Глава Первая

* * *

И снова я возвращаюсь домой уже около полуночи. Не горит в наших окнах свет. Тишина в комнатах. Лишь иногда… ночную гладь покоя может всколыхнуть всхлип матери… или кашель Павлика.

Вот уже две недели, как в нашем доме поселилась беда. Желчная, язвительная, бездушная змея-беда.

Две? Или ее позывы были уже давно, просто, оборвалось все… только сейчас?

Я пытаюсь убежать от этого ужаса, пытаюсь где-то затеряться… иногда с пользой (собрать — сдать бутылки, подобрать на рынке выброшенные ящики картонные — пойти сдать макулатуру), а иногда — и без. Так, лишь бы не слышать, не видеть, не чувствовать.

Может, это — неправильно. Я должна сейчас поддерживать морально самых близких мне людей, но…

Увы. У меня самой уже не хватает сил ни держаться, ни даже воспринимать, реагировать на все.

Я сдаюсь, сдаюсь уже — руки опускаются, и плакать не хочется.

Апатия, жесткая апатия начинает захватывать душу, бетонируя сердце.

— Мам, — едва слышно позвала, — я хлеб и яйца купила. Пошла бы поела что.

(замерла, замерла, не дыша; дрожу от боли — Павлик едва слышно хрипит, а мама, мама молчит — нет сил и желания уже ни на что)

Не реагирует.

Не буду настаивать. Захочет — поест. Не буду трогать — от этого только хуже.

Хорошо, что не плачет — успокоилась. Это хорошо. Хорошо.

Хотя бы для меня — хорошо.

Неспешно выкладываю из сумки продукты и тут же запихиваю их в холодильник.

Попить воды из крана, зажевать сухарем — и спать.

Чертов день закончился.

Все живы… А значит — не всё еще так плохо.

* * *

Спать. Как можно спать, когда в нескольких метрах от тебя лежит, мучается, умирает от безденежья и мирских принципов… твой младший братик?

Ему только семь, но он понимает. Понимает, такими темпами и усилиями… недолго осталось.

Современный мир — мир высоких технологий, пик развития цивилизации.

Так? Так говорят?

Тогда почему ЧЕРТОВУ простуду мы не можем ВЫЛЕЧИТЬ?

Медицина бесплатная. Где? ГДЕ??? Вы мне покажите. Даже на элементарное (бинты, шприцы, вата) нужны деньги.

Чертовы бюрократы со лживыми улыбками и жеманной речью. Будьте вы ПРОКЛЯТЫ за ваше ВРАНЬЕ!

Народными методами — что где помогло, но ребенку нужно хорошо питаться, чтобы вытянуть, чтобы найти силы… жить. НО ГДЕ, ГДЕ ВСЁ ЭТО ВЗЯТЬ?

Ничего нет. Давно уже не плачено за квартиру.

Кредитов не дают.

Занимать — уже никто не хочет (знают, что если и сможем отдать — то уж точно нескоро).

На рынке — торгов нет. Зарплату не платят.

Чертовое колесо жизни так быстро завертелось — что еще вот-вот — и кто-то из нас уж точно вывалиться из кабинки.

Конец. Скоро всему придет конец.

Не добьют — так сами угробимся.

И снова всхлипы. И снова кашель.

Не пойду и завтра в школу. Снова буду пытаться раздобыть деньги.

* * *

Жадные или, просто, черствые… люди?

Транжиры — добродушные, скупые — злые?

Возможно, в этом логика и есть.

Но если за всем этим стоит совсем иное — бедность? ЭКОНОМИЯ — в том, первородном, смысле этого слова. Что тогда?

Вы улыбаетесь? Смеетесь надо мной?

Кто-то потерял десять копеек — а я бегу… поднимаю. Смешно?

Смейтесь.

… Когда-то я с радостью могла купить себе какую-то безделушку, не присматриваясь к цене, да и не задумываясь над надобностью ее в моем мире.

Сейчас же — я оббегаю пять магазинов, прежде чем окончательно куплю пакет молока — авось, ТАМ — на семь копеек дешевле, ведь где-то видела… видела, но… забыла где.

В школе раньше я училась на одни пятерки — сейчас, с закрытыми глазами учителя ставят тройки — некогда мне там бывать, да и память стала пошаливать. Вот только что помнила, что нужно сделать, а через пять минут — как отшибло. Исчезло.

Нервы сдают.

Я старею не по годам. В душе — давно вместо глади… гармошка. Внутренние морщины, и когда вы успели меня всю исполосовать?

* * *

Чертов день. Плод всех стараний — какое-то дешевое лекарство, жаропонижающее и пакет молока.

Ладно. Молчу уже. Бедность никогда не была предметом восхищения. Нечего про нее так много рассусоливать.

Скорее бы ночь. Хочу уснуть. Забыться.

Иду… бреду домой неспешно. Мама наверняка уже с работы пришла. А нет — то быстрее соседку отпущу (бабку Люсю — та еще карга, но спасибо — бесплатно нянчиться с Павликом).

* * *

— Здравствуйте.

— Здравствуй, здравствуй.

— А вы к нам… какими судьбами? — радостно заулыбалась я незваной гостьи

(разулась у порога, и спешно прошла на кухню).

Тетка Надька из Глухова приехала (небольшой городок в нашей области). Вот это да!

— Да вот новость привезла. Дело есть.

