Распрощавшись с нетрадиционной парочкой, Вита заскочила в торговый центр. В туалет хотелось просто смертельно! Справившись со своими делами, и купив баночку йогурта в находящемся тут же супермаркете, женщина снова вернулась к машине. Адрес нового заказа — церковь. Эко ее сегодня заносит, — думала Вита, осторожно отпивая из баночки. Наверное, следующий пассажир будет скучным. Уж точно никаких геев или изменников. И правда, ее ожидала скромная молодая женщина.

— Здравствуйте. Мне на Виноградарь, — негромко проговорила она. И только тут Вита заметила синяки на лице пассажирки. Та неловко поправила повязанный на голове платок и отвернулась к окну. Вита закусила губу, подавляя порыв ярости, и немного более резко, чем следовало, нажала на педаль газа. Пассажирка дернулась и ухватилась за сидение.

— Извините, — пробормотала Вита, все еще силясь взять эмоции под контроль.

— Ничего, — практически прошептала женщина.

Она была бы красива, если бы хоть как-то стремилась подчеркнуть свою красоту. Но никаких следов косметики на лице пассажирки не было. Если не считать пудры и тонального крема, которыми та пыталась замазать побои. Телефон женщины зазвонил. Она испуганно подпрыгнула.

— Баха! — И такая радость в голосе! — Привет. Да, звонила… Я ушла от Владимира, Баха… Да. Еще в начале недели. Нет… Не могла тебя поймать… Прости… Хорошо, — засмеялась пассажирка. — Не буду извиняться. Приехать?! Нет, Баха, я не могу. Ты же только после рейса… Да?! Ладно…

Женщина положила трубку и тихонько пробормотала:

— Планы изменились. Мы не могли бы поменять маршрут?

— Без проблем, — улыбнулась Вита. — Куда едем?

— Мне на Гарматную…

Вита кивнула, вбивая адрес в навигатор. Пассажирка немного расслабилась и снова уткнулась в окно. Ольге было страшно. Она решилась на то, на что, по собственному убеждению, была совершенно не способна. Оля вообще не понимала, откуда у нее взялась смелость отважиться на такое… Уйти. От мужа, с которым она венчалась пять лет назад. В этой самой церкви, от которой они только что отъехали. Мужества в ней никогда не было. Как и силы духа. Она вообще не умела кому-либо противостоять. Будь то родители, подруги, или муж. Именно из-за своей бесхребетности Ольга вышла за нелюбимого, именно из-за нее она чуть было не лишилась самого важного в жизни. Своего Бахи.

Они познакомились давным-давно. На праздничной линейке, посвященной первому звонку. Тогда маленькая Оленька пришла в школу в первый класс. Ее соседом по парте, несмотря на недовольство Ольгиной матери, стал маленький темноволосый мальчик. Бахтияр. Ольгу с ходу заинтересовало такое редкое и невероятно красивое имя, да только выговорить его ей было совершенно не под силу. Она заикалась. Глядя на ее судорожные попытки, Бахтияр щербато улыбнулся и проговорил:

— Называй меня Баха. Так проще.

Этим он ее покорил. Потому что не стал смеяться, как все другие дети, а просто пришел на помощь. Она влюбилась в него именно тогда, хотя Баха утверждал обратное:

— Нет, Олька… Влюбилась ты в меня, когда я тебе конфеты предложил в неограниченном количестве.

Ольга смущенно смеялась в ладошку, отрицательно качая головой. Да, то щедрое предложение она запомнила навсегда. Как-то раз на переменке Баха угостил ее конфетами. Семья Оли жила бедно, и конфеты она ела редко, поэтому предложение мальчика было таким заманчивым! Особенно, когда он добавил, протягивая горсть шоколадок:

— Бери, сколько хочешь! Мне не жалко. Хочешь… хоть целых две бери!

Целых две — это было так много! Он вообще был очень щедрым, и внимательным, и надежным. Оля бы и вовсе никогда не расставалась со своим Бахтияром, если бы это было возможно. Только ее маме Баха почему-то совсем не нравился. Она называла его странным прозвищем «черный», и каждый раз крестилась при виде мальчишки. Будто бы он был исчадием ада. Только годы спустя Ольга поняла, что ненависть матери была вызвана тем, что Бахтияр был мусульманином. Сама Галина была рьяной христианкой, и в таких же традициях воспитывала дочь. Именно вопрос веры и стал камнем преткновения в их с Бахой жизни.

