что Оке погиб…

— А почему ты думаешь, что Оке погиб? — тихо спросил я.

Лард тяжело вздохнул.

— Но где же тогда он? Почему он не пришел к людям? Почему небеса гневаются на нас и не дают покоя душам убитых? Почему души этих несчастных ходят по горам, не находя себе места?

— Души убитых? — насторожился я. — Ходят по горам?..

— Да. Мы называем их — «бродячие духи». Это души людей, погубленных инксами. Они пытаются вернуться назад, в Межгорье. Неустанно ищут дорогу обратно, но не находят. И бродят по скалам, молчаливые, бестелесные, не принадлежащие ни миру живых, ни миру мертвых.

— А как они выглядят?

— Это не тот вопрос, на который может ответить слепой старик, усмехнулся Лард. — О бродячих духах мне рассказывали охотники. И в голосе их в те моменты чувствовалось волнение. Такое же, как и в твоем голосе, когда ты заговорил о бродячих духах. И возможно, что ты лучше меня знаешь о том, как они выглядят. Ведь ты встречался с кем-то из них? Или я ошибаюсь?

— Нет, ты не ошибся, — согласился я. — Я видел кое-что, чего не понял…

И я рассказал Ларду о странной встрече.

— Это и был бродячий дух, — кивнул отшельник. — Некоторые люди называют их оборотнями или колдунами, но они заблуждаются. Я уверен, что это просто души умерших, не находящие себе покоя. И я скоро тоже присоединюсь к ним. Ибо жизнь в Межгорье стала невыносима, а смерть невозможна. И я также буду бродить по горам… Всегда…

Лард пробормотал неразборчиво еще что-то и затих. Я склонился над ним. Старый отшельник задремал. Тогда я поднялся и осторожно вышел из пещеры.

Воздух становился прохладнее. Солнце уже скрылось за горами. Я сидел перед пещерой и смотрел на звездное небо. Оно поражало своей глубиной и чистотой. Как и сам воздух — его, казалось, можно было пощупать руками. Я давно уже забыл, что такое по-настоящему свежий и чистый воздух и какое это наслаждение — дышать им. Я подумал, что уже одного этого — воздуха Межгорья — достаточно для того, чтобы ненавидеть Эску. Но, по правде сказать, особой ненависти к нему я не испытывал. Хотя я уже начинал догадываться, на чьей стороне он играет. Для этого достаточно было вспомнить о невероятном приросте населения Лаоэрта; о том, что одной из камер перемещения — здесь, в Андирских горах, возле самого Лаоэрта, — пользовались очень и очень часто; о том, что Эска самыми разными способами устранил из Межгорья практически всех Бессмертных. Осталось сложить все это вместе, и сомнения в симпатии Эски к инксам полностью пропадали.

Что ж, видимо, у Эски были на то какие-то свои причины. Я не собирался обвинять его во всем, что произошло, — у Бессмертного должна быть своя голова на плечах, давно уже не дети малые…

Нет, хорошо все-таки, что я снова здесь. Одно только меня немного тревожило — чувство голода. Очень хотелось есть, но в пещере у Ларда было хоть шаром покати. А обещанные охотники так и не появились.

Окончательно замерзнув, я вошел в пещеру и окликнул старика. Я собирался идти в поселок охотников — что толку сидеть здесь дальше? Надо искать людей, надо начинать то, ради чего я сюда вернулся.

— Лард! Я ухожу и хочу проститься с тобой…

Никакого ответа. Я подошел к Ларду, присел рядом с ним на корточки и вдруг понял, что старик мертв.

Каждый раз, сталкиваясь со смертью от старости, я испытываю недоумение. Почему так случилось? Почему не все люди такие же, как я? Нет, конечно же, я понимаю, что, если бы все были Бессмертными, в Межгорье яблоку негде было бы упасть. И все же… Обидно как-то…

В глубине пещеры я нашел одежду, более подходящую к здешним условиям, и кожаный дорожный мешок, куда я смог переложить все книги. Кроме того, там же я обнаружил и оружие, что было для меня особенно приятно. Стрел, правда, было не так уж и много, но зато лук находился в отличном состоянии. А меч был просто превосходен. Наверное, Лард тоже воевал в Степи и в последнее время от нечего делать часто полировал свое любимое оружие. Толку от которого теперь старику все равно не было…

Переодевшись, я вытащил из пещеры побольше хвороста (благо недостатка в нем у Ларда не ощущалось) и развел снаружи большой костер. В скалах возле пещеры было несколько глубоких расщелин. В одну из них я опустил тело старика и завалил его камнями. Во вторую расщелину я бросил свою сумку, набитую ненужными теперь шмотками, и также соорудил над ней некое подобие могильного холма.

