Хуч давно уже привык к мерцающему свету десятков дисплеев. Он не раздражал его жестких, колючих глаз. Так же, как и легкое, едва уловимое гудение приборов, тихая работа электронных устройств, которые что-то тихо переваривали в своих электронных желудках. Он оглядывал комнату, как командир пусковой с баллистическими ракетами. Его взгляд ласкал сгорбленные спины операторов, мягко касавшихся пальцами постоянно всплывающих на экранах картинок. Этот командный пункт был его тайной гордостью. В прямом смысле тайной. Никто в мире не знал о его местонахождении. Ни правительство, ни андроиды, ни даже Борг – самый опасный и непредсказуемый противник.

Хуч заложил руки за спину и сделал несколько ленивых шагов. Операторы тихо переговаривались, их негромкие голоса звучали в унисон электронному жужжанию.

Глубоко в подвале притаились мощные генераторы энергии, которые питали всю эту мерцающую, шепчущую красоту. Снаружи притаились отлично замаскированные чашки контроля, сделанные гораздо лучше федеральных. Они находили, перехватывали, декодировали и обрабатывали любую информацию, которую он пожелал бы узнать.

Для Охотника важен след. Раньше это были отпечатки лап на снегу, сломанная ветка, примятая трава, едва уловимый запах. Теперь следы стали электронными. Но разные люди оставляют разные электронные следы. И он, благодаря своим чудесным приспособлениям, всегда мог их разгадать и появиться перед дичью раньше, чем она сама могла его почуять.

– Ребята, – громко сказал Хуч, – у меня есть подозрения, что наш объект все еще где-то неподалеку. И поверьте, эти подозрения вполне обоснованны. Поэтому мне нужны любые упоминания об объекте в течение последних двадцати четырех часов. В любой базе данных. Покупки, телефонные разговоры, вызов на дом девочек, полицейские сводки, оплата общественного транспорта. Проверять все. И запомните, ищем его не только мы. Но и андроиды. А у них самый большой доступ. Они, правда, не знают некоторых наших приемов, но, как известно, эти искусственные твари легко обучаются. Поэтому для меня важна скорость. Шевелите щупальцами резвее. От этого зависит наш гонорар.

После этой тронной речи Хуча гудение и мерцание, казалось, усилились.

Уже через несколько минут один из поисковиков поднял руку:

– Банкомат на Пятой. Хотел закрыть счет, но наличных оказалось недостаточно. Получил адрес ближайшего банкомата. Давать?

– Не надо! – коротко бросил Хуч. – Продолжайте сбор всей информации в режиме реального времени. Все.

Он поднес руку ко рту:

– Фримен. Выезжаем. Я сел ему на хвост.

От Охотника невозможно уйти. Как от смерти.

Хуч резко по-военному развернулся и направился к выходу. Дверь за собой он, несмотря на стремительность движений, закрыл аккуратно. Точность и аккуратность – два самых главных качества Охотников. Это жертва оставляет следы. Охотник – никогда.

Тесный коридор уже был заполнен людьми. С ним поравнялся Фримен:

– Хуч, мы можем взять только пятнадцать человек. Не маловато для этого монстра? Все-таки псионик вне категорий…

– Мне нужен только ты. Остальные прикрывают наш отход и организуют зачистку.

Фримен удивился, но внешне это никак не проявилось. Он доверял своему боссу и давно уже привык к его неожиданным решениям. Фримен только немного отстал от несущегося по темному, узкому коридору Хуча, чтобы отдать соответствующие распоряжения.

Хуч вошел в небольшой лифт, дождался Фримена и нажал кнопку «ход». Лифт чуть дернулся, и двери тут же открылись. Прямо из лифта они шагнули в кабину флайера, который чуть подрагивал от предвкушения уже заведенным двигателем. Хуч сел на место пилота, а Фримен захлопнул дверцу. Перед ними дрогнула серая уродливая стена, а затем поползла вниз, сначала лениво и неохотно, а потом стремительно и яростно. Хуч обернулся к Фримену, улыбнулся и показал большой палец. Фримен кивнул.