— Нечего тут и рассуждать, — спешно перебила, рявкнула мама и, раздраженно скривившись, махнула в ее сторону рукой.

— Что? — кивнула я тетушке, подначивая продолжить свою речь.

Хорошая женщина. И раз ради этого "дела" сама к нам приехала — значит, что-то стоящее. И я обязана узнать.

— Надя, не вздумай.

— Не слушайте ее, тетя. Что там у вас?

(тяжелый, глубокий вдох — выбор между моим/своим словом и словом матери (ее сестры)).

Все же… в нашу пользу.

— Мне одна моя старая подруга рассказала, что у нее на работе есть женщина, а у той сестра…

— Теть Надь, к делу, — жалобно пропищала я, не имея уже сил ни слушать, ни думать.

Ни ждать.

— Короче, есть одна спец школа. Там набор проводится раз в три года. Так вот в этом году… та родственница туда сына отдала — полное гос. обеспечение. Там живешь, кормят, одевают. Отличное обучение, на высоком уровне, там даже изначально, как в техникуме, по профильному уклону все идет. Ты же у нас умненькая девочка, отличница. Вот тебе туда и дорога.

— В прошлом — отличница. В глубоком прошлом.

— Ой, это или есть, или нет. Так вот, я же не договорила. Там еще, если ты из малоимущей семьи — а у вас мать одиночка, двое детей, точно прокатит.

Так, о чем я? Ага.

Там входная материальная помощь будет. Как задаток, поддержка своих кадров. А, и еще… три года обучения — а потом и работу предоставляют, у них же. Вот.

— Бесплатный сыр — только в мышеловке, — язвительно пробурчала мама.

— Якый бесплатный?? Договор, или как там его… кон… кон…

— Контракт, — спешно поправила я.

— Да, контакт цей.

— КонтРакт.

— Да… да ладно с ним. Ты поняла. Как при союзе, да и сейчас вроде есть такое в ВУЗах. Договор с предприятием.

— Так, а работать там сколько обязана потом?

(замерла та)

— А вот это… я не спросила.

— Солоха, — нервно скривилась мать.

— Так, а с чего вы взяли, что они меня туда возьмут?

— И не надо!! Я не хочу, чтобы ты, дочь, даже думала на эту тему, — злобно прорычала моя мама, вновь перебивая разговор.

— А… Так вот, — отозвалась тетка, будто и не слышит гнев сестры, — моя подруга и хотела туда свою Лильку впихнуть. И уже договорились, те согласились — она ж спортсменка, гимнастка у нее — и договор даже приходили заключать, но малая на отрез отказалась. Мол, не хочет уезжать из дома. И все. Так вот и место, получается, одно свободное. Я же и приехала галопом — думаю, нужно попытаться, авось успеем.

— Нет, вы что, глухие??? — снова закричала мама. Вскочила. Нервно прошлась из угла в угол. — Я что, со стенами разговариваю???!!!

(глубокий вдох — игнорирую)

— Так а что за спец школа? Чего не слышали о ней раньше?

— Оно там при правительстве всё работает. Потому и наборы редко. Негласно. Штат ограниченный. В общем, что будем делать, а, Лера?

— А что, — (тяжело вздохнула) — Будем пытаться. Говорите, материальная помощь входная?

— Да, как-то так.

— А их телефон у вас есть?

— Да, конечно, — быстро вскочила и побежала в коридор — рыться в сумке.

— Нет, я не понимаю, — гневно зашипела мать. — А мое слово в этом доме хоть что-то значит??? Или как? Может, мне уже пора уматывать отсюда?

Надька, сейчас выгоню к чертям собачим. Не баламуть мне ребенка!

— А я не пойму, что тебе не так?!! — удивленно развела руками тетка, — Хочешь малого в гроб загнать? Или что? А так, девке — учеба и работа, Павлу — деньги на лечение. Тебе — легче будет содержать вас двоих, чем в три рта еду таскать. Так и вытянете. ЧТО НЕ ТАК??

Еще один круг по кухне, и смиренно присела на стул. Тяжело дышит, хрипит, шипит мать, сходя с ума от рассуждений и волнений.

— А вдруг… они что-то там будут с ней делать?

— Та, Господи, мать, ты че, сдурела? Что с ней сделают?

— Увезут в непонятном направлении. Откуда я знаю?

— Чего в непонятном? Где-то в Карпатах. Я же говорила тебе.

— Где-то, — гневно передернула, скривилась.

— Будете заключать тот… как его, контакт, так и узнаешь всё. Что, куда и насколько.

— А как часто домой будут отпускать?

— Вроде, как недельку зимой и две недельки летом, — спешно обернулась ко мне, радуясь, что хоть кто-то нормально реагирует на ее слова.

— ОЙ, не. Нет. Я против, — снова мама махнула на все рукой и отчаянно опустила голову.

— Моя судьба — и я решаю! — (набравшись смелости, храбрости и включив тумблерок в отметку "взрослая", мерно отчеканила я слова) — Давайте сюда телефон. Я буду звонить да пытаться ехать. ХВАТИТ УЖЕ С НАС попыток жить на авось. Хватит.

 

Глава Вторая

Не знаю, на какие именно табеля они смотрели, какие характеристики читали, или это мои грамоты с олимпиад, но меня… приняли.

Буквально на следующий день приехали с контрактом.

