Глава Седьмая

* * *

(Света)

Только потеряв, мы начнем ценить.

Только опоздав, учимся спешить.

"Время", Tracktor Bowling

Чертовые идиоты! У кого это такая больная фантазия??? АУ! Покажите мне этого помороженного — пристрелю, не глядя!!!

ОД… все в ваших руках!!! Вах! Вах! Просто плавлюсь от счастья.

А теперь это еще и назначение старостой. Далось оно мне, как Тузику ошейник.

И почему староста? Нет бы… какого сержантика мне присвоили. Нет, я не прошу Капитана и Генерала, просто…

Ах, к черту! Валите все нахрен. Я ехала спортом заниматься…. а не… "ВЫ ЖЕ БУДУЩАЯ ЭЛИТА!"

Мать вашу за ногу, я тебе покажу Элита! Элита по утрам спит, а не переться хрен знает куда. Едва ноги волочу, глаза болят, словно кто песка туда засыпал. А она — опоздаете…. минус десять очков. Да хоть все сто! Мне ПО БАРАБАНУ!!!

Чертов МСТ-123. Мы уже минут тридцать шныряем, идем по подсказкам местных сторожей и инструкторов, или кто они тут. В общем, неважно.

— Дальше! Намного дальше!!! — ехидно заулыбалась молодая курица (видимо, тренер другого взвода, и махнула рукой в сторону леса).

"ДАааЛЬШЕ".

Корова. Поулыбайся мне. Повезло, что я еще сплю на ходу, иначе бы тебе позубоскалила.

…

— Лерка, кабздец нам. Я уже не знаю… куда идти. Мы так скоро выйдем к границе, или что тут рядом?

— 123 взвод??? — вдруг раздался где-то позади нас крик… мужской голос. Резкий разворот…

О, Бог мой…

(невольно расплылась улыбка на моем лице)

Ради такой картинки… я готова хоть каждое утро вставать в эти проклятые шесть утра.

Высокий, статный, важный… Тонкие, сдержанные губы, хмурые, но красивые брови… а глаза… глаза! Девки, держите меня! Я падаю!!!

Спешно подбежал к нам.

— 123-й?

— Да, — (кто-то ответил из толпы)

А я, а я как дура…. стою пялюсь на него и не могу и слова выдавить.

— Я вас, что… по всей Академии должен искать? КТО СТАРОСТА???

— Света.

— Света…

— Киряева…

(спешно разошлись, давая дорогу, пропуская ко мне)

Эй, дамочка. Соберитесь.

Гордо выпрямиться, спинку ровно… Взгляд… свысока…

— За опоздание вам минус ОД. Да и выговор, что ползаете, где попало. Неужели так сложно найти свой стадион?

— На этих полях… попробуй найти вашу маленькую табличку… Если бы кто ранее показал.

— Может, персональную экскурсию я должен был провести?

— А, может, и да.

Нервно скривился и немного закачал головой.

— Марш вперед. БЫСТРО!!! — гневно рявкнул и невольно ткнул рукой, указывая путь. — БЕГОМ Я СКАЗАЛ, что ВЫ СТОИТЕ- СПИТЕ!!!

… Светлана, это тебя тоже касается.

— А мы уже на "ты" перешли?

(замер на мгновение… застыл от удивления

— ВЫКУСИ!)

— А я и не должен спрашивать разрешения. Ясно? МАРШ!!! — гневно зарычал в лицо.

Ублюдок.

Злобно фыркнула. Силы в кулак — и со всей дури помчала вперед.

Ну, ты у меня еще ответишь за такое поведение. Кобель.

* * *

— Да постройтесь уже наконец-то! — и снова рычит, словно взбешенный тигр.

Его, что, не кормили с утра?

— Отсутствующие есть?

… (тишина)

— СВЕТЛАНА, АУ! НЕ СПИМ! Есть кто отсутствующий?

— А мне по чем знать?

— Ты что, из погреба вылезла только? Вам что, Валентина Петровна еще не рассказала об обязанностях.

— Ещ-ще… НЕТ.

(тяжелый вдох)

Неспешно открыл свою папку с бумагами… и давай… сверять по списку…

* * *

— И так, сейчас три кружка… для разминки. Дальше строитесь здесь — и я проведу инструктаж по нашим занятиям.

— ТРИ КРУж-ж-Жка??? — не выдержало мое сознание такого ужаса.

— Мало??

— Прикалываешься? — (и снова взрыв эмоций). — Мы пока сюда добрались, уже ног не чувствуем. А эти три кружка — тут километр — один круг. Не меньше.

— 750 м, вообще-то. И не ты, — подошел вплотную, глаза в глаза, — А Юрий Дмитриевич.

И еще, за пререкания — ЧЕТЫРЕ круга.

Еще вопросы?

— Ну, и беги их сам, — обижено (но все еще резво) выплюнула слова в лицо.

(этому кексу не больше двадцати пяти лет, а ведет себя — словно старший меня на век, мудрец недоделанный)

— Хорошо. Лично для вашей старосты — пять кругов. На-пра-во! Бе-гом- МАРШ!

(помчали, помчали овцы; а я стою, стою — с вызовом всматриваюсь ему в глаза;

нервно дышу)

— А я не побегу.

— Как хочешь. За беспорядки, учиненные взводом, — минус двадцать пять очков, плюс опоздание — и того…

— Да мне по херу, понял? Хоть все сто сразу минусуй.

— А я могу.

— Не сомневаюсь. Ты же такой умный… и крутой.

— Ты хочешь лишиться звания старосты?

— А я за него не держусь, — (нервно хмыкнула).

— Зря.

(раздраженно закатила глаза под лоб и отвернулась)

… промолчал и он. Опустил взгляд в землю.

— Что ты от меня хочешь? — вдруг отозвался, неожиданно так. Голос сменился из приказного… на "человеческий".

— Что? Чтобы со мной не обращались, как со скотиной.

— А я и не обращаюсь.

— Неужто?

(нервно сглотнул)

Вдруг… шаг в сторону. И снова, нагло, пренебрежительно… изрек.

— Если тебе все равно, я буду наказывать всю группу. А тебе лишь замечания раздавать. Насобираешь с десяток — и отправят в Низы. Там и узнаешь, как это…. когда обращаются как… со скотиной. Ясно?

— Да пошел ты, — (гневно рявкнула)

Резкий разворот… и тут же сорвалась на бег (как раз подоспели мои… влилась в струю, смешиваясь с остальными)

Ну, и урод, этот… Юрий Дмитрич.

Ублюдок.

 

Глава Восьмая

Я едва смогла добежать третий круг. Лишь только из-за злости на этого павлина и своей, задетой, гордости, не хотела показывать слабость… Иначе хрен бы меня заставили так мучится!

Идиот. И кто, вообще, допустил его тренировать? Я вас спрашиваю, КТО?

Какой же ненормальный дает такие колоссальные нагрузки… с самого начала? Как булыжником в голову.

Тошнота давит горло, а бедная селезенка обещает вспыхнуть адским пламенем.

Выстроились в шеренгу? Да мы скрючились вдвое, нелепо изображая… строй.

— Ох, какие вы все здесь дохляки. Но ничего, скоро мы вас подтянем, — радушно улыбнулся Юрасик (чтоб ты язык прикусил, крендель пересоленный!!!).

— Ладно. Походите, отдышитесь. А потом и приступим к инструктажу.

Ублюдок — спаАасибо за благодать.

Озлобленная, расстроенная, плюхнулась на газон и развалилась солнышком.

ОТДЫШАТЬСЯ!!!

— Я сказал походить, а не полежать.

— Вот и ходи…ТЕ. А мне — и так хорошо.

— Светлана!

— Что? — (привстала, расселась, упираясь на руки). Гневный взгляд в глаза.

— Может, хватит уже бунтовать?

— А я не бунтую. Я пытаюсь адекватно реагировать на ВАШУ чушь.

(нервно скривился, отвернулся)

— Ладно, СТРОЙТЕСЬ!

* * *

— И так. Первый месяц будет для вас состоять лишь из одних тренировок. Каждый день. Встречаемся в шесть тридцать здесь.

— Это мы что… в пять утра должны вставать, чтобы сюда вовремя попадать?

— Если старые клячи — можете и в четыре. А так, вполне хватает нормальным людям двадцать минут на то, что бы трусцой добежать. Неплохая разминка.

(и игриво вздернул бровью)

— Перед тремя кружками??? — (не унимаюсь я).

— Перед пятью, — (ядовита ухмылка), — Три (ну, а у вас — четыре) — это было только по случаю почина.

— Очень благородно.

— Стараюсь, — (лживо улыбнулся), — Так вот, — снова продолжил свою умную речь Юрасик-Карасик. — И еще в нашем расписании есть вечерняя пробежка — в девять вечера. Опять-таки, здесь жду. И без опозданий.

— А что за ОД? — неожиданно отозвалась Лерка.

(молодчина, давай задавим его вопросами — пусть попухнет, крокодил зубастый!)

— Сейчас все расскажу. Терпение. —

(глубокий вдох), -

Так вот. А через месяц — начнется самое главное. Главное и интересное. Каждое воскресенье — мы будем выезжать на ПТБ — поля тренировочных боев. Один — месяц — одна команда соперников. Всего четыре боя. Из них первых три раза — пробные, выигрыш лишь в сто Очков Достижений (или же минус пятьдесят — если проиграли).

За Турнир же приз — плюс пятьсот или минус двести пятьдесят.

Кто что заслужит.

За ОД производиться починка или замена уже имеющегося у взвода оборудования, формы и так далее по списку (потом ознакомлю вас). А также покупка новой оснастки.

— То есть те, кто первый Турнир выиграл и быстренько оснастился — вечно будут в привилегиях, а кто проиграл — чеши затылок, дурачок?

— Оборудование не такое дешевое, что бы с одного раза уйти слишком вперед. Да и Турнир проводиться в равных условиях — без привилегий и прикупленных "фичей". А вот промежуточные бои — тут да. Кто в плюсах бюджетом — тот и на коне. Потому почаще, Светлана, бунтуй. А вы, взвод, опаздывайте на занятия.

— Тупая математика.

(промолчал, проигнорировал мое грубость, лишь раздраженно закатил глаза под лоб).

— Вопросы?

— А смысл нам выигрывать эти состязания?

(рассмеялся; вдруг его глаза… утеряли холодность, разгораясь счастливым задором)

— Если любите быть отбросами — то можно сливать бои. В принципе, позором Академии быть — это сила… Первое место, как никак, среди… Лузеров и Калек.

— Альтруистический азарт ценою надрыва здоровья.

— Ничего, Светочка. Не переживай. Местные медики быстро будут возвращать тебя в норму.

— А я не переживаю, — нервно скривилась и с презрением отвернулась.

— Еще вопросы?

— Так, а как сами бои будут проходить? Рукопашный… или как? — отозвался кто-то из толпы.

— Знакома вам игра Пейнтбол?

(заугукали, задакали, как баранье)

— Вот по этому принципу, вот только вместо краски цель будет поражаться радиоволнами. Датчики, встроенные в костюмы, будут реагировать на "выстрелы". В общем, пока не забивайте себе голову этим. Перед первым состязанием все расскажу в подробностях.

А сейчас, давайте, пройдемся к турникам. Немного поразминаемся — и побежите уже переодеваться. Быстрый душ — и на учебу.

 

Глава Девятая

— Светлана, и снова ваша группа опоздала.

— А что ожидали? После того ада, что вы вчера нам устроили, ноги едва слушаются. Скажите спасибо, что и так доползли.

— Киряева, ты наверно что-то путаешь? Забыла, куда попала?

— Я, вообще-то, рассчитывала на спортивную школу с адекватными преподавателями, а не какой-то… концлагерь.

(нервно цыкнул и на мгновение отвернулся)

— Отсутствующие есть?

— Нет, — грубо, дерзко ответила ему (не смотря на него).

Урод.

— Вот и хорошо… Три кружка и на турники, — (захлопнул свою папку и неспешно пошел к перекладинам).

— Юрий Дмитрич, вы, наверно, плохо слышите?

— Что? — (вмиг обернулся; замер).

— Мы — едва живы после вчерашнего. Какие три круга?

— И что ты мне предлагаешь? Может, на травке полежите… пару часиков?

— Можно и полежать.

— МАРШ! Три круга…. пока бонусов не отписал за пререкание.

(резкий разворот, гневные, быстрые шаги… прочь)

Ублюдок.

Застонали, замычали девчонки… но все же пустились… в бег.

Бег? Глупое подобие быстрой ходьбы,

разве что тело скрюченное в позе "бегущего".

Больные, больные люди…

Что бы не подводить группу, все же пришлось и мне за ними последовать. Идиотка.

Стадо баранов.

* * *

Бог мой, неужели ты решил сегодня вытянуть из меня душу?

В голове все холодеет, тяжестью наливается мозг. Виски до дикой боли сдавливает напряжение.

Гадкая, больная тошнота сдавила горло…

.. чертовы полкруга еще маячат впереди… но ноги уже не несут.

Останавливаюсь — задыхаюсь.

— Светлана, что стала?

ЗАТКНИСЬ!!!

Пару шагов в сторону — и расселась на газоне.

Дышать, дышать, глубоко дышать, жадно вбирать воздух в легкие — лишь бы попустило. А в голове все леденеет. Цепенеет. Покрывается жестким настом.

Я чувствую, чувствую, как МОЗГ ноет от боли, словно им, как спичками, кто пошуршал в коробке черепа.

Чертовое сотрясение… все никак не дает о себе забыть,

а давление? Давление, желчной подругой, подыгрывает ему басами литургию.

— Света, не сиди. Походи, если плохо.

— Отстань, — едва слышно прошептала.

(обхватила руками голову и замерла, проглатывая мучения)

Неспешно подошел ближе. Короткий вдох — и присел на корточки рядом.

— И чего ради надрываться было? Чего галопом мчала?

— Тебя забыла спросить.

(нервно скривился, но промолчал)

Вдруг обернулся к остальным:

— Походите, отдышитесь. Юля! Да не стой ты! ХОДИТЕ!

(и снова ко мне)

— Света, -

(но едва попытался дотронуться, оттянуть мои руки от лица — как тут же волна тошноты… взяла вверх)

Нервно дернулась… дернулась в сторону… и тут же

выблевала все… — пекучо-горькая жидкость вмиг обожгла горло.

— Черт, — едва слышно прорычал (несмело обнял за плечи)

Тут же отдернулась, оттолкнула его от себя.

— Отвали! Надеюсь, теперь ты доволен своими усердиями.

(нервно сглотнул; замер на мгновение, тяжело дыша)

— Между прочим… все это — только ради вас.

— Нас?

— ДА.

…

— Запихни… эти твои старания…. знаешь, куда?

— КУДА?

(промолчала, нервно скривилась)

Вдруг нервно хмыкнул и отстранился.

— Я только одного не могу понять, как с такими силами ты собиралась профессионально заниматься спортом — элементарного не выдерживаешь.

Лучше бы и оставалась в своем мирке крашенных кукол.

— Какая же ты… сволочь, — (подняла на него глаза, презрительно скривилась)

прикипел и он взглядом.

Ехидная улыбка… короткой усмешкой вдруг полосонула меня в ответ.

— И почему же? Потому что правду сказал? Да?

(на мгновение отвела взгляд;

короткий вдох — и поднялась на ноги;

спешно выровнялся и он рядом со мной; вытянулся;

колкий взгляд в глаза — на расстоянии шепота)

— Потому что… не душа у тебя внутри, а глухая… стеклянная глыба.

Резкий разворот — и спешно удалилась прочь

(на турники, к девчонкам).

… бездушный гад.

 

Глава Десятая

Сегодня у нас маленький юбилей. Две недели, как в этом аде.

Довольно-таки весело. Каждый день прозреваешь от того, что выдумали эти каты.

Утро (как и поздний вечер) увенчивается жестокими истязаниями бегом и попытками сломать кости на турниках. Днем — изучаем нюансы техники, с которой придется столкнуться как на тренировочных боях, так и в дальнейшем — при выполнении заданий. Физика стрельбы, просчеты, расчеты, трассировки… и прочая чушь.

Даже азбуку Морзе… преподают.

Ах, да. Как это мы не задумывались раньше: если учеба уже кажется попытками вытянуть душу из живых существ, то что тогда… будет представлять из себя… РАБОТА?

Знаете, что я поняла четко, вынесла из всего того, что уже увидела и услышала здесь:

1-е. Домой мы уже НИКОГДА не вернемся.

2-е. Через три года… игра обратиться в настоящую ВОЙНУ.

и 3-е. НИКТО нас ЖАЛЕТЬ ни здесь, ни там

(за очередной чертой судьбы…) НЕ БУДЕТ.

Обречены… Или сами себя обрекли? Кто же знал, что этот… контракт — договор с Дьяволом?

Браво, заложено тело, а не душа.

Лишь тело.

Все это я понимала, но озвучить не решалась. Не ре-ша-лась.

Логика упорно твердила жуткие вещи, но разум еще сражался. Еще не верил до конца.

Не верим — зато проверим.

Низы. Наконец-то я узнала, что такое Низы — противоположность Элите. Это как сравнивать пехоту с теми, кто в танке. Как думаете, у кого больше шансов выжить?

И чтобы не попасть туда, не опуститься… — нужно строго следовать Уставу, стараться изо всех сил. Сильные станут элитой, слабые и бунтовщики — канут на дно.

Элементарная математика. Сухой логический подход.

И вновь пытаюсь не думать на этот счет.

Сейчас игра? Вот и пытаюсь всё воспринимать… как шутку. Веселье.

Пока дают смеяться — я не плачу.

Со вчерашнего дня мы ходим в тир. Каждый вечер. Строгая стабильность — а мне только… бальзам на душу.

Это вам не пневмат, а — (внимание!!!) Калашик, Эмка, АВП, СВД, Беретта, ПМ, ТТ да прочая дребедень, названий которых я все и не выговорю!!!.

Мама дорогая, я просто пищу от удовольствия!!!

Инструктаж окончен. Сегодня будет первый обстрел.

Ух, я уже счастливо виляю хвостиком.

Пуфф-пуфф… и только дым из дула.

Аррр… Ах!

* * *

— И так, двадцать третий взвод. Занимаем места. Надеваем "уши". Берем в руки пистолет. И как вчера тренировались, принимая правильную, удобную позицию, начинаем обстрел целей. Помним: главное не попасть, а — убить.

Благо, я уже была знакома с ПМ, а потому не всё так плохо. Это, конечно, не свинцовые пульки пускать из пневматической винтовки, но, думаю, справлюсь.

— И так… по три одиночных — и оценим ваш первичный результат.

О-хо-хо (осмотрелась по сторонам). Если бы вы только видели выражения лиц девчонок! Такое впечатление, что в их руках граната без чеки, а не пушка.

Так. Глубокий вдох — и замереть.

— Елена, если ты так будешь щуриться при стрельбе, то не только не попадешь в цель, а вообще потеряешь ее из виду.

— Лера, солнце, кто же так напрягается при выстреле. Ты быстрее прикладом его прибьешь… или взглядом ранишь, чем выстрелом.

— Юрий Дмитрич, — не выдержала я мерной, "умной" речи Карасика. — Вам не кажется, что вы только на нервы действуете этими замечаниями?

— Светлана, а ты выровняйся лучше. И меньше всматривайся на цель — ибо… непосредственно при выстреле потеряешь фокус.

— Неужели? — ядовито, желчно перекривила слова, ухмыльнулась и (опустив руки), тут же обернулась. Лицом к лицу.

— Да. И стреляй уже, — немного кивнул головой в сторону целей. — Ибо и до ночи не справимся. А вам еще учиться разбирать-собирать, чистить оружие.

(невольно закатила глаза под лоб)

Резкий разворот — и чуть ли не очередью:

Бах. Бах. Бах. Бах. Бах.

Пять из пяти. В яблочко.

Наглый, важный, гордый взгляд… обрушила на умника.

— Я же… три просил, а не пять… выстрела, — и ядовито улыбнулся.

ВОТ УРОД!

(нервно хмыкнула, игнорируя издевку)

— И это все, что вы можете мне сказать?

— Почему же все? В следующий раз — минус два патрона.

(аааааааа!!!! держите меня, иначе удушу ублюдка!!!)

Тяжелый вздох.

Гневный разворот… и оставшиеся патроны —

Бах. Бах. Бах.

— Минусуй дальше, — ядовито, дерзко сплюнула слова,

(так и не обернувшись к нему)

Промолчал.

Спешно вытащила (отделила) пустой магазин и тут же вальяжно протянула его инструктору.

— Нальете еще? Или как?

— Хватит с тебя. Уже пьяная, — грубо прорычал Юрка и ушел прочь.

 

Глава Одиннадцатая

Еще одна неделя добегала до своего конца.

А нервы — нервы все сильнее натягивались струной на грифе.

Скоро первый ТБ. Нам дадут специфические винтовки и пистолеты (кто что выберет) — на вид и по сути практически одинаковые с оригиналом, вот только пуля холостая (для реалистичности ведения боя), и пушка при выстреле — излучает радиоволну с точной направленностью (с учетом рассеивания пуль, кучности стрельбы и прочего; помехой может стать лишь дерево и крупные, плотные объекты, а вот листья и траву — пробивает на ура).

Так что все равно нужны глушители (для удерживания конспирации), боеприпасы в магазин (ведь без них волна не покатит) и оптические прицелы (для точности).

Ясный перец, что ни один новичок за эти две недели не сможет воспитать в себе снайпера.

А значит, в первые бои — будет решать именно опыт былой жизни, физическая подготовка, ловкость, логика с тактикой, внимательность и понимание в технике.

В моем же случае (а может, и у соперника такие найдутся) — недаром я ходила день у день в тир.

Азбука Морзе. Хех. Хитры, мерзавцы. Но — не настолько. Лишь на втором курсе те, кто пройдет отбор по окончании первого (слабак — шуруй в Низы), будут изучать язык НЕМЫХ, да и еще наборчик "умных" знаков-жестов (не те глупые маты, что вы подумали), которые неотменно пригодятся в бою.

Н-но! Не будь мы 23 м взводом!!! Коль и тут не нахитрили. Оказывается, у нашей Юльки, в детдоме, подруга была — немая. Так что — среди нас завелся… нелегальный личный преподаватель "хитрой речи".

По вечерам, перед сном, вместо учебника по "тактике" — Юлька делала из нас "профи".

Бублики, котитесь вы со столика — иначе ВАС ПОРВЕМ!!!