Мой костер давал достаточно света, и я смог даже сделать надгробную надпись. Над могилой старика я выцарапал несколько приличествующих случаю слов. Затем подумал и сделал надпись и над вторым холмом. Коротенькую надпись, всего одно слово:

КОСТЯ

* * *

Из сна меня выдернул звук приближающихся к пещере шагов. Осторожных шагов, крадущихся. Не думаю, что друзьям нужно подкрадываться к пещере, а сидеть и ждать появления врагов я был не намерен. Выхватив меч, я выпрыгнул из пещеры, упал на камни, перекатился через себя и снова вскочил на ноги. Передо мной стояли четверо молодых парней с луками, обалдевших от подобного цирка.

— Не двигайтесь! — произнес я. — Если кто-то из вас попытается поднять свой лук — умрет!

На лицах парней было отчетливо написано разочарование таким неприятным оборотом дела. И тут из-за камней появился еще один гость — здоровенный косматый мужик с мечом на поясе. Мужик этот замер на месте, разглядывая меня, а потом вдруг глаза его стали, как у безумного. Я сразу же решил, что проблем становится больше, и глубоко ошибся.

— Имя, — неожиданно прошептал мужик. — Назови мне свое имя!..

Я молчал. Что ему сказать? Правду?

— Назови свое имя!!! — закричал мужик, теряя над собой контроль и проявляя сильнейшее волнение. — Тот ли ты, о ком я думаю?

Я продолжал молчать.

— Прошу тебя, — уже спокойней проговорил он. — Прости мне, что я не назвал своего имени. Меня зовут Приил, и я — сын Кинира… Бессмертного Кинира, убитого Собакой Кроном. А как твое имя?..

Ну конечно же! Прошло уже двадцать лет, и молодой парнишка превратился во взрослого человека… Поэтому я его и не узнал. Хотя на Кинира он очень похож — та же гордая осанка, такие же темные глаза… Только без красноватого отблеска… Жаль.

— Я понял тебя, Приил, — сказал я, опуская свой меч, — и твое волнение. Ты не ошибся. Я действительно Оке. Я вернулся.

— Оке… — Голос Приила дрогнул. — Оке… Я сразу узнал тебя. Но я не мог поверить в то, что глаза меня не обманывают. Оке, это действительно ты? Не бестелесный бродячий дух?

— Можешь меня потрогать, — улыбнулся я, вкладывая меч в ножны и протягивая Приилу руку.

— Оке… — Приил сжал мою кисть обеими ладонями. — Наконец-то… Наконец-то… Я думал, что златоглазые демоны убили тебя. Ты сбежал от них?

— Да. Я сбежал от них. Я снова здесь.

— Ты собираешься… — Приил запнулся. — Ты собираешься встать во главе… — Он замялся и замолк уже окончательно.

— Не знаю, огорчит тебя это или обрадует, — ответил я, — но я собираюсь встать во главе Степи.

Глаза Приила вспыхнули, и он радостно улыбнулся.

— Степи-то уже нет… — шепнул один из охотников своему товарищу. Он произнес это очень тихо, но я тем не менее расслышал каждое слово.

— Есть! — резко обернулся я к нему. — Уже есть!..

* * *

У Приила нашлось чем подкрепиться. Я обгладывал крылышко куропатки и слушал, что он мне говорит. Его молодые спутники участия в разговоре не принимали. Они сидели, уставившись на меня, как на некое божество, внезапно сдуру сошедшее с небес.

— Все пойдут за тобой, Оке, — говорил Приил. — Не сомневайся, все охотники Андирских гор. А нас здесь не так уж и мало. В последнее время сюда, в горы, бежало очень много крестьян с равнин. Очень много. Там, внизу, жизнь стала просто невыносимой.

— Инксы? — спросил я.

— Да! Инксы! — Лицо Приила исказилось от злобы. — Они начали угонять людей! Угонять целые деревни!

— В Лаоэрт?

— Нет, куда-то сюда, в горы. И люди пропадают бесследно. И никто из них никогда не возвращается… Мы пытались их выследить, но инксы слишком хорошо вооружены и их чересчур много. Их всегда было чересчур много… Но теперь все изменится? — с надеждой спросил меня Приил. — Да, Оке? Мы соберем Степь? Да?

— Да. Соберем, не сомневайся. И это будет уже не та Степь, что была раньше. Обещаю тебе, Приил, что скоро Межгорье станет свободным. На всем пространстве — отсюда до Криара и дальше; от Сиузских гор и до Мардиарской долины — не останется ни одного инкса! Они станут легендой, страшной сказкой, которой ты будешь пугать своих детей и внуков, когда те слишком уж расшалятся.

— Жаль, что старый отшельник не дожил до этих твоих слов, — вздохнул Приил. — Как умер Лард?

— Во сне, — ответил я. — Мне пришлось его похоронить, не дожидаясь вашего прихода.

— А кто тот, второй? Похороненный рядом с Лардом? Я не понял надписи, сделанной на могиле. Твой друг?

— Больше, чем друг, — сказал я. — Я ему многим обязан. Кроме того, он просто был очень хорошим человеком.