Журналист Илья Острый в газете «Куранты» напечатал статью о девушке с «криминальным талантом».

«С Леной меня познакомил ее однокурсник и мой приятель. От него я узнал, что Лена промышляет мошенничеством у крупных театров или, как она сама это называет, занимается „театральным бизнесом“.

А недавно столкнулся с ней вновь — у троллейбусной остановки напротив нового МХАТа. Вечерний спектакль еще не закончился, и она, видимо, кого-то ждала. Мы разговорились, юная последовательница некоторых учений Зигмунда Фрейда и бессмертных подвигов Остапа Бендера поделилась со мной секретами мастерства.

В сумочке у Лены уложен тщательно подобранный арсенал, состоящий отнюдь не из предметов дамского туалета: газовый баллончик, сахарная пудра, медицинский шприц и на всякий случай — ножик с выкидным лезвием.

„Рабочий день“ Лены начинается около десяти вечера, когда в театрах подходят к концу вечерние спектакли. Из устремившейся к выходу толпы она вылавливает взглядом хорошо одетых, одиноких, экзальтированных дам в возрасте. Для них театр — отдушина, помогающая скрасить серые будни, вспомнить былые времена и просто отдохнуть.

— Денег у этих женщин в общем-то не так много, — говорит Лена. — Но все же их вполне хватает не только на билет и перекур в буфете во время антракта, но и на такси, на непредвиденные расходы. Для них „посещение театра — праздничное бытие“, посему и средств в таких случаях жалеть не принято. В этих женщинах по-прежнему живы такие понятия, как ценность и культура человеческого общения, уважения друг к другу, в конце концов, взаимопомощь и просто доброта.

На эти качества и надеется Лена, когда идет „на дело“. Увидев подходящую для предстоящей комедии кандидатуру и оценив ее финансовые возможности, Лена смело подходит у будущему спонсору ее фантазий. Дальше действует по обстоятельствам. Основная задача — завести бедную женщину в тихое место, например во двор.

— Есть еще такие люди, — злорадно смеется Лена, — которым достаточно наплести про дешевые билеты у служебного входа, и они уже устремляются за тобой.

Есть у Лены и другие „приманки“: кое-кто обязательно попадется в расставленные сети и идет за Леной во двор.

Тут-то и начинается самое интересное. Вначале Лена методично обрабатывает жертву из газового баллончика. Но не грабит, как можно было бы предположить, а разыгрывает спектакль — не хуже того, что закончился в театре. Пока несчастная приходит в себя, в руках мошенницы появляется пудра и шприц. Дальше огорошенной даме доходчиво разъясняется, что порошок не что иное, как „травка“, а сама Лена — по глупости попала и увязла в сетях наркодельцов. С родителями она не живет, денег на наркотики, а в перспективе на лечение у нее нет. Единственный способ добыть их — грабеж. Но вот видите, не смогла себя переломить…

Расчет оказывается точен. Такая слезно-жалобная исповедальная речь действует, как правило, безотказно. Проникнувшись искренним состраданием к молодой девушке, попавшей в беду, женщины добровольно отдают ей имеющуюся наличность (одна из них даже проводила Лену к метро). И, естественно, не возникает повода обратиться в милицию, что могло бы серьезно подорвать Ленин „бизнес“.

Определенные трудности возникли лишь раз. Тогда пришлось применять крайние, устрашающие меры — достать с истеричным воплем нож, и имитируя попытку самоубийства, приставить его к венам, на запястье. Этот наглядный аргумент подействовал на заартачившуюся было даму безотказно. Женщина протянула „несчастной“ две пятидесятитысячные купюры и еще в придачу оставила ей свой домашний телефон, пообещав найти хорошего нарколога…

В театрах наступил „мертвый сезон“ и Лена вынуждена была устроиться на временную работу. А осенью… — На стипендию-то не проживешь, — усмехается она.

Растолковать, чем в будущем для нее могут закончиться эти околотеатральные представления мне, увы, так и не удалось…»

(И. Острый. Куранты; КОД № 3, 1996)