… БЕЗ шансов!

* * *

— Света, ты сегодня будешь стрелять? — ехидно заулыбался Юрчик и с наглым видом на лице… застыл подле меня.

— Я вот подумала, — медленно, растяжисто проговорила я.

— Слушаю, — (спешно отозвался, не выдержав паузы).

— У нас же на счету… минус сто двадцать пять очков.

— И?

(и снова кривлюсь, тяну паузу, но не выискивая слова — а накаляю интригу, чеканю внимание)

— Да и Вы ходите здесь… между нами. Умничаете. Язвите…

— Света, что тебе надо?

— Может на спор?

— Что? — изумленно скривился мой Юрочка, с ужасом перебирая предположения.

— Три выстрела по четыре захода. С отдалением цели каждый раз на пять метров. Если выиграю я — то вы больше не будете минусовать за наши опоздания.

— Так, может, я вообще… вас тогда на учебу не буду приглашать?

— Ну, хотя бы… минут десять — будет позволительно. Идет?

— А если я?

(нервно скривилась, и пожала плечиками)

— Ну, отминусуете еще двадцать пять очков… Для ровного счета.

— ОчЧчень заманчиво.

— Ну, а что вы хотите?

— Опаздывать не будете. Никогда. Слово вашей чести. И пусть даже в пять утра, и вправду, будете вставать — мне все равно.

А?

По рукам?

(тяжело сглотнула; нервно скривилась;

вот пес паршивый, чего хоть к чести полез?)

— А, может, тогда сразу душу на кон попросите?

— Да зачем же она мне, стеклянному человечку? Мне и моей глыбы… хватает.

(ох-ох, какие мы злопамятные)

— Ну что? Струсила?

— Я???

— ТЫ.

— Ха. Ни за что на свете! Наливай, — и кивнула в сторону оружейного.

Но вдруг Юрчик дернулся — и из-за пояса достал пистолет.

Мило (лживо) коротко улыбнулся, завидев мое изумление.

— А я стопку с собой таскаю. Привычка.

(ух! так и хотелось его стукнуть прикладом за язвительную ухмылку)

— Дамы вперед, — и "благородно" кивнул на позицию.

— Ох, какие мы — джентльмен. Просто таю!

* * *

Как на арене цирка. Пристальное внимание целого взвода — не просто раздражало и сбивало, а по-настоящему БЕСИЛО!!!

Так. Глубокий вдох — замереть.

И… три ПОБЕДНЫХ выстрела.

— Нет, ну эт — элементарно, — желчно пробурчал Карасик и подошел ко мне.

— Ну, ну.

Три залпа — и цель поражена.

Разорванное яблочко.

И так. Мишень двигаем дальше.

И снова вдох — и снова руки напрячь… до стальной недвижимости.

Выстрел. Выстрел. Выстрел.

ЯБЛОЧКО!

— Уже веселее, — мило (ядовито) прошептала я и отступила назад, давая дорогу старшему. Замена цели — и вперед.

И снова, падло, в точку.

Нет, Светка. Пора что-то делать. Что-то решать. Иначе просрёшь всю свою честь, как Катерина Аляску.

Так, старые приемы… как фильме… с оголенной грудью — эт не по мне.

Но предпринять что-нибудь эдакое — придется.

Благо, что в наших "ушах" (наушниках) есть микрофоны. А значит, даже при стрельбе… меня услышит.

Хм. Эх, коварная же ты, Киряева. Коварная. Говорила мама тебе не раз, что еще поплачешь за это.

Ну и что?

Бог свидетель — я стараюсь не только для себя.

И только прицелился. И только зажал курок.

Раз… Два…

— Юр, я тебя хочу.

Три.

Нервно обернулся.

Глаза округлились от шока.

Но буквально секунда — и тут же сообразил.

Нервно хмыкнул.

А затем и вовсе рассмеялся.

— Дешевый ход, Киряева.

(нервно сглотнула я:

ход? или правда?

ау, СВЕТА! ты что несёшь???)

— Зато сработал, — ядовито, коротко ухмыльнулась, не отрываясь взглядом от цели.

Два — яблоко, и один — шальной влево.

Промолчал.

…

И снова стойка дрогнула, отъезжая подальше. Новый, чистый лист мишени — и я стреляю.

Не знаю… то ли глаза скосили, то ли сильно задел его смех над моими словами (пусть и коварным трюком), то ли ВСМОГУЩАЯ справедливость,

но чертовые выстрелы пошли вбок. Первый — еще попала, а дальше…

Черт дери.

— Ну, что? Доумничалась?

— Стреляй, — нервно рявкнула, дерзко кивнув головой в сторону цели. — Увидим.

Бах. Бах. Бах.

Ничья. Один — в косую.

— Видимо, не судьба. Ни честь вашу мучить, ни перестать мне минусовать.

(коротко улыбнулся)

Ладно. Хватит спектакля.

Все по местам — и СВД упрягать! МАРШ!

(нервно скривился, отвернулся… (на ходу пряча пистолет за пояс)

неспешно пошагал в оружейный)

Дура. Кто бы поставили молодого инструктора, который не умел бы отменно стрелять? Здесь не работает принцип "по блату".

Глупо было наедятся выиграть.

Спешно стащила… "уши"… и пошагала в подсобку.

…

— Что тебе, Киряева?

— Ты же специально промазал. И идиоту ясно.

(глубокий вдох)

— Иди, иди ото стреляй.

(нервно скривился, отвернулся)

— Зачем?

— Тебе и так не так, и так. Света, определись.

— Это я — залажала. И истинно проиграла. Зачем поддался?

— Затем, — резко встал, быстрые шаги навстречу. — Что весь этот спор — ДЕРЬМО. Научись стрелять сначала — и тогда… уж посоревнуемся. Ясно?

(дерзкий разворот — и скрылся в проеме)

…

Ур… убл…

Черт, даже злиться не могу не него. ДУРА здесь… — Я!

 

Глава Двенадцатая

Иногда в мою дурную голову приходят слишком абсурдные мысли.

Все на той же волне… Коварного Замысла Черных (а в нашем случае "Белых") Властелинов поработить весь мир… я начинаю фантазировать, или ковыряться в фактах — называйте как хотите.

Вот четыре недели назад… я едва три круга выдавливала из себя. А сейчас — сейчас… это стало, действительно, разминкой.

Пять — шесть — на ура. Нет, понятно, что упорные тренировки дают о себе знать — в режиме прогресса. Н-но так быстро?

Знаете, навязчивое такое чувство, что те "витамины", что мы жуем на завтрак и ужин… не содержат привычные нам "буквы" — А,B, C и прочая белиберда. А что-то иное. Нет, не стероиды. Нет. Что-то намного хуже. Более коварнее. Что-то стабильное и кардинальное.

Навсегда… меняя нас.

Ведь, сами подумайте, за три года сделать (в большинстве случаев из хиляков от природы) что-то невероятно стоящее, да такое, что ОКУПИТ все затраты на содержание и это перевоспитание — разве реально?

Если здесь техника — передовые достижения человечества, то почему бы нас не накормить химией… да не сделать из хрупких, чахлых людишек — универсальных Солдатов? Убийц, а не жалкое подобие спортсменов с пушкой?

А?

Скажите, фильмом пересмотрела? Наверно. Наверно, так и есть.

Но подумайте сами…

Для спецназа отбирают — лучших. А зачем? Ведь судя предыдущей (косвенной) логике — это ненужно. Тренировки и так ликвидируют изъяны!

Н-но.

Факт остается фактом.

Только лучшие, здоровые "экземпляры".

Здесь же оказалось — всё это неважно. Любые задатки — а они уже вычеканят нужное.

Вот и вывод: здесь не просто пахнет нечистым, а давно уже воняет жаренным.

…

Но ничего нам не изменить.

Остается лишь рассуждать и раскручивать клубочек — ради интереса и из-за скуки.

Не глотать таблеточки, скажите?

А стоит ли? Стоит ли перечить?

Попасть в Низы… и там уж… раствориться среди нежити?

Выходя из того, что я прежде поняла — не вернуться нам уже к былой жизни. Гражданка закрыта колючей проволокой, а на дверях — "безключные" замки.

… нет смысла… лишний раз рыть себе яму в пустыне — все равно… скоро заметет.

* * *

— Светлана, что ты уже так на меня смотришь? — тяжело вздохнул Ю. Д.

— Ничего.

(и снова раздраженно кривиться)

— Киряева, что случилось?

— Говорю же — ничего.

— ЧТО У-ЖЕ НЕ ТАК? — (грубо, нервно) попытки размеренно прорычать слова.

— ДА НИ-ЧЕ-ГО!

Ясно? Просто настроения нет, — резкий разворот и пошла прочь к перекладинам.

…

Черт. И чего меня так задел его смех? Тот… в тире. Когда спорили…

Сама ж играла,

а теперь строю из себя — словно меня унизили.

Странное, глупое чувство… насмешки, отвержения.

Бред. БРЕД! Полный бред.

Нужно выбросить все это из головы.

Выбросить, а не зацикливаться.

* * *

— И так, девочки. На вас сейчас те самые костюмы, в которых и будем проводить ТБ и Турниры. Аккуратно и бережно относимся к ним, ибо там дорогие датчики встроенные. Сломаете — выбываете из состязания.

Так, — (глубокий вдох) — … а вот и винтовки с пистолетами. Помните, починка оборудования проводиться за ОД, которых у вас нет. А значит, сломаете — шансы на победу сразу сильно сокращаются.

Так, ладно. Давайте. До конца застегивайте свои костюмы. Вы не на дискотеку собираетесь в них. А потому здесь не катят расстегнутые пуговички на груди, открытое декольте майки.

— Странно видеть цвет хаки, зеленые переливы в форме. Я думала, здесь все до последнего — черным будет.

— Нет, Светочка, конспирация выше… твоих модных предпочтений, — (ядовито скривился). — Одевайте шлемы. Только снова-таки аккуратно. Подсоединяйте проводки. И помните, пока штекер в гнезде — пока и осуществляется связь с вами через гарнитуру.

Датчики на груди — тоже важный момент, в них жучок — так я и Капитан команды будем видеть вас на своих радарах.

— Ди-ина, я же просил провода подсоединить, — раздраженно пробурчал Юрец и принялся самолично исправлять изъяны.

— Так, Лера! А тебя чего вижу на экране "неактивной"?

— А я откуда знаю?

— Ты подключилась?

— Да.

— Защелки проверь, чтобы крепко все держалось, — тяжелый, раздраженный вздох. И снова прошелся вдоль нашего кривого "строя". — Света. Милая. Я ЖЕ ПРОСИЛ застегнуться, — (и став вплотную ко мне…. начал грубо дергать за лацканы, мучая пуговицы на высоком вороте).

— Я тебе нравлюсь? — едва слышно прошептала я.

— Что? — опешил. Замер. Глаза в глаза.

(а у меня пьяное отчаянье и обида так и завыли внутри — ох, и дура я)

Еще мгновения — рассуждений, и резко отпустил. Отступил.

— Одевай шлем, — тихо, грубо прошептал и тут же ушел прочь, к другой — помогать крепить те чертовы проводки.

Ублюдки.

… так и не дал ответа.

* * *

Спешно, как дура… Нет, как псих, одурманенный своей маниакальной идеей, быстро пошагала к нему, ЗА НИМ (все так же по-прежнему удерживая шлем в руках — какая нахрен тренировка, когда в голове такой кавардак)

— Юра! — отчаянно позвала.

(резко обернулся)

— Ты еще не готова?

— Юра…

— Что, Света?? — раздраженно прорычал.

— Ты не ответил.

— Ты совсем из ума выжила, да? К чему эти тупые шуточки?

— А я не шучу.

(молчит; взглядом убежал в сторону и замер, рассуждая про себя)

… болезненная тишина.

— Неужели так сложно ответить?

(тяжелый вдох — глаза в глаза)

— Нравишься. Довольна? — едва слышно прошептал, чтобы никто… кроме меня, не уловил.

(несмелая, робкая моя улыбка…)

— Довольна, — несмело закивала головой. Резкий разворот — и тут же пошагала прочь, уже натаскивая на себя шлем.

У губы… губы все сильнее и сильнее растягиваются в счастливой, искренне счастливой, улыбке.

Нравлюсь…

 

Глава Тринадцатая

* * *

— И так. Теперь все, что прежде вы сами читали, попытаюсь я вкратце рассказать, уже окончательно расставив все точки над "i".

ПТБ состоит из трех баз — БПК (база первой команды), БВК, ТОС (точка общего сбора), — и непосредственно самого поля битвы.

Каждый раз состязания проходят на разных ПТБ — а, значит, местность вам будет изначально неизвестна (а зачастую — и вовсе незнакома). Общая картина такова: приезжаем на ТОС, где совершается перекличка, сверяем с противником планы. Выпускается желтая ракета — сигнал "готовности".

Время пошло: двадцать минут, чтобы добраться на свой БПК/БВК, оснаститься оружием, привести в порядок костюмы. В общем, приготовиться к бою.

Таймер добегает до нулей — точно по времени запускают Командиры зеленые ракеты — сигнал готовности и факт начатого боя.

Команда срывается вперед. Капитан (староста- в вашем случае это Света Киряева или ее замена — Лера Клинко) остается со мной — начинаем изучать план поля. Чем быстрее справимся — тем быстрее команда обретет "глаза": помним, все, без исключения, в взводе, подчиняются указаниям, приказам Капитана. Ориентируясь по карте, следя за товарищами по своему радару, он будет полностью координировать действия группы, при этом, конечно, желательно, и сам успевает воевать, уничтожать противника.

И так, теперь непосредственно перехожу к ранениям:

Всего три вида:

Критические — КР — голова, грудь (область сердца).

Тяжелые — ТР — живот, грудь (правая половина тела).

Легкие — ЛР — руки, ноги.

Математика "жизни-смерти" проста:

1 КР

2 ТР

1 ТР + 2 ЛР

3 ЛР

… равно — убит.

Всего три жизни. Но радоваться рано.

Павший рапортует всей команде о поражении. Отключает свою активность на радаре (датчик на шлеме). Возвращается на базу. Двадцать минут отсиживается в наказание — и лишь потом вновь возвращается в строй.

Соответственно, время пока вы передвигаться между точками падения и БК — непосредственно влияет на общую продолжительность такого "отсутствия" в бою.

Помним, ваше участие в состязании — не номер для массовки, а болезненная потребность — лишь сообща можно вырвать победу.

Так же, кто продержится все пять часов, сохранив три жизни целыми и "убив" минимум одного соперника, принесет дополнительный бонус команде в десять очков. Но при всем этом помним, кемперить[2] строго запрещено — дольше, чем пятнадцать минут, на одной позиции нельзя находится — постоянно передвигайтесь. Я за этим буду строго следить, и не надейтесь на мою лояльность, пусть даже я и ваш тренер, но на ПТБ — я беспристрастен. Когда-то… это вам жизнь спасет, ибо привыкнете прятаться и отсиживаться в кустах — на том и сложите свою голову в реальном бою.

— А как же тогда нормально снайперить?

— Как, как? Передвигаясь и выискивая врага, а не натирая мозоли на пятой точке.

Ладно. Не сбивай, Света.

И так, возвращаемся к делу.

Что еще не сказал?

Ах, да. По окончанию состязания, или же когда из двух команд останется "живым" лишь один боец, выпускается синяя ракета — с этого момента у вас десять минут, чтобы добежать на свою базу, прежде чем в небо взлетит финальная… Красная. Команда должна быть в сборе.

Не успели — значит, засчитывается как ранее "убиты". А то и вообще, можно всю команду таким способом утащить в "проигрыш".

Это очень важный момент. Поначалу очень много боев так сливается — на радостях забывают про Красную сигналку. И хоть кол на голове чеши — оно расслабиться, идет, радуется, упивается (еще призрачной) победой и концом сражения — а в то время… убегают дорогие секунды… и нам засчитывают поражение.

Финальный подвох — много что решает. Потому еще до взлета Синей ракеты — желательно уже продвигаться в сторону баз. Ясно?

Ну, вот и всё…

Главное рассказал, остальное — поймете в процессе.

И да, после Красной — всем взводом направляемся на ТОС, подсчитываем результаты и Командиры выносят решение.

Бой завершен. Едем домой.

Понятно?

… есть у кого вопросы?

* * *

Первый бой.

Аааа! Мамочка!!!

Нервы на пределе. Руки дрожат, коленки трусятся… но на лице — гордый, лживо-равнодушный вид… самоуверенного убийцы.

Порвём. ПОРВЁМ!!!

Ведь как же иначе?

Первый бой. Первый.

Гадостная примета. Как его проведешь — такой и ожидает тебя сезон.

В нашем случае — это вообще первый… выход, а значит, ответственность момента гораздо выше. Эй, стоп! Чертовая суеверщина! Отставить, Света. Отставить! Иначе накрутишь себя по самые… не хочу.

Глубже дышать, трезво мыслить… и точнее целиться.

Всё будет хо-ро-шо!

* * *

Сегодня мы за Первую команду — Светлых (камуфляж из смеси серых пятен с темно-зелеными, у врага — черно-зеленый окрас… жаб).

Браво, до ПТБ не заставили пешком добираться. Автомобиль, что-то наподобие советского "УАЗика", вот только вместимость людей намного больше — наша двадцатка вписалась на ура.

Охо-хо. По грунтовке в лес, а дальше — около получаса… по серпантину в мрачную, хмурую неизвестность.

Еще немного — и наконец-то выехали на огромную поляну, в центре — небольшой деревянный дом. Неплохая "палатка" командиров, вам так не кажется?

А вот и вражеский "УАЗ" выехал к нам — ха, выкусите! Мы прибыли первыми!!!

Хм.

Может, его… того? Сразу подорвать — чтобы и не мучились?

Ох, и снова коварная Киряева ищет легких путей избавления от врага. Разве так можно???

Можно.

Хо-хо! Ох, и девочек поставили против нас… На вид — хрупкие,

но морды (пардон, лица) — злые, надутые, опухшие,

про таких моя старая подруга Машка всегда говорила: "морда кирпичом, а извилина — в ниточку"

— будто кто коров на выпас привел, мама дорогая.

— Ну что, красавицы. Запаслись носовыми платочками? Чтобы нюни с соплями повечеру утирать?

— Света, веди себя прилично, — нервно гаркнул Юрасик (как раз пролетал мимо меня — торопясь, со свей папочкой, бумагами, планами, к Командиру вражеских существ).

Шутливо скривилась, показав языка. Но промолчала — негоже портить авторитет "Начальника"… в глазах врага.

Неспешно, важно прошлась по поляне, вдоль кривого "строя" неприятеля.

… пренебрежительно, изучая соперников.

А вот отдельная кучка… их "элиты" — у-у!… пастухи на выгуле?

— Что вылупилась на меня, ЖАБА? — вдруг не выдержала я… пристального (завистливого?) взгляда одной из этих.

— А что, НЕЛЬЗЯ? Ишь, крутая нашлась, — едва слышно рассмеялась, и тут же обернулась к своим за поддержкой. И те, как полагается для стада баранов, тут же захихикали, вторя "заводиле".

Тьфу, мерзость!

— …Бычка, — вдруг выкрикнуло мне в лицо это существо…

(тут же подписав себе смертный приговор!)

Резкие шаги навстречу — и едва сдерживаюсь, чтобы не расквасить ей рожу.

— КТО БЫЧКА?!!

(нервно сглотнула та, но еще пытается выдавливать из себя уверенность;

задрала голову — всматриваясь мне в глаза).

— Не я же.

— Ну, сука!!!

(едва я дернулась ей заехать… правый прямой, как удар тут же перехватил Юрка, жадно уцепившись мне за руку — сжал до боли и тихого хруста)

— АЙ! Черт!

(откуда ты взялся??)

— Киряева!!! — зарычал, зашипел на ухо.

(и еще сильнее сжал запястье, приводя меня в чувства), -

УСПОКОЙСЯ!

… на поле будете выяснять, кто из вас круче. Ясно? -

Вдруг обернулся к этой уродине и…

(я думала, знаю, как это, когда он гневается — но не тут-то было)

его голос переменился на истинно жестокий, унизительно-пренебрежительный, дерзкий…

мой стеклянный человечек превратился в пламя?

… рявкнул:

— МАРШ ДАВАЙ!… Развелась тут… блатота,

мать вашу.

…

И все-таки мой Карасик — наш человек.

Резкий разворот и пошагали (он меня потащил за собой) к нашим.

— Спасибо, — едва слышно прошептала ему (за поддержку).

— Я тебе когда-нибудь по попе нашлепаю за твое поведение, Киряева. Вот увидишь.

— Жду не дождусь, — ехидно захихикала я.

Нервно цыкнул (покачав головой),

но промолчал.

 

Глава Четырнадцатая

— Быстрее, быстрее, сони! Двигаемся быстрее — двадцать минут не резиновые!

…

— Виолетта, что уже не так? Сколько можно учить вас… правильно все подключать?

— Спокойнее, спокойнее, Юрий Дмитрич. Все у нас получится.

— Света, не умничай, — злобно пробурчал себе под нос

(помогая этой корове подключить связь).

…

Тревожное вытье таймера.

— Черт. Всё. Время вышло.

— Дмитрич, еще не все готовы.

— А я про что говорил? — раздраженно скривился. Шаг в сторону… спешно вытащил из-за пояса ракетницу. Пристальный взгляд на часы… а затем в небо.

— ЮРА! Мы не готовы!

… выстрел

в унисон, две зеленых полосы расписали небосвод "обедневшей" радугой.

— БЕГОМ МАРШ!

Все, кроме нас двоих… сорвались в лес (глупые попытки на ходу привести себя в порядок, удержать нервы в узде).

Перевел взгляд на меня.

Тяжелый вдох.

— Киряева, я здесь не один заправляю. Да и потом, будете следующий раз умнее, а у врага — повод проколоться.

— Не оправдывайся, все равно не прощу, — раздраженно рявкнула и отвернулась.

(замер на мгновение)

— Ты права. Чего я панькаюсь? Нечего объяснять. Быстро… подошла ко мне, разбирать план.

(от неожиданного стука невольно обернулась

— растянул на столе карту)

Нехотя… не торопясь (вальяжно выписывая движения) подошла ближе.

— Запоминай, на северо-востоке, у самой границы — руины двухэтажного здания, — и ткнул пальцем куда-то вверх, — Неплохо бы отвести туда врага. Отличное место для снайпера — у вас как раз пятеро.

