* * *
Что же, Кайл. Теперь я жду тебя.
Жду, как ИСТИННЫЙ рассвет. Мой рассвет…
И не важно, соврал ты мне или нет.
Забудешь…
… или передумаешь…
Я все равно буду ждать.
Теперь ты — моя мечта.
Моя вера…
Моя надежда…
ДА, ЧЕРТ ПОДЕРИ, ДА, ТЕПЕРЬ ТЫ — МОЯ ГЛУПАЯ, СЛЕПАЯ ЛЮБОВЬ…
* * *
Тяжелый вдох. Тяжелый выдох.
Я неуверенно коснулась рукой двери.
Закрыла глаза.
Снова глубокий вдох.
Мама, мама, как мне тяжело теперь без тебя.
Рука медленно сползла вниз, нежно гладя мои воспоминания, мои переживания, мои лучшие дни.
Теперь все по-другому. Теперь все иначе.
Уже ничего не вернуть. Ничего.
Волю в кулак.
Сердце на замок.
Проглотить слезы и наконец-то сделать шаг.
Шаг вперед…
Или это все еще попятная?
Резкий звонкий стук.
Затаила дыхание.
Дом. Мой дом.
За дверью послышалось глухое шарканье. Тягучие минуты.
Щелчок замка.
Знакомый скрип.
Опухшие, мутные, съеденные желтизной, побитые красной сосудистой сеткой, бугристые карие глаза уставились на меня.
Минута выжидания. Минута раздумий.
— Привет.
— Майя, ты что ли? — едва слышно прошептал мой отец.
— Я.
— Чего давно не появлялась? — то ли легкая обида, то ли интерес плясал в его словах. — Проходи. Зачем торчать у порога, — торопливо отступил пару шагов назад, впуская меня внутрь.
Да уж. Я жадно обсмотрела свой дом. Никаких положительных перемен. Все только хуже.
Куча мусора всюду, пустые бутылки валяются, грязные вещи разбросаны.
Мамин комод продали…
Да и бабушкины часы, наверно, вместе с кукушкой улетели…
— Дэвид дома?
— Да где-то шастает. Кстати, у тебя нет десяточки? Я просто свою заначку потерял. Или этот ублюдок свистнул. Так нет?
— Нет, — грубо ответила я.
Грубо, как и обычно.
Ничего не поменялось.
Ничего… разве, что только хуже стало.
Отец нервно выругался из-за неудачной попытки разжалобить свою дочь и неспешно побрел на кухню.
Тяжелый выдох.
Расстегнула куртку. Руки в боки. Нервно покусываю нижнюю губу.
Пристальный взгляд вокруг.
Что, Майя. Пора за уборку? Пора вспоминать, как жить в этом аду?
Как быть ответственной за все.
За то, что было, за то, что есть, за то, что будет.
За то, что по твоей вине, за то, что и видеть не видела, и слышать не слышала.
Вспоминай.
Но…
Сейчас восемь утра.
Ужасно хочется спать.
Это желание больше походит на манию, чем на прихоть.
Безумный день.
Безумная ночь.
Я больше уже не могу держаться. Не могу.
Кое-как развязала шнурки и стащила ботинки.
Нехотя сняла куртку. Да уж, в такой свалке ее оставлять жалко.
Ну вот, теперь мой диван больше похож на стол в пивной.
Куча бутылок, покрытые цвелью сухари, засохший кусок пиццы, старые газеты, огромные высохшие лужи от разлитого вина и пива. Пропаленные дырки от небрежно брошенных бычков.
Целый склад грязных футболок и носков.
Даже дохлые тараканы завалялся во всей этой сказочной стране.
Злобно сгребла все на пол. Ублюдки.
Ребята из Шестой и то чище живут.
Я приподняла половинку дивана, вскрыв свой сокровенный тайник. Здесь, среди целой груды журналов, я обычно прятала свои вещи, чистую постель, важные документы, старые фотографии, мамины любимые безделушки и свою тайную коробочку со стихами. Или, как я их называла, "авторскими песнями". Вот она, родимая. Уцелела. Выжила…
Я жадно прижала ее к своей груди.
Взгляд невольно уставился вниз, скользнул по всем зарытым, спрятанным от чужих пытливых взглядов, от дурных поступков и злобных шуток, трофеям.
