Глава 1

В профессии женщины не могло быть сомнений. Она слишком сильно отличалась от обычных прохожих. Это было очевидно.

Он заметил ее, когда шел по западной стороне Бродвея. Она шла по восточной. На какой-то момент она остановилась и посмотрела на витрину магазинчика. Как раз в это время он стоял у светофора на пересечении Бродвея и Сорок второй улицы. Она посмотрела на часики, украшавшие изящное запястье, и ускорила шаг. Он пересек шумную улицу и почти сравнялся с ней.

Должно быть, она куда-то опаздывала. К клиенту? На свидание? Почему-то ему стало интересно.

Его шаг был более ленивым, чем ее. Ведь он никуда не спешил. До назначенной встречи оставалось еще много времени. Но его ноги были куда длиннее, чем ее, а каблучки ее туфель слишком тонки и высоки, поэтому расстояние между ними разделяли все те же несколько метров.

Ее нельзя было назвать красивой. Нью-Йорк вообще всегда поражал его своими контрастами. Сколько раз он, выросший в провинции, приезжал сюда, столько раз находил город пыльным, серым, грязным, мерзким и недружелюбным.

Вряд ли она жила здесь. В ней было что-то неуловимо-иностранное, слегка экзотичное, хотя он знал, что ньюйоркцы часто выглядят именно так. На своих высоких каблуках она была ростом почти с его метр восемьдесят сантиметров. Она вышагивала на них с осторожностью, каждый раз как будто задумываясь, куда поставить ногу. Однако это не лишало ее походку грациозности, и казалось, она нисколько не боится упасть.

Пройдя несколько кварталов, она свернула в боковую улочку и вошла в здание. Он посмотрел на написанный на доме номер и удивленно поднял брови. Надо же, ему тоже сюда!

Он миновал вестибюль и зашел в лифт, когда двери уже начали с шумом закрываться. Теперь они были совсем рядом.

— Какой этаж? — спросила она. Женщина обладала приятным голосом — низким и мелодичным.

— Двадцать пятый, — ответил он.

Кажется, она была немного удивлена, нажимая кнопку с числом «двадцать пять». Это была единственная нажатая кнопка. Значит, ей тоже на двадцать пятый? Интересно, их дороги пересекутся и дальше? В какой офис она направляется? Его интерес возрастал с каждой минутой.

Ее густые блестящие волосы имели рыжевато-красный оттенок и, красиво обрамляя лицо, падали на плечи. Она обладала прекрасной, без единого изъяна, бледно-кремовой кожей. Ее большие глаза были чуть раскосыми. Иногда в их синей глубине вспыхивал какой-то особый изумрудный огонь. Пожалуй, он никогда в жизни не видел таких красивых глаз. Не было сомнения, что именно глаза делали эту женщину особенно привлекательной.

Безусловно, она была отлично сложена. Изящная, но не худая, чувственная, но не пухленькая. Черное шелковое платье с кружевами только добавляло всему облику женственности и загадочности. Оно плотно обтягивало ее полную грудь, струилось по тонкой талии и заканчивалось, едва прикрывая ровные ягодицы. Продольный разрез, открывающий крутое бедро, был, пожалуй, слишком нескромным.

Ему нравилось это платье.

Он даже собрался сказать ей об этом, но удержался, подумав, что она может обвинить его в сексуальном домогательстве. Хотел ли он познакомиться с этой женщиной? Пожалуй, в обратном он бы себе не признался. Она была слишком соблазнительной.

Лифт остановился на пятнадцатом этаже, и она слегка отодвинулась, прислонившись к стенке кабины. Одного взгляда на нее ему хватило, чтобы снова захотеть заговорить с ней.

Две немолодые женщины придирчиво заглянули внутрь и, увидев ее, обменялись кривыми ухмылками, промямлив что-то относительно того, что подождут.

Двери лифта с грохотом захлопнулись. Она поджата губы, и он подумал, что окружающие часто реагируют на ее внешний вид таким образом. Однако эта реакция скорее забавляла женщину, чем расстраивала.

В то же время, если попробовать сделать ей комплимент или позволить легкий флирт, она скорее всего сразу назовет свою цену или же заявит, что ее день и без того расписан по минутам. И тогда весь ореол загадочности, окружающий ее образ, мгновенно улетучится. Сказка закончится! Да, чего доброго, она еще и даст понять, что он зря теряет время. Он никогда не платил женщинам за то, чтобы те скрашивали его досуг, и не собирался изменять своим принципам.

Наконец лифт остановился на двадцать пятом этаже. Он вдруг вспомнил о правилах хорошего тока, которые безуспешно пытался привить ему дед, и изящным жестом пригласил ее выйти первой.

Алисия Кэннон на секунду задержала свой томный взгляд на мужчине. «Должно быть, он неплохой парень», — подумала она, вспомнив, как он смотрел на нее — украдкой, не смело, но упрямо, ни на мгновение не дав ей почувствовать себя неловко за весь путь до двадцать пятого этажа. Впервые покинув театр в таком костюме, она всю дорогу ловила на себе похотливые мужские взгляды. Этот молодой человек, в отличие от остальных, смотрел изучающе-внимательно и в то же время негрубо и даже с некоторым почтением. «Прекрасное сочетание», — отметила она про себя.

Она шла позади него, как вдруг что-то — что за чертовщина! — заставило ее ускорить шаг и заглянуть ему прямо в глаза. Возможно, она слишком вошла в образ, исполняемый на сцене. Алисия сама не понимала, что делает, когда грациозно приподняла пальчиком его подбородок и, слегка подмигнув, продолжила свой путь.

Уголком глаза она наблюдала за ним: мужчина выглядел ошарашенным, потом изумление на его лице постепенно сменилось ухмылкой. Он вопросительно поднял голову и зашагал вслед за ней.

Удивительно, но он не свернул ни в одну из контор, располагавшихся на этом этаже, а продолжил путь в том же направлении, что и она. У двери с табличкой «Актерское агентство Слейда и Джексона» оба остановились. Он открыл дверь и пропустил ее вперед.

— О, как мы приоделись для сегодняшней встречи! — съязвила секретарша.

Элли Кэннон грациозно поставила ножку на перекладину письменного стола, наклонилась вперед, изящно выгнула спину и проговорила низким чувственным голосом:

— Скажите Монти, что я здесь. Он ждет меня.

Это был своеобразный условный сигнал, установленный между ней и штатом агентства за те шесть месяцев, что она играла роль проститутки в бродвейских спектаклях.

Поддерживая игру, секретарша ответила:

— Монти велел вам войти. Я попрошу остальных посетителей подождать.

Виляя бедрами под своим слишком узким платьем, Алисия проплыла к двери кабинета Монти.

Она успела услышать, как за спиной раздался голос секретарши:

— Я могу вам помочь, сэр?

— Что?.. Ах да, у меня назначена встреча. Я, пожалуй, пришел слишком рано.

У него был шикарный голос. Впрочем, как и он сам. Элли почти не сомневалась, что он актер. Вряд ли он из Нью-Йорка, скорее откуда-нибудь из Калифорнии. Высокий, стройный, с хорошо развитой мускулатурой, которая просматривалась через голубые джинсы и льняную рубашку. Светлые, слегка волнистые густые волосы и темно-карие глаза. Если бы не это проклятое платье, она, наверное, могла бы быть чуть дружелюбнее. Наверное, он сделал не самый положительный вывод о ее профессии.

— О, моя дорогая маленькая бродяга! — Монти широко улыбнулся, когда Элли уселась перед ним. Однако, видя, как нервно она поправляет платье, спросил озабоченно: — Что-нибудь не так, Алисия?

— Попробуйте сами посидите в таком платье! — возмутилась она. — Да еще этот проклятый парик. Голова словно в шлеме!

— Представляю себе! — усмехнулся он.

— Я сбежала прямо после дневного представления. Если костюмерша узнает, она убьет меня. У меня остается время, чтобы перекусить и через час вернуться в театр. Я занята сегодня в вечернем спектакле, — взволнованно сказала Элли. — Вы хотели видеть меня?

Монти кивнул.

— Это касается Роланда Хьюстона?

Он снова кивнул. Насколько ему было известно, Роланд Хьюстон, режиссер-постановщик, уже три месяца готовился снять фильм по рассказу «Луга в небесах». Это была необыкновенно сильная и бескомпромиссная вещь из жизни городской бедноты. Одной из главных героинь была Рейни — серьезная молодая женщина, которая умирает, пытаясь помочь главному герою осуществить его мечту — найти уголок, где они могли бы жить в спокойствии и безопасности, в мире, окруженном бесконечным мягким ковром ярко-зеленой травы.

Элли захотела получить эту роль, как только прочитала сценарий. Услышав, что за постановку берется Роланд Хьюстон, она решила ни за что на свете не упускать свой шанс. Тем более что ее продюсер, Монти, не раз имел дело с Хьюстоном. Казалось, дела складываются как нельзя лучше. Все, что ей теперь требовалось, — это встретиться с этим режиссером, побеседовать с ним, почитать ему монологи. Алисии так хотелось заполучить эту роль, что она была готова бросить все и полететь на встречу с ним хоть в Лос-Анджелес, если бы это потребовалось.

Но кажется, у Монти были совсем неприятные новости. Алисия нахмурила брови.

— Он хочет встретиться со мной? — спросила она с тревогой в голосе.

— К сожалению. К моему глубокому сожалению, — начал Монти и замолчал. Он поднялся с кресла и подошел к окну. — Нет, Элли. Не хочет.

Его слова упали на ее сердце словно камень. Казалось, даже стены эхом повторяли: «не хочет, не хочет». Неужели рушатся все надежды?

— Не хочет? — машинально повторила она. — Но почему?

— Он… он увидел твою фотографию и сразу отказался.

— Что?!

— Он сказал, что ты слишком красива, слишком чувственна и нежна. Рейни же, напротив, сильная, мудрая, жесткая. Она готова пройти через все испытания, несмотря на свои двадцать четыре. Хьюстон считает, что твое лицо просто не будет смотреться.

— Но только что на сцене я убивала своего сутенера. И смело проделываю эту процедуру восемь раз в неделю! — возмутилась Элли. — О чем не умалчивает ни одна рецензия!

— Знаю, знаю. Но в твоем резюме он увидел одни лишь…

— Подкладочные роли, — грустно закончила она.

Выражение «подкладочные роли» было эвфемизмом, изобретенным ею, чтобы описать множество ролей второго плана, не требовавших никаких иных талантов, кроме милой улыбки и молчаливого хождения по сцене. Алисию не удовлетворяло такое положение вещей, но, в отличие от многих своих талантливых друзей, она по крайней мере имела работу. Тем более что первые два ее агента и многочисленные продюсеры без устали твердили, что девушка с таким сексуальным взглядом просто создана для ролей второго плана.

Монтгомери Джексон стал в ее актерской жизни первым, кто внушил ей, что она талантлива, выразительна и могла бы достичь успехов на сцене. Оставив работу в крупном продюсерском агентстве, он вместе с компаньоном организовал собственное дело. Тогда-то Элли, обнаружив в списке его клиентов весьма преуспевающих актеров, и решила сотрудничать с Монти — и позже никогда об этом не пожалела. Он устроил ей потрясающий театральный сезон в Орегоне в компании героев великого Шекспира и еще три беспроигрышные роли после него. Монти сдержал свое обещание помогать Алисии выстраивать настоящий репертуар, с помощью которого она могла бы состояться как актриса.

По мере того как ее возраст неумолимо приближался к тридцати, Алисия все больше задумывалась о карьере. Поэтому утверждение, что из-за своей слишком смазливой внешности не способна на такую серьезную роль, как Рейни в «Лугах в небесах», приводило ее в бешенство.

— Неужели он не увидел в списке моих ролей самые последние: «Молитву за нас», «Чайку», «Много шума из ничего»?

— Конечно, увидел, Элли. Но для Хьюстона этого мало. Он сказал, что одного взгляда на твое лицо достаточно, чтобы утверждать — ты не подходишь для этой роли. И что твое резюме — еще не повод менять первоначальное мнение.

— Тогда почему он не пришел посмотреть спектакль, в котором я играю сейчас? Ведь моя героиня достаточно сильна, чтобы переубедить его.

— Алисия, в ближайшее время Хьюстон не собирается появляться в Нью-Йорке. А твой спектакль закрывается на следующей неделе. Тем более в его планы не входит поездка сюда только для того, чтобы увидеть тебя в «Утешении Севера». Это ему неинтересно. Извини, Элли.

Она опустила голову. Почему судьба так безжалостна? Ведь она так страстно желала эту роль! Участие в картине Роланда Хьюстона существенно повлияло бы на ее дальнейшую карьеру. Алисия медленно провела рукой по бутафорским рыжим локонам, струящимся по плечам.

— Ну хорошо, — сказала она наконец. — В любом случае, Монти, спасибо за старания.

— Элли, я думаю, Хьюстон не прав. И мы непременно найдем для тебя такую роль, что он еще будет кусать локти. Но сейчас…

— Если бы только я могла встретиться с ним! Я непременно убедила бы его, что никто не сможет сыграть эту роль лучше, — вздохнула она.

Некоторое время оба молчали. Несмотря на то что все закончилось так грустно, Алисия была благодарна Монти хотя бы за то, что тот ее выслушал. Разговор по телефону не имел бы такого эффекта, как личная встреча.

— Знаете, поскольку «Утешение» идет последнюю неделю, давайте поговорим о будущем. Нет ли у вас чего-нибудь новенького?

Он покачал головой.

— К сожалению, дела идут не слишком хорошо. Кстати, как у тебя с наличностью?

— Не очень, — призналась она. — Я приютила кошку, которую надо серьезно лечить. Боюсь, это совсем выпотрошит мои карманы. К тому же скоро надо расплачиваться за квартиру.

— Если хочешь, я могу поговорить насчет твоего участия в утренних бизнес-новостях на телевидении. — Он не знал, как ее утешить.

— У нищих нет выбора, — мрачно отшутилась она. — А та женщина, которая обещала пригласить меня на роль Эмили Дикинсон?

— Она звонила на прошлой неделе. Говорит, пока не нашли достаточно средств для постановки.

— Ну ладно, зато со следующей недели я свободна, держите меня в курсе. — Она направилась к выходу.

— Не расстраивайся, Элли! — Он открыл дверь. — Постараюсь найти для тебя что-нибудь.

Она одарила его лучезарной улыбкой.

— Я знаю. Вы никогда не подводите. — Алисия говорила совершенно искренне. Это действительно было редкой удачей — иметь такого надежного агента. Многие завидовали ей. — Можно мне вас обнять?

Монти снисходительно улыбнулся.

— Ну, знаешь… Хорошо еще, что моя жена не страдает обостренным чувством ревности!

— Главное, что при этом вы не бабник! — рассмеялась Элли.

Она легонько провела по его щеке и вышла из кабинета. Монти закрыл дверь. Алисия снова оказалась в приемной и вспомнила о незнакомце, с которым вместе поднималась в лифте.

Он ждал назначенной встречи. Она почувствовала на себе его любопытный взгляд. В его глазах, теплых и внимательных, не было осуждения, лишь размышление и откровенный интерес. Соблазнительно одетая женщина, выходящая средь бела дня из кабинета талантливого продюсера, наводила на определенные мысли.

— Ну-ка повторите еще раз! — воскликнула секретарша.

Он рассмеялся.

«Какая замечательная улыбка, — подумала Элли. — Необыкновенно солнечная и в то же время сексуальная».

— Нет, пожалуй, не буду. Боюсь, не получится.

— Ну пожалуйста! — не унималась секретарша. Поманив Элли, она продолжала: — Ты должна это увидеть!

Алисия подошла ближе и искоса взглянула на незнакомца…

— Что?

Секретарша взяла с письменного стола сигарету и поднесла к губам. Несмотря на улыбку мужчины, выражение его глаз стало жестким. Он разжал пальцы, и Алисия увидела, как в ладони блеснуло пламя. Незнакомец склонился над письменным столом, и в одно мгновение сигарета зажглась. Затем он повернулся к ней.

— Вам тоже огня? — сказал он тоном подростка, пытающегося услужить солидной даме.

— Мне? Да… то есть нет, спасибо, — смутилась она.

Он сделал грациозное движение, и огонь исчез. Его глаза наполнились мягким добрым светом, от чего лицо, красивое и интеллигентное, стало еще притягательнее.

— Смотри! Он даже не обжегся! — восхитилась секретарша.

— Потрясающе! — машинально проговорила Элли.

Она вернулась к своим мыслям об особенностях актерской профессии. Что и говорить, искусство требовало от своих служителей полной отдачи. Она вспомнила, как друзья-актеры в течение восьми недель обучали ее катанию на роликовых коньках, чтобы она могла сыграть роль в «Звездном экспрессе». Один ее некурящий знакомый потратил не один час на то, чтобы научиться прикуривать от ее сигареты, как требовалось для пьесы «Изобилие». А бывший бойфренд Алисии просто измучился от бесчисленных тренировок по закидыванию лассо для спектакля «Оклахома». Возможно, этот парень тоже выучился подобному в интересах дела. В любом случае это завораживало. Наверное, он сможет раскрыть секрет фокуса. Ведь так поступают большинство актеров.

— Вы раскрываете свои секреты? — спросила она.

— Нет. — Его карие глаза проделали неспешный путь вдоль ее платья. — А вы?

Элли почувствовала, как кровь прилила к ее щекам, когда ей стал понятен истинный смысл его слов. Она вдруг ясно ощутила, что думают люди о представительницах той профессии, которую она изображала на сцене. Только теперь все это перенеслось в реальную жизнь. В ее жизнь. И здесь, в приемной известного продюсера, она была оскорблена и унижена. Алисия поняла, что даже природное чувство юмора не придет ей на помощь в эту минуту.

Смерив незнакомца презрительным взглядом, означающим, что его поведение вульгарно и отвратительно, она, не говоря ни слова, развернулась и, стуча высоченными каблуками, покинула комнату.

Чанс взглянул вслед рыжеволосой девице, гордо покидающей продюсерское агентство. Его рот скривился в ухмылке. Он до сих пор не был уверен в ее профессии, точнее, в том, какое отношение имеет она к Монтгомери Джексону. Чанс еле справился с соблазном выскочить за дверь и извиниться.

— Я доложила Монти, что вы здесь, мистер Уил.

— Зовите меня просто Чанс, — предложил он и был вознагражден кокетливым взмахом темных ресниц секретарши.

Она взяла трубку телефона и связалась с шефом.

Чанс снова подумал о загадочной девушке. Все-таки у нее необыкновенные глаза! Хорошо бы увидеть их снова — только радостными и смеющимися.

— Чанс! Очень рад тебя видеть!

Монти вышел из кабинета и по-дружески пожал ему руку. Это было совсем не то слащаво-льстивое выражение чувств, которое часто встречалось у дельцов шоу-бизнеса. Чанс терпеть его не мог. Напротив, искренне внимательное и заботливое отношение Монти к своим клиентам послужило для Чанса основной причиной, чтобы после разрыва с прежним агентом подписать контракт с Актерским агентством Слейда и Джексона.

Другой причиной стала репутация Монти. В свои пятьдесят шесть он обладал неутомимой энергией и вывел в звезды немало прежде никому не известных артистов. Он обладал великолепными связями и слыл порядочным человеком. Да и Чанс все последние годы работал не покладая рук, так что считал, что заслужил хорошего продюсера.

Два месяца назад они так же тепло обменивались рукопожатием в Лос-Анджелесе. И вот теперь, когда срок контракта с одним из крупнейших отелей Лас-Вегаса истек, Чанс приехал в Нью-Йорк, чтобы сняться в программе для телевидения, которую обещал устроить Монти.

— У тебя есть где остановиться? — спросил агент, когда они уселись в кабинете.

— Весьма приличная комната, которую снял приятель.

— Вот и славно. Тогда перейдем к делу, — сказал Монти. — Сегодня позвонили из Лос-Анджелеса. Все остается в силе.

— Значит, это будет часовой выпуск, о котором мы говорили с тем продюсером? Эмброуз Кеттеринг, кажется?

Монти кивнул.

— Один час, лучшее время, кабельное телевидение. Естественно, есть немало деталей, которые еще предстоит обсудить.

— Монти! Я не знаю, что и сказать. Два года я добивался у своего прежнего агента, чтобы тот устроил мне выступление на телевидении. А вам это удалось за два месяца! — Он в восторге покачал головой. — А теперь — я почти уверен — мне легко удастся подписать и следующий контракт на выступление по ТВ.

— Не сомневаюсь, — согласился Монти. — В конце концов, я считаю, что хороший артист должен, уже сходя со сцены, думать о том, как бы взойти на нее снова. Если нам обоим удастся хорошо сыграть свои роли, ты будешь известен, как Дэвид Копперфилд.

— А если нет — вернусь на площадь Жирарделли, — грустно усмехнулся Чанс, вспоминая красивейшую площадь Сан-Франциско, где двенадцать лет назад он начинал свою карьеру, показывая фокусы прохожим, которые кидали монеты в его шляпу.

— Итак, я сказал, что нам необходимо обсудить некоторые вопросы.

Когда речь заходила о тонкостях профессии иллюзиониста, Чанс мог говорить часами, тогда как обсуждение бизнес-контрактов ему быстро наскучивало. Но Чанс знал, что это неизбежно. В конце концов, от этого зависит его карьера. Поэтому, скорчив недовольную мину, он приготовился слушать.

Получасовой монолог был прерван пронзительным телефонным звонком. Монти снял трубку.

— Да? Скажите ей, что у меня посетитель… — Он нахмурился и виновато посмотрел на Чанса. — На проводе моя клиентка. Говорит, что это очень срочно. Ты не возражаешь, если…

— Нет, нет, конечно.

— Хорошо, соединяйте. — Он подождал несколько секунд. — Да, Элли, что случилось? Говори помедленнее, я тебя не понимаю. — Его брови снова грозно сошлись на переносице. — Атлантик-Сити? Элли, это же не ближний свет… Нет, я не уверен, что он там будет. Как тебе удалось… Да, понимаю. Но я не думаю… Он же не собирался… Ты не должна… — Монти издал тяжелый вздох и беспомощно улыбнулся. — Ну ладно. Хорошо, Элли. Я постараюсь. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.

Монти попрощался и повесил трубку.

— Ох уж эти амбиции! Что они делают с людьми! Какое счастье, что я всего лишь бизнесмен. Итак, на чем мы остановились?

— На рекламе.

— Ах да, совсем забыл. Через несколько недель в Атлантик-Сити устраивается большое представление — кажется, в фонд помощи беспризорным детям. Намечается грандиозное действо, которое пройдет в отеле и казино Уилсона. Эмброуз Кеттеринг ставит шоу и предлагает тебе небольшое выступление.

— Ну и что вы думаете?

— Я думаю, это хороший шанс. Будет много людей, и среди них немало важных. Если мы пробьемся, будет здорово. — Чанс неуверенно кивнул, и Монти добавил: — Я постараюсь выяснить все детали.

Вскоре все вопросы были исчерпаны, и Монти, сославшись на назначенную вскоре деловую встречу, распрощался со своим клиентом.

Покидая офис агентства, Чанс в который раз подумал о том, что не жалеет о сотрудничестве с Монтгомери Джексоном.

На жизненном пути Чанс Уил встречал немало преград, как профессиональных, так и личных. Фокусникам вообще редко везет на хороших агентов, поэтому бедняки среди них не редкость. Чанс с горечью подумал о своем прошлом. За эти годы он почти забыл сладкий вкус наслаждения, зато горький вкус предательства был знаком ему слишком хорошо.

Монти не казался Чансу человеком, который в перерывах между деловыми встречами развлекается с девочками по вызову. Значит, та рыжеволосая была на самом деле актрисой. Едва ли она одевалась так всегда; скорее всего такой наряд был частью роли. Жаль, что он упустил возможность поговорить с ней. «Весьма темпераментная особа», — подумал Чанс с улыбкой, вспоминая уничтожающий взгляд, которым она наградила его, покидая офис.

Он не спеша брел по улице, засунув руки в карманы. До встречи с приятелем в кинотеатре оставалась уйма времени. Можно было бы сделать кое-какие дела, но Чанс вдруг почувствовал сильную ностальгию. Поэтому не долго раздумывая он решил посетить Центральный парк в надежде увидеть пару-тройку фокусников.

Ему нравилось наблюдать за лицами зрителей: интерес, благоговение, даже страх, а затем море восторга и триумф иллюзиониста. Особенно он любил в выступлениях элемент экспромта, когда выступающие, подобно восточным магам, выкрикивали в толпу заклинания.

Чанс пошарил в карманах и, убедившись, что там есть кое-что для вознаграждения начинающих артистов, с улыбкой на лице направился в парк.

Покинув офис Монти, Алисия решила перекусить. Ее внешний вид наверняка бы вызвал пересуды коллег по работе, поэтому она заняла неприметное место у окна в маленьком итальянском кафе. Дабы исключить возможных соседей по столу, она сгребла все салфетки, разложенные на столе, и стопочкой положила возле себя.

Она была рада предстоящему вечернему спектаклю. Оказавшись дома в таком подавленном состоянии, она бы просто не нашла себе места. Уже не раз в жизни Элли случалось такое, что заставляло ее невольно завидовать своим героиням, — ведь у них были любимые, с которыми можно было разделить свою боль. У Алисии не было таких отношений с мужчинами. Более того, за последние два года у нее вообще не было никаких отношений. Множество экспериментов, имевших слишком грустный конец, привели ее в конце концов к полному одиночеству. Однако в такие дни, как этот, одиночество было не лучшим выходом из положения.

Элли вздохнула и лениво накрутила спагетти на вилку. Она, как могла, старалась побороть подобное настроение. Обычно запаса ее жизненных сил хватало, чтобы пережить все неприятности, ведь Алисия все-таки была оптимисткой. Но порой обстоятельства заставляли ее чувствовать себя глубоко несчастной. Монти был прав: она слишком высоко занесла планку и это не ее роль.

Но как сильно она желала ее заполучить! Алисия глубоко постигла характер героини, она понимала ее как никто другой, будто влезла в ее шкуру. Если бы только она могла встретиться с Роландом Хьюстоном!

Элли поняла, что не в силах справиться с огромной порцией спагетти, и отставила тарелку. Заказав чашку кофе, она достала из сумочки купленную утром газету. Заголовки репортажей были ничем не примечательны, как вдруг один привлек ее внимание.

Хельмут Уилсон, баснословно богатый человек, собирался устроить в выходные грандиозный гала-концерт в Атлантик-Сити в отеле и казино Уилсона. Планировалось участие американских и зарубежных певцов, танцоров, комиков, театральных актеров, ведущих. Случай был редкий, цена — астрономическая, а список гостей — умопомрачительный.

Увидев среди них имя Роланда Хьюстона, Алисия чуть не упала со стула. Он приглашен! Он будет там! Она помчалась к телефону-автомату.

— Монти! Монти! Атлантик-Сити! Почему вы не сказали мне о представлении? Откуда?.. В сегодняшней газете. Может, он захочет потом приехать в Нью-Йорк! Что? Хорошо, в таком случае я должна ехать в Атлантик-Сити! — Она вдруг замолчала. — Да… в газете сказано — пять тысяч долларов на одну персону… Вы не сумеете меня провести? Не знаю как. Пожалуйста, Монти, придумайте что-нибудь. Что-нибудь! Только бы мне попасть туда. Я заставлю его поверить в себя!

Довольная тем, что госпожа Удача все-таки не совсем отвернулась от нее, Алисия повесила трубку и вернулась к столу. Есть не хотелось. Расплатившись, она потягивала кофе и смотрела в окно.

Интересно, что подумает Роланд Хьюстон, когда увидит ее в Атлантик-Сити? И это после того, как он ясно дал понять, что не желает встречаться с ней. Однако Алисия Кэннон выбрала профессию актрисы, самую соревновательную по духу профессию на свете. Ведь не зря ее учителя — директора, агенты, продюсеры — говорили, что работа актера требует железной хватки.

«Нет, все-таки правда на моей стороне, — утешила себя Элли. — Я бы не хотела этой роли так сильно, если бы не была ее достойна».

Неожиданно в толпе за окном мелькнуло знакомое лицо. Он был высок ростом, хорош собой, со вкусом одет. Вот только пальцы его больше не источали огня.

Он улыбался и от этого выглядел еще привлекательнее. Задержавшись на минуту возле юного уличного музыканта, он засунул руку в карман и, достав оттуда пару монет, бросил их в футляр из-под виолончели. К сожалению, они оказались там почти единственными — ньюйоркцы не слишком баловали молодые таланты.

Светловолосый мужчина сказал музыканту несколько слов, от чего тот по-доброму рассмеялся, и продолжил свой путь.

Алисия наблюдала за незнакомцем с интересом. В нем было какое-то особое, почти животное обаяние. От него исходил дух раскованности и свободы. «А улыбка его просто вызывающа, — подумала Элли. — Наверное, приятно ощущать шуршание денег в карманах. Видно, Монти Джексон принес парню хорошие новости».

Вторая встреча за последний час… Это, должно быть, знак. Хороший или плохой — этого Алисия не знала.

 

Глава 2

Акула вошла в комнату.

Точнее сказать — акула прошаркала в комнату. Чанс не мог не заметить маленьких ножек, торчащих из-под ее тела. Сдерживаемые тесным костюмом, они не могли продвигаться за шаг больше чем на несколько сантиметров.

Чанс сидел в кабинете Джексона на том же самом стуле, что и месяц назад, и с удивлением рассматривал акулу. Кажется, Монти и сам был не меньше поражен ее неожиданным появлением в своем офисе.

— Как вы могли! — закричала акула низким гортанным голосом.

Лицо Монти дрогнуло.

— Элли? — произнес он недоверчиво.

— Еще никогда в жизни я не была так унижена! Так оскорблена! Так…

— Элли, перестань! — сказал Монти, а затем вдруг рассмеялся.

Это было и вправду забавно: Алисия в нелепой акульей шкуре бранила Монти, а он еле сдерживал смех, чтобы не выпустить разговор из-под контроля.

Со своего стула в углу, справа от акулы, Чанс мог детально изучить ее костюм, оставаясь незамеченным. Наряд акулы вызывал ужас и страх. Он был неподражаем. Тело женщины было туго затянуто в эластичную серую материю, поразительно похожую на шкуру акулы. Естественно, такой наряд доставлял его хозяйке массу неудобств из-за его тесноты. Но, будучи нормальным молодым мужчиной со здоровыми инстинктами, Чанс думал совсем не об этом, а о том, что костюм лишь подчеркивает прекрасные изгибы совершенных форм женщины.

Верхнюю часть наряда составляла голова акулы, скрывающая всю голову Элли. Морда с устрашающими черными глазами по бокам смотрела прямо вперед. Там, где должны были располагаться собственные глаза Элли, зияло узкое длинное отверстие, изображавшее пасть. «Интересно, из чего сделаны зубы?» — подумал Чанс. Они выглядели слишком натурально. Нос и глаза Алисии были спрятаны под полупрозрачной розовой марлей, выполнявшей роль акульих десен.

Чанс сомневался, видит ли она его. Он сомневался, что она вообще что-либо видит, потому что боковое зрение ее было полностью парализовано и глаза едва ли могли смотреть из-под слоя марли.

Тело акулы заметно суживалось внизу, переходя в хвост, такой узкий, что бедная женщина с трудом передвигала ноги, когда медленно, но упорно приближалась к письменному столу Монти. Ее руки были прикреплены к телу. Вообще она казалась совершенно беспомощной.

— Зачем… — Монти закашлялся от смеха, — зачем ты вырядилась в такой нелепый наряд?

— Вы не догадываетесь, что он предназначен для съезда глубоководных рыболовов?!

— Ох, Элли, у меня просто нет слов! — Монти с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться снова.

— Вы говорили, сотня долларов в день! Только стоять в мокром костюме и раздавать направо и налево листовки с рекламой глубоководных рыболовных компаний! Ведь так? — не унималась акула.

— Я предполагал, что…

— Значит, вы ошибались! Как вы вообще вышли на этих людей?

— Ты же сказала, что срочно должна заработать несколько сотен долларов, поэтому я призвал на помощь друзей, которые знали о…

— Ну подождите! Я доберусь до вас! Не успела я появиться у них утром, как они засунули меня в эту чешую! С тех пор меня потрогал, облапал и вообще причинил массу неудобств не один десяток подвыпивших мужиков, которые замахиваются на страшную морскую рыбу, чтобы им улыбнулось простое рыбацкое счастье.

— Уверен, они не хотели…

— Если бы вы знали, сколько раз за это время щипали мою бедную шкуру! Кстати, питаться в ближайшие две недели мне придется стоя! — продолжала реветь акула.

— Возможно, тебе следовало бы…

— Не говоря о том, что творится с остальными частями моего организма! — пожаловалась она. — Никогда еще, вплоть до сегодняшнего дня, никто так нагло не интересовался его интимными подробностями!

— Может быть, лучше… — начал было Монти, но был прерван снова.

— В этом проклятом наряде настолько жарко, что с меня уже семь потов сошло! А костюмерша имела наглость заявить, что вычтет из моего жалованья стоимость химчистки! — с жаром воскликнула акула. — Я думаю, она хочет моей смерти!

— Я постараюсь что-нибудь…

— И единственная причина, по которой я остаюсь на съезде целый день, — то, что я не имею возможности самостоятельно вылезти из этой проклятой чешуи! А костюмерша отказывается снимать костюм с меня, пока не закончится рабочий день. Мне дали час для ленча, и почти весь он ушел на то, чтобы доползти сюда — поскольку я не могу даже сесть на сиденье машины — и заявить, что никогда не прощу вам этого издевательства!

Монолог закончился. Повисла угрожающая тишина. Чанс с интересом посмотрел на Монти, ожидая его реакции.

— Все? — спокойно спросил тот.

— Да, — выдохнула Элли.

— Стало легче? — поинтересовался агент.

— Немного. — В голосе ее, однако, не чувствовалось особой радости. Напротив, бедная женщина выглядела совершенно изможденной.

— Готова выслушать две приятные новости?

— Пожалуй.

«Не слишком весело», — подумал Чанс.

— Ты просила узнать насчет выпуска утренних бизнес-новостей. Так вот, они согласились на наши условия.

— Слава Богу! — Голос ее чуть повеселел.

— И… — Монти выдержал театральную паузу, — я нашел для тебя способ попасть в отель Уилсона, где остановится Роланд Хьюстон.

Чанс с интересом разглядывал лица Монти и акулы. Так это Алисия Кэннон, та самая актриса, о которой они только что беседовали? Похоже, судьба благоволит к ней.

— Вы действительно можете устроить мне встречу с Роландом Хьюстоном? — Акула выглядела встревоженной. — Каким образом?

— Я позвонил в администрацию Эмброуза Кеттеринга. Для уик-энда они приглашают артистов разнообразных жанров. И только самых известных актрис. Однако… — Монти не терял оптимизма, — у меня есть клиент, который будет выступать на этом самом шоу. Но только сегодня утром выяснилось, что никто из его помощников не сможет поехать с ним в Атлантик-Сити. Поэтому, если хочешь выйти на сцену в качестве его помощницы, милости прошу. Это все, что я могу сделать для тебя, Алисия. Другой путь — приобрести билет за пять тысяч долларов или устроиться в качестве горничной в отель Уилсона.

— Монти, я вас обожаю!

К удивлению Чанса, при этих словах акула попыталась даже подпрыгнуть от радости. Он усмехнулся. Алисия Кэннон все-таки очень миленькая, несмотря на свой несносный характер. Он на минуту представил ее без ужасных острых зубов.

— С кем я еду?

— С моим новым клиентом, — ответил Монти. — Он иллюзионист.

— Иллюзионист? — Акула насторожилась.

— Да… — Монти поднялся, чтобы наконец представить своих посетителей друг другу. Чанс, почти уверенный в том, что акула так и не заметила его присутствия, встал и прошел на середину комнаты.

— Минутку, минутку. Иллюзионист, говорите? Монти, может, вы будете чуть серьезней?

— Так вот, Элли, разреши…

— Монти! Роланду Хьюстону было достаточно одного взгляда на мою фотографию, чтобы не воспринимать меня серьезно. Вы действительно надеетесь на успех, если он увидит меня полуголой, распиливаемой на две части каким-то дурачком в красной кепочке?

— Это не так, — попытался вставить слово Монти.

— Мне не нужно, чтобы встреча с нужным человеком проходила при таких обстоятельствах, — возразила Элли. — Мое появление на сцене вместе с кроликами, выпрыгивающими из шляпы, в сопровождении пошлых шуточек… Нет, Монти. Простите.

— Я-то думал, ты очень хочешь попасть туда, — осторожно сказал агент. Он виновато поглядел на Чанса.

— Да, хочу! Но сначала вы нарядили меня в шкуру акулы, а теперь предлагаете фокусника! — возбужденно закричала она. — Последние пять часов я провела в обществе краснорожих пьянчуг, которые собрались со всех англоязычных стран мира. В наряде, который своей теснотой, я подозреваю, нанес урон моему телу. И теперь мое имя — понимаете, именно мое — будет напечатано в брошюрах, посвященных конгрессу рыболовов! И их увидит весь мир. — Она вздохнула и продолжила: — Монти, за эти пять часов я стерпела столько унижения! Неужели вы не могли подобрать для меня что-нибудь более благородное… чем фокусы?

Она произнесла это слово со столь неприкрытой брезгливостью, что Чанс еле сдержался, чтобы не взорваться.

— Я думаю, с меня довольно, — произнес он сквозь зубы.

Акула неожиданно повернулась в его сторону, и Чанс увидел перед собой ее раскрытую пасть. Он слышал ее дыхание, он видел, как она начала медленно отклоняться назад. Не долго думая он подскочил к Алисии Кэннон, чтобы удержать ее от падения. Он вцепился в ее одежду, обхватив правой рукой за плечо, и удивился, когда понял, что пальцы касаются ее груди. Брови Чанса поползли вверх — шикарная грудь женщины, кажется, была настоящей. Алисия Кэннон была упакована в такую тесную шкуру, что даже дышала с трудом.

— Уберите от меня свои руки! — заревела она.

— Может быть, лучше было бы позволить вам упасть, — съязвил он, отстраняясь от нее.

— Я где-то вас видела, — вдруг сказала Элли.

— Если вы видели мое представление, то, возможно, знаете, что я не…

— Нет, нет. Не представление. Я видела вас… — Она подплыла чуть ближе к Чансу. — Он… — Она брезгливо поморщилась.

— Элли, — Монти пытался спасти ситуацию, — познакомься, Чанс Уил.

— Весьма рад, — солгал он.

— Ну и ну! — фыркнула Алисия.

— Господи, лучше бы я не вышел сегодня на работу, — прошептал Монти.

Потом все долго молчали, и никто не знал, как сгладить неприятную сцену. Первой оказалась Элли.

— Пожалуй, мне пора. Я позвоню вам в понедельник, Монти, ладно?

— Конечно, Элли.

Она потихоньку заковыляла к выходу. Чанс прикрыл дверь, а затем сел на свое место. Их с Монти глаза встретились.

— Мне так неловко, Чанс. Все это ужасно. У меня нет слов.

— Служители театрального жанра частенько относятся к иллюзионистам с презрением. Я просто попал под горячую руку.

На самом деле Чанс никогда бы не позволил оскорбить себя. Довольно нелепо, что дамочка, одетая в акулью шкуру, думала о себе так хорошо, что считала появление на сцене с фокусником оскорблением своего профессионального достоинства.

— Она вела себя непристойно! — вздохнул Монти. — Конечно, она не заметила, что ты был в кабинете. Но в любом случае она поступила отвратительно. Конечно, Алисия — темпераментная женщина, но обычно куда спокойнее. Думаю, сегодня она просто не в своей тарелке.

— Все в порядке, Монти. Вы не могли предвидеть такой реакции на свое предложение.

— Я поговорю с ней, когда она придет в себя.

— Не надо.

— Тебе же нужен компаньон.

— Нет. Лучше я поеду один. В конце концов, я же не собираюсь делать целое шоу. Десять минут, не больше. Так уже было много раз. Тем более мои выступления не требуют специальных помощников или подсадных уток из зала.

— Я только подумал…

— Нет, — повторил Чанс более настойчиво. — Как-нибудь обойдусь без таких помощниц. Забудем об этом, Монти.

Вскоре они закончили обсуждение всех деталей контракта и, поскольку обоих не покидал неприятный осадок, поспешили расстаться. Чанс вошел в лифт. Наконец-то он был совершенно один. Только теперь он понял, насколько глубоко было нанесенное ему оскорбление.

Он вышел на улицу. Прекрасный теплый сентябрьский денек, так хорошо начавшийся, был безнадежно испорчен. Чанс побрел по улице.

Впереди, совсем рядом, шаркая, ковыляла акула.

Она приковывала к себе десятки взглядов. Даже видавшие многое на своем веку ньюйоркцы останавливались, чтобы поглядеть на нее. Она шла так медленно, что Чанс в два счета догнал ее.

Он шел за ней след в след.

— Неплохой прикид, — заметил он.

— Отстань, — бросила она, не поворачивая головы.

— Эй, поаккуратнее, я ведь могу сделать так, что вы исчезнете от одного взмаха моей руки.

Акула резко остановилась и посмотрела на Чанса сквозь открытую акулью пасть.

— Ах это вы, — недовольно пробурчала она. — Решили преследовать меня?

— Нет. Не имею никакого желания. Вы ползете как черепаха, и догнать вас не составляет никакого труда.

— Уходите.

— А может, вы позволите мне, жалкому второсортному фокуснику, побыть еще немного в обществе великой актрисы? Я просто очарован вашим талантом!

— Ну хорошо, я оскорбила вас, простите. В конце концов, каждый выживает как может. — В ее тоне, однако, не чувствовалось даже отголоска вины.

— Конечно! Хождение взад-вперед в акульей шкуре или реклама на телевидении куда содержательнее моих шоу, не так ли? — Чанс решил не уступать женщине в острословии.

Акула опешила от неожиданности.

— Между прочим, благодаря съемкам на ТВ я оплачиваю счета за жилье. А акулья шкура — лишь временная необходимость.

— Ага, нечто поддерживающее вас на плаву в компании Брехта, Шекспира и Чехова! — Его голос был насквозь пропитан сарказмом.

— Ну хорошо. Я извинилась перед вами, потому что действительно не заметила вашего присутствия. Что вам еще от меня надо, мистер Уил? — фыркнула акула. — Чанс Уил, точнее. Что вообще за дурацкое у вас имя? Не могли придумать нечто более правдоподобное?

— Но это мое настоящее имя. — Он пожал плечами.

Его признание вызвало у Алисии прилив смеха.

— Господи! Как вашим родителям пришло в голову такое!

— Прошу оставить моих родителей в покое, мисс Кэннон.

— Смотрите, смотрите! Этот дядя разговаривает с акулой! — закричал ребенок.

— Держись от них подальше, милый. — Родители заботливо увели мальчика подальше от Чанса и Элли.

Чанс оглянулся. Несколько зевак из толпы прохожих смело разглядывали странную парочку.

— Сколько времени?

— Без четверти час.

— О Господи! Так я никогда не вернусь. Они не заплатят мне за этот час!

— Куда вы направляетесь, мисс Кэннон?

— На Западную Пятьдесят третью улицу.

Чанс смерил акулу оценивающим взглядом. Мысль, родившаяся вдруг в его голове, не давала покоя. Улыбка чуть коснулась его губ.

— Мисс Кэннон, — проговорил он загадочно, — прежде чем я сделаю это, я хочу, чтобы вы знали…

— Прежде чем вы сделаете — что?

— Что мой дед учил меня относиться к любой женщине как к настоящей леди. И хотя вы того не заслуживаете, я быстро доставлю вас к месту работы, хотите вы того или нет.

— Я не хочу! Я… А-а-а!

Почувствовав, как сильные мускулистые руки схватили ее и оторвали от земли, Алисия истошно завизжала. На какой-то момент все вокруг закружилось. В считанные секунды Чанс Уил ловко перекинул ее через себя, так что живот ее прижался к его твердому плечу. Костюм акулы настолько сильно обтягивал тело Алисии, что оно безжизненно свисало, образуя весьма причудливый угол между головой и ногами.

— Удобно? — осторожно поинтересовался он.

— Отпустите меня немедленно!

— Непременно отпущу, как только мы достигнем цели. — Чанс улыбнулся. Он просунул одну руку между ее ногами, обнимая округлый зад. Алисия открыла рот от изумления. — Постарайтесь держать равновесие, мисс Кэннон.

— Уберите свои паршивые руки, негодяй! Подлец! Вонючий придурок! Отвратительный, гадкий тип!

— Ах какой высокий слог! — усмехнулся он.

— Меня мутит! — пожаловалась она.

Чанс как будто не слышал ее мольбы. Элли попыталась освободиться, задрыгав ногами. Боясь потерять равновесие, он отчаянно забалансировал, отпустив руку.

— Ну, ну, вперед, повторите это снова, и вы непременно стукнетесь своей головой прямо о землю! — не выдержав, закричал Чанс. И сухо добавил: — Что, может быть, не так уж и плохо.

— Помогите! Меня похитили! — истошно кричала акула.

Среди прохожих послышались смешки. Алисия чуть не плакала от обиды. Никогда еще в своей жизни она не чувствовала себя такой беспомощной, как сейчас.

Она отчаянно выкрикивала проклятия в сторону Чанса Уила, и голос ее разносился на добрую половину Пятьдесят третьей улицы. В конце концов, она просто хотела доказать этому жалкому фокуснику, что ответ на ее выходку мог быть куда менее жестоким. Но Чанс Уил продолжал невозмутимо нести акулу по улице, и на пороге отеля Алисия была готова убить его.

Она услышала за спиной хихиканье. Потом мелодичный женский голос произнес:

— Я могу чем-нибудь помочь вам, сэр?

— Возвращаю вам вашу акулу. Я нашел ее разгуливающей по Бродвею, — сказал он все с тем же сарказмом.

Без предупреждения он вдруг опустил Алисию на землю. Она попыталась сделать шаг, но все вокруг поплыло, и если бы не заботливая рука Чанса, Элли могла бы упасть.

— Не прикасайтесь ко мне! — возмутилась она, но в ответ услышала лишь смех.

— Как ее имя? — спросила женщина.

Алисии пришлось сделать несколько маленьких шажков по кругу, чтобы увидеть ее лицо. Это была та же самая охранница, с которой она столкнулась утром.

— Я — Алисия Кэннон, — выдавила она, пытаясь проглотить не пойми откуда взявшийся комок в горле и заставить двигаться прилипший к нёбу язык. — И я требую, чтобы этот человек оставил меня в покое. Немедленно!

— Алисия Кэннон, — повторила охранница, водя пальцем по списку приглашенных. — Ах вот. Вот она. Вы опоздали на тридцать секунд, Алисия. Вам известны правила? На первый раз прощается. Но учтите, другого раза не будет.

