***
С тех пор прошел год. О странном раненном молодом человеке с Бальги ничего больше не слышала. В газетах - пусто, по новостям - тихо. И связаться с нами никто не пытался. Что, конечно, во благо, и меня нехило тешило. Это, естественно, не считая звонки моего "кавалера" с дороги. Тот был более предприимчив - несколько настырных дозвонов на телефон еще в первую же неделю после событий, а затем - еще пару, спустя какое-то время. Я решила, что хватит играть в детские игры - и ответила. Короткие, холодные фразы. Ответы, шутки. А дальше объяснила, что парень появился: старые, дряхлые чувства, долго варившиеся в котле дружбы...
"Так что, отнюдь... не могу говорить о будущем с тобой. И пусть ты реально привлекательный, мужественный, храбрый, однако, сам понимаешь,... сердцу не прикажешь. "
Хорошие слова, действенные. И красивые, и толковые, пусть даже и затертые до дыр обыденностью. Ведь так оно и есть, мне даже не пришлось в этом врать: хоть, на самом деле, я одна, однако... не питаю никаких чувств и влечений к этому молодому человеку с дороги. И дело даже не в разнице возрастов, мировоззрения, и чаш весов, где он - бандит, а я - ... Дело в другом... Дело в том, что - мне мое одиночество вполне нравится. Я его ценю: никаких обязательств, зависимостей, обид, надежд. Всё ровно и тихо. Всё спокойно и гладко...
На удивление, мужчина все достойно воспринял, и даже согласился. Поблагодарил, что не скрывалась, не играла, а сказала честно, всё как есть.
И снова штуки, робкий смех, прощание... гудки.
Закончилось эпическое приключение на Бальге. Закончилось.
Прощай, безумие.
***
А вот и заветный день, к которому все мы (кто здесь собрался) шли последние (кто-то пять, кто-то шесть) лет.
Шикарные прически; местами безумный, яркий, броский макияж. Красивые платья, а поверх - у кого-то черные мантии с конфедератками, а у нашего факультета - белые халаты. Нервы натянутой струной от трепетного волнения. От ожидания... не так конца очередного этапа нашей жизни, как начала - Великого начала Великого будущего, ведь как иначе? Разве можно ждать чего-то меньшего, несоразмерного нашим надеждам и упованиям на грядущее?
В зале Кафедрального Собора (музея И. Канта и концертного огранного зала) (дань традициям) собрались и выпускники, и их родители, друзья, почетные гости и горячо любимые преподаватели, ректорат.
Забраться в пятый ряд - и сесть рядом со своими однокурсниками. Родители где-то там, позади - если обернуться, даже не видно.
Дрожь по телу.
Еще немного, еще чуть-чуть и мы станем врачами. Еще чуть-чуть - и сбудется наша большая, просто громадная мечта.
Глубокий вдох и улыбнуться товарищам.
- Поздравляю, - едва слышно кто-то где-то шепчет.
- Как ты?
- А на сцену вызывать будут?
- Смотри на Свету, боже, как она разукрасилась.
- А Женьку кто видел?
Пытаюсь игнорировать, вытолкнуть глупые, лишние звуки из головы.
Взгляд на сцену.
Раздалась торжественная музыка органа - как по команде, гул взволнованных разговоров покорно стих. Звучит студенческий гимн Gaudeamus.
Еще немного - и, наконец, вышел к микрофону ректор...
Приветственная речь, добрые, веселые улыбки.
А дальше стали поочередно каждый факультет чествовать своих отличников и активных деятелей студенческой жизни, награждать выпускников дипломами.
И вот уже и мы на сцене.
Волнительные поздравления, робкие, нервные улыбки, рукопожатия.
А дальше миг - которого все мы так ждали, причем, не меньше, чем самого получения в "сине/красной" корке документа.
Клятва российского врача.
Вышла к микрофону Лиля, моя одногруппница (активный деятель профсоюза ВУЗа) и, нарисовав сквозь скрытый страх улыбку, пустила пару вводных слов... Еще миг - и принялась зачитывать с бумаги слова великой силы и глубокого смысла, что звучат уже не одно тысячелетие, присягая вместе с нами (что покорно вторили за ней) не просто клятву Гиппократа, а клятву, в первую очередь, Человека, которому даны в руки могущественные инструменты вершения судеб, защиты, помощи и опеки всех в том нуждающихся.
