В субботу Иван покончил с укладкой плитки и даже успел присверлить плинтусы.

— А вдоль этой стены?

— А вдоль неё кухонная мебель встанет. Здесь плинтус не нужен, иначе вплотную установить не получится, — объяснил Иван, деловито складывая инструменты в специальный ящик.

— Ну, надо же… сколько нового я с тобой узнала! — пробормотала Люся, ни капли не соврав. Она наблюдала за парнем широко распахнутыми глазами и впитывала по капле… уясняла, что может быть так… Не в хрустальных мечтах, не в идеализированной до зубовного скрежета мелодраме, а в настоящей, абсолютно реальной жизни. Забота и внимание, участие и поддержка… Абсолютная и во всем. Даже, казалось бы, в мелочах, на которые кто-то другой и не обратил бы внимания, но которые так много значили для неё самой. Люся была убеждена, что в них-то как раз и кроется истинная забота. Надень шапку; позвони, когда доберёшься; ты не голодна? На первый взгляд, простые вопросы. А в них столько всего…

Узнавая Ивана получше, Люся все больше мрачнела — ведь она была твердо убеждена, что вместе им точно не быть. Слишком многое их разделяло. А значит, отведенное им время стремительно убегало. И хуже этого было только то, что вместе с уходящим временем на глазах таяли и её шансы на счастливую старость рядом с любимым мужчиной. Не сможет она после Вани довольствоваться меньшим. Не захочет. Это как если, познав вкус дорогого вина, вновь вернуться к дешевому. Можно, конечно, вот только удовольствие будет сомнительным.

— Так, что, поедем мебель выбирать?

— Мебель? — удивилась Люся, будто бы он спросил, когда они полетят на Луну.

— Ага… Как-то эта не очень смотрится.

Не очень — это мягко сказано. Ей, конечно же, следовало об этом позаботиться, но сейчас не хотелось.

Вообще ничего не хотелось. Только быть с ним. Пока это возможно.

— В другой раз. Давай… давай просто дома побудем. Или сходим куда-нибудь… Погулять.

— Погулять? Минус двадцать, Люсь…

— Тогда просто дома. Можно суши заказать или пиццу. Ты как к суши относишься?

— Да как-то у меня не сложилось с японской кухней…

— Тогда пиццу давай.

Ваня пожал широкими плечами и, схватив со столешницы первый попавшийся буклет с рекламой очередного ресторана, позвонил и сделал заказ.

— У меня вино есть, хочешь?

— Давай…

Они расположились в гостиной. Прямо на полу — так было удобнее. На заднем фоне работал телевизор, а они уплетали за обе щеки любимую обоими пиццу с охотничьими колбасками и болтали.

— Как ситуация на стройке? Слишком тебя начальство достает?

— Терпимо, — отмахнулся Иван, закидывая Люсины ножки себе на колени. Ему ужасно нравились её маленькие ухоженные ступни. И ярко-красным лак на ногтях аккуратных пальцев, который выглядел ужасно сексуально. Да все в ней будоражило кровь… Другое дело, что Иван твердо для себя решил — сегодня он оставит Люсю в покое. Еще не хватало, чтобы она подумала, будто бы только для секса ему нужна!

— Значит, все-таки достает? — свела брови на переносице.

— Да и черт с ним. Мне-то что?

— Не нравится мне эта ситуация…

— Слушай, Люсь, давай не будем сейчас об этом? Мне этого муд*ка на стройке за глаза хватает. Не хочу о нем еще и в свой законный выходной вспоминать.

— Ну… Ладно. Тогда расскажи о себе.

— А что рассказывать? — вскинул брови Иван. — Ничего интересного в моей жизни не было. Родился, учился, работал… Все, как у всех.

— А… мать? — не сдержала любопытства Люся.

— А что — мать? Она и не мать вовсе. Так… Кукушка. Хорошего я о ней ничего сказать не могу, а плохое… не стану.

— Ты, прямо, как о покойнике. Либо хорошо, либо ничего, кроме правды.

— А она для меня покойник и есть. Умерла… Давным-давно.

— Что, и никаких вторых шансов?

— Уже никаких, — сухо подтвердил Иван, вставая с пола, чтобы подлить им вина.

— И что означает это «уже»?