— Шестеро, я тоже с СВД.

(дрогнули брови)

— Лучше бы с пистолетом.

— Не учи ученого.

— Неужто? — уставился в глаза, едкая ухмылка расплылась на его лице.

— Неужто.

(тяжелый вдох)

— Ладно. Ближе к базе соперника есть ров большой…. а там — речка… Шум плюс целый открытый пролет…

…

— Света, запоминай, внимательно изучай карту, а не стоишь — кривляешься! У тебя ничего этого не будет под рукой, чтобы перепроверить — всё по памяти! А тебе вести команду в бой — да еще и обратно УСПЕТЬ!

— Мне и назад их вести? Издеваешься? Пусть по своим радарам и возвращаются.

— Ну, и какой ты, на хрен, Капитан после таких слов?

(опешила, замерла на мгновение)

— Прошу, повзрослей уже, Киряева! Будь ответственной!

— Я ответственна.

— Ты даже за себя не можешь поручиться.

— Что???

— А-то. Что это было на ТОСе? Руки чешутся? Да?

(промолчала, раздраженно скривилась, и лишь взгляд отвела в сторону)

— Черт!!! Убили, — вдруг зашипело в его рации…

Нервно хмыкнул.

— Вот и понеслась.

* * *

— Все запомнила?

— Да.

— Беги, и если что, я на связи.

— Уж больно нужен…

(обижено надула губы; резкий разворот — на ходу надеваю шлем, запихиваю штекеры в нужные разъемы, и наконец-то скрываюсь в лесу).

* * *

— Девки! Я в бою!

На северо-востоке есть развалюха — тесним туда, а там наши кемперки подчистят шпану.

И да, если кто увидит ту сучку, кричите мне и давайте свои координаты.

Хоть в коком-то виде — но ей не жить.

* * *

И почему мне раньше не пришло в голову?

Эх, тряхнем стариной, разомнем косточки — как "бебезяна" с бело-зеленым задом, поползла я на дерево за бананами — забраться на самую верхушку и замереть. Выжидать дичь.

Чертова винтовка, пока тащишься с ней по земле — не такая уже и тяжелая. А вот вверх — попробуй удержи.

Идиотка ты, Света. Вечно придумаешь что-то нелепое.

Черт.

ИДУТ!

Ааааа!!! Мама дорогая! Держите меня!

Я хренов Леон-Киллер!!!

Выбрать удобное положение… правильно обхватить, прицелиться…

ЧЕРТ! Мимо!! Ну, сцучка. От меня не уйдешь.

Е-ХУ!!!!!!!!!!!!!!!!

(ай, мать вашу, чуть не упала на радостях!)

Ранила? Ранила??

Ах-ах-аха!! Убила!! УБИЛА!!!!!!!!

Шикарно! Света, ши-кар-но!!!

* * *

А вот теперь можно нормально засесть.

— Киряева, ты долго будешь топтаться на одном месте? — вдруг зарычал в наушниках голос Юрочки.

— Я только забралась сюда.

— У тебя еще пять минут. И смена позиции.

— Мальчик мой, если я хряснусь на землю, то виноват будешь только ты.

— Света, хватит пререкаться! Иначе отстраню!

— Киряева, вроде твоя жертва.

— ГДЕ????

— Слева от меня.

— Очень смешно, а где ты… и кто ты?

— Беляева.

— А вижу… Так ты рядом. Где? Где это отродье?

— Киряева, меняй позицию!

— Дор-рогой мой, любое твое ж-желание, любая поз-за… Тол-лько… дай мне с-сейчас

(замерла; не дышать… словно от этого зависит вся моя жизнь)

БА-БАХ!!!!

Жму на курок — и новый Выстрел!

— Ай, черт!!! — вдруг завопила эта идиотка, прыгая на месте.

Я вам забыла, наверно, сказать, что помимо разочарования…

… ранение приносит еще небольшую боль — дабы мы отчетливо поняли, что произошло.

А потому уже третья пуля… летит ей в голову.

Лови, сучка!

 

Глава Пятнадцатая

Вот и повезло добраться до руин.

Когда-то в детстве, я играла вместе со своим двоюродным братом и его друзьями… в войнушку на заброшенной стройке.

Кто знал, что все настолько… пророчески,

такой хороший опыт.

Эх, зараза, Юрец. Как в воду глядел. Сейчас… бы мне пистолетик — порвала бы на куски любого. А с этим "слоном" — ну, просто, как корова на льду.

Хоть на базу возвращайся.

Попытки идти… по разваленной стене…

шаткие кирпичи так и норовят скинуть с себя… грубую гостью.

Еще немного…. немного вперед.

(строю из себя балерину: четкие, веса — грамм движения, очерченные сотней раз суждением, шаги)

Не смотреть по сторонам.

Ну и что…. что с обоих сторон пропасть, что ржавые прутья маниакально всматриваются на меня, зовя в свои объятия. Ну и что…. что ветер пытается сообща выполнить жуткий план.

Я рвусь вперед. Еще немного, еще шажок.

ЧЕРТОВЫЙ КИРПИЧ!!

Отчаянные взмахи руками в воздухе — хватая, глотая равновесие — и замерла в ужасе. Удержалась.

В этот раз удержалась…

По-моему, я реально влипла. И это уже не смешно.

Еще немного — и убьюсь.

Резкий удар

— ноющая боль в области груди.

Словно кто из клетки сердечко попытался вынуть.

(невольно зашаталась на месте, вновь теряя устойчивость — жалобно запищала)

Застрели. Меня — застрелили.

"Убита", но еще жива.

Держусь.

Черт. Даже злиться не могу нормально.

Здесь, куда меня лукавым занесло, явно не до игры. Не до шуток. И не до бурных эмоций — холодность страха и дрожь отчаяния.

Смерть нешуточно скалиться в глаза.

Робко обернулась назад.

И след противника давно простыл.

Нет того, кто стрелял. Нет, кого матом обложить.

Хм. И нет того, кого бы на помощь позвать.

ЧЕРТ.

НА БАЗУ. Теперь уж точно — на базу. НО КАК?

Унылый взгляд… несмело скользнул по "протоптанной" мною тропинке.

ЧЕРТ! ЧЕРТ! ЧЕРТ дери!!!!

Не пойду!

Не пойду по этим, едва теплящимся в своей ячейке, давно разбитого водой и ветром, цемента…. кирпичам.

Не пойду!

— Ю-ю-юр… — (заныла в микрофон)

— Что, Киряева?

— Я застряла.

* * *

— Ну, Све-е-та, и как ты умудрилась туда забраться??? — ядовито улыбаясь, издевался надо мной Юрец.

— Будешь так умничать — спрыгну.

(хмыкнул)

Несмело прошелся вперед, под самую стену.

— Так прыгай, — пристальный (колкий) взгляд… снизу вверх.

— Ты, что? Покурил? Я же убьюсь.

— Давай, прыгай. Ибо как мне, ты предлагаешь, тебя оттуда достать?

— Тут метров десять высоты.

— А чем ты думала, когда забиралась? Я вообще в шоке со всего этого. Тебе нереально повезло, что пока туда лезла — не убилась. А если ветер снова сорвется? Прыгай, давай — я поймаю.

— Юра, ну хватит уже издеваться надо мной.

(нервно скривился, закатив глаза под лоб)

Тяжелый вздох.

— Света, ПРЫГАЙ!

Резкий разворот и пошла дальше, вперед — может, там лучший спуск?

— Ты чокнутая? КУДА ТЫ ПОШЛА? СТОЙ! СВЕТА!!!

— Отвали! Я в твой идиотизм не играю.

Сорвался, сорвался — побежал за мной, по низу (проворно пробираясь через развалины).

— Ну, Светка, дай только доберусь — точно ремнем выпорю!!!

КАКОГО ЛЕШЕГО???

Моя стена резко превратилась в шаткое болото кирпичей… обрывом почти по вертикали.

— Ю-юр!

(и снова стоит внизу, нервно кривиться)

— Прыгай давай, ко мне.

— Я боюсь…

(благо, что разговор, кроме Филатова, никто не слышит…

иначе бы я потом застрелила себя за эти слова)

— Прыгай, я поймаю.

— Я же убьюсь…

— СВЕТА! Давай. Не ной.

Первой — пушку бросай.

ЧЕРТ! КИРЯЕВА!!! Да не в меня же!!

(невольно рассмеялась)

— Прости.

— А теперь свою каску…

— Может, надеть?

— Давай так.

… вот.

… а теперь — ты.

Глубокий вдох.

(мысленно перекрестилась)

— А если я тебя собой прибью? — и снова удерживаюсь на месте. Всё "за" и "против" ковыряю.

— Светочка, хватит уже тянуть резину, словно интригу на конкурсе. Давай, прыгай!

Резкий рывок — А ЧЕРТ ДЕРИ! МАТЬ ВАШУ!!!

Крепкие, властные объятия… моего спасателя (спружинил, словно батут).

Жадно притиснул к груди.

Замерла, замерла я, тяжело дыша.

А в голове — кавардак. Еще не вериться, что случилось.

Живая?

ЖИВАЯ.

Все же — живая

… и невредимая.

Несмело взгляды встретились.

Близко. Так близко… до неприличия близко. Его частое дыхание… безжалостно обожгло кожу… (врываясь в душу).

Юра…

Застыла, не дыша….

(в его тепле робея)

Смелость. А смелость глупой гадиной… уползла куда-то далеко.

Страх и трусость засели во мне, душа желания и радость.

Невольно дрогнул. Отвернулся (пряча взгляд)

… спешно опустил на землю.

— Пошли на базу, — (едва слышно прошептал — смущенный, как и я) — скалолазка ты моя, безрассудная.

Спешно поднял с земли винтовку, каску, схватил меня за руку… (меня, все еще ошарашенную и в полном дурмане шока)

… да потащил за собой, прочь.

 

Глава Шестнадцатая

Следующие несколько часов… пролетели, как несколько минут.

Азарт вновь вплеснул адреналин в кровь, сменяя шок и нервы на веселье, рвение и жажду.

Разрывали — кто кого. Много пало наших, но и не мало вздернули и мы.

Больше не строила я из себя героя невидимого фронта — ПМ в зубы, полные карманы патронов — и втихаря, мышкой полевой, прячась в кустах, пробираясь сквозь мелкие преграды, выстегивала "заблудших" овечек.

Знаю, знаю, у нас не было ни плана действий, ни тактики, ни хотя бы элементарного понимания того, что происходит вокруг, и кто где находится — действовали инстинктивно, наугад, на бум. Но черт, нам везло — раз, два… и враги пали.

Это было безумие, просто отрыв всех позиций разума — неважно. Почин на то и почин, что хоть ком, что хоть блин — все равно удачно.

Каюсь, знаю, виновата — но сейчас мне всё по барабану. Обещаю исправиться… в ближайшем будущем.

Ну, это — потом. А пока — магазин забить до отказа — и вновь выискивать "МЯСО"!!!

* * *

Синяя ракета.

— Черт, девки! НА БАЗУ!!! ФИНИШ пятками зияет!

Бегу, рву когти — со всей дури мчу, едва не задыхаюсь.

Успеть. Успеть!!!

— Мать вашу, Гетьманчук, Рудненко! Куда вы прёте??? На РАДАР смотрите!!! Идиотки!!! Красная точка — это база!!! БАЗА, а не лейба производителя.

Тупые курицы.

— Да я пытаюсь, просто запуталась!

— Давайте, я жду вас! ЖДУ!!!

* * *

На последних метрах… казалось, что земля пламенем берется.

Ноги подкашиваются, дрожат — но рву, рву, давлю вперед, будто сам Бес за мной гонится.

Успеть! Успеть!! УСПЕТЬ!!!

…

— А вот и Я!!! — счастливо заулыбалась Юрасику.

Милая, дружелюбная ухмылочка заплясала на его губах в ответ.

И вдруг игриво подмигнул.

(не сразу я даже поняла, поверила, что всё это — не показалось)

Тут же поднял руку вверх. Тот же трюк — пристальный взгляд на таймер, а затем в небо — ЗАЛП!

Первый бой… ОКОНЧЕН.

К о н е ц!!!

Красная… кровью изрезала двумя полосами небо.

…

— Стройтесь — и на ТОС. За результатом.

…

Черт, я давно уже не грызла свои ногти от нервов. Давно? С детства. Еще никогда так не шкалил мой спидометр безумия. Мозг закипал, покрываясь пеной буйства.

Бурчу, кричу, рычу…. злобно чертыхаюсь… и тупо матерюсь.

Наматываю круги от бешенства.

Сейчас вернется Юрка… и скажет вердикт. Мой вердикт.

Если мы взяли приз — то все у меня в этой чертовой жизни получится.

А нет — на нет и суда нет.

Ну же. Ну же — рубайте. Аааааааа!! Господи, помоги нам!!!

Ну, хоть маленькая поблажка? Манюсенькая. Подарок такой. Крохотный. Мне много не надо…

Хе-хе.

Эх, зараза.

Ааааааа! Так и хочется кому-то въехать…

Может, ту корову поискать? И коль что — запечатлить ее победу… прямо у нее на роже? А? Как вариант?

— Идет!

Резкий разворот.

Юрка. ЮРКА!!

Срываюсь на бег — и буквально в секунды уже замираю рядом с ним.

— Ну?

А личико-то кирпичом. Падло, молчит — тянет интригу. Черт!

— Юрка, говори, давай, иначе побью. Чья победа?

Не выдержал. Яркой, колкой змеей расплылась улыбка на его личике, искривив тонкие губки в шальную линию.

ЗАРЫЧАЛ, взывая к радостному крику:

— НАША!!!

Аааааааааа!!!! АААааааа!!!!!!!

А!!!!!!

Убейте меня!! НЕУЖЕЛИ??? НАША!!!!

Нервно дернулась, неосознанно. Чес-слово! САМО ВЫШЛО!

Я здесь не при чем.

Накинулась, накинулась на Юрку. Обняла, повисла на его шее — короткий поцелуй в губы, и запрыгала, заскакала на месте (все еще не отпуская; тот замер, растерявшись — а мне по барабану). В крови — безумие, вместо разума — сплошное болото эйфорического прихода.

(спешно отстранил от себя, разомкнув объятия — не реагирую, невольно подчиняюсь)

… прыгаю, прыгаю, дурею…

визжа на всю глотку,

и окончательно теряя рассудок от дикого, резкого помешательства.

Е-ху!!! О, е-е-е!!!… давно я так не радовалась чему-то.

И еще никогда наш взвод не был таким сплоченным. НИКОГДА.

Прыгали, кричали, обнимались друг с другом, словно родные.

… а по пути в Казармы — хором песни напевали. Опьянеть от счастья — вот вам рецепт вечеринок, ребята! Именно так.

…

Что же, теперь никто из нас не сомневается:

Двадцать третий взвод — ЛУЧШЕ ВСЕХ!!!

и… плевать, что будет дальше.

 

Глава Семнадцатая

* * *

Всю неделю голова была забита лишь сражением. Какая учеба? Какие тренировки??

Бой. Бой. И еще раз бой.

Жадно ковырялись в прошлом — попытки сообразить, вспомнить (понять) все свои ошибки, прорехи… и глупости. Кто на чем — падал, спотыкался или реально опускался в лужу — найти и искоренить, под ноль, вычистить из подсознания и рассудка… до последней крошки.

* * *

Второй бой. Новая попытка зажечь — мы старались, изо всех сил старались,

но сплоченной команды так и не получилось. Кто куда бежит. Половина слышит, что я ору — а половина… как будто кто им пену в уши, да маргарина в черепушку напустил.

От нервотрепки, попыток быть лучше, чем есть, чем МОЖЕШЬ — всё катилось к чертям собачим. Но еще держусь.

Юрка пытается поддерживать, советовать, учить — но один фиг — … тщетно. Всё верх тормашками. Всё рушится.

А! Будь что будет. Проиграем — значит, так надо…

Заслужили.

* * *

— НУ? Что там? — едва слышно прошептала я Карасику, застывшему с результатами боя в руках, подле меня

(а остальные молчат, едва дышат — больно осознавать, что опустились, лажанулись по полной).

Радостно хмыкнул.

— Я вообще поражаюсь, как с таким безумием, что было в этот раз… вы еще и выиграли.

— Выиграли?? — (не могла поверить своим ушам; глаза округлились от шока)

Аааааа!!!!!!!!!!!!

Ураааа!!!

— Два — ноль. Отлично, девки! Так держать!

и… Спасибо тебе, Юр.

— А мне-то за что?

— За поддержку.

* * *

Победа.

Но мы-то знали. Понимали, ее реальность.

Что такое выиграть… с разрывом в пару очков? Что?

А ничего. Считай, что не было. Формальность.

Ничья. А то и проигрыш.

В этот раз всё было намного хуже, чем в первом бою…

И это уже… с опытом, с впряженным в узду страхом?

ПОЗОР.

Всё, что мы строили, придумывали эту неделю, планировали. Вся наша тактика — к чертям собачим.

С такой командой — весь мир просрёшь… за две секунды, а не только порученное дело.

Так что едва сели в УАЗик, едва только выехали с ПТБ — как в голове уже отчаянно забилась, в такт пульса, заколотилась… навязчивая, маниакально-депрессивная мысль: Третий бой. На носу — третий бой, а значит, расслабляться — ПРОТИВОПОКАЗАНО!

Мы справимся. Себя изменим. И всё будет намного лучше, чем теперь. И опускаться себе… больше не позволим.

* * *

— Света, тебя зовут.

— Вы что, покурили?? Я еле дождалась своей очереди в душ. Да и разделась уже.

— Света, срочно. Это — Юрик.

Аррр… Черт. Что ему надо??

— Так. Пусть только, кто займет мою кабинку — вернусь и убью.

(спешно замоталась в полотенце…

босыми ногами по кафелю

… и вынырнула за дверь).

Замер, замер, ошарашенный увиденным. Тяжело сглотнул.

— Юрий Дмитрич, что вы так ведете себя, будто никогда не видели полуобнаженной девушки.

Прокашлялся и мило (пристыжено) улыбнулся.

(спешно оторвался взглядом от моей груди и наконец-то уткнулся в глаза)

— Й-й-я… Вот чего пришел.

— Да, слушаю…

(и снова тяжело сглотнул; волнения так и разрывало его изнутри — да уж, а если бы я полотенцем не прикрылась — его инфаркт бы схватил??)

Вновь прокашлялся. Отвел взгляд в сторону. Глубокий вдох.

— В общем, уезжаю я.

— ЧТО??

— На несколько дней. Меня заменит Федор Николаевич. А..а… вот и он, кстати…

(к нам спешно приближался молодой человек,

лет так около тридцатка)

— Вот он и заменит. Так что прошу, не опаздывайте на занятия. И ведите себя сдержано, прилично. Особенно ты, Света. Прошу, не пререкайся.

….

Федор Николаевич Маранцев. А это — староста моей группы, Киряева Светлана.

(что???

этот ублюдок…, едва меня завидел,

как гадкая, пошлая улыбка расплылась на его лице;

игриво вздернул бровью, скользя, меряя взглядом меня с ног до головы —

казалось бы, тут же раздевая в своих пошлых фантазиях)

— Очень приятно, — вкрадчиво прошептал этот урод.

Фу. Нервно дернулась, сжалась я. Спешно скрестила руки на груди, прячась от больного внимания.

Промолчала. Лишь ядовито ухмыльнулась в ответ.

И спешно взгляд перевела на своего Юрчика.

Эх, мальчик, мальчик мой, и на кого же ты нас оставляешь?

Тяжелый вдох.

— В общем, думаю, сдружитесь. А ты, Федька, не забывай — это девушки, с ними ласково надо, а не так как ты со своими бойцами… обращаешься.

— Непременно, — ехидно заулыбался тот, — буду чрезмерно ласков и нежен.

— На этом — всё? — не выдержала я больше… присутствия похотливого кобеля.

(его тупое, смазливое личико только и раздражало)

— Да, — спешно ответил Юра.

— Тогда я пошла. Баня стынет.

Резкий разворот — и скрылась за дверью.

Фу, мерзость.

Этот взгляд Федора… просто коробит. Будто кто на меня помои вылил.

Бве.

Пффф… срочно в душ.

Отмыться от… грязи.

 

Глава Восемнадцатая

Называйте это хоть паранойей, хоть каким-то бзиком, но…

Федора я на дух не переносила.

Как и просил Юра…

Да нет. Причем тут его просьба?

Просто… не хотелось трогать дерьмо, чтобы оно… не попортило воздух.

Молчала, словно воды в рот набрала. На тупые шуточки — не реагировала. На подколки и унижения — забивала.

… глупое, навязчивое чувство, что еще чуток — и я вынесу ему мозг… одним выстрелом.

Просто, дайте мне причину — и разорву!

* * *

(стрельба в тире — одна отрада;

этот идиот сваливал в подсобку — оставляя нас наедине с мишенями)

— Лена? А где Лена?

Лера, куда Лена свалила?

— Не знаю. Я ее не видела.

— Она вроде… к Федору пошла. Живот заболел, вот и хотела отпроситься к медикам.

Черт.

Сердце ойкнуло. Не знаю, не знаю, с чего я взяла — но тупое предчувствие дикой сиреной завыло внутри.

Какого хрена???

Я… я замерла…. опешила, растерялась на миг — не могла поверить своим глазам, своей логике.

Доли секунды — и понятое… током, иглами выбилось, отпечаталось в разуме, приводя сознание в ужас.

Заплаканная Лена… зажатая в углу. Федор, выкручивающий ей руки. Попытки содрать с девушки штаны.

Машинально, как в дурмане… Сердце замерло. А в голове — заледенели эмоции.

Резкий рывок — выхватила из-за пояса свой ПМ. Точное прицеливание…

(машинально снимаю с предохранителя,

передергиваю затвор)

— СУКА, руки ПРОЧЬ! Вверх их, так чтобы я видела! Иначе пристрелю!

Испуганно замер. Неспешно, медленно обернулся.

(глаза выпучились от шока)

(медленно стал поднимать руки вверх, скользя по воздуху)

… вдруг ехидная ухмылка скривила губы

(я понимала, понимала, что его подчинение — слишком хрупкое,

хрупкое, чтобы надеяться или верить)

— Ты же не выстрелишь, — ядовито прошептал, прошипел.

(нервно хмыкнула)

— ТЫ… думаешь? — а руки сталью налились — ни дрожи. Ни сомнений. Лишь больное желание — ВЫСТРЕЛИТЬ.