— Не сердитесь на нее, — вмешался Чанс. — Мисс Кэннон — серьезная актриса. И очень чувствительная натура.

— Правда? — Женщина поморщилась. Казалось, вид акулы не внушал ей доверия.

— Если я только выживу в этом костюме, — зарычала Алисия, у которой перед глазами плыли черные круги, — я убью вас собственными руками!

— Сомневаюсь. Скорее всего мы никогда не встретимся. — Чанс отвернулся. — Но, честно говоря, я не отказался бы увидеть ваше личико.

На этой игривой ноте он повернулся и зашагал к двери, оставив Элли с невеселыми мыслями. Охранница проводила ее в компанию глубоководных рыболовов.

— Монти? Я хочу извиниться за пятницу, — смиренно произнесла Алисия в телефонную трубку три дня спустя.

— Что за дьявол в тебя вселился? — шумел на том конце провода агент.

— Это все костюм. Мне было так плохо. Так неудобно. Так душно. Я свалилась в обморок через час после возвращения на рабочее место. Нехватка кислорода.

— Элли!

— Я… я просто была не в себе, когда встретилась с вами. Шесть часов я не ела и не пила. Низкое давление, истощение организма, да еще в придачу жуткое утомление… — Ее голос дрожал. — В общем, в пятницу я была сама не своя.

— Ты меня тоже извини. Если бы я знал, что все обернется так…

— Не переживайте, Монти. Будем считать это неудачным опытом. — Она вдруг замолчала. — И если честно, знаете, я не собиралась ехать в Атлантик-Сити в качестве ассистентки волшебника. Однако я прекрасно понимаю, что для встречи с Роландом Хьюстоном других шансов нет.

— Вот именно, — согласился голос на другом конце провода.

Элли вспомнила об ужасной сцене на улице и поморщилась. Неужели Монти все известно?

— Вы говорили с Уилом после той встречи?

— Нет. Но думаю, если судьба сведет вас вместе, он постарается держаться от тебя подальше. Он покинул мое агентство в твердой решимости не связываться с тобой. Уил — прекрасный иллюзионист, и, думаю, своими комментариями ты нанесла ему глубокую рану. — Монти вздохнул. — И вообще, вы оба чуть не довели меня до нервного срыва.

Элли взвесила все «за» и «против». С одной стороны, она поставила себе цель — попасть в Атлантик-Сити и встретиться с Роландом Хьюстоном. И Чанс Уил был ее пригласительным билетом. Однако она сомневалась, что даже то публичное оскорбление, которое он нанес ей, сколько-нибудь охладило его гнев. Может быть, стоит поговорить с ним?

— Монти, я должна увидеть Уила и извиниться перед ним. Вдруг мне удастся заставить его изменить свое мнение?

— Сомневаюсь.

— Можете вы по крайней мере посоветовать что-нибудь?

Трубка довольно долго молчала.

— Вот что: завтра ты начинаешь съемки на телевидении. Он появится в соседней студии на съемках ток-шоу. Я постараюсь уговорить его заглянуть к тебе по пути. Ну как? Идет?

— Спасибо, — обрадовалась Элли.

— Но не могу гарантировать, что все получится.

— Скажите ему… скажите… что я хотела поблагодарить за скорую и безопасную доставку меня к месту работы, — выпалила Алисия. Уж это наверняка заинтересует Чанса!

— Что-что?

— Я потом все объясню, Монти. — В трубке послышались короткие гудки.

— Всем спасибо, перерыв на ленч! Собираемся снова через час! — скомандовала помощник режиссера.

— Как раз вовремя, — процедила Алисия. Одетая в костюм Маленького Писклявого Бо и окруженная дюжиной настоящих овец, она совсем запарилась под жаркими лучами софитов. Две овечки должны были изображать естественный зов природы и в любой момент были готовы заняться своей овечьей любовью.

— Элли, — позвал костюмер, — если ты собираешься перекусить, подойди, я надену на тебя нагрудник.

— Нет, спасибо, этот ужасный запах совсем отбил мне аппетит.

— Элли? Здесь вас спрашивают, — заглянула в студию помощник режиссера.

Должно быть, это он, Чанс Уил! Алисия вгляделась в темноту коридора, но после яркого освещения студии почти ничего не увидела. Она подобрала одной рукой свои широкие тяжелые юбки, в другую взяла розовую тросточку Малыша Бо и стала пробираться через толпу овечек, которые громко блеяли вокруг своего дрессировщика. Белокурые металлические локоны, беспорядочно свисающие с ее головы, ужасно мешали.

В пол были вкручены десятки электрических лампочек, и Алисии пришлось смотреть под ноги, чтобы, чего доброго, не шлепнуться. Наконец впереди забрезжил свет.

— Элли? — неуверенно спросил мужской голос. Это был Чанс.

Она подняла голову, и их глаза встретились. Он улыбался. Странно, но ей было приятно видеть его снова, несмотря на тот дурацкий случай. Чанс был, как обычно, в льняной рубашке, и его темные глаза смотрели на нее с интересом, точно так же, как и в первый раз. Волосы цвета спелой пшеницы, красивое лицо, мускулистое тело… Элли почувствовала, как от волнения забилось сердце. Он и вправду был роскошным мужчиной.

— Я… это… — начала она.

Чанс Уил вдруг провел пальцами по ее лицу — нежно, по-доброму.

— Постойте. — Он посмотрел в ее глаза — синие, с изумрудными огоньками. — Господи, значит, это вы. — Его взгляд потеплел.

— О чем вы?

— Проститутка. То есть я хотел сказать… — Он нервно отдернул руку, будто обжегся о ее кожу.

— Ах вот что. — Элли смущенно засмеялась.

Чанс рассматривал ее сказочный костюм, ярко-красные кукольные губки и смешные бутафорские кудряшки.

— Я еле узнал вас в таком наряде, — вдруг проговорил он.

— Просто в сегодняшнем выпуске рекламируется сухое овечье молоко. Такова была идея кого-то из отдела рекламы. — Она нервно теребила юбку, скроенную в виде колокола.

— У меня нет слов!

— У меня тоже, — вздохнула она.

— Но я понимаю — надо платить за жилье.

Алисия вдруг вспомнила о настоящей причине их встречи и смутилась.

— Может быть, мы найдем подходящее место, где можно спокойно поговорить?

Она повела Чанса в буфет. Они заняли столик подальше от стойки.

— Я хотела извиниться за пятницу, — начала Элли. — Я была не в себе.

— Зато все, что вы высказали тогда Монти, не заметив меня, — медленно произнес Чанс, — было сущей правдой, Элли. Вы действительно говорили как думаете.

— Я не знаю, что Монти успел рассказать вам про меня…

— Он говорил о том, что вы претендуете на роль в фильме «Луга в небесах». А поскольку мне для представления в Атлантик-Сити нужен был компаньон, почему бы не использовать вас в этом качестве? Еще я узнал, что вы надеетесь на встречу с Роландом Хьюстоном.

Она кивнула. Все именно так.

— Я знаю, что это немного странно.

— Зря. — Он пожал плечами. — Наш бизнес не терпит мягкотелости. И если вы сумеете при личной встрече с Хьюстоном заставить его изменить мнение, значит, игра стоит свеч.

Увы, Чанса Уила нисколько не интересовало, как она сумеет этого добиться.

— Значит, я могу ехать вместе с вами?

Сине-зеленые глаза посмотрели на Уила с такой надеждой, что он с трудом сдерживал себя, чтобы не сдаться сразу.

— Элли, я не хотел бы видеть в качестве ассистента человека, который имеет такое мнение о моей работе.

— Просто мой небогатый опыт общения с представителями вашего жанра, увы, был отрицательным. Может, вам удастся изменить мои взгляды?

— Мне некогда заниматься вашим переубеждением, — отрезал он.

— С кем же вы тогда поедете?

— Один.

— Но проще было бы иметь помощника, ведь правда?

— Я не уверен, что было бы проще, если бы этим помощником были вы.

Глаза Элли засветились решимостью:

— Ну ладно. У меня действительно плохой настрой относительно вашего ремесла. Но вы не откажетесь услышать от меня подобострастное признание в любви к фокусам, когда я наконец пойму, как ошибалась?

Он усмехнулся:

— Звучит соблазнительно.

— Хорошо. Я обещаю вести себя прилично. Буду почтительна, любезна, исполнительна.

— Что-то плохо в это верится.

Некоторое время оба внимательно разглядывали друг друга. Он видел в ее лице желание идти до конца. Такой в рот палец не клади! Если бы она знала, что творилось в этот момент в душе Чанса Уила! С каждой минутой эта женщина все больше поглощала его сердце. Интересно, какая она без грима?

— Почему никто из вашей труппы не сможет поехать? — неожиданно спросила она.

— Один из моих помощников недавно ушел от меня, другой заболел. Остальные в Лос-Анджелесе, занимаются подготовкой к телевизионному шоу. Это Монти постарался договориться о съемках.

— Чанс! — Элли подалась вперед и положила свои руки поверх его. Тепло ее пальцев на миг показалось ему жаром раскаленного металла. Словно электрическая молния прошла сквозь тело. — Вы, наверное, давно мечтали о ТВ-шоу.

— Еще бы! — согласился он.

— Значит, вам знакомо это чувство, когда очень сильно стремишься к своей цели, которая порой кажется неосуществимой. — У нее был низкий мелодичный голос.

— Знаю, — вздохнул Чанс, вспоминая годы тяжелейшего труда, препятствия, подчас кажущиеся непреодолимыми, тяжелые потери, нереализованные планы.

— И не мне вам объяснять, что такое наслаждение вкусом победы. — В порыве она еще сильнее сжала его ладони. — Я так хочу заполучить эту роль, понимаете! «Утешение Севера» закончилось, и все, что мне теперь остается, — это роль акулы в компании полупьяных рыбаков или реклама сухого молока в окружении вонючих овец. Но я хочу большего! И заслуживаю большего!

— Если я возьму вас с собой, это еще не гарантия вашей встречи с Хьюстоном, — попытался поспорить Чанс. — Но даже если эта встреча состоится, никто не может гарантировать, что вас возьмут на роль.

— Я знаю. Но я не должна останавливаться.

Элли чуть повернула голову, чтобы рассмотреть выражение его лица. Ну вот, она и раскрыла перед ним все свои карты. Показала, что полна решимости бороться за роль, как обеспокоена дальнейшей своей карьерой. Чансу тоже казалось, что он достаточно хорошо узнал эту женщину: она имела мужество быть с ним совершенно искренней, дав понять, что использует поездку в Атлантик-Сити в своих профессиональных интересах.

Ее взгляд из-под оправы бутафорских завитушек пронизывал все его тело.

— Интересно, как же вы выглядите в жизни?

— Вот возьмете меня в Атлантик-Сити и узнаете!

Теперь он уже не сомневался, что сделает это. И не из одного лишь профессионального интереса.

 

Глава 3

— Нет! Я не могу этого сделать! Не буду! Ни за что в жизни!

— Элли, успокойся, пожалуйста. — Нервы Чанса были на пределе. — Тебе надо только…

— А-а-а! — истошно закричала она, когда Чанс попытался убедить ее повернуть ручку циркулярной пилы с огромными острыми зубьями, подвешенной прямо над столом, на котором, прикованный цепями, лежал он сам.

— Элли, доверься мне, — пытался он в сотый раз убедить ее, — я проделывал это множество…

— Нет, я сказала!

Они сняли для работы в Нью-Йорке специальный репетиционный зал. Все выходные Элли провела в этом помещении. Чанс надеялся с ее помощью разучить пару новых впечатляющих трюков, чтобы представить их на суд звездной публики Атлантик-Сити. До концерта оставалась неделя, а работа не двигалась. Мало того что Алисия Кэннон напрочь отказалась толочь его тело в дробильной машине и поджигать в огне, так теперь она не могла решиться крутануть ручку пилы, которая должна была разрезать его пополам.

— Кажется, ты совсем не хочешь мне помочь, — вздохнул Чанс.

— Нет, я просто не собираюсь провести остаток своей жизни в тюрьме. Из-за тебя.

— Зачем тогда брать тебя в Атлантик-Сити, если все, на что ты способна, — это ходить возле меня кругами и вопить как ненормальная?

— Вот-вот, — промычал Ангус.

— Ага, — согласился Зик.

Элли взглянула на двух техников, с которыми Чанс не расставался все эти дни. Пока она, будучи не в силах смотреть на два предыдущих трюка и отказавшись принимать в них какое-либо участие, отсиживалась в углу, они терпеливо проделывали всю черную работу по монтажу оборудования и подготовке фокусов. Элли прекрасно понимала, что после третьего отказа ее шансы на поездку в Атлантик-Сити приблизились к нулю. Можно понять и раздражение Чанса, и обоих его помощников. Был вечер воскресенья, а отъезд назначили на пятницу.

Элли с трудом заставила себя подойти к столу, где Чанс Уил, прикованный цепями, запертыми на огромный висячий замок, ожидал своей участи. Он находился всего в нескольких метрах от зубьев пилы. Она потрогала звенья металлической цепи.

— О, да они настоящие, — удивилась она.

— А вы думали? — произнес Ангус.

— Еще бы! — вторил ему Зик.

— И замки настоящие.

— И замки, — устало вздохнул Чанс.

— Мне кажется, как бы медленно ни опускалась пила, ты все равно не успеешь выскочить отсюда.

Чанс почти потерял терпение.

— Ну ладно, Элли. Я не хотел говорить тебе, потому что за всю карьеру не встречал столь темпераментной особы…

— Говорить о чем?

— Дело в том, что здесь есть цельный кусок, за счет которого к распиливаемому шаблону добавляется немного свободного пространства.

— Что-что?

— Пока пила опускается все ниже и ниже, я пытаюсь разорвать свои оковы. Я почти уже выбираюсь на волю — и тогда, когда публика думает, что я это сделал, пила перерезает меня пополам.

В глазах Элли застыл неподдельный ужас.

— Ты в своем уме?

— Затем ты раздвигаешь мои половинки на некоторое расстояние, чтобы зрители убедились…

— Только через мой труп! В жизни не делала большей мерзости!

— Потом ты прикладываешь половинки друг к другу и снова поворачиваешь ручку пилы…

— Нет!

— И пока пила медленно поднимается вверх, я соединяюсь воедино. Затем освобождаюсь от цепей и предстаю перед зрителями целым и невредимым. Главное — успеть проделать все эти операции, пока играет музыка, — добавил Чанс. — Ангус, будь любезен, поверни пилу. Кажется, придется начинать все сначала.

— Да, конечно.

— О нет! Я не собираюсь лицезреть твое распиленное тело, да еще под музыку. Об этом не может быть и речи. Личная неприязнь в расчет не берется. Это дело принципа.

— Элли, да можешь ты наконец мне поверить? Это моя работа. И я знаю, что делаю.

Она скосила глаза на стол, где он лежал неподвижно, имея возможность лишь крутить головой.

— Мне нужно знать наверняка, что после того, как я крутану ручку пилы, ты останешься живым. Может, ты лучше честно объяснишь, как действует эта штуковина?

— Ну уж нет, Элли. Я не собираюсь выдавать тебе профессиональные секреты, на овладение которыми потратил тысячи часов тренировок. Нет.

— То есть?

— Я тоже не беру в расчет личную неприязнь. Тебе предстоит пробыть на сцене в течение каких-то десяти минут. А я владею секретами, о которых не догадываются даже профессионалы.

— Да не нужны мне твои секреты! — чуть не плакала она. — Я лишь должна быть уверена, что не убью тебя!

Повисла тишина. Положение опять становилось безвыходным.

— Ну и упрямая же ты, — наконец произнес Чанс.

— А ты самый настоящий чудак, — парировала Элли. — Это видно невооруженным глазом. Когда в возрасте десяти лет я увидела «Макбет», я уже знала, чему посвящу свою жизнь. А ты, наверное, насмотрелся на трюкачей, распиливающих друг друга на части, бросающихся в огонь и запирающихся в сейфе, который кидают в кишащий акулами бассейн, и решил, что это может стать мечтой человеческой жизни.

— Тем не менее судьба свела нас вместе, и мы должны сегодня сделать то, что наметили. — Чанс дипломатично перевел разговор в нужное русло. — Открой замок.

— Нет. Раз уж ты такой умный, попробуй выберись отсюда сам, — усмехнулась Алисия и удалилась, чтобы собрать вещи. День был потрачен впустую.

Ангус и Зик ушли в другую комнату разбирать установку для предыдущего фокуса. Никто из них не видел, как извивался Чанс Уил, пытаясь освободиться от своих оков.

Элли не спеша допила кофе, расчесала волосы и на миг закрыла уставшие глаза. Она не заметила, как подошел Чанс. Он слегка коснулся ее плеча, и она вздрогнула. «Он, должно быть, необыкновенно гибкий», — подумала вдруг Элли, тайком разглядывая его красивое тело.

— Проголодалась?

— Ты шутишь?

— Нет. Я просто подумал, что мы могли бы вместе поужинать.

— Зачем? — недоумевала она. За все время их совместной работы, особенно с тех пор, как Элли отказалась участвовать в номере с огнем, это было первое мирное предложение. Оно прозвучало так неожиданно, что она решила быть осторожной.

— Затем, что нам предстоит совместная работа. Пусть даже краткая, временная и абсолютно бесперспективная. И затем, что мы вместе поедем в Атлантик-Сити и проведем вместе еще одни выходные.

Она немного смягчилась. Может быть, этот Чанс Уил и вправду не так ужасен?

— Ладно. Пойдем в пиццерию?

— Отличный выбор! — Чанс повернулся к помощникам. — Ребята, больше репетировать не будем, а завтра поработаем над новым номером. Не забудьте запереть дверь. Жду завтра ровно в десять.

— Хорошо. До завтра.

— Они меня невзлюбили, — пожаловалась Элли, когда они оказались на улице.

— Да нет. — Чанс постарался успокоить ее. — Просто мои ребята привыкли работать с нашей обычной труппой. И у нас никогда не бывает такой бесполезной траты времени, как сегодня или вчера.

— Извини. Я и сама не ожидала от себя такого. Но и ты был хорош: предлагал мне целенаправленно калечить тебя, вместо того чтобы сказать только одно: что я не нанесу тебе реального вреда.

— Мое слово дорого стоит, Элли. — Он ушел от ответа. — Сюда?

— Что ж, выглядит неплохо, — согласилась она, осматривая уютную пиццерию. — Давай посидим на улице. Вечер сегодня прекрасный.

— Пожалуй.

Они нашли столик на двоих и взяли меню.

— Какую пиццу предпочитаешь? — спросил Чанс.

— Я? Любую. На твой выбор.

— Неужели с тобой можно о чем-нибудь так просто договориться?

Он заказал большую фирменную пиццу с курицей и бутылку пива. Через пару минут они чокнулись полными кружками.

— За удачу в Атлантик-Сити!

— За удачу!

Чанс потихоньку потягивал пиво и рассматривал свою помощницу. Наконец-то Алисия Кэннон была самой собой, без причудливых костюмов, ужасных париков и толстого слоя грима. И Чанс не разочаровался.

Ее настоящие волосы были глянцево-каштановыми и падали на плечи ровными прядями. Теперь Чанс наконец мог разглядеть ее идеально правильные черты лица и кремовый оттенок кожи. В жизни она почти не пользовалась косметикой. Глаза Алисии, слегка подведенные, смотрели на него в лучах заходящего солнца необыкновенно тепло. Она попивала пиво и теребила в руках вилку.

— Чанс…

Он вздрогнул.

— Да?

Она опустила глаза.

— Эти выходные доказали, что я вряд ли смогу быть тебе хорошей партнершей. Более того, я чувствую себя помехой делу. Но, поверь, я очень стараюсь и обещаю, что ты не пожалеешь, что взял меня с собой. — Ее глаза вдруг вспыхнули стыдливыми изумрудными огоньками. Чанс не ожидал от этой эксцентричной женщины такого смиренного заявления. — Я не успела сказать тебе спасибо за то, что ты предоставляешь мне такую возможность, и теперь хочу, чтобы ты знал: я все равно буду благодарна, даже если ничего не получится.

Уже привыкший к взбалмошности и экспрессивности Элли, он был поражен произошедшей в ней переменой, когда вдруг прозвучали слова извинения и благодарности.

— Ничего, Элли, все получится. Но, если честно, мне давно не было так смешно, — сказал он и удивился собственным словам. Точнее, тому, насколько близко они были к истине. Чем больше она расстраивалась, тем забавнее становилась.

— Смешно? — удивилась она. — Правда?

— Честное слово.

Она передернула плечами.

— Особенно приятно сознавать, что после стольких убеждений ты так и не согласилась резать меня пополам циркулярной пилой. Это вселяет надежду на продолжение нашего знакомства. И если ты будешь и впредь относиться ко мне с такой заботой, может быть, мы когда-нибудь достигнем взаимопонимания, — сказал он с улыбкой.

— Я же говорю, что не собираюсь провести за решеткой двадцать лет своей драгоценной жизни только из-за того, что кто-то переоценивает свои возможности, — с ехидцей заметила она.

— Может быть, ты наконец начнешь есть?

Она с любопытством подняла брови, но промолчала.

— И может быть, по прошествии времени ты наконец поймешь, что я не шут в идиотской кепке, который вынимает из шляпы кроликов и отпускает на забаву публики глупые шуточки? — продолжил он.

— Ты действительно не надеваешь для выступлений кепку? — осторожно спросила Элли. В ее настороженном взгляде Чанс прочитал неприкрытый ужас от одной мысли о появлении на одной сцене с фокусником.

Он почувствовал, что чаша терпения переполнилась, но проблем и без того хватало. Поэтому, собрав силы, он спокойно ответил:

— Нет. Конечно, нет. Ты представляешь меня в таком виде?

— Тогда что же ты носишь? — Элли скосила глаза на нетронутую пиццу.

Он повел плечами:

— Обычно — джинсы. Правда, телевизионный продюсер передал через Монти, что хочет видеть на мне черные кожаные брюки и ботинки и такой же пиджак в концертном стиле, со множеством металлических молний.

— Зачем? — Элли искренне удивилась.

В ее глазах Чанс представал простым большеглазым деревенским парнем с открытым взором, мужественным мускулистым телом и неподдельной природной сексуальностью. Элли даже почувствовала некоторое волнение, хотя, конечно, никогда бы не купилась на одни внешние данные. Однако она была уверена, что такой тип вызвал бы смятение в душе любой девушки, поэтому не считала, что Чансу подойдет такой имидж.

— Мы долго спорили на эту тему. Он полагает, что благодаря такой одежде заставит меня выглядеть чуть сексапильнее. — Чанс не смог скрыть смущения. — Ты тоже так считаешь?

— Да ты нарываешься на комплимент! — хмыкнула Элли. — Хочешь еще кусочек?

— Да, спасибо. — Он увидел, как очередной кусок пиццы перекочевал в его тарелку.

— Как зовут этого продюсера?

— Эмброуз Кеттеринг. Слышала?

— Да, — она нахмурилась, — не он ли потратил кучу денег на тот сериал, который с треском провалился в прошлом году?

Чанс поморщился:

— Монти знал бы об этом. Что касается меня, то деловая сторона меня мало волнует.

— Думаю, это тот самый продюсер. Говорят, теперь он хочет реабилитироваться в глазах критики. Ну, знаешь, как можно богаче, расточительнее, с массой дешевых эффектов. — Элли скорчила гримасу, говорящую об ее истинном отношении к подобным дельцам от искусства.

— Возможно, это как раз тот продюсер, который годится для тупоумных типов вроде меня, — бросил Чанс, снова чувствуя раздражение.

Элли недовольно отшвырнула вилку.

— Я не понимаю, почему ты бесишься? Неужели тебе до сих пор неясно, что фокусы с распиливанием тела или освобождением из закрытого сейфа, брошенного в бассейн с акулами, не идут ни в какое сравнение с великими трагедиями Шекспира и комедиями Шеридана в исполнении Харвея Фирстайна, Эдварда Бонда, Дэвида Мамета, Сэма Шепарда и Бэт Хенли! Это классика мирового театра! Или с телевизионными постановками вроде «Блюза Хилл-стрит» или «Корней»! Или с кинокартинами «Сталаг-17», «Лоуренс Аравийский» и «Убеждение друга»!

— Нет, не согласен, — жестко парировал он. — Магия как искусство старше Шекспира, старше Аристофана. И древнее первого актера древности Тесписа. Как видишь, я не такой уж невежественный, Элли.

— Я этого не утверждаю. Почему переходишь на личности?

— Потому что, когда ты суешь свой любопытный театральный нос в сундук, полный шуток, в которых не смыслишь ровным счетом ничего и которые воспринимаешь как вульгарное действо, лишенное благородства, ты отвергаешь не только мою профессию, но и весь мой жизненный путь. Я сделал свой выбор тогда, когда вышел из стен колледжа. Многие годы я провел в пути. Научился ни от кого не зависеть. Работал по двенадцать, четырнадцать, шестнадцать часов в сутки, изучая мастерство, отрабатывая собственный стиль, тренируя тело, закаляя мозг. Когда ты насмехаешься над моей работой, ты смеешься над моей жизнью.

Элли стало не по себе. Она отвернулась и посмотрела на вечернюю улицу. Он определенно был помешан на своих фокусах.

— Между прочим, Элли, магия была первым из театральных жанров. Накануне охоты древние люди собирались у костра и исполняли ритуал, призванный обеспечить им успех. Многочисленные врачеватели вызывали духов, смешивали снадобья и с помощью колдовских заклинаний просили богов об исцелении. Магия не знает возрастных или языковых границ. Она существует вне зависимости от вероисповеданий. Она рождает чувство загадочного и удивительного в каждом из нас — от ребенка, делающего первый шаг на земле, до глубокого старика.

Чанс перевел дыхание, и Элли ощутила, как его глаза буквально пронзили ее насквозь.

— Как иллюзионист, волшебник, фокусник, я сам творю чудо. Мне известны секреты, которые очаровывают и интригуют миллионы людей и при этом не наносят вреда ни одному из них. Моя профессия старше всемирной истории.

Алисия глядела на него во все глаза, чувствуя, как ее захватывает это самое чувство неизвестного и загадочного. Страсть, с которой Чанс говорил о своей работе, буквально завораживала. Элли прекрасно понимала, что придет в себя только тогда, когда останется одна. А сейчас мягкий бархат его низкого голоса, магическая сила его слов и его таинственная натура совсем завладели ею.

Чанс закончил свою пылкую речь и вопросительно посмотрел на нее. Он ждал реакции Элли. Вызовут ли его слова безудержное веселье, или презрительную усмешку, или оставят равнодушной? Она молчала, глядя на него расширенными от удивления сине-зелеными глазами. Наконец она покачала головой.

— Можешь ли ты по крайней мере показывать такие фокусы, которые не принудят меня наносить тебе физический вред?

Чанс был разочарован. Да и чего можно было ждать от такой исповеди! Что она вмиг забудет о своих предрассудках, благоговея перед миром волшебства? Глупо.

— Ладно, Элли. — Он выдавил подобие улыбки. — Я постараюсь придумать что-нибудь, что бы не противоречило твоим принципам.

Они молча расправились с остатками пиццы. Он предложил проводить ее до дома. Она отказалась. Он настаивал.

— Мой дед учил меня…

— Воспринимать любую женщину как настоящую леди. Это я уже слышала.

— И всегда провожать леди до дверей ее дома.

— Найду ее как-нибудь без посторонней помощи.

— Все рыцари Нью-Йорка давно вымерли, — заметил он. — А зря, между прочим.

Она закусила губу.

— Ну ладно, если ты настаиваешь, то можешь проводить меня до дома. Но на такси не надейся. У меня нет денег. Мы поедем на метро! Без разговоров!

— Не дай Бог поспорить с тобой! — Его преувеличенно-испуганный тон заставил ее рассмеяться.

Они вошли в мрачный, сырой, сделанный из серого камня вестибюль, и Элли достала из кошелька пару жетонов.

— На. — Она протянула ему один. — Между прочим, последний. Так что не говори, что от меня в жизни ничего не дождешься.

Они одновременно прошли через соседние турникеты. Элли оглянулась.

— Чанс, пошли скорее. Кажется, поезд подходит.

Он будто не слышал ее голоса.

— Чанс!

— Ах да. — Он вдруг протянул ей что-то. — На, возьми.

Элли остолбенела от удивления. На ее ладони лежал жетон метрополитена.

— Что это?

— Твой жетон. Тот самый. Последний. Я же не хочу, чтобы моя компания обошлась тебе почти в доллар, — вежливо заметил он. — Пойдем.

Послышался шум поезда. Чанс взял ее под руку и повел вниз, к перрону.

— Но… но как ты прошел через турникет?

— Опустив жетон в щель, разумеется.

— А как достал обратно?

— Профессиональный секрет, — произнес он, загадочно подмигнув.

Элли остановилась посреди лестницы. Люди, вышедшие из поезда, старались ее обойти, задевали и толкали.

— Ты хочешь сказать, что ты действительно знаешь, как доставать жетоны из турникетов, когда они уже попали туда?

— Конечно. На самом деле это так просто! Удивляюсь, почему люди до сих пор не догадались.

— Чанс!

— Девушка, вы что, заснули? Дайте пройти! — послышался чей-то раздраженный голос.

— Изумительно! — Алисия стояла как завороженная.

— Элли, пойдем наконец. Почему-то ты не была так удивлена, когда я руками зажигал сигарету в приемной Монти. А это, кстати, куда сложнее. Или так и будешь мешаться у людей под ногами?

Элли показалось странным, что Чанс отказался делиться секретами трюка. Они вошли в переполненный поезд. Сидячие места были заняты, и они встали друг против друга возле дверей, ухватившись за перила. Вагон ужасно трясло при каждой остановке, и Чанс заботливо обнял Элли за талию.

Шум двигателей заглушал голоса, не давая возможности продолжать разговор, поэтому она молча придвинулась к Чансу, изучая краем глаза жесткую линию его подбородка и глянцевый блеск его светлых волос.

Она чувствовала силу его мускулистой руки, бережно обнимающей ее, и невольно прижалась к нему. Казалось, Чанс изо всех сил старался быть внимательным и заботливым, не переступая при этом границ вежливости, поэтому Элли невольно удивилась своему неожиданному волнению.

Кто он, этот загадочный незнакомец, с которым у нее нет ничего общего? Этот роскошный мужчина, который искренне обижается на досадные попытки телевизионного продюсера заставить его выглядеть еще сексуальнее — его, озорного парня, так необыкновенно преданного своему делу?

Он был полон таинственности, причем во всем. Интересно, часто ли женщины, просыпаясь, заставали его за приготовлением завтрака? Есть ли вообще у него дама сердца? А когда он прощается, он тает в облаке дыма или уезжает на метро?

— Чему это ты улыбаешься? — с интересом спросил Чанс.

— Да так, всякие глупые мысли. Пошли, мы выходим, — добавила она, когда поезд подъехал к очередной станции.

Они поднялись наверх. Элли повела его по темной улице.

— Где мы? — спросил Чанс, оглядываясь по сторонам.

— Западная Девяносто третья улица.

Они прошли два квартала.

— Неужели ты действительно собиралась бродить здесь одна посреди ночи? — озабоченно спросил Чанс.

Навстречу им промчалась шумная группа подростков.

— Я привыкла. Здесь не так уж страшно. Просто надо быть бдительной.

Чанс поморщился.

— Ты давно живешь здесь?

— Я в Нью-Йорке уже семь лет. Приехала сюда почти сразу после окончания колледжа и пять лет снимаю здесь квартиру.

— Ты живешь одна?

— Сейчас — да. Три года жила с соседями, но после их отъезда, когда у меня появилось немного денег, решила снимать квартиру, а не комнату. — Она вдруг с грустью добавила: — Конечно, если дела и дальше будут идти так же неважно, придется снова довольствоваться одной комнаткой.

Было самое время спросить ее насчет бойфренда. Но Чанс боялся, не воспримет ли она этот вопрос как грубый намек. А ему так не хотелось, чтобы у нее был друг! Вопрос замер у него на устах.

— Ну вот, мы и пришли, — сказала Элли наконец. — Вот это красивое старинное здание.

Она посмотрела на своего спутника. Тусклые лучи уличного фонаря придавали его волосам золотистый оттенок и подчеркивали красоту его лица.

— Спасибо за компанию, Чанс, — сказала она чуть слышно и не узнала собственного голоса. Почему так призывно горит его взгляд? Отчего кровь так сильно стучит у нее в висках?

— Спокойной ночи, Элли, — сказал он хрипло.

Элли оглянулась. Он не двигался с места. Должно быть, Чанс просто хотел убедиться, что она благополучно войдет в подъезд. Повернуться и уйти прочь? «Да, и поскорее», — сказала себе Элли, но ноги словно приросли к земле. Она так и стояла, не в силах оторвать взгляд от его лица.

— Элли… — Чанс пробормотал что-то и, обняв ее за плечи, притянул к себе.

Теперь она уже не сомневалась в том, что не давало ей расстаться с ним. Элли закрыла глаза. Ей показалось, будто к ее телу прильнуло что-то мягкое и теплое, как бархат. Его поцелуй завораживал таинственной нежной властью. Возможно, она хотела большей силы и страсти, но он не торопился, играя и пробуя, изучая и мучая ее. Он водил языком по ее губам так спокойно и деликатно, словно кисточкой наносил рисунок на бумагу, что это действие не очень походило на привычный поцелуй. Но мозг Элли, воспалявшийся с каждой минутой все сильнее, не помнил поцелуя, который бы столь же остро взволновал ее плоть.

Страсть овладевала ею все сильнее, и она попыталась взять инициативу в свои руки. С неутоленной жадностью она прижала к себе его лицо, обняла его руками за шею. Чане лишь молча улыбнулся, и она почувствовала, как дрогнули его губы.

Подчиняясь ее молчаливому требованию, он нежно обхватил ее плечи и провел руками по позвоночнику. Его ладони были сильными, теплыми и необыкновенно добрыми. Элли слабо застонала. Где он научился прикасаться к женщине так умело, так искусно? Откуда мог догадываться о ее тайном желании? Чанс прикоснулся к ее волосам, мягко лаская каштановые пряди. Она подняла голову и вновь ощутила влажную шершавость его языка на своих губах.

— О-о-о, — услышала Элли и искрение удивилась, поняв, что стон желания исходил от нее самой.

Требовательный язык Чанса, теперь уверенный и смелый, ворвался в ее рот, проникая все глубже. Элли казалось, что он читает ее самые сокровенные мысли. Все ее тело охватила безумная лихорадка желания, и она почувствовала, как все вокруг закружилось в бешеном вихре.

Неожиданно он отпустил ее рот и прижал ее голову к своему плечу. Его щека зарылась в мягкие нити ее волос. Элли вздрогнула, случайно коснувшись отвердевшей выпуклости внизу его живота. Только теперь до ее сознания дошло, как прерывисто стало ее дыхание. И его. Кажется, она дрожала. Или нет? Элли невольно прижала руку к груди, стремясь успокоить колотящееся сердце. Несомненно, этот человек обладал колдовскими чарами.

Он не произнес ни слова извинения за неожиданную выходку, но и не проявлял больше настойчивости. Он просто держал ее в своих объятиях, и Элли почему-то не чувствовала ни тревоги, ни стыда. Хотя ее женское тело не могло столь же явно, как мужское, отражать силу страсти, Элли знала, что готова раствориться в захлестнувших ее чувствах. И кажется, Чанс об этом догадывался.

Вдруг он разомкнул объятия и слегка отодвинулся. В его глазах Элли заметила насмешливое любопытство.

— Пожалуй, слишком много для обычного рыцарства, — засмеялся он.

— Одной мне было бы куда безопаснее, — согласилась она.

— Иди-ка лучше домой.

— Ага.

Они посмотрели друг на друга с удивлением, Элли хотелось видеть это лицо снова и снова. Она мечтала, чтобы его руки вновь прикасались к ее коже. Чанс открыл в ней такой океан чувств, о существовании которых она даже не подозревала.

— Увидимся завтра, — вымолвил он наконец. — Я полагаю… нам надо обо всем хорошенько подумать. И может быть, повторить? — Его лицо осветилось улыбкой.

Алисия увидела, как оголились в усмешке его ровные зубы. Она вдруг так ясно почувствовала жжение на своих губах, как если бы поцелуй и вправду повторился. Она проглотила комок в горле.

— Да, до завтра, — с трудом выдавила она, повернулась и побежала к дверям дома.

Этот человек поистине обладал волшебством.

В ту ночь Алисия долго ворочалась на постели, стараясь припомнить каждую, даже мельчайшую деталь из тех нескольких минут, что она провела в объятиях Чанса. Наконец ей удалось ненадолго заснуть, но вскоре ей приснилось что-то, отчего она вскочила с мыслью, что Чанс где-то рядом.

Мысленно посмеявшись над причудами сна, она отчитала себя за то, что так легко попалась в колдовские сети.

На следующий день Алисия появилась в репетиционном зале в ужасном настроении. После почти бессонной ночи, совершенно разбитая глупыми сновидениями, до смерти боявшаяся, что Чанс будет продолжать и дальше напускать на нее свои чары, она входила в зал с чувством тревоги и страха.

Тем более неприятным оказалось обнаружить его погруженным в работу, энергично разучивавшим новый трюк в компании Ангуса и Зика, хорошо отдохнувшим, свежим и веселым. Небрежно кивнув в ее сторону, он снова вернулся к делу, как если бы в прошлую ночь между ними ничего не произошло.

Элли невольно почувствовала разочарование, даже опасение, что цветок, красиво раскрывший накануне свои лепестки, так быстро завял. Ну что ж, теперь наконец-то она извлечет урок! Нечего было обольщаться, говорила она себе. Нет ничего глупее, чем доверять собственным инстинктам.

Кто он такой, этот Чанс Уил? Ведь она его совсем не знает. Что же она делала? Почему ее жизненные устои вдруг пошатнулись?

Ведь она обещала себе: никаких актеров. Никаких дельцов от шоу-бизнеса, включая, естественно, фокусников. Не хватало еще, чтобы ее голову кружили парни со смазливыми лицами и обворожительными улыбками, старыми рыцарскими манерами и горячими поцелуями! Разве настоящее чувство может основываться только на этом? «Господи, — не понимала Элли, — но почему же это происходит со мной снова?»

Увидев, что Чанс Уил приближается, Элли постаралась взять себя в руки. Она должна ясно дать ему понять, что все, что случилось между ними прошлой ночью, было досадной ошибкой. Она не может позволять чужому человеку вторгаться в мир ее чувств. Даже сам факт, что ее влекло к Чансу, заставил Элли засомневаться в собственной воле. Должен же неудачный опыт сделать ее мудрее!

— Ну как, готова работать, Элли? — Он подсел за столик, куда она поставила стаканчики с кофе, купленные в буфете для всех четверых.

— Да, — жестко ответила она.

— А где сливки?

Элли молча пододвинула ему сливки, сдерживая себя, чтобы не сказать, что он не замечает того, что находится перед самым его носом.

— Ты великолепно выглядишь сегодня, — сказал он и сделал большой глоток. В его глазах читалась неприкрытая усмешка. Элли почувствовала, как ее бросает в жар. — Я не успеваю разглядеть тебя, как ты вновь меняешь свой облик.

Она удивленно вскинула брови, пытаясь выглядеть неприступной.

— Знаешь, у тебя очень живое лицо, — неожиданно произнес он. — Даже без грима и костюма ты можешь выглядеть как настоящая куртизанка…

— Это комплимент, Чанс?

— А разве нет?.. Да, пожалуй, не очень удачный. Я просто хотел сказать, что не требуется ничего из ряда вон выходящего, чтобы заставить тебя кипеть, — он подмигнул, — или заставить меня кипеть.

— Чанс…

— Хорошо, что моих помощников нет рядом. — Его голос звучал соблазнительно.

Элли изо всех сил пыталась перебороть внезапную слабость. Собрав волю в кулак, она с яростью отставила непочатый стакан кофе. Горячий напиток перелился через край и потек по столу.

— Не обожглась? — Он быстро поставил стакан и поднес к глазам ее ладонь.

— Нет, — мрачно ответила она, пытаясь вырваться.

— Уверена? — Он крепко держал ее руку.

Достав бумажную салфетку, Чанс заботливо приложил ее к покрасневшей коже. Элли чуть не растаяла от накатившегося волнения и от злости вонзила ногти в ладонь другой руки.

— Да. И вообще, хватит суетиться, — сказала она резко.

Чанс посмотрел с удивлением:

— Что-то случилось?

Элли скосила глаза в сторону Ангуса и Зика. Они грохотали, устанавливая опоры для очередного трюка.

— Ничего не случилось. Я только думаю, что зря ты обольщаешься насчет меня, вот и все.

— Ну хорошо, все мы переживаем взлеты и падения. Но я…

— Нет, я имею в виду вчерашний вечер.

Чанс ждал продолжения, не понимая, к чему она клонит.

— Честно говоря, я не ожидала, что так выйдет, и не хотела бы повторять ошибок. Судьба случайно свела нас для совместной работы, и не более того. Лишь на неделю.

Он отвел глаза и задумался, потом сделал маленький глоток кофе. У Элли засосало под ложечкой.

— Что это на тебя нашло?

Ей показалось, что от нее требуют объяснения за то, что произошло между ними.

— Слово «нашло» скорее характеризует твое поведение прошлой ночью.

В его глазах сверкнули недобрые молнии.

— Мое?

— Да.

— Мы с тобой были вместе, Элли. И, как мне показалось, все, что происходило, доставляло тебе удовольствие. Я бы сказал, что эта идея пришла в наши головы одновременно. — Его речь текла размеренно и спокойно, но Элли не могла не заметить затаенную неприязнь.

— Я не собираюсь извиняться за свое поведение, — парировала она, стараясь вторить его тону. — Это было досадное недоразумение, и больше такое не повторится. Давай забудем о нем навсегда и примемся за работу. — Последние слова Элли проговорила, вставая и направляясь к помощникам Чанса.

Он смотрел ей вслед. Догнать ее, чтобы сказать, что она заблуждается? Или оставаться на месте, чувствуя лишь боль и разочарование? Чанс мучительно ломал голову над этими вопросами.

С одной стороны, было бы удобно изобразить, особенно в присутствии техников, что они избегают выяснения отношений, отдавая все силы работе, и продолжить репетицию. С другой — Чанс сомневался, что он вообще на что-либо будет способен при таком настрое Элли. Она не питала к нему ни капли уважения. Она растоптала все то светлое, что он испытал накануне вечером, Он зря доверял ей, надеясь на что-то большее, на то, что считал особым, высшим проявлением магии — магию чувств.

Несмотря на физическую неудовлетворенность, прошлой ночью он летел домой как на крыльях. А теперь… теперь он должен был признать, что обманулся. Это было так же, как и в девять лет, когда, безгранично веря в силу волшебства, он думал, что все в жизни может исполняться по мановению волшебной палочки. Как горько было тогда узнать, что магия — не волшебство в чистом виде, а лишь ловкость рук фокусника, обман, иллюзия.

Что же касается Элли, то после объяснения она знала, что совесть ее чиста. Он просто недостоин ее внимания. Было бы глупо пытаться переубедить ее. В жизни Чанса была уже одна женщина, чье мнение он хотел изменить, и эта история имела слишком горький конец. Тем более не место в его судьбе женщине, которая считает его недалеким трюкачом.

Он, как мог, пытался сдержать гнев и боль и отдал всего себя работе. В конце концов, Элли имеет право на собственное мнение, пусть и ошибочное. Она также вправе попросить его больше не прикасаться к ней, не задумываясь, как сильно это может ранить его. Поэтому злой на самого себя и неспособный что-либо исправить, Чанс приготовился терпеть ее общество до конца дня.

Забыв споры и взаимную раздраженность, сопровождавшие их два предыдущих дня, они провели время с пользой. В тот день дела хорошо продвинулись, правда, Элли и Чанс чуть не довели друг друга до истерики. Чанс был раздражительным и холодным, и любой комплимент по поводу хорошей работы Элли доносился до ее ушей в виде скупой сдержанной фразы. Ее выразительные глаза лучше всяких слов говорили о том, что вдобавок к своей недалекости Чанс является этаким мачо-неудачником, который не может смириться с тем, что женщина сказала ему «нет». Он ужасно мучился от этого ощущения и молил Бога, чтобы проклятый день скорее закончился.

Когда наконец он объявил конец репетиции, все с облегчением вздохнули. Чанс сказал, что должен задержаться, чтобы поработать над некоторыми трюками в одиночестве.

— Мы так и не обсудили, что мне надеть, — пожаловалась Элли, когда техники принялись разбирать оборудование.

— Ты не должна присутствовать при технических операциях.

— Так ответь мне, и я уйду.

— Надевай что хочешь, — сказал он безразлично, закатывая рукава рубашки.

— Послушай, Чанс, я готова к сотрудничеству. В конце концов, это же твой номер, и у тебя должно быть свое мнение на этот счет. Или ты не можешь ни на минуту оставить в стороне свои глупые личные амбиции? Или…

Ошарашенный ее тоном, ее неожиданными словами, он медленно повернулся.

— Оставь меня, Элли, — осторожно предупредил он, — ты не должна быть здесь.

— Я просто пытаюсь поступать благоразумно.

— Лучше попытайся поступать пожестче. — Он решил дать ей попробовать ее собственной микстуры. — Нью-Йорк полон невостребованных актрис, воображающих, что их хорошенькие личики и стройные фигурки — прямая дорога к славе, стоит только переспать с начальником. Если хочешь, чтобы я помог тебе повстречаться с Хьюстоном, тебе лучше быть повежливее. Или предпочитаешь тратить свой великий драматический талант на прозябание в акульей шкуре?

Его голос был как удар плетью. В глазах Алисии Кэннон помутилось. Она быстро покинула студию, оставляя его сомнительным победителем на поле их словесной битвы.

Победа почему-то имела горьковатый привкус.

 

Глава 4

— Неужели мы поселимся в одной комнате? — Элли скривила губы в иронической усмешке.

Она старалась говорить тихо, хотя просторный холл отеля Уилсона в Атлантик-Сити был наводнен гостями, съехавшимися по случаю грандиозного шоу.

— Видишь ли, Элли, о твоем участии в представлении стало известно слишком поздно. — Чанс еле сдерживал раздражение. — Номера в гостинице заказывались за месяц, когда никто и не догадывался о твоем существовании. — Он пожал плечами. — Извини. Я вечно забываю о мелочах.

— Это большой отель. Должна же найтись хоть одна свободная комната, — настаивала она.

Чанс обернулся и дал знак скучающему мальчишке-носильщику.

— Прошу прощения, Элли, но сюда приглашено немало важных персон, и я не думаю, что устроители согласятся из-за тебя теснить гостей. Поверь, я уже пытался уговорить портье.

— Почему здесь так шумно?

— Предстоит большое представление, на котором будут присутствовать знаменитости со всей страны.

— Ну да, это и есть те, ради кого разгорается весь сыр-бор. Но я уверена, что мне удастся подыскать хотя бы комнату для обслуживающего персонала или что-нибудь в этом роде.