Когда-то он вот так же в паре летал на задания с Боргом. Если говорить начистоту, то именно они создали Совет Охотников, который объединял банды по всему миру. Они сделали организацию почти легальной. К ним обращались за помощью все. Включая правительство. Как это было, например, в случае с маньяком Сунессом. Сунесс, в отличие от большинства людей, практически не оставлял следов. Он не пользовался единой расчетной системой – всегда платил только наличными, транспортом, презирал любые общественные заведения, а питался… Питался-то он как раз людьми. Сорок восемь человек. Сунессу удалось даже каким-то образом удалить из руки микрочип. И все-таки они с Боргом нашли его. Сделали то, что оказалось не под силу даже андроидам. Нашли просто. Засели в засаду в Клубе Любителей Стейков. Там собирались самые толстые люди планеты. Они ждали два месяца. Борг начал говорить, что это глупо – делать всю ставку на одно место. Но Сунесс все-таки пришел. Жирненького захотелось. Они взяли его с поличным, когда он в кухонной подсобке пытался разделать какого-то толстяка. Они смотрели на него из-за угла, видели, как он достает разделочный нож и примеривается, какой бы кусок посочнее отхватить от своей жертвы. Когда Хуч поднял пистолет со снотворным, Борг схватил его за руку. Ему хотелось досмотреть шоу до конца. Хуч не дал ему насладиться зрелищем и усыпил Сунесса лошадиной дозой. Маньяк отрубился мгновенно. Борг потом уверял его, что просто хотел пошутить. Черный юмор. Но Хуч помнил его глаза. И эти глаза были как две капли воды похожи на глаза Сунесса, когда он осматривал филейную часть толстяка. Они вызвали полицию и скрылись в свою берлогу – ждать, когда правительство перечислит им гонорар. Вот тогда газеты и стали писать о том, что Охотников надо узаконить, ввести их в юридические рамки, предварительно объявив амнистию. Но… С тех пор между ними пробежала кошка. И кошка эта была черной. Борг понимал, что рано или поздно Хуч все расскажет, и Совет не одобрит действия Борга. В Совете не любили такие действия. Они вообще были склонны к легализации. Но Борг решил убрать Хуча. Этого доказать не удалось, но зверская бойня в Принстонских доках, во время которой пострадало тридцать четыре ни в чем не повинных прохожих, конечно, его рук дело. После Принстонских доков ни о какой легализации и речи быть не могло. Охота началась на самих Охотников. В результате этой охоты численность их популяции значительно сократилась. Остались немногие и то благодаря покровителям в правительстве.

За окном проносился город. Стальной, сливающийся с серым небом, неприступный, весь из острых углов и неожиданных лабиринтов. Он был похож на пасть неведомого чудовища, полную разбросанных в беспорядке кривых, разнокалиберных зубов.

– Хуч, – окликнул его Фримен, – а с чего ты решил, что мы возьмем его у банкомата?

– Я так не решал.

– Почему же мы тогда не стали дослушивать сводку? Парни дали бы нам полную картину.

Фримен поджал губы. Он всегда так делал, когда был недоволен. Не Хучем, а тем, что чего-то не мог понять. Непонимание унижало чувство его собственного достоинства.

– У нас нет времени, Фри. У Смита тоже нет времени. Сняв деньги, он должен был действовать очень быстро. Иначе у банкомата его взяли бы андроиды. Или, по крайней мере, попытались бы взять. Мы бы об этом уже узнали. И тогда прощайте, денежки. Значит, этот чертов псионик сориентировался прямо там, на месте – у банкомата.

– Ты уверен, что мы сможем понять его действия?

– Уверен.

Флайер опустился у банкомата. Хуч быстро выпрыгнул и осмотрелся. Обычная улица. Дальний конец города. Хитрого ничего нет. Смит действовал достаточно прямолинейно, отправившись в противоположную сторону от того места, где его попробовали взять. Прямолинейно, но эффективно. Ему нужно было выиграть время. Хуч задумчиво посмотрел на трассу, а затем запрыгнул во флайер, который чуть присел под его тяжестью, как бы помогая хозяину.

– Кортфилдз.

– Ну да, – отозвался Фримен, – это дорога на Кортфилдз, но не только.

– Определенно Кортфилдз. Такси он брать не мог. Его бы сразу засекли. Значит, напросился к частнику. А куда мог поехать частник? Вся работа в городе. Значит, загород – в Кортфилдз, на отдых.

– Понял.

Фримен нажал на тумблер связи, который согласно кивнул, чуть прищелкнув невидимыми каблучками.

– База, – хрипнул динамик.