— Свет, не надо, — вдруг… едва слышно прошептала Елена.

(торопливо отползла в сторону на четвереньках, убегая от Федора… ко мне)

— ТЫ не выстрелишь, потому что тебя сразу в Низы, на ФАРШ, пустят.

— Или тебя — за то, что попытался сделать.

Проверим?

— Свет, всё нормально. Он не успел…

— Сука ты, Федя. ВОН ОТСЮДА!

МАРШ!

Чтобы я больше не видела возле нас — иначе…

— Настучишь?

— НА КРЫС не стучат, их выкрывают. Мразь. ВОН!

Иначе, ей-богу, всю обойму в тебя выпущу.

(нервно сглотнул)

Медленные, растяжестые шаги на выход. Веду, слежу дулом за ублюдком, держа на мушке суку: рыпнется — выстрелю.

— Я еще тебя достану.

— Я не боюсь.

Я понимаю, понимаю, что в любую секунду он может выхватить свой пистолет (из-за пояса, если он носит его, как Юрка, или же дернется в сторону — и схватит с полки какой-нибудь… учебный) — и мне не жить.

Пуля в лоб — и развалюсь на кафеле.

(а мертвые не плачут, да и не жалуются — сойдет все с рук).

Я знаю, что мое поведение сейчас — сверх самонадеянное. И глупое.

Но не отступлюсь. Палец прикипел к курку — и едва что… буду жать. Выстрелю.

— Пошел отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели.

(уже более сдержано прорычала я)

Нервно скривился, изображая улыбку (неохота казаться слабым).

Но подчинился… — вывалился в дверной проем и скрылся прочь.

мне повезло.

Спешно выглянула за поворот — нет его. Убежал.

Пожалел меня…, наверно.

* * *

Вечерняя пробежка. Тренера нет.

Присела на корточки, спиной облокотилась на станину турника.

— И что будем делать? — едва слышно прошептала Лера.

— Подождем еще немного. Не будет — три круга и…

— Идёт.

Спешно обернулись все… Прикипели взглядами к ублюдку.

Улыбается, скалится.

Делает вид героя (а в глазах смущение, неловкость и испуг) — чертов демон.

— Чего расселись? Давайте, пять кругов разминки…

… А ты, Киряева, останься. Есть разговор.

(подчинились — неспешно прошлись на беговую дорожку и сорвались вперед)

А я сижу. Сижу, не двигаюсь.

Жду.

Не торопливо, вальяжной походкой, подошел ближе.

— Света, — (глубокий вдох, выжидающая пауза — но я молчу, а потому продолжил) — Остался лишь один день. Завтра пережить — и разойдемся… полюбовно. Так как? Не будем ссорится?

— Ты уже поссорился…

(молчит, холодно улыбаясь)

Говоришь, один день? Что же… Потерпим тебя. Так уж и быть.

(тяжело сглотнул)

— Ты Филатову расскажешь?

— Зачем? Лучше на крючке тебя потаскать, — (поднялась, выровнялась рядом; пренебрежительный взгляд (мой)… меряя с головы до ног ублюдка). — Но если хоть что-то подобное еще раз произойдет, хоть малейший намек на попытку. Я выпущу тебе пулю в лоб. И мне насрать, что будет потом со мной. Ясно?

Нервно фыркнул, ядовито ухмыльнулся.

— По рукам.

Неспешно прошелся куда-то в сторону. Вдруг резкий разворот.

— Киряева, почему ты думаешь, что я тебя боюсь? Что сам не захочу с тобой разобраться, красиво замяв это дело?

— А я не думаю. Я знаю, что попытаешься. Но поверь, весь взвод не перестреляешь и в Низы не спихнешь.

(удивленно дрогнули брови)

— Значит, рассказала?

— Пусть знают, какая ты рыба. А свой шанс… меня остановить — ты уже упустил, Федя.

Раздраженно скривился.

— Сука ты, Киряева.

— Еще какая, — ядовито улыбнулась я. — А будешь плохо себя вести — еще и Фурией стану.

…

Спросите, почему я не хочу доложить начальству? Почему?

Тут два варианта. И оба — не в мою пользу.

Первый — они и так все знают… какой он. И плюют, покрывают. Подумаешь, с девочками развлекается. Все равно мы для них — мясо.

А второй — кто мне поверит? Кому поверят: новичку или тренеру? Чье слово важнее, весомее… тяжелее?

Сама спровоцировала…

Приревновала — и за пушку схватилась… Или еще какой больной бред придумает…

Ленка молчит, испуганно отнекивается. Боится признаться.

Так что, коснись разборок — тут же скроется в кусты.

Я не осуждаю — ее дело.

Ее это просьба… всё забыть.

Не знаю, не знаю… как по мне: сразу бы удавку… таким на шею — и вздернуть, еще до рассвета, чтобы и Солнца взгляд не порочить.

 

Глава Девятнадцатая

* * *

День начался отвратительно.

Отвратительно? Просто УЖАСНО!

В.П. отчитала нас за оценки, пообещав наградить дополнительными часами физики и химии.

На складе протекли трубы, а потому наши костюмы… были "слегка" влажными. Удивительно — датчикам по барабану, а вот нашей коже — кромешный ад. Жуть, как противно.

Но и на этом удача не остановилась — душить, так душить.

Тяжелые тучи упорно стягивались в одну кучу, как бездушные гадюки.

Еще чуть-чуть — и взорвется небо… плачущим рёвом.

ПТБ.

Казалось, кто-то безумный… воздух истыкал прутьями, расписал иголками… вечными, постоянными, ледяными и гадкими; холодными параллелями… разрезал весь мир. Словно в клетку заперли птичек. И не протиснуться, не пролезть — стена… из бестелых, прозрачных лозин. Водная стихия бесстрашна.

Барабанит, язвительно выстукивает каплями по голове… и жадными потоками прозрачной крови… стекает по каске, очкам… "не промокающей" зеленой "коже".

Полный кабздец.

— Федор, и как мы будем в такую погоду воевать?

Скривился, несмело пожал плечами.

— Как и все.

* * *

На самой базе… единой отрадой стали небольшое крыльцо хижины, да беседка в центре поляны.

— Сама с картой разберешься? Или что подсказать?

— Разберусь, — гневно выплюнула слова Маранцеву и вырвала бумагу из рук.

— Как хочешь, — едва слышно прошептал. Резкий разворот — и поспешил в дом… чаи гонять.

… и вправду, чего ему напрягаться из-за нас?

— Света, тут такой дождь. Что делать будем? — едва слышно прошептала Лера.

— Так, а какие здесь варианты?

Сражаться.

Надеюсь, скоро стихнет дождь,

да и лес… вроде, густой — может, не всё так и плохо, как кажется на первый взгляд.

— Готовность номер один, девчата, — вдруг вышел на крыльцо Федор (урод, бормочет, сквозь напханный рот — уже что-то жует)

Достал ракетницу… и

Зеленая ракета сорвалась вверх, едко шипя от злости.

Неспешно развернулся. Достал из кармана бублик, закинул себе в рот — и прошелся вдоль крыльца.

Фу, мерзость. До сих пор не выходит из головы картинка вчерашнего.

И как такого подонка еще могут ставить в тренера, инструкторы…. воспитатели??? Как?

Злобно чертыхнувшись себе под нос, тут же выскочила на улицу.

Забралась в беседку, растянула карту на столе — и давай изучать план, как до этого Юрка учил.

Эх, Филатов, Филатов. Если бы только знал, как я по тебе скучаю.

* * *

Сукины дети. Просто нервов не хватает.

Нет, не спорю. Девчонки старались изо всех сил…

Но то ли враг был сильнее, то ли, просто, удача… окончательно повернулась к нам задом — буквально за первые два часа в меня четыре раза попали. Из них — уже две "смерти".

…

— Маранцев, дай план.

— Ты же его уже смотрела.

— Дай, мне нужно кое-что уточнить.

— Знаешь же, Капитану только один раз на него можно смотреть.

— Слышишь, с каких пор ты такой правильный стал? — гневно зарычала я. Спешно подошла к столу, и начала перебирать, перекидывать его бумажки в папке.

— Не много ли ты на себя берешь, Киряева? — удивленный, застыл Федор подле меня — но не вмешивается.

— Немного.

* * *

Видел Бог. Мы пытались.

Пытались.

Еще три ранения — и меня окончательно списали на "пенсию".

Дождь уже не мучил,

… зато грязь, подорванный настрой, хромой бравый дух и куча прочего дерьма в душе — сыграли, вылились в злой рок.

Всё… Синяя ракета взлетает вверх.

… отчаянно визжу в микрофон, координируя "выживших" — хотя бы успели добежать, прежде чем Красный сигнал исполосует небо.

А коль нет — сразу можно заказывать всем нам гробы и панихиду.

Чертовый бой. Чертовый день. Отстойная жизнь.

* * *

Два красных пореза на небе — и команды направляются на ТОС.

* * *

— Ну что, бычка. Выкусили? Не долго правили балом? — вдруг послышалось за моей спиной.

Резкий разворот.

… взгляды встретились.

Ну, сука. Это ты зря.

Резкий, жестокий удар… с кулака прямо в нос… — и только красная юшка потекла из носа. Инстинктивно прикрыла лицо руками — да поздно, милочка…

Замерла. Растерянный взгляд, глаза метают молнии по сторонам. Секунды на осознание — и вдруг кинулась на меня в ответ.

А я ждала — перехват удара, проворным движением да руку заломать за спину, жесткий удар по ногам подсечкой — и рухнуло тело бездушно, словно мешок с дерьмом… лицом прямо в грязь.

Дернулась. Дернулась — попытка встать — а я давлю, вдавливаю рожей в землю. Руку заламываю сильнее… до дикой боли, на грани хруста — визжит, пищит, кричит… ревет, отчаявшись, коза.

— Что, сука? Кто тут у нас бычка?

— КИРЯЕВА, МАТЬ ТВОЮ!!!!!!!

… узнала, узнала… голос моего Юрчика…

Невольно дернулась, обернулась — как вдруг резкий удар в грудь… и отлетела назад я — попятилась, нервно махая руками по сторонам — не удержалась, плюхнулась в объятия Филатова.

Спешно обернулась, жадно ища глазами того, кто бил — Командир второй команды…

— ТЫ что, урод? — дернулась, дернулась я вперед на ублюдка, но Юра тут же удержал, не дав ступить и шагу — сжал в объятиях.

— Женя, ты как? — ворковал старый хрыч, выковыривая из грязи эту мразь.

(уже не обращая на меня внимание).

— Света, — вдруг донесся голос моего Дмитрича (нервный шепот на ухо)

— … успокойся.

Прошу,

(еще сильнее давит, прижимает к себе;

вдруг встряхнул приводя меня в чувства) — Ты меня слышишь?

— Слышу, — обижено расслабилась, примирено обвисла в его объятиях. Но глаза…. Все еще пытаются… взглядом прострелить, разорвать ублюдков.

…

Уводят, уводят… героиню, мать вашу,

в дом…

замывать раны.

— Еще раз сцыкнешь на меня — УБЬЮ!!

(зарычала я вслед)

Вдруг отделился, от "раненной" и Дежурного, Командир Второй команды… и спешно пошагал к нам.

Презрительный взгляд… на меня, а затем — на Дмитрича.

— Ну, что? Как будем разруливать ЧП? Диву даюсь, Филатов. Что за звери больные у тебя в взводе.

— А что тут рулить? — вдруг отозвался Федор. Быстрые шаги — и замер подле нас. — Ваша красавица сама ее спровоцировала. Вот и думайте, кто тут виноват.

— Неужто? — ехидно заулыбался старик.

— Да, — гневно прорычала я (нагло вмешиваясь).

— А что тут решать? — вдруг холодно проговорил Юрка. — Либо обоих на ковер…. либо… ничего и не было. Издержки тяжелого боя.

Замялся, замялся Командир. Нервно рассмеялся.

(заледенела ухмылка; тяжелые мысли сдавили эмоции).

Что? Женечку стало жалко? Суку недорезанную.

Урод больной (нервно дернулась на месте — так и хотелось плюнуть в лицо ублюдку)

— Ладно. Если все "за", то никто ничего не видел. Так? — наконец-то изрек Командир.

— Так, — спешно ответил Юра.

— Так, — ядовито ухмыльнулся Федор, и не двузначным взглядом уставился в мои глаза.

(в расчете?)

Ну и вали нахрен…. подонок.

Если думаешь так искупить свое дерьмо — то глубоко ошибаешься.

Наступит день — не я, так другой… отрежет тебе… "крылья".

— Вот и хорошо. По машинам — и домой, — тяжело вздохнул Филатов, крепче обхватил меня за плечи, и как пленную, психованную пленную, потащил в УАЗик.

…

— Света, Света, а я так на тебя надеялся. Верил…. что не подведешь. А ты?

— Юра, если ты меня еще хоть раз оставишь с этими уродами — я тебе лично… нос расквашу.

Едко рассмеялся.

— Киряева, Киряева. Хулиганка ты моя.

 

Глава Двадцатая

* * *

Тяжелый вздох. Устало откинулся на спинку своего кресла и замер. Секунды размышлений — и нервно потер переносицу.

— Ну, Киряева. Рассказывай…. как ты докатилась до такой жизни?

— А что тут рассказывать? — Ехидно заулыбалась я. — Эта уродина получила по заслугам. Вот и всё.

(и снова тяжелый вздох)

— То есть, это… всё, что было, это — нормально? В порядке вещей?

— А что ты от меня хочешь услышать? Что "я больше так не буду"? Да? — неспешно подошла ближе. Присела на край стола.

(не выдержал — тут же встал; растяжисто, неспешно прошелся из угла в угол — нервно, едва сдерживаясь).

— Ни ты, ни я в эти слова не поверим — полный обман, — продолжила свою речь, так и не дождавшись… ни "за", ни "против" его. — Меня будут провоцировать…

— И ты будешь отвечать? Так?

— Так.

— Тогда зачем мучится? Сразу билет в Низы — и там быстро определишься, кто сильнее.

— Я не сильнее, я — умнее.

— Киряева, — (нахмурил брови), — тебе не кажется, что ты много на себя берешь?

— Юра, это — всего лишь шутка.

— Расквашенный нос, едва не сломанная судьба — ЭТО ШУТКА?

(промолчала — всё равно мои ответы его не устроят)

— Я так и думал, что нечего сказать.

(невольно хмыкнула)

Глубокий вдох.

— Лучше расскажи, куда уезжал. Что делал?

Застыл. Замер. Пристальный взгляд на меня… а бровь-то изогнулась, как змейка, выдавая (играя) удивление.

Промолчал.

— Брось, Юрка. Не строй из себя партизана. Интересно же… на что ты нас променял.

Раздраженно хмыкнул.

— Никого я ни на что не менял. Обязанности, Киряева, обязанности. Тебе ж не знакомы такие слова…

Но разговор сейчас не об этом.

(раздраженно скривилась, проигнорировала)

— Так, где ты был? Иль это — ужасная тайна?

— Тебе не надоело мне тыкать?

(мило ухмыльнулась)

— Нет.

Ты не намного меня старше,

чтобы тебя… в "Выкашные старики" записывать.

— Вообще-то, Светлана. Называть на "Вы" — проявление уважения. У нормальных людей.

— Ой, ой.

А как по мне… этот нюанс только отдаляет собеседников.

Разве нет?

(уголок рта предательски дрогнул, выкрывая улыбку… на миг…. но тут же маска равнодушия стесала все эмоции на "нет")

Промолчал.

— Так как? Где был? Ой, пардон. "Были"?

— Вот только не язви.

(рассмеялась)

— Тебе не угодишь.

— Был… был…

Был на состязаниях.

Раз в три месяца собираемся взводом — и участвуем в Турнире: демонстрируем свои способности… выясняем, кто в чем стал лажать, отставать, забывать, выискиваем пробелы. В общем, пытаемся держать себя в форме.

— И тоже… с радиоволнами и прочей хренью?

— А ты предлагаешь… боевыми?

(пристыжено улыбнулась)

— Нет, конечно. Как же мы тогда… без своего Филатова жить будем? Киряева всех же… поубивает.

— Да я не сомневаюсь. Но, спасибо, что так высоко меня ценишь. Сразу — в трупы записала.

— Не за что… — ехидно улыбнулась. — И как? Кто кого?

— Черт, Киряева. Ты, действительно, думаешь, что я — какой-то инвалид? Или что?

(не сдержала смех)

— Нет, конечно. Но одного Рембо на взвод — маловато будет.

— Вот зараза. Всё равно издеваешься.

— Я же… любя.

— Оно заметно.

(невольная пауза)

— Так выиграли?

— Выиграли, Света, выиграли.

— И что за приз?

(ехидно улыбнулся)

— Ты.

— Я? — (подыгрывая издевке)

— Кабздец, барышня. Вы еще не поняли, что здесь не бывает "мирских" призов? На Турнирах — это Престиж, поддержка звания "Элита", в бою — жизнь.

— Так ты из "Элиты"?

— Нет, рохлю поставили в тренера. В общем, с тобой, Киряева, всё ясно.

— Ну, прости…

(улыбнулся)

— Не прощу.

— Ой, ой…

(тяжелый вдох)

Неспешно встала, обошла его стол — и плюхнулась в кресло.

— Хреновый царский трон, маэстро.

— Чем же?

— Твердый… Юр, — (наконец-то решилась на тему, давно меня волнующую), — а ты… стрелял когда-нибудь в человека? По-настоящему… боевыми.

— Света, что за вопрос? — (резко обернулся)

— Ответь. Прошу.

— Ну, стрелял. И что?

— Убивал?

(нервно скривился; тяжело сглотнул)

— Я не буду обсуждать это с тобой.

— Ну, скажи!

Трудно?

— Зачем это тебе?

— Просто… хочу знать.

— Свое "просто"… оставь себе. Ясно?

— Ну, ответь. Прошу. Мне, действительно, очень важно.

— Убивал. Довольна? — нервно рявкнул; спешно отвел взгляд в сторону.

(не реагирую на психи)

— И каково оно?

— Киряева, ты что, чокнулась? Что за глупые вопросы? Тебе не кажется, что это — слишком личное?

(замерла; опущен взгляд в пол — а в голове лишь… Федор и то… мое желание убить его)

— Что-то произошло? А я не знаю? Или что? — вдруг уперся руками в стол. Приблизился, повис надо мной. Глаза… пытаются взглядом пробуравить душу

(невольно уставилась на него в ответ)

— Нет. Ничего…. но… можешь, ответить?

(замер; взгляд бессмысленным комом укатился прочь)

Вдруг резко отдернулся. Отстранился.

— Нечего здесь обсуждать…

Прости.

Спешные шаги на выход из подсобки.

…

Тьма. Резкая тьма вокруг. Словно кто глаза выколол.

— Черт! Суки.

— Что это? — нервно дернулась я на месте… от неожиданности, в неловком испуге.

— Да что… что. Свет отрубили. А в оружейный сразу дверь клинит — чертов защитный механизм.

(попыталась встать, идти на ощупь)

— Ай, хрень падлистая! — злобно зашипела я.

— Что ты там уже?

— Ударилась.

Чирк. Чирк — и вдруг загорелся огонек в его руке. Зажигалка.

— О, — замерла я, удивленная. — Так наш правильный Юрчик… еще и курит?

— Очень смешно, Киряева. Будто в жизни… больше ни для чего зажигалка не может понадобиться.

— Ну, не знаю…

(несмелые, робкие шаги навстречу)

— И что? Долго мы здесь сидеть будем?

— А откуда зн…

(не дала, не дала ему договорить — прилипла, притиснулась губами к его губам)

Огонек резко угас.

Обнял, обнял в ответ Юра меня.

Робко скользнул рукой по спине, прижимая ближе…

Долгий, затяжной… поцелуй.

…

ласкал, ласкал… и нежил. Прикасался едва заметными движениями, то вдруг напористо, властно… завладевал моим разумом, заставляя сходить с ума от страсти.

Несмело проник своим языком в мой рот,

… взрывая чувства в хаос.

Больное счастье расплывалось, растекалось, закипало в моих жилах.

Кружился, кружился мир в голове, рассыпаясь на крошечные звездочки удовольствия.

Еще, еще, еще… хотелось его целовать, целовать… целовать.

Словно воздух вбирать, словно жизнь в себя вливать —

Мой Юрочка…

Но еще минута — и вдруг резко отстранился. Отпрянул пристыжено,

словно кто… рассудок вернул.

— С-свет. Прости. Я… я не могу.

— Что?

— П-пойми правильно. Ты мне нравишься… Даже очень…

Н-но…

(молчу, молчу — пристыжено глотая звуки;

замерла, не дыша)

Если кто узнает… е-если…

То сразу… меня переведут, а тебя — коль не в Низы, то на — условное.

И больше не увидимся никогда.

Понимаешь?

… никогда.

Прости.

…

Зашипела, зажужжала люминесцентная лампа… наливаясь светом, жизнью.

Просветлело вокруг.

(словно кто в театре кулисы поднял — оголяя стыд и застенчивость нашу)

Резко отвернулась,

отвернулась я, пряча побагровевшее от смущения лицо, растерянные взгляды.

Боль в глазах, и в сердце.

— Прости, Свет.

Несмелый шорох — и едва слышно захлопнулась дверь.

Ушел.

Ушел, сбежав от меня.

Ушел, вышвырнув…

 

Глава Двадцать Первая

— Так. Ладно. Повеселились, подурели — и хватит. Завтра Турнир. Ваш первый, и по сути, самый важный бой. Сражение.

Мало верить в себя, мало даже знать всё про врага. И даже стрелять точно… не так уж важно.

У вас должно быть что-то более ценное. И это — ничто иное, как Команда. Сплоченная, действующая, как один организм.

И "смерть" не так уж ужасна, если она запланирована, с целью, с ПОЛЬЗОЙ.

Вы не должны идти на бум, не должны "соображать" УЖЕ на местности, в процессе. Обязан быть план, а лучше три сразу. Варианты — A, B, и C.

А мало будет — и D-сюжет рассмотреть.

Ориентироваться по обстановке — дело крайнее, и редко приходиться использовать. Лишь в ряде… вон выходящих, форс-мажорных обстоятельствах. Ясно?

В настоящем бою — каждый должен знать свою роль, чтобы таких "казусов" не случалось.

Ведь представьте хоть на мгновение, если бы сердце вдруг захотело переваривать пищу, а печенка — качать кровь? Легкие ваши… стали выделать желчь, а глаза — слушать, вместо видеть. Что бы было тогда?

