Лицом сурова, черна глазами, стоит Мария под образами, в руке просвира и голос сверху: «Оставь печали при входе в церковь!» Крестись истошно, молись о мёртвых, целебен воздух церковно спёртый. Не плачь, Мария, молись, Мария, молитва – та же анестезия. И голос певчий, прекрасный, звонкий, и эти свечи, что коногонки, и путь в тумане, в пыли забоя, подобен смерти на поле боя, подобен жизни в твоём Донецке. Держись, Мария, за бортик детства, за бортик угольного бассейна и за винтовку, что из трофейных. Смотри сквозь оптику в эти звёзды, с земли, изъеденной чёрной оспой, с земли, где поле пропахло тленом, где все вдруг стали военнопленными. Где мать – вдовица, а дочь – сиротка, где брат вгрызается брату в глотку.