– База, это Первый и Второй. Посмотрите, не было ли за последнее время каких-либо нарушений в Кортфилдзе, – Фримен повернулся к Хучу: Слушай, если ему удалось пройти через звенелку, мы его не возьмем. А если не удалось, то его уже взяли.

– Почему же мы об этом ничего не знаем?

– Хуч, а может, они не хотят, чтобы мы знали?

– Первый, Второй, это База. Никаких происшествий не зафиксировано.

– Может быть, он ушел пешком? – предположил Фримен, но в его голосе отчетливо слышалось сомнение.

Хуч вместо ответа поднял флайер.

– В Кортфилдз. На всякий случай проверим. Мне кажется, что ты гений, Фри.

– Я? Ну в каком-то смысле иногда, раз в жизни, мы все бываем гениями. А в чем дело? А то я, по-моему, уже перестал им быть.

– Я про то, что они не хотят, чтобы мы знали.

– Так тогда они, скорее всего, его уже взяли.

– Они его не взяли. Они не знают, как его брать. Даже мне с трудом сказали, что он псионик Девятой категории.

Фримен снова поджал губы.

– И я с ним сталкивался, – продолжил Хуч, и глаза его потемнели от ярости за то бессилие, которое ему пришлось пережить на крыше дома по адресу Двадцать восьмая улица, дом 19Б. – Я знаю, что он может. Поэтому я решил, что мы пойдем вдвоем. Он предчувствует, Фри, он все предчувствует. Чем больше народу на него охотится, тем сильнее его предчувствие. Я зайду с фронта, а ты расположишься с тыла на значительном расстоянии. Ты мой лучший стрелок. Влепишь ему в спину, когда он начнет разбираться со мной. Мы возьмем его, Фри.

На горизонте показалась арка Кортфилдза, похожая на врытую в землю подкову. Рядом застыли машины, как игрушки на витрине детского магазина, аккуратно расставленные заботливым продавцом. Флайер сделал вираж и начал по кругу опускаться вниз, целясь своим тупым носом в специальную посадочную площадку. Заработал тормозной двигатель, флайер, словно старый курильщик, выпустил из сопел две белые густые струи воздуха.

В это время в кабине снова зашуршал микрофон.

– Первый, Второй, это База. У нас данные по Кортфилдзу. Как слышите?

Фримен и Хуч коротко переглянулись.

– Слышим тебя хорошо, – осторожно, чтобы не спугнуть удачу ответил Фримен.

– У нас подозрения, что кто-то стирал информацию с чашки. Пытаемся восстановить.

– Сколько вам понадобиться времени? – спросил Хуч.

– Трудно сказать… Может быть, пятнадцать минут, а может быть, неделя.

– Постарайтесь уложиться как можно быстрее.

– Тут есть еще информация по Кортфилдзу. Некто Палп, федеральный служащий подал заявку на задержание подозрительной личности, которую он подвозил… О, черт!

Фримен и Хуч снова переглянулись, но на этот раз тревожно.

– Что там у вас? – Спросил Фримен.

– Все ясно, – тронул его за рукав, – пошли быстрее, он может быть еще здесь.

– Кто-то только что уничтожил заявление Палпа.

Хуч буквально вытолкнул Фримена из кабины.

– Ты точно знаешь, что он здесь?

– А эта сука Стерн говорил мне, что они не могут организовать нам крышу андроидов. Шевелись.

Две крепкие фигуры заскользили к звенелке, лавируя между машинами.

– Крыша андроидов? – губы Фримена не просто сжались, а побелели.

– Потом расскажу, – огрызнулся Хуч, проходя через звенелку. – А сейчас нам нужен этот Палп. Я чувствую, что он здесь. Пока они не восстановили данные, мы должны найти его и выяснить, что здесь случилось.

Они быстро шагали к небольшому административному зданию, серо-коричневой коробке, стоявшей неподалеку. Впереди расстилались знаменитые корты Кортфилдза. Мимо них сновали электрокары, развозящие игроков. Кто-то возвращался, кто-то отправлялся играть. Потные лица, сумки со спортинвентарем и банданы всех мастей; хнычущие дети, молодящиеся мамы и бесконечные бутылки с прохладительными напитками. По дорожкам суетливо метались роботы-уборщики.

Хуч подошел к первому попавшемуся окну с надписью «администратор». На его лице появилась респектабельная улыбка. Зубы выглядывали как солдаты в белых парадных мундирах. И только глаза сохранили опасное, парализующее выражение.