* * *

Спешно пробежалась глазами по строчкам…

— Лера, как хочешь, а я подписывать не стану, — отчаянно прошептала мама и откинула бумаги в сторону.

— И не надо, — тут же схватила я ручку и накалякала мамину роспись.

— ДЕВУШКА! — только и успела вскрикнуть женщина (представитель), — Что вы делаете? Только родители могут…

— Не переживайте, — тут же ее перебила. — Я за мать декларации в налоговую подписываю, когда ношу, так что, там проблем нет, и здесь — не будет. Разницы никто не заметит.

— Лера, Лера. Я тебе это не прощу, — обижено прошептала мама и отвернулась.

Слезы на ее глазах.

Но мы все понимаем, что выбор сейчас стоит НЕ между моим будущим и ее материнской любовью,

А между жизнью Павлика — и моими жертвами.

Выбор сделан.

В конце этой недели… я уезжаю.

Решено.

А полученная материальная помощь — лучшая плата нынче, за все будущие… неудобства.

* * *

— Пашка, не шали, — игриво защекотала за бока брата. — Маму слушай. И не вредничай.

— Ой, ой, ой. А ты и не узнаешь.

("злобно" цыкнула)

— Как приеду, мама все расскажет — и я… Я!!! — снова щекочу… до смеха (и кашля).

— Ладно, сдаюсь, — пробурчал, все еще улыбаясь (едва не захлебываясь лаем легких). — Буду послушным, только… ты мне сувениров привези.

— Обязательно, обязательно, мой маленький рыцарь.

— Я — не рыцарь! Я — солдат! Пиф-паффф!

— Партизан?

— Разведчик.

— Ну, ну, — ласково улыбнулась, потешаясь над мечтами брата. Поцелуй в лоб и прикрыла одеялом. — Спи, давай. И выздоравливай.

* * *

В сумку запихнуть пару свитеров, старые джинсы, футболки, белье.

Не забыть зубную щетку…

Все по списку.

Пунктики есть — а не всегда находиться то, что нужно, можно положить.

Черт с ним. Говорили, гос. обеспечение — так давайте, начинайте. Я вся ваша…

* * *

Шесть утра. Пешком сунемся с сумками в центр города, на автобусную остановку. Место встречи.

Со всего города нас оказалось — человека четыре. И все девушки. Нелепо, исподтишка, поглядываем друг на друга. Не общаемся.

Родители — голова глохнет от проблем, а дети — дети, смущенные, все еще пытаются мысленно удержаться за юбку матери, а не радоваться "рандеву". Пытаемся все вариться в собственном соку, не смотря в глаза будущему.

Молчит мама. Молчу я.

Не смотрим и мы друг на друга.

Тяжелый вздохи. Тяжелые мысли…

Хочется, безумно хочется на все наплевать. Убежать, ЗАКРИЧАТЬ, что ничего всего этого мне не нужно. Что остаюсь я дома. ДОМА, что и так справимся.

Справимся…. Но можем и не успеть.

Пашенька, Пашенька, ты мне очень дорог, чтобы я вот так рискнула ради своей детской трусости.

А потому… упорно натягиваю на лицо маску равнодушия, уверенности, твердости.

Ре-ше-но.

* * *

Комфортабельный автобус "Икарус". Вах, живем круто!

Запихнуть сумки в багажный отсек, обнять на прощание мать,

расцеловать друг друга в щеки…

… и подняться на борт.

Весь автобус почти уже полон. Одни девчонки??

Хм. Интересный факт.

(протискиваюсь в самый конец — предпоследнее кресло свободно;

опускаюсь рядом с маленькой, худенькой девочкой, на вид — лет четырнадцать, не больше)

Молчим.

Я жадно уткнулась взглядом в окно.

Мамочка…. Мамулька, не знаю, когда увижу тебя еще.

Уже скучаю. УЖЕ!

Люблю, и буду вечно помнить.

Прости, если сможешь.

Ты остаешься без моей поддержки — но кто знает достоверно, что лучше.

Что могла, то я сделала.

Прости, коль что не так. Коль ошиблась. Прости.

Тронулся. Автобус тронулся с места, нервно хрипя, скрипя своими "костями".

Голодно всматриваюсь в до боли знакомые улочки. Прощаюсь с городом.

Странное чувство, будто увозят меня… слишком далеко, слишком. Да так, что уже никогда… не попасть мне в эту, родную… реальность.

Цепляюсь взглядами за прошлое.

Цепляюсь — и тут же насильно отрывают меня, утаскивают.

Прощай, прощай Сумы.

Может, еще когда… свидимся.

 

Глава Третья

Странное дело, но я до сих пор не могу понять однообразие внешней архитектуры и внутреннего строения домов. Советская архитектура почему-то похожа. Из города в город. Все панельные дома построены как-то одинаково. Они одного цвета, одного пространства, с одинаковыми балконами и одинаковыми проблемами. Нездоровая фантазия у тех, кто ее проектировал. Тяжело думать. Все трехкомнатные квартиры в них построенные одинаково. Хотя однообразием это не назовешь, потому что в каждой из них разные углы наклона стен, пола, потолка и других объектов материального мира этих трехкомнатных помещений, в которых живут люди.

Быстрее всего, это стоит назвать словом "закономерность". Хотя я даже не знаю…

"Ранок", Виталий Zet Мирошниченко.