Элли была настроена так решительно, что приготовилась ночевать в помещении, где уборщики хранят свой инвентарь, лишь бы не проводить ночь в одной комнате с Чансом. Его начала раздражать настойчивость своей партнерши.

— Элли, сколько можно твердить тебе: если во всем этом здании найдется хоть одна свободная комната, я позабочусь, чтобы она досталась тебе. Обещаю. Все, что от меня зависит.

Элли показалось, что последние слова прозвучали слишком уж резко, как если бы Чанс пытался освободиться от близости противного скользкого удава.

— А Ангус и Зик? — поинтересовалась она. — Они будут с нами? У них тоже есть комната?

— Нет. Сразу же после завтрашнего шоу они демонтируют оборудование, упаковывают его и уезжают.

Элли недовольно поморщилась — значит, предстоит провести следующие две ночи в его обществе. Только этого не хватало! Отношения между ними оставались весьма прохладными, если не сказать хуже. Правда, после того как основные пункты ее участия в номере Чанса были улажены, личные разногласия как бы сошли на нет: Элли просто перестала его замечать.

— Ну ладно, — буркнула она. — Пожалуй, надо привести себя в порядок.

— Отлично.

В сопровождении коридорного они направились к лифту. Прежде чем двери кабины захлопнулись, Элли кинула взгляд на броско оформленный холл. Пожалуй, никогда в жизни она не видела более вульгарного интерьера, даже на Восьмой авеню. Холл представлял собой экстравагантную безвкусную смесь бархатной обивки мебели, многочисленных зеркал в золоченых рамах, громадных сверкающих люстр, мощных мраморных колонн, фонтанов, оглушающих шумом воды, и пестрых персидских ковров, закрывающих полы от одной стены до другой. Если дизайнер ставил целью соединить в интерьере как можно больше роскоши и как можно меньше вкуса, он, несомненно, преуспел.

Комната, приготовленная для Чанса, размещалась на девятом этаже.

Молодой коридорный долго нахваливал многочисленные удобства номера, призванные обеспечить уют постояльцев. Элли нервно переминалась с ноги на ногу в ожидании конца его красноречивого монолога.

— Вот здесь, в ванной комнате, установлен цветной телевизор. — Его речь была заученно-скучной, как у плохого гида. — Он переносной, поэтому вы сможете смотреть любимую программу, где захотите, — сидя в ванной, в туалете или за умывальником.

— Все продумано, не так ли? — съехидничал Чанс.

Не услышав в его словах сарказма, а, наоборот, приняв их как похвалу администрации отеля, паренек бросился показывать бар, просторный балкон, удобные шкафы с вешалками для одежды и уютную спальню.

— Развлечения на любой вкус, включая радио, телевидение, видео, стереосистему, — подвел он итог. — И кстати, эксклюзивная услуга нашего отеля — три специальных бесплатных канала для взрослых.

— Каналы для взрослых? — с удивлением переспросил Чанс.

— Порно, — пояснила Элли. — Наверняка ты слышал: «Свяжи меня», «Влажная Вики», «Дерзкий пальчик»…

— Да! Тот, последний — мой любимый! — Унылый гид вдруг проявил признаки жизни. — Я смотрел его три раза, особенно то место, где…

— Да, да, все понятно, — оборвал его Чанс. От глаз Элли не ускользнула краска смущения, залившая его лицо. — Спасибо за помощь, э-э…

— Харвей, сэр. Если я понадоблюсь, звоните.

Чанс сунул ему в руку чаевые и проводил до двери.

— Спасибо за столь подробный рассказ, Харвей. — Он поспешил поскорее закрыть дверь за слишком словоохотливым молодым человеком.

Алисия огляделась по сторонам. Номер представлял собой уменьшенную копию холла, кроме разве что фонтанов — то же нагромождение мебели, ковров и зеркал.

— Красивая люстра, — сказала она с издевкой.

— О, а это великолепное красное бархатное покрывало!

Их глаза встретились, и оба расхохотались. Элли с разбегу шлепнулась на кровать вниз животом. Мягкая ткань пурпурного покрывала ласково защекотала щеку. Чанс присел рядом.

— Я видела собачью конуру, которая оформлена с большим вкусом, — заметила она. — У Уилсона денег явно больше, чем чувства меры.

Чанс поглядел в глаза Элли. Кажется, враждебный настрой, сопровождавший их отношения всю неделю, постепенно исчезал. В ее взгляде было столько нежности, ее сине-зеленые глаза так искристо лучились, когда она заливалась смехом, ее щеки горели таким задорным румянцем! С взъерошенными волосами, в простых черных брючках, которые необыкновенно сексуально обтягивали ее задик, Элли была бесподобно хороша.

— Кажется, я где-то читала, что отель Уилсона — самый дорогой в мире. Представляешь?

— Ну да!

Она повернулась на спину и скосила глаза на люстру.

— Лучше бы он вложил свои средства в дома для сирот. Так нет, его цель — извлекать прибыль и набивать карманы. — Элли скривила рот и села, скрестив ноги по-турецки.

Через минуту заговорила вновь, только теперь в ее голосе Чанс безошибочно определил интонации ведущего аукционов — быстрые, в отрывисто-резком ритме стаккато.

— Сколько вы дадите за эту великолепную люстру? Ну, леди и джентльмены! Кто даст пять тысяч? Я жду — пять, пять, пять. Предлагаю три. Три, три, три. Кто даст больше? Четыре — раз, четыре — два, четыре — три. Продано!

Наблюдая за переменой в облике Элли, Чанс рассмеялся от души. Она походила на профессионала; плечи, лицо, линия подбородка, уверенные движения рук… «А у нее и вправду актерский талант», — подумал он.

— Если бы владелец отеля так поступил, в мире стало бы одной бедой меньше, — заметил он.

— Зато мы с тобой были бы лишены возможности смотреть телевизор в туалете! — весело парировала Элли.

— Не представляю, как бы я жил без этого!

Они снова улыбнулись друг другу. Чанс подумал, как много он мог бы сказать ей сейчас, если бы не поставленные ею условия.

— У тебя есть парень? — Он удивился, когда сокровенная мысль вдруг сорвалась с языка.

Элли не ожидала вопроса.

— Нет. А у тебя?

Чанс расхохотался, и она поняла свою оплошность.

— Я имею в виду, есть ли у тебя… — неожиданно Элли споткнулась на полуслове. — «Парень», «девушка»… Какие глупые слова, правда? Мне двадцать девять. Я слишком стара, чтобы иметь этих самых парней.

— А мне тридцать два. Поздновато для девушек.

— Ну хорошо. Есть ли у тебя женщина?

— Сейчас — нет. — Он пожал плечами. — Были. Но все в прошлом.

— У меня в последнее время тоже никого. С тех пор как…

— Как — что?

Элли сама не понимала, зачем рассказывает ему об этом. Может, потому, что, невольно оказавшись рядом с этим человеком, она должна была хоть как-то приспособиться к нему. А может быть, для того, чтобы расставить все по местам. В любом случае она решила не делать из своей личной жизни секрета.

— С тех пор как я дала себе слово не связывать жизнь с артистами. Но вся беда в том, что именно они встречаются чаще всего.

— А что такого плохого в артистах?

Элли театрально вздохнула и упала на алые подушки.

— Что плохого?.. У тебя есть часика три свободного времени?

Чанс честно взглянул на часы.

— Боюсь, что нет. И у тебя, кстати, тоже. Мы должны быть представлены устроителям шоу.

Элли спустила ноги с кровати.

— Можно, я пойду в ванную первой?

— Пожалуйста.

Она улыбнулась:

— Не волнуйся. Я скоро.

— О’кей.

Их глаза встретились, и Элли внезапно ощутила, как от острого чувства странной близости у нее покалывает кончики пальцев. Они с Чансом вдвоем в этом гостиничном номере. Еще в Нью-Йорке Элли ужасно боялась вынужденного пребывания в обществе друг друга. Но теперь, стоило ей уйти из-под прицела мягких карих глаз, как словно из тумана вставали воспоминания — жаркие поцелуи в темноте, сильные мужские руки, гладящие спину, обнимающие за плечи…

— Ты что-то забыла?

— Я?

Встревоженный голос Чанса вернул Элли в реальность. Она и не заметила, что стоит, не мигая уставившись на собственную косметичку, будто видит ее впервые в жизни. Смутившись, она подхватила сумочку и помчалась в ванную, с грохотом захлопнув за собой дверь и задвинув защелку.

Чанс смотрел ей вслед, с трудом преодолевая желание сломать замок и ворваться внутрь. Он услышал звук льющейся воды и со вздохом закрыл глаза. Яркие картинки сменяли друг друга: вот она снимает маленькую черную маечку и подставляет свою гладкую шелковистую кожу навстречу свежему прохладному потоку… Теперь, приняв душ, она вытирается большим мягким полотенцем, удаляя капельки воды, которые струйками стекают по ее ровному животу, сверкая как жемчужинки. О, если бы быть сейчас там, с ней… Он слизывал бы их языком или… нет, он бы с вожделением наблюдал, как они скапливаются на темном треугольнике курчавящихся волосков…

Чанс не находил себе места. Сидение на бархатном покрывале в бесплодных мечтаниях не приведет ни к чему хорошему.

Он открыл дорожную сумку и с удвоенной энергией принялся распаковывать багаж. Однако, вскоре разобравшись с нехитрым содержимым, снова остался не у дел. Скорее бы Элли выходила!

Прошла целая вечность с тех пор, как Чанс последний раз обладал женщиной, но он не забыл дорогу к женскому сердцу.

Должно быть, сейчас она втирает в кожу мягкий лосьон, чуть подогретый в ладонях, и он ласкает ее руки и плечи. Наверное, ее волосы перевязаны яркой резинкой или собраны в маленький пучок на затылке. Ванная будет пьянить ароматами терпкого лосьона, нежного крема, кисловатого цитрусового шампуня, запах которого постоянно исходит от ее волос, мятной зубной пасты, и все это в сочетании с безошибочным запахом женского тела, запахом женщины. Самым лучшим ароматом на земле!

Чансу вдруг стало тесно и душно в просторном гостиничном номере. «Необходимо срочно отвлечься», — подумал он и вернулся в спальню. Она была оборудована в виде буддийской пагоды. Чанс нажал кнопку на телевизоре.

— Сделай это! Сделай! О да! Да, да… — Из груди чувственной обнаженной женщины вырвался истошный крик.

— О… — застонал один из ее партнеров.

— Ох, беби! Моя сладкая крошка! О-о-о! — вторил другой партнер.

Чанс округлил глаза.

— Еще! Еще! — изнемогала толстушка.

— Боже, — прошептал он, когда один из мужчин высунул язык, невероятно длинный и проворный, и начал вытворять им умопомрачительные пируэты.

Чанса бросало то в жар, то в холод. Он не услышал, как щелкнул замок в ванной.

— Что это ты смотришь?

На Элли был тонкий халатик с большим вырезом, через который хорошо просматривалась ложбинка между грудями. У Чанса пересохло в горле.

— Я… я не знаю. «Дерзкий пальчик», наверное.

Неожиданно в спальне раздался истошный вопль доведенной до экстаза героини. Элли раскрыла рот от удивления.

— Боже, посмотри, какой у него язык! Должно быть, нужно делать специальные упражнения, чтобы достичь таких размеров или… или я не знаю что.

Чанс рассмеялся. Их глаза встретились. Влажные волосы Элли сверкали свежестью.

— Ты выглядишь… — Он прервался, смущенный очередной порцией сексуальных стонов с экрана. Ему стало неловко. — Ты просто великолепна.

— Спасибо. — Элли стыдливо опустила глаза.

Чанс заметил, что она учащенно дышит.

— Пожалуйста, прошу тебя, — раздавался чей-то умоляющий шепот.

— Можешь идти в душ, — сказала Элли, стараясь не смотреть Чансу в глаза.

— Еще! Еще! — задыхалась героиня, запрокинув голову.

Чанс почувствовал, как покрывается гусиной кожей.

— Пожалуй, надо переключить канал.

— Да! Да!

К сожалению, словоохотливый коридорный по имени Харвей опустил в своем рассказе ту часть, где должно было говориться о просмотре других программ. Сколько ни старались Чанс и Элли, нажимая на кнопки пульта и щелкая переключателями, все попытки оказались безуспешными. В конце концов было принято решение просто выключить телевизор.

— Как ты включал его?

— Просто нажал на эту кнопку.

— Да, но теперь она не работает.

— Может, воспользуемся пультом? — предложил Чанс, отчаянно пытаясь не обращать внимания на крики и стоны, исторгающиеся с экрана.

Кнопки пульта не реагировали.

— Надо бы вытащить вилку из розетки. Где она? — Элли опустилась на колени в поисках электрического провода.

Чанс проделал то же самое. В конце концов они оказались возле отверстия, в котором провод бесследно исчезал.

— Здесь нет розетки.

— А если дернуть посильнее?

— Если бы даже это было в наших силах… — Чанс продемонстрировал, что задача невыполнима. Он покачал головой. — К тому же можно повредить и другие жизненно важные кабели.

— Так давай найдем другой конец!

— Боюсь, это удастся лишь с помощью инструментов, — вздохнул Чанс, заглянув в отверстие в стене пагоды.

— Поцелуй же меня, — потребовала тем временем Вики. Оказалось, героиню зовут именно так.

— Ты уверен, что пульт не работает?

— Ну что ж, попробую еще раз.

Чанс помог Элли подняться с колен. Как пылала ее кожа, скрытая под тончайшим шелком халата! Как он хотел притронуться к ней!

Они снова попробовали каждую кнопку.

— Бесполезно, — пожал плечами Чанс.

— Дай я попытаюсь. — Элли потянулась за электронным пультом.

— Подожди минутку. В моих силах заставить исчезнуть огромного слона, разрезать пополам женщину и затем соединить, мне удается левитация, наконец. — Каждое слово Чанса сопровождалось нажатием очередной кнопки. — Неужели я не справлюсь с этим проклятым телевизором?

Элли было смешно наблюдать за его мальчишеским упрямством. Это было подобно поездке на чужом мотоцикле без знания правил или копанию в моторе автомобиля без консультации с механиком.

— Дай мне пульт, — потребовала она.

— Минутку.

Элли попыталась выхватить пульт из рук Чанса. Завязалась детская борьба. Их смеющиеся глаза снова встретились.

— Увы, никак, — заявила Элли.

— Прикоснись ко мне! — потребовала Вики.

— Позволь мне, — вторила ей Элли. Чанс заметил, что в ее глазах стало гораздо больше синевы. Зеленоватый цвет почти полностью поглотился темнотой комнаты.

— Да, вот здесь, еще, еще, трогай меня, — рыдала Вики.

Элли незаметно скосила глаза на экран.

— Дай мне потро… то есть я хотела сказать, попробовать. — Элли от смущения закусила губу.

— Делай это языком, — продолжала настаивать Вики. — О-о-о!

— Элли! Элли, ты слышишь меня? — Голос Чанса стал непривычно громким. — Ты пока одевайся, а я позову мастера.

Он выбежал за дверь, не дав ей сказать и слова.

— О, беби, мне так хорошо!

— Заткнись, Вики, иначе я выпорю тебя, — устало сказала в экран Элли.

Казалось, комната дрожит от бешеного выброса сексуальных гормонов, в том числе ее собственных. Наивно полагая, что связана с Чансом лишь чисто служебными отношениями, она, незаметно для себя, посылала ему невидимые сигналы. Вся беда была в том, что ее мозг отказывался контролировать мир чувств. Всю неделю, кроме часов совместной работы, когда они, как могли, терпели друг друга, Элли старалась не замечать Чанса Уила. Она просто не смотрела в его сторону. Не видела доброго блеска в его глазах. Не обращала внимания на его улыбку, которая, сначала чуть тронув уголки губ, расплывалась затем по всему лицу, подобно солнечному свету. Отводила глаза от мускулов, играющих под рукавами рубашки. Старалась не придавать значения грации его движений, не видеть бликов солнца на его пшенично-желтых волосах.

Элли достала из сумки вечернее платье и стиснула зубы. Ведь именно она решила положить конец их отношениям, так и не дав им начаться.

Каждый раз, когда ее отношения с мужчинами заходили в тупик, Элли предпочитала сваливать вину на собственную молодость и неопытность. Но теперь, в двадцать девять, эта отговорка казалась по меньшей мере странной. Чем дальше, тем больше Алисия Кэннон убеждалась в своей глупости. Что заставляло ее предаваться любви с бывшим сокурсником по колледжу? Только его необыкновенно красивые руки с длинными тонкими пальцами? И все. Ей хотелось снова быть с ним, даже после разрыва, только чтобы снова видеть эти руки. Лишь через год Элли поняла, какое это безумство.

После двух лет вынужденного одиночества она связалась с актером. Он был превосходным исполнителем характеров этаких героев-мучеников, только, к сожалению, предпочитал играть их наедине с собой.

Проблемой Алисии была излишняя романтичность натуры. Если мужчина привлекал ее, она принимала это как неизбежность, но никогда не переставала считать, что красивых рук или сильных ролей недостаточно для серьезного чувства.

— Хочешь огоньку? — спросила Вики мускулистого парня.

— Здесь комната для некурящих, милочка, — поправила ее Элли, просовывая голову в вырез платья.

Выступление Чанса было назначено лишь на следующий вечер, и Эмброуз Кеттеринг, новый продюсер, попросил его присутствовать на вечернем коктейле. Монти говорил, что это будет лишь на руку Чансу — его имя появится в таких изданиях, как «Пипл», «Вэрайети» и «Таймс». Элли обрадовалась: чем больше времени она будет проводить в обществе знаменитостей, тем больше у нее шансов встретиться с Роландом Хьюстоном.

Она придирчиво рассматривала свое отражение в зеркале, когда появился Чанс в сопровождении Харвея.

— Смотри, кого я нашел! — бросил он в ответ на ее вопросительный взгляд.

— Я думала, ты отправился, чтобы вызвать мастера. — Элли недовольно покосилась на мальчишку.

— Решил последовать совету своего мудрейшего дедушки, — объяснил Чанс. — Всегда, когда испытываешь затруднения с техникой, обратись за советом к ребенку.

— О! Люблю эту штучку! — восхищенно загоготал Харвей, плюхаясь на роскошное гостиничное покрывало и не отрывая глаз от экрана.

— «Влажная Вики»?

— Нет, это продолжение — «Очень влажная Вики». Кстати, уже показали момент, где ее насилует военный из китайского квартала?

— Я что-то не заметила, — буркнула Элли. — Ты можешь наконец выключить эту дрянь?

— Разумеется. — Харвей нажал на кнопку и нахмурился.

— Мы тоже пытались, — заметила Элли.

Короткая борьба с кнопками на панели телевизора лишь подтвердила ее худшие предположения.

— Сломано, — заключил Харвей. — Надо вызвать мастера.

— Да, но мы и так опаздываем, — начал Чанс.

— О, вы тоже приглашены на шоу? Кажется, отель скоро лопнет от всех этих кинозвезд, конгрессменов и прочих знаменитостей, — заметил Харвей. — Вы, наверно, тоже политик?

— Нет, он просто фокусник. Когда ты позвонишь в бюро ремонта? — Элли больше не могла спокойно наблюдать за акробатическими трюками, которые Вики вытворяла с парнем, предложившим ей сигарету.

— Правда фокусник? А где же ваши кролики?

Чанс вздохнул:

— Придется мне самому вызвать мастера.

— Нет, нет, я позвоню, — не согласилась Элли. — Тебе еще надо одеться.

Чанс исчез в ванной. К удивлению Элли, он появился снова тогда, когда она только заканчивала разговор со службой ремонта.

— Да ты еще и артист, который умеет менять костюм за считанные секунды?

Он вздрогнул.

— Иногда это бывает полезно.

Почему-то Элли боялась, что в честь званого вечера Чанс просто наденет вместо потрепанных джинсов более новые. Но нет — он был совершенно неотразим в черном классическом смокинге. «Не одна женщина будет смотреть в нашу сторону в эту ночь», — подумала она.

— Мастер обещал зайти сегодня вечером. Харвей, мы уходим. — Элли попыталась отвлечь молодого человека от экрана.

— Ага. — Он не отрывал глаз от новых выходок Вики.

— Харвей!

— Оставь его, Элли. — Чанс вывел ее из номера. — Я прекрасно помню, что такое быть восемнадцатилетним. Он не увидит и не услышит тебя, пока не кончится фильм. Даже, — он усмехнулся, — несмотря на твое очаровательное платье.

Они вызвали лифт, и Чанс стал украдкой рассматривать вечернее шелковое платье Элли необычного палевого цвета, облегающее точеную фигурку. «Даже хорошо, что телевизор сломался», — улыбнулся он самому себе. По крайней мере это растопило лед в их отношениях, существовавший всю последнюю неделю. Элли так непосредственно смеялась, когда предложила угадать, займется ли мастер починкой телевизора или присоединится к Харвею, чтобы вместе следить за приключениями суперсексуальной Вики.

С другой стороны, он не мог забыть странного выражения ее лица, когда отправлялся на поиски Харвея. Чанс невольно вспомнил ее взгляд в тот самый вечер когда они стояли у подъезда ее дома. Потом он ждал, как ребенок, чтобы скорее наступило завтрашнее утро… но последовала такая неожиданная развязка. И испорченная неделя. Чанс искренне полагал, что догадывается о желаниях Элли. Нет, поистине тысячу раз был прав дед, утверждавший, что каждый следующий мужчина в жизни женщины как самый первый.

— Приехали. — Элли вернула его в реальность.

Слова «вечерний коктейль» не говорили Элли ровным счетом ничего — до тех пор, пока она своими глазами не увидела спектакля, разыгравшегося у входа в большой зал для приемов. Хельмут Уилсон приветствовал гостей в дверях. Точнее, гостей представлял Уилсону один из десятка его личных помощников, которые стояли, окружив хозяина, словно телохранители. Уилсон был единственным сыном немецкой графини и американского банкира, ныне покойных. Этот новенький отель был лишь одним из многочисленных объектов вложения его средств. В последнее время Уилсон начал вкладывать деньги в искусство. Элли вспомнила газетную заметку, где говорилось о миллионах, потраченных им на постановку мюзикла на Бродвее, самого дорогого за всю бродвейскую историю. Поставленный по мотивам популярного современного романа, он с трудом выдержал восемь показов и с треском провалился.

Уилсон, однако, совсем не выглядел убитым горем. Элли видела перед собой стройного импозантного мужчину с волосами, чуть тронутыми благородной сединой, прекрасными белоснежными зубами и ухоженными руками. Элли подумала, что в этом человеке безошибочно угадывается собственник. Уилсон весь был пропитан духом супербогатства. Никогда еще Элли не видела на руках мужчины такого количества ювелирных украшений.

— Мог бы продать алмазы и отправить на помощь народу Сомали, — шепнула она Чансу, устав от стояния в долгой очереди ожидающих быть представленными супругам Уилсон.

— Чьи? Его или жены? — решил уточнить Чанс.

Элли скосила глаза на Селин Готье Уилсон, француженку голубых кровей, связавшую свою судьбу с Уилсоном десять лет назад. Это был ее второй брак, его — третий.

— Да ее алмазов хватит, чтобы прокормить всю Африку, — процедила она сквозь зубы.

Ухоженная, прекрасно выглядевшая для своих лет женщина, миссис Уилсон обладала кожей, покрытой легким загаром, под стать своему мужу. От этого крупное, весом около двух килограммов ожерелье из алмазов и сапфиров на ее шее смотрелось еще элегантнее.

— Ты только посмотри на эти камни. — Чанс не мог оторвать глаз от шеи миссис Уилсон. — За любой из них можно было бы получить на черном рынке бешеные деньги!

— Откуда ты знаешь о ценах черного рынка?

— Просто читал. — Чанс слегка передернул плечами. — Уверен, куча людей в этом зале думает о том же. Если это настоящие камни, а не изящная подделка, то это безумие — надевать их на публике.

— Они действительно настоящие? — Элли не думала, чтобы дешевое стекло могло иметь столь живой блеск.

Ответ Уилсонов не заставил себя долго ждать. Невзрачный, плохо одетый парень с темными, зачесанными на затылок волосами, стоящий в очереди прямо перед Чансом и Элли и отличающийся хорошим слухом и плохими манерами, вдруг громко произнес:

— Миссис Уилсон, эти драгоценности не подделка?

— Нет, конечно. — Ее акцент был так же приятен, как и загар.

— Разве вы не знаете, что появляться среди людей в таких безделушках опасно?

Элли и Чанс переглянулись. Между бровей Хельмута Уилсона залегла глубокая складка. Элли приготовилась к худшему. Однако через мгновение ее сомнения развеялись: финансового магната типа Уилсона вряд ли могло вывести из себя чье-то дурное воспитание.

— Да-да, нам советовали заказать копии, чтобы не бояться скопления народа. — Презрительная улыбка Уилсона лучше слов говорила о том, что он думает. — Только зачем же иметь такие прекрасные вещицы, если их никуда нельзя надеть?

Он посмотрел на свою жену так, словно и она была включена Уилсоном в длинный список «прекрасных вещиц», которыми он обладал как хозяин.

— И сколько же такие стоят? — продолжал интересоваться странный парень.

Чанс округлил глаза, поражаясь его бестактности.

Уилсону, похоже, наоборот, понравилось отвечать на расспросы.

— Когда я был в Париже, драгоценности были оценены. Естественно, ручная работа не имеет стоимости, — сказал он поучительным тоном. — Как видите, это белое золото. Но сами камни стоят более миллиона долларов.

— Боже мой! — вырвалось у Элли.

Несколько десятков пар глаз повернулись в ее сторону.

Чанс решил, что самое время представиться хозяевам отеля. Взяв Элли под локоть, он сделал шаг в направлении Уилсонов. Все, чего он хотел сейчас, — поскорее покончить с формальностями и забиться в тихий уголок со стаканчиком холодного пива.

— Мистер и миссис Уилсон! Рад познакомиться с вами. Я — Чанс Уил. Это Алисия Кэннон. Вижу, вы очень заняты, поэтому разрешите…

— О, какая прелесть! Известный фокусник! Замечательно! — восторгу Селин Уилсон не было предела.

— Да, моя дорогая, ты узнала его. — Уилсон обнажил ряд белых зубов. — Эмброуз Кеттеринг сообщил мне, что вы будете выступать перед нами. Моя супруга не могла дождаться встречи с вами.

«Пожалуй, она и теперь еле сдерживает чувства», — заметила Элли, оглядывая огромное декольте миссис Уилсон. Она закрутилась вокруг Чанса, щебеча, как долго она находилась под впечатлением от его выступления в Лас-Вегасе и что будет счастлива снова увидеть его искусство в завтрашнем шоу. Бедный Чанс не знал, куда деваться от такого внимания. Однако надо было быть слепцом, чтобы не заметить, что вовсе не секреты магии интересовали жену мистера Уилсона, когда она просила его рассказать о себе.

— Эмброуз обещал снять часовой документальный фильм о моей работе, — Чанс попробовал уйти от ответа, — и просил выступить для вас завтра.

— Мы выступаем не для нее! — Элли испугалась собственного бескомпромиссного тона. — Мы даем представление в фонд помощи бездомным детям, Чанс.

Все взоры вновь обратились в ее сторону, как будто Элли произнесла что-то крайне неприличное. Селин нарушила неловкую тишину:

— Вы выступаете с Чансом?

Элли встретилась с ней глазами:

— Да.

— Понятно.

Элли тоже все поняла. Любая женщина в мире поняла бы, что означает этот взгляд. Естественно, Селин не догадывалась, что Алисия Кэннон и Чанс Уил не супруги, поэтому о конкуренции двух женщин не могло быть и речи. Селин могла поступать с Чансом так, как ей того захочется, лишь бы ее муж был не против. Элли пыталась внушить себе, что внимание француженки ее нисколько не волнует.

— Где вы так прекрасно выучили английский, Селин? — спросил Чанс, нарушая неловкую паузу и изо всех сил стараясь очаровать женщину.

«Между прочим, замужнюю», — с ехидцей подумала Элли.

— О, вы действительно так считаете? — рассмеялась миссис Уилсон на столь остроумный вопрос.

Чанс что-то ответил. Элли не слышала. Она думала, что надо иметь поистине железные нервы, чтобы привезти ее в Атлантик-Сити и у нее же перед носом флиртовать с другой женщиной. Напрасно она пыталась убедить себя, что флирт — лишь исполнение светских приличий, не более. Элли повернулась к старомодному парню с плохими манерами, беспокойно озирающемуся по сторонам.

— Извините, неужели никто не побеспокоился, чтобы представить нас? — Она смерила Чанса и обоих Уилсонов недовольным взглядом, говорящим, что одинаково винит всех троих в нарушении правил приличия.

— Уолтер Дюро, мадам! — Молодой человек неуклюже протянул влажную ладонь для рукопожатия.

— Алисия Кэннон. Вы знакомый Уилсонов? Молодой филантроп?

— Что? О Боже! — Молодой человек напустил агрессивности. — Я — финансист.

— Правда? — спросила Элли, изображая крайнюю заинтересованность. — И что же вы финансируете?

— Много чего. Вы знаете.

Элли кивнула, будто и вправду знала, затем взяла его под руку и вздохнула:

— Я умираю от жажды, мистер Дьюри, но никто до сих пор не предложил мне выпить.

— Да что вы!

Однако молодой финансист тоже не помог ей утолить жажду. Едва оказавшись в поле зрения Уилсонов, он сбежал, произнеся жалкое подобие извинения. Пропустив бокал теплого невкусного шампанского, Элли затерялась в толпе. Чанс не видел ее больше часа.

— Что за манера — сбегать и оставлять меня одного? — недовольно спросил он, когда они случайно встретились.

— Одного? — Ее голос отдавал металлическим холодом. — Разве эта тигрица не составляла тебе компанию?

— Тигрица? — Он поднял глаза к потолку, будто стараясь найти там ответ, и произнес самое худшее из того что мог: — Я думаю, она прекрасная женщина. Почему ты ее невзлюбила?

— Нет! Что заставило тебя полюбить ее так сильно?! — Элли потянулась за стаканом прозрачной жидкости на подносе официанта.

— Я не говорил, что полюбил ее, я просто хотел… А что случилось?

Лицо Элли скривилось в ужасной гримасе.

— Какая гадость! Неужели они не могли налить простой содовой!

— Здесь прекрасная изысканная еда, — возразил Чанс.

— Еда? Ты где-то видел еду? — удивленно спросила она.

— Селин показала мне, где буфет. Здесь так легко потеряться! — Чанс взял Элли под руку. Было ужасно смешно наблюдать, как она недовольно морщит нос. — Доверься моему вкусу. Там нас ждут аппетитные гамбургеры.

— Но я не хочу уходить отсюда, пока… — Она обвела глазами зал.

— Я уже спрашивал Уилсонов. Он появится только завтра.

— Ты говоришь про Роланда Хьюстона?

Он кивнул, расстроенный тем, что плечи Элли вмиг поникли. В этот момент мимо них проходил араб в длинных белых одеждах, расшитых золотом, с огромной чалмой на голове. Толкнув Элли, от чего напиток пролился на ее платье, мужчина, не извинившись, продолжил свой путь.

— Эй, осторожнее! — Чанс схватил его за руку.

Араб резко обернулся и, скосив брезгливый взгляд в сторону Элли, произнес сквозь зубы:

— Уйди с дороги, женщина.

Чанс нахмурился:

— Ну-ка подождите!

— Оставь его, Чанс, — посоветовала Элли.

Мужчина удалился, сопровождаемый двумя женщинами, скрытыми под темными покрывалами. Рассмотреть лица было невозможно.

— Как они видят? — Чанс смотрел в сторону иностранцев.

— Используется специальный вид ткани, прозрачной с одной стороны.

— Ты в порядке? Может, пойдем отсюда?

— Разве ты не хочешь встретиться со своим продюсером?

— Подождет. Он собирался снова завести разговор о коже.

— О чем?

— Помнишь, я говорил тебе? Для съемок телешоу он хочет упаковать меня в кожаный костюм со множеством молний.

Это рассмешило Элли.

— Давай уйдем, — сказала она. — Вечер явно не удался. Здесь слишком тесно и душно, а скоро, я слышала, будет музыка. Тилли Рамирес.

— А, хор из восьми мальчиков, получасовое попурри и так далее? — Чанс поморщился. Едва ли во всей Америке найдется человек, который не видел бы отвратительных представлений Тилли Рамиреса. — Пошли.

Они покинули огромный зал и остановились у входа в казино Уилсона.

— Может, зайдем? — предложила Элли.

— Зачем? — недоверчиво спросил Чанс.

Она вздрогнула.

— Никогда не бывала в казино. А ты?

— Да, — признался он. Зачем было лгать?

— Там весело?

— Не слишком, Элли. — Чанс пытался оттащить ее от арки, ведущей в игральный зал.

— Ну хорошо, давай чуть-чуть поиграем, чтобы я тоже могла всем рассказывать, что была в казино. — Она отчаянно пыталась вырвать руку.

— Это стоит немалых денег, — заявил Чанс в надежде, что довод достаточно убедителен.

— Нет, Чанс, пойдем. Должен же там быть специальный стол с пятидолларовыми ставками!

— Элли…

— Я слышала, есть такая игра — блэк-джек, где казино не пользуется своими преимуществами. Ты знаешь правила?

— Да, но…

— Тогда научи меня! — Ее напор начал нервировать Чанса. Ведь он поклялся себе, что больше в жизни не подойдет к столу блэк-джека.

— Думаю, это не слишком хорошая идея.

— Но почему? — Элли расстроилась, как ребенок. — Чанс, можешь ты наконец привнести хоть немного веселья в этот ужасный вечер?

Умоляющий взгляд ее глаз, интерес, с которым она заглядывала в игровой зал, наконец, почти рыдающий голос чуть не заставили Чанса изменить принципам. Собрав последние силы, он решительно закачал головой:

— Нет, Элли. Я не пойду туда. И ты тоже. Игорный бизнес — плохая штука. Бесполезная трата денег, если проигрываешь, и не совсем честный заработок, если выигрываешь. Пойдем наверх. Тем более твое платье испачкано.

— Подожди! — запротестовала она. — Я вообще не нуждаюсь в том, чтобы мне читали мораль. И в твоей опеке, Чанс.

Он услышал металл в ее голосе и понял, что заслужил его.

— Знаешь, мой дед никогда не играл в азартные игры. И отец тоже… — Чанс попытался прибегнуть к другому методу.

— Мы можем наконец оставить в покое твое семейство? Даже не пытайся отговорить меня, понял?

Он прислонился к стене у лифта и ослабил галстук, который, словно удавка, мешал говорить и дышать.

— Извини, Элли, но я ухожу. Это такая вещь, от которой, — Чанс вздохнул, — я стараюсь держаться подальше.

У Элли вдруг заурчало в животе, и он обрадовался, что есть повод сменить тему разговора.

— Проголодалась?

— Умираю от голода. Что за дурацкий вечер!

Лифт поднялся на девятый этаж, но дверцы открылись лишь на несколько дюймов. Чанс с силой раздвинул их руками, чтобы пропустить Элли.

— Да… Вечер был организован так же скверно, как и вся техника в этом здании.

— Здесь вообще все службы работают из ряда вон плохо, — поморщилась Элли, вынимая из сумочки ключ от комнаты.

Лучшим подтверждением ее словам был Харвей, все еще сидевший на кровати в компании телемастера, копающегося в чемоданчике с инструментами.

— Еще не починили? — спросила Элли.

— Не получается.

— Неужели ничто не может исправно работать в этой чертовой гостинице!

— Все проблемы начинаются с постояльцев! — усмехнулся Харвей.

Мастер решил исправить положение.

— К сожалению, я не смогу починить его сегодня. Вам придется немного подождать.

— Оседлай меня, мой ковбой! — закричала Вики.

— Сколько идет этот фильм? — спросил Чанс.

— О, все части по-разному, — ответил Харвей со знанием дела. — Например, третья — «Супервлажная Вики» — многосерийная. В программе было написано, что сексуальный марафон Вики будет длиться всю неделю.

— Ты говоришь так, будто рад этому. — Элли повернулась к мастеру: — Почему вы не можете закончить с ремонтом сегодня?

— Потому что придется вскрывать стену этой пагоды, а мои инструменты не подходят.

— Но можно хотя бы передвинуть телевизор из спальни?

— Естественно, — заверил он, даже не подняв глаз от своих инструментов. — Если вы хотите потрогать ток голыми руками — это то что надо. И сотни жизней на вашей совести, в том числе и мистера Уилсона.

Элли с грустью посмотрела на телевизор, вмонтированный в стену и закрепленный толстым проводом.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Только не сегодня. Нет подходящих инструментов.

— Так достаньте подходящие!

Мастер кивнул:

— Постараюсь, но не сегодня.

— Но вы не можете уйти, оставив технику в неисправности! — Элли закрыла проход к двери руками.

— Вы платите за эту комнату?

— Нет. Но какое это имеет отношение к поломке телевизора?

Мастер окинул ее снисходительным взглядом.

— Вы слишком наивно рассуждаете, — добавил Харвей.

После ухода мастера, который остался равнодушен к мольбам Элли, Чанс спросил, не хочет ли она сходить перекусить.

— Нет. У меня разболелась голова. Лучше приму успокаивающую ванну и позвоню в службу доставки.

— Не стал бы так поступать на вашем месте, — посоветовал Харвей. — Еда тут отвратная.

— О Боже!

— А служба работает еще хуже.

— Господи, но почему тогда этот проклятый отель забит до отказа? — закричала Элли, смертельно устав от мальчишки, телевизора и фокусника.

— Потому, что он заполнен всеми вами. Обычно у нас не бывает столько гостей.

— Уилсон, должно быть, уже разделся, — сказал Чанс, расстегивая сорочку. — Фу, ненавижу эту светскую одежду!

Элли окинула глазами его мускулистый торс. Почему-то в животе снова защекотало.

— А может быть, обойдусь без службы доставки и скорее лягу в кровать. Господи, сегодня был сумасшедший день!

Чанс посмотрел ей в глаза.

— В кровать, — повторил он задумчиво. — Ты выбираешь вон ту, правую, у окна?

— О да! — закричала Вики.

— Да. У окна.

Элли зевнула. Может быть, стоит сжевать гамбургер где-нибудь в шумном месте под светом неоновых ламп? Мысль о предстоящей ночи в одной комнате с Чансом и оргазмическими вскриками Вики приводила ее в ужас.

— Харвей, тебе пора, — сказал Чанс.

— Да? Ох как жалко. Можно, я хотя бы дождусь того момента, когда Вики будет обедать? Это показывали в рекламе, и там такой момент…

— Посмотришь потом на видео. — Чанс открыл дверь. — Спокойной ночи, Харвей.

 

Глава 5

Чанс переступал с ноги на ногу, подставляя тело холодным струям воды, надеясь, что душ придаст ему силы для напряженного дня, сменившего ужасную ночь. Самую долгую ночь в его жизни.

Элли сидела за шатким столиком у окна, подъедая остатки завтрака, доставленного службой заказов. Она набросилась на еду с жадностью человека, голодавшего целые сутки, — впрочем, так оно и было. Чанс не был так голоден и думал лишь о том, чтобы выпить побольше крепкого кофе и не мечтать о сне.

Он не ожидал, что близость Элли будет столь мучительной. Всю ночь, с того самого момента, как она, сняв платье, переоделась в мешковатую ночную рубашку, Чанс с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься неистово целовать ее тело.

Вспоминая, как она в халатике уселась у столика перед телевизором, чтобы скоротать время до завтрака, он глубоко вздохнул и сделал воду похолоднее.

Вечером они закрыли тяжелые двери «развлекательного центра» в стене пагоды. Звуки голосов Вики и ее партнеров стали почти не слышны, и тишина нарушалась лишь сексуальными стонами и вскриками, мешая Чансу считать бесчисленных овец или в тысячный раз прокручивать в уме детали предстоящего выступления.

Он старался не смотреть на соблазнительные формы Элли, просматривающиеся сквозь тонкую простыню в свете полной луны, падающем на подушки и освещающем ее чуть смуглую кожу и темные волны струящихся волос, когда она лежала, закинув руку за голову.

Дальше было хуже. Она заговорила.

— Интересно, сколько снято фильмов про эту Вики? — спросила Элли, когда в спальню ворвался душераздирающий женский вопль.

— Я не думал, что ты уже проснулась, — удивился Чанс.

— Зато я знала, что проснулся ты. Ты всегда столько ворочаешься в постели?

— Нет, я… в общем… только сегодня.

Потом они лежали молча, стараясь не замечать вздохов и стонов, которые кружились по комнате, электризуя воздух, пытаясь не обращать внимания на растущее желание, чувствуя, как мало расстояние между кроватями, и инстинктивно его сокращая.

Наступило долгожданное утро, и Чанс отправился на ежедневную пробежку. Все тело противно ныло после бессонной ночи. Элли наконец заснула и проснулась, лишь когда он снова появился в номере, раскрасневшийся и взмыленный. Однако одного только взгляда на ее спутанные волосы и прекрасное заспанное лицо хватило, чтобы напрочь уничтожить освежающий эффект от пробежки. Он надеялся, что пятнадцать, нет — лучше двадцать минут холодного душа помогут вернуть работоспособность.

Элли с удивлением смотрела на закрытую дверь ванной: неужели человек способен так долго принимать душ? Это было не похоже ни на одного мужчину в мире. Даже ее последний бойфренд — очень тщеславный тип — не проводил в ванной столько времени. Однако, увидев Чанса, Элли поняла, что он отнюдь не занимался самолюбованием. Все та же простая футболка и голубые джинсы, да еще полотенце, висящее на шее. И дух мужественности, который наполнил комнату с его появлением.

— Да ты все съела! — удивился он, глядя на пустые тарелки. Потом внимательно взглянул на Элли, отчего у нее перехватило дух.

— Этого едва ли хватит, чтобы накормить кролика, — возразила она. — К тому же Харвей был прав — готовят здесь отвратительно.

— Может быть, ленч будет лучше?

— Мы не пойдем на ленч. Ты забыл о встрече с Монти и Кеттерингом. — Элли потерла виски. — «Таймс», «Пипл», «Вэрайети»… Помнишь?

— Ох да! — В тоне Чанса было мало энтузиазма. — Ну хорошо, так, может, успеем перекусить… — Он снова покачал головой. — Совсем забыл! В это время я обещал выступить для детей из приюта. — Прилив радости в голосе.

— Ну хорошо. Это действительно важнее. Как-нибудь переживу одни выходные без круассана и яичницы. — Элли улыбнулась.

Он посмотрел на настенные часы.

— Пожалуй, мне пора.

Элли увидела его мокрые волосы.

— Хочешь воспользоваться моим феном?

— Нет, спасибо. По правде говоря, я побаиваюсь таких штучек.

Она рассмеялась.

— Как может человек, умеющий извлекать огонь и воссоединяться из двух половинок, бояться обычного фена?

— Когда я был подростком, хозяйку почты нашего городка ударило током, как раз из-за фена. Она решила высушить волосы перед тренировкой институтской баскетбольной команды. — Его передернуло. — Потом ей пришлось провести несколько дней в больнице, и я на всю жизнь понял, что такая вещь может и убить.

Элли покачала головой. Какие контрасты в одном человеке!

— Как пробежка? — Она протянула Чансу чашку с кофе. — Думаю, в этом отеле нет ни одного тренажерного зала.

— Мне приходится много работать. Я должен поддерживать форму. — Он взял из ее рук чашку и подумал, что это выглядит совершенно по-домашнему: «Кофе, дорогой? Как пробежка?»

— Знаешь, круглолицым толстушкам получать роли куда труднее. А поскольку я не привыкла есть как цыпленок, буду упражняться как дракон. Ты действительно не будешь завтракать?

— Я не голоден. Лучше позвоню телемастеру, а когда он явится, разожгу под ним огонь. — Чанс не собирался проводить еще одну ночь с Вики, когда рядом была Элли.

Они договорились встретиться днем, и Элли пошла в ванную, чтобы переодеться, стараясь не обращать внимания на волнующие запахи от недавнего пребывания там Чанса.

* * *

Она навела справки в бюро регистрации, но ни один из сотрудников отеля не смог дать вразумительный ответ о приезде Роланда Хьюстона. Казалось, никто не собирался делать из этого тайну — они просто были не в курсе. Здесь вообще никто ничего не знал. Чем дольше бродила Элли по огромному отелю Уилсона, тем больше убеждалась, что заведение теряет миллионы. Она никогда не встречала гостиницы со столь ужасным сервисом. Тренажерный зал на третьем этаже являлся скоплением различных агрегатов для качания мышц, но почти все они не работали.

Откуда Уилсон берет деньги, чтобы так легко выкидывать их на бродвейские увеселения, грандиозные отели и ожерелья для жены — да, да, ожерелья стоимостью больше миллиона долларов?

«Никогда не понимала богатых», — хмыкнула она себе под нос.

Элли не понимала и поведения горничной, которая, услышав шум открывающейся двери, вскочила с кровати и сделала вид, что протирает пыль и совершенно не интересуется очередной серией бесконечных приключений Вики. Однако девушка не понимала по-английски, и сколько Элли ни пыталась объяснить, что просит сменить полотенца, так ничего и не добилась.

Она приняла душ и высушила волосы. Стоны Вики стали привычным элементом обстановки, поэтому Элли умудрилась немного вздремнуть под них. Если бы она была до конца откровенна с собой, то призналась бы, что вовсе не звуки с экрана мешали ей спать ночью, а близость Чанса. Но усталость взяла свое, и Элли беззаботно проспала до ленча, когда была назначена их встреча. Она быстро оделась и, отчаявшись дождаться, пока лифт остановится на девятом этаже, зашагала вниз по лестнице.

— Извини, я опоздала, — сказала она, когда после двадцати минут наконец нашла Чанса в толпе. Где обещанная еда?

— Здесь есть буфет.

— Другой? — спросила она настороженно. Ни за что в жизни она не нашла бы дорогу к вчерашнему буфету.

— Прошу прощения, — сказал Чанс, отходя от трех женщин, которые буквально смотрели ему в рот. Одна из них держала массивную сумку с видеокамерой.

— Ты так легко сбежал от фотокорреспондентки? — удивилась Элли, когда они отошли.

— И двух журналисток. Увидев тебя утром голодной, я начал бояться за судьбу того, кого ты повстречаешь на своем пути. — Он усмехнулся и добавил: — Правда, я не вырывался. Я держался очень вежливо и уделил им целых двадцать минут. Не думаю, что девушкам придется скучать. Кругом столько знаменитостей!

Она кивнула. В толпе то и дело мелькали узнаваемые лица, но нельзя было не заметить, сколько женских взглядов было приковано к Чансу. Дружелюбная, открытая, искренняя улыбка, самоуверенность, лучистые глаза — все это выделяло его в толпе. Более того, его одежда заметно отличалась от одежды других мужчин. Джинсы, простая белая рубашка и пиджак, перекинутый через руку, со штопкой на плече и потертыми лацканами, странно смотрелись среди тысячедолларовых деловых костюмов от ведущих кутюрье. Он заметил ее блуждающий взгляд.