Разве справились бы… хоть с элементарной задачей? — просто… ЖИТЬ.

Справились?

Нет.

Вот и вам нужно… определить каждому место… в своей цепочке, нужное, ПРАВИЛЬНОЕ место, а не — выпавшее случайно.

Лавировать между событиями, быть на грани крушения — но всё равно идти к цели, четко по курсу — вот талант, вот дело, которому вы и должны будете обучится в этих боях,

… а не как лазить по деревьям, или избивать морду друг другу. Ясно?

А то, что местность изначально неизвестна — это не минус. Не издевка. А — реальность.

Только плюс в развитии ваших инстинктов.

Так или иначе, есть препятствия, и есть полезные вещи, факты, случаи. Всем этим нужно уметь пользоваться и переминать под себя. Уметь УПРАВЛЯТЬ.

Водные объекты (река, озеро, водопад и пр.) — это, в первую очередь, открытая местность, расширенное поле видимости, просмотра;

шум или идиллия — факт вашего укрытия, или же рассекречивания врага.

Руины — вышка для точки снайпера, или зона ухода от погони.

Ров, окопы, воронки — место засады или билет выжить, укрывшись от врага; способ не двигаясь, обойти врага сзади.

В общем, во всем есть плюсы и минусы. Остается лишь шевелить мозгами — и выискивать эти полюса.

И так, ваша задача на сегодня — определится с основными целями, с ролями… и поведением… в той или иной ситуации.

Наконец-то решить, кто из вас Командир — каждый сам себе, или один единственный, но ответственный за всё. РЕШАЮЩИЙ за всех.

Подумайте, продумайте и постановите.

Завтра я жду — результат.

* * *

Одно дело — сказать, совершенно другое — сделать.

Мозг опухал, набрякал, закипал от напряжения.

Черт, мы так не ссорились еще никогда.

Я едва сдерживалась, чтобы паре-тройке не набить… В общем, нервы на пределе. В голове — кавардак, зато планов — целый Ноль.

Браво, определились окончательно…. кто на каком оружии специализируется. Разбились по парам. Назначили замены. Определили разведчиков; нападающую, основную, силу и прикрывающих из тыла.

Сегодня взвод (по крайне мере… в мирной обстановке) признал во мне своего Лидера.

Что же, то, что будет завтра — это будет нечто.

Иль цирк — иль творение гениев.

* * *

Моей парой была Лерка.

…

Черт.

Юрка… Юрка…

Ни на секунду не выходил из головы.

Мой поступок. Поступок… я уже кляла себя за него.

Хотя… хотя, наверняка, поступила бы так, окажись в той ситуации снова.

Всё равно домой уже не вернусь, всё равно судьба РАСПИСАНА — тогда ЗАЧЕМ убегать от радости, удовольствия… Черт, СЧАСТЬЯ…. если оно нам обоим улыбается?

Зачем?

Почему? Почему сразу рисовать все в черные тона, если на руках — есть и цветные карандаши? Мелки.

Мелки… пройдет дождь — и смоет всё нахрен. Но это будет — потом. Потом… если вообще когда-нибудь будет. Может, притрусит снегом — да и только?

ПОЧЕМУ убегать… от меня, от себя?

Не знаю.

Чертов бой.

Я искренне пыталась думать только о цели, но едва выпадал момент затишья — как боль возвращалась… и голос… в "ушах", Юркин голос… вновь пробуравливал в сердце дыру…

Мысли… тихим плачем наливали душу тяжестью, переживанием и обидой.

Ублюдок. Трус.

…

* * *

(Юра)

…

— Света! Света!!! Ты жива??? СВЕТА!!!!!

Отзовись!

На грани писка, крика, плача…

… дико зашипела рация, хрипя своим бездушным пульсом.

Застыл. Замер. В груди… вмиг все поледенело, покрываясь жестким настом.

Не дышу — лишь болезненно, маниакально, психопатически вслушиваюсь в рыпение — ТИШИНУ… на том конце "провода".

(а грубый, колкий ком застрял в горле — разрывая плоть в клочки)

— Светочка… — и снова плач… тихий такой, отчаянный.

Казалось, кто-то резал на ленты мою душу… и бесчеловечно вил затем из них веревки.

И снова ничего не могу с собой поделать — жду, жду звуков, ПРИГОВОРА.

Не ше-ве-люсь.

— Да, СУКА, трава… гребанная, скользкая… Жива я, жива… Только, черт… всё болит. Сука, знала, что навернусь. И дернул бес туда ползти. Ублюдки.

Шизофренически рассмеялся… рассмеялся я, захохотал… на грани истерики.

Моя, моя Киряева.

Живая.

— Вы где? Света, вы где??? — нервно заорал наконец-то я в рацию…

а руки уже выплясывают, сражаются с радаром. Выстукиваю пальцами по кнопкам, взглядом ищу заветную надпись.

— КАКОГО ХРЕНА ВЫ НА ГРАНИЦУ ПОЛЕЗЛИ??? — злобно заматерился я…

… уже мча, мча на проклятое озеро, спасать свою безумную.

* * *

(Света)

— Где болит?

— Издеваешься? Везде болит.

— Стой… Куда это ты, Киряева, направляешься?

— Как куда? На север. Эти уродки… туда пошли.

— Да здрасте. Так я и отпустил тебя. Марш на базу — переодеваться.

— Ты что, покурил? Никуда я не пойду! — нервно дернулась, вырвалась из его хватки.

— Света, ты только что ныряла в озеро. С тебя до сих пор вода течет.

— И что?

— Всё ясно. Индюк, он и в Африке — Индюк.

(вдруг сгреб в охапку меня, подхватил на руки, перекинув через плечо! и спешно пошагал куда-то в лес)

— Ты, ты чё творишь? Ау! Филатов! Юра! ОТПУСТИ немедленно!!!

— Размечталась.

— Ты, ты не можешь меня исключить!

Это же — ТУРНИР!! Очнись! Ау! Прошу!!!

— А я и не отзываю — переоденешься и продолжишь.

— Ты же знаешь, знаешь, что костюмов таких — больше нет. Я даже… это знаю.

Ты, ты не можешь лишить меня боя!!!

— В беседке в рацию поорешь. А мокрой ползать по лесу — не дам.

— В прошлый раз такой ливень был — и никто нас не жалел!!! Ююююра!!

— На вас были непромокашки. Киряева, так что не вопи.

— ОТПУСТИ!! — отчаянно заколотила руками по спине.

— Нет.

* * *

— Черт, Киряева! Ты, может, подождала бы…. пока я соберу свои вещи и выйду из комнаты, и лишь тогда начала раздеваться?

— Да пошел ты. У меня там — ТУРНИР!

— Бог мой, кто бы еще так визжал про соревнования?

(бурчит, рычит,

перебирает свою дрянную… сломанную мной рацию

— от злости я так била, била его (пока он меня нес), что нечаянно вышибла передатчик из кармана, а потом еще, когда Юра наконец-то опустил меня на землю (дабы отыскать свой утерянный аппарат), нечаянно наступила на нее…;

в общем, забудьте,

результат таков — рации гаплык, и я… "типа" виноватая и наказанная)

Молчит, хмурится.

Собирает какие-то инструменты, чтобы поковыряться в этой глупой, хрупкой… "трубке".

Неожиданный стук в дверь. И резко распахнулось полотно — я только и успела испуганно, пристыжено вскрикнуть.

Вмиг обернулся на меня… и гость, и мой Юрасик.

Черт! Черт!! ЧЕРТ!!! Стыдливо скрючилась, прикрывая все свои оголенные места руками…

И какой леший меня дернул раздеваться при Карасике?

Глаза округлились. Замер, не дыша, мой Юрочка.

Жадно прикипел взглядом.

— Черт! И долго вы будете на меня пялиться????

Пришел в себя гость. Нервно рассмеялся и тут же, спешно отвернулся.

— О-го-го. Ну, и страсти кипят, — (ядовито прошептал, кинул мне через плечо, Дежурный)

… Юрка торопко схватил, сорвал со стола скатерть,

вмиг подскочил ко мне, и завернул в нее,

пряча от позора и стыда.

Нервно дернула за края (вырывая из рук) и тут же укуталась плотнее.

— Сволочь ты, Филатов!

(взволнованно, растерянно, злобно прорычала… я, утопая в бесчестии)

— Я вот чего зашел, — вдруг отозвался "гость". — Не отзываешься ты, Юра, на позывные. Вот ТОС и переполошился. Меня прислали, узнать, что тут, да как.

— Да нормально всё, вот только рацию сломал. Сейчас попробую починить.

— Говорят, ЧП у тебя было? — несмело обернулся (а взгляд так жадно и выискивает повторного "бонуса")

Юрка (живо подобрав с пола разбросанные свои вещи), приблизился, поравнялся с парнем. Резкий рывок — и открыл дверь, навязчиво, недвусмысленно, выпроваживая гостя на улицу.

…

Захлопнулось деревянное полотно, пряча обоих от моего… гневного, злобного взгляда.

— Да нет. Всё нормально. Так, ложная тревога, — послышался приглушенный голос Юрки, уже "оттуда".

(все еще стою, растерянная; внимаю звукам)

— Ладно, — (раздраженный вздох), -

Тогда так и передам.

А с девушкой-то что? — (послышался едкий смешок в голосе)

— Ничего. В озеро упала. Мокрая. Вот и переодевается.

— Отвод?

— Нет. Всё еще в строю.

— Ладно. Тогда я побежал?

— Беги.

Стук в дверь.

— Свет, ты оделась?

Не знаю, не знаю, зачем я это делаю…

Зачем???

— Да.

…

Тихий скрип — и вошел в комнату.

Спешно обняла…

(накинулась со спины)

Насильственный, дерзкий напор, рывок — и обернула к себе лицом.

Припала, припала жадным поцелуем к губам. Притиснулась… всем своим обнаженным телом к нему.

Ой, не могу, не могу…

Мамочка, я сошла с ума… с ума.

Но не могу я без него. Не могу…

а потому… и творю всё это.

Нервно дрогнул, попытка оттолкнуть — но удержала.

Прижимаюсь. Целую…

Не отдам.

— ЧЕРТ! Киря-я-яева! — (жалобный, растяжной стон;

и вдруг грубый рывок — и отодрал от себя) —

…

Зачем ты так со мной, Света? — едва слышно, печально прошептал.

— Мне всё равно. Пусть делают, что хотят. Юра…

— Нет. Нет. Это — НЕПРАВИЛЬНО!

Несмело оттолкнул, высвобождаясь окончательно из объятий

… - и тут же вылетел за дверь.

— ТРУУУУУС!!!!!! — завизжала, зарычала, закричала ему вслед,

неистово воя от боли…

 

Глава Двадцать Вторая

Света.

* * *

Позор. Стыд. Боль. Обида…

ЗЛОСТЬ.

Я ненавидела его…

Нет. Я пыталась ненавидеть его, хотя весь гнев был искренне направлен лишь в мою, свою, собственную, сторону.

Как можно так навязываться? Буквально вешаться на шею — чтобы тебя… потом сгребали, соскребали с себя… как дерьмо.

Больно. Больно… очень больно. Быть отверженной. Выброшенной.

И дело даже не в самооценке, настроении, истерике, депрессии.

Просто… не хочешь жить. Жить с таким прошлым. Жить дальше…

И всё.

Не можешь себя простить за былой поступок. Себя, его. Весь мир.

Ненавидишь. Ненавидишь всё вокруг — и проклинаешь.

Срываюсь, ору, дерусь — но легче не становиться. Не забываешь, НЕ ПРОЩАЕШЬ себя — а значит, всё — тщетно.

Бес. Бес бы побрал эти чувства — да не как. Не зачем. Ведь боль людская — намного смачнее покоя. Разодранные, окровавленные души — лучшее веселье… для Вечных. Экстазное… лакомство.

А потому болит. А потому противно. А потому — не проходит…

* * *

Пытаюсь не смотреть, не видеть, не слышать его. Нет. Нет больше Юрчика в моем царстве.

Трус… или, просто, ненужная…

Не знаю, не знаю, что уже думать.

Я пытаюсь объяснить себе, пытаюсь. Это поведение — лишь желание, попытка избежать проблем, как он высказался: " ибо не увидимся никогда".

Но не знаю… Черт. ЧЕРТ!!! Ааааааа! Убейте мне память — я хочу, чтобы стало ЛЕГЧЕ!!!!!!!!!!

Хочу забыть всё.

***********************

* * *

Юра.

Ти взяла мене у сво долонi

Без одеколонiв i томних ночей.

Ти взяла мене так сильно i тонко,

Твоя Амазонка затопить мене.

Ти хочеш мене на стiл постелити,

Собою зашити без жодного шва.

Ти хочеш мо запаленi очi

Заклети скотчем… Яка то цiна?

Я — твоя, твоя, твоя Модель;

Ти — моя, моя Коко Шанель.

"Коко Шанель", Океан Эльзы.

— Киряева, ты что? Оглохла?

— Да пошел ты, — злобно прорычала… и тут же отвернулась.

— Давайте, я проверю, — спешно отозвалась Валерия. Тут же выхватила протянутые бумаги и скрылась в подсобке.

— Света, что такое?

— Знаешь…. я вот подумала…

— Ну-ну.

— Зря вы на состязаниях не боевыми патронами стреляете. Кто-то бы сделал… очень даже нужное дело.

(резкий разворот — и скрылась… прочь)

Нервно рассмеялся.

А на душе так гадко стало. Противно.

Значит, вот что ты мне желаешь? Вот какие чувства у тебя теперь ко мне?

Ненавидишь… Ненавидишь за мой поступок?

Что же… Может, и правильно.

Отличная замена. Хороший ответ на мою попытку защитить нас от боли.

Хороший.

Смерти. Смерти мне желаешь?

Ну, ничего… не так уж и заоблачная эта, твоя мечта.

Слишком вероятный случай — подохнуть, как пес бешеный…

Уж слишком хороша моя жизнь, чертова, больная, дерьмовая жизнь. И потому не скудна… на ТАКИЕ подарки.

Чертовая девка.

Схватилась, вцепилась, как гребанный клещ, в мое сердце… и теперь сосёт понемножку оттуда… кровь.

Делать больно. Вырывать с корнем, с мясом, воем и криком душу из тела — это всегда приятно. Приятно делать кому-то больно

… каждый раз — чтобы не расслаблялся. Не забывал.

Отменный способ не дать жить спокойно.

Забыть?

Да как тут можно забыть? Когда и так…. куда б не шел, что б не делал, всё говорит, напоминает о ней. В голове лишь одни только мысли — Киряева, Киряева, гребанная сучка… Киряева.

Ненавижу ее… за то, что ворвалась в мой мир. Переполошила всё там. Разломала к чертям собачим давно уже размеренный, четко вычеканенный уклад пропащей жизни.

Я смирился со всем. Давно уже смирился. Забил на всё.

А теперь? Как жить теперь?

Когда снова в голове мечты, а в сердце — растаяли льдины… и вновь закипают чувства?

Как?

Чертов паразит, а не женщина. Гадюка, желчная, ядовитая змеюка. Залезла в душу, в сердце, тело — и теперь пытается вытянуть всё изнутри. Жилу за жилой. Миллиметр за миллиметром… вывернуть наизнанку.

а я… уже… и не против.

Ее, ее я уже. Раб. Прирученный котенок.

Шиплю, шиплю только злобно — в попытках отвоевать, заступиться за последнее, что осталось.

Последнее…

За мечты… без приговора на поражение.

За надежду.

Не могу я без Киряевой.

Но — к себе не подпущу.

Не подпущу. Я не сдамся.

 

Глава Двадцать Третья

* * *

(Света)

И снова утро. Новое утро. Без желания, что либо делать, что либо думать. Жить. Дышать.

На автомате, машинально всё делать — по нужде.

Умыться, почистить зубы, натянуть на себя костюм… и построить взвод.

Удивительно, раньше я так рвалась в бой. Что только не значил для меня этот… конченый Турнир!

А теперь?

Апатия. Сука, апатия сожрала всё.

Бегают, прыгают. Всю неделю у нас в группе праздник — мы взяли Кубок. Победа…

А мне хочется всех ПРИСТРЕЛИТЬ. Выть. Грызть. Бить. РАЗОРВАТЬ.

Бесит это, их счастье. Веселье.

Чему, чему, уроды, радуетесь???

Гранату за пазуху — и по заслугам.

Больно, больно мне — а потому всем… хочу сделать больно.

Вчера даже поссорилась с Юлей — едва не заехала ей в ухо.

Послала… далеко подальше Леру.

В общем, если сегодня в ТБ я кого-нибудь из врагов не отпердолю, то взорвусь на своих.

* * *

— Светлана, у тебя что… критические дни? Или в чем проблема? Может, хватит уже на всех нападать? Хамить?

— Юрий Дмитриевич, вы же отлично знаете, когда у кого из нас наступают эти "красные" дни. Так что не будьте идиотом, и приберегите свои тупейшие… издевки для кого-то другого.

Перекосилось, перекосилось его лицо… на такое… прямое мое заявление.

Глаза округлились от шока.

А что, Юрочка? Быстрее ты сдохнешь от моей желчи, чем я покажу свою слабость.

— Ладно, нервная истеричка. Залазь в машину. Мы едем на ПТБ.

…

Света, куда ты пошла?

— Не хочу сидеть рядом с неадекватным водителем. Уж лучше… со всеми остальными потеснюсь.

(нервно цыкнул; тяжелый вдох)

— Точно критические дни… только у мозга.

— Что? Что ты сказал?

(тут же выскочила из салона,

быстрые, уверенные шаги навстречу)

— И что? Морду мне набьешь?

(нервно стиснула зубы, а губы дрожат от злости)

— Ублюдок ты, Филатов.

— А мы уже снова на "ты"?

— Я тебя ненавижу.

— Я знаю.

— Ты еще пожалеешь обо всём.

— Неужели? Что ты мне сделаешь?

— Увидишь, — резкий разворот и пошагала прочь.

— Больная…

— Выкуси! — (и не двузначный жест показала ему, не оборачиваясь)

— Ну, сука… — (едва слышно прорычал, вскочил в машину и с диким лязгом захлопнул дверь).

Поговорили.

 

Глава Двадцать Четвертая

Бог мой.

Неужели ты услышал девичьи молитвы?

Просто шикарный подарок.

Мужская команда. Против нас играют — парни.

Ах.

Ну, держись, Филатов. Я из тебя душу выдеру!

* * *

Едва мальчики увидали нас, как тут же задергались, напыжились, заважничали, расправляя перышки.

— Ну, чё, красотки? Пошуршим… в кустиках? — и игриво замигал бровями, явно намекая на пошлость.

(чуть выше меня, статный, не лишенный харизмы… индюк).

Смелый шаг вперед — и с вызовом уставилась ему в глаза.

Гордо выпрямился и тот передо мной. Пренебрежительный?… нет, важный взгляд. Конечно… Пытается выглядеть круче, чем есть на самом деле.

— Пошуршим, коль не боишься.

— А кого бояться? Зверя дикого в лесу?

— Зверя… с пушкой.

— Брось, сладкая. Не волнуйся, никто тебя не обидит, пока я рядом.

— А не сбежишь…, когда запахнет жаренным? — ехидно заулыбалась я.

Вдруг подошел вплотную. Глаза в глаза.

— А ты проверь, — чувствую на губах его дыхание.

— Проверю, — коварно ухмыльнулась я.

— Киряева! — нервно зарычал где-то позади Юрчик (невольно обернулась на миг). — Строй взвод, начало скоро.

— Так ты Капитан? — вдруг отозвался мой новый… "знакомый", и невольно рассмеялся от удивления.

— СВД или ПМ? — проигнорировала я вопрос.

— Калаш, сладкая, Калаш, — прошептал интимно на ушко.

— Это хорошо. Только смотри, — приблизилась, приблизилась и я к нему — так что наши губы едва не касались друг друга, — чтобы хватило патронов, когда ты мне попадешься.

— Сколько угодно, конфетка. Я весь твой.

(эротично облизалась, не отрывая взгляда от его глаз)

— Посмотрим… какой из тебя… боец.

Резкий разворот — и пошагала прочь.

Колкий взгляд в глаза Юрчику — кипит, дрожит от ненависти

(зубы стиснуты, а руки сжаты в кулаки),

молчит.

— Учись, Филатов, — едва слышно прошептала я Карасику, как только оказалась рядом. — Не то, что ты… ни рыба, ни мясо.

— Да пошла ты, — резкий разворот и ушел в конец строя.

(ядовито рассмеялась я вслед)

* * *

(Юра)

Казалось, это был самый длинный бой в моей жизни. Длиннее чем даже те, где разыгрывались… жизнь со смертью.

Ведь там, там, за чертой, на кону плясала в шляпе Сухая дерьмовая жизнь. Ледяное сердце…. не плачет. Не за чем… было бы мне скучать.

А сейчас, сейчас — на плаху завалили душу, растопленное сердце, и лезвие секиры палача… бездушно скалится от жажды, и ему плевать — что мне больно.

… время шло — а она не появлялась.

Я уже не радовался этому ее "везению". Уж лучше бы пристрелили к чертям собачим — да вернули бы мне Светку на базу. Пусть рядом сидит, чем шляется где попало,

…и с кем попало.

… сижу, как идиот — гадаю, что там с ней происходит,

что делает она.

Как больной маньяк — взглядом прикипел к радару…. и нет ничего родней.

Заветный кружочек, маленькая точечка — а и на мгновение оторваться не могу,

мысли упорно прикипели, будто там вся жизнь моя заключена.

Буйная фантазия… эта уродина, пытается представить, показать мне, что там происходит…

Милый голос… в "ушах".

И когда ты успела подменить элементарное желание свободы, мое желание… на зависимость, глупую зависимость от тебя?

Смеешься, шутишь, радуешься…

… и как прежде — Счастлива…

Будто мы и не сорились.

Но причина? Причина уже в ДРУГОМ!

Этот малолетний ублюдок Демьян Рамич?

Ха.

Абсурд.

Какой-то сосунок… заставляет меня чувствовать себя гадко.

Ревновать!

Ревновать. Жесть!

К кому? К шпане безмозглой??

Да уж… не думал, что когда-нибудь доживу до такого позора.

Волосы на роже у него еще не выросли, молоко на губах не пообсыхало — а он уже корчит из себя Крутого Перца.

Е-е-еп…перный театр!