Они окончили школу ровно десять лет назад. Бахтияр, как и мечтал, поступил в летное училище, Оля — в иняз. Вот тогда-то они и поняли, как невыносимо тяжело порознь. Раньше ребята виделись каждый день, сидели бок о бок, а тут…

— Может, нам пожениться, Оль? — спрашивал Баха, когда им удавалось пересечься в городе.

— Как? Мы не сможем венчаться, Баха…

— А зачем это делать? Распишемся, и все дела. Мои родители нас поддержат.

— И не станут настаивать, чтобы я приняла ислам?

— Не станут. Слушай, Оль, у меня нормальные современные предки… Ты же знаешь…

— Я так не могу, Баха. Отец с матерью не позволят мне жить во грехе. Да мне и самой не хочется.

— Олька, ну, затюкали они тебя совсем. В каком грехе? Мы в двадцать первом веке живем. Ты, что же, и сексом со мной до венчания заниматься не будешь? — улыбнулся он.

Ольга уткнулась ладонями в лицо:

— Нет. Не буду.

— Ты же шутишь, да? — нахмурился Баха. — Нам уже почти восемнадцать.

— Не шучу, — отвернулась Оля. — Я так воспитана. Мой папа — дьякон. Ты себе не представляешь, что начнется, если станет известно, что я…

— Дело ведь не только в вере, да? Я — татарин. Это тоже делает меня недостойным в глазах твоей семьи?

Оля поежилась. Потому что парень был прав.

— Оля, пойми, ты должна научиться им противостоять. Ради нас. Ради нашей любви.

Девушка это понимала. Но только воспитание не позволяло сделать так, как он говорил. Так и жили. Скрывали свои встречи. И не позволяли себе лишнего. Конечно, для возмужавшего Бахтияра такие отношения были неполноценными. Ольга это понимала. Поэтому даже не обиделась, когда поняла, что у Бахи появилась другая… Та, с которой он удовлетворял свои мужские потребности. Не удивилась, но едва не умерла от боли. Оля даже не стала предъявлять никаких претензий. Не имела права. С виду в их отношениях ничего не поменялось, и в то же время изменилось все. Она едва дышала, едва жила… И однажды Ольга поняла, что не может так больше. Не может делить его с кем-то, но в то же время не может заявить на него свои права. Существует тысяча преград, из-за которых они никогда не смогут быть вместе. Зачем продлевать агонию?

— Оленька, пойдем сегодня к нам? Мама беляши твои любимые нажарила…

— Нет, Баха… Уже пост начался. Нельзя мне беляши. Ты лучше свою девушку позови. — Ольга впервые заговорила с Бахтияром об этой стороне его жизни. Он застыл. Отвел неловко глаза:

— У меня одна девушка. Это — ты.

— Нет, Баха. Я давно уже не одна.

— Оль…

— Не нужно, Баха. Нам вместе не быть, разве ты ещё не понял?

— Нет!

— Да, Бахтияр, да… К сожалению. Но мы можем быть друзьями. Самыми лучшими.

— Ты сама в это веришь?

— Верю. Это единственный выход, чтобы не потерять друг друга.

У них ничего не вышло. Потому что сказать легче, чем сделать. Потому что чувства никуда не делись. Потому что мозг бессилен в сердечных вопросах. Им не удалось отстраниться, перебороть себя. Даже когда Баха стал встречаться с другой, даже когда Ольга под давлением родителей вышла замуж. Душа рвалась на части, а сердце обливалось кровавыми слезами. Ведь все было не так! Чужой, незнакомый мужчина. Чужие холодные руки… Она с трудом выносила мужа. Терпела его требовательные касания и ласки, каждый раз ломая себя. Она колени в кровь стёрла в попытке вымолить у господа прощения за своё недостойное поведение. Каждый день умоляла вразумить ее и наставить на путь истинный. Но ничего не помогало. Она любила! Остро, отчаянно, безысходно. Мучилась, страдала, не в силах переломить себя. Больше всего на свете Ольга хотела забыть свою любовь. Но в то же время она так боялась, что это случится! В те дни Оля не свихнулась только потому, что Баха был рядом. Он был везде… В коротких сообщениях: “Доброе утро. Не забудь надеть шапку”, в стаканчиках кофе, которые посыльный каждое утро приносил ей на работу, в коротких телефонных разговорах, и ещё более коротких встречах, на которые она приходила тайком. Он был глотком свежего воздуха, светом, счастьем… Он был спасательным кругом, который держал на плаву. Особенно, когда Владимир стал проявлять своё истинное лицо.