-Добровольно вступая в медицинское сообщество, я торжественно клянусь и даю письменное обязательство посвятить себя служению жизни других людей, всеми профессиональными средствами стремясь продлить ее и сделать лучше; здоровье моего пациента всегда будет для меня высшей наградой. Клянусь постоянно совершенствовать мои медицинские познания и врачебное мастерство, отдать все знания и силы охране здоровья человека и ни при каких обстоятельствах я не только не использую сам, но и никому не позволю использовать их в ущерб нормам гуманности. Я клянусь, что никогда не позволю соображениям личного, религиозного, национального, расового, этнического, политического, экономического, социального и иного немедицинского характера встать между мной и моим пациентом. Клянусь безотлагательно оказывать неотложную медицинскую помощь любому, кто в ней нуждается, внимательно, заботливо, уважительно и беспристрастно относиться к своим пациентам, хранить секреты доверившихся мне людей даже после их смерти, обращаться, если этого требуют интересы врачевания, за советом к коллегам и самому никогда не отказывать им ни в совете, ни в бескорыстной помощи, беречь и развивать благородные традиции медицинского сообщества, на всю жизнь сохранить благодарность и уважение к тем, кто научил меня врачебному искусству. Я обязуюсь во всех своих действиях руководствоваться Этическим кодексом российского врача, этическими требованиями моей ассоциации, а также международными нормами профессиональной этики, исключая, не признаваемое Ассоциацией врачей России, положение о допустимости пассивной эвтаназии. Я даю эту клятву свободно и искренне. Я исполню врачебный долг по совести и с достоинством[1].
Ну, вот и всё. Теперь мы - врачи. По крайней мере, на это надеемся.
Осторожно спуститься по ступенькам в зал под шум аплодисментов, а затем и вовсе речь декана.
Втиснуться в строй между рядами, пробираясь к своему месту. Но не успела пройти даже дальше второго ряда, как вдруг кто-то схватил меня за локоть и потянул на себя.
Невольно дернулась, обернулась. Взгляды встретились. Сложно было не узнать. Поддаюсь на напор.
- Присаживайся, - и кивнул головой на место рядом с собой.
Подчиняюсь.
Пустой взор устремить для видимости на сцену, а сама - в голове взорвался только что ком удивления и прозрения, обдавая изнутри волной страха и волнения.
Молчит. Вторит мне - изображая заинтересованность чем-то там происходящим вдалеке, у микрофона.
Очередной вдох, собирая силы в кулак - но все еще напряженная, сижу как по струнке; казалось бы, дотронься - и тут же током долбанет.
Дерзаю первая. Шепчу:
- Зачем ты здесь? - и хоть на вид он старше меня лет на десять, я все же решаюсь грубо и смело перейти на "ты" (не считая разговоров на Бальге, когда ситуация, моя злость и адреналин на автомате смывали всякие рамки приличия, такта и уважения).
Обмер, потупил взгляд в пол, а затем, все же, перевел на меня взор. Правда, лишь на мгновение, ведь после снова обернулся к сцене.
Тягучая, выбешивающая пауза, безучастие с его стороны.
- Надо поговорить, - наконец-то снизошел к ответу.
Резко перевела на него очи.
- О чем?
На его серьезном, каменном лице внезапно проступила улыбка. Глаза в глаза. До волнения, до дрожи. Но выдерживаю напор (тяжело сглотнула; замерла, застыла, словно статуя, не дыша, дабы не выдать свои истинные эмоции).
- О многом, - и вдруг, немного помедлив, добавил. - Но... не здесь, верно?
Отдернула я голову назад, пристыженная; отвернулась. Смолчала.
Напутствие ректора во взрослую жизнь, желая успехов и достижений...
Казалось, последующие десятки минут были сродни пыткам инквизиции: от интриги, интереса и волнения я сгорала заживо изнутри. Единственное, что пропало практически сразу, спустя томные минуты близости с ним, - так это страх. Самоуверенность и черствость вновь взяли верх, восстановив во мне равновесие, заменяя глупые, пустые переживания на самообладание, без животной трусости, покой.
Конечно, всё было бы гораздо проще, если бы у меня сейчас за поясом оказался пистолет - однако... пока еще врачам сей дивный, могущественный предмет... не выдают. И, как по мне, зря. Сложно защищать жизни других, не имея достаточно для этого средств, пусть даже и крайних, пусть даже просто превентивно-пугающих злодея, а не обязательно стреляющих.
***
И вот наконец-то выбраться наружу. Сделать пару фотографий с группой, с родителями, с кое-какими друзьями. Затем, вежливо оповестив о своем вынужденном отлучении от празднества на время, пройтись с площади Собора в сторону одного из мостов влюбленных, где учтиво и дожидался меня мой незваный, нежданный гость.
Да. Это был именно он. Тот, кого спасала на Бальге, рискуя при этом не только собственной шкурой, но и друзей, да родных. Рискуя всем и всеми... И кого, судя по всему, все же... удалось спасти.
Облокотиться на перила (следуя примеру молодого человека) и уткнуться взглядом вдаль, на реку Преголю.
- Я слушаю, - первая нарушаю наше молчание, мерным, уверенным голосом чеканя слова.