А Киряева ведется. Ведется! Как самка безмозглая.

(тяжелый вдох)

То еще. Нашла мне героя.

… да он с одного удара потеряется, мордой землю пробуравит.

Сука, сука ты, Киряева!!!

(нервно дернул, сгреб со стола все бумаги на пол;

швырнул радар на кушетку — прочь безумие)

Даешь свободу и трезвость ума!

(сорвался с места — и вылетел прочь, на улицу)

Дышать свежим воздухом.

Отжаться на турнике, до пота, до боли, до тошноты — и привести чувства в порядок.

Не бывать такому, чтобы женщина лишила меня рассудка.

Честь и стальной разум — всегда будут со мной.

* * *

(Лера)

— КАКОГО ХЕРА ОНА ОТКЛЮЧИЛА СВЯЗЬ???

(неистово завопил Дмитрич)

— Не знаю, — едва слышно прошептала я.

— Когда она последний раз с тобой связывалась?

— Минут двадцать назад.

— Где была?

— Не знаю, у холма вроде. Н-но, она точно уже не там. Света меняла курс как раз.

— Чертовы бабы! Да что у вас за маргарин-то в голове???

(тяжелый вздох и отвернулся)

— Дежурный, у нас ЧП — боец не вернулся с поля. Да. До сих пор. Связи нет. Как у Макарченка тоже? А кто? Рамич? Демьян Рамич?

А давно отзывался? Минут тридцать назад. Ясно…

Ладно, собирай группу и будем…

— О!! СВЕТА ИДЕТ!!!

Жадно прикипели взглядом.

Растрепанные волосы, каска в руках. И едкая ухмылка скривила губы.

— Простите, не успела… добежать вовремя.

(такое впечатление, что от своего безумия она охмелела)

Молчит. Молчит Филатов…. едва дышит.

Глаза округлились, выпучились от шока. Налились бешеной кровью.

Тупая улыбка не слезала с лица Светки. Пристальный, едкий взгляд в глаза Ю. Д.

Несмелое движение — и вдруг, едва слышно, заговорил в рацию.

— Нашлась. И Рамич вернулся? Вот и хорошо.

…

Невнятный, заторможенной реакцией, разворот — повернулся к нам лицом.

— С-стройтесь. Уходим. А я… пока дом запру.

Неспешно пошагал на крыльцо.

Тяжесть мыслей глушила разум — но ни звука, лишнего звука, не сорвалось с его губ.

Боль, отказ верить глазам-ушам-логике… и полная каша безумия в голове.

Погасла лампочка. Щелкнул замок — глухие стуки-шаги по ступенькам — и Филатов встал рядом.

— На ТОС, марш… — попытка скомандовать, но вышло слишком вяло.

Побежали, побежали девчонки по тропинке…

Побежали прочь.

— Света, ты идешь? — несмело позвала я Киряеву.

— Да, конечно.

Неспешно ступила пару шагов

(видимо дожидаясь, пока остальные отдаляться на приличное расстояние) и внезапно застыла, замерла. Обернулась, резкое движение — преграждая путь Юре (тот замер, растерявшись)

и вдруг отчеканила:

— А он, и вправду, зверь. Не то, что ты.

Ядовито хмыкнула. Резкий разворот — и помчала за взводом.

 

Глава Двадцать Пятая

* * *

(Света)

Чертова физика. Да кому она вообще тут нужна? Кому?

Статика, динамика, механика — да все… один хрен, и всё по барабану.

Меня учат убивать. И ваша физика… уж никак не вдохновляет на подвиги.

Робкий стук в дверь.

— Да, да. Входите, — спешно отозвалась Оксана Валерьевна.

— Здравствуйте.

— Здравствуй.

— Можно передать сообщение?

— А? Да. Конечно.

— Валерия Клинко здесь же учится?

— Да, — взволновано вскрикнула Лерка.

— Филатов Юрий Дмитриевич попросил тебя зайти к нему.

— Э-э-э… Срочно? Или на перемене можно, а то у нас тут контрольная…?

— Наверно, — несмело пожала плечами девушка. — Ладно, я пошла?

— Это все?

— Да.

— Тогда иди, — мило улыбнулась физичка.

…

— Лера?

— А?

— А чего это он тебя вызывает?

— А мне почем знать?

* * *

— Оксана Валерьевна, я уже дописала работу. Можно сдать и пойти к Филатову? А то нам потом нужно за перемену успеть перебежать в М-корпус. Боюсь, не успеть.

— Да, да. Конечно. Сдавай и можешь быть свободна.

Сжалось. Сжалось все внутри меня от злости.

Это… что тут твориться?

(провожаю Лерку взглядом)

… явно нечисто.

…

Право, я держалась до последнего. Все семь минут пыталась выдушить из себя — сосредоточение на задачах по Динамике.

Черт, да катись оно всё… ПРОПАДОМ!

Вмиг подскочила, подорвалась — листок спешно уложила сверху на Леркин (на учительском столе) и помчала на выход.

— Эй, Киряева!! Это ты куда???

— К ФИЛАТОВУ!!!

* * *

(Лера)

— Юрий Дмитриевич… Свете очень плохо… из-за ваших ссор.

— Лера. Давай не будем об этом.

И потом, судя по тому, что мы увидели в прошлое воскресенье — не так уж всё и печально. Девушка вполне нашла…. где утопить свою грусть.

— Она лишь… пытается достучаться до Вас.

(промолчал; нервно скривился)

— Я думаю, Света давно уже жалеет о всем том, что сделала или говорила, -

(продолжила я).

— Валерия. Давай тему Киряевой оставим в покое. Мне уже не интересно, что и как с ней происходит. Ясно? Уж лучше… в журнал смотри и диктуй быстрее цифры.

…

— А это что?

— Где?

— Вот, — протянула журнал.

— Черт, — нервно вскрикнул Филатов. — Пожалуйста, Лера. Можешь открыть третий ящик сверху, и посмотреть там номер.

— Хорошо, — подчинилась, подскочила… -

…

Эээ… и тут… черти что написано.

— А, ну, дай, — живо подхватился, подошел ближе.

Взял меня за руки — дабы не дрожали те, не мешали увидеть злополучные закарлючки — и пристально стал рассматривать штрихкод на коробке.

Наклонился, наклонился так близко — что даже неловко стало. Но причем тут?

Мда.

Вдруг выровнялся, выровнялся… блин, черт! так близко его лицо, губы оказались… когда распахнулась дверь и влетела в подсобку Киряева.

— И почему ты её…

(замерла, оборвавшись на полуслове)

Я живо отпрянула от Филатова (как пойманный вор), дернулась, едва не упустив ОБС (обзорно-прицельную систему) на пол.

— Света? — удивленно переспросил Ю.Д., словно не веря своим глазам.

Молчит. А в глазах — закипает ад.

— Лера, Лера… от кого, кого… а от тебя такого не ожидала!! — злобно протараторила, выплюнула слова.

— Это какого такого?? — дернулась я, пропищала… дрожащим голосом.

— Я думала, мы — друзья.

Ха.

А я тебе еще и душу изливала…

— Что ты несешь, Киряева? — вдруг не выдержал Дмитрич и вмешался.

— А ты вообще не лезь, урод. С тобой никто не разговаривал.

— Ты чё? Вообще, прибалдела? — резкий шаг навстречу… и замер рядом с ней. Глаза в глаза.

* * *

(Света)

(нервно хмыкнула — а ненависть по шкале… ртутью наливает жилы)

— А я, как дура, верю тут безоговорочно во всю ту чушь,

что мне несет… на уши вешает. Ну… ублюдок.

— Пожалуй, я вас оставлю… — (едва слышно, робко прошептала Клинко, торопко уложила на полку какую-то хрень… и кинулась к двери)

— Беги, беги, крыса!

(потом с тобой разберусь)

— Светлана, что тебе нужно?

— Кобель ты недорезанный, Филатов! Зачем мне врал? Зачем? Так бы и сказал сразу, что НЕ НРАВЛЮСЬ, что есть — ДРУГАЯ!!! А то нес… всякий бред…

(нервно цыкнул, на мгновение отвернулся)

— Ты — чокнутая.

(и снова глаза в глаза)

Вдруг замер на мгновение. Глубокий вдох — и холодно так, мерзко… прорычал в лицо.

— А ты знаешь. Ты права. Не нравятся мне… ШЛЮХИ. Так что пошла вон отсюда!!!

Вон я сказал. И чтоб мои глаза тебя больше не видели.

Опешила.

Замерла, не дыша…

в нездоровом шоке…

(тщетные попытки проглотить боль, резкую, внезапную… неистовую)

— Тебе туго доходит? ВОН ОТСЮДА!

(и снова окатил его голос, слова морозом и ужасом… с ног до головы)

Секунда на осознание, сомнения.

Разворот — и выбежала прочь.

 

Глава Двадцать Шестая

* * *

(Лера)

— Где Киряева? — злобно зарычал Филатов и тут же уставился на меня.

— Ей плохо. Медики дали добро на пропуск вечерней пробежки.

— А что с ней? Мозг купила — не знает, как вставить?

(удивленно вздернула бровями; глаза невольно уткнулись в землю — промолчала)

— Ясно. Давайте, семь кругов — и на турники.

* * *

И снова я нашла ее в туалете… Забитая в углу. Уткнутая… бессмысленным взглядом в пол…

А слезы, а слезы… больными ручьями… стекали по щекам…. уже ни о чем не говоря. Не пытаясь изменить.

Убежать, убежать, просто убежать от боли… да и только.

Им страшно быть внутри — сейчас там… ПЕКЛО.

— Светик.

— Уйди от меня! — нервно дернулась, оттолкнула меня (пресекая попытку обнять).

— Прошу, выслушай.

Я,

я тебе клянусь. КЛЯНУСЬ!

У нас с Филатовым ничего нет… и никогда не было.

Слышишь, клянусь!

(снова пытаюсь обнять —

не сопротивляется)

(нервно всхлипнула)

— Тогда зачем он так со мной… поступает?

(прижимаю, прижимаю к себе, как самое дорогое в жизни)

— Не знаю. Честно,

не знаю…

(тяжелое молчание)

Псих он, просто.

А их… не понять.

 

Глава Двадцать Седьмая

* * *

(Света)

И снова воскресенье. И снова бой.

Чертовые игры.

…

Молчу, молчу,

… на него никак не реагирую.

Все вопросы Старосты (в делах с Филатовым) взяла на себя Лерка.

Не трогает меня… и он.

* * *

Желтая Ракета.

Зеленая… и поехали!

… но едва я дернулась бежать вместе с группой, как Филатов тут же поймал меня за шкирку и, злобно зашипев, потянул на себя:

— КУДА??? А карту кто будет изучать?

— Лера.

— Нет, уж. Клинко пусть валит с группой. А ты — остаешься.

Мне ваш цирк со староством уже бесит.

Марш в дом, и не хрен тут сопли разводить.

(грубо пнул в сторону крыльца)

Несмело переглянулись с Леркой.

Нет желания спорить.

Быстрее начну — быстрее освобожусь от его больного внимания.

Спешно пошагала вперед.

Убежала и Валерия в лес.

* * *

Резвые шаги по ступенькам — и приоткрыла дверь. Быстро вскочила внутрь.

Но буквально шаг — как вдруг снова схватил меня за шкирку Филатов и потащил на себя.

— КАКОГО ЧЕРТА?? — злобно зарычала я.

Вмиг дерзко притиснул к стене. Нагло, вызывающе прижался всем своим телом ко мне.

Глаза в глаза… и губы так близко.

— Значит, хочешь меня? Да?

Руками скользнул по груди… (не дожидаясь ответа) и, ухватившись за лацканы, вмиг разорвал на мне куртку.

— Отстань, больной!

Не слушает, не реагирует — еще движения — и расстегнул штаны, попытка сорвать вниз…

— Отвали, ублюдок!!! — нервно дергаюсь, усилие заехать в челюсть. — ОТПУСТИ!!!

Но тут же прибил назад к стене. Хамски, грубо, беспардонно. Поймал, поймал за руки и тут же заломил их за спину (окончательно лишая права на сопротивление).

— Да чего же? Ты же так этого добивалась! — (вдруг прорычал, прошипел)

— Ты что… совсем ума лишился???? ЮРА!! Перестань!!

(нервно пищу, кричу, рычу, ругаюсь — пытаюсь кусаться).

Не реагирует

… схватил, схватил, и в болезненном, гадком захвате потащил к кушетке.

— ОТПУСТИ, БОЛЬНОЙ!!!

Повалил, уткнул лицом вниз. Нервно дергаюсь, вырываюсь — тщетно.

Еще рывок — и содрал с меня всё, вместе с бельем.

Грубо сжав за плечи, перевернул, укладывая на спину. Повис, повис сверху, нагло вдавив собой в диван.

— Юра…

— Ты же так хотела, сама провоцировала…

— Умоляю…

… замер (уколола словом). Замер на мгновение — глаза в глаза.

— Зачем? Зачем ты играешь со мной? Света, зачем?

(болезненно… отвел взгляд в сторону)

Разжал хватку. Немного отстранился.

— Потому что люблю.

Удивленно дрогнула бровь… и тут же застыла, заледенела в шоке.

Не дышал.

Замер, вымеривая слова на весах, не веря услышанному.

Но не смеюсь. Молчу.

Робею…

(смущенно отвела взгляд вбок — и не дышу, дожидаюсь вердикта)

Еще мгновение… внутренних рассуждений.

И вдруг припал, припал… поцелуем к губам.

Без слов, вопросов и колебаний.

Сладким, нежным, затяжным…. будто жизнью упиваясь, до дна.

Ласкал, сводил с ума своими губами.

Но голод, голод… желание брало верх — и робость сменялась на власть, страсть…

Ответила, ответила ему… сходя с ума,

… овладевал мной, лишая последних сомнений.

Его, его — давно уже его.

Язык тут же ворвался в мой рот, выискивая жадно ответных ласк.

И снова безумие, и снова на пределе эмоций.

Накал тяги, влечения. Жажды, желания… НУЖДЫ!

Алчно обвилась ногами вокруг поясницы… и прижалась всем телом.

Слиться, слиться с ним, ворваться в его мирок и спрятаться там… навсегда, ото всех.

Немного отстранился, и тут же…содрал оставшуюся с меня одежду…. а я — стянула с него брюки…

И снова оказался сверху, вжимая меня в матрас.

Жадные, страстные поцелуи в губы,

в шею…

Несмелое движение… и

… вскрикнула, вскрикнула…. невольно сжавшись от боли.

Нервно впилась пальцами в кожу.

Еще, еще… движения — и волнение… стало смываться…

безумным, буйным, шальным потоком удовольствия.

Затуманивало счастье разум.

Темнело, темнело в глазах, а чувства, эмоции упорно сменялись…

на полное непонимание, потерянность, бездумность.

Прострация — эйфорический приход… взрывал в голове бесконечность —

и лишь жадный стон выбрасывал, вырывал накал помешательства из меня,

все еще удерживая рассудок в теле, сознание — вне пустоты. На грани… истинного безумия.

Еще,

еще…

еще двигался…

Срастались, срастались — и было жутко страшно… признать, что это может когда-то кончится.

Нет, нет, нет! Прошу!

(цепляюсь жадно руками — боясь упустить, уронить, потерять)

лишь на мгновения застывая…. чтобы впиться поцелуем в губы, щеки, нос… шею…

Еще,

еще…

и снова, снова, снова.

…

* * *

Неохотно отстранился, отодвинулся от меня, высвобождая из объятий.

— Черт, что это?

Тут всё…

Света… — несмело позвал.

(побледнел, похолодел;

пристальный взгляд в глаза)

Испуганно осмотрелась я по сторонам, ища проблему.

И вдруг пристыжено замерла.

— Ты… ты была девственницей?

…

(сомнения, эмоции, испуг)

Но правда, правда — очевидна.

— Да.

 

Глава Двадцать Восьмая

Жить без тебя не могла никогда

И выбирала я бег в никуда

Где-то давно все обиды и страх

Снова тону в твоих нежных руках

Быстро прошла эта странная дрожь

Капают слезы мои словно дождь

А я отдалась твоим нежным рукам

Больше тебя никому не отдам

Сойти с ума

От разлуки на час

Сойти с ума

Вспоминая о нас

Сойти с ума

Прикоснуться к губам

И прошептать:

"Я тебя не отдам"

* * *

Это день или ночь, но мне уже все равно

И пусть кто-то сказал, что это было давно

В горячем пульсе моем бьется имя твое

И все, что нужно мне — с тобой остаться вдвоем

"Сойти с ума", гр. "Рефлекс"

* * *

(Света/Юра)

Казалось, кто-то выключил свет в моей комнате, в моем мире. Оставив зажженной лишь одну свечу — единственный огонек, единственный смысл дрянной жизни.

Краски вокруг потускнели, размылись четкие линии в беспорядочный узор фронтолиз.

Ничего не осталось. Пропали звуки, запахи… Пропало всё… кроме этого человека. Самого дорогого… и самого важного.

Ничего больше, ничего… кроме родного голоса, сводящего с ума аромата,

нежного, беспечного тепла…

… и безумно красивых глаз.

И ничего уже нестрашно, ничего не жалко. ПУСТО вокруг и неинтересно.

Быть вместе. Каждую секунду, каждое мгновение… дотрагиваться, касаться… чувствовать друг друга — и больше ничего ненужно. Действительно, ни-че-го.

Весь мир вмиг сузился из бесконечного числа случаев и закономерностей, фактов, людей и предметов… в маленькую точку. Точку — имя которой…

моя половинка,

моя любовь,

жизнь…

смысл вдоха-выдоха.

Смысл счастья… и боли.

Имя которой — Юра.

… Имя которой — Света.

* * *

(Света)

Буквально десять минут бессмысленных скитаний по лесу (голова забита отнюдь не войнушкой)… и точный выстрел… вывел меня из "мучений".

Резкий разворот, благодарная улыбка — и пулей помчала на базу.

* * *

(Юра)

Словно сговорились — каждому что-то от меня нужно. То GPS-приемник барахлит, то у Дежурного радио сломалось — чини. То у треснутой каски наушники "вдруг" начали хрипеть.

В общем, не дают, не дают прохода…

Жадно всматриваюсь вдаль… на мою Киряеву.

Сидит в беседке, о чем-то шутит, разговаривает с девчонками… и лишь иногда бросает короткие взгляды на меня в ответ.

* * *

(Света)

Наконец-то все отстали от меня.

Тишина, и долгожданный покой.

Улеглась, улеглась на спину, раскинулась на столе, в беседке, руки в стороны…

… и отдалась воспоминаниям.

В голове, в сознании еще нет, нет полного понимания того, что произошло.

Обрывки, клочки эмоций, картинок, звуков… его слов.

Всё… как в тумане. И даже… иногда передергивает от мысли — что "то"… я выдумала;

причудилось, приснилось.

Правда? Ведь правда! Прошу, пусть будет правдой…

Навязчивый шелест травы…где-то сбоку, резкие, уверенные шаги по деревянным ступенькам.

И вдруг отозвался.

— Светуль, тебе плохо?

Нервно дернулась, обернулась.

— Привет, — взволновано прошептала. Милая, пристыженная улыбка мимо воли расплылась на губах — какое счастье его слышать, видеть… Быть рядом.

(несмело присел на лавочку)

— Свет, чего лежишь? Тебе плохо?

— Нет. Так… думаю кое о чем.

— Ясно, — смущенно улыбнулся.

Облокотился спиной на стол. Вид непринужденности, бессмысленный взгляд блуждает округ… теряясь в думах — тех, что уж слишком далеко, чтобы предугадать их суть.

— И где же крик? — наконец-то отозвалась я, ненавидя тишину. Ненавидя… миги, дурные, больные, пустые миги — без любимого звука, без родного, его голоса.

— А? Какой крик? — резко обернулся.

— Ну, мол, "я же проОосил ногами на лавочку не станОвиться!!"

Рассмеялся с моих кривляний, добродушно рассмеялся. Ласковый взгляд скользнул от глаз к губам… и замер.

— Ну, ты же не на лавочке сейчас, а на столе, — нехотя ответил, а мысли были явно не там, и о том.

— Ах, значит, на столе — можно? — пытаюсь поддерживать видимую, "дружескую" беседу.

А сама также… припала взглядом к губам — мечтая коснуться, ощутить их на вкус…

— Тебе — да.

Рассмеялась (невольно, стыдливо прикусив язык — поняв суть услышанного)

— Юр…

— Да? — и снова взгляд в глаза.

Какое же это безумное… сводящее с ума… желание слышать, видеть друг друга…

Желание поцеловать, обнять — почувствовать.

— А ты давно в этом "движении", Белого Фронта?

— Лет десять уже, — печально ответил (разочарованный темой…)

Милый, любимый мой… я бы рада только и говорить о том, как ты мне нужен, как не могу без тебя

— но сам же говорил, что так нельзя.

Нельзя.

Теперь, теперь и я… боюсь, УЖАСНО боюсь… всё это, НАС…. потерять.

Потерять.

(невольно рассмеялась)

— Юбилей, что ли?

— Почти, — угрюмо ухмыльнулся.

— Так, это сколько ж тебе лет?

— Двадцать пять будет зимой.

— Ох, так ты зимний? — наконец-то зарычал во мне интерес

(вмиг перевернулась на живот и спешно приблизилась к Юрчику, на расстояние волнения — не нарочно)

Улыбнулся. Пристыжено, смущенно отстранился немного — до "пионерского" приличия.

— Зимний.

— И какого числа?

— Так я тебе и сказал.

— Ну, Юр!!!

— Не скажу.

— Тогда я тебе свое — не скажу.

— 12 августа? Это ты мне не скажешь??

(и ехидно рассмеялся)

— Ах, так! — наигранно состроила злость, надулась, напыжилась, "гневно" сузив глаза. Резкий рывок — и, рассевшись на столе, кинулась колотить его по груди. — Вот так, так тебе! Всё мне расскажешь!!!

Расхохотался. Расхохотался (тут же отдернувшись, отстранившись от меня на недосягаемое расстояние).

— Киряева, не шали так, иначе я за себя… не отвечаю.

Надулась, надулась, по-детски оттопырив нижнюю губку.

(а сама краснею на это — "не отвечаю")

— Ну, скааажи!

— Зачем? — колко ухмыляется, дразниться. — Подарок хочешь мне успеть приготовить?

— Да, — язвительно скривилась.

— Дык, мне только один-единственный нужный. И готовить его… в принципе, не нужно.