Это началось внезапно. Или она, видимо, не замечала предпосылок? Просто в один из дней, спустя полгода после венчания, муж попросил удовлетворить его ртом. Ольга отказалась. Сама мысль об этом ничего, кроме отвращения, не вызывала. Она и без того едва терпела его домогательства. Владимир же после этого как будто взбесился. Оттолкнул её резко, так, что Оля не удержалась на ногах и упала, а потом изнасиловал:

— Вот тебе, рыба замороженная! Учись мужика удовлетворять! — рычал он, вбиваясь сзади.

После этого Ольга стала молиться ещё усерднее, ещё старательнее! Ведь это она и только она во всем виновата! Она не должна любить другого! Не должна!!! Оля прекратила общение с Бахой. Сосредоточилась на семье. Каждый день убирала, готовила, пекла пироги. Вот как приходила с работы, так и начинала… А потом, полумертвая от усталости, удовлетворяла нелюбимого мужа. Но лучше не становилось.

— Ну что… Опять не кончила?! Вот поэтому ты и не беременеешь, рыба замороженная!

Оля действительно не могла зачать, несмотря на то, что с самого начала семейной жизни они не предохранялись. Видимо, это была её кара за нелюбовь. Она и у врача была, но там сказали, что с нею все в порядке, и тревогу бить рано. А ведь ей так хотелось маленького… Чтобы ему всю себя посвятить, отдать всю любовь свою нерастраченную!

Она как раз возвращалась от врача, когда ее подкараулил Бахтияр.

— Оля, объясни мне, что происходит? Ты куда пропала?

Женщина прошла мимо, опустив голову, не в силах посмотреть в любимые глаза.

Баха схватил ее за руку, развернул резко и охнул:

— Что это у тебя? — сипло поинтересовался он, проводя по лиловому синяку на скуле.

— На дверь натолкнулась… — прошептала Оля, отводя глаза. Врать она не умела в принципе. Врать Бахе — тем более.

— Это он, да? Он?! — заорал мужчина.

— Не кричи, — попросила Оля, закрывая лицо ладонями. — Не кричи, пожалуйста… И не ищи меня больше. Никогда… — Развернулась, прошла мимо. Умирая. Не в силах сделать следующий вдох. Не в силах нести свою ношу, и не в силах ее бросить… Бахтияр двинулся следом:

— Он не стоит тебя, Оля! Он ведь даже не любит, так почему?! Ради чего ты это терпишь?!

— Это мой крест.

— Крест?! Так брось его! Оставь на обочине жизни! Разведись… Я же все для тебя… Я ведь жизнь отдам, Оля!

— Я не могу, Баха. Мы венчаны. Это навсегда.

— Да очнись же ты! Жизнь одна… В угоду кому ты ее проживаешь?!

— Тебе не понять.

Она ушла. Развернулась и пошагала вдоль по улице. Как робот, как кукла заведенная, в которой не было жизни. А Баха смотрел ей вслед и ничего не мог сделать. Он так устал… Устал бороться за их любовь. Да и смысла в этой борьбе не было никакого. Он заведомо проиграл.

В следующий раз они встретились только спустя два года. Самолет Бахтияра совершил экстренную посадку в родном аэропорту. Отказало шасси, и им с командиром корабля едва удалось посадить машину. Его первая серьезная внештатная ситуация. И Оля, которая примчалась в аэропорт… Неизвестно, что его подорвало сильнее… Близость смерти, или ее родные, полные слез, глаза.

— Баха… Баха… Живой… — повторяла она, шаря руками по его форме, обхватывая скулы, заглядывая в глаза… — Хороший мой… Живой… Слава тебе, Господи. Баха… Мой Баха…

Олю трясло, как в лихорадке. Сознание уплывало. Она вообще не помнила, как оказалась в зоне прилета. Помнила только, как услышала по радио экстренные новости об аварийной посадке борта Бахтияра, и все… провал. Полная амнезия. И вот уже он… живой и здоровый. Родной. Любимый до боли. До слез… Господи, сколько их было пролито без него? Море… А сколько еще предстоит пролить? Океан… Но сейчас, не в силах остановиться:

— Любимый мой, Баха… Слава тебе, Боже… — Обрывки признаний, вперемешку с бессвязными молитвами. — Матерь Божья, сохрани под покровом своим…

— Оля… Оленька. Ну, не плачь, милая… Все же хорошо.

— А я чувствовала, Баха, чувствовала, что что-то не так! Вот как тогда, когда ты на экзамене провалился… Только во сто крат сильнее тревога… И молитвы мои не уберегли… А я молюсь, знаешь? Все это время молюсь за тебя…

— Уберегли. — Шепот в макушку. — Только они и уберегли, милая.