Мама, ты смотришь на меня, смотришь… из черно-белой фотографии. Здесь ты еще молодая, здесь ты еще не вышла замуж за моего отца. Здесь в твоих глазах еще полно надежды, полно грез о счастливой, прекрасной жизни, о сказочном будущем… Ты еще веришь, еще надеешься, что встретишь своего Принца… Что он с радостью станет тебе заботливым, серьезным, ответственным мужем, отличный отцом, опорой и мудрым учителем для твоих детей… Для здоровых, удачливых, счастливых детей. Здесь ты еще жива. Жива душой. Жива сердцем.
Я бессознательно опустилась на пол. Ноги под себя, коленками вплотную к дивану. Отложив тетрадку в сторону, руки жадно потянулись к фотографиям.
Вот ты еще учится в школе. Вот впервые приехала в Бейкерсфилд. Вот ты с бабушкой в ботаническом саду. А вот твоя свадьба. Тут ты счастлива. Счастлива… Говорят, говорят, что счастье в неведенье. Но я бы с радостью отдала свою жизнь, свое бытие в этом мире, променяла всю себя, свое существование на то, чтобы этого брака никогда не было. Никогда вы не встречались. И пусть я бы никогда не родилась, зато ты бы была счастлива. Была бы. Я знаю. Ты обязательно была бы счастлива.
Иначе кто еще заслуживает счастье, как не такие добродушные, чистые, отзывчивые люди, как ты…
Мама…
Слезы горькими горячими ручьями скатывались по моим щекам, предательски ныряя в рот, предательски щекоча шею…
Мама…
Почему все так вышло? Почему сложилась так твоя судьба?
Почему Бог забыл тебе подарить счастье?
Разве ты его не достойна?
ПОЧЕМУ?
Или его и вовсе нет. Нет ни любви, ни счастья, ни принцев…
Нет.
Я так само буду страдать, мучиться со своим избранником… Со своей ошибкой. А потом появятся дети. С такой же горькой судьбой, как и у всех нас. Такие же… уже изначально приговоренные страдать и разочаровываться в жизни.
Да?
Именно в этом смысл бытия? Смысл существования?
И не важно, богат ты, или беден… Все равно нет счастья. Все равно все тает, как мираж. Тает, не оставляя по себе даже легкой дымки.
Кайл… Будешь ли ты моей ошибкой?
Или еще лучше…
Станешь пустой надеждой.
Сколько мне придется тебя ждать…
Сколько придется надеяться, пока окончательно не пойму, что ты не вернешься…
Мама, мама…
Как ты мне нужна. Нужна, хотя бы для того, что бы все это рассказать кому-то…
Да что я вру. Даже рядом с тобой я боялась раскрыться. Я боялась упреков, боялась насмешек…
Боялась, что ты раскроешь мне правду, прежде чем я смогу хоть на мгновение ощутить сладость прекрасного, хоть и лживого… Но прекрасного.
Сказочного…
Ты всегда хотела для меня, для Дэвида всего самого лучшего. И давала все это по мере возможности.
А мы не ценили.
Не ценили.
Пока не потеряли.
И теперь уже поздно. Слишком поздно, даже для того, чтобы сказать спасибо. Чтобы попросить прощение.
Слишком поздно.
Даже для того, чтобы простить себя за такую недалекость…
За такую глупость…
Жестокость.
* * *
Щелкнул замок. Входная дверь отворилась.
Шатаясь на ходу, с трудом ввалился в квартиру Дэвид.
Я торопливо сгребла фотографии и тут же уложила их на законное место, да и еще нарочно прикрыла сверху старыми журналами.
Быстро поднялась, поспешно нажала на фиксатор и тут же опустила приподнятую половинку дивана, жадно пряча свои сокровища от чужих глаз.
Пряча сокровенное…
— О, явилась, — с отвращением прорычал Дэв. Ступил пару невнятных шагов ближе. — Что, приоделась, поднялась? Забыла свой собственный дом? Бросила на меня это старого ублюдка, и укатила куда глаза глядят. Да?
Я молчала, утопив взгляд в пол.
— Что молчишь, — раздраженно фыркнул в мою сторону. Подошел еще ближе. Взгляд скользнул по мне, меряя с головы до ног. Скривился, словно увидел какое-то гадкое существо, — Шикуем? Четкие дорогие шмотки покупаем? А на какие шиши?
— Не твое дело, — едва слышно прошипела я и отступила шаг назад. Отвернулась.
Ублюдок.
Перед кем-кем, а перед наркоманами никогда отчитываться не буду.
