* * *
(МАРАТ)
Я должен был это сделать. Должен.
Тяжелые… мерные,
чеканные, болезненные шаги… по длинному коридору.
Поворот, заворот… и снова по ступенькам вниз.
Лампы жужжали, как испуганные души в аду, предупреждая, заклиная меня остановиться.
Но я не мог.
Должен идти вперед, хоть не хочу.
Нет сил.
… но иду. ИДУ.
…
Резкий рывок — и мужчина вытащил из холодильника ящик.
Моя Патти…
… смиренная, истомленная.
Она покорно лежала на холодном, твердом металлическом полотне, и тихо спала…
… красивая, неповторимая…
И пусть даже щеки были немного впалыми, а ссохшиеся губы пугали своей излишней синюшностью, девочка моя была по-прежнему очаровательна.
Густые, черные ресницы,
маленький, с горбинкой, нос,
идеальной дуги брови…. подобно крыльям парящего орла…
Мой Ангел. Мой прекрасный, неотразимый, самый нежный и добрый, Ангел.
Она спала…
… спала, и, несомненно, видела сказочные сны.
На лице ее больше не отражалось ни напряжение, ни волнение (как это бывало раньше). Нет. Отнюдь.
Впервые она была расслабленной, спокойной… и счастливой.
Рука моя невольно дрогнула — и сам того не осознавая…. несмело коснулся ее тела: робко провел по ладони, дотронулся до маленьких, хрупких пальчиков.
Холодная, непривычно холодная и равнодушная.
… почему-то не дышит. Не вздымаются привычно ее грудь…
… не бьется, не ропщет на весь мир ее нежное сердечко.
Уснула,
… просто,
крепко уснула.
Родная моя, ты…, наверняка, замерзла. Помню, помню, как ты ненавидишь холод.
Прости, прости, что оставил тебя… одну. Оставил наедине с этими паршивыми людишками.
Прости, любимая!
…
— Эй, что ты творишь??!
Положи девушку на место!
— ПОШЕЛ ВОН!
(гневно зарычал я, окончательно теряя рассудок, и тут же отшвырнул парня от себя — улетел, улетел тот долой, в угол, вмиг попрощавшись с сознанием)
Жадно подхватил свою Патти на руки и крепко прижал к груди.
— Марат…
(гневно выстрелил я взглядом навстречу Оливии)
— Прошу, не нужно. Положи ее обратно.
…
(ОЛИВИЯ)
— Она замерзла. Моя Патти очень замерзла… Здесь за ней плохо ухаживают.
— Марат…
— НЕ ЛЕЗЬ! — нервно отдернулся брат в сторону, тут же пряча от меня Патрицию.
— Марат, она мертва!
— НЕТ!
НЕЕЕТ! — гневно, нервно плюясь слюной, зарычал, завопил мне в лицо, и тут же попытался уйти, выйти прочь из комнаты.
— Дюан! Прошу! Перестань!
— ОТВАЛИ!
— ДЮАН! Если ты сейчас же не прекратишь, то сможешь навсегда попрощаться с ее ребенком. После такого тебе… уже никто его не доверит.
Невольно замер на месте, пришпиленный словами. Воспоминаниями…
Слезы, слезы застыли на его глазах, боясь сорваться с ресниц.
— Но… она…
— Положи ее обратно. Ей уже не помочь.
(уже более сдержано,
успокаивая, уговаривая, прошептала я)
а вот ее сыну…
— Но…
— Положи. С ней ничего не случиться.
Успокойся.
Если хочешь, я побуду эту ночь здесь. С ней. Но прошу…
— Я никому ее не отдам.
— Не отдашь. Твоя…
просто… положи назад.
— НЕТ!
Нервно сжал, сжал в своих объятиях — и вдруг… ноги подкосились…
рухнул, рухнул на пол…
расселся посреди комнаты, уложил девушку себе на колени и
… жадные поцелуи вмиг сорвались с его губ, касаясь ее лица, волос, рук.
Он гладил, нежил, ласкал, убаюкивал свою Патти.
… нервно шептал.
— Родная моя, прости…. прости за всё. Прости, что предал.
Что ушел….
что пошел на поводу.
Прости, что оставил одну.
Прости, что не успел…
Прости…