— Правда?

— Меня любовь твоя уберегла.

А потом они сидели на лавочке возле D-терминала и умывались слезами, захлебывались словами, тонули в любви.

— Я ни на секунду тебя не забывал.

— И я не забывала. Это невозможно, Баха. А я ведь так старалась. Отпустить… Но без тебя ничего не выходит. Понимаешь? Без тебя я как будто сама исчезла, и не осталось ничего. Пустое место.

— Оленька моя… Оля… Уходи от него. Уходи!

И она ушла. Тогда… Два года назад. Баха дал ей возможность пожить в его квартире. А сам перебрался к родителям. На время, конечно. Пока Ольге не удастся оформить развод. А она вроде бы и решилась уже. И в ЗАГС сходила узнать, что к чему. Да только не суждено им тогда было вместе остаться. Вечер… Звонок в дверь. На пороге симпатичная девушка. Удивленная, не меньше самой Ольги:

— Здравствуйте. А Бахтияр…

— В рейсе.

— Да? Так сегодня же не его график.

— Попросили подменить, — пожала плечами Ольга, вытирая руки о подол.

— Господи… А я только на разговор настроилась…

— А разговор не подождет до завтра?

— Ох… Не хотелось бы мне затягивать…Да что поделать?

— Может быть, ему что-то передать?

— Нет. Это личное…

Девушка развернулась и ушла, а Ольга потеряла покой. Ее сковал страх. Ожидание чего-то страшного и неизбежного.

Начало конца она прочитала в глазах любимого:

— Оля… Та девушка, что приходила вчера, Лера… Она беременна. Мы встречались до тебя и…

Оля схватилась за горло, будто бы в попытке избавиться от удавки, которая все сильнее затягивалась на шее…

— Оля, я ей все объяснил, так что ты не переживай…

— Что объяснил? — прохрипела молодая женщина.

— Что между нами ничего не может быть! Да она и сама рожать не хочет. Ей двадцать лет всего…

Ольга буквально упала в кресло. Сделала пару судорожных хриплых вдохов. Как утопленник, которого все-таки спасли:

— Не смей, Баха! И ей не давай… Это смертный грех. Не бери на душу.

И все… Вот так просто, и так сложно. Ольга съехала в тот же вечер. В первый попавшийся клоповник, который можно было снять прямо сейчас. Бахтияр противился, кричал, умолял, но в глубине души понимал, что все… это конец. Так и было. Его свадьба, ее уход. Бахе казалось, что его жизнь необратимо изменилась. Только работа была спасением. Когда он находился вдали, то можно было всегда представить, что дома его ждет она… Оля.

Баха так и не смирился с тем, что ему пришлось пожертвовать любовью ради ребенка. Он смотрел на огромный живот жены и абсолютно ничего не чувствовал. Мать, с которой он всегда был близок, говорила, что это не навсегда, что скоро все изменится, и любовь возьмет свое. Но этого так и не случилось. Дочь Бахтияра погибла в родах, не оставив ему никаких шансов. Баха винил себя в гибели ребенка. И эта вина тяжелой плитой пригвоздила его к полу. Его самобичевание подпитывала жена:

— Это из-за тебя все! Ну зачем… зачем ты вынудил меня рожать? Тебе это было не нужно. А мне сломало жизнь. Я ведь полюбила дочь, в отличие от тебя, а теперь вынуждена ее хоронить.

— Прости, Лера. Прости… — Только и мог выдавить из себя мужчина.

Жизнь катилась в какую-то бездну. Только работа шла на лад, его допустили к международным рейсам в качестве второго пилота, поэтому Баха все реже бывал в родных краях. Он даже не сразу заметил, что Лера ушла. Вернулся после очередного рейса, сразу же лег спать, и только на утро увидел, что в шкафу нет вещей жены. Они развелись тихо. Без скандалов и взаимных упреков. Молча. Да и не было у них общих тем для разговоров.

Баха не мог понять, чем провинился перед небом. За что оно каждый раз его наказывает? А Оленьку за что? Она-то вообще практически святая. Так почему они вынуждены проходить все круги ада? Еще здесь… на земле? За чьи грехи им выставили счет?

Спустя несколько месяцев после похорон Баха узнал, что Ольга вернулась к мужу. Но больше всего его напугало даже не это. Она вернулась к мужу после того, как ей отказали в постриге. Оля хотела уйти из мирской жизни. Только тогда Баха понял, что все то, что их разъединяло до этого — было поправимо. Необратимый конец наступил бы, если бы Оля ушла в монастырь. А пока этого не случилось, у него была, по крайней мере, надежда.