А за окном пробегает целая жизнь. Чужая жизнь. Далекая, и одновременно, какая-то мне близкая.

Я мало выезжала за пределы своего города, но, сколько не довелось побывать… там, за гранями, за "стенами" родины — всегда поражалась однотипности строений домов, зданий. Нет вычурности, нет уникальности — четко по плану, согласно ГОСТу и утвержденных проектов.

Поражалась? Нет. Даже легкого удивления не было.

Я принимала это как дань. Именно ТАК строится Советский мир — все одинаково и без привилегий.

Так я думала раньше. Раньше.

Без привилегий? Открывается ширма — и многое становиться явным.

Без привилегий… без зримых, видимых, открытых привилегий. Ведь у кого-то были огромные дома и виллы-дачи, а у кого-то — на четырех человек маленькая, однокомнатная квартирка, купленная на кровные деньги родителей и бабушек-дедушек.

Тогда какого черта эта однотипность домов? К чему? Зачем? Чтобы уровнять мурашек? Чтобы "солдатики" не ссорились, рабы не плакали?

Наверно.

Хотя, помню себя… Когда-то, годков четыре-пять назад, мы с мамой и Павликом возвращались с моря. Ох, как я тогда заболела. Просто жуть. Таблетки не помогали. Жар, убаюкивая своей приторной нежностью, теплотой и заботой, укутывал меня в пелену дурмана, бреда. Я с жадностью всматривалась за окно нашего автобуса — и видела, видела… там дома… ЧУЖИХ городов. Как теперь помню… Въехали мы в Полтаву. Господи, я была готова клясться — что мы едем уже по улице Черепина моего родного города Сумы.

Точно такой же заворот-поворот, такие же дома, остановки…

Разум играл со мной в злую шутку — я отчаянно верила, что оставались считанные минуты — и автобус остановиться. Еще чуток — я вывалюсь наружу, еще шаги (метров сто) — и я буду ДОМА! Мне станет легче. Я буду ЖИТЬ!

НО нет…. пролетели мы стрелой… мимо милых построек, мимо…

И еще не один час… мучений и каторги мне сулило это прозрение.

Вот, вот что нынче значит для меня эта "одинаковость" — миражное эхо родины. Родных домов.

Где бы не был — ты ДОМА.

Обман, сладкий обман: еще несколько минут — и окажешься в тепле, заботе и беспечности родной обители.

Вот и теперь… я жадно выискиваю за окном эти "видения" родимого. Успокаиваюсь… и тону в приторной лжи.

Дома, я скоро буду дома. Еще три остановки проехать — и пора выходить…

И мне — не интересно, где "депо" этого автобуса. Куда он меня может завезти. Не интересно, что несет эта поездка.

Я хочу — домой.

Но жилые высотки упорно сменяются на частные домики… а те — на лесопосадку.

Мой автобус не хочет останавливаться — и мы мчим, мчим… в никуда.

Мне не выйти. Не вернуться.

Я сама… себя… продала.

* * *

Прошло уже пять часов, как мы в дороге.

Киев.

Красивый, могущественный город. Как я тебя люблю!

Была здесь всего лишь пять раз — а чувство — будто вечность. Будто прожила здесь не один десяток своей… былой, забытой жизни. Будто здесь не одни проблемы встречала в лицо, не одну "войну" прошла. Мирскую, будничную…

Каждый раз рвусь сюда…, словно на вторую родину.

Что-то притягательное, доверительное в тебе есть, мой Киев.

В чем загадка?

Угрюмый Харьков, шальной Днепропетровск, утонченная Ялта… Прекрасно все, красиво, сильно… но

как-то не так. Не то.

Вот и сейчас… вычурный, старинный, своенравный, незаурядный красавец… смотришь на меня своими большими глазищами. Смотришь и что-то хочешь сказать.

Хочешь — но боишься.

Что-то случилось? Или почему ты себя так ведешь?

… отрешенные родимые места. Обманно-родные улочки.

Холодные, отчужденные взгляды окон домов.

Словно прощаясь, слово чувствуют свою вину…. Вину, что не могут удержать, остановить, укрыть, спрятать, ЗАБРАТЬ.

Пристыжено опустил голову? Дуешься, мой Киев?… Сам на себя дуешься? Холодным ветром врываешься в приоткрытое окно? Жалишь, воешь, рычишь? Чувствуя себя… виноватым?

Что же. Не кричи, не рвись. Не мучайся. Может, еще когда свидимся.

Не прощаюсь.

И не… обижаюсь.

Ты здесь… не в силах что-то изменить.

* * *

Еще немного попыток вырваться из клещей мегаполиса — и вынырнули из бушующего моря… в тихую реку скоростного фривея.

По прямой… в неизвестную даль.

Прошло еще около двух часов, прежде чем наш автобус остановился.

На самой окраине небольшого города, у маленького кафе.

— Дорогие девочки, — неспешно встала из кресла (подле водителя) женщина и немного прошлась по салону, дабы ее могли все хорошо слышать. — Меня, если кто забыл или не слышал, зовут Маргарита Альбертовна. Я заведую этой поездкой, а значит — ответственная за каждого из вас. Сейчас мы остановимся здесь на час. Это немного, но вполне хватит вам, если будете выполнять все правильно. Выходим аккуратно, не толкаемся, ведем себя сдержано. В колонну по два человека — шагаете в туалет, там справляетесь со всеми нуждами, моете руки — и идете в зал. В это время уже будут ожидать на столах ваши порции. Быстрый обед — и снова, все так же сложено, не толкаясь и не учиняя беспорядков, садимся в автобус. Никто никуда не заходит, не убегает. Ждать и искать — никого не будем.