— Эт какой такой? — играю злобную настороженность, недоверие.

— Тебя, — вмиг прильнул так близко, на расстояния дыхания. Глаза в глаза.

Молчу. Молчу. Пристыжено улыбаюсь.

Глубокий вдох — и снова решаюсь на шутки, дабы сорвать напряжение… от желания — и невозможности его осуществить. Желания — целовать, ласкать, обнимать… Прижаться к груди… и замереть так… на вечность.

— Юрий Дмитриевич, скажите, пожалуйста, когда у Вас День рождение. Не будьте бякой.

(рассмеялся)

— Ба, ты вспомнила, как меня правильно называть нужно.

(шаловливо показала язык)

— 5 февраля. Довольна?

— Да! — счастливая улыбка — и вновь улеглась на спину.

— Вот! ВОТ ТЫ ГДЕ!!! — вдруг завизжала… где-то рядом Лерка.

Нервно дернулась, уставилась на источник звука я.

Мчит, летит ко мне, злобно шипя, чиркая зубами.

Еще несколько шагов — и вдруг накинулась с кулаками (живо подрываюсь, руками вперед — попытка закрыться от ударов).

— Эй, ЭЙ! Девушки! Вы чего?? — вмиг вскочил Юра и тут же, схватив в объятия Клинко, оттащил взбешенную от меня.

— Я жду ее там, с ума схожу, думаю, предполагаю, что произошло! Куда делась?! Чуть ли на деревьях… вздернутую не ищу…

На позывные не отвечаешь. Пропала, мать твою!

а она тут отлеживается! СВЕТКА! УБЬЮ ТЕБЯ!!!

— Прости, — пристыжено улыбнулась я, заметав… двузначные взгляды… то на нее, то на Филатова.

Застыла. Застыла Валерия, в попытках сообразить.

(убедившись, что приступ бешенства Клинко угас — Юра выпустил, отпустил ее… и спешно отступил пару шагов назад)

Молчим. Молчим…. давая возможность ей самой понять, что происходит.

— Вы помирились? — едва слышно прошептала, наконец.

Несмелый взгляд то мне в глаза, то на Юру.

(тяжело сглотнула — и замерла, ожидая ответ)

Робко закивала я головой.

Улыбка, застенчивая, счастливая улыбка выдавала все тайны… сполна.

Радостно хмыкнула Лерка. Шумный выдох — резкий шаг и присела на лавочку.

(нервно прожевала эмоции)

— Хоть бы слово сказала. Я уже думала, что ты где-то там убилась.

— Прости…

— Юрий Дмитриевич! — вдруг завизжал, закричал девичий голос.

Живо обернулись.

Виолетта. К нам летела Виолетта.

Невольно скривились от раздражения:

Черт, что там… ей нужно?

— Можете пойти посмотреть. У нас там проблема…

— Какая?

— Ну… Там, просто, мы пытались починить…

— Что уже случилось??

(шумный, раздраженный вдох; нехотя встал с лавочки)

— Ну…

— Ладно, веди, давай… Оратор хренов.

…

— Света.

— А?

— Я Рамича видела.

— Кого??

— Рамича… Демьяна.

— А, Дёму? И?

— Спрашивал про тебя.

— Хех. Нужно было сказать, что я улетела в космос… Навсегда.

* * *

— Ну, что ты там? Всё чинишь? — с подколкой прошептала я, неспешно приблизившись к своему Юрочке.

— Да, такое впечатление, что индюк клювом пытался с этой пушки выстрелить, а не человек.

(невольно рассмеялась)

— Свет…

— А?

— А тебе не пора в бой возвращаться?

— Я уже оттуда.

— Опять? Не быстро ли тебя там… поджаривают?

(едва слышно захихикала, но промолчала)

— Я, конечно, безумно рад, что ты весь день рядом со мной…. но это слишком явно… — робко продолжил свою речь, короткий взгляд в глаза (отрываясь от работы) и пристыженная, милая улыбка.

— Обещаю, это будет только сегодня.

— Жаль.

(расхохоталась)

— Даже так?

— Да, — (и снова взгляд в глаза, а на губах — улыбка).

— Светик, можешь сходить в дом… Там на полках… такой черненький предмет… коробочка с проводами.

— Давайте я схожу, — вдруг отозвалась Виола.

(живо обернулись на нее — и откуда она появилась?

надеюсь, наш прежний разговор не слышала)

— Да нет уж. Я сама справлюсь, — нервно фыркнула я…. спешно сорвалась с места и побежала в дом.

…

— Юрий Дмитрич, — (высунула нос в щель приоткрытой двери), — не могу найти. Может, сами?

Нервно скривился. Поднялся, поднялся нехотя…. быстрые шаги навстречу.

— Чес-слово. Его нет там, где Вы сказали!

— Неужто? — ехидно заулыбался.

Шаг за дверь — и я резко захлопнула полотно.

— Стоп, а где он? — задумчиво прошептал мой Карасик, растерянным взглядом уставившись на пустую полку.

— Я же говорю. Нет его на том месте, где Вы сказали.

(резкий разворот, едкая ухмылка)

— А в руках что?

— Бонус… — повисла, повисла на шее, жадно прижавшись всем телом.

Поцелуем, долгожданным поцелуем… прилипла к его губам.

Обнял, крепко обнял и ответил страстным порывом…

Затяжное безумие, больная сладость…

Еще, еще… еще поцелуй… пока задыхаться не стали…

Обижено оторвались губами друг от друга… Ласковый взгляд в глаза.

— Ты рядом. А я всё равно… скучаю.

— Я тоже, мой котик. Я тоже… так хочется постоянно обнимать тебя, прижимать к себе…. целовать. Чувствовать.

Рыкнула дверь — спешно оторвались друг от друга, отпрянули, как от кипятка.

— Тьфу, Юлька. Так и инфаркт можно получить, — злобно прорычала я.

(удивление застыло на ее лице — хотя старательно пыталась его смыть киселем равнодушия)

— Простите. Я воды зашла попить. Можно?

— Да, конечно, — краснеет-белеет мой Юрчик, пристыжено прячет взгляд. Выхватил из моих рук "коробочку" и мышей выбежал на улицу.

— Только ты… никому, Юль. Прошу.

(нервно хмыкнула)

— За кого ты меня принимаешь?

Я лично, вообще ничего не видела. А ты?

Улыбнулась, благодарно улыбнулась я.

— Спасибо.

 

Глава Двадцать Девятая

* * *

Это была самая длинная ночь.

Боже, как хотелось кричать… визжать от радости, от счастья. Рычать от нужды… лежать на месте, а не прыгать, от безумия.

Срывало крышу, мутнел разум… А мысли, мысли упорно врывались в голову… лишь с одним названием — "Юрочка!!!"

Задыхаюсь, задыхаюсь от эмоций, воспоминаний… удовольствия… осознавать всё это.

Такое впечатление, будто кто вколол мне невероятную дозу наркотика

— от передоза шкалили все датчики,

а эйфория, эйфория жестокими накатами волн сбивала рассудок с рельс, срывала эмоции в хаос, абсурд, беспорядок чувств.

Казалось, еще чуть-чуть… и уже ни один психиатр не вернет мне мою трезвость.

Пол пятого на часах…. а я не сплю…. все еще не сплю. Скоро его увижу. Скоро.

* * *

— Ау! Девки, вставайте!

— Ты что, Светка, покурила?

Мы еще двадцать минут можем поваляться в постели!

— ВСТАВАЙ!!!! Иначе забуцаю ногами!!!

ВЗВОД СТРОЙСЬ!

А то я за себя не отвечаю…

— Светка, ну ты даешь…

— А что? — мило, невинно улыбаюсь я Лерке.

ПотЕрпите! — Скажите спасибо, что не в пять поднимаю.

— Ты хоть сама спала? А то вид, будто кто… поколотил тебя ночью.

— Я те поколочу, одевайся быстрее…

* * *

— Здравствуйте, Юрий Дмитриевич! — радостно закричала я, не имея больше сил сдерживаться.

Ааааа, мой сладенький! Как хочу тебя обнять! Поцеловать!!

— Здравствуйте, — спешно завторили мне девчонки.

— Здравствуйте, — едва слышно, застенчиво прошептал Юрочка.

(заметно, заметно же…. как жадно прикипает ко мне взглядом,

а потом вдруг, одумавшись, опомнившись, резко отводит глаза в сторону, боясь выдать себя).

— Давайте разминочку в семь кружков, и на турники, — смущенно, задумчиво прошептал.

(не спешу, не спешу — пропускаю всех вперед)

— Я скучала, — едва слышно прошептала, (когда остались одни).

— И я скучал. Очень скучал… моя девочка…

* * *

— Так, взвод, занимаем позиции и отрабатываем одиночные выстрелы из АК.

А ты, Киряева, зайди ко мне. Нужно кое-что обсудить, прояснить несоответствие в цифрах, за прошлый раз.

— Конечно, Юрий Дмитриевич, — пристыжено улыбнулась.

Черт… чувствую, что краснею…

Быстрые шаги — и нырнула в подсобку.

Захлопнулась дверь.

Резко ухватил за руку и дернул на себя.

Прибил спиной к стенке (зажал, сжал в объятиях). Голодный, страстный поцелуй в губы.

— Черт, Киряева… я без тебя и часа не могу.

Что ты со мной делаешь?

Молчу. Молчу, стыдливо улыбаясь.

И снова поцелуй, и снова… безумие…

Робко нырнула руками под джемпер. Дотронуться, почувствовать родное тепло,

на ощупь испытать его всего, запомнить ощущения от прикосновений к его телу.

Печально заныл, завыл мне на ушко.

— Рыбка моя, потерпи… молю, потерпи до воскресенья, и там уже от меня не отвертишься.

(пристыжено рассмеялась, прижалась к груди…. носом уткнулась в плечо… и замереть, замереть…. упиваясь бесценным ароматом)

И когда успел мне вместо воздуха стать Юрочка?

Кто знает? Когда?

… мне без него не жить.

* * *

И снова день. И снова — сумасшествие… лавина чувств.

Прям, как дети…

краснеем, робеем, едва оказываемся рядом…

… ищем уловки, причины, как бы остаться наедине…

как бы дотронуться, просто коснуться друг к другу,

да так, чтобы никто не заметил.

Быть рядом — вот высшая благодать,

счастье, без которого жизнь…, просто, не имеет никакого смысла.

* * *

Вечерняя пробежка. Последняя возможность его увидеть, услышать…

Как тяжело уходить прочь потом, самой лишать возможности быть с ним рядом. Прикипеть, прирасти бы так, к нему, как сиамский близнец — да и всё… Ничего более. Быть всегда рядом… и умереть вместе.

Почему, почему Бог не придумал такого способа воссоединения со своей половинкой? Почему?

…

— Здравствуй, Фил.

— Привет.

— Здравствуйте, барышни! — мило улыбнулся нам незнакомец, молодой мужчина, (примерно того же возраста, что и Юрчик). — Что, мучает, зверюга?

— Мучает, мучает, — весело защебетали девчонки, радуясь внимаю.

("злобно" цыкнул)

— Разберемся, непременно разберемся. Накажем и раз и навсегда отучим от плохих повадок.

(глубокий вдох, резкий разворот и отозвался к Юре)

— Я вот чего пришел. Помнишь, я тебе говорил, что хочу съездить на ночную охоту?

— Дали добро?

— Да.

— И?

— В общем, все бы хорошо, но мне завтра с утра нужно сдать отчет, — дружески обнял за плечи и немного отвел в сторону, голос стих до шепота. — А там кое-что не готово. Можешь, вместо меня… завершить опись. А?

Замер, задумался мой Карасик.

… резкий разворот.

— А, ну да. Возьми кого в помощь — и тогда за час забецаете это дело. А у меня, просто, машина уже ждет. Понимаешь? Юрец, молю… Выручи.

— Хорошо.

— Хотите, я помогу? — вдруг резкий шаг вперед. Виола. Виолетта отозвалась.

Эй, мне уже точно не нравится, как эта курица напирает на моего Филатова!

Мило улыбнулся.

— Спасибо, Самойлова. Но у меня есть провинившиеся… Киряева. Что молчишь? Не хочешь мне помочь?

— А в чем это я провинилась?

(нет, не так задетая гордость сейчас вопит, как нарочно играю раздражение)

А сама едва сдерживаюсь, чтобы с криком не кинуться на шею…

Да не запрыгать на радостях — остаться наедине, разве… можно мечтать о чем-то большем?

— А кто у нас в прошлое воскресенье на боях халявил?

(удивленно дрогнули брови — вот, гад, что он меня выкрывает при всех?)

Скривилась (пристыжено пряча улыбку)

— Вот и ладненько, — радостно захлопал по плечу "незнакомец". — Я тогда побежал?

— Беги.

— Спасибо, с меня должок, коль что.

— Еще какой! — ядовито добавил мой Юрочка и коварно заулыбался.

* * *

Склады. Дальнее здание.

… я здесь еще не разу не была.

Заныли угрюмо огромные, стальные двери… зашелестел мелкий графий под ногами.

— И он здесь один работает?

— По вечерам — да.

— Скучно, наверно.

— Светик, работает-то он один. А отсиживается… с кем попало.

— Карты, девки, два ствола?

(перекривила название знаменитого фильма)

— Карты, гитара, песни и шутки.

— И ты здесь зависаешь?

— Бывает дело.

— Ах, вот оно как?

— Ну, а что? Чем еще развлекаться?

— Я тебе дам, развлекаться! — злобно стукнула кулаком в грудь.

— Если бы не эта отрада — мы бы от злости уже всех поубивали.

— И девки бывают здесь? — гну свою линию дальше.

— Какие девки, Киряева? Чисто мужская компания. И то, строго ограниченный круг лиц.

(злобно хмыкнула)

— Смотри мне.

Обнял, обнял за талию и притянул к себе.

— Девочка моя. Ты меня точно доведешь до белого коления… Ну, не могу спокойно на тебя смотреть.

— И нечего смотреть. Лучше целуй… целуй и обнимай.

Припала, притиснулась своими губами к его губам… и замерла на мгновение, упиваясь удовольствием.

Но не дал долго нежиться, не дал — схватил себе на руки (невольно обвилась ногами вокруг поясницы) и куда-то понес.

— Куда?

— Увидишь…

Еще несколько метров вглубь склада, и вдруг… опустил на пол — спешно встала на ноги.

— А теперь давай по лестнице. Вверх.

— Зачем?

— Лезь давай…

Метра в два в высоту…

Как оказалось, это — аккуратно сложенные в "стопку" спортивные маты…, и чтобы забраться на них, приходиться пользоваться этой лесенкой. Еще немного и спрыгнула на

матрасы.

Мечтайте, ничего мягкого в этом нет. Фу, сколько пыли.

— Бе… — шутливо скривилась, невольно вычерчивая линии на сером полотне.

— Ой, ой, — "злобно" закачал головой. — Какие мы брезгливые.

Вмиг нагнулся… и, дернув за край брезент, содрал долой покрывало.

Новые, нетронутые, безупречной чистоты маты игриво улыбались мне своими тайнами.

— И как часто ты сюда забираешься? — ядовито заулыбалась я. Уставилась в глаза.

Замер. Замер… улыбка пропала, оставив на лице лишь угрюмую серьезность. Обиду?

— Глупые намеки, Киряева.

— Нет, ну… ты так уверенно сюда шел. Вот…

— И что… сразу я сюда кого-то тягал? Да?

— Я не говорила такого.

— Но намекнула.

Пристыжено отвела взгляд. Скривилась.

— Бухаем, пьем здесь… Не одно День рождение справляли. Наклюкаемся — и завалимся спать. Чего ходить, серпантины вычерчивать по территории?

Рассмеялась, краснея (от своих глупых предположений, от стыда и смущения)

— Так мой Юрчик еще и пьет?

— Нет, блин. В монахи постригся.

— Я тебе дам…. в монахи.

Приблизилась спешно, обняла, прижалась.

— Миленький мой, никому тебя не отдам.

— Эх, зря ты так говоришь…. ибо попробуй потом меня прогони, как надоем.

Поцеловал, нежно… ласково, трепетно… выпивая каждую каплю моего безумия…

Впитывая в себя целиком.

Робкое движение — и забрался под куртку. Рывок — и стянул ее с меня.

Еще движение — и полетела вдогонку футболка…

И я — срываю, сдираю с моего Юрчика одежду…

…

Лишиться, лишиться преград — и целовать, целовать… целовать каждый сантиметр, миллиметр любимого, ненаглядного тела. Ласкать, нежить и прижиматься в ответ.

Дарить друг другу счастье.

Наконец-то можно не сдерживаться, не врать, не играть, не прикидываться…

…

— Черт, — пристыжено рассмеялась.

От моих криков, стонов… луной расходиться эхо.

— Ничего, ничего страшного…. моя девочка, — нежно поцеловал в губы. Прижал крепче к себе…

И вновь язычок скользнул тонкой, шаловливой дорожкой по шее, убегая к груди.

(а я лицом уткнулась в куртку…. зубами вгрызаюсь в одежду — чтобы сдержаться от звуков)

Резкое движение — и в голове снова все темнеет, теряется, мутнеет.

И неважно, неважно, ничего уже не важно. Ни звуки, ни крики, ни стоны… ни последствия.

Только здесь и сейчас. Безумное счастье.

Его.

* * *

Проснулась от холода…

Укрытая сверху своей курткой, его курткой, все равно не спасалась от коварной прохлады.

Черт! Стоп. Я заснула?

Вот даю…

Спешно натягиваю одежду…

— Юра? — несмело позвала.

(быстро спускаюсь по лесенке вниз)

Сидит, сидит у самого выхода, за столом…. Медовый свет настольной лампы… и куча бумаг, разбросанных всюду.

— Ты здесь… — растеряно, едва внятно прошептала.

— Да должен же закончить опись за этого гада. "Работы немного". Вот брехло редкостное.

— Помочь?

— Да нет, спасибо. Тебе уже, наверно, пора… А то почти час ночи.

— А, можно, я останусь?

— Светик… — тяжело вздохнул, печальный взгляд в глаза.

— Я на построение успею. Просто, побуду рядом с тобой… эту ночь. Прошу…

Неспешно встал, обошел стол и замер рядом со мной. Пристальный взгляд в глаза.

— Солнышко мое, как же мне тяжело тебя отпускать, но нужно, нужно…

Вмиг прильнула, прижалась. Чмокнула в ушко

и робко шепчу:

— Молю, не прогоняй.

Обнял, обнял крепко и припал поцелуем к губам. Резкий рывок — и шаловливый язычок вновь сорвал рассудок с катушек.

* * *

— Нет, Светик. Такими темпами я и до рассвета не добью это дело.

— Говорю же, давай помогу…

* * *

Ночь… Ночка, милая моя…. почему ты так коротка?

Казалось, лишь только закончили мучиться с бумагами, лишь только вновь забрались… на свою… "царскую" кровать…

… как за окошками (высоко, у самой крыши круглые "иллюминаторы")

уже стало светлеть.

Сжалась, сжалась, прячась в объятиях своего Юрочки.

Едва дышу — боюсь прогнать удачу. Наше счастье. Любовь.

Боюсь проснуться… ведь не бывает, не бывает так в реальности. Не бывает.

 

Глава Тридцатая

* * *

— Света, тебе что… совсем крышу снесло?

— Совсем.

— Я тебя всю ночь жду! Переживаю, куда делась! Черт!

Спасибо, что хоть под утро явилась.

— Не кричи…

— Я не кричу. Но ты точно больная. Я в шоке.

— Девки спалили?

— …

Нет. Пришлось пожертвовать свое и Юлькино одеяло… и состроить твой горб. Черт, ты чокнутая. ЧОКНУТАЯ. Слышишь?

И хватит улыбаться, как дура. Нам было совершенно не смешно.

— Прости…

и спасибо большое.

— Обещай, что мозг себе купишь…

и поступать так больше не будешь.

— Постараюсь. Еще раз спасибо.

— Спасибо-спасибо. Дура — ты. Ей-богу, дура.

Ах, ты еще и ржешь???

Ну, получай тогда по бокам, получай!!! Коза драная!

* * *

Сегодня суббота. Тяжелые, слишком тяжелые минуты ожидания. Нервы на пределе, предвкушение срывает с катушек…

Едва сдерживаюсь, чтобы кого-нибудь не поколотить.

Ну, ничего. Ничего. Глубже дыши, Киряева — и всё будет хо-ро-шо.

Еще… еще немного — и наступит долгожданное воскресенье.

…

* * *

— ПОДЪЕМ, малышки! УТРО ЗА ОКНОМ! А нам еще мальчикам пятую точку намылить да выпороть ремнем!!!

…

— Привет, Юрчик, — едва слышно шепчу.

— Привет. Как спалось?

Ключи повернуть до упора, сцепление-первая скорость-газ… — и урааа!!! Навстречу приключениям!

Рычит мотор, пыхтит…. а ветер безудержным безумцем врывается сквозь приоткрытое окно… Взъерошивает волосы… Ласкает личико.

Осенью… теплой, доброй осенью пахнет.

И чувство, чувство, будто ничего и не происходило плохого в наших жизнях. Обычная прогулка за город. Вот только рядом — любимый. Вот только рядом — друзья.

… а в душе — счастье.

* * *

— Киряева — за карту, а остальные приготовьтесь уже отчаливать. Три минуты до "Зеленки".

…

Пшшшш… и взлетела.

Невольно смеюсь, робею, краснею от счастья…

Радостный, подбадривающий крик девчонок — и сорвались, помчали вперед…

РАЗОРВАТЬ ВРАГА… и не оставить даже праха.

…

Вмиг схватил за руку, и помчали в дом.

Мамочка…. кажется, я действительно сошла с ума.

Целует, целует… ласкает, крепко, алчно прижимает к себе…. боясь отпустить и на мгновение. Боясь потерять.

— Юрчик, любимый мой…

И снова срываем с себя одежду, будто бес за нами гонится…. спешим, спешим, словно миру конец скоро придет.

Короткие поцелуи в губы, в отвоеванные, освобожденные места… обнаженной кожи… и снова объятия, и снова любовь…

Ворвался, ворвался — и лишь безумный крик… выдает наше счастье.

Дурная, больная… но

счастливая.

Вместе, вместе… раз и навсегда.

Прижимаемся друг к другу, двигаемся в такт ощущений, желания… и невероятного удовольствия. Без глупых пауз… и потери времени.