– Мы хотели бы узнать, на каком корте сейчас находится наш приятель…

Он едва уловимым движением головы подал знак Фримену, и тот начал быстро шептать в микрофон, спрятанный на запястье.

– Его зовут Палп. Посмотрите, пожалуйста, в списках.

– Палп? – недоверчиво отозвался администратор, пытаясь через треугольное окошечко оценить находящегося перед ним человека. – У меня здесь четыре Палпа.

Фримен оторвал запястье уже от уха и тоже просунулся в окошечко:

– Зигмунд Палп. Федеральный завод авто-такси.

Палец администратора заскользил по списку.

– Шестой корт. Вызвать электрокар?

Снова сверкнули зубы:

– Будьте добры.

За их спинами, шаркнув шинами о гудроновое покрытие дорожки, остановился кар.

– Мич, ты свободен, – крикнул администратор.

– Он свободен, – ответил за Мича Хуч, и улыбка исчезла.

Фримен уже что-то вежливо объяснял водителю кара. Через минуту они уже катили между кортами, морщась от гороховой дроби ударов мячей о грунтовое покрытие и бесконечных, сладострастных стонов делающих подачу игроков.

– Пятый совсем близко. Беспонтовая площадка для гольфа. Для квадратов из пригородов, – пояснил словоохотливый Мич.

Сидя на небольшом, похожем на велосипедное, седле, он был похож на жокея. Та же каска на голове, такой же щуплый, в нелепой униформе и с улыбкой на сморщенном, как стиральная доска, лице. Ответа он не получил, но это его не смутило.

– Она размером с пачку презервативов. Могли бы и во дворе у себя поиграть. Но нет, надо же потом на работе полгода рассказывать: я тут на днях был в Кортфилдзе, на соседнем поле со мной играл Сэм Хупарт. Локоть у него совсем не работает… Потом перекинулись парой слов. Квадраты, они все такие. Заливают тебе по полному баку, а сами… С гнильцой они все, с такой гнильцой. Стукачи с рождения.

Фримен и Хуч переглянулись.

– Ты к чему это? – осведомился Фримен.

– А к тому, что вы, я вижу, ребята серьезные, а водитесь с такими, как Палп. Странно…

– Он нам должен.

– Тогда без вопросов. Я бы лично брать у вас в займы не рискнул.

Фримен и Хуч посмотрели друг на друга, как бы оценивая себя со стороны. Оба широкие в плечах, с подбородками, об которые мог бы сломать руку и чемпион по боксу в тяжелом весе, одеты очень экономно, так чтобы одежда не стесняла движений, легкая, но крепкая обувь. На лице Хуча отразилась досада. Не было времени подкорректировать имидж.

– А квадраты, они все с гнильцой, корчат из себя крутых, песни поют, а взглянешь – придурок из пригорода, корячится на каком-нибудь федеральном заводе… Одно слово – квадрат. А вы другое дело, сразу видно…

– За дорогой следи, – не выдержав, оборвал его Фримен.

– А чего за ней следить – приехали. Вас ждать?

Кар остановился, в руки Мичу спланировала красная бумажка, а Хуч с Фрименом оглядели площадку. Она и впрямь была невелика, хотя. На грине маячило две мужские фигуры.

– Спорим, я его сразу узнаю, – сказал Фримен, когда они зашагали по полю.

– После описания Мича его узнает и слепой.

Палп примеривался к удару, долго и бессмысленно грядя на мяч. Он вздрогнул от неожиданности, когда на его плечо легла тяжелая рука.

– Мистер Палп?

Он поднял голову.

– Какого вам черта надо? Это наше время!

Он обернулся в поисках партнера. Партнер беседовал с Фрименом. При этом Фримен улыбался и что-то объяснял, а партнер стоял так, будто боялся пошевелиться, потому что малейшее движение могло вызвать атомный взрыв.

– Вы кто?

Ему в глаза метнулось удостоверение, раскрыло пасть и щелкнуло прямо возле носа. Кончик носа обдало быстрой неприятной воздушной волной. В ней угадывался запах свежей типографской краски.

– Федеральная служба социальных проблем.

Именно такое скромное название носила одна из самых мощных и засекреченных спецслужб. О ней ходили такие чудовищно неправдоподобные легенды, что, казалось, обыватели черпают их из комиксов, которые отвергли все издательства.