Все мы здесь уже взрослые. Понимаем и принимаем ту ответственность, которая легла нелегким грузом на наши хрупкие плечики. Верно?

Наказания как такового не будет за непослушание. Но это — пока. По приезду… каждый получит заслуженный пряник. Так что будьте… благоразумны.

Покидать автобус первыми будут те, кто сидит на задних местах. Ждем своей очереди до последнего — и лишь тогда начинаем продвигаться к выходу. В таком же порядке и заполняем автобус — начиная от задних к передним местам.

Напоминаю, на выходе — в колонну по два.

* * *

Чем-то это мне напомнило уроки физкультуры… или поход классом в кино.

(браво, что хоть по росту не выстроили!)

Детский сад, ей-богу!

Спешно вылезла из автобуса и стала за девушками.

Моя соседка, та маленькая, худенькая, такая хрупкая на вид, черноволосая девчушка, торопливо встала рядом со мной.

И снова молчим.

Она пристыжено отводит глаза, хотя… чувство такое, будто тут же хватается за меня… своими невидимыми щупальцами. Боится потерять из виду.

… словно ребенок — мать.

Сроднились?

Наверно.

Ничего здесь хитрого нет. Среди уймы незнакомых лиц, среди всего чужого… и такого пугающего неизвестностью, начинаешь мимо воли хвататься за любые вещи, что хоть как-то успокоят, принесут уверенность в себе, в шатающемся мире дадут возможность найти устойчивое положение.

Нас сблизило (как бы это глупо не звучало) то, что сидели мы рядом друг с другом все эти семь часов. От самого начала Неизвестного Пути… и до сего момента. Момента, когда мир снова начинает делать свои страшащие колебания, обещая либо раздавить, либо, как минимум, сделать больно.

Невольно, неумышленно мы сблизились… таким пустяком. Но этого достаточно, чтобы оказаться ближе друг к другу, чем ко всем здесь остальным…. пустить второго за свою баррикаду, смело подставить спину, воюя, ежась на других — чужих.

Еще несколько минут — и наконец-то все покинули салон. Дверь поспешно закрылась, оповещая нас о завершении построения.

* * *

Гуськом прошлись к туалету.

Всего две кабинки — невольная очередь (или предусмотренная? ведь не зря целый час на трапезничество?).

Удивительно.

Дети? Испуганные дети стояли передо мной, и за мной. Тишина…. Головы были забиты боязнью, волнением, рассуждением — ЧТО БУДЕТ ПОТОМ?

Смущенные, застенчивые, испуганные, боялись издать лишний звук.

Мамы… нет больше мамы рядом. Никого из близких нет.

Одни.

Когда-то я так мечтала стать взрослой. Самостоятельной.

(уверенна — они тоже)

Что же теперь в рот воды набрали? Что руки дрожат, коленки подкашиваются? Сердечко взволновано икает?

Почему так страшно перейти черту? ЧЕРТУ ТУДА… где в мире… на плечах — ответственность.

Мне через пару месяцев стукнет шестнадцать. Вполне сознательный возраст. Вполне самостоятельный человек.

Некоторые в эти года…. уже давно работают "на дядю". Своя зарплата. Своя жизнь.

Тогда почему я… строю из себя еще маленького ребенка?

ЗАЧЕМ?

Зачем… я вру себе? Ведь ничего уже не вернуть. Не то, что не возможно — а то, что не рискну.

Я взяла в свои руки судьбу — и начертила где нужно (где мне показалось, что нужно) вертикальные линии. Маленькие черточки — от которых жизнь… моя пойдет иначе.

ТОГДА зачем эта робость, эта печаль и страх???

Нос вверх, грудь колесом — и мы — солдаты. Пифф-паффф (Так говорит мой Павлик?) Разведчики.

Вот и поиграем,

коль страшно так сразу уверовать в правду.

Поиграем.

Резкий разворот — и громко, твердо выдаю слова в лицо моей "сестрицы":

— Меня Лера зовут. Я из Сум. А ты?

(замерла, замерла та…. опешила; глаза выпучились от удивления, а губы сжались)

Ничего. Ничего… Это — нормально. Это — правильно. Так и должно быть.

Всегда… в первый раз — СТРАШНО.

Глубокий вдох… и едва слышно, робко… все же ответила:

— Юля… из Полтавы.

Вдруг из очереди (позади нас) отделилась высокая, беловолосая, важная дамочка (на вид лет семнадцать или сколько там) и тут же подошла к нам.

— Света. Харьков, — милая улыбка и тут же протянула мне руку в знак приветствия.

 

Глава Четвертая

* * *

А на столах нас уже ожидала тарелочка с пюре и котлетой. Томатный сок и ломтик хлеба.

Нехило, я вам скажу. Нехило. По сравнению с тем, что было у меня до сих пор — просто пир.

Благо, свободный столик был — так втроем и плюхнулись за него.

Света. Юля. Лера.

Веселая компашка?

Светка оказалась довольно таким разговорчивым человеком. Нет, просто настоящим РАДИО (кто знает, как выключить???)