- Ну, - обернулся, упершись в забор спиной; взгляд на меня, а на уста проступила опьяняющая ухмылка, - для начала, здравствуй.
Глаза встретились.
Скривилась я, поспешно отвела взор в сторону.
Тяжелый, раздраженный (мой) вздох. Видимо, покончить со всем быстро... не представится возможности.
Полуоборот к нему, облокотившись на локоть.
- Я думала, мы уже закончили с приветствием. Но если нет, то... и тебе не хворать.
Улыбнулся.
- Как жизнь молодая? - продолжает странную прелюдию.
(и снова раздраженно вздыхаю)
- Да, судя по всему, лучше, чем твоя.
Невольно рассмеялся. Дрогнул, полуоборот - и застыл подобное мне. Лицом к лицу. Глаза в глаза.
- Не думал, что врач может быть сразу таким грубым. Мне казалось, на это их оттачивает лишь время и нерадивые пациенты.
Ядовито улыбаюсь.
- Некоторые такими рождаются.
Усмехнулся (нежно, добро так, словно с отцовским снисхождением, отчего я едва не подавилась собственным ядом).
Скривилась. Молчу. Опустила глаза.
- Я очень признателен за все то, что ты сделала для меня тогда. И... искренне надеюсь, что примешь мою благодарность взамен.
Удивленно вздернула я бровями. Отвернулась, устремив взгляд вновь на реку (как раз под нами проплывал какой-то катер). Молодой человек же не последовал моему примеру - все еще всматривался мне в лицо.
За и против. Решаюсь на главное. Для меня - важное.
Глаза в глаза.
- Друзей моих благодари, а не меня. Если бы не они - я бы и пальцем не пошевелила в твою сторону. Такие как вы - не заслуживаете ни милосердия, ни помощи. И дело не в клятве Гиппократа, которую, кстати, тогда еще не давала...
- Я заметил, - невольно перебил меня, но проигнорировала.
- Я ненавижу таких как ты. И не надо мне вашей благодарности. Отнесем это в счет будущих моих поступков, которые я без особого желания... вынуждена буду свершать во благо жизни человечества. А все свои сопли и нежности - оставь им. Они это, действительно, заслужили. Храбро боролись за твою жизнь. Тем более, что им плевать - стоило оно того или нет.
- Я уже их отблагодарил.
Удивленно вздрогнула я, немного подавшись назад. Шумный, звонкий вздох.
(а мне ничего не сказали, странно)
- Вот и хорошо, - кивнула я головой. - А большего и не надо.
Молчим, опустив взгляды. Неловкость засела, сжирая верные слова.
- И всё же... - решается на продолжение разговора, сухим, странным голосом. - Я бы хотел как-то отблагодарить. И не только деньгами. Могу подсобить с хорошей должностью, или...
- НЕТ! - гневно рявкнула я, дерзко перебивая. Но затем сразу осеклась, сменив тон. - Не нужно мне ничего, будь ты даже - золотая рыбка.
Скривился.
Тягучие мгновения немного боя. Осмеливается.
- В чем моя вина? ... что так меня ненавидишь.
Глаза в глаза.
Опешила я.
Но, перебрав сотню слов и фраз, отвечаю:
- Ведь ты же - не герой-полицейский, спасающий мир от чертовых ублюдков? Верно? Ты же - такой же, как и те, кто тебя искал, кто нас досматривал и опрашивал. Я права?
Молчит. Опустил виновато взгляд.
Секунды тающей потаенной надежды - и невольно закивала я головой.
- Вот и весь ответ. Простой... человеческий ответ. Ладно, мне пора. Прощай.
Разворот - и пошагала прочь.
Не оборачиваясь.
Глубокие вдохи, невольная дрожь в конечностях - но страх тает, едва успел зародиться.
Всё кончено. Всё хорошо.
Всё... выяснилось.
... и он - жив.
Еще мгновения, поравнялась я с друзьями - обнялась, (на автомате) поздравила еще кое-каких сокурсников, которых только сейчас приметила, и вдруг запиликал мой мобильный, отвлекая внимание. Смс.
Живо открыть сообщение от неизвестного абонента:
"И всё-таки я упертая золотая рыбка".
Невольно улыбнулась я.
Выстрелила взглядом вдаль, на мост - но его... уже там не было.
Толпа выпускников и радующихся событию людей. Даже несколько туристов. Но его уже... не было.
Палец обмер над кнопкой "удалить". Странные сомнения... И хотелось, было, уже уверенно нажать "да", как вмиг кто-то сзади навалился мне на плечи. Резко оборачиваюсь - Лора, и вместе с ней - Серый.
- О! Ребята! - счастливо вскрикнула я, утопая в удивлении.
Завизжала и Лариса от радости, тут же кинулась мне на шею, сердечно сжав в объятиях.
- ПОЗДРАВЛЯЮ, ПОДРУГА!