Сама Ольга после возвращения к мужу не жила вовсе. Ее существование заключалось в молитве и работе. Если она не молилась, значит, работала. Только так, загоняя себя до полусмерти, можно было ни о чем не думать, а просто делать следующий вдох. Если бы грех самоубийства не был настолько тяжким, Оля, наверное, и не жила бы. Ей бы хватило духа прервать собственный бессмысленный полет… Хотя, чем Ад библейский может быть хуже того чистилища, в котором она жила сейчас? Разве хуже вообще может быть? Ей порой казалось, что нет. Боль постоянная, ноющая, изматывающая. Когда засыпаешь и просыпаешься с щемящей резью в душе. Когда ты настолько исстрадался, что хочется только одного — забвения. Это как будто затяжная болезнь, когда от боли ничего не помогает, и единственным желанием человека становится смерть. Когда он ждет ее, как чуда, как благословления…

На фоне душевного Армагеддона, все остальное казалось абсолютно несущественным. Например, то, что Владимир стал снова ее избивать. Ольга даже научилась находить в этом положительные стороны. Ведь боль физическая иногда перекрывала душевную боль, и это было счастьем. Короткая передышка. Обманчивое ощущение исцеления…

А потом они снова встретились. На похоронах своей первой учительницы. На руке Бахтияра не было кольца. Это первое, что отметила Ольга, когда увидела его. Рассердилась на себя. Вышла из душной квартиры. Баха догнал ее уже возле остановки.

— Оля!

— Привет, Бахтияр, — вымученно улыбнулась она.

— Привет… Как жизнь?

Господи… Вопрос — хуже не придумаешь. Как издевка, практически. Не знала бы она Баху настолько хорошо, действительно бы подумала, что издевается.

— Как видишь. Жива и здорова.

— Оля… Давай зайдем в кафе… Помянем Нину Павловну. И поговорим заодно.

Предложение было очень заманчивым. Побыть с ним хоть полчаса. Изучить заново, запомнить новым, повзрослевшим…

— Я спешу.

— Я не отниму много времени.

Он был настойчив, а Ольга так и не научилась быть сильной. Поддалась… Пошла рядом с ним вдоль по улице.

— Ты чем сейчас занимаешься? Где работаешь?

Баха знал, что после их последнего расставания Ольга уволилась с прежнего места работы.

— Занимаюсь все тем же — переводами, только фирма немного другой направленности. Пришлось подтянуть технический английский.

— А я сейчас летаю в Европу.

— Я знаю. — Шепот, как шелест. Интересно, она еще молится за него?

Он не решился спросить. Открыл дверь в кафе, пропуская спутницу вперед. Только сидя напротив нее за маленьким круглым столом, Баха заметил, насколько она изменилась. Постарела, осунулась. В густых русых волосах появились тонкие серебряные нити. А ведь ей было всего двадцать семь! Нет… Он все-таки спросит.

— Оля, ты молишься за меня?

— Да. О тебе, твоем ребенке и всей твоей семье.

— Мой ребенок умер в родах. Ты молишься за упокой?

Глаза женщины широко распахнулись и тут же наполнились слезами. Как он и думал, она ничего не знала. Откуда?

— Баха… Мне так жаль. Сколько боли… За что? — Видимо, не он один постоянно задается этим непростым вопросом.

— Я один уже почти полтора года.

— А Лера?

— Мы развелись практически сразу же. Я никогда и никого не любил, кроме тебя.

— Баха… — выдохнула Оля, испуганно пряча глаза.

— Оля… Я прошу тебя, если твои чувства хотя бы на сотую долю так же сильны, как мои… Уходи от него. Умоляю. Мы поженимся сразу же. На этот раз не будет никаких сюрпризов. У меня не было никого после развода… Оля, уходи от него… Мы же умираем друг без друга. Умираем, Оля…

Она прикрыла глаза. Официант, принесший их заказ, предоставил ей немного времени, чтобы взять под контроль бушующие эмоции. Она не могла больше так. Или к нему, или в петлю. И первое — намного меньший грех.

— Хорошо.

— Хорошо? — изумился Баха. Вот так просто? Он не ожидал. Настроился на грандиозный бой за право быть счастливым.

— Я уйду. И подам прошение на расторжение церковного брака. — Ольга встала. Решительная, как никогда. — Я позвоню тебе сразу же, как сделаю это. До встречи.