Тарахтит без перерыва. И язык не устает? Не девка, а огонь.

Как оказалось, всем нам по шестнадцать (есть или будет в этом году) — ровесницы. Просто жизнь по-разному трепала и вычерчивала из глыбы скульптуру — вот и кажется, что разница такая…. года в разброс.

Бог мой, как можно одновременно умолачивать обед (словно кто в три шеи гонит) и тут же успевать "вещать" без умолка?

Причем говорила обо всем сразу — о себе, о своем городе, о своей школе, о музыке и фильмах. Даже политику затронула.

Хорошо, что в полголоса наш "диктор" бормотал — ибо уж точно нас поперли отсюда за такой шум. А по приезду — выписали "пряник".

— Так вот я матери и говорю: хватит. Я тебе не кукла и не елка- нечего из меня вить веревки, одевать-переодевать, красить-наряжать. Хватит расписывать жизнь, от самого моего рождения до кончины — причем и не важно, сколько там Смерть захочет мне отписать плясать на земле — Мать давно уже решила, что раньше восьмидесяти я не умру. Не имею права. Представляете? Я в шоке. А. Так вот, наслушавшись рассказов своего знакомого Кольки, прихожу домой и тупо так заявляю — я уезжаю учиться в спецшколу, на профиль спортивной подготовки. И плевать на все остальное. Далее добиваю окончательно: рассказываю, что весь этот год вечерами я сидела не у Любки, а ходила в тир — стрелять училась. Да и пару месяцев назад на дзюдо записалась. В общем — полный атас. Матери чуть скорую не вызывали. Как это, мол такая девушка, имеющая все задатки и уже даже признание в сфере модельного бизнеса, начинает вот такое крепить и вытворять. В общем, пришлось окончательно рассориться — но вышло по-моему. Уговорила отца (он с нами не живет, в разводе — а потому здесь было без проблем, ему лишь бы матери наперекор). Он же и подписал контракт. В общем. Вот я и здесь.

Так. С Леркой все ясно. А ты, Юль? Чего сюда попала?

(замялась, подбирая слова)

Бог мой, неужели минута тишины!! Ааа!!! Ибо уже голова болит.

— А что я? Неплохо разбираюсь в технике. Ходила на кружок.

— Шаришь в микросхемах?

— А?

— Ну, что именно в технике?

— А… ну да, паяю, собираю. А вообще — последнее время с компьютерами вожусь.

— Хакер? — шутливо подколола я.

(смущенно скривилась)

— Ну, не то чтобы…

— Так, а чего родители тебя сюда отдали? Такому бы гению — в нормальный Технический ВУЗ.

(на мгновение помрачнела, замерла; тяжелый вдох)

— Да кому я в детдоме нужна? Отдали — куда отдали. И на том спасибо.

— Как? — едва слышно пикнула Света… и замерла.

Пристыжено опустила и я глаза.

— Так, а родителей… вообще нет? — нет, я с этой красавицы не устану поражаться. Чего она лезет? Не видит что ли…

— Отец бросил еще до рождения. Мать — прав лишили. Пьет,

наркоманка…

(пристыжено закусила нижнюю губу; глаза заблестели… от боли и слез)

— Ну, и черт с ними! — неожиданно рявкнула Светка и гневно стукнула кулаком по столу. — Ну их, этих родаков! Мы будем выше их тупых сознаний. Правильно? — и мило улыбнулась Юле.

(та нервно скривилась, изображая улыбку в ответ)

— Наверно…

— Мы им еще покажем, кто такие… и чего стоим.

Мы еще будем счастливы, — (уже тихо добавила… казалось, обращаюсь уже сама к себе).

* * *

Время… пробежало слишком быстро. Словно не час отписан, а не более десяти минут.

Нехотя вылезли из-за стола (сытно наевшись) и побрели к автобусу.

Ох, как Светочку нашу обозлил тот факт, что сидит от нас далеко (на первых сидениях). А начинать шумиху по пересадке — не решилась (уж сильно эта Альбертовна угрюмая и злая).

Но, как по мне, это и хорошо. Всю дорогу никто в автобусе не рискнул нарушить уклад гробовой тишины, молчали — от греха подальше. А вот если бы Светка оказалась рядом с нами, сомневаюсь, что выдержала бы такие мучения (ведь ее молчание с другими — еще не показатель; это мы ей приглянулись, а потому и ведет себя так дружно, на остальных же — пренебрежительные взгляды, важно задран нос и гордо выпрямленная спинка, полный игнор).

* * *

И снова яркой стрелой… по серой реке автобана.

Житомир, Ровно, Львов… и целая плеяда небольших (сравнительно) городков…

В сторону Карпат. Куда же именно… я до сих пор не знаю.

Что же… Глубокий вдох — и ждем, ждем…

 

Глава Пятая

* * *

За окном уже давно стемнело…

Редкая лесополоса, уж и не помню когда, успела смениться на густой, хмурый, непроглядный лес. Высокими, угрюмыми, гордыми стражами вдоль серой трассы… вековые деревья (не знаю, не знаю какие именно — не разобрать…. хотя в медовом свете фар можно уловить несмелые, размытые силуэты придорожных красавиц — маленькие, молодые елочки и сосенки)…

Тяжелые вдохи, усталые взгляды.

Уже и сон не берет.