— Люсь, я ведь, пока малой был, знаешь, сколько давал ей шансов? Миллион. Каждый праздник сидел у окна… Ждал — вдруг одумается и придет? И себя винил, не её, понимаешь? Думал, это я какой-то не такой, раз у всех были матери, а у меня — нет. Знаешь, сколько я ей поделок кривобоких сделал, сколько рисунков нарисовал, чтобы заслужить любовь? Черт, мне кажется, я и отличником был лишь бы только обратить на себя её внимание, заставить собой гордиться… А ей все равно было. Все равно.

— Тебе до сих пор об этом больно вспоминать? — прошептала Люся, нежно проводя рукой по его голове. Ваня тянулся за её прикосновениями, как привязанный, заставляя Люсино сердце мучительно сжиматься.

— Больно? Нет. Я ведь больше ничего не жду. Успел усвоить, что если ты нужен человеку, то он просто будет с тобой, и никакие вторые шансы ему попросту не понадобятся, понимаешь?

Люся кивнула. Поцеловала парня в колючий подбородок, чтобы отвлечься. Чтобы не думать о разбитом детском сердечке маленького Вани…

— Извини. Я не хотела бередить твои раны… Просто мне хотелось узнать тебя получше.

Иван кивнул головой, обвил Люсю рукой за плечи, поцеловал в висок.

— Ничего… Все уже в прошлом.

— А твой отец?

— Понятия не имею, где он. Мать забеременела на первом курсе университета. А когда я родился — они с отцом уже разошлись.

— И он тебя даже не видел? Не искал?

— Нет.

— Возможно, он пытался, но это ведь нелегко, — попыталась ободрить Ивана Люся.

— Не думаю. Через социальные сети найти можно, кого угодно. Было бы желание. Тем более, что я никуда не переезжал. Тот же город, та же улица, тот же дом и квартира…Я смирился с тем, что меня никто не хотел по-настоящему. И тебе советую не питать иллюзий.

— Зато у тебя есть дед, — нашлась Люся.

— Да… Вот уж точно. С дедом мне повезло. Я бы хотел тебя с ним познакомить. Ты не против?

— Познакомить?! С дедом? — Люся так сильно удивилась, что даже отложила пиццу.

— Да. Так что скажешь?

— А тебе не кажется, что мы слишком спешим?

Аппетит пропал совершенно. Иван хотел ввести её в свою семью, но Люся абсолютно не понимала, зачем ему это было нужно. В любом случае их роман не перерастет во что-то серьезное. Не перерастет потому, что такого не может быть в принципе… Тогда зачем все эти знакомства? Неужели Ваня в самом деле верит, что у них что-то получится?

— Нет. Не кажется. Ты мне очень давно нравишься. И я четко знаю, чего хочу.

Люсе хотелось расплакаться. Рядом с ним она раскисала. Факт. Становилась слабее, мягче, ранимее.

Как солдат, скинувший броню после боя.

— И чего же ты… хочешь?

— Тебя. Я хочу тебя…

Она окончательно поплыла. Растаяла, как снеговик по весне. И от его слов, и от его серьезного темного взгляда, который обещал ей так много.

— Вань… Ванечка…

Скорее к нему, к черту пиццу. И вино тоже к черту. От его губ она хмелеет гораздо сильней. Он вообще на неё как-то забористо действует. С самого первого дня. Дурманит… Иван полулежал, опираясь на локоть, Люся переместилась, поджав под себя ноги, и медленно-медленно приблизилась к его губам. Поцеловала, обхватив в чашу рук его совершенное лицо. Коснулась нежными поцелуями скулы, уголка губ… Потерлась носом о небритые щеки, наполняя легкие его абсолютно неповторимым ароматом. Крупные пальцы Ивана зарылись в ее волосах, вторая рука скользнула вдоль позвоночника, прижимая Люсю к твердой груди.

— Я хотел дать тебе передышку, — признался парень.

— Зачем? — прерывисто дыша, уточнила Люся.

— Чтобы ты не думала, что мне только это и надо.

— А я и не думаю…

Люся скользнула языком по мощной шее Ивана и прикусила кожу у основания плеча. Тут же зализала укус, наслаждаясь звуками его хриплых задушенных вдохов. У нее никогда не было такого секса. Не было мужчины, который так бы на нее реагировал. Остро. По сумасшедшему. Будто бы она — это все, о чем он только мечтал. Иван заставлял Люсю чувствовать себя красивой. Сексуальной, раскованной.