– Давайте отойдем. Вон туда.

Стальная рука Хуча держала Палпа за локоть, там, где проходит нерв. Больно не было, но Палп чувствовал: одно нажатие пальца и он вспомнит все свои походы к зубному, когда денег на заморозку не хватало.

– А вы не могли бы показать удостоверение еще раз?

– Мог бы, – легко согласился Хуч, лучась доброжелательством.

Палп не замечал, что его ведут к небольшой группе деревьев, окруженной кустарником. Как только они оказались за этим кустарником, Хуч протянул ему удостоверение. Палп недоверчиво взял его, покрутил в руках, раскрыл, стал читать и сличать фото с оригиналом. Хуч наблюдал за этим с улыбкой.

– Мы насчет сегодняшнего инцидента. Вы сделали заявление на задержание подозрительной личности.

– Да…

– Расскажите подробней, что случилось. Все подробности, начиная с того, как вы отъехали от вашего дома.

– Он сказал, что ему надо в Кортфилдз. Я его подвез, но сразу раскусил из-за наличных. Он сказал, что у него счет пустой. А рядом-то банкомат!

– А ты наблюдательный парень, – подбодрил его Хуч.

– А потом странная штука случилась. Его подхватил сообщник на новеньком «Дестере», а андроид не стал стрелять.

– Это был сержант Армстронг. Он поврежден. Сбой в системе. Такое бывает. Редко, но бывает. Как выглядел сообщник? Вы успели его рассмотреть?

Палп на несколько мгновений задумался.

– Я читал в «Интерполиции», что вам с сегодняшнего дня должны были заменить удостоверения на титановые жетоны.

– Бюрократические проволочки. Не всем успели заменить.

– А где ваши сканирующие очки?

– Мы сегодня не по уставу, приятель. Представь, если бы мы всегда ходили в сканирующих очках. Нас бы любая сволочь вычислить смогла.

Хуч не сдержался и с особым нажимом выделил слово «сволочь».

– Вы меня извините, но я должен проверить.

Палп вытащил микротелефон.

– Алло? Общественная приемная эФэСэСПэ? У вас работает майор Хуч?

Некоторое время он слушал невидимого собеседника, а потом его глаза сузились.

– Они говорят, что нет.

– А кто вам ответил?

– Сержант Маргарет Нейл…

– Она работает у нас неделю. Не знает порядка кодов. Мы из СД-1. Самый секретный отдел.

– Неделю? И уже сержант?

Хуч перестал улыбаться. Глаза Палпа заметались по всему Кортфилдзу. Он уже собрался открыть рот, но Хуч не дал ему этого сделать.

– Знаешь, за что двоечники убили отличника? Он слишком много знал.

Движение было быстрым, как полет электрона. Полы пиджака распахнулись, из миниатюрной кобуры вылетел маленький керамический пистолет. Из дула выскочила игла и воткнулась Палпу в потную грудь. Тот застыл, словно надгробный памятник. Хуч вышел из кустов и махнул Фримену. Через микросекунду точно так же застыл партнер Палпа. Еще через минуту оба Охотника ехали в каре, мрачно слушая болтовню Мича.

Когда они наконец от него избавились, Фримен хмуро спросил:

– А что случилось?

– Эта сволочь оказалась помешанной на спецслужбах. «Интерполицию» читает.

– Расколол?

Хуч хмуро кивнул, ускоряя шаг.

– Сколько у нас времени?

– Они проторчат в таком состоянии двадцать минут. Если никто не обратит внимания. Могут вызвать «скорую»…

– Не успейт, – кивнул сам себе Фримен.

– Что-то много проколов с этим Смитом.

Фримен ничего не ответил. Он просто чувствовал, как растет напряжение, которое со временем может превратиться в страх.

Они молча залезли в кар. Коммуникатор, который они забыли выключить, монотонно повторял:

– Первый, Второй, это База. Первый, Второй, это база…

– Слушаем.

– Удалось восстановить часть данных. Картинка не очень, стирали на совесть, но кое-что интересное есть.

– Вот черт! – ударил по приборной доске Фримен. – Зря, выходит, двоих порешили!

Хуч не высказал сожалений, все его мысли были сосредоточенны на изображении, которое получили его парни. Вот это был уже настоящий след.