— Знаешь, даже не было времени переодеться.

— Ты выглядишь…

— Да, я всегда надеваю это во время небольших выступлений на вечерах, на улице. Здесь очень много удобных карманов.

— Да уж, — согласилась Элли. Полдюжины карманов с наружной стороны и, наверное, столько же с внутренней. — Не волнуйся. Ты смотришься прекрасно.

Он посмотрел вокруг.

— Может, надо было надеть галстук?

Элли стало смешно, но Чанс был серьезен.

— Нет. Я думаю, ты и так очень красивый.

Его карие глаза мягко посмотрели из-под темно-русых бровей.

— Очень красивый? Ты и вправду так думаешь, Элли?

Она взяла его под руку.

— Ну вот, ты снова напрашиваешься на комплимент!

На самом деле ей было не до смеха. Сердце Элли бешено билось, и то, что заставляло его трепетать, было так же неожиданно, как и странно. С трудом проглотив комок в горле, она спросила:

— Так где обещанная еда? Может, на Луне?

— За соседней стеной.

Они вошли в буфет и не поверили своим глазам.

— Здесь пусто! — зарыдала Элли.

— Извините, мисс. Все кончилось. Больше мы не работаем, — заявила женщина за стойкой.

— Неужели все съедено? Даже кусочка хлеба не осталось? — Элли была вне себя от ужаса. — Что же это за публика? Я-то думала, богатые имеют скромные аппетиты и хорошие манеры!

Женщина хихикнула, и Элли подумала, как наивны ее заявления. По правде говоря, этот уик-энд был первым подобным мероприятием в ее жизни. Откуда она могла знать о пристрастиях миллионеров?

— Может быть, сходим в кофейную? — спросил Чанс. — Здесь рядом. Я тоже проголодался.

— О, Чанс! Это ты! Я думал, мы никогда не увидимся, дружище!

Элли увидела высокого полного мужчину, спешащего к ним. Его угольно-черные волосы были настолько густыми, что огромная шевелюра казалась париком. Через мгновение он энергично тряс руку Чанса.

— Прекрасно! Ты дал это представление для детей! Какое благородное дело! Хорошо бы заснять его на пленку. Может, повторишь завтра, чтобы мы могли записать? — Его громовой голос был под стать внешности.

— Я не думаю…

— Разве есть какие-то затруднения?

— Вы собираетесь меня эксплуатировать?

— Эксплуатация! Ха! Ха! — мужчина рассмеялся, хотя Элли не понимала почему.

— Алисия, это Эмброуз Кеттеринг. Эмброуз, это Алисия Кэннон. Она будет выступать вместе со мной сегодня вечером.

— Только вечером. Я не постоянная партнерша Чанса, — скороговоркой вылетело у Элли. Она надеялась побыстрее отделаться от вопросов Кеттеринга. Почему-то он был ей неприятен.

Чанса передернуло, и теперь Элли поняла, как нелицеприятно звучит для него этот комментарий. Но не успела она добавить и слова, как вмешался Кеттеринг:

— Мисс Кэннон, тогда, может быть, ваше мнение наиболее объективно. Как вы находите имидж Чанса?

— Я думаю… думаю, он прекрасно выглядит. Но его талант заслуживает еще большего внимания.

— Определенно. Да, да, и я так думаю. Вы очень умная женщина, мисс Кэннон.

— Спасибо, но я…

— И я согласен, что этот имидж оптимален для сцены. — Кеттеринг сделал ударение на последнем слове. — Но ведь для телевидения нужно что-то другое? Как вы считаете?

— Нет, что вы. Он очень…

— Вы правы, вы правы, — дважды повторил Кеттеринг, кивая. — А когда вы правы, значит, вы правы. Так?

— Да, но я полагаю…

— Да, да! Это точно. Я согласен. Я имею в виду — зачем спорить с очевидными вещами, но… Телевидение — это вам не площадь Жирарделли. Не так ли, мисс Кэннон?

— Нет, но…

— Видишь, Чанс! Она согласна со мной. А я — с ней. А теперь, — он повернулся к Элли, — нам двоим надо заставить Чанса согласиться с нами.

Он взял ее под локоть и встал так, чтобы оба оказались напротив Чанса. Кеттеринг вел себя так, как будто был давним коллегой и товарищем Элли или конспиратором, получившим секретное задание переубедить упрямого фокусника.

— Посмотрите на него, Элли. Я могу звать вас просто Элли?

— М-м… — Она увидела, что Чанс стал пунцово-красным.

— Эти светлые волосы и контраст с черным. Черным… С черной кожаной одеждой. Ах да, кожей! — зарыдал Кеттеринг, будто только что сделал открытие. — Кожа смотрится перед камерой великолепно. Может, немного осветлить волосы, на пару оттенков. Увеличить контраст. Этакий пляжный юноша.

— Черная кожа? — Элли поморщилась. — Не думаю, что это подойдет, мистер Кеттеринг.

— Вы правы. Не могу не согласиться. Вы остроумная женщина, Элли. Но это лучшее эфирное время. Он будет соревноваться со зрелищными развлекательными шоу. Полицейские. Оружие. Пистолеты и ружья. Фрейдистский набор. Мы должны составить достойную конкуренцию. Нам нужно привлечь женскую аудиторию.

— А почему не тех зрителей, которым просто нравится магия? — недоумевала Элли.

— Остроумно! Весьма остроумно! Мне нравится. Но! Расширьте рамки мышления, и мы продолжим! Давайте вдумаемся, Элли. Будьте открыты. Итак, черная кожа, может быть, несколько металлических молний.

— Рамки мышления? Но я не часть его…

— О-о, мой друг Хельмут! — вдруг воскликнул Кеттеринг, увидев неподалеку Уилсона.

Уилсон странно поморщился.

— Но, мистер Кеттеринг… — начала было Элли.

— Забудь о нем. — Чанс выглядел усталым.

— Но он же… Это не… Я хочу сказать, ты же можешь заставить исчезнуть целого слона, а этот…

— О, как интересно! — взвизгнула Селин, внезапно появившаяся около Чанса. — Слона?

— Да, но, — Чанс смутился, — это не входит в программу ленча.

— Но вы же заготовили что-то на сегодня?

— Да, я понимаю, что вы уже дали выступление в детском приюте, — добавил Уилсон. — Но теперь, когда угощение съедено, а обслуживающий персонал занят, почему бы вам не порадовать нас своим искусством?

Чанс вопросительно заглянул Элли в глаза.

— Насчет ленча не беспокойся, — сказала она, — у меня пропал аппетит. — Она наклонилась к уху Чанса: — Иди и докажи этому Кеттерингу, что ты слишком хорош для дешевых трюков с одеванием в кожу, словно… словно один из дружков Вики.

Он посмотрел на нее с удивлением. Лишь минуту назад Элли пыталась доказать Кеттерингу, что связалась со второсортным искусством магии лишь временно.

— Хорошо. — Это было нетрудно. Чанс любил выступать больше всего на свете. Он никогда не говорил «нет», когда дело касалось любимого ремесла.

— Буду счастлив порадовать ваших гостей. — Он улыбнулся Уилсону.

Элли подумала, что со стороны Селин не было необходимости выражать благодарность Чансу поцелуем в щеку, однако миллионерша решила не упускать случая.

— Какое великолепное кольцо, мадам. — Чанс впился глазами в руку жены Уилсона. — Можно, я воспользуюсь им для небольшого эксперимента?

«Неужели нельзя найти для фокусов что-нибудь менее дорогостоящее?» — засомневалась Элли, но Селин не раздумывая сняла кольцо с пальца и протянула Чансу.

Вокруг тут же собралась толпа зевак. Чанс был очарователен — добрый открытый взгляд, дружелюбная улыбка, грациозные движения. Его шарм завораживал публику, заставляя хохотать над остроумными комментариями, восхищаться необыкновенной ловкостью движений и мальчишеским задором. Он объявил, что кольцо Селин сейчас исчезнет прямо в воздухе, чем вызвал заметное беспокойство мистера Уилсона.

Чанс спросил, может ли кто-нибудь одолжить на время свой шарф или носовой платок, чтобы заставить исчезнуть кольцо. Вскоре драгоценности стали исчезать и появляться в совершенно неожиданных местах. Шелковый шейный платок Эмброуза Кеттеринга появился в кармане у дородной пожилой женщины, приведя ее в крайнее смущение и вызвав смех толпы. Исчезали разные другие вещи, в том числе золотой портсигар Уилсона и собственные часы Чанса. Эффект усиливался еще и тем, как бесподобно он разыгрывал удивление, когда некий предмет появлялся там, где он его якобы не ждал.

Отыскав подходящий платок, Чанс попросил Элли снять с волос ленту и положил ее на небольшой поднос, оставленный на столе официантом, а поверх нее — кольцо. Все это было накрыто большим платком. После двух неудачных попыток заставить кольцо исчезнуть Чанс, скорчив недовольную гримасу, объяснил публике, что перепутал магическое слово. После третьей попытки кольцо продолжало оставаться на ленте, но теперь — силой магического заклинания — ленточка оказалась продетой через него, хотя все убедились, что Чанс не дотрагивался ни до одного из предметов.

— Не люблю расстраивать своих зрителей, — печально сказал Чанс. — Может, кто-то из вас поможет мне заставить исчезнуть это кольцо?

Никто не отозвался, и он заявил, что первым делом попробует снять кольцо с ленты. Чанс пригласил на помощь Элли. Она взялась за один конец ленты, он — за другой. Кольцо после нескольких попыток совершенно непонятным образом оказалось лежащим на прежнем месте.

Наконец он сделал так, что оно исчезло. Хельмут Уилсон грозно потребовал вернуть драгоценность, и это вызвало новый приступ смеха публики.

— А разве я обещал вернуть его? — с беззаботным видом произнес Чанс.

— Оно было застраховано, дорогой? — забеспокоилась Селин среди всеобщего хохота.

— Возвращать драгоценности немного труднее, чем прятать, — объяснил Чанс. — Я не слишком опытен в этом деле.

Уилсон прекрасно исполнял роль очень серьезного человека, переживающего за пропажу драгоценной вещи, — Элли наблюдала, как натурально он морщился, когда Чанс вместо кольца доставал то яйцо, то чулок, то подвязку.

— Ничего не поделаешь, — невесело заключил он, передавая «находки» своей помощнице. — Кстати, официант, не найдется ли у вас чего-нибудь, чтобы я мог промочить горло?

— Да, конечно, сэр.

Официант протянул бокал на длинной ножке, наполненный белым вином. Чанс сделал несколько глотков и затем закрыл бокал носовым платком. После нескольких загадочных жестов он передал бокал миссис Уилсон. Кольцо оказалось внутри ножки. Пришлось разбить бокал, чтобы извлечь его оттуда.

— Ох, извините, что так получилось, — сказал Чанс, будто сам удивлялся фокусу.

Из увеличившейся толпы послышались просьбы показать что-нибудь еще.

— Так, пора мне брать с вас деньги за выступление. — Чанс посмотрел на Элли. — Ну, кто готов выложить один доллар за следующий номер?

Улыбаясь, Элли протянула ему бумажку. Чанс сложил ее в несколько раз, потом еще, пока наконец она не превратилась в маленький толстый квадратик. Потом он развернул ее, и все увидели перед собой сто долларов.

— О! — удивленно воскликнула Элли. — Разреши, я дам тебе еще немного денег!

Однако в этот момент Эмброуз Кеттеринг уже протягивал Чансу сотню, поручив превратить ее в тысячу долларов. Но после повторения тех же операций перед глазами публики появился лишь один доллар.

— Ну и ну! — Чанс изобразил крайнее замешательство. — Извините, но и такое случается.

Когда импровизированный спектакль подошел к концу, он вернул владельцам их деньги: Элли, несмотря на ее протесты, — доллар, а недовольному Кеттерингу — его сто. Уилсон был в восторге от увиденного и предложил Чансу и Элли присоединиться к нему и проследовать в святая святых отеля — покои хозяина.

Номер Уилсона был столь же несуразен, огромен и безвкусен, как и весь отель. К разочарованию Элли, на столе не было никакой еды, только напитки. У нее снова засосало под ложечкой. Дети Уилсонов находились тут же, хотя слово «дети» вряд ли подходило к этим подросткам. У Хельмута и Селин не было общих детей, а лишь дети от предыдущих браков. Четверо молодых людей — три девочки и парень — были скорее всего школьниками или студентами. Одного взгляда на юношу было достаточно, чтобы понять, что он употребляет наркотики. Девушки и вовсе казались слабоумными. «При таком сказочном богатстве, — подумала Элли, — дети часто вырастают безвольными и подверженными порокам».

— Да, это тяжелая работа, — отвечал Чанс на вопрос миссис Уилсон, когда Элли, попросив что-нибудь перекусить, присоединилась к их разговору. — Я насчитал бы не больше сотни парней, которые сделали магию своей основной профессией. Я — один из счастливчиков.

— Это дорогой бизнес, не правда ли? — поинтересовался Уилсон. — Я имею в виду выступления иллюзиониста.

— Очень. — Чанс смутился. — И на решение финансовых вопросов уходит масса времени. Правда, наши шоу не требуют дорогих костюмов, что позволяет сэкономить немного денег. — Он глотнул из бокала. — Приходится заказывать специальное оборудование, снимать помещения для репетиций, арендовать автобусы и грузовые платформы, покупать авиабилеты, вести переговоры. Потом, есть разные дизайнеры и техники, инженеры по оборудованию, по монтажу, дрессировщики животных, менеджеры компаний и прочее. — Чанс грустно улыбнулся. — Короче, нелегка дорога от площади Жирарделли.

— Кто вас финансирует, если не секрет? — спросил Уилсон.

— Мои шоу обычно дают неплохие сборы, — сказал Чанс неопределенно и поспешил сменить тему разговора.

Среди немногих особо приближенных к Уилсону гостей Элли вдруг заметила араба, с которым столкнулась накануне вечером. Сопровождаемый теми же женщинами с закрытыми лицами, он решил присоединиться к компании Уилсонов. Селин заметила араба, сказала ему несколько слов по-французски и повернулась к Чансу и Элли.

— Это шейх Несиб-аль-Дейлан, — представила она. — Он говорит, что рад видеть вас.

— Привет. — Чанс поспешил отвести глаза от колючего взгляда шейха.

— Привет, — сказала Элли, заметив, с какой хищностью его глаза ощупывают ее фигуру. — Мы, кажется, встречались прошлым вечером.

Реакции не последовало. Шейх лишь повернулся к Чансу:

— Поскольку эта женщина не так послушна, как мои жены, предлагаю за нее трех верблюдов.

— Ваши жены?

Шейх сделал жест, указывая на две темные, молчаливые, безропотные фигуры, спрятавшиеся за его спиной. Элли откашлялась, собравшись высказать Несибу-аль-Дейлану все, что она о нем думает, но Чанс опередил ее.

— Ваше предложение оскорбительно, — заявил он. — Двадцать верблюдов, и никаких разговоров. Подумайте. — Он чуть подтолкнул Элли. — Селин, спасибо за гостеприимство. Увидимся позже.

В лифте Элли наморщила нос:

— Почему ты не дал мне возможности блеснуть своим остроумием перед этим невоспитанным многоженцем?

— Да потому, что считаю, что он вообще не стоит твоего внимания. К тому же, Элли, что бы ты ни ответила, это все равно не изменит его жизненных устоев. Поэтому я решил уйти. Разве ты против?

— Нет, конечно. — Она задумалась. — Вообще, мне кажется, что жизнь богатых людей не так уж хороша. Я отдаю предпочтение актерам.

— Я думал, ты завязала с ними.

— Да нет, я только перестала вести им счет, — поправила Элли. — Но по большому счету мне они нравятся больше, чем мультимиллионеры.

— Я подумал, что Уилсон заметил тебя.

— А я подумала, что Селин просто обожает тебя! — неожиданно выпалила Элли.

— Ты ей тоже понравилась. Она сама так сказала.

— О Боже…

— Хочешь есть?

— Ну уж если ты вспомнил…

— Я тоже не против.

Они зашли в расположенное неподалеку бистро и накинулись на гамбургеры с жадностью голодных волков.

— Так откуда же ты берешь деньги для своих проектов? — спросила Элли.

— Я уже рассказал. От сборов за выступления.

— Но это же было не всегда, правда? Ведь ты с чего-то начинал? На что ты приобретал дорогостоящее оборудование, реквизит и все такое? Чтобы заставить исчезнуть слона, надо сначала иметь этого слона или взять его в аренду. То есть какой путь ты прошел от сбора монет на площади Жирарделли до выступлений на большой сцене?

— Это долгая история. — У Чанса пропал аппетит.

— Так объясни мне.

— Зачем, Элли? Как ты призналась Кеттерингу, наши с тобой дороги скоро разойдутся.

— Я только хотела…

— Вот и не лезь со своими вопросами, если это не твое дело.

— Но-но! Прошу не грубить!

— Я, между прочим, не спал всю ночь.

— Так почему бы нам не вернуться в отель и не подремать? — Элли не скрывала недовольства в голосе. — Я не хочу, чтобы ты окончательно испортил мне остаток дня.

— Прекрасно. — Чанс зевнул и поднялся.

— И позвони мастеру, если телевизор до сих пор неисправен.

Он только кивнул. Всю дорогу в гостиницу Чанс казался сосредоточенным. Элли задавала себе вопросы и не знала ответа. Каков же истинный источник его денег? Не ведет ли он незаконных делишек? Ох эти мужчины… Она с трудом дожевала остаток гамбургера, удивившись, куда девался аппетит.

Чанс понимал, что незаслуженно обидел Элли. Несколько раз он прокручивал в голове их разговор. Собственно, это были не такие уж большие деньги. Может, все-таки надо было рассказать ей? Не каждый испугался бы, узнав его способ добывания денег. Хотя нет, дед в свое время был шокирован… Другой на его месте похвастался бы. Глядя на такую женщину, как Элли, хотелось не только хвастаться. Хотелось большего. Любой почувствовал бы себя и голодным и пресыщенным одновременно. Иногда, когда Элли смотрела на него своими необыкновенными глазами, он не знал, чего хочет больше: заслонить ее собой и защитить от всего мира или кинуть на постель, покрытую возбуждающе-красным покрывалом и грубо овладеть ею… А иногда хотелось дать ей хорошенькую взбучку.

Но их последний разговор не был ее виной. Просто ему не следовало быть столь жестким. Можно было бы не переходить на грубость.

Давящая атмосфера отеля Уилсона — супердорогого, переполненного народом, кричащего о богатстве хозяина — только усугубила плохое настроение Чанса. Бедная Элли! Она приехала сюда, чтобы встретиться с Роландом Хьюстоном, и вот неделя подходит к концу, а никто даже не слышал о его приезде.

Вместо того чтобы подниматься на девятый этаж, Чанс решил зайти в офис Уилсона. Тот обещал помочь, если возникнут проблемы. Даже если Уилсона нет на месте, там должен быть помощник или секретарь, который в курсе дела. Может быть, удастся убить двух зайцев сразу: попросить Уилсона разыскать Роланда Хьюстона для Элли и помочь с ремонтом проклятого телевизора.

Чанс решил подняться по лестнице — не ждать же полчаса лифта. Как ни странно, кругом царила тишина. Единственным человеком на этаже оказался охранник, однако он не знал, в каком кабинете находится приемная.

— Я думаю, сэр, сейчас все в концертном зале, готовятся к представлению.

— И что, здесь вообще никого нет?

— Ну… кто-то есть в том офисе. Не знаю кто. — Охранник махнул рукой в сторону запасного выхода.

— Спасибо. — Чанс отправился в дальний конец коридора, подумав, что Харвей был еще не самым плохим сотрудником этого отеля.

Он вошел в приемную. Она была пуста. Разрывался телефон. На столе секретаря стояли две недопитые чашки кофе. «Как можно содержать такой дорогой отель и оставаться богатым», — подумал Чанс.

Из кабинета вдруг раздался шум. Значит, Уилсон все-таки здесь? Чанс постучался в закрытую дверь.

— Мистер Уилсон? Извините, что беспокою вас, но я…

Чанс умолк на полуслове. Ему в глаза смотрел Уолтер Дюро, странный молодой человек, стоявший в очереди на представление Уилсонам. Он сидел за рабочим столом хозяина кабинета и рылся в бумагах.

— Что вы здесь делаете? — не растерялся Дюро.

Чанс был поражен уверенностью его тона.

— Нет, лучше скажите, что вы здесь делаете?

— Я… — Дюро неторопливо обвел глазами кабинет. — Хельмут предложил мне просмотреть некоторые инвестиционные предложения. К сожалению, секретаря нет, и я никак не могу найти интересующие меня документы.

— Понятно. — Чанс не сводил с него глаз. Он не собирался покидать помещение и оставлять Дюро одного.

— Пожалуй, лучше я пойду и попрошу, чтобы Хельмут сам отыскал нужные бумаги.

— Прекрасная идея.

— Иначе это займет очень много времени.

— Конечно. И вы много потеряете, не посмотрев вечернее шоу.

— Я?

— Да, вы. Пойдемте.

Он проводил Дьюри по длинному коридору до лифта. Интересно, что разыскивал на столе Уилсона этот маленький человек?

 

Глава 6

— Ты собираешься рассказать обо всем Уилсону? — не отставала Элли, пробираясь за Чансом за кулисы.

— Конечно, расскажу. — Он думал совсем о другом. — Только не в окружении полусотни посторонних людей и десятка журналистов, ладно?

— Мне кажется, этот Дюро — очень скользкий тип. Ты ведь не веришь в сочиненную им легенду?

— Насчет того, что Уилсон попросил его просмотреть бумаги? — Чанс ухмыльнулся. — Черт его знает. Вот сообщу Уилсону, и со всем будет покончено. А теперь мы должны сосредоточиться на выступлении.

За кулисами ждали Ангус и Зик. Техники прибыли из Нью-Йорка утром и все послеобеденное время посвятили репетиции, старательно оберегая от Элли профессиональные секреты.

— Конечно, он врет. — Элли кивнула помощникам Чанса. — Причем не слишком удачно. Если этот Дюро — финансист, то я — Мата Хари.

— Элли, перестань! Ну что ты знаешь о финансистах? Возможно, он тот, за кого себя выдает, только с болезненным самолюбием. Итак, мы наконец начнем работать?

— Меня мучает вопрос: кто он на самом деле и какое отношение имеет к Уилсону? В каком качестве приглашен на уик-энд? Что он искал в офисе?

— Нет, Элли. Вопрос в том, когда ты сконцентрируешься на выступлении. Скоро наш выход! — Чанс терял терпение.

— Я готова. Когда мы выходим?

— Минут через десять.

— Так ты думаешь, Дюро действительно искал деньги?

— Ты замолчишь или нет! — не выдержал он. — Элли, ты не понимаешь, насколько важно для меня полностью отвлечься от действительности и сфокусироваться на выступлении.

— Да уж, — вторили Ангус и Зик.

— Левитация — нелегкий труд. И я прошу не изводить меня больше.

— Извини, — согласилась Элли, представив, как была бы недовольна, если кто-то мешал ей сосредоточиться на роли.

Способность Чанса сконцентрироваться на одном предмете и абстрагироваться от происходящего была поразительной. Ведь в тот вечер за кулисами было немало различных отвлекающих вещей, например, Эмброуз Кеттеринг, который не переставал восклицать, что настоящее шоу должно быть «БОЛЬШЕ! ЯРЧЕ! ГРОМЧЕ!». «Что отнюдь не делает его лучше», — подумала Элли.

Она была приятно удивлена, увидев среди выступающих леди Маккензи, семидесятисемилетнюю чернокожую джазовую певицу. Элли не поскупилась, купив более десятка ее альбомов, и была счастлива лицезреть живую легенду джаза. Среди приглашенных был известный сатирик, прославившийся политическими анекдотами, однако его антиконсерваторский монолог вряд ли мог заинтересовать аудиторию.

Наконец пространство за кулисами оказалось свободно, и Чанс вместе с Элли, Ангусом и Зиком занялись последними приготовлениями к магическому действу. Как обычно, Чанс был одет в голубые джинсы и простую рубашку. Единственным новшеством стал пиджак, в отличие от прежнего не имевший заплат и потрепанных краев.

— Прекрасно выглядишь, — были слова, которые шепнула ему Элли перед самым выходом на сцену. Самодовольная улыбка скользнула по лицу Чанса.

Выступление прошло блестяще, и до нее наконец дошел смысл ежедневных изнурительных тренировок. Все действия выполнялись с безукоризненной точностью и легкостью, даже беззаботностью. Чанс заставил плавать по воздуху большой металлический шар, который преследовал Элли, бегающую по сцене, затем привел в неистовый пляс носовой платок и не мог остановить его, даже закупорив в бутылку. Вершиной представления стала левитация самого Чанса; роль Элли заключалась в том, чтобы отодвигать от него видимые препятствия и демонстрировать публике, что его тело не поддерживают опоры или канаты. В заключение Чанс протянул руку и буквально ниоткуда взял букет цветов. Он протянул его Элли и поблагодарил за помощь. Когда она попыталась сказать что-то, Чанс растворился в тумане, оставив ее совершенно одну.

Поздравления от коллег были столь же трогательными, как восторженные аплодисменты зрителей, и Элли распирала гордость за Чанса. Теперь она поняла, насколько далек он оказался от ее представления о фокуснике — угловатом дурачке в красной кепке, который вытаскивает кроликов из шляпы.

Чанс удалился в зеленую комнату, предназначенную для раздачи автографов, а Элли поспешила спрятаться в тихом уголке. Впервые за эту неделю у нее было время перевести дух. Перепады настроения, которые она испытала со времени знакомства с Чансом, осознание своей жалкой роли в его спектакле, круговорот событий последней недели и неизвестность относительно приезда Роланда Хьюстона — все это давило тяжелым грузом, и Элли поняла, что хочет быть только с Чансом. Хотя он и был причиной этих перепадов настроения, она предпочитала его компанию любой другой.

Окрыленный успехом, получивший невероятное удовлетворение от выступления и от работы Элли, Чанс не заметил, как она исчезла. За последний час он успел больше пятидесяти раз поставить автограф на программках и приглашениях, дать короткое интервью, поговорить с Кеттерингом, попрощаться с Зиком и Ангусом и даже получить пятиминутную аудиенцию у Хельмута Уилсона. Он чувствовал себя человеком, добившимся своей цели и вполне заслуживающим вознаграждения. И это совсем не означало, что стоит досиживать до конца многочасового шоу. Он мечтал уединиться с Элли. Они пойдут в кафе и будут болтать ни о чем… Чанс просто хотел отдохнуть в ее обществе.

Наконец он нашел ее, сидящую в уголке гримерной и уставившуюся в потолок. Это было так не похоже на Алисию, что Чанс невольно застыл на месте. Была ли она чем-нибудь расстроена? Чанс подошел ближе и почувствовал, как нарастает волна желания — нет, совсем не в кафе он повел бы ее сейчас.

Элли выглядела печальной, и Чанс почувствовал угрызения совести. Ведь его триумф не значил для нее ровным счетом ничего. Жаль, что они больше не будут выступать вместе. На сцене она была великолепна. Прекрасная актерская игра, непередаваемая мимика, заставляющая зал рыдать от хохота. Как натурально она убегала от катящегося по воздуху огромного шара! Как грациозно прикладывала палец к губам, заставляя публику затихнуть во время сеанса левитации!

Он сел рядом.

— Жаль, что ты еще не встретилась с Роландом Хьюстоном.

Она устало улыбнулась и покачала головой:

— Думаю, он просто передумал приезжать.

Чанс схватил ее руку, радостный, что хоть чем-то может порадовать Элли.

— Он здесь!

Она посмотрела на него с недоверием.

— Откуда ты знаешь?

— Уилсон сказал, что Хьюстон прибыл часа три назад.

— Правда? Он в зале?

— Нет. Как приехал, так сразу заперся в номере. Я слышал, он ждет какого-то важного звонка. — Последние слова Чанс произнес с усмешкой. — Не понимаю людей, которые проделывают такой путь ради того, чтобы поболтать по телефону.

— Может быть, мне стоит оставить для него записку?

— Не надо, Элли. Я попросил Уилсона взять этот вопрос на себя.

— В каком смысле?

Он улыбнулся и сильнее сжал ее запястье.

— Уилсон очень благодарен мне за рассказ о делишках Дюро.

— Так, значит, Дюро не имел поручения рыться в его бумагах?

Он покачал головой.

— Уилсон говорит, что едва знаком с этим человеком и тем более не просил его делать расчеты по инвестициям.

— А! Теперь я понимаю, чего добивается этот скользкий тип.

— Забудь о нем, Элли. Это не каше дело.

— Но…

— Главное, что Уилсон в благодарность за мою информацию предложил свою помощь. И я попросил его организовать завтра утром твою встречу с Хьюстоном.

Она сжала руки в кулаки так, что суставы пальцев побелели.

— Значит, ты договорился? — Элли вдруг нахмурилась. — Но как ему это удастся?

— Уилсону? Почему бы и нет? Хьюстон — его гость. Наверное, человек, ворочающий миллионами долларов, в состоянии осуществить задуманное, не так ли?

— Не знаю. Зато я вижу, что это прекрасно удается тебе. — Элли улыбнулась и ласково провела по его щеке. — Спасибо, Чанс.

Он проглотил комок в горле.

— Ты хочешь оставаться здесь?

— Нет. — Она критически взглянула на свой яркий сценический костюм и покачала головой. — Нет. Я хочу переодеться в джинсы и футболку и уйти от всех этих людей подальше.

— Так почему бы нам не пойти в номер, чтобы принять душ и переодеться? — Он откашлялся. — И, я уверен, скоро ты наверняка захочешь есть.

— О да, я уже голодна!

Чанс улыбнулся: к Элли постепенно возвращалось хорошее настроение. Долгое ожидание лифта, однако, чуть не свело их радость на нет. Оказалось, что из всех лифтов работают только два. При этом один курсировал между пятнадцатым и двадцатым этажами, а другой оказался настолько переполненным, что Чансу и Элли не удалось туда войти.

— Слава Богу, что я ежедневно бегаю по утрам, — сказал Чанс, когда после пятнадцатиминутного ожидания они решили отправиться пешком. — Иначе где-нибудь на уровне седьмого этажа у меня случился бы сердечный приступ. Это все ты со своими блестящими идеями! — Он произнес это так, как будто Элли находилась в лучшем положении.

— Почти пришли. — Она жадно глотала воздух. — Кстати, если ты перестанешь болтать, то сохранишь запас кислорода.

— Лучше бы мы остановились в маленьком мотеле на краю города. Там куда удобнее, — признался Чанс. — Или отправились домой с Зиком и Ангусом.

— Слишком поздно для подобных заявлений.

— Все равно было бы лучше!

— Ну вот и девятый этаж.

Они открыли тяжелую металлическую дверь и оказались в холле. Элли прошла в спальню.

— Харвей?..

— Привет, ребята. — Он едва приподнялся с кровати.

— Как ты здесь очутился?

— Взял ключ.

Чанс покачал головой: «Ну и отель!»

— Но что ты здесь делаешь? — удивилась Элли.

— Прячусь от работы, — не колеблясь ответил он. — Эти чертовы лифты не работают. Я не собираюсь поднимать чьи-то чемоданы на десять или двадцать этажей вверх.

— Я прекрасно понимаю тебя, — дипломатично сказал Чанс, присаживаясь на стул, — но… не мог бы ты прятаться от работы где-нибудь в другом месте?

— О, беби, я люблю тебя! — вдруг истошно закричала с экрана Вики.

— Знаете, это уже конец марафона Вики, — объяснил Харвей. — Думаю, вы дадите мне возможность досмотреть фильм в благодарность за то, что я решил вашу проблему.

Элли широко открыла глаза.

— Неужели ты починил телевизор?

— Не совсем. У Уилсона работает шофер, который иногда использует при ремонте машины сварочный аппарат. Он сказал, что отсоединить телевизор — не проблема, поэтому мы обесточили вашу спальню, используя старые инструменты. Потом я позвал своих ребят, и мы вместе поменяли ваш телевизор на телевизор из номера мистера и миссис Поллингсворс-Биддл.

— Я все понимаю, — сказала Элли, — но раз никто в целой гостинице не смог разрешить проблему с телевизором, может, шоферу стоит поменяться должностью с телемастером?

— Зачем ты поставил наш сломанный телевизор в чужой номер? — поинтересовался Чанс.

Харвей закивал головой со знанием дела.

— Эта миссис Поллингсворс-Биддл, старая корова, все время обращается с персоналом как с рабами. И никогда не платит чаевых. Теперь в ее распоряжении окажется порноканал, который не выключается даже на ночь.

— Харвей, ну как ты мог? — вздохнула Элли.

Он пожал плечами:

— Ну если вы и вправду думаете, что это так ужасно, я могу снова поменять телевизоры, пока они не вернулись.

— Элли, давай больше не будем волноваться из-за этой миссис… как ее там, — предложил Чанс.

— Но как же…

— Посмотри на все иначе, — прервал он. — Мистер Поллингсворс-Биддл, может, только выиграет от возможности… расшевелить свою жену. Может быть, он никогда не смотрел порно вместе с ней. Что ты скажешь на этот счет?

— Но…

— И возможно, фильм благотворно подействует на его жену. Глядишь, Харвей внесет в их отношения свежую струю. — Чанс невинно захлопал глазами, совсем как Харвей.

Элли с трудом сдерживала смех.

— Позволь мне быть уверенной в одном — что телевизор будет возвращен обратно по первому же моему требованию.

— Естественно! — воскликнул Харвей. — Только разрешите мне досмотреть до конца любимый фильм.

Чанс бросил взгляд на экран:

— Господи! Вики выходит замуж!

— Да. А что здесь такого? Она нашла свою любовь.

— Он знает о ее прошлом? — ужаснулась Элли.

— Кое-что. Он как раз тот парень, что в прошлой серии спас ее из гарема ацтеков.

— Ацтеков? — переспросила Элли. — Но, Харвей, цивилизация ацтеков существовала много…

— Ну и что, — вмешался Чанс, — иногда искусство заставляет поверить в невозможное.

— Вот именно, — согласился Харвей.

— Она имела наглость надеть белое платье! — возмутилась Элли.

— Лучше я пойду в душ. — Чанс исчез в ванной.

Первая брачная ночь Вики подходила к концу. Элли спросила:

— Харвей, скажи, здесь всегда так? Техника не работает, персонал не знает своих обязанностей, еды не хватает и все такое?

— Всегда. — Он не отрывался от экрана.

— Уилсон, наверное, теряет кучу денег?

— Наверно, вы не читаете литературу по бизнесу?

— А ты? — удивилась Элли.

Харвей кивнул:

— Я пишу диплом на степень бакалавра бизнеса. — Он отвернулся от экрана, где пошли титры. — У Уилсона больше долгов, чем у некоторых стран третьего мира. На содержание этой гостиницы в порядке у него просто не хватило бы денег.

— Но он купил своей супруге такое дорогое ожерелье! Откуда он берет средства?

— Кто знает? Жизнь богачей окутана тайной, мисс Кэннон. Возможно, он купил его в кредит. — Харвей поморщился. — Если империя Уилсона рухнет, то ему придется переехать в двадцатикомнатный особняк на Лонг-Айленде и доход его не будет превышать двух тысяч долларов в месяц. Тогда люди назовут это трагедией. Но те же самые люди ежедневно спокойно проходят мимо нью-йоркских беспризорников и попрошаек.

Тем временем Чанс вернулся из ванной, и Элли решила последовать его примеру, пока, чего доброго, постояльцев отеля Уилсона не лишили горячей воды.

Чанс накинул халат и вытер волосы, затем щелкнул кнопкой выключателя на телевизоре и предложил мальчишке уйти.

— Вы не хотите посмотреть продолжение?

— Нет. Мы слишком устали.

Харвей скосил глаза на закрытую дверь ванной.

— О-о, — произнес он со знанием дела, — сначала мне показалось, что вы с леди связаны чисто деловыми отношениями, а теперь…

— Леди всегда права. И мужчина не должен злоупотреблять ее… э-э…

— Не беспокойтесь, мистер, я никому не расскажу. Честно.

— Спокойной ночи, Харвей. — Чанс хлопнул дверью прямо перед его носом.

— Он ушел? — спросила Элли, выходя из ванной.

— Неужели и я тоже был когда-то таким молодым! — Чанс вошел в спальню и закрыл двери.

Элли взглянула на него из-под густых ресниц:

— Держу пари — был. Я могу представить тебя нетерпеливым пылким юношей, который использовал любую возможность, чтобы заняться сексом.

— Да уж… — протянул он. — Если бы мой дед застал меня в постели с девушкой или за просмотром приключений Вики, он задал бы мне хороший нагоняй.

— Ты всегда вспоминаешь деда. А родители?

— Я не знал свою мать. — Чанс расположился на стуле у окна и вытянул ноги. — Говорят, она ушла от нас, когда мне был год. Оставила меня с отцом в лачуге в Лос-Анджелесе.

У Элли пересохло во рту. Она подвинулась на край кровати и посмотрела ему в глаза.

— Я не знала. Извини.

— Я ничего о ней не помню, — продолжал Чанс. — Отец отвез меня в маленький городишко на севере Калифорнии, где вырос сам, и передал на воспитание своему отцу. После этого я видел отца только один раз. Он умер пятнадцать лет назад. Слишком много выпил.

— Отец был единственным ребенком в семье?

— Нет, у меня еще есть дядя и две тетки. Это прекрасные люди. У них свои семьи. — Он вздохнул и уставился в потолок. — Самым расхожим объяснением смерти была плохая кровь. Говорили, что ничего нельзя было сделать.

Элли представила Чанса ребенком.

— Никто не беспокоился, что ты можешь унаследовать болезнь крови?

— Иногда. — Он погрустнел, вспоминая о прошлом. — Мне было пятнадцать, и я оказался на заднем сиденье автомобиля с дочкой местного шерифа. Ей уже исполнилось восемнадцать. Опытная девушка, видишь ли… — Он все глубже погружался в воспоминания. — Это был мой первый опыт, надо сказать, весьма смутивший меня. А потом ее отец нацелил свой «кольт» сорок пятого калибра пониже моего живота…

Элли не могла удержаться от смеха, хотя и представляла, насколько туго пришлось тогда юным влюбленным.

— А через год, в шестнадцать, я с приятелем Билли Уитакером напился до поросячьего визга в его подвале и в таком виде явился на ежегодный вечер Элли Камерон. — Чанс зевнул. — И каждый раз, когда я вытворял что-нибудь эдакое, жители городка говорили: «Вот что значит плохая кровь его отца. Чертов выродок».

— А что говорил дед?

Его лицо просветлело:

— Он смеялся: «Мальчишки есть мальчишки». Дед вырастил меня, поставил на ноги, он помогал мне справляться с трудностями, а иногда ругал на чем свет стоит. Но он никогда не давал моим поступкам иного объяснения, чем воля небесных сил или игра гормонов.

«Кроме одного раза», — подумал Чанс. Да, это случилось лишь однажды, он тогда сильно обидел деда.

— Ты, наверное, был очень одинок?

— Да. Когда мне исполнилось шесть лет, дед повел меня на первое в моей жизни шоу фокусников. В тот день, можно сказать, и родилась моя мечта. Дед всегда поддерживал мой интерес к магии. Мы частенько наведывались в Сан-Франциско, хотя дорога отнимала часа три, только чтобы увидеть хорошее представление. А на Рождество он всегда дарил мне книжки и журналы с детскими фокусами и разные головоломки.

— Так это он повлиял на твой выбор профессии?

Чанс задумался.

— Нет. Не совсем так. Он только поддерживал меня в достижении целей. В восемнадцать лет я окончил колледж с математическим уклоном и подумывал о профессии инженера. Лишь через три года я понял, что хочу заниматься одним делом.

— Значит, дед поддержал твое решение?

— Да. И стал единственным, кто сделал это. Остальные, как могли, пытались переубедить меня. Все думали, что я сошел с ума: родственники, друзья, даже моя девушка. — Чанс вспомнил прошлое. Да, именно отговоры подруги были тогда самой обидной вещью. В свой двадцать один год он свято верил в любовь и даже собирался просить ее руки.

— Но, несмотря ни на что, ты стал волшебником.

Он вздрогнул.

— Это было… подобно зову. — Он поднял глаза на Элли. — Ты должна знать, что это означает. Ни одни родители не хотели бы, чтобы Их дочь стала актрисой.

— Мои были не против, — возразила она. — Они только заставили меня выбрать в колледже специализацию по драматическому искусству, иначе я грозила совсем бросить учебу. Я просто сказала своим бедным родителям, что если они помешают моим планам, то я сбегу в Нью-Йорк и стану актрисой. Тогда мне было восемнадцать, и от других девочек я отличалась наивностью, полагая, что такой удар заставит растаять любое сердце. — Элли запрокинула голову и с ужасом вспомнила бурные сцены. — Так я и пошла своей дорогой.

— Я смотрю, у тебя неплохо получается, — усмехнулся он. — Бог посылает тебя прямо в руки Роланда Хьюстона.

— Я так благодарна, что ты сделал это для меня, Чанс. — Она говорила совершенно искренне. — Я… Почему ты решил помочь мне?

Мягкий свет настенной лампы освещал ее волосы. Освеженная прохладой душа, она была настолько хороша, что Чансу становилось все труднее отводить глаза от изгибов ее тела под полупрозрачным халатиком.

— Мой поступок далек от расчета, Элли. Просто я воспользовался благосклонностью Уилсона. — Его голос заметно охрип.

Элли опустила глаза, явно не удовлетворенная ответом. Да и сам Чанс намеревался сказать совсем другое.

— Я думала… — начала она.

— Мне хотелось сделать для тебя что-нибудь.

— Зачем, Чанс?

Их глаза встретились, и все вопросы, накопившиеся со времени их встречи, вдруг обрели ответ. Чанс соскочил со стула, опустился на колени возле нее и взял ее маленькую руку в свою. Элли почувствовала тепло его кожи.

— Разве кто-то не может просто так сделать тебе приятное?

Она опустила глаза и увидела, как большой палец его руки гладит ее колени. Незамысловатое движение почему-то заставило затрепетать ее сердце.

— Это бывает не слишком часто.

— Ну… может быть, потому, что ты не позволяешь этого? — осторожно заметил он и взял другую руку Элли, применяя всю силу своего волшебства, чтобы доставить ей удовольствие.

— Наверное, раньше судьба не сводила меня с хорошими людьми, — неуверенно сказала она, стараясь унять бешеный ритм сердца. Элли никогда не думала, что пальцы мужчины могут быть такими нежными, и простое прикосновение почему-то сводило ее с ума.

— Что-то не так? — Взгляд Чанса буквально обжигал.

— Что? — Каждый вдох давался ей с трудом, принося с собой терпкий запах мужского тела.

— Ты вся дрожишь.

— Разве?

Он пододвинулся ближе, упираясь грудью в ее колени.

— Ты же не боишься меня, правда?

— Нет, но…

— Я просто хочу быть ближе к тебе.

— Я… ах, Чанс, мне кажется, я не…

— Я знаю, ты скажешь, что ничего не хочешь. — Его губы ласкали ее щеку, и Элли становилось так тепло и приятно. — Но ты до сих пор уверена… — Чанс поцеловал ее лоб, — что ты действительно предпочитаешь… — губы водили по ладони, — спать в одиночестве… — его рука обхватила ее талию и прижала так, что Элли ясно ощутила всю силу мужского желания, — всего в полутора метрах от меня?

— М-м, — вырвалось у Элли, когда он настойчиво пытался проникнуть языком в ее рот.

— Элли, ты и вправду этого хочешь?

— Нет, — прошептала она.

Тогда Чанс взял ее на руки и осторожно положил на кровать, Их губы соединились, ноги переплелись, пальцы рук сомкнулись. Элли легко рассталась со своим халатиком, и Чанс вздрогнул, с жадностью голодного хищника прикоснувшись к необыкновенно гладкой коже под футболкой, ощутив крутой изгиб ее бедер, легкую выпуклость живота, округлость мягких ягодиц. Кончик его языка исследовал все новые и новые пространства, покоряя их себе. Никогда в жизни Чанс не хотел обладать женщиной с такой силой. Маниакальное желание исследовать каждый уголок ее тела еще более усилилось, когда ее губы прошептали его имя.

Прижимаясь к Чансу, Элли чувствовала, как его желание с каждой секундой становится все сильнее, отказываясь подчиняться воле разума. Горячая влажность языка, завладевшего ее ртом, сочетала осторожную любознательность с необыкновенной нежностью. Ощущение больших теплых ладоней на коже заставляло ее исторгать безудержные стоны. Руки Элли безжалостно расправились с застежкой его рубашки и обхватили его обнаженное тело. Спина Чанса была гладкой как мрамор, грудь, покрытая золотом курчавящихся волосков, — по-мужски крепкой, ягодицы — упругими.

Руки Чанса стремительно лишили ее футболки, легко соскользнувшей по плечам через голову, и с силой обхватили ее бедра.

— Элли, Элли… — шептал он, опуская губы все ниже, — я хочу… хочу всю тебя… каждый кусочек твоего тела.

Ее соски так остро реагировали на ласку, что одно только близкое дыхание Чанса заставило их затвердеть. Элли с силой прижалась к его телу и опустила обессилевшие руки. Влажный и шершавый язык Чанса заставлял Элли испытывать необыкновенно острые ощущения. Наконец она освободила одну руку и забралась в гущу его волос, притягивая Чанса все ближе и предоставляя полный простор его действиям. Никогда еще в своей жизни она не отдавалась так легко во власть желания и тайно молила Бога, чтобы ничто не помешало Чансу.

Когда ей удалось освободить другую руку и нащупать его затвердевшую плоть, Чанс буквально задрожал от вожделения. Его руки переплелись с ее, губы судорожно схватили твердый розовый сосок. Элли не сопротивлялась. Она словно зазывала его насладиться собой, опустошить ее до последней капли.

— Да, — произнес он, когда она покрывала поцелуями его грудь. — О Боже, да, да! — Чанс застонал, изнемогая под действием ее острых зубок, нежно покусывающих его маленькие соски. — Пожалуйста… я не могу, Элли! — Казалось, он больше не выдержит неистовых движений ее пальцев, гладящих его поясницу.

Он сказал что-то невнятное, поворачивая ее на спину, и настойчиво раздвинул ее ноги.

— Ох! — только и смогла выдохнуть Элли, выгибаясь навстречу ему и закрывая глаза.

— Чанс, прошу тебя, — умоляла она, зная, что он не разочарует ее, — пожалуйста, Чанс.

Он обхватил ее бедра, прошептал ее имя и… вдруг замер.

— Чанс!

— Подожди! — Его легкие раздувались, словно мехи.