Вот так просто. Она развернулась и ушла. А Бахтияр сидел, и не мог понять, то ли это было на самом деле, то ли ему привиделось. В реальность происходящего верилось с трудом. А потом он заплакал…

Громкий гудок машины вернул Ольгу в реальность. Она стряхнула с себя воспоминания и осмотрелась по сторонам.

— Совсем немного осталось, и такая пробка! — сокрушалась симпатичная женщина-водитель. — Авария впереди.

— Лишь бы все целы были. А мы подождем.

— Да… — согласилась Вита, бросая неловкий взгляд на пассажирку.

Ольга догадывалась, что так смутило ее водителя. Идею развода Владимир воспринял в штыки. Результаты его негодования сейчас «украшали» лицо женщины, заставляя большинство людей неловко отводить взгляд. Люди вообще предпочитали делать вид, что не замечают такого… Так проще жить. Хотя Оле грех жаловаться, она сама позволяла так с собой обращаться. Но не теперь. В этот раз она зафиксировала побои. И обратилась в полицию. Только таким образом ей удалось заставить бывшего мужа не затягивать процесс развода, а сделать все быстро в отделении ЗАГСА. Прошло меньше недели между ее уходом и самим разводом. А сегодня она и вовсе подала церковное прошение! Как решилась только?! Где набралась мужества? Наверное, боль, как панацея, излечила что-то в ее мозгу! Заставила быть более сильной. Научила бороться за свое счастье.

Телефон Ольги снова зазвонил. Баха!

— Оленька, а ты скоро разведешься?

— Уже развелась, — улыбнулась Оля такому нетерпению.

— Уже?! — закричал Бахтияр. И даже таксистка вздрогнула от его ора.

— Не кричи, Баха. Я развелась вчера. А сегодня подала прошение в епархию. Я же говорила, что позвоню, когда все решу. Я решила.

На том конце провода замолчали. Видимо, и для Бахтияра такая изменившаяся Оля была в новинку. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть.

— Оля… Ты на такси?

— Да, уже подъезжаем.

— Не отпускай водителя! Мы поедем жениться! Прямо сейчас!

— Как жениться… Нужно ведь заявление подать и…

— Ничего не нужно, Оля! Ты разве не слышала, что теперь в столице действует программа «брак за час»?

— Нет. Не слышала… — растерялась Ольга.

— Сейчас можно расписаться сразу же. И получить свидетельство! У тебя документы с собой?! — вдруг забеспокоился Баха.

— Да… Я ведь в Епархии их предоставляла…

— Вот и хорошо! Оля, никуда не отпускай водителя! Я найду свои документы и выбегу вам навстречу. Ты меня слышишь?!

— Бахтияр, — вдруг улыбнулась Ольга, — тебя слышат даже на Луне.

Все еще улыбаясь, Оля повернулась к водителю и поинтересовалась:

— Девушка, вы не могли бы нас еще до ЗАГСа подкинуть? Что-то планы сегодня меняются со скоростью света…

За милое «девушка» Вита готова была подкинуть брачующихся хоть на Луну, выражаясь словами пассажирки. Давненько ее так не называли! Все больше противное «женщина». Вот, ей богу, она ненавидела это слово! Нужно было его запретить на законодательном уровне!

Когда они, наконец, подъехали к месту назначения, жених уже места себе не находил!

— Ну, наконец-то, Оленька! — Он открыл дверь, сгреб пассажирку с переднего сидения, закружил в объятьях. Вите оставалось только смотреть и завидовать такой любви. Наконец, парочка устроилась на заднем сиденье.

— Нам на улицу Леси Украинки, 1. Документ-центр, знаете?

— Знаю — знаю, — улыбнулась Вита.

Оля уткнулась в шею Бахтияра, не в силах поверить, что они действительно делают это! Едут жениться! Ей почему-то казалось, что все сорвется, у них потребуют какие-то дополнительные справки, или еще что-то… Ну, не может все пройти настолько гладко… Но нет, когда милая девушка-таксист высадила их в нужном месте, все случилось без сучка без задоринки. Немного шокировал размер государственной пошлины «за срочность», а так все прошло просто отлично. Уже через пару часов они вернулись в дом Бахи мужем и женой. Впрочем, теперь это был их общий дом. Не верилось. Совсем. Хотелось убедиться в реальности происходящего… Они потянулись друг к другу одновременно. Из-за холодности Владимир называл ее замороженной рыбой — вспомнилось некстати.