Практически всемогущей! Ведь это в её руках находилось его удовольствие. Это она заставляла его терять голову от страсти. Удивительное чувство…

Ваня не мог долго оставаться безучастным. Инстинкты хищника взяли верх. Он подмял под себя Люсю и на мгновение замер, сосредоточив взгляд на её пышной груди. Соски еще были мягкими и не слишком выделялись под трикотажем футболки. Но он знал, как это исправить. Не отрывая взгляда от Люсиных затуманенных глаз, провел языком по выступающей вершинке, не потрудившись ее раздеть.

В месте, где он коснулся ее языком, ткань стала немного влажной и холодила соски, отчего те сжались в тугие бутоны. Люся жадно втягивала кислород, всерьез опасаясь, что её сердце может и не выдержать такого накала… Между ног все налилось и пульсировало в ожидании ласк.

— Ванечка… — прошептала она.

— Хочешь?

— Дааа…

— Так? — его умелые пальцы прочертили полоску вверх по бедру, и замерли, чуть надавив на промежность. Совершенно невольно Люся застонала и развела ноги шире.

— Дааа…

Иван медленно приспустил Люсины штаны. Большим пальцем коснулся клитора.

— Дааа… Пожалуйста, Ванечка… Пожалуйста. Рядом с ним она становилась совершенно бесстыдной. Люсю совершенно не волновало, как ее поведение выглядело со стороны. Она просто хотела своего мужчину. И не собиралась портить себе удовольствие никому ненужным стеснением. Именно поэтому она нисколько не смутилась, когда Иван устроился у нее между ног и с аппетитом облизнулся.

Она улетала, рассыпалась на части, умирала и рождалась вновь. Даже с ним ей еще не было так хорошо. В каком-то полузабытьи Люся наблюдала за тем, как Иван сменил положение, чтобы заняться ею как следует. Только почувствовав его первый мощный толчок, пришла в себя. Обхватила широкие влажные плечи, подкинула бедра, стремясь вобрать в себя всё, что он ей предлагал. Она и так была на пределе, а его жесткие размеренные толчки в два счета довели ее до экстаза.

— Я, кажется, стерла всю спину… — целую вечность спустя пожаловалась еле слышно.

Иван тихонько рассмеялся, от чего у него в груди завибрировало. Люся потерлась щекой о его плечо, замирая от переполняющего душу счастья.

— Обещаю в следующий раз дотерпеть до кровати.

— Да ладно… Мне понравилось.

— Мне тоже… очень. Я и мечтать о таком не мог.

— Почему? — Люся в искреннем недоумении приподнялась, чтобы заглянуть в глаза парню, и только тогда поняла… — Вот же черт! Мы забыли о презервативе…

— Оу… Извини, Люсь…

— Это становится какой-то недоброй традицией, — пробурчала женщина, вставая с пола.

— Прости, — повторил Иван. — Я с тобой обо всем напрочь забываю.

Люся немного смягчилась. Чмокнула того в небритую щеку.

— Я, конечно, этому безумно рада, но ты ведь должен понимать, что нам ни к чему эти сложности.

Иван немного напрягся под ее руками. Вскинул голову:

— Ты не хочешь детей?

Люся хлопнула глазами. Потянулась за футболкой, потому что было как-то неловко разговаривать на такие темы, будучи полностью голой. К тому же это позволило ей выиграть совсем немного времени, чтобы найти правильные слова.

— Почему не хочу? Мне тридцать восемь, Ваня. У большинства женщин к этому времени просыпается материнский инстинкт. И я не исключение.

— Тогда… Я не понимаю.

— Не понимаешь чего?

— Если ты хочешь ребенка, то почему волнуешься по поводу возможной беременности?

Люся утратила дар речи. Как рыба, выброшенная на берег, открывала рот, силясь что-то ответить, но слова почему-то не находились.

— Или… ты, может быть, беспокоишься, что я не хочу… Так вот, это не так. Я хочу. Очень. И полностью готов к этому шагу. И вообще… Люсь, выходи за меня замуж, а?