— Что? — Она продолжала нежно поглаживать его мускулистые плечи.

— Презерватив.

— Презерватив?.. — Теперь настала очередь Элли застыть.

— Кажется, у меня было несколько. — Он приподнялся и нахмурил брови. — Черт, куда я их подевал?

Элли изнемогала от желания.

— Подожди, я сейчас. — Чанс чмокнул ее в щеку и проскользнул в ванную, чтобы покопаться в коробке с принадлежностями для бритья. Он вернулся через несколько минут, швырнув на прикроватную тумбочку несколько запечатанных пакетиков.

— Извини.

— Все в порядке.

— Я мог бы достать один, не открывая упаковки, — засмеялся он, — только для этого понадобились бы предварительные приготовления.

— Нет, все в порядке. Просто я не ожидала… — Элли вздохнула.

— Я хотел быть одним из тех парней, которые достают эту штуку и надевают так, что женщина не успевает ничего заметить.

Элли заморгала:

— Разве парни любят делать это?

Он усмехнулся:

— Не знаю. Но я отвернусь.

— Я тоже.

Он взъерошил ее волосы.

— Ты не хочешь?..

Что касалось Чанса, то его желание было очевидно: есть некоторые вещи, которые мужчины не могут скрывать.

— Да, но я… э-э… м-м…

Он посмотрел на нее из-под золотистых ресниц:

— У тебя есть время на размышления.

Элли кивнула.

— Я не из-за этого. — Она показала в сторону тумбочки. — С женской точки зрения все твои действия правильны. Многие мужчины пренебрегают важностью защиты.

Он улыбнулся:

— Может, мне не стоило этого делать?

— Сам факт, что ты думаешь об этом, доказывает, что…

— Что?

— Что я могу доверять тебе. Что ты… я не знаю, взрослый, что ли. Ответственный. Внимательный. Ну, ты понимаешь.

— Но?

— Но я не думаю, что доверяю тебе настолько, чтобы сейчас лечь с тобой в постель, — вырвалось у нее.

— Ох…

Чанс молча переваривал ее слова. Наконец Элли решила нарушить неприятную тишину.

— Ты взял их с собой, потому что рассчитывал на что-то? Или всегда берешь в свои поездки?

Он неуверенно перевел глаза с блестящих пакетиков на Элли.

— Я не думал, что так получится, если ты это имеешь в виду. — Он помолчал. — Ну хорошо, допустим, рассчитывал, но это не имеет отношения к… Никто из нас не имеет права на беззаботность.

— Ты прав. — Элли положила голову на его плечо.

— Почему же ты не доверяешь мне?

— Это не потому, что я не доверяю. А потому, что… — Она вздохнула. — Я считаю, что расплачиваюсь за прошлые ошибки. И хотя это несправедливо, тебе тоже приходится платить.

Он уткнулся щекой в ее волосы.

— Какие еще ошибки?

— Если быть краткой, мой отец называл меня магнитом, притягивающим неприятности.

— Звучит нелестно, — сказал он сухо.

— Каждый мужчина, с которым я имела дело, отличался эгоизмом, бескомпромиссностью и недоверчивостью. Последний объединял в себе все три качества.

— Да уж…

— Вот почему я почти уже два года живу как затворница.

— Два года — слишком большой промежуток между двумя глотками. Можно умереть от жажды.

— Да, но я не хочу пить из того же колодца.

— Есть и другие, — возразил он.

— Мне говорили, — она вздрогнула и потерлась лицом о его плечо, — но я не внимала советам. Слишком сильно обожглась. — Элли помолчала. — Пока ты вновь не растопил во мне лед.

— Так ты предпочитаешь тлеть и дальше, или мы разожжем пламя прямо сейчас?

— Не знаю, — смутилась она. — Я не доверяю даже собственным ощущениям, Чанс. У меня не было никого, похожего на тебя.

Он слегка отстранил ее и заглянул ей в глаза.

— Может быть, так было, Элли. Но я не отношусь к парням, о которых ты говоришь.

Элли нервно ломала руки, чувствуя неудовлетворенность и не зная, как выйти из положения.

— Я едва знакома с тобой. Нам вообще не следовало останавливаться в одной комнате.

— Я…

— Все получилось слишком быстро, и я должна спокойно подумать в одиночестве. И что будет завтра, когда все закончится? — пробормотала она.

— Я говорю не о связи на одну ночь.

— А я… я ненавижу эту комнату! Ненавижу эту пагоду! И не хочу просыпаться с тобой в одной постели, когда все эти невоспитанные горничные, харвеи или шоферы Уилсона ворвутся в наш номер, не обращая внимания на табличку «Не беспокоить!». — Элли не заметила, как ее речь переходит в истерический крик.

— Тс-с, тихо, тихо. — Чанс попытался ее успокоить. Он прижал ее к себе, как ребенка, ожидая, пока прерывистые всхлипы не перейдут в ровное дыхание. — У тебя была очень трудная неделя. Может, мы лучше попытаемся уснуть?

Чанс удивился своим словам. Наверное, легче было сейчас улететь на Луну, чем спать в одной комнате с Элли. Однако она была на грани нервного срыва, и Чанс решил, что ее комфорт сейчас куда важнее, чем его собственный.

— Ты такая недотрога, а я думал, что все актрисы — чувственные особы, — шепнул он ей на ухо.

— Извини. — Она виновато опустила глаза. — Я не хотела тебя провоцировать. Я… я знаю, что это будет нелегко.

— Так оно и есть, — заметил Чанс печально.

У нее вырвался звук — нечто среднее между смешком и всхлипом.

— Я хотела сказать, что жалею о… — она вздрогнула и закрыла лицо руками, — о том, как получилось сегодня.

— Ничего, получится в другой раз, — заверил он. — Когда поймешь, что действительно доверяешь мне.

— Ты думаешь, случай представится?

— Уверен. — Он мягко убрал ее волосы с лица и добавил: — Завтра встретишься с Хьюстоном, и уедем отсюда. Все будет казаться лучше, правда?

— Правда.

— Я сам взвинчен до крайности. Скорее бы уехать. Чем раньше, тем лучше.

— Конечно.

— А теперь давай спать.

— Угу. — Элли заметила, как Чанс схватил с кровати подушку и шерстяное одеяло. — Что ты делаешь?

Он показал в сторону ванной:

— Собираюсь провести там ночь.

— В ванной? — ужаснулась она.

Их глаза встретились, и Чанс объяснил:

— Предпочитаю слушать бульканье в животе, нежели лежать в полутора метрах от тебя и ощущать твое дыхание.

Несмотря на ужасное состояние, Элли не могла не улыбнуться вслед Чансу, скрывшемуся за дверью ванной.

 

Глава 7

Чанс бесцельно мерил шагами огромный буфет. Интересно, как там Элли? Каков будет ответ Роланда Хьюстона? Эти вопросы не давали покоя.

Так и не поборов ужасную бессонницу, он покинул номер еще до рассвета. Было слишком темно, чтобы выходить в город, и Чанс убивал время прогулкой по длинным коридорам отеля Уилсона. Прошло больше часа, пока небо озарилось первыми лучами солнца. Самое время для утренней пробежки. Знакомство с Элли, как ничто другое, заставляло его поддерживать физическую форму.

Когда он вернулся в номер, она спросила его о причине столь долгого отсутствия. Чанс ответил, мол, не подумал, что она тоже не спит. Но, кажется, Элли не слышала объяснений. Она была слишком поглощена приготовлениями к предстоящей встрече и, подобно тысячам других женщин, изучала свое отражение в зеркале так, как если бы оно было злейшим ее врагом.

Элли лихорадочно носилась из спальни в ванную и обратно, примеривая все свои наряды — по нескольку раз каждый, в разных сочетаниях и с различными аксессуарами. Чанс благодарил Бога за то, что ее багаж состоял из одной дорожной сумки. Что, если бы для свидания пришлось перебрать весь гардероб? Тем более Элли ужасно расстроилась из-за того, что он необъективен в своих оценках.

— По-моему, все эти костюмы выглядят прекрасно. И ты великолепна. Хватит переживать, — посоветовал он.

Она посмотрела на него так, как если бы Чанс встал на защиту маленького беспомощного зверька. О Господи, эти женщины, вздохнул он про себя и, не дожидаясь конца примерки, отправился в душ.

Воспоминания заставили Чанса улыбнуться. Настойчивая и упрямая, Алисия Кэннон была вместе с тем чертовски забавна. Поразительная женщина. Он мечтал…

— Ну, подумаешь, еще несколько ночей на холодном кафеле, что это по сравнению с остальным?

— Вы что-то сказали, молодой человек?

Чанс вздрогнул. Господи, не хватало еще разговаривать с собой вслух! Только теперь он заметил мистера и миссис Поллингсворс-Биддл. Они подошли, чтобы выразить свое восхищение от просмотра вчерашнего шоу.

— Извините, мадам. Вырвалось. — Он виновато улыбнулся. — Плохо спал прошлую ночь.

— Мы тоже, — заметил мистер Поллингсворс-Биддл с интонацией загадочности в голосе. Его жена странно хихикнула.

Чанс с трудом сдержал смех. Да, выходит, Харвей действительно заставил пожилых супругов вспомнить молодые годы.

— Как вам ваши апартаменты? — спросил он вежливо. — О, у нас превосходный номер! — с энтузиазмом воскликнула миссис Поллингсворс-Биддл. — Просто очаровательный. Мы даже подумываем о том, чтобы задержаться здесь еще на пару деньков. Правда, дорогой?

— Угу, — кивнул тот.

— Это здорово, — подбодрил ее Чанс.

— Тем более что мы получили приглашение Уилсона. Он устраивает вечеринку на своей яхте. Вы тоже там будете, молодой человек?

— О, к сожалению, нет, мадам. — Чанс и вправду не получал приглашений, но предпочел бы супердорогой яхте, заполненной толпой народа, тихую прогулку по набережной.

— Ах, какая жалость! — Миссис Поллингсворс-Биддл состроила гримасу разочарования. — Там обычно собирается замечательное общество.

— Правда? Без всяких там отбросов?

— Ну что вы, — промычал ее супруг.

— Может, как-нибудь в другой раз, — проговорил Чанс, озираясь по сторонам.

Как ни странно, в буфете совсем не было знакомых лиц. Уилсоны куда-то подевались; Дьюри не показывался. Чанс подумал, не вышвырнул ли вообще Уилсон этого человечка за его грязные делишки. Нигде не было видно и Эмброуза Кеттеринга. Поговаривали, что прошлой ночью он оставил в казино кучу денег. Наверное, бедняга теперь в отчаянии метался по комнате и корил себя за содеянное. «Что ж, игорный бизнес всегда был делом грязным», — подумал Чанс.

— Не хотите ли перекусить, мистер Уил? — спросила миссис Поллингсворс-Биддл, грациозно орудуя вилкой.

Ее муж поглощал еду с напором юного тяжелоатлета, готовившегося к крупному спортивному соревнованию.

— Нет, мадам, благодарю. Я должен подождать свою ассистентку, мисс Кэннон.

— Ах да, конечно.

Чанс старался не смотреть на стойку. Он страшно хотел есть. Алисия тоже начала проявлять признаки голода перед самой встречей с Хьюстоном. Готовили в отеле отвратительно. Весь багаж уже был погружен в машину, и Чанс рассчитывал отправиться в дорогу сразу же после окончания встречи Элли, а перекусить где-нибудь в пути.

— Ну раз вы не хотите есть, может, продемонстрируете нам один из ваших фокусов? — предложила миссис Поллингсворс-Биддл.

— А? Что? — Глаза Чанса сосредоточенно глядели на дверь, из которой должна была появиться Элли.

Дама повторила вопрос с требовательностью королевы, отдающей приказание придворному шуту. Чанс заставил себя стряхнуть оцепенение.

— Да, конечно.

— Угу, — буркнул муж, что было знаком согласия.

Что бы использовать для фокуса? Чанс полез в один из многочисленных карманов и случайно вытащил оттуда пакетик с презервативом.

— Ох…

— Что это?

— Так, ничего, мадам.

Он быстро спрятал упаковку обратно. Да-да, вспомнил Чанс, он засунул их в карман, собирая вещи и проверяя, ничего ли не забыто.

— Вот, — сказал он, вынимая из другого кармана монетку.

Хотя трюки с монетами, наверное, самый древний вид фокусов, они всегда вызывают интерес зрителей. Супруги Поллингсворс-Биддл восхищались ловкостью рук фокусника так громко, что собрали возле Чанса небольшую толпу.

Когда импровизированное шоу закончилось, пожилая дама задала несколько формальных вопросов о магии вообще, и Чанс дал исчерпывающие ответы, весьма вежливые, не переставая, однако, беспокоиться за Элли. Встреча с Хьюстоном давно должна была закончиться. «Вообще все в этом отеле как-то странно», — подумал Чанс.

— А вот и Селин Уилсон, — заметила миссис Поллингсворс-Биддл, увидев женщину, которая входила в помещение, почему-то закрыв руками лицо. — А мы-то волновались, где она, правда, дорогой? Ведь это неприлично — хозяйка оставляет гостей без внимания. Вы тоже так считаете, мистер Уил?

— Я… я…

— Ну, будет вам скромничать, ведь ваши отношения с миссис Уилсон стали за эти два дня куда ближе.

— Я не сказал бы…

— Она просто не отходит от вас и всем рассказывает о вашем таланте. Селин… просто влюблена в вас, я считаю!

«Харвей, безусловно, был прав насчет этой женщины», — подумал Чанс. Только он не собирался поддаваться на эту подобострастную улыбочку и грязные намеки.

— Я думаю, что искусство иллюзиониста…

— Воры! Воры! Грабители! — вдруг раздался истошный крик Селин Уилсон, пробирающейся сквозь толпу.

Она была все в том же вечернем платье, что и накануне. Все обернулись и ахнули. Такого эффектного выхода Чансу не приходилось видеть ни в одном спектакле.

— Мои алмазы! Мои драгоценности! Украли! Стащили! — Ее речь почти полностью состояла из французских слов.

Охи и ахи со всех сторон только дополняли картину.

— Я не слишком силен во французском, — шепнул Чанс.

— Ее ограбили, — перевела миссис Поллингсворс-Биддл. — Господи, ее ожерелье!

— Что? — остолбенел Чанс. — То самое, что украшало вчера ее шею?

— Да!

— Мое ожерелье! — выла Селин. — О Боже!

— Украли?

— Стащили!

— Ограбили!

— Господи Боже! — послышалось со всех сторон.

— Украли ее драгоценности, — шепотом уточнил Чанс своей соседке. Его мозг заработал с лихорадочной быстротой. — Через полчаса отель будет наводнен полицией.

Несомненно, грабитель знал это. Возможно, он уже успел уйти. Разумеется, предприимчивый вор мог скрыться с такой бесценной вещью, как ожерелье Селин Уилсон. Чанс почти был уверен: вор — Уолтер Дюро. Решив, что паника все равно ничего не изменит, он решил отправиться на поиски «финансиста».

— Извините, мадам! Простите, сэр! — не дожидаясь разрешения, Чанс пробирался сквозь толпу, покинув супругов Поллингсворс-Биддл.

Задавать вопросы в бюро регистрации бесполезно, решил он. Они вряд ли знали, как включить компьютер, а тем более найти в нем нужную информацию. Поэтому Чанс отправился в комнату для прислуги, где застал скучающего Харвея.

— Ты не знаешь проживающего в отеле Уолтера Дюро?

— Дюро?

Он описал внешность странного парня.

— А, тот тип, который вечно требует расписку за каждые чаевые?

— Неужели? Ты меня разыгрываешь! — удивился Чанс. — Но сейчас это не главное. Он не съехал?

Харвей пожал плечами:

— Не знаю. Почему бы не проверить, нет ли его в комнате?

Чанс не жалел, что не обратился в бюро регистрации.

— Где это?

— Номер двадцать два пятнадцать.

Чанс нахмурился.

— Прямо под апартаментами Уилсонов?

— Точно. Только для чего он вам?

— Есть дело, — скупо ответил Чанс, надеясь, что удастся разыскать работающий лифт. Между тем толпа с шумом перемещалась в центральный вестибюль.

— Пресвятая Богородица, что происходит? — испугался Харвей.

— Поищи мисс Кэннон, слышишь? Я не хочу, чтобы она участвовала в общей панике.

— Хорошо, но… — Харвей не договорил. Двери лифта за Чансом с грохотом захлопнулись.

Алисия Кэннон нажала кнопку двадцать второго этажа, благодаря Бога, что не приходится идти пешком. Возвращаясь после незакончившейся встречи с Роландом Хьюстоном, она увидела, что в отеле Уилсона царит полнейший хаос. Элли чуть не налетела на Харвея, который заверил ее, что волноваться не о чем.

— Не знаю, с чего весь этот переполох, — сказал он, озираясь вокруг, — говорят, какая-то крупная кража. Я плохой помощник, но…

— А где Чанс? — Элли прервала словоохотливого парня.

— В номере двадцать два пятнадцать.

— Зачем он пошел туда? Мы же собирались вместе перекусить. Я умираю от голода. Ничего не понимаю. Придется самой искать его. Спасибо за информацию, Харвей.

Лифт угрожающе заскрипел между девятнадцатым и двадцатым этажами. Когда он кое-как дополз до двадцать первого и вдруг остановился, Элли решила, что это знак свыше, и оставшийся путь проделала пешком. Поднявшись на двадцать второй этаж, она оглянулась в поисках номера 2215.

Чанс поднялся вверх на единственном работающем лифте и отыскал дверь с табличкой «2215». Не случайно этот скользкий тип Дюро выбрал себе апартаменты прямо под комнатами Уилсонов, промелькнуло у него в голове. Чанс в нерешительности остановился перед номером: ведь он всего лишь маг, фокусник, а не полицейский. Может быть, лучше обратиться к охраннику?

Но с другой стороны, проверить, находится ли Дьюри в номере, не привлекая ничьего внимания, было в его силах. Где-то ему приходилось слышать, что воры, специализирующиеся на кражах ювелирных украшений, никогда не убивают. Существовала даже легенда, что они якобы никогда не пользуются оружием, но Чанс относился к ней весьма скептически. Поэтому в конце концов он решил осведомиться о Дьюри, не прибегая к помощи секьюрити, тем более что все они наверняка сбежались вниз.

Используя различные приспособления, которые никогда не покидали его многочисленных карманов, Чансу легко удалось справиться с закрытым изнутри замком. Увы, замки на кукольных домиках бывают крепче, усмехнулся он про себя. Ничего удивительного, что ожерелье Селин было украдено.

За дверью раздавались голоса. Стараясь двигаться так же бесшумно и осторожно, как во время некоторых наиболее опасных трюков, он приставил ухо к маленькой щелке между дверью и косяком.

Беседовали двое мужчин. Их голоса были еле слышны, как если бы оба находились в глубине комнаты. Тем не менее Чанс не рискнул открывать дверь больше.

— Так я прав насчет ожерелья? — осведомился один голос. Он, без сомнения, принадлежал Дюро. Такой гнусавый невозможно было перепутать.

— Неужели нам больше нечего обсудить?

Чанс насторожился. Кажется, голос знакомый, но чей… Неужели? Нет, не может быть.

— Ну давай, Уилсон, — ответил Дюро.

Что за чертовщина? Чанс вплотную приблизился к двери, чтобы не пропустить ни одного слова.

— Честно говоря, я не ожидал, — произнес Уилсон.

Не ожидал чего? Интересно. Того, что Дюро стащит ожерелье?

— Это усложняет дело, — продолжал Уилсон.

— Ты меня удивляешь, — возразил Дюро. — Не думал, что ты столь щепетилен, когда речь идет об убийстве.

Убийстве? Чанс вздрогнул. Или послышалось?

— Щепетилен? Напротив. Это доставит особое удовольствие.

— Я так и думал, — сухо произнес Дюро.

— Чанс! Что ты тут делаешь? — Элли потянула его за пиджак. Лучше бы он подпрыгнул до потолка от неожиданности. Вместо этого Чанс весь подался вперед, распахнув головой дверь и непроизвольно увлекая за собой Элли.

— Чанс! — вскрикнула она, падая на пол.

— Кто здесь? — послышался голос Уилсона.

— Кто? — испуганно спросил Дюро. — Фокусник?

Чанс в считанные секунды поднялся на ноги и оттолкнул Элли от двери:

— Бежим!

Неожиданно в дверном проеме апартаментов Дюро показался Уилсон. В правой руке сверкнул металл пистолета. Один его взгляд пригвоздил Чанса к полу. Вспомнив умения, особенно нужные в работе, используя выработанную годами реакцию, он с силой запустил в Уилсона первым же попавшимся предметом — это оказалась сумочка Элли — прямо в лицо, резко отклонившись в сторону на случай, если последует выстрел. Двадцать лет тренировок поистине спасли ему жизнь. Фокус сработал. Уилсон сделал рефлекторное движение в попытке защититься от летящего предмета и выронил оружие. Этого и ждал Чанс. Захлопнув дверь, он схватил Элли за руку и помчался к пожарной лестнице.

— Чанс, Господи, что происходит? — всхлипнула она, еле успевая перебирать ногами, когда он с силой волок ее вниз.

— Сейчас не время объяснять. Давай скорее!

— Но зачем?

— Не задавай вопросов! Делай, что тебе говорят!

Они проделали путь в десяток или больше этажей с такой скоростью, что у Элли не хватило дыхания задавать вопросы. У Чанса, кстати, тоже не было сил отвечать на них.

— Подожди, — наконец выдохнула она, остановившись на уровне десятого этажа. — От чего мы убегаем?

— Ты что, не видела?

— Что?

— Пистолет.

— Какой пистолет?

— Тот, который был наставлен прямо на нас.

— В нас целились из пистолета? — не поверила она.

Чанс кивнул. Вытаращив глаза, Элли рванулась и помчалась по ступеням дальше.

Наконец они достигли первого этажа. Элли почувствовала, что задыхается.

— Почему же… он… не гонится… за нами? — попыталась спросить она, жадно хватая ртом воздух.

— Возможно… все еще… ждет лифта. — Чанс нашел в себе силы отшутиться.

Его слова вызвали у Элли приступ смеха.

— Прошу тебя, только не сейчас.

— Извини. Надо сообщить о случившемся.

Они открыли дверь запасного выхода и оказались в вестибюле. Здесь царил еще больший переполох. Постояльцы и обслуживающий персонал сновали туда-сюда, у бюро регистрации скопилось множество людей, желающих поскорее покинуть стены этого сомнительного отеля, а комната для прислуги была завалена грудами багажа.

— Идем в службу охраны, — предложила Элли, переведя дыхание.

— Только не это! — Чанс схватил ее за руку и потащил к выходу.

— Почему? Чанс!

— Нет! — повторил он, вытирая рукавом пиджака пот с лица.

Пожаловаться охране Уилсона на то, что он преследует их с оружием в руках! Нельзя было и представить себе большей глупости. Нет уж, лучше прямиком отправляться в полицейское управление Атлантик-Сити и там рассказать о Дюро и Уилсоне. Слава Богу, у Чанса было что сказать, хотя это прозвучало бы дико.

— Чанс! — закричала Элли, пытаясь остановить его. — Мы не можем сейчас уйти!

— Ничто на свете не заставит меня вернуться в этот поганый отель!

Около входных дверей вырос швейцар…

— Желаете такси, сэр?

— Нет, спасибо. У нас есть машина, — ответила Элли.

— Нет, мы возьмем такси!

— О чем ты, Чанс?

— У нас нет времени. Надо как можно скорее…

— Но мы не можем…

Ее слова были прерваны оглушительным воем сирен и визгом тормозов. В считанные секунды перед отелем Уилсона остановились три бело-голубые машины без номеров.

— Полиция, — с облегчением произнесла Элли. — Теперь нам не надо никуда бежать.

— А, вот он! — раздался визгливый голос прямо за их спиной.

Чанс обернулся и увидел миссис Поллингсворс-Биддл.

— Кто — он? — решила уточнить Алисия, хотя длинный указательный палец явно указывал на Чанса.

Четыре дюжих охранника схватили его под руки, отстраняя от Элли.

— Что происходит? — спросил черноволосый человек в форменной куртке, вышедший из полицейского автомобиля.

— Он преступник, офицер! Хватайте его! Хельмут Уилсон его только что опознал! — закричала миссис Поллингсворс-Биддл.

— Что значит «опознал»? — вмешалась Элли.

— Сам мистер Уилсон находится сейчас наверху, сэр, — объяснил один из охранников отеля, обращаясь к полицейскому. — Этот парень, — он дернул Чанса за плечо, — угрожал ему оружием.

— Это ложь! — яростно закричала Элли.

— Он утащил алмазы, — зарыдала миссис Поллингсворс-Биддл.

— Какие алмазы?

— Алмазы Селин Уилсон, — ответил Чанс.

— Ничего не понимаю. — Элли была в растерянности.

Чанс вздохнул:

— Придется признаться, что я действительно занимался этим в последние дни.

Черноволосого полицейского в форменной куртке, несмотря на жгучую итальянскую внешность, звали О’Нилом. Элли было искренне больно смотреть, как он предпринимает отчаянные попытки восстановить порядок и спокойствие. Их отвели в маленькую комнату у входа в казино. Помещение казалось еще более тесным оттого, что туда умудрилось втиснуться около двух десятков людей: полицейские, четыре человека в штатском, четыре охранника, втащивших Чанса, мистер к миссис Поллингсворс-Биддл, Харвей, один из носильщиков и Селин Уилсон. Элли издала вздох облегчения, когда шейха Несиб-аль-Дейлана попросили освободить помещение. Появление в комнатушке этого человека и его двух жен в паранджах делало присутствующих похожими на сардин, запихнутых в консервную банку. Все равно он не знал ничего, что могло бы помочь расследованию. Однако перед уходом шейх успел бросить взгляд в сторону Элли.

— Эта женщина не стоит двадцати верблюдов.

— Тогда девятнадцать, — ответил Чанс.

— О чем вы спорите? — недоумевал детектив О’Нил.

— Долго рассказывать.

— Пять верблюдов и два козла, — не унимался шейх, буквально раздевая Элли глазами.

«Он сам-то не стоит и одного козла», — подумала она.

— Так, — скомандовал О’Нил своим помощникам, — выведите отсюда этого человека, и его телохранителей тоже.

— Они — его жены, — поправила Элли.

О’Нил смерил две темные фигуры пронзительным взглядом.

— В таких одеждах можно спрятать кого угодно, мисс Кэннон. Кто его знает?

«Точно», — подумала Элли, поморщившись оттого, что помощник детектива, выпроваживая гостей, наступил ей на ногу.

— Так кто-нибудь наконец объяснит мне, что же произошло? — О’Нил опустился на стул.

Он сделал большую ошибку. В следующий момент комната наполнилась гулом голосов. Все говорили одновременно, стараясь перекричать друг друга, причем слова одного тут же истолковывались другим на свой лад.

— Довольно, довольно! — О’Нил пытался перекричать шум. — Итак, давайте разберемся. Значит, мистер Уил угрожал мистеру Уилсону кулаком, в котором были зажаты алмазы?

Эта ошибка стоила детективу еще пяти минут шума. О’Нил, отчаявшись успокоить толпу, даже проглотил две белые пилюли, запив их содовой. Глядя на его раскрасневшееся лицо, нельзя было не заметить признаков высокого кровяного давления.

— Так что произошло на самом деле?

— Мои камни… стащить… ограбить. — Селин с трудом подбирала английские слова, частично заменяя их французскими.

— Ожерелье, — объяснил Чанс, пытаясь вырваться из железных объятий двух дюжих охранников. — Кто-то украл ее бриллиантовое ожерелье.

Элли замерла от ужаса…

— Ваше ожерелье пропало?

— О, сама невинность! — едко заметила миссис Поллингсворс-Биддл. — Вот почему вы работаете помощницей этого мага!

— Минутку, — насторожилась Элли.

— А мне казалось, вам понравилось мое представление, — вмешался Чанс.

О’Нил громко откашлялся.

— Так мы приступим…

— Нет. Подождите, — потребовал Чанс. — Я хотел бы знать, что имеет в виду эта миссис.

— Не женщина, а настоящая гиена, — фыркнула в ответ Элли.

— Этот человек обхаживал миссис Уилсон весь уикэнд, — начала миссис Поллингсворс-Биддл. — Он окружил ее вниманием. Околдовал своими чарами. Умело оплел паутиной…

— О Боже! — зарыдала Селин. — Вы хотите сказать… Неужели я так жестоко ошибалась в этом человеке? Ведь он заставил меня испытать…

— Вы замужняя женщина, Селин, — резко прервала ее Элли. — В любом случае, детектив О’Нил, все ее слова — вздор. Мистер Уил провел все выходные со мной. — Она замолчала и лишь по насмешливому перемигиванию двух полицейских в штатском поняла, что сморозила глупость. — Я имею в виду, что мы работали вместе и мистер Уил не исчезал из поля моего зрения.

— Вы разве не видите? Она — его алиби! — Миссис Поллингсворс-Биддл дерзко стрельнула глазами.

— Что это с вами случилось, мадам? — Харвей придирчиво прищурил глаза. — Плохо спали ночью?

После этой шутки О’Нилу понадобилось еще несколько минут, чтобы навести в комнате должный порядок. Не обращая внимания на доводы детектива о том, что каждый получит возможность высказаться, миссис Поллингсворс-Биддл продолжила монолог:

— Он положил глаз на ее ожерелье и заставил бедную женщину довериться ему. А затем…

— Дайте мне сказать! — снова вмешался Харвей.

— Миссис Полли-Биддл! — попытался унять женщину О’Нил.

— Этот человек делал так, что драгоценности пропадали все выходные.

— Что? — Детектив сделал круглые глаза. — Разве еще чьи-то камни исчезли?

— Да нет же, — ответил Чанс. — Я заставляю вещи исчезать. Такая работа. — Натолкнувшись на суровый взгляд полицейского, он поджал губы. — Я все объясню.

— Вы получите такую возможность, мистер Уил.

— А где Уилсон? — вспомнил он вдруг. — Это он вызвал охрану и заявил о моем нападении. Уж он-то знает о бриллиантах больше, чем кто-либо другой. Почему его здесь нет?

— У мистера Уилсона плохо с сердцем. Он не сможет прийти, пока не заработает лифт, — ответил один из охранников.

— Интересная история, — усмехнулся Чанс. — А где же Уолтер Дюро? Мы сидим здесь и понапрасну теряем время, пока Уилсон и Дюро… пока они… э-э… Честно говоря, я не знаю, чем они занимаются.

— Уилсон и Дюро? — У Элли глаза на лоб полезли. — Вместе?

— Разве ты не слышала? — Чанс увидел ее ошалевший взгляд и повернулся к детективу. — Вы должны найти их.

О’Нил заверил Чанса, что непременно последует его совету. Но по тону полицейского стало понятно, что он не верит его комментариям. Элли надеялась, что все скоро прояснится. В конце концов, Уилсон сказочно богат, небезызвестен в обществе, и пропажа бесценного ожерелья его супруги была событием из ряда вон выходящим. Она искренне хотела понять, что происходит.

— А когда Селин сообщила нам о пропаже бриллиантов, — не умолкала миссис Поллингсворс-Биддл, — вы знаете, что заявил этот молодой человек? — Она выдержала глубокую драматическую паузу.

— Что же, мадам? — вздохнул О’Нил.

— Он сказал, что отель скоро будет наводнен копами, и затем поспешил удалиться из зала.

— Это правда? — Детектив повернулся к Чансу.

— Да, но я должен все объяснить. Я решил, что Дюро…

— Замечу, что мистер Уил удалился очень поспешно, — раздался незнакомый голос из угла комнаты. Все повернулись и посмотрели на носильщика. — Задолго до завтрака он выписался из отеля и вынес все вещи в машину. Видно, готовился к срочному отъезду. Спросите этого парня.

— Это правда, сынок? — О’Нил посмотрел на Харвея.

— Да, конечно. Я сам помогал ему погружать багаж. Но если вы провели эти два дня в отеле, вы должны были…

— Проверить машину! — истерически завопила миссис Поллингсворс-Биддл. — Немедленно!

— Хотите рыскать в нашей машине? Тогда предъявите ордер! — Элли потеряла терпение. — Я заявляю вам: он не делал этого! И пока мы сидим здесь и теряем время, настоящий грабитель с каждой минутой уходит все дальше.

— Не очевидно, — мрачно бросил Чанс.

— Видите, он делает все, чтобы снять с себя подозрения, — снова заговорил носильщик. — Я смотрел «Схватить вора». И знаю, о чем говорю.

— Что мы вам сделали плохого? — возмутилась Элли. Она была похожа на ребенка, который собирается мстить обидчикам. — Селин, когда пропали драгоценности?

— Да, миссис Уилсон, когда? — О’Нил выглядел немного смущенным. Действительно, это была его работа, а не Элли. Слава Богу, ей однажды пришлось играть женщину-полицейского.

— Прошлой ночью я надевала их, — начала Селин. — Вскоре я почувствовала усталость. У меня вдруг началось такое сильное головокружение, что я с трудом добралась до номера и опустилась на кушетку. А потом все будто бы погрузилось во мрак. Дальше я ничего не помню.

— Наркотик или алкоголь? — Харвей вслух перебирал догадки.

— Наркотик, — решила Элли. — Грабитель воспользовался им для похищения…

— Так мы продолжим? — О’Нил вернулся к расследованию.

— Когда я проснулась, — Селин заплакала, — ожерелья не было!

— Где все это время находился ваш муж?

— Он был, по вашему же выражению, гвоздем вечера.

— Разве мы такое говорили? — засомневалась Элли.

— Думаю, вчера он вообще не ложился. — Селин печально улыбнулась. Элли вдруг ужасно захотелось хорошенько ей врезать. — Вы же знаете, это была ночь его триумфа.

— Вот именно, что лишь подтверждает мои слова, — Элли решила добавить перца. — Чанс Уил был со мной вечер и ночь. Он не покидал меня до тех пор… — ее голос дрогнул. Элли остановилась и часто заморгала: — О Господи…

— Вы что-то вспомнили, мисс Кэннон? — оживился О’Нил. — Мистер Уил покидал номер?

Элли и Чанс переглянулись. Чанс поморщился:

— Да, в общем… м-м.

— Что?

— Ага! — радостно закричала миссис Поллингсворс-Биддл, которая только этого и ждала.

— Он отлучался на пробежку. До рассвета. Он… тренируется. — Элли старалась придать голосу убедительность.

— Пробежка? — переспросил самый молодой из охранников. — Недурно. Я видел, как он слонялся по коридорам. Я как раз заступил на дежурство. — Он скорчил довольную гримасу. — Иногда беру дополнительные часы, ну, знаете, чтобы оплатить стоимость колечка в честь помолвки…

— Ваша личная жизнь нас не интересует, — прервал его О’Нил. — Так вы говорите, мистер Уил бродил по отелю?

— Я не бродил, — возразил Чанс. — Я… В общем, было слишком темно, чтобы отправляться на пробежку, поэтому я…

— Вы всегда встаете среди ночи, чтобы совершить утреннюю пробежку? — поинтересовался О’Нил.

— Конечно, нет. К тому же это случилось не посреди ночи, а перед самым…

— Почему же вы вдруг поднялись ни свет ни заря?

— Потому что не мог спать.

— Интересный случай, — хихикнула миссис Поллингсворс-Биддл.

— Заткнись, старая ведьма, — посоветовала Элли.

— Леди, прошу вас. — О’Нил опять начал краснеть. — Почему же вам не спалось, мистер Уил?

— Потому что… э-э… — Он встретился взглядом с Элли и быстро отвел глаза.

Пауза получилась слишком тяжелой. Первым не выдержал детектив:

— Хорошо, мистер Уил. Вы имели определенный интерес к пропавшему ожерелью. И обладаете несомненными способностями, благодаря которым украли…

— Но-но, — вмешалась Элли. — Ловкость рук еще не означает…

Детектив просмотрел свои записи.

— Итак, мистер Уилсон, подвергшись нападению со стороны мистера Уила, дал команду своей охране…

— Чанс не нападал ни на кого!

О’Нил спокойно продолжал:

— Мистер Уил открыл замок с помощью своих приспособлений.

— О чем вы? Он не мог открыть замок. Правда, Чанс?

— Мистер Уил?

Чанс посмотрел на Элли. Так скверно он не чувствовал себя вот уже пятнадцать лет, с тех пор как шериф схватил его за штаны.

— Да, на самом деле…

— Ох, Чанс! — На Элли лица не было.

— Это кое-что, чем я овладел ради побегов из… — Чанс вымученно улыбнулся.

— О Господи, — вздохнула Элли. — Лучше бы ты приврал.

— Врать? — удивилась миссис Поллингсворс-Биддл. — Сегодня ложь вам не поможет, милочка!

Снова заговорили все сразу. Чтобы как-то продолжить работу, О’Нил повысил голос:

— Кроме того, мистер Уил, вы собирались в срочном порядке покинуть отель, а когда прибыла полиция, повели себя очень подозрительно!

— Я не поступал подозрительно, я только…

— Мы задерживаем вас за попытку к бегству, — заключил О’Нил. — Также вы обвиняетесь в вооруженном нападении на мистера Уилсона, известного и уважаемого человека. Более того, существует промежуток времени, о котором вы не можете сказать ничего внятного. — О’Нил шумно захлопнул блокнот. Сердце Элли упало. — Боюсь, вам и мисс Кэннон придется проследовать для дачи показаний.

— Вам следует допросить Уилсона! — Чанс встал на ноги.

— Я не верю всему этому! — запротестовала Элли. — Вы не можете обвинять…

— Так что с моим ожерельем? — спросила Селин.

— Мои люди разделятся на две группы, миссис Уилсон. Одна будет опрашивать гостей и персонал гостиницы, а другая организует обыск. Если ваши драгоценности действительно в отеле, мы быстро найдем их. А если они в автомобиле мистера Уила…

— Мы что, под арестом? — недоверчиво спросил Чанс. — Нас арестовали?

— Эй, не советую рыскать в машине без ордера на обыск, — сказала Элли, чувствуя, как в душе растет обида. — Я знаю свои права, О’Нил. Я — актриса, я играла полицейского на сцене, и если вы превысите свои полномочия, то я добьюсь вашего разжалования…

О’Нил недослушал.

— Мисс Кэннон! Моя голова раскалывается на части. Вы не могли бы немного помолчать?

Отвечая Чансу, детектив объяснил, что не взял их под арест и даже ни в чем не обвиняет — пока. Однако Элли уже может быть обвинена в оскорблении должностного лица.

— Мы только собираемся допросить вас. Прямо сейчас.

— О да! — Она не скрывала раздражения. — Только, О’Нил, вспомните изречение: habeas corpus. Хорошо?

— Элли, прошу, не зли его, — сказал Чанс. Однако хорошие манеры им вмиг были забыты, когда патрульный схватил ее за руку: — Ну-ка убери руки, или я сделаю так, что ты больше не увидишь ее!

— Знаешь, приятель, я давно мечтаю об этом, — ответил тот, отпустив Элли и жестом указав ей следовать за ним.

Проходя мимо злорадствующей миссис Поллингсворс-Биддл, Элли гордо подняла голову.

— Черт побери, мистер Уил, — откуда-то возник Харвей, — если я что-то могу…

— Не сейчас, дружище. Но все равно спасибо.

Чанс шел вслед за своими провожатыми и чуть не столкнулся с высоким худощавым незнакомцем. Мужчина имел длинные волосы, носил бородку и при всем изяществе внешнего вида был одет в какие-то старомодные лохмотья.

— Элли? — Странный тип опустил стекла темных очков и рассматривал ее, идущую в сопровождении двух верзил в форме. — Что происходит?

Она испугалась и покраснела.

— Какое-то недоразумение, Роланд. Полиция хочет меня допросить.

— Допрос? О нет! — Глаза Хьюстона снова скрылись под стеклами. — Господи, Элли! Могу ли я помочь?

— Может, позвоните Монти и скажете, что у меня неприятности?

— Конечно! Все, что угодно! Мы ведь все дети солнца, Элли. Они не смогут забрать вас. Не давайте этим свиньям сломить ваш высокий дух! Не попадайтесь в грязные лапы этих фашистов! Не…

— Ах, Роланд, они хотят только допросить меня, — сказала она примирительно, незаметно подтолкнув его к банкомату, где продавались жетоны для телефона.

— Не изменяет стилю шестидесятых? — тихо спросил Чанс, глядя вслед Хьюстону.

— Он анархист. Но очень хороший режиссер.

— Ну-ну!

— Так мы идем? — О’Нил выглядел раздраженным.

Они прошли мимо десятков удивленных людей. Гости такого шикарного заведения, как отель Уилсона, нечасто шествовали в сопровождении вооруженного конвоя.

— Привет, ребятки! Что случилось?

Чанс чуть не подпрыгнул на месте, когда увидел приближающегося Эмброуза Кеттеринга.

— Можешь попрощаться с телевизионным шоу с моим участием, — промямлил он себе под нос.

— Мы собираемся допросить этого человека и просим всех не отвлекать нас от работы. — О’Нил окинул толпу ненавидящим взглядом.

— А, здорово, парни! — Кеттеринг проявлял удивительное дружелюбие. Настал черед Элли изумиться. — Что тут у вас случилось?

— Таков порядок, сэр. — О’Нил старался отодвинуть Кеттеринга подальше.

— Порядок? — не выдержала Элли. — Может быть, это порядок для вас, О’Нил, но…

— Вы арестовали этих ребяток? — спросил Эмброуз.

— Я не ребенок! — возмутилась Элли.

— Эмброуз, — начал Чанс, — я думаю, все будет в порядке.

Кеттеринг не успокаивался.

— Этот парень нужен мне в Лос-Анджелесе через несколько недель.

— Возможно, сэр, но он уже…

— Уверен, мы что-нибудь придумаем.

— Ох, Эмброуз, не надеюсь…

— Как вы составляете отчеты, детектив? Округляете цифры? — Кеттеринг незаметно уводил О’Нила от остальных.

— Что-что?

— Я говорю, не хотите ли билетики на шоу? — продолжал Кеттеринг. — Первое телешоу в жизни этого парня. Живая аудитория и все такое.

— Сэр, разрешите предупредить вас, что вы делаете большую…

— Перелет в оба конца для вас и вашей жены, номер «люкс» в шикарном отеле. Возможно, я даже устрою ваше участие в съемках вашей любимой программы. — Он фамильярно опустил руку на плечо детектива. — И все, что я прошу взамен, — не трогать его. Что вы говорите?

— То, что не хочу провести остаток жизни за решеткой, — сухо произнесла Элли.

— Это не так уж плохо, — ответил О’Нил, брезгливо стряхивая с себя руку Кеттеринга. — Там кормят три раза в день и вдобавок дают профессию. А вам посоветую… — обратился он к Кеттерингу, — не вмешиваться. Пойдемте, мистер Уил.

— Эмброуз, думаю, будет лучше, если я во всем разберусь сам, — сказал Чанс, когда все вышли на улицу.

— А если я запру вас в камеры и спрячу ключ, — добавил детектив, ехидно глядя на Чанса и Элли, — то скажете «спасибо» своему дружку.

— Мне он не друг! — взорвалась Элли. — И вообще, О’Нил, я знаю свои права!

— Элли, пожалуйста, — попросил Чанс.

— Господи, как же болит голова! — пробормотал О’Нил.

То, что произошло в следующую минуту, Чанс не смог бы объяснить никогда в жизни. Он был невиновен и надеялся доказать это, пускай потребуется время и хороший адвокат. Может быть, то был страх за Элли — не хватало и ей оказаться в тюремной камере без всякой защиты. Если думать о худшем — он-то найдет способ выбраться из тюрьмы, но не сможет вызволить оттуда Элли. Представителям криминального мира, тем более женского, вряд ли придутся по душе всплески ее темперамента. И кто знает, сколько О’Нил продержит их в камере, решит ли обвинить их обоих или отдаст на поруки? Даже если не думать о пропавших бриллиантах, Уилсон все равно обвинит Чанса в посягательстве. Очевидно, что голос владельца многомиллионного отеля стоит несколько больше, чем голос заезжего фокусника. Уилсон легко инкриминирует ему любое дело. И кого тогда готовились убить Уилсон и Дюро?

Может быть, страх и паника заставили его сделать это. Все произошло слишком быстро; у него не оставалось времени хорошенько взвесить все «за» и «против». Может быть, сыграл инстинкт самосохранения. В любом случае, едва получив возможность, он не преминул ею воспользоваться. Годы тренировок научили его отвлекать внимание аудитории.

— Бриллианты! — закричал Чанс.

Резкий звук, короткий жест — и публика обратила взоры в противоположную сторону.

В одно мгновение он схватил Элли за руку и побежал.

 

Глава 8

Чанс потащил Элли в казино. Она не отдавала себе отчета в собственных действиях. Может быть, это был инстинкт самосохранения: ведь Чанс Уил — единственный, кто поддерживал ее сторону. Или это было неверие Эмброузу Кеттерингу, который не решит их проблем до скончания века. За время беседы с продюсером детектив О’Нил настолько побагровел от злости, что Элли начала побаиваться, как бы не пришлось потом отвечать за его отвлекающие маневры.

Чанс и Элли проникли в казино, надеясь раствориться в толпе. Однако они не прошли и трех метров, как сзади раздались оглушительные крики.

— Стой! Держи их! Полиция! — услышала Элли прямо за спиной.

От страха у нее затряслись поджилки. Господи, что же будет дальше? Но останавливаться слишком поздно. Путь к отступлению был закрыт.

— Сюда! — Чанс больно сжал ее кисть и потащил к ряду игральных автоматов, безрассудно растолкав группу солидных дам, пришедших попытать удачи. Женщины тут же повскакивали со своих мест, выпучив глаза на безоружного фокусника и актрису, преследуемых группой вооруженных полицейских.

— Держи их!

Элли ускорила шаг. Кража… Вооруженное нападение. И как следствие — арест.

— О Боже, — простонала она.

Позади раздался чей-то пронзительный визг — одна из дам заметила в руке детектива наставленный на преступников пистолет.

— Стойте, или я буду стрелять! — заорал О’Нил.

— Чанс! — взмолилась испуганная Элли.

— Он не посмеет. Слишком много народу. Бежим!

— Всем оставаться на местах! — проревел детектив, но его голос затерялся среди шума музыки и игральных автоматов. Казино вряд ли можно назвать тихим, спокойным заведением. Однако те, кто услышал предупреждение, сначала ринулись в противоположную сторону, а затем начали хаотично метаться по залу.

— Где выход на улицу? — спросила Элли.

— Джек-пот! — объявил высокий женский голос.

— Нужно отвлечь их внимание, — сказал Чанс, пробираясь за ряд столов для джек-пота.

Она оглянулась назад и чуть не упала, споткнувшись.

— О-о!

— Ты в порядке? — Чанс быстро поддержал ее.