Волнение, волнение… минуты ожидания. Минуты… или еще часы?

Кто знает. Молчат. Молчат — ничего не говорят.

Остается лишь гадать — и придумывать.

* * *

На часах уже около полуночи…

Автобус стал заметно сбрасывать скорость… Вот поворот, на проселочную, грунтовую дорогу (казалось, насильно протискиваясь между деревьями в лес).

Дрожь начинает пробирать тело, кусая нервозным морозом.

Глубоко дышать, и (ох, как бы заставить себя!!!) поменьше, пореже поглядывать на часы — ведь от этого только резиновей становиться время (будто кто прищелкнул его за хвост в дверях — а за руки пытается дотянуть до нас).

Ну, же. Ну, же. Муравейчик. Давай, останавливайся. Хватит уж нас изводить. Мучить.

Остановка? ОСТАНОВКА???

Зашумели, зашипели, заволновались вокруг девчонки — но нет.

Скрипнули огромные ворота (где-то там, где-то впереди нашей кареты) — и снова поехали.

Что это? Что это за звук? Лай собак?

И вновь набирает скорость… И вновь мчим вперед, разрезая светом Темень…

* * *

Прошло еще около получаса, прежде чем выехали на открытую местность.

Как голодные звери… припали к прутьям своей клетки — всматривались все, без исключения, за окно, жадно, алчно, голодно изучали то, куда нас привезли.

Пока автобус неспешно проделывал полукруг, подъезжая ближе к корпусам, удалось многое разглядеть:

настоящий город открылся перед нами; угрюмого красного цвета, эдакая крепость, замок из сказки. Целый ансамбль вычурных, в готическом стиле строений. Разной величины: здесь и высокие многоэтажки, и маленькие, пузатые квадратные "саркофаги".

Аккуратные, изящные аллейки, ухоженные клумбы… Целая вереница живых светлячков — взволновано мерцающих белых фонарей — сказка, идеальной работы картинка. Как? Как такое может существовать… в бренном, угловатом мире? Как?

* * *

Последний вздох, последний рык — и автобус остановился.

Альбертовна неспешно встала со своего места и, как прежде уже было, прошлась немного по салону, дабы все могли ее услышать.

— Вот мы и приехали. Огромное спасибо за понимание, терпение, безупречное поведение. Отличную поездку. Спасибо вам. На этом наши пути расходятся.

Сейчас все выходим: аккуратно, без нервов. Опять-таки, начиная с задних рядов. На улице, возле автобуса — в колонну по два.

(глубокий вдох)

И на этом все…

Удачи.

Держитесь. И пусть у вас все получится.

* * *

От волнения Юлька даже меня за руку схватила — ох, да я бы сама рада сейчас кому за пазуху спрятаться. Дыши, дыши, Лерка… все будет хорошо!

Действительно, волнение просто уже выхлестывается изнутри. Голова, одурманенная поездкой… едва не раскалывается на части. А рассудок, сознание, как загнанный зверь — мечется по клетке, жадно всматривается за черту — выискивая врагов, союзников — и жертву…

Вряд построились, как солдатики на плацу. Выровнялись, вытянулись.

— Здравствуйте. Я ваш Куратор — Валентина Петровна, — мило улыбнулась женщина (одетая в строгий черный костюм — а на лице… явный ангел; полная несовместимость) — Все вопросы… От зубной пасты и до сдачи экзаменов решаю я. За мамку, за папку, за няньку и подружку буду вам. Но обещаю сразу, вместе с любовью… в моем сердце имеется и яд. Будьте благоразумны — и мы никогда не поссоримся.

Сейчас… строем идем в Центральный корпус. Там вы получите свои личные дела. Быстро оформим вещи, привезенные вами, и проверим, может, что еще не так в документах. Решим проблемы на месте.

Далее — в Корпус снабжения материальных вещей, КСМВ, или проще — Склад, — получите форму и все необходимые для быта и учебы предметы. Там же и сдадите все свое добро.

(заволновались, задергались все; это как? "сдадите все, свое"… не поняла???)

В общем, что я тут распинаюсь. Всё поймете на месте. В процессе.

На всё про всё — у нас полтора часа. Так что в темпе, девчоночки. В темпе. И без разговоров в строю. Нам еще нужно попасть на поздний ужин. А дальше в люлю, ибо утро в Военной Академии Белого Фронта начинается в шесть. Без исключений и особых случаев.

Э-э-э… какой еще Академии? в-военной…???

* * *

Бог мой! Всё! Отобрали всё! Одежду, книги, журналы… даже зубную щетку.

Быстрый душ — и новую форму натянуть.

Сок с яблоком — вместо ужина, и быстрым шагом в Казарму.

Я уже тихо вою от шока…

* * *

Чего-чего, а военным укладом, армией здесь и не пахнет. Вместо формы хаки — черные брючные костюмы, вместо флага Украины на эмблеме — белый ирис (символ мужества, доблести, достоинства, кажется).

И даже казармы — напоминали величественный замок, чем стандартные корпуса курсантов.

… разделенный огромным пролетом… от первого этажа до самого купола-крыши (так, что бы все коридоры элементарно просматривать: достаточно стоять в самом низу, на первом этаже, задрать голову вверх, к небу — и все как на ладони), на два мира, две отдельных планеты — как объяснила В.П. - слева — мужская половина, справа — женская. Пресекать черту ни в коем случае нельзя, НИКОГДА! иначе будет строгое наказание (а вот какое — нам еще предстоит узнать, изучив — вызубрив Устав ВАБФ).