— Оленька… Что-то не так? — Черный взгляд Бахи сосредоточился на жене.

— Баха… Я… он… заставлял меня делать такие вещи… А мне не нравилось. Совсем.

Баха прикрыл глаза. Если бы мог — убил бы. За ее синяки, которые она старалась скрыть, за все то, что он заставил ее пережить…

— Со мной ты будешь делать только то, что тебе самой захочется. Договорились?

Она неловко кивнула и потянулась к губам. Мужчина ответил на поцелуй, аккуратно обнял жену, провел руками по спине, бедрам, обхватил грудь. Баха всеми силами сдерживал свой горячий темперамент, чтобы выполнить обещание, чтобы ничем не обидеть любимую, и в какой-то момент понял, что Оля расслабилась, что происходящее не вызывает в ней никаких негативных эмоций.

— Можно, я тебя раздену?

— Да…

Одежда исчезает. Перед ним она. Худенькая, красивая. С небольшой мягкой грудью, стройными ногами и абсолютно плоским животом, розовая от смущения.

— Люблю тебя, девочка моя. Всю жизнь только ты в сердце.

— И я люблю. — Едва слышный шепот.

Гладит ее осторожно. Боясь спугнуть. Сначала грудь, сосок. Внимательно следит за реакцией жены. Обхватывает снизу, всасывает вершинку. Она всхлипывает. Испугавшись своей реакции, прикрывает ладошкой рот.

— Нет, милая. Не нужно, — прошептал Баха, отводя руку от губ. — Если хорошо, не сдерживайся… Это так красиво.

Оля прикрывает глаза. Стыд не уходит. Но ей так хорошо! Бахияр продолжает ласку, сосет ее, как младенец, которого она так и не смогла родить… Ольга отсекает от себя все лишние мысли. Не дает им испортить момент долгожданного воссоединения с любимым. И не замечает, как его пальцы оказываются там… Широко распахивает глаза. Он укладывает ее на кровать, но сам не ложиться. Так и продолжает сидеть у нее в ногах, поглаживая розовые складки. Ольга опускает взгляд. Она непривычно налилась, набухла… там. И стала ужасно мокрой. Ее влага блестит на его смуглых пальцах, заставляя Олю смущенно отвести взгляд. А потом Баха накрывает ее губами, и она забывает обо всем. Тонет в неге. Испытывает свой первый в жизни оргазм. Умывается слезами, потому что ей до слез хорошо. Хочется ему вернуть ласку, тянется к большой напряженной плоти.

— Нет, Оленька. Потом. Сейчас я не выдержу…

Погружается в нее толчком. Теряется в ощущениях. Как долго он ждал… Как бесконечно долго. Он кончает практически мгновенно, и даже не может сказать, испытал ли оргазм. Факт того, что это, наконец, свершилось, доставляет гораздо большее удовольствие, чем сам процесс. Они насладятся позже… А сейчас душевное перекрывает телесное. Вообще все перекрывает… Как покрывалом окутывает их двоих. И кричать на весь мир хочется, потому что она — его!

Совместная жизнь захватывает. Оля хорошеет. Оттаивает. Расслабляется. Идет в салон красоты, приводит в порядок волосы, закрашивает седину. Ей не хочется, чтобы Баха каждый раз вспоминал их нелегкое прошлое, гладя ее по волосам… Даже не расстраивается, когда снова приходят месячные. Только немного жаль, что на эти дни останется без ласки мужа. Она уже так к ней привыкла… Как только раньше жила? Вообще это правда, что к хорошему привыкаешь быстро. Например, к завтраку, который каждый раз встречает ее в кухне. Баха даже учел, что в среду и пятницу она постится, и в эти дни готовил для нее разрешенные блюда. Печеные яблоки. Или тыкву, или овощной салат. Она не ела много на завтрак. Рецептами сына снабжала счастливая мать. Вот кто действительно обрадовался их браку! Шикарная свекровь досталась Ольге. Понимающая. В отличие от Айгуль, родители Ольги Баху так и не приняли. Но она была к этому готова, поэтому их решение никак на Олю не повлияло. Они пересекались в церкви время от времени, разговаривали… Но на этом все и заканчивалось.

— О чем задумалась, милая? — прошептал муж, оплетая ее тело руками.

— Сегодня я получила ответ на свое прошение. Я свободна, Бахтияр. Теперь уже окончательно свободна.