— Эй, ребята! В чем дело? — Дорогу им вдруг преградил здоровенный детина, одетый, как и весь персонал казино, в строгий смокинг.

— Господи! — Чанс в ужасе посмотрел на габариты верзилы.

Элли стало не по себе. Такому ничего не стоит расправиться с двоими одновременно. Они никогда не выберутся отсюда. Но… кажется, Чанс предлагал отвлечь внимание…

Она полезла в карман своего персикового блузона и заговорила с настоящим бруклинским акцентом:

— Я убила уже того носильщика, парниша. И не замедлю разделаться с тобой, слышишь?

Этот неподражаемый говор Элли разучила специально для «Утешения Севера».

От неожиданности глаза Чанса чуть не выскочили из орбит. На некоторое время он застыл, не отрывая от нее взгляда.

— О’кей, леди, давайте успокоимся, — посоветовал верзила, скосив глаза на ее карман.

— Эй, руки вверх, и живо топай к выходу! — скомандовала Элли. — Иначе все увидят, как мой дружок тридцать восьмого калибра насквозь продырявит твой новенький пиджачишко!

Парень поднял руки и попятился к выходу.

— Элли… — Чанс не находил слов.

— И скажи копам: пусть лучше остановятся!

— Не подходите! — заорал тот испуганно. — У меня семья и трое ребятишек!

О’Нил тем не менее приблизился на метр.

— Еще пара шагов, и он вылетит отсюда в два счета! Учти, О’Нил! Не подталкивай меня, придурок! Я сделаю это!

— Она и вправду сделает! — чуть не плакал верзила. — Такой ничего не стоит!

— Чего? — удивился О’Нил. — Да она безоружна… — Вдруг его подбородок затрясся. — Или вооружена?

Элли деланно захохотала:

— Начальник, ты забыл проверить преступников! Ай-ай-ай!

— Ты не слишком далеко зашла? — сквозь зубы спросил Чанс.

— Все, уходим! — громко сказала Элли. — Каждый, кто попытается остановить нас, превратится в лепешку. — И тихо добавила: — Следуй за мной. Или ты к месту прирос?

Они быстро продвигались к выходу.

— Что будем делать дальше? — спросил Чанс.

— А о чем ты думал, когда все это затеял?

— Думал, что все обойдется проще, — уныло ответил он. — Не предполагал, что мы превратимся в Бонни и Клайда.

Элли уже убедилась, что копы хорошо попадаются на разные отвлекающие штучки. Она откашлялась и громко произнесла:

— Ну вот, теперь мы на свободе. Делаем ноги! Хорошо, что ты утром погрузил весь багаж.

— В машину? О Господи! Элли, ты с ума… — Резкий толчок под ребро не дал Чансу закончить. Он осекся и промямлил: — Ты такая шустрая!

— Мой очаровательный принц, — обратилась Элли к своему заложнику, — вот мы и дошли до выхода. Если ты только попробуешь причинить нам…

— Что вы, леди! Ни в коем случае. Если бы не четыре сотни, которые приходится платить за…

— Не надо нам фактов из твоей биографии, — посоветовал Чанс.

Дойдя до дверей казино, они отпустили заложника и оглянулись в поисках путей отступления. Удача была на их стороне. Чанс и Элли прыгнули в первое же попавшееся такси.

— Куда поедем? — спросила Элли.

— Не знаю. Не было времени подумать.

— Может, в полицию?

— Ты будешь серьезной? — Чанс кивнул на шофера, давая понять, что не нужно слишком распространяться о себе.

— Тогда вернемся в Нью-Йорк и во всем разберемся.

— Вы хоть знаете, куда ехать? — недовольно буркнул таксист.

— На Западную Девяносто третью улицу, Манхэттен, — ответила Элли.

— Леди, может, тогда мне лучше подвезти вас до ближайшей автобусной станции?

— Куда? Нет, лучше сразу в Нью-Йорк.

— Извините. Мой рабочий день заканчивается через час с небольшим.

— А может, лучше остановиться через пару кварталов от станции? — предложил Чанс.

— Зачем так далеко? — удивилась Элли.

Чанс только покачал головой. Через десять минут она убедилась, что это было правильным решением. Отпустив шофера, они оглядели станцию, прячась за рекламными щитами. На улице были припаркованы две патрульные машины, а полицейские рыскали вокруг.

— Проклятие! — буркнула Элли. — Подходящего автобуса, кажется, не найти.

Чанс издал тяжелый вздох.

— Я мог бы взять машину, но, боюсь, это слишком рискованно.

— Без сомнений, теперь они перекроют аэропорт и сообщат во все агентства по прокату автомобилей. О поезде тоже забудь… Как теперь выбраться из города?

— У меня есть идея, — вдруг сказал Чанс.

— Нет. Абсолютно нет, — заявила Элли.

— Слушай, сколько можно! Мы стоим здесь битый час, а никто не останавливается. Так люди О’Нила выйдут на наш след.

— Но это же была твоя идея! Я сразу говорила, что она провалится!

— Ты считаешь, что тюремная камера — более выигрышный вариант?

— Между прочим, меня никто не обвинял в краже драгоценностей и в вооруженном нападении, — язвительно заметила Элли. — И мне арест не грозил.

Чанс потупил взор. Она была права. Не надо было втягивать беднягу во всю эту неразбериху с побегом. Однако пути назад нет.

— А не я ли взяла заложника и прямо под носом О’Нила грозила выстрелить в него из пистолета тридцать восьмого калибра, когда у меня вообще не было оружия?

— Но мы с тобой единственные, кто в этом уверен, Элли. Поэтому лучше пойдем. Готова?

Она вздохнула.

— Да. — Она побрела вслед за Чансом к шоссе, ведущему из города. — Кто бы мог подумать, что я буду пользоваться попутками? Моя мать влепила бы мне хорошую оплеуху, если увидела бы меня сейчас.

— Смотри на это проще, — посоветовал Чанс. — Представь, что каждый день ты играешь новую роль.

Каменный взгляд стал лучшим знаком того, что Элли думает по данному поводу. Она что-то пробурчала и продолжила путь. После пяти минут неудачных попыток поймать машину Элли скинула свой персиковый блузон, растрепала волосы, повыше задрала юбку и попросила у Чанса взаймы носовой платок.

— Что ты собираешься делать? — недоумевал он.

— Ложись, — приказала Элли.

— Что?

— Ложись, тебе говорят!

— Но здесь грязно!

— Чанс, сделай это, пожалуйста!

Еще не догадываясь, что за этим последует, он пожал плечами и опустился на обочину дороги.

— Постарайся притвориться больным, или раненым, или что-нибудь в этом духе.

— О-о… — Он старался изо всех сил.

На большой скорости приближался грузовик. Элли выступила на середину дороги, не обращая внимания на протесты Чанса, и замахала в воздухе платком. Водитель резко затормозил — ему просто ничего не оставалось делать — и высунул голову из открытого окна.

— Девушка, вы что, с ума сошли? Или перепили? Или…

— Ох, сэр, прошу вас, пожалуйста. — Элли заговорила с типичным акцентом южанки, что придавало ее голосу особенную жалостливость. — Если вы американец, настоящий христианин и джентльмен, умоляю — помогите нам!

Выходило очень смешно.

— Ну… — Водитель наклонился и рассмотрел приятную молоденькую женщину, одетую в короткую юбку и шелковую кофточку. Она так нуждалась в заботе… — Что случилось, мисс?

— На нас напали гангстеры! — заплакала она. — Мы остановились, чтобы поменять колесо. Они угнали нашу машину, в которой были деньги, вещи, все! И избили моего бедного брата!

Элли вытерла платком настоящие слезы. Водитель немного поохал насчет ужасного случая и спрыгнул с подножки, чтобы помочь Элли и Чансу сесть в кабину. Не отличаясь талантом в подражании акценту и не будучи хорошим рассказчиком, Чанс решил молчать, лишь изредка издавая хриплые стоны.

— Едем в полицию, — решил водитель.

— Ох, сэр, нет, только не это, сэр, — выпалила Элли, заставив его содрогнуться. — Если можно, отвезите нас на север. Там нас ждут любимые родители.

Водитель нахмурился.

— Север? Мне показалось, вы — южане.

— Да, но наша матушка открыла в городе маленькую кондитерскую, и мы всегда были счастливы у себя дома, быстро проговорила Элли.

— В городе? Филадельфии?

— М-м…

— Тогда вам повезло, мисс, потому что мне как раз туда. Доставлю вас прямо до места.

— Но… — Элли не закончила, получив выразительный толчок под локоть.

— Спасибо, — ответил Чанс. Чем больше отдалялись они от Атлантик-Сити, тем меньше становилось понятно, чем все это кончится.

Путь был приятным, и Чанс притворился спящим. По просьбе Элли водитель высадил их у автозаправки при подъезде к городу.

— Позвоним родителям, и они заберут нас отсюда, — сказала Элли, поблагодарив мужчину за помощь.

— Удачи вам, мисс.

Грузовик скрылся из виду. Элли повернулась к Чансу:

— Что взбрело тебе в голову? Мы сделали несколько лишних миль! Я не хочу в Филадельфию!

— Чем она тебе не нравится?

— Тем, что она — не мой дом.

Он нахмурился, снова чувствуя себя виноватым. Ведь Нью-Йорк был домом для Элли.

— Честно говоря, я думал только о том, как поскорее убраться из Атлантик-Сити.

— Может, все обсудим?

— Думаю, сейчас не время. Сможем поговорить, когда будем уверены, что ушли от преследования.

Они воспользовались услугами другой попутки — на сей раз это был кузов грузовичка, перевозившего цыплят. Элли не сразу обратила внимание на ужасный запах. Может быть, сказалась усталость, но проснулась она через несколько часов от того, что чья-то рука трясла ее за плечо. Элли встрепенулась и открыла глаза.

— Чанс, мне больно!

— О ужас! Не пойму, чем здесь так ужасно пахнет?

— Ты забыл, что сам выбрал эту машину?

Он вздохнул:

— Припоминаю с трудом.

— Чанс, — Элли попыталась придать голосу настойчивость, — я устала. У меня грязная одежда. Я вообще как пугало огородное. И хочу есть. Кажется, я сейчас съем свою туфлю. Давай остановимся где-нибудь и решим, что делать дальше.

Он кивнул:

— О’кей, ты права. Нам надо поговорить и составить план. Давай вылезем в следующем городке.

— А где мы? Нью-Йорк должен быть давным-давно.

Когда грузовик наконец остановился, они спрыгнули и пошли по дороге. Это был маленький безлюдный городок, который, казалось, не изменился со времен Великой депрессии.

— А вот и кафе. Давай перекусим, — предложила Элли.

Они уселись на деревянные стулья и положили локти на стол, покрытый дешевой клеенкой. Элли заказала ростбиф, картошку фри, шоколадный коктейль, миску овощного супа и стакан холодного чая, сказав, что насчет десерта они решат позже.

— Думаю, прежде всего надо позвонить Монти, — сказала она, немного утолив голод.

— Отлично, — согласился Чанс, неторопливо жуя гамбургер с маринованным луком.

Они купили несколько телефонных жетонов, нашли автомат и набрали номер Монти.

— Элли? — раздалось в трубке. — Что случилось? Что вы там делаете? Где вы?

— Мы в… — Она не знала, что ответить. — Где мы, Чанс?

— Судя по вывеске, мы в городке Чикен-Нек, в Пенсильвании.

— Тёрки-Фут, — поправила официантка, которая со спокойной совестью подслушивала чужой разговор. Чанс попытался скорчить недовольную гримасу, но женщина оставалась на своем месте.

— Где-то недалеко от Нью-Йорка, — сказала Элли. — Мы едем домой.

— Недалеко от города Нью-Йорка? — удивилась официантка. — Просто недалеко от города.

— Что? — удивился Чанс.

— Это западная Пенсильвания, дружок. Отсюда часов пять до Нью-Йорка, а может, и больше.

— Неужели?

— Что? Что? — кричал Монти.

— Кажется, мы свернули не туда. Мы ехали автостопом и заблудились.

— Автостопом? Господи, ты что, Элли! — Монти был вне себя.

— У вас есть карта? — спросил Чанс. — Может, лучше покажете, где мы находимся? — Он одарил официантку сверкающей улыбкой.

Она тоже улыбнулась и повела его в служебное помещение, где к стене была приклеена замусоленная карта. Элли присоединилась минут через десять.

— Ну что сказал Монти?

— Мы не в лучшем положении, — мрачно ответила она. — Я потом расскажу детали.

Чанс еле дождался, когда они останутся одни. Переступив порог кафе, он спросил:

— Ну так что?

— Монти считает, что мы должны перебраться в другой город. Чем чаще будем менять направление, тем больше запутаем следы.

Элли свернула на шоссе, ведущее за пределы Тёрки-Фута. Плечи ее заметно поникли.

«Господи, зачем я втянул ее в это», — размышлял Чанс, идя за ней.

Следующий добрый человек — вьетнамский иммигрант — довез их до городка с мрачным названием Стинкин-Крик. Чанс втянул ноздрями воздух.

— Понимаю, чем объясняется такое название.

— По крайней мере можно переночевать в мотеле.

— Элли, я сомневаюсь…

— Что? — удивилась она.

— Дело в том, что… ну, когда я запустил в Уилсона твоей сумочкой… В общем, у тебя еще остались деньги? — Чанс не был уверен, что сможет расплатиться за номер и еду. Если у Элли тоже нет денег, останавливаться не имеет смысла.

— Не знаю. — Она порылась в карманах блузона и наконец нашла долларовую купюру.

Элли приблизила ее к глазам Чанса, чтобы он понял, что это и есть все их состояние.

— А сколько стоит комната в мотеле?

— Чанс…

Ее пальцы, оказавшиеся в его большой ладони, были теплыми, даже горячими, несмотря на прохладу вечера. Порыв ветра напомнил Чансу о скором приближении осени.

— Что?

— Ты можешь… Ты не мог бы…

— Что, Элли? — Он удивился ее нерешительности.

— Ты не превратишь ее в сто долларов? Как тогда?

Она смотрела на него как ребенок, безоговорочно верящий в чудеса. Это была совсем не та актриса, которая недавно презирала магию.

Он улыбнулся. Она ждала, наивно раскрыв глаза.

— Ну, не знаю, как насчет сотни долларов, но что-нибудь я постараюсь сделать.

Чанс вскоре вернулся, держа в руках пятидесятидолларовую бумажку. Глаза Элли зажглись огнем надежды.

— Иногда люди достойны лучшего, правда?

— Это я ценю больше всего, — ответил он.

Пятидесяти долларов хватило, чтобы заплатить за комнату в мотеле, пару зубных щеток и незамысловатый обед. Они удалились в грязноватую комнату, с обшарпанными кроватями и сломанным телевизором. Вода в душе была чуть теплой, но Элли твердо заявила, что ни под каким предлогом не наденет на себя грязную одежду.

После душа Чанс натянул джинсы и вытер волосы. Когда он вернулся в комнату, Элли, свернувшись калачиком, лежала на постели, завернувшись в большое гостиничное полотенце. Ее каштановые волосы влажными прядями падали на плечи. Она воевала с пультом от телевизора.

— Кажется, нам всю дорогу не везет с техникой, — заметила она.

— Боишься, что нас покажут в новостях?

Она опустила глаза.

— Монти сказал — плохи наши дела. — Она перешла на шепот.

Чанс вздохнул и уселся рядом. Она поджала под себя ноги. Тусклый свет желтой гостиничной лампочки делал Элли совсем бледной.

— Не бойся, — сказал он тихо. — Все будет хорошо. — Чанс сам хотел в это верить.

— Почему они подумали, что кража ожерелья — твоих рук дело? Почему они решили, что ты грозил Уилсону пистолетом?

Он обнял ее, и его пальцы случайно коснулись груди, спрятанной под махровым полотенцем. Чанс вздрогнул. События безумного дня постепенно уходили в прошлое. Наконец они были вдвоем, и в безопасности.

— Уилсон целился в нас из пистолета.

— Но я этого не видела!

— И он каким-то образом причастен к краже бриллиантов. — Чанс закрыл лицо руками. — Но я не пойму каким.

— Монти говорил… — У Элли вдруг пересохло в горле. — Он сказал, что по прибытии в Нью-Йорк нас могут арестовать. До нашего звонка ему уже четыре раза звонили. У нас крупные неприятности, Чанс.

— Я знаю. Я виноват. Мне не надо было втягивать тебя в это. Возможно, они тогда ограничились бы кратким допросом и отпустили бы тебя.

— Может быть. Но дело сделано. — Элли зевнула. — Я хочу домой, несмотря на протесты Монти. Мы же невиновны и поэтому можем…

— Нет, не можем, Элли. — Он взял ее руку в свою. Не надо было говорить ей об этом. — Это слишком опасно, Элли.

— Чанс, чем дольше мы будем скрываться…

— Нет, ты не поняла…

— Я все прекрасно понимаю!

— Я подслушал разговор Уилсона и Дюро об убийстве.

Она вытаращила глаза:

— Нашем убийстве?

— Надеюсь, что нет. У них просто нет повода убивать нас. — Он сделал паузу. — Точнее, не было.

— Ты хочешь сказать, что теперь они могут на это пойти? — Глаза Элли расширились от ужаса.

— Повод есть. Они не знают, что именно из разговора я подслушал. Возможно, единственное, в чем они уверены, — что я ничего не успел разболтать полиции.

— Значит, ты должен заявить в полицию!

— У меня была такая мысль, Элли. Но ты понимаешь, насколько это опасно? Этот человек слишком могуществен.

— Но, Чанс, он же не может купить всю полицию восточного побережья!

— Конечно, нет, даже всего Атлантик-Сити. О’Нил — честный полицейский. Однако преимущество на стороне Уилсона. Один телефонный звонок из его номера — и меня объявят опасным преступником.

Элли содрогнулась от ужаса:

— О Боже!

— Я уверен, Уилсон заметил, что мы убегали от комнаты Дюро вдвоем. — Он прижал ее к себе, будто хотел защитить. — Элли, я даже боюсь представить, что нас ждет по возвращении в Нью-Йорк.

Она не сопротивлялась. Добрый блеск в глазах Чанса значил больше, чем обещание, чем надежда, чем признание, даже больше, чем клятва. Он был покровителем, защитником, который появляется в жизни именно тогда, когда больше всего в этом нуждаешься. Его золотистые волосы взъерошились, будто львиная грива, а мускулистый торс олицетворял мужество и силу. Широкие плечи и сильные руки обещали покой и безопасность в самую ужасную ночь ее жизни.

— Я боюсь. — Слова Элли вторглись в тишину их уединения.

Его теплая ладонь нежно погладила ее плечо.

— Ни за что не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Элли подняла руку и прошлась по щетине, покрывшей обычно гладкую поверхность его подбородка.

— Я… — Ее дыхание участилось. Неожиданно она увидела призывный блеск в его глазах — притягивающий, чувственный. Элли не ошибалась. Она отдернула руку.

— Это не значит, что я…

Чанс сделал глубокий вздох и придвинулся ближе.

— Прикоснись ко мне!.. Он прижал ее руку к своей груди. — Я мечтаю… мечтаю об этом.

Его глаза были темными, как бездонная пропасть неудовлетворенных желаний. В обрамлении густых ресниц, с полуприкрытыми веками, полными обманчивой загадочности, они звали, и Элли повиновалась. Ее руки сами притянули его к себе, оказавшись не в силах противостоять магической силе взгляда.

Чанс нежно обнял ее. Полотенце соскользнуло, и Элли почувствовала прикосновение его обнаженного тела: жесткого, в отличие от мягкости ее плоти, шершавого, не в пример ее гладкой коже. Она словно родилась заново, будто в ее жизни никогда не было мужчины.

Элли не испытывала ни капли сомнения. Слишком долгим и болезненным было ожидание, чтобы продолжаться дальше. Она нуждалась в уюте и спокойствии и с жадностью впитывала новые ощущения, которые он дарил ей, когда ловко опустил на кровать. Он призвал на помощь всю силу своего волшебства, чтобы уничтожить страх, овладевший ею за последние несколько часов.

Чувство опасности куда-то исчезло. И хотя Чанс впутал ее в неприятности, Элли ждала защиты именно от него. Его руки, страстно обхватившие ее, прогнали страх прочь. Его сильное тело, нависшее над ней, казалось, могло противостоять любой беде.

— Да, да, — выдохнула Элли в порыве желания, подаваясь ему навстречу. Словно в обряде языческого жертвоприношения, она готова была отдать ему всю себя, без остатка. «Бери меня, пожирай меня», — шептали ее губы.

Его губы были теплыми и влажными; затем они стали обжигающе-горячими и мокрыми. Поцелуи из мягких и осторожных превратились в жадные и требовательные. Элли выгнула спину, заложив руки за голову и уцепившись кончиками пальцев за спинку кровати. Она содрогнулась, когда почувствовала прикосновение к груди дразнящего шершавого языка. Он нежно лизал округлости ее сосков, напрягшихся до боли, в то время как руки продолжали не переставая ласкать ее тело.

Доведенная до точки кипения, Элли больше не могла ждать. Казалось, она полностью лишилась воли. Она лихорадочно дернула молнию на его джинсах. Когда ее пальцы прикоснулись к возбужденному мужскому естеству, они оба содрогнулись от наслаждения.

Раньше в самые интимные моменты любовных прелюдий на Элли почему-то находило ужасное смущение, и она бездействовала, отдавая ведущую роль партнеру. Но теперь все стало иначе. То ли это был бушующий внутри ее огонь безумного желания, то ли восхитительное чувство мужской близости, но Элли смело обхватила ногами его бедра, полностью отдаваясь порыву страсти.

— Подожди, — хрипло проговорил Чанс, дрожа всем телом.

— Нет. — Она обхватила его еще сильнее.

Они слились в страстном поцелуе.

— Презерватив, — хотел засмеяться Чанс, но от затрудненного дыхания наружу вырвался лишь стон. — О Господи, он… сейчас достану… — Он закрыл глаза, пытаясь овладеть собой. — Он у меня в кармане.

Он поднялся с кровати, не отпуская Элли. Она обхватила его руками и ногами так сильно, как будто боялась потерять. Чанс дошел до стула, на который бросил куртку, и свободной рукой нащупал в кармане заветный пакетик.

Элли совсем не заботилась о защите. Она вообще ни о чем не думала, устремив мечты навстречу единственному желанию. Это потом она корила бы себя за беспечность, обвиняла бы в глупости. А сейчас ее организм требовал лишь одного. Они повалились на скрипучий старый матрас.

— Готово, — сказал Чанс через несколько секунд.

— Что-то у меня пропало настроение, — притворно вздохнула Элли.

Он засмеялся и еще крепче прижал ее к себе. Все было хорошо. Элли не сомневалась в этом. Дешевая комната вдруг показалась ей восхитительным номером, снятым для свадебного путешествия в самом роскошном отеле мира. Она нашла то, что так долго искала, ждала, о чем мечтала чередой одиноких темных ночей и одинаковых серых будней. Это был райский сад, ради которого она проделала долгий путь через безжизненную пустыню.

Она выдохнула его имя и пригласила его туда, где все изнывало от ожидания. Почувствовав резкий толчок внутри себя, она вскрикнула, не в силах сдержаться, и испугалась собственного голоса, соединившегося со стоном Чанса. Он доставлял ей наслаждение так же грациозно и осторожно, как делал все в своей жизни.

Легкое прикосновение коротких жестких волосков к ее груди, сладкий вкус поцелуев, восхитительные пьянящие ощущения сильного мужественного тела соединялись с глубокими ритмическими движениями, которые накатывали на Элли, подобно череде упоительных жарких волн.

— О-о… — только и вырвалось у нее, когда поток волн, переполнив чашу, разразился внутри ее штормом наслаждения.

Элли не хотелось думать ни о завтрашнем дне, ни о том, что ждет их утром. Ее не беспокоили даже будущие пять минут. Лишь одно переполняло ее возбужденный мозг: как это здорово — получить сюрприз с самой неожиданной стороны. Вконец опустошенная, она засыпала, прижавшись к ставшему родным телу. Глядя на то, как забавно Чанс уткнулся лицом в подушку, Элли тихо рассмеялась.

 

Глава 9

— Все! Мне надоело здесь торчать! — заявила Элли.

— Интересно, и что ты собираешься делать? — Чанс с трудом сдерживал раздражение.

Все утро Элли странным образом переходила от угрожающего молчания к потоку ругательств — с тех самых пор, когда, уже одетая, она встала над спящим Чансом, подобно сержанту, объявившему подъем своим солдатам, а когда он попытался поцеловать ее, отмахнулась словно от мухи. Нет, не такого ожидал он после прошлой ночи.

Прошлая ночь… Чанс старался о ней не думать. Теперь, посмотрев на Элли, он с трудом представлял, какой она была накануне — прекрасной, зовущей, возбуждающей, готовой отдаться полностью, без остатка.

— Мне хотелось, чтобы ты объяснил свое вчерашнее поведение. — Это прозвучало скорее как приказ, чем как просьба.

— Хорошо. Но давай поговорим после того, как поймаем машину. Не хочу тратить время.

Они посмотрели в глаза друг другу. Она отвела взгляд первой и закусила губу. Он тоже вчера кусал эти алые губы, только с большей нежностью. Он вообще натворил вчера много дел. Но кажется, ей это нравилось. Какого же черта теперь она изображает недовольство?

— Ладно, — согласилась Элли наконец. — Только хватит говорить загадками.

— Загадками? Прости, разве я когда-нибудь уходил от ответа?

Она промолчала, но одарила его одним из тех взглядов, от которых Чансу всегда хотелось придушить ее собственными руками. Полдюжины таких же взглядов последовало во время завтрака в мотеле. Расспросы о причинах плохого настроения положительного результата не дали.

— Придется идти по той дороге. — Элли показала на восток. — На главном шоссе, ведущем из города, в нескольких милях отсюда идет ремонт. Поэтому водители предпочитают сворачивать сюда.

— Откуда ты все это знаешь?

— Поспрашивала утром.

Чанс нахмурился:

— Когда?

— Пока ты спал.

— Ты выходила из комнаты, пока я спал? Зачем? — Он подумал, что выходка Элли не так уж и безопасна. Что, если их фотографии помещены в утренних газетах?

— Мне надо было кое о чем подумать.

— Мне не нравится твоя затея — слоняться одной по улицам.

Она брезгливо прищурила глаза:

— О! Неужели?

— По-моему, это очевидно, Элли. — Чансу было все труднее держать себя в руках.

— Очевидно? — переспросила она, повернулась спиной и зашагала по дороге, уводящей прочь от городка с названием Вонючий Ручей.

— Да, естественно.

— Хорошо, Чанс. Я догадываюсь, какое объяснение ты дашь мне…

Он резко взял ее за плечо и повернул лицом к себе:

— Слушай, какого черта…

— Не прикасайся ко мне!

— Я не… — Чанс опустил руку, закрыл глаза и сжал зубы. — Извини. А теперь почему бы тебе не сказать, что случилось?

— Вот почему я отправилась ранним утром на прогулку. Слишком много между нами накопилось недомолвок и вопросов без ответа.

— Тогда идем вперед и все обсудим.

По шоссе мчался грузовик. Элли выставила вперед большой палец. Чанс опустил ее руку.

— Что ты делаешь? — удивилась она.

— Забудь о попутках. Мы останемся здесь до тех пор, пока ты не объяснишь, что же происходит в твоей голове.

— У меня нет… — Она набрала побольше воздуха и выпалила: — Чем ты занимался на двадцать втором этаже? Зачем стоял прямо у двери, словно хотел что-то подслушать?

— Я как раз подслушивал!

— Боже! Зачем?

— Зачем? — Чанс вдруг подумал, что и вправду почти ничего не рассказал ей. — Ну хорошо, разреши мне объясниться. — Он нахмурился. — Нет, это будет слишком. Разреши мне проинформировать тебя.

Он постарался не забыть ни одну, даже самую мелкую подробность, рассказав о причинах, которые побудили его отправиться на поиски Уолтера Дьюри, о том, как легко он справился с замком, и о том, что успел услышать из разговора в номере.

— Так почему же я не видела оружия в руках Уилсона? — не успокаивалась Элли.

— Потому что… — Чанс напряг память. Господи, ведь все произошло так быстро! — Потому что я толкнул тебя в коридор. Когда я швырнул в Уилсона твоей сумочкой, ты, должно быть, оказалась к двери спиной.

— Ну-ну, — тон Элли не отличался дружелюбностью, — а что насчет пропавшего ожерелья?

— Ожерелья Селин?

— Ну да, у тебя же нет алиби на тот период, когда оно было украдено!

— А у меня есть в нем потребность? — удивился Чанс. — Для тебя?

Она театрально вздохнула, отвернулась и снова зашагала по дороге. Чанс пристроился справа, но ее глаза гордо смотрели вперед и чуть-чуть вверх.

— Слишком много совпадений, Чанс. Началось с того, что ты улегся спать в ванной…

— Ты забыла, почему я решил, что там будет комфортней?

Она зарделась румянцем.

— Нет, но… Из спальни я не могла услышать, как ты покинул номер. А если бы к проснулась, разве услышала бы?

— Только в том случае, если решила бы воспользоваться ванной комнатой, — уточнил он.

— Ты действовал слишком осторожно, когда покидал номер в четыре утра.

— Конечно, потому что был уверен, что ты спишь, и боялся тебя разбудить!

— Грабитель тоже не стал бы меня тревожить.

— Прекрасно, Элли! Почему бы нам не обсудить каждую личность из Атлантик-Сити, которая не захотела бы нарушить твой сон?

— Не смешно, Чанс.

— А по-моему, даже очень.

— Ты знал стоимость бриллиантов на черном рынке.

— Что?

— В первый раз, как только ты увидел их…

— Элли, я не имею понятия ни о каком черном рынке! Меня вообще не интересуют бриллианты и рынки! Но любой дурак мог видеть…

— Странное объяснение, не правда ли?

— Если вспомнить всех гостей из отеля Уилсона, дающих странные объяснения, то только на составление их списка уйдет месяца три!

— А миссис Полли-как-ее-там была права. Ты вел себя подозрительно.

— Как ты можешь утверждать это?

— Ты употреблял слова вроде «поскорее исчезнуть», «на свободе», «вне подозрений» и все такое.

— Каждый может говорить так же. — Чанс не мог вынести того, что Элли не верит ему.

— Ты постарался скрыться от полиции, когда узнал о краже. А когда мы убегали от Уилсона, которого, кстати, я так и не видела…

— О Господи!

— …ты попытался смыться из отеля, не поговорив с охраной, не дав показаний копам.

— Неужели ты серьезно? — спросил Чанс. Впрочем, в этом и так не было сомнений. — Боже мой, Элли, я не могу поверить, что ты подозреваешь меня! — Он взял ее за руку и попробовал заглянуть в глаза. — Ты и вправду не доверяешь мне?

Она резко вырвалась.

— Все, что мне известно, — это некоторые странные совпадения, Чанс. — Она поджала губы. — Ты проявлял определенный интерес к бриллиантам, достаточно много времени проводил в обществе Селин…

— Но, Элли, ты…

Она снова перебила его:

— Ты даже не можешь сказать точно, где ты был, когда произошла кража. А охранник видел, как ты слонялся по коридорам гостиницы. Ты собирался уехать из отеля утром и убежал прямо из-под носа полицейских, которые хотели лишь допросить тебя.

— Но я же…

— И давай посмотрим правде в глаза, Чанс. Тот носильщик был прав: если кто-то среди гостей Уилсона и мог украсть ожерелье, то это ты. Ловкость рук, отточенность движений, быстрота реакции, знание секретов магии, неожиданные исчезновения и появления предметов… — Она развела руками. — Одним словом, непревзойденный мастер хитрости и обмана. Кто мог сделать это лучше?

Чанс замотал головой, будто хотел стряхнуть следы неприятного сновидения.

— Почему ты думаешь, что я способен на воровство?

— Я посвятила этим размышлениям все утро, пока ты спал. Это сумасшествие, я понимаю. «Зачем ему идти на грабеж? — спрашивала я себя. — Он прекрасный актер, мастер своего жанра, у него удачная карьера. Почему он решил пойти на кражу?» Но потом я вспомнила.

— Что, Элли? — Чанс нервничал.

— Тот самый разговор на приеме в апартаментах Уилсона, что хорошее шоу стоит огромных денег. Ты никогда не говорил об их источнике, Чанс. Может быть, доходов от представлений не хватает, чтобы закупать новое оборудование? — Элли вопросительно подняла брови в ожидании ответа.

Он встретился с ее взглядом. Абсолютно нечего сказать в оправдание. Никогда еще Чансу не приходилось отстаивать свою невиновность. После прошлой ночи — «прекрати думать о прошлой ночи!» — он был готов сделать для Элли все, что бы она ни пожелала, посмотреть в глаза опасности, пойти на любой риск. А она шла, рассуждая, как пропали бриллианты, почему он не признается в воровстве, почему лжет и бог знает о чем еще.

— Не надо, Элли, — попытался уговорить ее Чанс.

— Если О’Нил проверит содержимое твоей машины, что он найдет там, Чанс? — Ее голос охрип от напряжения.

— Грязную одежду да пару подставок, которые я забыл отправить с Зиком и Ангусом. — Чанс небрежно засунул руки в карманы.

Элли отвернулась. Казалось, сама тишина вокруг была наполнена свинцовой тяжестью. После недолгого раздумья Чанс пошел в сторону города. Элли поспешила за ним.

— Ты куда?

— В городе должен быть шериф.

— И что ты собираешься делать?

— Делать собираешься ты.

— Я? Ничего не понимаю.

— Если ты веришь в придуманную тобой же историю, просто не остается другого выбора. Тебе необходимо сдать меня властям.

— Сдать властям? — взвизгнула она.

Чанс поморщился. Резкие перемены в ее тоне и настроении могли вывести из себя кого угодно. Он взял ее за плечи и развернул лицом в сторону центра городка.

— Подожди! Давай обо всем спокойно поговорим!

— Зачем? — язвительно заметил Чанс. Он решил больше не сдерживать эмоций. — Ты уже сделала собственные выводы. О чем еще разговаривать, Элли?

Он решил ее напугать, грозно посмотрев сверху вниз. Кажется, прием подействовал. Элли отступила на несколько шагов.

— Но, Чанс, это… это было лишь предположение! Черт! А что насчет оружия? Они заявили, что у тебя было оружие.

— Возможно, я заставил его исчезнуть, — съязвил он. — Ведь я знаю, как это делается. — Он отвернулся и ускорил шаг.

— Подожди! — Элли предпринимала отчаянные попытки догнать его. — Ты говорил об опасности. Если нас найдут, нам не светит ничего хорошего.

— Да, но, если ты сдашь меня местному шерифу и скажешь, что я преступник, тебя оставят в покое. Бояться будет нечего. Полиция, Уилсон и Дюро получат наконец то, чего добивались: грабитель найден. Все узнают о твоей непричастности к делу, и Уилсон поймет, что ничего из происходившего в номере на двадцать втором этаже тебе неизвестно. А мне после твоего заявления просто никто не поверит.

«Неплохая идея», — подумал Чанс. Выгодная для всех заинтересованных лиц, кроме него одного, Перспектива провести десять лет за решеткой не прельщала его.

Элли вдруг застыла на месте. Чансу пришлось пройти больше десяти метров, чтобы заглянуть ей в глаза. Она неловко развела руками.

— Я не могу этого сделать, Чанс. Не могу тебя сдать.

— Почему нет, Элли? Если ты сама веришь в историю, которую сочинила, тебе просто некуда деваться. Я вор, возможно, насильник. Со мной небезопасно и тебе, и окружающим. Придется обратиться к шерифу.

— Прекрати, — попросила она. — Я знаю, что ты не насильник. И уверена, что с тобой я в безопасности.

— Откуда такая уверенность?

Порыв холодного ветра заставил Элли обхватить плечи руками и зябко поежиться.

— После прошлой ночи ты не стал бы врать мне.

— Как смешно это звучит из твоих уст! — ответил Чанс. — Такая же мысль родилась и в моей голове, и тем больнее мне слышать подозрения в свой адрес.

Они замолчали.

— Я не хотела бы в них верить, Чанс, — наконец призналась Элли.

— Правда? Несколько минут назад ты с пеной у рта доказывала обратное.

— А ты посмотри на вещи с моей точки зрения.

— Твоя точка зрения слишком смущает меня, Элли. Ты защищала меня от преследования, ты помогала скрыться от полиции, наконец, ты подарила мне прекрасную ночь. Никто в целом мире не делал мне такого подарка. А теперь ты подозреваешь меня в воровстве.

— Я не собираюсь тебя сдавать. Все, — заявила она.

— Так что же ты собираешься делать?

Грузовичок-пикап, направлявшийся на восток, затормозил у самых ног Элли.

— Эй, привет, нам, случайно, не по пути?

Четырьмя часами позже, когда позади остался прелестный городок с названием Дэд-Мэа-Холлоу, Элли предложила присесть на ствол поваленного дерева, чтобы передохнуть. Никогда в жизни она не предполагала, что езда на попутках может быть столь утомительна. Чанс уселся в нескольких футах — они казались милями, если вспомнить, как близки были они прошлой ночью. Элли чувствовала себя ужасно одинокой и мучительно искала пути к наведению моста через разъединившую их пропасть.

Утро принесло с собой тысячу вопросов, и, проснувшись, Элли поняла, как, в сущности, мало ей известно. Лежа в теплых объятиях больших и сильных рук, чувствуя горячее мужское дыхание, она вдруг с ужасом подумала, что обстоятельства складываются явно не в пользу Чанса. И чем больше рассуждала, тем больше убеждалась, что у полиции нет более подходящего объекта для подозрения в краже.

Однако обломки мозаики никак не складывались в единое целое. С одной стороны, человек, который относился к ней с такой нежностью, который так бережно охранял ее сон, не стал бы угрожать Уилсону оружием, тем более что она побывала на двадцать втором этаже и сама убедилась в этом. А Уилсон? Что, если миллионер опознал в Чансе вора и тот, пытаясь уберечь ее, Элли, пригрозил ему пистолетом?

Она вздохнула и посмотрела вслед проехавшим машинам. Никакого желания вставать на ноги и выбегать на дорогу. Чанс не раз повторял, что первое правило голосующего на дороге — никогда не садиться на заднее сиденье двухдверной машины. Наверное, в юности он преодолел на попутках не одну сотню миль.

Может быть, решила Элли, стоит сменить свою точку зрения. Тот факт, что мужчины в ее жизни оказывались лживыми, низкими, подлыми людьми, еще не означает, что Чанс — один из них.

Да, он совсем другой. Прошлой ночью она поняла, что не ошибалась. Никто в целом свете не заставил ее чувствовать так, как это сделал он.

Он сидел, поигрывая монеткой. Она то исчезала, то появлялась в его руке. Чанс проделывал фокус так легко, так натурально, как будто не существовало тысяч часов изнурительных тренировок, которых требовал даже простейший трюк. Он был человеком дела, сильным характером. Неужели такой мог бы унизиться до воровства?

Элли вздохнула. Ей стало ужасно неловко, Ему, должно быть, очень больно слышать подозрения в свой адрес. Неужели теперь между ними все кончено?

— Блэкджек, — вдруг произнес он, не поднимая головы, Ладонь разжалась, и монета исчезла.

— Что? — переспросила она.

— Вот откуда я брал деньги. — Пальцы нащупали в воздухе что-то невидимое, и монетка оказалась на ладони. — Играл в блэкджек.

— Ты хочешь сказать, что добывал деньги игрой?

Он молча кивнул, и двадцать пять центов превратились в один.

— Там можно неплохо выиграть, — осторожно заметила она, не совсем уверенная в собственных словах.

— Я разработал свою систему. Умел… как бы это сказать?

— Считать?

— Да, пожалуй. — Он поморщился. — Обычно это срабатывало. Правда, не всегда. — Монетка в один цент снова превратилась в двадцать пять. — В казино не любят счетчиков. Несколько раз меня вычисляли и выставляли вон.

— Едва ли это выглядит порядочно, ведь ты имеешь способность следить за картами.

Он передернулся.

— Игра есть игра, Элли, и не важно, проходит ли она в утопающем в роскоши дворце Уилсона или в дружеской компании в соседнем доме. Хозяин всегда имеет преимущество. Вот почему игорный бизнес — дело весьма прибыльное для казино, — он грустно улыбнулся, — и порой плачевное для игроков.

— Понимаю, что имидж удачного игрока — не то, к чему ты стремился в жизни, Чанс, — осторожно начала Элли. — Но почему ты так тщательно скрываешь это? Помнишь, я попросила заглянуть в казино Уилсона? Ты вел себя так, будто не одобряешь подобное занятие.

— Правильно, не одобряю. Правда, я не должен был навязывать тебе свое мнение. Прости.

В свете навалившихся на них проблем извинение Чанса выглядело по-детски наивно.

— Как ты можешь не одобрять игорный бизнес, когда сам таким путем зарабатываешь?

— Это долгая история, Элли.

— Так рассказывай. У тебя это всегда хорошо получалось.

Он улыбнулся. Монетка выпала из раскрытой ладони, но продолжала висеть в воздухе.

— Мой отец был страстным игроком. Игра затягивала его словно болезнь. Говорили, что именно из-за этого мать и оставила его. Дед давал ему не один шанс. Может быть, слишком много. В конце концов старик выкинул моего отца из дома раз и навсегда, когда узнал, что тот стащил мои деньги.

— Твои деньги?

— Дедушка открыл на мое имя накопительный счет, чтобы я смог получить дальнейшее образование, и каждую неделю вносил на него определенную сумму. Когда мне было двенадцать лет, отец приехал, чтобы немного пожить с нами. Недели через три или четыре он снял со счета всю сумму и проиграл ее. Тогда дед с позором выгнал его и велел не появляться до тех пор, пока отец не покончит со своей поганой страстью. — Чанс смотрел в одну точку. — Но он так и не смог преодолеть себя, и я видел его лишь раз, перед смертью.

— Ох, Чанс. — У Элли от боли сжалось сердце.

Он откашлялся.

— Поэтому дед взял и с меня обещание никогда в жизни не играть на деньги. Но ты же знаешь мальчишек. Сколько-то времени я держался, но запретный плод сладок. И не зря же меня назвали Чанс — шанс на удачу. — Он печально скривил губы, и Элли со стыдом вспомнила тот день, когда насмехалась над его именем. — Правда, довольно быстро я вычислил, что подобные игры созданы для опустошения карманов. Но оказалось, что я силен в играх, требующих внимательности и хорошей памяти. Уже в колледже из меня получился неплохой игрок в блэкджек.

— Потому что ты был силен в математике. — Элли вспомнила, что он рассказывал о математическом образовании.

— И еще я нуждался в деньгах. После того как отец проиграл все сбережения, дела обстояли не лучшим образом.

— Значит, вместо того чтобы просить у деда, ты решил зарабатывать деньги сам, играя в блэкджек?

Чанс спрятал монетку и достал из кармана колоду карт. Элли заметила, как побагровели его щеки.

— Да. И когда я понял, что хочу превратить шоу на площади Жирарделли в нечто большее, я… не сомневался, что выиграю кучу денег.

— Дед догадался обо всем?

Он кивнул, перебирая карты.

— Все случилось перед самой его смертью. — Чанс задумался, вспоминая. — Единственный раз в жизни он пристыдил меня. Никогда раньше, с того самого дня, когда он выгнал из дома отца, я не видел его таким свирепым. Думал, он никогда меня не простит. — Он потупил взгляд, рассматривая грязь на подошвах башмаков. — Я стыдился самого себя. Не за то, что не сдержал слова и играл, а за то, что лгал все эти годы. Лгал во спасение.

— После того случая ты прекратил ходить в казино?

— Да. Я пообещал ему: больше никогда. Все. — Чанс вздохнул. — Тем более что появился менеджер, взявший на себя финансовые проблемы. — Он осторожно посмотрел Элли в глаза. — Честно говоря, я сам не рад, что рассказал тебе все. Но это чистая правда. Вот как я доставал деньги и вот почему никого в это не посвящаю. И тебя прошу не болтать.

— Я обещаю, — сказала она вполголоса, радуясь, что отношения потихоньку возвращаются в прежнее русло открытости и доверия. — Никому. Пусть это будет наш секрет.

Он долго смотрел ей в глаза, пока уголки губ не тронула улыбка. Нерешительная, скрытая, но все же улыбка. Элли не могла не ответить взаимностью.

— Ну, насколько я тебя изучил, ты снова умираешь от голода!

— Не отказалась бы перекусить. Но у нас же нет денег.

Чанс ловко подкинул вверх колоду карт.

— Думаю, мы сможем исправить положение.

Он резко вскочил на ноги.

— Куда ты? — Элли еле поспевала.

— Обратно в Дыру Дохлой Кобылы. Даже не хочу задумываться, откуда у города такое название.

— Чанс! Ты только посмотри, сколько у нас денег! — восторгалась Элли, пересчитывая богатство.

Они сидели за столиком единственного городского кафе. Чанс посмотрел на стопку долларов и поморщился:

— На площади Жирарделли я и то имел больше.

— Да, но мы ведь далеко оттуда, — заметила Элли. Ее настроение улучшилось. Не только потому, что появились деньги на обед, а потому, что можно будет наконец насладиться чувством тепла и сытости. — Ты имел огромный успех.

— А ты!

Это была идея Чанса — устроить маленькое представление прямо на главной площади городка. Он показывал трюки с картами и монетами. На глазах у публики местная газетенка за двадцать центов была изорвана в клочья, а затем восстановлена как новенькая. Элли, как могла, помогала, вспомнив номера, которые разучивала пару лет назад: маленькие фокусы типа «поедание огня» и несложные акробатические трюки.

Она откинулась на спинку стула и надула губы.

— Что-нибудь не так? — спросил Чанс.

— Совсем разучилась делать кувырки и сальто. — Она подперла рукой подбородок. — Я совершенно не в форме.

— Может быть, в следующий раз лучше продемонстрировать что-то более безопасное?

— Даже смешно — куда пропадают все навыки?

— Вот почему я тренируюсь каждый день.

Чанс оглянулся в поисках официантки, которая почему-то не спешила подавать заказ.

«Как странно, что мы просто сидим, обсуждая прошедшее представление», — подумала Элли. Актеры по натуре, они оба радовались успеху импровизированного спектакля. Это было у них в крови, и это сближало. Неожиданно Чанс нахмурился:

— Что-то не в порядке.

Официантка, приближающаяся к столику, шла с пустыми руками.

— Интересно, где же наш обед? — заволновалась Элли.

— Я думаю, вам обоим лучше пройти со мной, — предложила женщина.

Средних лет, довольно стройная, она была одета в облегающую униформу. На ее лице читалось нескрываемое волнение.

— А в чем дело? — хладнокровно спросила Элли.

— Видите ли, ваше шоу, которое было совсем недавно, привлекло внимание жителей городка. «Такие талантливые артисты, и вдруг выступают в нашей глуши», — заговорили вокруг.