Хе-хе, так или иначе, одна хорошая новость за вечер — женский монастырь в наших сознаниях вмиг растаял, оставив по себе… сладостную интригу… приключений. Солдатики? Ммм… (даже Юлька заулыбалась)

Е-ху!

А Светка? Стоит ли вообще что-то говорить на этот счет? Разве что… более счастливого человека… за всю свою жизнь… я никогда не видела.

Ну-ну.

 

Глава Шестая

* * *

Первая ночь… в своем новом "доме". Казалось, волнение не даст и на секунду сомкнуть глаза. НО… едва голова соприкоснулась с подушкой, едва тело почувствовало мягкость хлопка… простыней и одеяла… Как тут же усталость злобным извергом зашипела в голове, пряча все мысли в чулан. Старая брюзга решила всё сама… за нас.

Сон… и только. Милый сон.

* * *

Бог мой! Что это за дикая сирена?

Аааа! Кто-то хочет взрыва моего мозга!

Еще, еще тяжелые, тягучие минуты — и стихло.

После такого жуткого стресса явно больше не уснешь.

— Вставайте, — вдруг громко, звонко, бодрым голосом вскрикнула В.П. и тут же застучала своим кулачком по облицовке двери (для усиления эффекта). -

Через пять минут на построение.

Жду в коридоре.

Замученные, заспанные, лохматые… Глаза вылазят на лоб… от дикого желания спать (стресс попустил — и снова тянет в люлю).

— Ох, какой ужас. Заправьте майки в штаны, хотя бы. Ну, и неряхи. Вы же — девушки. Красавицы. Будущая элита. Ну. Черт… последний раз чтобы я вас такими видела. Быстро исправляться!

Зашарудели, задергались (едва живые)…

Тут едва на ногах стоишь…

… на кой… нам опрятный вид, когда в голове страшный хаооос?

— Вот теперь уже лучше. И так. К делу. Судя по вчерашнему дню, по характеристикам из ваших прежних мест обучения, в вашем взводе самой активной представительницей является… Светлана Киряева.

— Я? — нервно скривилась моя Светка.

— Выбирай себе помощника, замстаросту — и после обеда пройдете ко мне — я объясню ваши обязанности в подробностях. Но учтите — эти должности нужно заслуживать. Если не будете справляться — всегда успеем заменить на более достойных. Ясно?

— Ага.

(нервно скривилась В.П.)

— И давайте уже правильно разговаривать. Вы в военном училище, а не во дворе, или у логопеда на приеме. "Так точно", "есть". Ясно?

— Так точно, — ехидно ухмыльнулась Светка в ответ. Вмиг выровнялась, вытянулась, как истинный солдат, и, с умным видом (едва пряча смех), отдала честь.

— А вот шутить не стоит. Не всегда у собеседника есть на то настроение.

(проглотила злобу)

Ладно. Кого в помощники берешь?

— Валерию Клинко, — и ядовитый, коварный, косой взгляд тут же обрушился на меня.

Н-н-нууууу, Светунчик, ты у меня ответишь за такую подставу!!!!

— Вот и хорошо, — радостно улыбнулась куратор. — И так, взвод. Запоминайте, если есть какие вопросы и проблемы, а меня рядом нет, — обращайтесь к Киряевой или Клинко.

И, кстати, Света. Каждое утро построение проводишь самостоятельно. В шесть двадцать уже должны быть на улице. Трусцой — на наш стадион. Участок МСТ-123: малый стадион для тренировок, 1 курс, 23 группа. Ясно? Ровно в шесть тридцать там вас будет ожидать Юрий Дмитриевич Филатов — ваш тренер, спортивный инструктор и военный наставник.

За каждое опоздание хоть на минуту взвод получает минус десять очков.

(короткая пауза, блуждающий взгляд по отрешенным лицам)

Тааак… Кто вчера перед сном читал Устав?

(тишина)

— Я так и думала.

Ладно. На первый раз незнание прощаю, учитывая, что вы только приехали.

Очки достижений — местная денежная валюта. Но если вы подумали, что сможете булочки в "чепке" покупать за них — сразу разочарую. У нас не армия — таких заведений и близко нет. А вот куда пойдут эти ОД вам Юрий Дмитриевич и расскажет. То, как их заработать, и как можно растратить. Ясно?

Скажу лишь одно, если же за первые полгода вы своими проступками бюджет своей группы всегда будете удерживать на нуле или минусе — то это не страшно. В основном, так и бывает… с новичками.

— Низкого вы о нас мнения, — не выдержала Светка и ядовито прыснула слова.

— Или ты, курсант, высокого… — загадочно ухмыльнулась В.П. — Между прочим, у вас осталось пять минут, чтобы спуститься на улицу, и построиться. Помните, любой беспорядок, учиненный вами, — минус двадцать пять ОД.

— А у нас сейчас ноль этих очков или есть хоть какой входной бонус? — вдруг выдала Киряева, нервно, злобно скривившись (клянусь, она едва сдерживалась от ругательств! в сторону этого чертового уклада, и нашего куратора заодно).

— Конечно же, ноль, — ехидно улыбнулась В.П. — Но все в ваших руках…. дорогие мои. Все в ваших…