— А чье еще дело? Кто тебе ума вставит? — жадно заревел, зарычал, задетый моей дерзостью. — Сомневаюсь, что тебя с твоим ужасным образованием взяли на хорошую работу. Да и на работу вообще. Бестолочью была, ей и останешься. Что молчишь? Что?
Ступив шаг ближе, он грубо отдернул мою руку в бок, дерзко схватился за кофту. Приподняв немного вверх, он нервно затряс, тыча мне в лицо.
— Откуда все это? Откуда? Шлюхой стала? Тягают кто не лень? Нашла дурные бабки? НЕ МОЛЧИ! СУКА! ОТВЕЧАЙ! ОТКУДА ВСЕ ЭТО?!
— Отвали, — вывернулась в сторону и попыталась уйти вбок, но он вдруг резко ухватил меня за локоть и отдернул назад. Я не удержалась и тут же завалилась на край дивана. Жалобно сползла на пол.
— ОТВЕЧАЙ, ИНАЧЕ УБЬЮ! — дико заревел и пнул со всей дури с ноги мне в бок. Я невольно сжалась, скрючилась от боли и испуганно подалась назад.
— Подарили мне, подарили, — жалобно запищала я, поспешно пытаясь оправдаться.
Но Дэвид уже не слушал.
Он схватил меня за волосы и резко рванул на себя. Я дико завизжала от боли.
— Ты чего творишь? — недоуменно закричал отец.
Но едва попытался отстранить Дэвида от меня, как брат умело выкрутился и разъяренно оттолкнул его от себя. Тот невольно попятился, и если бы не сложенная софа, если бы не уперся об ее спинку, то, наверняка, упал.
— ТВОЯ ДОЧЬ — ПРОСТИТУТКА! ВОТ ДО ЧЕГО МЫ ДОЖИЛИ. Шлюха конченая. Красивой жизни захотела. Обработала вонючих стариков, получила бабки — и гуляй смело? ДА? — разгоряченный собственными переживаниями, предположениями, собственной "правдой", Дэв снова подлетел ко мне и злобно пнул с ноги в скрючившееся мое тело. — СУКА, НЕ МОЛЧИ!
Отец выжидающе притих, застыв на месте.
— Это не так, не так! НЕ ТАК! Мне просто отдали старую свою одежду. Богачи! ЧЕСТНО! — обреченно тарахтела я, пытаясь скорее высказаться… высказаться, прежде чем новый удар получу в итак искалеченное тело.
Почки предательски заныли недавними ранами.
Во рту я чувствовала знакомый привкус обреченности.
Нервно прожевав мои слова, Дэвид тут же прильнул ко мне, схватил за шиворот, тем самым приподняв мое лицо. Глаза в глаза.
— ПОКЛЯНИСЬ!
— Клянусь, — сквозь слезы поспешно прохрипела я.
— Смотри мне, — уже более сдержано ответил Дэв, — если узнаю, что соврала — УБЬЮ! УБЬЮ! Не будешь ты позорить ни меня, ни нашу мать! НЕ БУДЕШЬ!
Выпустив воротник, он пренебрежительно меня оттолкнул от себя.
Выровнялся во весь рост. Прощальный взгляд и, довольный своей победой, своим "отцовским" воспитанием бездарной младшей сестры, не торопясь, побрел на кухню.
Отец все еще удивленно смотрел на меня. Смотрел и молчал.
Я жадно скрутилась на полу в калачик, обреченно уложив голову на диван.
Вот и вернулась я домой.
И зачем?
Кайл думал, что тут будет мне лучше? Безопаснее?
Теперь все, как раньше…
Или даже еще хуже.
Хуже. Но я обещала, что его буду ждать. Здесь ждать.
И если он будет меня искать, то только в этом, моем личном аду… Только здесь.
Теперь я на крючке у собственной надежды. У собственной мечты.
Мне придется все это терпеть ради… глупой мечты…
Я жадно залезла на диван, скрутилась калачиком.
Слезы все еще текли по щекам, смывали мои прежние устои, смывали мое "я", оставляя по себе пустоту и боль.
Сон, сон, забери меня к себе и больше никогда не отпускай.
Не хочу я жить в таком мире.
Мире, где только ложь сладкая. Где только мечты прекрасны.
Где только во сне ты счастлив.
Я хочу туда…
Где любят… искренне и без условий, придирок и желаний в тебе слепить что-то иное, совсем не такое, кем ты есть на самом деле…