— О нет, — простонала Элли. — Господи, как я не подумала об этом раньше.

— Ты думала о чувстве голода. Проклятие, — сказал Чанс и закончил сам: — А шериф как раз получил интересные новости. До него тоже дошли слухи о заезжих артистах, и он кое-куда позвонил.

— Откуда ты знал об этом, Чанс?

— Я сам вырос в маленьком городке. Здесь все обо всем знают.

— О Боже!..

— Но в моем сердце всегда есть место для хороших людей, — вдруг сказала официантка. — И если вы обещаете, что никому не причините вреда…

— Я клянусь, мадам! — Чанс одарил ее лучшей из своих улыбок. — Мы не сделали ничего плохого, только убежали от полицейских, когда они наставили на нас свои пистолеты.

— Я так и подумала. — Официантка кивнула со знанием дела. — Я сказала: «Мерл!» Кстати, Мерл — вот он. — Она показала пальцем на розовощекого толстячка, выглядывавшего из окошка с надписью «Гриль». — Так вот, я так и сказала: «Мерл! Этот парень — такой талантливый, с благородными манерами, он не похож на преступника. А девчонка с ним — такая хорошенькая! Неужели она натворила дел, которые про нее рассказывал шериф? Я не верю!»

— Интересно, и что же наговорил про меня шериф? — усмехнулась Элли.

— Элли, прошу, не сейчас. — Чанс толкнул ее локтем.

— Идите со мной. Мы с Мерлом решили помочь вам скрыться от полиции. Не беспокойтесь, все будет хорошо.

— А кто, собственно, беспокоится? — Элли продолжала сохранять ледяной тон, несмотря на угрожающие взгляды Чанса.

Наконец они уселись на заднее сиденье старенького «шеви», и добрая женщина подвезла их к перекрестку в тридцати милях от города.

— Отсюда вы сможете уехать на попутке хоть на край света.

Элли с недоверием посмотрела на пустой перекресток.

— Не знаю, как отблагодарить вас, мадам. — Чанс поцеловал официантку в щеку. Она засмущалась, словно школьница, пожелала путникам удачи и скрылась из виду. — Жаль, что мы не можем сделать для нее ничего приятного.

— Ты смеешься? Она и так пережила самые волнительные моменты в своей жизни. А вообще, я хочу есть.

— Ох! — Чанс вгляделся в сумерки. Три поля да один сарай. Ни дома, ни мотеля, ни ресторана. — Придется доехать до следующего города. Там мы найдем ночлег и проваляемся целый день. Идет?

— Ладно. — Элли поежилась. Солнце почти скрылось за облаками. А что будет потом? Не бродить же до конца жизни по дорогам Северо-Востока!

Огромный грузовик, подобравший их, держал путь в городок под названием Болото Курлыкающих Журавлей, расположенный, наверное, у черта на куличках. Через несколько часов Чанс и Элли стояли на пустынном перекрестке. Журавли могли похвастаться почтой, заправочной станцией да кафе с огромной вывеской на двери «Закрыто». Заправка и почта уже закрылись до следующего утра. Они помылись в маленькой речке, протекающей вдоль дороги. Элли стиснула зубы. Почему раньше она никогда не замечала, насколько холодны сентябрьские ночи? Чуть более чистая, чем раньше, зато более голодная, она молча последовала за Чансом, выбирающим место для ночлега.

 

Глава 10

Сарай оказался сырым и грязным, однако это была более приятная альтернатива сну на свежем, даже слишком свежем осеннем воздухе. Тем более что Элли мечтала только о том, как бы свернуться калачиком и закрыть глаза. Думать об удобствах было бы нелепо.

— Не представляла себе, что в Америке так много незаселенных мест, — рассуждала она, усевшись на деревянную скамью, пока Чанс исследовал содержимое сарая. — Должно быть, мы прошли несколько миль.

— Несколько сот ярдов, — раздался голос из темного угла.

— Разве так бывает: ни дома, ни автомобиля, вообще ничего на целые мили вокруг?

— Ты рассуждаешь как истинная жительница Нью-Йорка, — усмехнулся Чанс. — Наш Запад действительно негусто заселен. В некоторых районах можно не встретить ни единой живой души за неделю пути.

— Если ты пытаешься меня запугать, то у тебя неплохо получается.

Через пару минут Чанс спрыгнул с высокого сеновала на земляной пол. В темноте Элли почти не видела его лица.

— Иди сюда, ко мне, — позвал он. — Здесь, вверху, потеплее. Я приготовил для тебя постель и нашел старую попону.

Элли вздохнула.

— Я представляю себя героиней страшного фильма, которая никак не может убежать от злодея.

— Уверен, тебе будет лучше, если ты немного поспишь.

— Вернуть меня к жизни может только горячий душ, чистая одежда и огромный кусок пиццы со всякими приправами, — заявила она.

Элли залезла на импровизированную кровать и с облегчением вздохнула. Солома колола бока, а попона отдавала сыростью, но нельзя было не заметить, с каким старанием Чанс готовил ей это ложе.

— Спасибо тебе. Здесь очень, очень хорошо.

— А теперь, почему бы тебе не лечь и не отдохнуть?

Он мягко дотронулся до ее руки. Под потолком вдруг раздалось неприятное шуршание.

— Что это?

— Наверно, птицы.

— Или мыши?

— Да нет, птицы, — заверил Чанс.

— А ты где устроишься?

— Здесь же. — Он встряхнул кучку соломы.

— Здесь не слишком-то уютно.

— Мне приходилось спать в таких условиях.

— Когда?

— Когда я был подростком.

— Развлекался с девочками на сеновале? — хихикнула Элли.

— Ну что-то вроде того. — В темноте не было видно, смеется он или нет. — Постарайся расслабиться, Элли.

— Все хорошо.

Она завернулась в грубую попону и прислушалась. Чанс делал последние приготовления ко сну. На небе поднялась луна, и в ее свете, проникавшем через окошки под самым потолком, волосы Чанса поблескивали золотом. Он склонил голову, расшнуровывая башмаки. Они с грохотом ударились о пол. Он принялся снимать куртку.

— Ты не замерзнешь? Мне, например, жутко холодно. — Шелковый блузон, легкая кофточка и разорвавшиеся чулки Элли едва ли могли служить хорошей защитой от ночной прохлады.

— Замерзла? На, возьми мою куртку.

— Не надо.

— Бери, Элли. Мне тепло. — Он встал на колени и заботливо укутал ее спину и плечи. — Так лучше?

— Да. — Теперь она видела его глаза. — Чанс, это не может все время продолжаться.

— Знаю. Нам надо подумать, что делать дальше.

— Обязательно!

Он опустил голову.

— Ты не рассталась с мыслью сдать меня властям?

— Нет! Я не собираюсь этого делать!

— Решила все-таки поверить? На все сто?

— Я очень хочу тебе верить.

— Одного желания недостаточно.

— Видишь ли, все сказанное тобой основано лишь на словах…

— Правильно, так и есть. — В его голосе послышались резкие нотки. — Мне нужно, чтобы ты была уверена, Элли, хотя, думаю, этого будет недостаточно для копов.

Элли почувствовала, как к глазам подступают слезы. Она должна была решиться на большой шаг. Очень серьезный.

— Если бы ты знал людей, с которыми я имела дело… Мой последний бойфренд два года назад стащил мои доллары, все до единого, чтобы расплатиться с кредиторами. Парень до него любил не столько меня, сколько мою квартиру, регулярно мной оплачиваемую. А еще…

— Перестань, — сказал он резко. Напрасно она ждала понимания. — Хватит, Элли. Я не хочу слышать об этих типах, по крайней мере сейчас. И не собираюсь за них оправдываться, понимаешь?

— Но, Чанс, я только хотела…

— Элли, ты не привыкла учиться на своих ошибках? Ты провела со мной прошлую ночь по тем же причинам, что и с типом, который украл твои деньги?

— Нет, — возразила она. — Прошлая ночь была особенной.

— Ты ждала два года, пока не встретила меня. Я не знаю, к лучшему ли это, но факт остается фактом. Так что решай, Элли, веришь ли ты мне. У нас нет времени.

Он замолчал, и она поняла, что должна наконец сделать окончательный выбор — выбор между прошлым и настоящим. Послышалось шуршание. Кажется, Чанс хотел выбраться.

— Не уходи. — Элли попыталась взять его за руку. — Мне холодно, Обними меня.

Его мышцы были напряжены.

— Ты прекрасно знаешь, что, если я дотронусь до тебя, этим не закончится.

— Ну и хорошо.

Он отвел ее руку:

— Перестань. Мы не должны. Тем более при наших отношениях.

— Никогда не понимала, что у тебя на уме, — начала она осторожно. — Обычно разногласия между мужчиной и женщиной еще не причина отказываться от секса.

— Твои подозрения, что я преступник, — это нечто большее, чем просто разногласия, — заметил он. — Утром я слишком много услышал в свой адрес, Элли. Не хотел бы снова испытать это удовольствие.

— Разве ты не хочешь…

— Конечно, хочу.

Лунный свет очертил короткие золотистые волоски у него на подбородке.

— Тебе бы надо побриться.

Он издал странный звук, похожий на смешок.

— Послушай, если мы и переспим с тобой, это не будет так, как прошлой ночью. Ни ты, ни я не сможем вернуть прошлого. И даже если ты не доверяешь мне, моя память все равно сохранит воспоминания, что бы ни случилось.

— Может быть, тогда поможешь выкинуть из моей глупой башки дурацкие мысли? С помощью поцелуя! — Элли надеялась на чудо.

Он осторожно положил ее пальцы в свою ладонь, стараясь не задевать другие части тела.

— Думаешь, сработает?

— Ну если кто-то и способен на это, то только ты.

— После всего, что ты наговорила утром, я вряд ли могу считать твои слова комплиментом.

Элли улыбнулась и приложила его негнущиеся пальцы к своей щеке.

— После прошедшей ночи это определенно комплимент.

— Нет, — возразил Чанс. — Прошлая ночь была больше чем просто хороший секс.

— Согласна. Но чего ты хочешь теперь?

— Однажды у меня уже было такое, Элли, — задумчиво сказал он. — Я думал, что люблю, но она не смогла понять меня и поверить мне. И все между нами рухнуло.

Элли резко села.

— Ты уже был в подобной ситуации раньше?

Он не ответил, и она тут же пожалела о сказанном. Но Чанс вдруг рассмеялся:

— Нет. Такая ситуация уникальна для моего жизненного опыта.

— О чем же ты вспомнил?

— Я был студентом колледжа, — начал он. Элли завернулась в попону. — Мне было двадцать один, и я считал себя взрослым.

— Ты был влюблен? — переспросила она. Элли почти не сомневалась, что последние случайные подруги исчезли из жизни Чанса более чем полмесяца назад.

— Да, я даже… В общем, я решил, что должен сделать ей предложение и стать счастливым мужем. Она тоже была не против.

— Так что же случилось?

— Я решил бросить колледж и стать фокусником. Сначала она была удивлена, потом шокирована, затем, когда стало ясно, что мой выбор вполне серьезен, просто взбесилась. Она мечтала стать женой инженера, парня с нормальным, размеренным образом жизни…

— С устойчивой зарплатой и очевидной пользой для общества, — цинично добавила Элли.

— Мужа с расписанным заранее распорядком дня, который проводит свободное время дома. Ты меня понимаешь.

— Понимаю…

Элли знала, что ни она, ни Чанс не относятся к тому типу людей, чья жизнь подчиняется четкому графику с еженедельными выплатами зарплаты и однообразными буднями. Но такое положение дел являлось уделом большинства, хотели они того или нет.

— Она всегда с уважением относилась к моим занятиям магией как к хобби.

— А когда ты решил зарабатывать своим увлечением на жизнь, ее точка зрения резко изменилась, — догадалась Элли. Что ж, ничего удивительного. Она помнила реакцию своей семьи на ее решение стать актрисой. Реакция была точно такой же.

— Изменилась… Мало сказать — изменилась. Оказалось, что она терпела мое увлечение магией лишь потому, что надеялась, что оно до поры до времени. Думала, я просто из него вырасту. Поэтому она встала на дыбы. — Он издал тяжелый вздох и продолжил: — Кстати, она говорила то же самое, что и ты при первой встрече, Элли.

— Чанс! — Ей хотелось плакать — так было неловко. Господи, лучше бы он влепил ей затрещину! Как можно было относиться к человеку с таким неуважением! — Извини, — всхлипнула она. — В тот день я вела себя как истеричка. Была слишком занята собственными проблемами. Я так и не извинилась… — Элли отвернулась. — Мне стыдно.

— Я знаю. — Его голос звучал устало. — Наверное, и я хорош — заставляю тебя извиняться за прежнюю подругу. Но, по правде говоря, Элли, ты первая, с кем у меня сложились серьезные отношения после разрыва с той девушкой, которая с таким презрением отнеслась к моей будущей карьере.

— Да, с тех пор много воды утекло…

Он почти рассмеялся:

— Даже очень. Не думал, что мне придется выступать в роли дезертира.

— Да, но…

— Я знаю, что делать. Я должен восстановить свое доброе имя и идти по жизни дальше. Но я хочу, чтобы ты была со мной. Со мной, понимаешь? Правда, это тебе решать, как поступать. Половинчатых решений быть не может. По крайней мере между нами.

— Ты прав, — согласилась Элли. — Это благоразумно. А сейчас я собираюсь спать. Одна.

Чанс пожал ее руку:

— Доброй ночи. А я пока… немного поброжу.

Теперь настала очередь Элли рассмеяться. Чанс снова надел ботинки и исчез в темноте сарая. Она закрыла глаза и постаралась не думать о холоде и голоде.

— Интересно, где они в последний раз нас искали?

Элли спрыгнула с кучи соломы и вышла на улицу. Яркий солнечный свет слепил глаза.

— Я собираюсь в отель Уилсона. Это твердое решение. Я пришел к нему этой ночью, пока…

— Пока мерил сарай шагами. Я все слышала.

— Извини.

— Все в порядке. Великие умы и думают одинаково. Если нас подбросят до…

— Не нас, Элли, а меня. Ты отправишься в Нью-Йорк.

— Что?

— Там ты свяжешься с Монти и не будешь упускать его из виду. Кажется, это единственный надежный человек.

— По-моему, тоже.

— Сделаешь заявление в полицию, что я принудил тебя к побегу…

— Не получится. Ты забыл, как я угрожала тому верзиле в казино?

— Ах да. Тогда скажешь, что решилась на дезертирство, потому что была крайне смущена, и я…

— Ты прекратишь нести чепуху? Я отправляюсь в Атлантик-Сити.

— Ни в коем случае.

Их спор продолжался всю дорогу до главного шоссе.

— Эй, смотри! — воскликнула вдруг Элли. — Заправка открылась! Может быть, здесь продается хоть плитка шоколада?

Увы, ничего съестного ни на заправке, ни на почте не оказалось. Правда, нашелся один добряк, который предложил подбросить их до Веллингтона, штат Делавер.

— Тогда высадите меня у поворота на Атлантик-Сити, — попросил Чанс, водя пальцем по карте.

— Нас, Чанс. Я тоже еду в Атлантик-Сити.

— Почему тебе приспичило ехать со мной?

— Потому что я тебе поверила.

— Неужели?

— Еще бы!

— Нет, серьезно?

— А как же!

— Что-то мне не верится!

— Тебе нужно письменное заявление, заверенное у нотариуса?

Чанс вытаращил глаза.

— Боже мой! Я пошутила. Я поверила, что ты человек слова. Особенно после того, как ты рассказал о своей судьбе, о том, как зарабатывал на жизнь игрой.

— Именно это убедило тебя? — удивился он. — Это же самая постыдная история из моего прошлого!

— Да. — Элли решила враз расставить точки над i.

Чанс покачал головой: «Ох уж эти женщины…»

Раздался звук автомобильного сигнала.

— Кажется, наш транспорт готов, — весело сказала Элли. — Пошли!

— Подожди, Элли. Это может быть опасно.

— Поэтому я и не хочу отпускать тебя одного. Вечно на твою голову сваливаются всякие неприятности.

Они влезли в кабину грузовика, и вскоре заправочная станция осталась далеко позади. Путь до Веллингтона оказался ужасно долгим и скучным. Чанс решил, что в жизни больше не будет слушать музыку в стиле «кантри» с ее заунывными непритязательными мотивами. Элли, напротив, была рада, что работающее на полную громкость радио освободило ее от разыгрывания перед водителем жалостливых историй из жизни путешественников. Менее чем через два часа они оказались в Веллингтоне, нашли телефон-автомат и набрали номер Монти.

— Мы только хотели сказать, что живы и здоровы, — кричала Элли в трубку. — Правда, не очень сыты и не слишком чисты.

— Где вас черти носят? — шуршало на том конце провода.

— Ночь мы провели в местечке под названием Ручей каких-то журавлей.

— Болото Курлыкающих Журавлей, — поправил Чанс.

— Прекрасный городок. Я бы туда вернулась.

— Хватит морочить мне голову, Элли! Ты читала газеты? Знаешь, что о вас пишут? — негодовал Монти.

— Что бы ни писали, все равно не хуже тех критиков, что издевались над моим образом монахини в прошлогодней бродвейской постановке!

— Элли, сейчас не время вспоминать старое! — возмутился Чанс.

— Нам нужна помощь, Монти.

— Хорошо, я постараюсь связаться с лучшими юристами Нью-Йорка, — согласился агент.

— Возможно, нам и не понадобятся их услуги. Мы разработали план действий.

— О Боже! Только этого не хватало. — В трубке послышались стоны. — По-моему, мы все натерпелись, Элли. Не делайте глупостей.

— Нужно, чтобы вы позвонили в полицию и сказали, что мы решили сдаться. Передайте, что мы будем около вашего дома в полночь.

— А что вы задумали на самом деле, Элли?

— Мы сами захватим этих ребят.

— О Господи! Только не это! Подумайте обо мне, наконец! Слишком много свалилось на мою голову в последнее время! У меня же больное сердце и гипертония!

— Пожалуйста, Монти, не надо меня провоцировать! Сейчас не до этого.

— Элли!

— Прошу вас, Монти, сделайте то, о чем я прошу. Если дела пойдут хорошо, мы вернемся в Нью-Йорк к следующим выходным.

— А если нет?

Элли закусила губу.

— Тогда лучше подыскать хорошего юриста. — Она попрощалась и повесила трубку. — Он сделает, — пообещала она Чансу. — Не сразу, осторожно, продуманно, но сделает.

— Ладно. Учитывая связи Уилсона, через час-два ему тоже станет известно, что мы едем в Нью-Йорк.

— Он расставит своих сторожевых псов на всех подъездах к городу, — решила Элли. — А нам предоставится возможность спокойно проникнуть в отель Уилсона.

— Теоретически.

— Не будь пессимистом. Я уверена, все получится. Особенно если мы замаскируемся.

— О чем ты? — заволновался Чанс.

— Доверься мне.

Они добрались до Атлантик-Сити к вечеру. В ближайшем видеосалоне работал телефон-автомат, и Элли набрала номер отеля Уилсона. Стараясь изобразить из себя важную особу, она попросила подозвать к телефону Харвея, чтобы лично поблагодарить за прекрасный сервис во время ее последнего пребывания в гостинице.

— Харвей, это я, Алисия Кэннон, — сказала Элли заговорщическим тоном. — Слушай и молчи!

— Боже праведный! Какими судьбами? — не удержался тот.

Даже Чанс слышал его возглас.

— Я же говорил, что связываться с ним — хуже некуда, — пробурчал он.

— Харвей, нам нужна твоя помощь, — продолжала Элли.

— О-го-го! — раздалось в трубке.

Чанс округлил глаза.

— Оставь его, Элли.

— Все получится! — настаивала она.

— Чем могу быть полезен, мисс Кэннон?

— Не произноси моего имени вслух, ради Бога!

— Ох, извините, мисс Кэ… То есть… Простите.

— Слушай меня внимательно. Принесешь…

Последние деньги, заработанные в Дыре Дохлой Кобылы, были потрачены на покупку макияжа. Встреча с Харвеем была назначена в холле небольшой гостиницы. От соблазнительных запахов еды из кафе Элли чуть не упала в обморок. Однако теперь у них с Чансом были проблемы поважнее, чем голод.

Харвей опоздал почти на час. Прямо с порога он пожаловался на усиленную в последнее время службу безопасности отеля.

— Раньше через охрану можно было пронести что угодно. А сейчас, после кражи, секьюрити просто зверствуют. Я еле выбрался.

— Спасибо, Харвей. Ты достал то, что надо. Чанс, найди мужскую комнату и переоденься, — скомандовала Элли.

— Какие еще будут поручения, мисс Кэннон?

— Мне нужен подробный план гостиницы. Где комнаты обслуживающего персонала, где склады с инвентарем и все такое.

Харвей по памяти нарисовал схему.

— Спасибо, — поблагодарила Элли. — А сейчас Лучше возвращайся к себе.

— Хотите добраться до Уилсона? Мистер Уил, кажется, что-то знает.

— И до Дюро.

— Дюро? Вы уверены, что найдете его?

Элли нахмурилась:

— А почему нет?

— Он исчез сразу же после вашего с мистером Уилом побега. Он не попросил счета, не заплатил за номер. Правда, это не редкость в нашем отеле. Но его машина все еще в гараже, и ни один из носильщиков не подносил его вещи, по крайней мере они так говорят.

— Да… И все-таки тебе пора возвращаться.

— Надеюсь, увижу вас за работой?

— Только не подавай виду, что знаешь нас. Если что-то провалится, никто не должен знать, что ты помогал нам. Понял?

Харвей кивнул с видом заговорщика.

Элли переоделась в униформу уборщицы, которую принес Харвей, затем заглянула в мужской туалет в поисках Чанса.

— Что ты там возишься? — крикнула она.

— Элли! Зачем ты входишь сюда?

— Господи, Чанс, ну не будь рабом условностей. — Она критически осмотрела его с головы до ног и расхохоталась. — Кажется, Харвей перепутал размер.

— Не смешно. — Чанс надул губы.

Элли деловито закатала чересчур длинные рукава на форменной белой куртке.

— Все, что могу сделать, не имея иголки с ниткой или булавки, — улыбнулась она. — Придется тебе потуже затянуть ремень, чтобы не спадали брюки. — Она еле сдерживала смех.

К удивлению Элли, Чанс извлек из карманов своей куртки несколько волшебных предметов и рассовал их по карманам униформы. Элли сложила одежду в принесенную Харвеем сумку и спрятала ее в одной из кабинок. Она нисколько не заботилась о сохранности вещей. Другое дело Чанс — он всегда относился к вещам очень бережно.

— Заберем одежду позже, — поспешила пообещать Элли.

— Пойдем.

— Еще не все. В униформе мы все равно слишком похожи на себя. — С этими словами она извлекла из пакета купленную заранее косметику.

Чанс изобразил недовольство.

— Это еще зачем?

— Иди к свету, чтобы я лучше видела. — Она потянула его за воротник.

При попытке нарисовать сероватые тени вокруг глаз Чанс возмутился:

— Что ты выдумываешь?

— Стой смирно, говорю. Я хочу изменить форму твоего лица. С помощью легкого грима, форменной кепки и соответствующей походки мы сможем проскользнуть прямо мимо Уилсона.

— Ох, Элли, может, не надо? — Чанс никак не хотел придавать губам темно-коричневый цвет.

— Получится быстрее, если ты не будешь сопротивляться.

Ее не совсем удовлетворил результат, однако, натянув на голову Чанса белую шапочку, Элли осталась довольна.

— А теперь пригни плечи, опусти лицо… вот так. — Она показывала на себе. — Войди в образ.

— Чувствую себя полнейшим идиотом, — простонал Чанс, пытаясь скопировать походку Элли.

В это время дверь в туалет открылась и показались удивленные лица подвыпивших гостей отеля.

— Ого! — сказал один из них. — Придется подождать, пока закончат.

Его компаньон, которому, видимо, больше хотелось, скорчил недовольную гримасу.

— Скажите, на этом этаже есть другой туалет?

Элли показала в противоположный конец коридора.

— Благодарим. — Мужчины удалились.

— Ну вот, видишь? Мы вошли в образ!

Чанс усмехнулся.

— Пожалуй, надо найти какой-нибудь инструмент на тот случай, если попадутся не такие пьяные и более наблюдательные клиенты.

Они покинули гостиницу, пересекли улицу и скоро оказались у входа в отель Уилсона. Здесь в соответствии с планом, начерченным Харвеем на клочке бумаги с незаконченным благодарственным письмом к создателям сериала про Вики, они нашли склад инвентаря для уборки помещений. Вооружившись всем необходимым, Чанс и Элли поднялись на второй этаж, где располагалось деловое крыло отеля.

— Офис Уилсона как раз здесь, — прошептал Чанс. — В тот день, когда я обнаружил Дюро, тут не было охраны.

— Ему незачем охранять себя от собственного союзника, правда?

— Мы еще подумаем об этом.

Как и прежде, в дверях стоял секьюрити. Элли вспомнила: он был одним из тех, кто подозревал Чанса в день кражи.

— Прими позу, как я учила, — напомнила она.

Сработало. Охранник не обратил никакого внимания на уборщиков.

Они продвигались в сторону кабинетов Уилсона и его аппарата. Одна из дверей вдруг приоткрылась. «Странно», — подумала Элли. Было далеко за семь, а служащие обычно заканчивают рабочий день гораздо раньше. У нее затряслись поджилки.

Из-за двери показалась голова Уилсона.

— Черт, — пробормотал Чанс, — не верю своим глазам.

— Стой спокойно, — прошептала Элли, — и сконцентрируй внимание на главном.

— Главном для меня?

— Уборке помещения.

— Ах да! — Он ссутулился и втянул голову в плечи.

Уилсон посмотрел на них с неодобрением.

— Что вы здесь делаете? — У него был ледяной тон.

— Простите, сэр, — произнесла Элли с сильным испанским акцентом. — Мы прийти сюда убирать. Мы чистить этот комнаты.

— Хм-м! Только не забудьте запереть, когда закончите.

Они вошли в кабинет, и дверь с шумом захлопнулась. Элли, все на том же ломаном английском, приказала Чансу пропылесосить пол, жалуясь на оставленный беспорядок. Она продолжала щебетать, пока Чанс собирал мусор. После этого посмотрела в замочную скважину и убедилась, что Уилсон не следит за ними.

— Путь свободен! — крикнула она в самое ухо Чанса. — Начинаем!

Они оставили пылесос надрываться в приемной и потрогали ручку двери, ведущей непосредственно в кабинет Уилсона.

— Закрыто, — сказал Чанс. — Он решил, что мы не проникнем сюда.

— Ты сможешь открыть?

— Разумеется.

Не прошло и двадцати секунд, как дверь распахнулась.

— Очень полезное умение, — заметила она.

Собственно, никакой идеи относительно предмета поисков у них не было. Чанс и Элли лихорадочно носились по кабинету в поисках того, что могло бы их заинтересовать. Легко справившись с замками в ящиках письменного стола, Чанс помог Элли просмотреть папки с бумагами.

Через несколько минут она обескураженно подняла голову.

— Кажется, ничего интересного. Может быть, Уилсон спрятал то, чем интересовался Дьюри?

— Стой, посмотри на это! — Чанс придвинул поближе бланки страховых полисов. — Недавно Уилсон выложил кучу денег на страховку ожерелья.

— Ничего особенного, Чанс. Оно же такое дорогое.

— Но он говорил, что приобрел ожерелье весной. Зачем же надо было откладывать со страховкой вплоть до прошлого месяца?

— А вот и вторая страховка. Подожди-ка… — Элли нахмурилась. — Харвей говорил, что Уилсон погряз в долгах. Он утверждал, что ожерелье куплено в кредит. Может быть, на момент приобретения у него просто не было денег на страховку?

— А может быть, взял деньги взаймы, зная, что скоро ожерелье будет украдено?

От ужаса Элли вытаращила глаза.

— Ты хочешь сказать, кража была запланирована? Этакий союз Уилсона и Дюро?

— Не уверен. — Чанс судорожно вспоминал, что услышал из их разговора на двадцать втором этаже. С тех пор немало воды утекло.

— Однако страховой полис еще ничего не доказывает.

— Ты права, Элли. К сожалению.

Странный звук привлек их внимание. Прямо рядом с Чансом и Элли стоял Уилсон. Он подкрался тихо, незамеченный в шуме работающего пылесоса, которым они пытались перекрыть звуки собственных голосов.

Какая несправедливость! Элли проклинала себя за неразумность. Ее глаза наткнулись на ствол пистолета.

— А вот и то оружие, о котором ты рассказывал, — сказала она Чансу.

— Господи, неужели это не сон? — простонал он.

Неожиданно лицо Уилсона искривилось от ужаса.

— Бог мой, да это вы! А кто же собирался сдаться сегодня в полночь полиции Нью-Йорка?

— Получилось, — вздохнула Элли. — Монти позвонил.

— Так, значит, вы не узнали нас сразу? Так какого же черта вы вернулись, Уилсон?

— Что-то показалось мне странным в вас. Уборщики приходили только вчера. А в нашем отеле убираются через день.

— Похоже на правду, — призналась Элли. — Сервис в этой гостинице отвратителен. Так вы знали…

— Не сейчас, Элли, — попросил Чанс.

Его глаза неотрывно смотрели на застывший в руке Уилсона пистолет. В истории магии был лишь один фокусник, который умел увертываться от пуль. Это являлось частью его представления. Чанс пожалел, что не обучился этому искусству. Больше всего он волновался сейчас за судьбу Элли.

— Эй, Уилсон, отпустите женщину. Она ни при чем.

Две пары глаз одновременно впились в Чанса. Он не знал, какой из них был более шокирован нелепостью замечания. Его щеки пылали жаром.

— Извините. Я не так выразился.

— Весело… — Уилсон побагровел от злости, а затем оглушил кабинет диким ревом: — Лютер!

В считанные мгновения в дверях вырос дюжий охранник.

— Мистер Уилсон! — запричитал он тонким голосом, совсем не подходящим к его внешности. — Простите! Я думал, они уборщики!

— Все в порядке, Лютер. Надо доставить их в Голубое крыло.

— С моим помощником? — поинтересовался секьюрити.

— Нет, — решил Уилсон.

— Что будем делать? — быстро спросила Элли.

— Не двигайся, — сказал Чанс. Он думал только о том, как освободить Элли. Оставались считанные секунды.

— Эй, вы оба, пошли! — приказал Уилсон.

— Минутку, — не согласилась Элли. — А не скажете ли, из-за чего весь сыр-бор?

Уилсон округлил глаза.

— Ну если вы не догадались сами, то я не обязан вас просвещать.

— Не желаете блеснуть умом?

— Что? — Он был вне себя от ярости.

— Никогда не смотрели детективы? Обычно плохие парни предупреждают хороших, что собираются их убить. Кстати, перед этим они их запирают. Убивать вовсе не обязательно. Особенно в данном случае.

— Я слишком занят, мисс Кэннон, чтобы смотреть второсортные детективы. Так мы идем?

— Вам приходилось употреблять слово «убить»? — поинтересовался Чанс.

— Кажется, оно проскользнуло в разговоре, — напомнила Элли.

— Тихо! — цыкнул Уилсон.

— Вперед, — скомандовал Лютер, наставив на них дуло пистолета. Он явно нервничал, подталкивая Элли.

— Эй, приятель, поосторожнее, — посоветовала она. — Мой друг может сделать так, что ты исчезнешь. Вот так. — Элли щелкнула пальцами. — Он проделывал это и с молодцами побольше тебя. Он даже слона заставлял исчезать.

Лютер на минуту замер, удивленно переводя взгляд от Элли к Чансу и обратно.

— Да, да, вот так, — повторила Элли. — Маленький фокус-покус. Ловкость рук, не более.

— Довольно, мисс Кэннон, — огрызнулся Уилсон.

Элли кружилась возле Лютера, отвлекая его внимание пустой болтовней. Чанс смерил верзилу с ног до головы, будто и вправду просчитывая, сколько энергии понадобится, чтобы заставить того исчезнуть. Он надеялся, что Элли поймет: кто-то из них должен бежать, чтобы помочь другому, и этим «кем-то» будет она, Элли. И вот подходящий момент настал: Чанс бросил на голову Лютера связку разноцветных ярких платков, отчего тот от неожиданности отступил. Этого и добивался Чанс.

— Беги, Элли!

Он с силой ударил по ногам Лютера и попытался выбить оружие из его рук. Охранник оказался сильнее, чем предполагал Чанс. Они боролись, когда вдруг раздался пронзительный визг Элли. Чанс забыл обо всем на свете. Обо всем, кроме желания помочь ей. Он опрометью бросился вперед.

Резкая боль обожгла затылок. Через мгновение все погрузилось во мрак.

 

Глава 11

Сквозь пульсирующую боль в голове вдруг пролился звук, мягкий, приятный. Кругом было черным-черно. Чанс пробирался через темноту навстречу этому прекрасному звуку. Он манил, словно источник воды в пустыне, словно кров среди грозы.

— Я здесь, Чанс. Только не пытайся вставать. Лежи. Тебе не стоит двигаться. — Кажется, голос всхлипывал. — Ты слышишь меня?

Красивый голос! Горловой, мелодичный, глубокий.

— С тобой все будет в порядке. Я уверена. Все будет хорошо. Пожалуйста, скажи мне, что все будет хорошо.

Как прекрасно звучит! Кажется, пустыня наполняется живительной влагой. Надо попробовать открыть глаза.

— Ты проснулся? Слышишь меня?

Теперь голос стал тревожным. Он где-то совсем близко.

Рука дотронулась до щеки. Провела по подбородку. Откуда щетина? Надо бы побриться. Дед никогда бы не вышел из дома в таком состоянии.

— Чанс…

Что-то тяжелое давило на грудь. Мягкие пряди касались подбородка. И опять голос, до боли знакомый. И запах…

Имя само слетело с уст.

— Э-эл-ли… — Господи, неужели этот ужасный хрип был его собственным голосом?

— Да, это я! Как ты себя чувствуешь?

Он приоткрыл один глаз. Свет ударил резко, словно электрический разряд. Почему потолок так давит?

Лучше закрыть глаза.

— Отвратительно!

— К сожалению, я ничего не знаю о первой помощи. Мне так стыдно! Ты думаешь, это сотрясение?

Он потянулся, проверяя, что еще болит, кроме головы.

— Не говори… это слово.

— С ним придется считаться.

— Нет, не будем, — упрямо ответил он. Руки и ноги немного затекли, но, в общем, были в порядке. Почему так болит голова?

Чанс попытался открыть оба глаза. В темноте что-то плясало. Какие забавные фигурки! Как в черно-белом кино. Кажется, они похожи на танцоров Лас-Вегаса. Наконец видение исчезло.

— Черт! Где мы?

Элли сидела рядом и смотрела в глаза. Чанс понял, что лежит на широкой кровати, ужасно неудобной. Такие бывают только в отеле Уилсона.

— Мы в отсеке, называемом Голубым крылом, — пояснила Элли.

Комната была похожа на их прежний гостиничный номер, только уродливо-красный интерьер сменился уродливо-синим.

— Они протащили нас по служебным лестницам и темным пустым коридорам. Честно говоря, я потеряла ориентацию. Лютер подгонял тебя рукояткой пистолета, и всю дорогу ты истекал кровью.

— Ну-ка поподробнее, — потребовал Чанс, заметив на полу мокрые окровавленные полотенца. Наверное, она смывала с лица кровь, пока он был без сознания. Он терпеть не мог вида собственной крови. — Сколько времени я так пролежал?

— Часа три. Ты бредил и ворочал головой все это время, но только теперь пришел в сознание.

— Который час?

Она взглянула на запястье:

— Почти одиннадцать.

Он сел. По голове как будто постучали отбойным молотком.

— Тебе лучше лечь, — робко предложила Элли.

— Нет, так мне лучше. — Он сам не был в этом уверен. В любом случае хуже просто некуда.

Чанс опустил голову и заметил, что одет лишь в футболку и те самые брюки, что принес Харвей.

— Они забрали мою куртку. Жаль, в карманах была куча нужных вещей.

— Уилсон сказал, что с него хватит фокусов.

— Мы заперты?

— Ага.

Чанс проверил содержимое карманов брюк. Жевательная резинка, носовой платок, три монеты по двадцать пять центов, несколько презервативов, складная зубная щетка.

— Проклятие! У тебя есть кредитная карточка, Элли? А резинки для волос? А шариковая ручка?

— Увы, у меня нет ничего, кроме этой одежды. — Элли указала на форменное платье. — Но в любом случае за дверью находится Лютер. — Она не стала уточнять, что если Чанс найдет способ открыть дверь, то не сможет пройти незамеченным мимо охранника. — Думаешь, отсюда можно уйти другим путем?

Он быстро обвел глазами комнату. Окна зарешечены. Стены и потолок крепкие. Вентиляционные отверстия могут пропустить разве что крысу.

— Придется сидеть до тех пор, пока кто-нибудь не откроет дверь, — заключил он.

Элли грустно развела руками.

Чанс вдруг представил, как, должно быть, ей страшно в этом заточении, особенно если учесть плачевное состояние его здоровья. Он обнял ее за шею и притянул к себе.

Она дрожала.

— Они не издевались над тобой?

— Нет, однако Уилсон сказал, что могли бы, если бы я оказала сопротивление.

— Интересно, сколько они собираются держать нас здесь?

Она набрала в легкие воздуха.

— Скажи мне правду, Чанс! Помнишь, ты подслушал, что Уилсон и Дюро замышляют убийство. Как ты думаешь, мы тоже в списке потенциальных жертв?

Она остро нуждалась в правде. Если бы не Чанс, она вряд ли оказалась втянутой в эту неприятную историю.

— Не знаю, — честно ответил он. — Но кажется, если бы у Уилсона возникло такое желание, он давно воплотил бы его в жизнь. Только подумай: двое опасных преступников проникли в офис бизнесмена и роются в его бумагах. Потом он обосновал бы убийство заботой о собственной безопасности… — Чанс поежился. — Я не знаю, Элли. Извини.

Она придвинулась ближе, как бы ища защиты.

— И все-таки главное, что с тобой ничего не случилось. Когда они тащили тебя по коридору, я было подумала… — Рука Элли обвилась вокруг его шеи. — Я боялась, что он убьет тебя, или размозжит череп, или переломает кости…

Чанс приник к ее губам. Он не хотел чувствовать горечь этих ужасных слов, предпочитая наслаждаться нежным нектаром ее губ. Элли ответила взаимностью.

— А когда ты лежал… здесь… неподвижный, — успевала она быстро вставлять между краткими поцелуями, — я мечтала сделать для тебя все, что могу…

— Да, — вздохнул Чанс, счастливый оттого, что был жив, что был с Элли, несмотря ни на что. — Будь моей! И разреши мне быть твоим!

Она обхватила его голову ладонями и принялась покрывать поцелуями скулы, веки, лоб, подбородок, принося Чансу море прекрасных ощущений. Нежные пальцы прошлись по шершавой щеке.

— А щетина тебе идет!

— Я не брился с тех пор, как мы покинули этот проклятый отель.

Руки Элли нащупали вырез футболки и быстро сняли ее. Через мгновение они уже ласкали плечи, мощную грудь и плоский живот Чанса.

— Как твоя голова?

— Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, становится чуть легче.

Их губы вновь встретились в продолжительном поцелуе. Его пальцы расстегнули пуговицы форменного платья и добрались до мягкого атласа ее кружевного белья.

— Персиковый цвет! Какой красивый! Как та кофточка.

— Люблю одеваться в тон.

Он накрыл ее грудь ладонью. Элли вся подалась навстречу. Их глаза встретились, и одним взглядом они сказали друг другу больше, чем любые слова. Пальцы Чанса приблизились к внутренней поверхности ее бедер. Элли ощутила необыкновенный жар внутри. Она нисколько не смущалась растущего желания и готова была отдать всю себя. Губы соединились в новом порыве взаимной страсти, и вмиг забылось все: будто не существовало комнаты-тюрьмы, вооруженной охраны за дверью, будто реальность ушла в небытие. Что бы там ни замышляли Уилсон и Дюро, какие бы планы ни зарождались в их горячих головах, Чанс наслаждался настоящим моментом. Мир чувств заслонил для него всю остальную вселенную.

Он ощутил прикосновение ее нежных пальцев, перешедших на живот и опускающихся все ниже. Наконец они остановились. Нащупав твердеющую плоть, Элли смущенно улыбнулась.

— Ложись, — сказала она, заставив его опуститься на подушки.

В таком положении ей не составило труда расправиться с его форменными брюками и плавками.

— У тебя красивое тело, — сказала Элли, опустившись на колени.

— Это все тренировки, — согласился он. — А в чем твой секрет?

— Хорошая наследственность.

Она провела рукой по его груди, задержавшись на выпуклостях маленьких твердых сосков. Ей нравилось наблюдать блаженство, разливавшееся на его лице, замечать, как отступают боль и волнение. Элли хотела показать, насколько ценит его как мужчину.

— Сними бюстгальтер, — попросил он.

Она медленно спустила бретельки. Он не отводил глаз. Никогда в жизни Элли не раздевалась с таким удовольствием, как сейчас.

— Ты больше ценишь грудь или ноги? — Она приподняла чашечки. Чанс буквально впился взглядом в ее соски.

— Смотря о чем речь. Если о куриной или индюшачьей ножке…

Элли рассмеялась:

— Нет. О женской, а именно — о моей.

Рука поднялась выше.

— Я восхищаюсь любой частью женского тела.

— Без всякого предпочтения? Без единого любимого места? — Элли увидела, как бюстгальтер соскользнул с тела и упал на кровать.

— Нет. Самое прекрасное — это твои глаза.

— Как романтично! — сказала она, обрадовавшись.

— Но сейчас, в данный момент…

— Что?

— Перестань меня провоцировать. Ты же знаешь, голова раскалывается.

— Кажется, на твой основной инстинкт это не влияет. — Как бы в подтверждение своих слов Элли положила руку на нижнюю часть его живота.

— Мне кажется, сердце бьется слишком быстро.

Ее дыхание тоже встрепенулось в ответ. Элли нагнулась и прильнула к его губам, одновременно лаская его тело. Руки Чанса тоже не оставались без дела, скользя по лицу, шее, плечам, груди. Чанс закрыл глаза, полностью отдаваясь мягкости ее пальцев, жару поцелуев и неустанной работе губ.

Она водила полуоткрытым ртом по упругой мускулистой груди, маленьким затвердевшим соскам, пока не оказалась на дорожке из золотистых волосков, ведущей к заветной цели.

— О-о, — простонала Элли в порыве восхищения.

Чанс повторял ее имя, все настойчивее прикасаясь к ее телу, ощущая неимоверную силу желания, которой, кажется, было пропитано все ее существо.

— Нам нужно время, — прошептал он, прижимая ее к себе. Руки Чанса массировали ее бедра, заставляя Элли испытывать и боль, и удовольствие.

— Ты знаешь, я как-то читала… — От удовольствия она закатила глаза. — Мм…

— Что? — Он не узнавал своего охрипшего голоса.

— Доктор Рут писал… о-о-о…

— Так что же? — Он распечатал заветный пакетик.

— Что, если использовать сразу два презерватива… О, продолжай еще, пожалуйста… Вот так. О-о! Не останавливайся…

— Так?

— Да. Сильнее, прошу тебя.

— Серьезно?

— Да, я как раз об этом читала… — Она бессильно опустилась на подушки.

— Хочешь попробовать?

— А ты?

— С тобой я действительно хочу все. — Он очертил контуры ее тела. Но учти, это последняя возможность, пока мы здесь.

Их глаза встретились. Губы тоже.

— Прекрасная идея, — согласилась она.

— Ты такая красивая.

Элли закрыла глаза.

— Я хочу тебя.

— Сейчас, — хрипло прошептал он.

Она оседлала его, опускаясь все ниже, пока не застонала от ощущения полной близости.

— О-о-о… Еще, — потребовала Элли, сжимая кисти его рук в такт движению бедер. Чанс увидел, как растрепались ее каштановые волосы, волнами рассыпавшиеся по плечам. Он обхватил руками ее ноги, наблюдая, как она вздымается над ним, словно прекрасная фея, возникшая из мира самых сокровенных фантазий. Их тела еще сильнее сплелись в тесных объятиях. Их захватил неистовый эротический танец под музыку любви, и стоны отдавались эхом от потолка и стен комнаты, ставших невольными свидетелями чувственного безумия. Элли ощутила, как покрывается испариной ее лоб, как гулко бьется сердце, готовое выскочить из груди, и чуть не задохнулась, достигнув высшей точки наслаждения.

Опустошенная, она рухнула на его грудь, уткнувшись лицом в изгиб шеи, ощущая, как дрожит его обнаженное тело.

Некоторое время она лежала, радуясь тому, что сердце не спорит с разумом, уверенная, что никогда не испытывала подобного раньше. Несмотря на всю нелепость ситуации, Элли была на вершине счастья.

— Сумасшествие, — выдохнула она.

— Хм-м? — Его рука опустилась вниз по ее спине.

— Как ты себя чувствуешь? — Она вспомнила о разбитой голове.

— Замечательно. — Это был голос счастливого человека. — А ты?

— О-о-о! Как на празднике в честь Дня независимости.

— Что?

— Словно я вернулась домой.

— Хорошее ощущение. — Он осыпал ее лицо поцелуями. — Мне тоже хорошо. Элли, ты не представляешь, что ты для меня сделала.

— Чанс, — она потерлась щекой об его грудь, — кажется, тебе стоит немного отдохнуть.

— Думаешь?

— По-моему, я знаю лучший способ избавления от головной боли.

— Секс — вот лучший способ.

— Доктор пришел бы в ужас от таких заявлений.

— Только не доктор Рут.

Она рассмеялась.

— Теперь единственный наш шанс уйти отсюда — воспользоваться моментом, когда откроют дверь. Так что тебе лучше набраться сил.

— И тебе бы не помешало.

— Я хочу заглянуть в замочную скважину.

— Не надо. — Чанс еле удержал ее. — Полежи со мной.

— Они могут прийти за нами ночью. Я…

— Полежи со мной, — настойчиво повторил он. — Немножко.

Казалось, тело само подчинилось порыву чувств, которым не было дела до желаний разума.

— О’кей, — согласилась она и забралась в постель. — Только немного.

Элли проснулась от шума за дверью. В кромешной тьме она почувствовала себя слепым котенком.

— Что случилось? — Чанс быстро сел на кровати.

Вслед за голосами и возней раздался глухой стук, потом крик, потом еще несколько глухих ударов.

— Господи, что это? — испугалась Элли, пытаясь нащупать выключатель и разыскать свою одежду. Послышалось скрежетание ключа в замке. Она соскочила с кровати, судорожно подбирая разбросанные по полу вещи. Дверь вдруг распахнулась, и в лучах электрического света, льющегося из коридора, возник Харвей.

— Боже правый!

— Это ты? — Элли словно пригвоздило к полу.

— Они отобрали вашу одежду?