Вверх, вверх, вверх по шкале эйфории… и пока лава не закипит в душах, ртуть не рычит в сосудах, испаряясь в глухом приходе… бездумья.

— Убили… Самойлова, — уныло захрипел женский голос в рации.

Замерли, замерли, ошарашенные…

— Черт! — злобно зарычал наконец-то Юрка, осознав, поняв смысл сказанных слов.

— Я ее реально убью… пусть только припрется, — печально рассмеялась я.

(обиженно скривилась)

Короткий поцелуй в губы. Шумный вздох.

— Вот и дождались воскресенья…

… спешные попытки натянуть на себя одежду.

Замести следы. Непринужденная обстановка — и бездумное всматривания на карту, с лицом умного ландшафтоведа.

Едва дышу, мысли убитого бабуина грузом складываются где-то в дальнем углу сознания.

Раздражение… и психоз на пределе.

Нет, ну не…(оч-чень плохое слово) — эта Виолетта? Неужели так трудно было покемперить минут десять-двадцать где-нибудь в кустах?

НЕЕТ! Прет ее черт на передовую!

Курица бесхвостая…

Злости не хватает.

Пуля в лоб, да за ноги — в прорубь. Жаль, что не зима…

Арррр!! До чего она только доводит людей? Тааакие мысли в голову полезли!

Глубокий вдох (бедный мой Юрочка, как и я, все не может прийти в себя)

— В общем, речка на юго-западе, но там и болото может быть. В общем, лучше не лезьте. На севере — целая поляна пустая — аккуратно.

Черт. Голова не варит совсем.

(невольно рассмеялась я)

— Ладно, пойду так… Коль что, на повторном заходе перепроверю. Идет?

— Хорошо.

Стук в дверь. Резкий рывок — а вот и… (очень плохой человек) собственной персоной.

Молчим, молчим, зубы стиснув от злости.

— Т-там, просто…. Они рашанули, у самой базы накрыли, — спешно протараторила Виолетта, пытаясь оправдать свое глупое поражение.

Гневный, презрительный взгляд, мой, меряющий с ног до головы, взгляд.

Молчу…. едва сдерживаюсь.

Короткие, быстрые шаги мимо нее. И, на ходу надевая каску, подсоединяя проводки связи, мчу уже в лес.

…

* * *

(Юра)

Судя по шальным вскрикам на "общей линии связи", ОЛС, дела на поле боя обстоят очень даже весело.

Киряева, воодушевленная тремя "скальпелями", содранными с врагов, увлеченно, и очень смешно, играет роль великого Полководца, и главное — это поднимает боевой дух другим бойцам, держит настрой всего взвода на уровне азарта и матёрости. Отличные результаты. Учится, быстро учится, как быть настоящим командиром…

Я рад, безумно рад за Светлану. Молодец!

Моя девочка.

* * *

Удача, видимо, была на ее стороне.

Прошло уже около трех часов, а еще ни одного "смертельного" ранения… моя Светланка так и не получила. Сохраняет свое положение в строю.

Как и обещала — бои больше не сливает…

Так, Юра. Ты тут вояк тренируешь? Или любовь наворачиваешь?

Еще успеешь… побыть с ней наедине.

А пока — пусть резвиться, воюет.

Упражняется.

* * *

(Лера)

— Лера, как там Света?

— Не знаю, мы с ней около получаса, как разделились.

— А чего молчит?

— Не знаю. Может, на "приватную" линию перешла?

— Черт. Я же запрещал, дольше чем на десять минут.

— Ну, в бою время… вообще имеет свой, собственный ход, отличный от нормального.

— А на то у вас на радарах… часы до миллисекунд показывают. Чтобы ваш, личный, биологический "будильник" мог барахлить, как хочет — а на результат и поведение это не сказывалось.

— Ну… не знаю.

— Выпорю, ох, и Светка. Точно выпорю…. пусть только вернется…

— Юрочка!!!!!!!!!!!!!!!!!!! — вдруг запищала, зарычала, испуганно рация. Резкий стук — и заглохло. Пропал звук, оборвав болезненный крик.

Ком, ком… тысячью шипов вмиг взорвался в горле. Застыла. Застыла я в ужасе. Замер и Филатов.

Доля секунды — и едва шок отпустил сознание, как нервно задергались его руки, тыкая пальцами по кнопкам…

— Света!

Света!

Киряева!

Черт! Не молчи!!!

… но там, на другом конце… лишь тишина убаюкивает тайны.

Спешно вытащил из кармана радар.

— Мать вашу, она не "онлайн".

Еще мгновение — и вдруг резкое движение — да только ветер хлыстнул своим порывом мне в лицо.

Нервно дернулась, дернулась, соображая, что происходит.

… умчал в лес, убежал…

Нет… не так… и… исчез. Да… ИСЧЕЗ.

Реально исчез — только что был здесь, а затем…. Молниеносно скрылся в лесу — и только легкое покачивание веток выдает реальность предполагаемого-произошедшего…

… та-такая скорость?

Я ничего не понимаю.

Мам-мамочки, что творится?

* * *

(Света)

В голове мутнеет. Но пытаюсь ползти дальше. Пытаюсь… изо всех сил.

Знаю,

понимаю, что он ищет… просто так не оставит.

Без трофея не уйдет.

Шансы убежать — слишком малы.

Чертовы ветки, шишки, камни… мерзкими предателями впиваются, вгрызаются в кожу…. раздирая раны еще больше, до стонов и крика, насильно сдержанного крика…

…. в голове, в голове — полный кавардак. Триллиарды вопросов… и сомнений.

Какой шанс, что меня услышали? Что моя сломанная рация… дала возможность докричаться?

И сколько человек от удара камнем по голове будет находиться без сознания?

Жив ли? Жив. Жив. Знаю, что жив.

— Ах, вот, сука, где ты!!!!!!!!!!! — вдруг зарычал, закричал где-то надо мной. Резкий рывок (схватив за ноги) и потянул на себя.

Завалилась, рухнула на землю — визжу, кричу.

Удар в лицо, тихий стон — и ядовитые карусели…

… ржавая, вонючая юшка… течет по губам, вызывая, вселяя еще больше страха.

— Отпууусти!

— Нет уж. Хватит со мной играть.

— Прошу! — попытка заехать в челюсть,

но очередной удар, удар мне, уже в грудь, солнечное сплетение, лишил возможности сопротивляться.

Скрючилась, сжалась от боли — не могу дышать.

Жадно хриплю, лаю больным кашлем.

И снова пытается содрать с меня брюки, белье.

— Прошу, прошу, Дёма… не надо.

— Я тебе не игрушка… — рычит, кряхтит от злости.

Мамочка…

Отбиваюсь, отдираюсь…

— Прошу…

Вдруг отлетел, отлетел от меня — отодрали за шкирку. Резкий стук, хруст — приземлился в кусты.

Удары, удары…

И тихая брань… шипением из утробы…

Сквозь боль и муть, не могу понять толком, что происходит. Ползу, на четвереньках сунусь на звуки.

Еще, еще мгновения — и жуткая картина… поразила… до холода и дрожи в конечностях.

— Юра! ЮРА! Отпусти его, ты, ты же убьешь! Юра! ЮРОЧКА! — нервно кинулась, дернулась — пытаюсь оттянуть, остановить удары — колотит, не слышит, избивает, выдирает душу.

— Юрочка, миленький, остановись… молю.

— Сука, сдохни! — еще один удар… хруст костей… хрящей и новые потоки крови.

— ЮРКА!

— Филатов, МАТЬ ТВОЮ!

Подскочил вдруг к нам какой-то мужчина. Оттянул, оттянул больного, задурманенного Юрку.

— ПУСТИ, пусти… СУКА! НЕ ЖИТЬ ЕМУ!

— Ты рехнулся?!

— Юра… — только и могу пищать, нервно, испуганно скрутившись в калачик.

— Жмайлов, девушку забери.

— НЕ ТРОГАЙ ЕЕ! — вдруг дернулся, вырвался…. Кинулся ко мне Филатов… и при всех обнял. Прижал к себе. — Ты, ты как?

— Забери меня отсюда. Юр… Забери.

Реву, реву от шока и боли… Вою.

* * *

(Юра)

— Раны обработали. Швы наложили. Укололи успокаивающее, оно ее и в сон утянет. Девушка, подруга ее, Клинко Валерия, осталась с ней на ночь. Пусть один день в госпитале полежит — а там отпустим.

— Спасибо.

* * *

(Лера)

— Юрий Дмитриевич? Вы?

— Тссс… — тихо прошипел, притиснув палец к своим губам.

— А если, кто увидит?

— Я до рассвета уйду. Спи, — нервно рявкнул (в пределах шепота).

Еще шаг — и вдруг улегся на кровать рядом со Светланой. Проворное движение — нырнул под одеяло. Обнял, жадно обнял девушку, и замер.

* * *

(Света)

— Юра? — сквозь сон, муть… и отдаленное сознание прошептала.

— Да, я.

Спи, мой котик. Спи.

Теперь всё хорошо… Спи.

Прижал, прижал меня к своей груди, уткнулся носом в волосы… и покорно замер.

— Я люблю тебя, Света. Больше жизни люблю…

 

Глава Тридцать Первая

* * *

(Света)

Проснулась я от навязчивого, раздражающего перешептывания за дверью.

Голова, будто кто ваты напихал…. Мозг сжался до маленьких размеров — а все остальное заполнило желе. Казалось, что кто-то вчера мне пытался расколоть на две части череп. Опухла половина лица. Болят губы, бровь… нос. Да что лицо, голова? Всё тело… будто кто пытался разорвать — кости крутит, раны ноют.

Черт! Черт! Черт!

Стоп.

Где я?

Это не казармы…

(только теперь доходит… эхом… происходящее).

— Лера?

— О, Свет, ты уже проснулась? — сквозь зевок прошептала Клинко.

— Где мы?

— В больнице.

… замерла, замерла я — вдруг ужас и удивление застыло в ответ на лице Валерии.

— Ты что… ничего не помнишь?

Криво улыбнулась я.

— Если бы… просто, как в больницу попала — не помню.

— Юра привез.

— Юра? Так, стоп…

Лера…

— Да?

— А он был…. Был здесь… ночью?

Застыла. Застыла, перебирая предположения. Несмела оглянулась по сторонам…

Робкий кивок — и замерла.

Невольно рассмеялась, рассмеялась я от счастья. Вновь уложила голову на подушку — и замерла… покорно замерла.

… значит, его слова? Слова, что любит — не привиделись?

Или…

Рыкнула дверь.

— Я слышала разговоры. Проснулись, значит уже?

Нехотя приподняла голову и уставилась на врача.

— Да.

— Вот и отлично. Валерия… ты, наверно, можешь уже собираться… да к своей группе идти, на учебу. А… Светлана. Мы еще раз тебя осмотрим…. и нужно будет, чтобы потом к нашему психологу зашла, Елене Никитичне.

Хорошо?

— А есть выбор?

— Нет, — добродушно улыбнулась женщина в ответ. — Увы, нет.

— Тогда "хорошо".

* * *

— Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше…

— Хочешь поговорить?… рассказать что?

— Да не очень, как-то.

— Тогда спросить, может?

(пауза;

глубокий вдох)

— Он жив?

— Жив.

(замерла, изучая мою реакцию)

Ты рада?

— Да.

— Почему?

— А почему бы нет?

— А месть? Разве ты бы не хотела…. чтобы он заплатил по счетам?

— Смерть — это не наказание. Это быстрее — скорое списание с лав игроков, да и только. Забудет всё — и свободен.

А вот жизнь, жизнь его накажет. Еще как накажет.

— То есть, ты его всё же ненавидишь?

— А вы как думаете?

(молчит)

Или… для того, чтобы меня вернули в строй…. я должна была вам тут рассказать, как я его прощаю?

Ии, что сама виновата?

— Ну, почему же. Ты правильно всё делаешь. Я здесь за тем, чтобы тебя выслушать… правдивую тебя. А не предписанные ответы.

(молчим; неловкая пауза)

— Вы, наверное, хотите знать, буду ли я ему хоть как-то мстить, или кого другого на это настраивать?

(молчит, выжидая)

Нет.

Раз нельзя сделать так, чтобы этого… никогда не случалось. Вернуть всё назад… и обойти стороной.

То хочу просто забыть. Забыть — и всё. Вычеркнуть из памяти.

— А как ты относишься к тому, что твой тренер, Филатов Юрий Дмитриевич, едва не убил его?

(дернулась, предательски дернулась я от гадких воспоминаний — картинки, ужасные картинки, поплыли перед глазами)

— Мне было жутко и страшно.

Но всё же обошлось?

— Вообще-то, Демьян сейчас в реанимации лежит. Тяжелое состояние. Кома.

Так что, еще не известно, обошлось или нет.

(нервно проглатываю ком, а руки дрожат)

— Ну, он же не умрет?

— Не знаю. Никто не знает.

— А как Филатов?

(замерла)

— Прости, давай эту тему не будем затрагивать, его дело еще на рассмотрении.

— ДЕЛО??

— Конечно. Попытка убийства.

— НО ОН МЕНЯ ЗАЩИЩАЛ! — от гнева, возмущения и ужаса подскочила я с кресла.

— Спокойнее, Светлана. Мы все это понимаем.

Присядь…

(и выжидающая пауза —

подчинилась)

Признай, такой подкованный человек, как Филатов, выходец из Элиты, остановить парнишу — дело плёвое.

Он ему мстил — да и только. Это факт. Был срыв,

… чего никто здесь не терпит.

— И что? Что теперь будет?

— Посмотрим. Если Рамич выживет, то скорее ничего. Демьяна в Низы спишут за преступление.

— А Филатова?

— А Юрия Дмитриевича… Не знаю, Свет. Я так само понимаю, реагирую как и ты. Но…

(и снова пауза)

— А что теперь со мной будет?

(тяжелый вдох)

— Да ничего, в принципе. Обычная процедура. Вернешься на учебу. На недельку отстранена от тира. Сама понимаешь, боевое оружие…

А там — снова свидимся в субботу… и уже решим.

— Стандартная процедура?

И… часто у вас такие ситуации, "стандартные", происходят?

Замерла. Замерла та, перебирая за и против.

— Бросьте, не лгите. Мне всё равно некому это рассказывать.

— А ты как думаешь, Света? Замкнутое общество… двуполое. Гормоны шалят и требуют выхода природных желаний. Мы пытаемся это немного подавлять химическим добавками, но как видишь — не всё так просто.

Организм — всё-таки хрупкая субстанция. Ослабь одну струну — весь инструмент будет играть неладно.

Понимаешь, о чем я?

— Понимаю.

(тяжелый вздох;

черт, я так и думала, что не "витаминами" нас пичкают — кто знает, какая хрень еще в тех таблетках…, добавках в еду?)

Ублюдки.

(и снова молчим)

— Ладно… Я могу идти? Или еще что есть ко мне?

— Свет. Если будут вопросы, сомнения, если захочешь с кем-то поговорить — то я здесь. Всегда. Хорошо?

— Хорошо, — неуверенно закивала.

Короткие шаги на выход — и скрылась за дверью.

* * *

— Свет!

— Светик!!! Ты как?

— Да всё отлично!

Разве что-то случилось?

… невольно встретились наши взгляды.

Мой и… Ленки.

Черт… Теперь я тебя понимаю, как никто другой.

 

Глава Тридцать Вторая

* * *

Ох, и больная неделя эта выдалась!

Черт подери!

Вместо того, чтобы помочь забыть… всё упорно мне напоминало о случившемся.

И даже те, беспечные часы… рядом с моим Юрочкой — сократили бездушно чуть ли не вдвое.

Вместо тира, вместо выстрелов (эмоциональной разрядки на мишенях) я вынуждена читать в библиотеке книги.

И какой идиот, пардон, интеллектуал, придумал эту политику?

К субботе…я была готова уже на стенку лезть, зубами грызть парту.

Браво, тренировок рукопашного боя не лишили…

… калеча своих подруг — я пыталась выбить из себя злость… и презрение.

Чертовая жизнь!

НЕНАВИЖУ!!!

* * *

Долго мы ходили вокруг да около…. но без этого разговора никуда.

Зачем столько недомолвок между нами? И ради чего?

— Юр… И что они теперь тебе сделают? Тот… все еще в коме.

— А ничего. Ничего — забудь. Не думай об этом.

— Я боюсь…

— Не стоит, слышишь, не стоит, — жадно прижал к своей груди, — Максимум — влепят мне условный, даже если сдохнет этот подонок… И что?

(противоречивые чувства, слишком противоречивые —

и жутко, и вроде бы… понятно и приемлемо…)

…

— Юр…

— Что?

— И ты ни капли не жалеешь о своем поступке? Да?

— Киряева! — раздраженно рявкнул, немного отстранил от себя — взгляд в глаза… — Я любого убью, кто попытается тебя тронуть. Ясно? — вполне серьезно прорычал, отчеканил слова.

Молчу…

(тяжело сглатываю едкую слюну)

… рада? Рада ли я такому ответу?

Не знаю…

Раньше была бы, была бы безумно счастлива слышать от своего любимого такие слова, СЛОВА…

Но смотреть факту в лицо — уж слишком страшно.

— Я люблю тебя, — вдруг несмело, едва слышно прошептал мне на ушко… и крепко сжал в своих объятиях. — Слишком люблю, чтобы трезво реагировать на угрозу в твою сторону. Я это понимаю и признаю…

Вот и всё… и весь ответ.

— И я люблю тебя….

мой Юрочка…

(прижалась, прижалась к его груди и замерла…)

* * *

Допустили. Меня допустили до ТБ.

Воскресенье. Турнир — и я еду вместе с группой.

— У второй команды нет одного бойца, а значит… и нам нужно кого уволить. Киряева, ты как? Посидишь на базе?

— Да. Конечно, — тихо скрипя зубами, прорычала я.

Это я пока злюсь, злюсь — что опять лишили меня возможности кого-то расстрелять.

Но быть рядом с Юрочкой — лучший подарок, лучшая замена… всех эмоциональных разрядок и порывов.

… прижаться к груди, утонуть с беспечных объятиях — и забыть все проблемы…, хотя бы на время.

— Юр, будешь чай? Я сделаю, пока вы с Лерой карту изучите.

— Лучше сиди рядом. Мне будет спокойнее.

— Юрочка, тут всего-то расстояния. И я быстро.

(сопит, злиться — но не перечит)

— Я мигом, мой мальчик.

* * *

— Юрий Дмитрииииевич, — раздался жалобный стон где-то за нашими спинами. Резкий разворот.

— Виола?

— Я больше не могу. Сильно живот болит.

Опешил, растерялся на миг.

— Ну, хорошо. Посиди. Сейчас дежурного врача вызову.

— Юр, давай я вместо нее пойду? Чего минусовать? Ведь нечестно! Это же Турнир, как-никак. Каждый боец важен.

— Света, нет, я тебя не отпущу.

— И долго так будет? на лаве запасных… Так или иначе, я снова буду бегать по этому лесу… и воевать с парнями, и с девчонками. Так что…

Сорвалась, сорвалась (не дожидаясь ответа). Быстрые шаги в дом — бегу по свои вещи.

— Я ее заменю.

— Света…

— И не спорь.

* * *

Прощальный взгляд на Филатова — и мышью в лес.

* * *

(Юра)

Ох, и Светка. Я едва пережил тот день, а она снова заставляет меня проходить через круги ада.

Как идиот, параноик, передергиваю каждые пять минут в своих руках радар — смотрю, жадно слежу за точечкой с именем "Kiryaeva".

— Юрий Дмитриевич…

От неожиданности даже невольно дернулся на месте. Резкий разворот.

— Да?

Сидит. Сидит…. взгляд потупив в землю.

— Что? — приблизился, приблизился…. заботливо всматриваюсь в глаза. — Виолетта, что?

Резкое движение, смелый рывок — и припала к моим губам своими.

Словно током ударило — отпрянул, дернулся, как испуганный идиот.

— Виолетта!

— Прости, — пристыжено спрятала взгляд, скрутилась от волнения.

Пытаюсь перебороть эмоции.

А слова, слова застревают в горле.

— П-пойми, Виолетта. — наконец-то совладаю с собой, — Это неправильно.

— Но почему??? — и уставила на меня свои глазенки, полные отчаяния и мольбы…

— Потому, потому что…

По многим причинам.

Я твой — преподаватель, а ты — моя ученица.

И…

Я вижу в тебе лишь ребенка.

Дитя.

Понимаешь?

… Но самое главное —

… в моем сердце есть уже девушка.

Моя невеста.

Прости…

(смущенный, я отвернулся…

нервно потираю ладонями лицо, мну переносицу)

Черт, что за день?

… и вдруг взгляд уткнулся… в глаза Валерии. Застыла, застыла та в шоке… возле дома на крыльце…

КАКОГО ХЕРА ОНА ТУТ ДЕЛАЕТ???

Мать твою…

— Прости, Виолетта. Но такого больше не должно повториться. Никогда…

(пытаюсь держать себя в руках — и не поддаваться безумию переполоха, эмоций)

— Это из-за Киряевой?

— Что? — резкий разворот, взгляд в глаза. — Причем тут она?

— Я же вижу…

— Что? Что видишь? Для меня она такая же ученица, как и все вы. Такой же ребенок, за которым нужно глаз да глаз. Ясно?

…

Сиди здесь и жди врача, — только и смог гневно процедить сквозь зубы.

Разворот — и спешные шаги прочь.

(мать тв…! я срываюсь!)

Чертовы бабы. С ума меня сведете.

— Валерия! Подожди…

* * *

— Да я всё понимаю, Юрий Дмитриевич.

— Лера, я действительно не ожидал, что она так поступит.

— Я знаю. Я всё слышала. Просто… надеюсь, что вторая часть Вашей речи… слова про Свету — это всё же ложь.

Замер.

Она издевается?

Тяжелый вдох.

— Я очень рад, что ты сильно переживаешь за Киряеву, и поверь, она мне дорога… не меньше, чем тебе. Но пусть наши отношения… останутся чисто между нами двоими. Хорошо?

— Да, конечно… — резко рванула на себя двери, короткий шаг — и…

— Лера!

Замерла.

Нехотя… раздраженно скривившись,

разворот.

— ДА?

— Пусть всё произошедшее останется тайной.

— Для Светы тоже?

— Я ей сам скажу. Идет?

— Идет… и Вам, наверно, уже пора. Врач для этой… "больной" пришел.

— Спасибо, — машинально прошептал… и бросился на выход.