Он выдохнул украдкой. Иногда мужчинам тоже нужно выдохнуть… Он так боялся, что прошение Ольги не удовлетворят! Зная ее настолько хорошо, Баха не мог не понимать, что в таком случае она не сможет быть абсолютно счастливой. И как же было хорошо, что ее прошение все-таки удовлетворили!

— Вот и хорошо, Оленька. Вот и хорошо.

— Да, — прошептала любимая, потираясь носом о его шею.

Баха не сдержался, набросился на сладкие губы. Хоть Ольга и была несколько скованной в постели, ни с кем больше он не испытывал большего удовольствия. Ни одна женщина не давала ему и сотой доли того, что давала жена. Ему даже нравилась ее девичья скромность. Поэтому Баха даже удивился, когда жена щелкнула пряжкой ремня и стащила с него штаны.

— Оль… Что, уже закончились? — недоуменно спросил Баха.

— Нет… Я по-другому хочу. Можно? Не хочу плохое помнить…

Бахтияр прикрыл глаза, потому что в голове опять возник план убийства скота, который долгие годы топтал Олю.

— Можно, Оля. Если ты хочешь.

Она хотела! Ведь это был Баха. Ее муж. Ее любимый. Не может быть греха в любви, чтобы ей ни говорили! Как бы ни убеждали в обратном…

Опустилась на колени, извлекла набухший член. Коснулась губами влажной головки. Лизнула. Он застонал, погружая руки в ее шикарные волосы, боясь пошевелиться. Оля осмелела, сделала несколько пробных движений головой, нашла нужный ритм.

— Оля… Оленька… Сильнее, девочка.

Она поняла. Уже через несколько минут он взорвался в собственный кулак, едва успев выскользнуть изо рта. Почему-то даже мысли не возникло кончить в него. Это было кощунством.

— Люблю тебя, Оленька. Иди ко мне.

Так и жили, купаясь в любви и счастье. Строили планы на будущее, обсуждали отпуск, в который Баха обещал свозить Олю в Грецию. А еще гуляли по весеннему Киеву, вдыхая непередаваемый аромат цветущих каштанов.

— Что-то в этом году они слишком распахлись, — заметила Оля, забавно морща нос. Она была очень хорошенькой и юной в модных джинсах и тонкой ветровке. Девчонка совсем…

— Да, вроде, как обычно, — пожал плечами Баха, и тут же притянул жену к себе.

— Ну, раз ты так говоришь, то поверю, — улыбнулась Оля, с интересом разглядывая машину «кофе на колесах».

— Тебе макиато, как всегда?

— Не-а… — скривилась женщина. — Оно так воняет…

— Кофе воняет? — неподдельно изумился Бахтияр.

— Не… Молоко.

— Я ничего не чувствую, Оль. Ты не беременная, часом?

Оля остановилась резко. Маленький рюкзачок выпал из рук. Она как-то совсем перестала следить за своим циклом. Счастливая жизнь не оставляла на это времени… Баха поднял упавшую вещицу, поймал взгляд жены.

— Так… Пойдем-ка.

— К-куда? — Оля уже давно не заикалась, но сейчас все опять вернулось…

— Здесь в двух кварталах есть клиника. Проверимся.

Оля семенила вслед за мужем. Надежда. Вот, что удерживало ее на ногах. Если бы не это, и не крепкая рука мужа, она бы просто упала.

— Здравствуйте. Нам срочно нужно удостовериться, что моя жена беременная, — оповестил Баха всю регистратуру. Девочки-администраторы переглянулись и одновременно растянули губы в улыбке.

— Минуточку. Мы сейчас все быстро оформим. Присаживайтесь.

Карточку оформлял Бахтияр. Оля впала в ступор. Она даже дату своего рождения не могла вспомнить! В кабинет врача муж буквально втащил ее на себе. Ноги отказывались подчиняться.

— Ну же, милая… У нас так ничего не получится. Вам следует немного расслабиться.

Да уж, не мешало бы. Ольга так дрожала, что даже гинекологическое кресло ходило ходуном. Баха сжал руку жены, делясь с ней своей силой.

— Ну, что ж… Беременность у вас наступила, совершенно однозначно. Сейчас посмотрим на УЗИ и узнаем детали, — улыбнулась доктор.

Легче сказать, чем сделать. После слов врача Олю накрыло по новой. С ней случилась настоящая истерика. У нее совершенно не получалось взять себя в руки. Она плакала в руках мужа и бесконечно повторяла:

— Спасибо… Спасибо вам большое, доктор…

За что она благодарила женщину, понять никто не мог. Разве что за хорошие новости, которые только подтвердились после проведенного УЗИ. Оля была действительно беременна!