— Нет, конечно.

Последовала неловкая тишина.

— А… Ну-ну, — наконец протянул Харвей с пониманием.

— Отвернись, — потребовал Чанс.

— Ах да, простите!

— Где мое платье? Где выключатель? Нет, сначала где мое платье? — Элли заметалась по комнате.

— Вот оно.

— Но мне нужно белье.

— Эй вы, двое, вы понимаете, в какой находитесь опасности? — спросил Харвей, не оборачиваясь.

— А что ты вообще тут делаешь? — Элли наконец собрала часть одежды. — Нет! Только не оборачивайся!

— Который час? — раздался из темноты голос Чанса. — О Господи, моя голова!

— До сих пор болит?

— Где мое платье?

— Харвей, что ты сделал с охранником? Как ты вообще разыскал нас?

— А где Уилсон?

— Да когда наконец будет светло? Харвей, включи свет!

Парень щелкнул выключателем. Искоса бросив взгляд на растерзанную кровать, он многозначительно усмехнулся.

— Ну вы даете, ребята!

Элли покраснела.

— Нам надо отсюда выбраться, — сказал Чанс.

Неожиданно раздавшийся грохот испугал Элли. Будто в соседнем номере в стену швыряли стульями. Потом в отдалении послышался чей-то голос.

— Ага! Там, по соседству, другой узник, — догадался Харвей.

Элли вздрогнула.

— Чанс, помнишь, прежде чем Уилсон запер нас здесь, он говорил что-то о парне за той дверью?

— Нет. Я был в отключке.

— Пошли!

Они выскочили в коридор. Около распластанного на полу недвижимого тела охранника Лютера Чанс остановился и забрал пистолет, поставил на предохранитель и засунул за пояс белых форменных брюк, а затем присоединился к остальным.

— Думаю, ключ должен подойти, — сказал Харвей, пытаясь открыть дверь соседней комнаты.

— Как тебе удалось повалить охранника? — не могла успокоиться Элли.

— С помощью чулка, наполненного монетами! Вы что, не видели «Жажды смерти»?

— Вот те на. — Чанс мог бы позавидовать такому знанию кинематографа.

— Там, должно быть, уместилось много монет, — заметила Элли. Ничего удивительного, что Харвей звенел при каждом шаге.

Между тем он справился с замком и распахнул дверь в комнату.

— Дюро! — Чанс не верил своим глазам.

— Что это с вами? — спросила Элли.

Дюро и вправду выглядел ужасно — усталый, изможденный. Вся левая половина лица представляла собой огромный синяк, на губах — запекшаяся кровь, на подбородке — многодневная щетина.

— Господи! Как вы сюда попали? — прохрипел Дюро, устремив удивленный взгляд на вошедших. — Я думал, это охранник ломится в дверь.

Элли почувствовала, как к вискам приливает кровь.

— Нет, это мы.

— Вы всегда такие шумные? Соседи не жалуются?

— Не жалуются, — резко ответил Чанс. — Так вы с Уилсоном поссорились? Иначе как вы оказались здесь взаперти?

— Поссорились? — Дюро причмокнул окровавленными губами. — Нет, он вычислил меня. Не без вашей помощи, кстати. — Он уставился на Чанса. — Когда вы сболтнули ему, что видели меня в его офисе, Уилсон понял, что я не обычный гость.

— Вычислил? — удивилась Элли.

— Я из Агентства по борьбе с наркотиками.

— АБН?

— Так вы обманули меня?

— А у вас есть жетон, мистер? — подозрительно спросил Харвей.

— Конечно, нет. Я работаю под прикрытием.

— Не верю, — вздохнул Чанс и сел на кровать, обхватив голову руками.

— Что делает здесь этот парень? — недовольно пробурчал Дюро.

— Он спас нас. — Элли встала на защиту Харвея.

— Я знал, что они в беде, — объяснил тот. — С этими ребятами вечно что-то случается.

— Минутку, — перебил его Чанс.

— Вот я и сел им на хвост.

— Харвей! Это же так опасно! — Элли искренне волновалась за верного друга.

— Знаю, знаю. И тем не менее я дождался, пока охранник задремал, подкрался поближе и — хоп! — оглушил его. Правда, с первого раза не подействовало. Пришлось хорошенько постучать по его башке!

— Пожалуйста, без деталей. — Чанс снова схватился за голову.

— Откуда вы? — спросил вдруг Дюро. — ФБР? Полиция Атлантик-Сити? Интерпол?

— Нет. Я — актриса, он — фокусник.

— Так это не прикрытие? — не доверял Дюро.

— Вам нужны доказательства? — возмутилась Элли.

— Элли, прошу, не надо.

— Так что же вам надо?

— А вы не в курсе?

— В последний раз, когда я видел вас двоих, вы нарушили планы Уилсона во время его визита в мой номер. Потом вы исчезли. Уилсон не стал бы разбираться с вами, не изолировав прежде меня. С тех самых пор я и сижу здесь взаперти.

— Они хотя бы кормят вас? — не на шутку испугалась Элли. — Знаете, у нас не было ни крошки во рту со вчерашнего дня! Может быть, нас решили заморить голодом?

— Так, стало быть, в тот момент, когда я подслушал ваш с Уилсоном разговор, вы действовали под прикрытием? — в замешательстве спросил Чанс.

— Нет, тогда он уже раскрыл меня. Мы беседовали о моем убийстве.

— Богачи никогда не отличались хорошим воспитанием, — хмыкнула Элли.

— Только при чем же здесь ожерелье? — Чанс пожал плечами. — Ведь именно из-за кражи мы оказались втянуты в эту грязную историю.

Он вкратце рассказал Дюро, как на них пало подозрение в краже, как они скрывались от полиции и почему решили вернуться в отель.

— Мы хотели сами разобраться с Уилсоном.

— Никак не пойму: какое отношение все это имеет к драгоценностям? — удивился Харвей.

— Проделки Уилсона, — начал Дюро. — Он промотал почти все баснословное состояние, доставшееся ему после смерти отца. Мы подсчитали, что сумма составляла около семидесяти миллионов долларов. Неудачные вложения, опрометчивые сделки, беззаботные траты…

— Ого! — Элли с трудом представляла себе такую сумму.

— Так зачем же он устраивал этот уик-энд?

— Подозреваю, что пожертвования в счет несчастных бездомных детей пошли прямиком в карман Уилсона.

— О нет! — Элли чуть не плакала.

— Почему АБН заинтересовалось персоной Уилсона?

— У нас есть сведения, что к его разнообразной деятельности добавились сделки с наркотиками.

— Невероятно для обладателя голубой крови!

— Наш осведомитель сообщил, что мафиозная группировка подбирает людей, которые соглашаются давать показания против своих бывших партнеров. Уилсон связан с бандой Корвино.

— А, те Корвино, про которых все время пишут в газетах! — догадался Харвей.

Дюро кивнул.

— Так вот, они застукали его за незаконным присвоением части их доли…

— Как глупо, — фыркнула Элли.

— …и вместо того чтобы стереть в порошок, заставили его участвовать в наркобизнесе.

— Так, значит, если бы вы хорошенько прижали его к стенке, то узнали бы больше не только о его делах, но и о делах Корвино? — Харвей продолжал демонстрировать незаурядные аналитические способности.

— Правильно. Этим я и занялся, — подтвердил Дюро.

— Надо было вовремя остановиться, — посоветовал Харвей.

— АБН требует от своих агентов исчерпывающих сведений.

— Этот агент находится на службе правительства! — сказал Чанс.

— Надо поскорее выбираться отсюда, — предложил Дюро.

— Определенно, — согласится Чанс и встал, взяв Элли за руку.

— Интересно, что еще задумал Уилсон? И как нам восстановить свои добрые имена? — спросила Элли.

— На месте Уилсона, — усмехнулся Дюро, направляясь к двери, — имея в своем распоряжении двух преступников и одного агента АБН, я знал бы, что делать. — Он трагически вздохнул. — Он собирался представить дело таким образом, как будто вы убили меня. Ничего удивительного, ведь вы двое — опасные бандиты.

У Элли затряслись поджилки.

— А что потом?

— Возможно, он оставил бы вас в живых, свалив вину за случившееся. Но вдруг вы разболтаете, что все было подстроено? Тогда скорее всего он убьет вас сразу же после моей смерти.

— Нельзя ли говорить в сослагательном наклонении? — попросила Элли.

— Идемте. — Чанс вывел ее за дверь.

— Где мы?

— В Голубом крыле, прямо над казино, — пояснил Харвей. — Эта часть отеля никогда не используется по назначению, не проверяется различными инспекциями и вообще держится в тайне.

— А где Уилсон?

— На Мысе Мая, — сказал Дюро.

Наконец они попали в основное здание гостиницы.

— Откуда вам это известно?

— Сегодня он устраивает на своей яхте прием. Вы спрашивали, какое отношение к этой истории имеют бриллианты, так вот, слушайте: Корвино поручил Уилсону получить небольшой груз наркотиков от нового поставщика. Поскольку деньги, предназначавшиеся для оплаты груза, он давно истратил, в качестве платежа он собирается предложить бриллианты.

— А вдруг товар не оправдает своей цены?

— Сомневаюсь, ведь поставщик доставит его к месту сделки, — ответил Дюро. — Когда Уилсон понял, что не в состоянии расплатиться за ожерелье, то застраховал его на полную стоимость, что было невозможно в момент покупки. Ведь страховые компании требуют наличности, какой бы голубой ни была твоя кровь.

— Так, значит, он напоил Селин, которая не представляла, что ее муж способен на такое, и представил дело таким образом, будто ожерелье украли? — догадался Чанс.

— А может быть, Селин с ним заодно? — сказала Элли.

— Нет, она лишь еще одна невинная жертва.

— Да-а…

— План Уилсона был прост, — продолжал Дюро. — Он передает Корвино груз наркотиков и получает страховку за похищенное ожерелье. Селин — единственный человек, кто потеряет в этом деле, тем более что такого подарка муж ей больше не сделает — финансы не позволят.

— Значит, он хотел убить вас и повесить на вас вину за кражу. С покойника не спросишь, — предположил Чанс. — А бриллианты навсегда канули бы в неизвестность. Правда, когда мы с Элли взвесили все «за» и «против», то пришли к выводу, что Уилсон не знает, насколько мы опасны.

— Сделка состоится сегодня, — продолжил Дюро, — на яхте. Там поставщик и получит бриллианты.

— Кто поставщик?

— Не знаю. На яхте будет половина из приглашенных на уик-энд.

— Правда? — удивился Харвей. — Да им может быть кто угодно.

— Включая моего продюсера, — невесело признался Чанс.

— И моего директора, — добавила Элли.

— Роланд Хьюстон будет там?

Она кивнула:

— Он говорил при встрече. Сказал, что подумает о предложении.

— Каком предложении? — спросил Дюро.

— Смогу ли я сыграть роль Рейни в его новом фильме, — вздохнула она. — Упрямый тип. Только я уверена, что смогу, Чанс.

— Конечно, не сомневаюсь.

— Она словно живет внутри меня. Понимаешь…

— Может быть, мы обсудим ваши творческие планы в более подходящей обстановке? — буркнул Дюро.

— Значит, отправляемся на Мыс Мая? — сказал Чанс.

Дюро замахал руками:

— Нет. Это моя работа.

— Хватит, Дюро. Мы едем вместе.

— Ни в коем случае!

— Послушайте, я и Алисия Кэннон забыли покой с тех пор, как в нашей жизни появился Уилсон. Теперь мы заодно. Не собираюсь бросать начатое.

— Великие умы мыслят одинаково, — усмехнулась Элли.

— Об этом не может быть и речи, — сказал Дюро, когда они наконец попали на один из жилых этажей отеля, — а то теперь мне придется запереть вас. Тем более что прибудет полиция. Это обычная процедура задержания.

— Бюрократы, — фыркнул Харвей.

— На каком мы этаже?

— На двенадцатом. Не бойтесь столкнуться с кем-нибудь из гостей. Весь этаж скуплен арабским шейхом.

Элли стиснула зубы.

— А, вот почему я не смогла снять отдельный номер!

— Может быть, это к лучшему? — улыбнулся Чанс.

— Тс-с. — Увидев приоткрывшуюся дверь, Дюро прислонился к стене и замер.

Из номера выплыл шейх Несиб-аль-Дейлан в блестящем белом одеянии.

— Будто принц, — прошептал Харвей.

Араб миновал полкоридора и отпер одну из комнат. В проеме двери показалась укутанная тканью голова. Видимо, какое-то шестое чувство подсказало шейху, что за дверью поджидает засада. Он резко обернулся и сжал рукоять кинжала. При виде Чанса Несиб-аль-Дейлан немного смягчился.

— А, ты пришел предложить мне свою женщину по сносной цене?

Через мгновение лицо Чанса озарила довольная улыбка.

— Думаю, мы договоримся.

— Ты с ума сошел? — в испуге прошептала Элли.

— Доверься мне. Есть план.

 

Глава 12

Через двадцать минут Элли, Дюро, Чанс и Харвей покидали злополучный отель, замаскированные так, что и родная мать не узнала бы их.

— Убить меня мало, что позволяю гражданским лицам участвовать в спецоперации, — заявил Дюро. — Ну да ладно. И со мной может случиться непредвиденное.

— Говорите тише и поправьте вуаль, — посоветовала Элли.

Дюро долго не хотел принимать облик одной из жен арабского шейха. Чанс был слишком высок ростом для женской роли.

— У этого араба весьма богатый словарный запас, — послышался из-под вуали голос Харвея. Он, так же как и Элли, изображал жену шейха.

Чанс легко проскользнул мимо швейцара, наказав посыльному найти своего шофера и передать, что в десять машина должна быть подана к подъезду для поездки на Мыс Мая.

— А кинжал-то настоящий, — в восхищении сказала Элли, проверяя, насколько хорошо прилеплено холодное оружие к поясу длинного халата Чанса, составлявшего вместе с причудливой чалмой его одеяние.

— Вот лучшее оружие. — Чанс показал на полуавтоматический пистолет, отобранный у Лютера.

Харвей сильно рисковал, когда оглушил вооруженного охранника. Парень все-таки был настоящим смельчаком и верным другом. Поэтому Чанс не смог отказать ему в просьбе участвовать в разоблачении Уилсона — Харвей так хотел быть полезным! Тем более он обещал не пожалеть жизни для защиты Элли, если ей будет угрожать опасность.

— Ты двигаешься слишком стремительно, Чанс, — заметила Элли.

— Слава Богу, я и так изменился до неузнаваемости.

— Да, с помощью щетины, грима и восточного одеяния ты стал сам на себя не похож, — засмеялась она.

Большая часть дорогостоящей косметики жен шейха была использована для преображения Чанса. Если он и не был слишком похож на араба, то по крайней мере не имел ничего общего с прежним Чансом Уилом.

— Проскочим, если будем осторожны.

Как сказала Элли, великие умы мыслили одинаково. Поэтому она без возражений последовала за Чансом в комнаты шейха, до смерти испугав робких молчаливых женщин. Харвей помогал как мог, в то время как Дюро протестовал против задуманного и все пытался узнать, куда Чанс спрятал пистолет. Тот категорически отказался отвечать. Элли между тем отвела женщин в гардеробную, перебрала наряды и выбрала блестящие накидки, больше похожие на одеяла. Напоследок прочитав им лекцию о роли женщины в современном мире, она заперла жен в гардеробной, пообещав вернуться на следующий день.

Шейх, несмотря на гневные эпитеты и свирепые обещания навести порядок, был вскоре без особой борьбы и не без помощи Харвея доставлен Чансом в ванную, где и оказался заперт.

Чанс Уил с ужасом думал, сколько раз за последние дни ему пришлось преступить закон.

— А вот и автомобиль, — сказала Элли, завидев белоснежный лимузин. — Итак, все помнят, что я говорила? Каждый исполняет свою роль.

Закрыв лица вуалями, она, Дюро и Харвей уселись на заднее сиденье машины так быстро, что шофер не успел помочь им. Не поднимая головы, Чанс жестами показал водителю, чтобы тот забыл о формальностях и занял место за рулем. Он сам закрыл дверцу за «женами» и назвал пункт назначения: Мыс Мая. Путь оказался недолгим. Всю дорогу Чанс молил Бога, чтобы шофер не завел разговора — его познания в арабском ограничивались названиями нескольких блюд.

— Вторая часть плана удалась, — облегченно вздохнула Элли. — Думаю, он не удивился при виде третьей жены. В конце концов, шейх может себе это позволить.

— Надеюсь, мы успеем вовремя, Дюро? — спросил Чанс.

— Как раз. А теперь дайте мне пистолет.

— Ни за что. Я же сказал, зачем он мне. — Чанс предварительно разрядил оружие. — Только попугаю их, а стрелять не буду.

— Не делайте глупостей. С незаряженным пистолетом на яхте делать нечего. Все слишком серьезно.

— А я разве не серьезен? — усмехнулся он. — Мы с Элли и так наломали дров и не собираемся по неосторожности убивать кого-то. Но я не хочу отдавать свою жизнь в ваши руки, Дюро.

— Лучше дай оружие мне, — потребовала Элли. — У тебя есть кинжал. У Харвея — орудие мести из «Жажды смерти». А как же я?

— Проклятие… — Чансу ничего не оставалось делать, как протянуть ей пистолет под недовольным взглядом Дюро.

Элли тщательно спрятала его под форменное платье, поверх которого она надела восточный наряд.

Дорога к пирсу проходила в гробовом молчании. Дюро дулся. Харвей весь ушел в себя. Наконец Чанс решил взять Элли под руку:

— Ты кажешься абсолютно спокойной.

— Я думаю: вдруг поставщиком наркотиков окажется Роланд Хьюстон? Тогда прощайте, мои мечты, прощайте, «Луга в небесах».

— А если это Эмброуз Кеттеринг? Тогда я поцелую на прощание дверь телестудии.

Элли скорчила недовольную гримасу:

— Что с тобой?

— Хватит гадать. Пусть лучше в торговле наркотиками окажутся замешаны супруги Поллингсворс.

Чанс улыбнулся:

— Не будем сходить с ума раньше времени. Ведь подозрение может пасть на каждого.

— Правильно.

Они двое знали чуть больше остальных.

Оказавшись на причале, Чанс пониже склонил голову и жестом указал шоферу на стоянку, где было припарковано множество автомобилей. Тот сказал несколько слов по-арабски, возможно, о чем-то спросил, но умолк при виде помрачневшего «шейха». Видимо, привыкший к частым вспышкам гнева своего босса, шофер молча занял водительское место и зарулил на стоянку.

Дюро покинул остальных, сказав, что должен связаться с портовым начальством и запросить помощь. Элли больше всего опасалась, что проникнуть на яхту будет непросто, однако им повезло. Сын Уилсона и одна из его приемных дочерей встречали опоздавших прямо у трапа. Поэтому Чанс в сопровождении двух «жен» вошел на палубу, не вызвав особого внимания.

— Вы двое остаетесь здесь, — скомандовал он, провожая Харвея и Элли в темный угол на нижней палубе. — Я постараюсь выследить Уилсона. Жаль, мы не знаем, скоро ли состоится сделка.

Элли схватила его за руку. Ее нервы были на пределе. Однако Чанс вырвался и затерялся в толпе. Некоторое время «жены арабского шейха» стояли молча, отбиваясь от попыток гостей Уилсона втянуть их в разговор. Подошел официант с целым подносом кушаний, однако, не представляя, как можно есть, не подняв вуали, Элли жестом отказалась от угощения. Тем более что в любой момент она должна быть готова к действию, тогда занятые тарелками руки станут помехой. С трудом вспомнив, когда она последний раз принимала пищу — кажется, в каком-то там Ручье, — Элли нащупала рукоятку пистолета, запрятанного под многочисленными складками просторного платья.

— Прогулки на яхтах… Благотворительные вечера… Гала-концерты… Неужели богатые не могут просто отдохнуть как люди? — Харвей сморщил нос. — А сейчас, между прочим, середина рабочей недели.

— Тс-с! — Элли боялась, что их услышат. Пол под ногами чуть качнулся.

— Что это? — заволновался Харвей.

— Покидаем порт. Мы же на корабле. Черт, где Дюро и его люди?

— Ужасные бюрократы, — вздохнул Харвей.

— Как и мы, — заметила Элли.

Из-за угла неожиданно показалась фигура Селин Уилсон. Печальная и поникшая, при виде «жен шейха» она радостно замахала руками и ускорила шаг.

— Мои друзья! Как я рада, что вы пришли! Только где ваш прекрасный восточный принц? — затараторила она по-французски, и Элли с ужасом подумала, что ничего не понимает.

После секундного раздумья решение было найдено. Она закашлялась, сделав вид, что подавилась. Правда, сильнейший приступ кашля произвел другой эффект — десятки глаз обернулись в сторону бедной женщины. Селин не на шутку забеспокоилась, предлагая уйти в тихое место, освободиться от тяжелой одежды и выпить глоток воды. Кашель немного поутих, однако после возобновившихся вопросов на французском возник снова.

Элли не знала, сколько времени продолжался этот фарс. В конце концов она была усажена на маленький деревянный стульчик и изобразила такое смущение произошедшим инцидентом, что даже не могла поднять глаз на Селин. Харвей был вынужден сделать то же самое, игнорируя попытки Селин заговорить с ним. Через некоторое время обе «жены» были оставлены в покое, и вскоре неприятность забылась.

Какого черта пропал Чанс?

Длинные одежды мешали двигаться, и попытки ускорить шаг оборачивались неудачей. Пытаясь избегать разговоров и скрыться, насколько это возможно, от яркого света, Чанс направил все усилия на поиски Уилсона. В какой-то момент миссис Поллингсворс-Биддл окликнула его и что-то сказала на гнусавом французском. Он пригнулся и помчался на верхнюю палубу, надеясь поскорее удрать от противной старухи.

Только бы Уилсон не успел заключить сделку! Должно быть, он сейчас взволнован, нервозен и то и дело смотрит на часы. Человек, дающий себе право лишать людей свободы, вершить их судьбы, желать их смерти, не может выглядеть довольным и беззаботным. Бедная Элли! Сколько ей пришлось пережить за последние дни! При этой мысли Чансу хотелось собственноручно схватить Уилсона за шиворот и бросить на съедение акулам.

Он на секунду прервал поиски, чтобы краем глаза взглянуть на Элли. При всем желании Чанса Уила защитить ее Алисия Кэннон, прекрасная актриса, импровизатор, мастер розыгрыша и непревзойденная рассказчица, была человеком, сумевшим лучше остальных приспособиться к нелепой ситуации.

Воспоминания о недавних событиях заставили его улыбнуться. Элли, голосующая на дороге, веселящая публику в Дыре Дохлой Кобылы, с волчьим аппетитом поглощающая еду, накладывающая на его лицо слой грима… Вот она, свернувшись калачиком, устраивается на ночлег в заброшенном сарае… А теперь в форме уборщицы… Сейчас она снимает бретельки кружевного бюстгальтера, наклоняется ближе и подставляет для поцелуя губы. А вот отдает всю себя, без остатка, наполняя его жизнь счастьем…

— Элли! — Губы сами собой раскрылись навстречу влажному дыханию моря.

Дай Бог поскорее выбраться отсюда. Может быть, тогда всему придет конец. А может быть…

Чанс с трудом заставил себя вернуться к действительности. Увидев Роланда Хьюстона, подошедшего к Уилсону, Чанс с трудом сдержал себя в руках. Нет, ради всего святого, пусть это будет не Хьюстон. Элли должна получить свою роль.

Режиссер поспешно отошел. Слишком поспешно? Или только показалось? Где же Дюро? С каждой минутой яхта все более отдалялась от берега, и вскоре берег скрылся в дымке. «Значит, все зависит от нас с Элли», — подумал Чанс.

Навстречу Уилсону решительно направился мистер Поллингсворс-Биддл. Вот он трясет его руку, вот наклоняется, чтобы шепнуть что-то на ухо. Неужели он… Нет, оба смеются. Наверное, пошловатый анекдот. Мистер Поллингсворс-Биддл — из разряда любителей грязных шуток. Он присоединяется к супруге.

Рассеянный взгляд Уилсона скользнул по толпе. Подошел матрос и протянул записку. Уилсон быстро пробегает ее глазами. Видно, что волнуется. Исчезает…

«Наконец-то», — подумал Чанс. Спрятав лицо, он стремительно прошел между гостями и поспешил вслед за Уилсоном на главную палубу. Однако он, стараясь соблюдать безопасную дистанцию, вскоре потерял его след, заблудившись в темном коридоре.

«Это не яхта, — бурчал он себе под нос, рассматривая десяток одинаковых дверей по обе стороны узкого прохода, — это черт знает что».

Наудачу Чанс открыл первую дверь слева. Внутри небольшой каюты спиной к выходу стоял Уилсон. Он разговаривал по телефону, благодаря кого-то за своевременную информацию. Повесив трубку, он посмотрел на часы. Чанс тихонько закрыл дверь. «Надо спрятаться», — подумал он, озираясь по сторонам.

— Хельмут! Хельмут! — раздался голос Селин Уилсон и торопливые шаги. — Ты здесь?

— Да, дорогая, — ответил тот.

Чанс проскользнул в каюту напротив, закрыл за собой дверь и глазам не поверил: на него удивленно смотрел Эмброуз Кеттеринг.

Он сделал неловкое движение, пытаясь спрятать что-то за спиной, и споткнулся. Чанс не мог не заметить открытого чемодана с двумя большими пластиковыми емкостями. Сомнений больше не оставалось.

— О нет! — Он почувствовал, как к горлу подкатывает комок.

Кеттеринг часто заморгал.

— А вы не шейх? — Он чуть прищурился. — Чанс, ты?

— Я, — признался Чанс. Точнее, получился какой-то нечленораздельный звук. — Я… вот…

— Да, да! Прекрасно! Рад видеть тебя! — Кеттеринг захлопнул крышку чемодана и отодвинул его ногой. — Отличный костюм, парень, только я предпочитаю кожу. Черную.

— Что здесь происходит? — Дверь распахнулась с такой силой, что Чанс повалился на Кеттеринга. В следующий момент Уилсон нацелил пистолет ему в живот.

— Хельмут! — воскликнул удивленный Кеттеринг. — Ты уверен? Я бы мог…

— Да, уверен. Ему все известно.

— О, я бы не сказал «все», — уточнил Чанс.

— Но слишком много.

Кеттеринг был взбешен.

— Черт, Хельмут, прошу тебя, я слишком много вложил в этого парня!

— Мы все время от времени несем потери.

Продюсер вздохнул и пожал плечами.

— Ну, тогда извини, дружище. А ты талантлив!

— Спасибо, ребята. — Чанс наблюдал, как снимают с пояса его кинжал. — Честное слово, не подозревал, что в роли наркоторговца увижу вас. Что ж, придется поискать другого продюсера.

— А вы оптимист, однако, — скривился Уилсон.

— Что будем с ним делать? — спросил Кеттеринг.

— Сейчас главная задача — найти его сообщников.

— Я один.

— Опять врете, мистер Уил. Только что мне позвонил шейх Несиб-аль-Дейлан и поведал, как вы со своими друзьями лишили его возможности участвовать в вечеринке.

— Как он выбрался? — недоумевал Чанс. — Только не говорите, что горничная во время уборки обнаружила запертую снаружи дверь. Я все равно не поверю.

Лицо Уилсона исказила наглая усмешка.

— В наши дни нечего надеяться на помощь. В своей стране шейх известен как сильнейший воин. Он собственноручно выломал дверь ванной.

— Черт!

— А моя супруга сообщила, что одна из ваших «жен» выглядит нездоровой, но отказывается от медицинской помощи. Мисс Кэннон, я подозреваю. Но кто с ней?

Самое время сменить тему разговора, решил Чанс.

— Где бриллианты, Уилсон?

— Не ваше дело!

— Какие еще бриллианты? — Кеттеринг выглядел растерянным.

— Те, которыми он собирался с вами расплачиваться, — ответил Чанс.

— Бриллиантами? — Продюсер нахмурился. — Здесь какая-то ошибка. Мне нужна наличность.

— Увы, нет, Эмброуз. Спросите сами.

— Это правда, Хельмут?

Того словно током ударило.

— Я не собирался тебя огорчать, Эмброуз. Но, видишь ли, дела складываются не лучшим образом. У меня… э-э… небольшие проблемы с наличностью. Я подумал, может, ожерелье подойдет в качестве платы за товар.

— И речи быть не может. Я кто, по-твоему? Ювелир?

— Его стоимость превышает сумму, о которой мы договаривались.

— Мы все иногда испытываем проблемы с наличностью, — ответил Кеттеринг. — Не пытайся меня одурачить.

— Проблемы? — нарочито небрежно переспросил Чанс. — Так вот почему вы ввязались в это дело, Эмброуз? Надеетесь, продажа наркотиков — лучшее решение проблем с наличностью? Думаете, это, — он указал в сторону чемодана, — хороший способ поправить дела, покрыть карточные долги, поддержать приюты для бездомных детей?

— Помолчи, парень! — угрюмо бросил Кеттеринг.

Чанс покачал головой.

— А вы взгляните на свое положение трезво. Почему вы не продали свое имущество?

— Оно даже не принадлежит мне, — невесело заметил Уилсон. — Так посмотрите, Эмброуз. — Он вынул из кармана пиджака бархатную коробочку. Ожерелье засверкало в тусклом освещении каюты.

Кеттеринг оставался непроницаем.

— Или я получаю деньги, или до свидания. Вы думаете, этот груз достался мне от бойскаутов?

Чанс снова вмешался в разговор. Он с нетерпением ждал сигнала к началу активных действий. Главное сейчас — не подпустить Уилсона к Элли.

Какого дьявола медлит Дюро?

Элли больше не могла бездарно терять время. Подхватив под руку Харвея, она отправилась на поиски Чанса. Прямо навстречу «восточным женщинам» надвигался Роланд Хьюстон. Кажется, он страдал морской болезнью. Наскоро принеся извинения, режиссер зажал рукой рот.

— Мистер Уил, похоже, растворился, — заключил Харвей, отчаявшись найти Чанса.

— Что-то случилось. — Элли была в этом уверена. Желудок то и дело сжимался от спазмов. Надо найти Чанса.

На ломаном английском она поинтересовалась у одного из членов экипажа, не видел ли он шейха. Выяснилось, что «араб» минут двадцать назад спускался на главную палубу. Элли и Харвей проскользнули в темный коридор и прислушались.

— Почему они рассуждают о бойскаутах? — удивился Харвей.

— Лучше вылезай из этой рубахи, — приказала Элли, чувствуя, что час настал. Что же с Чансом? Раздавшийся минутой позже знакомый голос подтвердил ее худшие догадки. — Мы должны действовать быстрее.

Они поспешно сбросили восточные одежды. Харвей в форме коридорного и Элли в платье уборщицы — каждый приготовил свое оружие.

— У меня пистолет. Я буду первой, — прошептала Элли.

— Да, мой мешок звенит, а ваше оружие — нет.

— Они об этом не догадываются.

— Мисс Кэннон…

Дверь неожиданно открылась.

— Мы должны найти остальных, — произнес Уилсон, — пока не случилось худшее.

— Подождите, — произнес Чанс. — Вы разве не слышали о бомбе?

— Какой еще бомбе?

Элли поняла, что настал момент действовать. Издав воинственный крик, который был поддержан Харвеем, она бросилась в каюту, сбив Уилсона с ног. Казалось, остальное произошло в считанные мгновения. Четыре мужских тела вмиг очутились на полу, свившись в единый клубок. Путаясь в длинном балахоне, Чанс пытался завладеть пистолетом Уилсона. Кеттеринг — неужели это был Кеттеринг? — колотил Харвея, который пустил в действие свой знаменитый мешок. Неожиданно монеты посыпались на пол, заставив Уилсона и Чанса пригнуться.

— Надо было завязать покрепче, — прошипела Элли.

— Не сейчас, мисс Кэннон, — Харвей пытался увернуться от ударов Кеттеринга.

— Не смейте! — закричала Элли и наставила на продюсера пистолет. — Или я пристрелю вас!

В это время Уилсон поднялся на ноги и одним ударом свалил мальчишку на пол. Падая, он задел Элли, а она, не успев ухватиться за ручку двери, не удержалась от падения и стала наваливаться на Кеттеринга. В результате оба их пистолета оказались на полу. Элли схватила продюсера за гриву — надо же, волосы оказались настоящими, — но он оттолкнулся локтями и снова отбросил ее в сторону Харвея, затем ловко встал на ноги.

На полу была куча мала.

— Харвей, ты мне мешаешь! — завопила Элли. Парнишка не двигался. Тот звук минуту назад… «Должно быть, он раскроил череп», — в ужасе подумала она и затрясла его за плечи. — Харвей!!!

От тряски тот застонал. Чанс и Уилсон продолжали схватку за один из трех пистолетов, оказавшихся на полу.

— Уходи отсюда, Элли, — прохрипел Чанс не своим голосом.

— О-о-ох… — В ответ на попытки Элли привести его в чувство Харвей подал признаки жизни.

— Ты в порядке?

— Держите Кеттеринга! Он никогда не дает чаевых. — Глаза посмотрели холодно, отчужденно и закрылись.

Элли схватила пистолет. Неожиданно ее внимание привлек блестящий предмет на полу.

— Бриллианты! — Свободной рукой она подцепила ожерелье и попятилась от Кеттеринга.

— Мои бриллианты! — заорал Уилсон.

— А-а!

Чанс ловко ушел от удара Уилсона, который целился ногой ему в пах. Он на секунду согнулся и тут же выпрямился. Уилсону, однако, хватило нескольких секунд замешательства противника, чтобы поднять с пола оружие. Он выскочил за дверь вслед за Элли. Она помчалась к лестнице. Путаясь в одеждах, Чанс последовал за ними.

Кеттерингу удалось приблизиться к Элли почти вплотную. Преследуя ее, он расталкивал локтями мужчин и женщин. Повсюду раздавались крики и визги. Почувствовав опасность, Элли резко повернулась, приняв боевую стойку, так хорошо знакомую ей по роли женщины-полицейского.

— Не двигаться, Кеттеринг!

Он повернул к ней багровое от злости лицо:

— Вы делаете большую ошибку, Кэннон. Я известный продюсер! Вы больше не сможете выступать в этом городе, если убьете меня!

— Стойте смирно, иначе я изрешечу вас, как швейцарский сыр!

— Превосходно, — раздался чей-то голос. — Превосходно, Элли.

Она скосила глаза:

— Роланд?

— Настоящая Рейни! Вы попали в точку! — с восхищением произнес он. — Но, мне показалось, вы не были в числе приглашенных на вечеринку?

— Опустите оружие, Кэннон, или я за себя не отвечаю!

— Руки вверх, Кеттеринг! Я буду стрелять!

Чей-то пронзительный визг на секунду отвлек ее внимание. Уилсону хватило этого времени, чтобы наброситься на Элли сзади. Она поняла, что теряет равновесие, и нажала на курок. Пистолет выстрелил. Элли вскрикнула и разжала пальцы.

— Элли! — закричал Чанс.

— Ты же говорил, оно не заряжено! — закричала она. — Я убила его!

— Ты промахнулась. Смотри!

Словно в доказательство своей невредимости Уилсон прицелился ей в висок.

— Немедленно отдайте бриллианты, мисс Кэннон!

Чанс сам вынул ожерелье из ее трясущихся пальцев.

— Забудьте о нем, Уилсон. Теперь все кончено.

— Может, стоит напомнить, кто из нас вор? Верните мне ожерелье!

— Мои бриллианты! Мои драгоценности! — радостно закричала Селин.

— Так она ничего не знает? — удивилась Элли.

— Дайте их мне! — заорал Уилсон, стараясь перекричать гул толпы.

— Забудьте о них, повторяю, — сказал Чанс.

— Ага! Вот вы где! — Харвей пробирался сквозь публику, отчаянно работая локтями, В его руке блеснул пистолет. Вскоре дуло повернулось в сторону Кеттеринга. — Что, надеетесь уйти просто так?

— Я так смущен, — вполголоса сказал Роланд Хьюстон.

— А я напугалась до смерти, — ответила миссис Поллингсворс-Биддл.

— Бросьте оружие, Уилсон, и скажите правду. Во всеуслышание! — потребовал Чанс. — Или я выкину это за борт.

По толпе прошел возглас негодования.

— Чанс! — Элли пыталась остановить его.

— Я убью эту женщину! — пригрозил Уилсон.

— Нет, не посмеете! — От его уверенного тона у Элли мороз прошел по коже. — Итак, даю вам последний шанс, Уилсон! Бросьте оружие!

— Довольно! — Уилсон нажал на курок. Выстрела не последовало.

— Это мой пистолет! — вскрикнула Элли.

Чанс с размаху зашвырнул ожерелье в пучину волн. Десяток женщин вскрикнули. Селин упала в обморок. В небе над яхтой раздался шум вертолетов. Никто не слышал, как обезумевший Кеттеринг колотил Харвея. Уилсон понял ошибку и сделал рывок, чтобы подобрать оброненный Элли пистолет, однако Чанс опередил его: сделав выпад, он ударил ногой по его челюсти. Уилсон скорчился от боли.

Элли подняла глаза к небу:

— Подкрепление?

— Черт! Так на это Дюро убил столько времени?

Чансу было не важно, что происходит на палубе и в небе. Для него больше не существовало рева толпы и всеобщего возбуждения.

Подхватив Элли на руки, он расцеловал ее на глазах у всех.

 

Глава 13

Прибывшая на вертолете команда задержала Уилсона и Кеттеринга и зафиксировала наличие в чемодане партии наркотиков. Вместе с несколькими помощниками Дьюри остался на яхте, чтобы собрать показания у гостей провалившейся вечеринки. Чансу, Элли и Харвею была предоставлена каюта на нижней палубе, где они смогли перевести дух, пока Элли прикладывала к голове Харвея грелки со льдом. Боясь пропустить самое интересное, парень категорически отказался отправиться в больницу. Свободной рукой Элли держалась за Чанса. Она вцепилась в него мертвой хваткой, боясь отпустить даже на минуту.

— Как ты узнал, что у меня оказалось оружие Уилсона?

Чанс так и не снял с себя арабские одеяния, хотя в пылу борьбы потерял головной убор и размазал по лицу грим. Он стал похож на самого себя, а для Элли это было главным.

— У него совсем другая модель. Ты не заметила?

Элли покачала головой. Он заботливо убрал прядь волос с ее щеки.

— Едва ли ему могло прийти в голову, что мы отважились появиться на яхте с незаряженным пистолетом. Особенно после того, как ты целилась в него прямо у меня под носом.

— Извини, я не хотела тебя пугать.

— Все в порядке. — Он поцеловал ее. Снова. За последние несколько минут это был, наверное, двадцатый поцелуй.

— Еще, — потребовала она через некоторое время. — Мне мало.

— Элли, я хотел… я… ты понимаешь?

— А, опять нежности! — В дверях возник Дюро.

— Думаю, это любовь. — Харвей приподнял голову с подушки.

— Ты пришел в себя? — улыбнулся Чанс. — Как голова?

— Ну-ка поцелуйте ее еще!

— Минуточку, — вмешался Дюро. — У нас серьезные проблемы.

— Вы имеете в виду нас с Чансом? — настороженно спросила Элли.

— Все в порядке, кроме одного.

— Что? — Чанс сильнее сжал ее руку.

— Селин Уилсон в истерике. Говорит, что упечет вас за решетку на всю оставшуюся жизнь.

— Из-за своего мужа?

— Нет, из-за ожерелья, выброшенного за борт.

— А, это… — Чанс небрежно махнул рукой. — Думаю, я об этом позабочусь.

— Как? — в один голос воскликнули Харвей, Элли и Дюро.

— Все в порядке. Только дождусь прибытия журналистов. Вы сказали, команда репортеров из программы новостей уже в пути?

— Они только что появились, но…

— Пойдемте. — Он поспешно взял за руку Элли и поддержал Харвея.

— Чанс, куда мы? — Элли еле поспевала за ним.

— Сейчас я буду возвращать бриллианты.

— Кстати, мисс Кэннон, еще один нюанс… — Дьюри немного замедлил шаг.

— Да?

— Несколько минут назад я говорил по телефону с О’Нилом. Он интересуется: у вас действительно был револьвер тридцать восьмого калибра тогда, в казино?

— Господи… я все объясню.

— Очень надеюсь, мисс Кэннон.

Чансу не понадобилось много времени на приведение в действие своего плана. Поскольку экипаж был натаскан на ежедневное обеспечение стола Уилсона свежими морепродуктами, им не составило большого труда выловить рыбку по просьбе Чанса. Заинтригованные, телевизионщики снимали на камеру каждый шаг мага. Положив рыбу на стол, он попросил у зрителей носовой платок или шарф. Элли заметила, что шоу не сопровождается, как обычно, прибаутками и анекдотами.

Рыба вскоре оказалась покрытой куском материи. Чанс поколдовал над рыбой. Элли узнала технику, с помощью которой он отвлекал толпу, однако не могла догадаться, что же за этим последует. Обещание вернуть ожерелье его владелице привело публику в замешательство. Даже миссис Поллингсворс-Биддл — и та, открыв рот, наблюдала за происходящим.

— Миссис Уилсон! — Чанс одарил Селин приветливой улыбкой, хотя вряд ли мог рассчитывать на взаимность. — Не будете ли так любезны помочь мне? Это же ваши драгоценности, в конце концов.

— И возможно, все, что у нее останется в память о муже, — шепнул на ухо Элли Харвей.

— Что вам надо?

— Нож.

— Она так ленива, — заметил Харвей, когда Селин послала одного из слуг на кухню.

Селин протянула нож Чансу:

— Вот. Итак, где же мое ожерелье?

— Прямо в нашем ужине. Вы любите рыбу, миссис Уилсон?

— Я… — Она замолчала, когда прямо из разрезанного пополам туловища возникло бриллиантовое ожерелье.

— Фу, какая мерзость, — сказал Роланд Хьюстон, позеленевший при виде рыбьих внутренностей.

— Ах, совсем забыла. Вы ведь настоящий вегетарианец, не так ли? — съязвила Элли. — Лучше отойдите, Роланд.

— Вообще, я хотел бы поговорить с вами.

— Да, конечно. — Она подняла глаза на Чанса. Он был занят представлением, окруженный публикой, среди которой нашлось немало его поклонников. Даже Селин, казалось, была готова простить все.

Элли бросила на него быстрый взгляд:

— Так что вы хотели обсудить?

Чанс удобно расположился на заднем сиденье шикарного лимузина.

— Дюро сказал, Несиб-аль-Дейлан снял свое обвинение.

— Хорошо, — сказала Элли, радостная от того, что наконец они были одни.

Харвею Дюро предложил добраться до Атлантик-Сити на вертолете. Парень заявил, что решил бросить колледж и напроситься к Чансу в помощники. Элли сказала, что это судьба. Устав от нервных взглядов водителя в их с Чансом сторону, она задернула занавеску на стеклянной перегородке.

— Кстати, шейх поднял цену, — усмехнулся Чанс. — Пятнадцать верблюдов. Я почти согласен.

— Ах так! — Элли скорчила недовольную мину. — Думаю, я сгожусь для другого дела. Хьюстон предложил мне сыграть Рейни в «Лугах в небесах», а потом — в его следующем фильме.

— Элли!!!

— Мой вид с оружием в руках изменил мнение режиссера о моей персоне!

— Потрясающе! — сказал он, приблизив губы к ее щеке. — Я так рад за тебя!

— А я — за тебя. И не беспокойся о телешоу. Найдем другого продюсера.

— Могу я спросить? Твое мнение о магах теперь изменилось?

Она нежно чмокнула его.

— Я пересмотрела свое мнение только об одном маге. Чанс, я люблю тебя.

— Элли…

— Кроме того, — прошептала она одними губами, — твой последний фокус-покус спас мне жизнь.

— Ты казалась сильно удивленной. — Его пальцы начали расстегивать пуговицы форменного платья.

— Не здесь. — Элли скосила глаза на зашторенную перегородку.

— Нас не слышат и не видят. Ну ладно, я готов ждать до возвращения в отель Уилсона.

Элли часто заморгала:

— А я думала, сначала мы дадим показания О’Нилу, потом найдем нашу машину, а затем отправимся домой.

— Да, но… Селин предложила нам номер на ночь бесплатно.

— Но я только что стреляла в ее мужа!

— Думаю, она не сильно переживает, заполучив назад свое ожерелье.

— Никогда не понимала богачей. — Элли положила голову на плечо Чанса. — Но я ненавижу этот отель. Я никогда не смогу чувствовать себя там в безопасности, даже после того, как будут арестованы главные действующие лица.

— Тогда, может быть, снимем комнату в гостинице напротив. Запрем дверь, примем горячий душ…

— Вместе! — Она мечтательно закатила глаза.

— Закажем все, что есть в меню…

— О, непременно.

— И проведем несколько дней, не вылезая из постели.

— Да, звучит неплохо…

— Потрогай-ка. — Он нежно взял ее руку и положил на живот. — Да-да, вот здесь, пониже.

— Можно позвонить Монти и порадовать его хорошими новостями.

— О нас?

— Что мы оправданы.

— Может быть, сказать ему все?

Элли вопросительно посмотрела ему в глаза.

— Сказать, что мы… мы собираемся… ну, ты понимаешь. — Он откашлялся.

— Что?

— Что мы решили… м-м…

— Чанс?

— Решили пожениться. — Его щеки зарделись.

Элли улыбнулась:

— Делаешь мне предложение?

— Пытаюсь. Я не репетировал, увы.

— Все отлично. У тебя хорошо получается.

— Насколько хорошо?

Она захлопала ресницами.

— Настолько, что я не могу ответить иначе как «да». Да, Чанс!

Он усмехнулся — такая знакомая, такая любимая усмешка!

— Надеюсь, твой отец будет согласен.

— Он узнает, как здорово я провела время. И вообще, знаешь, он… ужасно любит магию.

— Ага!

Их губы снова слились в поцелуе.

— Может быть, перенесем встречу с О’Нилом на завтрашнее утро? — предложила Элли.

Ее рука проникла под просторное восточное одеяние. Чанс вопросительно скосил глаза на перегородку.

— Мне показалось, ты говорила…

— Я изменила свое решение.

— О Боже!

— Только одного я никак не пойму, Чанс.

— Чего же? — Его пальцы ощутили ее нежную кожу.

— Бриллианта, океан, рыба. — Элли покачала головой. — Как ты сделал это?

— Сила внушения. Я заставил Уилсона поверить, что ожерелье скрылось под водой. Он запаниковал и потерял над собой контроль.

— Но я сама видела, как ты швырнул его за борт!

— Ну… — Он заглянул в ее глаза, большие от удивления, ее сине-зеленые глаза, в которые никогда не устаешь смотреть. — Я объясню тебе позже. Хорошо?

— Но…

Он приник к ее влажному рту.

Объяснение подождет, решила Элли.

Ей вполне хватило волшебства.

 

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.